Страстная неделя

II

Вот уже шестой год подряд каждое лето – с начала июня по конец августа – Наталья устраивалась работать врачом в большом спортивно-оздоровительном лагере всего в какой-то сотне километров от Москвы. Всякие «юга», ныне столь многочисленные и легкодоступные (ежели, конечно, иметь деньги!) были для неё противопоказаны из-за давней, стойкой аллергии на морскую воду и йод. Поэтому она всякий раз возобновляла договор с богатым машиностроительным заводом, коему ныне принадлежал обширный комплекс, – бывший когда-то известным пионерлагерем союзного значения, этаким подмосковным «Артеком», как его с гордостью величали тогдашние спортивные чиновники. Играло, конечно, свою роль и её не такое уж давнее спортивное прошлое, – в своё время она была чемпионкой России по художественной гимнастике.

Лагерные корпуса хорошей кирпичной кладки стояли в не тронутой вырубками берёзовой роще, – ну, почти как на картине Архипа Куинджи, а у Натальи имелся в полном распоряжении свой небольшой, но отдельный домик в две комнаты с просторной верандой и всеми удобствами. Она с удовольствием совмещала пусть и хлопотную, но не шибко-то сложную работу – ссадины, ушибы, вывихи, простуды и расстройства желудка – с весёлым отдыхом в хорошем, слаженном коллективе. Тем более, что и платили ей за эту непыльную работу в два раза больше, чем в её районной детской поликлинике, где она считалась неплохим педиатром.

И было ещё одно непоследнее обстоятельство: Алексей, учитывая её отдельное жильё и хорошие отношения с руководством, мог приезжать сюда к ней в любое время и оставаться столько, сколько представлялось возможным. А после того, как он оформил для лагеря великолепный стенд из своих спортивных фотографий, – он и вообще сделался в лагере желанным гостем. Все его любили, – от начальницы лагеря, рослой и грозной дамы, в прошлом – баскетболистки, до молоденьких пионервожатых и пожилых поварих на раздаточной в столовой…

Через территорию лагеря протекала ещё и тихая, чистая, типично среднерусская речушка, точнее – говорливый ручеек глубиной чуть выше колен и к купанию многочисленной подрастающей спортивной орды явно непригодный. Но зато – ого-о-о! Два года назад здесь построили крытый бассейн с четырьмя пятидесятиметровыми дорожками, и не удивительно, что команда лагерных пловцов неизменно побеждала на всех областных да и краевых тоже юношеских соревнованиях по плаванию.

Именно на бортике этого роскошного бассейна, покрытом ярким голубым кафелем, и произошла – совершенно неожиданно – следующая встреча Натальи с сибирским аборигеном по имени Игорь…

…В силу сложившихся традиций с утра купался младший отряд.

При купании малышей было обязательным присутствие плаврука и врача. И правила эти строго и неукоснительно соблюдались. Наталья в туго накрахмаленном белом халате вышла из своего служебного закутка в тыльной части плавательного корпуса, привлечённая неистовым визгом и хохотом. По первоначалу она не узнала увальня, так – до икоты – насмешившего её за чаепитием у неё в доме два с лишним месяца назад: высокий молодой мужчина в синем тренировочном «адидасовском» костюме был буквально облеплен со всех сторон орущей и визжащей малышней. К первоклашкам и второклассницам присоединились даже несколько «безотрядников» – детей обслуживающего лагерного персонала – поварих, уборщиц, подсобниц… Бледные, ещё совершенно незагорелые тельца с выступающими крылышками лопаток и выпирающими, как на ксилофоне, рёбрышками, – сыпались с него, словно белый налив с веток, если как следует потрясти яблоню…

С мокрыми и счастливыми мордашками они снова и снова карабкались к нему на плечи, цеплялись за локти, обхватывали колени. Но особенно пронзительный визг раздавался, когда он шлёпал кого-нибудь по тощенькой заднюхе, тем самым придавая ей, обтянутой купальником или плавочками, почти что реактивное ускорение.

Наталья почувствовала вдруг, как в её груди, никогда не знавшей тянущего чмоканья младенца, припавшего к соску, – в груди молодой, здоровой, цветущей женщины рождается непривычное томление, по ощущению похожее на настырно ноющий зуб. Хотя зубы у неё болели всего-то два раза в жизни! Она ощутила… нет, не зависть, конечно, но что-то вроде укола зависти к этому парню, так легко и раскрепощённо играющему с детьми, – чувство, нестерпимое из-за его полной неосуществимости.

Ей самой захотелось вместе с этими детишками залезать на живую скалу в синем, промокшем тренировочном костюме и нырять оттуда с вытаращенными глазами и беззаботным смехом… особенно если на ягодицах почувствуешь сильный и добрый шлепок…

Ах, как бы она завизжала от счастья!

Она в одно и то же время почувствовала себя и ребёнком, и женщиной; как ребёнку, вернее – как девочке ей хотелось прикоснуться к широкой и надёжной отеческой ладони, способной и погладить, и защитить… А как женщине… она почти физически ощутила, как эта же ладонь сжимает её налитую грудь, как мужские пальцы покручивают, словно что-то завинчивают, её жаждущие поцелуев соски, а вся её промежность испытывает, как это красиво говорили в веке девятнадцатом, – неодолимое томление плоти…

Но вот он поднял руку вверх, а другой поднёс к губам свисток. Прерывистая громкая трель судейского свистка словно бы пробудила её…

– Простите, – строго обратилась она к молодому мужчине, и вдруг узнала его. – Кажется, Игорь? Что вы тут делаете?!

– Здравствуйте, Наталья Павловна, – весело поздоровался он. – Я со вчерашнего дня тут работаю.

– Кем?! – удивилась Наталья.

– Меня оформили на должность руководителя плавательной секции. Плавруком!

– Поздравляю! – не слишком вежливо фыркнула она. – Я уже видела один из методов… ваших тренировок.

– Меня сюда Алексей Алексееич устроил. Он узнал, что здесь открылась эта… вакансия.

– Какой Алексей Алексеевич? – переспросила Наталья Павловна.

– Да Климашин же! Вы что, его отчества не помните? – он почти всерьёз выкатил глаза от удивления.

– Поздравляю…

– Наталья Павловна! Обещаю вам, что с моей стороны никаких травм и утоплений не будет!

– Придётся поверить… Главное – не передерживайте малышню в воде, – напомнила она, как врач. – А то они легко простужаются…

Они поняла, что соски и впрямь налились и отвердели по тому, как ткань халата вдруг стала раздражать их своим грубым прикосновением. Лифчика она не носила – грудь у неё была молодой и не нуждалась в поддержке, хотя Наталье и сравнялось недавно тридцать три года…

Она ещё не оставляла надежду родить. До этой поры они с Алексеем неоднократно прилагали все мыслимые усилия, чтобы завести ребёнка. В результате у неё случились два выкидыша, – один в пять, второй, самый страшный, – в шесть с половиной месяцев. И это был мальчик!

«Ничего не можем поделать, – виновато разводили руками гинекологи. – У вас инфантильная, то есть недоразвитая матка…»

Больше они не рисковали. И Климашин тщательно следил за соблюдением, как он невесело шутил, техники сексуальной безопасности.

Но внутренне она всё ещё не смирилась.

Какие наши годы?!