Странник по духовным мирам

Глава 27. Приветствие по Поводу Нашего Возвращения — Магическое Зеркало — Работа в Городах Земли — Страна Раскаяния — Долина Призрачных Туманов — Дом Отдыха

При нашем возвращении в Рассветную Страну, мы были встречены с надлежащими королевскими почестями от нашего Братства, и был дан праздник в нашу честь.

При вхождении в наши собственные небольшие комнаты каждый из нас нашел новую одежду, ожидающую его. Она была светло серого, почти белого цвета, а находящийся рядом пояс и эмблема нашего ордена — якорь спасения и звезда на левом рукаве — были насыщено желто золотыми.

Я очень высоко ценил эту новую одежду, потому что в духовном мире одежда символизирует степень развития духа, и имеет значение, как показатель того, чего каждый достиг. То, что я оценил даже больше, чем эту новую одежду, тем не менее было самым красивым венком белоснежных духовных роз, которые я нашел, выросшими и обрамившими вокруг волшебную картину моей возлюбленной — обрамление, который никогда не увядало, никогда не обесцвечивалось, и чей аромат доносился ко мне, когда я отдыхал на снежно белом диване и пристально глядел на те мирные холмы, позади которых вставал рассвет.

Я был выведен из состояния грёз другом, который пришёл, чтобы позвать меня на праздник, и когда я вошёл в большой холл, я нашел своего отца и некоторых друзей из моего странствия, ждущих меня. Мы приветствовали друг друга с большой сердечностью, и после того, как мы насладились банкетом, подобным тому, который я описал при своём первом вхождении в эту сферу, все мы собрались в дальнем конце холла перед большой завесой из серых и золотых тонов, которая полностью закрывала стены.

В то время как мы были в ожидании того, что мы должны были увидеть, мягкая мелодия музыки, опустилась на нас, подобно некому проносящемуся лёгкому ветерку. Она становилась более сильной, более наполненной, всё более ясной, пока торжественным величественным тактом, подобно армейскому маршу, не вдарила по нашим ушам. Не маршем триумфа или ликования, но подобно той, которую могла бы играть огромная армия, несущая траур по мертвому товарищу, столь величественной, полной пафоса, была эта мелодия.

Затем завеса заскользила в стороны и показала нам огромное зеркало из черного отполированного мрамора. И тогда музыка изменилась на другой такт, по-прежнему торжественный, всё ещё величественный, но с некоторой степенью диссонанса в его тонах. Она сильно вздрогнула и стала нечеткой по размеру в своём такте, как если бы хромала с неуверенным шагом, спотыкаясь и запинаясь.

Затем пространство вокруг нас потемнело, и мы едва могли видеть лица друг друга; медленно освещение тускнело, и наконец всё, что мы могли видеть, была черная полированная поверхность гигантского зеркала, и в нём я видел, отражённые фигуры двух членов из нашей экспедиции. Они двигались и говорили, а пейзаж вокруг них постоянно менялся, и был таким, как я видел его в Аду, который мы покинули. Странная музыка врезалась в мою душу, к её сокровенному ядру, и рассматриваемая драмы разворачивалась перед моими глазами, я забыл, где я был — я забыл всё — и мне казалось, я ещё раз блуждал в темных глубинах Ада.

Картина переходила в другую картину, пока нам не показали различные случаи каждого из нашей группы, от самого низкого участника до нашего руководителя, непосредственно — последний эпизод показывал всю компанию, собранную на возвышенности, и слушающую прощальную беседу нашего командира; и подобно хору в греческой трагедии, дикая музыка, казалось, сопровождала и объясняла всё это, меняясь в зависимости от каждого действия в драмах, то грустных и печальных, то полных спокойствием или триумфом, и снова пронизанных скорбными рыданиями и воплями или изменялась на тихую колыбельную, поскольку некая бедная спасенная душа погружалась, чтобы, наконец, отдохнуть — и затем снова нарастала до диких нот шума, жестоких криков битвы, хриплых ругательств и проклятий; ныне вздымалась на штормовых волнах бурной мелодии, затем замирала среди противоречивых прерывистых нот. Наконец, когда демонстрация заключительной сцены закончилась, музыка погрузилась в тихий печальный воздух самым совершенным добродушием, и постепенно затихала нота за нотой. Как только это прекратилось, темнота исчезла, завесы заскользила по черному зеркалу, и все мы повернулись со вздохом облегчения и благодарности, поздравляя друг друга, что закончилось наше странствие в той темной стране.

Я спросил своего отца, каким способом был вызван этот процесс, действительно ли это была иллюзия или что? «Мой сын», — ответил он, «то, что ты видел, является применением научного познания и ничего более. Это зеркало было таким образом подготовлено, что оно получает и отражает изображения, посылаемые на него от ряда пластинок тонкого металла, или лучше сказать, что они являются духовной копией земного металла. Эти пластинки металла были сделаны такими высокочувствительными, что они в состоянии получать и сохранить эти изображения, подобно как это делается в фонографе (такой как, ты видел в земной жизни), а также получать и сохранять звуковые волны.

Когда вы странствовали в тех темных сферах, вы были подключены к магнетической системе связи с этим приспособлением, и приключения каждого переносились на одну из этих чувствительных пластинок, в то время как душевные эмоции каждого из вас заставляли звуковые волны в области музыки и литературы вибрировать в соответствующих тонах сострадания.

Ты принадлежишь к сферам искусства, музыки и литературы, и поэтому ты в состоянии видеть, ощущать и понимать колебания тех сфер. В духовном мире все душевные эмоции, речи, или события воспроизводят себя в объективных формах и эти формы и колебания становятся в гармонии с теми изображениями, мелодиями или устными рассказами. Духовный мир создан помышлениями и действиями души, и поэтому каждое действие или помышление формирует его духовно-материальный аналог. В этой сфере ты будешь находить много вещей еще не известных людям на Земле, много любопытных изобретений, которые будут вовремя переданы на Землю и облечены там в материальную форму. Но смотри! Теперь ты должен получить пальмовую ветвь, которая дана каждому из вас, как награда за вашу победу».

В этот момент большие двери холла ещё раз открылись и наш Великий Магистр вошёл, сопровождаемый той же самой процессией красивых юношей, которых я видел прежде, только на сей раз каждый нес пальмовые ветви вместо лавровых венков. Когда Великий Магистр уселся на свой трон под балдахином, каждого из нас запросили подойти к нему, чтобы получить свою пальмовую ветвь, и когда мы все так сделали и снова возвратились на наши места, всеми был спет самый радостный гимн победы, наши пальмовые ветви развевались вовремя музыки и наши радостные голоса наполняли воздух торжественной гармонией.

___________________

Теперь я наслаждался длинным временем отдыха, которое во многом напоминало то полубодрствующее, то полусонное состояние, когда разум слишком долго находится в состоянии покоя, чтобы думать и всё же сохраняет полное осознание всего своего окружения. Из этого состояния, которое продлилось несколько недель, я вышел полностью восстановившимся от последствий моего странствия в темных сферах.

И моя первая мысль была — посетить мою возлюбленную, и посмотреть, сможет ли она меня увидеть и ощутить мою улучшенную внешность. Я, однако, не буду останавливаться на нашей встрече; её радость была исключительно для нас одних — я только пытаюсь показать, что со смертью не заканчивается любая наша привязанность к тем, кого мы покидаем или закрываем от них наши радости и печали при разделении.

Я нашел, что теперь был в состоянии больше общаться с нею через её собственные медиумические способности, что мы больше не нуждались ни в каком третьем лице, которое способствовало бы и помогало нам, и таким образом, мои труды становились ярче и ободрялись её сладкой любовью и её сознательным признанием моего присутствия и моего продолжающегося существования.

Моя работа в это время была еще раз на земном плане и в тех городах, копии которых я видел в Аду. Я должен был трудиться среди тех смертных и духов, кто переполнял эти города, и внушать их рассудкам ощущение того, что я видел в той темной сфере далеко внизу. Я знал, что могу сделать их только смутно ощущающими это, лишь пробудить в них небольшое дремлющее чувство страха о будущем возмездии для их совершённых злодеяний, но даже это было нечто и могло помочь удержать некоторых от почти полного отказа от себя ради эгоистичного удовольствия. Кроме того, среди духов, кто был привязанным к Земле в тех городах, я нашел многих, которым я мог оказать содействие своим познанием и силой, которые я приобрёл в своём странствии.

Всегда есть там и всегда будет достаточно работы для тех, кто работает на земном плане, многочисленное количество работников всегда требуется там, так как каждый час и каждую минуту уходят из земной жизни люди, которые нуждается в помощи, и которым можно её дать.

Так прошло несколько месяцев для меня, а затем я начал всё больше ощущать старое безмерное желание подняться выше, достигнуть большего, нежели я уже достиг, чтобы приблизиться ближе к той сфере, в которую попадёт моя возлюбленная, когда её земная жизнь будет закончена, и достигая которую, я мог бы иметь надежду, что буду соединён с нею в духовном мире. В такое время я обычно терзался от постоянного страха, что моя любимая покинет Землю прежде, чем я подымусь к её духовному уровню, и таким образом, я снова буду отделён от неё.

Этот страх был тем, который всегда подгонял меня к новым усилиям, к новым победам над самим собой, и делал меня неудовлетворенным даже нынешним прогрессом, которого я достиг. Я знал, что преодолел много, я изо всех сил пытался усовершенствоваться, и я поднялся изумительно быстро, однако, несмотря на всё, мне по-прежнему причиняли боль ревнивые и подозрительные чувствами, которые мой характер и мой земной опыт собрали во мне. Были даже времена, когда я начал сомневаться в преданности своей возлюбленной. Несмотря на многие доказательства её любви, которую она отдавала мне, я боялся, чтобы, в то время, когда я буду вдали от неё, кто-то из земных мужчин мог отбить у меня её любовь.

И таким образом, я рисковал стать привязанным к Земле из-за своего не достойного желания наблюдать за нею непрерывно. Ах, вы, кто думает, что дух меняет все свои помышления и желания в момент разложения, как мало вы знаете об условиях той другой жизни по ту сторону могилы, и как медленно, как очень медленно мы меняем содержание наших помышлений, которые мы подготовили в наших земных жизнях и как долго они цепляются за нас в духовном состоянии.

Я был тогда в отношении своего характера ещё совершенно тем, кем я был на Земле, только немного лучше, и только постепенно учился видеть, где мои мысли были неверными и полны предубеждений, урок, который мы можем извлекать внутри многие сфер, более высоких, чем той, что я достиг.

Даже, в состоянии страха и сомнения, я стыдился своих сомнений и знал, насколько несправедливый они были, и всё же я не мог освободиться сам от них; жизненный опыт моего земного существования приучал меня к подозрению и недоверию, и от призраков той земной жизни я не так легко освобождался.

В то время как я был в этом состоянии самобичевания, Аринзиман пришёл ко мне и рассказал мне, как мог бы я освободиться от этих преследующих меня теней прошлого.

«Есть», — сказал он, «недалеко отсюда страна, названная Страной Раскаяния; посетил бы ты её, это странствие будет очень полезно тебе, один раз, проходя, по её холмам и долинам, и преодолевая её преграды, ты ясно представишь себе истинную природу твоей земной жизни и её ошибок и это могло бы оказаться неоценимым средством для развития твоей души. Такое странствие, действительно, будет полно большой горечи и печали, поскольку ты будешь видеть показанные во всей своей наготе, действия твоего прошлого, поступки, которые ты уже частично искупили, однако они не видны тебе так, как их видят глаза более высоких духовных интеллектов.

Немногие, кто пришёл из земной жизни, действительно, понимают истинные мотивы своих действий; у многих, действительно, это продолжается в течение многих лет и даже в течение многих столетий, прежде, чем это познание придёт к ним. Они извиняют и оправдывают свои преступления перед своей собственной совестью, и такая страна, о которой я говорю, очень полезна для их просвещения. Однако, путешествие должно быть предпринято добровольно, и она сократит тогда на годы твою дорогу к прогрессу.

В той стране человеческие жизни сохранены в виде изображений, которые воспроизводятся в удивительной духовной атмосфере, отражая в них причины многих неудач; и показывают тонкие мотивы, действовавшие в их собственных сердцах, которые определяли жизнь каждого. Это был бы строгий и глубокий самоанализ, через который ты должен был бы пройти — горький опыт твоего собственного характера, твоего собственного «я», но хотя это и горько — это целительная медицина, и она достигла бы успеха в деле, чтобы исцелить твою душу от тех болезней земной жизни, которые подобно вредным испарениям слоняются вокруг тебя».

«Покажи мне», — ответил я, «где эта страна, и я пойду туда».

Аринзиман отправился со мной к вершине одного из тех тусклых и отдаленных холмов, которые я мог видеть из окна моей небольшой комнаты, и привёл меня туда, где мы смотрели вниз на широкую равнину, вдали ограниченную другой горной грядой, и сказал:

«С другой стороны тех отдалённых возвышенностей лежит эта поразительная страна, о которой я говорил, страна, через которую проходят большинство духов, чьи жизни были таковыми, что потребовали больше скорби и раскаяния. Те, чьи ошибки были настолько мелкими, то есть теми повседневными слабостями, что присущи всему человечеству, не проходят там; есть другие средства, посредством которых они могут быть просвещены относительно источника их ошибок. Эта страна чрезвычайно полезна для людей с большими способностями и сильной волей, кто охотно познаёт и откровенно признаётся в том, что сделал неправильно, и при этом приходят к лучшим вещам. Подобно сильно раздражающему средству, эта сферы действовала бы слишком сильно на некоторых слабых, допускающих ошибки, духов, которые были бы только раздавлены и потрясёны, приведены в уныние слишком быстрым и ярким освещением всех их грехов; такие духи должны медленно обучаться, шаг за шагом, по немного, в то время как ты, кто силён сердцем и полон мужества, будешь подниматься более быстро, и в скором времени ты увидишь и познаешь природу тех пут, которые связали твою душу».

«Много ли времени займёт у меня это путешествие?»

«Нет, оно будет коротким — две или три недели по земному времени — я созерцаю это подобно тени, идущей впереди тебя, и вижу возвращение твоего духа, изображение подсказывает мне, что эти два события разделены небольшим интервалом по времени. В духовном мире, где время не измеряется днями и неделями, и не вычисляется в часах, мы судим по тому, сколько времени займёт событие, чтобы свершиться или когда происшествие произойдет, можно увидеть, как близко или как далеко они отстоят друг от друга, а также наблюдая, оказывает ли воздействие тень приходящего события на Землю или всё же отдаленна от неё — затем мы пытаемся сделать выводы, какому это соответствует времени по земным нормативам. Даже самые мудрые из нас, не всегда в состоянии сделать это с безупречной точностью; также и для тех, кто общается с друзьями на Земле, не возможно дать точную дату предвиденных событий, так как много обстоятельств может вмешаться, чтобы задержать это событие и таким образом сделать окончательную дату неверной. Событие может казаться очень близко, однако вместо того, чтобы продолжить двигаться к смертному с той же самой скоростью, оно может быть отсрочено или приостановлено, а иногда даже нейтрализовано целиком более мощной силой чем та, которой его привела в движение».

Я поблагодарил своего руководителя за его рекомендации, и мы разошлись. Я так сильно стремился к прогрессу, что за очень короткий промежуток времени после этой беседы, я увидел, что могу приступить к моему новому путешествию.

Я счел свой прогресс не настолько быстрым, как это имело место в моих предыдущих путешествиях через духовные земли, теперь я взял на себя полное бремя своих прошлых грехов, подобно грузу, который несёт христианин-паломник; он почти пригнул меня к земли, делая мои движения, очень медленными и трудными. Подобно паломнику, я был облачён в грубую серую одежду, мои ноги были голыми и моя голова неприкрытой, поскольку в духовном мире состояние вашего разума формирует вашу одежду и окружение, а тогда мои ощущения состояли в том, как если бы я носил рубище и посыпал свою голову пылью и прахом.

Когда я наконец пересёк те тусклые отдаленные возвышенности там предстала предо мною широкая песчаная равнина — большая пустыня — в которой я увидел бесплодные пески своей земной жизни, лежащие врассыпную. Ни дерева, ни куста, никакого зелёного листочка не было там, чтобы глаз мог остановиться, никакая освежающая вода не сверкала передо мною, чтобы будить новые надежды на счастье. Там не было никакой прохлады, где бы утомленных конечностей могли бы найти себе отдых. Жизни тех, кто пересекал эту равнину в поисках спокойствия, были лишены той истинной, чистой, бескорыстной любви и того самоотречения, которое одно может сделать пустыню цветущей, подобно полю роз и заставить струиться освежающую воду вокруг их дорог.

Я спустился в эту унылую пустошь, и последовал узким путём, который, казалось должен привести меня к холмам на другой стороны. Груз, который я нес, стал теперь для меня почти несносным, и я стремился сбросить его вниз — но тщетно; я не мог ни на мгновение избавиться от него. Горячий песок, казалось, покрывал волдырями мои ноги, когда я шел, а каждый шаг был столь трудным, что доставлял мне много боли. Когда я медленно там проходил, вставали передо мной картины моего прошлого и всех те людей, которых я знал. Эти картины, казалось, были как раз впереди меня и плавали в воздухе, подобно тем миражам, которые видят земные путешественники, идущие через пустыню.

Подобно наплывающим пейзажам, они казалось, то растворялись друг в друге, то уступали место новым изображениям. Через все эти изображения перемещались друзья или незнакомые мне люди, кого я встречал и знал, бессердечные мысли и слова, которые я им говорил, и о которых я забыл, проходили обвиняющим списком передо мною — слёзы, которые я заставил проливать других — жестокие слова (более резкие и более жёсткие, нежели любое проклятие), которыми я ранил чувства тех людей вокруг меня. Тысяча жестоких, подлых мыслей и эгоистичных поступков моего прошлого — развёртывались по сторонам, забытые или не прощённые — все поднялись еще раз передо мною, картина за картиной — пока я, наконец, не был столь потрясён тем списком, что я увидел там, что я упал обессиленным в пыль, отбросив свою гордость, которой я самостоятельно покорялся, на все четыре стороны, и плакал горькими слезами стыда и горя. И где мои слёзы падали на горячий сухой песок, там возникали вокруг меня небольшие цветочки, как белые звездочки, каждый небольшой нежный цветочек нёс в своём сердце каплю росы, так, что место, где я опустился вниз в таком горе, стало небольшим оазисом красоты в той изнурённой пустыне.

Я сорвал несколько тех крошечных цветов и поместил их себе на груди в память об этом месте, а затем поднялся, чтобы продолжать движение снова. К моему удивлению картины больше не показывались, но передо мной я увидел женщину, несущую маленького ребенка, вес которого казался слишком большим для её сил, и она горько плакала от усталости и страха.

Я поспешил к ним и предложил понести бедного маленького ребёнка, поскольку я был тронут видом её бедного маленького испуганного лица и уставшей поникшей головы. Женщина уставилась на мгновение на меня и затем поместила маленького в мои руки, и когда я укрыл его частью своей одежды, бедное усталое маленькое создание погружало в спокойный сон. Женщина сказала мне, что ребенок был её, но она не ощущала большой любви к нему во время его жизни. «Фактически» — сказала она, «я не хотел ребенка вообще. Меня не волновали дети, и когда этот пришёл, я была раздражённой и забросила его. Затем, когда он стал старше, и был (как я думала тогда) капризным и беспокойным, я избивала его и закрывала в темных комнатах, и была иначе жестокой и злой. Наконец, когда ему было пять лет, он умер, а затем и я умерла вскоре от той же самой лихорадки. Начиная с того момента, как я пришла в духовный мир, ребенок, казалось, преследует меня, и наконец мне посоветовали предпринять это путешествие, неся его с собой, так как я не могу освободиться от его присутствия».

«И ты даже не чувствуешь никакой любви к этому бедному маленькому созданию?»

«Ну, нет! Я не могу сказать, что полюбила его, возможно, я никогда не смогу, действительно, полюбить его, как некоторые матери это делают, очевидно я — одна из тех женщин, которые не должны быть матерями вообще — материнского инстинкта всё ещё, во всяком случае мне не достаёт. Я не люблю ребенка, но я сожалею теперь, что я была недоброй к нему, и я теперь понимаю, что то чувство долга, которое заставляло меня воспитывать его таким жестоким и бессердечным способом, было лишь оправданием моей собственной жестокости и раздражения, которые были вызваны заботой о нём. Я могу видеть, что сделала неправильно и почему я сделала так, но я не могу сказать, что у меня есть большая любовь к этому ребенку».

«А ты хочешь взять его с собой на всё своё путешествие?» — спросил я, чувствуя себя таким виноватым перед бедным маленьким нелюбимым созданием, что я склонялся к нему и целовал его, мои собственные глаза потускнели, когда так я сделал, поскольку я думал о своей возлюбленной на Земле и что она бы считала сокровищем такого ребенка, и какой нежной она бы была с ним. И как только я поцеловал его, он обнял своими маленькие ручками мою шею и улыбнулся мне в полусонном состоянии с такой благодарностью, что это должно было затронуть сердце женщины. И когда её лицо немного смягчилось, она ответила более любезно, чем говорила раньше:

«Я только, чтобы отнести его немного дальше, я верю, что затем он будет взят в сферу, где есть много, таких же, как он, детей, родители которых не безразличны к ним, и кто заботится о духах, кто испытывает нежные чувства к детям».

«Я рад слышать это», — сказал я, и затем мы устало тащились вместе некоторое время, пока не достигли небольшой группы скал, где было небольшое озеро с водой, возле которого мы присели, чтобы отдохнуть. Я сразу уснул, а когда я проснулся, женщина и ребенок исчезли.

Я поднялся и возобновил свой путь, и вскоре после этого прибыл к подножию гор, которые были созданы моей гордыней и тщеславием. Твердым, скалистым и крутым был путь через них, с недостаточной точкой опоры под ногами, чтобы поддержать падающего и весьма часто казалось, что эти скалы, которые были обязаны своим возникновением эгоистической гордыне, окажутся слишком обрывистыми, чтобы смочь подняться на них. И в то время, как я взбирался на них, я распознавал свою долю, которую я вложил в их сооружение, какие атомы моей гордыни посланы сюда, чтобы создать эти трудности, с которыми я теперь столкнулся.

Немногие из нас знают секреты наших собственных сердец. Мы так часто считаем, что это — более благородное честолюбие, чем простое само-возвеличивание, которое вдохновляет наши усилия, помещая нас на более высокий уровень, чем наших собратьев, которые не так хорошо приспособлены для борьбы за существование.

Я вспоминал свое прошлое со стыдом, когда я распознал, что большие скалы, одна за другой, были духовными символами камней преткновения, которые я укладывал в дорогу моих более слабых братьев, чьи бедные, грубые усилия, как когда-то казалось мне, только достойны быстрого прекращения для пользы всего истинного дела, и я страстно желал снова пережить свою земную жизнь, чтобы смочь добиться лучшего при этом и поддержать там, где я когда-то осуждал, помочь там, где я когда-то подавлял.

Я был настолько суровым к самому себе, вечно желающий достигнуть максимально возможного высокого мастерства в искусстве, что я никогда не был удовлетворен любым из моих собственных усилий — даже когда аплодисменты моих товарищей звучали в моих ушах, даже когда я отвоёвывал самые высокие награды у всех соперников — и таким образом, я предполагал, что наделён правом предъявлять такие же завышенные требования ко всем, кто стремился изучать мое красивое искусство. Я не мог видеть заслуг в усилиях бедных непосредственностей, которые были подобно ребёнку возле большого мастера интеллекта. Талантом, гением, я мог от всего сердца восхищаться, публично ценить, но к самодовольной заурядности у меня не было никакого сочувствия; к таковой у меня не было никакого желания даже помочь. Тогда мне было неизвестно, что те слабые силы были подобно крошечным зародышам, которые, хотя они никогда не будут развиваться во что-то ценное на Земле, будут всё же расцветать в совершенный цветок в великом Грядущем. В мои первые годы, когда я праздновал успех, и до того, как я погубил свою жизнь, я был полон самых бурных, самых честолюбивых снов, и несмотря на то, что в более поздних годах, когда горе и разочарования преподали мне что-то вроде сочувствия к борьбе других, всё же я не мог научиться чувствовать истинную сердечную симпатию к посредственности и её борьбе, и только теперь я распознал, что это была нехватка того сочувствия, которое и создало эти высокие скалы, столь типичные для моего высокомерия.

В своей печали и раскаянии при этом открытии я озирался, чтобы увидеть, а нет ли кого-либо возле меня более слабого, чем я сам, которому, возможно, ещё не слишком поздно оказать помощь на его путь, и когда я смотрел, я увидел выше меня на этой твердой дороге молодого человека, силы которого были истощены почти полностью при его попытках взобраться на эти скалы, которые фамильная гордость и тщеславие накопили для него при стремлении стать в один ряд со знатными и богатыми — гордость, ради которой он пожертвовал всеми теми, кого должен был бы считать самыми дорогими. Он цеплялся за выступающую часть скалы, и был настолько обессиленным, что, казалось, вот-вот опустит руки и упадёт.

Я кричал ему, чтобы держался, и вскоре взобрался туда, где он был, и там с некоторыми трудностями начал тащить его на вершину тех скал. Мои силы, очевидно, удвоились, так как я был более готов помочь ему, в качестве некого утешения за угрызение совести, и которое я ныне ощущал при размышлении о том, сколько слабых душ я подавил в прошлом.

Когда мы достигли вершины и присели отдохнуть, я нашёл себя израненным и оборванным об острые камни, на которые мы натыкались. Но я также обнаружил, что в моей борьбе по поднятию моего груза эгоистичной гордости, он спал с меня и отошёл, и когда я оглядывался назад на путь, которым я поднялся, я одел снова себя в рубище и посыпал голову прахом смирения, и я решил, что возвращусь на Землю и буду помогать некоторым из тех более слабых к полному пониманию моего искусства. Я пытался бы найти, как я мог бы оказать им помощь моим более высоким познанием. Где я давил робкое стремление души, я теперь буду ободрять; где мой острый язык и моё остроумие ранили, я буду стремиться исцелять. Я теперь знал, что ни один не имеет права презирать своего более слабого брата или подавлять его надежды, потому что более продвинутому уму они кажутся незначительными и банальными.

Я долго сидел на той горе, размышляя об этих вещах — молодой человек, которому я помог, продолжал движение без меня. Наконец я поднялся и медленно направился к глубокому ущелью, которое было перекрыто сломанным мостом, я приблизился к высоким вратам, у которых было много ожидающих духов, и они пробовали различными средствами открыть их с тем, чтобы они могли пройти сквозь них. Некоторые пытались силой, другие пытались подняться на верх, иные стремились найти некий секретный ключ, и когда один за другим пытающиеся, иссякали, некоторые из оставшихся снова стремились утешить разочарованных. Когда я подошёл, шесть или семь духов, кто по-прежнему висел на вратах, отступили назад, с любопытством смотря на то, что я буду делать. Это были большие врата, что казались мне, покрыты листами железа, хотя их истинной природы, я даже теперь не знаю. Они были такими высокими и такими гладкими, что никто не мог подняться на них, настолько прочными они были, что тщетно было мечтать о применении к ним силы, и так прочно закрыты, что, казалось, нет никакой возможности их открыть. Я стоял перед ними в отчаянии, задаваясь вопросом, что я должен делать теперь, когда вдруг я увидел бедную женщину возле себя, которая горько плакала от разочарования; она была здесь довольно долгое время и попыталась напрасно открыть врата. Я попытался приложить все свои усилия, чтобы утешить её и дать ей всевозможную надежду, которую мог, и в то время, как я делал это, прочные врата растаяли перед нами, и мы прошли внутрь. Затем, также внезапно я увидел, что они снова поднялись позади меня, в то время как женщина исчезла, а возле моста стоял немощный старика, сильно согнувшийся. В то время, как я ещё удивлялся странным вратам, голос сказал мне: «Это — врата добрых деяний и добрых мыслей. Те, кто находится по другую сторону, должны ждать пока их добрые мысли и поступки по отношению к другим, станут более весомыми, чтобы придавить врата, и тогда они откроются для них, подобно, как они открылись для тебя, когда ты так старался помочь своим собратьям».

Я теперь двинулся к мосту, где стоял старик, шаря вокруг своей палкой, как будто ощупывал свой путь, и издавая стоны в своей беспомощности. Я так боялся, что он, не видя сломанной части моста, свалится туда, что я импульсивно помчался вперед и предложил ему помочь. Но он покачал головой, «Нет! Нет! Молодой человек, мост такой прогнивший, что вряд ли он выдержит мой и ваш вес. Идите-ка себе, и оставьте меня здесь, делать то, что, я могу».

«Ну, нет, вы слабы и довольно стары, чтобы быть моим дедушкой, и если я оставлю вас, то вы, вероятно, всего, свалитесь в разломанное место. Ныне я в активной форме и силён, и это сильно нам поможет, если я не придумаю что-нибудь, чтобы переправить нас обоих через этот мост».

Не дожидаясь его ответа, я схватил его и взвалил себе на спину, и сказал ему крепко держаться за мои плечи, и начал переходить через мост.

О, чёрт! Что за вес был у этого старика! Морской старик — Синбад был пылинкой по сравнении с ним. А тот мост, он так скрипел, стонал и сгибался под нашим весом. Я думал, что мы должны будем свалиться вниз, в пропасть, и все это время старик продолжал умолять меня, чтобы я не отпускал его. Напрягая все силы, я удерживался своими руками, так хорошо, как я мог, и полз на четвереньках, пока мы достигли самой худшей части моста. Когда мы добрались до середины, там была большая дыра с рваными краями и только сломанные концы двух больших бревен торчали, чтобы ухватиться. Здесь я, действительно, чувствовал затруднение. Я возможно сам и перемахнул бы через дыру, я ощущал себя уверенным сделать это, но с этим тяжелым стариком, цепляющимся за меня и наполовину задушившим меня, это было другое дело, и в мою голову, действительно, приходила мысль, возможно, будет лучше оставить его в покое, но это казалось настолько жестоким по отношению к бедной старой душе, что я решал рисковать вместе с ним. Бедный старик сделал тяжёлый вздох, когда он увидел, что предстоит нам сделать и, сказал:

«Вы должны оставить меня, в конце концов. Я слишком беспомощен, чтобы перебраться, а вы только упустите свою собственную возможность, пытаясь сделать это. Оставьте меня здесь и продолжайте путь один».

Его тон был таким удручающим, таким несчастным, что я никогда не мог бы оставить его, поэтому я размышлял, как приложить отчаянное усилие для нас обоих; таким образом, я сказал ему, чтобы он держался покрепче, а сам, схватив сломанное бревно в одну руку, я сделал большой прыжок, подняв себя над пропастью так энергично, что, казалось, мы полетели над ней, и благополучно приземлились на другой стороне, целыми и невредимыми.

Когда я оглянулся назад, чтобы посмотреть, какой опасности мы избежали, крик удивления вырвался из моей груди, поскольку, вообще, не было никакой дыры в мосту, а он был в хорошем состоянии, и возле меня стоял не немощный старик, а сам Аринзиман и смеялся над моим удивлением. Он положил руку на моё плечо и сказал:

«Франчеццо, мой сын, это было всего лишь небольшим испытанием, чтобы проверить, будешь ли ты достаточно бескорыстным, чтобы нагрузить себя тяжёлым стариком, когда твой собственный шанс на спасение был настолько малым. Теперь я оставлю тебя, чтобы ты столкнулся с последним своим испытанием и осудил непосредственно сам природу тех сомнений и подозрений, которые ты лелеял. Прощайте, и пусть удача сопутствует тебе».

Он отвернулся от меня и немедленно исчез, оставив меня, чтобы я один продолжил свой путь через ещё одну глубокую долину, которая была передо мной.

___________________

Она располагалась между двумя крутыми возвышенностями, и была названа «Долиной призрачных туманов». Огромные столпы серого пара плавали туда и сюда и охватывали возвышенность со всех сторон, превращая их в таинственные призрачные формы и зависая надо мной, когда я шёл.

Чем дальше я продвигался через ущелье, тем более плотными вырастали эти формы, становясь более определёнными, подобно живым существам. Я знал, что они были не более, чем порождением мыслей моей земной жизни, и всё же являясь в этой правдоподобной осязаемой форме, они походили на навязчивые привидения моего прошлого, которые поднимались обвиняющее, против меня. Подозрения, которые я подкармливал, сомнения, которые я поощрял, недобрые, нечестивые мысли, которые я лелеял, всё, казалось, собралось вокруг меня, угрожая и внушая страх, дразня меня и жестоко упрекая из-за моего прошлого, шепча в мои уши и теснясь над моей головой, подобно большим волнам мрака. Чем больше моя жизнь была полна таких мыслей, тем более становился мой путь ограниченный ими, пока они не окружили меня со всех сторон. Такими ужасными, искажёнными, смотрящими с ненавистью были эти существа! И они были моими собственными мыслями, они отражали состояние моего собственного мнения по отношению к другим. Эти порождающие туман духи — темные, подозрительные, и сбивающие с толку — противостояли мне теперь и показали мне, каким было моё сердце. У меня была такая маленькая вера в добродетели — такое незначительное доверие к моим собратьям. Так как я был безжалостно обманут, я сказал опрометчиво, что все мужчины, а также женщины, являются лгунами, и я глумился над слабостью и глупостью вокруг меня, и думал, что это было всегда и везде одна и та же история, полная горечи и разочарования.

Таким образом, эти порождения мыслей вырастали, сбивались в кучи, до такой степени, что я пытался бороться с ними, они, казалось, подавляли и душили меня, обволакивая в большие парообразные складки своих призрачных форм. Тщетно я пытался отбиться от них, встряхивал себя, чтобы освободиться. Они собирались вокруг и накрывали меня, подобно, как когда-то поступали мои сомнения и подозрения. Меня охватил ужас, и я сражался с ними, как будто они были живыми существами, которые стремились меня уничтожить. А затем я видел, как открылась передо мной глубокая темная трещина в земле, к которой эти призраки вели меня, в пропасть, в которую, казалось, я должен погрузиться, если я не смогу освободить себя от этих ужасных привидений. Как сумасшедший я боролся и боролся с ними, сражаясь изо всех сил, и тем не менее они постепенно окружали меня и принуждали отходить меня назад к той мрачной пропасти. Затем с болью в своей душе, я громко воззвал о помощи, чтобы освободиться от них, и, выбросив руки перед собой, я со всех своих сил, кажется, схватил передний призрак и швырнул его от себя. Затем могущественное облако сомнений дрогнуло и разрушилось, как если бы ветер подул на него, а я упал изнурённый и обессиленный на землю; и как только я упал в бессознательное состояние, у меня был сон, краткий, но прекрасный сон, в котором я считал, что ко мне пришла моя возлюбленная и рассеяла все те нечистые мысли, и что она преклонила колени возле меня и уложила мою голову для отдыха к себе на грудь, как мать своего ребёнка. Я ощущал, что её руки окружают меня и считают себя в безопасности, а затем сон закончился, и я уснул.

___________________

Когда я пришёл в себя, я всё ещё был в той долине, но туманы рассеялись и время моего горького сомнения и подозрения миновало. Я лежал на насыпи из мягкого зелёного дёрна в конце ущелья, и передо мной был луг, прорезанный ровной спокойной рекой с прозрачной, как кристалл водой. Я поднялся и последовал за изгибами реки на небольшое расстояние, и попал в прекрасную рощу. Через стволы деревьев я смог увидеть прозрачное озеро, на поверхности которого плавали водные лилии. В середине озера находился фантастический источник, с которого водяные брызги падали, подобно ливню алмазов в прозрачную воду озера. Деревья образовывали свод из веток у меня над головой, а через них я мог видеть голубое небо. Я приближался, чтобы отдохнуть и освежить себя в источнике, и как только я так сделал, ко мне приблизилась прекрасная нимфа в одежде из зелёной вуали, и с венком водяных лилий на её голове, чтобы помочь мне. Она была духом — опекуном источника, и её работа состояла в том, чтобы помогать и освежать всех уставших странников, подобно мне. «В земной жизни», — сказал она, «я жил в лесу, и здесь в стране духов, я нашла дом, окруженный лесом, который я очень люблю».

Она дала мне еду и питьё, и после того, как я отдохнул, показала мне широкую тропинку среди деревьев, которые должна была привести меня к Дому Отдыха, где я мог бы отдохнуть какое-то время. С сердцем, полным признательности, я поблагодарил этот чистый дух, и последовал тропинкой и вскоре оказался перед большим зданием, покрытым жимолостью и плющом. У здания было много окон и широко распахнутых дверей, как если бы они приглашали всех войти. Перед зданием находились большие ворота, которые смотрелись подобно кованому железу, и на которых птицы и цветы настолько были живыми, что, казалось, они группируются там, чтобы отдыхать. Пока я стоял и смотрел на врата, они открылись, как по волшебству, и я прошёл к дому. Здесь несколько духов в белой одежде подошли, чтобы поприветствовать меня, и я был мной препровождён в прелестную комнату, окна которой смотрели на травянистую лужайку и на феерические прелестные деревья, и здесь мне предложили отдохнуть.

При пробуждении я нашел, что моя одежда паломника исчезла, и на её месте там лежала моя светло серая одежда, только теперь у неё была тройная окантовка чисто белого цвета. Я был очень рад, и с удовольствием оделся, так как я ощущал, что белый цвет был признаком моего прогресса — белый цвет символизирует чистоту и счастье в духовном мире, в то время как чёрный — противоположное.

Затем меня лично сопроводили в большую приятную комнату, в которой было много духов, одетых, как я, среди которых я был рад опознать женщину с ребенком, которой я помог перейти через Равнину Раскаяния и Слёз. Она улыбалась намного более доброжелательно к ребенку, и с удовольствием поприветствовала меня, поблагодарила меня за мою помощь, в то время как маленький взобрался мне на колени и уселся там, подобно, как сделал бы земной ребенок.

Обильная еда из фруктов, лепёшек и чистого вина из духовной земли была поставлена перед нами, и когда мы подкрепились и воздали Богу нашу благодарность за всё Его милосердие, Брат, который председательствовал, пожелал нам всем Божьего благословения, и затем мы с благодарными сердцами попрощались друг с другом и отправились в путь, чтобы возвратиться в наши собственные дома.

Глава 28. Мой Дом и Работа в Утренней Стране

Однако, я не был предназначен, чтобы оставаться в Рассветной Стране. Мой дом теперь должен был быть в кругу Утренней Страны, и поэтому, меня туда сопроводили мои друзья.

Она лежала по ту сторону мирного озера и позади тех возвышенностей, за которыми я наблюдал свет того рассвета, который, казалось, никогда не становился более ярким или возрастающим в Рассветной Стране, но чья красота в полной мере проявлялась в этой Утренней Стране. Эта страна лежала в противоположном направлении от той горной гряды, за которой лежала Равнина Раскаяния.

Здесь в Утренней Стране я обнаружил, что у меня имеется небольшой мой собственный домик, в некотором роде, заработанный мной. Я всегда любил своё собственное место, и этот небольшой коттедж, простой, как и должно, было быть, был весьма дорогим для меня. Это было, в самом деле, спокойное место. Зелёные холмы, которые окружали его со всех сторон, открывали впереди вид на земли, вытянувшиеся далеко вперёд холмистыми склонами зелёных и золотистых угодий. Вокруг моего нового дома не было ни деревьев, ни кустов, ни цветов, чтобы радовать мои глаза, потому что мои усилия еще не превратились в цветок. Но была одна приятная вьющаяся жимолость, которая группировалась вокруг небольшого крыльца и распространяла аромат своей любви в мои комнаты. Это был подарок для меня моей возлюбленной, духовный рост её приятных чистых любящих мыслей, которые свили вокруг моей обители, чтобы всегда шептать мне о её постоянной любви и истине.

Здесь было только две небольшие комнаты, одна для того, чтобы я мог принимать своих друзей и обучаться, а другая была моей спальней, где я мог отдохнуть, когда утомлённый возвращался после моей работы на земном плане. И в этом номере было изображение моей возлюбленной, обрамлённое розами, а также все мои небольшие сокровища. Голубое небо снаружи проливало на меня такой чистый свет, что мои глаза, давно уставшие, чтобы видеть это, смотрели на него снова и снова. Мягкая зелёная трава и ароматная жимолость были столь приятными, настолько восхитительными для меня, после моих долгих утомительный путешествий по темным странам, что глубокое чувство благодарности одолевало меня. Я был пробужден доброжелательной рукой, любящим голосом, и когда взглянул вверх, то увидел моего отца. Ах! Какую радость, какое счастье я испытал, и ещё больше, когда он предложил мне, пойти вместе с ним на Землю и показать образ этого дома моей возлюбленной, которая была его направляющей звездой!

Какие счастливые времена я вспоминаю, когда оглядываюсь назад на тот мой первый дом в духовном мире. Я был настолько горд, что думал, я его заслужил. Мой теперешний дом является намного более тончённым, моя теперешняя среда намного прекрасней в любом отношении, но я никогда не ощущал большего счастья, чем когда мне был дан тот первый мой собственный дом.

Однако, я не буду утомлять моих читателей описанием всей работы на земном плане, которую я делал в это время, всех жалких людей, которых я помог утешить и направить на лучший путь. Приведу один пример, который разъяснит род моей деятельности и может иметь значение для многих.

Время двигается вперёд для духов, так же как и для смертных и приносит всегда новые изменения — новое продвижение. И таким образом, в то время как я работал, помогая другим, я постепенно сам извлек урок, который оказался самым трудным для моего обучения. Урок того полного прощения нашим врагам, который делает возможным им ощутить, что мы не только не желаем им никакого вреда, но что мы даже хотим сделать им добро — чтобы возвратилось от всего сердца добро вместо зла. Это была тяжёлая борьба, чтобы преодолеть своё желание мести, или желать, чтобы, во всяком случае, некоторое наказание обрушилось на того, кто так глубоко причинил мне ущерб, и это было так тяжело, или даже невыносимо, теперь пожелать принести пользу такому человеку. Неоднократно, пока я работал на земном плане, я ходил и невидимо стоял возле человека, вызывая воспоминания обо мне своим присутствием, и каждый раз я воспринимал, что мысли моего врага были в полной мере столь же горькими, как и мои собственные. Ничто не указывало на любовь между нами. Я воспринимал там, раз за разом, события наших жизней, вместе смешанные на одной картине, темные тени нашей необузданной ненависти, уменьшающей силу света и размывающие эту картину, подобно грозовым тучам, несущимся по летнему небу. И в чистом свете моего духовного познания, я созерцал, где лежали мои ошибки, и так же отчетливо я видел ошибки моего врага. И от таких посещений я возвращался в свой небольшой домик в духовной стране, подавленным с самым горьким сожалением, самой острой болью, но все же я неспособен был чувствовать что-то иное, кроме обиды и гнева к тому, чья жизнь, казалось, была связана горем и неприятностями с моей собственной.

Наконец однажды, когда я стоял возле этого смертного, я стал ощущать новое чувство, почти жалость к этому человеку, ведь он также был угнетённым в душе — тоже ощущая сожаление при размышлении о нашем прошлом. В него возникло желание, которое сопровождалось другим образом действий по отношению ко мне. Таким образом, была порождена между нами более добрая мысль, которая, хотя слабой и хилой была, всё же это был плод моих усилий по преодолению моего собственного гнева — первое смягчение и таяние прочной стены ненависти между нами. Затем мне была предоставлена возможность помочь и принести пользу этому человеку, как раз когда прежде был шанс для меня причинить ему вред, а теперь я смог преодолеть свою обиду и использовать в своих интересах эту возможность, так, чтобы это была моя рука — рука, которая была поднята для проклятия и нанесения вреда — а теперь была тем, что вместо этого помогала.

Мой враг не ощущал моего присутствия, а также моего вмешательства ради нашего блага, но ощущал смутным образом, что так или иначе ненависть между нами умерла, и так как я был мертв, было также возможно, позволить нашим ссорам умереть. Таким образом, пришло наконец взаимное прощение, которое разорвало узы, которые так долго связывали наше совместное земное сосуществование. Я знаю, что во время земной жизни, мы никогда не будем снова пересекать путь друг друга, но даже как я видел в случае со своим другом Бенедетто, когда смерть разорвёт нить той земной жизни, наши духи еще раз встретятся, чтобы каждый мог попросить прощения у другого.

И лишь тогда, наконец, будет все связи разорваны между нами, и каждый уйдет на свою определённую сферу. Большими и длительными являются воздействия нашей любви и нашей ненависти на душу; долго, ещё долго после того, как земная жизнь проходит, крепко цепляются они за нас, и многие духи, которых я видел, были связаны друг с другом не взаимной любовью, а взаимной ненавистью.

Глава 29. Формирование Планет

Наконец, одержав победу над самим собой, я почувствовал, как с меня свалился мучительно давивший на меня груз. Я с возросшим интересом вернулся к исследованиям духовного мира и его явлений. В тот период моих странствий я очень часто встречался с Хассейном, и он помогал мне понять многое из того, что приводило меня в недоумение в период моей жизни на Земле.

Однажды, когда мы, расположившись в моём маленьком домике и проводили время за приятной беседой, я попросил его рассказать мне более детально о сферах и их взаимосвязи с Землей.

«Термином «сферы» — начал он, — «как ты уже знаешь, обозначают великие пояса духовной материи, которые окружают Землю и другие планеты. Этим же термином обозначаются и более широкие и более пространные пояса волновых мыслеформ, которые насквозь пронизывают Вселенную. Можно выделить два вида сфер. Одни составляют материальную оболочку планет и солнечных систем в целом, формируя места для обитания духовного населения каждой планеты. Эти сферы делятся на круги, по ступеням лестницы прогресса, иначе говоря, духовного роста духовных существ.

Другой вид сфер — нематериальный, или ментальный по своему составу. Эти сферы не принадлежат никакой планетарной или солнечной системе. Они бесконечны как Вселенная и циркулируют в вечно расширяющихся эманациях волновых мыслеформ. Последние пульсируют из центральной точки, вокруг которой вращается Вселенная, и которая, как говорят, является непосредственным местом пребывания Высшей Сущности, инициирующей волны мыслеформ. Может быть, станет понятнее, если я скажу, что существует одна великая сфера интеллектуальных возможностей, или характеристик, свойственных душе. Эта сфера, в свою очередь, делится на круги, такие, например, как круг Философии, Искусства, Музыки или Литературы и так далее.

По сложившейся традиции все называют их сферами, но, на мой взгляд, правильнее было бы называть их кругами. Великие интеллектуальные круги, подобно огромным колесам, включают в себя более мелкие круги — спиральные кольца, которые окружают каждую солнечную систему или материнскую планету, и в результате получается система колец в кольцах, и все они постоянно вращаются вокруг одного главного центра. В духовном мире всегда остаются вместе лишь те, кто имеет друг с другом симпатическую связь. Связующие взаимоотношения, подкрепленные общими воспоминаниями, могут временами притягивать друг к другу тех, кто в остальном не имеет между собой ничего общего. Но такие визиты бывают мимолетными и краткими, каждый из участников вынужден всё время возвращаться в свою сферу, или круг, будучи отозван сильным магнетическим притяжением, которое удерживает целостность каждой отдельной сферы и каждого отдельного круга. Дух, относящийся к сфере Музыки или Философии, тяготеет к подобным себе духам, находящимся на той же ступени развития, но даже самые выдающиеся его способности не помогут ему подняться в более высокий круг нравственных или планетарных сфер, прежде чем это позволит уровень его собственного нравственного развития. Центральное светило каждого объёмного интеллектуального круга ментальной сферы сияет как отполированный магнит. Эти магниты представляют собой огромные призмы, переливающиеся небесными огнями чистоты и истины. Они рассыпают вокруг себя сверкающие стрелы лучей знания. В лучах собираются многочисленные духи, желающие зажечь свои светильники от этих святилищ огня. В лучах, которые достигают Земли чистыми и незамутненными, содержатся семена истины, просвещавшей умы людей всех времен человеческой истории. Они разбивают на мелкие частицы великие скалы ошибок и тьмы, подобно тому, как молния раскалывает гранитную глыбу, освещая недра чистым Божественным Светом. Наиболее прогрессивные духи находятся ближе всех к ослепительно сияющей звезде — энергетическому центру. Великие сферы интеллектуальных и нравственных качеств можно назвать «универсальными»; сферы вокруг каждой планеты — «планетарными», а вокруг солнечных центров — «солярными» сферами. Первые суть мысль или душа, остальные — духовная материя различных степеней».

«А как тогда объяснить феномен формирования планет и планетных сфер?»

«Процесс создания планет начинается с того, что родитель-солнце отбрасывает массы огненного пара в виде облачности, которая на этой стадии формирования представляет собой мощнейший магнит, притягивающий к себе мельчайшие частицы материи, которые хаотично плавают по всему космическому эфиру. Считается, что космическое пространство лишено каких бы то ни было признаков присутствия в нем материи, которая составляет атмосферу планет, но это предположение ошибочно. Фактически же атомы материи делятся на ещё более мелкие частицы в соотношении как земная песчинка и солнце. После такого дробления мельчайшие частицы рассеиваются в пространстве. На них уже не действует сила магнитного притяжения планет, как это происходит с атомами. Человек их не видит, более того, он не может определить их наличие с помощью имеющихся в его распоряжении приборов и химических реактивов. Эти частицы фактически сами превратились в эфир и стали духовной материей первой степени. Одушевляются они наличием живой сути, которая наполняет наиболее крупные частицы. Ощущая притяжение сияющей массы эмбриональных планет, эти производные атомы так плотно спекаются друг с другом, что самые мелкие эфирные элементы вытесняются и снова улетают к космос, а более крупные частицы, сплачиваясь, формируют камень и все остальное по мере притяжения все большего числа атомов и возрастания внутреннего давления во время этого процесса. Атомы существуют вечно, они нерушимы, как и все другие элементы, которые составляют Вселенную: они по очереди поглощаются или отторгаются планетами по мере того, как каждая из планет проходит различные стадии своего существования и развития.

В основном атомы материи можно подразделить на три большие группы, а те, в свою очередь, — на бесконечные классы по плотности, чтобы определить достигнутые ими различные стадии сублимации, или завершенности. Назовем три основные группы так: первая — материя или планетарная субстанция; вторая — материя, являющаяся оболочкой для духа или души, которая уже невидима человеческому глазу; третья — субстанция души, степень сублимации которой так высока, что я не могу описать тебе её природу. Из обычной материи, в её привычной грубой форме, состоят все объекты сущего — скалы, камни, земля и так далее. Распыляясь, они выбрасываются в атмосферу, затем вновь поглощаются для формирования новых объектов природы в бесконечном процессе мироздания, которое происходит повсюду, и становятся, например, растениями. Промежуточная ступень процесса — между камнями и растениями — создание жидкой среды, когда наиболее плотные частицы удерживаются в растворе среды различных газов или в дисперсии тех же химических элементов. Вторая степень — это живая материя в составе растений мира флоры, и она подпитывается смесью твердой и жидкой материи. Из этого следует, что путем бесконечной эволюционной градации земной материи достигаются её высшие формы — плоть и кости с живыми связующими элементами. И у животных, и у людей эта форма материи является высшей — квинтэссенцией земного развития материи, и она включает в себя все элементы, которые входят в состав материи более низкой формы.

Вторая, или духовная, форма материи, как я уже сказал, — это эфирное продолжение первой, или земной, формы материи, в то время как субстанция души — это анимированная версия обеих форм — Божественное Зерно, без которого две первые формы материи не могли бы существовать. Закон, который должен непреложно соблюдаться первыми двумя группами, гласит, что они обязаны соблюдать высшие принципы души, иначе они потеряют силу взаимного притяжения и вновь распадаются на элементарные частицы материя души — это единственная форма материи, которая сохраняет постоянный вид. Она представляет собой истинное Эго, поскольку никакая энергия не в силах расчленить её или нарушить её индивидуальность. Это — истинная жизнь; она способна одухотворить даже низшую форму материи и одновременно придать ей оригинальную индивидуальную форму. Субстанция души присутствует в любом проявлении жизни — от видов неживой природы до растений и человека, включая высшие формы животных. Представители каждого типа способны к индивидуальному развитию и достижению совершенной, или Небесной, формы, и в этом качестве они переходят в Небесную Сферу каждой планеты и каждой солнечной системы.

Поскольку мы утверждаем, что все формы материи, от высшей до низшей, содержат в себе душу, более или менее высокого уровня развития, для смертных не должно быть сюрпризом, если мы расскажем им о растениях и цветах, скалах и пустынях, птицах и животных в духовном мире. Там они существуют в своем завершенном, или духовном, состоянии и становятся ещё более эфирными по мере своего дальнейшего развития в соответствии с тем же законом, который управляет развитием как человека, так и низшей формы одушевлённой материи. Когда умирает растение, когда рассыпается в пыль или превращается в газ большая скала, духовная сущность вместе с духовной материальной оболочкой переходит в духовный мир, в сферу, наиболее соответствующую своему развитию, в то время как внешняя материальная оболочка поглощается почвой, а наиболее сублимированные частицы её, менее всего связанные с Землей и её притяжением, улетают. Отсюда следует, что на ранних стадиях планетарной жизни, когда на поверхности планеты в огромных массах твердой материи ещё не накопилось достаточно одухотворяющей субстанции, сферы её отбрасываются прежде всего в направлении противоположном от солнца и являются в основном материальными, а развитие их духовных обитателей находится на чрезвычайно низкой ступени.

В этой ранний период одухотворенная жизнь флоры, фауны и человека проявляется в грубой форме, в ней нет утонченности и красоты, свойственная более позднему периоду эволюции планеты. Постепенно растительность приобретает другой вид, меняются животные, и люди становятся совершеннее, возвышеннее, и, как следствие, их духовная эманация также становится возвышеннее. На первых стадиях жизни планеты сферы почти не наблюдаются. В этот период их можно сравнить с конусом, вершина которого представлена самой планетой, наиболее развитым земным уровнем, а нижние сферы, по причине извращения понятий и низкого интеллекта населения планеты — это основание конуса. По мере развития планеты, сферы увеличиваются размером и числом, формируются высшие сферы, а вершина конуса постепенно удаляется от планеты к солнцу, по мере формирования каждой следующей сферы.

Сферы формируются как сверху, так и снизу от планеты, благодаря постоянному притоку атомов, отбрасываемых материнской планетой. На определённой стадии формирования, когда интеллектуальные возможности и эгоистичные наклонности человека достигают апогея своего развития, и подавляют его нравственность и бескорыстие, нижние сферы становятся несравнимо шире, чем верхние. такой период можно назвать Средневековьем развития Всемирной истории, когда гнёт, жестокость и алчность раскидывают свои черные крылья над человечеством.

Проходит время и высший эволюционный закон всего сущего уравнивает высокие и низкие сферы по числу и протяженности. Тогда возникнет равновесие сил добра и зла, и это время можно обозначить как меридиан планетарной жизни. Затем идет период, когда с постепенным развитием человечества конус начинает постепенно приходить в движение. Земная поверхность снова становится острым концом по причине сжимания и исчезновения нижних сфер, а высшие сферы начинают расширяться по направлению к наивысшей. Наконец, из всех сфер останется только одна — наивысшая, а планета постепенно уменьшится в размерах и однажды все твердые материальные частицы её отторгнутся и рассеются. Атомы, постепенно и незаметно исчезая, будут поглощены другими планетами, пребывающими в тот момент в процессе формирования.

Далее, сфера исчезнувшей планеты, вместе со всеми обитателями, будет поглощена крупными сферами этой же солнечной системы, а обитающие там духи будут существовать, как это уже имеет место быть, среди множества других сообществ духов, планеты которых прекратили свое существование. Каждое планетарное сообщество сохранит свои особенности и индивидуальность черт своей планеты — в планетарном масштабе это можно сравнить с земным делением на национальности. В конце концов они все сольются в одну большую нацию своей солнечной системы. Этот процесс будет таким постепенным и незаметным, а временной период его завершения таким продолжительным, что следует снисходительно отнестись к обычному человеку, ум которого не в силах объять весь масштаб и размеры совершающихся перемен. Продолжительность жизни у всех планет различная, она зависит от размеров планеты и расположения её в солнечной системе, а также, конечно, и от других причин, которые влияют на ход её развития. Но в общих чертах все идет согласно одному плану. Все планеты по своему материальному химическому составу однородны, нет субстанции, которая в большей или меньшей степени не содержалась бы во всех остальных планетах. По состоянию окружающих планет мы можем судить о том, какой была история нашей Земли в прошлом и что её ждет в будущем».

«Если, как ты говоришь, наши сферы будут поглощены сферами нашего солярного центра, сольется ли наша духовная индивидуальность с индивидуальностью солнечной системы?» «Нет. Вероятнее всего — нет. Индивидуальность каждой одухотворенной единицы нерушима. Она — не более, чем пылинка в огромном океане одухотворенной жизни, хотя имеет свои особенности, свои личностные характеристики, фактически — собственное Эго. Именно эта индивидуальность, а также невозможность рассеяния или уничтожения души, свойства, придающие ей бессмертие, отличают её от всех остальных видов материи и именно поэтому так трудно объяснить и проанализировать её природу. Ты стал членом Братства Надежды, но сохранил свою индивидуальность благодаря своей душе, которая — вечна, неважно, какие условия существования выпали на её долю. Попробуй представить себе тело, которое было бы таким легким, что по сравнению с ним эфирное облачко показалось бы непомерно тяжелым, но плотность, соединяющая частицы, такова, что их невозможно ничем разделить, а устойчивость его по отношению ко всем материальным и духовным формам можно сравнить с облаком и дымом. Вообрази все это, и ты поймешь, что, как дух, ты можешь пройти сквозь плотные стены и тяжелые двери земной материи. Но дух, который выше тебя по развитию, с ещё большей легкостью проходит сквозь стены духовной материи, которые окружают нас здесь. Чем более душа свободна от влияния грубой материи, тем менее вероятно, что она будет связана каким бы то ни было элементом, и тем более увеличивается её энергия, поскольку узником на Земле или в земных сферах может стать не одухотворяющая сущность, а лишь её плотная оболочка. Для тебя теперь не являются препятствием стены земных домов. Ты можешь проходить сквозь них так же легко, как твоё земное тело в свое время проходило сквозь туман. Плотность тумана могла не нравиться тебе, но она не препятствовала твоим движениям. Более того, там, где ты проходил сквозь туман, не создавалось коридора, отмечающего твое продвижение. Так происходило, поскольку элементы, из которых состоял туман, слишком быстро соединялись по причине взаимного притяжения, и ты не успевал заметить момент их размыкания. Это же происходит и в случае, когда дух проходит сквозь материальную земную стену или закрытую дверь, материальные атомы которых смыкаются за идущим ещё скорее, чем частицы тумана». «Я понимаю тебя, но если ты говоришь, что каждый вид одушевляющей субстанции обладает четкой индивидуальностью, ты не согласишься с теми, кто верит в возможность трансмиграции души животного низшей формы развития в человека и наоборот».

«Конечно, нет. Душа потенциально способна эволюционно развиваться внутри собственного вида, но человеческая душа — это высшая форма развития материи, а значит, способна развиваться до величайших высот, то есть душа человека может стать более высоким духовным существом — ангелом. Ангелы — это души, которые прошли все сферы с самой нижней ступени человеческой планетарной жизни, пока не достигли небесных сфер солнечной системы, Божественных Небес. Они выше Небес в планетарных сферах на столько же, на сколько эти сферы превышают уровень самой планеты. Мы верим, что душа способна возвышаться бесконечно, словно взбираясь по кольцам спирали, пока не достигнет, как мы говорим, центра Вселенной, но возможно также, что, достигнув вершины ожиданий, мы обнаружим, что это лишь один из центров, за которым намечается еще и другая цель, несоизмеримо более значительная. У меня такое чувство, что мы будем достигать одного центра за центром, отдыхая в каждом, и это может продолжаться миллионы лет. Потом нам захочется подняться еще выше. Чем подробнее рассуждаешь на эту тему, тем необъятнее она кажется. Так можем ли мы надеяться на то, что увидим конечную цель наших путешествий сквозь то, что не имеет конца? Возможно ли сформулировать идею о природе и атрибутах Высшего Сущего, которого мы считаем Всемогущим Правителем Вселенной, если мы даже не в состоянии понять до конца величие Его Творения?»

Глава 30. Материализация Духов

Во время другого разговора с Хассейном я попросил его объяснить феномен появления, особенно в последнее время, множества спиритуалистов. Меня очень привлекала эта тема, особенно интересовал момент материализации духов, и я хотел узнать об этом как можно больше.

Хассейн ответил: «Чтобы разум смог полностью осознать значение теории атома, которая недавно была открыта на Земле, и которая дает самое простое и самое логичное объяснение феномена проникновения материи сквозь материю, уместно было бы заметить — ради блага тех, кто не задумывается над этим предметом и подобными вопросами даже в самой элементарной форме — о составе материи, о том, что даже мельчайшая пыль, невидимая для глаза иначе, как в солнечном луче, состоит из несметного числа еще более мелких частиц, которые объединяются и удерживаются вместе, следуя тем же законам, которые управляют взаимным притяжением или отталкиванием более крупных образований. Знание этих законов позволяет духу использовать энергию атома для собственных нужд во время таких проявлений, как материализация, известная теперь последователям спиритуализма. Духи, желающие материализоваться, собирают подходящие для этой цели атомы из атмосферы, где их содержится великое множество, а также берут их из эманаций мужчин и женщин, которые составляют кружок спиритуалистов. Эти атомы по желанию духа принимают форму его земного тела, и комбинация эта скрепляется химической субстанцией, запасы которой имеются в телах всех живых существ и при желании могут использоваться.

Такая субстанция представляет собой не более и не менее чем таинственный Эликсир Жизни. Секрет его получения и сохранения в реальной зримой форме был вожделенной целью исследований мудрецов всех времен и всех стран. Жидкость, однако, так субтильна и так эфирна, что земным химикам неизвестен процесс её изготовления, а значит, они не могут подвергнуть её научному анализу, хотя они признают факт существования этого эликсира, который назвали группой «Магнетической Ауры» Но компонент вещества всего один: тонкий эфирный элемент. Он содержится в животворящих лучах солнца, но найдётся ли тот химик, который сумеет разделить солнечные лучи и по отдельности заключить их в реторту? Эта субстанция является, вероятно, наиболее тонкой и субтильной из всех существующих. Этими знаниями владеют самые высокоразвитые духи, но настанет день, когда мир поднимется на такую ступень развития в области химии, что знания об этом процессе будут переданы людям, так же как некогда открытия в области электричества и родственных наук, то есть, вещи, которые в более ранний период рассматривались бы как чудеса.

Теперь остановлюсь немного на аурах и заострю внимание на том, что элементы, составляющие ауру участников спиритического сеанса, очень сильно влияют на момент материализации, не менее чем аура медиума. Иногда химические элементы одного из присутствующих не сливаются до конца с элементами ауры других. Недостаток гармонии мешает осуществлению материализации. В экстремальных случаях антагонистические элементы вступают в жесткий конфликт друг с другом, и в результате собранные духом атомы выталкиваются с такой силой, что накопленная внутри них взрывная энергия, высвобождаясь, раскидывает атомы во все стороны, подобно тому, как от взрыва динамита превращается в пыль бетонная стена.

Однако дисгармония не имеет ничего общего с нравственным или ментальным состоянием собравшихся. Эти люди могут быть очень уважаемыми и честными, но из-за несовместимости их ауры им нельзя собираться вместе в одном круге и вступать в магнетический контакт, а любые попытки совместить их приведут лишь к общему разочарованию. Собравшись по одиночке, они, вероятно, могут достичь удовлетворительного результата, но им не стоит даже пытаться работать сообща.

Люди, которых обычно называют физическими медиумами, то есть, медиумы, с помощью которых происходят чисто физические явления, например, столоверчение или включение музыкальных шкатулок, аккумулируют внутри себя особую субстанцию, но она имеет слишком грубую форму и не годится для материализации. Для этого требуется вещество достаточно утонченное. То, что наполняет физических медиумов, можно сравнить с сырьевым спиртом, в отличие от спирта самой тонкой очистки у медиума, подготовленного для материализации. Чем выше степень очистки, тем совершеннее материализация.

Многие медиумы владеют одновременно физической и материализующей способностями, но в строго определенной пропорции, поскольку с практикой грубых физических манифестаций теряются способности к высшим тонким формам материализации.

Ошибочно предполагать, что при истинной материализации возникает двойник медиума, на какой-то миг принявший облик ушедшего друга; неверно также мнение, что эманации участников спиритического сеанса непременно оказывают влияние на формирование материализующегося духа. Это может произойти лишь в случае дефицита магической субстанции, количество которой, по какой-то причине, может уменьшиться, в том числе — по причине неспособности духовной стороны использовать ее. В этом случае атомы складываются в образ тех, от кого они исходят, поскольку дух не может самостоятельно принимать облик участников сеанса; как восковая маска, которая сохраняет свой вид, пока её не переплавят и не создадут что-то новое. Достаточное количество магической субстанции, с одной стороны, позволяет духу облачаться в атомы, которые он собрал и достаточно долго удерживать их вокруг себя, чтобы расплавить их до состояния, которое позволит полученной массе принять его облик. При недостатке же субстанции, он теряет все, что накопил, до завершения процесса. В результате он либо поспешно появляется в незавершенном облике, либо не появляется вообще.

Иллюстрацией к моему объяснению может послужить сравнение знакомых вещей. Имея земное тело, человек употребляет в пищу мясо, растительные продукты и жидкости, в которых есть полный набор элементов, необходимых для обновления земного организма. При помощи системы пищеварения человек изменяет эти субстанции и превращает их в часть своей земной оболочки. Таким же точно образом дух употребляет готовые атомы, отбрасываемые медиумом и участниками сеанса материализации. Процесс их усвоения идет со скоростью молнии, атомы выстраиваются в подобие материальной оболочки для духа, отражая его реальные черты в большей или меньшей степени в зависимости от силы его энергетики.

Каждый атом тела смертного, прямо или косвенно, поступает из окружающей его атмосферы и поглощается в той или иной форме. Послужив оболочкой для духа, он снова отбрасывается и поглощается другим живым существом. Всем известно, что материал человеческого тела подвергается постоянным изменениям, и, тем не менее, люди предъявляют права на эти атомы, которые они отбрасывают во время сеанса, утверждая, что если дух использует их атомы во время материализации, он воспринимает ментальные характеристики, которые якобы передаются ему через материальные атомы. На основании этого они пытаются убедить себя, что дух, появляющийся в оболочке их материальных атомов, является не более чем мысленной эманацией их собственного тела и мозга, забывая, или, скорее, не зная, что духу, чтобы принять зримую материальную форму, необходима не материя ментальных атомов, а лишь грубая материальная оболочка.

Лучшим доказательством ошибочности такого предположения является постоянное присутствие на сеансах духов, о которых никто из присутствующих на сеансе не думал, а в некоторых случаях — духов, о смерти которых никто из участников даже не подозревал.

Субстанция, или эфирная жидкость, о которой я говорил, является средством, скрепляющим монолитность живого человеческого тела. После смерти, или, точнее говоря, после того, как душа покидает тело, и между душой и атомами тела прекращается связь, душа улетает в атмосферу, а тело подвергается процессу разложения. Холод задерживает распыление эфирной жидкости, а жара, напротив, ускоряет его ход. Это объясняет, почему распад материи ускоряется в жарком климате и замедляется в холодном климате, но в любом случае она становится пищей для мелких паразитов, питающихся животным магнетизмом низшего порядка, который сохраняется в ставших ненужными оболочках. Субстанция, или эфирная жидкость, сродни известному ученым электрическому току. Но электричество является продуктом реакции неорганических и растительных субстанций, оно более низменно по сути и грубее по качеству, чем животный магнетизм. Чтобы оно ассимилировалось с человеческим телом, требуются дополнительные элементы.

Субстанция высшего порядка является важным элементом в том, что можно обозначить как Высший Принцип биологической жизни в отличие от Принципа жизни души или Принципа жизни астрального тела, которые сами по себе являются самостоятельными элементарными принципами В трансе, вызванном искусственно либо возникшем как часть духовного развития некоторых спиритуалистов или медиумов, эта жизненная субстанция остается внутри тела, но, поскольку она нужна для поддержания жизни в трансе, дух берет ее ощутимую порцию и использует для создания оболочки, чтобы после окончания сеанса вернуть ее медиуму. Некоторые медиумы так легко расстаются с жизненной субстанцией, что, если ее постоянно не восполнять, может наступить смерть физического тела. Есть люди, у которых эта субстанция извлекается с трудом, а у некоторых ее так мало, что неразумно и бесполезно брать ее у них в каком бы то ни было количестве.

Аура медиумов, обладающих огромными массами субстанции лучшего и чистейшего качества, излучает красивый и чистый серебристый свет, который могут воспринимать ясновидящие. Такая аура помогает стать видимыми даже не поддающимся материализации духам. Этот серебристый свет подобен венку из лучей, и в его присутствии не требуется никакого другого света, чтобы материализованные духи явили себя. Они появляются в окружении серебристого нимба, в сияющих одеждах и по облику напоминают святых или ангелов, какими их рисуют на иконах. Такими они, без сомнения, являлись древним провидцам.

Хотя помощь материализующего медиума и сплоченного кружка живых участников спиритического сеанса может упростить процесс создания тела, в которое облачается дух, некоторые духи из высших сфер легко создают для себя материальное тело без помощи медиума или какого-либо другого человека. Они хорошо знают законы химии и у них достаточно волевой энергии, чтобы самим инициировать процесс материализации: в земном поясе среди неживой природы, растительности и животного мира можно собрать достаточное количество лишенных жизненной субстанции элементов, чтобы создать материальное тело. Человеческое тело — это комбинация различных материалов и газов, которые можно найти в земле и ее атмосфере. Зная законы природы, можно подобрать нужный состав и укрепить его субстанцией, позволяющей духу создать для себя тело, во всех отношениях похожее на земного человека, чтобы облечься в него, причем удерживать эту форму сколь угодно долго.

Подобными знаниями обладают только обитатели высших сфер, поскольку для этого требуется высокая степень развития ментальных способностей духа, чтобы он мог осознать и понять до мельчайших подробностей многочисленные законы природы, касающиеся этого предмета. Древние были правы, заявляя, что они в состоянии сформировать человека. Они могли это сделать, они могли даже до некоторой степени одухотворить свое творение с помощью астральной и примитивной жизненной энергии. Но они не могли поддерживать эту жизнь по той причине, что были не в состоянии собрать достаточно этой примитивной животной энергии, а тело, не имеющее души, лишено также и разумного понимания, поскольку это является исключительно прерогативой души. И ни человек, ни дух не может дать телу душу, которая одна способна одарить тело интеллектом и бессмертием. Искусственно созданное тело служит оболочкой для духа (души) и одновременно позволяет ему общаться с людьми более или менее продолжительное время, в зависимости от того, насколько силен этот дух и достаточно ли способен поддерживать целостность своей оболочки. Без сомнения, древние, владевшие знаниями о подобных вещах, могли по желанию обновлять свои земные оболочки и удлинять свою земную жизнь практически до бесконечности. Они могли также сбрасывать мешающую плотскую оболочку, чтобы продолжать существование в духе и по необходимости реконструировать свое физическое тело. Этих высокодуховных людей называют Махатмами. Они прославились своими чудесными энергетическими способностями, которые обретали, благодаря знаниям великих тайн.

Но мы не согласны с ними в том, как они применяют полученные ими знания и какие выводы делают на их основе. Мы не согласны с ними, что нет необходимости делиться знаниями со смертными людьми, что нужно скрывать эти знания, поскольку они опасны для людей. Мы считаем, что нет знаний, ниспосланных смертным и духам, которые нужно было бы скрывать, если у воспринимающих достает разума и способностей понять и применить эти знания. Наш великий учитель в этих вопросах Аринзиман, некогда живший на Востоке, изучал оккультные предметы в своей земной жизни и в течение 2000 лет с тех пор, как покинул Землю. И он также придерживается этого мнения, а ведь он видел зарождение и воплощение многих идей, которые все еще являются новинкой для мировоззрения Запада.

Обладая властью, чтобы создавать материальное тело из одних лишь атомов-элементалов, духи, владеющие великим объемом знаний, редко пользуются всеми своими возможностями, поскольку для обычной материализации они не нужны. Эманации участников сеанса материализации и аура медиума уже содержат необходимую субстанцию для формирования тела, а значит, духу не нужно терять времени и растрачивать усилия, в то время как сам процесс упрощается и ускоряется. Точно так же упрощается процесс изготовления одежды, если портной использует уже готовую ткань и не тратит время на выращивание скота, сбор шерсти, изготовление пряжи и выделку ткани.

В некоторых случаях из тела медиума забирается так много материала, что даже вес его тела изменяется. Бывает, что используется весь материал физической оболочки медиума, а сам он исчезает, и только ясновидящие угадывают его астральную или духовную форму, которая остается вместо него. В этих случаях в ход идут только грубые материальные частицы, а ментальные атомы остаются неприкосновенными. Как правило, духи, принимающие участие в сеансах материализации — сами материализующиеся или их помощники — не имеют понятия, какими средствами достигается результат, так же как многие люди, делающие открытия, например, в области химии, не знают, каким образом получаются у них те или иные вещества. В любой материализации незримо присутствует руководитель, или директор, из очень высокой сферы. Его можно назвать главным химиком, и он передает свои указания духу, который уполномочен контролировать силы астрального пояса, и его подчиненным. Они вступают в контакт с медиумом, направляют порядок материализации личных друзей участников сеанса, но иногда и сами материализуются, являя себя кружку собравшихся.

Сейчас в духовном мире есть мощное движение, его цель — расширить знания об этих предметах среди духов и среди людей во плоти. Против него может выступить духовенство, как западного, так и восточного толка, с целью ограничить эти знания стенами монастырей. Но их попытки не увенчаются успехом. Это выше их сил. Люди стремятся протиснуться в аллеи знаний со всех сторон, они ломятся во все двери, которые рано или поздно распахнутся под их напором.

Знания невозможно скрыть, ибо они — неотъемлемое право, данное от рождения каждой душе. Оно выше классовой принадлежности. Как только ум начинает размышлять, он устремляется к знаниям, и хватает на этом пути любые достающиеся ему крохи. И, конечно же, разумнее постепенно и осторожно давать знания, чтобы они рационально усваивались, чем пытаться подавить стремление их обрести или предоставить алчущей душе собирать их самостоятельно, копаясь в мусорных кучах ошибок.

Род человеческий непрестанно развивается, и подросток не довольствуется детскими категориями знания. Ему нужна свобода, он разорвет связывающие его путы, если их не ослабить, и изо всех своих сил устремится вперед по пути знаний. Разве плохо, если мудрецы утолят жажду молодых, их стремление к свету и знаниям, если откроют перед ними все каналы, все пути постижения мудрости веков в понятной и легкой для усвоения форме? Эта планета — не более чем песчинка в просторах Вселенной. Знания, доступные ей, соответствуют её размерам. С каждым часом расширение человеческих возможностей будет сопровождаться все большей масштабностью его убеждений и ресурсов, благодаря свежему притоку света, а не подавлением прежних знаний, ибо мало вероятно, что они противоречат новой концепции».

Глава 31. Почему Сферы Являются Незримыми — Духовные Фотографии

«А теперь, Хассейн, я хочу спросить тебя вот о чем. Я часто слышал, как люди на Земле говорят, что желали бы знать, почему нельзя видеть сферы, если они имеются вокруг Земли, а также между ними и Солнцем? И почему они не могут видеть даже тех духов, которые будто бы находятся в одном помещении с ними? Естественно, людям недостаточно голословного утверждения, что это происходит по причине отсутствия у них дара ясновидения и прозорливости души. Они требуют более конкретного объяснения. Я сам, являясь духом, осознаю факт своего существования и вижу место своего пребывания, но и у меня нет ответа на этот вопрос. Можешь ли ты мне это объяснить?»

Хассейн рассмеялся: «Я мог бы дать тебе множество хитроумных объяснений, но от этого никто из вас не станет мудрее — ни ты, ни смертные, которые не видят духов. Это значит, что при ответе мне придется по возможности пропускать все технические подробности. Но сначала позволь спросить тебя, видел ли ты фотографические изображения нематериализованных духов, которые получают через посредство земных медиумов? На взгляд смертного они представляют собой полупрозрачные образы. Сквозь них видны материальные предметы: двери, мебель, окна.

Вот очень хороший пример объемности материальных частиц, входящих в состав астрального тела (первая ступень материализации духа). Материальные частицы распределяются таким тонким слоем, что напоминают сеть из мельчайших атомов эфирной природы. Они так малы, что даже самые чувствительные пластины фотографов не в состоянии отобразить их. Духи, после того, как они покидают Землю, не отображаются на этих пластинах. Они состоят из таких микроскопических частиц, что незримы даже для ясновидящих. Они вынуждены или создать подобие земного тела, или воспользоваться иным методом материализации, который показал себя успешным и теперь широко используется при получении фотографического изображения духа, когда он воспринимается ясновидящим, но незрим для простых смертных. Проще говоря, эти духи используют астральные оболочки или тела, о которых я уже рассказывал тебе, а именно о тех, что формируются из облачных масс полуматериализованных человеческих атомов. Эти астральные оболочки никогда прежде не заключали в себе живой души. Они так пластичны по своей природе, что духи могут создавать из них свое подобие, как скульптор лепит образ из глины. Эти изображения можно сфотографировать, так обычно и поступают, они в большей или меньшей степени обладают внешним сходством с духом, в зависимости от его силы воли и объема накопленных знаний, которые позволяют ему создавать свое подобие. И хотя такие фотографии в строгом смысле не являются изображениями самих духов, они, тем не менее, свидетельствуют об энергетической силе духа и подтверждают факт существования самого духа. Каждый дух должен самостоятельно сформировать собственное подобие из пластичной астральной массы, а более подготовленные в научном отношении духи создают только форму, на которую накладывается изображение.

Фотографии материализованных духов свидетельствуют, что эти духи действительно изготавливают для себя тело из материальных атомов, в которое и облачаются.

Видя одну из таких астральных форм, ясновидящий скорее всего не сможет отличить её от духа настоящих мужчины или женщины, поскольку медиумы не обладают способностью распознавать их. Также они, как правило, не знают, почему дух выглядит достаточно осязаемым, но на фотографической пластинке он появляется полупрозрачным. Ясновидящий способен видеть и тонкую духовную материю, и грубые астральные атомы, поэтому он воспринимает возникающую форму очень отчетливо, как хорошо сформированное округлое тело с хорошими пропорциями, а не как полупрозрачную тень, чей внешний вид может лишь навести на мысль, что возвращающиеся духи — это не более чем тень, пустая оболочка. Вот почему современное фотографическое оборудование не в состоянии полностью передать внешний вид духа, схватываются лишь наиболее крупные частицы. Если духа сфотографировать в момент его полной материализации, изображение будет менее прозрачным: форма отлично обозначена и воспринимается такой живой и плотной, что люди не верят, что это всего лишь фотография, а не сам медиум. Слепые искатели, которые, стараясь как можно шире объять предмет, состоящий из огромного числа мелких и сложных деталей, составляют о нем лишь расхожее обывательское представление, но, тем не менее, утверждают, что способны проникнуть в такой глубокий научный предмет!

Но возвратимся к твоему вопросу. Показав тебе, каким образом фотография может отображать духа, внешний вид которого напоминает традиционное привидение, я покажу тебе сейчас, каким видят его смертные. Но для наглядности, я сначала попрошу тебя представить, что ты находишься в своем земном теле, но не имеешь духовного зрения. Давай сопоставим духовное и материальное зрение с двумя глазами. Духовное зрение мы назовем левым глазом, а материальное — правым. Предположим, ты стоишь спиной к свету и держишь указательный палец перед правым глазом, чтобы этот палец был виден только этим глазом, а левый глаз при этом видит только стену. Закрой правый глаз, и палец станет невидимым, хотя он никуда не делся, он лишь исчез из поля зрения левого, или материального, глаза. Затем открой одновременно оба глаза и посмотри на палец. Ты, конечно же, увидишь его, но вследствие странного оптического эффекта твой палец представится тебе прозрачным, он превратится в тень, сквозь него тебе будет видна стена, он станет похожим на привидение, хотя ты прекрасно знаешь, что он — ощутимая реальность.

Теперь тебе понятно, почему человек, имея только материальное зрение, не в состоянии увидеть объект, для рассмотрения которого требуется еще и духовное зрение. Так же объясняется и тот факт, что дух становится видимым, но кажется прозрачным, как ранее палец, когда открывается одновременно и духовное, и материальное зрение. Здесь берут начало истории о привидениях. Ясновидящий, обозревая любой духовный объект с помощью духовного зрения, блокирует при этом материальное зрение с помощью энергии разума, или медиумических способностей. Для такого человека духовный объект воспринимается в самой что ни на есть ощутимой реальности, как и палец, воспринимаемый материальным зрением.

Мало, кто знает, и совсем немногие учитывают, что материальное зрение находится в полной зависимости от материальных атомов, которые заполняют земную атмосферу, и без этих атомов невозможно было бы что-либо различить.

Ночью смертные видят звезды, даже те из них, которые не являются солнцами, даже если они очень сильно удалены. Но они представляют собой материальные объекты, отражающие свет. Днем звезды остаются на своих местах, но огромные массы материальных частиц в земной атмосфере также отражают солнечные лучи, и атмосфера до такой степени наполняется отраженными лучами солнца, что свет затмевает сияние звезд, и материальное зрение не позволяет различить их. Если подняться выше атмосферы отражающих свет атомов, звезды снова становятся видимыми, а в окружающем космическом эфире, при отсутствии материальных частиц, даже в середине дня будет царить темнота. Солнечным лучам не в чем будет отражаться.

Отсюда следует, что, хотя смертные ближе к солнцу, его свет не будет улавливаться их материальными глазами, которые способны видеть, лишь когда солнце отражает свой свет в каких-либо объектах. Как же человек узнает, что солнечный свет путешествует к Земле по эфирному пространству? Только с помощью умозаключений и аналогий, но не посредством зрения, поскольку выше земной атмосферы солнечные лучи становятся для человека невидимыми. Человек знает, что лунный свет — это только отражение солнечного света от лунной поверхности. Это доказано опытом и экспериментами и уже известно всему миру. Подобным же образом каждый маленький атом материи, плавающий в земной атмосфере, подобен одной из бесконечного множества лун, отражающих солнечный свет и украшающих Землю великолепием своих отражений. Итак, эти мельчайшие частицы, которые постоянно выбрасываются в атмосферу самой Землей, представляют собой более крупные и тяжелые атомы, заключающие в себе крошечные духовные зародыши (вернее, вращаются вокруг них), которые формируют вокруг Земли духовную атмосферу, которая доступна взгляду ясновидящих людей, и которая состоит из духовных элементов, отражающих солнечный свет. Эта духовная атмосфера формирует астральный уровень, в котором для астральных элементов присутствует та же плотность, что и в материальной атмосфере для материальных частиц. А свет духовных элементов Солнца, попадая на духовные частицы, становится светом астрального уровня, который виден только духам. Для последних материальная атмосфера Земли остается такой же невидимой, как духовная атмосфера для материальных глаз смертного. Так разве же легко человеку видеть, или представить себе, духовные сферы, которые окружают Землю, если ему не дано видеть их, ибо его духовные глаза закрыты, и он может видеть лишь то, что материально? Духовные сферы и их обитатели на взгляд смертного, конечно же, более прозрачны и неощутимы, чем его собственный палец, о котором мы говорили. Но они существуют и так же реальны, как человеческий палец, а незримы они лишь по причине несовершенного зрения, которое ограничено восприятием лишь материальных объектов достаточно высокой плотности».

Глава 32 — Через Золотые Врата — Моя Мать — Мой Дом в Стране Яркого Дня — Ко Мне Присоединяется Бенедетто

Я всегда любил наблюдать плавающие облака на небе, и формировал себе их изображения, предложенные моими мыслями. С тех пор, как я достиг второй сферы духовной страны, мои небеса всегда имели облака, плавающие по ним, прекрасные светлые пушистые облака, которые формировались в тысячу форм и принимали самые прекрасные оттенки цвета, иногда становясь цветной радугой, а иногда сверкали ослепительно белым, а затем полностью опять исчезали вдали. Мне сообщали о некоторых духах, которые в своих небесах никогда не видят ни облачка, всё — безоблачная ясная красота; и без сомнения так оно и есть, в этих странах, поскольку в духовном мире наши мысли и желания формируют наше окружение. Таким образом, поскольку я люблю видеть облака, они должны быть видны в моём небе, временами, закрывая и смягчая его красоты или строя воздушные замки для меня, чтобы я получил удовольствие.

Теперь, через некоторое время после того, как я получил свой маленький домик в Утренней Стране, я начал видеть между мной и моими изображениями облаков видение, которое, подобно миражу в пустыне, зависало на горизонте, отчётливо и как живое, только таяло вдали, как только я пристально всматривался. Это были самые прекрасные воздушные врата, отделанные золотом, то, что могло быть входом в некую волшебную страну.

Прозрачный поток воды тек между мной и этими вратами, в то время как деревья такие свежие, такие зелёные и такие воздушные, они казались, подобны волшебным деревьям, выгибали свои ветви над ними и группировались по сторонам. Снова и снова я видел это видение, и однажды в то время, как я пристально глядел на него, мой отец незаметно пришёл ко мне и стал возле меня. Он коснулся моего плеча и сказал:

«Франчеццо, те врата приглашают тебя, иди ближе и посмотри их сам. Это — вход в наивысший круг этой второй сферы, и именно в тех вратах твой новый дом ожидает тебя. Ты мог бы пойти ещё некоторое время тому назад в те круги, которые лежат между тобой и новым домом, если бы ты не имел привязанности к этому небольшому домику, которая и заставляла тебя оставаться в нём. Однако, теперь было бы лучше для тебя, чтобы ты пошёл дальше и посмотрел, не будут ли ещё больше восхищать тебя чудеса той Новой Страны. Я, как ты знаешь, в третьей сфере, которая, следовательно, выше над тобой, но чем ближе ты приближаешься ко мне, тем легче я могу навещать тебя, и в твоём новом доме мы будем чаще вместе».

Я был столь удивлен, что не мог отвечать в течение короткого времени. Казалось невероятным, что я должен был быть способным вскоре проходить через те врата. Затем, беря извещение моего отца, я предложил печальное прощание моему маленькому домику (поскольку я очень прирастаю к местам, где я долго живу), и отправился в путешествие в эту новую страну, врата которой всё время сияют передо мной, не исчезая, поскольку они были сделаны прежде.

В духовном мире, где поверхность не как круглый шар, подобно планетам, вы не видите предметы исчезающие каким-либо образом на горизонте, и земле и небе, не встречаются вместе, в конце концов. Вместо этого вы видите небо, как огромный навес над головой, и круги выше вас, кажутся подобны плато, опирающиеся горные вершины на вашем горизонте, и когда вы достигаете тех гор, то видите новую страны, простирающуюся перед вами, и всегда на её горизонте есть снова большие горы и новые земли, лежащих выше, чем те, которых вы достигли. Таким образом, вы также можете посмотреть сверху на них, вы найдёте их, подобными последовательности террас, каждая приведёт вас к более низкой плоскости, менее привлекательной, пока наконец вы не увидите земную плоскость, окружающую саму Землю, и затем по ту строну Земли снова (для тех духов, зрение которых хорошо развито) лежит другая последовательность террасовидных земель, приводящая вниз в Ад. Таким образом, круг сливается с кругом, а сфера со сферой, только между каждой сферой существует барьер магнитных волн, который отражает тех из более низкой сферы, кто пытается попасть туда до тех пор, пока их состояние не станет в гармонии с более высокой сферой.

В моём путешествии к золотым вратам я пропустил несколько кругов этой второй сферы, чьи города и местожительства могли бы привлекать меня, чтобы я задержался и восторгался ими, всё же я так хотел увидеть прекрасную страну, которая теперь стала целью моих надежд. Кроме того, я знал, что мог в любое время на моём пути к Земле, остановиться и исследовать эти промежуточные земли, так как дух может всегда возвращаться по своим следам, если он пожелает, и посетить то, что ниже его.

Наконец я достиг верхней части последней вереницы гор между мной и золотыми вратами, и увидел вытянувшуюся перед моих глазах прекраснейшую страну. Деревья развевались своими ветками, как бы приветствуя меня и цветы расцветали повсюду, в то время, как у моих ног была сияющая река и она проходила через золотые врата. С большим чувством радости в моём сердце, я погрузился в эту прекрасную реку, чтобы поплавать, её освежающих воды накрывали меня с головой, поскольку я нырял и плавал. Я не обратил внимания на свою одежду и когда я вышел на берег на другой стороне реки, я осмотрелся и увидел себя промокшим, но через мгновение, я обнаружил свою одежду столь же сухой, какой она была прежде, и что было страннее всего то, что моя серая одежда с её тройным белым окаймлением изменилась на один из самых великолепных белоснежных глянцев с золотистым поясом и золотистой окантовкой. На шее и на запястьях одежда была скреплена маленькими простыми золотыми зажимами, и, казалось, она по фактуре походила на сукно из самого тонкого муслина. Я едва мог поверить своим чувствам. Я смотрел и снова смотрел, а затем, с трепетом и бьющимся сердцем, я приблизился к тем прекрасным вратам. Как только моя рука коснулась их, они раздвинулись в стороны, и я пошёл широкой дорогой, ограниченной деревьями, цветущими кустами и растениями самых прекрасных оттенков — подобно цветам на Земле, но, конечно, ах! Насколько более прекрасные, насколько более ароматные, у меня нет слов, чтобы это передать вам.

Качающиеся ветви деревьев склонялись надо мной в нежном приветствия, когда я проходил, цветы, казалось, поворачивались ко мне, приветствуя того, кто их очень любил, у моих ног был мягкий зелёный травяной покров, и над головой небо, такое прозрачное, такое чистое и такое прекрасное, и такой свет мерцал сквозь деревья, что никогда не было такого света от земного солнца. Передо мной были прекрасные синие и пурпурные возвышенности и слабый свет от красивого озера, на чей глади находились маленькие островки, укрытые группами деревьев с кронами зелёной листвы. Тут и там скользила небольшая лодка по поверхности озера, заполненная счастливыми духами, одетыми в сияющие одежды различных цветов — так было похоже на Землю, на мою любимую Южную Землю, и всё же такой изменённой, такой возвеличенной, столь свободной от всех пороков зла и греха!

Когда я поднимался широкой дорогой, опоясанную цветами, подходила группа духов, чтобы встретить и поприветствовать меня, среди них я опознал своего отца, свою мать, своего брата и сестру, кроме того много любимых друзей из моей юности. Они носили легкие шарфы красного, белого и зелёного цветов, которыми они махали мне, и в то время, когда я приближался, они посыпали мой путь большим количеством самых прелестных цветов и всё время они пели красивые песни нашей собственной страны, как приветствие, их голоса плыли, как мягкий, лёгкий ветерок в безупречном согласии и гармонии. Я едва справлялся со своим волнением; это казалось слишком большим счастьем для такого, как я.

А затем мои мысли даже в той блестящей сцене, где все были такими милыми, возвратились к Земле, к той, кто был среди всех самой дорогой для меня, и я подумал, «Жаль, что она не здесь и не может разделить со мной триумф этого часа; она, чьей любви я должен больше, чем любой другой вещи». Как только эта мысль пришла ко мне, я вдруг увидел её дух возле себя, полуспящий, полубессознательный, освободившийся на краткий момент от земного тела и перенесенный на руках её руководящего духа — опекуна. Ее платье было платьем из духовного мира, белое, как у невесты и сверкало блестящими драгоценными камнями, подобно капелькам росы. Я повернулся и прижал её к своему сердцу, и при моём касании её душа проснулась, и она посмотрела с улыбкой на меня. Затем я представил её своим друзьям, как свою обручённую невесту, и в то время, как она всё ещё улыбалась нам всем, её проводник снова подошёл и набросил на неё большую белую накидку. Он ещё раз поднял её на своих руках, и как усталый ребенок, казалось, она погрузилась в дремоту, когда он уносил её к земному телу, с которым она рассталась на какое-то время, чтобы увенчать тот высокий момент моей радости. Ах! Даже в своей радости я ощущал так сильно мысль о том, что отпускаю её уйти, и что она не может остаться со мной; но нить её земной жизни ещё не полностью свилась, и я знал, что она, как другие, должна странствовать дорогой своего земного паломничества до её конца.

Когда мою возлюбленную увели, мои друзья, сгруппировавшись вокруг меня, взяли меня в нежные объятия, моя мать, которую я никогда больше не видел с тех пор, как я был маленьким ребёнком — гладила мои волосы и покрывала моё лицо поцелуями, как если бы я был всё ещё маленьким сыночком, которого она оставила на Земле так много лет тому назад, но образ которого в её памяти был очень слабым, а отец снабжал его мысли образами обоих родителей.

Затем они подвели меня к прекрасной вилле, почти скрывшейся в розах и жасмине, которые росли на её стенах и сплетались вокруг тонких белых столбов портика перед входом в здание, формируя пестрый ковёр из цветов с одной стороны. Каким прекрасным этот дом казался! Как много того, что я заслужил! Его комнаты были просторными, и было их семь, каждая соответствовала характерной особенности моего характера или направлению вкуса, которое я предпочитал.

Моя вилла была на вершине холма, выходящей на озеро, которое лежало на много сотен футов ниже, его спокойствие воды покрывались зыбью от магнитных потоков, а окружающие холмы отражались на его тихой глади, и вдали от озера была широкая долина. Как смотрят вниз из вершины горы на низшие холмы, тёмные долины и уровни внизу, так и я теперь смотрел вниз из моего нового жилища на панораму более низких сфер и кругов, через которые я прошёл, до земного плана и опять на саму Землю, которая лежала, подобно звезде далеко подо мной. Я думал, когда я смотрел на неё, что там пребывает всё ещё моя возлюбленная, и там же лежит поле моей деятельности. Я много времени сидел, вглядываясь на ту одинокую звезду, изображения моей прошлой жизни плыли по длинным волнам моей памяти через мои видения, и во все мои мысли был вплетён образ той, кто был моей путеводной звездой.

___________________

Комната, из которой я мог видеть вид отдалённой Земли, была моей музыкальной комнатой, и в ней находились музыкальные инструменты различных видов. Цветы украшали стены, а мягкие занавеси окна, который не требовали никаких стёкол в их рамы, чтобы не впускать лёгкий ветерок той прекрасной страны. Жимолость, которая была, конечно, тем самым приятным растением, которое так радовало моё сердце в моём небольшом домике в Утренней Стране, тянула свои ароматные завитки вокруг окна, а на одной из стен повесили изображение моей любимой, обрамлённое в белоснежные розы, которые всегда казались мне эмблемой её самой. Здесь, также, я снова нашёл все мои малочисленные сокровища, которые я собрал в мои темные дни, когда надежда, казалось, была так далеко и тень ночи была постоянно надо мной. Комната была наполнена большим количеством прекрасных духовных цветов, а мебель была подобна мебели на Земле, только более светлая по внешнему виду, более красивой и привлекательной в любом случае. Был диван, которым я очень восхищался. Он поддерживался на четырёх полу — приклонённых фигурах лесных нимф, которые были вырезаны, кажется, из чисто белого мрамора и даже более прозрачного, чем алебастр. Их вытянутые руки и скреплённые кисти послужили спинкой для верхних и нижних краёв дивана; их головы были увенчаны листьями, а их плавающая ткань спадала вокруг их форм в такой изящный, столь естественный способ, что было трудно поверить, что это неживые духовные девы. Покрытие этого дивана напоминало ткань из лебединого пуха, только она была по цвету бледно золотой; таким мягкий это было, что, казалось, приглашало к отдыху, и я часто лежал на диване и просматривал прекрасные виды и далекую тусклую звезду Земли с её утомленными паломниками — её, делающими трудную работу, душами.

Следующая комната была заполнена красивыми картинами, прекрасными статуями, и тропическими цветами. Это больше походило на оранжерею, нежели на комнату, картины были собраны в одном конце комнаты, а статуи и цветы создавали передний план красоты, которая была подобна другое, ещё большей картине. Там был небольшой грот с играющим фонтанчиком, вода искрилась подобно алмазам и покрывала рябью меленькую чашу, находящуюся в одной побольше, с журчащим звуком, который напоминал мне мелодию. Возле этого грота было одно изображение, которое меня сразу привлекло, поскольку я опознал в нём сцену из моей земной жизни. Это была сцена одного спокойного и мирного вечера в начале лета, когда моя возлюбленная и я плавали в тихих водах земной реки. Заходящее солнце, пылающее на западе, снижалось позади скопления деревьев, в то время как серые сумерки ползли по низинам через тень деревьев; и в наших сердцах был мир и спокойствие, которое поднимало наши души в Небеса. Я оглядывался и распознал много знакомых сцен, которые были наполнены счастьем для меня и в чьих воспоминаниях не было острой боли.

Было также много изображений моих друзей, и сцен в духовном мире. Из окон этой комнаты я мог наблюдать другой вид, нежели из моей музыкальной комнаты. Этот вид представлял те страны, которые были всё ещё выше надо мной, и чьи башни, минареты и горы сияли через тусклый туман светящейся дымки, то разноцветной радугой, то золотистым цветом, или синим, или белым. Я любил менять виды из одного на другой, от прошлого, которое было таким ясным, к будущему, которое было всё ещё тусклым, по-прежнему скрытым от меня.

В этом салоне картин было всё, что могло радовать глаз или давать покой телу, поскольку наши тела нуждаются в отдыхе, так же как и люди на Земле, и мы можем наслаждаться на пуховом диване отдыхом, заработанным нашей деятельностью так же хорошо, как и вы можете получать удовольствие от владения хорошей мебелью, купленной за золото, заработанное вашей работой на Земле.

Другой большой зал был предназначен для развлечения моих друзей, и здесь снова, как и в более низких сферах, были празднично уставлены столы простыми, но восхитительными фруктами, лепёшками и других приятных продуктами, подобные земным, только менее материальными, и было также восхитительное игристое вино из духовного мира, которое я прежде упоминал. Другая комната была полна книг с записями моей жизни и жизней тех, кем я восхищался или любил. Были также книги по многим предметам, особенность которых заключалась в том, что вместо распечатанных листов, они были заполнены изображениями, которые, когда кто-то их изучал, казалось, отражались мысли тех, кто написал эти книги, но более красноречиво, чем любые слова. Здесь, также, можно было сидеть и получать вдохновлённые мысли о великих поэтах и писателях, которые населяют сферы выше, и я здесь сидел и записывал на пустых страницах некой книги, лежащей открытой передо мной, стихи той, кто заполнял большую часть всех моих мыслей.

После того, как наши друзья ушли, мы с отцом вышли из этой комнаты в сад, где отец обещал показать мне место отдыха. Здесь, как и в доме, цветы были повсюду, поскольку я всегда любил цветы, они говорили мене об очень многих вещах и, казалось, нашептывали мне такие яркие фантазии, такие чистые мысли. Там была терраса вокруг дома, и сад, казалось, почти нависал над озером, особенно в одном уединённом уголке, который был ограждён скоплением папоротников и цветущих кустов и заслонённый деревьями, как щитом. Этот маленький уголок был немного в стороне от дома и вскоре стал моим излюбленным местечком; земля была покрыта слоем мягкого зеленого мха, какого вы не имеете на Земле — и цветы, что росли везде и вокруг. Здесь было место, где я любил сидеть, смотря вдаль на Землю, и фантазировать о том, где будет дом моей возлюбленной. Через все те миллионы миль пространства, мои мысли могли достигнуть её, как и её мысли могли теперь достигнуть меня, ибо был магнетический шнур нашей любви, протянутый между нами, и никакая сила не могла каким-либо образом вновь отгородить нас друг от друга.

Когда я увидел и налюбовался всем, мои друзья пригласили меня обратно в дом, и мы все сели, чтобы насладиться праздником приветствия, который приготовила их любовь ко мне. Ах! Какое счастливое торжество это было! Мы произносили тосты за благополучие и подтверждали наше желание двигаться дальше, и пили вино за счастье каждого, которое не опьяняло и не оставляло чувства раскаяния, что портило бы его освежающие качества! Какими восхитительными казались фрукты, те многочисленные небольшие деликатесы, которые все были созданы чьей-то любовью ко мне. Это казалось слишком большим счастьем, я ощущал себя, как в очаровательном сне, от которого я должен, непременно, проснуться. Наконец все мои друзья, за исключением моего отца и матери покинули нас, а меня они сопроводили к верхним комнатам дома. Этих комнат было три. Два были для таких друзей, которые могли бы прибыть, чтобы остаться со мной, и обе были наиболее красиво обставлены, смотрелись умиротворенно; третья комната была лично для меня, мой собственный кабинет, куда я мог удалиться, когда пожелал бы отдохнуть без каких-либо товарищей, предназначенный для моих собственных мыслей. Когда мы вошли, меня привлекла и больше всего удивила вещь, которую я уже видел, это был диван. Он был из снежно белой тонкой ткани, окантованной бледно сиреневым и золотистым цветом, в то время как вместо ножек были два ангела, вырезанные в виде лесных нимф из великолепного белого алебастра, который я тщетно попытаюсь описать. Они были намного больше, чем я сам или любой из духов, тех, кого я видел, а их головы и расправленные крылья, казалось, почти касались потолка моей комнаты, а осанка этих двух самых прекрасных фигур была совершенной и грациозной. Их ступни едва касались пола и их наклонённые фигуры с полураспрямленными крыльями, казалось, зависли над диваном, подобно, как если бы они только что прибыли из их небесной сферы.

Это были мужская и женская фигуры, мужчина нёс на своей голове шлем и в его руке был меч, в то время как другая рука держала над головой венок. Его фигура была совершенством мужской красоты и грациозности, и его лицо с их совершенными чертами, как на твердо отлитом образце, выражало одновременно силу и мягкость, на мой взгляд имело вид спокойного королевского величия, которое было прямо-таки божественным.

Женская фигура по отношении к нему была меньшей — более утончённой, во всяком случае. Её лицо было исполнено благородством, нежностью, женственной чистотой и красотой. Глаза большие и мягкие, даже несмотря на то, что вырезаны из мрамора, длинных локоны её волос, полуприкрывали её голову и плечи. Одна рука держала арфу с семью струнами, а другая покоилась на плече мужчины — ангела, как если бы она поддерживала себя его силой, в то время как прекрасная голова была полунаклонена вперед и опиралась на её руку, а на голове она носила венок из белоснежных лилий.

Вид её лицо был исполнен такого тонкого добродушия, такой материнской нежности, что мог бы послужить прообразом для самой Девы Марии. Осанка и выражения обоих были исполнены самой совершенной ангельской красоты, которую я когда-либо видел, и я в течение нескольких моментов пристально глядел на них в ожидание, что они могут растаять на моих глазах.

Наконец, я повернулся к своему отцу и спросил, как такие прекрасные фигуры оказались в моей комнате, и почему они были представлены с крыльями, так как мне сказали, что ангелы, на самом деле, не имеют вообще крыльев, растущих из их тел.

«Мой сын», — ответил он, «эти прекрасные фигуры — подарок тебе от твоей матери и меня, и мы с удовольствием будем думать, как ты отдыхаешь под тенью их крыльев, которые изображают наглядным образом защиту, которую мы всегда предоставляем тебе. Они показаны с крыльями, потому что это символ ангельской сферы, но если ты будешь пристально смотреть на них, ты найдёшь, что эти крылья являются частью ткани на их фигурах, и вообще не присоединены к телу, как их представляют земные художники, что рисуют их, растущими из плеч. Кроме того, крылья выражают способность ангельских существ воспарять на них самостоятельно, вытянув крылья, к Небесам. Сияющий шлем, и меч представляют борьбу, шлем борьба ума против ошибок, мрака и гнёта. Меч, которым человек постоянно должен бороться против страсти его более низкой натуры. Венец символизирует торжество добродетели и самообладание.

Арфа в руке женщины показывает, что она — ангел музыкальной сферы, а венок из лилий изображает чистоту и любовь. Её рука, покоящаяся на плече мужчины, должна показывать, что она получает свою силу и энергию от него и от его более сильной природы, в то время как её осанка и вид лица, которое она склонила над твоим диваном, выражают нежную любовь и защиту женственно-материнской природы. Она меньше чем мужчина, потому что в тебя мужские начала более сильные чем женские. В некоторых изображениях ангелов мужских душ они сделаны одинакового размера и роста, потому что в тех образах мужское и женское начало равны, оба равномерно уравновешены, но у тебя это не так, по этой причине женщина изображена, опирающаяся на более сильного мужчину.

Мужской ангел символизирует власть и защиту. Женский ангел — чистоту и любовь. Вместе они показывают вечную двойственную природу души и одна половинка не полна без другой. Они также являются символическим изображением двойных ангелов-хранителей твоей души, чьи крылья, если сказать в духовном смысле, будут всегда раскрыты для защиты над тобой».

___________________

Должен ли я признаваться, что даже в этом прекрасном доме были времена, когда я ощущал себя одиноким? У меня был этот дом, заработанный мной, но тем не менее, у меня не было никого, с кем бы я мог его разделить, и я всегда вдвойне ощущал радость, если кто-то приходил в дом и мог со мной разделить эту радость. Одна спутница из всех других, по ком я вздыхал, было всё ещё на Земле, и, увы! Я знал, что она не мог ещё много лет соединяться со мной. Верный Друг жил в кругу сферы выше надо мной, в собственном доме, а что касается Хассейна, то он был далеко выше нас обоих, и если я видел их время от времени так же, как моего дорогого отца и мать, не было никого, кто бы мог разделить мою жизнь со мной, как хороший приятель, никого, кто бы наблюдал за моим возвращением домой, и никого, кого бы я мог видеть после моего возвращения. Я часто был на Земле — часто с моей любимой — но я обнаружил, при своём продвинутом положении в духовном мире, что я не могу оставаться так долго в один раз, как я пожелал бы. При пребывании в нижних сферах, на мой дух было такое воздействие, как будто бы я вынужден был жить в туманной атмосфере или в угольной шахте, и поэтому, я должен был возвращаться более часто в духовную страну, чтобы опомниться.

Я часто сидел в моих прекрасных комнатах и вздыхал: «Ах, если бы я только имел кто-то, с кем бы мог поговорить, какую-то родственную душу, кому я мог бы выразить все мысли, которые скопились в моёй голове». Поэтому, неожиданное посещение Верного Друга, наполнило меня огромной радостью, и охотно я выслушал предложение, которое он должен был сделать мне.

«Я прибыл», — сказал он, «от имени друга, который только что прибыл в этот круг сферы, но который ещё не заработал для себя собственный дом, и поэтому, мечтает найти некого друга более богато обеспеченного, чем он. У него здесь нет никаких родственников, и я подумал, что ты мог бы быть рад его товариществу».

«Это действительно так, я был бы рад разделить свой дом с твоим другом».

Верный Друг засмеялся. «Его можно назвать также и твоим другом, поскольку ты знаешь его. Это — Бенедетто». «Бенедетто!» Я кричал от удивления и восхищения. «Ах! Тогда, ему я, действительно, вдвойне буду рад. Приводи его сюда, как можно скорее».

«Он ныне здесь — он ждёт у твоей двери; он только не хотел входить со мной, пока не будет уверен, что ты, действительно, будешь рад его приветствовать».

«Никто не мог быть более желанным мне», — сказал я. «Пойдём сразу и приведём его сюда».

Таким образом, мы пошли к двери, и он там стоял, его вид очень отличался от того, когда я его в последний раз видел в том ужасном городе более низкой сферы — в то время такой печальный, угнетённый, такой подавленный — теперь такой яркий, его одежда напоминала мою, из чисто белой ткани, и хотя его лицо было всё ещё печально в выражении, тем не менее, был мир и была надежда в глазах, которые он возвёл ко мне, когда я сжимал его руку и обнимал его, как это мы делаем в моей Южной Земле, обнимая тех, кого мы любим и почитаем. Это принесло нам большую радость, что мы встретились — мы оба, которые так грешили и так страдали — и мы впредь должны были быть, как братья.

Таким образом, случилось так, что мой дом не стал больше одиноким, поскольку, когда один из нас возвращался из нашей работы, другой в доме приветствовать его, чтобы разделить радость и заботу, и обсудить успех или неудачу.

Глава 33 — Моё Созерцание Сфер

Как я могу рассказывать о многих друзьях, которые навещали меня в этом привлекательном доме, о городах, которые я видел в этой прекрасной стране, о красивых местах, которые я посетил? Я не могу. Это заняло бы много томов, и мой рассказ вышел бы за допустимые пределы. Я только расскажу о ещё одном видении, которое я видел, так как в нём мне показали новый путь, где я буду трудиться, тот, в котором я мог бы оказать помощь и поддержку другим за счёт уроков и опыта, которые я извлёк в своих странствиях.

Я лежал на диване в своей комнате, проснувшись от длинного сна. Я наблюдал, как я часто это елал, за теми двумя прекрасными фигурами моих ангелов-хранителей, и каждый раз видел новые красоты, новые выражения в их лицах и их позах, когда я смотрел на них. В то время я пришёл к осознанию, что мой Восточный Учитель, Аринзиман, в его отдаленной сфере стремится пообщаться со мной. Поэтому разрешил себе стать совершенно пассивным и скоро ощутил большое облако из светлого, ослепительно белого туманного вещества, окружающего меня. Казалось, оно скрыло стены моей комнаты и всё остальное от меня. Затем моя душа, казалась, поднялась от моего духовного тела и уплывая, покинула мою духовную оболочку, лежащую на диване.

Мне казалось, я подымался всё выше и выше вверх, как если бы желание моего могущественного Учителя призывало меня к нему, и я перемещался с чувством легкости, которое я никогда прежде не ощущал, будучи духом.

Наконец, я опустился на вершину высокой горы, из которой я мог созерцать Землю и её более низкие и высокие сферы, вращающиеся ниже меня. Я также видел ту сферу, где был мой дом, но казалось, она лежала намного ниже высоты, на которой я стоял.

Рядом со мной был Аринзиман, и я, как во сне, слышал его голос, говорящий мне:

«Созерцай, сын мой, новый путь, на который я хотел бы тебя препроводить для новой работы. Созерцай Землю и её сопутствующие сферы, и увидишь, какой важной для её благополучия является эта работа, в которой я бы хотел, чтобы ты принял участие. Оцени теперь значение той силы, которую ты приобрёл в своём странствии к Царству Ада, так как она даст тебе возможность стать одним из той большой армии, которая ежедневно и ежечасно защищает смертных людей от нападений обитателей Ада. Созерцай эту панораму сфер и постигай, как ты можешь оказать помощь в своей работе, используя могущество, непосредственно, своей сферы».

Я смотрел туда, куда он указал, и я созерцал вращающийся пояс большого земного плана с его магнитными потоками, которые подобно отливам и движущимся океанским приливам, несли на своих волнах бесчисленные миллионы и миллионы духов. Я видел все те странные элементарные астральные структуры, некоторые абсурдные, некоторые отвратительные, некоторые прекрасные. Я видел также привязанных к Земле духов мужчин и женщин, по-прежнему связанных своей склонностью к удовольствиям или своими греховными жизнями, многие из которых использовали организмы смертных, чтобы удовлетворять свои деградированные желания. Я созерцал эти и подобные тайны земного плана, и я также замечал, как поднимаются из тёмных нижних сфер волны темных и ужасный существ, в десять раз больше по их воздействию на человек, нежели те темные духи земного плана. Я видел, что эти более темные существа собирались вокруг людей и плотно их окружали, и там где они собрались они закрывали яркость духовного солнца, лучи которого постоянно сияют вниз на землю. Тёмной массой своих собственных жестоких злых помыслов, они удерживали этот свет, и где покоилось это скопление, там прибывали убийство и грабеж, жестокость и вожделение, и любой вид угнетения был в их арсенале, смерть и горе следовали за ними. Везде, где человек не прислушивался к зову своей совести и давал волю, жадности и эгоизму, гордости и тщеславию, там собирались эти темные существа, закрывая свет истины своими темными телами.

И снова я видел много смертных, которые оплакивали своих дорогих, которых они любили и потеряли, проливая горькие слезы, потому что они не могли видеть их больше. И в то же время я видел тех, по ком они носили траур, стоящих возле них, и со всей сил ищущих способ, как показать, что они по-прежнему живы и парят рядом, и что смерть не отняла ни одну любящую мысль, ни одно нежное желание, к тем, кого смерть оставила в покое, чтобы носить траур. Все усилия их были тщетными. Живущие не могли видеть или услышать их, а бедные огорчённые духи не могли уйти к своим красивым сферам, потому что, пока те их оплакивали, они были привязаны к земному плану цепями их любви, и свет их духовных светильников потускнел и потерял силу, в то время как они парили в атмосфере Земли в беспомощном горе к живым.

И Аринзиман сказал мне: «Не имеется ли необходимости здесь в системе связи между этими двумя группами, живущими и так зваными мертвыми, чтобы несчастные с обеих сторон можно было бы успокоить? И, ещё, не имеется ли необходимости в связи, для того чтобы тем другим греховным эгоистичным людям можно было бы сказать о темных существах, парящих вокруг них, и которые стремятся стащить их души в Ад?» Затем я созерцал великолепный ослепляющий свет, который озарял как солнце, такого сияния солнца ни один глаз смертного никогда не видел на Земле. И его лучи рассеивали облака мрака и скорби, и я услышал великолепную мелодию музыки от небесных сфер, и конечно, я подумал, что теперь человек будет слышать эту музыку и видеть этот свет и будет утешен. Но они не могли — их уши были закрыты ложными понятиями, которые они собрали, а пыль и шлак земли закупорил их души и сделал их глаза слепыми к великолепному свету, которой тщетно сиял для них.

Затем я созерцал других смертных, духовное зрение которых было частично открыто и чьи уши были не совсем глухими, и они говорили о духовном мире и его дивных красотах. Они ощущали возвышенные мысли и переводили их на язык Земли. Они слышали великолепную музыку и попытались её воспроизводить. Они видели прекрасные видения и искали земные средства, которые позволили бы нарисовать их такими же, как они их видели в духе. И этих смертных называли гениями, а их слова, их музыка и их изображения служили для того, чтобы приблизить человеческие души к Богу, Который дал эту душу — для всего, что является наивысшим, самым чистым и самым лучшим и что исходит от воздействия духовного мира.

Однако несмотря на всю эту красоту искусства, музыки и литературы — со всеми этими стремлениями — со всем пылом религиозных чувств, не было по-прежнему открытого пути, которым люди на Земле могли б общаться с любимыми, с теми, кто ушёл раньше их в ту страну, и которую обитатели Земли назвали Страной Теней, и откуда, как они думали, ещё никакой скиталец не смог возвратиться — та страна была смутной и туманной для их мышления. И не было аналогичных средств, которыми те духи, кто стремился помочь людям в продвижении к более высокому, более чистому познанию Истины, смогли бы общаться с ним напрямую. Понятия и заблуждения древних теорий, сформулированные с ранних дней развития мира, постоянно перемешивались с более новыми, больше совершенными взглядами, которые стремился дать духовный мир, и тускнела их ясность, и преломлялись её лучи так, что они достигали разума смертных ослабленными и несовершенными.

Затем я заметил, что стены материальной жизни пробиты многими дверьми, и у каждой двери стоял ангел, охраняя её, и от каждой двери на Земле даже до самых высоких сфер я видел большую цепочку духов, каждое звено которой было на одну ступень выше, чем нижнее под ним, и смертным на Земле были даны ключи от этих дверей, чтобы они могли хранить их открытыми, и чтобы между смертными и духовным миром могла бы быть связь.

Но, увы! Время шло, однако, как я видел, многие из тех, кто держал эти ключи, были неверны. Они были соблазнены радостями и наслаждениями Земли, отворачивались в сторону и позволяли закрыть свои двери. Однако, другие же держали свои двери частично открытыми и где только свет и истина должны были показаться, они допускали чтобы вползли заблуждения и мрак, и снова свет из духовного мира марался и ослаблялся, поскольку проходил через эти затемненные дверные проёмы. Ещё более печально было, когда время проходило, и свет прекращал сиять вообще и уступал место плотным нечистым лучам от темных лживых духов из более низкой сферы, и наконец ангел должен был закрыть эту дверь, чтобы не открывать её больше никогда на Земле.

Тогда я отвернулся от этого печального вида и созерцал много новых открытых дверей, где стояли смертные, чьи сердца были чисты, бескорыстными и незапятнанными земными желаниями; и через эти двери лился такой поток света на Землю, что мои глаза были ослеплены, и я должен был отвернуться в сторону. Когда я посмотрел снова, я увидел их дверные проемы, заполненные духами, красивыми, яркими духами, и другими, чья одежда была темной, а их сердца печальными, потому что их жизни были греховными, но в чьих душах было сильное желание к добру, и были духи красивые и яркие, но несчастные, потому что они не могли говорить больше с теми, кого они покинули на Земле; и я наблюдал, что несчастные и греховные духи, посредством связи с Землёй, служили успокоением и поддержкой, и в сердцах многих смертных была радость, так как темная завеса смерти была отведена в сторону, и были новости с той стороны могилы.

Затем я видел, как великие армии духов из всех высших сфер проходили передо мной, их одеяние снежно белое и их шлемы из серебра и золота, сверкали в великолепном духовом свете. И некоторые среди них, казалось, были руководителями, которые направляли других на свои работы. И я спросил: «Кто они? Были они когда-либо смертными людьми?»

И Аринзиман ответил мне: «Они не только были смертными людьми, но многие из них были большими грешниками, что послужило причиной для опускания их в те Царства Ада, который ты видел, но которые из-за их большого раскаяния и большой работы по искуплению, которую они сделали, и совершенной победы над своей собственной более низкой природой, которой они добились, теперь являются руководителями в армиях из света, сильными воинами, которые защищают людей от зла тех более низких сфер».

Время от времени я видел темные массы духов, подобно накатывающимся на берег волнам, которые, не пропуская ни пяди земли, привлекались туда собственными злыми желаниями человека и ревностным эгоизмом, и затем, я видел их гонимыми армиями светлых духов, поскольку между этими двумя группами был постоянный конфликт, и желанная добыча, из-за которой они боролись, была душа человека; и всё же у этих двух борющихся сил не было никакого оружия, а только их воля. Они сражались друг с другом с помощью отталкивающей мощи своего магнетизма, который был настолько антагонистическим, что ни один из них не мог долго оставаться в тесном соприкосновении с другим.

Аринзиман указал мне на одну дверь, в которой стояла смертная женщина, и сказал: «Видишь, там цепь является неполной; это не хватает всё ещё одного звена между нею и духовной цепью. Спустись и образуй это звено, и затем будет твоя сила защищать её и сделать её сильной; тогда ты будешь охранять её от тех темных духов, которые парят рядом с ней, и поможешь ей оставить открытой её дверь. Твоё странствие в тех более низких сферах дало тебе сила для отпора её обитателей, а когда потребуется более мощная сила, её пришлют, чтобы защитить женщину — и те, кто стремится пообщаться с ней смогут подойти только, когда ты посчитаешь это целесообразным, а если ты пожелаешь отдохнуть в духовном мире, другой дух-защитник займёт твоё место. И теперь снова смотри на Землю и на борьбу, которая бушует в её среде».

Я смотрел, пока он говорил, и видел, что черные грозовые облака зависли над Землёй и сделалось темно, подобно ночи, и звук несущейся грозы несся вверх от темных сфер Ада, и подобно волнам штормового океана, эти темные облака духов сминали моря светящихся духов, снося их назад и катясь над Землёй, загрязняя при этом свет истины, они нападали на каждую дверь света и пытались её сокрушить. Тогда эта война была в духовном мире, такой же войной, как и среди людей — народ сражался против народа за верховенство. Это казалось, как если бы все народы были бы охвачены огромной жаждой богатства и власти, столь всеобщей была эта война. И я надеялся увидеть, не спускается ли кто-то из царства света и не отнимет ли у тёмных духов их власть над Землёй. Возбуждённые масса тёмных духов атаковала те двери света и стремились смести тех бедных верных смертных, которые стояли там, чтобы смочь отбросить человека снова во времена его незнания.

Затем случилось так, что подобно Звезде на Востоке, я увидел свет, сверкая и ослепляя всё своей яркостью, и он снижался вниз и рос, пока я не видел, что это была огромная масса лучистых ангелов из небесных сфер, и с их прибытием те другие яркие духи, которых я видел изгнанными силами зла, собрались снова вместе и присоединились к тем замечательным воинам, и этот большой океан света, эта могущественная масса яркие духов устремилась к Земле и окружила всех темных широким кругом великолепного света. Повсюду я видел лучи света, похожие на копья, брошенные вниз и которые раздирали темную массу в тысячи мест. Как пламенные мечи блестели эти великолепные лучи и рубили стену тёмных духов со всех сторон, рассеивая их на все стороны света. Безуспешно пытались их руководители собрать свои силы снова вместе, безуспешно пытались управлять ими. Более мощная сила выступала против них, и они были отброшены назад яркостью этих небесных масс, пока, как темный и злой туман, они не пали вниз, отброшенные к тем темным сферам из которых они прибыли.

«И кем были эти светящиеся ангелы?» — снова спросил я. «Эти воины, которые никогда не отступали, ещё никогда не колебались удерживать эти могущественные силы зла, но не мечом для истребления, а силой своей могущественной воли, вечной силой добра над злом?»

И был ответ: «Они — те, кто также освободил себя из самых темных сфер, кто давным-давно смыли свои запятнанные грехом одежды в водах раскаяния, и используя, свои собственные чрезмерные усилия, подняли из пепла свои «Я» к более высоким вещам, не через веру в жертву невиновной жизни из-за своих грехов, но многими годами серьёзных усилий — многими деяниями по искуплению — горем и горькими слезами — многими изнурительными часами стремления, чтобы подавить сначала зло в себе, чтобы они, те, кто это преодолел, смогли помочь другим, которые ещё грешат, сделать то же самое. Они — ангелы небесных сфер Земли, однажды люди, подобно им самим, будут сочувствовать такой борьбе греховных людей. Их энергичная масса всегда сильна, чтобы крепко защищать и спасать».

Моё созерцание Земли и её окрестностей исчезло, и на его месте я увидел одну единственную звезду, светящуюся надо мной чистым серебристым светом. И её луч падал, как тонкая серебреная нить на Землю и на то мест, где пребывало моя возлюбленная. Аринзиман сказал мне:

«Созерцай звезду её земной судьбы, как ясно и чисто она сияет! И знай, о любимый мой ученик, что для каждой души, родившейся на Земле, светит в духовных небесах такая звезда, чей путь обозначен, когда душа рождается; этим путём она должна следовать до конца жизни, если только актом самоубийства она не разорвёт тонкую нить земной жизни и таким образом нарушит закон природы, погружая себя в большое горе и страдания».

«Ты полагаешь, что судьба каждой души предопределена, и что мы — всего лишь солома, плавающая в потоке нашей судьбы?» «Не совсем так. Большие события земной жизни зафиксированы, с ними мы неизбежно столкнёмся в определенные периоды земного существования, и они являются теми событиями, как считают мудрые стражи ангельских сфер, чтобы быть предопределёнными, для того чтобы развить и обучить душу; как эти события будут воздействовать на жизнь каждой души — будут ли они поворотным пунктом к добру или ко злу, к счастью или к несчастью — зависит от самой души непосредственно, это ведь — исключительное право нашей свободной воли, без которой мы были бы всего лишь безответственными марионетками в наших деяниях, недостойными ни награды, ни наказания за них. Но возвратимся к той звезде — отмечу, что пока смертный следует предназначенным путём с серьёзным стремлением, делает всё правильно во всех вещах, то и душа его чиста и наполнена неэгоистическими мыслями, в то время и та звезда светит ясным незапятнанным лучом, и свет освещает путь души. Свет от этой звезды зависит от души и является отражением её чистоты. Если же душа не стремится к чистоте, если она развивает в себе низкие вместо своих более высоких качеств, звезда её судьбы побледнеет и ослабеет, свет будет мерцать, как блуждающий огонёк, зависший над темным болотом; не будет больше он сиять, как путеводный маяк души; и наконец, если душа становится очень злой, свет от звезды отомрет и угаснет, не озаряя больше её земной путь.

Наблюдая эти духовные звезды и прослеживая их путь, установленный для них в духовных небесах, духовные ясновидцы в состоянии предсказать судьбу каждой души, и по свету, исходящем от звезды могут предсказать, является ли жизнь души доброй или злой. Прощай, и может новое поле твоей деятельности принесёт тебе богатый урожай твоих трудов».

Он прекратил говорить, и моя душа, казалось, опускалась всё ниже и ниже, пока я не достиг духовного тела, которое я оставил лежащим на своём диване, и в течение краткого момента, когда я снова входил в него, я потерял сознание; затем я проснулся и нашёл себя в своей собственной комнате, с теми прекрасными белыми ангелами, зависающими надо мной, которые являлись символами, как сказал мой отец, вечной защиты и любви.

Глава 34 — Заключение

Моя задача выполнена, моя история рассказана, и лишь осталось мне сказать всем, кто читал её, что я надеюсь в то, что они поверят — это был истинный рассказ раскаивающейся души, которая прошла от мрака к свету, и я бы хотел, чтобы они спросили себя, сможет ли он принести хорошую пользу в случаях с другими и хорошо взвесить все доказательства за и против возможности духовного бессмертия. И вы, кто хочет думать, что это евангелие милосердия слишком снисходительно к грешникам после смерти, слишком легкое, знаете ли вы, что оно позволяет испытать все страдания пробужденной совести? Видели ли вы тот путь горьких слёз, изнурённых усилия, по которому душа должна взбираться, если она хочет возвратиться к Богу? Понимаете ли вы, что это означает развязывать шаг за шагом, в течение многих лет мрака, боли и горьких мучений души, греховные деяния, слова и мысли содеянные за земное время жизни? — Даже до последнего гроша должен быть оплачен долг; каждый должен испить чашу до последней капли, которую он наполнил. Можете ли вы представить себе, как это парить над Землёй беспомощным, в безнадежном бессилии, созерцая, как горькое проклятие ваших грехов оказывает своё губительное влияние на потомков, которых вы оставили, наблюдая инфекцию вашего прошлого в их крови и отравляя их этим? Знать, что каждая из этих испорченных жизней — все эти существа, со злыми наклонностями, прокляты, прежде чем они родились — стали обвинением на вашей совести, поскольку вы способствовали, чтобы они стали такими невосприимчивыми, и которые будут продолжать тянуться назад вашу душу, когда она попытается подняться, до тех пор, пока вы не сделаете им соответствующее искупление, и поможете подняться им из того болота, в которое погрузили их ваши необузданные страсти!

Понимаете ли вы теперь, каким образом и почему могут быть духи, работающие до сих пор на Земле, которые умерли сотни лет назад? Можете ли вы себе представить, как должен чувствовать себя дух, который пытается громко кричать из могилы к другим, и особенно к тем, кого он предал, доведя до разорения, как свою собственность, и находит, что все глухи к его словам, все сердца закрыты к его крикам боли и раскаяния? Он не может теперь отменить ни одного глупого или мстительного деяния. Он не может предотвратить ни одного единственного последствие от страдания, которое он принес другим или самому себе; поднялась ужасная стена, открылась огромная пропасть между ним и миром живущих людей на Земле, и если некая добрая рука не наведёт мост для него и не поможет ему возвратиться, чтобы поговорить с теми, кому он нанес ущерб, даже признание своей печали — даже такое запоздалое искупление, которое он может всё ещё сделать, будут его отрицать. И нет ли, затем, необходимости, чтобы те, кто прошел по ту сторону могилы, должны возвратиться и сделать предупреждение своим собратьям, что даже богач пытался возвратиться и не смог? Настолько хороши люди на Земле, чтобы им не требовался никакой голос из врат смерти, который предсказывает судьбу, ждущую их? Гораздо легче были бы теперь для человека раскаиваться, пока он всё ещё на Земле, нежели ждать, пока он не придёт в ту страну, где он не может больше заниматься земными вещами, только как с помощью других организмов.

Я встретил однажды духа, который в царствовании Царицы Анны лишил другого собственности с помощью поддельных документов права на имущество, и который, когда я видел его, был по-прежнему привязан к Земле, к тому дому и участку, совершенно неспособный сломать цепи, до тех пор, пока ему не предоставят помощь, посредством которой он признается, куда он спрятал истинные документы о праве на собственность, и назовёт имена тех, кому по праву должно принадлежать имущество. Этот бедный дух был освобождён своим признанием от цепи и того дома, но не от своего заключения в сфере земного плана. Он должен был работать там, до тех пор, пока его усилия не подняли и не помогли продвинуться вперед тем, которых он направил на путь греха и смерти с помощью своих злодеяний. Не раньше, чем когда это произойдёт, этот дух может надеяться, что покинет земной план, а так он всё ещё работает, стремясь исправить результаты своего прошлого прегрешения. Хочет ли кто-то утверждать, что его наказание было слишком легким? Будет ли кто-нибудь судить своего брата — человека, и говорить на каком пункте Божьего милосердия надо остановиться, чтобы этот грешник был осуждён навечно? Ах, нет! Немногие отваживаются посмотреть в лицо истинному смыслу их убеждений или даже в мысли выполнить до конца суровые и страшные последствия веры в вечное наказание любому из допускающих ошибку детей Бога.

Я на этих страницах пытался показать то, что было истинным опытом того, кого церкви могли бы считать потерянной душой, так как я умер без веры в любую церковь, любую религию, а лишь со смутной верой в Бога. Моя собственная совесть всегда шептала мне, что должно быть Высшее, Божественное Существо, но я душил даже мысль и отталкивал это от себя, обманывая сам себя чувством безопасности и безразличия, подобное тому, как глупый страус прячет голову в песок в иллюзии, что его никто не может увидеть; и во всех моих странствиях, хотя я, действительно, познал, что есть Божественный Всесильный Властелин Мироздания — его приверженец и один из выживших — я не познал, что Он может быть ограничен личностью, чётко выраженной формой на подобие человека, свойства которого, мы конечные создания, могли бы обсуждать и устанавливать. И при этом я не видел что-либо, что склонило бы меня поверить в одну форму религиозной веры, нежели в другую. И что я учился свободным разумом, если было возможно, вне каких-либо границ и любого убеждения.

Раннее детство расы планетарного человека, когда его интеллектуальное состояние напоминает состояние ребенка, может быть названо Веком Веры. Мать Церковь предоставляет для человека утешение и надежду на бессмертие, и снимает с его духа груз размышления даже о Первопричине, которая будет объяснять ему его собственное существование и смысл его жизни. Вера выступает подобно материнскому молоку для его несовершенной, недостаточно развитой души и человек первобытной расы верит, не подвергая сомнению, почему он так делает. Среди ранних племен дикарей более одухотворенные мужчины становятся мужчинами тайны, а затем священниками, и так век за веком, идея упрочившейся церкви сформулирована.

Следующим приходит Век Разума, когда развитие интеллектуальных способностей человека заставляет его не быть больше удовлетворенным слепой верой в неизвестное, молоко матери Церкви больше не удовлетворяет его интеллектуальный голод, он требует более сильной пищи, и если в этом его сдерживают, он вырывается из родительской заботы Матери Церкви, которая когда-то способствовала, но которая теперь только ограничивает и наносит ущерб росту и развитию души. Человеческий интеллект требует большей независимости и свою соответствующую долю питания, он должен найти её где-нибудь, и в борьбе между непослушным растущим ребенком и Матерью Церковью, которая пытается всё ещё удержать власть, которой она обладала над ребёнком, вера, что когда-то удовлетворяла, как пища, становилась, как что-то тошнотворное и была совсем непригодной по своей сути, поэтому, Век Разума становится временем искоренения всех взлелеянных убеждений прошлого.

Затем приходит другое время, в котором ребенок, теперь выросший до возраста юноши, что увидел и испробовал сам радости и печали, наказания и удовольствия, и пользу интеллекта, и таким образом научился истинно оценивать силу и ограниченность его собственных интеллектуальных способностей, смотрит назад на веру, которую он однажды так презирал, и распознаёт, что у неё также есть свои красоты и своя ценность. Он видит, что хотя одна только вера не может удовлетворить питание души за рамками её младенческого периода, тем не менее, и интеллект один, лишённый веры, лишь холодная жёсткая диета, на которой удерживают душу, узнающей теперь о неизмеримой и безграничной вселенной, которая её окружает, и содержит многие тайны — тайны, которые интеллект один не в состоянии объяснить. Человек возвращается к вере еще раз и стремится объединить ее с интеллектом, чтобы впредь они могли помогать друг другу.

Ныне Вера и Интеллект — центральные принципы мышления двух различных сфер в духовном мире. Вера — живительный принцип религии или церковности, тогда как Интеллект является философией науки. Эти два направления, которые кажутся на первый взгляд настроенными друг против друга, тем не менее способны сочетаться при духовном развитии той же самой личности, должным образом уравновешивая оба фактора в душе, в которой они в равной степени распределены. Где одно направление преобладает над другим в значительной степени, индивидуум — он может быть смертным или свободным духом — будет ограничен в одном направлении или другом и неспособен получить истинное представление о любой духовной проблеме. Его душа напоминают двух колёсную карету, у которой есть большое и маленькое колесо, прикреплённое к одной и той же оси, и в последствие ни одно из колес не может сделать должного движения вперед, духовная карета останавливается до тех пор, пока не будут устранены недостатки.

Человек может быть вполне добросовестным в своём стремлении к истине, но если его интеллектуальные способности не были в той же степени развиты, как и его моральные способности, его мышление будет подобно шоссе, заблокированное огромными массами заблуждений, так что божественные лучи от звезды истины не смогут проникнуть через них; они ослаблены и отбрасываются препятствиями, для того чтобы ни один из них вообще не достигал души человека или они являются такими искажёнными изображениями истины, что они просто являются источником предубеждений и заблуждений. Интеллект можно назвать глазом души, и если зрение этого глаза несовершенно, душа остаётся в духовном мраке, тем не менее, серьёзным может быть её стремление к свету. Духовное зрение должно развиваться и использоваться, прежде чем оно может стать ясным и сильным.

Слепая невежественная вера — не защита от заблуждений и ошибок. История религиозных преследований во все временах, несомненное к тому доказательство. Великие умы Земли, кому мы обязаны большими интеллектуальными открытиями, были теми в которых моральные и духовные способности были в равной степени сбалансированы, и совершенный человек, или ангел станет личностью, в которой все качества души будут развиты в высшей степени.

У каждого свойства души, духовного и морального, есть свой соответствующий луч цвета, и смешивание их создаёт красивые и разнообразные оттенки радуги, и подобно ей они растворяются друг в друге, чтобы сформироваться совершенное целое.

В некоторых душах развитие определенных способностей будет происходить более быстро, нежели других; в некоторых душах определенные посевы зародышей интеллекта и морали будут оставаться неиспользованными, не давая знака о себе, что они существуют, но они, тем не менее, там, и любой из них на Земле или в огромном потустороннем мире начнёт расти и развёртываться к совершенству.

Зло вызвано нехваткой развития моральных свойств в определенных душах и сверх развитие других качеств. Души, которые ныне обитают в более низких сферах, просто проходят необходимый воспитательный процесс, чтобы пробудить их к активной жизни и развить дремлющие моральные способности, и такие ужасы, как зло и страдания, проявляются в процессе, в котором они, тем не менее, необходимы и благотворны для их окончательных результатов.

В сфере, где я теперь пребываю, есть великолепный и прекрасный дворец, принадлежащий Братству Надежды. Этот дворец — место для собраний всех членов нашего Братства, и в нём имеется прекрасный зал, возведённый из того, что является духовной копией белого мрамора. Этот зал называют «Лекционным Залом», и в котором мы собираемся, чтобы слушать доклады, которые предоставляют нам продвинутые духи из высших сфер. В верхнем конце зала находится великолепная картина, названная «Совершенный человек». То есть он представляет человека, или скорее ангела, который относительно совершенен. Я говорю относительно совершенен, потому что даже самое внешнее совершенство, которое можно себе вообразить или достигнуть, может быть только относительным по сравнению с ещё большими высотами, которые всегда могут быть достигнуты душой. В отличие от Александра Македонского, который горевал, что он больше не оставил миров, чтобы завоёвывать, душа не имеет никаких границ, определяющих возможности её интеллектуальных и моральных завоеваний. Духовная вселенная также безгранична, как её суть, и также вечна. Следовательно, ни один не может использовать совершенное слово, в качестве пункта, за которым невозможен прогресс.

На картине этот относительно совершенный ангел представлен, стоящим на самой высокой вершине небесной сферы. Земля и её сопутствующие сферы лежат далеко внизу под ним. Его лик обращён с выражением удивления, восхищения, и благоговения к тем сильно удалённым регионам, которые лежат вне пределов охвата властью разума смертного человека, регионы, которые лежат за пределами нашей солнечной вселенной. Они становятся для ангела его Новая Землёй Обетования.

На своей голове ангел носит золотистый шлем, символизирующий духовную силу и власть. В одной руке он несет серебряный щит, символичный для Защиты Веры. Его ослепительно белое одеяние показывает чистоту его души, а широко расставленные крылья символизируют власть духа, устремлённую в самые высокое регионы мысли вселенной. Позади ангела находится белое облако, охваченное радугой, каждый цвет и оттенок которой, смешанный в совершенную гармонию, показывает, что ангел развил до высшей степени все интеллектуальные и моральные свойство своей души.

Богатый колорит этой картины, чистота её ослепительно белого цвета, яркость её светящихся красок, ни перо не может описать, ни земная кисть когда-либо не сможет нарисовать, и всё же мне говорят, что оно далеко от красоты первоначального изображения, которое находится на самой высшей сфере всего, и которое представляет Создателя — Величественного Мастера нашего Ордена, который перешел в сферы вне пределов нашей солнечной системы. Дубликаты этой картины можно посмотреть на самом высоком кругу каждой земной сферы в зданиях, принадлежащих Братству Надежды, и они указывают на соединительные звенья между нашим Братством и небесными сферами солнечной системы, и также указывают, к каким высотам в дальнейшем все могут стремиться в веках вечности. Да, каждый из нас, даже самый униженный брат, который трудится в самой низкой сфере Земли, и даже самая униженная душа, которая борется там во мраке и несказанном грехе, не исключение, поскольку все души равны перед Богом и нет такого, что было достигнуто одним, не может быть достигнуто всеми, если они лишь искренне стремятся к этому.

Таковым является то познание, которое я получил, таких убеждений я достиг, с тех пор, как я ушёл из земной жизни, но я не могу сказать, что видел, чтобы какая-либо специфическая вера помогала или задерживала развитие души, за исключением некоторых вероисповедований, в которых имеется тенденция зажать разум и затенить четкость его точки зрения и исказить его понятия о правильном и неправильном, таким образом, предотвращая тех, кто придерживается тех же убеждений, от обладания совершенный свободой мысли и отсутствием предубеждений, которые только одни и необходимы душе, чтобы подняться в наивысшие сферы.

Я написал эту историю своего странствия в надежде, что среди тех, кто прочитает её, может найдутся некоторые, кто задумается о её ценности и в то же время спросит себя, в конце концов, не является ли она, как это утверждается, истинной историей. Могут также быть другие, которые потеряли тех, кто был очень им дорог, но чьи жизни не были такими, что давали повод надеяться, что они могли быть причислены к тем, которых церкви называют «Блаженными Мертвыми, кто умрёт в Боге» — дорогие друзья, кто не умер на путях доброты и истина — я хотел бы попросить тех скорбящих, чтобы они взяли надежду и поверили, что их любимые, лишь заблудшие друзья, не могут быть полностью потерянными — без надежды, даже при том, что некоторые из них, возможно, погибли от своих собственных рук и в других случаях, которые, казалось бы, предотвращали любую надежду. Я хотел бы попросить, тех кто на Земле задуматься над тем, что я сказал, и спросить себя могут ли все их молитвы и их сочувствие помочь и утешить тех, кто нуждается во всей помощи и утешении, что может быть им дано.

Из моего дома в Яркой Стране — так похожей на страну моего рождения — я по-прежнему, отправляюсь на земной план, чтобы работать среди тех, кто несчастен. Я также помогаю вести дальше большую работу по духовному общению между живущими на Земле и теми, которых они называют мертвыми.

Я ежедневно провожу некоторое время со своей возлюбленной, и я в состоянии помочь и защитить её различными способами. Я также радуюсь в своём доме, в духовной стране, посещениям многих друзей и спутников в моём странствии, и на этой яркой земле, окруженной очень многими памятниками любви и дружбы, я с благодарным сердцем ожидаю того счастливого времени, когда у моей возлюбленной должно закончиться земное паломничество, когда её светильник жизни догорит, а её земная звезда потухнет, и она должна будет прийти, чтобы присоединиться ко мне в том же самом ярком доме, где для нас обоих будут вечно сиять двойные звезды Надежды и Любви.

(Конец)