Субстанция времени

Восемнадцать лет в разлуке

– Останови машину – меня тошнит…

– Здесь нельзя, потерпи…

– Я не могу терпеть, останови…

– Оля, говорю же, здесь нельзя…

– Всё!!! Останови!!!

Женщина стремглав выскочила из машины, постояла, сжимая горло, на обочине шоссе судорожно вдыхая воздух.

– Поехали, прошло.

– Говорил тебе вчера: не ешь много рыбы. Вкусно, вкусно!! Если вкусно, то обожраться, что ли?

– Меня тошнит потому, что укачало. Ты же знаешь, когда я не за рулём, меня укачивает…

– Садись за руль. Пожалуйста.

– Я не могу. Я на каблуках. Каблуки 12 сантиметров.

– Я тебе свои ботинки дам…

– Очень смешно…

– Зачем ты бриллианты нацепила к джинсовому платью?

– Во-первых, у меня сегодня день рождения; во-вторых, они что, износятся? В-третьих, у меня джинсовое платье с шифоном и гипюром…Это модно! Как раз с таким нарядом и носят твои бриллианты. Ничего не соображаешь, так и не суйся не в своё дело…

– Да я не суюсь, очень красиво! Это я так. Бриллианты твои, а не мои! Чего ты такая раздражительная стала! Ничего не скажи…

– Останови, меня опять тошнит.

– Здесь нельзя, здесь мост…

– А ты включи аварийку! Останови немедленно!!!

Женщина выскочила из машины и подбежала к прозрачному ограждению из оргстекла. Оно оказалось достаточно низким. Женщина наклонилась через парапет. Её волосы развевались от ветра.

– Оль, ты что, в самом деле, себя плохо чувствуешь?

– А ты не видишь, что ли?

– Ну, попей водички. Мы же не можем не ехать… Мы уже опаздываем чуть-чуть, правда…Я думаю, твоя мама уже там, гостей принимает…

– Да я знаю! С этим днём рождения! Когда чувствуешь себя неважно, ничего не хочется… Да и вообще, уже ничего не хочется… Какой болван празднует сорок пять лет? Действительно, какого чёрта я ела эту скумбрию, кусок за куском… Как будто три дня ничего не ела!.. Меня еще вчера подташнивало, а сегодня с утра просто мутит…

– Оля, прекрати! Все будет нормально! На, возьми сосалку мятную! А может, ты тово…

– Прекрати, Паш. Не дави на душу. Обжираловка до хорошего не доведет…, а от мятной меня тоже тошнит…

Оля вздохнула, и тоска заполнила её до краёв. Бесконечное лечение от бесплодия, четыре ЭКО и – никакого результата… Тоненькая Леночка, с которой она познакомилась на этой почве в больнице, успешно выносила мальчика Коленьку и девочку Уличку. После таких успехов их отношения сошли на «нет». Это и понятно. Оля страшно рада за Лену, но сделать милое лицо и нежный голос, когда всё в тебе плачет от безнадёжности, трудно и порой невозможно… Как сказал один знакомый: «Язык – это не всегда взаимопонимание, это часто средство разобщения и даже ненависти и злобы!». Несколько радостных, поздравительных, тёплых слов для Лены уже много раз сказаны, а потом опять своя боль и тупик, из которого не выбраться…

– Паша, останови!

– Оль, садись за руль…

– На колу мочало, начинай с начала: у меня каблуки…

Оля опять вышла из машины, немного постояла, увидела середину сентября. Какой сентябрь нынче теплый, почти летний, зелёный, и редкие прядки осенней желтизны то там, то сям колышутся на плакучих берёзах!.. Небо синее, к западу – ярко красное, и весь пейзаж смотрится как будто сквозь дымку.

– Оль, зачем ресторан заказали так далеко? Могли около дома.

– Хорошо всё же, что не на даче собрались, а то все торчали бы до утра… как в рассказе Чехова: супруги делают милые лица, а сами думают: когда же вы все, наконец, разойдётесь по домам?

– Оль, мы же любим всех их…

– Да любим, любим, мне что-то нехорошо… Это пройдет, мне уже лучше…

Павел внимательно посмотрел на Ольгу, взгляд тёплый, тягучий, медовый, прищурился и сказал:

– Уже почти подъехали. Что я тебе сейчас скажу. Внимательно меня слушай и не перебивай. Никогда не расстраивайся по пустякам, не трепи себе попусту нервы, а если на тебя накатит, сразу иди ко мне и начинай целоваться. Поняла?

– Что за бред?

Павел остановил автомобиль, обнял Ольгу, прижал свои губы к её уху и сказал:

– Повторяй за мной: «Я не буду расстраиваться по пустякам!»

– Зачем?

– Повторяй, тебе говорят!

– Хорошо. Я не буду расстраиваться по пустякам.

– И если на меня накатит, я сразу начну со мной целоваться… ну, повторяй…

– Сразу начну целоваться…

– «Со мной» забыла сказать…

– С тобой… Да выпусти меня… наконец…

Павел прижал голову Ольги к себе еще теснее и прошептал ей в самое ухо:

– Подожди, не трепыхайся, ты потеряла сережку…

– Как так? – Ольга схватилась за оба уха и обнаружила в правой мочке пустоту. – Боже мой, она же…

Она не успела ничего произнести, как Павел крепко поцеловал её.

– Паша, ты всю косметику слизал, – едва перевела дыхание, – серьги с бриллианта…

Олин голос замолк, а губы, смятые губами Паши, стали нежно откликаться на поцелуй, который длился бесконечно.

В окошко машины постучали.

– Хорош целоваться, гости уже давно собрались! – Миша, друг Павла, распахнул дверь и, смеясь, произнес:

– Ну, вы даёте! Сколько можно целоваться? Двадцать лет всё целуетесь! Пошли, мама, и отец Оли волнуются. Куда вы подевались?

– Боже мой! – воскликнула Ольга. – Я сумочку забыла, а там оба наши мобильника!!! Вот это номер!

У входа в ресторан стояли приглашенные. Олина мама бросилась к дочери со словами:

– Я звоню, звоню! Уже не знаю, что и думать! Оленька, ну, что случилось? Почему ты такая бледная? Просто зелёная. Пойдемте к столу! Все голодные! Паша, почему у тебя помада на лице? Господи, что такое случилось?

Павел крепко держал Олю за руку и шептал ей в самое ухо:

– Сними серьгу вторую и дай мне, я её в надежное место спрячу… Целоваться не хочешь? А то давай!!!

– Ну, хватит, не смешно… Мы останавливались три раза, там и потеря валяется. – Оля вытащила из мочки уха серьгу и незаметно вложила в руку мужа.

Маленькая темная тучка, внезапно появившаяся неизвестно откуда, так же неожиданно пролилась крупным дождём. Капли забарабанили как горох по фанере, и эфир, наполненный шумом природы и гомоном людей, как отдельно существующий персонаж, большой и круглый, шумный открыл праздничное событие под названием «Юбилей».

Татьяна Ильинична Круглова уже два года как пребывала на пенсии. Активный образ жизни в виде ходьбы со скандинавскими палками, посещение театров, выставок и ведение домашнего хозяйства – готовка обедов, завтраков и ужинов; поход по магазинам, стирка и уборка квартиры, – всё это органично вписывалось в её трудовой день на пенсии. Татьяна Ильинична прекрасно знала, что лучшее воспитание любого человека с детства до его перезрелости – это личный пример. Поэтому старалась всегда быть на высоте. Если и происходил какой-нибудь прокол в её поведении, то она старалась, чтобы при этом вокруг не было ни одного человека, который бы мог уличить её в неправедности. То есть, пока никто не видит – можно и нагрешить…

Осенний вечер, пролившийся лёгким дождичком и неровно, частично смочивший кое-где асфальт, загнал Татьяну Ильиничну под крышу остановки автобуса. Переходить дорогу по подземному переходу ей очень не хотелось. Улица пустынная, автомобилей почти нет. Молодая особь в джинсах, перепрыгивая через лужи, размахивая длинными волосами, придерживая болтающийся рюкзак, поскакала прямо через шоссе, и Татьяна Ильинична увязалась за ней. Чего только не сделаешь, поддавшись стадному чувству! Особь срезала угол, пробежала под мостом. Татьяна Ильинична не отставала. Нарушая все правила дорожного движения и безопасности на дорогах, Татьяна Ильинична ступила на мокрый асфальт и увидела среди маленьких лужиц сверкающую сережку. Серьга так переливалась, что сразу стало ясно, что это бриллианты. Пенсионерка решила, что потеря принадлежит длинноногой лохматухе, и с криком «Девушка, подождите!!!» бросилась за ней. Девушка никак не реагировала на отчаянные крики Татьяны Ильиничны и, если бы у этой стрекозы не развязались шнурки на кроссовках, она бы её, конечно, не догнала…

– Девушка! – произнесла, тяжело дыша, Татьяна Ильинична. Молодое лицо, поросшее редкой порослью отдаленно напоминающую усишки и бороденку, обернулось к ней и, вынув из уха наушник, низкий голос спросил:

– Это вы меня?

– Извините… – разочарованно прошептала пенсионерка. В ушах парня уже торчали многочисленные серьги, ничего общего не имеющие с этой находкой.

Добравшись, наконец, до дома, Татьяна Ильинична достала увеличительное стекло и принялась изучать драгоценность. Чем больше она разглядывала это чудо, тем больше убеждалась в том, что это бижутерия. Не может валяться на асфальте под мостом такой роскошный бриллиант с голубым оттенком! Недолго думая, она отправилась к соседке Белле Моисеевне Малкиндт, познания которой не ограничивались только драгоценностями. Её советы по любому поводу, касающемуся жизни мужчин, женщин и детей на нашей грешной земле, обладали такой прозорливостью, такими оригинальными решениями, такой простотой и такой исчерпаемостью, что всякий, имеющий доступ к её кухне и нуждающийся в безотлагательном совете, немедленно приходил к ней в гости со своими соответственно гостинцами. Белла Моисеевна взглянула на находку и произнесла одно лишь междометие: «Ох!». Она надолго замолчала, вертя в руках серёжку и рассматривая её на свет. Серёжка искрилась и лучилась всеми цветами радуги в зависимости от цвета светового луча. Поскольку давно наступили сумерки, то электрический свет уменьшил то голубое свечение, которое озарило Татьяну Ильиничну под мостом. Наконец она произнесла:

– Пойдем, дорогая моя, завтра к моему знакомому ювелиру Фиме и пусть он нам реально таки скажет, что это не бриллиант.

– Маша, ты не забыла, сегодня Сашенька к нам в гости приведет свою Нелю.

– Мама, Неля у нас в гостях уже сто раз была.

– Нет, Маша! Он приведет её не просто так. Они подали заявление в ЗАГС.

– Мама, кончай меня пугать! Какое заявление? В какой ЗАГС? Сашка только что окончил учиться, какая семья? Не морочь мне голову.

Маша тряхнула головой и вышла из ванной комнаты. Широко открытыми глазами она смотрела на престарелую мать:

– Мама, откуда ты всё это взяла?

– Машенька, я давно тебе хотела сказать, но Сашенька не хотел тебя расстраивать и строго-настрого мне запретил, а сейчас откладывать уже некуда. Времени мало осталось. Да и нужно с Нелиными родителями познакомиться, наконец…

– Ё-моё… – Маша присела на краешек стула и замерла, потом тихонько заскулила, как щенок.

– Маша, ну, перестань же скулить. Ты что, животное?

– Конечно, я животное, не растение же! У нас денег нет жениться.

– Машенька, денег никогда нет, но жизнь остановить невозможно. Ты пойми! А деньги, вот возьмём эту серьгу, что восемнадцать лет пролежала в копилке. За неё Белкин Фима двадцать тысяч долларов давал, помнишь? Вот нам и свадьба!!!

– Саша, я до сих пор маме ничего не сказала. Я боюсь!

– Теперь поздно бояться. Завтра мы с мамой приедем к вам в гости. Завтра суббота, твои никуда не собирались, тут мы их и накроем.

– Если мои узнают обо всем, мне даже страшно подумать, что может быть! Как хорошо, что меня не тошнит, а то бы мама сразу догадалась…

– Честно говоря, я тоже боялся, что мама скажет, но бабуля так её уговорила, что она вместо того, чтобы обалдеть, обрадовалась… Представляешь!.. Какое, говорит, это счастье – дети… И завязала голову платком, как будто у неё голова раскалывается… Нелька, я тебя так люблю!!! Бабуля рассказывала, как она много лет назад нашла красивую серьгу с бриллиантами. Ужасно дорогую. Её хотели у неё купить, но она не согласилась, все по объявлению ждала, кто отзовётся. Многие отзывались, но описать серьгу не смогли, а там у неё такой листочек из платины, а на нём буква «О», а внутри неё буква «П». И всё это вензелями переплетено.

– Саш, я так счастлива! Я так тебя люблю! Я только рожать боюсь. А ведь меня хотели отправить в Англию учиться. Хорошо, что здесь поступила. Как ты думаешь, а можно и рожать, и учиться?

– Конечно, можно, а почему нельзя? Бабуля моя поможет. Она просто золотая!

– Это да! Твои такие чудесные. Я их так люблю! Мои-то строже. Я поздний ребёнок, долгожданный. Мама уже отчаялась, думала, что не судьба ей родить, а тут я. Так каждый шаг мой стерегут. Ужас!

Накрапывал дождь. На террасе за круглым белым столом в теплом джемпере сидел мужчина и внимательно слушал и смотрел новости по компьютеру. Конец передачи был посвящен полемике политиков: «Оправдывает ли цель средства её достижения». Звонок вывел его из внимания, разговоры в эфире перешли на повышенные тона и превратились в базар: кто громче, тот и услышан… Неля выбежала под дождь и понеслась открывать калитку.

– Неля, немедленно надень плащ или зонт возьми, что ли! – крикнула мать.

По тропинке к дому шли Мария, Александр и Неля. Саша полуобнял девушку и закрыл её зонтом.

– По-моему у нас гости… – тревожно произнесла мать.

Ответный визит Нелиных родителей в маленькую квартирку Саши, задушевные разговоры о жизни, воспоминания о прошлом, планы на будущее и обсуждение свадебных мероприятий как следствие поступков неразумных влюблённых, так быстро решивших свою судьбу и также быстро переменивших судьбы близких людей, протекали естественно и тепло. Доброжелательность родителей оказалась так велика и восприятия жизненных ценностей так близки, что все персонажи почувствовали некое родство, и нежность, и покой, а когда бабушка достала из шкатулки сверкающую серёжку, положила её на белое фарфоровое блюдце, тихо повествуя об истории этой неожиданной путешественницы, мама Нели заплакала.

– А мы думали, что наша потеря – это плата за счастливую беременность!!! Хотели и со второй серьгой расстаться, но потом решили сохранить на память! Там инициалы наших имен «Павел и Ольга» на листочке, а бриллианты еще от бабушки остались…