Страж неидеального мира

Глава 4

После пасторального Оцу Осака показалась Афонову взбесившимся дурдомом. Да что там Оцу, даже в Токио люди поспокойнее, хотя народу на улицах уж точно не меньше. Но факт остается фактом — стоило штабс-капитану выйти из скоростного поезда, как на него обрушился непрекращающийся гам, пронизанный чьими-то воплями, гудками машин и Бог весть чем еще. Как будто при создании мира весь запас рассудительности и умиротворенности Творцу пришлось потратить на остальную Японию — а вот на Осаке стратегический запас как раз подошел к концу.

Таксист-китаец, чьими услугами пришлось воспользоваться Александру, чтобы добраться до указанного в записке Андреаса адреса, наглым образом зажилил сдачу. Этот дурацкий факт окончательно вверг штабс-капитана в состояние растерянности: для Японии подобное казалось чем-то совсем уж запредельным. Здесь «облагодетельствованный» чаевыми официант скорее почувствует себя оскорбленным. Хотя, конечно, попытки «японизировать» китайцев остаются единственным, с чем у жителей Благословенных островов до сих пор не сложилось. Жители континентальных провинций империи «перевоспитываться» то ли не хотели, то ли не умели.

На очередное подтверждение своих слов Афонов набрел буквально через пару шагов — таксист привез Александра в порт, где гам изысканнейшим образом сочетался с сомнительным ароматом тухлой рыбы. Как назло, по пути не встретилось никого, у кого можно узнать дорогу. Александр мысленно прикинул — похоже, таксист привез его не к главным причалам, а к окраинам гигантского портового комплекса, где обосновались небольшие частные компании. Дальше водитель ехать отказался, сославшись на дурную славу района.

У ближайшего склада столпилась кучка китайцев, занимавшихся громогласным выяснением отношений. Ребята явно собирались перейти от слов к делу и устроить бучу.

— Эй, любезные! — На окрик Афонова спорщики отреагировали своеобразно. Несколько человек юркнули прочь, испарившись за ближайшим поворотом. Остальные застыли с обреченным видом. Удивительного в таком поведении мало — японские полицейские китайцев недолюбливают. При виде начинающейся драки городовые без малейших колебаний пустят в ход дубинки, а то и чего покруче.

Впрочем, узнав, что свалившимся им на голову офицером движет лишь желание узнать дорогу, «аборигены» успокоились и замахали руками в нужном направлении. Один даже попытался клянчить деньги, но тут уж Афонов раздраженно цыкнул — и подсказчивов моментально след простыл.

Шагая в указанную сторону, штабс-капитан боролся с накатившей было совестью. Он бы не обеднел, расставшись с парой мелких купюр. Китайцам в Японии живется не очень сладко. Жители метрополии считают их народом бестолковым и никчемным. Если не сказать — «второсортным». Так что живут бедняги небогато. И, тем не менее, всеми правдами и неправдами рвутся на острова. Здесь их хотя бы более-менее прилично кормят…

За очередным поворотом дорогу Афонову заступили двое парней в одинаковых черных безрукавках. Эти, в отличие от давешних китайцев, смотрели с плохо скрываемым вызовом. Хотя, при виде золотых погон хамоватости во взглядах поубавилось. Собственно, именно для этого штабс-капитан и остался в мундире — с японским чинопочитанием офицерские погоны сами по себе отличная визитная карточка.

Кстати, заступившие ему дорогу японцы тоже имели знаки отличия — руки у парней покрыты сложными, искусно выполненными татуировками, которые о профессии говорят не менее красноречиво, чем погоны. Якудза.

— Заблудился? — С вызовом поинтересовался тот, что слева. Афонов над худощавым японцем возвышался чуть ли не на две головы. И, похоже, последнему это уверенности не добавляло.

— Я ищу господина Мамору Хамаду. Знаете такого?

— И зачем я вам нужен, мистер? — На сей раз откликнулся тот, что справа. Ну ничего себе, вот это везение! В глазах у парня появилась настороженность — проблем с законом якудза не любили. А в любом визите любого офицера они видели именно что источник этих самых проблем. Вполне обоснованно, надо заметить.

Кстати, очень интересный вопрос — что общего у Андреаса с этим татуированным? Якудза — не благотворительная организация, куда случайный гайдзин может зайти для приобретения в долг пистолета.

На протянутую бумажку, доставшуюся от американца, парень лишь пожал плечами.

— Не понимаю по-английски.

— Здесь тебе назначена встреча. — Афонов забрал листок, — в семнадцать часов вечера.

— Да? Как интересно. — По тому, как стрельнули у Хамады глаза, и не самый искушенный наблюдатель бы без труда сообразил: врет. Александр, с его-то профессией, был как раз из тех самых, искушенных. — Никто мне ничего не назначал.

— В таком случае тебе повезло: Андреас Мейер на эту встречу точно не пришел бы.

На этих словах подобрались уже оба. Да так, что у Афонова возникло недоброе желание потянуться к висевшей на поясе кобуре. В теории, конечно, якудза, по традиции, не оказывают сопротивления полицейским, которые пришли их арестовывать. Но это, во-первых, теория, а во-вторых — не факт, что эти ребята распространяют действие обычая на офицера иностранной контрразведки.

— Чего вам надо? — хамоватости у парочки заметно поубавилось.

— Буду честен, ребята. — Решился Афонов, — у меня есть вопросы. Вы можете на них ответить мне, а можете — кэмпэйтай, в которую мне придется обратиться, если мы не найдем общий язык.

Японцы наградили золотые погоны тревожными взглядами. Видимо, проанализировали возможность обращения к кэмпай[1] забредшего на их территорию русского и сочли ее вполне реальной. Дальнейший ход их мыслей был совершенно очевиден. Одно дело — водить за нос полицейских, среди которых хватает и бездарей, и тех, кто любит шуршащие йены. А вот связываться с контрразведкой — совсем другое дело. Эти, если их обидеть, начнут действовать в ключе, который японским мафиози по вкусу совсем не придется.

— Идите за мной. Думаю, я знаю, кто вам сможет ответить, — решился, наконец, Хамада.

— Товарищи! Полчища Колчака рвутся к Перми. Эксплуататоры, буржуи и помещики хотят уничтожить советскую власть, власть трудящихся. Мы все, как один, должны…

Афонов недоуменно завертел головой. Какого черта?! Штабс-капитана окружала безмолвная толпа. Изможденные лица, изношенная и залатанная одежда… Александр содрогнулся. Мрачные взгляды направлены на очкарика в кожанке, взобравшегося на импровизированную сцену, кое-как сколоченную из досок. Остается лишь повторить уже озвученный вопрос. Какого, собственно, черта?!

«Оратор» бесчинствовал, заводя сам себя. Фанатичные вопли разносились над площадью, заключенной в кольцо обшарпанных, ветхих строений.

Какой, к чертям собачьим, Колчак? Афонову при всем напряжении памяти не удалось вспомнить никого кроме адмирала времен первой мировой. Вот только знаменитый флотоводец не имел дурной привычки обзаводиться некими «полчищами», да еще и водить их на Пермь. Тем более — обороняемую русскими.

— Не о том мыслишь, господин штабс-капитан, — пробормотал себе под нос Александр. Какого черта вокруг происходит, вот о чем неплохо бы подумать.

— Эй, любезный! — окликнул офицер стоявшего неподалеку тощего парня в обносках. Тот обращение проигнорировал. — Эй!

Попытка привлечь внимание прикосновением провалилась на корню. Ладонь Афонова свободно прошла сквозь затянутое в ветхую ткань плечо неудавшегося собеседника. Офицер ошалело матюгнулся, шарахнувшись прочь. Что еще за?!

Яростные крики неведомого оратора сменились тяжелыми хрипами. Александр крутанулся, поворачиваясь к трибуне… Вот только трибуны там уже не было. И толпы вокруг. Вместо нее подобием строя застыли шеренги в серых шинелях. Над черными шапками развевался российский триколор. Зато давешний очкарик никуда не подевался. Он отчаянно сучил ногами, раскачиваясь в обхватившей шею петле. На груди нелепо, в такт движениям, болталась табличка с надписью «большевик».

Внезапная метаморфоза окончательно заставила Афонова застыть с открытым ртом. Остатки самообладания еще удерживали штабс-капитана на месте, но где-то в глубине души начинал скрестись липкий червь паники. Бессмысленной и нерассуждающей.

В носу противно засвербело.

— Апчхи!

— Будьте здоровы. — произнесенная с чудовищным акцентом фраза вернула Афонова в реальность. Вокруг разносился мерный гул самолетных двигателей.

— Спа… спасибо. — Ошалело хрюкнул Афонов, уставившись на растерянного японца. Вообще-то, обычно здесь игнорируют чихающих собеседников, но этот, похоже, решил поступить на русский манер.

— Что-то не так? — Встревожился якудза, увидев перекошенное лицо штабс-капитана.

— Заснул, кажется. Ну и дрянь мне приснилась, — виновато развел руками офицер. Попутчик вежливо кивнул и потерял к Александру всякий интерес. Тот откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Не сон это был. Совсем не сон.

Мозг послушно восстановил цепочку событий: вот Афонов забирается в салон небольшого гидросамолета, усаживается… Попутчики попросили пристегнуться, что и было проделано. И сразу же после этого он оказался… В Перми?

Кажется, что-то такое он где-то видел. Ну точно, в треклятом планшете Мейера. В его «версии» первая мировая закончилась для России гражданской войной, в которой русские люди истребляли друг друга столь осатанело, что любой американец обзавидуется. Красные, одержимые малопонятной идеей светлого будущего и режущие ради нее людей, будто скот. Белые, лихорадочно пытающиеся собрать воедино обломки рухнувшего мира. Сломленные и отчаявшиеся, готовые схватиться за руку тех, кто России уж точно не желает ничего хорошего.

Афонова едва не передернуло. Похоже, пора навестить психиатра. Прийти и сказать, так, мол, и так, доктор, начитался я литературы из неведомого параллельного мира, мне теперь всякая дрянь мерещится, пропишите уколы и выдайте больничный.

Окружающий мир отозвался равнодушным рокотом двигателей. В транспортное средство, принадлежащее якудза, Александр попал по их же приглашению. Разговор с «начальником» приснопамятного Хамады вышел недолгим: золотые погоны, пара завуалированных угроз и крупная сумма наличными оказали на руководителей «транспортной компании» самое благоприятное воздействие. Поломавшись ради приличия, японцы живо выложили подноготную ситуации: Мейера они должны были встретить и переправить в Шанхай — к товарищу, вылетевшему часом ранее. Американцы не могли воспользоваться официальными путями — без документов японскими авиакомпаниями не полетаешь. А вот якудза, перевозившие из Осаки не совсем легальный товар, вполне удовольствовались одними лишь йенами. Куда американцы собирались отправиться дальше — вопрос открытый. Скорее всего, в Штаты. Из Японии без документов до Америки не добраться, но в Китае порядка куда меньше. Вот только компаньонами якудза для парочки беглецов оказались неважными. Проявленного русским интереса, подкрепленного шуршащими аргументами, оказалось достаточно для «пересмотра условий сотрудничества».

Иными словами, некий Майкл Макконал по приземлении будет незамедлительно скручен и доставлен туда, где Афонов получит возможность побеседовать с ним с глазу на глаз. Александр было заикнулся, что, чем отправлять его на континент, легче вернуть в Осаку самого беглеца. Якудза тутже подняли цену впятеро. Мол, гонять самолет порожняком из-за одного американца — удовольствие недешевое. Ну или ждите трое суток. Пришлось Афонову отправляться в Шанхай в компании молчаливого сопровождающего. После короткого обмена репликами во время взлета, японец заговорил лишь через два часа:

— Подлетаем, Афонов-сан.

Александр с любопытством заглянул в иллюминатор. Увы, Шанхай на роль туристической Мекки откровенно не тянул. С высоты открылся вид на серо-желтый городишко. Одинаковые коробки с покатыми жестяными крышами перемежаются совсем уж непрезентабельными лачугами — вот и весь пейзаж. Нечего даже пытаться сравнивать с Осакой или Токио с их бесконечными многоярусными автострадами и рвущимися в облака небоскребами. Да и на ухоженные российские города похоже мало. На фоне безнадежных трущоб выделяется лишь огромный порт: как и большинство других прибрежных городов, Шанхай Японией используется лишь как перевалочный пункт для добываемого на континенте сырья. Иными словами — типичный город чернорабочих, грузчиков и прочего обслуживающего персонала, который горбатится круглые сутки ради чашки скверного риса.

В глубине континента дела обстоят еще хуже. Странно, что население японского Китая до сих пор умудряется держаться на отметке в семьдесят миллионов. Империя уже полвека как отказалась от «политики великого очищения», но с пятьдесят седьмого года население почти не выросло: без работы и еды особо не расплодишься. Даже если тебя уже давным-давно не закидывают напалмовыми бомбами в отместку за убитого в соседней деревне японского солдата.

Самолет приземлился, вернее, приводнился в стороне от центрального порта, что и неудивительно: вряд ли в планы якудза входила встреча с официальными лицами. Судя по той спешке, с которой его вывели из самолета, легальностью таинственный груз похвастать не мог. Ладно, это все дело десятое.

Черная тойота на шанхайской дороге пустилась в безудержный пляс. Внедорожник, кажется, взялся научиться танцевать гопака. Дорожное покрытие то ли отсутствовало как класс, то ли состояло целиком из ям и ухабов. Никогда прежде Афонову не доводилось видеть ничего подобного. Японец же и не думал сбавлять скорость, так что осталось лишь вцепиться в ручку над дверью машины и надеяться, что издевательство не продлится слишком долго.

Мимо проносились обветшалые домишки с нецензурными надписями на уцелевшей кое-где штукатурке. Некоторые местные художники, оказывается, вполне владели русским матерным.

— Приехали, Афонов-сан, — проинформировал японец, остановив внедорожник около покосившегося двухэтажного здания. Господи, неужели эта пытка закончилась? — Проводить вас?

— Будьте так любезны. — Как будто он всю жизнь только тем и занимается, что навещает подобные, гм, учреждения и сходу способен определить, где якудза держат заложников, пленников и тому подобный… товар.

Оказавшись на твердой земле, Александр испытал кратковременный приступ счастья. Наконец-то окружающий мир перестал вертеться и подпрыгивать, словно упившаяся юла. Из дверей выглянул еще один японец. Взгляд контрразведчика тут же зацепился за кобуру, из которой торчала рукоять пистолета. Местный охранник смерил штабс-капитана подозрительным взглядом, затем заметил вышедшего из тойоты проводника и согнулся в поклоне.

— Сюда, прошу вас. — Афонова провели по узкому коридору. Под ногами проскрипела рассохшаяся лестница: в доме, как выяснилось, имелся полноценный подземный ярус. Наконец, путешествие закончилось перед металлической дверью. Парень с пистолетом зазвенел ключами.

— Он здесь. После того, как закончите, сможете найти меня на втором этаже. Вот ключ. — Судя по всему, провожатый разрывался между любопытством и нежеланием лезть в дела контрразведки. Последнее явно лидировало, что говорило в пользу наличия у парня инстинкта самосохранения и некоторой толики житейской мудрости.

— Благодарю, — Афонов, нагнувшись, вошел в небольшую каморку. Обычный подвал, освещенный покачивающейся под потолком лампочкой. Из мебели лишь пара стульев. На одном из них съежился молодой парень в перепачканной одежде. На некогда холеном лице красовался внушительных размеров синяк. Видимо, задержание не обошлось без эксцессов.

— Майкл Макконал? — Уточнил офицер, прикрыв за собой дверь.

— Он самый, — хрипло ответил американец, смерив Александра настороженным взглядом. От дальнейших комментариев парень воздержался.

— У меня к вам пара вопросов. Надеюсь, вы будете достаточно благоразумны, чтобы ответить на них?

— А что, у меня есть выбор? — Лицо пленника исказила кривая усмешка.

— Пожалуй, нет, — согласился Афонов. От идеи усесться на второй стул он отказался. Помещение не выглядело слишком уж чистым. И еще — в подвале царил влажный, липкий холод. Не самое приятное местечко. Странно, что Макконал до сих пор не выбивает зубами дробь. — Я не представился. Штабс-капитан Афонов.

— Русский? — Недоуменно нахмурился Майкл, — У вашей-то страны ко мне какие претензии?

— Вам знакома эта вещь? — Из кожаной сумки с шорохом показался планшет Мейера. В глазах Макконала мелькнуло узнавание.

— Теперь понятно. Я знал, что этот придурок попадется. — Американец ссутулился. Похоже, судьба Андреаса его здорово опечалила. — Умоляю, скажите. У него хотя бы получилось?

— Вы осведомлены о его планах? — Нейтральным голосом осведомился Афонов.

— Не нужно игр. — Макконал поморщился, — вряд ли он подарил вам айпад из случайного порыва щедрости. Накано мертва?

— Нет.

— Жаль. — Майкл понурился еще сильнее. — Эта гнида со своим напарником стали бы последними, о ком я горевал.

— С чего такая антипатия? — Афонов нахмурился. Похоже, Андреас оказался вовсе не одинок в своей иррациональной ненависти.

— Боюсь, вы сочтете меня сумасшедшим, если я отвечу. — В глазах американца мелькнуло нечто, подозрительно похожее на отчаяние. Решил, что его сейчас будут бить?

Афонов в ответ лишь хмыкнул. Все чудесатее и чудесатее.

— То есть, вы, следом за Мейером, полагаете Накано и Ванеева ответственными за ошибки при депортации немцев? Я, признаться, раньше не думал, что шизофрения бывает заразной.

Александр поймал себя на том, что пытается храбриться, прекрасно понимая, что дело вовсе не в психических расстройствах. Ни один шизофреник не сумеет создать компьютер и операционную систему, существующие в единственном экземпляре. Штабс-капитан потратил некоторое время, пытаясь найти производителей треклятой машинки, но все поисковики лишь апатично разводили руками да подсовывали сайты компаний, торгующих фруктами. На то, что некое «Яблоко» способно производить компьютеры или ПО, никаких намеков.

— Ну, Андреаса можно понять. Узнав о судьбе своего народа, он потерял голову, другое его не интересовало. Если уж заниматься арифметикой, количество жертв Накано и ее подельника перевалило за полмиллиарда.

Афонов издал тихий стон и демонстративно закатил глаза к потолку.

— Макконал, скажите честно. Вы отдаете себе отчет в том, как выглядите со стороны?

Американец на мгновение задумался, а затем по убогой комнатушке раскатился его веселый смех. В исполнении забитого пленника, жизнерадостный хохот отдавал совсем уж неприличным сюрреализмом.

— Как психопат, да? Последние несколько дней я и впрямь отчаянно пытаюсь понять: то ли свихнулся я, то ли весь мир. Вы ведь смотрели содержимое планшета? Андреас, вроде бы, на досуге собирался набросать исторический очерк или что-то вроде этого…

Афонову живо вспомнилась как полубезумная писанина, так и собственный малоприятный «опыт».

— Он так и поступил.

— Если бы не Накано со своими подельниками, мир бы был именно таким. Куда более… благополучным и спокойным, чем то подобие преисподней, в которую мы все загремели из-за этой косоглазой дряни.

Мнение это Афонову показалось, мягко говоря, спорным. Впрочем, сейчас офицера заботило несколько другое.

— А теперь, будьте добры обойтись без излишней патетики. Вменяемее в моих глазах вы пока что выглядеть не начали.

— Вы еще не поняли? Несколько человек, включая японку, сумели проникнуть в прошлое и нарушить естественный ход событий. — Макконал нервно облизнулся. Видимо, ожидал взрыва негодования или насмешек.

Афонов, впрочем, спешить с выводами не стал. Штабс-капитан давно отчаялся подыскать разумное объяснение происходившей вокруг чертовщине. Раз так, самое время рассмотреть остальные версии. Пусть даже столь бредовые.

— Ну хорошо, допустим. Что же, им повезло повстречать безвестного гения, собравшего у себя в гараже машину времени?

Майкл смерил Александра мрачным взглядом. Видимо, попытался просчитать дальнейшие варианты — и нашел их на редкость удручающими.

— Смелее, — подбодрил Афонов. Сдать американца в психушку никогда не поздно. Или самому туда отправиться. Офицер поймал себя на пугающей мысли, что озвученное американцем неплохо объясняет всю цепочку дурацких событий.

— В мире всегда существовали люди, способные на перемещения во времени. — Макконал немного помолчал, наблюдая за реакцией собеседника. Александр остался бесстрастен. — Некоторые люди из-за каких-то особенностей строения мозга способны воздействовать на окружающий мир. Их не так уж и мало, хотя большинство совершенно не понимает собственного потенциала и довольствуется быстрым исполнением желаний, списывая все или на упорство и таланты, или на везучесть. Такие люди быстро продвигаются по карьерной лестнице, или становятся звездами шоу-бизнеса… А есть те, кто умеет пользоваться этой способностью целенаправленно и на полную мощность.

— Вы к таковым относитесь? — На всякий случай уточнил Афонов. Штабс-капитан почувствовал себя едва ли не оскорбленным. Он был как раз из тех самых, кто полагает упорство и прилежность главным рецептом успеха. Не такое уж большое удовольствие — узнать, что ты чего-то добился не благодаря стараниям и труду, а из-за не туда повернувшейся при рождении извилины в голове.

— Да. Полноценно обученных в мире мало. Невероятно мало. Счет идет на десятки.

— Где ж вас, таких, выводят? — Поинтересовался Афонов, — В какой-нибудь масонской ложе?

— Нигде нас не выводят. Мастер, обнаружив человека с хорошим потенциалом, может научить его тому, что умеет сам. Плодить учеников сверх меры никто не станет — это не те знания, которые разумно предавать широкой огласке.

— Ну надо же, у этих ваших «мастеров» есть некоторое количество мозгов, — пробурчал Александр.

— До недавнего времени я входил в самую многочисленную группу вершителей. Так мы себя называем. — Макконал проигнорировал ехидное замечание, — нас было пятнадцать человек. Более, чем достаточно, чтобы отбить у других желание поиграть в изменение мира.

— Устроить магическую дуэль что ли? — Снова не удержался от шпильки Афонов. Он и сам не мог понять, что творится в его голове. Разум, привыкший оперировать сухими фактами, громогласно требовал сдать американца в ближайший дурдом. Но где-то в глубине души зрело скверное предчувствие, что никаким помешательством здесь и не пахнет.

— В определенные моменты времени в строго определенном месте группа вершителей, объединив усилия, способна прорваться в прошлое… При условии отсутствия противодействия. Нам время, пригодное для очередного перехода, было известно не хуже, чем конкурентам. Все, что оставалось сделать — поставить «помехи», исключив прорыв и оставив мир неизменным.

— К чему вообще менять ход истории? — Афонов неопределенно пожал плечами, — у человека вполне достаточно сил, чтобы изменить настоящее. Не всем хватает умения или желания, это да, но…

— Это уже вопрос представлений человека о том, как выглядит идеальный мир. Кто-то стремится построить светлое будущее, кем-то движет оголтелый патриотизм или приверженность религии… Встречаются и те, кто руководствуется более корыстными мотивами. Вместо того, чтобы по крупице изменять окружающую реальность, можно перенестись лет на сто назад и одним движением перекроить судьбы миллиардов людей в нравящуюся сторону.

— И у Накано и Ванеева это получилось? Что ж ваш масонский междусобойчик им не помешал? — Если все это окажется правдой… Закончить мысль Афонов не сумел. Что тогда? Искать этих чертовых «розенкрейцеров» по всему миру? Каким образом? Счетчик Гейгера здесь, увы, бессилен.

— Идиотская авиакатастрофа, — процедил Макконал. — Вы будете смеяться, но вся наша группа за исключением меня и Андреаса погибла по совершенно дурацкой причине. Вот вам, кстати, еще один наглядный пример. Самый могучий вершитель, оказавшись в падающем самолете, бессилен. А вот попав в прошлое, можно ему дать колотушкой по затылку — и он опоздает на рейс.

— Получается, ваши супостаты получили долгожданный шанс? А вы почему не применили свой волшебный трюк с колотушкой? — В оперативной работе таким ребятам цены бы не было, иронично подумал Афонов. Хотя, если честно, от таких разговоров становится не до смеха.

— Накано и остальные сумели первыми. Долетели до Нанкина, где открылась соответствующая точка, и сумели пробить брешь в середину тридцатых прошлого века. Можно, я не буду утомлять вас деталями? Достаточно того, что нам с Мейером пришлось вдвоем гнаться за пятеркой конкурентов. Времени «воскресить» товарищей уже не оставалось.

— За пятеркой? — Афонов нехорошо прищурился. — То есть, где-то гуляет еще трое путешественников во времени?

Этого еще не хватало.

— Нигде они не гуляют, — криво усмехнулся Макконал. Двоих из них, братьев Макао и Каору Сато, мы сумели перехватить и… нейтрализовать. Пятый, Зигфрид Штильмер, тоже вас уже не побеспокоит.

— Немец?! Гражданин Германии добровольно устроил собственной стране такое будущее? — Афонов недоверчиво покачал головой. Макконал в ответ желчно рассмеялся.

— Я уже говорил, что Накано — та еще гнида? Для прорыва в прошлое ей нужна была команда из пяти человек. Так что она сумела убедить Штильмера, что, помогая им, он возрождает Третий Рейх во всей его сомнительной красе. Ну а после того, как прорыв состоялся, нужда в попутчике отпала и несчастный парень получил пулю в затылок.

— Ну и методы у вас. — обескураженно пробормотал Афонов. Безобидные найденыши, занятые друг другом да клубничным мороженым, оказались теми еще… фруктами. — И чего они натворили в тридцатых?

— Ничего, насколько мне известно. Путешествия во времени — штука далеко не такая простая. Им удалось добраться до Оцу, где был совершен переход в более ранний период.

— Постойте, вы намекаете, что убийство цесаревича Николая — их рук дело?! — Осенило Афонова. В памяти всплыли давным-давно забытые строчки из учебников. Наследник российского престола во время визита в Оцу получил несколько пустяшных царапин от чокнутого полицейского. Раны не представляли ни малейшей угрозы. И, тем не менее, цесаревич после покушения прожил всего несколько часов: сабля убийцы оказалась смазана смертельным ядом. Сам террорист до последнего отрицал использование отравы. Ему, ясное дело, никто не поверил. Если предположить, что саблю умаслил неведомый «доброжелатель», точно знающий кого и когда злополучной железкой будут рубить…

— О чем я и говорю. Вместо доброго и безвольного царя на престоле России оказалась та еще скотина. Изворотливая, циничная… И успешная. — Тоскливо подтвердил Макконал.

— А амнезия? — Уточнил Афонов.

— После того, как было совершено убийство, началась трансформация. Огромный пласт истории отваливался, заменяясь на новый. В это время Накано и Ванеев должны были целиком и полностью управлять процессом, но им, видимо, это не удалось. В итоге события вырвались из-под контроля. Они еще легко отделались.

— Но миру это измениться не помешало, я смотрю.

— Конечно, но проверни они все правильно — и появились бы в 2019-м с памятью, полноценными документами и прочей шелухой, необходимой для жизни. А так они оказались чужаками в собственной реальности.

— Мгм… — Афонов озадаченно почесал затылок. Найти хоть какую-то нелогичность в сказанном у него не получалось. С одной стороны — типичная теория заговора напополам с бредом сумасшедшего. Одна беда — а как еще объяснить диковинный компьютер Мейера или паспорт Ванеева? Или водительские права, выданные Андреасу в Гонолулу.

— Ну, допустим. — Озачаденно пробормотал Афонов. И что теперь делать с этим «вундеркиндом»? С одной стороны — неплохо бы связаться с коллегами из кэмпэйтай, благо «дело о подделке документов» вылилось в черт знает что. С другой…

От обескураженных размышлений Александра отвлекло жалобное детское хныканье, больше напоминавшее скулеж умирающей собаки. Резко развернувшись, штабс-капитан с ужасом уставился на источник странного звука. Крохотный мальчишка, зарывшийся в неопрятное тряпье, больше похож на обзаведшийся выпирающим пузом скелет, нежели на живого человека.

— Тятя, дай немного хлебца… Чуть-чуть совсем… — Афонов застыл, парализованный ужасающим зрелищем. Мальчишка тихо скулил, глядя в потолок бессмысленными глазами. Слова эти обращены вовсе не к офицеру — несчастный просто бредит. Всхлипы перешли в неразборчивое бормотание.

Штабс-капитан обернулся. Вместо прикованного к стулу Макконала — тонущие во мраке углы неведомой хибары да русская печь, щерящаяся на незваного гостя черным провалом. Опять?!

Александр грязно выматерился. Помочь мальчонке? А как ты ему, спрашивается, поможешь? Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться: единственный способ проявить милосердие здесь — добить, чтобы разом закончить тот ад, в котором тонет несчастный ребенок. Человека в таком состоянии уже не спасти ничем.

Афонов тихо всхлипнул. И что прикажете делать? Достать из кобуры пистолет и выстрелить несчастному в лоб? Это еще при условии, что подобное действие даст хоть какой-то результат — офицеру вспомнилась попытка дотронуться до плеча слушателя приснопамятного оратора-большевика.

Попытка подхватить с печки кривой ковшик подтвердила: единстенное, что доступно Александру в поглотившем его кошмаре — роль безвольного наблюдателя. Ладонь свободно прошла сквозь деревянную ручку, не встретив ни малейшего сопротивления.

— Тятя, дай немного хлебца…

Не выдержав, Афонов бросился прочь из хибары. Рука беспомощно провалилась в доски двери. Ах ты!.. Задержав дыхание, словно перед прыжком в воду, Александр, зажмурившись, бросился на препятствие, словно собирался высадить преграду лбом.

Он метался по занесенной снегом деревне в отчаянных поисках выхода. Самообладание отказало напрочь. Можно не кланяться пулям, рисковать собой и, что куда тяжелее, собственными товарищами. Выдержать преисподнюю, в которую его зашвырнула неведомая сила, оказалось невозможно. Заснеженные покосившиеся избы щерились на офицера безжизненными провалами окон, за которыми — ничего кроме смерти и обезображенных тел.

А еще в голове Афонова время от времени вспыхивали невесть откуда взявшиеся знания — словно неведомый диктор зачитывал бархатистым усталым голосом сводки новостей. И от новостей этих волосы вставали дыбом. Окончательно доконало Александра известие о том, что советская (что бы ни означало нелепое слово) власть приняла помощь американского правительства в борьбе с голодом в Поволжье, свидетелем которого невольно стал штабс-капитан. Если уж скряги-американцы готовы помочь…

На окраине деревеньки грязный и оборванный мужик сосредоточенно тащил в избу мешок, из которого торчала человеческая нога в валенке. К горлу подкатила тошнота. Каждый сражался с голодом как умел. Некоторые — ценой полной утраты человеческого облика.

Афонов сжал зубы в отчаянной попытке сдержать рвоту. Однако отвернуться от жуткой ноши не получалось — тело вдруг перестало слушаться. Момент перехода вновь не удалось уловить — Александр внезапно ощутил себя валяющимся на полу в грязной комнатенке, откуда и началось треклятое «путешествие».

— Что с вами, сударь? Вы очнулись? — Голос американца показался едва ли не ангельским хоралом. По крайней мере, его физия несравненно лучше, чем дикие картины столетней давности.

Афонов кое-как уселся. Где-то на краю сознания мелькнула сполошная мысль — страшно представить, во что превратился мундир от лежания на полу. Мелькнула и исчезла. Штабс-капитан привык относиться к внешности с подобающим тщанием, но сейчас это последнее, о чем стоит беспокоиться.

— Что-то мне подсказывает, сударь, что спросить об этом я должен у вас, — хрипло пробормотал Александр, пытаясь подняться. Встать удалось не с первой попытки, но, худо-бедно, водрузить себя на две конечности удалось.

— У меня? С чего бы? — Макконал удивился столь неубедительно, что Афонова в другой ситуации разобрал бы смех. Вот только сейчас было не до веселья.

— Какого черта мне мерещатся сцены из ваших россказней? — Прорычал штабс-капитан, наградив американца разъяренным взглядом.

— Просто побочный результат… — Майкл осекся, увидев выражение лица Александра.

— Не знаю, чему вас учили в вашей… масонской ложе, но вранье в этот список явно не входило. Лучше бы вам проявить чуть больше ума и правдивости. — В последних словах сквозила откровенная угроза. Больше всего Афонова беспокоило даже не собственное психическое здоровье, а поведение американца. Раз врет — значит, есть что скрывать.

— Из-за амнезии Накано и Ванеева, реальность очень нестабильна. — Макконал покосился на офицера с явной опаской. Говорил пленник неохотно, но страх оказался сильнее. — Если в измененном мире один из вершителей, изначально ему принадлежавших, соприкасается с предметами или информацией из «прошлой» реальности, есть серьезная вероятность полной отмены свершившегося изменения. Так что эти галлюцинации — хороший признак. Видимо, ваш мозг вовсю принялся излучать в мир информацию о том, каким он должен быть на самом деле. Этакий троянский конь.

— Я тут при чем? — Недоуменно нахмурился Афонов. Слова Макконала отдавали совсем уж запредельным безумием, — я к вашей секте отношения не имею.

— К «секте», конечно, нет, — американец неожиданно ухмыльнулся. На лице проступила ядовитая ухмылка. Как будто безнадежное поражение в одночасье превратилось в сокрушительную и полную победу. — Но потенциал вершителя у вас есть. Я же говорил, людей со способностями очень немало. Обучение в данном случае необязательно. Удачно получилось. Самое крайнее через неделю амнезия у Ванеева и Накано закончится — и подобный трюк уже не провернешь.

— И вы мне пытаетесь доказать, что из-за всех этих нелепых россказней, которые вы мне на пару с подельником наплели, Россия опять превратится в странноватую федерацию со всеми вытекающими? — Скептически уточнил Афонов. Можно, пусть со скрипом, поверить во все, что наговорил ему американец, но последнее известие тянуло на совсем уж форменное сумасшествие.

— Вопрос двух-трех дней. — Самое паршивое, подумалось штабс-капитану, Макконал в своих словах, похоже, не сомневается. — Что поделать, так уж устроены наши с вами головы. Вселенная чертовски доверчива к их содержимому.

— Думаю, мы с вами еще найдем, о чем побеседовать, — мрачно пообещал Афонов. — Не уходите пока никуда.

Заперев за собой дверь, офицер отправился на поиски местных обитателей. В голове царил полный кавардак.

— Узнали, что хотели? — Поинтересовался якудза, дожидавшийся рядом с охранником у выхода из здания.

— Не до конца. Есть возможность подержать его здесь еще пару дней? — Поинтересовался Афонов, вернув ключ от камеры.

— Да хоть неделю, — безразлично пожал плечами японец. — Шеф велел оказывать вам помощь, а гайдзин нас не обременит.

[1] Кэмпай — сотрудники кэмпэйтай