Стужа

Глава 5

В лучах заходящего солнца земля стала красной. Длинные багровые и пурпурные полосы облаков, похожие на сотканные из тумана гигантские пальцы, тянулись по небу, и казалось, они упирались в темноту ночи, безуспешно пытаясь задержать ее наступление.

Стужа устало отмахивалась от полчищ жужжащих насекомых, которые облепляли ей лицо. Эта долина была настоящим раем для разнообразных насекомых: муравьев, жуков и особенно комаров. Они огромной живой тучей повисли над каменистой землей. Люди и животные одинаково страдали от них. Насекомые летели на запах пота, струившегося по их телам, мошкара изводила их весь день. Делать было нечего, приходилось терпеть, и Стужа с Креганом старались дышать как можно осторожнее, чтобы не вдохнуть ненароком комара.

— С наступлением ночи станет холоднее, — сказал ей Креган, — и тогда они уберутся.

Это мало ее утешило. Стужа в страхе ожидала, что ночью Зарад-Крул снова нападет на них. Один раз они его одолели, но она больше не рассчитывала на удачу.

Они не могли ехать быстро. Животные устали, да и сама Стужа тоже чувствовала, что силы ее на исходе. Ноги у нее болели от долгой езды, пальцы, вцепившиеся в гриву Ашура, онемели. За весь день они ни разу не отдохнули, то шли пешком, то ехали верхом, упрямо продвигаясь в сторону Шондо, до которого было уже недалеко.

Стужа в очередной раз потрогала спрятанную у нее под туникой Книгу Последней Битвы, потом внимательно всмотрелась в небо. Солнце уже почти зашло, на востоке зажглась первая звезда.

— Он обязательно появится. — Она так сильно вцепилась в Книгу, что у нее хрустнули пальцы. — И появится неожиданно.

— О колдуне можешь пока забыть, — вдруг сказал ей Креган. — Скоро мы будем в Зонду.

Сердце у нее подпрыгнуло, и она посмотрела туда, куда указывал Креган. На темном фоне долины виднелся чуть более темный островок, и Стужа удивилась, как ее спутник вообще его заметил.

— Не заметил, — ответил он и легонько постучал пальцем себе по носу. — Унюхал.

Стужа принюхалась. Потянуло дымом из кузниц и кухонь, вонью отбросов. Запахи людского жилья были очень слабыми, едва уловимыми, но по мере приближения путников к городу они ощущались все сильнее. А потом запахло водой.

— Кокитус, — сказал Креган.

Стужа едва разглядела темную ленту реки.

— Отсюда ты не увидишь дамбу и Эребус на другой стороне. Их закрывает Зонду.

Стужа встала в стременах, всматриваясь в сторону Кокитус. Но тьма уже слишком сгустилась. До Шондо было рукой подать, и от мысли об этом у нее по спине побежали мурашки.

Внезапно ее охватило беспокойство, ей стало страшно. Позади нее был Зарад-Крул, впереди — Шондо. Руки у нее задрожали, и она попыталась скрыть свою тревогу от Крегана. Меж двух огней меч ей не поможет.

Стужа закусила губу и пришпорила Ашура. Высокие стены Зонду нависли над ними, изъеденные временем и иссеченные свирепыми пыльными бурями, что постоянно проносились над Зондауэр. Местами стены осыпались. Когда-то от них откололись большие каменные глыбы. Теперь они лежали внизу, и их острые края уже давно сточились. На путников упала тень от стены.

Огромные ворота, обитые стальными полосами, были закрыты. Охраны не было видно, и, похоже, открыть было некому.

— Ты говорил, что восточные ворота всегда открыты.

Креган поскреб подбородок.

— Обычно так и есть. — Он оглянулся, осмотрелся по сторонам. — Не нравится мне это.

— Мне тоже не нравится. — Стужа развернула единорога и проехалась вдоль широких ворот. — Мы можем добраться до Дамбы в обход?

Шондосиец покачал головой:

— Стены выстроены над водой, и дамба начинается прямо в городе.

— Эй, вы там! — окликнула Стужа невидимых часовых. — Хватит спать, открывайте ворота.

На бастионе показался блестящий шлем, и со стены свесился стражник.

— Кто вы такие? Что вам нужно в Зонду в столь поздний час? — Голос был грубый, принадлежал явно какому-то малому чину.

— Мы честные путешественники, и нам нужен отдых, — ответила она с досадой: ей было почти ничего не видно.

— Клянусь Гатом! Это баба!

Смех и приглушенные голоса наверху. Значит, он там не один.

— У меня зоркий глаз! — снова заговорил часовой уже не таким грозным голосом. — Я вижу, на твоем попутчике одежда шондосийца.

Креган рассердился и тихо проворчал:

— Выходит, я шондосиец. А ты идиот. — А потом он уже громко, с достоинством добавил: — Отвори нам ворота! Да пошевеливайся, а не то я снесу эту стену. — Он взмахнул рукой, показывая, как легко он мог бы выбить у часового из-под ног опору, а потом тихонько засмеялся.

Стужа нахмурилась. Надменный тон шондосийца вполне мог вызвать град стрел со стеньг. Зачем без необходимости оскорблять стражников? Это опасно.

Заскрежетали старинные цепи и блоки, и ворота медленно отворились.

Креган обернулся и, встретившись с ней взглядом, холодно произнес:

— Они клянутся именем Гата, бога-паука из хаоса, но трепещут перед могуществом шондосийцев.

Она и не думала, что он может быть таким высокомерным. Губы Крегана изогнулись в странной усмешке. Он сидел в седле очень прямо, как влитой. Отчего с ним произошла такая перемена? Может быть, он просто устал, а возможно, близость родины так подействовала на него. Стужа вглядывалась в его лицо, но не нашла в нем ответа и отвела глаза.

— Не останавливайся, — прошептал ей Креган, когда ворота были широко открыты. — Скачи прямо к дамбе, на тот конец города. Отдохнем и поедим в Эребусе!

Стужа, начала медленно закипать, но постаралась подавить раздражение. Таким же пренебрежительным тоном он говорил с часовым. Просто возмутительно, она снова почувствовала, как горячая волна гнева ударила ей в лицо, но промолчала. Он ведь знал, что она и не собиралась останавливаться в Зонду, раз уж Шондо находится на другом берегу реки. Стужа первая въехала в ворота, явно давая понять Крегану, что не считает его за главного.

Слишком поздно она услышала подозрительный шелест одежды и лязг стали. Тень легла у нее на пути. Креган предостерегающе крикнул ей что-то. Они засели на крыше. Стужа потянула меч из ножен, но кто-то спрыгнул прямо на нее, выбив из седла. Второй взмахнул мечом и плашмя ударил им шондосийца по голове. Тот рухнул на землю. Стужу схватили за руки и поволокли по булыжной мостовой, она завопила.

И тут раздался рев. Сверкнули эбеновые копыта, и один из тех, кто тащил ее, со стоном упал. Из-под пробитого шлема потекла кровь. У Стужи сжалось горло, она почувствовала приступ тошноты.

Потом чьи-то руки снова подхватили ее. Меч у нее отобрали, и Стужа начала бешено брыкаться и царапаться. Кто-то подошел к ней сзади и пережал горло согнутой в локте рукой. Стужа исхитрилась и вцепилась в нее зубами, чувствуя горько-соленой вкус крови. Зубами и ногтями, руками и ногами, локтями и коленями она дралась, и дралась без передышки.

Казалось, ее противникам не было числа. А поскольку она была безоружной, им быстро удалось повалить ее и прижать к земле. Она извивалась ужом, но вырваться не могла. Однако она слышала какие-то крики и шум драки. Хотя ее крепко держали, она вывернулась и сквозь кольцо окруживших ее врагов посмотрела, что там происходит.

Она увидела, как Ашур проткнул рогом одного из нападавших, потом другого. Два безжизненных тела по очереди взлетели в воздух и, шмякнувшись о стену, упали на землю. Единорог издал победное ржание.

Стражники стали окружать его, держа в руках оружие и веревки. И тут Стужа увидела, что ворота начали закрываться. Это было совсем скверно. Если Ашур останется в городе, он окажется в ловушке, и тогда его наверняка убьют. Она сделала еще одну безуспешную попытку вырваться, но стражники крепко прижимали ее к земле.

— Беги! — крикнула она. — Спасайся!

Кто-то ударил ее ножнами по голове. Ей показалось, что перед глазами блеснула яркая вспышка, и все померкло. Будто темная зияющая бездна втянула ее в себя.

— Ашур, — прохрипела она.

Когда Стужа очнулась, единорог был по-прежнему рядом, и она на мгновение встретилась с ним взглядом. В его глазах было бешенство, ей показалось, будто он зовет ее. Зверь встал на дыбы — и еще один стражник упал замертво из-под его смертоносных копыт. Кто-то метнул копье, и едва не попал в Ашура.

— Беги, — еле выдавила она, но он вряд ли ее услышал.

До нее донесся полный неземной скорби рев. Взметнулся рог, и странный огонь вспыхнул в глазах единорога, заливая улицу янтарным светом, заплясали неясные тени. Неожиданно огромный зверь рванулся к воротам. Вслед ему летели копья, стражники что-то кричали. Они еще не успели закрыть ворота. Копыта звонко цокали по мостовой, высекая искры. Времени у Ашура почти не оставалось, но все же ему удалось проскочить в узкую щель, и он вырвался из города. Стужа разрыдалась, ненавидя себя за это, слезы обожгли ей щеки, и она потеряла сознание.

Стужа пришла в себя от пульсирующей боли в голове и почувствовала на запястьях тяжелые оковы. Она лежала, уткнувшись лицом в сырую затхлую солому, в нос ей ударил резкий запах мочи. Стужа поморщилась. Она попыталась сесть, но это вызвало у нее приступ тошноты. Лучше подождать, пока в голове не прояснится, и спокойно полежать.

Слабый свет проникал сквозь маленькое зарешеченное оконце в двери ее темницы. За дверью слышались голоса и стук костей по столу, шла игра.

Сначала ей удалось сесть, потом встать и сделать первый неуверенный шаг к двери. В темноте она наткнулась на что-то, потеряла равновесие и упала, лязгая и гремя цепями. Стужа протянула руку и нащупала низкий табурет.

В оконце появилось лицо.

— Эй, она пришла в себя, — громко сказал кто-то, подзывая остальных.

Стужа услышала приближающиеся шаги. В замке заскрежетал ключ. Она присела на корточки и крепко ухватила за ножку табурет. В камеру вошли трое мужчин. Двое из них были в доспехах и с мечами наготове, а третьим был тюремщик, огромный толстяк, который держал в руке факел. Тюремщик ухмылялся, вид у него был глупый и самодовольный, а в глазах промелькнула похоть.

Внезапно Стужа осознала, что она совершенно голая, девушка слегка смутилась и покраснела. Ее одежда и оружие лежали на столе в коридоре. Отшвырнув бесполезный табурет, она пожала плечами и вышла из камеры. Стражники вложили мечи в ножны и взяли ее под руки. Выбрав из большой связки нужный ключ, тюремщик снял с нее оковы.

— Хорошенькая какая, — негромко проговорил один из стражников, широко улыбнувшись. — Кто бы мог подумать?

Тюремщик издал непонятный звук — полумычание-полухрюканье.

— Эта бабенка не про вашу честь. Отведете ее наверх, Зарабет ждет.

Все тот же стражник приблизился к Стуже и прошептал, чем бы он с нею занялся, будь у него на это немного времени. Стужа вспыхнула и сжала кулаки, но подавила гнев. Она с улыбкой посмотрела стражнику прямо в глаза:

— Я не сомневаюсь, что ты знаешь в этом толк. Твои товарищи наверняка не раз имели возможность в этом убедиться.

Он замахнулся, и она сжалась, ожидая сокрушительного удара, но огромная мясистая лапа перехватила его руку.

— Она должна остаться целой и невредимой, — предупреждающе сказал тюремщик.

Стражник свирепо зыркнул на нее. Пожалуй, ей следует опасаться его мести. Однако слова тюремщика заставили Стужу задуматься. Кто бы там ее ни ждал, этому человеку она была нужна живой и здоровой. Что ж, в ее положении было хоть что-то обнадеживающее. Но если ей представится удобный случай, у нее не дрогнет рука разделаться с этой троицей. Она увидела свой меч и Жало Демона, они лежали вместе с ее одеждой на столе. Недалеко, но она не могла до них дотянуться.

— Пошла, пошла, — проворчал тюремщик, бренча ключами. — Если ты заставишь Зарабет ждать слишком долго, она придет в бешенство.

И вдруг удобный случай ей представился, когда оскорбленный стражник подошел к ней, собираясь подтолкнуть. Он положил руку ей на плечо, но Стужа резко присела, стражник потерял равновесие и с воплем полетел вперед, а она снова выпрямилась. Падая, он врезался в другого стражника, и оба они повалились на пол.

Между Стужей и столом, на котором лежало оружие, оставался только тюремщик. Она с разбега ударила его плечом, и он врезался спиной в стену. Обрадованная, она кинулась к мечу, ее пальцы уже коснулись пояса с ножнами, но жирная ручища вцепилась ей в волосы. Вопреки ее ожиданиям удар о стену не причинил тюремщику никакого вреда. Жировая прослойка смягчила удар. Со злобным рычанием он резко рванул ее сзади за волосы и оттащил от стола. Стужа забилась, пытаясь высвободиться, ей было очень больно: она ободрала кожу о каменные плиты, когда он катал ее по полу. Тюремщик занес над ней громадный кулак, собираясь разбить ей лицо.

— Нет! Не смей ее трогать! — раздался властный женский голос.

Тюремщик повернул голову, чтобы посмотреть, кто это тут раскомандовался. Стужа не могла видеть обладательницу столь грозного голоса, потому что та стояла у них за спиной, но она вдруг почувствовала, как толстяк задрожал всем телом. Когда он снова перевел взгляд на свою жертву, маска ярости на его лице уже сменилась выражением испуга и одновременно затаенной жестокости.

— Ладно, ладно, — прошептал он. — Я понял.

Его рука накрыла ее грудь и принялась нежно, и даже игриво, мять ее. Затем его стальные пальцы начали медленно сжиматься. У Стужи вырвался непроизвольный крик и эхом разнесся по коридорам. Она резко втянула воздух сквозь зубы и зажмурилась от невероятной боли. Она колотила его ногами, но он будто и не чувствовал этого, она царапала ему руки, а он, ухмыляясь, схватил ее за запястья одной рукой и коленом нажал на живот.

Ей казалось, что боль никогда не прекратится, и она сорвала голос задолго до того, как туша тюремщика отвалилась от нее. Собрав все силы, она села. Грудь у нее горела, по щекам текли слезы. Два стражника, уже поднявшись на ноги, с ошалевшим видом смотрели на нее.

— Говоришь, не трогать ее лицо. — Легкая ухмылка пробежала по уродливой роже тюремщика.

Расталкивая стражников, из тени с проклятиями вышла пожилая женщина. Опустившись на колени, она с сочувствием обняла Стужу за обнаженные плечи.

— А теперь вставай, дорогая. В следующий раз ты хорошенько подумаешь, прежде чем полезешь в драку, не так ли?

Стужа отпихнула руку старухи и в упор посмотрела на хищное лицо тюремщика.

— Я убью тебя, так и знай, — сказала она ему. Голос у нее дрогнул, но никому не пришло бы в голову усомниться в ее словах.

Он нахмурился и угрожающе поднял кулак, но старуха с удивительной быстротой подскочила к нему и схватила за руку.

— Хватит. — Ее голос стал еще более властным. — Она предназначена Тумаку, а ты знаешь его приказ.

Тумак. Стужа попыталась вспомнить это имя. Нет, она никогда прежде его не слышала. Судя по реакции тюремщика, этот человек занимал высокое положение.

Женщина снова повернулась к ней.

— А ты думай, что говоришь, — сказала она жестко. — Я не собираюсь отскребать тебя от стены, если ты снова разозлишь Орголио.

Тюремщик скрестил на груди жирные руки и с вызовом посмотрел на Стужу.

— Вставай. — Старуха помогла ей подняться. Удивительно, но в ее маленькой жилистой руке таилась сила. — Ничего страшного, — заключила она, осмотрев красные пятна, которые остались на груди у Стужи. — Боль пройдет, и вскоре тебя ждет настоящее блаженство.

Стужа вымучила улыбку:

— Единственным удовольствием для меня было бы покинуть этот город, где так подло ловят людей.

— Ну нет, милая, — ответила старуха резко. — Даже не мечтай. — Потом она повернулась к стражникам, которые стояли у нее за спиной, и изо всех сил пнула каждого по голени. — С дороги, никчемные болваны! Я послала вас сюда всего лишь привести девчонку, а она чуть головы вам не открутила. Если я доложу о вашем возмутительном поведении, Тумак прикажет насадить их на пики, и пусть они красуются на парадных воротах дворца.

Стражники расступились, моля о прощении, но старуха будто не слышала их. Она гордо вскинула голову и, подав Стуже знак следовать за ней, шагнула к двери. Пристыженные стражники пошли за ними. Стужа спросила у старухи, как ее имя.

— Зарабет, — последовал ответ. — Я управляю сералем, который принадлежит нашему повелителю Тумаку.

Они прошли через анфиладу залитых светом пустынных залов, потом путь им освещал единственный факел. Стужа попробовала считать шаги и повороты, стараясь запомнить дорогу, но путь был слишком длинным и извилистым, а стены везде одинаковыми.

Наконец они остановились. Дорогу им преградила дверь из слоновой кости и двое могучих часовых.

— На этом все, — обратилась Зарабет к сопровождавшим их стражникам. — Возвращайтесь на свой пост и молитесь о том, чтобы я забыла ваши лица.

Оба стражника отдали ей честь, развернулись и скрылись в глубине коридора. Когда эхо шагов растаяло, часовые у двери поклонились и расступились. Зарабет постучалась условным стуком, и двери отворились. Стуже в нос ударил запах благовоний. Молодая девушка, держа дверь широко открытой и почтительно опустив глаза, пропустила Зарабет, но на Стужу она взглянула с холодным превосходством. Стужа приостановилась и окинула девушку взглядом: слегка подрумяненное лицо, подведенные миндалевидные глаза и густые черные волосы ниже пояса, свободно распушенные по плечам. Отрез прозрачного шелка, заменявший ей одежду, был накинут на одно плечо и ниспадал до щиколоток, на талии его поддерживал тонкий золотой поясок с подвесками из драгоценных камней, свисающих на золотых нитях. Девушка показала Стуже язык. А Стужа ответила ей жестом, который она позаимствовала у воинов своего отца, они пользовались им в запале, когда играли в кости или ссорились. Она не была уверена, что точно понимает его значение, но ей понравилось то, как он подействовал. Лицо наложницы вспыхнуло. А Стужа прошла вслед за Зарабет.

Комната поражала своими размерами и убранством. Изящные тонкие колонны из белого мрамора поднимались к сводчатому потолку, который был расписан альковными сценами. Стены были увешаны гобеленами, на которых прелестные обнаженные женщины резвились на лоне природы, иногда их преследовали олени, быки или сатиры. Пол был устлан толстыми коврами и пушистыми ковриками. Мебель отсутствовала, лишь многочисленные подушки разного размера и формы валялись повсюду да стояла жаровня, в которой курились благовония.

В комнате было девять женщин, они занимались своим туалетом. Зарабет хлопнула в ладоши, и все обернулись к ней. За спиной у Стужи закрылась дверь.

— Проследите за тем, чтобы эта девица приняла ванну и была одета надлежащим образом, — распорядилась Зарабет. — Сегодня она будет сидеть на пиру с Тумаком.

Стужа увидела, как по-разному отреагировали на это наложницы. На лицах у одних отразилась ревность, другие явно испытывали перед Тумаком благоговейный страх. Но большинству удалось напустить на себя безразличный вид. Кем бы ни был этот Тумак, наложницы принадлежали ему. Это означает, что он занимает высокий пост, возможно это правитель города. Стужа задумалась. Теперь она тоже принадлежала ему, так сказала Зарабет. «Ну что ж, — подумала Стужа, — клянусь тремя глазами Така, у меня на этот счет другие планы». Она небрежно отстранила одну из невольниц и подошла к двери. Если не считать замочной скважины, поверхность двери была совершенно гладкой. Выругавшись, Стужа повернулась к девушке, которая впустила их в комнату. Наложница злорадно ухмыльнулась и покачала на пальце большим железным ключом. На его конце было кольцо, которое одновременно служило ручкой для двери, когда ключ вставляли в замок.

Зарабет взяла ключ, положила его себе за пазуху и сложила руки на груди. В ее серых, выцветших от времени глазах не было злобы.

— Один раз ты уже попробовала. Не надо, больше не пытайся.

Стужа хотела было отобрать ключ у старухи. Однако, как ни странно, Зарабет все больше нравилась ей, ее сила и уверенность в себе не могли не восхищать. И Стужа решила пока подождать подходящего момента. Он еще подвернется.

Женщины увели ее.

Они скребли ее жесткими щетками и втирали в кожу душистые масла. Потом ей вымыли волосы, уложили их и тоже надушили. Глаза красиво и аккуратно подвели, потом накрасили губы и подрумянили щеки. Зарабет собственноручно привела в порядок ее ногти. Наконец девушки принялись одевать Стужу в прозрачный шелк.

— Ну нет, это уже слишком! — вскричала она, разрывая тонкую ткань в мелкие клочья. — Я не стану так откровенно выставлять себя напоказ. Дайте мне нормальную одежду.

Зарабет пошепталась с одной из наложниц, и Стуже принесли длинный отрез светло-голубого шелка вместо прозрачного. Две девушки торопливо задрапировали ее в шелк и перетянули талию таким же золотым поясом, какой носили все наложницы Тумака.

Зарабет поднялась:

— Нет, дорогие мои. Слишком у нее открыта грудь. Нельзя, чтобы были заметны синяки, которые наставил ей Орголио.

На груди у Стужи действительно стали хорошо видны багрово-синие пятна. Девушки постарались спрятать их под шелком.

Стужа внимательно рассмотрела свое отражение в зеркале из отполированной бронзы. Спереди и сзади ее тело было прикрыто, а бока от плеч до щиколоток остались совершенно голыми. (Если бы не золотой пояс с драгоценными подвесками, шелк просто свалился бы с нее.) Этот наряд был откровенно неприличным, однако Стужа не могла сказать, что он ей не нравился.

— Ты прелестна, дитя. — Зарабет обошла ее вокруг, одобрительно кивая. Она поманила одну из девушек. — Принеси-ка мою шкатулку с драгоценностями.

Когда шкатулку принесли и открыли, Зарабет глубоко погрузила в нее пальцы и выудила оттуда тонкую витую диадему из серебра. На ней сверкал гладко отшлифованный лунный камень. Зарабет любовно посмотрела на украшение долгим взглядом, затем с глубоким вздохом водрузила диадему Стуже на голову так, чтобы лунный камень был точно посредине лба:

— Это тебе.

Невольницы зароптали, обжигая Стужу злобными завистливыми взглядами.

— Зарабет! — наконец осмелилась сказать одна из них. — Как можно…

Старуха ударила нахалку по губам, и та, съежившись, отступила назад. Внутренний свет озарил глаза Зарабет.

— Не тебе решать, что мне можно, а чего нельзя, — сказала она грозно. — И не смей впредь мне указывать. — Она снова повернулась к Стуже. — Этот подарок сделал мне отец Тумака, когда я впервые провела с ним ночь. Я была тогда очень молодой и такой же горячей, как и ты. — Зарабет взмахнула рукой, и все расступились. — Тебе пора идти. Тумак ждет.

Они подошли к одному из гобеленов, и за ним оказалась дверь, которая открывалась тем же самым ключом. Два стражника с алебардами уже ждали их, стоя по обеим сторонам двери. Стужа с удивлением отметила, как эти огромные и сильные мужчины низко склонились перед Зарабет.

— Новенькая готова.

Старая куртизанка шла впереди, а стражники замыкали шествие, уважительно помалкивая. Из невидимых щелей в стенах за ними внимательно следили глаза других солдат.

Босые ноги Стужи бесшумно ступали по каменным плитам. В стенах извилистых коридоров не было ни одного окна, лишь несколько запертых дверей. Ярко горели масляные лампы, освещая путь небольшой процессии. Мурашки побежали у Стужи по спине, она вдруг испугалась, что никогда не сможет найти в этом лабиринте дорогу обратно.

Из-за тяжелых дубовых дверей до них донеслись слабые звуки музыки и смех. Зарабет остановилась, один из стражников шагнул вперед и, нажав на блестящую медную ручку, толкнул дверь.

У Стужи потекли слюнки, когда из пиршественного зала на нее хлынул аппетитный запах жареного мяса. В коридор выплеснулась веселая музыка. В центре зала плясали и кувыркались шуты. Слуги проворно разносили блюда с шипящим мясом и овощами. Хорошенькие служанки снова и снова наполняли кубки вином.

Стужа нерешительно шагнула вперед. Откуда в Зонду такое изобилие, если земля здесь совершенно бесплодная? Она вопросительно взглянула на Зарабет, та улыбнулась ей и, взяв за руку, повела через зал прямо к столу, за которым сидели, очевидно, самые важные господа и дамы.

Когда они подошли, навстречу им церемонно поднялся один из мужчин и сверху вниз посмотрел на Стужу. Она встретилась с ним глазами, забыв, что надо поклониться, пока Зарабет не ткнула ее легонько в живот.

Мужчина был низенький и толстый. На нем была яркая одежда, на пальцах сверкали кольца. На шее висело множество цепочек и кулонов, драгоценности переливались в пляшущем свете бесчисленных факелов. Под золотым венцом проглядывал лысый череп.

Зарабет снова поклонилась:

— Я приготовила ее, мой повелитель, как ты приказал мне.

Он обнажил в улыбке мелкие белые зубы.

— Дорогая, — сказал он, обращаясь к Стуже, — ты просто обворожительна. Гораздо обворожительнее, чем тогда, когда я увидел тебя впервые. О, не пытайся вспомнить, в этот момент ты спала. — Он указал на свободный стул справа от себя. — Я приберег для тебя почетное место.

На пол упал кубок с вином. Молодой человек благородной наружности вскочил и ударил кулаком по столу:

— Милостивый государь!

Все взоры обратились на разгневанного гостя.

— На ней такой же пояс, как и на всех твоих наложницах!

Тумак остался невозмутим.

— От тебя ничего не скроешь, не правда ли, юный Терлик? — Он сделал глоток вина. — Будь славным мальчиком и не поднимай шума по пустякам.

Но юноша снова стукнул кулаком по столу:

— Она моя! Она убила двух моих братьев и должна быть предана смерти.

Тумак спустился с возвышения для стола, за которым сидел он и его главные гости. Он подошел к Стуже, поцеловал ей руку и улыбнулся.

— Смерти? Это прелестное создание? О нет, я не допущу этого. Какая талия! — Он повел ее к столу, жестом отстраняя Зарабет. — Признаюсь, я подумывал отдать ее тебе, но теперь, увидев, как она преобразилась, понял, что чуть было не допустил большую ошибку.

— Она убила двух моих братьев!

— Не беспокойся, я лично прослежу, чтобы она была хорошенько наказана.

От Стужи не ускользнуло то, как лукаво он ей подмигнул.

— Моему отцу это совсем не понравится! — вскричал Терлик.

Тумак как ни в чем не бывало помахал рукой:

— Ничего не поделаешь, лорду Рольфу придется с этим смириться. Так что сядь и угощайся, побереги нервы.

Терлик побагровел:

— В последний раз прошу, Тумак, отдай ее мне.

Правитель Зонду слегка нахмурился.

— Я представляю это на суд присутствующих здесь мужчин, — обратился он к гостям. — Этот юноша рассказывает какие-то дикие истории об убийстве, якобы совершенном этим прелестным созданием. — Он погладил Стужу по голове мясистой белой рукой.

Самым отвратительным было то, что в этот момент от него зависела ее участь. Она постаралась не отводить голову.

— В самом деле, — продолжал Тумак, — Терлик утверждает, будто она убила его братьев мечом в обычной стычке на постоялом дворе. — Его лицо расплылось в широкой улыбке. Он поднял ее руку и шутливо потрогал бицепс. — А теперь я спрашиваю у вас, разве могла она этой нежной, хрупкой ручкой убить двух сильных мужчин, искусно владеющих мечом, таких, как сыновья лорда Рольфа? Рассудите же нас. Ну, что вы скажете?

Зал взорвался от смеха. Тумак пожал плечами и развел руками:

— Ну что ж, юный Терлик. Ты слышал вердикт своими ушами. Я, честно говоря, рад бы отдать ее тебе, да не могу. Но будь уверен, как только у меня будет время, я разберусь в этом недоразумении и обязательно докопаюсь до правды. А пока что успокойся и отведай моего вина.

Сын лорда Рольфа бросил на Тумака разъяренный взгляд, и гости, почувствовав неловкость, умолкли. Затем он презрительно плюнул в блюдо с дымящимся мясом, повернулся на каблуках и вышел.

— Кланяйся от меня своему благородному отцу, — громко сказал Тумак вслед юноше, скрывшемуся за дверями зала. А потом тихонько добавил, обращаясь к Стуже: — Никогда мне не нравился его папаша. Он просто какой-то напыщенный осел.

Она задумчиво хлебнула вина, которого он налил ей, закусила каким-то фруктом и ломтиком мяса. Креган предупреждал, что Рольф будет преследовать ее. Повелитель Шазада, должно быть, догадался, куда они направлялись. Как и опасался Креган, быстрая скачка и свежие лошади позволили Терлику оказаться в Зонду раньше.

Но существовала куда более серьезная опасность, ведь не один только Терлик охотился за ними.

Стоило Стуже вспомнить о Зарад-Круле, ее рука по привычке потянулась туда, где раньше была спрятана Книга Последней Битвы. Ее пальцы коснулись лишь золотого пояса, который означал, что она наложница Тумака, Книга осталась вместе с ее одеждой в подземной тюрьме.

Стужа нахмурилась и поджала губы, когда вдруг подумала, что уже очень поздно. Окон в пиршественном зале не было, и она не могла определить время. Стужа с Креганом въехали в город на закате, но сколько часов прошло с тех пор? Наверняка уже наступила ночь и колдун вовсю ищет Книгу. Если ему удастся ее найти… Стужа постаралась отогнать от себя эту мысль.

Она решительно осушила кубок с кроваво-красным вином. Пора разыскать ее шондосийского друга и уносить ноги из этого гнусного города. Сделать это можно было только одним путем. Она нащупала руку Тумака и погладила ее. На его лице заиграла сладострастная улыбка, он сжал ее ладонь.

— У тебя глаза такого необычного зеленого цвета, — сказал он. Дыхание у него участилось.

Стужа с трудом сглотнула, горло у нее непроизвольно сжалось.

— У меня много чего необычного, — сказала она развязно, — и не все на виду.

Нет, роль обольстительницы ей явно не удавалась, и Стужа с трудом сдерживала дрожь. Тумак накрыл ее ладонь своей и почувствовал, как дрожит его сегодняшняя избранница, однако истолковал это по-своему и, отпустив сальную шутку, пригубил вина.

Стужа с притворной застенчивостью отвела глаза:

— Разве может девица, находясь рядом с тобой, не дрожать?

Кубок с вином дрогнул у него в руке, когда он поднес его к губам. Тумак закатил глаза, потом снова посмотрел на нее и медленно отставил кубок, не отрывая от нее взгляда.

— Девица?

Она снова застенчиво отвела глаза, надеясь, что на щеках у нее выступил румянец, и ответила лишь кивком головы.

У него на губах вновь сверкнула акулья улыбка, и правитель Зонду облизнулся, очевидно почувствовав внезапный прилив желания. Он погладил Стужу влажной от пота ладонью по обнаженному боку.

— Если ты лжешь, тебе не поздоровится, — пригрозил он ей.

Она позволила себе слегка улыбнуться и игриво покусала крылышко жареной дичи:

— Мне не поздоровится в любом случае, разве нет?

Тумак запрокинул голову и разразился смехом.

— Неплохо сказано! — проревел он, тряся животом так, что стол заходил ходуном, и гости изумленно замолчали. — Очень неплохо сказано!

Он поманил служанку, и та налила ему еще вина. Он осушил бокал одним глотком, потом второй. Затем он встал, поднимая вместе с собой и Стужу.

— Друзья мои! — проговорил он громко, и все затихли. — Я благодарю вас за то, что разделили со мной трапезу, и прошу — продолжайте без меня. Я распорядился, чтобы у вас ни в чем не было недостатка, ни в еде, ни в вине, ни… — он осклабился, недвусмысленно скосив глаза на грудь Стужи, — в чем другом. Но сейчас ваш правитель устал, и ему пора в постель. Я желаю всем доброй ночи.

Он сжал ее руку своей потной лапой и притянул к себе. Так ей и пришлось пройти через зал под грубый смех и скабрезные шутки. Стужа сгорала от стыда, пока Тумак вел ее за собой, словно она малое дитя. Выйдя из зала, они пошли по мрачному коридору, за ними последовал стражник. Вскоре Стужа потеряла ориентацию в лабиринте коридоров. Они были то освещенными, то совершенно темными. Она уже начала бояться, что ей никогда не удастся выбраться отсюда. И тут они остановились перед дверью, за которой оказалась комната. Стражник проскользнул вслед за ними и зажег тонкую свечу от лампы, которую он снял со стены в пиршественном зале и принес с собой. Потом он вышел и закрыл дверь.

Стужа еле слышно ахнула, оглядевшись вокруг. Роскошные драпировки и гобелены, тонкие, почти прозрачные, ниспадали до пола, устланного богатыми коврами. По углам высились груды пухлых подушек, которые также лежали и на огромной кровати с балдахином и пуховой периной. Больше в комнате ничего не было. Тумак подвел Стужу к кровати.

Она озиралась в поисках чего-нибудь, что могло бы заменить ей оружие, хотя бы гребенка или шпилька. Не было ничего, чем она могла бы его оглушить. Подсвечники были намертво прикручены к стенам. По-видимому, из комнаты преднамеренно убрали все потенциально опасные предметы.

Тумак выпустил ее руку и, глядя на нее глазами голодного хищника, стал медленно раздеваться в чувственном танце. Так женщина могла бы соблазнять мужчину. Одну за другой он скинул с себя все детали туалета и остался совершенно голым. Он окинул взглядом фигуру Стужи, и низкое рычание вырвалось из его горла.

Стужа отвернулась, борясь со страхом и отвращением. Холодные руки легли ей на плечи и принялись лапать грудь. Тумак прижался к ней жирным телом, и она, как ни старалась, не смогла сдержать дрожь. Он сжал Стужу в объятиях, развернул ее к себе лицом. В нос ей ударил запах перегара и пота. У него самого грудь была почти как у женщины — пухлая и чуть-чуть отвислая, а меж бедер подрагивал здоровенный… Тумак приник губами к ее шее.

Стужа рассчитывала найти здесь что-нибудь, что послужит ей оружием и поможет бежать, но все пошло не так. Горячее дыхание Тумака обжигало ей кожу. Его пальцы безуспешно пытались расстегнуть золотой пояс у нее на талии. Стуже стало страшно. Если бы она знала, какую цену ей придется заплатить за свою свободу и свободу Крегана, — разделить ложе с этим уродом, она сразу отказалась бы от своего плана, слишком это было омерзительно.

Она с содроганием почувствовала, как его руки скользнули к ней под одежду. Оставив наконец в покое сложную застежку, он стянул тонкую ткань с ее плеча. Он чуть не потерял сознание, сжав ее нежную грудь цвета слоновой кости. Но он хотел видеть ее обнаженной и другой рукой продолжал дергать упрямую застежку.

Внезапно Стужу передернуло, страх словно улетучился. Ей потребовалось сделать над собой определенное усилие, чтобы не рассмеяться. Она кинула взгляд на дверь, прикидывая расстояние до нее и вспоминая лабиринт коридоров. Она не представляла, как будет искать Крегана в подземелье, где остались ее вещи, и как они выберутся оттуда.

Она в конце концов придумала, как избавится от этого похотливого чудовища.

Стужа мягко оттолкнула Тумака, глядя на него долгим многообещающим взглядом, и улыбалась.

— Позволь, я сама, — прошептала она, снимая его руки со своего золотого пояса. Драгоценные подвески на серебряных нитях поблескивали в янтарном свете, пока она расстегивала пояс. Потом она подняла его на вытянутых руках и незаметно проверила, насколько он прочен.

Стужа широко раскинула руки, словно открывая объятия, и Тумак, зажмурившись, кинулся к ней. С чувством глубокого удовлетворения она спокойно накинула цепь ему на шею и резко затянула ее. Он выпучил глаза неизвестно от чего больше — от неожиданности или от боли. Стужа продолжала затягивать у него на горле импровизированную удавку, но Тумаку все-таки удалось просунуть руку между шеей и поясом.

Стужу вновь охватил страх, но она справилась с собой. Цепи было уже почти не видно, так глубоко она врезалась ему в шею, и все же Тумак никак не хотел умирать. Лицо у него стало багровым, на висках вздулись и пульсировали вены. Но он был жив!

Время поджимало, Стужа боялась, что кто-то может пройти по коридору и услышать звуки борьбы. С этим пора было кончать. Она врезала Тумаку коленом в пах. Он издал низкий хрип, почти животное рычание, и качнулся вперед. Тогда она резко подсекла ему ноги. Голова его вывернулась так, что казалось, вот-вот сломается шея, он выпучил глаза, повиснув всем своим весом на драгоценной удавке. Синий язык вывалился из помертвевших губ.

И все же он цеплялся за жизнь. Стужа наступила ему ногой на горло. И тут раздался бешеный стук, дверь распахнулась. В комнату вбежали двое стражников с обнаженными мечами в руках. Она сразу узнала того, кто сопровождал их.

Стужа отпустила один конец пояса, и Тумак повалился на ковер. Только необычайная проворность спасла Стужу от неминуемой смерти, когда один из стражников кинулся на нее. Клинок вжикнул у самого уха. Она махнула цепью, и один из нападавших пронзительно вскрикнул, когда драгоценный камень впился ему в глаз. Он тут же получил пинок в живот, а сзади — оглушительный удар кулаком по шее. Стужа была уверена, что он потерял сознание. Потом на нее бросился другой стражник. Она сделала отчаянную попытку увернуться и, отскочив, дернула одну из свисавших с потолка драпировок. Драпировка упала, и нападающий, запутавшись в ней, рухнул на пол.

Однако его товарищ, шатаясь, поднялся на ноги. Хоть он еще не окончательно пришел в себя, у него в руках был меч. Он неуклюже размахивал им, Стужа пятилась и вдруг наступила на что-то скользкое, ноги у нее разъехались, и она полетела на пол. Это были штаны, которые незадолго до этого сбросил Тумак.

Стужа неуклюже упала и при этом сильно ударилась головой. Взметнулся и опустился клинок. Будучи на волосок от смерти, она едва успела откатиться.

Голова у нее раскалывалась от боли, в ушах звенело. Она проиграла. И виной тому была какая-то шелковая тряпка. Перед глазами у нее плыли круги, но она все же увидела, как в спальню ворвались еще трое стражников. Все было кончено, попытка к бегству не удалась. Находясь в опасной близости от одного из стражников, она, сдаваясь, подняла руки.

Тумак все-таки выжил. Поддерживаемый с обеих сторон под руки, он доковылял до нее на трясущихся ногах. На его шее виднелись багровые отпечатки там, куда впивались звенья цепи, служившей ей поясом. Боль застыла в его маленьких глазках. Тумак ударил Стужу по щеке, но в его ударе не было силы. Она выдавила кривую усмешку. Он мог говорить только сиплым шепотом, срывающимся на хрип.

— Ты тупая, ублюдочная тварь. — Трясущимся пальцем он показывал куда-то вверх на стену. Там, под потолком, была узкая щель. Свет не проникал сквозь нее. Стужа догадалась, для чего была предназначена эта щель. — При мне всегда мой личный телохранитель. Даже когда я с женщиной, он следит за мной.

Этот толстенький человечек, только что избежавший смерти, злобно смотрел на нее, будто ожидая ответа. У Стужи было наготове немало весьма обидных замечаний, но она решила придержать язык. Положение у нее и без того было незавидное.

— Надо было отдать тебя юному Терлику, — прохрипел он, не дождавшись от нее ответа. Он подал знак стражникам. — Посадите эту подлую неблагодарную суку обратно в камеру, и чтоб больше я никогда ее не видел.