Странный Странник. Книга первая

И что Петрищев получил в итоге? Пятьсот монет - это окончательный расчет за губернатора. Всю валюту и двести собственных монет, которые можно не отдавать из-за ареста Дудки. Плюс избавился от Викентия, а теперь хотел сделать тоже самое и с ними. Подчищает хвосты?

А для чего, кстати? От будущих заказов отворачивается. Как будто в бега готовится. А ведь точно! В бега! Сделал зачистку, подал в отставку и живи в свое удовольствие. А если еще Петрищев получил аванс за убийство полицмейстера... Точно! Получил его с Артуро денежки! А дальше что? Подает в отставку и с кучей бабла свинчивает куда-нибудь. Заказчик будет искать? А кто его знает? Но предъявить претензии будет сложно. Петрищева надо еще найти, а тот, конечно, сменит паспорт и фамилию. И если найдут, то шум устраивать не станут. Они же террористы. А не найдут - Петрищев станет еще богаче на ту сумму, что получил авансом от заказчика. Точно. Все точно!

Если Ромка прав в своих рассуждениях, то Петрищев сейчас уже едет на Запад. Или на Восток. Туда, где его найти будет сложно. И в своей квартире он больше не появится.

А если Ромка ошибся, и Петрищев хотел просто избавиться от слишком настырных мальчишек, то... А что Ромка сможет сделать? Взять пистолет и через Димкину квартиру выстрелить в Петрищева? Он это не сможет. Выстрелить в человека, пусть даже и негодяя... Нет. Вот Артуро смог, убив Викентия. Но тот его пытал. А Петрищев? Дядя тогда отдавал приказы Викентию. И сегодня только что пытался их убить. А Артуро сейчас в этот момент, может быть, избивают жандармы.

Артуро! Ромка от бессилия прикусил губу. Сможет он помочь другу? А как? Артуро сказал, что если его каким-то образом задержат, будет про Ромку молчать. Но тогда он считал, что преступления особого за ним нет. В худшем случае стрельба в воздух. Но вот ведь как все повернулось. Двое убитых. И полицейские видели, что Артуро был не один.

Артуро его не выдаст. Да и кого выдавать? Как сказал Артуро, в том мире нет Ромки Странкова. Но жандармам это не докажешь. Станет молчать - начнут бить, даже калечить. Скажет правду - не поверят, и снова будут бить.

Знать бы, где сейчас Артуро. И что? Что это даст? Взять из тайника второй пистолет-пулемет, открыть окно и вытащить Артуро. А что? Идея хорошая. Вот только он не знает, где ему искать Артуро. И не узнает, он же в том мире чужой. Ничего не знает. Артуро на месте Ромки смог бы. Он же местный. Постой-ка... В том мире живут и другие люди. Тот же Рюрик. А он друг Артуро. Поможет? Хотя бы на карте покажет, где у них эти жандармы располагаются. А там, как повезет. Главное, чтобы из этого мира проход был спокойный, без посторонних взглядов.

Если, конечно, закон подлости не сработает. К примеру, на месте жандармского участка (или как он там у них называется?) как нарочно в Ромкином мире окажется отделение полиции. Или губернаторский дворец. Как туда попасть? А никак!

Ладно, надо надеяться на лучшее. Завтра с раннего утра он идет на ту сторону. И сразу к Рюрику. Правда, нужны местные деньги. У него есть две золотых монеты, но стоит ли их разменивать? Тем более сразу не поменять, надо еще найти магазин какой-нибудь, а это значит время терять. Но у него есть набор местных монет, которые ему для коллекции отдал Артуро. На проезд вполне хватит. Тогда сейчас спать!

Утром, встав пораньше, Ромка направился к пустырю. Из тайника, расположенного в третьем мире, он взял пистолет-пулемет. Если придется освобождать Артуро, то оружие пригодится. Теперь надо решить, где он откроет окно. Вчера вечером пульт без присмотра оставался не более четверти часа, так и то Ромка извелся от мысли, что оставил прибор без охраны. Найдет кто-нибудь, станет кнопки нажимать или просто крышку закроет - все, пиши пропало, обратно из чужого мира ему никогда не вырваться. А сегодня он уходит не на несколько минут, а надолго, на полдня или даже больше.

Открыть окно на пустыре или в овраге? Шанс, что кто-нибудь случайно забредет и найдет прибор, был большим. А в своей квартире окошко отворить, благо отчима до вечера не будет? Но на той стороне квартира с кричащей теткой. И как ему из той квартиры выйти? А если и выйдешь, то как попасть обратно? А если пройти в тот мир через Димкину квартиру? Но можно ли доверять Димке? И опять же, на той стороне квартира Петрищева, и она к тому же на сигнализации. Нет, и этот вариант отпадает.

Ромка немного запаниковал. Надо было раньше искать надежное место для перехода в мир Артуро. Но при Дудке они вполне довольствовались палаткой, а потом, оставшись вдвоем с Артуро, как-то не задумывались над этим. И вот теперь, когда дорога каждая минута, драгоценное время придется тратить на поиски безопасного места. И при этом надо и на той стороне выйти незаметно.

Все чердаки, а с ними и вторые-третьи этажи сразу отпадают. Ведь на той стороне выход окажется на соответствующей высоте. Подвалы тоже брать в расчет нельзя - скорее всего, окно откроет пласт земли, как это уже было с подвалом в его доме. Отворять окно в лесу? А как оттуда добираться в город? К тому же в лесу не так пустынно, как кажется. Грибникам ходить еще рано, но ведь в лес идут не только по грибы-ягоды.

А если в школу? В его школу? Сейчас разгар каникул, ремонта, кажется, не предвидится, классы заперты. Заперты? Но есть же отмычки Артуро. Тот в свое время показывал Ромке, как ими пользоваться. На дверях сидит охранник. Ну и что? Он же учится в этой школе, поэтому зайдет без проблем. А затем шмыгнуть в туалет, лучше на втором этаже, там вообще никого не бывает. Туалет-то мужской, а училки у них почти все женщины. Несколько человек, наверное, в школе околачиваются, но они ему не помеха.

Итак, он в туалете на втором этаже. Дальше что? Он включает прибор и в окно осматривает местность чужого мира. А затем географические координаты тех классов, что расположены на первом этаже, и вход в которые не виден из главного коридора, останется совместить с картиной того, что он увидел с высоты второго этажа.

Довольный найденным решением, Ромка помчался к школе. Почти пусто. Полусонная малознакомая училка мельком взглянула на Ромку и пошла дальше. А спроси, что он здесь делает, он ответил бы, что ищет физрука. Отличная отмазка!

Окно, которое он открыл в туалете, показало пустынный район, на котором в разнобой ютились деревья и кустарники. Просто отлично. Дверь в класс, в котором занимались второклашки, Ромка открыл за полминуты. Открыл, зашел и запер изнутри. Теперь можно идти на ту сторону.

В район Резины Ромка попал к одиннадцати часам. Теперь главное, чтобы Рюрик был дома. И Татьяна, хотя ему сейчас не до нежностей и болтовни. На кону стоит жизнь Артуро.

Дверь ему открыл Рюрик.

- Роман? Заходи. А Татьяна будет к вечеру.

- А я к тебе. Ты один?

- Да. Артуро не придет?

- Нет.

Когда наружная дверь была захлопнута, а Ромка очутился в комнате Рюрика, он сразу же сказал, как есть.

- Артуро арестовали. Полиция. Но передадут жандармам.

- Что произошло?

- Вчера вечером мы с ним хотели... взять деньги у его дяди. Но он нас обманул, подсунул гайки, сам быстро ушел. А в нас стали стрелять. Мне в голову попали, вот смотри, чуть-чуть задело, - Ромка показал сбитый пулей маленький участок кожи на голове. - Артуро стал отстреливаться. В общем, он убил двоих.

Рюрик присвистнул от удивления.

- У него был пистолет?

- Да. Но он не хотел стрелять, взял для перестраховки, и вот как получилось. А потом появилась полиция, Артуро схватили, а я сумел убежать.

- Да, дела, - Рюрик был сам не свой от услышанного.

- Ты друг Артуро. Поможешь?

- Чем? Чем я могу помочь? - удивился он.

- Видишь ли, я не здешний и многого не знаю. А мне нужно узнать, где могут его держать. И вообще, чем все может закончиться.

- А зачем тебе?

- Надо.

- Роман, прости, но я тебя вижу во второй раз. Правда, тебя привел Артуро, но теперь, сам же говоришь, с ним что-то случилось.

- Ты не хочешь помочь другу? - Ромка посмотрел Рюрику в глаза, а тот взгляд не отвел.

- Другу - да. Но ты... извини, я не уверен, что ты не провокатор. Хотя не знаю, зачем это надо.

- Я?! - Ромка возмутился.

А ведь Рюрик в общем прав. Приходит человек, которого тот видит во второй раз, сообщает такие новости и просит помочь в освобождении Артура. Точнее, Ромка ему про попытку освобождения Артуро не говорил, но это ведь и ежу понятно, раз стал расспрашивать, где может находиться Артуро.

- Я не провокатор. Что тебе в моем рассказе показалось странным и подозрительным?

- Артуро был с оружием? Стрелял? - Рюрик скептически посмотрел на Ромку.

- Вот оно что. На, смотри.

И Ромка достал пистолет-пулемет.

- Второй был у Артуро.

- Откуда это? - удивленно спросил Рюрик.

- У меня... у нас в тайнике еще есть, но только обычные. И мне нужно знать, где держат Артуро.

Рюрик задумался, время от времени бросая на Ромку быстрые взгляды. Решает, можно верить или нет.

- Понятно, - тот видимо принял решение. - Но я не знаю, и мне не у кого спросить. Это же жандармская служебная информация. В лучшем случае, я могу поспрашивать знающих людей, как это бывает в таких случаях. Но не больше.

- Меня и это устроит. Только поскорее, его ведь там бьют.

- Я понимаю. Ты не боишься, что я уйду? - Рюрик смотрел Ромке в глаза.

- А с чего бы?

- Вдруг донесу?

- Ну у вас и порядочки, - возмутился Ромка. - Ты же друг Артуро, иначе он меня не привел бы к тебе. Артуро тебе что-то предлагал? Или только намекал? Было же! Вот из-за этих дел мы вчера и вляпались.

- Не буду расспрашивать подробности и при чем тут дядя Артуро. Меньше знаешь, дольше живешь. А Артуро помогу. Когда вернусь, не знаю.

- Ладно, я буду ждать.

Рюрик отсутствовал долго, Ромка весь издергался. Почему не идет? Узнал что-нибудь про Артуро? И была одна нехорошая мысль, не сдаст ли он его жандармам? Разумом понимал, что не должен. Не тот Рюрик человек, это видно сразу. И сестра у него какая! Да и Артуро в людях, кажется, разбирается. По крайней мере, он всегда высказывал трезвые и рассудительные мысли. Но уж больно этот мир гниловатый. Такие порядки! Нет, Ромкин мир тоже не без недостатков. Есть, да еще какие. Но это его, можно сказать, родные несовершенства. Он к ним как-то привык. Наверное, для Артуро все как раз наоборот. Тот привык к своему миру, а Ромкин мир для друга чужой и непонятный.

Входная дверь хлопнула, когда часы показывали пятый час. Долго же Рюрик отсутствовал. Но Рюрик ли это? А если он не один? Ромка достал из сумки пистолет-пулемет, щелкнул предохранителем. И отошел в дальний угол, немного прикрывшись шкафом. Только будет ли он стрелять? Артуро вчера стрелял, он решительный. А он, Ромка? Нет, он не трус, но стрелять в людей? Пусть даже это и жандармы, чьи сослуживцы выбивают из Артуро признание. Все равно люди.

К счастью, это был Рюрик. И он был один. Рюрик с каким-то странным чувством, отразившимся на его лице, посмотрел, как Ромка убирает оружие в сумку, а затем прошел к середине комнаты и расположился на стуле.

- Ну как? - не вытерпел Ромка.

- Артуро, скорее всего, сейчас в жандармском управлении.

- Это где? Покажешь на карте?

Но Рюрик, не обращая внимания на начавшего суетиться Ромку, спросил:

- Когда его арестовали? Во сколько?

- Уже стемнело. После девяти часов.

- Если Артуро еще там, то это ненадолго. Час-два. У нас больше суток нельзя держать человека в предварительном заключении. До истечения суток судья выносит решение. И все, кто обвиняется в совершении преступления, кроме незначительных, отправляются в окружную тюрьму. Там и следствие ведется.

- А где эта окружная тюрьма?

- На окружной дороге, - невесело улыбнулся Рюрик. - Карта есть? Давай покажу. Вот здесь.

- А это что?

- Пруды.

Ромка смотрел на карту и наливался злостью. Вот ведь, как знал! Не повезло! Окружная тюрьма расположилась как раз посередине места, где в Ромкином мире находился бывший железнодорожный полк. Он по прудам легко совместил географию двух миров.

Сколько-то лет назад полк то ли расформировали, то ли перевели, а на его месте военное начальство разместило оружейные склады, которые, конечно же, хорошо охранялись. Даже подходы к забору были под наблюдением. Ромка помнил, как пару лет назад он с другими пацанами ездил на эти пруды купаться. Заигрался, приблизился к забору, и почти тотчас же из соседних ворот вышел злой прапор, который его прогнал.

- А в другом месте Артуро не может быть?

- Нет. Всех, кто под следствием и вина которых более-менее доказана, отправляют в окружку.

- А потом?

- После завершения следствия будет суд. И если признают виновным, то отправят в тюрьму. Но если Артуро людей убил, то это каторга. И надолго.

- Надолго - это сколько?

- Роман, это же каторга. Сколько бы ни дали, выйти обратно трудно. Хотя возвращаются, но большинство калеками или пришибленными. То есть сломленными. Люди-растения.

- А где эта каторга?

- Как где? В разных местах. Обычно на севере Сибири.

Ромка мрачно и тупо смотрел на карту города, которую он вынул из сумки. И зачем теперь все это? На территорию военных складов не попасть. А из жандармского управлении Артуро сейчас увозят. Да хоть и не сейчас, а через три или четыре часа. Ему же не подготовиться! Ведь надо еще обратно добраться до школы, выйти в своем мире, затем найти точку, соответствующую месту расположения жандармского управления... Нет, без толку. Разве что...

- А суд? Где его судить будут?

- Если человек проходит по жандармскому ведомству, то в суде на Мытенке.

- Это где? Покажи.

Рюрик наклонился над картой и уверенно показал место. Ага, в Ромкином мире это Градусово, довольно старый район.

- А когда суд будет?

- Ну ты и спросил!

- Я понимаю, что сморозил глупость. Но примерно как обычно бывает?

- Все зависит от того, как следователь дело быстро завершит. Если есть признание преступника, подкрепленное свидетельскими показаниями, то быстро. У них там все на поток поставлено. Быстрее сдадут в суд, получат поощрение.

- И как быстро? Ну, примерно!

- Не знаю. Может быть, месяц.

- А раньше может?

- Может.

- А позже? Через два месяца?

- Если есть какие-то обстоятельства для расследования. К примеру, розыск сообщников...

- То есть, пока меня не найдут, дело будет долго вестись?

- Может.

- А нашли бы, то быстро закончили?

- Ты хочешь сказать, что Артуро тебя выдаст?

- Ты что!? Артуро будет молчать, - возмутился Ромка.

Рюрик покачал головой.

- В жандармерии умеют развязывать языки.

- Ладно, я понял. Мне уже пора обратно. Спасибо тебе.

- Что Татьяне передать? Или не говорить, что ты приходил?

- Татьяне? Не знаю. Передай, что она хорошая. Лады?

- Ладно, передам.

В школу Ромка вернулся уже в седьмом часу по местному времени.

- Ты что тут делал? - удивился охранник.

- Я это... проспал.

- Что?!

- Ждал учительницу, вот и заснул. Ночью не спал.

- Ну-ка быстро отсюда!

Ромка выскочил из дверей школы и помчался к остановке автобуса. Скорей в Градусово! На месте, которое соответствовало на карте расположению суда, Ромка появился уже в восьмом часу вечера. Но было еще светло. Люди только возвращались, кто с работы, кто из магазинов.

Вот на этом месте в мире Артуро должен быть тот суд. А здесь стоит старый дом с коммунальными квартирами. Никто их не выкупил, чтобы объединить в большую элитную квартиру. Правильно, делать роскошный ремонт в этом клоповнике? Глупость какая-то.

Как проверить, правильно ли он разобрался в карте? То ли это место? Открыть окно при всех? Глупый вопрос. Разве что попробовать открыть в подъезде. Вдруг там тупичок, как в Димкином доме, окажется?

Ромка зашел в загаженный подъезд. Нет, здесь с прибором не развернешься. Разве что зайти в квартиру, сказать, что кого-то ищет. А потом? Потом попроситься в туалет. Прогонят, конечно, но на кону слишком много, чтобы менжеваться.

- Ты к кому, малец? - мужчина неопределенного возраста преградил Ромке путь.

- Я ищу...

- Гоша, это комнату пришли смотреть? - раздался откуда-то женский голос.

- Нет, парень какой-то.

- А что парень? Он что комнату не может снять? - из какого-то проема появилась тетка.

- Комнату сдаете? - Ромка быстро сориентировался.

- Сдаем, - бойко ответила тетка.

- Ты что, он же малец еще.

- Лишь бы деньги были.

А тетка-то выпивши! Да и мужик тоже, только лучше держится.

- Мне бы комнату посмотреть.

- А чего ее смотреть, - мужик явно был настроен против Ромки.

- Пойдем, парень, покажу, - тетка, наоборот, горела желанием сдать комнату. На выпивку, что ли, не хватает? - Комната хорошая, большая, удобная.

- Он ее быстро загадит, - не унимался мужик.

- А чего гадить, сортир-то рядом, по соседству.

Ага, это интереснее. Туалет!

- А где туалет?

- Да вот, смотри, - тетка вышла из комнаты, показывая на соседнюю дверь. Мужик тем временем начал запирать дверь в сдаваемую ими комнату.

- А сколько стоит?

- Десять тысяч, - опередил мужик свою жену. Или это сожительница?

- За сколько? - удивился Ромка.

- За месяц. И деньги вперед.

- Десять тысяч стоит снять однокомнатную в центре.

Ромка в ценах на съем жилья немного разбирался. Все мечтал заработать с Дудкой денег и, если не купить себе квартиру, то хотя бы взять ее в аренду.

- Вот и езжай себе в центр!

- Мне в туалет надо, - и Ромка быстро юркнул в соседнюю дверь, опасаясь, что враждебно настроенный мужик не даст ему это сделать.

Туалет был большим, но окно все равно чуть шире. Ничего страшного, часть окна выйдет в комнате, которую запер мужик, никто и не увидит. Ромка быстро включил прибор и жадно впился взглядом в открывшееся окно. Коридор, довольно широкий. Но суд ли это? Один конец коридора упирался в стену, покрашенную серой масляной краской. Другой конец, в пятидесяти шагах от первого, заканчивался широкой железной дверью с внушительными запорами.

Ромка еще не успел толком разобраться в увиденной им картине, как из боковой двери вышел человек в жандармском мундире, а следом за ним бледный молодой мужчина с выражением тяжелой тоски на лице. Есть от чего грустить - руки мужчины были скованы за спиной наручниками, а следом за ним шел еще один жандарм.

Процессия дошла до железной двери, жандарм отпер ее, распахнул и Ромка увидел что-то наподобие огороженного дворика, в котором стояла машина с зарешеченными окнами. Именно туда и втолкнули арестованного. Из суда повезли обратно в тюрьму? Или сразу в вагон и на каторгу? Впрочем, это не важно. Главное - Ромке, наконец, все-таки повезло. Он нашел место, по которому водят арестованных на суд и с суда. И через сдаваемую комнату как раз можно открыть окно в этот коридор.

Он быстро выключил прибор, сунул его в сумку и отпер защелку - в дверь уже настойчиво стучали.

- Ты чего сюда пришел? Срать заявился? - распалился мужик.

- Комнату снять. Сдаете? Давайте по цене договоримся.

Мужик сразу замолчал, а вот тетка, наоборот, стала заливаться соловьем о том какая хорошая у них комната.

- Сколько стоит?

- Десять тыщ, - вновь назвал цену мужик.

- Это дорого.

- Пойди лучше поищи.

- Мне она нужна до первого сентября. На два с половиной месяца.

- Тогда гони... двадцать пять тысяч. Деньги вперед!

- Дорого.

- Матвей, мальчик хороший, давай скидку сделаем.

- Ты что?

- Двадцать тысяч и комната твоя до сентября. Согласен?

Сумма громадная. Но жизнь Артуро стоит дороже. Где взять деньги? У него остались две золотых монеты. Одну продать - как раз двадцать тысяч.

- Ладно. Если надумаю, то завтра.

- Смотри, не опоздай, желающих очень много.

Конечно. Свисти больше. За такую комнатенку в таком старом доме - и очередь? Год будете сдавать, не сдадите. Разве что сами приплатите. Это Ромка, конечно, вслух не сказал, хотя стоило.

Выйдя из квартиры, он припустился бежать в свой район. Где взять деньги? Продать монету? А вот и нет. Димка - он же куркуль, всяко в загашнике припрятал не один десяток косарей. Поделится!

- Странный? Ты? - удивился и даже опешил Димка, когда открыл дверь.

- Дело есть. И новости.

- Заходи.

- Артуро вчера арестовали.

Ромка не стал сообщать, что прибор теперь у него. А арестовать Артуро могли и в этом мире. Впрочем, Ромка человек отходчивый. Вот когда Димка поможет с Артуро, то он расскажет ему всю правду. Баш на баш. Это справедливо.

- А где? Навел кто-то?

- Да случайно. Подрались, а менты тут как тут. А у Артуро нет ни паспорта, ни свидетельства о рождении. Вообще ничего. Сейчас, наверное, ломают, чтобы узнать, кто такой.

- Ну... - протянул Димка.

- Деньги нужны, чтобы подмазать. Есть тут мужик с теткой, за двадцать косарей согласны его признать своим сыном. Настоящий сын до конца лета в деревне.

- И чего?

- Дашь двадцать косых?

- С какой стати?

- Артуро вместе с Дудкой и твоим братаном работал.

- А я при чем?

- Помочь надо.

- Вот ты и помогай. Ты вроде с ним корешился.

- У меня денег нет.

- Продай чего-нибудь.

- А чего?

- Монеты.

- Вот как?

- А так. Деньги у нас не лишние. Неизвестно, надолго ли сядет Серега. Семью надо кормить!

- Тебе, что ли?

- А хоть и так? Хочешь деньги - неси монеты!

- Эх ты. Ладно, схожу за монетой.

- За двумя. Ты же сказал, двадцать косых.

- Почему две? Одна стоит двадцать.

- А покупается за десять.

- Ну ты и жлоб!

- Не хочешь, никто тебя не заставляет.

- Ладно, принесу, только потом смотри, не пожалей...

- А ты не угрожай! Я-то вашими делишками не занимался, вы меня все побоку оставляли. Я чист. А ты нет. Если хочешь денег, неси монеты, а то передумаю.

- Ладно, сейчас принесу.

И Ромка принес две последних золотых монеты, получив взамен двадцать тысяч рублей. Утром следующего дня мужик с теткой жадно пересчитывали бумажки, а затем писали расписку. Вот и ключ. Теперь можно запереться изнутри и ждать, когда Артуро повезут в суд. Только сколько ждать? Месяц? Это если следствие все выяснит. Но второго преступника, который был с Артуро, то есть Ромки, у жандармов нет. Значит, следствие затянется, а Артуро каждый день будут допрашивать, требуя выдать сообщника.

И сколько тогда ждать? Два месяца, три? А ему надо что-то есть. Хотя это не главное. Продаст смартфон, денег на минералку и колбасу хватит. И ждать он тоже был готов долго. Но выдержит ли Артуро? В каком виде друга привезут в суд?

Ждать... Первые недели суда не будет. Можно не дежурить. А если будет? Вдруг дело быстро состряпают? Эх, был бы напарник. Димка оказался гнидой. А другие? Кто? Сенька? Позавидовал его успеху. Значит он такой же, как Димка? А вот Артуро думал иначе. Выяснить, что ли? Все равно сегодня здесь торчать впустую.

И Ромка пошел к Сеньке. Тот тоже удивился его приходу. Проводил до своей комнаты. Точнее, общей комнаты с сестрой.

- Где сеструха?

- Гуляет.

- Ага.

Как начать разговор? Попереть буром? Нет, нельзя. А как тогда? Вот ведь проблема.

- Слушай, Сень, давай поговорим.

- Давай.

- Почему все так?

- Что "все"?

- Ну, ты ко мне по-другому стал относиться. Я понять не могу.

- Вот поэтому и стал.

- Почему "поэтому"? - удивился Ромка.

- Потому что ты не понимаешь. Ты стал другим.

- Каким? - Ромка стал немного заводиться.

- Вот опять у тебя.

- Погоди. Давай сначала. Я изменился?

- Да.

- Хуже стал? Плохой?

- Нет, не это, не так. Ты стал другим. Зазнался, смотришь свысока, как будто другие ниже тебя.

- Разве?

Ромка задумался. А если Сенька прав? Он ведь и в самом деле изменился. Крутым себя почувствовал. Ну, это в отношении парней Ржавого. По-другому с ними нельзя. А с такими, как Сенька? Он ведь тоже перенес свою крутость на него. И Сенька почувствовал, увидел. И почему Ромка решил, что тот стал ему завидовать? Опять же из-за того, что возгордился. Как же, ближник Дудки. И сам такой этакий крутой. Миллионером хотел стать. Сила и деньги меняют людей. И тот, кто возомнил себя крутым, на самом деле слаб. Как там? Огонь, вода и медные трубы. Вот и получается, что он, Ромка, не прошел эти самые медные трубы. И что делать дальше? С тем же Сенькой.

- Что, я действительно стал таким... такой сволочью?

- Нет. Но ты изменился.

- Изменился... Как тут не измениться.

Ромка достал прибор, ввел коды и открыл окно.

- Что это?

- Причина того, что произошло со мной. И почему Дудка меня искал, а потом к себе взял. Это пульт между мирами. Вот смотри.

Ромка взял кусок газеты, скомкал его и бросил через окно. Квартира Сеньки была на первом этаже, поэтому до лежащего на земле бумажного комочка было всего-то ничего.

- Это другой мир с другой историей и другими людьми. И таких миров тысяча. И все разные. Дудка прознал, прибор отобрал. Но без меня запустить его не мог, вот потому меня все и искали. А потом Дудка решил заняться бизнесом. Криминальным. Вот и погорел. Пульт был у него дома, но Артуро смог открыть дверь, я пульт забрал обратно. Артуро - это тот парень, что был со мной. Он из другого мира. Вот из этого. Его позавчера арестовали местные жандармы.... Чего молчишь?

- Думаю. Теперь понимаю, почему с тобой такие изменения.

- Ты на меня не сердись. Я как с катушек слетел, когда все началось. Да и сам изменился. Физически. Могу бегать, как чемпионы мира. Или почти так. На второй взрослый мне секунды не хватило, но я и бежал не напрягаясь, мог бы быстрее. И скорость реакции стала лучше. Почему я всех смог побить - вот из-за этого. Это все из-за того, что в другие миры хожу.

- А как там?

- Я был всего в двух, один совсем не в счет. А вот это, - Ромка кивнул в сторону открытого окна, - мир, откуда Артуро. Он чужой, не такой как наш. Я бы не хотел там жить. Артуро арестовали. Жандармы могут его бить, когда допрашивают. А потом отправят на каторгу. А она у них - ад. Там с тринадцати лет детей вместе с взрослыми держат.

- А за что его арестовали?

- За убийство. Он двоих застрелил, меня спасая. Бандиты начали в меня стрелять, а он открыл огонь в ответ. Одна пуля мне в голову попала, только, к счастью, чуть коснулась, немного кожу содрала. Я хочу его оттуда вытащить.

- А как?

- Его держат в тюрьме, туда не пробраться. А вот когда дело закончат, Артуро повезут в суд. Я нашел место, откуда можно выйти в здание суда. Дождусь, когда его поведут, вытащу оттуда. Только, боюсь, до суда его забьют. Он же будет молчать, а жандармы садисты. Трудно будет тащить, он старше и плотнее меня.

- Вот через такое окно? А не помешают?

- Охрана? Могут. Но у меня кое-что есть.

Ромка достал из сумки пистолет-пулемет.

- Только мне в человека не выстрелить. Буду стрелять в воздух, жандармы залягут, вот тогда Артуро и потащу.

- Тебе одному не справиться.

- Не справиться. Только всех парней Дудки арестовали. А Димка гнида. Я один.

- Я тебе помогу.

- Ты? Спасибо. Если честно, то я этого хотел, только не рассчитывал. Ну, после того, что у нас с тобой было.

- А что было? Я же понял почему. А мне в том мире можно побывать?

- Можно. Пошли на пустырь, там никого. Только учти: те, кто в первый раз проходят на ту сторону, сознание теряют. У всех по-разному. Но зато потом чувствуют себя бодро. Даже раны быстрее заживают. Я вот бегать стал. Пошли!

Переход Сеньки на ту сторону ничем не отличался от других. Перешел, свалился, Ромка перетащил его обратно. Все, как обычно. А потом они поехали в Градусово. Ромка представил его семейке хозяев, уже на радостях накачавшихся водкой. Открыл выход в здание суда, а потом они стали ждать, посматривая в окно, где время от времени открывались двери, ходили люди, в основном в форме.

Водили и арестованных. По их внешнему виду было заметно, что тех избивали. А третьего и вовсе доставили в зал суда на носилках. Лицо страшное, вспухшее, один глаз, кажется, был выбит.

- Ром, это как? Он таким им достался или?..

- Говорили мне про жандармов. Не знаю, может быть, в таком виде арестовали, а может, дело рук жандармов. Нет, это жандармы. Ты двоих других видел? Тоже избитые, но не так страшно. Гады! Они же и Артуро сейчас! А он молчать будет, чтобы меня не выдать. Да и не поверят ему все равно.

- Зачем вы его приволокли сюда? В таком виде? - из дверей вышел мужчина и начал громко ругаться с жандармом. - Не возите сюда лежачих, я уже не в первый раз твержу. Принесите документы, суд заочно все рассмотрит и вынесет приговор. Больше такого быть не должно! Он же все там облевал!

- Я вас понял. Учту.

- Учтете... теперь полчаса проветривать надо. Уносите его обратно, документы по решению суда вышлю через курьера.

Через пару минут носилки с арестованным проследовали в обратную сторону.

А Ромка с ужасом понял, что Артуро он может здесь и не дождаться. После того, что с ним сделают на допросах, судить его будут заочно.

- Сень. Давай я тебе дам коды для запуска пульта. Теперь он будет у тебя...

Глава VIII

Железная решетка громко лязгнула, конвоиры выпрыгнули из кузова машины.

- Выходи! Быстрей! По парам стройся!

- Ну, сколько их?

- Четырежды два будет десять.

- Я тебе позубоскалю! Гони внутрь.

- Давай пошли. Скоро дома будете.

Арестованных загнали в небольшой, тускло освещенный предбанник. Здесь их уже ждали. Толстомордый офицер, держа в руках бумажные папки, мрачно смотрел на вновь прибывших.

- Сейчас я называю фамилию. Быстро откликаетесь, говорите имя и отчество, год и место рождения, статью по которой обвиняетесь.

Толстомордый открыл первую папку и перекличка началась. Вот и последняя восьмая папка.

- Панкратов!.. Итит твою! Оглох, что ли? Панкратов!

- Я, - ответил худощавый подросток, одетый в старые грязные американские брюки и такие же старые кроссовки.

- Головка от ...! Имя, отчество и дальше!

- Артемий. А отчества не знаю. Где родился тоже. Когда родился, не знаю. Лет тринадцать, или уже четырнадцать должно быть. А статья. Номер мне не сказали.

- ...! ...! ...!

- Давай, живо в бокс пошли!

Всех арестованных загнали в крохотную комнатку, размером с кухню. Маленькую кухню, конечно. Это в новых домах кухни по двадцать метров. А у них с отчимом, как и у всех, метров пять, не больше. Среди восьмерых арестованных он был единственным подростком, остальные взрослые. Правда, двое, может, и тянули лет на семнадцать, но все равно для него это взрослые.

Трое сразу же сели на корточки, а остальные, в том числе и Ромка, напряженно переминались.

- В ногах правды нет. Садись, как мы. Проверено, так меньше устаешь. Э, а вот на пол садиться нехорошо. Там плевки могут быть, сразу в чушкари определят, - обратился один из троицы к мужчине лет тридцати, нервно дернувшемся после его слов.

Присел на корточки и Ромка. Да, так вроде полегче, чем стоять. Но он и не устал. Хотя эти полдня ему стоили многого. Почти все, кроме Ромки и нервного мужчины, тут же закурили. Вонючий дым заполнил все пространство крошечного бокса. Ромка закашлялся.

Минут через двадцать открылась дверь.

- Выходи по одному.

Первым, как сидящий ближе к двери, вышел Ромка.

- А ты куда? - конвоир крикнул за его спиной. - Я сказал по одному. Жди очереди.

У стены возле зарешеченного окна, над которым горела яркая лампа, закрытая в сетчатый металлический кожух, сидел пожилой конвоир.

- Раздевайся. Вещи на стол.

- А у меня в карманах ничего нет.

- Вещи, значит, одежа, придурок.

Ромка стал раздеваться, складывая снятую одежду на стол. Конвоир тщательно ее ощупывал.

- Какой приказ был, придурок?

- Р-раздевайся, - Ромка немного струхнул.

- Почему не выполнил? В карцер захотел? Трусы снимай!

Да, для Ромки такой досмотр не нов. Несколько недель назад вот точно так же Штырь проверял его одежду. И трусы заставил снять. И резинку точно так же щупал.

Конвоир, закончив проверку одежды, подошел к Ромке.

- Рот.

- Что рот?

- Открой, придурок.

Ромка открыл рот и конвоир, поворачивая голову, осмотрел его рот, заставив поднять язык к небу. Потом точно так же осмотрел его уши, заглядывая в ушные раковины.

- Повернись спиной. Присядь. Теперь привстань, наклонись. Ниже! Раздвинь ягодицы. Все, одевайся. Быстрей!

Когда Ромка, по-быстрому натянув джинсы, попытался надеть рубашку, другой конвоир уже подтолкнул его в сторону открытой двери. Бокс, точно такой же, как и первый, только пустой. Через несколько минут в дверь зашел один из арестованных, остававшихся в первом боксе. Значит, его тоже ошмонали. Так, с интервалом в пять-десять минут помещение заполнилось восемью заключенными.

Еще минут через двадцать дверь открылась.

- Выходи. На улицу!.. По двое стройся!

Уже стемнело. Сколько же сейчас времени? Всяко первый час ночи. Но это там, в старом мире. Здесь разница в один час. Значит, почти двенадцать.

- В помывочную по двое заходим. Да не ждем, все сразу попарно. Заходим в левую дверь. Живей!

Маленькое низенькое помещение, скорее всего, пристройка к остальному зданию. Из внутренней двери появился мужчина, одетый в серую тюремную куртку.

- Кладай вещички сюды. Щас прожарим. А вы идите, отмокайте.

Голые арестованные снова вернулись в предбанник, где уже была распахнута правая дверь. Тоже небольшое помещение, здесь их поджидал очередной зэк, держащий в руках машинку для стрижки волос. Но не электрическую, как в парикмахерских, а ручную.

Усадив первого арестованного на табуретку, зэк привычными движениями быстро его обкарнал под ноль. Стряхнув с машинки остатки волос, он вручил обстриженному ножницы.

- Лобок стриги. Тщательней.

А сам принялся стричь очередного "клиента".

Дошла очередь и до Ромки. Зэк стриг быстро, только-только закончив полосы, тут же перескакивал на новую, от этого волосы от таких рывков дергались. Было больно. Да и прически у тюремного парикмахера красотой не отличались - здесь пусто, там густо.

- Разбирай мыло и шагай дальше.

В следующем помещении, куда все вошли, в углу стояла стопка тазиков, их арестованные принялись разбирать. Взял тазик и Ромка. А вот мочалку брать побрезговал. Сколько людей ею терлось! Он налил в таз воды, окатил себя с ног до головы и стал намыливать стриженную голову. А чего намыливать? Он же еще вчера душ принимал. И не с этим вонючим мылом, а с хорошим шампунем. Но раз все моются, значит, так надо. Здесь не место белым воронам.

Не успели арестованные домыться, как послышалась новая команда.

- Выходи. Одеваться.

А вытереться? Здесь это, наверное, не предусмотрено. Хорошо хоть волос на голове уже нет, а тело быстро высохнет.

Их снова погнали в левую дверь. Здесь уже лежали их вещи, брошенные на грязный пол после прожарки. Одежда была горячей, но никто не стал дожидаться, когда сам обсохнет, а одежда охладится. Здесь ждать не будут, голыми погонят дальше.

Кое-как, обжигаясь от соприкосновения с металлическими кнопками, Ромка натянул пышущие жаром джинсы. И их сразу же погнали на улицу. Теперь в другое здание. Здесь зевающий зэк выдал каждому по стопке постельных принадлежностей. Стопка получилась внушительной. Матрас, подушка, одеяло, две простыни, наволочка, два полотенца и алюминиевая кружка с ложкой.

Потом пришлось долго ждать, держа все это в руках. Наконец появился еще один зэк, со злостью смотревший на вновь прибывших. Не иначе, разбудили.

- Раздевайтесь.

И зэк всучил каждому черный полиэтиленовый пакет.

- Одежду в пакет, потом мне говорите фамилию и инициалы.

Пришлось матрас положить на грязный пол, а все остальное положить сверху. После этого зэк принимал пакеты с одеждой, брал бирочку с дырочками и писал химическим карандашом фамилию с инициалами. После не спеша завязывал пакеты, прикрепляя к ним бирку. Собрал все и куда-то унес.

Вернувшись через четверть часа, зэк открыл соседнюю дверь, зашел в нее и отворил окно.

- Налетай!

Зэк стал выбрасывать на полку окошка тючки с одеждой, которые арестованные стали быстро разбирать. Тюремная одежда. Серые брюки с пузырями на коленках. Такая же куртка. Застиранные трусы непонятного цвета, майка, казавшаяся грязной от, наверное, многолетнего застирывания. И старые стоптанные ботинки, которые оказались ему велики. К тому же в них не было шнурков.

Арестованные под руководством первой тройки более опытных страдальцев начали меняться одеждой. Самому рослому так и не нашлось нужного размера, теперь он с руками, далеко вылезшими из рукавов куртки, и брюками выше щиколоток представлял собой образец этакого клоуна. Только не веселого, а очень грустного и несчастного.

Не повезло и Ромке. Одежда оказалась ему велика. Но это не так страшно, рукава можно подвернуть, да и брючины тоже. А можно и не подворачивать, и так сойдет.

После того, как все переоделись, их повели еще в одно здание. Там прибывших рассортировали на две группы и отправили в новые боксы. В отличие от первых здесь стояли две двухъярусные кровати.

Ромке, конечно, досталось верхнее место. Один из арестованных, видно попавший сюда не в первый раз, расстелил матрас, кое-где сгладив бугры от слежавшейся ваты, натянул наволочку на подушку.

- Простыни можно не стелить. Все равно кемарить на полночи. Завтра днем всех расселят.

Ромка долго ворочался на жестком и плоском матрасе, не мог заснуть, а когда сон стал понемногу его обволакивать, громкое храпение соседа по камере отогнало долгожданное забытье. Так, то дремля, то просыпаясь, Ромка дотерпел до утра.

- Ничего, здесь можно лежать сколько хочешь, - опытный арестованный стал учить других азам тюремной жизни.

- Скоро завтрак должны давать. Только нам не положено, нас на учет не поставили. Но кипяточку принесут. А вот к обеду все и настроится.

- Дяденька, - не утерпел Ромка, но не сразу, а где-то через полчаса, - а зачем нас переодели? Мы же не осужденные.

- Ты по какой статье идешь?

- Не знаю.

- Ах, да. Непомнящий малец. А за что хоть взяли?

- За соучастие в убийстве.

- Ого! Человека убили?

- Двоих.

- Чем?

- Из пистолета.

- Ого! А говоришь, статьи не знаешь. Тебе, парень, до десяти лет каторги светит. По малолетству лет пять дадут. Вот и скажи, зачем тебе цивильная одежда нужна? Ты уже здешний постоялец.

Но Ромка задал вопрос отнюдь не из праздного любопытства. Мало того, его интересовало несколько иное, чем вопрос, почему их переодели в тюремную робу. Дело в том, что все, кого он видел в наручниках в том судебном коридоре, одеты были в обычную гражданскую одежду. Не ошибся ли он? Вдруг то был другой суд, не по жандармской части? Может быть, два разных здания суда стояли по соседству?

И Сенька впустую теперь сидит у окна.

- А вот, как думаете, зачем нас переодели? Ну, кто правильно докумекает? Ну? - продолжил словоохотливый арестант.

- Порядок должен быть. Как в армии, все в одной форме, - ответил дядька с соседней кровати.

- Ну, а еще?.. Не знаете. А я скажу. Считается, что переодевают в робу из-за того, чтобы одни у других одежду не забирали. Раньше такое было. До того доходило, что некоторые чуть ли не голышом в суд шли. И в носках. Но это так считается. А на самом деле причина другая.

Разговорчивый мужик замолчал, видимо, ожидая, что кто-нибудь спросит об этой причине. Но двое других постояльцев камеры молчали, пришлось спрашивать Ромке.

- А какая причина, дяденька?

- О! Мы сейчас где? Под следствием! Жили, не тужили, а попали в тюрьму. Многих подкашивает. А тут еще эта роба и бритье, которое людей добивает, воли лишает, вот следак их и колет.

- А на суд тоже в этом поведут? - Ромка все же не утерпел, задав важный для него вопрос.

- Не-а. На суд обратно переодевают. Все чин-чином. А все почему?

- Почему?

- Судья влепит пятачок, в тюрьму не вернешься, сразу на этап повезут. А казенная одежка под расписочку, потому как материальная ценность!

- Какая же это ценность? У нас бездомные, что роются на помойках, такое не наденут, - возмутился Ромкин сосед. - Цена этому тряпью - копейка и то пойдет на оптирку.

- Э, нет. Сколько бы ни стоило, а деньги. Копеечка рубль бережет. Все учтено, вплоть до мочалки.

Словоохотливый мужик еще что-то говорил, но Ромка не слушал. Он облегченно откинулся на подушку. Все-таки не ошибся. И окно открылось в коридор нужного ему суда. Переодевают перед судом! А он-то подумал! И напрасно, кстати. Ведь кто тех подсудимых сопровождал? Жандармы. Неужели какого-нибудь мелкого воришку жандармы повезут в суд? Жандармов на всех не хватит. И битые в суде все были. А бьет кто? Опять же жандармы.

Через некоторое время с лязгом открылось окошко в двери камеры, которое, оказывается, называется кормушкой. Правильно, через него корм зэкам подают.

- С кружками подходи, - хриплый голос маячившего за кормушкой зэка подстегнул обитателей камеры.

Подошел и Ромка, поставив на кормушку свою кружку. Черпак кипятка - и все. Ни сахара, ни заварки. Хотя словоохотливый про это говорил, их же на довольствие пока не поставили.

- И это все? - недовольно, то ли спросил, то ли проворчал один из мужчин.

- Все. А ты что хотел? Вот разведут по камерам, тогда и на учет поставят. Кормят, конечно, не ах. И тюремной лавкой пользоваться нельзя, пока вину не признаешь. А признаешь, недолго баранки будешь грызть. Следак все подошьет и в суд.

- А если не признаваться?

- Попробуй, а мы посмотрим. Тут все от следака зависит. Если дотошный, то все из тебя вытащит. Вопьется, как клещами... Хотя почему "как". Про клещи не знаю, а вот со спичками под ногтями людей видел. И много ты вытерпишь?

- Это как? - побледнел мужик.

- Ты за что сюда попал?

- Я оборонялся. В дачный дом грабители залезли, вот я их и стукнул.

- Не понятно. Почему тогда признаться не хочешь?

- Я признался, рассказал все, как было. Бандиты меня мучить начали, вот смотри, какие ожоги.

Мужик заголил живот, на котором был виден черный взбухший рубец.

- И что? Дальше.

- А меня обвиняют, что я специально их убил, а живот себе сам прижег. Эти грабители, дескать, и не грабители вовсе.

- Понятно. Отстегивали кому-то. Хреново тебе. Это на десятку каторги тянет. А если на самообороне будешь настаивать, то и пятеркой обойдешься. И не на каторге, а в тюрьме. Вот и думай. Молись, чтобы следак нормальный попался. Хотя, какое там. Таких не бывает. Но если времени мало у него будет, неделю побьет, выдержишь, глядишь, и повезет, самооборону пристегнет, и тогда без каторги обойдешься.

- Как же так, как же... - мужик, обхватив голову руками, закачался из стороны в сторону.

- И мальчишек... мучают? - не вытерпел Ромка.

- А чем ты лучше? Медом намазан? Скажи спасибо, что тебя не во взрослую камеру определят. А то утром девочкой стал бы. Хотя... если по убийству со стрельбой проходишь, то на каторгу тянет. А там малолетки со взрослыми в одном бараке. Так что еще станешь.

Полностью осознать перспективы будущего Ромка не успел. Загремел звук отпираемой двери, она распахнулась, и на пороге появился охранник.

- Панкратов, на выход. С вещами.

- В камеру переводят, - негромко сказал словоохотливый мужик.

Ромка быстро скатал матрас, покидал сверху остальные вещи и направился с охранником на новое место жительства. Что его там ждет? В его мире он слышал рассказы о том, как встречают новичков. Димкин сосед - старый зэк порассказал. И про полотенце на полу, и про прописку. Ладно, с полотенцем все ясно, он его перешагнет, не будет с ними кодловаться. А с пропиской как? Добровольно согласиться, чтобы над тобой издевались? А если откажется, то будут бить. Он, конечно, для них будет крепким орешком, не даст себя в обиду. Но только вопрос: сколько тех будет? Небось, старше и сильнее. Ладно, сейчас он отобьется, а потом? Спать же надо. Уснешь - налетят, подушкой кислород перекроют. М-да, проблема.

Камера, куда его привел охранник, располагалась на втором этаже. Дверь отворилась, и Ромка застыл на пороге, глядя на пол. Полотенца не было. Это хорошо или плохо? Подумать ему не дал охранник, грубо толкнувший Ромку в спину. Дверь захлопнулась.

Такая же камера, как и предыдущая. Две двуярусные кровати, трое парней. Его, кстати, возраста. И смотрят выжидательно, а вот тот слева и вовсе с опаской. Боятся, что ли? Странно. Ведь здесь все арестованы по серьезным статьям. Типа убийства. А эти? Вроде не похожи на отморозков. Хотя, кто знает, что там у них внутри.

Ромка уже стоял несколько минут, рассматривая парней, те тоже молча сидели на кроватях и смотрели на него. Ладно, чего менжеваться, раз так, то надо быть пошустрей.

Ромка шагнул вперед и закинул матрас с вещами на верхнее место.

- Привет, - поздоровался он. - Меня зовут Артемий.

- Игорь, - отозвался блондинчик с уже немного отросшими волосами. Долго, значит, сидит. Больше месяца.

- Сергей, - тихо, почти не разжимая губ, произнес рыжий, сидевший на той же кровати. Волосы у него тоже отросли.

- Ваня, - отозвался худой парнишка с другой кровати.

- Ты по какой статье? - спросил блондин.

- Номер не знаю. За убийство.

Парни испуганно переглянулись. Да что это с ними?

- Но убивал не я. Поэтому, вроде, как соучастник. А вас за что?

- Мы все по сотой.

- Это что? Я не разбираюсь.

- Террорка.

- Чего?

- Попытка свержения государственного строя. Это у нас с Сережей, а у Вани еще и покушение на государственного деятеля.

- То есть, вы террористы?

Обалдеть!

- Считается.

- Это как?

- Мы с Сережей в одном классе учились. На уроке политологии я и спроси, почему русские делятся на разные группы. И еще добавил, типа, что плохого, если они русскими себя считать будут. Илья Иосифович взвился, начал орать, что из-за русских государство в войну вступило и что мультикультурность это хорошо. Кричал, что не потерпит великодержавного русского шовинизма. А Сережа возьми и вставь, что Германия тоже воевала и немцы там единая нация и живут они лучше нас. А ночью за нами пришли. Сережа на допросе видел бумагу, по которой нас арестовали. Илья Иосифович написал.

- Донес, - тихо сказал Сергей.

- Теперь мы злостные противники государственного строя.

- И что вам за это будет?

- Десятка.

- Каторги?

- Да, - грустно сказал Игорь.

- А ты? - Ромка повернулся к коротко стриженому, почти налысо, мальчишке. Видимо, тоже здесь недавно. - Стрелял или взрывал?

- Нет. От нашей деревни неподалеку дачный поселок. Дома богатые там. Машины дорогие. В мусорке всегда что-то найти можно. Вот вороны и облюбовали место. Я по ним из рогатки стрелял. И попал в машину, прямо по стеклу. Охранник выскочил, меня схватил. Теперь говорят, что я хотел покуситься на какого-то там депутата.

- Не говорят, а ты сам подтвердил, - вмешался Игорь. - Подписал?

- А как не подпишешь? Как начали резиновыми шлангами бить. Что, мне, как Сереге, без зубов ходить?

- Это как? - спросил Ромка.

Сережа поднял голову и раскрыл рот. Передних зубов не было, разве что торчало несколько острых осколков.

- Это что, жандармы?

- А то, - ответил за Сергея Игорь.

- И сколько тебе могут дать? - спросил Ромка у Вани.

- Десятку, - снова ответил Игорь.

- А что это все одни десятки?

- Это верхняя планка. Ты разве не знал?

- Даже маньякам?

- И им.

- Через десять лет выйдут, снова начнут убивать.

- Выйдут - жди. Это же каторга. Выйти, конечно, после десятки можно. И выходят, только здоровья нет. А маньяков, кто дожил до выхода, отправляют на вечное поселение на Северную Землю. Оттуда не сбежишь. И долго там не живут, загибаются от цинги. Или просто замерзают. Говорят, там даже летом снег лежит. Ваню тоже ждет Северная Земля. Но это если десять лет каторги выдержит.

- Чего ты треплешься, - зло прошепелявил Сережа. - А нас не ждет?

- Мы же ни на кого не покушались, - неуверенно ответил Игорь.

- Нас в русские националисты записали. Это еще хуже убийства.

- А что я такого сказал? Только спросил у Ильи Иосифовича.

- Вот теперь и сидим здесь.

Невеселый разговор прервала открывшаяся кормушка. Пацаны вскочили, быстро направившись к ней. А там раздатчик-зэк уже ставил алюминиевые миски с обедом. Суп. Попробовал - бурда.

- Щи - портянки полощи, - сказал Игорь, заметив выражение лица Ромки. - Ты ешь, привыкай. Мы тоже с непривычки нос воротили, а теперь, когда есть постоянно хочется, кушаем, как деликатес. Другого-то нет. Каждый день эти щи. А вот на второе всегда меняется. То горох, то перла. На каторге, говорят, еще хуже кормят. И там работать надо.

Зато вместо кипятка в кружку налили чай. Конечно, на настоящий чай этот напиток был мало похож, но хоть не кипяток и сахар чуть-чуть, но чувствовался. Ромка сразу же выпил залпом всю кружку, потом огляделся, и ему чуть не поплохело. Ваня мизинцем вытаскивал из кружки вареного таракана.

- Это часто бывает, - сказал более словоохотливый Игорь. - У них вода в котлах кипит, без крышек, а тараканы всюду ползают. На потолке их куча, вот и падают в котлы. Привыкай.

После совсем не сытного обеда Ромке полежать не дали.

- Панкратов на выход.

- С вещами? - спросил немного растерявшийся Ромка.

- Нет, так иди, когда с вещами, они говорят, - разъяснил все тот же Игорь.

Охранник повел его вниз, потом вывел на улицу, и они направились к двухэтажному зданию, выгодно отличавшемуся внешним видом от других зданий тюремной зоны.

Ромку ввели в комнату. Стол, табуретка перед ним. Кресло за столом. И все. Он сел на табуретку, которая оказалась привинченной к полу. В комнату вошли два молодых жандарма. Следом за ними шел зэк, неся в руках еще одно маленькое кресло. Зэк поставил его сбоку и вышел.

- Фамилия.

- Панкратов.

- Имя, отчество.

- Артемий, отчества не знаю.

- Не знаешь, урод? - сидящий за столом жандарм презрительно прищурился.

- Я с раннего возраста в беспризорниках. Кто отец и мать не знаю.

- Ну-ну. Артуро Ривьера знаешь?

- Знаю.

- Откуда?

- На улице познакомились.

- Где конкретно.

- В районе Резины, но я точно не знаю, я не местный.

- А откуда сам?

- В Москве жил.

- Где?

- На окраине.

- Адрес говори.

- Нет там адреса, дома пустые. Подвалы. Капотня называется.

- Капотня - не Москва, а Подмосковье. А говоришь, в Москве.

- Ну да, в Москве. Все едино - столица.

- Столица? - удивленно поднял бровь жандарм.

И Ромка вспомнил строки из учебника истории России. Москва стала столицей после революции, а прежней столицей был Ленинград, который теперь Петербург.

- Ну, старая. Там все так говорят.

- Москали, - презрительно процедил через зубы второй жандарм.

- Что с Ривьера делал в Корзинкино?

- Деньги должен был получить. От его дяди Петрищева.

- За что деньги?

- Артуро что-то знал про него, вот тот деньгами и откупался.

- А ты при чем? Дядя не твой.

- Артуро побаивался. Это как бы рэкет.

- Рэкет? Знаешь итальянский? Английский?

- Откуда?

- Рэкет - слово из этих языков.

- У нас так называли, я повторил.

- Кто стрелял?

- Стрелять начали в меня. Петрищев дал мне сумку, сам ушел и тут же стрелять начали. Мне в голову попали, но пуля только по коже чиркнула. Артуро стал стрелять в ответ, а я убежал.

- Что за сумка?

- Да обычная, тяжелая. Я думал там деньги, а оказалось - шайбы и другие железяки.

- Пистолет у него откуда?

- Вот из-за этого он с дяди деньги и требовал. Тот оружие у себя на даче в подвале хранил. Дача у него какая-то хитрая была. С двойным подвалом. Подвал в два этажа. Про нижний подвал никто не знает.

- А ты стрелял?

- Нет, у меня и оружия не было.

- Значит, беспризорник? Без документов?

- Да.

- Артемий Панкратов?

- Да.

- Артемий? Или все-таки Роман?

Ромка от неожиданности дернулся. Они узнали, как его зовут? От кого? Неужели Артуро? Или Петрищев? А еще и Рюрик знал его настоящее имя.

- Вот ты себя и выдал, Роман. Фамилия, настоящая, откуда родом? Говори!

Фамилия? Они не знают его фамилию? То есть, значит, это не Артуро сказал... Тогда кто? И спрашивают, откуда он родом. Из другого мира. Это что же, они не знают, что он здесь чужой? Значит, не Артуро проговорился. И Ромка, кажется, понял, откуда они узнали его имя. Там на пустыре Артуро крикнул: "Роман, беги!". А полицейские, что схватили Артуро, услышали.

Все мысли промелькнули у Ромки в считанные мгновенья - он после перехода в новый мир стал соображать быстрей.

- А откуда вы знаете мою кличку? - Ромка сделал удивленное лицо.

- Кличка?

- Да, это кличка. Роман - ну толстая книга, интересная история. Роман, рассказ. Я их знаю много.

- Книжки читаешь?

Ромка хотел кивнуть головой, но вовремя опомнился. Читать-то он читает, только те книжки в этом мире не написаны. Другой мир, другая история, другие писатели.

- Не то, что читаю, сам сочиняя всякие рассказы с приключениями. Потом их пацанам рассказываю, вот меня и прозвали Романом.

- Интересно сочиняешь...

- Пацаны не жаловались.

- Сочиняешь нам здесь. Ваньку ломаешь? За дураков держишь? Беспризорник? Да у тебя гимназическое образование на роже написано.

- Я не вру, дяденьки. Просто мне легко все дается. Я даже грамоте сам научился. Люди вслух читали, а я потом эти бумажки подбирал и вот так буковкам научился.

Сидевший сбоку жандарм встал, подошел к Ромке и одним ударом смахнул его на пол. А затем носок жандармского сапога больно впился ему в бок. К избиению подключился и второй жандарм. Били по ногам, по пояснице, а вот лицо и зубы почему-то не трогали. Сереже зубы выбили, а его бьют по другим местам. Но это Ромка потом так рассуждал, а когда били, только тупо стонал, время от времени вскрикивая. А потом перед глазами все поплыло, и он потерял сознание.

Очнулся, надо полагать, быстро, потому как разговор между жандармами предполагал короткую паузу в его бессознательном положении.

- Почему так думаешь?

- В гимназии не учился, гимназисты несколько другие. И речь немного не такая.

- А имя Роман?

- Все-таки кличка. Будь именем, то назвали бы как-нибудь сокращенно, Ромка или еще как.

- В самом деле вундеркинд?

- И такие встречаются среди этих отбросов. Мог и сам научиться читать. Жизнь заставит. Я два года назад дело вел, попался мне один такой беспризорник. Соображал изумительно, память отменнейшая. На интерес дал ему прочесть двадцать страниц технического текста. Представляешь, повторил слово в слово! Можно сказать, юный гений был.

- Был?

- Пять лет каторги. Ограбили гимназиста, ранец вырвали, а там деньги и всякие безделушки недешевые.

- А почему наше ведомство вело?

- Это был сын советника нашего градоначальника.

- Понятно.

- А от этого ты что хочешь? Раскрутить на что-то новое? Только время зря тратить. Надо очную делать, теперь тот щенок не отвертится. Отправляй дело в суд и получай премию.

- Ты слышал, откуда оружие?

- От Петрищева? Вчера не вышел на работу в канцелярии губернатора.

- Хозяина нет, там сейчас бардак.

- Губернатора тоже застрелили, как и тех двоих в Корзинкино.

- Не эти же? Сопляки. Там работали серьезные люди, следов не оставили, да и оружие другое.

- А все равно, откуда у Петрищева пистолет-пулемет? Дача с двойным подвалом.

- Невыход на работу не дает основания для ордера на производство обыска. Петрищев не простой человек.

- Зато, если удастся зацепиться и раскрутить дело...

- Можно взлететь, а можно и залететь. Дело опасное. Серьезные люди могут вмешаться.

- Не спорю, дело может оказаться перспективным, но риск...

- Вот именно. Проще вовремя дела в суд сдавать на радость начальству.

- В этом случае получается, что Ривьера защищался.

- Я тебя умоляю, не надо сантиментов. Не сейчас, так через год все равно окажется на каторге.

- А этот вундеркинд?

- Быдло. Да и племянник Петрищева не лучше. Надо избавлять мир от плесени.

- Этот сам сдался.

- Кстати, это странно. Не находишь?

- Нахожу. На идиота не похож. Долго еще будет валяться? За водой послать?

- Подожди, кажется, очнулся.

Ромку подняли и посадили снова на табурет.

- Правду говори.

- Дяденьки, я не вру.

Ромка получил оплеуху и снова полетел на пол. Еще несколько сильных ударов сапогом по пояснице.

- Подумай, щенок. Не признаешься, займемся всерьез. Зурабов!

В открывшейся двери возникла фигура конвоира.

- В камеру!

- Слушаюсь, господин поручик!

Сам Ромка идти не мог, поэтому охраннику пришлось, обхватив его за талию, помочь доковылять до камеры. А там Зурабов просто швырнул его на пол. Ромка попытался встать, но не смог. А ведь надо, ему ужасно захотелось сходить по малой нужде. Как бы не обмочиться, вот позорище будет.

Пацаны подхватили его за руки и помогли пристроить на нижней кровати.

- Мне бы помочиться.

- Пошли, - и они его подтащили к параше.

Ромка напрягся, но ничего, кроме боли, не было. А ведь очень хотелось!

- Долго ты там? - недовольно спросил Игорь.

- Подождите, не могу.

Наконец удалось добиться требуемого, но одновременно жуткая боль ударила Ромку по пояснице.

- Ого, он кровью ссыт! - воскликнул кто-то.

Ромке было не до того, кто и что там говорит. Он смотрел и тихо ужасался - он мочился кровью.

- Почки отбили, - тихо прошепелявил Сережа.

- На каторге быстро загнешься, - посочувствовал Игорь, помогая Ромке дойти до кровати.

Остаток дня он пролежал, почти не двигаясь. Это что же, он калека? Теперь будет ходить по стеночке? А почки, он слышал, еще и отрезают. Как тогда жить? И в суд его не повезут, раз ходить не может, то все заочно сделают. И Артуро не выручил, и сам загибается.

Даже тарелку перловой каши, притащенную парнями с кормушки, открывшейся на раздачу ужина, он есть не стал. Зачем? Теперь уже все. С ним все.

С этими мыслями он и заснул, точнее, задремал, постоянно просыпаясь то от снившихся кошмаров, то от усиливавшейся боли в пояснице. Окончательно проснулся Ромка на рассвете, опять страшно тянуло сходить по маленькому. Кстати, а почему он здесь? Это же кровать Игоря. А, вон он где. На второй полке. Спасибо, ему бы наверх не забраться даже с чужой помощью, а уж одному вниз спуститься...

Ромка с трудом опустил ноги на пол и, шатаясь, стараясь не упасть, пошел к параше. Опять долго стоял, боясь увидеть кровавую мочу. Вновь стало очень больно. Зато оказалось, что моча явно посветлела. Ему лучше стало? Правильно, если после адаптации, связанной с переходом через окно в новый мир, всевозможные болячки быстрее заживают, то и с отбитыми почками организм пытается справиться. Может быть, калекой не останется?

А обратно до кровати он шел уже легче. Потому что помочился? Или ноги размял? То, что организм пошел на поправку, он догадался еще и потому, что очень захотелось есть. Тарелку холодной и противной гороховой каши на завтрак он умял раньше всех. Точно, на поправку идет!

К обеду Ромка понемногу вставал, боль заметно стихла. И моча уже не красноватая, а только мутная. И если бы не мысль об обещанном новом допросе с битьем, настроение было бы вообще приподнятым. И когда снова открылась дверь, и хриплый голос потребовал его на выход, внутри Ромки сразу все сжалось, а ноги стали ватными. Он так и пошел, ковыляя на негнущихся ногах. Его провожали три пары сочувственных глаз.

Снова комната для допроса и те два холеных жандарма. Довольные, сытные. У них все хорошо. А допрос почему-то не начинают.

- Ну, скажи-ка нам, почему ты сам сдался? Что-то мы не понимаем. В тюрьму захотел?

Ромкино сердце забилось громко и учащенно. Неужели догадались? Или это просто совпадение?

- Захочешь в вашу тюрьму. Всю ночь кровью ссал.

Жандармы заухмылялись.

- Правду надо было говорить.

- Я же сам сдался, - напомнил Ромка.

- И почему?

- Тем, кто сам придет с повинной - скидка. Ведь правда?

- Правда. А почему ты решил, что лучше прийти, чем убежать и скрыться?

- Так убийство же. Так? Дело серьезное. Нашли бы меня. И Артуро рассказал, небось, кто я. На каторгу не хочу.

- Все не хотят. Боишься каторги?

- Боюсь, дяденька.

В это время раздался стук в дверь.

- Заходи. Заводи.

Ромка обернулся и похолодел. В комнату заводили Артуро. Тот сильно изменился. Подглазины на пол-лица, темные круги, разбитая и вспухшая губа. Идет с помощью конвоира, сильно подволакивая ногу.

- Куда его, господин поручик?

- На пол. Вон туда.

Конвоир помог Артуро присесть на пол и покинул комнату.

- Кто это? - вопрос к Ромке.

- Артуро Ривьера.

- Что оба делали на пустыре?

- Деньги хотели стрясти с его дяди.

- А потом?

- Потом какие-то люди стали в меня стрелять, а Артуро стрелял в них.

- Признаешь? - один из жандармов наклонился над Артуро.

- Нет, - прошипел тот и тут же откинулся навзничь - жандарм с лету ударил Артуро в ухо.

- Не надо, не бейте, - Ромка попытался встать, но жандарм как будто видел со спины, развернулся и повалил Ромку на пол.

- Артуро, признайся. Так лучше будет. Я сам сдался. Поверь мне. Ну, пожалуйста! Соглашайся.

Взгляд Артуро принял осмысленное выражение. Кажется, он стал догадываться, в чем дело. Раз Ромка попал сюда не просто так, не потому, что его где-то схватили, а пришел сам, то, значит, он что-то задумал.

- Я согласен. Подпишу.

- Давно бы так, - образовался жандарм, сидящий за столом. - Долго же нам пришлось с тобой мучиться.

Жандарм стал что-то писать на листке бумаги, его напарник зашел к нему за спину и с интересом смотрел. Первый закончил писать и повернулся ко второму жандарму.

- Пока пусть подпишет признание в убийстве, а причины и детали нам еще нужно обсудить.

- Не хочешь Петрищева впутывать?

- Еще не решил.

- Тогда какая же версия будет?

- Парни решили ограбить мужчин, те оказались вооружены, вот этот достал пистолет-пулемет и убил обоих.

- А этот?

- Стоял на стреме. Сдался с повинной, можно и пятачок влепить.

- Тюрьмы?

- Можно и тюрьмы. Пусть другие узнают, что за явку с повинной облегчение в наказании. Тюрьма - не каторга.

- А откуда у этого пистолет?

- Вот! Поэтому и надо все обдумать. Впутывать сюда Петрищева или нет.

- Если в деле будет отметка, что пулемет взят у Петрищева, то дело затянется и...

- ... мы останемся побоку? Так?

- Именно так.

- Подписывай, - жандарм протянул бумагу Артуро.

- Я плохо вижу. Пелена в глазах, прочесть не могу.

- Ты плохо понимаешь. Еще мозги вправить?

- Артуро подпиши. Пожалуйста.

Артуро взял ручку и подрагивающей рукой написал внизу листка свое имя и фамилию.

- Зурабов, Онищенко!.. Этих в камеры.

- Артуро, надо признаться, не дать себя бить, это главное, - Ромка успел сказать важные слова другу перед тем, как их разлучили.

Теперь многое зависит от того, что решат эти жандармы. Как он понял, те склонялись к более простому варианту, чтобы по-быстрому закончить дело. И версию выстроили. Пацаны решили разжиться деньгами, убили двоих, но и сами попались. Простой вариант и дело закрыто. А если этот поручик захочет выслужиться, то пойдет ва-банк. Начнет разрабатывать Петрищева. А где он, кстати? На работу, со слов жандарма, не вышел. Неужели сбежал? Хорошо это или плохо? По крайней мере, теперь никто из посторонних не знает про другой мир, про путешествие между параллельными мирами. А еще очень важно, чтобы Артуро поправился. Разбитая губа и синяки пройдут. Главное, чтобы он смог сам дойти до суда, а то решат судить заочно и тогда ни ему самому, ни Артуро отсюда не выбраться.

Артуро так и сгинет на каторге. А он сам? Пять лет тюрьмы. Не подарок, но не так страшно, жить плохо, но можно. Только что потом, через пять лет? Ему уже будет восемнадцать, даже девятнадцать. Ни кола, ни двора, ни знакомых, ни друзей, все осталось в старом мире. А что, много там друзей? Настоящих, а не только чтобы просто поболтаться на улице. Один Сенька. И все. Но здесь и вовсе никого нет, он же не знает никого. Разве что Игоря, Сережу и Ваню. Только и они сгинут на каторге, так же, как и Артуро.

Террористов в них нашли! За какие-то слова! Слова, кстати, правильные. Почему русские не должны быть единой нацией? Разве они ущербные, второсортные? Зато здесь правят инородцы. Артуро, вроде, тоже инородец. Но он давно обрусел. А хоть и латин, что такого? Все равно свой. А эти жандармы? Не инородцы, вроде как из своих, а гады еще те. За хорошие деньги скурвились. Выслуживаются. Гниды.

Есть еще Рюрик и Татьяна. Только вспомнят ли они его? Через пять лет-то? Да и не пойдет он к ним, тем более у них самих выше крыши проблем с отцом, сидящим в долговой тюрьме.

А друзья, точнее, приятели у него еще будут. Местные зэки, с которыми он будет пять лет хлебать тюремную баланду. И с кем-нибудь из них пойдет на дело, когда его выпустят. Жрать-то надо? А он зэк. Снова поймают. И так всю оставшуюся жизнь. Да и останется ее не много. Что это за мир такой!.. А что, его родной мир лучше? Немного лучше, конечно, но только немного. А все остальное то же самое, только под красивым соусом.

Пацаны в камере встретили Ромку вопросительными взглядами. Он только пожал плечами. А что говорить? Они же не знают причин его прихода с повинной. Да и про то, что он сам сдался, тоже не знают. И не надо. Врать пацанам он не будет. Это нечестно. Им и так достается. А правду сказать, себя в их глазах уронить. Нет, он этого не хочет.

А ведь пацанов тоже через тот суд поведут. И он может их спасти. Только кого раньше отправят на суд - его или их? Да и с ним самим еще ничего не известно. Может, суд заочным будет. И самое главное, как Сеньке их обоих вытащить? У тех арестованных, что он видел в судебном коридоре, руки за спиной скованы наручниками. Самим, значит, в окно, где Сенька расположится, не влезть. В этом мире пол ниже чуть ли не на метр, чем в той коммунальной квартире. И жандармы рядом идут. У Сеньки, правда, пистолет-пулемет есть, но ведь не выстрелит. Не потому что трус, нет, Сенька не трус, просто с непривычки это стрелять, пусть даже не в человека, а в воздух. Да и когда стрелять-то? У Сеньки всего две руки. Или стреляешь, или тащишь.

Даже одного из них Сеньке не вытащить, а тем более Артуро. Тот потяжелее будет, да и с ногой у него что-то - еле волочит. Отбили? Или прижигали? Гады!

Хорошо, пусть Сеньке каким-то образом удастся его перетащить к себе. А Артуро? Ведь у Сеньки нет полного доступа к пульту. Сам может ходить между мирами, а вот кого-то взять с собой - нет. Это только Ромке доступно. Значит, Артуро может вытащить только он, Ромка. А у него руки скованы наручниками, да еще и за спиной! Да, незадача, не просек он тогда, задергался, заспешил. Оно и понятно - каждый час дорог. Да и порядком перенервничал он перед этим.

А если бы не спешил, посидел, подумал? Смог бы выход найти? А какой? Все опять то же самое - две руки у Сеньки, и двое безруких пацанов, которых надо вытаскивать.

Так, в подавленном настроении прошло несколько дней. Его больше на допрос не таскали, почки, кажется, подлечились. Боли остались, но совсем чуть-чуть. А вот Ваню вызвали. Через пару часов тот вернулся бледный, но целый. Не били.

Молча забрался на свой второй ярус и долго молчал. И только ближе к вечеру сообщил:

- Дело закрыли, в суд передают. Десять лет каторги с последующей ссылкой.

Сказал - и заплакал.

Все подавленно молчали, каждый думал о своем. У всех такие же проблемы, разве кроме Ромки. Но и у него неизвестно что впереди.

- Если бы я на месяц раньше из рогатки стрельнул!

- Почему? - не смог вытерпеть Ромка. А возможно, еще и потому, что нужно было что-то сказать. В разговорах несчастье легче переносится.

- Мне тринадцати лет не было бы. Тогда только в колонию для малолеток. И срок не больше пяти лет дают.

Ромка больше спрашивать ничего не стал. Ваня раньше в суд уйдет. И даже если он с Артуро сможет вырваться, то пацану он не поможет, его уже отправят по этапу на каторгу. А где там его искать? Негде.

Ваню забрали с вещами через три дня. И в тот же день вызвали Ромку. Нет, не с вещами, а опять на допрос. Самого допроса, как такового не было. Жандарм зачитал ему постановление о направлении дела в суд, заставил расписаться об ознакомлении и напоследок сказал.

- Получишь пять лет тюрьмы. И чтобы всем об этом рассказывал. Пришел с повинной - получи тюрьму вместо каторги. Ты понял?

- Понял, - тихо ответил Ромка. - А Артуро? Что с ним?

- А Ривьера получит десять каторги. Он уже расписался.

- А нас вместе в суд поведут? - сердце Ромки сжалось. Неужели все мучения напрасны?

- Вместе. На дружка хочешь напоследок посмотреть? Ну, посмотри.

Вечером оставшиеся в камере мальчишки нервозно обсуждали случившееся. Игоря и Сережу больше заботило, кого заселят на Ванино место. Хорошо, если такого же тихого и смирного. А если отморозка семнадцати лет? Такое, по их словам, специально практиковалось. Это чтобы создать невыносимые условия тем, кто не хочет признаваться. Но они же признались, зачем тогда отморозка подселять? Но могли подселить и непроизвольно. Может быть, мест свободных больше нет?

Но подоплеку их нервозности Ромка вскоре понял. Они сами немного проболтались. Точнее, это сделал Игорь. Оказывается, их дело не закрыто, а наоборот, даже расширяется. Жандармы хотят сделать раскрытие обширного националистического заговора с широкой и разветвленной сетью тех, кто хочет свергнуть существующий строй. Вот и их, кажется, туда пристегивают. А раз так, то и взрослого отморозка могут специально подселить.

Но вроде как их опасения оказались напрасными. Прошло три дня, а четвертое место в камере по-прежнему пустовало. А затем вызвали обоих, Игоря и Сережу. Через пару часов те вернулись тихие и какие-то смурные. Ромка не стал расспрашивать, да это и не принято делать в тюрьме. Но пацаны сами все рассказали. Точно - их на днях переводят в Москву, там все начнется сначала.

- А где там будете?

Ромка спросил не просто так. Он все еще надеялся, что выкарабкавшись, сможет вытащить и этих парней. Если Ваню спасти не удалось, то хоть Игорь с Сережей...

Парни пожали плечами.

- Там одна такая тюрьма или несколько?

- А ты не знаешь? Это же Москва, с нашим городом не сравнить. Там тюрем много. И в какую посадят, не знаем. Рассказывают, что есть и тайные тюрьмы. Для особо опасных.

- Какие же вы особо опасные? Тайные должны быть для серийных убийц, для маньяков, террористов.

- Так мы по этой статье и идем. Террорка. Считается, что мы более опасны, чем убийцы.

Мир сошел с ума? Наверное.

А на следующий день открылось окно кормушки, и голос охранника возвестил:

- Панкратов на выход с вещами. Пять минут на сборы.

Ромка быстро свернул матрас, сверху положив остальные казенные вещи, оглянулся на пацанов.

- Ну, бывайте. Держитесь.

- Ладно. И тебе тоже.

А потом Ромку повели сдавать вещи, выдали мешок с его одеждой, и он с удовольствием переоделся. В старые грязноватые джинсы и разбитые кроссовки. Но ведь - свои. Да и не сравнить с той гадостью, что была на нем эти несколько недель. К тому же все стало грязным, никого в баню не водили и белье не меняли. Временная тюрьма, зачем стараться? Все равно все на этап пойдут.

Потом он сидел в боксе. Нервничал. И от неизвестности, а еще и потому что не видел Артуро. А если жандарм обманул или просто ошибся? И его отправят в суд одного?

Потом в бокс вошел мордастый жандарм - не охранник! Тот достал наручники.

- Спиной поворачивайся.

Ромка повернулся, заведя руки за спину, и жандарм ловко защелкнул наручники. Потом его вывели на тюремный двор, где уже ожидала машина с решетками на окнах.

А внутри на полу сидел Артуро, тоже со скованными руками. Ромка неумело пытался забраться внутрь, но скованные за спиной руки не давали. Жандарм легко его приподнял и аккуратно опустил на пол. Странно, без грубости. Почему? Потому что в суд везут? Чего доброго упадет, ногу подвернет и будет снова жандармам выволочка от судейских. Наверное, поэтому, а вовсе не от доброты душевной. Где вы видели у них хоть капельку доброты?

- Зачем ты сдался? - чуть слышно, почти не разжимая губ, спросил Артуро.

- Так надо. Как у тебя с ногой? Ходить можешь?

- Понемногу.

- Это плохо. Все могут решить доли секунды.

- Да, видишь, как вышло. Ты уходи сам, на меня не смотри. Меня не спасешь и сам не уйдешь.

- Нет.

- Напрасно. Бежать я не смогу, даже хожу с трудом. Не стоит, Роман.

- Будет по-моему. Или оба, или никто. Только... боюсь, что ничего не получится. Наручники. Я про них как-то забыл, не догадался.

- Окно?

Ромка кивнул головой.

- Димка?

- Жди. Нет, Сенька.

- Понятно. Даже если я доберусь до окна, вам меня не вытащить. Только сами попадетесь. Тебе дали пять тюрьмы?

- Суд дает.

- Все решено заранее. Так как, сколько?

- Пять. Тюрьмы. Только не уговаривай. Это не жизнь. Хоть и не каторга.

- У тебя есть шанс уйти. Не дури. Рыбкой ныряй в окно.

- Перестань. Я уже все решил.

Оба надолго замолчали, каждый думая о своем. Тем временем машина остановилась, через несколько минут открылась задняя дверь, за которой стояло два жандарма.

- Вылезайте.

Ромка попытался спрыгнуть, но не рассчитал прыжок - помешали скованные за спиной руки, больно ударился о камни, которыми была вымощена земля. Он огляделся. Что-то типа тюремного двора. Большая будка, в которой за стеклом виднелись люди в жандармских мундирах. Высокая стена, опоясывающая двор. Сверху стена была овита колючей проволокой. А еще была фанерка с надписью "Внимание, высокое напряжение!". Значит, еще и ток пустили поверху стены. Тогда непонятно, зачем там колючая проволока? Если кто-то решится перелезть стену, его же током убьет. Или ток не опасен для жизни? Точно! Вот сейчас понятно, зачем колючая проволока. Беглеца дернет током, да еще и в колючей проволоке запутается. А там жандармы подоспеют. Только кто же на такую высоту прыгать умеет? Забор под три метра.

Пока Ромка оглядывался и размышлял, Артуро уже спустился на землю. Точнее, его спустили. Аккуратненько так. Если бы Ромка не слышал разговор тогда в суде, то чего доброго мог подумать, что жандармы, оказывается, люди заботливые. Ага, подумаешь про них.

Жандарм, стоящий возле железной двери, приложил пластиковую карточку к двери, раздался щелчок, и дверь открылась.

- Заходите, - велел один из двух сопровождающих их жандармов. И Ромка с Артуро шагнули в коридор суда. Его Ромка узнал сразу же. На том конце должен быть зал для судебных заседаний. А Сенька? Где же Сенька? Не случилось ли с ним чего-то?

Ромка завертел головой, пытаясь сориентироваться, хотя ясно же, где должно располагаться окно. Вот там примерно. И точно. Из воздуха на расстоянии двух с лишним метров от пола появился глаз и кусочек носа. Сенька! Ждет! Но сейчас никак нельзя. Руки же скованны. У них будет второй шанс, когда поведут обратно. Теперь все надежды Ромка относил на то, что в суде руки им могут расковать. Только надежды эти опирались на криминальные боевички, виденные им по телевизору. А здесь все серьезно, никаких постановок. А потому неизвестно, снимут на время разбирательства эти наручники или нет. Да и какое разбирательство? Приведут, зачитают приговор...

- Не сейчас. На обратной дороге! - громко, растягивая слога, заорал Ромка, боясь, что Сенька начнет их спасать. А орал он еще и потому, чтобы жандармы подумали, что это песня какая-то, а он из-за мандража решил поупражняться в пении. Такое, кстати, тоже в фильмах бывало.

Получив ощутимый удар в бок, Ромка замолчал. До Сеньки информация дошла, а орать он и сам больше не хочет. А вот и вход в тот зал, из которого выводили арестованных. А справа от входа коридор поворачивает на девяносто градусов, упираясь в железную решетку, за которой маячит еще один жандарм.

Надежно придумано. И куда побежишь, если решишься на побег? Через железную решетку не пролезть, через дверь во двор тоже. А если даже и проскочишь, то дальше-то куда? На забор с проволокой и током? В лапы жандармам, что сидят в будке? Надежно. Надо полагать, что такие же серьезные меры безопасности и в самом зале суда. Снимут ли наручники? А Артуро совсем плохо передвигается, одна нога не сгибается.

Внутри открывшейся двери оказалась почти пустая комната. Только в углу стоит что-то вроде стола, за которым разместился еще один жандарм.

- Встали у стены, лицом к стене - распорядился один из двух сопровождающих парней жандарм.

Парни встали, Ромка, немного кося глазами, попытался осмотреться. Да, всего две двери. В одну их завели, а во вторую ушел сидевший за столом жандарм. Докладывать пошел о прибытии новых арестантов?

А вот и он.

- Можете заводить.

Ромка шел первым. Ого, какое большое помещение! И разделено на две половинки стальной решеткой. И еще такой же решеткой отгорожен угол, внутри которого стоит пара деревянных скамеек. Кстати, прибитых к полу.

Жандарм подтолкнул Ромку и ковыляющего следом Артуро в сторону угла, но внутрь запускать не стал, придержав Ромку за плечо. А вот это просто здорово! С Артуро сняли наручники. А теперь и с него. Протолкнув парней внутрь огороженного угла, жандарм защелкнул дверь решетки.

Ромка завертел головой. Во второй половине зала стоял наподобие постамента длинный стол, за которым сидел человек в непонятном балахоне. Судейская мантия, что ли? Судья читал какие-то бумаги.

- Подсудимые встаньте, - отдал распоряжение судья.

А чего вставать, если они не садились? Как пацанов втолкнули в зарешеченный угол, так они и остались стоять.

- Назовите себя.

- Артуро Ривьера.

Далее Ромкин друг сообщил основные сведения о себе. Где и когда родился, чем занимался, кто родители и так далее. Дошла очередь и до Ромки.

- Панкратов Артемий. А дальше не знаю. Ни когда родился, ни кто родители. Я, как помню себя, беспризорник.

Судья недовольно поджал губы.

- Сколько тебе может быть лет?

- Тринадцать или четырнадцать.

Судья довольно хмыкнул. Понятно - в этом мире тех, кому исполнилось тринадцать, судят как взрослых. Доволен, гнида.

- Ривьера, признаете себя виновным в умышленном убийстве Никодима Киселева и Абдулбека Сидиба?

- Признаю.

- Панкратов, признаете себя соучастником в убийстве названных людей?

- Признаю, - ответил Ромка.

Дальше судья стал зачитывать приговор. Читал быстро, уложился, наверное, в пять минут. И вынес вердикт: Ривьера - десять лет каторжных работ, Панкратов - пять лет тюремного заключения.

- Приговор окончательный, обжалованию не подлежит и должен быть исполнен незамедлительно.

Судья положил бумаги в папочку и равнодушно уставился на только что им осужденных ребят. Жандарм уже открыл защелку в железной двери, распахнул ее.

- Выходите... Спиной ко мне.

А вот щас! Разбежался! Удар ногой в пах, да еще и со всей силы, поставил жандарма в согнутое положение. Тот пронзительно завыл, выпучив глаза. А его напарник, толстомордый верзила, стоявший по другую сторону решетки, тотчас же бросился в Ромкину сторону. Его на тот же удар не поймаешь, а бить в живот... нет, пресс накачан, такой не пробить. И кулак по лицу жандарма не остановит.

Ромка выбрал самое простое решение. Он схватился обеими руками за решетку и взметнул вверх свое тело. Обе ноги, обутые в кроссовки, с хрустом врезались в лицо жандарма. Как тот ни был накачен, но все же упал на пол. Ромка огляделся. Других противников нет. Разве что судья? Но какой он противник - впал в ступор.

- Артуро, ходу!

Артуро, напрягаясь изо всех сил, потащился в сторону выхода. Помочь бы ему, да нельзя. Вдруг эти очухаются? И к тому же за дверью был еще один жандарм.

Первым в дверь проковылял Артуро, Ромка, еще раз оглянувшись, бросился за ним. Жандарм уже поднимался со своего стула, нет, уже поднялся! И теперь преграждал Артуро путь, вытянув руки. То ли хотел поймать, то ли делал вид, что не пропустит беглецов. Но перед Ромкиными глазами все протекало неторопливо, как в замедленной съемке. Это Ромка так ускорился. А он может еще быстрее!

Подскочив к жандарму, уже готовому напасть на Артуро, Ромка растопыренными пальцами руки со всей силы ткнул в лицо жандарма, метя в район глаз. Что-то противно хлюпнуло - жандарм уже не мешал их бегству. Ромка еще раз обернулся в сторону двери, ведущей в зал судебных заседаний. Погони нет, и он, обгоняя Артуро, выскочил в коридор. Одновременно с этим заревела сирена.

В коридоре из невидимого окна появилась Сенькина голова и часть его туловища с руками. Хочет помочь? Зачем? Он и сам может запрыгнуть в окно. Вот, черт! С нижней границей окна он что-то не рассчитал и завис в воздухе. Но Сенькины руки уже тащили его к себе. Ромка перевалился внутрь и зашарил глазами.

- Где ствол?

- Да вот же он!

Точно, у него под руками. Вот что значит задергаться. Так, предохранитель? А теперь что же происходит в коридоре? Артуро доковылял большую часть пути и уже был где-то в трех-четырех метрах от окна. А жандармы? А вот и жандармы, причем, с обеих сторон. Из дверей предбанника зала суда появились сразу двое. Первым бежал тот, кого Ромка пнул ногами в лицо. За ним следом, держась рукой за лицо, бежал жандарм, сидевший в предбаннике. А с другой стороны коридора уже распахнулась дверь на улицу, и внутрь здания вбегали новые фигуры в форме.

Ромку охватила злость. Злость и ярость. Он перевел пистолет-пулемет на выстрелы короткими очередями, направил ствол за спину Артуро и нажал курок. Еще раз. Еще. Да, хватит. Хватит! Сейчас на другую сторону коридора. Ромка оскалился и теперь поливал короткими очередями вторую группу жандармов. Раздался щелчок. Кончились патроны. Только теперь он смог немного прийти в себя. И, кажется, вовремя - Сеньке все никак не удавалось вытащить Артуро к себе. У него же прав нет! Сенька только сам может ходить между мирами. Ромка ему об этом не успел сообщить и вот теперь такая незадача.

Он бросил оружие на пол коммуналки (а он уже был в арендуемой комнате) и, немного перегнувшись через окно, стал тащить Артуро к себе. Как только руки друга пересекли границу окна, подключился и Сенька. Вот теперь и Сенька может помочь. Последним рывком они вдвоем вытащили из чужого мира ноги Артуро и как раз вовремя - несколько новых жандармов, появившихся в коридоре, открыли огонь в их сторону.

Ага, стреляйте! Ни пуля, ни снаряд, ни граната через окно не перейдет. А вот с их стороны - это запросто. Ромка вставил запасную обойму в пистолет-пулемет, щелкнул затвором, досылая патрон. Держитесь, гады! Получайте! За Ваню! За Игоря с Сережей! За Артуро! За всех, кого вы гнобите. И если не вы лично, то такие же гады в жандармских мундирах. Служите? За деньги? Вот и получите! За всех, кого вы погубили!

Снова щелкнул пистолет, сообщая, что кончились патроны и из этой обоймы. Только это, пожалуй, остановило Ромку от безумного желания выскочить обратно, добраться до зала суда, где остался тот судейский и стрелять, стрелять, стрелять...

- Ром, Ром, - тихий, но настойчивый голос Сеньки вывел Ромку из боевого транса.

Ромка оглянулся. Он дома. То есть в своем мире. А рядом с ним два его лучших друга. Лучших и надежных. И у них теперь все впереди!

А кто это поставил такой фингал Сеньке?

- Сень, откуда?

Друг отвел глаза.

- Ребята Ржавого.

- Кто? Кто именно? - в Ромке вновь закипала ярость.

- Димка. Он теперь с ними.

- Ах так... Ладно, разберемся, но уже во второй книге.

Конец первой книги.