Строговы

ГЕОРГИЙ МОКЕЕВИЧ МАРКОВ

Несколько лег тому назад Г. М. Марков прочитал рукопись одного сибирского литератора и прислал письмо. Писал он спокойно и тактично, но за этой сдержанностью чувствовалось сердитое огорчение.

«Нет пейзажа, — писал он. — Нет своеобразия местности. Где все происходит: на Урале, в Москве, на Волге? Почему автор уходит от локальности?»

Здесь Г. Марков говорит об одном из самых дорогих для себя художественных принципов. Читая «Строговых» и «Соль земли», не задашь вопроса: где все это происходит? Даже если бы автор ни разу не употребил слова «Сибирь», то все равно мы безошибочно узнали бы ее — по картинам Юксы и Улуюлья, по описаниям зимы, по охотничьим повадкам героев. Колоритом Сибири, ее тайги густо пропитаны страницы романов Маркова.

«В средней полосе Сибири первые заморозки начинаются уже в конце августа. Утрами, пока солнце не обогреет землю, на зеленой листве деревьев, на поникшей от холода траве лежит нежный, легкий иней.

С этого времени начинают опадать цветы, сохнут травы и раскрашиваются во все цвета радуги бельники и осинники. Последние летние дожди проходят с ветром и бывают затяжные и надоедливые.

Но вслед за ними наступает ясный сентябрь. Земля пестра и походит на ковер, что девушки в деревнях плетут из ситцевых разноцветных лоскутьев. В сентябрьские дни небо еще сине и безоблачно, а в лесу уже сыро и попахивает прелью опавшей листвы».

Создавая картины природы, Г. Марков почти не призывает на помощь метафор, необычных эпитетов, он скуп даже на сравнения. Выразительность, зримость описаний достигается высокой точностью прямых определений, богатством и достоверностью подробностей, знанием описываемого в мельчайших деталях. Писатель знает, что «самое цветное время — петров пост», что смола у кедра прозрачна, как роса, что февральские оттепели в Сибири прекрасны, но обманчивы — вслед за ними снова начинаются трескучие морозы и бураны.

Некоторые критики говорят о романтических чертах в «Строговых». По-моему, это заблуждение. Если уж есть романтический стиль, то печатью его отмечено все произведение, до самой первоосновы — языка. В объективно-точных описаниях у Г. Маркова и следа нет романтизма, которому свойственны и метафоричность языка, и субъективная эмоциональность восприятия. Позже мы увидим, что строго реалистический стиль полностью соответствует той идейно-художественной задаче, которую поставил перед собой автор.

Природа в «Строговых» не является простым фоном, призванным лишь создать колорит, «украсить» повествование.

Герои Маркова всем, своим существом слиты с нею, порой кажется, что они могут дышать только этим таежным духом Высшее удовлетворение приходит к ним от трудового общения с родными реками и озерами, бельниками и урманами. Природа выступает, как главный объект, вокруг которого и за который разворачивается яростная борьба, сталкивающая человеческие характеры.

«Кедровник был в пяти верстах от села. Он рос по склонам холмов и берегам едва сочившихся ручейков. Кедры были один к одному, все как на подбор высокие, сукастые, с мягкой зеленой хвоей. Ветвистые макушки деревьев закрывали небо, и в кедровнике всегда было сумеречно и по таежному уютно. Верст на десять тянулся кедровник и на редкость был плодоносен. В праздники волченорские мужики и бабы выходили на улицу непременно с орехами. Щелкать семечки в Волчьих Норах считалось последним делом».

Постепенно картина кедровника предстает перед читательским взором во всех подробностях, мы ощущаем его аромат, влюбляемся в его красоту; не только разумом, но и взволнованным сердцем понимаем его жизненное значение для крестьян села Волчьи Норы. И тем более мы проникаемся авторской ненавистью к кулакам Евдокиму Юткину и Демьяну Штычкову, которые пытаются оттягать его у «мира».

Борьба за кедровник становится сюжетным центром романа «Строговы». То или иное отношение к нему со стороны героев произведения выявляет их характеры, их место в непримиримой классовой борьбе. Такое четкое концентрическое построение сюжета в романе-хронике открыло перед автором большие возможности, которые он с успехом использовал.

Своеобразная сибирская природа вошла в глубинную ткань произведения, как действенная художественная сила. Перипетии борьбы за кедровник держат в напряжении читательский интерес на протяжении всего объемистого повествования.

В изображении сибирской деревни сочетается своеобразие ее уклада с общими социально-экономическими чертами, присущими дореволюционной русской деревне. Наконец, в колоритных образах сибиряков мы отчетливо различаем классовую, политическую сущность каждого из них.

Наиболее значительным в творчестве Г. Маркова является образ Матвея Строгова.

Между прочим, этот образ вспомнился мне недавно в Москве. Несколько писателей сибиряков повстречались с Г. М. Марковым. Пожимая им руки, он сказал со свойственной ему спокойной, чуть шутливой приветливостью:

— Здравствуйте, мужики.

А ведь это — любимое обращение Матвея. Так говорит он и своим односельчанам, и сотоварищам по службе в городе, и партизанам. Для Матвея это слово звучит уважительно и как бы подчеркивает единодушие людей одного круга, их силу и особый склад, дорогой и близкий самому Матвею.

Некоторые дотошные читатели, да и критики, любят выискивать в героях произведения черты автора, его биографию. В данном случае это занятие бесполезное, хотя бы потому, что по простой хронологии Г. Марков годится своему герою разве что во младшие сыновья. И вообще, не о том речь. Нередко случается, что писатель отдает своему герою какое-либо самое привычное для себя присловье, какой-нибудь свой оборот речи. Или бывает, что в разговорный, так сказать повседневный, язык писателя прочно переходит какая-то черточка, которой он сам же наделил речь своего героя. И тогда можно безошибочно свидетельствовать: этот герой — любимый.

Все события романа даны через восприятие Матвея. Они разворачиваются неторопливо, накапливаясь в подробностях, потому что и герой лишь постепенно проникает в их суть, раздвигая свой кругозор.

Автор сдержан в описании чувств героя, потому что сдержан сам герой… Село провожает рекрутов, среди которых уходит в армию и Матвей. «Матвея окружали родные. Он смотрел на них влажными, блуждающими глазами.

— Пиши, зятек, чаще Грамоты тебе у людей не занимать, — говорил тесть Евдоким, кутаясь в длинный овчинный тулуп.

— Здоровье береги, не простудись в дороге, — наказывала Агафья.

Все что-нибудь советовали. Только один дед Фишка стоял о стороне, держал на руках Артемку, закутанного в одеяло, и украдкой посматривал на Матвея.

Бабы плотной толпой стояли вокруг заплаканной Анны, сочувствуя ее горю.

— Ну, не поминайте лихом, — проговорил Матвей, когда лошади рекрутов потянулись за село.

Стараясь улыбаться, он обнял мать, деда Фишку, поцеловал Артемку…»

Матвей — человек спокойный, ровный в отношениях с людьми, неторопкий при выборе решения. Но в важные моменты жизни в нем вспыхивает бесстрашный героизм и непреоборимое упорство. Таким мы видим Матвея, например, в прекрасно нарисованном эпизоде единоборства с медведицей или много позже в бою за Жирово.

Ведь это, собственно, и есть те черты сибирского характера, которые сейчас так широко известны, которые сделали воинов-сибиряков в годы Великой Отечественной войны любимцами народа и грозой гитлеровцев По наследству достались они нам от Строговых.

Матвей, побывав в армии, подружившись с большевиками, поработав в городе, принес в родную деревню революционные взгляды Он осмотрительно и упорно руководит борьбой крестьян за кедровник, не вступая в открытую схватку со всей силой царской власти: с урядником, следователем, становым, кулаками, отрядом солдат. И все же он побеждает. Побеждает, восприняв пролетарские методы классовой борьбы: забастовку и агитацию среди солдат.

Ему часто приходится сдерживать себя — и при стычках с местными богатеями, и при разгоне казаками демонстрации в городе, и при бесчинствах станового. Так надо, чтобы не поддаться на провокацию, не распылить понапрасну сил. Но каждый раз в душе Матвея словно все туже и туже закручивается пружина гнева и ненависти, чтобы в дни революции и в годы гражданской войны, наконец, развернуться с могучей силой.

Куда труднее идет становление характера у Анны, жены Матвея. Анна — дочь кулака Евдокима Юткина. Она жаждет создать собственное крепкое хозяйство. Страстная и верная любовь к Матвею сочетается в ее душе с негодованием против него за равнодушие к накопительству, за охотничью страсть к тайге.

«Увидев, что Матвей вытаскивает из амбара лыжи, Анна спросила:

— Не то в кедровник?

— Туда, Нюра.

— Будто, кроме этого, и дела нет. Снег вон со стайки сбросил бы… Корова, того и гляди, в капелях купаться будет.

— Рановато, не весна еще…. А денек сегодня отменный. Лесным воздухом подышать захотелось. Лесной я человек, Нюра.

Анна вспылила:

— И для этого день терять? Захотелось — так выйди вон на зады, в бельники, и дыши, сколько хочешь.

— О делах я знаю, Нюра. Ох, дела, дела эти! — задумчиво произнес Матвей. — А березник неподходящ для меня. Духу в березе того нет. Вот кедр, сосна, пихта с елкой — другое дело. Приди в крещенские морозы — все равно носом дух смолевой учуешь.

Матвей собирался сказать еще что-то такое же восторженное о родной тайге, но Анна перебила его:

— Что ж, от этого таежного духу в твоем кармане прибудет или пестрая телка на двор придет?

— Тьфу, будь ты неладна, — с сердцем проговорил Матвей. — Что же, оттого, что я день дома посижу, у тебя во дворе еще одна телка прибавится?

Анна круто повернулась и ушла в коровник. Через минуту она крикнула оттуда вдогонку мужу:

— Другие мужики не разгуливают без дела, оттого, может, и ломятся у них амбары от добра.

У Анны сильный и бурный характер. Она взвалила на свои плечи всю мужскую работу, чтобы только создать богатое хозяйство. Страшной вспышки ее гнева испугался отцовский дружок Демьян Штычков, тоже кулак. С ее крутым нравом считается даже свекор — Захар Строгов.

Трудно ей, очень трудно порвать с отцом — с Евдокимом Юткиным. Анне надо было пережить крах своей мечты о богатстве, унижение перед Штычковым, который в голодную годину хотел купить ее за мешок муки, понять мерзкие дела отца, чтобы она окончательно пошла за Матвеем. Гордость, чистота, любовь к мужу, знакомство со светлыми и мудрыми людьми — большевиками Беляевым и Соколовским, — вот что привело Анну в лагерь борцов против богатеев.

Есть в романе персонаж — дед Фишка, дядя Матвея по матери. Это обаятельнейший образ, который полюбится читателю не меньше, чем сам Матвей.

Дед Фишка — прирожденный охотник, бесконечно влюбленный в тайгу. Но он еще и таежный философ и дипломат. На любую тему, с любыми людьми он может вести разговоры, сводя их, как правило, к одному — то к сокрытому, то к явному, — смотря, так сказать, по качеству собеседников, — обличению богачей.

Целью всей своей жизни дед Фишка считает защиту тайги, как общественного достояния, от посягательства кулаков и царских чиновников. Даже оставшись один, — когда Матвей отбывал службу в армии, а потом работал в городе, — дед Фишка продолжает защищать тайгу. Он действует, как заправский разведчик, рыская по окрестностям, стараясь разгадать планы противника, он поджигает строения, возведенные на Юксе купцом Степаном Ивановичем Зимовским.

В трудную минуту дед себя подбадривает:

«Нет, умирать мне теперь нельзя, надо еще должки кое-кому отплатить Степан Иваныч… дождется! Сваты Юткины, Демка Штычков. Да теперь еще этот черт Адамов Ишь, сколько накопилось!»

Если Матвей в своем развитии прошел большой путь от деревенского парня-охотника до сознательного революционера, командующего партизанской армией, если Анна пережила сложный душевный перелом, то мировоззрение и образ жизни деда Фишки на протяжении романа не претерпели особых изменений. Оставшись таким же, как был, простым таежным охотником, он в большевистской правде легко и естественно нашел свою, крестьянскую правду.

В его восприятии борьба большевиков против самодержавия, революция, победа Советской власти в гражданской войне — все это словно шло ему навстречу, все было направлено на осуществление его давнишних мечтаний. Революция «отомстила» Зимовским, Юткиным, Штычковым, к власти пришли труженики, бедняки — хлеборобы и охотники, сам Ленин в личной беседе с дедом Фишкой и другими сибиряками объявил тайгу народным достоянием.

Образ деда Фишки имеет принципиальное значение для понимания авторского замысла, он несет на себе важнейшую идейно-художественную нагрузку. В 1956 году в статье «Истоки творчества» Г. Марков писал: «… среди литературы о Сибири некоторые произведения В. Шишкова, а также сочинения ряда бытописателей этого края вызывали у меня оппозиционное чувство. Мне казалось обидным, что сибирская деревня рисуется неумытой, дикой, неумной, беспросветной».

В некоторых произведениях, созданных в первые годы Советской власти, например в «Партизанских повестях» Вс. Иванова и других, подчеркивалась стихийность, несознательность участия крестьян в революции и гражданской войне. Эти произведения писались по горячим следам, и авторам трудно было глубоко разобраться в гигантском смерче действительности, который был вздыблен революцией.

Но на ряд лет концепция сплошной стихийности как-то утвердилась не только в художественной, но и в исторической литературе.

Упорная дополнительная работа Вс Иванова над новыми вариантами «Партизанских повестей» и особенно «Бронепоезда 14–69» явилась не чем иным, как постепенным переходом писателя на правильные, объективные исторические позиции, осознанием ведущей роли Коммунистической партии в крестьянском движении эпохи революции и гражданской войны.

Роман Г. Маркова «Строговы» разрушает эту старую концепцию. Писатель доказывает образом Матвея, что пролетарское, большевистское влияние упорно и успешно проникало в самые глухие сибирские деревни еще задолго до революции. Образом деда Фишки он утверждает, что для такого влияния там была плодороднейшая, готовая почва.

Теперь становится ясным, почему писатель избрал строго реалистическую манеру повествования, точную в описаниях, лишенную цветистости языка и романтического «половодья» собственных авторских чувств. Ему надо было воздействовать не только на эмоции читателей, ему надо было быть доказательным, исторически достоверным, ибо дело шло о строгой правде истории.

И это ему превосходно удалось потому, что он знал сибирскую деревню не понаслышке, а всеми корнями был связан с ней.

Родился писатель в 1911 году в селе Ново-Кусково Томской губернии, в самой что ни на есть тайге. Отец был охотником-медвежатником. Жизнь родной деревни, подлинные факты легли в основу романа.

Не очень много, но все же пришлось Г. Маркову спознаться с работой у кулака. Двенадцати лет он пошел к кулаку подпаском, а скоро вступил с ним в борьбу: написал в газету «Томский крестьянин» заметку о зверском обращении своего хозяина с батраками. Шел 1923 год, Советская власть уже прочно утвердилась в Сибири, и по сигналу деревенского парня были приняты решительные меры.

Так Г. Марков стал селькором и навсегда уверовал в силу печатного слова, почувствовал себя бойцом. В 1924 году он вступает в комсомол, избирается секретарем ячейки, позже — членом уездного комитета комсомола.

Через несколько лет Г. Маркова посылают на руководящую комсомольскую работу в Томск. Здесь он начинает учиться в университете.

В литературу Г. Марков пришел, имея за плечами опыт политической работы, общественной деятельности.

Перед войной вышла первая книга «Строговых». В 1948 году был закончен весь роман. Он сразу обратил на себя внимание читателей и критики, выдвинул автора на заметное и самостоятельное место в советской литературе. Роман «Строговы» был удостоен Сталинской премии.

Почти одновременно со второй книгой «Строговых» увидела свет повесть «Солдат пехоты». Критики немало ругательных слов произнесли в ее адрес. Да, повесть страдает схематизмом, характеры ее героев куда бледнее образов «Строговых». И все же критики не совсем правы в своем категорическом отрицании.

В «Солдате пехоты» достоверно передана специфика быта нашей армии на Дальнем Востоке, ее боевых действий против империалистической Японии. В повести есть яркие эпизоды и колоритные пейзажи. Во всяком случае, «Солдат пехоты» остается чуть ли не единственным в нашей литературе крупным произведением, которое посвящено Советской Армии на Дальнем Востоке в годы Великой Отечественной войны и боям с японцами в августе — сентябре 1945 года.

В писательском деле порой даже неудачи учат и ведут вперед. Г. М. Маркову не удалось создать значительного произведения о войне. Но, работая над «Солдатом пехоты», он учился художественно осмысливать еще совсем близкий по времени, еще горячий материал современности. После широкого полотна «Строговых», посвященного далеким годам, это был для писателя новый опыт. И он не остался втуне. В 1955 году в Иркутске была издана первая книга романа «Соль земли».

Действие нового романа разворачивается после Великой Отечественной войны. Матвей и Анна Строговы уже умерли. Героями «Соли земли» являются их дети: Марина — научный работник, Артем — секретарь райкома партии, Максим — заведующий отделом обкома партии.

Их судьбы тесно связаны не только между собою, но и с судьбами таежных жителей Марея, Михаила Лисицына и его дочери Ульяны, научного работника Алексея Краюхина и других.

Как в «Строговых», в центре сюжета романа «Соль земли» — борьба за Улуюльскую тайгу. Но это уже не борьба порабощенных за право владеть землей, а борьба хозяев земли за наиболее полное и рачительное использование ее богатств.

Соль земли — это простые советские люди, которые своим трудом, упорством, энергией поднимают на благо строительства коммунизма кладовые сибирской природы.

Много проблем писатель ставит в романе.

Честный и прямой Артем иногда мыслит слишком узко, местнически, в пределах ежедневных, текущих задач. На этой почве у него возникают разногласия с Максимом. И у читателя рождаются раздумья о правильных и неправильных методах руководства, о необходимости широкого, перспективного мышления, которого требует партия от всех руководителей.

Мы с напряжением наблюдаем борьбу Марины и Краюхина против рутины и карьеризма в научной среде, за тесную связь науки с практикой.

Герои романа стремятся поднять инициативу на местах, вмешиваются в попытки насадить в сельском хозяйстве нездоровое рекордсменство. Их личная жизнь тесно связана с огромной жизнью страны. Их сильные характеры испытываются и закаляются в разрешении важнейших проблем действительности.

Книга написана до XX съезда партии. И тем более уважительно относишься к ней. Писатель так глубоко вторгся в современность, что главные проблемы его романа остаются животрепещущими и сейчас, особенно когда задача всестороннего развития Сибири прозвучала во весь голос на XXI съезде КПСС.

Вышла пока только первая книга романа «Соль земли». Не завершены сюжетные линии, не раскрыты до конца характеры и взаимоотношения героев. Писатель работает над второй книгой.

Перечитываешь «Соль земли» и думаешь: какой великолепный материал для дальнейшего развития этого романа, для ответа на его проблемы дает советская действительность после XX съезда партии, внесшего крутые и благотворные преобразования в жизнь советского общества, после XXI съезда партии, осветившего прямой и кратчайший путь к коммунизму!

Хочется верить, что писатель, глубоко и чутко слышащий современность, воссоздаст ее с новой силой и яркостью.