Странствия алхимика

Глава 4

И вновь на открытой террасе двое. И вновь вокруг белел мрамор в лучах яркого солнца. А вокруг изящные балюстрады балкона, далекие башенки чистого серебра, невесомые мостики и изящные здания, поражающие изумительно выверенной красотой.

– Нимуранский свиток распечатали. Рябь срыва покрова прокатилась по эфиру возмущенной волной, – женщина бесстрастно смотрела вниз, где едва виднелись горы с огромными снежными шапками.

Парящий город неторопливо плыл по небу, повинуясь воле создателей. Огромный, холодный, отбрасывающий гигантскую тень, что накрывала жалких смертных, вынужденных жить на обычной земле.

– Знаю, – мужчина по старой привычке скрестил на груди мускулистые руки и оперся на высокую колонну широким плечом. – Пауль Гренвир достиг желаемого. Правда, не представляю, где он умудрился раздобыть кровь из династии южного королевского дома.

– Граф оказался настолько глуп, что лично отправился на поиски свитка, – губы женщины скривились в презрительной усмешке. – Наверное, алхимику удалось захватить его и использовать в ритуале.

Мужчина коротко качнул головой, соглашаясь с собеседницей.

– Сам не понимая, он оказал врагу услугу.

Пауза. Женщина небрежно провела по перилам ажурной ограды тонкими пальчиками, едва касаясь зеркальной поверхности.

– А что с кровью дуэгарца? Достать живого темного не такая простая задача. Поймать истинного дэс-валион далеко не то же самое, что пленить заурядного благородного из людей.

Мужчина сдержанно пожал плечами.

– Пауль Гренвир тоже далеко не заурядная личность. Полагаю, старый хитрец нашел способ добыть все нужные реагенты, – молчание и неспешное напоминание: – Печать Крови разрушена.

Да, старинные чары сняты, свиток извлечен из хранилища. И никто во всем мире не знал, к чему приведет освобождение древней реликвии.

– Но ритуал не завершили, – возразила волшебница. – Иначе последствия заметили бы сразу. Значит, ему не удалось добыть дуэгарца.

– Тогда зачем алхимик сломал печать? Он не мог не понимать, что это привлечет внимание.

Вопрос повис в воздухе. Ответа не находилось. Старец из башни был кем угодно, только не глупцом.

– Святой город уже отреагировал на потрясение основ эфира?

Оба Блистательных понимали, что первосвященники не могли остаться в стороне от случившегося. В первую очередь похищение свитка затрагивало именно их.

– Город тысячи храмов взбудоражен. Лазутчики докладывают, что первые отряды паладинов уже выступили в поход.

Женщина неторопливо кивнула. Авангард святой армии, составленный из самых сильных, самых умелых избранников божественных основ. Грозная сила, с которой опасались связываться даже обладатели Истинного дара.

– Куда они направят первый удар? Твоим шпионам удалось это выяснить?

Мужчина небрежно кивнул, его губы растянулись в насмешливой улыбке.

– Чтобы понять, куда храмовники направятся в первую очередь, не обязательно читать донесения лазутчиков, – он продолжал улыбаться.

Высокий лоб красавицы в серебристых одеждах на секунду нахмурился, выдавая напряженную работу мысли хозяйки.

– Сначала необходимо найти свиток. Так что думаю – Заррия. Паладинам наверняка уже известно, кто стоял за похищением. Потом первосвященники захотят заняться Южным королевством. Факт неисполнения клятвы они не могут проигнорировать.

– Южный королевский дом силен, – задумчиво промолвила женщина. – Шасцу-Насхару понадобится сильный флот.

По лицу мужчины пробежала слабая улыбка.

– Не думаю, что дело дойдет до полноценной войны. Жрецам достаточно лишь показать намерения.

Женщина вскинулась, она сразу догадалась, на что намекал собеседник.

– Смена династии?

– Почему нет? С точки зрения южной знати это может выглядеть более приемлемым вариантом, вместо затяжного противостояния. Вельможи из монаршего окружения преданы сюзерену лишь до определенного предела, переступив который, мало кто захочет лишиться всего, включая жизнь и семью. Зачем им так рисковать?

– Король не дурак, он поймет, к чему приведет ультиматум святых отцов. И скорее всего, постарается очистить двор от сомневающихся заранее.

Волшебница сделала несколько шагов вдоль балюстрады. Темно-зеленые глаза с безразличием скользнули по видневшейся далеко внизу горной гряде. Где-то там рождались, взрослели, жили и умирали обычные люди, не способные понять своим скудным умом величие постигших высших граней Искусства.

– Я уверен, уже сейчас идет чистка. Властитель Юга окажет отчаянное сопротивление, несмотря на порушенные клятвы. Он не захочет умирать и отправляться в забвение.

Мужчина легко оттолкнулся от колонны плечом, сделал несколько уверенных шагов и остановился рядом с перилами. Его глаза смотрели на внешний мир без равнодушия, зато с ощутимой толикой презрения.

– Тогда в дело вступят аватары, и от Южного королевства вообще ничего не останется. Эти твари выжгут там все до скального основания. Уничтожат каждый город, каждую деревушку, превратят в бесплодную пустыню, как однажды уже поступили в Некрополисе.

Упоминание созданий, что несли в собственной физической оболочке частичку божественной сущности, заставило женщину зябко передернуть плечами.

Аватары – мерзкие существа, обладающие кошмарной разрушительной силой. Все маги относились к ним настороженно, опасаясь больше обычных жрецов и паладинов.

Спасало одно: чем дальше аватары удалялись от Шасцу-Насхара, обители первосвященников, тем слабее они становились.

– Некросы сами виноваты в постигшей их судьбе, – сказала волшебница, красивое лицо ее искажала гримаса омерзения. – Их деяния превысили чашу терпения всех разумных.

– Не спорю, – мужчина легкомысленно пожал плечами. – Даже дэс-валион не позволяли себе такое. Но я не об этом, а о том, что участь южного королевского дома уже предрешена.

– Я бы не была столь категорична, – возразила женщина. – Не забывай, Нимуранский свиток еще не найден и святой город не осмелится бросать все силы в бой, пока не узнает, куда делась реликвия.

Наступило молчание, прерванное небрежно брошенной фразой:

– Лично я одного не понимаю, почему Пауль Гренвир не завершил ритуал? Он снял печать крови, но не продолжил обряд. Иначе мы бы почувствовали через эфир возникшие изменения. В какие игры играет алхимик?

Женщина высокомерно скривилась.

– В опасные. Старый дурак за две сотни лет совсем из ума выжил, раз считает, что сможет на равных противостоять всей мощи святош.

– Я как раз об этом и говорю. В сложившихся обстоятельствах ему наоборот следовало как можно скорее закончить ритуал, но вместо этого, он почему-то медлит.

Блистательные обменялись настороженными взглядами.

– Ты намекаешь на то, что свиток уже не у него? – тихо спросила женщина.

Мужчина резко кивнул, в темных глазах его светилось мрачное торжество.

– Я уверен в этом. Иначе нельзя объяснить наступившую тишину после волны возмущения магического фона. Ему помешали. Возможно, свиток уже в других руках.

– В чьих? – спросила волшебница.

– Откуда я знаю? На доске слишком много фигур, чтобы гадать. До башни старца мог добраться любой и застать его в самый напряженный момент.

– Тем самым получив себе преимущество, – закончила мысль женщина.

Еще одна тягучая пауза, полная напряженных размышлений.

– Думаешь, он мертв?

Собеседник снова пожал крепкими плечами.

– В любом случае другого объяснения нет. Или мы ощутили бы уже последствия воздействия свитка.

– Но тогда кому он мог достаться? – едва ли не вскричала женщина, теряя хладнокровие. – Какой глупец еще осмелится на нечто подобное?

Мужчина усмехнулся.

– Претендентов много. Сама знаешь, что стоит на кону, – он помедлил и едва слышно добавил: – Я бы и сам не прочь попытать счастье, да боюсь, там уже и без меня хватает желающих. А тут еще отряд паладинов. Вот уж точно с кем лучше не встречаться в одиночку.

Неожиданно со стороны волшебницы донесся злой смех.

– Если свиток уже не у алхимика, то святоши зря плывут в Заррию.

На что ее компаньон лишь беспечно отмахнулся.

– Это неважно. Храмовники встали на путь войны, и этого уже не изменить. Они сделают все, чтобы вернуть Нимуранский свиток обратно, и все, кто встанет у них на пути, будет сметен.

Последние слова прозвучали зловещим пророчеством, но женщина не стала ничего говорить, потому что и сама чувствовала, что остановить воинов, осененных божественной благодатью, будет непросто.

– Я предпочла бы, чтобы святоши сцепились с дэс-валион. И те, и другие заслуживают, чтобы им хорошенько пустили кровь.

Мужчина хмыкнул и невесело обронил:

– Боюсь, нам вряд ли так повезет.

Чуждая, обволакивающая сознание липкой паутиной субстанция пульсировала, сияла, жадно пытаясь смять, поглотить и разорвать рассудок. Эфемерная и вместе с тем более чем реальная, в образе полыхающего пожара, бушующего где-то в груди.

И чувство холодной стены отчуждения, что закрывала тебя от этого буйства первородных стихий, что не становилась крепче, а истончалась, продавливаясь, с трудом сдерживая и не желая сдаваться, но тем не менее с каждым мгновением делаясь все слабее и тоньше, вызывая своим исчезновением ощущение ужаса, что пытается захлестнуть разум волной дикой паники и ощущением полной беспомощности…

Приходить в себя, когда голова раскалывается от сумасшедшей боли, а в глаза бьет яркий свет жаркого солнца, то еще удовольствие.

Ты приподнимаешь веки и почти сразу зажмуриваешься, не можешь понять, где находишься, а в голове набатом звучат отголоски недавних кошмаров.

Присутствие чуждого магического дара внутри напоминало петлю, что набросили на горло. Не в прямом смысле, а в метафизическом. Когда человеку связывают руки, водружают на виселицу и отпускают. Он ничего не может поделать, только трепыхаться на прочной веревке, оттягивая неизбежный конец.

Так и здесь. Пламя бушевало совсем близко, но отгородиться от него еще одной стеной или потушить я не мог. Оставалось только ждать, когда преграда окончательно рухнет и разум окажется в тисках полыхающего жара дара истинного алхимика.

– Надо было сразу уходить, – пробормотал я непослушными губами и тут же ощутил новую боль.

Оказалось, губы потрескались и небольшое движение вызвало кровотечение. Голова кружилась, руки и ноги едва двигались, налитые свинцом, по телу расползлась жуткая слабость.

Что за черт? Что происходит? Где я? И почему чувствую себя так, будто меня переехал танк? И не один, а сразу с десяток.

Последовала вторая попытка приоткрыть глаза. Солнце било нестерпимо, подсказывая, что на улице разгар дня.

– Какого черта? – я тяжело перевалился на бок не в силах выдержать пытку ярким светом.

Что это? Песок? Вроде. Но почему-то не желтый, а серый. И звук разбивающихся о берег волн неподалеку. Пляж? Или что-то вроде того.

Я лежал без движений, собираясь с силами. Надо вставать. Еще одно усилие и…

Блин, почему так жарко? Спину буквально печет. Чертово солнце. Не помешала бы тень.

Принять сидячее положение получилось не сразу, но получилось. Я тупо оглядел колышущуюся поверхность темно-синего цвета в паре десятке шагов.

Море. Ага. Так, и что дальше? Точнее, что перед этим? Как и почему я тут очутился?

Наморщил лоб, мучительно кривясь от жуткой мигрени. Воспоминание последних минут на борту «Незабудки» возникло вспышкой озарения.

Кораблекрушение. Шхуна попала в шторм и затонула.

Нет, не так. Мы бросили якорь и стояли на месте, когда на нас, видимо, налетел шторм. Дурацкая традиция делать остановку у Кровавого рифа, дабы полакомиться местной экзотикой, сыграла с нами «превеселую» шутку.

Ладно, с этим разобрались. Что произошло дальше? Вроде слышался громкий треск и скрип дерева. Мачты ломались? Или хуже? Корпус треснул, отправив любимицу капитана Махани на дно.

Видимо последнее, иначе я бы все еще находился на борту, мирно валяясь в каюте с расшибленной в кровь башкой.

Неслабо меня приложило. Рука сама потянулась потрогать затылок. Чем это? Краем стола? Или шарахнулся о спинку кровати? Впрочем, какая теперь уже разница?

Я сидел на земле, тупо глядя в набегающие на берег волны. На гребне каждой танцевал белый барашек. Красиво.

Так продолжалось какое-то время, пока организм не набрался достаточно сил, чтобы сдвинуться с места. Нечего рассиживаться, надо двигаться, иначе досижу здесь до солнечного удара. Вон как здорово припекает.

Ужас от присутствия необузданнго дара Гренвира отступил на второй план. Сегодня завеса не истончится, время есть, пусть и немного. Прямо сейчас у меня больше шансов сдохнуть от совершенно других факторов, нежели от посмертного подарка бывшего наставника и учителя.

Процесс поднятия на ноги потребовал весьма значительных усилий. А уж ходьба и вовсе напоминала ползание черепахи.

Решил двигаться вдоль береговой кромки, оставляя жаркое солнце позади. И делал это не то чтобы осознанно в плане географических познаний, просто хотел, чтобы раскаленный шар бил в спину, чем мучил лицо, которое и так уже прилично пылало.

М-да, это вам не загар на курорте, жжет так, что становится больно. А тут еще пробитая голова. Руки и ноги плохо слушались, и вообще все тело ассоциировалось с большим синяком.

Трудно сказать, сколько я брел таким образом, может десять минут, а может и час, пока наконец не увидел чуть в отдалении от воды темную точку, выделяющуюся на фоне серого пляжа. А за ней еще какие-то предметы в количестве нескольких штук.

Подошел ближе (доковылял, если уж совсем откровенно), остановился и внимательно осмотрел.

Чтоб меня. Доски. То есть обломки досок. И много. Валяются в беспорядке на манер выброшенного на берег мусора. Видимо, мне посчастливилось наткнуться на останки уничтоженной «Незабудки». М-да…

Делать нечего, побрел дальше, и о чудо, уже через несколько десятков метров услышал неясный шум из-за небольшого взгорка слева. Справа все так же колыхалась волнами морская поверхность.

Пошел на звук, здраво рассудив, что особого выбора в принципе нет. И так, и так положение хуже некуда. С каждым пройденным шагом мышцы наливались свинцом, еще немного и тупо грохнусь на землю, и черт его знает, смогу ли подняться во второй раз.

– Ничего себе, встреча, – проскрипел иссохшими губами, стоило перевалить через взгорок. Привалившись одним боком, на сером песке лежал Торк собственной персоной.

Грешным делом, я поначалу подумал, что мой охранник по давней привычке завалился спать, но приглядевшись, понял, что ни о каком отдыхе речи не идет.

Рваная одежда, многочисленные ссадины по всему телу и большое количество крови. Судя по внешнему виду, ему досталось гораздо больше, чем мне.

– Хей! – едва ли не шепотом позвал я, язык плохо слушался, в горле першило, жутко хотелось пить.

Бывший крестьянин из феода дьюка Харальда по-змеиному обернулся, оказалось, он стонал не просто так, а занимаясь перевязкой кровоточащего бока.

Черные глаза мрачно сверкнули, но разглядев, кто перед ними, едва заметно смягчились.

Осторожно ступая и стараясь сохранить равновесие на непослушных ногах, я спустился со взгорка.

– Чем это тебя так? – спросил я, тяжело опускаясь рядом, сил стоять уже не оставалось.

Торк мотнул головой в направлении испачканной кровью деревяшки, судя по всему, выдернутой из раны и отброшенной в сторону.

Ага, эта фиговина ему, выходит, пропорола бок. Ясненько.

– Ты случайно не успел прихватить ничего из наших запасов? – не слишком надеясь на положительный ответ, осведомился я.

Заросший по самые брови здоровяк недоуменно нахмурился. Мне почему-то захотелось дико заржать, насколько выражение непонимания не подходило к его свирепой физиономии.

– Какие-нибудь зелья, – пояснил я.

Торк отрицательно покачал головой. М-да, плохо. С другой стороны, глупо надеяться, что получится по-другому. В трюме шла болтанка не хуже, чем в каютах. Как в такой ситуации успеть что-то забрать? Тут бы самому уцелеть.

– Кого-нибудь еще видел?

И снова покачивание мохнатой башки. Блин, его «красноречие» просто убивает.

– Дай посмотрю.

Склонился над раной. Осторожно убрал ткань, поморщился. Выглядит не очень. Деревяшка проткнула плоть не хуже хорошо заточенного кола. Зашивать надо, простой перевязкой не обойдешься.

Черт. Где бы еще найти медицинские принадлежности. Да что там медицинские, обычный набор ткача из катушки ниток и пары иголок вполне подойдет. За неимением лучшего.

Проблема в том, что и этой малости поблизости нет. Дерьмо. Что же делать?

– Ладно, пока перетяни как можно туже, а я пойду осмотрюсь, может, найду что-нибудь среди обломков.

Торк молча кивнул и принялся зубами рвать свою и так потрепанную рубаху на лоскуты.

Вот так вот. Никаких тебе: не оставляй меня здесь одного, не бросай меня и другого подобного нытья, что непременно услышишь от рефлексирующих личностей.

Спасать надо мужика.

Больше ничего не говоря, я отправился дальше вдоль берега, ища следы других выживших. Ведь не может быть, чтобы спаслись только мы вдвоем.

Так и оказалось. Метров через пятьдесят откуда-то слева прилетел крик:

– Эгей-гей!

Я устало повернулся в ту сторону, на вершине пологого холмика стояла фигура и активно махала руками.

Слабо махнул в ответ, с удовольствием останавливаясь. Чувствовал себя просто ужасно. Голова раскалывалась, ноги подгибались, так и норовя подломиться, руки безвольно болтались вдоль туловища.

Что-то мне совсем нехорошо.

– Твое магичество, – человек оказался одним из матросов «Незабудки». Сбежал вниз легко, совсем не походя на потерпевшего кораблекрушение.

Я почему-то подумал, что он не один и что капитан Махани каким-то чудом не только выжил, но и уже успел организовать своих людей.

Как выяснилось буквально через пару минут, догадка была совершенно верной.

– Мы разбили лагерь вон там, – матрос махнул рукой куда-то за спину.

– Много выжило? – я тяжело оперся на подставленное плечо.

Матрос, парень лет двадцати, помрачнел.

– Нет, – коротко ответил он, почему-то не вдаваясь в подробности.

И если уж совсем честно, меня в данный момент это тоже не слишком заботило. Куда больше интересовало другое.

– У тебя нитка с иголкой есть? – спросил я, притормаживая. Матрос уже едва ли не подхватывал меня под руку, утягивая за собой.

Он удивился. Потом быстро догадался, зачем мне ткацкие принадлежности. В самом деле, не пуговицы же пришивать.

– Вы ранены?

– Нет, но моему человеку нужна помощь, – настала моя очередь махать рукой, только уже в обратном направлении. – У него пробит бок и большое кровотечение.

Матрос понятливо закивал, о чем-то подумал и предложил:

– Давайте дойдем до лагеря, а уж там посмотрим.

Я едва не зарычал от злости. Чего там смотреть? Человек умирает, что неясного?

– Беги в лагерь и скажи, что нашел меня. Пусть кто-нибудь придет сюда, – сказал я, понимая, что пока мы с ним доковыляем до стоянки выживших, пройдет очень много времени. Из меня сейчас тот еще пешеход.

Матрос замялся, неуверенно оглянулся назад. Это еще больше разозлило. Чего он тупит?

– Живо пшел! Или в жабу превращу! – рявкнул я злобно. Очень уж меня взбесила нерешительность моряка.

Помогло, умчался, как ветер. Кретин заторможенный… Пинка бы ему дать для ускорения, да боюсь, сам бы свалился.

Я медленно побрел обратно, прикрывая глаза прижатой ко лбу ладонью. Солнце, как и жара, никуда и не думали уходить.

Боже, куда нас, черт возьми, занесло? Не припомню в Заррии подобного климата. Тропики какие-то, право слово. Ну и печет.

Пот градом катился по лицу, вызывая еще большую слабость. Не знаю, что помогло мне удержаться на ногах. Скорее всего, жажда жизни, доставшаяся от Эри. Вот уж кто точно ни при каких обстоятельствах не будет опускать руки даже в самых отчаянных ситуация. Зубами вцепится, а не сдохнет. Или, что еще лучше – перегрызет кому-нибудь глотку в стремлении выжить.

Вот он, инстинкт выживания во всей красе.

За размышлениями не заметил, как вернулся обратно, Торк полулежал в том же положении, рану плотно обхватывали несколько полосок ткани. От рубахи почти ничего не осталось.

– Сейчас придет подмога, – сообщил я, устало усаживаясь на вершину барханчика с тем расчетом, чтобы меня могли заметить издалека.

Торк невозмутимо кивнул, будто и не ожидал услышать что-то другое. Его оптимизм в отношении меня чем-то порадовал. Неужели и впрямь был так уверен, что непременно вернусь?

– Кроме нас еще выжили люди, – зачем-то сказал я.

Последовал еще один неторопливый кивок. Ну и самообладание у мужика. Само воплощение ледяного спокойствия. Такой выдержке можно лишь позавидовать.

– Скоро придут, – повторил я. И застыл, уловив боковым зрением неясное шевеление справа.

Очень медленно развернулся и едва не отвесил от удивления челюсть. В паре метров от Торка на вершине пологого холмика застыл скорпион размером со взрослую кошку.