Стратегия психотерапии

Возникновение невротических симптомов представляет собой поведение защитного характера. Поскольку этот подсознательный процесс не контролируется сознанием, то он по своей природе слеп, идет наощупь в темноте и становится серьезной помехой для развития личности. Психотерапия такого извращенного поведения должна воздействовать на причину, вызвавшую эти изменения. Это, в свою очередь, предполагает не только желание и готовность пациента к терапии, но также наличие возможностей в соответствующей ситуации, ведущих к излечению. При отсутствии одного из этих необходимых условий, не говоря уже об отсутствии обоих, следует перестроить психотерапевтические методы и цели так, чтобы они как можно полнее отвечали общей реальной ситуации.

Что можно сделать с невротическими симптомами там, где реальности пациента и его жизненная ситуация представляют собой барьер для успешного лечения? Попытки снять симптомы с помощью гипноза, убеждения и упорядочения и т. д. обычно оказываются бесполезными. Почти неизбежно возникает возврат симптоматологии в той же форме или под другой маской, с повышенной сопротивляемостью дальнейшей терапии.

В этих случаях такой же бесполезной будет любая попытка сконцентрировать лечебные мероприятия вокруг того, что терапевт считает необходимым, правильным и желательным. Следует признать, что такой подход для этих пациентов неприемлем. Их общая модель регуляции поведения основывается на беспрерывной цепи неверной настройки, которая берет начало из действительных слабостей. Следовательно, любое исправление этой неверной настройки будет нежелательным, а иногда и невозможным. Таким же образом и реальности времени, и ограничения, накладываемые ситуацией, могут сделать всеобъемлющую терапию невозможной, а следовательно, неприемлемой и невыносимой для пациента.

Следовательно, правильно поставленная цель лечения – это та, которая помогает пациенту функционировать настолько адекватно и конструктивно, насколько это возможно при наличии тех внутренних и внешних помех и препятствий, которые составляют часть жизненной ситуации пациента и его потребностей.

Следовательно, терапевтическая задача становится проблемой правильного использования невротической симптоматологии, отвечающей уникальным потребностям пациента. Такой подход должен адекватно обеспечить конструктивную настройку, используя непрерывную цепь невротических симптомов, но не устраняя их. Все это хорошо проиллюстрировано в описании нижеследующих историй болезни, где применялись специальные гипнотерапевтические методы, а именно – замена симптома, трансформация, улучшение и индукция корректирующей эмоциональной реакции.

Замена симптома

В двух нижеописанных историях болезни не было готовности к лечению или благоприятной реальной ситуации. Следовательно, терапия основывалась на процессе подстановки другого симптома на методе, совершенно отличном от снятия симптома.

Это привело в результате к удовлетворению потребностей пациента в защитных невротических проявлениях и к удовлетворительной настройке с помощью невротического поведения.

59-летний неквалифицированный подсобный рабочий, который работал на одном месте уже 34 года и ждал получения пенсии по истечении 35-летнего срока, упал и немного ушибся.

Как реакция на падение, у него возник истерический паралич в правой руке. Врач клиники компании согласился госпитализировать его на неделю. Потом, если пациент не излечится от этой «чепухи» по истечении этого срока, то его уволят как душевнобольного с потерей права на пенсию.

Осмотр и анализ показали, что рука пациента согнута в локте и неподвижно лежит поперек груди с твердо сжатой ладонью. Во время сна рука пациента расслабляется, и таким образом был подтвержден диагноз: истерический паралич. Никаких других причин, кроме вышеприведенной, выяснить не удалось, так как пациент был некоммуникабелен и все время бодрствования стонал и жаловался на сильные боли.

Был проведен консилиум, в котором участвовали еще два врача. Результаты были проанализированы с весьма пессимистичным прогнозом относительно его излечения. Это все говорилось тихим голосом, но так, что пациент все слышал. Все согласились с тем, что это «синдром инерции», но нужно провести гипноз с тем, чтобы подтвердить этот диагноз. Прогноз был торжественно обсужден, и все согласились, что если подтвердятся самые худшие предположения, то процесс пойдет быстро и будет весьма характерным для таких случаев. Ход болезни будет характеризоваться ослаблением суставов плеча, что позволит двигать рукой еще два следующих дня. К сожалению, это будет сопровождаться ощущением чего-то «теплого, твердого» в правом запястье. Затем локоть утратит свою жесткость, и она переместится в область запястья. Наконец через неделю пальцы ослабнут, и их неподвижность также скажется на запястье. Эта неподвижность запястья приведет к ощущению огромной усталости в этой области, но только при пользовании правой рукой. Во время отдыха и сна этих симптомов не будет. Во время этого обсуждения .врачи свободно пользовались производящей огромное впечатление медицинской терминологией, но так, чтобы обеспечить пациенту нужное понимание. В результате пациент охотно согласился на сеансы гипнотерапии. Вскоре его погрузили в глубокий транс, но симптомы его болезни сохранились даже в этом состоянии.

Вновь пациента тщательно обследовали, затем была проведена та же дискуссия, но на этот раз в манере, выражающей абсолютную убежденность. Один из врачей с подчеркнутым возбуждением отметил явные признаки релаксации мускулов плеча. Другие подтвердили его слова. Затем ряд «тестов» обнаружил «первые признаки изменений в первом, четвертом и пятом нервах» локтя. Все согласились после научных дебатов с тем, что изменения второго и третьего нерва будут проходить медленно, и что общая картина болезни не оставляет сомнений в диагнозе «синдром инерции» с его неизбежным и быстрым исходом – постоянная неподвижность запястья. Все пришли к согласию, что рукой можно будет пользоваться, а усталость, неподвижность запястья будет очевидной, но работе мешать не будет. Все выразили удовольствие от того, что это физическое заболевание, которое можно преодолеть, а не душевное состояние.

Болезнь у пациента проходила точно так, как ему говорили врачи. Каждый день врачи приходили к нему торжественно в палату и выражали удовлетворение точностью своего диагноза. В конце недели его выписали с диагнозом: неподвижность в запястье. Он вернулся к работе, закончил ее в вышел на пенсию. Запястье беспокоило его ощущением усталости, но не мешало работе. При уходе на пенсию все симптомы исчезли.

Однако как ни комичной кажется вышеописанная процедура, она обладала замечательным и редким достоинством, что учитывая личностные особенности пациента, адекватно удовлетворяла его симптоматические потребности.

У рабочего завода после небольшой травмы на работе возник истерический паралич правой руки, который сделал его инвалидом. Между администрацией и рабочим было заключено соглашение об оплате на один год. По настоянию врача компании он обратился к автору для проведения гипнотерапии. Пациент был настроен против лечения, считал, что компания преследует, обманывает его и заявил, что он согласен только на три сеанса.

После расспросов мы узнали, что несколькими годами раньше у него гипнозом был устранен паралич левой ноги. Вскоре после выздоровления у него была парализована левая рука. И снова гипнотическое внушение принесло облегчение, но за этим последовал паралич правой ноги. Он был также излечен гипнотическим внушением, а теперь у него произошел паралич правой руки.

Этот фон дал основание предположить, что неэффективность прямого гипноза связана с наличием у пациента какого-то невротического комплекса. Соответственно обратились за консультацией к врачу компании и вместе с ним наметили план лечения. Он согласился с этим планом и обещал полное сотрудничество со стороны компании относительно перемены места работы для пациента.

Лечение началось с того, что принесли медицинские атласы и бесконечно долго и монотонно псевдонаучным образом начали обсуждать мускулы, нервы, кровеносные сосуды и лимфатические каналы. Это обсуждение все чаще и чаще прерывалось гипнотическими внушениями, пока у пациента не возникло сомнамбулическое состояние транса. За ним последовало чтение из учебников тщательно выбранных предложений с описанием изменяющихся, неуловимых, постоянных симптомов склероза и других заболеваний с рассказом об истерических параличах, имитирующих эти заболевания, в качестве иллюстрации к прочитанному. Так, постепенно и осторожно в его сознание внедрилась вероятность такого же изменения симптомов и у него и сохранение изменений на постоянной основе.

Следующие два сеанса носили такой же характер, за исключением того, что были введены многочисленные псевдотесты для нервов его рук. В заключение ему объяснили, что эти тесты показали, что у него в конце концов неизбежно возникнет стойкая неподвижность в одном из суставов. Это означает потерю функционирования мизинца на правой руке, но вся рука будет действовать нормально.

Третий сеанс был завершен обзором результатов псевдотестов и консультацией по медицинским атласам с многочисленными ссылками на руководства. Все это привело к неизбежному заключению, что в пределах следующего месяца у него появится нечувствительность и неподвижность в мизинце, что будет несколько неприятно, но не помешает его работе.

Приблизительно через месяц пациент сам, по доброй воле отказался от оставшейся недельной выплаты по нетрудоспособности и вновь вернулся на работу. В качестве вознаграждения он получил от компании крупную сумму, и он вложил эти деньги на оплату закладной за свой дом. Врач компании нашел для него такое место работы, на котором бездействующий правый мизинец не вызвал помех.

Три года спустя этот пациент по-прежнему упорно и продуктивно работал. Однако он сообщил врачу компании, что автор ошибся в одном отношении: его палец не всегда остается парализованным, а его состояние улучшается время от времени, никогда реально не вызывая затруднение, а просто это он сам замечает.

Очевидно, обоим пациентам просто необходима была невротическая нетрудоспособность для того, чтобы противостоять своим сложным жизненным ситуациям. Не существовало никакой возможности для корректирования причины плохой приспособляемости, лежащей в основе заболевания. Следовательно, в качестве лечения была совершена подмена существующей невротической нетрудоспособности на другую, похожую по своему характеру, и симптоматически удовлетворяющую их, как конструктивно действующие личности. В результате они оба приняли эту помощь и стимул, которые позволили им хорошо приспособиться к реальности. Хотя, конечно, нужно было четкое понимание всех возникающих в этом случае проблем, фактом остается то, что потребности пациентов были вполне удовлетворены так, чтобы они могли приспособиться к окружающей обстановке и достичь удовлетворительного конструктивного личного успеха.

Трансформация симптомов

В следующих двух случаях факторы, ограничивающие лечение, были ограничениями, вызванными реальностями времени и ситуации. Соответственно, терапия основывалась на методе трансформации симптомов. Хотя, на первый взгляд, он похож на замену симптома, но в значительной степени отличается тем, что здесь происходит использование невротического поведения путем преобразования, трансформации целей личности, которым он служит, без воздействия на сами симптомы.

Для понимания этого метода нужно твердо помнить о модели поведения фокусника, который не намеревается сообщать о своих действиях, а, наоборот, старается отвлечь публику так, чтобы он мог незаметно выполнить свои манипуляции.

Во время психиатрического осмотра один призывник, будучи вполне здоровым и нормальным в других отношениях, признался, что страдает постоянным недержанием мочи (энурезом), начиная с возраста достижения половой зрелости. Хотя он был очень удручен этим недугом, он вполне был приспособлен к окружающей обстановке в социальном, личном и экономическом отношениях. Однако из-за энуреза он никогда не отваживался отлучиться из дома на ночь, хотя ему часто хотелось съездить к своему деду и бабушке и другим родственникам, которые жили довольно далеко. Особенно ему хотелось посетить их в связи с предстоящей ему военной службой. Он очень расстроился, узнав, что этот дефект исключает его из рядов призывников, и спросил настойчиво, нельзя ли что-нибудь сделать, чтобы вылечить его. Он сообщил, что принял «море» лекарств, ему проводили цистоскопию, а врачи пробовали на нем многочисленные процедуры, но все напрасно.

Ему сказали, что, вероятно, он сможет получить эффективную помощь, если захочет, чтобы его гипнотизировали. Он охотно согласился на это и легко, быстро вошел в глубокий транс. В этом состоянии его решительно, твердо убеждали, что его слабость – психологического происхождения, и что у него не будет реальных трудностей по ее преодолению, если он полностью подчинится инструкциям автора.

В форме постгипнотических внушений ему сказали, что после возвращения домой он должен поехать в соседний город и остановиться в гостинице. Он должен заказать, чтобы пищу ему приносили в номер и оставаться в своем номере, пока не переночует там три ночи. Войдя в комнату, он должен удобно там устроиться и начать думать о том, как он будет испуган и расстроен, когда горничная, как делала всегда его мать, обнаружит на следующее утро мокрую постель. Он должен вновь и вновь продумывать это, размышляя о том, что он неизбежно подвергнется унижению, что его будут обуревать беспокойство и тревога. Неожиданно в его мозгу возникнет мысль о том, какая удивительная будет штука, если после всех этих мучительных размышлений горничная найдет сухую постель.

Эта мысль не будет иметь смысла для него, и он будет в замешательстве и смущении от того, что не может привести в порядок свои мысли. Вместо этого эта мысль будет приходить ему в голову постоянно, и вскоре он обнаружит, что он тревожно, смущенно размышляет о его позоре, беспокойстве и смущении, когда горничная обнаружит сухую постель, а не мокрую, как он раньше планировал. Эти мысли вызовут в нем такое беспокойство, что, наконец, в отчаянии он так захочет спать, что с радостью ляжет в постель, потому что, как он ни будет пытаться, он все же не сможет четко мыслить.

Потом на следующее утро его первой реакцией будет ужасный страх оставаться в комнате в тот момент, когда горничная обнаружит сухую постель. Он с отчаянием будет искать в голове причины для немедленного отъезда и не найдет их, и он в безнадежном состоянии уставится в окно, чтобы она не увидела его отчаяния.

На следующий день, начиная с обеда, у него опять возникнут те же смущенные, запутанные мысли и с тем же конечным результатом; на третий день все должно повториться сначала. Рациональное зерно этих трех ночей состоит в следующем: если план эффективен, то первая ночь – это ночь сомнений и неопределенности; вторая – ночь определенности, а третья – это ночь перехода от беспокойства о мокрой постели к другой' ситуации, вызывающей тревогу.

Кроме того, ему было сказано, что, когда он будет расплачиваться за гостиницу, его будет раздирать конфликт, связанный с визитом к его бабушкам и дедушкам. Затруднение, связанное с тем, к кому он должен поехать сначала: к родителям матери или к родителям отца, будет навязчивой идеей. Этот вопрос он, в конце концов, решит, сделав свой визит к первым на один день короче, чем ко вторым. Оказавшись в месте назначения, он почувствует себя очень удобно и спокойно и со счастливым чувством соберется посетить всех своих родственников. Тем не менее его будет мучить мысль и сомнения о том, кого посетить следующим, но у всех он будет оставаться с удовольствием в течение нескольких дней.

Все эти внушения повторялись несколько раз, чтобы внедрить в него эти псевдопроблемы, чтобы переориентировать его страхи и тревоги, связанные с мочеиспусканием, и трансформировать его беспокойство о мокрой постели в тревогу о визитах к родственникам.

Его отпустили домой приблизительно после двух часов работы с постгипнотическим внушением полной амнезии. При пробуждении ему вкратце сказали, что он будет вызван через три месяца, и что его, несомненно, примут тогда на военную службу.

Через десять недель он снова встретился с автором, который выступал в роли консультанта в местном призывном пункте. Он подробно рассказал об «удивительном случае», происшедшем с ним в гостинице, и он до сих пор не может понять, что же там произошло. Он объяснил, что он почти сошел с ума в этой гостинице, пытаясь намочить постель, но не смог этого сделать. «Я даже напился воды, но и это не сработало; Тогда я так перепугался, что выскочил оттуда пулей и отправился навещать своих родственников. Это заставило меня почувствовать себя в порядке, за исключением того, что очень боялся того, кого навестил первым, и теперь я здесь».

Ему напомнили о его прежних жалобах. С удивлением он ответил: «Я больше этого не делал с тех пор, как сходил с ума в гостинице. Что произошло?» Ему дали простой ответ: случилось то, что он перестал мочиться в постели и может наслаждаться сухой постелью. Через две недели его видели на призывном пункте, где его приняли на военную службу. Он только беспокоился о том, как его мать воспримет это известие.

Призывник, которому очень хотелось поступить на военную службу, признался при психиатрическом осмотре в довольно курьезном невротическом симптоме, который его очень смущал. Дело в том, что он мог мочиться только в том случае, если приставит к головке пениса деревянную или железную трубку длиной 8-10 дюймов (20-25 см) и, таким образом, мочился через нее.

Так как он, по-видимому, был вполне нормальным в других отношениях, имел хорошую работу, был хорошего социального происхождения, мы пришли к заключению, что ему может помочь короткая гипнотерапия.

Он рассказал о том, что, будучи маленьким мальчиком, он однажды помочился через отверстие в деревянной ограде, ограждающей площадку для игры в гольф. Его застали врасплох, строго наказали, привели в замешательство и унизили. Его реакцией было то, что он был вынужден повторить это, используя для этого железные или деревянные трубки. Он носил их с собой постоянно. Он рассказал свою печальную историю откровенно, хотя и был очень смущен этим. Его удалось легко ввести в глубокий транс и рассказанная история полностью подтвердилась. Пациент весьма положительно относился к военной службе и он действительно хотел попасть в армию при условий, что его слабость не окажется при этом помехой.

Ему было дано длинное детальное объяснение в форме постгипнотических внушений, как это можно сделать в реальной ситуации. Ему внушили, что он должен найти бамбуковую трубку длиной 12 дюймов, разделить и разметить ее на внешней стороне на четверти дюймов и использовать ее при мочеиспускании. (Была внушена трубка, которая была длиннее, чем те, которыми он пользовался. Принятие им более длинной трубки представляло собой реальное признание того, что автор может сделать что-нибудь с этой трубкой, например, удлинить ее. Кроме того, важное значение имеет невысказанный намек на то, что пациент сам может укоротить ее. Кроме того, трубка ни из железа, ни из дерева – она бамбуковая. Так, в сущности, были начаты три процесса трансформации: короче, длиннее и тип материала.) Ему сказали, что он должен держать эту палку большим и указательным пальцем, а остальные три пальца ему нужно было согнуть вокруг пениса. Ему также была дана инструкция ощутить, почувствовать большим и указательным пальцами, как проходит моча через бамбук. Никакого упоминания о том, что он должен почувствовать тремя оставшимися пальцами прохождение мочи через мочеиспускательный канал, сделано не было, ему также сказали, что через день или два или через одну-две недели ему следует подумать о том, не сможет ли он отрезать от трубки четверть, половину дюйма, но он не должен себя чувствовать вынужденным сделать это. Наоборот, ему следует ждать, когда мысль об укорочении палки придет легко и спокойно, и он должен быть заинтересован тем, в какой день недели может прийти к нему мысль о сокращении длины бамбука. Ему было сказано, чтобы он обязательно держал сам пенис тремя пальцами так, чтобы он мог пронаблюдать за тем, как вытекает моча из бамбука. Что касается военной службы, то в настоящее время ему вынуждены отказать, но его вызовут через три месяца для дополнительной психиатрической экспертизы. Тогда его обязательно примут.

Беседа закончилась двумя конечными постгипнотическими внушениями. Первое из них было направлено на полную амнезию всего случившегося во время транса, а второе касалось поиска и подготовки бамбука без сознательного понимания его назначения.

Спустя три месяца местная призывная комиссия послала его на экспертизу к психиатру, т. е. к автору. Молодой человек был удивлен и восхищен. Он объяснил, что подчинился инструкциям, что он был очень изумлен и в замешательстве, обнаружив, что покупает себе бамбуковую палку, а потом из-за того, что неожиданно все вспомнил. Сначала он расстроился из-за нарушения команды об амнезии, но вскоре у него начало возникать огромное ощущение надежды и веры в то, что он сможет решить свою проблему. Он мочился через бамбуковую палку в течение недели, а потом пришел к заключению, что обрежет ее на полдюйма, а потом очень удивился тому, что он сам обрезал ее на целый дюйм. Это ему доставило большое удовольствие, а потом он стал думать о том, когда он решится ее обрезать еще, и неожиданно понял, что это произойдет в четверг (почему в четверг – он объяснить не смог). На этот раз он обрезал ее на два дюйма, а спустя несколько дней – еще на один дюйм. Однажды, пользуясь ею, он понял, что изгиб трех пальцев вокруг пениса создает для него естественную трубку. Следовательно, он выбросил остаток бамбука и почувствовал огромное удовлетворение от того, что может мочиться свободно и спокойно. Он делал это, пользуясь и правой, и левой рукой, и даже экспериментировал, подставляя к пенису мизинец, пока не понял, что может мочиться, не прибегая к специальным средствам. Затем его отвели в туалет и попросили продемонстрировать свои успехи. Он сразу же задал вопрос: «А где вы будете стоять? Позади меня?» Затем рассмеялся и сказал: « Это уже принадлежит к моему прошлому. Вы можете стаять там, где хотите. Это не имеет никакого значения для меня».

Через неделю он был вызван на призывную комиссию. Он смеялся над своими прошлыми затруднениями и удивлялся тому, что у него не хватило «ума» решить эту проблему самому. Его успокоили тем, что люди обычно не знают, как решить для себя самые простые вопросы, что у них возникают дополнительные затруднения именно потому, что они слишком стараются. Общая длительность гипнотерапевтического сеанса составила менее одного часа.

Вся процедура и ее результат показали легкость и эффективность, с которой можно использовать симптоматологию для закрепления трансформации невротических затруднений. «Неудобная» железная и деревянная, трубка была трансформирована в бамбук, потом в цилиндр, образуемый средним, безымянным пальцами и мизинцем, а потом в трубку, образуемую самым фаллосом.

У обоих этих пациентов тревога, беспокойство, усиленные неверной реакцией окружающих, были связаны с отправлением естественной функции. Лечение заключалось в систематическом использовании этого беспокойства через процесс его переориентировки и трансформации. Путем тщательно составленной путаницы и отвлечения пациента С. его тревога о намоченной постели была трансформирована в тревогу о сухой постели. Потом его беспокойство о мокрой постели дома было преобразовано в тревогу о его родственниках. Окончательная трансформация коснулась беспокойства его матери о его военной службе.

Для пациента Д. трансформация его затруднения проходила так: от вида трубки до ощущения прохождения мочи, до укорочения трубки, до вопроса о дне недели укорочения трубки и, наконец, до вопроса, не имеющего важного значения, где будет стоять автор.

У обоих пациентов использование беспокойства путем его продления и его трансформации обеспечило полный терапевтический эффект, сохранявшийся в течение девяти месяцев, пока они находились на военной службе. Затем контакт с пациентами был потерян.

Улучшение симптома

Нередко при невротических затруднениях происходит подчинение личности всеобъемлющему формированию комплекса симптомов, которые фактически и вызывают дезадаптацию. В таких случаях лечение затруднено, так как патологические симптомы, проявляющиеся у пациента, практически не поддаются терапии. Здесь может оказать благоприятное воздействие метод улучшения симптомов. В двух нижеследующих историях болезни существовал всепоглощающий комплекс симптомов; терапия должна основываться на полном принятии и признании симптомов, а затем на их коррекции.

17-летний слабоумный парень плохо приспосабливался к условиям школы для правонарушителей. В течение месяца у него появилось самопроизвольное быстрое сгибание и разгибание правой руки. Затем через шесть недель его положили в больницу с диагнозом «истерическая реакция», который, вероятно, был сделан на основе страха мастурбации и его плохой приспособляемости к условиям школы. При осмотре была обнаружена анестезия от пальцев до локтя правой руки и быстрое сгибание и разгибание этой руки (135 раз в минуту). Как анестезия, так и эти движения исчезали во время физиологического сна и вновь появлялись при пробуждении. Из-за его низкого интеллектуального развития попытки психотерапии оказались бесполезными, и было предложено провести гипнотерапию.

Гипноз был использован в ежедневных сеансах в течение трех недель, прежде чем удалось добиться устойчивого состояния транса. Хотя он легко входил в гипнотическое состояние, но оно немедленно переходило в физиологический сон. Пациента приходилось будить и вновь индуцировать транс. Наконец пришлось прибегнуть к такой мере, как гипноз в положении стоя и во время ходьбы, что дало возможность закрепить длительный транс. Однако состояние транса никак не действовало на проявившиеся симптомы.

Были предприняты усилия, чтобы сократить частоту движения правой руки, но они тоже не имели эффекта. Его единственной реакцией были слова: «Не могу остановить. Не могу остановить». Также и попытка обсудить с ним его затруднения и получить какую-то информацию провалилась. В сущности, единственное, что он мог сказать, так это: «Моя рука, моя рука, я не могу остановить ее».

После ежедневных сеансов, проведенных в течение недели, во время которых врач-интерн нарочито громко считал движения его руки в течение одной минуты, был изобретен новый способ: было сделано внушение, чтобы частота движений увеличивалась со 135 до 145 в минуту, и что это увеличение должно сохраниться до следующего сеанса. На следующий день было сделано внушение, чтобы частота сокращений вновь уменьшилась до 135 и оставалась таковой до следующей встречи с пациентом. После нескольких таких повторений, в то время как интерн продолжал считать эту частоту движений, был сделан следующий шаг повышения на 5 движений и понижения на 10 сокращений частоты движений руки. Это продолжалось день за днем, пока не была получена частота в 10 движений в одну минуту. Затем снова повысили скорость до 50 движений. Потом снова сократили до 10. Мы предложили оставить эту скорость на несколько дней, потом сократить до 5; а потом каждый день увеличивать до 20 и 30 движений в день. Спустя несколько дней частота сменилась на 5 и более рассеянных движений в день. Пациент сам отсчитывал движения, всего в день их могло быть до 25. Затем было сделано внушение, что это число будет уменьшаться со дня на день, пока не составит 5 движений в день, а потом увеличится до 25 раз в неделю. Пациент на это среагировал так, как было внушено, а затем его попросили «угадать, в какой день» вообще не будет этих бесконтрольных движений. Вскоре он угадал тот день, когда никаких движений не возникнет, и продемонстрировал правильность своей догадки.

Дальнейшее «угадывание» со стороны пациента в пределах нескольких дней привело к демонстрации, что он освободился от своего симптома. По мере того как частота движения руки сокращалась, постепенно уменьшались и явления анестезии кисти руки, которые исчезли одновременно с этим симптомом.

Через месяц пациент вернулся в школу, и ему намеренно дали задание месить тесто для хлеба в школьной пекарне. Спустя год мы узнали, что он вполне удовлетворительно приспособился к жизни.

Служащий психиатрической больницы обратился к автору за помощью из-за неожиданного острого приступа слепоты, которая возникла у него по пути на работу. Его привели к нам в кабинет в самом ужасном, перепуганном состоянии. Запинаясь, со страхом рассказал он о том, что утром он завтракал, смеялся и шутил с женой и неожиданно был расстроен одной сомнительной историей, которую она ему рассказала. Сердясь, он вышел из дома и решил пойти на работу пешком, а не ехать на автобусе, как делал это обычно. Когда он на улице завернул за угол, он неожиданно ослеп. Он был охвачен дикой паникой, и один из его приятелей, проезжая мимо в автомобиле, подвез его и отправил в больницу. Офтальмолог сразу же осмотрел его и направил к психиатру, т. е. к автору. Пациент был слишком перепуган, чтобы связно рассказать обо всем происшедшем. Тем не менее удалось выяснить, что он и жена часто ссорились в последнее время; она пьянствовала дома, и он часто находил спрятанные бутылки с вином. Жена яростно это отрицала.

Когда его спросили, о чем он думал, выходя из дому, он объяснил, что был охвачен гневом на свою жену, считая, что она не должна рассказывать ему таких непристойных историй. Он смутно чувствовал, что в тот момент подумал, что ему следует подать документы на развод.

Его попросили мысленно проследить свои шаги от двери дома до того момента, когда у него неожиданно наступила слепота. Его сознание было фиксировано на этом. Когда пациента попросили описать угол улицы, где произошла потеря зрения, он сказал, что, хотя он проходил там десятки раз, он ничего не может вспомнить о нем, поскольку его разум абсолютно пуст.

Так как этот угол улицы был хорошо знаком автору, то он задал пациенту много различных наводящих вопросов, пытаясь выяснить у пациента дополнительные сведения. Потом его попросили точно описать, как наступила у него слепота. Он заявил, что произошла неожиданная вспышка сильного красного цвета так, как будто он глядел прямо на горячее жаркое солнце. Этот красный цвет по-прежнему сохранялся. Вместо того, чтобы видеть черный цвет, он не видел ничего, кроме яркого, слепящего насыщенного красного цвета. Он был подавлен ужасным ощущением того, что всю оставшуюся жизнь будет видеть только яркий, сияющий красный цвет. Сообщив все это, пациент впал в истерическое возбуждение и его пришлось успокоить и уложить в постель.

Затем в больницу была приглашена его жена. После многочисленных протестов и уверений о неувядающей любви к своему мужу она, в конце концов, подтвердила его слова о ее пьянстве. Она отказывалась рассказать ту историю, которая привела их к ссоре, просто констатировав тот факт, что это была ничего не значащая, фривольная история о мужчине и рыжеволосой девушке.

Ей рассказали о том, где у ее мужа возникла неожиданная слепота, и спросили, что она знает об этом угле улицы.

После длительных отказов она вспомнила, что на противоположной стороне улицы находится станция по обслуживанию автомобилей. Они с мужем часто заезжали туда и покупали бензин для своей машины. После дальнейших настойчивых вопросов она вспомнила об одном служащем этой автозаправочной станции, у которого были яркие рыжие волосы. Затем, после долгих уверений и разуверений, она призналась в связи с этим мужчиной, у которого было прозвище «Красный». Несколько раз он делал двусмысленные замечания в ее адрес в присутствии мужа, который сильно негодовал по этому поводу. После долгих серьезных размышлений она объявила о своем намерении разорвать эту связь, если автор вылечит ее мужа от слепоты, и потребовала сохранения профессиональной тайны относительно ее признаний. Ей сказали, что ее муж подсознательно понимает эту историю, и что любая дальнейшая перемена полностью зависит от ее собственного желания.

Когда с пациентом встретились на другой день, он все еще не был в состоянии дать какую-либо дополнительную информацию. Были предприняты усилия, чтобы убедить его во временном характере его слепоты. Он не хотел воспринимать эти усилия. Пациент потребовал, чтобы после соответствующей подготовки его послали в школу для слепых. С большим трудом его уговорили начать лечение. Когда в конце концов он согласился, ему предложили провести сеансы гипнотерапии. Он сразу спросил, будет ли он знать, что произойдет, когда он будет в состоянии транса. Ему сказали, что такое знание останется только в его подсознании, если он так пожелает, и это не будет беспокоить его в состоянии бодрствования.

Был легко индуцирован глубокий транс, но сначала пациент отказывался открыть глаза и проверить свое зрение каким-то образом. Однако дальнейшее объяснение подсознательного мышления, амнезия и постгипнотические внушения заставили его восстановить свое зрение в состоянии транса. Ему показали экслибрис автора и дали команду поточнее запомнить его. После этого ему нужно проснуться, снова слепым и без сознательного знания того, что он видел экслибрис. Тем не менее он по постгипнотическому условному знаку правильно опишет его к своему собственному изумлению. Как только он все понял, его разбудили, и началась несвязная бессистемная беседа. По постгипнотическому сигналу он прервал эту беседу, чтобы дать полное описание экслибриса. Он пришел в сильное замешательство от этого, поскольку знал, что никогда не видел его. Подтверждение его описания другими послужило тому, что у него возникла сильная, почти мистическая вера в лечение.

После повторного сеанса гипноза он выразил полное удовлетворение тем, что было сделано, и изъявил желание и дальше сотрудничать. Когда его спросили, означает ли это, что он полностью доверяет автору, он сначала заколебался, но потом твердо заявил, что «да».

Специальный опрос среди его приятелей и сотрудников накануне показал, что у него тоже была явная заинтересованность рыжеволосой девушкой, его коллегой. Постепенно, очень осторожно был поднят вопрос об этом его интересе. После некоторых колебаний он рассказал обо всем. Когда его спросили о том, как отнесется к этому его жена, он, защищаясь, заявил, что она нисколько не лучше его, и попросил, чтобы все это осталось тайной. Немедленно разговор был переведен на описание уличного угла. Он описал его медленно и тщательно, но упомянул об автозаправочной станции напоследок. Отрывочно он рассказал и о ней, в конце концов упомянув о своих подозрениях относительно своей жены и рыжеволосого рабочего. Его спросили, не начались ли его подозрения в момент его собственного интереса к рыжеволосой девушке, и что он думает делать относительно всей ситуации.

Подумав, он ответил, что бы ни случилось, он и его жена виноваты в равной степени, так как ни один из них даже не пытался найти общие интересы.

Затем ему задали вопрос относительно его желаний в отношении его зрения. Он выразил свой страх, если оно восстановится немедленно. Он попросил, нельзя ли сделать так, чтобы эта «ужасная, страшная краснота» не была такой яркой, и чтобы изредка появлялись вспышки зрения, которые постепенно становились все чаще и длиннее, пока зрение не восстановится полностью, его убедили, что все произойдет так, как он захочет, и была дана целая серия соответствующих внушений.

Его отправили домой с больничным листом, но он приходил ежедневно на сеансы гипноза в сопровождении жены. Наши беседы ограничивались усилением и подкреплением терапевтических внушений постепенного, медленного, прогрессивного улучшения зрения. Через неделю он сообщил, что его зрение достаточно улучшилось, и он может вернуться на работу.

Спустя шесть месяцев он вернулся и сказал, что он и его жена решили развестись. Она собиралась уехать в свой родной город, а у него не было конкретных планов на будущее. Его интерес к рыжеволосой девушке пропал окончательно. Без всяких происшествий он проработал в больнице еще два года, а потом уволился.

Гипнотерапия с этими двумя пациентами была почти одинаковой. Причины, лежащие в основе затруднений, не изучались с терапевтической точки зрения. Интеллектуальная ограниченность пациента Е. исключила такую возможность, а пациент F. наотрез отказался от того, чтобы понять сущность проблемы. С помощью процесса поочередного увеличения и уменьшения был введен контроль над комплексом симптомов у пациента Е. и у пациента F. Уменьшение слепящего красного цвета, разрешение оставаться слепым, наличие постепенно увеличивающихся и учащающихся периодов восстановления зрения служила в качестве параллельной процедуры. Вследствие улучшения их симптомов оба пациента затем могли вполне удовлетворительно адаптироваться к жизни.

Корректировка эмоциональных реакций

Нижеследующие истории болезни, в основном, касаются эмоциональных проблем. В первом случае лечение заключалось в умеренной, спланированной коррекции непосредственных эмоциональных реакций и использованием временного фактора для разрешения проблемы, выявленной у пациента.

У второго пациента процедура лечения состояла в намеренном создании на уровне, близком к сознательному, более сильных эмоций на ситуацию, являющуюся причиной эмоциональной реакции, что привело к хорошему терапевтическому эффекту.

Привлекательная студентка колледжа, готовящего сотрудников общественных служб, вошла в кабинет автора без предварительной договоренности. Она была одета в очень короткие шорты и бюстгальтер. Девушка, войдя в кабинет, села, развалясь, в кресло и заявила: «Мне чего-то хочется». Ответом было: «Очевидно так! В противном случае вы бы не пришли в кабинет психиатра». Она кокетливо возразила, что вряд ли кто-то хочет психотерапии и услышала в ответ, что для получения нужных результатов лечения тоже требуется сильное желание самого пациента.

Подумав немного, она заявила, что ей нужна психотерапия, и она хочет вылечиться. Она расскажет о своей проблеме, и тогда автор сможет решить, захочет ли он ее лечить. Она сказала убежденно, что когда он узнает о ее трудностях, то, вероятно, выгонит ее из кабинета.

Затем она начала свою историю: «У меня комплекс проститутки: в последние три года я могу лечь в постель с любым мужчиной, которого я вижу. Большинство из них не отказывается от этого. Для меня нет никакой разницы, кто он: пьяный или трезвый, молодой или старый, грязный или чистый, какой расы. С любым, кто похож на мужчину, я готова вступить в сексуальный контакт. Я принимаю их поодиночке, группами, в любое время, в любом месте. Я отвратительное, грязное чудовище. Но я не могу бросить такую жизнь, и в то же время мне хочется покончить с этим. Вы мне хотите помочь, или мне уйти?»

Ее спросили, сможет ли она управлять своими действиями, своим поведением до следующего сеанса. Ответом было: «Если вы возьметесь меня лечить, я не буду ничего такого делать сегодня вечером. Но мне нужно прийти к вам завтра утром и дать новое обещание и еще вечером и придерживаться этого каждый день, пока я не вылечусь». Ей сказали, что у нее есть три дня, чтобы проверить свою искренность. В течение трех дней она дважды в день приходила в кабинет и возобновляла обещания. Это возобновление обещания стало обычной процедурой для нее.

На четвертый день во время трехчасового сеанса пациентка предалась жестокому словесному самобичеванию, пересказав очень детально первый свой опыт, а потом и еще один. С большим трудом ее заставили сообщить такие факты, как ее полное имя, дату рождения, домашний адрес и т. д. Только постоянно прерывая ее рассказ, можно было узнать следующие дополнительные данные. Ее мать была черствой честолюбивой женщиной, абсолютным снобом, которая была «сама любезность для тех, кого она считает полезными, и злой, свирепой кошкой для всех остальных. Она управляет мной и моим отцом пронзительным криком. Я ненавижу ее!». Ее отцом был «крупный бизнесмен, веселый богатый человек, я люблю его, но он – только грязная половая тряпка под ногами моей матери. Мне бы хотелось сделать из него мужчину, чтобы он хоть раз ударил ее». Оба родителя учили ее ненавидеть секс, это отвратительная вещь, по их словам, и они для моей пользы даже не спят в одной спальне. Я – единственной ребенок. Я ненавижу секс, и все-таки он, должно быть, прекрасен". Затем она вновь пустилась в словесное самобичевание.

Следующий трехчасовой сеанс был таким же бесполезным. Она продолжала, несмотря на многочисленные попытки прервать ее, горький ужасный рассказ о своих неблаговидных поступках.

На следующем сеансе, когда она вошла в кабинет, автор сказал ей решительно: «Садитесь, молчите и не смейте открывать рта!» Ей категорически сказали, что с этого момента автор сам будет руководить беседами, чтобы не тратить времени зря, ход лечения будет полностью определяться автором, а она должна выражать свое согласие кивком головы и при этом молчать. Так она и сделала.

После того как пациентку ввели в глубокий сомнамбулический транс, ей сказали, что с этого момента у нее возникнет полная амнезия событий транса до тех пор, пока автор не сделает противоположных указаний. Оказалось, что во время транса она более доступна, чем в состоянии бодрствования, за одним исключением: она молчала, пока не получила команду говорить, но, когда она начинала говорить, то исключительно на тему своих любовных интрижек. Никаких других сведений не удалось получить. Попытки перевести ее разговоры на другую тему путем дезориентации, разглядывания воображаемого кристалла, автоматическим рисунком и деперсонализацией приводили только к еще более подробному повествованию на ту же тему.

На следующем сеансе в глубоком сомнамбулическом трансе ей была дана решительная команда: «Мы оба, вы и я, хотели знать, почему вы так неразборчивы. Мы оба хотим знать причину вашего поведения. Мы оба знаем, что это знание лежит у вас в подсознании. В течение следующих часов вы будете сидеть здесь спокойно, ни о чем не думая, ничего не делая, просто понимая, что ваше подсознание собирается сообщить вам и мне причину вашего поведения. Оно четко и понятно сообщит причину, но ни вы, ни я не поймем ее до тех пор, пока не настанет нужное время, и не раньше. Вы не знаете, как ваше подсознание сообщит об этом. Я не буду знать, что оно сообщило, раньше, чем вы, но я тоже буду знать причину. В нужное время, нужным, верным путем узнаете вы, и узнаю я. Тогда с вами будет все в порядке».

После того как прошло два часа, ей сказали, что пришло время, когда подсознательное должно сообщить причину. Прежде чем она испугалась, ей дали отпечатанный на машинке лист из брошенной диссертации. Затем ей было сказано: «Смотрите сюда: это отпечатанная на машинке страница; здесь слова, слоги, буквы. Не читайте ее, просто взгляните на нее. Причина написана здесь. Здесь есть все буквы алфавита, и они составляют причину. Вы не можете сейчас этого увидеть. Я тоже не вижу этого. Через минуту я запру этот лист с непрочитанной причиной в ящике стола. Когда придет время, вы это прочтете, но не раньше. Теперь положите лист на стол лицевой стороной вверх, возьмите этот карандаш и не задумываясь, произвольно подчеркните те буквы, слоги, которые назовут вам причину – быстро!»

В замешательстве она нанесла девять разбросанных линий, в то время, как автор на другом листе цифрами отмечал относительные позиции линий. Лист немедленно был взят у нее, положен лицевой стороной вниз и заперт в ящике стола.

Затем ей было сказано: «Осталось сделать одну вещь. Это решить вопрос о времени, когда нам предстоит узнать причину вашего поведения. Возвращайтесь ко мне завтра утром и сообщите его. Теперь же просыпайтесь». При пробуждении ей назначили встречу на следующий день и отпустили. Она ушла, не дав своего обычного обещания.

На следующее утро она не пришла. Пациентка пришла только поздно вечером и объяснила: «Я уже почти решила не приходить. Мне нечего сказать вам, кроме этих двух глупых слов. Я даже не знаю, приду ли я к вам еще.Да, мне еще нужно сказать вам эти два слова, и я буду чувствовать себя лучше. Вот они: три недели».

Автор ответил: «По календарю это будет 4 часа пополудни 15 августа». Она ответила: «Я не знаю». Тогда с помощью постгипнотического условного сигнала был индуцирован глубокий транс. Ее спросили, есть ли у нее, что сказать. Она кивнула головой. Когда ей приказали сказать, она произнесла:

«Три недели, август 15-го, 4 часа». Ее разбудили, и ей захотелось обсудить свои планы на будущий год и тему диссертации, которую она собиралась писать.

В течение трех недель автор с ней иногда встречался; они обсуждали ее учебные планы, дополнительную литературу для чтения. Но не было сказано ни слова о ее проблеме, и она не давала никаких обещаний.

В течение этих трех недель она была на вечеринке, где один привлекательный молодой человек, который недавно начал работать в госпитале и который был учеником автора, пытался соблазнить ее. Она смеялась над ним, а потом поставила его перед выбором самому рассказать автору о своем неблаговидном поведении или предоставить ей право сообщить автору об этом и так запугала его, что он вынужден был признаться.

В 4 часа пополудни 15-го августа она вошла в кабинет автора, заметив: «Сегодня 15 августа 4 часа. Я не знаю, почему я здесь, но у меня возникло сильное ощущение, что мне нужно прийти. Я хотела идти и одновременно не хотела этого. Есть что-то ужасное в моем приходе. Мне бы хотелось не приходить сюда».

Ей был дан следующий ответ: «Вы сначала пришли ко мне за лечением. Очевидно, вы испугались. Может быть, так, а, может быть, нет. Наши сеансы обычно длились три часа. Я исподволь вводил вас в транс. Теперь как вы думаете, мне лучше загипнотизировать вас или вы закончите лечение в состоянии бодрствования? Только нужно вам помнить, что как наше с вами сознательное, так и ваше подсознательное присутствуют в данный момент одновременно. Если вы хотите быть в это время во сне – пожалуйста, но в любом случае сядьте в это кресло, успокойтесь и через час назовите нужное время, сказав: „Я буду готова в…“, – и назовете время». Недоумевая, она села и ждала в состоянии бодрствования. В 5 часов она сказала: «Я буду готова в 6.30» и продолжала ждать, все так же недоумевая.

В 6.30 ящик стола был отперт, и ей был вручен лист бумаги. Она перевернула его, стала пристально рассматривать свои начерченные линии, неожиданно побледнела, напряглась, воскликнула что-то неразборчивое и разразилась рыданиями, время от времени восклицая: «Вот что я пыталась сделать».

Наконец, немного овладев собой, она сказала: «Причина здесь, читайте».

Этими подчеркнутыми словами, слогами, буквами было следующее: Действительный цифровой порядок линий был таковым:

1 to

2Y

3nt

4 wa

5 uc

6f

71

8f

9 author с линией, соединяющей 8 и 9

Она объяснила: «Это был любой мужчина, каждый мужчина, все мужчины в мире. Включая и отца. Это бы сделало его мужчиной, а не половой тряпкой у ног моей матери. Теперь я знаю, что я пыталась сделать, и мне не нужно этого делать больше. Как все это ужасно!»

Затем она зарыдала еще сильнее, но, в конце концов, спросила: «Все это теперь в прошлом. Что мне делать теперь?»

Автор предложил ей пройти полный медицинский осмотр, чтобы исключить возможность венерического заболевания. Она на это согласилась.

Она успешно закончила следующий учебный год, и от нее ничего не было слышно в течение семи лет. Потом от ее коллеги мы узнали, что она счастливо вышла замуж и была матерью трех детей. Запрос, сделанный ей лично, подтвердил, что она счастлива в своем замужестве.

Подоплекой этого случая было сильное желание иметь сильного с диктаторскими замашками отца, руководящего «плохим» ребенком. Первоначальная оценка соблазнения пациенткой автора была скорректирована сразу же правильно выбранным ответом, который, однако, не сводил к нулю ее первоначальную эмоциональную попытку. Ее презрение к отцу было скорректировано с помощью идентификации его с автором, осуществляющим абсолютную диктаторскую власть над ней и продолжающим это делать в течение всего месяца.

Чрезвычайно сильные чувства, берущие начало в ее проблеме, были скорректированы событиями периода ожидания. Подчеркнув слова на листе рукописи, пациентка была вынуждена визуализировать причину своего невротического поведения, скрытую в ее подсознании. Таким образом, ей было дано три недели, чтобы приспособиться к периоду от «не-избежно неизвестного» к «неизбежно известному». В течение этого периода пациентку пытался соблазнить один из практикантов автора, которого она заставила признаться в своей «кровосмесительной» попытке, идентифицировав его с отцом.

Осознание того, что было скрыто в подсознании, признание в тенденции к кровосмешению, три недели приспособления к неизвестному, все это были корректирующими эмоциональными факторами, кульминацией которых явилась печальная, болезненная эмоциональность последнего сеанса.

Молодой человек, обычно весивший 170 фунтов, женился на необычайно красивой девушке, и его друзья недвусмысленно намекали ему относительно неизбежной потери веса.

Девять месяцев спустя он пришел к автору, как к психиатру, за советом по поводу двух проблем. Одна из них состояла в том, что он не мог больше выносить намеков своих приятелей и коллег, шутивших по поводу того, что он уже потерял 40 фунтов своего веса. После некоторого колебания он добавил, что реальная проблема состоит совсем в другом, а именно – в неудаче в осуществлении брачных отношений.

Он объяснил, что его жена каждый вечер обещала позволить ему осуществить половой акт, но при первом его движении она впадала в сильную панику и начинала жалобно умолять его подождать до завтра. Каждую ночь он спал беспокойно, ощущая в себе огромное желание и чувство разочарования и безнадежности. Недавно он очень испугался того, что у него не возникла эрекция, несмотря на его повышенный сексуальный голод.

Он спросил, можно ли помочь ему и его жене. Его успокоили и назначили дату для встречи с его женой. Его попросили рассказать ей о причине консультации и предупредить ее о том, чтобы она подготовилась к беседе с автором о ее половом развитии с момента половой зрелости.

Молодые люди пришли точно в назначенное время, но мужа тут же выпроводили из комнаты. Жена свободно рассказала свою историю, хотя и с некоторым замешательством. Она объяснила свое поведение, как результат неконтролируемого сильного ужаса, который она связывала со своим моральным и религиозным воспитанием. Что касается ее полового развития, то она показала записную книжку, в которой были аккуратно записаны дата и час наступления каждого менструального периода.

Просмотр этих удивительно точных записей показал, что в течение десяти лет менструальный цикл у нее наступал каждые 33 дня и почти всегда в 10-11 часов утра. Несколько раз эти периоды не совпадали с запланированной датой. Ни один из них не приходил слишком рано. Наоборот, это были случаи задержки менструального цикла, и всегда они помечались такой записью: «Была больна. Сильная простуда». Когда автор спросил ее, хочет ли она, чтобы ей помогли в ее супружеских отношениях, она сначала ответила согласием. Однако тут же ужасно испугалась и, плача и дрожа, стала умолять автора, чтобы тот разрешил ей «подождать до завтра». Она успокоилась тогда, когда автор несколько раз повторил, что все зависит от ее собственного решения.

В виде следующего шага ей прочли длинную, довольно смутную, носящий общий характер лекцию о брачных отношениях, которая все чаще и чаще перемежалась внушениями усталости, безразличия и сонливости, пока не было индуцировано настоящее состояние транса.

Затем была дана целая серия внушений с повышенной интенсивностью, которая сопровождалась эмпатическими командами для продолжения транса. Это было сделано для того, чтобы она удивилась тому, что потеряла всякий страх по поводу того, что «завтра» наступило так скоро и пришло время сдержать свое обещание. Кроме того, на всем пути домой она будет поглощена мыслью не о страхе, а мыслью, приносящей ей удовлетворение, но бесполезной – о том, что она заставляет события происходить быстрее, чем обычно это бывает. С ее мужем была проведена отдельная беседа, и его успокоили тем, что в эту ночь все будет хорошо, и он добьется успеха.

На следующее утро он с грустью сообщил, что у его жены по дороге домой наступил менструальный цикл на 17 дней раньше, чем следовало. Его успокоили и утешили, сказав ему, что это говорит об интенсивности ее желания и об ее абсолютном намерении не отказываться от половых отношений. Жене было назначено свидание на тот день, когда у нее кончится менструальный период.

Она пришла в кабинет к автору в субботу вечером. Снова был индуцирован транс. На этот раз ей объяснили, что должен произойти половой акт, и что автор чувствует, что это должно произойти в течение следующих десяти дней. Кроме того, она сама должна решить, когда это будет. Ей было сказано, что это может случиться в эту субботу вечером или в воскресенье, хотя автор предпочитает, чтобы это было в пятницу ночью; но это может быть и в понедельник или во вторник, хотя пятница – наиболее удобное для автора время, конечно, это может случиться в среду или четверг, но автору явно хочется, чтобы это было в пятницу. Такое перечисление всех дней недели, с явным подчеркиванием мысли о том, что автор предпочитает пятницу, систематически повторялось до тех пор, пока у нее не появились явные признаки раздражения.

Ее разбудили и снова повторили все сказанное выше. Выражение ее лица показывало явное отвращение при каждом упоминании о предпочтении автора. С мужем была проведена отдельная беседа, и попросили его не делать в этом отношении никаких шагов, быть пассивным, но держать себя в готовности вовремя отреагировать на ее поведение, и тогда результат будет успешным.

В следующую пятницу он сообщил: «Она попросила меня рассказать вам все, что случилось прошлой ночью. Это произошло так быстро, как у меня никогда не было. Она практически изнасиловала меня. И даже разбудила меня среди ночи, чтобы повторить это еще раз. Сегодня утром она часто смеялась, и когда я спросил ее, почему она смеется, она попросила меня передать вам, что все-таки это не пятница. Я сказал ей, что сегодня пятница, но она снова засмеялась и сказала, что вы ее поймете». Ему автор никаких объяснений не дал.

Впоследствии между ними установились счастливые брачные отношения, они приобрели собственный дом, и у них родилось трое желанных детей с интервалом в два года.

Психосоматическая реакция, появившаяся в начале менструального цикла на 17 дней раньше, чем обычно, у такой сексуально устойчивой женщины – замечательный, блестящий пример интенсивности и эффективности, с которой тело может создать защиту по психологическим причинам.

Рациональное зерно десятидневного периода, перечисления дней недели и постоянного упоминания того дня, который предпочитает автор, состояло в следующем: десять дней – достаточно длительный период, чтобы она могла прийти к peшению, но этот срок был, фактически, сокращен до семи с помощью перечисления дней недели. Постоянное упоминание дня недели, предпочитаемого автором, поставило перед ней неприятную эмоциональную проблему; так как все дни недели были названы, каждый день подводил все ближе и ближе к неприемлемому для нее дню, который предпочитает автор. Следовательно, к четвергу оставалась только пятница; суббота, воскресенье, вторник и среда были отвергнуты. Следовательно, половой акт должен произойти либо в четверг по ее выбору, либо в пятницу, согласно желанию автора.

Процедура, использованная на первом сеансе, была, очевидно, ошибочной, но, к счастью, была прекрасно использована пациенткой, чтобы продолжить свое невротическое поведение и наказать и расстроить автора за его некомпетентность. Вторая беседа была более удачной. Для нее была создана дилемма – день по ее выбору или день по желанию автора. Повторное упоминание последнего разбудило в ней сильную корректирующую эмоциональную реакцию: непосредственную необходимость наказать и расстроить автора временно превысило по своей силе ее другие эмоциональные потребности. Когда же половой акт произошел, она могла уколоть автора, заявив, что все-таки это было не в пятницу. Разрешение этой эмоциональной проблемы, подкрепленное терапевтическими результатами, таким образом, составило единое целое с корректирующим эффектом эмоциональной реакции и совпало с ним.

Заключение

Цель психотерапии должна состоять в том, чтобы помочь пациенту наиболее адекватным доступным и приемлемым образом. Оказывая ему помощь, нужно полностью учитывать то, что представляет собой пациент, и использовать это. Особый упор следует делать на то, что делает пациент в настоящее время и будет делать в будущем, а не только на простом понимании того, почему произошло такое давнее событие. Непременное условие психотерапии состоит в настоящем и будущем приспособлении пациента, обращая на прошлое ровно столько внимания, сколько необходимо, чтобы представить продолжение и возобновление прошлого плохого приспособления.

Почему пациентка Н. отказалась от половых актов, было интересным только для других, но не для нее, она была очень счастлива своим браком и домом, чтобы хотя бы бегло задумываться о возможных причинах своего поведения. Предположить, что первоначальная плохая приспособляемость обязательно выдвинется на первый план снова в какой-либо неприятной форме, значит признать, что хорошие уроки не имеют никакого веса, и что единственными постоянно действующими силами в жизни являются ошибки.

По аналогии с вышеизложенным, какими бы ни были психологические причины и мотивации арифметических ошибок в средней школе, плохое знание математики не обязательно должно исключать математические способности, проявляющиеся в колледже. Но если же отсутствие математических способностей продолжает сохраняться, кто возьмет на себя смелость сказать, что будущий талантливый скрипач перед началом своей музыкальной карьеры должен правильно понимать основные причины своих затруднений при экстраполировании логарифмов?

Вышеизложенные истории болезни были приведены здесь для того, чтобы показать, что цели и процедуры психотерапии должны учитывать, что представляет собой пациент в настоящее время. Это следует использовать для того, чтобы дать пациенту импульс и движущую силу, позволяющую перестроить его настоящее и будущее так, чтобы оно стало конструктивным и удовлетворительным.

Главное, чтобы терапевт как можно полнее понимал прошлое пациента, не принуждая пациента приобретать такую же степень специальной эрудиции. Терапевту нет дела до прошлого пациента, если оно не дает нужных путей, позволяющих помочь пациенту в его будущем. Таким образом, пациент не становится изолированным, как длительно текущий невроз, который следует понемногу устранять, а признается как живое, чувствующее человеческое существо со своим настоящим, будущим, а также и прошлым.

Приложение

Существует много вариантов метода, использованного в данном случае с пациентом, которые часто могут оказаться полезными при осуществлении терапии. Они применяются путем внедрения очень осторожно и настойчиво мысли о том, что его подсознательное мышление может и сообщит очень важные сведения, имеющие важное значение для проблем, но не обязательно в легко доступной форме. Тогда, в результате какой-то конкретной вещественно-значимой процедуры у пациента возникает глубокое ощущение, что репрессивные барьеры взломаны, что сопротивление преодолено, что смысл сообщения вполне понятен, и что его значение не нужно больше удерживать на символическом уровне.

В основном процедура представляет собой прямое клиническое применение проективной тестовой методологии, где действия пациента решительно подводят его к прямому, относительно непосредственному пониманию. Нельзя намеренно навязывать пациенту такую задачу. Пациенту следует давать возможность выбора – что сделать. Как в вышеизложенной истории болезни, его можно попросить выполнить какие-то определенные действия.

Так, запись намеренно фальшивого описания какого-то случайного события может принять форму задания:

«Я не думаю, что мы добьемся чего-то – у меня в голове нет никаких соображений по этому поводу. Я не могу говорить. Я не могу думать. Мне нечего вам сказать».

Это весьма обычные слова у пациентов. Его ловят на слове: «Что-нибудь произошло с последней нашей встречи?» – «Ничего. Я должен был пойти на одну вечеринку с моими коллегами. Я просто открыл дверь, заглянул туда и ушел. Я не могу говорить. Мой разум совершенно пуст».

«Прекрасно – пусть теперь работает ваше подсознательное. Вот карандаш и блокнот. Дайте заведомо неверное описание людей, присутствовавших на вечеринке».

«Но я даже не знаю, кто там был».

«Хорошо, тем легче вам дать надуманное описание».

Пациенту дается задание написать 15 характеристик людей, присутствовавших на вечеринке, которые оказались все с неприятными черными длинными волосами и неправильными длинными носами. Он писал так, совершенно не сознавая, что каждый раз он повторяет одни и те же характеристики волос и носа. Ему на это указали, и была высказана настойчивая просьба, чтобы он нарисовал те волосы и нос, что он покорно сделал.

Потом ему сказали, чтобы он быстро написал название рисунка под ним. В замешательстве он медленно сказал: «Назвать это? Например, Луиза, Мария». И когда он так ответил, его рука сама написала: «Мать». Осознав это, он воскликнул:

«Но ее звали Мария-Луиза, она умерла, когда мне было шесть лет, и я ненавидел ее!» Именно с этого началось лечение и прекратилось сопротивление.

В следующем примере речь идет о женщине, страдающей психогенной астмой, лечение которой зашло в тупик. Пациентка постоянно расточала похвалы своему отцу, которого очень любила. Автор также стал для нее олицетворением фигуры отца. Ей приказали написать письмо, не задумываясь. Ей поручили прочесть своему отцу письмо, полное необоснованных жалоб и враждебности, и у нее тут же начался сильный астматический приступ. Этот эпизод стал поворотным пунктом в терапии, а затем последовало полное излечение от астмы.

Другую пациентку попросили: «Сделайте что-нибудь неожиданное, незапланированное, но очень важное для вас и меня в этой ситуации. Сделайте это сейчас же, пусть это будет Даже глупостью». Она беспомощно огляделась и вдруг заметила карикатуру, которую сделал другой пациент на свою мать и свою семью. Она тогда предложила: «Я сосчитаю детей на этой картинке». Пока она это делала, она пропустила одного из детей на картинке, за чем последовало вскоре спонтанное, неожиданное признание своих тайных сомнений в отцовстве одного из своих детей.

Примеры других вариантов, которые были использованы автором.

1. Произвольный выбор книги или книг с полки. Здесь важно название выбранной книги.

2. Проверка дат на календаре – в одном примере очень важный, «забытый» адрес (улица); в другом случае – возраст, когда произошло сильное репрессивное травматическое событие.

3. Запись серии случайных предложений с неправильно написанным словом, со словом, стоящим на неправильном месте, или с различными промежутками между словами в одном или нескольких предложениях.

4. Запись «глупого» вопроса – поиск команды, подготовительной для брака с Джорджем; пациентка пишет: «мне выйти замуж за Гарольда?», который был случайным знакомым ее подруги. Она действительно вышла замуж за человека по имени Гарри.

5. Выведение каракулей на бумаге, штрихование линий, а затем, впоследствии, «обнаружение линий, которые составляют рисунок».

6. Рисование серии связных и несвязных картинок, стирая и зачеркивая их частично или полностью, изображая людей на улице. При этом в рисунке старой женщины, который был частично стерт, у пациента проявляется враждебное отношение к матери.

7. Восстановление списка случайных слов и подчеркивание одного слова или нескольких, которые трудно или невозможно произносить, список был одним из различных пунктов, наблюдаемых при прогулке по улице, где несколько раз повторялось слово «цветы», но оно не было подчеркнуто: подавленный страх у пациента перед возможностью быть скрытым гомосексуалистом.

8. Вырывается неинтересное объявление из журнала и приносится на следующий сеанс – изображение пончиков и неожиданное понимание пациентом потери интереса к своей жене.

9. Выбирается какой-нибудь ничего не значащий предмет: в одном примере это был огрызок карандаша, что указало на неполноценность фаллоса, а в другом случае – сгоревшая спичка, что указало на развивающуюся импотенцию.

Бросается взгляд на каждую страницу газеты. После этого дается команда: «Быстро назовите номер страницы», – и выявляется история с алиментами бывшей жене и тайные страхи, связанные с этой ситуацией.

«Когда вы встаете и передвигаете кресло на другую сторону, ваше подсознательное мышление выдает множество важной информации. Возможно, вашему подсознанию потребуется даже больше пяти-десяти минут для этого, или, возможно, это произойдет только на следующем сеансе», и затем обнаруживается, что пациент десять лет тому назад дал своей матери на полчаса раньше четырехчасовую дозу тоника, и через пять минут она умерла от сердечного приступа.

Литература

Эриксон М. Г. «Исследование специальной амнезии», J. «The British Journal of Medical Psychology», 1933, Volume XIII, part 2, 143-150pp.

Эриксон М. Г. «Экспериментальная демонстрация подсознательного мышления при помощи автоматического рисунка». J. «The Psychoanalitic Quarterly», 1937, October, part VI, No 4, 513-529pp.

Эриксон М. Г. и Кьюби Л. С. «Применение автоматического рисунка при интерпретации и облегчение состояния острой навязчивой депрессии». J. «The Psychoanalitic Quarterly», October, 1938, part VII, No 4, 443-466 pp.

Эриксон М. Г. и Кьюби Л. С. «Постоянное облегчение навязчивой фобии посредством коммуникации с неожиданным раздвоением личности». J. «The Psychoanalytic Quarterly», October, 1930, part VIII, No 4, 471-509 pp.

Эриксон М. Г. и Кьюби Л. С. «Преобразование критической автоматической записи одного гипнотического субъекта другим субъектом в трансподобном диссоциированном состоянии». J. «The Psychoanalytic Quarterly», January 1940, Volume X, No1,51-63 pp.

Эриксон М. Г. и Хилл, Льюис В. «Подсознательная мысленная деятельность при гипнозе – психоаналитические значения». J. «The Psychoanalytic Quarterly», January 1944, Volume XIII, No I, 60-78 pp.