Страж

2

А вот теперь можно и к монахам. Тем паче, что монастырь мы уже нашли, я даже подступы к нему внимательно осмотрел.

Кстати, вполне себе стандартное расположение построек, даже внешне очень похож на своего собрата в покинутом нами городе. Любопытно… надо будет взять на заметку!

Имя того, к кому я должен обратиться, мне известно.

Называю его монаху-привратнику. Тот, кивнув, отсылает меня во внутренний двор.

– Прямо, направо – а там тебя встретят.

И вот я уже сижу в небольшой полутёмной комнатушке. За столом восседает худощавый монах, с интересом разглядывающий посетителя.

– Можешь называть меня – брат Нове. Собратья из Кределя предупредили нас о вашем появлении, но я ожидал двоих…

– Дана Бакли покинула нас. Она, сразу по прибытии в город, направилась, как я полагаю, в местную гильдию магов. Думаю, что за своей частью денег она прибудет самостоятельно.

– Вы расстались?

– А что я потерял в гильдии магов? Это она обязана туда всё доложить, а мне никто таких поручений не давал.

– Мы уже слышали о смерти Хлуда Косы… Это так… неожиданно…

– Я убил его своими руками. Его меч Дана должна предъявить в качестве доказательства.

– Она уже сделала это.

– Ей, что – не поверили?

Монах поджимает губу.

– В смерти Хлуда никто не сомневается. Но Дана Бакли – не боевой маг. А Хлуд никогда не странствовал в одиночку. Как могла… хм-м… хрупкая девушка победить нескольких вооруженных громил?

Коротко поясняю обстоятельства произошедшего.

– Она сказала то же самое. Туда уже выехали несколько членов гильдии – чтобы проверить всё на месте. Слишком уж всё…

– Сомнительно?

– Так никто не говорит. Но ранее подобного не случалось. Поэтому, я вполне понимаю тана Ферре – данный случай требует тщательного расследования.

– Ну, могли бы и у меня спросить…

– Ты – не маг. Извини, но твои слова здесь будут иметь очень небольшой вес. У гильдии магов свои законы, не касающиеся обычных людей.

М-м-да… сурово у них тут…

А если ещё вскроется факт коллективного поджаривания семейства трактирщика… Фиг знает, но по башке ей могут дать качественно! Ладно ещё сам трактирщик и его дочь… но ведь там были не только они! Хотя, с другой стороны – она шарахнула очень даже нехилым заклятием, и это тоже могут принять во внимание. Как она сама говорила – боевыми магами не разбрасываются.

Могут.

А могут – и не принять.

Не зря же монах говорит о каких-то там своих правилах среди магов.

А тут ещё и крайне мутная личность среди помощников…

– И что же мне теперь делать?

– А что ты можешь сделать? Бери свои деньги – и живи. Хватит надолго. А свою часть она заберёт сама.

Если заберёт.

Но монастырь не станет в это влезать – не его дело.

– Ну, надеюсь, ей и за смерть Косы чего-то там перепадёт… Насколько я в курсе – его искали.

– Более того – он входит… входил в список коронных преступников.

Это ещё что за список такой?

Увидев моё замешательство, монах кивает.

– Я и забыл… ты же потерял память!

Как он пояснил, коронные преступники – это особый вид злодеев. Независимо от места его обнаружения, он подлежит немедленному задержанию. И судить его должен специальный королевский суд – как правило, выносящий весьма суровые приговоры. Дело в том, что за одни и те же проступки, в разных местах могут наказать по-разному. А вот у коронного судьи свой взгляд, от местных реалий никак не зависящий. По всем делам, связанным с таковыми злодеями, существует специальная процедура дознания. И факт смерти такового персонажа обязательно должен быть подтверждён. Ибо суд выносит специальное решение – данного «товарища» считать покойником с такой-то даты. Все дела, так или иначе, с ним связанные, прекращаются, и его снимают с розыска.

Есть и нюанс – в случае оправдания коронным судом, все прегрешения, совершённые до этого момента, преступнику прощаются. Даже, если о них никто и не вспомнил непосредственно на суде.

Хм, любопытная трактовка… Типа – коронный суд непогрешим? Раз сказал «белое» – все должны принять подобающую позу и произнести «ку»?

– Понятно… А что сама Дана? Её задержали? В смысле – до выяснения?

– Она не может покидать отведённые для неё комнаты. Стражи, в твоём понимании, к ней никто не приставлял.

– А…

– Гостей она принимать не может.

Весело…

Домашний арест в местной интерпретации?

И, в принципе, я как-то даже понимаю всех этих великих колдунов…

Гильдия магов – в лице Даны, столкнулась с беспрецедентным случаем в своей практике. Как я теперь понимаю, еще никогда в истории гильдии маг, скажем так, «узкого следственного профиля» не мог использовать свое владение магией для реальных боевых действий, т. е. наносить физический урон живой силе врага. Допускалось, что он применит какое-нибудь заклятие из имеющегося арсенала, чтобы запутать следы, сбить со следа преследующих его преступников, или укрыть кого-то от нежелательной встречи, но вот так… чтобы поразить противника силой своих заклятий, без специального обучения и тренировки – это, как я понимаю, произошло впервые. Поэтому все, что касалось Даны, начиная от ее слов и той роли, которую она играла в истории с Хлудом Косой, вплоть до реальных доказательств в виде оружия злодея – воспринималось магами гильдии с превеликим подозрением и крайней настороженностью.

Оно и понятно. Ведь если каждый обученный маг бросится дополнять имеющиеся навыки ещё и способностью к убийству людей, прослышав про случай с Даной, то один бог знает, что может получиться. А желающих «приподняться» тут сразу найдется уйма, это и к бабке не ходи.

Кому самый большой почет и уважение? Боевым магам. Опять же – высокое жалованье и особое положение в обществе – им же. Вот и начнется, выражаясь современным языком, на «рынке» магии разброд и шатание. Каждый станет воображать, что ему вздумается, а это прямой путь к потере стабильности в обществе, а от нее рукой подать до всяких там волнений и беспорядков.

Мне, конечно, сомнения экспертов из гильдии глубоко понятны и даже где-то близки. Я сам, честно говоря, офигел, когда милая девушка спалила одним движением руки дом трактирщика. Если бы я не видел потом ее реакции на содеянное, то никогда бы не поверил, что она раньше так не умела. Поселившись в Киморе, я частенько вспоминал о своей напарнице, уж больно девушка попалась боевая и настырная. И смелая к тому же. Кому как, а мне такие раньше не попадались, и поэтому Дана никак не выходила из головы.

Что так кардинально могло повлиять на ее способности к магии? Чувство опасности да потрясения, которые она испытала в плену у Хлуда? Сомнительно. У нас и до этого были не менее опасные моменты, но огненные шары, которые она швыряла в разбойников, не наносили им особых увечий. Чувство обиды или мести? Да… сомнительно, не верю я в это. А вот то, что она попала под мощнейшее воздействие магического амулета в доме Одноглазого… пожалуй, стоит учесть. Мое присутствие спасло Дану от гибели и своеобразно «искривило» воздействие амулета. И вполне можно поверить, что именно благодаря этому, у нее проявились новые способности. Возможно, и сама Дана – не совсем уж рядовой маг, а имеющий какой-то особый талант к этому делу. Много ль я про нее знаю? Столько времени провели вместе, а толком и ничего о ней не известно.

Подумав об этом, невольно вздыхаю. По совести говоря, выспрашивать у Даны о её прошлом я тогда посчитал неправильным. Ведь и сам за пазухой ого-го какой булыжник прячу! А ее откровенность подразумевала бы встречную открытость уже с моей стороны, чего я пока позволить себе не могу. Вот и выходит, что жить приходится с кучей недомолвок и недоговоренностей, ограничиваясь намеками и полуправдой. Настроение вконец испортилось, и я заставил себя переключиться на другую тему.

Хочешь не хочешь, а надо начинать работать и как-то налаживать жизнь. Для начала я мог бы продавать хотя бы те изделия, которые вез с собой еще для Этномира. У меня добра всякого – полный фургон, даже готовиться специально не надо. Заодно проверю рынок, так сказать. Сориентируюсь на спрос, купим материалы, и пойдет потихоньку работа. Надо только применить, так сказать, научный подход.

За пару дней разложили мы свой товар по полкам, навели порядок, покрасили дверь, прибили вывеску – можно уже и торговлю начинать. Но для начала надо было разделить обязанности.

Края назначили охранником помещения, тут все просто. Собак расположился в углу комнаты за прилавком, откуда ему хорошо была видна входная дверь, в то время как сама собака оставалась практически незаметной. Пес стал совершенно здоровым и упитанным зверюгой с миролюбивым характером и немного дурашливой внешностью. Если бы не смертоносные клыки в громадной пасти, то можно было бы считать его самой безобидной собакой на земле.

Я единолично назначил себя финансовым директором, маркетологом и начальником производственного цеха. При этом подумалось, нет ли у меня мании величия? Решил, что нет, ведь я же не приписал себе еще и функции отдела продаж! На эту позицию из кожи вон лез Ларс. Просительно заглядывал мне в глаза, делал умоляющее лицо и многозначительно вздыхал, поглаживая рукой отполированный за годы использования деревянный прилавок. Я великодушно отрядил его на должность продавца, а заодно и повесил на него снабжение. Радости парня просто не было предела. На моих глазах Ларс начал преображаться. В нем появилась некая степенность и уверенность в себе. Он приоделся в добротный камзол, обзавелся приличной шляпой, а светлые кудри стал завязывать в тугой хвост. Благо, что наших средств хватило бы ещё и не на такие траты… К слову сказать, повезло мне с напарником – он оказался деловитым, бойким и сообразительным парнем. И прямо на ходу перенимал некоторые мои нововведения и ловко внедрял их в нашу реальность.

По моему указанию Ларс в кабаке «шепнул», что новый мастер, мол, ищет работников, и у нас на следующий день буквально стояла очередь из желающих. На должность «рекламного агента» в результате многочисленных собеседований был выбран самый красноречивый из всех претендентов. К слову сказать, найти такового оказалось не очень-то и просто – многие соискатели красноречием не отличались, а некоторые и два слова толком связать не могли.

За небольшую плату новый сотрудник, молодой и шустрый парнишка, должен был слоняться по улице и расхваливать мой товар. Признаться, именно к этой затее Ларс отнесся с недоверием и считал ее пустой тратой денег. Мыслимое ли это дело – платить деньги за разговоры! Я только усмехался про себя, слушая его возмущенные стенания. Однако, покупателей в лавке прибавилось буквально на следующий день. Ларс притих, когда стал подсчитывать дневную выручку.

Но счастье продлилось недолго. Впрочем, маркетинговые новинки долго в одиночестве не живут, на них патент не навесишь. Естественно, в нашем поле зрения моментально нарисовался мастер Лех. По-моему, так он совсем перестал работать и только торчал в дверях своей мастерской, умирая от любопытства и зависти.

Надо отдать должное соседу – он тут же перенял этот маркетинговый ход. Наш ответ последовал незамедлительно – рекламного агента срочно «переквалифицировали» в зазывалу у входа в лавку. Тут же последовала немедленная реакция со стороны Леха. Наглый торгаш воровал идеи прямо на ходу.

Что бы я ни придумывал, Лех буквально к вечеру уже внедрял у себя.

На этом ты и поплатишься, дорогой, ехидно подумал я. Разработал одну многоходовку, авось сработает – запомнил из одной книги по маркетингу, как раз для нашего случая подходит.

Стенания Ларса по поводу ненужных трат перешли в вопли, когда я купил отлично выделанный кусок свиной кожи и сделал под вывеской лавки щит с надписью «Ножи – 3 монеты». Вешая щит, я громко и сокрушенно жаловался, что не могу себе позволить сделать такую надпись прямо на фасаде здания, мол, нет денег на более солидную вывеску.

У меня в лавке были ножи по совершенно разным ценам, и три монеты – это низкая цена. Невыгодно продавать, конечно. Но тут уж мое дело дальше – продать покупателю дешевый нож или уговорить его купить более дорогой товар. Риск есть, но без него от конкурента не отделаться, это я понимал.

На следующий день в лавке постоянно толпился народ, так я думал, дверь с петель снесут. Много спрашивали, кое-что и купили. Реклама все-таки, сильная вещь. В конце дня я как бы случайно не закрыл дверь, входя в лавку, и нарочно громко сказал, еще не войдя внутрь:

– Если так дело пойдет, то мы скоро разбогатеем. Ну и выручка у нас сегодня! Жаль, вывеска маловата, несолидная! А то еще больше бы продали!

Нам было интересно посмотреть на реакцию Леха. Я живенько себе представил, как вспотел от зависти наш сосед.

Этот идиот на следующий день пригнал трех работников, которые построили настоящие леса вокруг стены, и дня три, высунув языки, они рисовали яркую и совершенно безвкусную огромную надпись на весь фасад леховского дома «Дешевые ножи – 3 монеты!». Лех проявил завидную инициативу и даже изобразил три кружочка, обозначающих монеты, счастливое лицо покупателя и дополнил свои художества изображением, видимо, того самого ножа, который должен осчастливить его будущего владельца.

Это, естественно, уже было открытым объявлением войны. Наши соседи из близлежащих лавок, разинув рты, пялились на первый рекламный билборд в своей жизни. И с интересом ожидали моей реакции.

Наутро после снятия лесов в дверях своей лавки стоял счастливый Лех, снисходительно посматривая на нашу мастерскую. Мы с невозмутимым видом прочапали мимо его дверей, не забыв слащаво поздороваться с этим гадом. Край хотел нассать на угол его дома, но я не разрешил.

– Это слишком низко для нас, Край, – объяснил я псу. – У нас другие методы.

Тот громко чихнул в ответ и огорченно отвернулся от облюбованного угла.

Лех с победным видом смотрел, как мы с Ларсом пыхтя вытаскиваем лестницу, расстроенно озираемся, и с подавленным видом лезем снимать нашу скромную вывеску.

– Честное слово, Лех сейчас лопнет от самодовольства, – возмущенно шипел Ларс.

– Терпение, друг мой, – ласково возражал ему я.

– Если он сам не лопнет, я ему помогу.

– Тогда стены будешь отмывать сам, – отшучиваюсь я на слова Ларса.

Будет и на нашей улице праздник. Это я уж точно кому-то гарантирую. Ныряю в мастерскую, и выволакиваю оттуда большу-у-ю вывеску, затянутую холстиной. Мы опять пыхтим, присобачивая щит над дверями мастерской. Нам помогает наш «рекламный агент», уж очень конструкция велика. Наконец, щит надежно прибит к стене. Слезаю с лестницы, вытираю руки.

Как бы случайно замечаю Леха, переминающегося от любопытства в своих дверях. У него на морде откровенно написано: «сейчас же упру вашу новую идею». Как же, как же… друг мой, поспеши, а то не успеешь…

– Мастер Лех, приятного дня! Как поживаете?

И встаю у него перед носом, роста я, слава богу, не маленького. Не видит он ни хрена, что у нас в доме происходит. Он и так, и сяк, чуть ли не прыгает, а я знай свое, светские разговоры продолжаю ни о чем. Боковым зрением вижу, как покатился со смеху кожевник Грэм из лавки напротив, потом захохотал плотник Хант, и его хохот подхватили остальные ремесленники на нашей улице. Лех просто посинел от нетерпения и, почти толкнув меня, устремился вперед, чтобы прочитать нашу вывеску, с которой Ларс содрал ветошь.

«Чиним дешевые ножи» – гласил наш новый рекламный лозунг.

Лех ошарашенно остановился посередине площади и глупо разинув рот, стал озираться по сторонам. Естественно, всюду он видел только умирающих от смеха людей. Потом он побелел, затем позеленел от злости и досады. Ослепленный обидой, Лех рванул к себе, и со всей дури воткнулся в меня.

– В чем дело, уважаемый?

Невозмутимость – это мой конек. В ней мне нет равных. Тут я король, царь и вообще властелин мира. Стою и невинным взором смотрю на трясущегося от злости торгаша.

– Ты!!!! Ты! … Это просто…. Как ты… неслыханно!.. это… это…

Дальше он выпучил глаза и задохнулся от возмущения, и на этом его эмоциональная речь была окончена. Огорченно пожимаю плечами и лениво направляюсь в дом. Сзади изо всех сил хлопнула дверь.

Я чуть не оглох.

На следующий день вся улица и прилегающие переулки только и судачили о том, как мы с Ларсом наказали глупого и жадного Леха. К нему немедленно прилипла кличка «три монеты», и это было ужасно унизительно для торгаша. Любое его появление на публике немедленно вызывала ехидные улыбки, хихиканье и даже хохот. К вечеру Лех, видимо, с горя хлебнувший лишнего, ввязался в драку с мастерами с соседней улицы, и угодил под раздачу – его задержали стражники. Получив за драку приличный штраф, наш конкурент ударился с горя в запой и на время исчез из виду.

Наконец-то у нас началась нормальная жизнь, подумалось мне с облегчением. Торговля налаживалась, и пора уже было подумывать о закупке сырья для производства новых товаров. Ларс покрутился в торговых рядах, поговорил с местными, и стало понятно, что приличные цены на сырье можно получить только в том случае, если ты состоишь в какой-нибудь гильдии ремесленников. Без этого ты просто торговый агент, так сказать. Просто продаешь товар, платишь с оборота налоги, а уж кто этот товар производит – дело десятое. А коль скоро хочешь товар производить – то тут уж будь любезен, пропишись – у кузнецов, у оружейников, или скажем, у ткачей или обувщиков – выбирай, но взносы в гильдию, хоть помри, а плати!

А если ещё учесть, что основная функция любой местной гильдии, это, выражаясь знакомыми понятиями, «регулирование конкуренции», путём поддержания определённого количества членов оной почтенной организации… И всем будет двадцать два раза пофиг, что и как я там кую. А уж если ещё и выше качеством…

Короче, так тут все и разбежались принимать меня в свои тесные ряды. Эдак, любой заезжий пройдоха сможет затесаться в ряды почтенных мастеров! Да и другие проблемы имелись – и были они куда как более основательными.

Кузнец, как известно, куёт.

Но это в наше «передовое» время можно попросту закупить нужные компоненты. Металл, уголь и так далее.

А что делать здесь?

Купить железо?

Вообще не вопрос. Низкосортное, изготовленное из бедной руды – на рынке есть. И местные мастера именно его и берут.

Уголь.

Вообще всё грустно.

Древесный, неодинаковой степени обжига, взятый от самых разных мастеров.

И о каком качестве вообще может тут идти речь? Как ещё местные ухитряются из этого сырья хоть что-то делать?

Выковать «дешёвый нож за три монеты» – не вопрос ни разу. И куда прикажете его себе засунуть? То-то же…

С чем в гильдию-то идти? Не Кредель, чай, тут такого нехилого входного бонуса у меня нет!

Блин… Кому здесь надобно голову отрубить?