Студентка для огненного Бога

Глава 8

Решив, что забирать испорченный том не стоит, я вернулась к смотрительнице библиотеки, которая, казалось, за несколько часов не изменила ни позы, ни настроения. А вот возле полок стало еще более шумно: множество девиц толпились здесь, изучая все, что попадется о старых богах-духах, в том числе и любовные романы, написанные по мотивам легенд.

Заинтересовавшись, я тоже взяла парочку таких, хоть раньше никогда подобного не читала, и с ними подошла к столу у выхода.

Пока библиотекарша оформляла книги, я, пользуясь моментом, присмотрелась к аурам толпившихся неподалеку девиц. Нашла несколько ярко-рыжих, и даже одну с желтым пятном, но ни у кого из студенток, разумеется, не заметила опаленных краев, которые украшали мой магический шлейф.

Когда я уже собиралась покинуть шумные залы, в спину донесся голос Исаи Терье.

— Неужели решила все-таки выяснить, как должны выглядеть нормальные отношения с мужчинами?

Я притворилась, что не услышала ее, но настырная магичка нагнала меня и схватила за руку.

— Не смей отмалчиваться, когда с тобой разговаривает высокородная леди! — Исая от злости аж притопнула и силой развернула меня к себе.

— И что ты хочешь от меня услышать? — меланхолично спросила я, хоть в груди и закипал гнев.

Я не понимала, почему спустя столько лет учебы «высокородная леди» до сих пор цепляется именно ко мне, никогда не пытавшейся стать хотя бы приблизительно похожей на аристократок, никогда не лебезившей и не льстившей вышестоящим? Может, это ее и задевало — моя независимость?

Не удержавшись, я посмотрела на ауру Исаи. Лазурная, она переливалась, как морская волна в свете солнечных лучей, и, к сожалению, совсем не походила на мою. А я была бы не прочь скормить эту девицу дракону.

«Не люблю истеричек», — судя по тону, Айзек поморщился, а настроение мое испортилось еще сильнее. Он теперь постоянно будет комментировать каждый мой шаг?

Сокурсница хлопала глазами несколько растерянно, явно пытаясь придумать достойный ответ, но видимо, ей не удалось. Я же, убедившись, что она ничего больше не скажет, развернулась и торопливо направилась в сторону жилого крыла. В спину мне уперся недовольный взгляд.

Вернулась в комнату через столовую и наскоро пообедала, скорее даже поужинала. Дождь за окном прекратился, хоть над землей еще нависали тяжелые тучи. Ободренная улучшением погоды, я накинула на плечи куртку — не форменную, с факультетской нашивкой, а обычную — черную и потрепанную. И казенные сапоги сменила на другие — поношенные. Глянула мельком в зеркало и махнула на отражение рукой.

Я, от природы худощавая, бледная, со светло-серыми глазами и почти белыми, но на удивление жесткими волосами, в рванье, которое обычно носили дешевые наемники, смотрелась нелепо. Впрочем, меня это давно не смущало. Косу спрятала под шляпу — тоже потасканного вида, и в таком образе выбралась за пределы академии.

Вечерние сумерки едва опустились на город и еще ничего не скрывали. Студенты возвращались в стены альма-матер, я же шла наперерез толпе.

Подобравшись к нищим кварталам, скрыла нижнюю половину лица платком и, оглянувшись, нырнула в узкий переулок, ведущий к рыбацким домишкам. Со стороны порта доносился гул, ругать и даже музыка, но путь мой лежал в другую сторону — к покосившимся хибарам, насквозь пропахшим рыбой и плесенью.

За ветхими строениями простирался грязный, безжизненный пляж с пирсом, доски которого прогнили настолько, что должны были рухнуть еще лет десять назад. На потемневшем от влаги песке лежали перевернутые вверх дном лодки, вокруг них валялись разбросанные ветром весла, куски парусины. На вбитых прямо в гальку кольях висели сети и связки сырой рыбы. Чайки, отчего-то чумазые, то и дело пикировали на еду, но, приближаясь к заветному угощению почти на метр, тут же шарахались в стороны — рыбаки обычно подкладывали в улов горькие травы, которые крайне не нравились пернатым воровкам.

Я остановилась у покосившейся ограды дома, который подобрался ближе остальных к морю. Привалилась к сырым доскам и осмотрелась, но сегодня отвратительная погода загнала всех под крыши. Однако вскоре из другого переулка вынырнул мужчина. Долговязый, в такой же потасканной, как и моя, куртке, и с лицом, скрытым за высоким воротником. Давний знакомый сверкал лысиной, а в грубых руках нес деревянный ящик, о содержании которого я могла лишь догадываться.

— Приятно видеть, что не забываешь старых друзей, Реви, — оскалился мужик, опуская свою ношу на песок.

— Как же забыть того, кто пытался продать меня в бордель? — равнодушно ответила я, внимательнее приглядываясь к почерневшим от времени доскам.

Что внутри? Может, одежда или оружие, или чей-то труп по частям? Судя по тому, как устал головорез, пока тащил сюда этот ящик, что-то довольно тяжелое. Надеюсь, все же не металл, иначе возиться придется долго.

— Да брось, когда это было? — преувеличенно бодро отмахнулся бандит и попытался похлопать меня по плечу. Я увернулась, и он обиженно отнял руку.

— Когда мне было двенадцать, Грин, — огрызнулась я. — Давай без церемоний. Спускай на воду лодку, и покончим с этим поскорее.

Бандит снова оскалился, но ничего не сказал. Общими усилиями мы перевернули одну из шлюпок, судя по остаткам краски, когда-то давно списанных с военного корабля, и головорез толкнул ее в воду. Пока я придерживала лодку, он вернулся за ящиком и погрузил его на дно. Я тоже забралась в это корыто, внимательно проверив, нет ли течи. Плавать я умею, но не хотелось бы выбираться из холодного моря сейчас, в середине осени.

Пока Грин греб, уводя лодку за ближайшую скалу, я меланхолично таращилась на серые волны. Ветер пробирался под слишком широкую для моей тщедушной фигуры куртку, и как бы я не куталась в нее, разгонял по телу стада ледяных мурашек.

— Тут можно, — сказал бандит, отбрасывая весла.

Теперь лодка покачивалась на воде, город скрылся за отвесными скалами, и тут нас никто не мог увидеть.

— Сбрасывай, — я легонько пнула ящик носком сапога.