Страсть еще жива

Глава 1

Обычно среди буднего дня детский психолог из Лос-Анджелеса Ларк Баркли не мечтала о порции крепкого алкогольного напитка.

Но сегодня был не обычный будний день.

Она прилетела из Калифорнии в Кэтемаунт, штат Колорадо, и сидела в зале суда округа Раут вместе со своими сестрами, с которыми почти не общалась последние десять лет. Она отменила прием пациентов на ближайшие две недели, чтобы присутствовать на этом важном слушании по делу о наследстве. Ей было тяжело оставлять ранимых юных пациентов, которые рассчитывали на ее помощь, но она прилетела сюда, чтобы проявить солидарность со своими сестрами и одержать долгожданную победу над их алчным эгоистичным отцом.

Но их отец не явился на сегодняшнее слушание, несмотря на то что это он решил оспорить завещание своей покойной матери и помешать трем своим дочерям унаследовать ранчо Крукт-Элм. Судья сообщил Ларк, Джессамин и Флер Баркли, что адвокат их отца попросил об отсрочке и его ходатайство было удовлетворено. Единственной хорошей новостью для сестер было то, что судья перенес слушание на одну неделю, а не на три, как просил их отец. Должно быть, она сочла убедительным довод их адвоката, который сказал, что сестры не могут надолго задержаться в Кэтемаунте.

— Вот мерзавец, — пробурчала себе под нос Джессамин, которая была на четыре года моложе Ларк и никогда не лезла за словом в карман. Роль миротворца в их семье принадлежала Флер, младшей из трех сестер. — Он не мог заранее предупредить нас о том, что попросил перенести слушание?

Отпустив сестер Баркли, судья открыл папку со следующим делом. Направляясь к выходу, Ларк едва удержалась от того, чтобы не ответить Джессамин, которая долго работала на их отца и лишь недавно признала, что Матео Баркли негодяй и манипулятор. Ее немного раздражало, что Джессамин много лет получала от него большие деньги, закрывая глаза на его поведение.

Ларк пообещала Флер, что даст Джессамин шанс доказать, что та изменилась. Джессамин ждала ребенка, и Ларк не отпустила колкость в ее адрес лишь по этой причине.

— Ничего страшного, что слушание перенесли, — сказала она вместо этого. — Дополнительная неделя позволит и нам лучше подготовиться.

Она понимала, что ее длительное отсутствие на работе может навредить ее пациентам, поэтому будет проводить дополнительные сеансы психотерапии по видеосвязи. С этой мыслью Ларк вышла из зала в длинный коридор с мраморным полом и причудливой лепниной, обрамляющей двери. В коридоре было несколько человек, включая двух мужчин, которые ждали ее сестер. Дрейк Александер, коренной житель Кэтемаунта и бывший участник скачек на быках, был влюблен во Флер, а Райдер Уэйкфилд, волонтер поисково-спасательной службы, недавно возобновил свои отношения с Джессамин и был отцом ее будущего ребенка.

Дрейк и Райдер были надежными порядочными мужчинами. Оба очень богаты. Ларк была рада за своих сестер, но ей было тяжело наблюдать за тем, как влюбленные приветствуют друг друга. Поэтому она отвернулась и перевела взгляд на людей у другой двери: женщину, читающую ребенку сказку, и сутулого старичка, заполняющего бланк.

Чуть ближе к Ларк стояла молодая пара в свадебных нарядах. Парень и девушка ждали, когда начнется их церемония бракосочетания, и их лица светились от счастья. При виде этой пары настроение у Ларк окончательно испортилось. Когда-то она тоже была счастливой невестой и стояла перед алтарем вместе с любимым мужчиной, полная глупых надежд и романтических фантазий, которые позже разбились при столкновении с суровой реальностью.

При воспоминании о своем коротком неудачном браке со звездой хоккея Гибсоном Воном Ларк почувствовала щемящую боль в сердце, хотя после их развода прошло уже два года. Если быть точнее, двадцать шесть месяцев и два дня. Именно столько времени она была свободна от внимания спортивной прессы. От дурацких статеек о том, как хоккеист-миллионер женился на никому не известном психотерапевте. От гнусных намеков на то, что Гибсон привязал себя к клубу, у которого не было шансов выйти в плей-офф только потому, что его жена отказывалась переместить свою практику в другой город. От ядовитых комментариев желтой прессы о бурной личной жизни Гибсона до его женитьбы на Ларк.

Все это не беспокоило бы ее, если бы Гибсон проводил с ней хотя бы четверть года. Но его продолжительное отсутствие дома, которое он объяснял необходимостью быть с командой, лицом которой он был, разрушило их отношения. Его не было рядом с Ларк, когда она больше всего в нем нуждалась.

— Ларк? — Мягкий голос Флер нарушил ход ее мыслей. Рыжеволосая сестра Ларк была так же красива, как в те дни, когда она участвовала в родео и завоевывала высокие титулы. — Не хочешь с нами пообедать?

— Нет, спасибо, — ответила Ларк, перебросив назад через плечо темные волосы, заплетенные в толстую косу. Она чувствовала себя лишней рядом с двумя счастливыми парами. — Мне нужно позвонить одному пациенту, — солгала она. — Увидимся вечером в Крукт-Элм.

Улыбнувшись сестрам, Ларк полезла в сумку за мобильным телефоном, и они удалились вместе со своими мужчинами. Тогда она открыла браузер, чтобы найти бар неподалеку от здания суда. К счастью, ближайшее заведение находилось всего в паре минут ходьбы. Ей было необходимо расслабиться и притупить болезненные воспоминания, которые неизбежно нахлынули на нее в здании суда. Воспоминания о том дне, когда она, стоя перед судьей, неловко пробормотала: «Мы не сошлись характерами», вынося смертный приговор их с Гибсоном браку, а вместе с ним своим надеждам и мечтам.

Полная решимости, Ларк убрала телефон в свою простую удобную сумку. Дизайнерские вещи были ей не по карману, а практичность была для нее важнее красоты.

Вежливо кивнув на прощание охранникам у рамки металлоискателя, она вышла на улицу, согретую лучами летнего солнца, и нахмурилась при виде небольшой группы людей, стоящих у подножия лестницы. Почему они показались ей знакомыми? Она не узнала никого конкретно, но группа вызвала у нее знакомое чувство беспокойства.

Когда она спустилась на несколько ступенек, толпа, словно единое целое, двинулась ей навстречу и подняла камеры, которые она не заметила до этого. В ее голове промелькнули кадры воспоминаний о похожих ситуациях, и она поняла, что так себя ведут репортеры из развлекательных СМИ. Раз папарацци были здесь, значит, они преследовали какую-то знаменитость. Кого-то, кто, должно быть, вышел из здания следом за ней.

Ларк охватило пугающее предчувствие, и в следующий момент слева из толпы донесся женский голос:

— Гибсон! Тут Гибсон! Вы можете нам сказать, что вы делали в здании суда?

Гибсон.

Ларк резко остановилась. У нее возникло такое ощущение, будто она перенеслась на два года назад.

Один из репортеров чуть не сбил ее с ног, когда поднял над ее головой конструкцию с микрофоном.

— Гибсон, это правда, что вы собираетесь помириться с вашей бывшей женой? — крикнул он.

Ослепленная вспышками фотокамер, Ларк вспомнила один из самых возмутительных моментов в своей жизни. Ее сфотографировали, когда она в полночь пошла в магазин, чтобы купить продукты для женщины и ее маленькой дочки, которые сбежали от домашнего тирана. Гибсона тогда, как обычно, не было в городе.

Зато сейчас он находился у нее за спиной!

Она поняла, что ей следует поскорее уйти, пока кто-то из репортеров не понял, что она и есть та самая бывшая жена, о которой они спрашивали.

Впервые в жизни порадовавшись тому, что у нее незапоминающаяся внешность, Ларк опустила голову, повернула налево и начала отдаляться от толпы, пока внимание репортеров было приковано к ее бывшему мужу. Они наперебой задавали ему вопросы, и в этом гвалте, который смешивался с бешеным стуком ее сердца, она не услышала его голоса.

Спустившись со ступенек, Ларк быстро направилась к стоянке. К черту бар! Ей нужно поскорее отсюда уехать.

Внезапно ее осенило, и она выругалась себе под нос. Она оставила свою взятую напрокат машину рядом с другим входом, а вышла через главный, потому что приложение в телефоне показало, что бар находится неподалеку от него.

Остановившись за пикапом, она едва удержалась от того, чтобы не посмотреть украдкой на своего бывшего мужа.

«Думай, думай, думай!»

Чтобы унять стук в висках, она принялась массировать их пальцами, говоря себе, что ни Гибсон, ни репортеры ее не узнали.

Внезапно шум толпы усилился, и Ларк, осторожно выглянув из-за пикапа, обнаружила, что толпа задвигалась в противоположную от нее сторону. Похоже, ей повезло, и Гибсон увел толпу за собой. Теперь она может спокойно пойти к своей машине.

Облегченно вздохнув, она поправила лямку сумки на плече и вышла из укрытия. В следующий момент из-за поворота выехал низкий спортивный автомобиль. Его стекла были тонированы, но Ларк знала, кто находится за рулем «Порше-911» цвета «бирюза Адриатики».

Когда стекло водительской дверцы опустилось и она увидела Гибсона Вона, внутри у нее все упало. Этот мужчина, с темными волосами до плеч и ямочкой на подбородке, был почти десять лет лицом американского хоккея не без причины. Он не только ярко играл, но и был чертовски привлекателен. Шрам, рассекающий бровь, и небольшая горбинка на носу нисколько его не портили.

— У нас есть примерно двадцать секунд до того, как они нас догонят. — Гибсон указал ей на толпу репортеров, которая возвращалась к входу в здание. — Если не хочешь с ними столкнуться, запрыгивай.

Она могла себе сказать, что ее сердце бешено колотилось из-за того, что она боялась снова оказаться объектом внимания прессы, но это был бы самообман. Она прекрасно знала, что в этом виноват мужчина, который когда-то поклялся любить ее вечно. Мужчина, чьи ласки и поцелуи сводили ее с ума.

Она не может пойти на риск, приблизившись к нему.

— Ну что, Ларк? — Его бархатистый голос вернул ее к реальности, а урчание мотора роскошного автомобиля обещало ей быстрое избавление от преследователей. — Они идут сюда.

Ларк не могла сказать, зачем она оглянулась, но вид репортеров с камерами и микрофонами, бегущих в их с Гибсоном сторону, заставил ее сдвинуться с места.

— Ларк! Ларк Баркли, вы помирились с Гибсоном? — крикнул кто-то.

Ее узнали.

— Вы убедите его вернуться в хоккей? — раздался другой голос.

Ее охватила паника, и она подумала, что близость Гибсона — это меньшее из двух зол. Быстро обогнув капот автомобиля, она распахнула пассажирскую дверцу и забралась в салон, в котором было прохладно благодаря работающему кондиционеру. В следующую секунду Гибсон надавил на газ, и толпа репортеров осталась позади.

Чувство облегчения продлилось всего долю секунды, затем ее бывший муж произнес:

— Рад снова тебя видеть, Ларк.

Судя по тому, как Ларк резко повернула голову и прищурила зеленые глаза, он, наверное, ее обидел.

Когда они были женаты, он не всегда понимал, что ей нужно и чем вызвано то или иное ее настроение. Он был слишком поглощен своей карьерой и уделял ей меньше времени, нежели она заслуживала.

Но когда дело касалось сексуального желания, они понимали друг друга без слов. Они не виделись два года, но не прошло и десяти секунд с того момента, как она села в его машину, как он уже начал думать о подобных вещах.

Ларк великолепно выглядела. Ее минималистский наряд, состоящий из простой белой блузки, коричневато-серой юбки и коричневых ботильонов, не отвлекал внимание от ее внешности. Ее единственным украшением были густые темные волосы, заплетенные в косу.

— Я что-то не то сказал? — спросил Гибсон, выехав на дорогу. Краем глаза он заметил, как она откинулась на спинку сиденья и перебросила вперед через плечо тяжелую косу.

Раньше она расплетала косу, только когда ложилась в постель, и Гибсон был единственным, кто видел ее с распущенными волосами.

— Просто меня удивило, что ты рад меня видеть, учитывая то, как мы с тобой расстались, — произнесла она спокойным уверенным тоном, словно никогда в себе не сомневалась. Должно быть, такой тон выработался у нее для общения с пациентами, чтобы они ей доверяли. — Ты сказал, что для нас обоих будет лучше, если мы больше не будем друг с другом общаться.

Услышав это, он мысленно перенесся в тот злополучный день, когда она положила конец их браку, и, крепко вцепившись в руль, свернул на шоссе, ведущее в Кэтемаунт.

— Я не имел в виду, что нам больше никогда не следует друг с другом разговаривать, — ответил он, бросив взгляд в зеркало заднего обзора, чтобы убедиться, что их никто не преследует. — Я имел в виду, что, если мы какое-то время не будем общаться, нам обоим будет легче начать новую жизнь.

В наступившем молчании Гибсон гадал, каким будет ее ответ. Она всегда тщательно обдумывала свои слова вместо того, чтобы что-нибудь сболтнуть для заполнения неловкой паузы.

Его взгляд был прикован к дороге, пролегающей вдоль реки Ямпы, но перед его внутренним взором стояло лицо его бывшей жены с поджатыми в задумчивости губами. Ему нравилось, что она никогда их не красила. Что она не испытывала необходимости прятаться за макияжем. Ее внешность не нуждалась в украшательствах. Ее пухлые губы выглядели соблазнительно и без помады.

— Как было у тебя? — мягко спросила она. — Отсутствие контакта со мной помогло тебе быстрее начать новую жизнь?

Ее доверительный тон напомнил ему об их вечерних телефонных разговорах. О том, как он, находясь в очередной поездке вместе со своей командой, звонил Ларк из отеля на ночь глядя. Она всегда брала трубку и спрашивала, как прошел его день, несмотря на то что ей очень хотелось спать. Почему он редко спрашивал, как прошел ее день? Почему он уделял ей недостаточно внимания?

— Мне было нелегко, — признался он, сбавив скорость перед знаком «стоп». — Но я думал, что, если бы мы расстались друзьями, мне было бы еще труднее тебя забыть.

Он говорил ей о своем желании сохранить их брак. Обещал сделать так, чтобы их карьера не мешала их браку. Его частое отсутствие дома было не единственной причиной их развода. Он чувствовал, что было что-то еще, что стало для нее последней каплей. Ее тело принадлежало ему, но он не знал, что происходило у нее в душе. В тот день, когда он вернулся домой после одиннадцатидневной поездки в Канаду, она собрала свои вещи.

Это был худший день в его жизни, если не считать того дня, когда они встретились в зале суда для расторжения своего непродолжительного брака. Решение Ларк уйти от него нанесло ему глубокую рану, которая не затянулась до сих пор.

Он болезненно воспринимал каждую неудачу. С тех пор как его отец ушел из семьи много лет назад, Гибсон сделал своей целью решать проблемы людей, которые были ему дороги. Это касалось как его семьи, так и его команды. Но Ларк привыкла сама решать свои проблемы и не нуждалась в его помощи. По крайней мере, у него создалось такое ощущение.

— Верно, — согласилась она. — Ты не хотел, чтобы мы остались друзьями. В таком случае зачем ты предложил меня подвезти, когда меня преследовала толпа папарацци из-за твоего решения поселиться в Кэтемаунте после ухода из спорта? Нам было непросто, когда мы оба жили в Лос-Анджелесе. Нам обязательно быть соседями здесь?

Гибсон стиснул зубы и надавил на педаль газа.

— Мне нравится в Кэтемаунте. Я не смог сохранить дружеские отношения с тобой, но это вовсе не означает, что я мог оставаться безучастным, когда тебя преследовали репортеры. Я знаю, как для тебя важна неприкосновенность частной жизни.

Это была правда, но сейчас, когда он бросил на нее взгляд и увидел очертания ее груди под скромной блузкой, он понял, что предложил ее подвезти главным образом потому, что был рад снова ее увидеть.

Он приезжал в здание сада округа Раут, чтобы установить опекунство над своей матерью, которая страдала от деменции. Он сразу узнал Ларк, хотя шел за ней на расстоянии в двадцать с лишним ярдов. Он узнал ее по уверенной походке, по женственной фигуре, которую не могла полностью скрыть даже консервативная одежда. По длинным темным волосам, заплетенным в косу и скрепленным с помощью белой хлопковой ленты. Он знал, что от резинок концы волос секутся, и сам не раз вплетал ленты ей в косу.

Наблюдая за тем, как ее коса покачивалась при ходьбе, он не сразу заметил репортеров из спортивных изданий, карауливших его у входа в здание. Как они, черт побери, узнали, что он сегодня будет здесь?! Меньше всего ему сейчас нужно снова попасть на страницы желтой прессы.

— В таком случае спасибо, что предложил подвести. Я не хочу снова стать объектом внимания СМИ.

Он ее понимал, поскольку раньше пресса ее не жаловала.

— Мне отвезти тебя в Крукт-Элм? — спросил он, чтобы отвлечь ее от неприятных воспоминаний. — Или тебе нужно будет позже вернуться в здание суда? Если мы подождем полчаса, прессы там уже не будет.

— Моя машина осталась там, но мне не хотелось бы сегодня за ней возвращаться. — Она сложила руки на груди и скрестила ноги. Язык ее тела говорил о том, что она находилась вместе с ним в его машине только потому, что у нее не было выбора. — Завтра я съезжу за ней вместе с моими сестрами. Если ты не возражаешь, высади меня в Крукт-Элм.

— Никаких проблем. Я в любом случае сейчас еду домой.

Ранчо, которое он купил для того, чтобы там поселиться по окончании спортивной карьеры, граничило с ранчо семьи Баркли, так что ему не составит труда отвезти ее в Крукт-Элм. Он помнил, как перед разводом она выразила свое недовольство, узнав, что он решил не продавать дом, где они когда-то планировали жить вместе.

— Я благодарна тебе за помощь, Гибсон, — спокойно произнесла она, — но, как ты заметил два года назад, нам с тобой нет необходимости поддерживать отношения.

Ее слова расстроили его, и это сбило его с толку. Он ведь начал новую жизнь после развода, не так ли? Стал ходить на свидания, хотя и нечасто.

— Если ты этого хочешь, я буду уважать твое решение, — ответил он. — Но если ты не сможешь сама справляться с прессой, свяжись со мной, и я тебе помогу.

Ларк повернулась к нему лицом:

— Справляться с прессой? Что ты имеешь в виду?

— Ты слышала, как они тебя звали. Они тебя узнали. Уверен, что кто-то сфотографировал нас вместе до того, как ты села ко мне в машину.

Она издала тихий стон разочарования.

— Я совсем забыла об этом, — призналась она, отвернувшись, — но я уверена, что со мной все будет в порядке.

Гибсон подавил в себе желание припарковаться на обочине и заставить Ларк снова встретиться с ним взглядом. Ему хотелось заглянуть в ее зеленые глаза и попытаться прочитать ее мысли. Попытаться наконец понять, чем было продиктовано ее решение с ним развестись.

— Я слышал, что твой отец оспаривает завещание твоей бабушки. — Гибсону очень нравилась Антония Баркли. Эта сильная энергичная женщина успешно управляла в одиночку огромным ранчо после того, как ее семья оттуда уехала. Когда он готовился переехать в Кэтемаунт, Антония уговаривала его заняться фермерством. Она продолжала относиться к нему с теплотой даже после того, как они с Ларк развелись. — Полагаю, тебе скоро нужно будет снова ехать в суд. Уверен, пресса об этом узнает и будет тебя там ждать. Если я могу что-то…

— Нет. — Открыв сумочку, она достала мобильный телефон, дав ему понять, что их разговор окончен. — Что бы ни случилось, я справлюсь с этим сама.

Как обычно.

Гибсон сильнее надавил на газ, чтобы как можно скорее избавить Ларк от своего общества. Он знал, что их развод причинил ей боль, но ему всегда казалось, что ей было лучше без него.

Интересно, забыла ли она его? Ему показалось, что, когда их взгляды впервые встретились спустя два года, он, как раньше, увидел в них искры желания. В тот момент его бросило в жар, и ему захотелось, чтобы из этих искр снова разгорелось пламя.

Глава 2

Следующим утром Ларк вошла в кухню с ярким кафельным полом, включила кофемашину и выглянула в открытое окно. Подставив лицо теплому летнему ветерку и вдохнув аромат полевых цветов, она велела себе наслаждаться пребыванием в бабушкином доме и выбросить из головы то, что произошло вчера у здания суда. Она запретила себе искать в Интернете свежие новости, касающиеся их с Гибсоном, не желая возвращаться мыслями в то время, когда она была замужем за звездой хоккея.

Она никогда не думала, что Гибсон ей изменял, но он уделял так много времени и внимания своей команде, что она часто чувствовала себя одинокой и забытой.

Она заметила, что машины Флер не было на месте. Это означало, что ее сестра все еще находилась в «Ковбойской кухне», ресторане Дрейка Александера, куда она поставляла каждое утро свежую выпечку. Таким образом Флер зарабатывала деньги на открытие собственной закусочной в испанском стиле. Помимо этого она поставляла еду на свадебные приемы, дни рождения и другие торжества, готовя по уникальным рецептам их бабушки, которая была родом из Каталонии.

Когда кофемашина зашумела, Ларк открыла старомодный холодильник и, проигнорировав бутылки с козьим молоком, которое Флер получала от трех своих коз, достала соевое молоко, купленное в магазине. Налив себе кофе, она села за большой деревянный стол.

Без Антонии Баркли кухня уже не была прежней. Когда Ларк была замужем за Гибсоном и они вместе выбирали для себя загородный дом, ей нравилось проводить время в Кэтемаунте. Она помнила, как они с бабушкой сидели за этим столом теплыми летними вечерами, вкусно ужинали и болтали о том о сем. После развода Ларк с головой ушла в работу и перестала сюда приезжать. Она постоянно говорила себе, что позже обязательно навестит бабушку, но этому не суждено было случиться. Прошлой весной Антония внезапно скончалась, и Ларк до сих пор горевала о своей утрате.

Во дворе хлопнула автомобильная дверца. За этим последовал женский смех и голоса. Флер и Джессамин вернулись домой. На мгновение Ларк захотелось присоединиться к их непринужденному разговору. После тяжелого развода их родителей, разрушившего семью, сестрам пришлось выбирать сторону одного из родителей. Ларк, конечно, встала на сторону матери, которая не сделала ничего плохого. Это отец, который ей изменил, был виновником развода, но Джессамин по одной лишь ей известной причине всегда была на его стороне. Флер, которая была наиболее мягкой и дипломатичной из трех сестер, отказалась выбирать чью-либо сторону и поддерживала отношения со всеми, даже несмотря на то, что отец лишил ее финансовой поддержки, когда ей исполнилось восемнадцать.

Ларк восхищалась позицией Флер, хотя и не собиралась брать с нее пример. Их отец был эгоистичным мерзавцем. Теперь, когда он решил отобрать у них бабушкино наследство, Джессамин уволилась из его компании, а Флер перестала пытаться примирить обе стороны.

Дверь распахнулась, и в кухню вошли Флер и Джессамин. Обе были в футболках, обрезанных джинсах и теннисных туфлях. Видеть Джессамин, которая жила в Нью-Йорке и в течение долгого времени занимала высокую должность в крупной строительной компании, в такой одежде и обуви было непривычно. Раньше Джессамин предпочитала дорогие дизайнерские вещи, но теперь, когда она переехала к Райдеру в Кэтема-унт, жизнь изменилась, а вместе с ней и ее гардероб. Удивительно, но такая простая вещь, как смена гардероба, помогла Ларк посмотреть на Джессамин с другой стороны. Прежде роскошные вещи Джесс напоминали Ларк о том, что ее сестра предпочла свой банковский счет семье.

— У нас важная новость! — воскликнула Флер, положив контейнеры из-под выпечки на столешницу возле раковины. Ее медно-рыжие волосы сегодня были собраны в хвост. — Ты ни за что не угадаешь, что произошло с Джессамин.

Ларк перевела взгляд с Флер на другую свою сестру, которая стояла поодаль, засунув руки в задние карманы шорт. Она сдерживала улыбку, но лицо ее сияло от счастья.

— Дай-ка подумаю. Джессамин уже беременна. Вряд ли у нее может быть более важная… — Внезапно ей в голову пришла одна мысль, и она остановилась. — Ты ждешь двойню, Джесс?

Флер звонко рассмеялась. Джессамин вытащила левую руку из кармана и продемонстрировала ее Ларк. На ее безымянном пальце красовалось кольцо с крупным бриллиантом грушевидной формы, окруженным камнями поменьше.

Ларк перевела взгляд с кольца на лицо своей сестры. Ее глаза сияли ярче, чем бриллианты. Она выглядела такой счастливой, что в этот момент Ларк забыла все их прежние разногласия.

— Я так за тебя рада. — На Ларк нахлынули воспоминания о том дне, когда Гибсон сделал ей предложение, и ее голос сломался. — За вас обеих, — добавила она, прокашлявшись.

На какое-то время в кухне воцарилось молчание. Джессамин перестала улыбаться, и Ларк поняла, что ее реакция была неубедительна. Она надеялась, что ее сестры подумали, что причина в ее непростых отношениях с Джессамин. Что ее сестры не догадались, что она все еще переживает из-за своего развода с Гибсоном.

Заставив себя улыбнуться, Ларк сделала глоток кофе и предприняла еще одну попытку:

— Вы уже выбрали дату свадьбы?

— Это еще одна большая новость, — ответила Флер, пойдя к Джессамин и обняв ее рукой за плечи.

— Мы поженимся через три недели. — Лицо Джессамин снова просияло. Она была по-настоящему счастлива, и это было невозможно скрыть. Ларк помнила это ощущение. Когда Гибсон сделал ей предложение, она чувствовала себя так, будто у нее выросли крылья.

Флер подошла к одному из шкафчиков и достала оттуда большую тарелку с куполообразной крышкой.

— Через три недели? — покачала головой Ларк. — Разве возможно за такое короткое время организовать свадебный прием?

Пожав плечами, Джессамин достала из другого шкафчика баночку с витаминами для беременных и вытряхнула одну себе на ладонь.

— Мы не хотим тянуть время из-за ребенка.

Поставив тарелку на стол, Флер сняла крышку, и Ларк увидела три круассана с миндалем и три куска традиционного испанского бисквита пиононо, но она выбрала свое любимое пирожное в виде спирали под названием «Энсаймада де Майорка». Такие раньше пекла их бабушка. Очевидно, Флер унаследовала от нее свой кулинарный талант.

— Я сказала ей, что мы с тобой им поможем. — Сев между сестрами, Флер посмотрела на Ларк: — Они собираются устроить свадебный прием здесь.

— В Крукт-Элм? — удивилась Ларк, и ее рука замерла над тарелкой с пирожными. — Или ты имела в виду Кэтемаунт?

— В Крукт-Элм. — Опередив ее, Джессамин взяла спиралевидное пирожное, и на его месте остался лишь след из сахарной пудры. — Райдер предложил устроить прием на ранчо Уэйкфилдов, но я чувствую сильную привязанность к этому месту. Кроме того, мне кажется, что бабушка была бы рада, если бы моя свадьба прошла здесь.

Взяв пиононо с карамелью и пеканом, Ларк снова вспомнила бабушку, и ее охватило чувство утраты. Антония Баркли была практичной хозяйственной женщиной. Она жила простой сельской жизнью, доила коз, выращивала овощи, но ей не была чужда и романтика. Ларк видела фотографии со свадьбы Антонии, которая состоялась здесь, на ранчо. Молодые обменялись брачными клятвами под аркой, увитой декоративной жимолостью.

Ларк снова подумала о своем неудавшемся браке. У нее защемило сердце, и она сказала себе, что причина этой боли в ее возвращении в Кэтемаунт, с которым у нее связано слишком много воспоминаний.

— Да, она была бы рада, — согласилась Ларк, чтобы не портить настроение Джессамин. Она пообещала Флер, что будет к ней добрее.

— И так, — весело произнесла Флер, — раз слушание перенесли, почему бы нам троим не начать готовиться к свадьбе, а заодно не провести весело время вместе?

Ларк чуть не поперхнулась кофе. Она сомневалась, что сможет выдержать подготовку к свадьбе. Может, ей сказать сестрам, что кому-то из ее пациентов срочно понадобилась помощь, и вернуться в Лос-Анджелес?

— Праздник будет довольно скромным, — сказала Джессамин, облизав пальцы. — Мне не нужно ни дорогое платье, ни шикарная вечеринка. Главное для меня — сочетаться узами брака с любимым мужчиной в присутствии родных и друзей.

На мгновение Ларк подумала, что их с Гибсоном брак не удался потому, что они поженились в здании суда, приняв во внимание сложные отношения внутри семьи Баркли. Разумеется, причина крылась не в этом, а в постоянных разъездах Гибсона. И возможно, в неспособности Ларк преодолеть эмоциональную пропасть между ними, которая увеличивалась, когда он долго отсутствовал дома. Чем более очаровательным он был в последние месяцы их брака, тем сильнее она сомневалась в том, что он ее знает. Она нуждалась в том, чтобы он был с ней настоящим, а не таким, каким он показывал себя прессе.

В ответ на слова Джессамин Флер мечтательно вздохнула:

— Это правильно, Джесс, но мы постараемся сделать все для того, чтобы ты навсегда запомнила этот день. Правда, Ларк?

Флер многозначительно посмотрела на Ларк, и она кивнула и растянула губы в улыбке.

Как ей пережить эту поездку в Кэтемаунт? Мало того, что Гибсон сейчас находится в городе, теперь еще ей придется изображать энтузиазм, помогая готовиться к свадьбе сестре, с которой они до недавнего времени были врагами.

Отодвинув защитное покрытие из пластика, Гибсон окинул взглядом новую кирпичную пристройку и отметил про себя продвижение в работе строителей за последние несколько дней. Обойдя стопки двенадцатидюймовой белой кафельной плитки, которую доставили этим утром, он вдохнул запах свежераспиленной древесины. Пристройка будет одноэтажной и комфортной для его матери. Стефани Вон не была старой. Она была в хорошей физической форме, но преждевременно наступившая деменция медленно подрывала ее ментальное здоровье.

Гибсон вошел в ванную, в которой не будет порога и ступеньки, мешающей воде переливаться через край душевой кабины. Он собирался устроить здесь все таким образом, чтобы облегчить жизнь своей матери и ее сиделке. Он привезет их сюда, только когда здесь все будет готово.

Взяв мобильный телефон, он отправил сообщение своему прорабу, в котором спросил его, во сколько тот приедет.

Затем, вместо того чтобы убрать телефон в карман, он принялся в очередной раз смотреть их с Ларк фотографии, которые начали появляться в Интернете вчера. Черт побери, его бывшая жена по-прежнему была хороша!

Он посмотрел на Ларк, женственные формы которой не могла скрыть консервативная одежда, и его бросило в жар. На фото ее спина и плечи были напряжены. Был тому причиной он или папарацци, которые их преследовали? В любом случае он не хотел, чтобы в ее жизнь вернулся стресс. Когда они ехали в машине, ему показалось, что их по-прежнему друг к другу влечет.

В следующий момент телефон в его руке завибрировал, и на экране появилось имя его агента.

Выругавшись про себя, он нажал кнопку соединения, потому что не мог вечно уклоняться от этого разговора.

— Привет, Декс. Что случилось? — произнес он небрежным тоном, выйдя на улицу.

— Я просто хочу, чтобы ты знал, что спрос на тебя растет с каждым днем, приятель. Чем дольше ты не комментируешь слухи о твоем возвращении на лед, тем больше команд тебя хотят. Сегодня утром мне позвонил третий менеджер.

— Я ушел из спорта, забыл? — Это решение далось ему с трудом. Как назло, его агент постоянно уговаривал его вернуться. — Я не отвечаю на подобные предложения, потому что я уже публично заявил о своем уходе.

Болезнь матери заставила его по-другому расставить приоритеты. Он понял, что уделял недостаточно внимания близким людям.

— Не отвечаешь до тех пор, пока тебе не предложат супервыгодный контракт, — произнес Декстер спокойным уверенным тоном. — Сомневаюсь, что в своей глуши ты сможешь найти себе такое же увлекательное занятие, как профессиональный хоккей.

Гибсон не мог отрицать, что будет скучать по игре. Ледовая арена была единственным местом, где он чувствовал себя по-настоящему успешным.

Его личная жизнь, напротив, складывалась неудачно. Его короткий брак закончился разводом. Сейчас, два года спустя, они с Ларк случайно встретились, и он боялся снова ее расстроить. Искушение вернуться в любимый спорт было слишком велико.

Ему было необходимо проветриться. С этой мыслью он вошел в гараж через боковую дверь, но на этот раз сел не в «порше», а в пикап. Открыв ворота с помощью пульта дистанционного управления, он завел мотор.

— Мне необходима передышка, — напомнил он в очередной раз Декстеру, подключив телефон с помощью блютуз к динамикам автомобиля.

Их с Декстером нельзя было назвать друзьями, поэтому Гибсон не сказал ему о болезни своей матери. Он восхищался деловыми качествами Декстера, доверял ему решение вопросов, касающихся его карьеры, но никогда не обсуждал с ним свою частную жизнь.

— Когда-то ты уже говорил нечто подобное, помнишь? — раздался из динамиков голос Декстера.

Разумеется, Гибсон помнил. Он был готов уйти из хоккея, чтобы спасти свой брак. После своего турне по Канаде он сказал Декстеру, что настало время менять приоритеты. Но Ларк бросила Гибсона до окончания того сезона. Она собрала вещи и покинула их дом в Лос-Анджелесе, когда он находился в дороге. Она даже не удосужилась ему сказать, что между ними все кончено. Он это понял, только когда обнаружил в фойе коробки с ее вещами, которые она не успела забрать.

Он понял, что опоздал, и уходить из хоккея не было смысла. Он сообщил об этом Декстеру и играл еще два сезона. Когда здоровье его матери ухудшилось, ему пришлось завершить спортивную карьеру.

— Я все прекрасно помню, но на этот раз все по-другому.

Его мать в нем нуждается, и он должен доказать ей и самому себе, что он может быть хорошим сыном. Должен хорошо позаботиться хотя бы об одном близком человеке.

Он выехал с подъездной дороги в тот момент, когда прибыл его подрядчик. Помахав ему рукой, Гибсон отправился в одно из своих любимых мест — разрушенный мост, находящийся неподалеку от его ранчо.

Это место ему показала Ларк. Он помнил, как они сидели на камне и болтали ногами в воде. После их расставания он ездил туда всякий раз, когда бывал в Кэтемаунте, но не находил умиротворения, которое он чувствовал, когда был там вместе с ней.

— Те, кто предлагает тебе выгодный контракт, не будут долго ждать, и ты прекрасно это знаешь, — предупредил его Декстер. — У тебя мало времени.

Гибсон кивнул, хотя агент не мог его видеть. Он ехал вдоль притока Уайт-Ривер. Густые кроны деревьев, растущих на его берегах, заслоняли солнце, и в кабине грузовика не было жарко.

— Я это знаю, и я благодарен тебе за то, что ты обо мне заботишься, но я не намерен менять свое решение.

Ему было тяжело игнорировать сообщения товарищей по команде, которые уговаривали его вернуться.

Попрощавшись с Декстером, Гибсон нажал кнопку на приборной панели и разорвал соединение. Он подумал, что ему лучше оставить телефон в машине, чтобы не поддаться соблазну и не открыть сайт с фотографиями, на которых была Ларк. Ему хотелось побыть наедине с собой и попытаться выбросить из головы все мысли.

Но, похоже, не в этот раз.

Когда впереди показался разрушенный мост, он увидел у моста высокую стройную фигуру своей бывшей жены.

Глава 3

Услышав шум приближающегося автомобиля, Ларк вцепилась ногтями в кору березы. Ее дыхание участилось еще до того, как она увидела синий пикап Гибсона, едущий по ухабистой дороге.

Она пришла сюда, в свое любимое место, которое она когда-то показала своему бывшему мужу, потому что надеялась встретить здесь Гибсона?

«Конечно нет», — сказала она себе, снова повернувшись лицом к мелкой речке, которая текла чуть ниже. Ей было жаль, что она когда-то показала Гибсону свое тихое убежище.

Хлопнула дверца грузовика, затем послышался шорох сухой прошлогодней листвы под ногами.

Когда Гибсон приблизился к ней, внутри у нее все сжалось, и она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.

— Я знаю, что не могу тебе запретить жить в Кэтемаунте, — сказала она, не оборачиваясь. — Но не мог бы ты оставить мне хотя бы это место? Разве я о многом прошу?

Она знала, что говорила как обиженный ребенок, а не как взрослая женщина, но не могла ничего с собой поделать. Почему ее бывший муж до сих пор так на нее действует?

Шаги за ее спиной стихли.

— Нет, не о многом. — Тембр его голоса пробудил в ней не только грустные, но и приятные воспоминания. — Ты хочешь, чтобы я ушел?

Ларк перевела взгляд с реки на него. Он стоял футах в пятнадцати от нее. На нем были джинсы и черная футболка, под которой угадывался рельеф мышц. Его темные волосы, все еще влажные после душа, были зачесаны назад.

— Нет. Забудь, что я сказала, — ответила Ларк, напомнив себе, что она дипломированный психолог, а не только обиженная бывшая жена. Если он побудет с ней здесь несколько минут, ничего страшного не случится. Она будет с ним вежливой и докажет себе, что забыла его. — Просто я немного взвинчена из-за всей этой ситуации с судебной тяжбой.

Кивнув, он подошел ближе и указал ей на большой камень, на котором они сидели, когда были женаты.

— Посидишь со мной?

Ларк подумала, что им следует положить конец вражде, поскольку они оба сейчас находятся в Кэтемаунте и наверняка еще не раз встретятся.

— Несколько минут, — ответила она и опустилась на край большого камня, который был опорой рухнувшего много лет назад деревянного моста.

Садясь рядом с ней, Гибсон задел коленом ее колено. От этого контакта она вздрогнула и пожалела, что надела сегодня шорты, а не длинную юбку. Если Гибсон и заметил ее реакцию, то не подал виду. Запрокинув голову, он устремил взгляд на кроны деревьев. Легкий ветерок колыхал листву, в воздухе пахло илистой почвой и сосновой смолой. На ветке кричал зимородок с синей головой и белой шеей.

— Ты как-то сказала, что, когда мне будет нужно о чем-то подумать, следует прийти сюда. У меня тоже сейчас непростое время.

Сбитая с толку тем, что он не только запомнил ее совет, но и воспользовался им, Ларк внимательно посмотрела на него и впервые заметила следы усталости под его глазами.

— Жалеешь о своем решении уйти из спорта? — спросила Ларк и снова услышала в своем голосе застарелую обиду.

Она не собиралась ссориться с Гибсоном, но его слепая преданность хоккею всегда выводила ее из себя. Бесконечное стремление к совершенству отнимало у него так много времени и энергии, и для нее оставались лишь крохи.

— Нет, не жалею. Я просто не могу понять, кто я теперь после того, как перестал быть хоккеистом. — Он улыбнулся одним уголком рта. — Переживаю своего рода кризис.

Гибсон Вон был чем-то обеспокоен? Он редко проявлял открыто свои переживания, демонстрируя миру хладнокровие и уверенность в себе. Ларк знала, что это лишь фасад. Раньше она была спортивным психологом. Они познакомились, когда он обратился к ней за профессиональной помощью.

Когда Гибсон впервые вошел в ее кабинет, между ними проскочил электрический разряд. Разумеется, она его проигнорировала, потому что флиртовать с пациентами было не в ее правилах. Гибсон это понял, отказался ходить к ней на консультации и пригласил ее на свидание.

После нескольких недель общения по телефону и в мессенджере она согласилась прийти на дневной матч с его участием, а затем поужинать с ним. Он был очарователен, внимателен и настойчив. Перед ним было невозможно устоять.

Ларк нельзя было назвать романтичной. После того как ее отец поступил с ее матерью, она не доверяла мужчинам и избегала отношений. Чтобы с ней не произошло ничего подобного, ей пришлось стать независимой и самодостаточной. Гибсону удалось пробить ее защитную броню.

— Ты собираешься стать фермером? — предложила она, наблюдая за тем, как зимородок нырнул в воду и мгновение спустя вынырнул с блестящей рыбкой в клюве. — Когда я в последний раз разговаривала со своей бабушкой, она упомянула о твоих планах.

Гибсон ответил ей не сразу. Сорвав травинку, которая росла в расщелине камня, он с задумчивым видом намотал ее на палец. Разувшись, Ларк потрогала мыском ноги воду, затем снова посмотрела на своего бывшего мужа.

— Антония говорила мне, что у меня есть все для того, чтобы стать хорошим фермером, — произнес он наконец.

Теплота в его голосе напомнила ей о том, что ему доставляло удовольствие общаться с ее бабушкой. Он не любил говорить о своей семье. Ларк знала, что суровый деспотичный отец бросил их с матерью, когда Гибсону было восемь или девять лет. Что после этого матери пришлось работать на двух работах, чтобы обеспечивать себя и сына. Из-за этого она мало времени проводила дома. Ларк сочувствовала Стефани Вон. Та хотела сблизиться с сыном, но Гибсон держал ее на расстоянии.

— Раз бабушка так сказала, значит, так оно и есть. — Она посмотрела на его руки с тонкими полосками старых шрамов. — Но у тебя получились бы и многие другие вещи. Главное, найти что-то, что будет доставлять тебе удовольствие.

Издав невеселый смешок, он бросил травинку на землю.

— Мне доставляет удовольствие то, что у меня хорошо получается.

— Гибсон, у тебя столько денег, сколько большинству людей никогда не удастся заработать. Ты можешь заняться тем, к чему испытываешь страсть. Осуществить любую свою мечту.

Он повернулся к ней лицом:

— Это неправда, Ларк. Когда-то я испытывал страсть к тебе, но ты осталась для меня недосягаемой мечтой.

От этих слов ее разум затуманился. Она почувствовала, что ее по-прежнему к нему влечет, несмотря на всю боль, которую он ей причинил. Но она не собиралась идти на поводу у этого влечения, каким бы сильным оно ни было. Она напомнила себе, что Гибсон даже не попытался бороться за сохранение их брака. Он не попытался ее вернуть и сразу сдался.

Она ни за что не стала бы просить его уйти из спорта, но она была абсолютно уверена в том, что он мог бы проводить больше времени дома. Другим игрокам это удавалось. И он мог бы что-то делать, чтобы она не чувствовала себя одинокой, когда он уезжал.

— Мы оба сделали выбор и отказались от мечты. — Покачав головой, она ударила мыском ноги по воде, и брызги разлетелись в стороны. — То, что между нами было, подобно реке, в которую нельзя войти дважды.

Поднявшись, Ларк обулась и сказала себе, что ей пора уходить.

Гибсон смотрел вслед удаляющейся Ларк. В голове у него повторялись ее последние слова. Он хотел ее окликнуть, но понимал, что ему следует быть осторожным.

Он не был с ней согласен, но не был готов спорить со своей умной бывшей женой. Будучи опытным психоаналитиком, она умела быстро проникнуть сквозь его защитные барьеры и понять, какая внутренняя причина заставляет его отстаивать ту или иную точку зрения.

И все же он не мог не отреагировать на приговор, который она вынесла их отношениям. Не мог позволить ей обесценивать то, что между ними было.

Встав с камня, он немного пробежал вдоль реки, затем свернул на тропинку, ведущую в Крукт-Элм, и быстро догнал Ларк.

— Ты ведь знаешь, что это неправда, Ларк.

Она остановилась и повернулась к нему лицом. Ее зеленые глаза были ярче обычного.

— Что из того, что я сказала, неправда? То, что мы оба отказались от своей мечты? Или то, что между нами давно все кончено и прошлое забыто?

Внутренний голос напомнил ему, что это не он отказался от их общей мечты. Но тема для спора была слишком опасной, поэтому он решил в нее не погружаться.

Они стояли так близко друг к другу, что он чувствовал аромат лавандового мыла, которое она предпочитала. Его тут же охватила ностальгия, такая же сильная, как сексуальное желание, которое он испытывал всякий раз, когда она была рядом.

— Да, наши отношения в прошлом, но ни один из нас их не забыл. Иначе бы… — Его взгляд самопроизвольно опустился на ее грудь, и он заставил себя снова посмотреть на ее лицо и сжал руки в кулаки, чтобы не прикоснуться к ней. — Иначе бы мы оба не были так напряжены.

Ларк моргнула несколько раз. Это определенно указывало на то, что ей понадобилось время, чтобы сохранить самообладание.

— Причина кроется в уязвленной гордости, нежели в чем-то другом. Не думаю, что кому-то из нас доставляет удовольствие терпеть неудачи.

— Ты считаешь, что наш брак был неудачным?

Черт побери, она всегда умела давить на его болевые точки.

— Он закончился в здании суда, и мы разошлись в разные стороны. — Ее глаза заблестели, дыхание участилось. — Как еще его можно назвать?

Двумя лучшими годами в его жизни. Затем она ушла от него, когда он больше всего в ней нуждался. Но сейчас ему меньше всего хотелось бередить старые раны.

— Называй его как хочешь, но ты не можешь отрицать, что нас все еще влечет друг к другу. Брак можно расторгнуть, но от влечения нельзя избавиться с помощью постановления суда.

Ларк открыла рот, словно собиралась возразить, но тут же его закрыла и прикусила край нижней губы. Он вспомнил, как эти пухлые розовые губы покрывали поцелуями его плечи, грудь, живот…

Должно быть, его мысли отразились на его лице, потому что Ларк слегка вздрогнула. Если бы он в этот момент моргнул, он этого не заметил бы.

Воздух между ними наэлектризовался. Гибсон поднял руку, готовый прикоснуться к Ларк.

В следующий момент рядом с ними с пронзительным криком пронеслась птица. Ларк резко отпрянула. Вопреки здравому смыслу Гибсон расстроился. Он знал, как ему себя вести с Ларк, но от этого его желание не становилось слабее.

— То, что влечение существует, не означает, что мы должны ему подчиняться. Мы оба взрослые люди, и мы определенно знаем, как нам следует себя друг с другом вести.

Высоко над деревьями солнце зашло за облако, и их внезапно окутал полумрак.

— Продолжай себя в этом убеждать, а я тем временем буду думать, могу ли я как-нибудь тебе помочь выиграть судебное дело против твоего отца.

Он специально сменил тему. Он по-прежнему хотел прикоснуться к Ларк, и ему нужно было как-то отвлечься.

В таком маленьком городке, как Кэтемаунт, новости распространялись быстро. От других своих соседей Гибсон узнал о том, что сын Антонии Баркли решил опротестовать ее завещание, и сразу же встал на сторону ее внучек.

Ларк посмотрела на него с любопытством:

— Я благодарна тебе за твое желание помочь, но ты вряд ли можешь что-то сделать. Если, конечно, Антония не поделилась с тобой своими планами относительно будущего Крукт-Элм.

На плечо Ларк упал березовый листок, и она смахнула его небрежным движением.

— Поделилась. Она сказала мне, что, когда станет немощной и соберется покинуть ранчо, она передаст его тебе и твоим сестрам.

Он часто помогал Антонии на ранчо, привозил ей продукты. Сначала он делал это из добрых побуждений, но быстро понял, что ему доставляет удовольствие разговаривать с этой мудрой и остроумной пожилой женщиной. У нее на все было свое мнение. Она не боялась его высказывать, но никому его не навязывала, поэтому с ней было легко общаться.

— Правда? — Ларк неожиданно схватила его за запястье. — Она действительно тебе это сказала?

От ее прикосновения пульс Гибсона участился.

— И не только это. До нашего с тобой развода твоя бабушка часто говорила, что в будущем нам с тобой следует объединить твою долю Крукт-Элм с моим ранчо. Ей доставляло удовольствие думать, что ты будешь жить здесь. — Говоря это, он заметил, как помрачнело ее лицо. — После нашего развода она говорила, что ты обязательно сюда приедешь. Пусть даже только для того, чтобы продать свою долю ранчо.

Он не хотел, чтобы она ее продавала. Она так любила это место, что он купил для них ранчо по соседству, когда они были женаты.

Ларк резко отпустила его запястье, словно обжегшись

— Твои показания сыграли бы важную роль на суде. Ты готов их дать?

— Да, готов, — кивнул он.

— Отлично. Спасибо. Флер и Джессамин будут рады об этом узнать, — ответила она и пошла дальше по тропинке.

— Подожди, — сказал Гибсон, не готовый так быстро ее отпустить. Она остановилась и повернулась. — Я могу попросить тебя об ответной услуге?

Ларк подняла бровь:

— Если благодарности моей семьи для тебя недостаточно, проси.

На мгновение ему захотелось попросить ее о поцелуе или свидании, но он удержался от соблазна.

— Я надеюсь, что ты согласишься навестить мою мать, когда она сюда приедет. Она о тебе спрашивает.

В зеленых глазах Ларк промелькнули удивление и сочувствие. Значит, она помнила о диагнозе его матери.

— Как мило с ее стороны, — кивнула она. — Я обязательно к ней зайду. Когда она приедет, дай мне знать.

— Хорошо. Дай мне телефон вашего адвоката, чтобы я с ним проконсультировался насчет показаний.

— Я пришлю тебе сообщение с его контактными данными. — Ларк выглядела растерянной, что было для нее необычно. — Еще раз спасибо за то, что предложил помочь.

Он успел лишь кивнуть в ответ, прежде чем она быстро пошла по тропинке в сторону Крукт-Элм. Ему не осталось ничего другого, кроме как провожать ее взглядом, пока она не скрылась из виду.

Глава 4

— Ларк, ты вовремя! — помахала ей Флер с заднего двора.

Джессамин приняла предложение руки и сердца всего два дня назад, но в Крукт-Элм уже вовсю шла подготовка к свадьбе. От разговоров о платьях, церемонии регистрации, гостях и праздничном меню у Ларк голова шла кругом.

Чтобы немного отдохнуть от всего этого, она сегодня заперлась на несколько часов в столовой и работала по видеосвязи со своими пациентами. Но стоило ей выйти во двор, чтобы подышать свежим воздухом, как она тут же понадобилась своим сестрам. Флер стояла у стола для пикника рядом с женихом и невестой. Из стоящей на скамейке блютуз-колонки доносилась классическая музыка.

— Я вышла всего на несколько минут, — предупредила Ларк остальных, спустившись с крыльца на газон. Солнце было низко над горизонтом, и его мягкий розовато-оранжевый свет окутывал луга. — Мне нужно доделать работу.

Меньше всего в ее работе ей нравилось вести электронные карты пациентов, но ничего не поделаешь.

— Это не займет много времени, — ответила Флер. — Джессамин хочет, чтобы я научила их с Райдером вальсировать. Мне было бы проще это сделать, если бы у меня был партнер.

Взгляд Ларк задержался на Джессамин. Одетая в джинсовую мини-юбку, черную футболку с названием местного родео и ковбойские сапоги, она выглядела так, словно всегда жила на ранчо. Одна ее рука лежала на плече Райдера, другой она держала его за руку. Он смотрел на нее так, словно она была единственной женщиной на свете.

Ларк подумала, что когда-то Гибсон смотрел на нее точно так же, заставляя ее чувствовать себя самой счастливой женщиной на земле. Ей казалось, что их любовь так сильна, что сможет выдержать любые испытания.

Но она их не выдержала.

У нее сдавило горло, и она тяжело сглотнула.

— Я тоже не умею танцевать вальс.

— Тебя я тоже научу, — не сдавалась Флер. — Ну пожалуйста, Ларк.

Не найдя веских причин для отказа, Ларк присоединилась к ним.

— Хорошо. Что я должна делать?

Флер взяла свой мобильный телефон, чтобы выбрать мелодию. Мгновение спустя заиграла популярная романтическая баллада.

— Все просто, — сказала Флер, сняв испачканный мукой фартук. — Вальс будет в стиле кантри, потому что на свадебном приеме будут играть «Хеймейкерс». — Она улыбнулась, продолжая радоваться тому, что ей удалось заказать популярную группу благодаря внезапно образовавшемуся окну в их плотном графике. — Эту песню они обычно играют на свадьбах.

— Она мне нравится, — сказала Джессамин, не сводя глаз со своего жениха.

Стиснув зубы, Ларк полностью сосредоточилась на объяснениях Флер, чтобы не вспоминать то время, когда она была безнадежно влюблена. Сегодня она и так слишком много думала о Гибсоне. Она заблокировала новости спорта во всех своих социальных сетях, но все ее друзья и знакомые в Кэтемаунте обсуждали уход Гибсона Вона из хоккея. Одни предполагали, что он останется здесь и займется фермерством, другие — что он не выдержит и до начала нового сезона заключит контракт с другой командой.

Нубийские козы, пасшиеся в небольшом загоне во дворе, заблеяли.

— Итак, ритм у вальса в стиле кантри такой же, как у обычного вальса, — сказала Флер и начала повторять «раз-два-три, раз-два-три» в такт музыке. — А теперь давайте начнем танцевать. — Отбросив назад через плечо свои рыжие волосы, собранные в хвост, она подошла ближе к Ларк и положила руку ей на талию. — Мы с Райдером будем вести, а вы будете повторять наши движения, отставая на шаг.

Она продемонстрировала основные шаги, и Ларк их скопировала, желая, чтобы этот урок поскорее закончился. Она вспомнила, что когда-то уже танцевала вальс. Это было до развода их родителей. До того, как их семья развалилась на части. Теплым летним утром она подпевала радио на кухне в родительском доме. Затем туда вошел отец, поставил ее на свои ступни и начал с ней танцевать. Тогда он был ее героем. Тогда она думала, что он хороший человек.

Ларк сбилась с ритма и наступила Флер на ногу.

— Прости, — сказала она, отстранившись. — Я не могу сосредоточиться, потому что мои мысли занимает работа.

Откуда взялось это воспоминание? Она слишком долго злилась на своего отца и не искала в нем положительные качества.

— Что-то не так? — обеспокоенно спросила Флер.

В следующий момент мимо них пронеслись в танце Джессамин и Райдер и отвлекли ее от дальнейших расспросов.

— По-моему, у нас неплохо получается, — сказала Джессамин. — Думаю, мы сможем станцевать вальс на нашей свадьбе.

— Мне нужно вернуться к работе, — произнесла Ларк, желая как можно скорее уйти.

Романтическая атмосфера в Крукт-Элм, постоянные напоминания о бывшем муже, живущем по соседству, и судебная тяжба с отцом — как ей не сойти с ума от всего этого?

— Если тебе так нужно, иди работай, — неохотно ответила Флер и подошла к загону, чтобы погладить черно-белую козу по кличке Джиневра. — Ты не могла бы позвонить сегодня маме и узнать, когда она прилетает? Она сказала, что хочет присутствовать на свадьбе. Было бы замечательно, если бы ты встретила ее в аэропорту.

— Правда? — выпалила Ларк и только потом поняла, как грубо это прозвучало. Она тоже подошла к загону и стала гладить коричневую с белым козу, которая ткнулась мордой ей в бедро. Если она ничего не путала, эту козу звали Морган Ле Фэй. — Разумеется, я узнаю, когда она прилетает, и встречу ее в аэропорту. Меня просто удивило, что она согласилась прилететь в Кэтемаунт. — Ларк посмотрела на Джессамин, которая, весело смеясь, кружилась в вальсе с Райдером.

Ее действительно удивило, что их мать согласилась присутствовать на свадьбе, учитывая то, что до недавнего времени Джессамин была на стороне их отца. Мать не держала зла на Джесс, но их отношения были натянутыми. Обычно они друг друга избегали.

Флер тоже посмотрела на танцующую пару.

— Джессамин сама приехала к маме после того, как Райдер сделал ей предложение, и они поговорили по душам. — Флер поправила ошейник с серебряной табличкой с именем на шее Джиневры. — Джесс упомянула в разговоре, что отец собрался опротестовать бабушкино завещание. Мама сказала, что есть множество свидетелей, включая ее саму, которые слышали, как бабушка говорила, что она собиралась оставить Крукт-Элм нам.

Руки Ларк замерли на шее Морган Ле Фэй.

— Думаешь, мама захочет снова встретиться с отцом в зале суда?

Ларк стала изучать психологию не потому, что хотела стать психотерапевтом. Ей просто хотелось разобраться в том, что пошло не так в ее семье. Это был ее способ справиться с болью. Когда-то у нее было двое любящих родителей. Затем мать уличила отца в измене, и их дом превратился в зону боевых действий. Оба родителя были так поглощены гневом, что забывали забирать дочерей из школы, отводить их в спортивные секции и даже покупать продукты. Однажды они доспорились до того, что оба наотрез отказались ехать в супермаркет. Шестнадцатилетней Ларк, которая подрабатывала няней после уроков, пришлось покупать еду на неделю на свои деньги. Позднее она узнала, что у матери была депрессия, и смогла простить ей кошмар, который растянулся на два года.

Пожав плечами, Флер перевела взгляд на грунтовую дорогу, над которой повисло облако пыли.

— Со здоровьем у мамы сейчас все в порядке, так что она сама может решать, выступать ей в суде или нет. Кроме того, адвокат принимает письменные свидетельские показания.

— Если судье понадобится больше информации или отцовский адвокат усомнится в маминых показаниях, они могут потребовать, чтобы мама пришла в суд и подтвердила свои показания, — заметила Ларк.

— Все будет хорошо, — ответила Флер, по-прежнему глядя на дорогу. — Я не узнаю машину, которая сюда едет. А ты?

Вздохнув, Ларк сделала шаг в сторону, чтобы ей не закрывал обзор нижний сук тополя.

Это может быть Гибсон?

Ее пульс участился, но, приглядевшись, она увидела не «порше» и не пикап, принадлежащие Гибсону, а незнакомый внедорожник.

Но дальше по этой грунтовой дороге находилось только ранчо Гибсона. Он ездил по ней домой.

— Не знаю, — сказала Ларк, подойдя ближе к полосе деревьев, частично закрывавшей обзор дороги, и прищурилась.

— Кажется, сбоку есть логотип, — произнесла Флер в тот же момент, когда Ларк увидела и узнала его.

— Это спортивная пресса, — пробормотала Ларк. Внутри у нее все сжалось, и она направилась к входу в дом. — Я не позволю чертовым папарацци меня сфотографировать, написать статейку с крикливым заголовком и заработать на кликбейте.

По крайней мере, ее не сфотографировали вальсирующей в саду на фоне загона с козами. В противном случае в завтрашних изданиях появилась бы заметка о том, как ей, должно быть, одиноко без Гибсона, раз она танцует со своей сестрой.

Негодуя на то, что люди, зарабатывающие на сплетнях и не имеющие никакого отношения к спорту, называют себя спортивными журналистами, Ларк замедлила шаг.

Почему она должна прятаться от этих людей? Разве имеет значение, что они о ней напишут теперь, когда они с Гибсоном уже два года в разводе?

Она приехала в Кэтемаунт, чтобы положить конец прошлому. Чтобы сблизиться с сестрами. Чтобы защитить Крукт-Элм от притязаний их алчного отца. И наконец, перестать видеть свою долю вины в том, что ее брак развалился.

Возможно, ей также пора послать куда подальше спортивную прессу? Как долго еще она собирается прятаться от этих людей и надеяться, что они ее не заметят? Как она могла им позволить оказывать на нее влияние?

Она способна за себя постоять, и она должна им об этом сказать.

— Иди в дом, — сказала ей Флер, когда гравий зашуршал под колесами внедорожника. — Я их прогоню.

Покачав головой, Ларк закатала рукава рубашки.

— В этом нет необходимости. Им нужна история? Они ее получат.

Гибсон разговаривал по скайпу с управляющим ранчо по имени Джексон Дэйл, которого он недавно нанял, когда его мобильный телефон зазвонил в третий раз. Зачем он так срочно понадобился Декстеру?

Разговор с управляющим был важным, потому что Гибсон всерьез решил заняться разведением буйволов. Он тщательно исследовал рынок и нашел прекрасную возможность для получения прибыли.

— Простите. Мне нужно ответить, — сказал он новому управляющему, лицо которого было перед ним на экране компьютера. На время строительных работ он превратил столовую в свой кабинет. Какой смысл обставлять второй этаж, пока не осела пыль?

— Конечно, — ответил Джексон Дэйл, приподняв свой стетсон. — Мне хватит работы до конца недели.

Несколько друзей Гибсона выразили желание вложить средства в его новое предприятие, и им нужно было сначала увидеть бизнес-план. Гибсон поручил управляющему его составить.

— Спасибо, Джексон.

Закрыв окно программы, Гибсон взял телефон и нажал кнопку соединения.

— Привет, Декс. Зачем ты мне названиваешь посреди рабочего дня?

— Ты смотришь новости? — Голос Декстера был напряженным.

— Конечно нет. Я работаю, — ответил Гибсон, откинувшись на спинку удобного кресла. — Впрочем, я не смотрел и не читал спортивные новости, даже когда играл в хоккей.

— Речь идет не о новостях спорта. Включи ваш местный канал. Там сейчас показывают анонс сюжета, в котором будут фрагменты интервью твоей бывшей жены. Он начнется после рекламного блока.

Гибсон так резко дернулся вперед, что чуть не выпал из кресла.

— Они вернулись в город, чтобы преследовать Ларк?

Грубо выругавшись, он поднялся, прошел в гостиную и включил большой телевизор над камином. Он проклинал репортеров за то, что они снова вмешались в его личную жизнь после того, как он наладил контакт со своей бывшей женой.

— Судя то тому фрагменту, который я увидел, в этот раз она не пыталась от них убежать.

Найдя нужный канал, он увеличил громкость, и в следующий момент на экране появилось красивое лицо Ларк. В простом белом сарафане она стояла на фоне дома в Крукт-Элм. Выражение ее лица было серьезным, и она смотрела прямо в камеру.

«С каких пор в новостях спорта стали рассказывать о жизни жен, подруг и бывших жен звезд спорта? — произнесла она в микрофон, вырванный из рук репортера. Ее зеленые глаза сверкали так же, как во время их с Гибсоном ссор. — Вы знаете, сколько профессиональных женских команд есть в Лос-Анджелесе, где я живу? Вы не считаете, что эти талантливые спортсменки больше заслуживают вашего внимания, нежели я? Почему вы…»

Внезапно звук прервался, на экране появился ведущий программы, и на застывшем над его плечом уменьшенном изображении Ларк появилась надпись: «Бывшая жена Гибсона Вона высказала свое мнение о женском спорте». Ведущий быстро переключился на другую тему, и Гибсону осталось лишь гадать, как местный канал раздобыл видео, которое не было снято его репортерами. Наверное, они нашли его в Интернете.

Расстроилась ли Ларк после того, что произошло, или испытала чувство удовлетворения? На этот раз она повела себя смело, и он ею гордился. Раньше стычки с прессой приводили ее в смятение.

— Она молодец, — произнес он в трубку, вспомнив наконец про Декса. — Спасибо, что рассказал мне об этом интервью.

— Я позвонил тебе не только поэтому. Мне опять звонили менеджеры команд и предлагали выгодные контракты для тебя. Они считают, что ты собираешься вернуться в спорт, раз твоя бывшая жена дала интервью прессе.

— Нет, я не вернусь, — повторил он в тысячный раз.

На телефон пришло сообщение от охранника у ворот, и он, открыв его, прочитал:

«Здесь Ларк. Мне ее пропустить?»

Не колеблясь, Гибсон набрал и отправил утвердительный ответ. Он хотел видеть свою бывшую жену, даже несмотря на то, что не знал, что ее сюда привело.

Снова поднеся телефон к уху, он пошел встречать Ларк, слушая Декса, который говорил без остановки:

— Благодаря этому выступлению твоей жены тобой заинтересовались еще две команды. Все считают, что ты решил…

Встав у окна рядом с входной дверью, Гибсон опустил руку с телефоном, сомневаясь, что Декс скажет ему что-то новое.

Перед домом остановился серый седан. Мгновение спустя из него вышла Ларк. На ней был тот же белый сарафан, что и в новостном сюжете.

Она здесь. В его доме.

Во рту у него пересохло, и он, сглотнув, произнес в трубку:

— Декс, я должен идти. Я перезвоню тебе позже. Пока.

Положив телефон на столик, он открыл дверь своей прекрасной бывшей жене, которая восхитила его, дав резкую отповедь прессе.

Что бы ей ни было от него нужно, он с радостью ей это даст.

Глава 5

Мысли Ларк перепутались, когда она увидела на крыльце высокую широкоплечую фигуру своего бывшего мужа. В свете фонаря, горящего над входной дверью, его точеные черты казались еще более выразительными. Его темные волосы были слегка взъерошены, верхние пуговицы синей рубашки расстегнуты, рукава закатаны.

Его слегка растрепанный вид в конце дня напомнил ей о тех редких вечерах, которые они проводили вместе, когда были женаты. Приготовив ужин, он точно так же ждал ее на крыльце. Когда она возвращалась домой после работы, он заключал ее в объятия, и они шли на кухню, наполненную восхитительными ароматами бифштексов или курицы-гриль. Поужинав, они поднимались в спальню и…

— Какой приятный сюрприз. — Голос Гибсона прервал ее воспоминания. — Ты зайдешь?

Перебросив косу назад через плечо, она зашагала ему встречу. Отказаться было бы глупо. В конце концов, она сама сюда приехала и не могла сделать вид, будто оказалась здесь случайно.

Он ожидала увидеть у ворот его ранчо толпу репортеров, но там был только охранник. Наверное, он прогонял их время от времени или это делала местная полиция. В любом случае ей сейчас нужно было место, где она могла бы успокоиться после инцидента в Крукт-Элм.

— В этом нет необходимости, но все равно спасибо, — ответила она, сложив руки на груди. Одна темная бровь Гибсона поднялась.

— Может, необходимости и нет, но я думаю, что нам было бы удобнее, если бы мы сели, и ты рассказала бы мне, что тебя сюда привело.

Ларк посмотрела на дом, который они когда-то вместе выбрали, и решила, что ей не стоит заходить внутрь.

— Вечер такой теплый, — сказала она. — Может, посидим на качелях? Если, конечно, ты их не убрал.

С ее стороны было глупо приехать сюда, когда она была взвинчена после романтического танца и инцидента с прессой. Но она не знала, где еще можно спрятаться, пока пресса будет дежурить у ворот Крукт-Элм.

— Конечно, — ответил он, и они, обойдя дом, оказались на задней веранде. — Как мы и предполагали, отсюда хорошо любоваться закатами.

Они оба были в восторге от этого дома и надеялись, что он поможет им устранить трещину, которая образовалась в их отношениях. Но процесс покупки затянулся, и они разошлись, так и не успев здесь обосноваться.

— Я рада, что тебе нравится хотя бы эта часть дома, — сказала она, глядя на качели из кедровой древесины, освещенные луной. — Вижу, ты решил переделать большую его часть.

Сев на дальний конец качелей, Ларк пожалела о своих словах. Этот дом больше не имеет к ней никакого отношения, и ее не должно заботить, что он с ним делает. Но в дальнем уголке ее сознания промелькнула мысль о том, что идея перестроить дом, возможно, принадлежит его новой девушке.

— Я делаю пристройку для мамы, — просто ответил он, опускаясь на качели.

Устыдившись своих мыслей, Ларк взяла подушку цвета слоновой кости и вместо того, чтобы положить ее себе под спину, обхватила ее руками. Так ей будет проще удержаться от соблазна и не прикоснуться к Гибсону.

— Это очень мило с твоей стороны, — произнесла она. — Прости, что приехала без предупреждения. У меня была стычка с прессой.

— Я видел, как ты перешла в наступление, — широко улыбнулся он. — Это было круто.

— Это видео уже появилось в Сети? — удивилась она. — Все произошло полчаса назад. Я села в машину и уехала. Мне нужно было где-то спрятаться, и единственным местом, которое пришло мне на ум, было твое ранчо.

— Подожди-ка. Тебя кто-то преследовал? Тот идиот, который брал у тебя интервью? Парень, который вырвал у тебя микрофон во время твоей обличительной речи?

Ларк покачала головой:

— Нет. После этого он сразу пошел назад к своему фургону с логотипом. Меня снимала из легкового автомобиля девушка, которая приехала после него. Я не знаю, на кого она работает и как она узнала, в какой момент ей нужно было там появиться.

— Наверное, это фрилансер, который надеется, что его заметит один из крупных медиаресурсов. — Гибсон покачал головой. — Не понимаю, как можно зарабатывать деньги, преследуя людей. Ты в порядке?

Его теплая ладонь легла ей на плечо. Это был утешительный жест, но от него по ее коже пробежал электрический разряд, и она чуть не забыла, о чем они говорили.

— Это было ошибкой, — сказала она, соскочив с качелей. — Мне следует поехать домой.

— Ларк? — произнес он, поднявшись. В его голосе слышалось искреннее беспокойство. — Что-то случилось? Нам следует обратиться в полицию? Если они пересекли границу дозволенного…

— Где в наше время проходит граница дозволенного, Гибсон? Раньше ты уверял меня, что толпа репортеров с камерами, дежурившая у моего гаража, — это нормально.

Она так крепко вцепилась в подушку, что оторвала ногтем несколько бусинок рядом с кисточкой.

Расстроенная тем, что позволила эмоциям ею управлять, Ларк положила подушку на столик поблизости.

— Им непозволительно к тебе прикасаться и преграждать тебе дорогу, и ты это знаешь.

— Но строить предположения относительно нашей интимной жизни, намекать мне на то, что ты мне изменял во время своих поездок, и заставлять меня говорить, пока я не выйду из себя, — все это им было разрешено делать.

Ларк знала, что ей следовало сдержаться. Что ее слова выдают ее переживания. Разве она не убедила себя в том, что все это осталось в прошлом?

Разве сегодняшний инцидент с репортером не был свидетельством того, что она перестала прятаться от прессы? Это был прогресс, черт побери! Тогда почему она вернулась к давнему спору?

Потому что Гибсон положил руку ей на плечо.

— Здесь сейчас нет репортеров, — напомнил ей он, прислонившись плечом к столбику крыльца. — Ты здорово дала словесный отпор тому мерзавцу. Но если они продолжат тебе досаждать, скажи мне, и мы заявим в полицию.

Она хотела, чтобы он начал с ней спорить из-за прошлого, напомнил ей, почему они расстались. Все это ей было бы легче перенести, нежели его беспокойство о ней. Он хотел о ней заботиться, но она будет защищать себя сама. Потому что они больше не муж и жена.

Потому что она одна.

— Я в порядке, — сказала Ларк, вспомнив отзыв, оставленный на ее веб-сайте одним из пациентов.

«Миссис Баркли умеет отбросить в сторону эмоции и логически обосновать суть проблемы».

Если бы только она могла это применять по отношению к собственной жизни!

— Не хочешь остаться здесь на ночь?

У нее застучало в висках.

— Конечно нет. Почему ты мне это предложил?

— Потому что ты расстроена. Потому что в моем доме есть свободная спальня, где ты сможешь спрятаться и от прессы, и от своей семьи. После инцидента возле здания суда я нанял охрану, так что репортеры на мое ранчо не сунутся. Я знаю, какой стресс вызывает у тебя пребывание в Кэтемаунте. Особенно сейчас, когда Джессамин и Райдер Уэйкфилд готовятся здесь к свадьбе.

Ларк молча слушала веские доводы Гибсона. С того момента, как она приехала на его ранчо, она постепенно теряла контроль над ситуацией.

— Кто из нас двоих психотерапевт? — поддразнила его она, развязывая бант на конце косы, чтобы потуже стянуть волосы. Ей было необходимо чем-то занять руки.

— Я просто говорю как есть. Ты слишком много думаешь о своем отце и сестре и слишком мало о себе.

— Спасибо тебе за поддержку, — ответила она, не желая с ним спорить, когда он был к ней добр. Отпустив свою косу, она выпрямилась. — У меня была трудная неделя, но я решила наладить отношения с Джессамин. Я даже помогаю ей готовиться к свадьбе.

Гибсон знал, как она была расстроена тем, что Джессамин была много лет на стороне их отца.

— Правда? — В его голосе слышались озорные нотки.

Взяв ее косу, он начал завязывать бант, который она не успела развязать. Она знала, что в волосах нет чувствительных окончаний, но почему-то по ее телу пробежала дрожь возбуждения.

— Джессамин и Райдер решили поторопиться со свадьбой из-за ребенка. — При упоминании о ребенке у Ларк сдавило горло, и она сделала глубокий вдох, прежде чем продолжить: — Церемония и свадебный прием пройдут в Крукт-Элм, и Флер подумала, что, если мы им поможем, процесс подготовки ускорится. Для нас, сестер Баркли, это будет прекрасная возможность сблизиться.

— Я рад, что ты пытаешься наладить отношения с Джесс.

Гибсон закончил завязывать ей бант, но не отпустил косу. Вместо этого он провел по ней сверху вниз кончиком пальца, и на Ларк нахлынули воспоминания. Он часто делал это перед тем, как ее поцеловать. Раздев ее, он наматывал ее косу себе на запястье и…

Ларк бросило в жар. Ее дыхание стало поверхностным.

Когда он приподнял кончиками пальцев ее подбородок, она подумала, что он собирается ее поцеловать. Вместо этого он просто сказал:

— Позволь мне быть твоим кавалером на свадьбе.

Гибсон не знал, откуда взялась эта идея.

Он только знал, что их с Ларк по-прежнему друг к другу влечет, и ему нужно найти предлог для того, чтобы снова ее увидеть.

Ее глаза расширились.

— Ты хочешь быть моим кавалером?

Ее грудь вздымалась и опускалась. Ему захотелось накрыть ее ладонями, но вместо этого он, не отпуская ее косу, приложил другую ладонь к ее щеке. Ее кожа была гладкой и мягкой.

— Да, черт побери!

Ему было необходимо избавиться от влечения к ней, и он сможет это сделать, только если ею пресытится.

— Это не имеет смысла.

— Между нами все еще что-то есть, и ты прекрасно это знаешь. — Он провел кончиками ее волос, как кисточкой, по ее голой руке. — Почему бы нам не использовать это время, чтобы закончить наши отношения правильным образом?

Она содрогнулась, и он увидел на ее руках мурашки.

— Что ты предлагаешь?

— Провести время вместе. Мы так быстро развелись, что у нас не было возможности поставить точку во всех аспектах наших отношений. Попрощаться с хорошими вещами, которые у нас были.

Ларк резко вдохнула.

— Возможно, в конечном итоге мы лишь разбередим старые раны. Как психотерапевт я должна сказать, что оттого, что ты предлагаешь, не будет никакой пользы.

— В таком случае хорошо, что ты не мой психотерапевт.

Он заметил, как на ее шее забилась жилка пульса.

Ее зеленые глаза сузились.

— Если я соглашусь пойти вместе с тобой на свадьбу, ты меня поцелуешь?

Его сердце бешено застучало, кровь устремилась в область паха.

— Если ты скажешь «да», — произнес он, проведя кончиком пальца по ее нижней губе, — я буду целовать тебя до тех пор, пока ты не попросишь меня остановиться.

Ларк облизала губы, кивнула и приблизилась к нему:

— В таком случае ты можешь пойти со мной на свадьбу Джессамин.

Ее ответ обрадовал его сильнее, чем самая трудная из его побед в овертайме.

— Сегодня ты сделала меня очень счастливым мужчиной.

Гибсон сократил расстояние между ними, и ее мягкая грудь легонько коснулась его груди.

— Так начни делать меня очень счастливой женщиной.

Она бросала ему вызов, провоцировала его на то, чтобы он прижал ее к стене дома и овладел ею. Он хотел этого, но не собирался торопиться и брать у нее больше, чем она была готова ему дать. Она дала ему шанс, и он не собирался потратить его впустую.

— Я скоро начну, обещаю. — Намотав ее косу себе на руку, он наклонил назад ее голову. Ее рот приоткрылся, и он прижал подушечку большого пальца к ее нижней губе. Затем покрыл поцелуями ее ухо и прошептал: — Сначала ты должна мне позволить попробовать тебя на вкус.

Глава 6

Учащенно дыша и дрожа от желания после двухлетнего воздержания, Ларк не могла больше ждать ни секунды. Проведя ладонями по широкой груди Гибсона, она схватила его за плечи и притянула к себе. Они одновременно застонали.

Осмелев, она встала на цыпочки и коснулась губами его губ.

Положив руки ей на ягодицы, он так тесно прижал ее бедра к своим, что она почувствовала, как он возбужден.

Желание вмиг разлилось по ее жилам расплавленным огнем. Этот мужчина всегда знал, как доставить ей удовольствие. Их развод ничего не изменил. Гибсон хорошо знал ее тело и всегда гордился тем, что мог быстро довести ее до экстаза.

Гибсон ответил на поцелуй. Его язык ворвался вглубь ее рта и скользнул по ее языку. Задрав сзади подол ее платья, он принялся водить руками по ее бедрам. В глубине ее женского естества все затрепетало в ожидании продолжения.

«Остановись, — услышала она голос здравого смысла. — Не делай то, о чем потом будешь жалеть».

— Подожди. — Прервав поцелуй, она начала восстанавливать дыхание.

Гибсон смотрел на нее из-под полуопущенных век. Он всегда отличался умением сохранять самообладание в любой ситуации.

— Что заставило тебя передумать? — Он отпустил ее, и теплый летний вечер внезапно стал прохладным.

— Я не передумала. Я все еще готова пойти вместе с тобой на свадьбу Джесс.

— Я не это имел в виду. Ты передумала насчет поцелуя.

Ее губы по-прежнему покалывало, сердце учащенно билось.

— Мы поцеловались, — напомнила ему она. — Это было хорошо.

— Всего лишь хорошо? — возмутился он.

— Ладно. Лучше, чем хорошо, — уступила она, обхватив себя руками.

Его глаза довольно заблестели.

— Почему мы остановились, раз нам обоим понравилось?

— Потому что иногда, к сожалению, вещи, которые нам нравятся, не идут на пользу.

Немного помедлив, Гибсон кивнул:

— Я приму этот ответ только потому, что сегодня у тебя был трудный день.

— Как великодушно с твоей стороны. Спасибо тебе, — с сарказмом произнесла Ларк. Сделав шаг назад, она наткнулась на качели, и они пришли в движение.

Остановив их рукой, она направилась в переднюю часть террасы.

— Имей в виду, в следующий раз я напомню тебе во всех подробностях, как хорошо нам может быть вместе, — ответил он так спокойно и уверенно, словно давал на камеру прогноз на следующую игру.

Ларк подняла бровь:

— Кто сказал, что будет следующий раз?

Он улыбнулся, и на одной его щеке появилась ямочка.

— Я уже жду его с нетерпением.

Вернувшись в Кэтемаунт после поездки на буйволовую ферму на границе с Вайомингом, Гибсон сбавил скорость, приближаясь к придорожному ресторану под названием «Ковбойская кухня», чтобы там поужинать. Он не ел целый день, и у него урчало в животе.

Конечно, он мог бы потерпеть до дома, но этот ресторан имел отношение к Баркли. Владелец ресторана Дрейк Александер предложил своей невесте Флер Баркли место управляющей. Она от него отказалась, потому что поставила перед собой цель открыть свой собственный ресторан. Она копила на это деньги, продолжая поставлять каждое утро свежую выпечку в «Ковбойскую кухню». Гибсон знал, что одна или обе ее сестры ей в этом помогали.

Он понимал, что его шансы встретить там Ларк за час до закрытия ресторана были крайне ничтожны, но это не мешало ему надеяться. С тех пор как она приехала к нему домой и перевернула его мир вверх тормашками своим поцелуем, от нее несколько дней не было вестей. Он постоянно о ней думал, вспоминал, как ее руки скользили по его телу, и надеялся, что она не передумала пойти на свадьбу Джессамин в его сопровождении. Он заверил ее в том, что будет еще один поцелуй, и ее реакция на его ласки позволяла ему надеяться на большее.

Ее затянувшееся молчание пробудило в нем сомнения, и он знал, что не успокоится, пока не увидит ее снова.

Колесо его грузовика попало в выбоину, когда он заехал на стоянку возле здания, в котором помимо ресторана находилось отделение почты и магазин скобяных товаров. Квартал, в котором оно располагалось, можно было назвать центром бизнеса и торговли Кэтемаунта, поскольку здесь было сосредоточено большинство офисов и магазинов.

Парковка была заполнена более чем наполовину. С тех пор как Флер расширила ассортимент блюд в меню, число посетителей ресторана заметно увеличилось.

Гибсон припарковался в дальнем конце площадки и выключил фары. Раздался раскат грома. Небо становилось темнее с каждой секундой, хотя до захода солнца оставалось более двух часов. Он не увидел ни автомобиля Ларк, взятого напрокат, ни серебристой малолитражки Флер, но он узнал пикап Дрейка, припаркованный у входа. Флер наверняка сейчас находится в ресторане вместе со своим женихом. Что, если Ларк приехала вместе с ними?

Выбравшись из машины, Гибсон надел шляпу. Едва он сделал несколько шагов, как колокольчик над дверью ресторана зазвенел, и вслед за этим раздался мужской голос:

— …как только дело будет закрыто. Ты узнаешь, каким щедрым я могу быть.

Самоуверенный тон показался Гибсону знакомым. Он бросил взгляд в сторону входа и сразу узнал говорящего. Это был его бывший тесть Матео Баркли. Его элегантный костюм, ботинки ручной работы и золотая булавка для галстука выглядели неуместно на фоне придорожного ресторана и парковки с выбоинами.

Стиснув зубы при виде человека, который давно выбросил Ларк из своей жизни, Гибсон остановился рядом с грузовиком с местной фермы, за которым его не было видно со стороны входа. Гибсон не мог назвать причину своего промедления. Возможно, ему просто не хотелось здороваться с человеком, который пытался украсть наследство у собственных дочерей.

— Я нисколько не сомневаюсь в вашей щедрости, потому что без меня у вас ничего не получится. — Человек, вышедший из ресторана вместе с Матео, был одет в потрепанный рабочий комбинезон и побитые ковбойские сапоги. Надев на седовласую голову стетсон, он добавил: — Увидимся в суде.

Гибсон узнал во втором мужчине Джозайю Крэнстона, арендатора Антонии. Гибсон слышал от Дрейка, что сестры Баркли пытались выселить Крэнстона из домика для старшего рабочего, но теперь, когда начался судебный процесс, они не имели права его выгонять.

Что нужно отцу Ларк от Крэнстона? Что, если Матео решил его подкупить?

Гибсон продолжил идти к входу. Мужчины обменялись на прощание рукопожатиями, и Крэнстон направился к грузовику с прицепом для перевозки лошадей.

— Баркли, подождите минутку! — окликнул Гибсон своего бывшего тестя, пока тот не ушел.

Рука Матео замерла на полосатом галстуке, который он до этого поправлял, внезапный порыв ветра поднял зачес, закрывавший лысину.

— Кого я вижу! Мой бывший зять собственной персоной. — Отец Ларк подошел к Гибсону с елейной улыбкой и протянул ему руку.

Гибсон ее проигнорировал, потому что был возмущен тем, как этот человек обошелся с Ларк.

— Подкупаете свидетелей? — спросил он, смерив Баркли презрительным взглядом.

— Мне нельзя встретиться с арендатором моей покойной матери? — спокойно ответил Матео, поигрывая связкой ключей. — Нас связывают давние деловые отношения.

— Думаю, адвокату ваших дочерей следует узнать о ваших общих деловых интересах.

Гибсон не понимал, как отец может быть против своих детей.

Но разве его собственный отец сделал для него что-то хорошее? Он говорил, что Гибсон ничего не добьется в спорте, принижал любые его достижения. Гибсон говорил себе, что с возрастом избавился от необходимости угождать ушедшему из семьи отцу, но разве его многолетняя преданность спорту и погоня за успехом не свидетельствовали об обратном? Сейчас он жалел о том, что уделял больше времени своей команде, нежели своей жене.

— Поскольку ты не предприниматель, Гибсон, тебя, возможно, удивляет, что я пытаюсь отплатить добром людям, которые меня окружали в процессе моего становления.

Матео притворно весело помахал рукой пожилой паре, вышедшей из ресторана. Темные тучи заволокли все небо, и на асфальт начали падать крупные капли дождя.

Гибсон впервые пожалел о том, что репортеры, которые преследовали его весь день, к вечеру куда-то исчезли. История о том, что его бывший тесть пытается подкупить свидетеля, определенно заинтересовала бы их.

— Надо же, какой щедрый, — пробормотал Гибсон.

— Давай я угощу тебя ужином, и мы обсудим, как я могу тебе помочь, — предложил Матео. — Слышал, что ты собрался разводить буйволов на своем ранчо. Мы с тобой соседи, и я охотно вложу средства в твой бизнес. Ты же знаешь, что моя мать собиралась оставить Крукт-Элм мне.

Небо разрезала вспышка молнии, за которой последовал раскат грома. Дождь усилился. Капли застучали по полям шляпы и плечам Гибсона. Редеющие волосы Матео прилипли к голове.

Гибсон не поверил своим ушам. Вот наглец!

— Вы просите меня солгать под присягой ради денег? Думаю, что мне хватит средств на открытие бизнеса и без вашей взятки.

В глазах Баркли появился ледяной блеск. Он стал активнее поигрывать ключами.

— Ты закончил играть в хоккей, сынок. Теперь тебе будет не так просто вести образ жизни звезды спорта, к которому ты привык.

Внутри у Гибсона все кипело от гнева, но он сдержался и не стал больше бросать слова на ветер. Молча развернувшись, он пошел назад к своему грузовику. Он не станет ждать, когда Ларк ему позвонит. Сестры Баркли должны немедленно узнать о том, что их отец решил подкупить свидетеля.

Дождь барабанил по стеклам, когда Ларк завершила свой видеосеанс с девочкой-подростком по имени Мисти. Она работала с ней больше года, и пациентка, замкнувшаяся в себе после развода родителей, уже вернулась к нормальной жизни. Ларк сказала матери Мисти, что терапию можно прекращать, но Мисти сама настояла на ее продолжении, и Ларк получала удовольствие от разговоров с ней.

С лестницы донесся звонкий смех ее сестер, которые ездили в Денвер за покупками. Мгновение спустя Флер и Джессамин ввалились в ее спальню, нагруженные сумками и коробками с дизайнерскими лейблами.

— Ты не поверишь, сколько классных вещей мы нашли, — сообщила Флер Ларк, сгрузив свои покупки на кровать, покрытую стеганым одеялом ручной работы. — Платье для свадебной церемонии, одежда для медового месяца…

— И все это винтаж, — перебила ее Джессамин, опустившись на кедровый сундук, стоящий в изножье кровати. — Магазин был буквально набит сокровищами.

Ларк посмотрела на своих сестер, которые промокли под дождем, но сияли от радости. Она думала, что ее гнев на Джессамин будет длиться вечно, но больше не могла на нее злиться. В конце концов, они одна семья и должны держаться вместе.

— Круто. Вы собираетесь устроить для меня показ мод? — спросила Ларк, садясь на мягкую банкетку у окна.

Она отказалась ехать в магазин вместе с сестрами, но сейчас была готова немного повеселиться. Это поможет ей отвлечься от мыслей о Гибсоне. Она по глупости согласилась на свидание с ним и боялась, что даст слабину и снова впустит его в свое сердце.

— Нет. — Заговорщически переглянувшись с Флер, Джессамин посмотрела на Ларк. — Мы надеемся, что это ты устроишь для нас дефиле.

— Что ты имеешь в виду? — удивилась она.

Поднявшись, Флер подошла к одной из сумок, а Джессамин села рядом с Ларк.

— Я знаю, что ты не в восторге от всей этой предсвадебной суеты, — сказала Джесс. — И что от меня ты тоже не в восторге.

Ларк заметила, что глаза ее сестры бегают. Она волновалась? Ларк не помнила, когда в последний раз она видела, чтобы ее сестра нервничала. Да, Джесс плакала, когда они с Райдером расстались на короткое время, но сейчас был совсем другой случай.

— Я рада, что у тебя все отлично, — ответила Ларк, обняв ее за плечи. — Если ты не забыла, мы втроем собрались здесь в том числе для того, чтобы сблизиться.

Джессамин часто заморгала.

— Я знаю, что ты еще не до конца меня простила, но я вижу, как ты стараешься. Я хочу, чтобы тебя в моей жизни было больше. Ты это знаешь, правда?

Пока она говорила, к ним подошла Флер с платьем в чехле.

Ларк перевела взгляд с одной сестры на другую, прежде чем ответить:

— Э-э-э… да.

Поднявшись, Джесс взяла у Флер чехол и достала из него потрясающее темно-синее шелковое платье с глубоким вырезом на спине и тонкими бретельками.

— Именно поэтому я надеюсь, что ты, так же как и Флер, станешь моей подружкой невесты.

Ларк перевела взгляд с платья на Джесс:

— Ты что, просишь меня стать подружкой невесты?

— Да. У меня две сестры. Вы одинаково мне дороги, и я не могу отдать предпочтение одной из вас.

Удивленная и тронутая до глубины души, Ларк встала с банкетки и обняла Джессамин.

— Для меня это большая честь, — произнесла она слегка дрожащим голосом. — Тебе даже не было необходимости меня подкупать с помощью платья.

Радостно завизжав, Флер подошла к ним и обхватила их руками:

— Но платье помогло, не отрицай.

Сестры рассмеялись. Ларк была благодарна Флер за то, то она разрядила обстановку. Она всегда знала, в какой момент это нужно сделать.

Увидев сквозь мокрое стекло свет фар на подъездной дороге, Ларк подошла ближе к окну.

— Кажется, приехал кто-то из ваших возлюбленных. — Она взяла у Джесс вешалку с платьем. — Пока вы выясняете, чей это Ромео, я померяю этот чудесный наряд.

Флер и Джессамин быстро покинули ее комнату и пошли приветствовать гостя. Несмотря на радость примирения, Ларк немного завидовала их счастью.

Из кухни донеслись голоса ее сестер, к которым мгновение спустя присоединился мужской голос. Даже несмотря на то, что дверь ее спальни была открыта, Ларк его не узнала, потому что он был слишком низким. Она сняла джинсы, блузку и бюстгальтер, надела платье и распустила волосы, когда Флер крикнула ей снизу:

— К тебе приехал Гибсон, Ларк! Я отправила его наверх. Надеюсь, ты не против?

«Против!» — подумала она, вместо того чтобы произнести это вслух.

Поэтому ей было некого винить, кроме самой себя, когда она повернулась и увидела своего сексуального бывшего мужа. Он стоял на расстоянии от нее, но ее тело, прикрытое лишь тонким шелком, затрепетало от желания.

Глава 7

Гибсон знал, что у него была веская причина для того, чтобы прийти этим вечером в дом Баркли, но сейчас, когда он стоял на пороге спальни Ларк, он не мог ее вспомнить.

Разве это было возможно, когда женщина, которой он когда-то поклялся в вечной любви, стояла перед ним и выглядела как богиня? Темно-синее шелковое платье подчеркивало ее формы, которые он не видел два долгих года. Вырез на спине был непривычно глубоким, плечи были открыты, и корсаж держался на них с помощью тонких бретелек.

Но самым привлекательным было то, что она распустила волосы, и они струились по ее плечам и спине подобно водопаду.

Ларк сложила руки на груди, но Гибсон успел заметить соски, проступившие под тонкой шелковой тканью.

— Я не ждала тебя, — сухо произнесла она.

— Сегодня была моя очередь нанести тебе неожиданный визит, — ответил он, с трудом заставив себя отвести взгляд от ее тела.

— В таком случае я тебя поздравляю. Твой сюрприз удался. — Повернувшись, она взяла с банкетки у окна небольшой плед. — Ты застиг меня врасплох.

Гибсон толком не слышал ее ответ. Все его внимание было приковано к ее обнаженной спине. Смелый вырез заканчивался чуть выше упругих округлых ягодиц. Но он недолго любовался ее красивым телом, потому что она закуталась в плед. Когда она снова на него посмотрела, нетерпеливо подняв бровь, он понял, что ему лучше прямо сейчас назвать причину своего визита, иначе она выставит его за дверь.

— Вообще-то я приехал сюда, потому что сегодня вечером я случайно встретил в «Ковбойской кухне» твоего отца. Я подслушал его разговор с Джозайей Крэнстоном. Он предложил Крэнстону деньги в обмен на показания в его пользу.

— Прямо в зале ресторана? Где все могли их услышать? — Ее соболиные брови сдвинулись, затем она жестом пригласила его войти: — Проходи, садись и расскажи мне все.

Она опустилась на край кровати, и Гибсон вошел в комнату и, немного помедлив, сел рядом с ней.

— Я подслушал конец их разговора, когда они вышли из ресторана. После нашего разговора с Матео я кипел от негодования и даже не…

— Ты тоже с ним разговаривал?

Гибсон рассказал ей все, не забыв упомянуть о том, что ее отец пытался подкупить и его.

— До меня только сейчас дошло, что мне следовало зайти в ресторан. Возможно, там были еще люди, которые что-то слышали. Ваш адвокат мог бы с ними связаться и попросить их выступить на суде.

Ларк покачала головой раньше, чем он договорил.

— Сомневаюсь, что кто-то что-то слышал. Мой отец слишком хитер и изворотлив, чтобы это допустить. Встреча с тобой у входа — это случайность, которую было невозможно предусмотреть.

— Ты права.

— Я все расскажу сестрам, и мы решим, стоит ли нам делиться этой информацией с адвокатом.

— Ты не хочешь ему отомстить после того, как он лишил тебя финансовой поддержки?

— Я не взяла бы у его деньги ни при каких обстоятельствах, — возразила она, гордо расправив плечи. — Я возмущена тем, как он поступил с мамой и с Флер, но я не хочу мести ради моего собственного удовлетворения. Если я отомщу ему за свои детские обиды, счастливей я от этого не стану.

Ее слова привели его в восхищение, и он дал себе слово, что сделает все, от него зависящее, чтобы помешать Матео Баркли отобрать Крукт-Элм у нее и ее сестер. Если понадобится, он прибегнет к помощи СМИ.

— Твои слова произвели на меня впечатление. Особенно учитывая то, что я знаю о твоем отце, — произнес он, зная, что она не одобрила бы его тактику, если бы он рассказал ей о своих планах. — Я за тебя рад, Ларк.

— Поверь мне, такое отношение к делу выработалось не за один день, — ответила она с улыбкой. — Психотерапевты знают лучших психотерапевтов.

Напряженность вернулась, когда он вспомнил, как предложил Ларк посетить семейного психолога за некоторое время до того, как она его бросила. В ответ она лишь покачала головой. Ему до сих пор было больно вспоминать тот разговор.

— В таком случае делай так, как считаешь нужным, — ответил он, поднявшись.

— Спасибо, что заехал. — Она тоже встала. Ее волосы колыхнулись, и он почувствовал их аромат. — Я очень признательна тебе за то, что ты предупредил меня о планах моего отца.

— Я не мог поступить иначе. — Кивнув, он подавил желание спросить, как она держится теперь, когда она снова стала объектом внимания прессы. — Полагаю, мы увидимся в суде.

— Мы там будем и наша мать тоже. Она прилетит завтра и останется с нами до свадьбы Джессамин.

Гибсону всегда нравилась Дженнифер Баркли, от которой Ларк унаследовала свой бойцовский характер.

— Буду рад ее повидать, — искренне ответил он.

— Я помню о своем обещании навестить твою мать, — сказала Ларк. — Ты мне сообщишь, когда будет подходящее для этого время?

Гибсон был рад, что она не забыла. Его мать постоянно спрашивала его о ней.

— Подрядчик заверил меня в том, что строительные работы будут завершены до конца недели. — Он уже позвонил в компанию, занимающуюся транспортировкой мебели. — Если все пройдет гладко, к окончанию судебного процесса мама уже будет здесь.

Он направился к двери, зная, что должен переступить через порог и поехать домой, пока не утонул в зеленых глазах Ларк.

— Отлично, — сказала она, следуя за ним.

Когда он остановился, чтобы попрощаться, Ларк натолкнулась на него, и плед соскользнул с ее плеч.

Она посмотрела на Гибсона. Глаза ее расширились, и его пульс участился.

«Спокойствие», — приказал он себе.

Все же прежде чем уйти, он не удержался и сделал ей комплимент, который она заслужила:

— Это платье безумно тебе идет.

Ларк тихо вздохнула, затем развернула плед и посмотрела вниз, словно забыла, во что она была одета.

— Спасибо. Это был неожиданный подарок от Джессамин. — Она провела кончиками пальцев по тонкой бретельке на плече. — Она выбрала его для меня сегодня и попросила стать одной из двух подружек невесты.

Гибсон был рад, что сестры, которые не общались много лет, начали сближаться.

— Более подходящий для тебя наряд было выбрать невозможно, — заметил он, жалея, что не может ее раздеть и покрыть поцелуями ее тело.

— Я не так в этом уверена. Я никогда в жизни не носила таких откровенных нарядов. — Обхватив себя руками, она пожала плечами.

— У него нет ни оборок, ни кружевных вставок. Цвет не крикливый, и фасон идеально тебе подходит. Джесс ответственно подошла к этому вопросу.

— Да, она постаралась. Для сестер Баркли настало новое время.

— Рад за вас. — Кивнув, он сделал шаг вперед, увеличив расстояние между ними. — И за себя тоже.

Она проследовала за ним к лестничной площадке.

— За себя? В смысле?

— Я снова увижу тебя в этом платье, когда мы вместе пойдем на свадьбу твоей сестры. Там я приглашу тебя на танец, чтобы у меня был повод к тебе прикоснуться.

В ответ на это Ларк тихонько ахнула, и он понял, что не он один думает об их следующей встрече.

— Ларк, посмотрите сюда! — донеслось до нее, когда она подходила к зданию суда округа Раут в первый день слушаний.

Возле муниципального здания дежурила группа репортеров с камерами. Помня совет Гибсона, Ларк продолжила идти. Репортерам непозволительно ее преследовать и преграждать ей путь. Она не обязана с ними разговаривать. Контроль над ситуацией принадлежит ей, а не им.

Все же она была рада присутствию своих сестер. Джессамин и Флер шли следом за ней. Их мать тоже хотела присутствовать на заседании, но, проведя целый день в дороге, слишком устала. Ларк была рада, что она не поехала с ними в суд. Она боялась, что при виде бывшего мужа Дженнифер Баркли разнервничается. Сейчас она отдыхала в комнате для гостей в Крукт-Элм.

— Ларк, вы надеетесь, что Гибсон вернется в Лос-Анджелес? — спросила ее миниатюрная женщина, семенящая слева. — Правда, что сегодня он даст свидетельские показания в вашу пользу?

— Ларк, вы уже разговаривали со спортсменами, которые активно поддержали вашу кампанию по привлечению внимания СМИ к женскому спорту?

Значит, она, по их мнению, проводила кампанию? Как интересно.

Ей потребовалось сделать над собой усилие, чтобы не сказать им, что ее кампания, должно быть, проходит не очень удачно, раз журналисты все еще преследуют ее, бывшую жену бывшего спортсмена, а не спортсменок. Сегодня ей было не до борьбы с назойливыми папарацци.

В любом случае ей лучше вообще не давать интервью, если она хочет избежать грязных спекуляций об их с Гибсоном отношениях.

«Никаких комментариев. Иди вперед и не смотри по сторонам».

В глубине души она знала, что главной причиной их развода было не вмешательство СМИ, а частые отъезды Гибсона. Пресса лишь подливала масла в огонь.

В последнее время она много думала о Гибсоне. Ей не верилось, что два вечера назад они расстались, ни разу не прикоснувшись друг к другу.

Шум вертолета над головой и голос Флер вернули ее к реальности.

— Ты в порядке?

— Отлично, — солгала Ларк. — Я готова доказать суду, какой мерзавец наш отец.

Они поднимались по лестнице, ведущей к входу в здание, когда снизу до них донеслись громкие голоса. Ларк повернулась, но не сразу поняла, что произошло. Репортеры, которые по большей части работали в таблоидах, устремились к зеленой лужайке на противоположной стороне улицы, на которую падала огромная тень от садящегося вертолета. Он не походил на спасательный. На его сером корпусе не было опознавательных знаков, но пресса почему-то решила, что на нем прилетел кто-то важный.

— Думаешь, это отец решил так эффектно появиться? — спросила Флер.

— Отец ненавидит вертолеты, — пробормотала Джессамин, вытягивая шею, чтобы увидеть, что происходит на противоположной стороне улицы. — В Нью-Йорке в час пик добраться до места назначения гораздо быстрее на вертолете, чем на автомобиле. Я говорила об этом отцу, но он и слышать ничего не хотел.

Дверца вертолета открылась, и из него выбрался высокий широкоплечий мужчина. Это был Гибсон Вон.

— Зачем ему понадобился этот трюк? — спросила Ларк у самой себя и своих сестер.

Она не понимала, зачем ему понадобилось привлекать внимание прессы к своей персоне теперь, когда он ушел из спорта.

— Неужели ты на самом деле этого не понимаешь? — прищурившись, спросила Джессамин. — Он всю неделю думал, как сделать так, чтобы пресса узнала, что он поддерживает твои усилия по привлечению внимания к женскому спорту.

Почему он об этом не упомянул, когда приезжал в Крукт-Элм два дня назад? Были ли у него скрытые мотивы?

— Но почему именно сегодня? Зачем ему понадобилось приводить прессу в неистовство, когда нам так нужны его показания?

Флер взяла ее за руку, и сестры стали наблюдать за Гибсоном, который шел уверенной поступью сквозь толпу к зданию суда, время от времени кивая тому или иному репортеру.

— Гибсон также сказал, что поддерживает тебя в борьбе за бабушкино наследство. — Достав из кармана мобильный телефон, Флер нашла в соцсети пост с фото Гибсона, атакующего ворота противника на хоккейной площадке. Под ним была подпись: «Звезда хоккея поддерживает бывшую жену в борьбе за семейное ранчо» и несколько сотен комментариев. — По-моему, хорошо, что он публично заявил, что он на нашей стороне.

— Думаешь, это нам поможет? — спросила Ларк, переведя взгляд с одной сестры на другую, затем посмотрела на Гибсона. Он уже был футах в пятидесяти от них, и голоса репортеров, которые его преследовали, становились отчетливее.

— Непременно, — ответила Джессамин. — Поддержка со стороны общественности нам не помешает.

— Нам лучше войти внутрь, пока толпа не засыпала вопросами нас. Возможно, Гибсону доставляет удовольствие общение с прессой, но я предпочитаю избегать людей с камерами и микрофонами, — сказала Ларк и продолжила идти вверх по лестнице.

Глава 8

Вставая за свидетельскую трибуну почти шесть часов спустя, Гибсон посмотрел на Ларк, которая сидела между двумя своими сестрами. На ней было серое платье-рубашка до колен, собранное на талии тонким пояском. Это скромное платье было полной противоположностью соблазнительному наряду, который был на ней во время их прошлой встречи. Ее волосы, как обычно, были заплетены в косу, взгляд блуждал по залу. Она смотрела куда угодно, только не на Гибсона.

Она просто нервничала или была недовольна тем, что он использовал свое медийное влияние, чтобы привлечь СМИ на сторону сестер Баркли?

— Пожалуйста, назовите ваше имя, — обратился к нему судебный чиновник.

Гибсон уже дал письменные показания, но во время сегодняшнего заседания адвокаты будут иметь возможность задавать вопросы свидетелям противоположной стороны. Он несколько часов слушал ерунду вроде заявления Джозайи Крэнстона о том, что Ларк, Флер и Джессамин оказывали слишком большое влияние на Антонию Баркли в последний год ее жизни. Гибсону не терпелось внести ясность в происходящее.

— Гибсон Вон, — произнес он в микрофон, вспомнив совет адвоката сестер говорить четко и по существу.

Он решил выступить на суде в поддержку сестер Баркли, потому что был убежден в том, что Ларк имеет полное право на свою долю Крукт-Элм. Он знал, как много для нее значила эта земля. Они больше не муж и жена, но он хочет, чтобы у нее было то, что делало ее счастливой.

После того как Гибсон дал присягу, адвокат сестер ознакомил присутствующих с его показаниями, и адвокату истца было позволено начать задавать Гибсону вопросы. Адвокат Матео Баркли, высокий крепкий мужчина с обветренным лицом и кустистыми бровями, наклонился к своему микрофону:

— Мистер Вон, из ваших показаний следует, что вы были в близких отношениях с покойной Антонией Баркли в последний год ее жизни. Но разве в это время вы уже не были разведены с ее внучкой?

Ларк встретилась взглядом с Гибсоном, и он почувствовал связь с ней, которую не могли разорвать никакие документы на развод. Он надеялся, что она прочитала в его глазах, что он ее не подведет.

— Да, но мы с Антонией оставались друзьями и соседями.

Адвокат поднял густую бровь:

— Даже несмотря на то, что ваш развод с ее внучкой был болезненным?

Гибсон сжал руки в кулаки под деревянной крышкой трибуны.

— Мой развод — это моя самая большая потеря. Уверяю вас, я сделал все от меня зависящее, чтобы облегчить боль, которую я причинил моей бывшей жене.

Правый глаз Ларк слегка дернулся. Гибсон заметил ее реакцию и понял, что его слова тронули ее.

— Фотографии в Интернете, на которых вы были запечатлены с другой женщиной, свидетельствуют об обратном, — возразил адвокат и, подойдя к судье, положил перед ним на стол несколько документов. — А также квитанция от транспортной компании, которая перевозила вещи вашей жены в тот же уик-энд.

Гибсон умел сохранять внешнее спокойствие. Ему приходилось часто это делать на хоккейной площадке, когда противник провоцировал его на агрессию, за которой должно было последовать удаление. Причина его развода была вовсе не в дурацких снимках, сделанных во время благотворительного мероприятия, когда пьяная посетительница под предлогом с ним сфотографироваться начала к нему липнуть. Дело было в самом мероприятии, которое проходило так не вовремя. Присутствуя на нем, он не отвечал на звонки Ларк, которая была чем-то расстроена. Она начала ему звонить задолго до инцидента с пьяной посетительницей. Его не было рядом с Ларк, когда она в нем нуждалась, и он до сих пор об этом жалел. Он поддержал команду молодых хоккеистов, испытывавшую трудности, но причинил боль самому дорогому для него человеку. Тогда он просто расстроился из-за того, что Ларк не могла понять, как эти ребята в нем нуждались.

К счастью, адвокат сестер Баркли сказал: «Я протестую, ваша честь», и судья, приняв протест, спросил адвоката истца, есть ли у того вопросы к свидетелю, которые имеют отношение к делу.

— Мистер Вон, это правда, что вы собираетесь вернуть вашу бывшую жену? — продолжил адвокат Матео.

Адвокат сестер снова сказал «протестую», в то время как Гибсон пребывал в некотором замешательстве. Он никак не ожидал, что ему будут задавать вопросы личного характера, и против своей воли начал вспоминать, как они с Ларк целовались у него на веранде. Как она смотрела на него полными желания глазами, когда он стоял на пороге ее спальни.

Пытался ли он на самом деле ее вернуть?

На этот раз судья отклонил протест, и адвокат Матео Баркли подошел ближе к трибуне свидетеля и постучал пальцем по деревянному ограждению:

— Мистер Вон, вы собираетесь возобновить отношения с Ларк Баркли?

Гибсон понял, куда тот клонит. Если бы он сказал, что хочет вернуть Ларк, все подумали бы, что он пришел давать показания, преследуя собственную выгоду. Ведь если бы он собрался снова жениться на Ларк, он мог бы рассчитывать на ее долю Крукт-Элм.

Он посмотрел на Ларк. В ее зеленых глазах промелькнуло предостережение, но, поскольку он находился под присягой, у него не было другого выбора, кроме как сказать правду, которую он сам только что понял.

— Только идиот не захотел бы ее вернуть, — произнес Гибсон в микрофон и заметил, как Ларк неодобрительно поджала губы. — Уверяю вас, я не идиот.

После ошеломляющего признания Гибсона Ларк до конца заседания была как в тумане. Она смутно слышала, как адвокат ее отца попытался выставить Гибсона человеком, которому по окончании спортивной карьеры необходимо наследство его бывшей жены, чтобы достичь успеха в его новом бизнесе по разведению буйволов. Разумеется, он это сделал для того, чтобы судья усомнился в правдивости слов Гибсона о том, что Антония хотела оставить Крукт-Элм в наследство своим внучкам.

Гибсон дал показания, чтобы помочь Ларк и ее сестрам, но адвокат их отца его переиграл.

Неужели Гибсон действительно хочет ее вернуть? При этой мысли внутри у нее все сжалось в комок. Он не стал бы лгать под присягой.

— Ларк? — Флер, сидящая слева от нее, толкнула ее локтем в бок. — Ты слышала, что я сказала?

Голос сестры вернул Ларк к реальности, и она обнаружила, что судья поднялся и направился к выходу, и сегодняшнее заседание закончилось. Их отец похлопал судью по плечу, Джессамин и Райдер внимательно слушали своего адвоката.

Гибсон по-прежнему сидел на том месте, которое он занял после того, как его попросили освободить трибуну, и что-то просматривал на экране своего мобильного телефона.

— Прости. Я задумалась на мгновение. — Ларк взяла свою сумочку, готовая подняться и покинуть зал. — Что ты сказала?

— Что нам нужно придумать, как тебе незаметно отсюда улизнуть. Во всех онлайн-изданиях уже появились заметки о появлении Гибсона в здании суда. — В подтверждение этих слов Флер показала ей на экране своего телефона фото Ларк и Гибсона с зигзагообразной линией, разделяющей их, и подписью: «Гибсон Вон пришел на помощь бывшей жене». — Полагаю, число папарацци и зевак у входа увеличилось втрое, — продолжила Флер. — И они здесь не только из-за Гибсона. С тех пор как ты обвинила СМИ в том, что они уделяют недостаточно внимания женскому спорту, ты стала популярной сама по себе. В Сети полно мемов о твоей так называемой «кампании».

Ларк стало не по себе. Ей не было никакого дела до женского спорта. Она заговорила о нем на камеру только для того, чтобы отвлечь внимание СМИ от ее персоны. Теперь, когда Гибсон прилетел в суд на вертолете, чтобы ее поддержать, интерес к ним обоим возрастет в несколько раз. Когда пресса узнает, что Гибсон собрался ее вернуть, им не будут давать прохода.

Она быстро поднялась, надеясь, что ей удастся добежать незамеченной до машины Флер.

— Ларк! — раздался позади нее глубокий голос Гибсона, и по ее коже пробежала дрожь возбуждения.

Повернувшись к нему лицом, она яростно прошептала:

— Ты уже оказал нам медвежью услугу. Что еще тебе надо?

Он положил руку ей на плечо, чтобы ее успокоить, но вместо этого она лишь сильнее возбудилась.

— Мне жаль, что мои показания все испортили.

Флер прошептала ей на ухо, что будет ждать ее за дверью, после чего удалилась.

Ее сердце бешено колотилось, все чувства обострились до предела. Она не нуждалась в его доброте. Она не знала, что ей делать теперь, когда он публично заявил, что хочет ее вернуть. Почему он не попытался убедить ее в том, что она была ему нужна, когда они были женаты?

— Дело не только в признании, — сказала она. — Зачем тебе понадобилось привлекать внимание прессы, прилетев сюда на вертолете? Теперь никто из нас не сможет спокойно выйти из здания.

Ларк надела через голову лямку сумочки на плечо и поправила ее на боку. Она сильно нервничала, и ее пальцы дрожали.

Рука Гибсона все еще лежала у него на плече, когда он наклонился и тихо сказал ей на ухо:

— Я знаю, как ты ненавидишь, когда тебя преследует пресса. Именно поэтому я попросил одного из приставов вывести нас через служебный выход, чтобы мы смогли быстрее добраться до вертолета.

Древесный аромат его одеколона щекотал ей ноздри, тепло его пальцев проникало сквозь ее одежду. На секунду у нее возникло такое ощущение, будто они по-прежнему вместе, но она не собиралась заниматься самообманом.

— Мне нет необходимости садиться в твой вертолет, — возразила она, — но я была бы тебе благодарна, если бы ты просто проводил меня до машины Флер.

— Хорошо, — кивнул он, немного помедлив, — но я надеюсь, что ты передумаешь, когда увидишь, что за публика собралась у выхода. — Положив руку ей на поясницу, он повел ее к двери. — По крайней мере, напиши своим сестрам, что ты пошла со мной.

Ларк снова хотела сказать, что она не полетит с ним на вертолете, но, бросив взгляд в окно, увидела толпу у входа и передумала. Перед входной дверью стояли два охранника. Утром их не было.

Достав из сумочки мобильный телефон, она отправила сообщение Флер и Джессамин. Уйдя с Гибсоном, она избавит своих сестер от внимания прессы.

— Ты готова? — спросил Гибсон. — Нам нужно последовать за офицером Кинсейдом.

— Да, готова. — Убрав телефон, Ларк поздоровалась с молодым приставом в синей униформе.

Связавшись с кем-то по рации, мужчина повел их к служебной лестнице в задней части здания. Когда они спустились по ней и оказались у стальной двери без какой-либо таблички, офицер Кинсейд снова проговорил по рации, затем прикрепил ее к поясу.

— Офицер Брейси просил вам передать, что ваш шофер уже ждет вас. Если вам завтра понадобится воспользоваться этим входом, позвоните мне утром, и я вас встречу.

— Большое спасибо, — ответил Гибсон. — Завтра я обязательно привезу хоккейный свитер со своим автографом для вашего племянника.

— Спенсер будет очень рад, — улыбнулся молодой пристав.

Попрощавшись с ним, Гибсон открыл дверь и вывел Ларк на улицу. Они тут же сели в черный «ренджровер» с тонированными стеклами, припаркованный у обочины.

— Почему мы не можем поехать домой на этой машине? — спросила она, когда автомобиль направился в сторону зеленой лужайки, на которой стоял вертолет. Посреди стоянки у здания суда она заметила полицейскую машину с включенными сигналами. Очевидно, присутствие на сегодняшнем слушании знаменитости потребовало дополнительных мер безопасности. Кроме представителей СМИ, там были фанаты его команды. Их можно было узнать по хоккейным свитерам и плакатам с обращениями к Гибсону.

— Через эту толпу? — Он указал ей на скопление людей, которых стало видно теперь, когда их автомобиль выехал из-за угла здания. — Они нас не пропустят, пока мы не ответим на их вопросы.

Надо признать, план Гибсона был намного лучше, чем ее. Спрятав подальше свою гордость, она сказала:

— Если твое предложение отвезти меня домой все еще в силе, я его принимаю.

— Хорошо. Так будет безопаснее для всех, включая твоих сестер.

Достав из кармана мобильный телефон, он отправил сообщение пилоту. Мгновение спустя внедорожник остановился рядом с вертолетом, стоящим на частной территории за зданием суда. Должно быть, Гибсону не составило труда получить разрешение на посадку от собственника участка. С помощью свитера с автографом звезды хоккея можно задобрить кого угодно.

Она быстро написала сестрам еще одно сообщение, прежде чем Гибсон открыл дверцу.

— Спасибо, что организовал все это.

Ларк пришлось практически кричать, чтобы ее не заглушил шум вращающихся лопастей вертолета. Гибсон подал ей руку и помог выйти из машины. Все еще держась за руки, они сделали всего несколько шагов, и он помог ей забраться по выдвижной лестнице внутрь вертолета.

— Это я виноват в том, что здесь собралось столько представителей прессы, — громко возразил он, закрыв дверцу и щелкнув замком. — Поэтому вполне логично, что я должен был придумать, как нам отсюда выбраться.

Они пристегнулись, и вертолет тут же поднялся в воздух. Гибсон передал Ларк наушники с микрофоном, после чего сам надел такие же.

— Проверка связи, — раздался в ее в наушниках его голос, и она показала ему поднятый большой палец.

— Я тебя слышу, — ответила она. — И я готова полететь домой.

Гибсон так долго молчал, что она подумала, что он ее не услышал. Повернувшись к нему лицом, она обнаружила, что он смотрит на нее, нахмурившись.

— Что-то не так?

— Не уверен, что полететь сейчас домой — это хорошая идея, Ларк. Пресса будет тебя караулить у входа в Крукт-Элм.

— И что ты предлагаешь делать, Гибсон? У меня нет выбора.

— Отправиться вместе со мной в мой домик в горах, — ответил он. — Там папарацци нас точно не найдут.

Сердце Ларк бешено заколотилось.

— Я не знаю, — пробормотала она.

Она действительно не знала ни что готовит для нее завтрашний день, ни чего она хочет.

— Только до завтра, — ответил он. — За это время я успею распорядиться, чтобы на обоих ранчо усилили меры безопасности.

Он положил большую теплую ладонь ей на колено, и она почувствовала, как ее дух сопротивления улетучивается. Разве могла она когда-нибудь устоять перед обаянием Гибсона Вона? Сейчас во рту у нее пересохло, по всему телу бегала дрожь возбуждения Она понимала, что он предлагает ей не просто крышу над головой.

— Я полечу с тобой, — уступила она. — Но я останусь в твоем доме всего на одну ночь.

Озорной блеск в глазах ее бывшего мужа сказал ей, что он принял ее вызов. Что он сделает все, от него зависящее, чтобы она получила удовольствие от сегодняшней ночи.

С этой мыслью она повернулась лицом к окну, желая, чтобы вертолет поскорее приземлился.

Глава 9

Ларк сказала «да»!

Гибсон до сих пор не мог поверить в свою удачу. Он напортачил дважды: когда прилетел в суд на вертолете и усилил интерес прессы к делу о наследстве его бывшей жены и когда публично признался, что хочет ее вернуть. Несмотря на все это, Ларк согласилась провести ночь в его домике в горах.

Его взгляд скользнул по ее скромному серому платью-рубашке с тонким ремешком, подчеркивающим талию. Ее блестящая коса была перекинута вперед через плечо. Гибсону вдруг захотелось расстегнуть пуговицы на ее платье и начать щекотать ей грудь кончиками ее волос. Но вертолет был не самым подходящим местом для подобных вещей.

Через двадцать минут, показавшихся Гибсону вечностью, они приземлились в местечке под названием Флэт-Топс. Пилот аккуратно посадил вертолет на площадку, обрамленную высокими тополями.

— Это и есть твой домик в горах? — Сняв наушники, Ларк наклонилась к окну и указала ему на двухэтажный бревенчатый дом с широкой верандой и балконом, стоящий ярдах в двадцати от них.

Сделав над собой усилие, Гибсон перевел взгляд с нее на дом, в котором он не был много месяцев. В примыкающем к нему гараже стояли грузовик, снегоход и квадроцикл.

Кивнув, Гибсон снял наушники и расстегнул им обоим ремни безопасности.

— Я купил этот дом в прошлом году на тот случай, если мне захочется уединения. Сделку я заключил от лица общества с ограниченной ответственностью, так что пресса не будет нас здесь искать.

— Очень предусмотрительно с твоей стороны.

Он открыл дверцу, и Ларк поднялась с сиденья.

На расстоянии многих миль вокруг не было ни единого дома. Перед ними простирался потрясающий вид на плоскогорье. Несмотря на теплый день, здесь, наверху, было прохладнее. В чистом горном воздухе витал запах сосен. После нескольких часов, проведенных в зале суда, это место казалось настоящим раем.

— Возможно, теперь ты наконец поверишь, что я действительно ушел из хоккея, — сухо произнес он и помог ей спуститься.

— Я верю, и я вижу, как изменилась твоя жизнь.

Было так естественно держать ее за руку, но он заставил себя ее отпустить. Пусть она сама решает, как сложится сегодняшний вечер. Как бы сильно ему ни хотелось отвести ее в дом и напомнить ей, как хорошо им может быть вместе, он должен дать ей время, чтобы отдохнуть и расслабиться после ужасного дня, проведенного в суде.

— Ты права. Бывшему капитану хоккейной команды непросто привыкнуть к тому, что теперь он фермер-новичок, который планирует разводить буйволов.

Когда они отошли на безопасное расстояние, Гибсон сделал знак пилоту, и мгновение спустя вертолет снова поднялся в воздух. От быстрого вращения лопастей винта ветки деревьев вокруг закачались.

— Может, поужинаем? — предложил он. — Я заказал сюда еду из ресторана.

Ларк, идущая вместе с ним по гравийной дорожке, напряглась.

— Ты был уверен, что я соглашусь полететь сюда с тобой?

Как она могла такое подумать? Завоевать некоторые хоккейные трофеи было легче, чем вернуть ее расположение.

— Конечно нет. Я заказал еду, потому что в любом случае планировал здесь переночевать. На ранчо пристройка для мамы готова, но жить в ней пока нельзя. Позже на этой неделе ко мне приедет бригада из клининговой службы наводить порядок.

Когда они поднялись на широкую веранду, Гибсон посмотрел на ее лицо и спросил:

— Ну, что ты думаешь о моем доме?

Гибсон подошел к панели у двери, чтобы набрать код.

— Он напоминает мне шале, в котором мы остановились во время нашей поездки в Вейл, — улыбнулась она, проведя рукой по деревянным перилам. — Помнишь?

Разве мог он это забыть?

— Конечно, я помню. На лыжах мы так и не покатались.

Вспомнив, чем они занимались в том шале, он внезапно забыл код и перевел взгляд с панели на Ларк. Она смотрела на него как женщина, которая твердо знала, чего она хочет.

— Ларк… Я изо всех сил стараюсь быть джентльменом…

— Хватит, Гибсон, — перебила его она, положив ладонь ему на грудь. — Сегодня ночью мне не нужен джентльмен. После напряженного дня мне нужен мужчина, который способен преодолеть все препятствия на пути к своей цели.

Остатки его сопротивления вмиг улетучились. Обхватив ее руками, он прижал ее к себе и принялся покрывать поцелуями изгиб ее шеи. От нее пахло лавандовым мылом.

— Ты такая сладкая, — пробормотал он. — Я так тебя хочу.

— Я тебя тоже хочу. — Запустив пальцы ему в волосы, она слегка отклонилась назад. — Давай войдем внутрь. Какой код? — Она протянула руку к панели.

Внезапно он вспомнил.

— Дата нашей свадьбы. Восемь цифр.

— Не надо использовать комбинации, которые могут угадать другие люди, — мягко пожурила его она, нажимая на цифровые клавиши.

Код сработал, и запирающее устройство издало звук.

— Я потом его поменяю, — пообещал он, запуская руку под ворот ее платья. — Сейчас я преследую другую цель.

По телу Ларк пробежала дрожь желания.

Она намеренно отдалась во власть этого мужчины, и результатом стала эта сладостная пытка. Гибсон Вон, находящийся во власти желания, был подобен стихийной силе. Он был невероятно хорош в постели.

Утром ей придется иметь дело с последствиями. Сейчас ей просто необходимо провести одну ночь в его объятиях и на время забыть обо всем, кроме удовольствий, которые он может ей подарить. Больше никто не обладал такой властью над ней, и она сомневалась, что когда-нибудь снова испытает что-то подобное.

Поэтому к тому моменту, когда они вошли в дом и Гибсон закрыл дверь, Ларк казалось, что она вот-вот взорвется от желания. Даже через слои одежды она чувствовала, как его восставшая плоть прижимается к низу ее живота.

Когда он, расстегнув пару верхних пуговиц на ее платье, отогнул край бюстгальтера и принялся ласкать губами ее грудь, она запрокинула голову и простонала его имя.

— Надеюсь, что твоя цель — оказаться внутри меня.

Подняв голову, он встретился взглядом с Ларк. Его зрачки были такими огромными, что радужную оболочку было едва видно.

Боковым зрением она видела просторную комнату с отделкой из состаренного дерева. В ней был камин из камня с полкой, на которой стояла лампа — единственный источник света в комнате, если не считать розовых лучей заката, проникающих в большие окна.

— Ты ошибаешься. — Поставив ее на пол, он продолжил расстегивать ее платье. Его загрубевшие пальцы задевали ее кожу, и затвердевшие соски ныли под одеждой. — Моя главная цель — доставить тебе удовольствие.

— Это доставило бы мне удовольствие, — слабо возразила Ларк. Почувствовав слабость в ногах, она вцепилась пальцами в его дорогую рубашку.

Гибсон покачал головой. Выражение его лица было решительным.

— Я так давно к тебе не прикасался. Оказавшись внутри тебя, я потеряю над собой контроль. Я не могу себе этого позволить. По крайней мере, до тех пор, пока ты не получишь оргазм.

Из ее горла снова вырвался отчаянный стон. Как ему удается всего несколькими прикосновениями превратить ее в похотливую самку?

— Я тоже этого хочу, — призналась она, расстегивая неуклюжими пальцами его ремень. — Но может, лучше поторопимся? Потому что я хочу, чтобы тебе тоже было хорошо.

— Сейчас мне лучше, чем было когда-либо за последние два года.

Пока она размышляла над его ответом, Гибсон, не размыкая объятий, повел ее в дальний конец комнаты. Она слегка споткнулась о край ковра, и тогда он приподнял ее и отнес в спальню, также оформленную в приглушенных серо-коричневых тонах. Между двумя окнами от пола до потолка располагался камин.

Гибсон подошел к кровати, но не положил Ларк на нее. Вместо этого он поставил ее на пол и снял с нее платье, оставив ее в нижнем белье и туфлях.

Другой мужчина, возможно, сосредоточился бы на ее эрогенных зонах, но Гибсон был очень внимателен к деталям. Когда они только начинали встречаться, это сильно ее удивляло. Например, он мог тщательно вымыть ей волосы или долго расплетать ее косу.

Еще она знала, что ему нравится ее разувать. Может, по этой причине она пришла на сегодняшнее слушание в красивых туфлях с ремешком вокруг щиколотки?

— Ты надела их специально для меня? — спросил Гибсон, словно прочитав ее мысли.

Опустившись перед ней на колено, он расстегнул и снял с нее сначала одну туфлю, затем другую. После этого он медленно провел пальцем вверх по ее ноге. Затем встал и снял с себя рубашку и брюки. Когда на нем остались только черные спортивные трусы, под которыми были видны очертания его восставшей плоти, он развернул Ларк к себе спиной, обхватил ее руками и запустил руку ей в трусики.

— Ты помнишь мою цель? — произнес он хриплым от желания голосом.

— Да, помню, — ответила она, дрожа от возбуждения.

— Я хочу довести тебя до экстаза. Ты можешь мне позволить это сделать?

Ларк ничего не ответила, но не потому, что возражала. Внутри у нее все было так напряжено, что она с трудом дышала и не могла произнести ни слова.

Гибсон не нуждался в ее ответе. Он и так прекрасно знал, что ей сейчас нужно. Раздвинув складки между ее бедер, он погрузил палец внутрь ее, и мгновение спустя по ее телу одна за другой прокатились волны наслаждения, и она затряслась в его объятиях.

Отдышавшись, Ларк хотела поблагодарить его за невероятные ощущения, но тут же передумала. Будет лучше, если она отблагодарит его не словами, а делом.

— Теперь твоя очередь. — Повернувшись к нему лицом, она перебросила вперед через плечо свою косу и, проведя по ней рукой сверху вниз, принялась ее расплетать.

Гибсон следил за ее движениями, словно зачарованный.

— Для меня главное — доставить удовольствие тебе. Ты так быстро получила оргазм, что мне, наверное, нужно все повторить.

Ее всегда удивляла его способность сдерживаться, чтобы она могла в полной мере насладиться своим полетом к вершинам чувственного наслаждения. Наверное, он хотел быть идеальным даже в этом.

— Мне нужно, чтобы ты в меня вошел, — напомнила ему она, тряхнула головой, и длинные шелковистые пряди рассыпались по ее плечам и спине.

Низкий звук, похожий на львиный рык, который вырвался из его горла, был для нее подобен музыке. Расстегнув одной рукой ее бюстгальтер, другой он спустил ее трусики, а затем уложил ее на льняные простыни.

Когда он стянул с себя трусы, Ларк протянула руку к символу его мужского естества, но Гибсон внезапно отстранился.

Сбитая с толку, она молча следила за его дальнейшими действиями. Выдвинув ящик прикроватной тумбочки, он достал оттуда упаковку презервативов.

Ларк удивило, что она совсем забыла о том, что им нужно предохраниться. Потому что когда они были женаты…

Она подумала о секрете, который хранила все эти два года, и на нее нахлынули болезненные воспоминания. Она подавила их усилием воли, чтобы не портить им обоим эту чудесную ночь. Гибсон заслужил ее не меньше, чем она.

К счастью, он быстро предохранился и присоединился к ней. Ощущая на себе приятную тяжесть его тела, Ларк отдалась во власть ощущений. Она соблазнила этого невероятного мужчину и намерена сделать все, что в ее власти, чтобы доставить ему наслаждение.

— Итак, на чем мы остановились? — спросил он.

— Ты собирался подарить нам обоим ночь, которую мы никогда не забудем. А я собиралась тебе в этом помочь. — Просунув ладонь между их животами, она погладила его набухшую плоть и, раздвинув ноги, направила ее между ними.

В ответ на это Гибсон застонал и задвигал бедрами.

— Пообещай мне одну вещь, — пробормотал он.

— Какую? — спросила она, выгибаясь под ним дугой.

— Напомни мне, чтобы я тебя сегодня покормил, — ответил он и вошел в нее одним рывком. — Если ты этого не сделаешь, я, возможно, забуду выпустить тебя из своих объятий.

— Обещаю, — ответила Ларк, несмотря на то что сейчас она меньше всего думала о еде.

Почувствовав его внутри себя, она обхватила его ногами и забыла обо всем на свете. Ее внутренние мышцы смыкались и размыкались, впуская его все глубже. Волоски на его груди щекотали ей кожу, когда он задавал ритм, который она быстро подхватила. Со дня их встречи у здания суда она знала, чего ей недостает, но даже не подозревала, что ее жажда его ласк и поцелуев так сильна. А Гибсон, похоже, знал, в чем она так отчаянно нуждалась, и был готов ей это дать.

Их взгляды встретились, и Ларк прочитала на его лице, что он ошеломлен этой неодолимой страстью не меньше, чем она. Даже когда они были мужем и женой, она не испытывала ничего подобного.

— Одного раза мне будет недостаточно, — предупредил ее Гибсон.

Ларк взяла в ладони его лицо:

— А мне будет нужно в два раза больше, чем тебе. Надеюсь, что еда, которую ты для нас заказал, достаточно сытная, и мы сможем восстановить запас калорий после нашего длительного сексуального марафона.

В ответ Гибсон накрыл ее губы своими, запустил язык вглубь ее рта, и движения его тела стали более быстрыми и резкими.

Учащенно дыша, Ларк крепко держалась за него и пришла в неописуемый восторг, когда они друг за другом достигли точки наивысшего удовольствия. Еще одна причина этого восторга была в том, что до утра оставалось еще много времени, и они смогут повторить эту близость много раз. Поскольку они заранее договорились, что проведут вместе всего одну ночь, она намерена использовать эту возможность по максимуму и получать удовольствие от каждой секунды.

Она лишь надеялась, что сможет сосредоточиться на плотских наслаждениях, не погружаясь в свои мысли и чувства. Между ней и Гибсоном много недосказанного, но пусть все остается так, как есть. Потому что за прошедшие два года он вряд ли изменился, и ему не удастся быть рядом с ней каждый день, как бы он этого ни хотел. Потому что он хочет быть первым во всем, и это стремление к идеалу отнимает у него много времени и других ресурсов. Ей больше не хотелось считать дни до его возвращения и радоваться крупицам его внимания.

Они не вместе. У каждого из них свои цели и проблемы.

Однако сейчас, когда Гибсон в ночной темноте гладил ее по волосам и согревал ее теплом своего тела, она забеспокоилась о том, что ей, возможно, не хватит стойкости, и она снова отдаст ему свое сердце.

Глава 10

Гибсон возвращался босиком из кухни в гостиную с подносом, на котором были напитки и две тарелки с едой. Ларк сидела на ковре перед камином, прислонившись спиной к низкой софе.

Горящий в камине огонь отбрасывал отблески на ее распущенные волосы, все еще влажные после душа, который Ларк приняла вместе с Гибсоном. Пока он разогревал ужин, она завернулась в серый кашемировый плед, но он прекрасно помнил, во что она была одета. На ней были его шорты и майка и больше ничего. При этой мысли в паху у него все напряглось. Это было удивительно, учитывая, что они всего полчаса назад занимались любовью в душе, а перед этим в спальне на кровати. Однако он не мог дождаться, когда они поужинают, и он снова услышит ее стоны исступления.

Он сел напротив нее, поставив поднос между ними.

— Ларк, ты уверена, что тебе здесь удобно?

Подогнув под себя ноги, она потянулась за одним из стаканов с минеральной водой.

— Очень удобно, — ответила она, сделав глоток. — Меня сейчас переполняют эндорфины, и мне было бы комфортно в любом месте.

— Тогда приступай к еде, — сказал он, радуясь, что может полностью расслабиться до завтрашнего дня. — Надеюсь, тебе понравится.

— Конечно, понравится. — Ларк сняла крышку со своей тарелки, на которой лежала курица в миндале и бурый рис. Она выбрала это блюдо из нескольких, которые доставили из ресторана. — Я так себя не баловала с тех пор как… с тех пор, как я перестала быть твоей женой.

Легкость, которую он чувствовал весь этот вечер, улетучилась. После развода он пытался поддерживать Ларк материально, но она наотрез отказывалась принимать его помощь.

— Мне не нравится думать, что ты на себе экономила.

— Дело не в деньгах. Я совсем не это имела в виду, — поспешно пояснила она, накрыв его ладонь своей. — Просто мне стало некогда планировать заранее, что я буду есть на ужин. Да и готовить для себя одной что-то сложное неохота.

Гибсон кивнул в ответ. Она съела кусочек курицы, а он попробовал рыбу в лимонном соусе, которую разогрел для себя.

— Ясно, — сказал он. — Я больше года заказываю еду в этом ресторане, и там уже знают о моих предпочтениях. Так что мне нет необходимости готовить для себя.

— Ты упомянул, что собираешься разводить буйволов. Расскажи мне о своем новом бизнесе, — неожиданно произнесла она.

Он задумчиво посмотрел на камин, в котором потрескивали дрова. Одна искра взметнулась вверх и быстро потухла в темноте очага.

— Я нанял управляющего, и он уже составил бизнес-план. Я не буду покупать скот до следующей весны, пока не будут подготовлены необходимые условия для его содержания.

Почувствовав ее интерес к этой теме, он рассказал ей об особенностях содержания буйволов. Она внимательно его слушала, молча кивая время от времени.

— Их не нужно загонять в помещения? — Она задумчиво нахмурила брови. — Надо же… Я не знала.

Ее любопытство было искренним. Это было неудивительно, учитывая то, что несколько поколений ее семьи были фермерами. Ее отец, конечно же, был исключением.

— Для буйволов не нужно оборудовать стойла, — пояснил он. — Они выдерживают любые погодные условия. В замкнутом пространстве они ведут себя беспокойно.

Затем он рассказал ей о своей поездке в Вайоминг на племенную ферму.

Матео Баркли был не прав, когда сказал Гибсону, что, уйдя из спорта, тот не сможет вести привычный роскошный образ жизни. Благодаря выгодным инвестициям Гибсону удалось приумножить капитал, заработанный за годы спортивной карьеры, и он мог себе позволить начать новое дело.

— Могу я тебя спросить, почему ты решил заняться разведением буйволов? Я не критикую твой выбор. Я просто удивлена. Когда мы с тобой впервые обсуждали покупку ранчо, я думала, что оно тебя интересует лишь в качестве места для отдыха. — Она поправила плед у себя на плечах, и Гибсон снова ощутил аромат лавандового мыла.

— Я уже упоминал, что меня побудила к этому твоя бабушка, — напомнил он ей. — Она мне рассказывала, что у ее дедушки была коневодческая ферма в Вальроманес рядом с Барселоной.

Рука Ларк с вилкой замерла на полпути ко рту.

— Правда? Она рассказывала мне о своей семье, но я мало что помню.

— Она пыталась убедить меня в том, что я смогу совместить на своем ранчо скотоводческий бизнес и загородный туризм. — Заинтригованный идеями Антонии, он начал собирать информацию, касающуюся обеих вещей, и изучать опыт других людей. — Ее дедушка организовывал конные прогулки по территории своего ранчо. Помимо этого у него была маленькая гостиница, предлагающая номера с завтраком. Антония посоветовала мне организовать прогулки на квадроциклах и сезонные фермерские ярмарки, которые привлекли бы внимание людей к моему новому бизнесу.

Внезапно он понял, что слишком много говорит о себе, замолчал и продолжил есть. Ему не хотелось, чтобы Ларк подумала, что он зациклен на своей персоне и ему нет никакого дела до ее проблем.

— Ничего себе, — сказала Ларк. — Я рада услышать, что моя бабушка так тебе помогла. — Поставив на бамбуковый поднос пустую тарелку, она накрыла ее крышкой и поправила плед на своих коленях. — Значит, ты решил надолго задержаться в Кэтемаунте?

Что-то в ее тоне заставило его насторожиться. Он сделал глоток воды, прежде чем ответить:

— Мое нахождение по соседству с Крукт-Элм будет представлять для тебя проблему? Изначально я не собирался оставлять себе ранчо, которое мы выбрали вместе, но я быстро стал чувствовать себя там как дома. До этого я жил во многих местах, но ни к одному из них я так сильно не привязался.

Если сестры Баркли выиграют дело о наследстве, то он сможет время от времени видеться с Ларк. Наслаждаться той особой связью, которая по-прежнему между ними существовала, несмотря на развод.

— Никаких проблем, — быстро ответила она, смахнув с пледа невидимые крошки. — Даже если мы выиграем дело, я не задержусь надолго в Кэтемаунте. После свадьбы Джессамин я вернусь домой в Лос-Анджелес, и кто знает, когда я прилечу сюда в следующий раз и снова тебя увижу.

Ее слова расстроили его, хотя он и не ожидал услышать, что она здесь задержится. Он должен помочь ей и ее сестрам выиграть дело. Он не может допустить, чтобы Матео Баркли, дав взятку свидетелю, прибрал к рукам ранчо, которое Антония завещала своим внучкам.

Гибсон не был готов к отъезду Ларк из Колорадо. Особенно после того, как он признался присутствующим в зале суда и самому себе, что хочет ее вернуть. Но ему не давало покоя то, с какой легкостью она была готова отказаться от всего того, что происходило между ними сейчас.

Однажды она уже исчезла из его жизни и, очевидно, собиралась сделать это снова.

Поставив свою тарелку на поднос, он отодвинул его в сторону и взял обе руки Ларк в свои:

— Ты помнишь, с кем ты идешь на свадьбу своей сестры?

Ее ресницы затрепетали, дыхание участилось.

— Как я могу забыть, что обещала тебе пойти на свадьбу вместе с тобой? — Она пожала плечом, и плед соскользнул с него, открыв его взору грудь, прикрытую лишь белой майкой.

Гибсон увидел сосок, проступивший под тонкой тканью. Это зрелище было таким соблазнительным, что он не смог перед ним устоять. Придвинувшись к ней, он наклонился и обвел кончиком языка очертания ее соска. Она выгнулась дугой, и он легонько прикусил его, желая как можно скорее ощутить на губах ее вкус.

Они оба повалились на ковер, и Ларк в считаные секунды оказалась под Гибсоном. Приподнявшись на локте, он любовался ею при свете огня в камине.

— Я не могу тобой насытиться.

Он не собирался говорить этого вслух, но его бешено колотящееся сердце решило за него.

После развода с Ларк он редко встречался с женщинами. Его интерес к ним пропадал после первого свидания. С Ларк было все наоборот. Чем больше времени он с ней проводил, тем сильнее ему хотелось с ней быть.

Положив руку ему на затылок, она запустила пальцы в его волосы и, наклонив его голову к себе, прошептала:

— А ты попробуй.

«Будь осторожна в своих желаниях», — подумала Ларк, когда Гибсон стянул с нее футболку. Он так долго смотрел на ее грудь, что она поняла, что он что-то замышляет, и задвигала бедрами, чтобы побудить его к действию. Ей это удалось. Пока он покрывал ее грудь поцелуями, она стянула с него синюю футболку с эмблемой хоккейного клуба, за который он когда-то играл, и полюбовалась его рельефными мышцами.

Когда он прикусил ее сосок, по ее телу словно пробежал электрический разряд.

— Гибсон, — взмолилась она и потерла ладонью через тренировочные брюки, которые он надел после душа, предмет его мужской гордости. — Я хочу тебя.

Он застонал в ответ и переключился на другой сосок. Его рука тем временем скользнула вниз по ее животу и накрыла холмик у входа в ее заветную пустоту. Чувствуя каждое движение его умелых пальцев, которые ласкали ее теплые влажные складки, она опасалась, что не сможет расстаться с ним утром.

Прогнав тревожные мысли, Ларк запустила ладонь под пояс его брюк и принялась поглаживать пальцами его огромную плоть, которая напоминала ей стальной жезл, обтянутый бархатом.

— Ты принес сюда презервативы? — Она очень на это надеялась, потому что спальня была слишком далеко.

Ее сердце бешено стучало, по всему телу пробегала дрожь.

— В левом кармане, — ответил он и стал погружать в нее палец, пока не достиг ее самой чувствительной точки. — Держись за меня.

Обхватив его руками, она встретилась с ним взглядом и увидела в его глазах отражение огня в камине.

Он был знатоком ее тела и мог как растягивать ее удовольствие, так и делать все очень быстро. В этот раз он выбрал второй вариант и довел ее до экстаза за считаные секунды.

— Сейчас я сделаю тебе приятно, — пообещала Ларк, немного отдышавшись.

— Давай позже, — сказал Гибсон. — Сначала я хочу доставить максимальное удовольствие тебе.

Это прозвучало решительно и уверенно. Он знал, чего она хотела, и был готов ей это дать.

Он вынул палец, но только для того, чтобы снова погрузить его в ее влажную пустоту. Ее внутренние мышцы стали быстро сокращаться, принимая его. Напряжение внутри его нарастало с каждой секундой, пока ее тело не дернулось вверх и не задрожало. Затем ей стало легко, ее разум затуманился, и она испытала ощущение полета.

На этот раз она довольно долго приходила в себя. Все это время Гибсон был рядом и терпеливо ждал. Когда она наконец успокоилась, первым делом развязала шнурок на его брюках и спустила их с его бедер. Запустив руку в левый карман, она достала оттуда пакетик из фольги, вскрыла его дрожащими пальцами и надела предохраняющее средство на восставшую плоть Гибсона.

— Теперь твоя очередь. Ложись на спину, — скомандовала она.

Гибсон тут же подчинился, и она, глядя в его горящие от страсти глаза, оседлала его.

— Я мечтал об этом моменте, — произнес он хриплым голосом.

Ларк сказала себе, что причина этой хрипотцы — сексуальное возбуждение, а не более глубокие чувства, от которых у него сдавило горло.

Именно это произошло с ней. У нее так сильно сдавило горло, что она не могла говорить. Иначе она сказала бы ему, что тоже мечтала об этом.

Приподнявшись, она обхватила пальцами символ его мужского естества, направила его между своих бедер и стала медленно садиться, пока он не оказался глубоко внутри ее. Затем она, помня о том, что ему нравилось растягивать удовольствие, начала медленно подниматься и опускаться.

В медленном ритме не было ничего скучного. Напротив, таким образом можно было найти все эрогенные зоны и получить максимальное наслаждение. Узнать, как привести друг друга на край обрыва, чтобы совершить свободное падение.

— Можешь делать это настолько медленно, насколько тебе хочется, — протянул он, не сводя с нее глаз. — Я могу наблюдать за тобой целую вечность.

Он провел ладонью по ее бедру, по изгибу ее талии. Его глаза ловили каждое ее движение, словно она была самой искушенной женщиной на свете.

— В таком случае тебе лучше не говорить мне подобные вещи, иначе я потеряю контроль над своим желанием, и все произойдет быстрее, чем нам обоим хотелось бы.

Чтобы продемонстрировать ему это, она сделала несколько быстрых движений бедрами.

Его глаза сузились.

— Ах ты, озорная девчонка.

Ей нравилось его дразнить, но после всего, что он сделал, чтобы доставить ей удовольствие, она чувствовала, что должна дать ему то, чего он хотел. Кроме того, ей нужно было сделать все для того, чтобы эта ночь продлилась как можно дольше.

Потому что, в то время как Гибсон ошибочно полагал, что сможет ее вернуть, и впереди у них будет много страстных ночей, Ларк была уверена в обратном.

Если бы он узнал ее секрет, не захотел бы ее возвращать. Ведь когда они были мужем и женой, она скрыла от него одну вещь, которую не имела права скрывать.

Поэтому сейчас она действовала медленно, давая ему все, что он мог от нее хотеть. Она двигалась вверх-вниз, раскачивалась из стороны в сторону и вперед-назад.

Когда у нее устали ноги, она рухнула на Гибсона, позволив ему обхватить ее руками и перевернуться вместе с ней. Теперь инициатива перешла к нему, и он, запустив пальцы ей в волосы, сделал так, чтобы они оба в считаные секунды достигли кульминации. Все было так безупречно, что Ларк захотелось плакать.

Или, может, ей просто нужно было оплакать все то, что они потеряли. И все то, что они потеряют снова. Потому что сейчас, когда ее мир сузился до объятий Гибсона и учащенного биения их сердец, ей стало ясно одно: она все еще любила своего бывшего мужа, и, если она вовремя не остановится, последствия будут необратимыми.

Глава 11

Утром Гибсона разбудил телефонный звонок. Жмурясь от яркого света, проникающего в окна, он посмотрел на часы на стене и удивился, почему он только проснулся, хотя было уже почти девять. Но затем он почувствовал запах Ларк на простынях и вспомнил, чем они занимались всю ночь.

Где она сейчас? В душе? Ему было необходимо ее увидеть, прикоснуться к ней и убедиться, что прошлая ночь ему не приснилась. Поднявшись с кровати, он взял с тумбочки свой мобильный телефон, направился в ванную и по пути нажал кнопку соединения.

— Декс, повторяю, я не рассматриваю никаких предложений, — сказал он, приоткрыв дверь ванной.

Ларк там не было. Может, она на кухне?

— Гибсон, это предложение тебе понравится, — начал его агент. — Контракт уже составлен. Он самый выгодный из всех, что были нам предложены на данный момент. Более того, он от команды, которая в этом сезоне гарантированно выйдет в плей-офф.

— Ни одна команда не может быть уверена на сто процентов, что выйдет в плей-офф, — ответил Гибсон, который уже устал от попыток Декса вернуть его в спорт. — В любом случае это уже не имеет значения, потому что я больше не играю в хоккей.

Вернувшись в спальню, чтобы надеть тренировочные брюки и футболку, он обнаружил, что вещи Ларк исчезли. Разумеется, это всего лишь означало, что она встала раньше его, оделась и, возможно, вышла подышать свежим воздухом. Скоро она вернется.

Посмотрев в панорамное окно, он напомнил себе, что они прилетели сюда на вертолете и она не сможет дойти пешком до Крукт-Элм.

Почему она не осталась с ним в постели и не разбудила его поцелуем, как часто делала, когда они были женаты?

— Гибсон, на этой неделе ты стал главным объектом внимания спортивной прессы. Более подходящий момент для возвращения в спорт представить себе сложно.

— Неужели ты не понимаешь? — бросил он, чувствуя, как улетучивается его хладнокровие, которым он славился на протяжении всей своей спортивной карьеры. — Моя жизнь не ограничивается лишь хоккеем. И мне надоело, что наглые щелкоперы зарабатывают деньги на моем имени.

Он быстро прошел в кухню и не обнаружил там Ларк. На стойке лежал листок, которого там вчера не было.

— Но я твой агент, и рассказывать тебе обо всех предложениях — это моя работа.

— Больше нет, — ответил Гибсон, глядя на листок, прижатый к столику мельницей для перца. Он понимал, что содержание записки его не обрадует, но он не станет ее читать, пока не закончит этот разговор. — Если ты хочешь, чтобы я время от времени давал интервью или снимался в рекламе, тебе придется убедить СМИ в том, что я навсегда ушел из хоккея. Надеюсь, я ясно выразился?

— Яснее некуда, — немного помедлив, ответил Декстер. — Я расскажу СМИ о твоих намерениях. Но не забывай, что это не я на протяжении недели делал все для того, чтобы привлечь внимание прессы к делу о наследстве твоей бывшей жены.

— Ты прав. Это делал я, — согласился Гибсон. Он думал, что это поможет Ларк, но после того, как она высказалась против подобной тактики, он больше не будет ее применять. — Мне нужно идти, Декс. Буду ждать тебя в гости следующей весной, когда я куплю буйволов.

— Ради этого я устрою себе выходной, — ответил Декс.

Попрощавшись с ним и разорвав соединение, Гибсон подошел к стойке, взял листок и прочитал:

«Я попросила Флер и Дрейка меня забрать. Мы вместе поедем в суд. Мне нужно будет помогать Джесс готовиться к свадьбе, так что я буду занята всю неделю. О своем обещании я помню. Увидимся на свадьбе. Ларк».

Она не упомянула о ночи, которую они провели вместе. Не нарисовала ни смайлика, ни сердечка.

Выругавшись себе под нос, он провел ладонью по небритому подбородку. Внезапно кухня стала ему казаться пустой и холодной, словно Ларк, покинув его дом, забрала с собой тепло и уют.

Когда она ушла от него в прошлый раз, он не последовал за ней, решив дать ей время, и потом сильно об этом жалел. Сейчас он понял, что не может снова ее отпустить.

Стиснув зубы, он пошел в душ.

Сидя между своими сестрами в зале суда, Ларк слушала Райдера Уэйкфилда, жениха Джессамин, который давал показания за свидетельской трибуной. Она тайком посмотрела на свои «умные» часы. Сообщений от Гибсона по-прежнему не было. Впрочем, она и не ждала, что он ей напишет, после того как она тайком покинула его дом во Флэт-Топс рано утром. Желания ее тела были полностью удовлетворены, но у нее совсем не осталось душевных сил на то, чтобы мило улыбаться Гибсону после его пробуждения. Поэтому она позвонила Флер, надеясь, что Дрейк поймет из ее объяснений, где находится дом Гибсона, и согласится ее забрать. Ларк удалось незаметно улизнуть, но она чувствовала себя трусихой, которой не хватило духу поговорить с Гибсоном после их близости.

Сейчас было не самое подходящее время для этих мыслей, поэтому она их прогнала и сосредоточилась на напористой речи Райдера, обличающей худшие качества ее отца. Она слышала, что Райдер принимал участие в поисково-спасательной операции после несчастного случая на горе, в результате которого серьезно пострадала бывшая подруга Матео Баркли. История, рассказанная непосредственным участником событий, показалась Ларк еще более трагичной.

Матео был разочарован, когда узнал, что его подруга не умеет кататься на лыжах. Он сказал Райдеру, что предпочитает сильных женщин, которые могут быть наравне с мужчиной. Ларк это нисколько не удивило. Она знала, что за человек ее отец.

Райдер продолжил давать показания. Сестры Баркли слушали его затаив дыхание. Джессамин взяла Ларк за руку. Удивленная, та посмотрела на нее украдкой и увидела слезу, стекающую по ее щеке.

Поле того как Флер и Ларк перестали пытаться угодить отцу, Джессамин еще почти десять лет старалась быть в его глазах сильной женщиной. Сейчас Ларк впервые посмотрела на Джесс не как сестра, а как психотерапевт. Ей приходилось часто иметь дело со случаями, когда человек, даже став взрослым, продолжал добиваться родительского одобрения, не понимая, что лишь вредит себе, потому что никогда не сможет его получить. Ларк полагала, что именно жажда отцовского одобрения заставляла Гибсона добиваться успехов в спорте.

Что касается Джессамин, высокооплачиваемая работа, которую дал ей отец, не смогла компенсировать нехватку его любви.

Сжав руку Джессамин, Ларк взяла за руку Флер, сидящую по другую сторону от нее.

Прокашлявшись, Райдер встретился взглядом со своей невестой, после чего продолжил:

— Матео сказал, что именно по этой причине он бросил свою жену Дженнифер Баркли, когда у нее началась депрессия. Он счел это слабостью.

Ларк подумала, что они с сестрами правильно поступили, не взяв мать на заседание суда. Адвокат Матео перебил Райдера, напомнив присутствующим о том, что его клиент в день происшествия испытал шок. Адвокат уже пытался запретить Райдеру давать показания на том основании, что Райдер в тот день входил в бригаду скорой помощи, а это означало, что, передавая слова Матео, он нарушал врачебную тайну. К счастью, судья отклонил оба его протеста.

Из дальнего конца зала донесся звук шагов. Обернувшись, Ларк увидела Гибсона, садящегося на свободное место в последнем ряду. Сегодня он надел серый костюм. Воротник его белой рубашки был расстегнут.

— Гибсон здесь, — сказала ей на ухо Флер.

Он пришел в суд, даже несмотря на то, что сегодня ему не нужно было давать показания? Раз он пришел ее поддержать, значит, она была ему небезразлична. При этой мысли ее сердце затрепетало. Ее охватило чувство вины за то, что она улетела из Флэт-Топс, не попрощавшись с ним. Что, если он больше никогда к ней не прикоснется, не поцелует ее?

Неожиданно он встретился с ней взглядом, словно почувствовав, что она за ним наблюдает. Внутри ее все сжалось от волнения.

Прочитал ли он ее мысли и чувства на ее лице? Она не могла точно определить, какие чувства вызвало у нее его появление, и надеялась, что по выражению ее лица было невозможно ничего понять.

Когда адвокаты закончили спорить, Ларк снова переключила свое внимание на Райдера, которому судья позволил продолжать говорить.

— Матео Баркли сказал мне, что его мать лишила его наследства из-за того, как он обращался со своей бывшей женой, — произнес Райдер, приведя главный довод в пользу Ларк и ее сестер. Из его показаний следовало, что Матео еще девять лет назад знал, что ничего не получит в наследство от своей матери.

За этим последовали новые вопросы адвоката Матео, но Ларк перестала внимательно следить за происходящим. Их главный свидетель уже выступил, и им осталось только ждать вердикта судьи. Ларк надеялась, что он оставит завещание Антонии в силе. И Крукт-Элм по праву перейдет к ней и ее сестрам.

Если решение суда будет вынесено в их пользу, они смогут выгнать с ранчо Джозайю Крэнстона и запретить своему отцу туда приезжать.

Каким бы ни было решение суда, после вынесения вердикта ей будет больше нечего здесь делать. Сразу после свадьбы Джессамин она сможет уехать из Кэтемаунта. Она сблизилась со своими сестрами и провела с ними время на ранчо, как хотела их бабушка. Ее главная цель достигнута, и совсем скоро она сможет вернуться в Калифорнию к своей привычной жизни.

Но сможет ли она спокойно смотреть на себя в зеркало и говорить себе, что была абсолютно честна с Гибсоном? Она должна сказать одну вещь, которую ей не хватило духу ему сказать в конце их брака. Если бы она сказала ему тогда, он разозлился бы на нее, и правильно сделал бы. Разумеется, это не могло послужить оправданием для ее трусости. Возможно, в этот раз у нее получится набраться смелости, назвать ему причину их расставания и покинуть город с чистой совестью. Но сердце ее останется вместе с Гибсоном.

Прогнав эти мысли, она сжала руку Джессамин и прошептала:

— Ты в порядке?

В этот же момент судья объявил перерыв на ланч, затем встал и ушел. Участники слушания начали переговариваться друг с другом и покидать свои места.

Кивнув, Джессамин высвободила свою руку:

— Да, спасибо. Надеюсь, показаний Райдера будет достаточно, чтобы доказать, что папа давно знал о бабушкиных намерениях.

— Я тоже на это надеюсь. — Поднявшись, Ларк бросила взгляд в ту сторону, где сидел Гибсон, но его там уже не было.

Двигаясь к выходу, Ларк продолжала искать взглядом среди присутствующих в зале Гибсона. Наверное, ей следовало испытывать облегчение, раз она сбежала от него рано утром после удивительной ночи любви. В оставленной для него записке она недвусмысленно намекнула, что они не должны видеться до свадьбы Джессамин, но то, что он покинул заседание, не поговорив с ней, расстроило ее. Она поняла, что он пришел сюда не для того, чтобы ее повидать. Возможно, он просто хотел поддержать ее и ее сестер.

Она вышла в коридор, где Флер воссоединилась с Дрейком, а Джессамин с Райдером, и почувствовала себя очень одинокой.

Глядя на настольный календарь в своем домашнем офисе, Гибсон мысленно подсчитывал дни, которые он провел без Ларк.

Он не видел ее пять бесконечных дней, если не считать их встречу в зале суда, когда они даже не поговорили. Он продолжал ходить на заседания, чтобы поддержать сестер Баркли. После того как Декс публично заявил, что Гибсон навсегда уходит из спорта, интерес прессы к нему поутих, но несколько упрямых папарацци все еще оставались в Кэтемаунте.

Информация о ходе судебного процесса стала реже появляться в СМИ, и это было к лучшему, поскольку Ларк не одобрила его попытки привлечь внимание прессы. Он ее понимал, потому что, когда она была его женой, папарацци часто ей досаждали.

Гибсон надеялся, что судья скоро вынесет вердикт, и он будет в пользу Ларк и ее сестер.

— Гибсон, ты дома? — донесся до него из пристройки, примыкающей к кухне, голос его матери Стефани Вон.

На днях он закончил ее обставлять, и мать с сиделкой перебрались туда вчера. Стефани быстро осваивалась в новой обстановке.

— Уже иду, мама.

Поднявшись из-за стола, Гибсон прошел на кухню, где его ждала мать. Ее светлые волосы были собраны сзади. Губы накрашены розовой помадой, цвет которой он помнил с детства. Она не выглядела на свой возраст и внешне не походила на человека, страдающего деменцией.

— У тебя все в порядке?

— Кто-то подъехал к дому, Джо. Выйди посмотри.

Она назвала его именем его отца. Раньше такого не было.

— Я Гибсон. — Обняв ее за плечи, он посмотрел в окно и увидел свою бывшую жену, идущую по дорожке к двери. Ее тяжелая коса, переброшенная вперед через плечо, подпрыгивала при каждом шаге.

На него нахлынули чувства, главным из которых была благодарность. Она выполнила свое обещание и пришла навестить его мать.

— Кто это? — спросила Стефани, глядя на него в замешательстве.

Очевидно, ей стало хуже. При этой мысли у Гибсона защемило сердце.

— Это Ларк, мама, — ответил он, погладив ее плечо. — Ты хотела ее видеть.

На ее лице появилась радостная улыбка.

— Ларк пришла. — Стефани весело похлопала его ладонью по груди. — Конечно, я хочу ее видеть, глупый мальчик. Открой дверь.

Прежде чем Ларк постучалась, Гибсон широко распахнул дверь. Едва он успел встретиться с ней взглядом, как она переключила свое внимание на его мать.

— Привет, моя любимая невестка, — произнесла Стефани, выступив вперед и заключив Ларк в объятия. — Я так рада тебя видеть.

Ларк вопросительно посмотрела на Гибсона. Было поздно предупреждать ее о том, насколько прогрессировала болезнь его матери. Впрочем, Ларк профессионал в области психического здоровья, и сама сможет быстро оценить ситуацию.

Судя по выражению лица Ларк, она испытывала чувство неловкости. Это было неудивительно, учитывая, что его мать думала, будто они все еще женаты.

Глава 12

Причины, по которым Ларк пришла к Гибсону, отодвинулись на задний план, когда она очутилась в теплых объятиях своей бывшей свекрови.

Она пришла сообщить Гибсону, что судья вынес решение в пользу сестер Баркли, и отметить это событие. Матео Баркли уже покинул город, поклявшись, что больше никогда сюда не вернется. Она хотела поблагодарить Гибсона за его показания и за поддержку, но ее радость победы была омрачена необходимостью открыть ему секрет, который она хранила два года. Она боялась, что, узнав правду, он перестанет с ней общаться.

Но теперь, когда Стефани взяла ее под руку и повела в свою пристройку, разве могла она обделить ее вниманием?

— Здесь чудесно, — искренне произнесла Ларк, осмотрев две спальни с видом на бассейн, гостиную с темно-синей мягкой мебелью и растениями в горшках и небольшую кухню в скандинавском стиле.

— За это я должна благодарить тебя и Гибсона, — сказала Стефани, жестом указав Ларк на софу. — Давай сядем.

Ларк опустилась на софу. Она чувствовала себя неловко.

— Это Гибсон… — начала Ларк.

— Ларк, тебе принести что-нибудь выпить? — перебил ее Гибсон, многозначительно глядя на нее. Похоже, он не хотел, чтобы его мать узнала об их разводе.

— Нет, спасибо, — ответила она и снова переключила внимание на бывшую свекровь, которая выглядела абсолютно здоровой. Но Ларк знала, какие серьезные ментальные проблемы могут прятаться за физическим здоровьем. — Вы уже обустроились на новом месте, Стефани?

Ларк всегда испытывала симпатию к Стефани Вон. Она была доброй и общительной и сразу располагала собеседника к себе.

— Да, спасибо, — ответила Стефани, проведя ухоженной рукой по синей диванной подушке. — Гибсон перевез сюда мою мебель, так что я чувствую себя здесь как дома. — Она встретилась взглядом с Ларк. — Когда мы все вместе сядем за стол и поедим, мне станет еще комфортнее.

Застигнутая врасплох ее приглашением, Ларк медлила с ответом. Она пришла, чтобы наконец открыть Гибсону свой секрет. Сможет ли она сохранить спокойствие, сидя с ним за одним столом, зная, какой непростой разговор ее ждет?

Прежде чем она успела ответить, Стефани добавила:

— Но это твой дом, дорогая. Я не собиралась тебе навязываться. Просто я подумала, что мы давно не виделись, и нам нужно собраться посемейному. — Она взяла Ларк за руку. — Гибсон, принеси своей жене воды. Она выглядит бледной.

Только в этот момент до Ларк дошло, что Стефани думала, что она все еще замужем за ее сыном. Ей было чуть за шестьдесят. Неужели ее психическое здоровье настолько ухудшилось? Посмотрев на Гибсона, она прочитала в его глазах извинение. Беспомощность перед болезнью его матери.

— Сейчас принесу, мама, — ответил Гибсон. — Почему бы тебе пока не показать Ларк, где мы разместили твою коллекцию кукол?

Лицо Стефани просияло, и она кивнула:

— Конечно, я покажу. — Поднявшись с софы, она жестом пригласила Ларк проследовать за ней. — Я сохраняю своих кукол для моей будущей внучки. Надеюсь, мне не придется долго ждать.

Ларк застыла на месте. Добродушное замечание бывшей свекрови подействовало на нее как удар под дых.

Направляясь сюда, она не думала, что этот визит будет таким напряженным. Не думала, что ради матери Гибсона ей придется делать вид, будто они все еще женаты, сохранять спокойствие, когда та намекнет им с Гибсоном, что хочет внучку. Как ей все это выдержать, когда на ее сердце тяжелым камнем лежит секрет двухлетней давности?

Ее задело, что Гибсон, попросив ее навестить его мать, не предупредил об ухудшении ее психического здоровья. Она не могла на него за это злиться, учитывая то, что сама кое-что от него скрыла, но его недоверие причиняло ей боль. Она едва удерживалась от того, чтобы не уйти, сославшись на срочные дела.

— Ты в порядке? — спросил Гибсон, догнав ее в коридоре, ведущем к спальне его матери. Он передал Ларк стакан воды, и их пальцы соприкоснулись.

— Нет, — отрезала она. — Нам нужно поговорить.

— Мы поговорим. Мама сейчас быстро устает. Ее сиделка скоро вернется. Тогда мы и поговорим.

Грусть в его голосе напомнила ей о том, что ему приходится каждый день смотреть на то, как близкий ему человек постепенно утрачивает рассудок, и она смягчилась.

— Хорошо.

Ей придется смотреть на кукол, которых Стефани бережно хранила для будущей внучки, и, запасшись терпением, мило улыбаться бывшей свекрови, которая не знала, что Ларк не станет матерью ее внучки.

Ему следовало предупредить Ларк о состоянии его матери. Он понял это в ту секунду, когда мать назвала Ларк его женой, и та ошеломленно на него посмотрела. Гибсон на протяжении нескольких лет наблюдал за постепенным ухудшением психического здоровья своей матери. В последний раз Ларк видела Стефани два года назад, когда та просто страдала забывчивостью.

Сейчас, когда они с Ларк вышли из пристройки, оставив его мать под присмотром сиделки, Гибсон начал мысленно готовиться к разговору. Она была расстроена тем, что он не подготовил ее к этому визиту, но он был уверен, что речь пойдет не только об этом. Она приехала к нему домой, еще не зная, что его мать здесь. Очевидно, у ее визита была другая цель.

Он был не настолько глуп, чтобы подумать, что она захотела повторить их страстную ночь в горах. Судя по тому, что за прошедшие пять дней она ни разу ему не позвонила и не написала, ей было достаточно одной ночи.

— У тебя есть чай? — спросила она, когда они прошли на кухню. В ее голосе слышалась усталость.

— Тебе с ромашкой или с апельсином? — Включив электрический чайник, он достал из шкафчика две кружки.

— С ромашкой. Хотя я сомневаюсь, что чай сможет меня успокоить. Почему ты не предупредил меня о том, что твоя мать думает, будто мы до сих пор женаты? — спросила она, сев на один из стульев за стойкой и закрыв лицо руками.

Он прокашлялся, готовясь все ей объяснить, но она вдруг резко повернулась и посмотрела на него. Ее зеленые глаза неистово сверкали.

— Гибсон, ты не мог меня предупредить о ее состоянии? Когда я спросила у сиделки, как долго она за ней ухаживает, та ответила, что уже более двух лет. Это означает, что ты нанял сиделку, когда мы с тобой еще были вместе. — Она повысила тон, и в этот же момент закипел чайник. — Чтобы ни произошло между тобой и мной, твоя мать мне небезразлична.

— Я нанял сиделку, когда мы с тобой переживали непростые времена. Папарацци преследовали тебя, и мне не хотелось добавлять тебе проблем. — Заварив чай, он подошел с кружками к стойке и поставил одну перед Ларк.

— Но она была членом моей семьи.

Гибсон почесал в затылке:

— Я это знаю, Ларк, но мне не хотелось обращаться к тебе за профессиональной помощью. Не хотелось взваливать на тебя лишний груз. Это было бы несправедливо по отношению к тебе, — сказал он, садясь на соседний стул.

— Возможно, я захотела бы помочь, но ты не дал мне такой возможности. — Отодвинув от себя чашку с чаем, она повернулась лицом к Гибсону. — Ты нес груз своих проблем в одиночку и никогда не делился ими со мной. Разве удивительно, что казалось, что мне следовало вести себя точно так же?

— Я видел, что тебе хватало своих собственных проблем. Что ты хотела их решать самостоятельно, — ответил Гибсон, видя, что она расстроена, но не понимая чем. Он просто пытался ее защитить. Что он делал не так?

Конечно, он понимал, что она хотела играть более важную роль в его жизни, но он ей этого не позволил, пытаясь решать свои проблемы самостоятельно. Оглядываясь на прошлое, он понимал, что они оба вели себя неправильно.

— Верно, — отрезала она, встав со стула и сделав несколько шагов. — На тот случай, если ты не заметил, я скажу тебе, что горжусь своей независимостью. Именно поэтому я никогда тебя не просила брать меня с собой в поездки. Я знала, что ты считал эти поездки важными для сплочения команды.

Он ослышался?

— Подожди-ка. Ты была готова ездить вместе со мной?

— Да. Но как ни тяжело мне было оставаться дома и жить как одинокая женщина, пока ты был в разъездах, я это терпела, потому что я знала, что мои трудности были пустячными по сравнению с тем давлением, которое оказывали на тебя СМИ. — Дойдя до окна, она повернулась и пошла назад. — А ты, мистер Хладнокровие и Лицо команды, никогда не жаловался, что твоя ноша была слишком тяжелой.

Гибсон был в замешательстве. Он никогда прежде не видел Ларк такой расстроенной.

Поднявшись, он подошел к ней. Ему хотелось крепко ее обнять и сказать, что все будет хорошо, но он понимал, что она этого не одобрит.

— Ларк, прошу тебя, скажи, что происходит. Ты так разнервничалась из-за того, что я не сказал тебе, что мамино здоровье ухудшилось?

— Меня, конечно, задело, что ты меня об этом не предупредил, но дело не в этом. Я пришла сюда не для того, чтобы спорить, должны ли мы были обременять друг друга своими проблемами, — на удивление спокойно произнесла она, и это заставило его насторожиться.

— Хорошо. — Гибсон попытался взять ее за руку, но в этот момент она отошла от него и снова села на стул. — Тогда о чем ты хотела со мной поговорить?

Подойдя к серо-белой стойке из кварца, он оперся на нее руками.

Ларк выпила немного чая, прежде чем ответить:

— Джессамин и Флер планируют остаться в Кэтемаунте. Флер собирается открыть в Крукт-Элм собственный ресторан. Мы дадим Джозайе Крэнстону тридцать дней на то, чтобы он собрал свои вещи и покинул территорию ранчо.

Он был рад тому, что человек, который за деньги был готов солгать под присягой, уедет из Крукт-Элм.

Взяв свою кружку, он сделал глоток чая и пожалел о том, что они не могут перенестись в тот вечер во Флэт-Топс, когда им не нужно было тщательно подбирать слова, и они были счастливы потому, что просто прикасались друг к другу.

— Свадебный прием наверняка состоится в «Ковбойской кухне». Флер определенно самый талантливый шеф-повар в этом городе.

Ларк сделала долгий глубокий вдох:

— Я пришла сюда в том числе для того, чтобы сказать тебе, что я уезжаю сразу после свадьбы Джессамин в эти выходные.

— Но…

Она подняла указательный палец, дав ему понять, что еще не договорила.

— Будет справедливо, если я заранее избавлю тебя от необходимости идти вместе со мной на эту свадьбу. Думаю, ты не захочешь куда-либо со мной идти, когда узнаешь то, что мне следовало уже давно тебе рассказать.

Гибсон насторожился, и все его мышцы напряглись. Такое же неприятное предчувствие охватило его в тот день, когда Ларк его бросила.

Может, он ее напугал, когда сказал под присягой, что хочет ее вернуть.

— Мы договорились вместе пойти на свадьбу, и я жду этого с нетерпением.

— Пожалуйста, не перебивай меня, Гибсон. Мне и без того трудно говорить. — Она посмотрела на холодильник, на приоткрытый шкафчик над раковиной, на свою кружку — куда угодно, только не на него. — Я тебе не рассказывала, почему я была так расстроена в тот вечер, когда ты был на благотворительном мероприятии и не мог ответить на мои звонки.

Гибсон мысленно перенесся в тот вечер, когда пьяная посетительница мероприятия вешалась ему на шею. Репортеры их сфотографировали, и снимки быстро разошлись по Сети.

Неужели он больше виноват в их расставании, чем думал до сих пор? Впрочем, до того дня Ларк не беспокоили подобные инциденты.

— Я объяснил в суде, что эти фотографии ничего не значат. — Он всегда был дружелюбен с фанатами, понимая, что, если бы на матчи не ходили зрители, в них не было бы никакого смысла. Но та женщина вела себя непозволительно.

— Я это знаю. — Наконец она встретилась с ним взглядом. Ее лицо выражало сочувствие. — Я видела собственными глазами, как некоторые фанатки переступают границы дозволенного. — Уголок ее рта поднялся в грустной улыбке. — Как женщина, я знаю, что такое быть объектом приставаний.

— Тогда почему ты так себя повела в тот вечер? — спросил Гибсон, жалея, что не сделал этого раньше. — Что произошло?

— У меня случился выкидыш.

Ее ответ привел его в замешательство. Последний год их брака он, будучи членом пиар-команды своего клуба, провел в разъездах, и они с Ларк редко виделись. Почему она ничего ему не сказала?

— Ты была беременна?

Обрадовалась она, узнав об этом, или, напротив, расстроилась, учитывая то, что они с Гибсоном отдалились друг от друга? Мысль о том, что его ребенок мог быть нежеланным, больно его ранила, но он запретил себе делать поспешные выводы, пока не выслушает до конца ее объяснения.

Потупившись, Ларк тяжело сглотнула и кивнула.

— Да. Срок был всего десять недель, но…

— Десять недель? — Он задумался, пытаясь вспомнить, что происходило в их жизни в тот период времени. — Как долго ты знала о своей беременности?

Она сделала глубокий вдох, затем медленно выдохнула, пытаясь сохранить самообладание.

— Примерно три недели. Я не сразу поняла, что у меня была задержка, но даже когда я это поняла, я не придала этому значения, решив, что причина в стрессе. Представители СМИ меня преследовали, намекали на то, что ты мне изменяешь. Тебя постоянно не было дома. — Покачав головой, она обхватила себя руками. — Когда я сделала тест и обратилась к доктору, срок уж был больше шести недель. Я знала, в какой промежуток времени был зачат ребенок, потому что ты редко приезжал домой.

Гибсона снова охватило чувство сожаления.

— Я знал, что в последние месяцы нашего брака мы отдалились друг от друга, но не думал, что настолько.

— Я пыталась тебе сказать. Честное слово. — Ларк положила руку ему на колено. — Я приготовила для нас ужин. Заказала торт с двумя розовыми полосками, как на тесте на беременность.

Гибсон понял, что тот ужин не состоялся, но побоялся спросить, где он был в тот вечер.

— Я знаю, что редко бывал дома…

— Вместо того чтобы приехать домой на те выходные, ты провел их вместе со своим другом в тренировочном лагере для детей в Новой Шотландии. Я могла бы тебе позвонить, но мне хотелось сообщить тебе столь важную новость при личной встрече, — продолжила она, вцепившись пальцами в его колено. — Тогда я подумала, что меня устроит любой вечер, когда ты будешь дома. Но когда ты в следующий раз приехал на домашний матч, ваш голкипер собрался переходить в другой клуб, и тебе пришлось отправиться на встречу с игроком, который должен был занять его место. Ты это помнишь?

Он все помнил, и ему было искренне жаль, что ей пришлось пройти через тяжелые моменты жизни в одиночку. В то время помимо работы он занимался поисками сиделки для своей матери, но не сказал об этом Ларк. Разве мог он винить Ларк в том, что она не сказала ему о своей беременности?

— Жаль, что ты мне не позвонила. Я понимаю, по телефону такие новости обычно не сообщают, но я, по крайней мере, узнал бы, что ты ждала ребенка. Если бы я сказал об этом членам своей команды, мне позволили бы ответить на твой звонок во время того благотворительного мероприятия.

— Я знаю, — мягко произнесла Ларк, убрала руку с его колена, повернулась и сделала глоток чая. — В тот вечер, когда у меня случился выкидыш, я пожалела, что не сказала тебе о ребенке. Я не сообщила тебе позже, потому что это было бы жестоко по отношению к тебе. Мы все равно не смогли бы ничего изменить.

— Тогда ты собрала вещи и ушла.

Гибсон никогда не забудет, какую сильную боль испытал, когда увидел в просторном фойе их дома коробки с ее вещами. Он позволил этой боли помешать ему отправиться за ней и спросить у нее, почему она ушла. Он решил, что причина была в его частых отсутствиях дома.

Проведя детство рядом с отцом, который не видел в нем ничего хорошего, Гибсон стал толстокожим. Это помогло ему добиваться больших успехов в спорте, но помешало сближаться с людьми, формировать глубокие связи. Именно эта проблема и заставила его когда-то обратиться к психотерапевту. Но когда он вошел в кабинет и увидел Ларк, он понял, что хочет с ней встречаться не как со специалистом, а как с женщиной. Наверное, для них обоих было бы лучше, если бы он сначала прошел курс терапии и лишь после этого пригласил ее на свидание.

— Прости, что не сказала тебе раньше, — произнесла наконец Ларк, встала со стула и взяла свою сумочку. — Мне давно следовало все тебе объяснить. Вернувшись в Кэтемаунт и увидев, что мои сестры стали сильными женщинами, способными построить прочные отношения, я тоже захотела стать лучше.

Он понимал, что вина лежала не только на ней. Но разве это имело значение сейчас, когда они попытались быть вместе, но у них ничего не вышло? Что, если одной любви было недостаточно?

Меньше всего на свете Гибсону хотелось снова причинить ей боль. Кроме того, он не был уверен, что справится с ее потерей еще раз.

— Я рад, что ты все мне рассказала и в этой истории поставлена точка.

Он долго будет спрашивать себя, как все сложилось бы, если бы она сказала ему о своей беременности сразу, как только о ней узнала.

Он не стал ее спрашивать, пойдут ли они вместе на свадьбу Джессамин. Какая-то его часть думала, что Ларк рассказала ему о ребенке сейчас для того, чтобы его оттолкнуть, потому что она боялась снова с ним сблизиться.

Возможно, это было к лучшему. Он дал себе слово, что больше не причинит ей боли.

Поэтому, когда Ларк повернулась и молча направилась к выходу, он за ней не последовал.

Глава 13

Ларк пришлось собрать в кучу все свои эмоциональные ресурсы, чтобы исполнить обязанности подружки невесты так, как того заслуживала ее сестра. Одетая в темно-синее платье с глубоким вырезом на спине, она поднималась по лестнице дома в Крукт-Элм со стаканом воды и крекерами для Джессамин, которая наряжалась для самого главного праздника в ее жизни.

— Я вернулась, — сказала она, войдя в самую большую спальню в доме, которой они не пользовались до сегодняшнего дня, потому что это была спальня их бабушки.

Флер, Ларк и Джессамин занимали те комнаты, в которых они жили в детстве, когда приезжали к ней в гости. Флер сказала, что эта комната подходит для невесты. Что ее пора наполнить новыми воспоминаниями, и сегодняшний день прекрасно для этого подходил. Ларк и Джессамин с ней согласились. Сейчас, когда они собрались здесь втроем, им казалось, что их бабушка находится рядом с ними.

— Я принесла тебе лучшее средство от утренней тошноты.

Флер расправляла пышный подол шифонового платья невесты, стоящей перед старинным зеркалом. Она повесила на зеркало белую мантилью Антонии, чтобы отражение невесты было обрамлено кружевом.

К горлу Ларк подкатил комок, и она тут же приказала себе сосредоточиться на происходящем и не вспоминать свою собственную свадьбу. Но разве могла она о ней не думать, проведя три недели в Кэтемаунте с Гибсоном?

Он поддерживал ее во время судебного процесса. Похвалил ее за смелость, с которой она противостояла прессе. Дал ей убежище, когда ей захотелось спрятаться от остального мира. Доставлял ей такое удовольствие в постели, что она забывала обо всем на свете.

— Не надо. Она уже прошла, — ответила Джесс, махнув рукой, на которой красовалось кольцо с грушевидным бриллиантом. — У меня лишь немного кружится голова от запаха спрея для волос.

— Я рада, что твой желудок успокоился, потому что скоро нам нужно будет идти вниз, — сказала Ларк, поставив поднос на прикроватный столик рядом с фотографией в рамке.

Ее взгляд задержался на снимке, на котором были запечатлены три сестры Баркли в детстве. Тринадцатилетняя Ларк стояла у забора и поддерживала шестилетнюю Флер, которая наклонилась, чтобы погладить по носу коричневого мустанга. Девятилетняя Джессамин, поставив одну ногу на перекладину, гладила шею животного. Все они были загорелыми и розовощекими благодаря солнцу и свежему воздуху. На них были одинаковые бирюзовые ковбойские сапоги, подаренные бабушкой.

Ларк очень нравились те сапоги. Она подумала, что было бы здорово купить себе и своим сестрам такие же, только взрослые. Она не останется в Кэтемаунте, но будет приезжать сюда время от времени. За прошедшие несколько недель они с сестрами снова стали одной семьей, поэтому она спрячет подальше свою грусть и будет веселиться на свадьбе Джесс.

— Уже пора идти? — спросила Флер. Ее платье было такого же цвета, как платье Ларк, но бретельки у него отсутствовали, а подол был слегка расклешен. Подойдя к окну, она бросила взгляд на двор, куда уже минут двадцать прибывали гости. — Мужчины такие элегантные.

Ларк подумала о мужчине, которого не было среди них, и у нее защемило сердце. Гибсон вряд ли придет на свадьбу после того, как она призналась ему, что два года назад ждала от него ребенка, но потеряла его.

Ее сестры не знали, что происходило между ней и Гибсоном во время ее пребывания в Кэтемаунте, и она не собиралась ничего им рассказывать. Возможно, ей стало бы легче, если бы она поделилась с ними своей болью, но она не хотела омрачать их счастье.

— Девочки, я могу к вам присоединиться?

В комнату осторожно заглянула Дженнифер Баркли. Элегантное голубое платье с принтом в виде кремовых и желтовато-коричневых завитков подчеркивало ее женственные формы. Ее темные волосы были уложены в гладкий узел. Золотые серьги с жемчугом поблескивали в солнечных лучах, проникающих в окно.

Она посмотрела на Джесс, с которой недавно начала заново выстраивать отношения.

— Конечно, можно, — ответила Джессамин, жестом пригласив ее внутрь. — Мама, ты отлично выглядишь.

— Спасибо, — скромно улыбнулась Дженнифер. — А ты просто ослепительна, дорогая. — Она подошла ближе к Джесс, чтобы полюбоваться ее платьем. — Ты даже представить себе не можешь, как я рада присутствовать на твоем празднике.

Ларк надеялась, что после того, как мать отведет Джессамин к алтарю, они еще больше сблизятся. Отец решил не приезжать на свадьбу даже несмотря на то, что Джесс не отозвала приглашение. От него не было вестей с тех пор, как он покинул город, проиграв судебный процесс.

Джессамин взяла руки матери в свои:

— Я счастлива. Особенно теперь, когда я жду ребенка. — Она грустно улыбнулась. — Надеюсь, у меня получится правильно выстроить с ним отношения.

Дженнифер сжала ее руки:

— Уверена, из тебя выйдет хорошая мать. Более заботливая и внимательная, нежели я.

Все три ее дочери открыли рот, чтобы возразить, но она покачала головой и быстро продолжила:

— Послушайте меня, девочки мои. У меня были обязанности перед моей семьей, но я вас всех подвела, когда после ухода вашего отца моя жизнь пошла под откос.

— Мама, ты была больна, — все-таки возразила Ларк. — Никто не может ставить тебе в вину твою депрессию. У нас тоже были обязанности перед тобой.

— Я это знаю, дорогая. Но все это не отменяет того факта, что я много лет не выполняла материнские обязанности.

В этот момент в открытое окно подул ветер, всколыхнул занавеску и кружевную мантилью на раме зеркала.

Ларк никогда не была суеверной, но увидела в этом знак. Их бабушка была сейчас с ними и одобряла происходящее.

Серые глаза Флер заблестели.

— Думаю, бабушка пытается нам сказать, что все хорошо, — произнесла она, прокашлявшись. — Что бы ни случилось, мы одна семья.

Дженнифер широко расставила руки и заключила в объятия всех трех своих дочерей. Какое-то время они стояли молча, и тишину в комнате нарушала лишь музыка в стиле кантри, доносящаяся с заднего двора. Затем Дженнифер сделала глубокий вдох и произнесла:

— Я горжусь каждой из вас. Вы разные по характеру и по внешности, но вы все сильные, независимые и целеустремленные женщины и живете так, как хотите. Для этого нужна смелость.

От этого комплимента внутри у Ларк все сжалось. Она не могла применить слова матери по отношению к себе. Ее сестры действительно были смелыми и целеустремленными. Когда Флер приехала к Кэтемаунт, у нее не было ничего, кроме мечты открыть собственный ресторан. Она собиралась продать свою часть ранчо и вложить вырученные средства в открытие своего дела. Но затем она встретила своего единственного мужчину, решила остаться в Кэтемаунте и открыть ресторан здесь.

Джессамин тоже быстро освоилась в Кэтемаунте. Сейчас она собиралась использовать свой большой опыт работы в сфере недвижимости для развития сельского туризма в районе. Они с Райдером собирались установить юрты в местах с нетронутой природой, чтобы туристы смогли наслаждаться красотой ландшафтов. Одновременно с этим она готовилась стать матерью.

Чего добилась Ларк, если не считать того, что она сблизилась со своими сестрами и провела с ними время на семейном ранчо? Она планировала завтра утром вернуться в Лос-Анджелес к своей привычной жизни. Но действительно ли она хотела продолжать жить такой жизнью? Или, может, она просто стремилась вернуться в зону комфорта, оттолкнув Гибсона, прежде чем он снова причинит ей боль?

После развода своих родителей она с осторожностью заводила знакомства с мужчинами. Закрутив роман с Гибсоном и став его женой, она сказала себе, что преодолела страх отношений. Но когда их брак переживал трудные времена, стала ли она бороться за свои мечты? За их общие мечты?

Нет, она даже не попыталась. Она опустила руки и сбежала. Побоялась дать Гибсону второй шанс после того, как он не пришел ей на помощь в ту ночь, когда она так в ней нуждалась.

За прошедшие два года она изменилась. Но за то время, что они с Гибсоном не виделись, она лишь убедилась в том, что он единственный мужчина, который ей нужен. Она восхищалась тем, как ее сестры преодолевали преграды в борьбе за любовь.

Ей нужно стать смелее. До сегодняшнего дня она не знала, где взять эту смелость. Однако сейчас любовь и поддержка семьи, которых она не чувствовала более десяти лет, придали ей сил и уверенности. Она твердо сказала себе, что не покинет Кэтемаунт, пока не попытается вернуть в свою жизнь Гибсона.

Ларк была последней, кто вышел на улицу. Приглашенные музыканты играли свадебный марш. Во дворе стояло несколько рядов белых складных стульев. Перед ними была деревянная арка, обернутая белым тюлем и украшенная розами и гортензиями. Перед аркой стояли Райдер, в сером костюме с кремовой розой в петлице, и священник, готовящийся провести церемонию.

Ларк всей душой желала, чтобы среди гостей был Гибсон и смотрел на нее как жених на невесту.

Щурясь на солнце, она перевела взгляд на гостей и увидела высокую широкоплечую фигуру, опускающуюся на один из стульев в заднем ряду.

У нее разыгралось воображение или это действительно Гибсон?

Нет, эту широкую спину атлета было невозможно перепутать ни с чьей другой.

Она в нем нуждалась, и он пришел ее поддержать. Точно так же он поддерживал ее раз за разом в зале суда.

Он пытался таким образом компенсировать ей недостаток внимания, когда они были женаты? В течение этих нескольких недель он показал себя ей совсем с другой стороны, а она была слишком одержима своими страхами, чтобы признать, что он изменился. Раньше она обвиняла его в том, что на первом месте для него всегда была его команда. Побывав недавно на его ранчо, она увидела, какие комфортные условия он создал для своей больной матери. Кроме того, в его планах на будущее не было хоккея. Только разведение буйволов на ранчо. Несомненно, для него это было сложное решение, но он сделал свой выбор.

Он изменился. Но достаточно ли этих перемен, чтобы построить прочные отношения с ней?

Шагая вместе с Флер чуть позади Джессамин и их матери, Ларк посмотрела на Гибсона, и в следующую секунду их взгляды встретились.

Она надеялась, что романтическая атмосфера сегодняшнего дня подействует на нее, и она сможет найти правильные слова и убедить его дать их любви еще один шанс.

Гибсон смотрел на плавно покачивающиеся бедра Ларк, которая вместе со своей матерью и Флер сопровождала Джессамин к алтарю. Темно-синее платье подчеркивало ее идеальную фигуру. Ее темные волосы были частично распущены, частично собраны в небрежный высокий узел, украшенный незабудками. Длинные пряди закрывали глубокий вырез на платье.

Его всегда восхищала ее утонченная красота. Она не нуждалась ни в ярком макияже, ни в откровенных нарядах. Ее красоту могли оценить по достоинству лишь те, кто был готов потратить время, чтобы как следует ее рассмотреть.

Он не подошел к ней до сих пор, поскольку она ясно дала ему понять, что им незачем идти вместе на эту свадьбу. Но он получил приглашение лично от Дрейка и не мог расстроить своего друга.

Даже когда священник произносил свою речь, Гибсон безотрывно смотрел на Ларк. Когда они были женаты, он ею пренебрегал. Принимал как данность ее силу и независимость. Но то, что она умела справляться с трудностями, вовсе не означало, что ее можно было оставлять с ними наедине. Она заслуживала иметь рядом с собой такого мужчину, для которого она будет на первом месте. Он понял, что Ларк и его мать для него гораздо важнее, чем хоккей.

Голос Райдера, обращающегося к своей невесте, вернул его к реальности.

— Прими это кольцо как символ моей любви, — сказал он, надевая кольцо на безымянный палец Джессамин Баркли.

Гибсон встретился взглядом с Ларк. Вспоминала ли она сейчас их свадьбу так же, как он?

Он был абсолютно искренен, когда произносил брачные клятвы четыре года назад, но, к сожалению, он их нарушил. Его не было рядом с Ларк, когда она больше всего в нем нуждалась. Он не позволял себе обращаться к ней за поддержкой, потому что был уверен, что способен сам решить свои проблемы. Возможно, причина была в том, что отец говорил ему, что хоккеист должен быть неуязвимым.

Разумеется, он не был неуязвимым.

Когда настала очередь невесты, Ларк перевела взгляд с него на свою сестру. Голос Джессамин звучал спокойно и уверенно, когда она произносила слова, которые соединят их с Райдером в пару в присутствии их родных и друзей.

У Гибсона и Ларк не было церковной церемонии. Они расписались в здании суда. Тогда они были безумно счастливы и не знали, какие испытания им уготованы.

От каждого искреннего слова жениха и невесты у него сжималось сердце. Он не мог дождаться окончания церемонии. Завтра утром Ларк возвращается в Лос-Анджелес, и у него остается не так много времени для того, чтобы попытаться ее вернуть. Поэтому как только священник объявил Джесс и Райдера мужем и женой, Гибсон поднялся со своего места и стал думать, как ему поскорее перехватить Ларк и поговорить с ней наедине.

Свадебный прием начнется совсем скоро. Он пройдет в шатре неподалеку. Сейчас гости окружали молодоженов, поздравляли их и давали им шутливые советы относительно совместной жизни. Гибсон думал, что это займет всего несколько минут, но толпа будто и не думала двигаться в сторону шатра, и в какой-то момент он потерял Ларк из виду.

— Ищешь кого-то? — раздался слева от него голос Дженнифер Баркли, его бывшей тещи.

— Рад вас видеть, миссис Баркли, — улыбнулся он ей. — Да. Я ищу Ларк.

— Я так и подумала.

Ее лицо сияло от радости. Несомненно, она была довольна тем, что ей наконец удалось наладить отношения с Джессамин.

— Она попросила меня передать тебе, что будет тебя ждать у реки. Полагаю, ты знаешь, о каком месте идет речь.

Ларк хочет с ним встретиться? При этой мысли его сердце бешено застучало.

— Да. — Гибсон сказал себе, что это еще ничего не значит. Что, возможно, Ларк просто хочет с ним попрощаться перед своим отъездом. Но все же его не покидала надежда на то, что она позвала его к реке для чего-то более важного. — Вы не могли бы мне посоветовать, как мне ее вернуть? Я обещаю вам, что, если она даст мне второй шанс, я буду заботливым и внимательным мужем.

Он понятия не имел, какого мнения была о нем мать Ларк, и не знал, была ли она в курсе того, почему Ларк от него ушла. Но он больше не будет стесняться просить помощи, когда в ней нуждается.

Мимо них прошел официант из «Ковбойской кухни» с деревянным подносом, на котором стояли бокалы с шампанским. Дженнифер взяла один, а Гибсон оказался. У него пока еще не было праздничного настроения.

— Гибсон, я всегда думала, что ты уравновешиваешь Ларк, — сказала Дженнифер, положив ладонь ему на руку. — До встречи с тобой она работала без остановки. Ей будто было необходимо получить разрешение на отдых и веселье. Только с тобой она начала позволять себе расслабляться, брать отпуск.

Он уже и забыл об этом. Когда он перешел в команду Лос-Анджелеса, целиком погрузился в проблемы клуба, и его брак пострадал.

— Я благодарен вам за то, что вы это сказали. — Он перевел взгляд на тропинку, ведущую к реке, где его ждала Ларк. — Надеюсь, я смогу ее убедить дать мне еще один шанс.

— Я, конечно, не психолог, но я хорошо знаю свою дочь, — ответила Дженнифер с улыбкой, которая сделала ее похожей на Ларк. — Когда будешь с ней разговаривать, говори от чистого сердца. В жизни Ларк и так много практичных вещей. Она заслуживает красивых ухаживаний, цветов и романтики. Ей нужен мужчина, который увидит нежную ранимую женщину, прячущуюся за фасадом прагматичности и уверенности.

Это был разумный совет, и он непременно им воспользуется.

За последнюю неделю он лучше узнал Ларк, вспомнил, какой мягкой и деликатной она может быть. Она почти час обсуждала с его матерью коллекцию кукол Стефани, слушала ее рассказ о том, как к ней попала каждая из них. У нее были все основания разозлиться на Гибсона за то, что он не предупредил ее об ухудшении психического здоровья Стефани, и уйти, сославшись на срочные дела, но она осталась.

— Вы правы. Я именно так и поступлю.

Поцеловав Дженнифер в щеку, он повернулся и пошел в сторону реки, где его ждала Ларк.

Медленно шагая по осоке, Ларк начала беспокоиться о том, что Гибсон может не прийти, когда наконец услышала за своей спиной хруст веточек и шорох сосновых иголок под чьими-то ногами.

Повернувшись, она увидела Гибсона, в темном костюме и белой рубашке, всего в нескольких футах от нее. Позади него был виден белый шатер и толпа гостей на зеленой лужайке. Звучала музыка в стиле кантри.

— Ты испортишь туфли, — сказал Гибсон, глядя на ее ноги, которые скрывала высокая трава.

— Нет. — Приподняв подол платья, она показала ему свои старые ковбойские сапоги. — Они стояли на крыльце, и я взяла их с собой.

— Очень практично, но, если ты не будешь осторожна, ты можешь намочить платье.

Она пожала плечами:

— Может быть. Но торжественная часть свадьбы уже закончилась, так что Джессамин не расстроится, если я немного помну или намочу подол.

— Можно выгнать девушку из деревни, но нельзя выгнать деревню из девушки.

— Что-то в этом роде, — улыбнулась она и тут же снова посерьезнела. — Но завтра утром я покину эту деревню.

— Я хочу поговорить с тобой об этом, — сказал Гибсон, подойдя к ней.

Она вдохнула древесный аромат его одеколона, и ее пульс участился.

— На самом деле это я хочу с тобой поговорить. Разве моя мать не сказала тебе, для чего я тебя сюда позвала?

Гибсон нахмурился:

— Она только сказала, где ты будешь меня ждать. Итак, я тебя внимательно слушаю.

— Для начала я хочу сказать, что много о себе узнала за прошедший месяц. Поняла, что я делала не так, когда мы были женаты.

— Ларк, это я виноват в том, что наш брак рухнул, — возразил он.

— Пожалуйста, дай мне договорить. После того как рассказала тебе о выкидыше, я подумала, что, возможно, я так долго молчала, чтобы держать тебя на расстоянии. Чтобы не рисковать… — сделав паузу, она прокашлялась, — не рисковать снова стать уязвимой перед тобой.

Теплые ладони Гибсона легли ей на плечи.

— Это понятно. Я искренне жалею о том, что не был заботливым, внимательным мужем. Я слишком мало времени проводил дома, поэтому нам и не удалось построить прочные доверительные отношения, которые мы оба хотели.

— Нет, непонятно, Гибсон, — возразила она. — Я вела себя неправильно.

Она была так раздосадована на саму себя и на него, что была не способна увидеть свою ошибку. Ей было проще сбежать, чем рассказать ему о своих душевных ранах и попытаться вместе с ним найти решения проблем. Она сказала себе, что пережила развод легче, чем ее мать, но ее спокойствие было лишь фасадом, за которым прятались страдания.

— Ты слишком строга к себе, — сказал Гибсон и заключил ее в объятия. Окружил ее своей силой и теплом. Своим запахом.

Она была благодарна ему за то, что он ее выслушал. Что он не возненавидел ее за то, что она скрыла от него новость о ребенке.

Она не сразу обратила внимание на то, что Гибсон прижался щекой к ее виску и гладил ее по волосам. Ей нигде не было так хорошо, как в его объятиях.

Напомнив себе, что она пришла сюда, чтобы рискнуть, Ларк слегка отстранилась, положила ладони ему на грудь и, глядя ему в глаза, произнесла:

— Я не хочу уезжать из Кэтемаунта.

Гибсон молча уставился на нее. Его брови поднялись, подбородок еле заметно задвигался, словно он готовился дать ей ответ.

Через несколько секунд, которые показались ей вечностью, он приложил ладонь к ее щеке и произнес:

— Я тоже не хочу, чтобы ты уезжала из Кэтемаунта. Ни завтра, ни когда-либо. Разве только ты возьмешь меня с собой.

Ее сердце подпрыгнуло в груди. Она не ожидала такое услышать.

— Что? Что ты сказал?

— Я люблю тебя, Ларк. Думаю, я никогда не переставал тебя любить.

— Но когда я на днях от тебя уходила, я думала…

— Я болезненно воспринял твои новости. Главная причина была в том, что я был раздосадован на самого себя, потому что я не смог стать для тебя таким мужем, в каком ты нуждалась. Что ты считала меня таким никчемным, что не сказала мне о своей беременности.

Позади них за деревьями один за другим раздались хлопки — звуки открывающихся бутылок шампанского, сопровождающиеся смехом.

— Это неправда. — Ей не нравились его частые поездки и излишнее внимание к ней прессы, но она никогда не переставала его любить. — Когда мы были вместе, я была счастлива. Я думала, что была хорошей женой, потому что не жаловалась на твои частые поездки. Но теперь я знаю, что нам следует обсуждать проблемы друг с другом и вместе находить решения.

— Я должен тебе больше, нежели я тебе дал, — сказал он. — Но ты не единственная, кто много узнал за этот месяц. Я люблю тебя, Ларк, и я уверен, что на этот раз я буду тебе более достойным мужем.

Неужели все это не сон? Неужели Гибсон Вон на самом деле ее любит и хочет снова быть с ней?

Переполненная счастьем, она не смогла сдержать улыбку.

— Я тоже никогда не переставала тебя любить. И я уже знаю, что ты изменился. После того как я тебя оттолкнула, ты все равно продолжил каждый день ходить на заседания суда. — Обвив руками его шею, Ларк притянула его к себе. — Ты пришел сегодня на свадьбу, потому что знал, что я очень хотела тебя увидеть.

Гибсон запустил пальцы в ее волосы, и ей на плечо упала незабудка.

— Ты правда этого хотела?

— Да. Кстати, ты выглядишь очень сексуально в этом костюме.

Его глаза потемнели от желания, и он, наклонившись, коснулся губами ее губ.

— Нет, это ты чертовски сексуальна, я не могу дождаться, когда мы наконец займемся любовью.

В глубине ее женского естества вспыхнул огонь. Она знала, что сейчас неподходящее для этого время. Что они еще успеют насладиться близостью друг друга, а в этот важный для ее сестры день ей следует быть рядом с Джессамин, пить шампанское за здоровье молодоженов и веселиться. Ей не придется прилагать для этого никаких усилий, потому что она тоже счастлива. Потому что рядом с ней будет Гибсон. Отныне и навсегда.

От ветки дерева рядом с ними оторвался желтый лист и, медленно покачиваясь в воздухе, начал опускаться на землю. Лето подходило к концу, а в ее жизни началась новая глава. Она останется в Кэтемаунте рядом со своими сестрами. Сначала она будет работать удаленно из дома, а затем откроет в городе свою практику. Станет женой фермера.

Последняя мысль вызвала у нее улыбку.

Но все это может подождать. Сегодня у Джессамин праздник, и она должна быть с ней.

— Нам следует вернуться к остальным, пока мои родственники не начали беспокоиться и не отправились меня искать, — пробормотала она.

— Уверен, что они знают, где ты и с кем, — возразил он, водя ладонями по ее талии и бедрам. — Никто не будет о тебе беспокоиться.

— Мы правда опять вместе? — спросила она с улыбкой.

— Да, и на этот раз навсегда, — ответил он, приподняв ее так, что их глаза оказались на одном уровне.

— Слава богу, — облегченно вздохнула она, прижавшись лбом к его лбу. — На этот раз я никуда тебя не отпущу.

— Я надеялся, что ты это скажешь. А теперь пойдем поднимем бокалы за жениха и невесту и пожелаем им счастья.

Взяв ее левую руку, Гибсон поцеловал ее безымянный палец. Она знала, что совсем скоро на нем будет снова красоваться кольцо. Ведь от любви, которая их связывает, невозможно убежать. Эта любовь будет вместе с ними до конца их дней.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.