Страна великого дракона, или Командировка в Китай

Мы уселись в самолет «Боинг-757» китайской авиакомпании. Лететь предстояло около двух часов в юго-восточном направлении. Мне опять досталось место не возле иллюминатора, а у прохода. Для любителей поглазеть на стройные ножки стюардесс это может и хорошо, но мне очень хотелось получше посмотреть на Китай с высоты полета. Когда еще смогу увидеть такое!

Наш «Боинг» вырулил на взлетку и стал разгоняться. Опять неприятно подкатило к горлу при крутом наборе высоты и – Пекин остался внизу. Сверху, кстати, мы его почти не видели, аэропорт находится за городом. Уже третий взлет за последние 24 часа, становлюсь заправским авиапутешественником.

На самолетных мониторах стали крутить фильм для пассажиров – «Римские каникулы» с Грегори Пеком и Одри Хепберн. Разумеется, дублирован на китайский язык, но с английскими субтитрами. По проходу прошла стюардесса, предлагая пассажирам газеты и журналы, естественно – с иероглифами. Мне она предложила китайскую газету на английском. Спасибо, милая. Кстати, мы были единственными европейцами, летящими этим рейсом. Сидящий рядом со мной сухощавый седоватый китаец тоже стал читать газету. Я мельком взглянул на нее и взгляд мой вдруг остановился. Среди колонок иероглифов – фотография…

Сидящие на БМП молодые российские ребята. «Калашниковы» с подствольниками, бронежилеты, стальные каски, разгрузки-патронташи. Чечня, наша боль. Тем, кто не служил в армии, не понять.

Примерный маршрут перелета Пекин – Ченду.

Официальный Китай, кстати, полностью поддерживает позицию Россию по вопросу Чечни. У китайцев – свои сепаратисты, своя чечня: Синьцзян-уйгурский автономный округ. Насколько я знаю, военные действия там не ведутся, но теракты случаются регулярно. В годы 2-й мировой войны там даже существовало никем непризнанное самопровозглашенное государство. СССР, в пику Чан Кай Ши, даже поддерживал его. Гоминьдановскому правительству приходилось мириться с этим, так как в это время шла кровопролитная война с Японией, к тому же Советский Союз оказывал военную помощь гоминьдану в этой войне. И к тому же в центре Китая был другой район, не контролируемый гоминьданом – Особый район Китая, управляемый Китайской Коммунистической партией, со своими вооруженными формированиями – 8-я и Новая 4 армии. После победы народной китайской революции в 1949 году сепаратистское уйгурское государство уже стало не нужно ни Сталину, ни тем более Мао Цзе Дуну. Начиналась эра Великой Дружбы. Руководителя (жаль, не помню его имени) этого уйгурского анклава вызвали в Москву для консультаций и переговоров. Чем они закончились – теперь уже никто не узнает. На обратном пути самолет с этим руководителем рухнул в горах Памира.

Вытянув шею, я через газету соседа стал смотреть через иллюминатор вниз.

В Китае очень красивая природа – хочешь, сверху на нее любуйся, хочешь снизу, от этого ее прелести не убывает. Внизу под нами снова были горы, но выглядели они уже по-другому, не так как у Великой Стены. Теперь я безошибочно отличаю горы северного Китая, так называемой Внутренней Монголии, от любых других. Длинные складки хребтов, тянущиеся в одном направлении, покрытые скудной растительностью. Но сейчас под нами были горы центрального Китая. Круглые вершины, обильно заросшие невысокими (с высоты полета) курчавыми деревьями. Вскоре землю под нами затянуло сплошной облачностью.

В самолете стали разносить обед. Да, почифанить (чи фань – кушать) сейчас бы не мешало. Миловидная стюардесса спросила меня о чем-то на английском.

– What do you want? – переспросил я.

Она еще раз вежливо повторила свою просьбу (как в том армейском анекдоте: для тупых повторяем: рация – не на лампах и не на транзисторах, рация – на бронепоезде). А я ей опять:

– What?

Я много слышал о том, что лица восточных людей непроницаемы, невозможно по их вазомоторным реакциям узнать, о чем они думают. Мои наблюдения это не подтверждают. Видимо, к китайцам это не относится. С видимой досадой она, тщательно выговаривая английские слова, повторила еще раз («для тупых повторяем…»). Отдельные слова мне вроде бы понятны, а смысл ускользает. Ну просто тормоз по жизни! Граждане суверенной России, заклинаю вас – учите языки! Мне ее стало жалко, и я объяснил ей:

– No speak English, I’m Russian (Не говорю по-английски, я русский).

Бедная девушка, перед кем она бисер метала! Облегченно вздохнув, она поставила передо мной поднос с едой и покатила свою тележку дальше. Как я потом сообразил, она спрашивала, желаю ли я блюдо с макаронами или с рисом. А нам, татарам – лишь бы даром. Что водка, что пулемет – лишь бы с ног валило.

Приступив к трапезе, я отметил, что кормят в китайском самолете намного вкуснее, чем в финском. (Еще бы, китайская кухня – лучшая в мире!) К обеду прилагался пакетик с каким-то остро перченным салатом. К моему удовольствию, китайцы любят готовить острые блюда. В Пекине г-н К-н рассказывал, что китайская кухня вообще, а в провинции Сычуань в особенности, очень острая. Он говорил, как просил повара в Мяньяне не класть перец в блюда. «Но я и так почти не кладу». «А ты совсем не клади!» «Но как же это можно – совсем без перца?».

Спиртного не предлагали – это не международный рейс. Впрочем, и ни к чему, скоро встреча с сотрудниками НИИ из Мяньяна.

После обеда (простите за пикантную подробность), захотелось пойти, облегчить совесть, так сказать – снять груз с души. Пиво, выпитое в Пекинском аэропорту, подпирало. Русский философ Зиновьев сказал, что уровень культуры в обществе точнее всего определяется состоянием отхожих мест. После сортира в финском самолете я думал, что подобный уровень уже трудно превзойти. Чистота, как в операционной, все сверкает. Китайцы превзошли! В их заведении, разумеется, тоже безукоризненно чистом, стояли живые цветы, флаконы с одеколоном, духами, дезодорантами. И это самолет на внутренней авиалинии, для самих китайцев.

Через какое-то время стали разносить напитки. Я заметил, что кофе выбрали только мы, русские. Китайцы брали соки, лимонады, а больше всего – зеленый чай, во всем мире его так и называют: китайский (Chinese tee). По проходу подошел член экипажа в форме, молодой совсем парень. Он небрежно взял бутылку Кока-колы с подноса у стюардессы. Та повернулась, чтобы посмотреть: кто это, не спросив, тащит у нее с подноса, и повернувшись, увидела молодого пилота. Тот посмотрел на нее с неприкрытым превосходством: «Имею право! На кого баллоны катишь?» – так и сквозило в его взгляде. А мог бы и вежливо попросить, между прочим.

Я читал, что еще Конфуций считал характерной особенностью китайского народа заносчивость, надменность. Китаец не упустит возможность продемонстрировать высоту своего положения. Спору нет, пилот – очень важная фигура в самолете. Но, может, все же не надо так, парень? Все-таки – девушка, к тому же вы работаете вместе, один экипаж. Впрочем, как я потом убедился, у китайцев не принято галантное обращение с женщинами. Как это там у некоторых народностей: «Малчи, женьшына, мужчина гаварит! Твой дэнь – васмое марта.»

Под нами по-прежнему все было затянуто облаками, но над сплошным их покровом часто поднимались горные вершины, иногда целые кряжи. К счастью, мы летели намного выше.

Когда полет почти подошел к концу, по бортовой ретрансляции раздалось несколько музыкальных аккордов. Сразу же все стюардессы встали вдоль прохода цепочкой лицом к пассажирам. По ретрансляции на китайском и английском языках объявили, что мы благополучно прибываем в Ченду, авиакомпания желает пассажирам всех благ и благодарит их за то, что они воспользовались ее услугами. При этих словах стюардессы почтительно поклонились пассажирам. Это мне понравилось! Уважительно, и с привкусом китайской экзотики. Это тебе не холодный, стандартно-вежливый западный сервис. Хочу летать на самолетах китайских авиалиний!

Вдруг я почувствовал, что звук турбин изменил свою тональность. Ушам стало заметно легче. Мы снижались. Куда? Под нами по-прежнему была сплошная облачность. Я, как инженер, конечно знаю о радионавигации, системах слепой посадки, но как-то боязно, когда не видишь, куда садишься. Над Ченду практически всегда сплошной облачный покров. Люди месяцами не видят солнца и синего неба. Кстати, неплохая маскировка для различных военно-стратегических объектов от аэрокосмической фотосъемки. Мы уже почти приземлились, когда за стеклом стала различаться взлетно-посадочная полоса. Мы еще катились по ВПП, когда почувствовалось, как заметно изменился воздух в самолете. Он стал более теплым, душным, липким, как в остывающей парилке. Рубашка на мне сразу промокла, я стащил с себя свитер и убрал его в сумку.

Отступление 1 (героическое)

Советский фильм 70-х годов о Китае документалисты назвали «За стеной страха». Имелась в виду Великая стена. Я бы назвал тогдашнюю непроницаемую пропагандистскую стену молчания о Китае стеной лжи. Спросите кого-нибудь: что он знает об участии Китая во Второй Мировой войне? Или, скажем, о Великом походе Красной армии Китая 1934 года. Многие думают, что Китай вообще не воевал тогда, некоторые даже думают, что Чан Кай Ши воевал против нас на стороне Японии. А ведь Китай вступил в войну еще в 1937 году, когда японцы вторглись в Шанхай. И до 1949 года, пока не победила народная революция, над Китаем грохотали сражения. Свыше 5 миллионов китайцев было убито или ранено. Причем, в небе Китая сражались наши летчики, в китайской армии были наши военные советники, через границу шел поток советского оружия. Но и об этом – забыто. А вот в Китае почему-то помнят о советской помощи. В городе Ухань есть парк «Освобождение», в нем могилы советских летчиков-добровольцев, за которыми бережно ухаживают китайцы (http://www.airforce.ru/memorial/china/uhan.htm). Есть также мемориалы советским лётчикам в городах Чанчунь (провинция Цзилинь) (http://www.airforce.ru/memorial/china/changchun.htm) и Ваньсянь (Сычуань) (http://www.airforce.ru/memorial/china/kulishenko.htm). Кто-нибудь у нас знает об этом?

(По крайней мере, знает М. Калашников, который написал об этом в книге «Битва за небеса».)

В небе Китая против японских захватчиков сражались также американские добровольцы из экспедиционного корпуса «Летающие тигры» на истребителях P-40 “Tomahawk”

Все это я подвожу к тому, что мы прибыли в Ченду, город с героическим военным прошлым. В те годы здесь было несколько крупных военных аэродромов, может даже быть, что на один из них мы сейчас приземлились.

Приведу отрывки из книги японского ветерана той войны Масатакэ Окумия «Зеро!».

«4 октября <1940 года> лейтенанты Йокояма и Сиранэ повели 8 «Зеро», которые должны были сопровождать 27 «Неллов» 13-го авиакорпуса, выделенных для первого налета на Ченду. Две группы самолетов пробили густую облачность над городом в 14.30. (И тогда над Ченду была сплошная облачность! – Автор.)

Японские истребители A6M «Зеро»

Бомбардировщики нанесли мощный удар по назначенным целям. Истребители, не встретив сопротивления в воздухе, атаковали соседний аэродром Тапинцзу, сбив 5 истребителей И-16 и 1 бомбардировщик Туполев СБ-2 «Катюша». После этого наши пилоты обстреляли самолеты и аэродромные сооружения. Пока горели аэродромные постройки, а китайцы в панике разбегались прочь от аэродрома, старшина Хигасияма и унтер-офицеры Хагири, Накасэ и Оиси сели прямо на летное поле. Остальные истребители прикрывали их. Оставив самолеты с работающими моторами, 4 пилота пытались поджечь последний уцелевший китайский самолет. Однако яростная стрельба китайских солдат вынудила их бросить это занятие. Они благополучно взлетели».

Японский бомбардировщик G3M «Нелл»

«На следующий день, 5 октября, лейтенант Иида Фусата повел 7 „Зеро“ к аэродрому Фенхуаньшань возле Ченду. Наши пилоты сожгли 6 больших и 4 маленьких самолета и повредили еще 2 больших самолета… В результате этих атак становой хребет китайской авиации в районах Чунцина и Ченду был сломан».

«26 октября 8 «Зеро» перехватили большую группу китайских самолетов над Ченду, уничтожив 5 вражеских истребителей, 1 транспортный самолет и 4 машины других типов. 30 декабря 8 «Зеро» вернулись в Ченду для четвертой атаки. Они обстреляли аэродромы Феньшуан, Тайпинцзу, Шуанлинь и Веншан. Были сожжены 18 вражеских самолетов, а 15 были уничтожены пушечным огнем. Был также сожжен большой склад топлива и уничтожены различные постройки. Только 2 наших истребителя были повреждены зенитным огнем.»

«В мае 1941 года несколько подразделений бомбардировщиков «Нелл» и «Бетти» вернулись в Китай, чтобы возобновить бомбардировки. Они дополнили налеты «Зеро». 20 мая «Зеро», которые не смогли поймать китайские истребители над Ченду, обстреляли и подожгли бензохранилища и уничтожили 2 самолета на аэродромах Тайпингсу и Шуанлинь.

Однако этот рейд знаменовал окончание бесконечных удач «Зеро». Зенитный огонь изрешетил самолет унтер-офицера Кимуры, который потом разбился. Это был первый «Зеро», потерянный в боях. Остальные самолеты получили повреждения от огня с земли».

Японский бомбардировщик G4M1 «Бетти»

«22 мая «Зеро» атаковали Ченду, сбили 2 вражеских самолета и сожгли еще 10 на земле.

…22 июня 9 наших истребителей атаковали Ченду, сожгли 1 самолет и 1 повредили на земле.

…11 августа 16 «Зеро» сопровождали 7 бомбардировщиков «Бетти» в Ченду и были атакованы большой группой китайских истребителей, которые впервые за много недель попытались встретить наши бомбардировщики. 3 вражеских самолета были сожжены пушками «Зеро», еще 2 уничтожили бомбардировщики. Наша атака оказалась успешной. Бомбардировщики уничтожили на земле 7 самолетов и повредили еще 9».

Думаю, этих отрывков достаточно. Даже если японский автор, как это часто бывает, преувеличивает успехи своей стороны и преуменьшает победы китайцев, то все равно очевидно – этот город вовсе не был тихим тыловым местечком, через Ченду проходила передовая линия воздушной войны. Потом прибыли американские «Летающие тигры» и стало немного полегче. Позже в Ченду разместились самолеты американской 14 воздушной армии, еще позже бомбардировщики B-29 «Superfortress» 20 бомбардировочного командования. Отсюда «Суперкрепости» летали бомбить Японию.

Американские истребители P-40 “Tomahawk” из добровольческого корпуса «Летающие тигры».