Судьба и воля

Глава 1 Вот такое хреновое лето

Наручные часы «ситезен» тихо, но настойчиво пропиликали выбранную накануне в качестве сигнала будильника мелодию. Значит, как ни хочется притвориться спящим, пора вставать. Артем медленно разлепил веки, прежде всего бросив взгляд на сладко сопящую рядом Анюту, счастливицу, у которой сегодня был выходной. Стараясь не разбудить девушку, осторожно высвободил слегка онемевшую правую руку. Нажав кнопку на часах, отключил будильник, не дав ему возможность с полуминутным интервалом еще четыре раза повторить сигнал подъема, сел, свесив ноги с кровати и взглянув на неплотно зашторенное окно спальни. Девять утра, уже совсем светло. Старик Питер давно проснулся, и спрятанный семью этажами ниже проспект Славы вовсю гудел плотным автомобильным потоком. Впрочем, здесь, за толстыми стенами высотного «сталинского» дома и двойными стеклопакетами, были слышны лишь его жалкие отголоски.

Снова прикрыв глаза и задержав дыхание, Артем медленно, с чувством, потянулся. Наощупь сунул ноги в тапочки, поднялся С улыбкой взглянул на спящую Аню, аккуратно укрыл ее голые плечи одеялом, подхватил со стула одежду и направился на кухню, прикрыв дверь спальни. Зевая во весь рот, привычно включил кофеварку, положил в тостер два ломтика белого хлеба, достал из холодильника пакет с апельсиновым соком и плавленый сыр, а затем прошлепал в ванную. Когда он вернулся обратно – гладко выбритый, посвежевший, окончательно проснувшийся и благоухающий одеколоном, по квартире уже вовсю плыл будоражащий аппетит запах свежезаваренного кофе. Одевшись и наскоро проглотив нехитрый завтрак, Артем на цыпочках прошел в спальню, осторожно склонился над лежащей с закрытыми глазами, вновь раскрывшейся до пояса, соблазнительно обнаженной Анютой и не смог отказать себе в удовольствии вдохнуть пьянящий запах ее волос и поцеловать гладкую и горячую, сияющую почти детским румянцем щеку. Но едва он коснулся щеки губами, как девушка мгновенно перевернулась на спину, с коротким смешком обвила руками его шею и притянула к себе. Несколько секунд они молчали, предаваясь нежному, сладкому поцелую, затем Аня нехотя отстранилась, облизала губы кончиком языка и спросила:

– Уже уходишь?

– Да, пора. Кофе я тебе сварил. Тосты поджарил. Остальное в холодильнике.

– Грек, побудь со мной еще капельку. Приляг рядышком и обними меня, крепко-крепко. У тебя это так хорошо получается, милый. Всего на минутку, а?

– Мне нужно ехать на работу, солнышко, – вздохнул Артем, пожав плечами. – Мы, если ты не забыла, поздно легли, – подмигнул он Ане с понятной только уверенному в себе мужчине небрежной гордостью. – Я и без того поставил будильник на час позже, чем требовалось, и прогулял тренировку. Так что времени нет ни секунды. Сегодня с трех часов у нас в бистро опять день закрытых дверей. Спецобслуживание. Я же говорил тебе. Наша «Мельница», знаешь ли, в последнее время пользуется популярностью у любителей справлять банкеты. С чего бы это? – Артем с деланным изумлением приподнял брови, явно нарываясь на комплимент.

– Все исключительно благодаря золотым рукам шеф-повара, – с придыханием, по-прежнему не разжимая обьятий, прошептала Анюта. – Готовишь ты просто замечательно! Между прочим, твой жадина Гольданский молиться на тебя должен! Так ему и скажи. Таких классных поваров, как Артем Греков, во всем Питере – раз-два, и обчелся.

– При случае обязательно передам колобку твои слова. А теперь отпусти меня, пожалуйста. Я правда очень опаздываю, – попросил Артем и, не дожидаясь ответа, мягко, деликатно отстранился. Девушке ничего не оставалось, как со вздохом повиноваться.

– Во сколько тебя ждать? – спросила она, усаживаясь на кровати и обхватив руками колени.

«Сказать ему это сейчас или вечером?» – глядя в глаза Артему, Анюта никак не решалась сообщить ему главную новость, способную круто изменить всю их дальнейшую жизнь. Язык словно онемел. С губ готово было слететь все, что угодно, только не это. По правде сказать, Аня хотела сказать о результатах своего визита в поликлинику еще вчера вечером, но, сладко утомленная после бурных ласк Артема, уснула у него на богатырском плече, да так и проспала до самого утра. Интересно, как он отреагирует, когда узнает? В «Космополитене» писали, что мужчины, особенно такие, как Грек – уверенные в себе, сильные и надежные, одним словом – настоящая кирпичная стена, надежная опора для любой женщины, привыкли всегда и во всем планировать свою дальнейшую жизнь и весьма чувствительны к ее резким поворотам. Вне зависимости от того, со знаком они минус или плюс. А тем более к таким… Несмотря на то что почти год они прожили вместе без единой, даже самой крохотной ссоры, несмотря на его пылкие признания в любви, Артем так и не сделал ей предложения. Даже не намекнул. А Аня, уже давно все для себя решившая, день за днем терпеливо ждала, не смея первой завести разговор о свадьбе. Ну что ж, судьба решила за них. Видимо, пришло время определяться…

– Что ты сказала, солнышко?! – переспросил из прихожей Артем, надевая ботинки.

«Нет, пожалуй не стоит радовать его столь ошеломляющим известием прямо сейчас, на бегу. Тогда точно опоздает! Лучше перенести разговор на вечер. И вообще – сделать момент красивым, как он того и заслуживает. Зажечь свечи, опустить шторы, включить тихую музыку». Господи, сколько раз она думала об этом дне, и вот он наступил!

– Я спросила, милый, когда тебя ждать дома, – снова вздохнув, Аня поймала взгляд любимого мужчины и в очередной раз подумала, что может с ней случиться, если он вдруг не обрадуется известию, нахмурится, или еще того хуже – как в дурном сериале начнет, с трудом подбирая слова, лепетать что-то невнятное про «несвоевременность» и «другие жизненные планы». Впрочем, Аня была почти уверена, что все будет с точностью до наоборот: Артем, когда до него дойдет смысл озвученной ею новости, улыбнется, заключит ее в объятия, поднимет на руки, закружит по комнате и начнет целовать, целовать. Куда ни попадя. А она, конечно же, не сможет сдержать слез радости. У нее вообще глаза «на мокром месте». Так всегда мама говорила…

– Трудно сказать, малыш, – пожал плечами остающийся в легкомысленном неведении Артем, набрасывая на атлетические плечи легкую куртку и беря с полочки барсетку. – Я по-любому не могу свалить, пока каравай-байрам не закончится. Вдруг кому-то из господ гуляющих захочется сделать дополнительный заказ.

– Ну кто хоть банкет заказал, знаешь?

– Гольданский говорил – бизнесмены, – ухмыльнулся Артем, уже стоя на пороге квартиры. – Собираются они в пять, так что, думаю, до полуночи закончат. Все, малыш, пока. Не скучай! Отдыхай, бездельничай и думай о том, что завтра у нас с тобой выходной и мы едем ловить рыбу на озеро Судачье!

– Ага, неделю назад я это уже слышала…

– На сей раз – железно. Все, убегаю!

Выскочив на лестничную площадку и мельком взглянув на часы, Артем присвистнул и, позабыв про медлительный допотопный лифт, с черепашьей скоростью ползущий в «чулке» из металлической сетки, бегом, перепрыгивая через три ступеньки, бросился вниз. Время на самом деле поджимало, а до небольшого, но по-домашнему уютного русского бистро «Мельница», в котором вот уже больше трех месяцев творил кулинарные изыски Артем, в это время суток нужно было добираться не менее часа. Слава богу, автостоянка, где Артема ждала его крепко укатанная, но пока не побежденная «девятка», находилась за углом, в соседнем дворе.

Но на стоянке, как выяснилось, Артема ждал неприятный сюрприз. Стоило бодрым галопом ворвавшемуся за ворота Артему поймать потускневший взгляд спускающегося из будки сторожа Палыча, как под ложечкой неприятно засосало. Артем еще ничего толком не понял, но интуиция уже подсказывала: что-то случилось – и настойчиво звонила в невидимый колокольчик.

– Слышь, Греков, погоди, – явно с трудом подбирая слова, проговорил дедок-пенсионер. В последний раз затянувшись едким дымом, Палыч резко выкинул «беломорину» в стоящее возле лестницы ржавое ведро и затравленно взглянул Артему в глаза: – Тут это… Долбанули тачку твою. Крепко.

– То есть… как – долбанули? – Артем остановился, словно вкопанный, и, переваривая услышаное, машинально посмотрел на стоящий в дальнем конце стоянки «жигуль». Однако из-за припаркованного рядом с ним джипа, огромного, габаритами похожего на средних размеров грузовик, отсюда ее было практически не разглядеть.

– Пойдем, посмотришь, – махнул рукой старик, первым двинувшись по направлению к месту происшествия. Стараясь не смотреть на Артема, сторож сухо сообщил: – Сосед твой новый, с семьдесят второго места, в третьем часу ночи приехал, рокер недоделаный! Сигналил, как псих, движком рычал на весь двор. Музыка орет… Собаки аж взбесились! Не успел я ворота открыть, влетел на территорию с прокрутами и погнал по проходу в тот конец. Едва в забор не врезался, идиот, как только затормозить успел – удивляюсь! У меня аж внутри все сжалось! Ну, думаю, сейчас как пить дать цапанет кого… Точно. Как только задом сдавать начал, слышу – удар, скрежет!..

Артем, с нарастающим внутренним напряжением слушая Палыча, по мере приближения к месту аварии непроизвольно ускорял шаг и пристально вглядывался в уже хорошо виднеющийся из-за криво припаркованного джипа помятый капот своего железного коня. То, что он увидел, заставило его мысленно выругаться и в сердцах сплюнуть под ноги.

– Ну вот, гляди, – остановтвшись возле «девятки», со вздохом кивнул сторож. – Как этот чудак на букву «м» тебя уделал. Баксов на триста, поди, не меньше!

Удар, который нанес «жигуленку» джип ACURA, оказался действительно сильным. Вмятина на капоте, разбитая фара и свежая лужа под бампером говорили сами за себя. Самым поганым было то, что потек радиатор. А значит, ни о какой эксплуатации автомобиля до окончания ремонта не могло быть и речи.

– И что он сказал? – играя желваками, выдавил сквозь зубы Артем, переведя потемневший взгляд с битой машины на сторожа.

– А ни хера, – продувая новую гильзу «беломора», отозвался бывший подполковник, ас-истребитель советских ВВС. – Остановился после удара – и ни те крику, ни те писку. Кругом тонировка, что внутри творится – не видать. Ну, я, понятное дело, сразу подбежал, стучу в стекло. Ноль эмоций. Тогда я дверь-то открываю, а он, как мешок с дерьмом, прям мне под ноги, на асфальт, падает. Едва удержал кабана, в нем же килограмм сто двадцать, не меньше! Перегар такой, что хоть противогаз надевай. Ну, я ему на ноги встать помог, к джипу спиной прислонил и говорю – ты чего это, мать твою, наделал? Не умеешь пилотировать, как положено, так вообще за штурвал не садись! Тем более под градусом! А он, зараза, слышь, зенками своими залитыми туда-сюда зыркает, мычит, как бык в стойле, и в толк не возьмет, что я вообще от него хочу! Бухой в хламину… Я его, кабана, под микитки, как мог, и к будке отвел. Он возле ворот к столбу прислонился, блеванул пару раз от души и отошел чутка. Я ему снова про аварию объясняю, а он только штабелями кроет, мол, пошли вы все на три буквы, козлы драные. Кое-как ушел, на полусогнутых, отсыпаться.

– Имя у этого гражданина, надеюсь, есть? – бесстрашно спросил Артем.

– А как же. Изотов Андрей Борисович. Двадцати семи лет от роду.

– Телефон, адрес? – сухо поинтересовался Артем, поглядев на часы. На работу он уже безнадежно опоздал. А значит, придется выслушивать очередные стенания и угрозы немедленного увольнения от хозяина «Мельницы», Зямы Гольданского. Разумеется, этот лысый толстяк не так глуп, чтобы убивать курицу, несущую золотые яйца, и из-за такой ерунды, как опоздание, за свое место на кухне можно не волноваться. Тем более что кроме Артема в «Мельнице» трудились еще два толковых повара. Но Артем просто органически терпеть не мог всех этих визгливых разборок с хозяином бистро – с непременными атрибутами вроде мелькающих перед лицом пухлых сжатых кулачков, пунцовой раскормленной рожи и летящими во все стороны при каждом слове липкими слюнями. Одна мысль о необходимости покорно выслушивать отпускаемые в его адрес трехэтажные матерные тирады приводила его в состояние глубокого уныния.

Однако это все ерунда и случится позже. А сейчас следовало как можно быстрее, по горячим следам, разобраться с хозяином джипа и получить с него деньги на ремонт машины. Судя по крутой японской тачке, на которой разъезжал Андрей Изотов, пустые пивные бутылки по мусорникам этот амбал явно не собирал. А если чего и собирал, то скорее дань с таких коммерсантов, как Гольданский. Именно братва страсть как любит работающие на бензоколонку, звероподобные, мощные тачки. Что значат бабки для тех, кто их не заработал, а «принял»?

– А адрес у него простой, – пожал плечами Палыч. – Вон тот дом, по соседству с твоим. Квартира двенадцать. И телефончик есть, правда, мобильный. Кстати, час назад его жена приходила. Вся из себя такая, королева! Узнать – что с их джипом. Она-то, краля, телефон и черканула…

Старик достал из кармана пиджака смятую бумажку и протянул ее Артему:

– Только ты, Артем, когда будешь с ним говорить, шибко палку не перегибай. Фрукт он, как я слышал от наших мужиков, ой не простой. Мало того, что громила с пудовыми кулачищами, так до кучи, сказывают, еще и единственный сынок большого чиновника, аж из самого Смольного. Таким конченым отморозкам все по прибору. Так что поаккуратней с ним… Заплатит – хорошо, а нет… Время сейчас волчье. Кто сильнее, богаче – тот и прав. Ты, я знаю, парень порядочный, поваром работаешь, а он – скотина.

И дружки у него наверняка такое же говно. А про дерьмо сам знаешь, что в народе говорят. Короче, если не дай бог что случится… в общем, жаль тебя будет.

– Не волнуйся, Палыч, я буду корректен, как с английской королевой, – глухо сказал Артем, беря из рук сторожа клочок бумаги с номером мобильника Изотова. Подумав, спросил, кивнув на будку сторожа:

– От тебя можно позвонить?

– Да бога ради! Раз такое дело… – махнул рукой старик, вслед за Артемом направляясь к воротам. – Я пока снаружи покурю, а ты иди. Этот дебил наверняка уже проспался. Раз тачка здесь, значит, дома. Такие свинорылые жлобы даже в сортир на метро не ездят.

Артем поднялся по металлическим ступенькам в расположенную на крыше «хозяйского» кирпичного гаража будку сторожей и, бросив из окна взгляд на хорошо видимую отсюда помятую «девятку», пододвинул к себе старенький телефонный аппарат и набрал указанный на бумажке номер. Трубку взяли только после седьмого гудка.

– Алле?! – по голосу было ясно, что ответивший явно не в духе. Надо полагать, после выпитого накануне пойла бодун у Изотова был конкретный.

– Мне нужен Андрей, – коротко сказал Артем, чувствуя, как сердце ускоряет частоту ударов, а пальцы свободной руки сжимаются в кулак. Так было всякий раз, когда Артем слышал в голосе собеседника подобные блатные интонации, обращенные в свой адрес. К счастью, подобное случалось не часто. Гольданский со своими слюнявыми, похожими на бабий визг, истериками – не в счет.

– Ну, я Андрей. А ты кто? – лениво цедя слова, ответил амбал и, нисколько не таясь, смачно рыгнул.

– Меня зовут Артем. Я твой сосед по автостоянке. Тот самый, которому ты сегодня ночью по пьянке тачку своим джипом подрихтовал.

– Ну… И че ты хочешь?! – На сей раз в голосе Изотова послышались резкие, нахрапистые нотки. Амбал явно и конкретно давал понять собеседнику, что его номер шестой и идти на какие-либо уступки он не собирается. Артем понял, что его предположения сбылись. Диалог с виновником аварии не складывался.

– По моим грубым прикидкам, восстановление машины обойдется долларов в триста, – как можно нейтральней сообщил Артем.

– А мне какое дело?! – презрительно хмыкнул Изотов. – Твои проблемы. Нефиг мусорник свой ржавый ставить там, где люди ездят!!!

– Надеюсь, сегодня вечером деньги на ремонт будут лежать в будке у сторожа, – твердо сказал Артем.

– Э, слышь, тормозни-ка! Ты че, наехал что ли, фраерок? Закрой пасть и слушай! – взревел не привыкший к такому обращению битюг. – Болт тебе в стакане, а не лавы, усек?! А если будешь бакланить, я тебе сам счетчик включу, за царапину на моем бампере, врубился в тему?! Он один дороже всей твой сраной колымаги стоит! Так что, фраерок, проваливай на х… и благодари Бога, что дешево отделался! Все! Базар окончен!

Изотов смачно, вызывающе выругался, добавил что-то совсем уж оскорбительное насчет матери Артема и отключил связь. Некоторое время Артем неподвижно стоял, слушая доносящуюся из мембраны дробь коротких гудков, затем медленно положил трубку на аппарат, на ватных ногах вышел из будки и спустился к поджидающему его снаружи отставному офицеру Палычу.

– Ну как? – спросил старик, внимательно вглядываясь в заострившееся лицо Артема. То, что бывший военный летчик увидел, заглянув парню в глаза, было красноречивее любых слов. Сторож тяжело вздохнул, потупил взор и покачал головой.

– Палыч, давай звони в ГИБДД, – решительно сказал Артем. – Обьясни, что к чему. Пусть менты приезжают и составляют протокол, по всей форме. Ты же свидетель, своими глазами аварию видел. Никуда этот баклан не денется. Не хочет по-хорошему решить вопрос, бычара, будет по закону.

– Ты что, сдурел?! – седые кудлатые брови старика изумленно поползли на лоб. – Да если я это сделаю, меня завтра же здесь не будет! Как только Гиви узнает, что я в ментовку сообщил, сразу пинком под зад вышвырнет! А на мое место желающих дежурить до хрена! Даже за пятьсот рублей… Только свистни. Нет, мил человек, так дело не пойдет.

Видя играющие на лице Артема желваки, Палыч несколько сбавил тон. Подошел, тронул за локоть.

– Извини, дорогой, и пойми меня правильно. Для меня эта работа – единственная возможность подработать к пенсии. И терять ее из-за тебя, пусть ты хоть трижды прав, я не хочу и не буду. На Гиви пробу ставить негде, одни татуировки, все рыло в пуху. Кем он раньше был? Уркой! А сейчас? Честный бизнесмен! А до сих пор, побожиться готов, при одном только слове «менты» у него наверняка скулы судорогой сводит. Так что извини, не стану я гаишникам звонить. И тебе не советую. Разбирайтесь с этим Изотовым без милиции, если сможете. А нет… Мой тебе совет – плюнь и забудь. Здоровее будешь. О красавице-жене своей подумай, каково ей будет тебя, калеку, на инвалидной коляске катать?

– Аня мне пока не жена, – машинально ответил Артем.

– Вот если начнешь на рожон почем зря лезть, тогда точно никогда женой не будет! – назидательно предостерег пенсионер, подпустив в голос почти отцовские интонации. Помолчав пару секунд, добавил уже совсем спокойно:

– Ну, с голоду ты не умираешь, как я в детстве. Неужто у тебя денег не хватит самому машину отремонтировать, а?

– Хватит, наверное, – рассеянно отозвался Артем, чувствуя, как мгновенно и неотвратимо подействовало на него упоминание Палыча об Анюте. Словно ведро холодной воды в лицо выплеснули. Вернули на грешную землю… Неужели придется проглотить оскорбление этого наглого скота Изотова? Прав, тысячу раз прав этот героический старик, вынужденный трястись из-за страха потерять копеечную работу – будь проклято это волчье время!

– Ну, а раз есть, тогда не болтай понапрасну и займись ремонтом. Все полезней, чем зубами зря скрипеть, – вздохнул сторож, доставая из кармана потертого пиджачка мятую пачку с папиросами. – Такое уж сейчас блядское время, сынок, ничего не поделать… – закурив и выпустив дым, тихо прошептал сторож, задумчиво глядя куда-то вдаль. – Вот и молчим, когда нам морду бьют и когда грабят. Заорешь – себе дороже выйдет. Спасибо Горбатому с Ельциным! Чтоб им самим и всем ихним холуям век очко наждачной бумагой подтирать… Ну что, успокоился малость? Передумал гаишникам звонить?

Артем, скрипнув зубами, молча кивнул.

– Вот и молодец. Это нам, старикам, умирать в этом бардаке придется, а ты еще молодой. Может, и доживешь до того времени, когда честному человеку по улицам русских городов можно будет спокойно ходить. Без газового баллончика и кастета за пазухой.

– Можно, я еще раз позвоню? – вспомнив о данном Анюте обещании завтра обязательно свозить ее на Судачье, попросил Артем. Заметив, как сразу же напряглось лицо Палыча, он поспешил успокоить старика:

– У меня друган, Вовка Жуков, в «вазовском» автосервисе мастером работает. Я попрошу его сегодня же тачку на эвакуаторе в ремонт отогнать, а вам ключи и техпаспорт оставлю. Когда техничка приедет, пусть хозяйничают. Вован рыжий такой, долговязый. Не обознаетесь. Договорились, Олег Палыч?

– Как скажешь, сынок, – ответил сторож, явно довольный таким благоприятным для него исходом ночного инцидента. И тут же сменил тему: – Сам то куда сейчас?

– Сначала на автобус, потом – на метро. Работу пока еще никто не отменял.

В автобусе была такая давка, что Артему пришлось несколько остановок буквально висеть зажатым со всех сторон разгоряченными телами так плотно, что проблемой был даже глубокий вдох. К тому же от стоящих рядом двух смуглых, громко переговаривающихся между собой, словно с рождения тугих на уши, таджичек в ярких цветастых нарядах нестерпимо воняло застарелым потом, нечищенными зубами и еще чем-то не менее «приятным». В последние годы этого отвязного и неухоженного, промышляющего попрошайничеством на вокзалах, улицах и в электричках дикого племени из бывшей «братской» республики в Питере стало почти столь же много, сколько в столице. И, что самое удивительное, несмотря на совершенную бедность, вокруг таких вот теток всегда крутилась стайка вечно голодных, всклокоченных, крикливых, плохо одетых и внешне похожих на Маугли ребятишек. О будущем этих детей можно было только догадываться. Чем руководствуются их вечно стоящие с протянутой рукой, но все равно продолжающие плодиться как кролики, родители, Артем понять не мог. Всякий раз на ум приходила лишь крылатая, но так ничего толком и не объясняющая фраза красноармейца Сухова из «Белого солнца пустыни»: «Восток – дело тонкое». Прямо скажем, она мало чем отличалась от другого крылатого высказывания, сделанного великим поэтом Тютчевым: «Умом Россию не понять». Ни двести лет назад, ни сейчас. Вот уж точно…

Кто-то, протискиваясь к дверям за спиной Артема, грубо толкнул его локтем в бок.

– Извините…

– Ничего…

Наконец минут через пятнадцать ползущий с черепашьей скоростью, похожий на резиновую бочку с живыми селедками «икарус» остановился возле станции метро. Измотанная до предела угрюмая толпа, в которой то и дело происходили шумные перебранки со взаимными оскорблениями, облегченно охнула. Люди, стремясь опередить друг друга, хлынули из дверей наружу, к ступенькам находящегося неподалеку подземного перехода. Артем, поддавшись стадному инстинкту, тоже торопливо скатился вниз и вскоре уже встал в конец очереди, змеящейся к кассам метрополитена. Сунул руку в закрытый на «молнию» боковой карман легкой куртки из плащевки и – на миг оторопел, силясь понять, что такое случилось.

Застежка оказалась открытой. Портмоне на месте не было. Орудующий в переполненном автобусе внук легендарного киногероя Кирпича сумел воспользоваться ситуацией и без проблем выудить «лопатник» из кармана ни о чем не подозревающего пассажира. Вот же засада!

Артем, чисто по инерции, принялся шарить по карманам в поисках кошелька, но того, естественно, давно уже след простыл. А ведь внутри кроме полутора тысяч рублей лежал паспорт! Зато в заднем кармане джинсов обнаружилась неизвестно как завалявшаяся там монетка достоинством в пять рублей. Аккурат на жетончик, чтобы до работы доехал. М-да… Картина Репина «Приплыли» во всей своей красе. Одно «радует» – техпаспорт на машину и права, обычно тоже лежащие в портмоне, Артем вынужденно оставил сторожу на стоянке.

Бросив в окошко монетку, Артем получил жетон и спустился в метро. Кровь буквально кипела у него в жилах. Сначала авария и этот пьяный бык Изотов, теперь – проклятый ворюга, умыкнувший паспорт. Придется писать заявление в милицию и получать новый, стоя в утомительных очередях к столоначальникам. В общем, было от чего скрипеть зубами.

В «Мельницу» Артем добрался, опоздав больше чем на час.

– Греков, ты что себе позволяешь?! – казалось, хозяин бистро – по обыкновению холеный, одетый как, банкир, приземистый лысоватый холерик с пухлыми губами и вечно потными ладонями – специально ждал его возле кухни, пыхтя своей пижонской трубкой. – Ты на часы смотрел?! Уволю, к едрене фене, да такую рекомендацию дам, что ни в одно приличное место дальше порога не пустят!!!

– Зиновий Семенович, у меня сегодня сплошные неприятности, – стараясь держать себя в руках, сказал Артем. – Сначала авария, причем не по моей вине. Пришлось отгонять машину в сервис и добираться на общественном транспорте. А там, как всегда по утрам, смертоубийство… В общем, какой-то скот до кучи лопатник с деньгами и паспортом умыкнул. Так что проблемы далеко не смешные…

– Мне плевать на твои проблемы, мне нужно, чтобы ты приходил на работу вовремя! – истерически взвизгнул похожий на лоснящегося колобка шестидесятилетний бизнесмен. Владелец бистро хотел сказать еще что-то, но на сей раз обычно молча сносивший любые упреки работодателя шеф-повар жестко его осадил:

– Если мне не изменяет память, господин Гольданский, не далее чем в апреле вы тоже из-за аварии едва не опоздали на самолет, вылетающий на Кипр! Так что прошу вас впредь не кричать на меня – я вам не мальчишка. И уж тем более не стоит меня пугать! – Впервые за время работы в «Мельнице» Артем разговаривал с боссом подобным тоном и, судя по округлившимся глазам Гольданского, тот явно оказался не готов к такому повороту событий. – Если вы настаиваете – давайте расчет, прямо сейчас, и – до свидания!

– Ишь ты! – после возникшей паузы подал голос заметно поостывший коммерсант. – Шустрый какой! А кто будет заказ к банкету готовить?! Они?! – Гольданский ткнул пухлым, похожим на сардельку, пальцем в приоткрытую дверь кухни, откуда доносилось шипение фритюра, гулкий шум работающей вытяжки и будоражащие аппетит запахи, из которых больше всего выделялся аромат жареного на открытом огне мяса-барбекю. Там, за дверью, сейчас находились две работающие под началом Артема девушки.

– Эти биксы наготовят, ага! Кроме дневного фаст-фуда, ничего доверить нельзя!!!

– Зря вы так на них, Зиновий Семенович, – спокойно заметил Артем, поняв, что ему на удивление быстро удалось угомонить разбушевавшегося директора. – Лена и Оля – кулинары от Бога и, чуть подучившись, в будущем смогли бы запросто работать даже в «Корсо». Три месяца как после курсов, у них еще просто недостаточно опыта. К тому же за те деньги, которые они получают… – Артем, поймав взгляд босса, недвусмысленно приподнял брови.

– Ладно, ладно, тоже мне защитничек нашелся! – уже на полтона ниже засопел Гольданский. – Не твоего ума дело. Не нравится – пусть проваливают! Ты лучше спроси, как они сегодня солянку перцем запороли!.. Короче, ближе к телу. Там, на столе, меню на вечер. Продукты, икру, гуся и прочее утром уже привезли. Будут музыканты, и не какие-нибудь халтурщики из рокклуба, а сам «Чиф и команда»! – счел своим долгом предупредить директор «Мельницы». – С продюсером все обговорено, парни приедут в половине пятого. Им, как обычно, накрыть отдельный столик недалеко от сцены. Еще один столик – для охраны, в дальнем углу. Времени на подготовку закусок у тебя осталось мало, так что не отвлекайся, сразу приступай к делу, с остальным девчонки справятся. Через час-полтора выгоняем последнего посетителя и закрываемся на уборку и сервировку столов. А что касается твоего опоздания – промокнув взмокшую лысину платком, толстяк пожевал губами, глядя на Артема из-под насупленных бровей. – Причины я нахожу убедительными, но – бизнес превыше личного! Это уже пятое твое опоздание! А посему выношу последнее китайское предупреждение! Имей в виду, Греков… Шеф-повар ты действительно дельный, но мое терпение не железное! Все, хватит лясы точить, давай приступай. А я пока еще раз отзвоню, переуточню насчет блядей…

– Насчет кого? – не понял Артем.

– Баб они до кучи заказали, для понта, вот чего! – огрызнулся Гольданский. – Стриптиз! И подавай им танцовщиц аж из самой «Медузы». Пять тонн гринов за сикалок не пожалели. Для них, как я понял, это вообще – не деньги. Я как въехал, кто банкет заказывает, сразу цену в полтора раза выше обычной назвал – так эти даже не торговались. Ума не приложу, чего они другой кабак, побольше, не сняли?!..– толстяк, пожав покатыми плечами, потушил большим пальцем руки аргентинскую трубку и спрятал ее в карман стильного карденовского пиджака.

– Зиновий Семенович, – окликнул Артем уже развернувшегося к нему спиной и мелкими шаркающими шажками двинувшегося по коридору Гольданского. – Так я не понял, кто конкретно у нас сегодня зависает? Братва, что ли? Вы вчера говорили…

– Если бы! – хрюкнул, открывая дверь кабинета, хозяин русского бистро: – Мэрия! Только не наша, разумеется, не яковлевская. Областная. Город Усть-Озернинск, слыхал? Это где порт нефтяной в обход Прибалтики сейчас строят. Вроде как юбилей у одного из глав местной админстрации. На своих кабаках им, ворюгам, не сиделось! В «Мельницу» потянуло!

– У нас уютно и спокойно, журналюг нет, значит, можно расслабиться. Что еще надо для хорошей пьянки, – примирительно высказал свое мнение Артем. В принципе, как он давно про себя заметил, Зяма был мужик нормальный, только вот с нервами – полный атас. А до кучи – мания величия в легкой форме. Впрочем, такое с нынешними бизнесменами случается сплошь и рядом. Каждый лохматый хачик, владелец придорожного ларька с липовой регистрацией в паспорте, считает себя как минимум благодетелем и кормильцем и смотрит на затюканных продавцов с видом олигарха в законе. «Казнить нельзя помиловать». Гдэ хочу, там запитую и ставлу…

– Не волнуйтесь, босс, стол будет готов вовремя! – успокоил директора Артем, умышленно ввернув радующее слух хозяина русского бистро заморское словечко.

Гольданский – заядлый курильщик – надсадно откашлялся, задрал орлиный нос и, не удостоив своего шеф-повара ответом, повернул ключ в замке и скрылся за обитой дешевым кожзаменителем и на первый взгляд кажущейся куском фанеры бронированной дверью кабинета. Оказавшись в кабинете, толстяк прошаркал к столу, тяжело повалился в кожаное кресло, утер блестящую лысину носовым платком, взял со стола трубку радиотелефона и по памяти набрал номер менеджера популярного в Питере стриптиз-шоу «Медуза».

Глава 2 Драку заказывали?

Кавалькада из трех сверкающих иномарок, сопровождаемых тремя джипами с охраной, подкатила к бистро в начале шестого. Мордатые молодцы попрыгали из внедорожников, привычно огляделись по сторонам в поисках возможных осложнений и, не заметив таковых, услужливо распахнули дверцы двух «мерседесов» и «тойоты». Пятеро вальяжных господ среднего возраста неспешно покинули просторные салоны автомобилей и, приветствуемые застывшим на входе в «Мельницу» в позе швейцара Гольданским, ленивой походкой проследовали в снятый ими на вечер зал.

Столы, накрытые на двенадцать персон, как и было заказано, уже ломились от выставленных на белоснежной скатерти всевозможных деликатесов русской кухни. Здесь было все – от нежнейшей стерляди и черной икры до маринованных грибков и зажаренного в печи поросенка с хреном, от еще теплых расстегаев и сочных краснобоких яблок до прозаической квашеной капусты с клюквой и говяжьего языка в нарезку. Ну и, конечно, целая батарея всевозможных бутылок – от отечественной водки «Смирновъ – сухарничекъ» до забугорного «Реми Мартен». У неплотно зашторенного окна, недалеко от небольшой сцены, на которой уже стояла загодя привезенная техниками рок-группы «Чиф и команда» музыкальная аппаратура, именинника уже поджидали с подарками прибывшие незадолго до назначенного времени гости – четверо солидно одетых, упитанных и надутых, как индюки, богатых мужиков, своим внешним видом мало отличающихся от виновника торжества и его спутников, а также две смазливые, длинноногие и длинноволосые куклы, упакованные в дорогие наряды, сверкающие россыпью бриллиантов и словно только что сошедшие с глянцевых страниц модных журналов для богатых бездельниц.

Артем, закончив предварительную часть работы на кухне и, как обычно, поручив обслуживание клиентов переодетым в стилизованную под русские костюмы сексуальную униформу Лене и Ольге, стоял возле плотной бордовой занавески, отделяющей подсобные помещения от главного зала и с интересом наблюдал за прибывшими. Его внимание привлек справа от виновника торжества невысокий мужчина лет сорока, позади которого топтались, озираясь по сторонам, мрачные гориллы с внешностью растлителей малолетних. Артем сразу узнал этого человека, да и как было не узнать, коли эта набившая оскомину лощеная рожа лишь недавно исчезла с голубых телеэкранов? Сомнений быть не могло – одним из «козырных тузов», приехавших на банкет, оказался скандально известный в масштабах страны Аскольд Лях. Бывший кремлевский функционер, некогда с успехом промышлявший продажей российской части собственности развалившегося Союза, один из подельников рыжего приватизатора, «сливших» достояние страны буквально задарма, по совместительству еще и «писатель», в настоящее время Лях снова был у сытной кормушки и, если верить СМИ, являлся одним из главных акционеров стоящего недалеко от границы с Эстонией транзитного нефтяного терминала. Так что присутствие московского варяга на банкете, устроенном в честь чиновника усть-озернинской администрации, выглядело отнюдь не случайным.

– Слушай, Грек, а это не тот самый ворюга, как там его?..– положив ладошку на покрытое белоснежной тканью поварского халата плечо, благоговейным полушепотом поинтересовалась возникшая за спиной Артема Оля. – Ни фига себе! Какие люди в Голливуде!

– Вот такие мы крутые, однако, – усмехнулся Артем, с легким прищуром разглядывая обнимающихся у столов, целующихся, обменивающихся нарочито громкими приветствиями и крепкими рукопожатиями чиновников и коммерсантов. – Пора Зяме на фасаде «Мельницы» медную табличку с пятью звездами вешать.

– Глянь на этих клоунов… Прямо светятся от собственного чванства, – спокойно заметила Оля. – А ведь всего несколько лет назад были задрипанными крючкотворами и мелкими взяточниками из провинциального городка. И вдруг, по взмаху волшебной «палочки Ляха», стали уважаемыми и влиятельными людьми! Вот что значит нефть…

– А биксы их, глянь, Оль, дуры силиконовые. Брюликов на себя нацепили, аж коленки подгибаются, – послышался у другого плеча Артема печальный вздох Лены. – Везет же некоторым! Вовремя ножки раздвинули – и нате, пожалуйста, все, что душа пожелает, на блюдечке с голубой каемочкой! Канны, Ницца, шмотки от кутюр. Господи!..

– Не хочу я такой жизни, – отозвалась Оля. – Лицемерие одно, все разговоры о деньгах, тряпках и разборках. По мне так лучше нормальная семья, средний… ну, может чуть выше среднего доход, любящий муж, здоровые детишки. Зимой – лыжи, санки, плед у камина. Летом – дача, солнце, травка, река.

– Ага, пеленки, распашонки, сопли и обкаканные памперсы, – усмехнулась Лена. – Плюс грядки, колодец и стирка мужниных трусов в порошке «Ариель»! Удивляюсь я тебе, Ольга, честное слово. Мне б твою внешность да грудь, я бы уже давно нашла себе богатенького Буратино в годах, завела молодого любовника и вообще делала бы все, что душа пожелает. А ты… так и загнешься на этой кухне. Ну, не на этой, так на другой, один хрен!

– Девчонки, не ссорьтесь, – обняв за талии обеих помощниц, примирительно произнес Артем. – Знаете, как говорил О’Генри?

– Это еще кто такой?! – буркнула пухленькая Лена, поправляя обильно покрытую лаком короткую прическу и плотоядно поглядывая на закончивших наконец лобызаться и усаживающихся за столы «денежных мешков» – предмет ее сладких мечтаний.

– Писатель такой, – улыбнулась Оля. – Американский. И что же он сказал, Грек?

– Замечательную фразу. Дело не в дорогах, которые мы выбираем. Просто что-то внутри нас заставляет выбирать именно эту дорогу. Красиво, да?

– В смысле? – опять не поняла Лена.

– В том смысле, что в зависимости от характера, от личных устремлений и способностей каждый из нас, за редким исключением, в конце концов получает то, чего заслуживает, – объяснила Оля. – Или, проще говоря, – рожденный ползать летать не может. Крыльями не вышел.

– И ты в это веришь, Греков?! – мягко погладив Артема по щеке, удивленно взметнула брови Лена.

– Представь себе – да, – пожал плечами Артем. – То есть стремиться, конечно, нужно, но следует реально оценивать свои возможности, а не питать бесплодные грезы.

– Ага, то-то я смотрю, ты такой умный, молодой, за что ни возьмись – сплошной бицепс-трицепс, с высшим образованием, а на ржавой «девятке» на работу ездишь, – беззлобно уколола Лена. – Только без обид, ладно? Что, я не права?!

– Грустно признаваться, но, похоже, я из тех неудачников, кто свой шанс уже упустил, – согласился Артем. – Если бы не тот досадный перелом и смещение позвоночного диска, я бы уже наверняка был чемпионом мира по самбо. Потом, по окончании карьеры, школу бы свою открыл, тренером стал. А теперь вот… вынужден сочинять котлеты по-киевски. Слава Богу, хоть что-нибудь, кроме как дураков на татами валять, делать умею.

– И, по-моему, у тебя это замечательно получается, Тема, – воспользовавшись моментом, Оля – хрупкая, миниатюрная, как четырнадцатилетняя девочка, – прильнула к нему и уткнулась головой в плечо. – Если хочешь знать, во все времена и во всех странах именно мужчины считались лучшими поварами. Кстати, как у тебя дела с твоей… девушкой? Кажется, Аней? Еще не разошлись?

– Почему ты спрашиваешь? – деланно изумился Артем, прекрасно зная, куда клонит Ольга.

Нужно было быть совершенно деревянным, чтобы не заметить, как это очаровательное юное создание подчас на него смотрит, как разговаривает, как смущенно улыбается, отводя взгляд, – и не сделать однозначный вывод: он безусловно ей нравится. Артем не сомневался: прояви он хоть чуточку инициативы, и… Только как в таком случае быть с Анютой? Перешагнуть этот «барьер» Грек не мог. Да и, честно говоря, не хотел. Хотя прекрасно представлял себе, сколько нормальных парней с радостью и свинячьим визгом бросились бы на колени перед Ольгой, вздумай она дать им хоть один призрачный шанс. Девчонка, что и говорить, была очень красивая. Да и характер… Как раз такие Артему нравились – спокойная, умная, ласковая. Только вот, увы, сердцу не прикажешь. А к племени озабоченных безмозглых самцов, круглосуточно занятых лишь поиском обьекта для беспорядочного спаривания, он вроде бы не относился.

– Да втюрилась она в тебя, разве не видно?! – вмешалась в диалог Лена, взглянув на Артема, как на глупого, несмышленого малыша, пытающегося засунуть в электрическую розетку мамину шпильку для волос. – А ты, блин…

– Лена, немедленно перестань! – дрогнувшим голосом перебила ее залившаяся румянцем Ольга. Однако не отстранилась. Артем отчетливо ощутил, как напряглась враз притихшая, так удобно устроившаяся на его плече маленькая, чем-то неуловимо похожая на подростка, восемнадцатилетняя блондинка.

– Ладно, леди, не время сейчас говорить о бренном – Родина в опасности! – разряжая обстановку, Артем чмокнул не сказавшую больше ни слова Олю в прохладную щеку, а правой рукой легонько хлопнул Лену пониже талии. – Готовьтесь к «це-у», вон Гольданский прет, как паровоз!..

И действительно: о чем-то переговорив с ковыряющимся на сцене с аппаратурой лохматым бородачом и прокатившись колобком через весь зал, за штору подсобки юркнул Зиновий Семенович. Сбросив с лица вымученную улыбку, толстяк перевел дыхание, утерся носовым платком, придирчиво осмотрел с головы до ног аккуратно причесанных и весьма симпатично выглядящих девушек и, видимо, остался доволен. Выдохнул, словно перед первым в жизни затяжным прыжком с парашютом, и затараторил, потирая ладони:

– Все, цыпоньки! Они начинают! Будьте начеку, чтобы пустые тарелки исчезали со стола со скоростью молнии, а полные появлялись! Я только что говорил с этим Бармалеем, «Чиф и команда» приедут минут через десять-пятнадцать. Они уже приземлились, сейчас на дороге из Пулкова. Прямо с гастролей и – к нам…

– Как жалко, что я фотоаппарат дома забыла, – печально вздохнула Оля. – Моя младшая сестренка буквально с ума сходит от Чифа. Все стены его плакатами увешаны. – Девушка бросила полный тоски взгляд на возвышающегося белым неприступным айсбергом Артема, впервые за время работы в «Мельнице» отметив, что ему, оказывается, очень идет халат повара и смешная шапочка на голове. – Когда она узнает, что Чиф с командой пел у нас на банкете, а я не сделала для нее хоть несколько снимков, с Лизой случится истерика. Надо будет у Сергея, солиста, хоть автограф взять…

– Вот что, Белецкая, – словно решаясь на героический поступок, выдавил директор. – Ты, кажется, недалеко живешь?

– Да, на Обводном, – робко кивнула девушка. Глаза ее блеснули внезапно появившейся надеждой. Оля, кажется, уже все поняла.

– Так уж и быть, но только в виде исключения! – Гольданский сразу вспотел – так нелегко давались ему эти слова. – Звони домой. Если она у тебя такая… э-э. фанатка, – что ж, сам в свое время по двадцать пять рублей за пластинки «Битлов» спекулянтам отдавал. Но учти: чтоб сестра сидела здесь тише воды, ниже травы и не высовывалась, пока я сам не разрешу, ясно?! Отвечаешь головой!

– Зиновий Семенович, вы – самый лучший в мире начальник! – Оля не удержалась и чмокнула Гольданского в щеку. Тот зарделся, засмущался.

– Ладно, ладно, я этого не люблю! – пробурчал он, доставая трубку. Раскурил ее, кивнул на дверь кабинета: – Звони. Там открыто. Только быстрее, Белецкая! Скоро эти проглоты первую порцию салатов сожрут, пора будет подносить…

Оля, счастливая, побежала звонить. Артем не без удовольствия втянул носом оставшийся после девушки едва уловимый шлейф хороших французских духов. Как она только ухитряется покупать модный парфюм и так соблазнительно выглядеть при столь мизерной зарплате? Сие – великая женская тайна.

– А как же обещанная «Медуза», Зиновий Семенович?! – хитро прищурившись, спросила шефа Лена. – Хочется и на секс-шоу посмотреть.

– Лесбиянка, что ли, на голых баб зенки пялить?! – хмыкнул хозяин бистро.

– Скажете тоже, – надулась девушка. – Интересно просто. Никогда ничего подобного вживую не видела. Только по телеку.

– Увидишь, не волнуйся! – пыхнув трубкой, успокоил толстяк. – Чуть позже. Этих сикалок только часа через два с половиной привезут. Когда Чиф уже отыграет программу, а буржуи… – Гольданский нервно кивнул в сторону зала, где рассевшиеся за столами чиновники уже толкали третий тост за здоровье юбиляра, – согреются до нужной кондиции и созреют для крутого стриптиза. Ох, чует мое сердце, без битой посуды и сломанной мебели опять не обойдется! Видал я разок, что эти сисястые медузы на столах вытворяют!

– Где это?! – не унималась всегда острая на язык Лена.

– Не твоего ума дело, – отрезал, зыркнув за штору, Зиновий Семенович. Взглядом профессионала он оценил складывающуюся за банкетным столом обстановку, долго наблюдал за произносящим тост и вопреки всем правилам оттеснившим именинника за угол и демонстративно сидящим во главе стола Аскольдом Ляхом. Завершив тост и махом хлобыстнув рюмку водки, московский гость, ставя пустую рюмку на стол, нечаянно опрокинул локтем бокал с апельсиновым соком, ухмыльнулся собственной неловкости и стал вертеть башкой по сторонам в поисках обслуги.

– Живо в зал! – освободив проход, Гольданский буквально вытолкнул Лену за штору…

Артему уже наскучило созерцание трапезы власть имущих, и он уже собирался удалиться на кухню для приготовления горячего, но от его взгляда не ускользнул тот похотливый интерес, с которым бывший кремлевский крадун посмотрел на прибирающую на столе, слегка наклонившуюся вперед чернявую Лену. Когда девушка, наскоро вытерев со скатерти мокрое пятно, уже собиралась уходить, Лях неожиданно придержал ее за локоть и, заставив наклониться, что-то прошептал ей на ухо. Потом вопросительно поднял брови, уставившись на остолбеневшую девушку гипнотическим взглядом удава. Но Лена, похоже, если и растерялась, то всего на мгновение. Смущенно улыбнувшись, она быстро произнесла что-то в ответ, а затем, нарочито виляя попкой, пересекла зал и пулей нырнула за спасительную портьеру. Оказавшись в подсобке, Лена резко швырнула розовую впитывающую тряпочку на столик для посуды, прислонилась спиной к стене, закрыла глаза, обхватила лицо руками и тихо, протяжно заскулила. Артем и Зиновий Семенович удивленно переглянулись. В этот момент как раз вернулась из кабинета шефа Оля и тоже с изумлением уставилась на подругу.

– Что?! – первым не выдержал Гольданский, схватив девушку за руку. – Что он тебе сказал, дура?! Да не молчи же ты!

– Что случилось, Ленчик? – осторожно спросила Ольга, обнимая девушку за плечо. – Перестань, ради Бога!

– Он… – убирая руки от пылающего лица, сдавленно прошептала Лена, обводя безумным взглядом присутствующих. – Он сказал, что через час уезжает и спросил, какие у меня планы на сегодняшнюю ночь.

– Вот это да! А ты что ответила?! – произнесла оторопевшая Ольга.

– Я сказала, что пока у меня нет никаких планов. Если, конечно, не считать необходимость обслуживать банкет… Тогда он сказал, что с моим боссом договорится, это, мол, вообще не проблема, – девушка вопросительно посмотрела на Гольданского и вдруг снова закрыла лицо ладонями: —Ма-мочка! Что же мне делать?! Я с ума сойду!..

– Ехать, видимо, – небрежно пожав плечами, предложил Артем. По голосу и выражению лица шеф-повара было непонятно, шутит он или говорит серьезно. Впрочем, через секунду все быстро поняли, что скепсиса в словах Артема значительно больше. – Ты же сама только что пела, что отдала бы все за шанс зацепить богатенького Буратину?! Вот он, пожалуйста. Куда уж «буратинистей»… Сам великий и могучий Лях глаз на тебя положил! Олигарх с большой дороги.

– Не говори ерунды, Грек, – строго взглянув на Артема, сказала Ольга и поправила спадающую на глаза челку. – Никаким «шансом» тут даже не пахнет. Сам прекрасно знаешь, что этому кобелю нужно только затащить приглянувшуюся девчонку в постель, а потом – плюнуть и растереть… Ленка, не вздумай, ты слышишь! Даже не думай об этом!

– Вот! Начинается! – тяжело вздохнул Гольданский, щелкнул себя по кончику носа и тупо по-боксерски, мотнул головой, словно сбрасы, вая с себя остатки наваждения. – Чуяло мое сердце, без дурдома не обойдется. Ну кто тебя за язык тянул, дура?!

– Я поеду, – вдруг решительно сказала Лена, гордо подняла курносый носик и торжествующе оглядела присутствующих. – И будь что будет Один раз живем Как говорила одна героиня в популярном фильме, – самое страшное, что может со мной случиться, это изнасилуют. Для того и едем.

– Ты сдурела! – охнула Оля и, взяв Лену за плечи, легонько ее тряхнула. – Не делай этого, дурочка!

Но Лена, уже приняв решение, разительно преобразилась Она брезгливо оттолкнула подругу и с вызовом посмотрела на Гольданского.

– Зиновий Семенович, можно я уйду пораньше? Я потом за Ольгу две смены отработаю, честное слово!..

На хозяина «Мельницы» было жалко смотреть. Гольданский враз как-то осунулся, посерел, щеки отвисли, сделав его похожим на старого бульдога. Он суетливым движением сунул руку в карман пиджака. Извлек из кармана трубку прикурил от специальной длинной спички, сделал несколько глубоких затяжек, пару раз прошелся туда-сюда по короткому коридорчику и наконец остановился напротив ждущей окончательного вердикта искательницы приключений. Вперившись потяжелевшим взглядом в гордо расправившую грудь девчонку, колобок грубо буркнул:

– Я тебе не мама. Делай что хочешь! Только клиента нужно обслужить по высшему разряду! – И тут же поправился: – Я имею в виду банкет… остальное меня не касается! Если договоришься с ней – скатертью дорожка! Но предупреждаю: одно замечание за вечер – и, к ебеням, уволю, обеих! Все!..

В этот момент из зала послышались громкие овации, крики «браво», кто-то из мужчин залихватски свистнул, приведя в дикий восторг присутствующих за столом дам. Это собравшиеся приветствовали приехавших музыкантов.

– Чиф приехал! – засуетился Гольданский.-Сейчас парни перекусят чутка с дороги и начнут лабать. Надо пойти с их продюсером поручкаться… – и Зиновий Семенович проворно юркнул в зал.

– Артем, можно тебя попросить? – тихо сказала Оля и недвусмысленно взглянула в сторону кухни. – Всего на пять минут, ладно?

– Зря стараешься, Белка, – вызывающе фыркнула Лена, поняв намерения подруги поговорить с ней с глазу на глаз. – Прокомпостирован талончик! Как говорила другая героиня в другом фильме: «Если что – ищите меня в Волге!..»

Не сказав ни слова, Артем кивнул и удалился на кухню готовить горячее. Жаря на открытых углях жаровни заказанный гостями шашлык из осетрины и тигровых креветок, новгородские копченые колбаски, седло барашка и мясо-барбекю, слушая доносящиеся из зала хорошо знакомые песни питерской рок-группы и даже, сам того не замечая, тихо подпевая артистам, он то и дело мысленно возвращался к авантюрному решению Лены переспать со столичным воротилой. Как ни странно, но эта щекотливая тема, ни с какого боку не касающаяся его лично, отодвинула даже тягостные мысли о необходимости восстановления побитой пьяным быком Изотовым «девятки» и украденного вором-карманником паспорта.

Правильно ли поступает Лена, согласившись переспать с этим нефтяным воротилой? С точки зрения ханжеской морали – однозначно нет. Но кто возьмет на себя право осуждать юную, лишь чудом закрепившуюся в городе на Неве и буквально зубами цепляющуюся за «светлое будущее» девчонку из глухой северной провинции? Кто вообще имеет право осуждать действия другого, вполне взрослого и отвечающего за свои поступки человека, если они касаются исключительно его личной жизни?! Никто. Так же как никто не вправе указывать ловеласу Ляху, с кем ему сегодня спать. Разве что прокурор, но это уже совершенно из другой оперы… Артему, как и всем русским людям, имеющим сомнительное удовольствие созерцать на телеэкране банные оргии министра юстиции, постельные забавы «человека, похожего на Генерального прокурора» и с лихвой наслышанным о прочих, куда более трагических, секс-историях с участием одуревших от безнаказанности властителей, искренне хотелось верить, что на сей раз с рисковой карельской девчонкой ничего страшного не случится.

Как ни странно, но сегодняшние гости «Мельницы», опустошающие с поистине купеческим задором одну за другой поллитры с водкой и коньяком, насчет еды оказались не слишком привередливыми и вполне довольствовались тем набором деликатесов, который к началу банкета уже находился на столах. Единственный дополнительный заказ на фирменное блюдо Артема – жульен с грибами вешенка, мидиями и сыром «Чеддер», поступил сразу после окончания первой части выступления музыкантов, от главного виновника торжества – справляющего свой тридцать пятый день рождения «заместителя главы администрации Усть-Озернинска по вопросам строительства и инвестиций» Виктора Киржача, которого все присутствующие мужчины и даже дамы называли просто Витьком. Заказ именинника услужливо принял и немедленно передал своему шеф-повару сам хозяин бистро…

Артем, закончив основную часть своей сегодняшней работы на кухне и проводив молчаливым взглядом упорхнувшую вместе с москвичом Ленку, в гордом одиночестве сидел за столиком у окна, не спеша пил томатный сок и листал занимательный журнал для мужчин «Медведь», с интересом разглядывая рекламные слайды нового, едва появившегося в продаже «демонического» внедорожника БМВ, когда в дверях показалась заметно покрасневшая и необычайно довольная физиономия Гольданского, которого, помимо его желания, уже успели накачать до затылка хлебосольные мужики из областной администрации. Он подскочил к столу, бесцеремонно закрыл лежащий перед Артемом журнал и, дохнув в лицо повару коньячно-водочным перегаром, безапелляционно приказал:

– Греков, давай-ка по-быстрому сбацай Виктору Анатольевичу свой фирменный жульен! Я рассказал ему, как замечательно ты его готовишь, и Виктор Анатольевич пожелал попробовать! В темпе, в темпе давай!.. Развалился тут, понимаешь, хренотень всякую читаешь!

– Это не хренотень, – вставая со стула, сказал Артем. – И не надо на меня кричать, Зиновий Семенович. Я вам не мальчишка. А жульен будет готов через десять минут.

– Не через десять, а через пять! – не удержался от язвительной реплики Гольданский. – И чтобы сам, лично, подал заказ на стол Виктору Анатольевичу, понял?!

– Если мне не изменяет память, во время банкетов обязанности официанток выполняют девчонки, – заметил Артем, глядя в глаза директору бистро. – Вот пусть Ольга и обслужит дорогого гостя.

– Белецкая сейчас занята, чтоб ее! – скривил губы толстяк. – Нет, чуяла моя задница, не надо было разрешать! Так куда там, добрый слишком… Вот и пользуются, кому не лень, – слегка поостыл Зиновий Семенович. – Короче, у сестры ее младшей, этой сикалки малолетней, только что истерика случилась! Ольга ее сразу в охапку – и домой повезла, на такси… Говорил же, предупреждал – без моего разрешения из подсобки – ни ногой! А эта дурочка в паузе между песнями подлетает к Чифу, запрыгивает на сцену, целует чуть ли не в засос и фото с авторучкой под нос сует, мол, поставьте автографы. Сама таращится, как на икону, дура… Серега ошалевший гитару опускает, смотрит на девку безумными глазами: «А-а, так это опять ты, рыжая?» – говорит. И к музыкантам своим оборачивается, с ухмылкой: «Глядите, мужики, та самая психопатка, которую на концерте в «Юбилейном» менты три раза со сцены оттаскивали». А потом снова к ней: «Ты как сюда просочилась, милая? Через вентиляцию?!» Ну, девчонка побледнела вся, да как разрыдается. Эти мордовороты озернинские ржут, как лошади, – не каждый день такое шоу увидишь… – Гольданский тяжело вздохнул, глянул из-под нахмуренных бровей на неспешно, но сноровисто приступившего к приготовлению жульена Артема и закончил: – В общем, встал я из-за стола, оттащил сикалку в подсобку и сказал Ольге, чтобы убрала ее отсюда, от греха подальше. Такси по мобиле вызвал. Короче, только что уехали… Так что заказ, Греков, подашь Виктору Анатольевичу лично, и чтоб без разговоров!

Толстяк расстегнул воротник рубашки, ослабил узел галстука, подошел к огромному холодильнику с полуфабрикатами, достал маленькую бутылочку минеральной воды «перье», залпом осушил ее, швырнул в мусорник и покинул кухню, обронив напоследок:

– Все сегодня через жопу!.. Одна блядь с кремлевским холуем трахаться поехала, другая – фанатку истеричную чуть ли не в смирительной рубашке домой повезла! Ты, блин, хоть не брыкайся…

– Постараюсь, – произнес Артем, сноровисто кромсая край желтой сырной головки острым японским ножом.

С горячим, только что извлеченным из микроволновой печи, ароматно пахнущим грибами и специями жульеном на подносе, дополненным тарелочкой с поджаренными до хрустящей корочки пшеничными сухариками-уголками, Артем появился у открытой двери в банкетный зал минут через семь. Да так и застыл возле полуприкрытой шторы, не решаясь перешагнуть несуществующий порог. В зале «Мельницы» разворачивалось очередное неординарное действо, за которым с явным интересом наблюдал десяток пар блестящих от алкоголя глаз. В том числе и испуганно затихший, стоящий возле декоративной пальмы вместе с хмурым продюсером Чифа Гольданский.

– Да не ломайся ты, как целка! – говорил стоящий на сцене рядом с солистом рок-группы коротко стриженный, коренастый и уже заметно перебравший водочки областной чиновник, откликающийся на простое русское имя Витек. – Я пару тем сбацаю и отдам тебе эту гребаную гитару в целости и сохранности! – Рука Киржача потянулась к гитаре Чифа, но музыкант перехватил ее в воздухе и, насколько мог деликатно, отвел в сторону.

– Я же сказал: нет, – мотнул лохматой головой Сергей, без тени смущения глядя в глаза не на шутку разгулявшемуся и ни за что не желающему отказываться от глупой ребяческой затеи имениннику. – Эту гитару я не доверяю никому. Даже близким друзьям. Извините.

– Ну, ты и бара-ан, Чиф! – огорчился Витек. – Что я ее, съем?! Или гвоздем матерное слово нацарапаю на самом видном месте?! Хорош рамсы гнуть, дай по-хорошему! Душа требует музыки!

– Хорошо. Я и ребята с удовольствием исполним любую выбранную вами песню, не только из репертуара нашей группы, – ответил ни в какую не желающий уступать инструмент Чиф. Видя, как брезгливо скривились губы виновника торжества, солист снова принялся объяснять, стараясь, чтобы тон его голоса звучал как можно миролюбивее: – Поймите, для музыканта гитара – это очень личное. Как женщина, как… зубная щетка, если хотите. Ни один уважающий себя музыкант, тем более профессионал, не доверит свой любимый инструмент чужаку. У него никто и не станет просить. Таковы неписаные правила. А эта гитара… Она очень близка мне. Я купил ее на аукционе в Лондоне, за бешеные деньги. На ней раньше играл сам Карлос Сантана.

– Ну и хрен с того?! Подумешь – Сантана! Да срать я хотел на этого латиноса-наркомана с высокой колокольни, ясно тебе, баклан?! – презрительно фыркнул начинающий терять терпение Киржач. Обернувшись через плечо, он кивком подозвал стоящих у окна и готовых к любому развитию ситуации телохранителей. Мордовороты мгновенно оказались у хозяина за спиной и застыли, ожидая дальнейших распоряжений. По притихшему, превратившемуся в некое подобие театральной ложи VIP-банкетному залу прокатился тихий ропот, однако никто не вмешивался.

– Скажи спасибо Ляху, – это он пригласил вас лабать на мой день рождения, так сказать, в качестве подарка. Лично мне больше нравится Юра Шевчук и ДДТ… Но это темы не меняет. Короче, скажи, за что тебе пять кусков зелени отмаксали, за красивые глазки? Ну уж нет, земеля! Или ты сейчас по-хорошему отдашь мне эту гребаную балалайку и свалишь со сцены на пять-десять минут, или я… – Киржач на секунду задумался, скрипя мозгами на весь зал. – Или я прикажу моим пацанам забрать ее силой, а тебя и твоих хиппи волосатых выгнать отсюда пинком под зад.

– Вы этого не сделаете, – в голосе Чифа впервые послышалась тревога. Несмотря на это, в неприятном инциденте с гитарой музыкант, похоже, решил идти до конца.

– Это еще почему?! – осклабился похожий на заботливо побритого, упитанного, аккуратно одетого в модные тряпки и сбрызнутого одеколоном хряка ретивый чиновник. Его зло прищуренные глазки налились кровью. Пальцы сжались в кулаки.

– Потому что тогда вам придется ответить, – с вызовом произнес Сергей. – Но уже не только передо мной, а еще и за хулиганство – на Литейном, дом четыре. Если не знаете – это здание ГУВД. Это здесь недалеко, машина с операми приедет через три минуты. А за ней примчатся журналюги с фотоаппаратами и видеокамерами. Не думаю, что вам нужны лишние проблемы с законом. И с прессой. А сейчас, извините, мы пойдем. Продюсер вернет деньги тому, от кого их получил, а первую часть нашего выступления можете считать бесплатным подарком к вашему дню рождения. Приятного отдыха. Всего доброго. Пошли, ребята…

– Ах, вот значит как? – рассмеялся Киржач. – Никуда ты не уйдешь! А ну стоять, я сказал! Будете лабать до утра, сявки, до кровавых мозолей, пока я не скажу «стоп»!

Не обращая внимания на грозные окрики пьяного чиновника, популярная рок-группа во главе со своим солистом дружно принялась отключать инструменты от питания. Глядя на парней, на их восковые лица, Артем понял: после нанесенного оскорбления заставить их продолжить концерт можно было разве что под дулом автомата. Он с нескрываемым презрением посмотрел на стоящего на сцене клокочущего от бессильной злобы Киржача, затем перевел взгляд на серебряный поднос с жульеном и подумал, как было бы хорошо впечатать этот горячий деликатес в гнусную рожу холеного кабинетного хряка, возомнившего себя полубогом и вершителем чужих судеб благодаря начатому в Усть-Озернинске строительству экспортного нефтяного терминала. Удивительно, но по-настоящему большие деньги почему-то всегда оседают в карманах таких скотов…

Видя, что дело принимает хреновый оборот и музыканты демонстративно игнорируют приказ, дошедший до белого каления чиновник резким кивком указал телохранителям на как ни в чем не бывало сматывающего шнур от гитары Чифа.

Молодцы сразу поняли поставленную хозяином задачу, в два шага оказались рядом с Сергеем, обступили его с двух сторон. Один из амбалов схватил солиста за грудки, второй резким движением зацапал эксклюзивную гитару, однако вырвать ее из цепких рук музыканта с первой попытки не получилось. Во время второй гитара тихо затрещала, и присутствующие услышали, как с глухим звуком лопнула одна из струн. Трое остальных участников группы «Чиф и команда» дружно побросали свои инструменты и, приготовившись к заведомо неравной драке, поспешили на помощь солисту, вынужденному после короткого, но сильного удара кулаком в челюсть разжать пальцы и выпустить гитару, немедленно переданную Витьку одним из нападающих. Завладев инструментом, Киржач довольно оскалился. Солиста мордовороты грубо оттолкнули в сторону.

– А теперь можешь проваливать… Паганини.

– Эй, ребята, нельзя ли помягче?! – бесстрашно подал голос высокий парень в остроносых «казаках» и черной ковбойской шляпе, кажется, бас-гитарист, и, подскочив к одному из телохранителей, с вызовом ткнул его кулаком в грудь. – Верни Сереге гитару, ты, окорок!..

Увы, одной смелости оказалось явно недостаточно. Словно по команде, оба телохранителя в едином порыве обрушились на «ковбоя» серией точных, разящих ударов, в результате чего гонористый музыкант, посмевший выказать норов, был легко сбит с ног, сломанной куклой рухнул на сцену, а на его лице показалась обильно сочащаяся из разбитого носа и сильно рассеченной губы кровь. Тягаться с профессионалами было бессмысленно, остальные участники группы, включая Сергея, дружно попятились назад…

– Стоять!!! Сюда смотри, падла!!! – не удовлетворившись тем, что раритет легендарного виртуоза оказался у него в руках, Киржач поймал полный ненависти взгляд Чифа, демонстративно оскалился, перехватил дорогой инструмент двумя руками, с громким выдохом вскинул его над головой и, словно дровосек – топор, со всей силы грохнул об обитый алюминиевым уголком острый край отделанной зеленым ковролином сцены. Гитара с треском лопнула, переломившись на три части, со звоном оборвалось еще несколько струн. Тяжело дыша, вандал в личине чиновника отбросил жалкий остов инструмента в сторону и смачно сплюнул на пол.

Артем видел, как по лицу Чифа прошла судорога. Солист на секунду прикрыл глаза, словно от резкой зубной боли. Кто-то из стоящих за спиной музыкантов крепко стиснул ему плечо.

– Вот теперь можешь уебывать, – проскрипел Киржач и кивнул на валяющиеся обломки. – Не люблю оставаться в долгу. Это тебе в качестве гонорара за концерт. И запомни, тварь: я пуганый. Если ты, плесень волосатая, хотя бы пукнешь в мою сторону, то до конца жизни будешь перебирать лады ногами! Потому что все пальцы на твоих руках будут сломаны, ни один хирург не соберет! А теперь – вон отсюда! Вышвырните их на улицу!

– Так ему и надо! Молодец, Витек! У-уу! – впервые с начала инцидента послышался грубый и явно довольный мужской бас, к которому, словно ожидая команды старшего, мгновенно присоединились еще несколько приветственных возгласов, включая демонстративно громкое «У-ау!», вылетевшее из накрашенного алой помадой рабочего ротика одной из двух присутствующих на банкете девиц.

– Охрана! Гоните их в шею! Пинками до самого метро!

– Пошли отсюда, холопы! Боря, Саня, проводите их с почестями…

– Я пришлю вам, мальчики, своего парикмахера, с садовыми ножницами и мотопилой «Дружба»! Ха-ха-ха! Пупсик, дай мне огоньку…

– Ничего, скоро стриптиз приедет, вот и оттянемся! Нормальный ход…

Униженные и побитые, музыканты торопливо покинули зал и были выпровожены амбалами из бистро. Гольданский, перепуганный насмерть, побежал следом за грубо отпихнувшим его продюсером группы, видимо, для того, чтобы уточнить вопрос насчет оставленных на сцене инструментов…

Киржача окружили его упитанные приятели, хлопали по спине и, как победителя, снова усадили во главе хмельного стола. Рванув живительной влаги, заместитель главы администрации Усть-Озернинска по строительству и инвестициям стал выискивать, чем бы этаким закусить, вдруг вспомнил о заказанном им жульене и стал вертеть головой по сторонам в поисках официантки.

Артем, у которого в душе бушевала буря негодования, как мог собрал волю в кулак, шумно выдохнул, свободной рукой отодвинул бархатную штору и направился к столу.

– Ну, наконец-то! Явился – не запылился! – рявкнул именинник, заметив показавшегося в зале высокого и широкоплечего, больше похожего на борца, чем на труженика кухни, шеф-повара в коротком белом халате и нахлобученном на голову смешном колпаке с «аэродромом» наверху.

– Ставь сюда! Сейчас поглядим, что ты за кулинарный гений… – Едва Артем поставил перед вальяжно развалившимся на стуле, дымящим сигарой Витьком подернувшийся тонкой пленкой жульен и блюдце с сухариками, как хряк немедленно окунул в него вилку и, зачерпнув густое содержимое, с жадностью отправил себе в рот.

Артем подхватил свободный поднос, развернулся и, стараясь не смотреть на двигающего челюстями мерзавца, направился назад, в служебное крыло бистро. Но не успел он скрыться за шторой, как был остановлен грозным окриком Киржача.

– Эй, как там тебя… повар! Подойди, – чиновник поманил его пальцем.

Артем вернулся к столу.

– Как тебя зовут, шеф? – спросил Витек, пыхнув в лицо Артема сигаретным дымом.

– Артем.

– А фамилия?

– Греков.

– Абреков?! – хрюкнул виновник торжества.

– Греков, – невозмутимо повторил Артем.

– Что же ты, мальчик, мне такое дерьмо скользкое принес? – спросил Киржач. – Я у тебя что заказывал? Жульен. Он, если я не ошибаюсь, должен подаваться очень, очень горячим. А это… сопли какие-то. Вперемешку с блевотиной…

Голоса за столом стихли, внимание гостей переключилось на Витька. Похоже, не на шутку раздухарившись и пуще прежнего охмелев от приятного и тешащего самолюбие процесса публичного унижения известных на всю Россию рок-музыкантов, именинник решил продолжить в том же духе.

– Что молчишь? – демонстративно стряхнув пепел с сигары прямо в жульен, процедил чиновник. – Язык проглотил или того… глухой от рождения?

– Что заказывали, то и принес, – как можно спокойнее произнес Артем, глядя поверх головы Киржача. – Я не виноват, что мне пришлось десять минут стоять с подносом в руках, пока вы здесь… развлекались.

– Ни фига себе, – сидящий слева от Киржача мужик с бульдожьими щеками и лежащим на животе параллельно полу галстуке посмотрел сначала на рискнувшего дерзить парня, а затем на Витька. – Слышь, Андреич, молодой человек грубит.

– Сейчас ты пойдешь на кухню и вместо этого поноса принесешь мне нормальный жульен, – пропустив слова соседа мимо ушей, Витек взял початую бутылку коньяка, наполнил стопку до краев, залпом влил в рот, со стуком поставил стопку на заляпанную пятнами скатерть и, шумно выдохнув, еще раз использовал крохотную металлическую пиалу в качестве пепельницы. – Тогда, так и быть, халдей, я прощу тебе хамство. Уйдешь домой целым и невредимым. Я сегодня пьяный, а когда я пьяный – я всегда добрый. Все, пшел вон отсюда!

У Артема внутри все похолодело. Но страха он не испытывал. Это была ярость.

– А если я скажу «нет»? – даже не шевельнувшись поинтересовался Греков, глядя на покрывшееся пунцовыми пятнами лицо Витька. Краем глаза он заметил, что в зале вновь появился взъерошенный, как воробей, Гольданский. Толстяк пугливо жался к окну, словно хотел спрятаться от посторонних глаз за плотно задернутой шторой.

– Ты серьезно? – не повышая голоса осведомился Киржач.

– Вполне, – подтвердил Артем. – Я выполнил заказ и не виноват, что вы увлеклись общением с музыкантами. За это время жульен остыл. Если хотите сделать повторный заказ, я готов принять его у вас. Разумеется, за дополнительную плату.

– Парень борзый, – наткнув на вилку кусочек копченой стерляди и отправив его в рот, заметил второй сосед Киржача – дородный кучерявый мужичина лет пятидесяти с кавказскими чертами лица и раздвоенным подбородком. – Парень не понимает. Придется наказать. Как считаешь, Витек?

Вместо ответа чиновник тяжело вздохнул, нарочито медленно положил дымящуюся сигару на край хрустальной пепельницы, аккуратно взял двумя пальцами жульен, поднял его так, чтобы видели все, сидящие за столом, подождал несколько секунд, пока понявшие все с полувзгляда телохранители неслышно пройдут по залу и, словно конвоиры, встанут чуть позади от рискнувшего дерзить повара, а затем быстрым и точным движением выплеснул студенистое, еще теплое содержимое пиалки в лицо Артему.

– Ладно, – вернув опустевшую крохотную посуду обратно на тарелку, с ласковой улыбкой сказал Киржач. – Я согласен. Пусть будет за дополнительную плату. Игорь, заплати повару. С чаевыми.

Артем, перед глазами которого поплыли темные круги, а в висках глухо, с нарастающей силой застучала кровь, не спеша утер лицо накрахмаленным рукавом халата, боковым зрением отмечая начавшееся позади шевеление, а потом, сделав молниеносный разворот влево с одновременным шагом назад и вправо, на лету перехватил летящий ему в затылок кулак, поймал руку бритоголового амбала на болевой прием, за полсекунды до упора вывернув кисть сначала в одну, затем в другую сторону, после чего с достойным метателя молота ускорением «протянул» громилу навстречу бросившемуся на подмогу, но не успевшему увернуться напарнику. С тупым стуком ударившись лбами, оглушенные телохранители с грациозностью африканских бегемотов рухнули назничь, до кучи приложившись затылками об пол. Быстро присев, Артем добавил каждому из молодцов прямой в переносицу и только затем пружинисто разогнулся, с каменным лицом повернувшись к обидчику и готовясь отразить атаку метнувшихся из-за дальнего столика на помощь поверженным коллегам трех других рослых обломов с перекошенными от ярости рожами. Один из них, видимо, самый опытный, под впечатлением от увиденного, уже не слишком надеясь на победу в рукопашной, проворно выхватил из-под пиджака увесистый черный пистолет…

Похожий на загнанного кабана Витя Киржач, шокированный случившимся, сидел напротив Артема ни жив ни мертв, испуганно вжав голову в плечи и хлопая отвисшей челюстью в тщетной попытке произнести хоть один членораздельный звук. Артем не долго думая врезал ему ладонями по ушам, за отвороты пиджака рывком поднял слабо сучащую ногами увесистую тушу на уровень груди, а потом что есть силы швырнул на первого набегавшего здоровяка.

Амбал, надо отдать ему должное, с боксерской ловкостью увернулся и, на миг почувствовавший себя в полной невесомости именинник, не найдя точки опоры, с отрывистым криком рухнул на пол, где, судорожно дернувшись, затих в позе зародыша, поджав колени к груди. Артем, не теряя времени, метнулся навстречу второй группе нападавших, в два прыжка сорвал дистанцию и сделал два стремительных маятниковых движения корпусом вправо-влево, с ходу поразив скуластого бодигарда прямым ударом в челюсть и сбив его с копыт легко, словно кеглю…

Увы, с трех шагов на Артема уже смотрел смертоносный срез пистолетного ствола. Бросаться грудью на «беретту» и изображать из себя камикадзе Артем не собирался. Переведя дыхание, он расправил грудь и тяжело воззрился на имеющего неоспоримое преимущество противника. Как ни жаль, но приходилось признать свое поражение. Со всеми вытекающими последствиями. И все же главное было сделано – зарвавшемуся обидчику он отомстил с лихвой. И за себя, и за публично униженного Чифа, которого воочию Артем видел первый раз в жизни…

– Стой, где стоишь! – на удивление спокойно приказал самый старший из телохранителей – рослый сухопарый мужчина лет сорока с коротким шрамом на виске. – Один шаг – и я стреляю. Теперь имею полное право. Так-то, орел…

Глядя на этого тертого, уверенного в себе профи, вне всякого сомнения, постигшего опасное ремесло бодигарда в некой государствнной структуре еще в ранешние, «серпасто-молоткастые», времена, можно было не сомневаться: сделай Артем одно неосторожное движение – и рука у мужика не дрогнет, а указательный палец с характерной мозолью на сгибе привычно надавит на спусковой крючок.

– Не отпускай его, Стас! Сейчас он у меня попляшет! – обрадованно выкрикнул воспрянувший духом пузатый сосед Киржача и принялся торопливо давить светящиеся кнопки появившегося в руке мобильного телефона, приговаривая: – Щас, щас, падла!..

За притихшим было банкетным столом вновь началось шевеление. Все, и особенно девицы, с нескрываемым страхом и еще большим любопытством разглядывали оказавшегося отменным бойцом коренастого русоволосого шеф-повара. Как ловко этот парень расправился с Киржачом и тремя телохранителями! Если бы не начальник личной охраны Бори Спасского – пиши пропало! Впрочем, банкет все равно был безнадежно испорчен. Какой уж тут стриптиз, какие попки – не то настроение…

– Надень-ка это, – вынув из кармана пиджака отнюдь не случайно оказавшиеся там наручники, телохранитель продемонстрировал «браслеты» Артему. – Для нашей общей пользы…

– Да пошел ты, – Артем демонстративно отвел в сторону насмешливо-презрительный взгляд. – Тебе надо – ты и одевай.

Первая пара поверженных громил начинала приходить в себя. Один даже уже смог сесть на задницу и сейчас, обхватив гудящую голову руками, медленно раскачивался взад-вперед. Второй тщетно пытался подняться на карачки. В конце концов, не без помощи напарника, это у него получилось. Третий, нокаутированный последним, по-прежнему лежал рядом с Киржачом, не подавая признаков жизни.

– Поднимите Витю и этого… – приказал остающимся на ногах бодигардам изо всех сил пытающийся казаться невозмутимым кавказец. – Поглядите, что с ними. Если нужно – вызовите нашего лепилу, – закурив сигарету, горец с интересом уставился на возвышающегося посредине зала повара.

Напарник держащего Артема на прицеле охранника склонился над лежащими на полу бедолагами. Артем равнодушно наблюдал, как Киржач медленно открыл глаза, повращал ими по сторонам, после чего был немедленно подхвачен под руки и не без труда посажен на стул рядом с девицами. Что касается нокаутированного охранника, то у него дела были значительно хуже. Он был бледен и тихо хрипел.

– Кажется, перелом челюсти, – вынес свой вердикт присевший на корточки и внимательно ощупавший пострадавшего телохранитель. Парень зло и опасливо зыркнул на стоящего поодаль Артема. – Без врача не обойтись, Салман Исаевич. Вызывать?

– Я уже один раз сказал. Тебе что, баран, повторять нужно?! – сорвался на грубость кавказец. Телохранитель немедленно выхватил трубку.

– Алло! Димыч, скорее в «Мельницу»! – срывающимся на истерику голосом орал в другой телефон наконец-то дозвонившийся абоненту толстяк. – У нас тут че-пэ!.. Нет, все живы, слава богу… Короче, все потом! Бери пацанов, Айболита, и чтобы через десять минут был здесь! Все!..

– Господа! Господа! – впервые с начала потасовки подал голос насмерть перепуганный Гольданский. – Может… мы все уладим тихо-мирно, как деловые люди?! Ну, хотите…

– Засохни, сука, – резко осадил Зиновия Семеновича нервно дернувший щекой джигит. – С тобой мы отдельно разберемся. Но сначала – с твоим бойцом. Кстати, можешь сразу с ним попрощаться и искать замену. Назад в этот кабак он уже не вернется.

– Одень их сам, земляк, – по-прежнему покачивая наручниками, уже более жестко предложил Артему обладатель «беретты», не решаясь приблизиться к повару или доверить процедуру защелкивания «браслетов» более молодому напарнику. Бодигард сразу понял – с этим тружеником кухни, в совершенстве владеющим приемами защиты и нападения без оружия, некогда обьединенными профессором Кадочниковым в практически непобедимый «русский стиль», лучше не шутить. Здоровье дороже.

– Нужно уметь проигрывать достойно… – сказал он.

– Вот ты и проигрывай, – фыркнул Артем. То, что он случайно заметил, слегка опустив голову и скосив взгляд, заставило его приготовиться к броску.

– Эй, ты, как там тебя! – выкрикнул с дальнего края стола до сих под сохранявший молчание сухопарый и тонкогубый мужик. – Ответь мне на один вопрос…

Этот хмырь, сообразил Артем, специально заговаривает мне зубы, отвлекает внимание на себя. Артем оказался прав – один из оклемавшихся телохранителей бесшумно поднялся, взял со стола пустую пузатую бутылку из-под «Реми Мартен» и вот-вот готов был ударить его по затылку. Вокруг Артема образовалась своего рода зона отчуждения, пересекать которую даже со стволом в руках не решался ни начальник охраны только что вызвавшего подмогу Бори Спасского, ни его напарник. Один замах – и тонкий французский колпак вряд ли смягчит сокрушительный удар. Затем можно будет перевести дыхание, спокойно надеть на бесчувственного повара «браслеты» и сдать его подоспевшим к злополучной «Мельнице» сотрудникам частного охранного предприятия, находящегося на содержании Усть-Озернинской администрации…

Артем понял, что это – подарок судьбы. Когда боец во время схватки теряет хладнокровие и, ослепленный яростью, сломя голову бросается на соперника, сам бог велит наказать его за непростительную для профессионала глупость.

Точно уловив миг, когда занесенная над его головой рука охранника с бутылкой начала стремительное движение вниз, Греков резко присел, почти упал на корточки, уходя в сторону и вниз из предполагаемой точки поражения, провел заднюю подсечку, не глядя ударил локтем в грудь потерявшего равновесие, падающего на него сверху телохранителя, сбив ему дыхание, выхватил из безвольно повисшей руки бутылку и молниеносно метнул ее, метя в лоб по-прежнему не спускающего с него пистолет матерого бультерьера. По правде говоря, даже на пике своей спортивной формы Артем никогда не был силен в прицельном метании предметов, каждый раз с лихвой выбирая весь запас допустимой погрешности. Да и коньячная бутылка – не армейский штык-нож. Но промахнуться ею с четырех-пяти шагов по мишени размером десять на десять было практически невозможно. Угодив донышком точно в лоб «старшему», импровизированная граната на время оглушила его, заставив выпустить ствол и рухнуть на колени, после чего упала на пол и со звоном разлетелась десятками осколков.

Завладеть выпавшим из ослабевших рук оружием и направить его на второго телохранителя, попытавшегося было бросить мобильник и выдернуть из наплечной кабуры свой пистолет, заняло не больше трех секунд Норма. Зато расклад сил в банкетном зале сразу переменился на сто восемьдесят градусов. И первым, как ни странно, отреагировал на это обнадеживающее для него известие именно старый еврей Зяма Гольданский:

– Господа! Прошу вас, будем же благоразумны! – заметно потвердевшим тоном поспешил сказать директор «Мельницы». – Произошло досадное недоразумение! Чего не случается под этим делом, так давайте относиться ко всему с пониманием! Ваш товарищ, прямо скажем, погорячился, мой повар тоже, так самое лучшее, что мы можем сейчас сделать, – это забыть обо всем! Артем, будь так добр, опусти, пожалуйста, пистолет… Мы все уладим, я уверен – мы обязательно все уладим…

Артем пропустил причитания Гольданского мимо ушей. Более того – недвусмысленным взглядом он без слов заставил пошатывающегося бодигарда и его напарника отойти от лежащего со сломанной челюстью и стонущего блондина и присоединиться к двум оклемавшимся телохранителям, один из которых, впрочем, до сих пор не мог встать в полный рост и сидел, прислонившись спиной к стене, а второй корчился в тщетных попытках вдохнуть живительный кислород.

– Ты уже покойник, – едва шевеля губами, сказал Артему тот, кого называли Салманом Исаевичем. Взгляд горца не предвещал ничего хорошего. – Лучше сразу вешайся, шакал, или уезжай из Питера, куда глаза глядят!

– Сжечь, к херам, весь этот клоповник, – прошепелявил Киржач. – А жирдяя – в расход…

– Господи! Что же ты наделал?! – воздев очи и руки горе, причитал скулящий наподалеку от сцены Гольданский. – Все пропало! Все пропало!..

– Слушайте меня внимательно, подонки! – сказал Артем, оглядев всех присутствующих. – Вы все видели, из-за чего началась эта канитель! Так что винить в происшедшем вы можете только самих себя и вот этого долбаного хмыря! Так, Витек?!.. Ах, простите, конечно, – Виктор Анатольевич!.. Короче, сейчас я уйду. Если кому-то, особо ретивому и самонадеянному, – Артем бросил предупреждающий взгляд на насупленного, раздувающего бычьи ноздри Салмана, – взбредет в голову искать меня с дурными намерениями – искренне советую поберечь здоровье для более приятных дел. А Гольданского лучше оставьте в покое, он здесь вообще ни с какого краю! Счастливо оставаться, козлы…

Едва Артем закончил свой монолог, как с улицы послышался надрывный визг тормозов, громкие хлопки автомобильных дверей и приближающийся топот ног. Это подоспела вызванная пузаном подмога. Пора было в темпе сматываться. Согнанные Артемом в кучу опарафинившиеся телохранители, почуяв скорое избавление от позора, заметно засуетились.

– Прости, Зяма, – с искренним сочувствием сказал Артем, на прощание тронув за плечо понуро сидящего на краю сцены Гольданского. – Если можешь…

После нескольких безуспешных попыток открыть запертую на ключ входную дверь «Мельницы» раздались грозные крики, громкий стук, и сразу вслед за этим – звон разбитого стекла. Похоже, бравые парни громили окна бистро резиновыми дубинками или прикладами автоматов.

Артем, поколебавшись лишь мгновение, быстрым движением расчленил трофейную «беретту», бросил обойму с патронами и ствол в стоящий неподалеку аквариум с золотыми рыбками и, мельком окинув взглядом зал, скрылся за зеленой шторой служебного помещения, где буквально нос к носу столкнулся с испуганно прижавшейся к стене и вытаращившей глаза Ольгой. Без сомнения, она видела все. Стремительно оценив обстановку, Артем сгреб девушку в охапку и быстро потащил вслед за собой к запасному выходу, откуда открывалась бесконечная галерея старых питерских проходных дворов, безошибочно ориентироваться в которых мог только тот, кто всю жизнь прожил в центральной части города на Неве. Оля, надо отдать ей должное, не сопротивлялась, и через полминуты они благополучно оказались на свежем воздухе…

А в зале уже слышались отчаянные вопли, матерная ругань, громкий звон бьющейся об стены и пол посуды и глухие протяжные стоны жестоко избиваемого почти всеми гостями «Мельницы» шестидесятилетнего коммерсанта.

– Господи, что теперь будет, Грек? – это была первая фраза, которую произнесла запыхавшаяся Ольга, когда они бегом преодолели длинный, похожий на лабиринт проходняк и оказались у выхода на гудящую автотранспортом улицу. Здесь беглецы могли перевести дух, не опасаясь преследователей из разъяренной «группы поддержки». Да, похоже, никто за ними так и не метнулся. В лучшем случае – выглянули во двор, сплюнули с досады и вернулись для раздачи звиздюлей козлу отпущения, на роль которого как нельзя лучше подходил Гольданский.

– Что бы ни было, меня это уже не касается, – выдохнул Артем, торопливо снимая обильно испачканный жульеном передник. Стянутым с головы накрахмаленным и чудом не потерявшимся во время драки и отступления французским поварским колпаком Греков тщательно обтер лицо, после чего смял в одночасье ставшую ненужной «униформу» и комком швырнул за исходящую аммиачным зловонием створку старинных кованых ворот.

– Эти нехорошие люди свое схавали, а я, как ты понимаешь, пять минут назад уволился по собственному желанию. Гольданского, дурака, жалко, достанется ему по полной программе… Да и хрен с ним. Как я выгляжу в смысле чистоты морды лица?

– Нормально, – кончиком ногтя смахнув со щеки Артема прилипшее полуколечко тушеного лука, улыбнулась девушка. – Не боишься, что они захотят отомстить? Серьезные дяди, с бабками и властью. Такие публичных оскорблений не прощают.

– Не очень, – секунду помолчав, без особой уверенности ответил Артем. – Все живы и почти здоровы, а дуболом, которому я скульник поломал – вообще не в счет. Такая у него бычья работа – отрываться. Не думаю, побесятся день-другой, пар из отсиженной в кабинетах задницы выпустят и остынут. У них, бедных сиротинушек, и без меня серьезных головняков хватает. Не сегодня – завтра первая нефть через порт в Европу пойдет… Хватит Паулсов кормить, пусть на голодный желудок под своим памятником Свободы с эсэсовскими флагами маршируют!..

По слишком длинному и эмоциональному монологу обычно скупого на слова Грека Оля поняла: Артем далеко не так спокоен, как пытается казаться. Просто старается показать, что ему все пофигу. Обычное мужское бахвальство. А на душе наверняка пакостно. Иначе и быть не может.

– Ничего они не забудут, – покачала головой Ольга. – Я боюсь, что… – Девушка внезапно замолчала и пристально взглянула на Артема. – У этого Киржача рожа та еще – прямо с плаката «их разыскивает милиция». Лексикон, опять-таки, – «чисто конкретный, без базара». Но еще больше мне не понравился этот черномазый, который обещал тебя грохнуть… Мне страшно, Греков!

– Да уж, сказал Ипполит Матвеевич, – хмыкнул Артем. – Колоритные ряхи у господ чиновников Усть-Озернинска и их дорогих гостей, – насупив брови, он посмотрел на часы и вышел из-под арки.

– Зря иронизируешь, Грек, – сказала двинувшаяся следом Ольга. – На твоем месте я бы действительно послушалась совета орангутанга и на пару недель как минимум уехала из Питера. До пенсии и в самом деле искать не станут, ничего такого страшного ты не натворил, если разобраться. Но на всякий случай пока тебе лучше исчезнуть. Кто их знает, что у них на уме… Кстати, ты зачем меня за собой через черный ход потащил?

– Ты чем-то недовольна, звезда моя? – приподнял брови Артем. – Ну извини. Просто не хотелось, чтобы ты там оставалась и, не дай бог, попала под раздачу… Но если очень хочешь – можешь вернуться. Правда, я не уверен, что Гольданский по достоинству оценит твой героический поступок. Мне даже кажется, что в ближайшие дни ему вообще будет не до тебя.

– Не смешно, – надула губки Ольга и легонько ткнула Артема кулачком в бок. Некоторое время они шли молча, думая каждый о своем. Потом Ольга сказала: – Представляю, какой бардак сейчас в «Мельнице» творится!.. Без милиции уж точно не обойдется.

– А вы же, гражданочка, если не ошибаюсь, самой разборки не видели?! – предположил Артем. – Ни случайно лопнувшей на семнадцать частей гитары рок-звезды, ни безобразной драки этого… э-э… пьяного повара с охранниками господина заместителя мэра, ни опять же случайного падения тридцать три раза подряд споткнувшегося о край сцены Гольданского, ни опрокинутого им же, конечно, по пьянке банкетного стола и разлетевшихся от грохота стекол входной двери?! Вы же в это время сестренку-фанатку домой отвозили, потому что у впечатлительного ребенка от неразделенной любви к кумиру слегка крыша поехала. А когда вернулись на закрепленное за вами трудовым договором рабочее место – там уже та-а-акое творилось!.. Вот здесь, пожалуйста, подпишите и можете быть свободны.

– Вы, господин следователь, так красиво и точно излагаете, словно обладаете редким даром ясновидения, – без тени улыбки согласилась Ольга. – Вам бы в гадальном салоне «Калиостро» работать медиумом, а не жуликов ловить!..

– Не, я лучше буду братков на удачу кодировать. Десять процентов от доли мои, – фыркнул Артем.

Дойдя до ближайшего перекрестка, они не сговариваясь остановились.

– Ты куда сейчас? – отведя взгляд в сторону, спросила Ольга.

– Пойду напьюсь, – пожал плечами Артем и было непонятно – шутит он или говорит серьезно. – А ты?

– Я на минутку вернусь, посмотрю… как там, а потом – домой.

– Понятно. Ну, тогда, как говорится…

– Греков?

– М-да?

– Значит… – Оля с трудом подбирала слова, – значит, мы больше никогда не увидимся?

– Ужасы какие говоришь на сон грядущий, – усмехнулся Артем. – В «Мельнице» – нет. В смысле – нечего мне там делать. А вообще, сама знаешь – старик Питер, как известно, хоть и большой город, но – маленький, – Артему тоже вдруг стало на миг неуютно. Но что прикажете отвечать в такой ситуации? Изображать ничего не подозревающего лоха, этакого мальчика-колокольчика? А может, мести откровенную пургу, спросить номер телефона, вроде как «на всякий случай»? Или, напротив, сразу ставя все точки над «и», небрежно помахать рукой и лениво бросить нечто вроде «чао, крошка»?.. Пошло. Все пошло. Но и молчать нельзя. Вот же дурацкая ситуация.

– Если вдруг… – девушка снизу вверх испытующе посмотрела Артему в глаза. – В общем – звони. Мой телефон 145-28-07.

– Ага. Ну, счастливо, Оль, – Артем не нашел ничего более подходящего, чем чмокнуть девушку в щеку, небрежно махнуть на прощанье рукой и, развернувшись, быстро перейти через проспект на моргающий зеленый сигнал светофора. Несколько секунд Артем еще чувствовал направленный ему вслед взгляд, но потом это ощущение исчезло и на смену ему, как и следовало ожидать, пришли далеко не радостные мысли относительно их с Аней ближайшего будущего…

После непродолжительной прокрутки в уме всех возможных вариантов развития ситуации, Артем пришел к выводу, что в целом его шансы избежать грядущей крутой разборки со службой безопасности озернинской мэрии не столь малы, как могло показаться на первый взгляд.

Во-первых, отыскать его «по горячим следам» жаждущие мести и одуревшие от безнаказанности слуги народа вряд ли смогут – Артем был прописан у родителей, в областном Ломоносове, но не жил там уже три года, покинув дом задолго до знакомства с Аней и переселившись на съемную квартиру в северной столице. Да и не ладилось у него давно с родителями, чего уж там… Месяцев пять как не виделись, созванивались изредка. Так что кроме имени его нынешней девушки мать и отец ничего толком не знали.

Во-вторых, адреса Анютиной квартиры на проспекте Славы и номера домашнего телефона не было даже у Гольданского, не говоря уж о работающих в бистро девчонках. Так уж получилось, что в трудовом договоре у Артема стоял адрес по прописке, а в записной книжке Зиновия Семеновича был лишь номер некогда снимаемой им комнаты на Васильевском острове.

И, наконец, в-третьих, по всем «понятиям», давно подменившим писанные юристами законы в области нынешней российской криминальной жизни, Артем был прав. Возможно, в окружении заместителя главы администрации Усть-Озернинска по вопросам строительства и инвестиций найдутся здравомыслящие мужики, способные доходчиво объяснить зарвавшемуся чиновнику, что «косяк упорол» именно он, и тот откажется от попыток отомстить обидчику. Хотя в такое чудо реалисту Артему не верилось ну совсем нисколько. Но ведь и падать духом тоже не хотелось!..

«Не бандиты, в конце концов, мозги должны быть в голове!» – успокаивал себя Артем, вновь вспомнив о разбитой ночью «девятке» и украденном в автобусе кошельке с паспортом. Выходило, что за неполные двенадцать часов он потерял две трети своих сбережений и аусвайс, отсутствие которого в кармане могло в любой момент привести его прямиком в ИВС милицейского околотка. «Завтра нужно будет обязательно написать заявление о краже», – сам себе напомнил Артем.

Второй свалившейся на голову проблемой был в одночасье потеряный источник добычи денег, и здесь все обстояло не менее серьезно. Дело в том, что у Артема, бывшего профессионального спортсмена, мастера спорта по боевому самбо, а ныне – повара-самоучки, окончившего для приличия лишь короткие курсы, не было ни подтверждающего квалификацию диплома, ни рекомендаций с двух предыдущих мест работы, без которых ни в одном приличном кабаке с тобой даже разговаривать не станут. Да и кому в серьезных ресторанах нужны отзывы безымянного крохотного кафе и травящей народ хот-догами закусочной-муравейника «а ля рашн Макдональдс»? То, что Артем однажды помог бедолаге Гольданскому на заснеженном загородном шоссе, взяв его пробившую на колдобине картер и испустившую все масло спортивную «тойоту-супру» на буксир, и вскоре устроился в только что сменившую хозяина «Мельницу», было просто подарком судьбы, рассчитывать на который теперь, увы, не приходилось. В других же забегаловках, рангом ниже, поварам платили максимум сто пятьдесят долларов в месяц. Прожить на такие деньги в Питере, если ты молодой тридцатилетний парень, не утративший веры в относительно нормальное будущее, было совершенно невозможно…

Разумеется, кроме колдовства на кухне, к которому фанат спортзала и гурман Артем с ранних лет имел явную склонность, существовали и другие виды работы. Например – в частной охране. Но чтобы устроиться в солидную фирму и получать тысяч восемь-десять рублей, обязательно нужны знакомства. Их не было…

А больше, если разобраться, он, отдавший большому спорту и попутной учебе в профильном институте без малого двадцать лет, так ничего толком делать не научился. Если, конечно, не учитывать возможности устроиться на службу в милицию или невесть каким образом податься на вольные бандитские хлеба. Только думать об этом, самом последнем в ряду, «шансе» Артему почему-то не хотелось даже в плане бреда ввиду давно сложившегося отношения к двум этим по жизни непримиримым, но связанным незримыми нитями кланам. Впрочем, если ментов, за исключением разве что мужиков из РУБОПа и «черных масок», Артем просто не любил, благо было за что, то бандитов – откровенно презирал. Но сути это не меняло…

Да, денек сегодня – лучше некуда!

Как-то незаметно ноги сами вынесли погруженного в невеселые размышления Артема к станции метро. И только тут, сунув руки в карманы джинсов, он вспомнил, что забыл в бистро куртку. За последние несколько часов резко потеплело и, сняв в подворотне испачканный жульеном халат, он вначале даже не обратил на это внимания. Впрочем, в карманах его куртки теперь было пусто. Так же, как и в кармане джинсов, если не считать ключей от квартиры. Последние пять рублей он истратил на проезд сегодня утром и намеревался после окончания банкета получить у Гольданского небольшой аванс. А когда все вдруг рухнуло и пришлось срочно ретироваться, забыл стрельнуть мелочь на метро у Ольги…

Делать было нечего. Мысленно еще раз помянув крепким словцом проклятого карманника, Артем направился к остановке трамвая. Ехать предстояло на общественном транспорте зайцем через весь город, с тремя пересадками. Впрочем, обошлось…

В просторный, с высокими потолками и лепниной на стенах подъезд Анютиного дома, ставшего, как и любимая девушка, для него уже почти родным, хмурый Артем вошел только через два с лишним часа.

Глава 3 Прости меня, мама, хорошего сына

Хозяин «Мельницы» сидел на стуле, тихо стонал, шмыгая и хлюпая разбитым в сливу носом, из которого то и дело сочилась кровь, и затравленно смотрел из-под бровей на листающего его потертую записную книжку высокого крепкого мужчину лет пятидесяти, который прибыл в бистро вместе с вооруженной охраной из пяти человек и освободил его из дьявольской мясорубки, устроенной пьяными гостями. Трое из этой разъяренной толпы, включая зачинщика потасовки, небольшой кучкой стояли у дальней стены и курили, то и дело с ненавистью поглядывая на зверски избитого и находящегося на пороге обморока предпринимателя. Нокаутированного охранника его коллеги уже увезли, а прибывшие было менты из местного РОВД после короткого приватного разговора с допрашивающим Гольданского страшным человеком в костюме непонятным образом испарились. Защиты ждать было не от кого, и Зиновий Семенович едва не плакал от обиды, проклиная своего ретивого повара и проклятую фортуну, подкинувшую подлянку в виде сегодняшних щедро оплативших банкет чиновников. Эх, верно говорят: бойтесь данайцев, дары приносящих. Ничем хорошим это не заканчивается!

– Значит, этот Греков около года живет у своей бабы где-то на проспекте Славы? – строго спросил мужчина, которого Витек и его подонки-дружки уважительно называли Дмитричем.

– Да… – хлопая повисшими на месте губ лохмотьями, жалобно пискнул Гольданский.

– И ни адреса ее, ни телефона ты не знаешь?! Вжав голову в плечи, Зиновий Семенович мелко задергал щеками. Это, вероятно, означало «нет».

– А кто знает?

– М…может, девчонки?! – набрался смелости предположить толстяк, с мольбой глядя на допрашивающего его страшного человека, от которого исходила волна холодной решимости. Такой, с ужасом думал Гольданский, прикажи ему Киржач совершить убийство, даже собственную мать не пожалеет. Изверг, а не человек! Наверняка раньше в КГБ служил, в должности не ниже полковника!

– Проверим, – сказал Дмитрич. Чирканув что-то на листе из блокнота, он оторвал его и протянул одному из пяти стоящих рядом парней. Охранник, мельком взглянув на каракули, кивнул напарнику, и оба быстро направились к выходу – А прописан твой повар в Ломоносове, у родителей? – задал Дмитрич следующий вопрос. Хозяин бистро торопливо кивнул.

Второй листок глава ЧОПа протянул другому молодцу, и тот, также не проронив ни слова прихватив напарника, покинул бистро через главный вход. Вскоре, с интервалом в несколько секунд, снаружи послышался рев двух отъезжающих автомобилей.

– То… только Ленки сейчас… дома нет, – вспомнив, как самый известный из гостей снял на ночь приглянувшуюся официантку, жалобно пролепетал Гольданский.

– А где она? – деловито спросил Дмитрич.

– Ее. Лях. трахать повез, – с испугом кивнув на стоящего в отдалении «зама по инвестициям» Усть-Озернинска, проблеял бизнесмен. – Виктор Анатолич в курсе!

– Понятно, – «старший» обернулся на тихий оклик вынырнувшего из подсобного помещения усатого помощника, так же, как и он сам, далеко не юного. Мужик подошел, держа в руке легкую, спортивного покроя куртку из плащевки. Произнес с уверенностью:

– Его тряпка, больше никто оставить не мог. Он прямо в халате через запасный выход ломанулся, – после чего продемонстрировал Дмитричу смятый клочок бумаги с нацарапанным на нем номером телефона: – Вот, в кармане нашел. Почерк явно женский. Свежая записочка, еще духами пахнет. Правда, в перемешку с дешевым табаком. Сейчас по компьютеру проверю, кому принадлежит…

Секьюрити взял стоящий недалеко от разгромленного стола плоский, судя по виду, – тяжелый черный чемоданчик, водрузил его на ближайший стул и, щелкнув замками, открыл. Сноровисто нажал несколько кнопок, быстро поднял, плечом прижав к уху, отыскавшуюся внутри телефонную трубку. Гольданский невольно покосился на сверкнувший голубым монитором странный прибор, напоминающий симбиоз спутникового телефона, компьютера и факса.

– У него мобильник есть? – прикурив сигарету и буравя взглядом толстяка, продолжил допытываться «полковник».

– Вро. де нет, – выдавил Зиновий Семенович. – Не видел.

– Местным телефоном пользовался? – без паузы последовал второй вопрос.

– Ну… может… пару… раз, – зажмурившись от внезапного приступа головной боли и прижав ладони к вискам, прошептал Гольданский. Из его носа снова потекла кровь. Глаза покрылись поволокой. Бизнесмен каждую секунду мог потерять сознание.

– Какой тут номер? – поспешил уточнить мучитель.

Зяма, вяло шевеля тем, что еще полчаса назад было губами, продиктовал семь цифр и почти сразу, испустив хрип, рухнул, громко ударившись об пол головой.

На временно отдуплившегося толстяка никто из присутствующих не обратил внимания. Спецы были заняты срочным поиском беглеца, а их хозяева, зная реальные возможности своей службы безопасности, терпеливо ждали результата.

– Гриша, свяжись через наш главный компьютер с центральной АТС и пробей список всех исходящих звонков с этого телефона, на максимально возможный срок назад. Потом выведи мне на принтер все номера, которые находятся в районе проспекта Славы, вместе с фамилиями и адресами, – приказал Дмитрич.

– Эта операция займет минимум пятнадцать минут, – предупредил усатый. – Сейчас, записочку пробью…

– Ничего, время терпит. Деваться ему некуда. Если только в бега не ударится, вместе с девкой, – хмыкнул главный, стряхивая пепел под ноги. – Но это вряд ли. Интуиция.

– Та-ак, – нажав кнопку, удовлетворенно хмыкнул напарник. – Кажется, есть. Изотов Андрей Борисович, проспект Славы… дом… квартира. Горячо, а?!

– Изотов, Андрей Борисович, – повторил старший, что-то напряженно припоминая и через плечо коллеги заглядывая в монитор. – А год рождения?

– Семьдесят четвертый. Номер записан женщиной, стало быть, либо жена этого Изотова, либо сестра. Или сам он царапал, трансвестит в пятом поколении.

– Да уж вряд ли его мама, – промычал Дмитрич.

– Любовница, а? Запись на клочке свежая, значит, только недавно познакомились. Для места проживания не подходит. Выходит, адресок логову не принадлежит… Но уже ближе к телу.

– Погоди, дай я сам пощелкаю, – оттеснив усатого, старший взял с переносного центра связи трубку, нажал на ее обратной стороне несколько кнопок и принялся ждать соединения. Дождавшись, сказал:

– Дежурный, это я… Посмотри там в списке чиновников из Смольного имя-отчество Изотова… Борис Сергеевич?! А год рождения? Ага, спасибо. Пока все.

Опустив трубку, Дмитрич задумчиво покусал губы и, глянув на монитор, набрал указанный там наряду с прочими исходными данными владельца номер из закрытой базы данных городской АТС.

– Алло? Девушка, будте добры Андрея Борисовича… А вы, простите, кто ему будете? Жена… Это вас из Управления ФСБ по Санкт-Петербургу и области беспокоят, майор Бестужев. Да нет, вы не волнуйтесь, с мужем, думаю, все в порядке, просто хочу задать пару вопросов. Возможно, именно вы мне поможете… Иначе придется вас обоих приглашать повесткой на Литейный… Нет, всего секундочку. Дело в том, что сегодня вечером недалеко от станции Сосновая Поляна на путях был найден труп неопознанного мужчины, лет тридцати, в кармане куртки обнаружен голубоватый клочок бумаги в клеточку, где женским почерком записан ваш номер телефона. У эксперта есть предположение, что эта запись сделана совсем недавно… Скажите, пожалуйста, кому вы могли подобным образом оставлять свой номер, и, если можно, назовите имя и фамилию этого человека… Так… Так… Так… Ага, понял вас. А больше никому? Точно?! Хорошо, проверим немедленно. Да, большое спасибо. К вам, думаю, больше никаких вопросов не будет. Вряд ли это совпадение, поверьте моему богатому опыту – таких совпадений практически не бывает. До свидания.

Положив трубку, Дмитрич посмотрел на коллегу из ЧОПа и, хитро ухмыльнувшись, сообщил:

– Пять баллов. Муж этой девчонки – сын финансиста из Смольного, как я и думал.

– Знаком с папой?

– Так, мельком. Встречались по одному вопросу. Пацан тогда, кстати, вместе с отцом был. На рожу, – полный пробиток. Короче, минувшей ночью на автостоянке возле дома по косому глазу этот хмырь подрихтовал своим джипом какую-то ржавую колымагу. Вот ее владельцу номерок супруга и оставила, у сторожа. Так сказать, для последующей сатисфакции и компенсации нанесенного ущерба.

– В яблочко, – буркнул усатый. – Поехали прямо сейчас? Или сначала, для сравнения, пробьем по адресу исходящие звонки из бистро?!

– Четверть часа роли не играют, – отмахнулся Дмитрич, бросил на пол окурок сигареты и раздавил его каблуком. – Давай пробивай…

Операция по вычислению номера телефона, по которому в район проспекта Славы звонил из «Мельницы» беглец, однако, заняла гораздо меньше времени, чем планировалось спецами. Примерно через семь минут портативный центр спутниковой, компьютерной и телефонной связи выдал распечатку, на которой красовался один-единственный номер. По выведенной из памяти компьютера на монитор подробнейшей схеме города, разбитой на километровые сектора, Дмитрич быстро увидел, что найденный процессором адрес находится аккурат в доме, во дворе которого располагалась та самая стоянка, где ночью произошло ДТП. Логово беглеца со стопроцентоной точностью было вычислено за неполный час после окончания драки. Круг замкнулся.

– Я даю отбой Соколову по бабам и сообщу шефу? – достав из кармана крохотную рацию, предложил усатый, уже намереваясь шагнуть в сторону стоящей неподалеку троицы.

– Не торопись, Гриша, – остановил его Дмитрич. – Слова, рапорты – дело пустое. Ты свои оперские привычки брось, пенсия через месяц, пора и отвыкать. Боссу результат нужен, а не «палки». Мало ли как карта ляжет. Может, этот Поддубный у родителей, в Ломоносове, объявится, может, вообще затихарится… Вот сгоняем в адрес, повезет – возьмем фраерка под белы рученьки, доставим на базу – тогда и доложим Виктору Анатольевичу. Никуда твои премиальные не денутся. А так – хоть разомнемся. Давно я, знаешь ли, самолично никого не вязал. Предчувствие у меня – сегодня он вернется ночевать на хату, как пить дать, вернется!

В холодных глазах профессионала появился азартный блеск.

– Давай пару бойцов прихватим, – предложил осторожный усатый. – Пассажир-то, судя по всему, больно крутой. К чему рисковать?

– Я тебя умоляю, Гриша, – осклабился «полковник». – Дилетант этот Артем Греков, номер шестой. А репы пьяным чистить по системе Кадочникова я и сам могу ничуть ни хуже. Сделаем, как доктор прописал. Ксива ментовская у тебя с собой?!

– Как всегда. И ствол – тоже.

– Ну, значит, и я не пустой. Вот и ладушки. А насчет помощников… Пожалуй, заглянем по дороге в один адрес, заберем человечка. Авось и сгодится.

– Туз в рукаве? – понимающе воззрился на шефа «КСК» Григорий.

– Что-то в этом духе… – загадочно кивнул Дмитрич.

Черный джип свернул с тянущейся вдоль побережья Финского залива и проходящей через центр города трассы на втором светофоре, возле храма, почти напротив станции Ораниенбаум. Рыча мотором, на второй передаче поднялся в крутую горку и, сделав еще пару маневров, выехал на короткую разбитую улочку, расположенную в верхней части города. Сидящий рядом с водителем парень склонился над развернутой на коленях картой Ломоносова, водя по ней пальцем, сверился с нацарапанным на листке из блокнота адресом.

– Колян, где мы сейчас? В этом долбаном Рамбове черт ногу сломит!

– Петровский переулок, – взглянув на табличку, прикрученную с торца оставшейся позади панельной пятиэтажки, деловито сообщил напарник. – Дом четыре.

– Так, понял! Сейчас первый поворот направо, затем налево, до перекрестка, потом снова направо и все время прямо. Не доезжая озера и парка будет еще один поворот, там покажу! Судя по адресу, это частный дом.

– А где дом – там собаки. Ненавижу тварей! С тех пор, как в детстве меня на пустыре стая бродячих псов едва до полусмерти не закусала… – оскалился водила, скуластый, коротко стриженный парень лет двадцати пяти. – Была б моя воля – не только бродячих, их – само собой, а каждого кабыздоха, которого без поводка выгуливают, сразу бы стрелял. Особенно злобных. Ладно еще с говном собачьим, которым уже все дворы, все парки загажены! У моего другана соседский питбуль-чемпион дочку семилетнюю за лицо цапнул, ребенку четыре шва наложили, так хозяину, прикинь, хоть бы хрен! Отмаксал кому следует – и дальше с гордо поднятым носом ходит. Ржет, когда при виде его зверя прохожие испуганно к стенам жмутся и дорогу уступают… – Помолчав секунду, блондин сменил тему: – А вообще частный домик – это хорошо. Ни соседей, ни зевак. Какая у нас задача в случае облома?

– Если бивня на хате не окажется, ждать до особого распоряжения. До утра, я так думаю. Как всегда, для хозяев халупы мы – менты из Питера. Ксиву в рыло и за глотку: «Где сынок, сука такая? А вы знаете, что его в двадцати убийствах и расчленениях подозревают?! Каких расчленениях?! А таких! Душит ваше чадо гомиков женскими колготками, член отрезает, а дома жарит и ест с кетчупом!» Ха-ха!

– А если терпила решит пробить, какие мы менты, а, Влад? – ухмыльнулся скуластый.

– По херу, – отмахнулся «музыкант», старший в их оперативном звене. – Начнут сомневаться, дам номер Жабы, типа дежурная часть. Подтвердит, мол, есть такие опера, прошу любить и жаловать… Так, кажется, приехали. Здесь налево. Все, тормози. Разговаривать пока буду я.

Скуластый заглушил мотор, закрыл джип и вслед за ловко выпрыгнувшим из внедорожника напарником приблизился к калитке, вырезанной в высоких деревянных воротах. На звонок в глубине скрытого за двухметровым забором двора сразу отозвался собачий лай. Псина бросилась к воротам и начала злобно рычать и скрести по доскам когтями. Колян недовольно поморщился:

– У-у, бля…

– Держи себя в руках, – предупредил Влад. – И без надобности в базар не встревай. А вообще гляди, место какое сказочное, – махнул он рукой вокруг, – с обеих сторон строительство, коттеджи возводят! Тишь да гладь, хоть из пушки стреляй. То, что надо…

Наконец послышались приближающиеся неторопливые шаги, негромкий окрик, и собака моментально заткнулась. Лязгнул металлический запор. Калитка со скрипом открылась. На незваных гостей вопросительно смотрел невысокий седовласый мужик лет шестидесяти пяти, в дешевых очках, одетый в легкую застиранную рубашку и линялые спортивные штаны с вытянутыми коленями. На ногах у него были тапочки.

– Вам кого? – бесстрашно, несмотря на позднее время, поинтересовался дедок, разглядывая визитеров и кидая цепкий взгляд за их спины – на стоящий напротив дома джип с непрозрачными стеклами. Между бедром хозяина и воротами просунулась коричнево-черная морда немецкой овчарки. Втянув носом воздух, псина снова начала рычать, правда, тихо, словно предостерегая от лишних движений. Дескать, только суньтесь, тогда узнаете, как кости хрустят…

– Добрый вечер, – Влад достал из нагрудного кармана на кнопке красненькую книжечку и в открытом виде сунул ее под нос мужику. – Милиция, Санкт-Петербург. Капитан Поляков, а это, – он указал на напарника, замешкавшегося с предьявлением липовой ксивы, – лейтенант Коваль. Отдел по расследованию убийств.

Лицо старика мгновенно застыло, рот чуть приоткрылся. Влад мысленно ухмыльнулся: клиент лоховатый, не рыпнется, значит, можно брать нахрапом.

– Да?! – едва дрогнувшим голосом спросил хозяин. – Чем могу…

– Извините за поздний визит, но дело срочное. Нам нужен Греков, Артем Александрович. Он дома?

– Сын давно живет в Ленинграде, уже года три как, – сообщил старик. – А что случилось, капитан?

– Простите, как ваше имя-отчество?

– Сан Саныч…

– Александр Александрович, у нас есть предположение, что ваш сын мог стать единственным свидетелем особо тяжкого преступления, – прибавив металла в голос, жестко сказал «музыкант». – И если это подтвердится, то, боюсь, Артему угрожает опасность. В таком громком деле свидетелей не оставляют. Нам нужно срочно найти его и переговорить. Очень срочно! У вас есть его адрес в Петербурге? Телефон?!

– Нет, – угрюмо покачал головой старик. – Мы не виделись уже около полугода. Артем сам нам с матерью звонит. Последний раз – недели две назад… Сказал, что, возможно, скоро познакомит нас со своей девушкой. Они давно встречаются, ее зовут Аня… С тех пор больше не звонил. Может, поссорились, не знаю…

– Очень странно, что ваш сын не оставил родителям свои координаты, – строго произнес лже-опер. – А вдруг что случится? Вы с супругой, простите, люди уже далеко не молодые. Вдруг помощь потребуется?

– Так получилось. Понимаете, несколько лет назад мы с сыном сильно поссорились, – вздохнув, поведал Сан Саныч. – Артем был спортсменом, у него как раз тогда случилась травма позвоночника. Он перенес две сложные операции и долгое время провел в больнице. Там за Артемом ухаживала одна женщина, медсестра… Она была значительно старше, к тому же с двумя детьми-школьниками от первого брака. Жила в общежитии… В общем, сын тогда решил жениться, а мы с матерью стали его отговаривать. Артем слышать ничего не хотел. Сказал, что можем не волноваться, жилье он сам найдет. Они ведь даже заявление подали! Сын после травмы оклемался, на работу нормальную устроился, поваром в кафе на Охте. Тогда мы с матерью втайне от него пришли к этой женщине и в сердцах наговорили ей много всякого… Не следовало, наверное. В общем, на следующий день она собрала вещи, уволилась из больницы и вместе с детьми уехала в Сибирь, к родственникам. Даже адреса не оставила, только письмо… Прости, прощай и не ищи, вроде того. Артем сначала места себе не находил, все гадал: отчего так случилось, – и вдруг одна из подружек Галины ему проболталась, что накануне ее спешного отъезда в общежитие приходили мы с матерью… Как было объяснить сыну, что мы хотели как лучше?! Около года он вообще не появлялся, только деньги переводами слал, мы даже не знали – где он, как. Потом, видимо, слегка оттаял, да толку? Четвертый год пошел, а до сих пор – как чужие…

Старик с досадливо махнул рукой:

– Иногда мне кажется, что если бы не больная сестра, он, наверное, вообще бы не звонил. У нас ведь кроме сына еще дочь младшая есть. Инвалид с рождения. Артем любит ее очень.

– Да, неприятная история, – нахмурился Влад. – Только, извините, к нашему делу она совершенно не относится. Убит человек, а ваш сын – единственный свидетель, который может опознать преступника. Если мы в течение ближайших часов не найдем его, не снимем показания и не обеспечим безопасность, то… Сан Саныч, не хочется вас пугать, но ситуация действительно крайне опасная. Одна надежда на вас! Хоть какая-нибудь информация у вас есть? Может, друзья сына что знают?

– Я бы рад помочь, капитан, но у нас действительно нет его адреса, – твердо заверил Греков-старший. – Но если Артем вдруг объявится, как ему с вами связаться?

– Визитную карточку мы вам непременно оставим, но… завтра утром, – слегка запнувшись, безаппеляционным тоном заявил похожий на интеллигента в смокинге «капитан Поляков». – У нас есть задание ждать Артема здесь, в адресе, до завтрашнего утра. Но прежде мы с лейтенантом хотели бы осмотреть дом. Не то что мы вам не верим на слово, боже упаси, но – таковы правила. Мы можем войти?

Старик как-то странно напрягся, подобрался и вдруг взглянул на визитеров совсем другими глазами, в которых Влад и его более молодой напарник заметили тень внезапно возникшего подозрения. Греков-старший чуть прищурился, склонил голову набок:

– Что-то вы темните, мальчики… Глаза мне ваши не нравятся. Выкладывайте-ка все начистоту. Артем наш в розыске?

– Ваш сын – просто свидетель. Успокойтесь, гражданин, – неожиданно вмешался в разговор бывший сержант ДПС Колян. – Мы осмотрим дом, убедимся, что его здесь нет, и вернемся назад, в машину!

– Ага, свидетель… В таком случае не вижу причин, по которым я должен впускать вас в дом, – жестко заявил старик. И, словно по команде, раздался рык оскалившей пасть овчарки. На холке зверюги шерсть встала дыбом, но старик крепко схватил ее за шкуру. – Тише, Коро!

– Не надо так с нами, Сан Саныч, – процедил, качая головой, боец ЧОПа. – Мы к вам по-хорошему, а вы нас даже за порог не пускаете. Так ведь и обидеть сотрудников можно, при исполнении. Задание свое мы все равно выполним, пойми, отец. Просто не хочется идти напролом. Опять скажут, что в милиции одни отморозки работают, сатрапы, гестапо и так далее!.. Давайте-ка без эксцессов. Уберите, пожалуйста, собаку, а мы с колегой осмотрим дом.

– Я вам русским языком сказал: сына нет! Где его искать – я не знаю. Хотите ждать снаружи – ждите, ваше право. А будете хулиганить – в местное отделение позвоню, пусть они с вами, питерскими, и разбираются. Только без ордера я все равно никого даже на порог не пущу. Спокойной ночи…

Отступив на шаг назад и рывком оттащив упирающуюся, непрерывно лающую и рвущуюся в бой псину, хозяин дома захлопнул дверь прямо перед носом незнакомцев. Заскрипела давно не смазываемая тяжелая задвижка…

– Ну, плесень, теперь пеняй на себя! – раздувая нозди, мгновенно взорвался Влад, привычным движением выхватывая из-под пиджака пистолет. Мельком зыркнув вправо-влево, он пружинисто отклонил корпус назад и, громко выдохнув, ударил ногой в пока еще не запертую стариком калитку.

Несговорчивый хрыч даже не успел отпрянуть – со свистом открывшая внутрь дверь кованой металлической ручкой ударила его точно в переносицу, переломив пластмассовую дужку очков, сбив с ног и отшвырнув на добрых два шага. Испустив протяжный стон, Греков-старший схватился узловатыми руками за разбитое лицо и упал навзничь.

Истеричный собачий лай оборвался на самой высокой ноте – значительно раньше хозяина учуявшая исходящую от чужаков опасность овчарка оскалила зубы и бросилась на врага. Распахнув огромную клыкастую пасть и безошибочно определив направление главного броска, зверь взвился над землей и мертвой хваткой вцепился в запястье сжимающей пистолет человеческой руки.

– А-а-а!!! – громко взревел Влад, роняяя оружие.

Но ему повезло – напарник выказал завидную реакцию и пришел на помощь. Хлопок выстрела был почти не слышен из-за истошного человеческого крика и собачьего рычания. Пуля, выпущенная стрелявшим в упор Коляном, опалила овчарке шкуру и прошла навылет, чуть ниже головы. Зверь взвизгнул, разжал челюсти и упал, конвульсивно вздрагивая всем телом и суча лапами. Два контрольных выстрела – в башку и живот – поставили точку в его жизни. Зверь замер, судорожно изогнувшись, уронил морду на узкий деревянный порог и затих. С расстояния в несколько шагов могло показаться, что охраняющий дом кобель просто спит.

– Как ты? – спросил блондин, глядя на кусающего губы Влада.

– Хуйня, пара царапин, – отмахнулся тот, поднимая с земли ствол. – Вовремя ты его кончил. Давай в дом, Колян, живо! Вряд ли этот хмырь там, но проверить надо. Я щас… кабыздоха с прохода оттащу. И так нашумели, бля, только атаса нам для полного счастья не хватает!..

Дважды повторять приказ было не нужно – бывший сержант ДПС, для которого сегодняшнее задание было чем-то вроде боевого крещения на новом, не в пример более хлебном, чем доблестная милиция, месте службы, с готовым к бою пистолетом распахнул полуприкрытую дверь одноэтажного, выкрашенного в зеленый цвет деревянного дома и ломанулся внутрь. Как сохатый лось сквозь лесную чащобу.

– Сволочи… Скоты! – Греков-старший, прижимая ладонь к обильно кровоточащему лицу, пошатываясь, с трудом поднялся сначала на колени, затем – на ноги. – Ваше счастье, что сына дома нет, он бы вам… тварям…

– Надеюсь, до утра твой выпердыш объявится, – окинув старика беглым взглядом и поняв, что с этой стороны опасности ждать вряд ли стоит, деловито заметил Влад. Сноровисто оттащил с порога убитого кобеля, закрыл калитку в воротах и задвинул тяжелый засов. Оглядел слегка кровоточащие, но не особенно опасные следы от собачьего укуса, вразвалочку подошел к старику и, глядя ему в глаза, нарочито вызывающе обтер измазанные липкой и теплой собачьей кровью пальцы о застиранную рубашку упрямого мужика. Сан Саныч, поняв намерения подонка, попытался было сопротивляться, но, получив сильный, болезненный апперкот в живот, снова упал на колени, потом медленно повалился на бок и захрипел.

– Дома кто есть? – дав хозяину отдышаться и прислушиваясь, не донесется ли из хибары какой подозрительный шум, Влад брезгливо сплюнул сквозь зубы и легонько пнул Грекова-старшего носком ботинка. – Оглох, что ли, мухомор драный?!

– Пош-шел ты… – едва слышно ответил старик и беззвучно заплакал.

– Я же предупреждал тебя, мудилу, давай по-хорошему, – нарочито печально вздохнул лжеопер Поляков, убирая «беретту» в спрятанную под пиджаком замшевую кобуру и закуривая сигарету. – И псина была бы жива, и ты сам – цел и невредим. На хер ты мне сдался, такой хороший, еще руки о тебя пачкать. Посидели бы, как люди, чайку попили… или чего покрепче. А утром разошлись бы, как в море корабли. А теперь – возись с тобой, бля!..

В дверном проеме появилась скуластая, долговязая физиономия Коляна. Глазки его, белесые, почти прозрачные, как-то странно сузились, на губах застыла глумливая улыбка.

– Голяк на базе, – пряча пистолет, сообщил блондин. – В смысле, его нет. И старухи – тоже. Только девка в дальней комнате на кровати лежит. Дура-дурой, в потолок не моргая смотрит и улыбается. Овощ, в общем. Но – красивая, сучка, – не преминул заметить амбал, и Влад сразу понял, отчего на роже у напарника застыло такое выражение.

При упоминании о парализованой и совершенно беззащитной дочери надрывно рыдающий, скребущий пальцами землю старик завозился, превозмогая полыхающую в груди и сломанной переносице боль, и вновь попытался встать на ноги. Напарники понимающе переглянулись. Колян вопросительно приподнял брови. Похожий на интеллигентного скрипача-очкарика, некогда служивший старшим опером в Южном РОВД субтильный Влад жестом изобразил наручники, кляп и кивнул на расположенный возле дома сарай.

– Так нету, – пожал плечами Колян. – На базе остались.

– Тогда веревкой, – невозмутиво бросил напарник и, махнув рукой – дескать, погоди пока, я еще не закончил, – наклонился к отцу разыскиваемого ими беглеца. Рявкнул, стараясь, чтобы прозвучало как можно более устрашающе:

– Слышь, ты, дуст пердячий! Сейчас я буду спрашивать, а ты будешь отвечать. Начнешь гнать пургу – бля буду, оттрахаем твою деваху обухом от топора, а тебя, козлину, вздернем прямо на крыльце, предварительно позаботившись, чтобы на топорище и пистолете, что на дворе валяется, твои отпечатки пальцев остались. Вот соседи приколятся – старик-то, Сан Саныч, оказывается, умом тронулся. Родную дочку, бедняжку, сначал дубиной снасиловал, затем придушил, апосля чего пса застрелил, а сам повесился. Каково жене твоей и сыну будет такое узнать, а?!..

Старик вздрогнул, по морщинистому лицу его пробежала волна судороги. Сан Саныч посмотрел сначала на стоящего напротив Влада, затем – на его рослого, ухмыляющегося подельника, в обыкновенной, ничем не примечательной внешности которого сейчас отчетливо проявилось нечто дебильное. Сознание отказывалось верить в услышнное, но разум настойчиво убеждал: нет, это не галлюцинации, это правда. Ворвавшиеся в дом, не имеющие к милиции никакого отношения, зачем-то разыскивающие Артема бандиты, в случае ослушания сделают именно так, как обещали. Господи, за что!!!

– Вопрос первый – где сын? – дав старику пару секунд на осмысление чудовищных угроз, Влад схватил его за колючий подбородок и рывком запрокинул голову назад. – Отвечать, живо!

– Не. знаю, – тяжело прикрыв веки, одними губами прошептал Греков-старший. – Пожалуй …ста… Не трогайте… Юлю. Я… все скажу.

– Не сомневаюсь, – фыркнул, выпятив нижнюю губу, Колян. – Сейчас ты у нас расколешься, падла!

– Ладно, насчет сына – верю, – тормознув напарника категорическим жестом, кивнул бывший опер, не отпуская подбородок старика. – А жена твоя где?!

– В Кронштадте… у по. други.

– Когда вернется?! – допытывался Влад, щурясь от попадающего в глаза сигаретного дыма.

– Завтра…

– Гляди, потрох, тебе жить, – процедил ретивый «охранник» и исподлобья взглянул на Коляна. – Все, упаковывай. Собаку тоже, чтобы глаза не мозолила. Потом отгони джип чуть подальше от ворот, типа это соседский. Там такой дворец из красного кирпича возводят, что как раз… И это… аптечку мне принеси.

– А если хозяин коттеджа приедет или работяги? – кивнул за забор Колян.

– До утра тачка постоит, ничего с ней не сделается. Только закрыть не забудь, лабух, – хмыкнул Влад, напомнив подельнику недавнюю историю, когда тот по пьянке на всю ночь оставил на улице в центре Питера открытую служебную машину. Слава богу, – старенькую «шестерку». Настучи он тогда Дмитричу – и вышвырнули бы принятого в фирму амбалистого сержанта пинком под зад, как шелудивую сявку. Такое ротозейство в «КСК» не прощается.

– Понял, не бзди, – скривил губы Колян. – А ты?

– Я пока шефу обстановку доложу и в доме осмотрюсь. До утра ведь в курятнике этом долбаном торчать придется. Да и пожрать чего-то надо…

Проводив взглядом напарника, схватившего за шиворот и волоком потащившего в сарай слабо упирающегося старика, Влад тщательно затушил окурок о крашеную стену дома и убрал его в специально лежащий в кармане пиджака портсигар. Привычка не разбрасывать окурки на месте «работы» уже давно была его правилом – с тех пор как из-за найденного на месте убийства наркобарыги характерно покусанного хабарика от редкой марки сигарет его, тогдашнего районного опера, излишне упертый коллега едва не прижал к ногтю, обвинив в голимой мокрухе. Слава богу, уладилось. Коллега тот, сука, уже давно сам в Нижнем Тагиле нары полирует, а денежки, найденные им, Владом, на квартире черножопого, еще долго грели душу и закончились только недавно, с покупкой новой сосновой мебели на дачу в Зеленогорске. Клевый был гешефт, нечего сказать. Из тех, что случаются всего раз-два в жизни.

Девушка лежала на кровати в дальней, третьей, комнате и, казалось, спала. Но едва Влад отодвинул заменяющую дверь китайскую бамбуковую штору и перешагнул порог, она открыла глаза, повернула к нему миловидное лицо и некоторое время смотрела на него изучающе, а потом вдруг… улыбнулась, и причем улыбнулась так, как можно улыбаться только хорошо знакомому, если не сказать – близкому человеку. У Влада по спине непроизвольно пробежал холодок.

На первый взгляд Юлии можно было дать двадцать три-двадцать пять лет. Но что-то неуловимое в ее облике подсказывало Владу, что на самом деле она несколько старше. Видимо, ее внутренний, абсолютно лишенный потрясений, ровный и совсем не похожий на суровую действительность сюрреалистический мир, в котором она пребывала с момента рождения, защитил ее нервную систему от сказывающихся на внешнем виде любой женщины стрессов. А заботливый уход и любовь родителей не дали завянуть почти невесомому на вид, но каким-то чудом не утратившему сексуальной привлекательности телу.

Влад разглядывал Юлию не меньше минуты и вдруг поймал себя на мысли, что любуется ею. Девушка и впрямь была очень красива. Длинные, хорошо вымытые, расчесанные, чуть разметавшиеся по подушке и блестящие в свете настольной лампы русые волосы, курносый носик, тонкие губы, маленькая девичья грудь, длинные изогнутые ресницы и голубые, безмятежно глядящие на него почти в упор глаза заставили сердце бывшего опера сперва замереть, а затем невольно удвоить частоту ударов. Видимо, нечто похожее ощутил и твердолобый облом Колян, когда впервые увидел это, похожее на спящую принцессу, никогда не знавшее мужской ласки, очаровательное создание.

Интересно, она умеет ходить или?..

– Привет, – с трудом шевеля губами, выдавил Влад. – Как дела? Отлично выглядишь.

Девушка не шелохнулась, по-прежнему с интересом разглядывая гостя и водя зрачками по его лицу. От этого обволакивающего, преисполненного умиротворения взгляда, притягивающего, как магнитом, и одновременно пугающего своей пустотой, к горлу бывшего старшего опера подступил ком. Возникшее при первом взгляде на девушку вожделение сменилось неосознанным страхом. В голове Влада мгновенно образовался дьявольский коктейль, в котором смешались сумбурные чувства и не способные оформиться во что-то конкретное воспаленные мысли. Так не долго и крышей тронуться. Гипнотизирует она, что ли?

– Ну, ладно, отдыхай, – Влад усилием воли растянул губы в жалкое подобие улыбки и пулей вылетел из комнаты. Только оказавшись за порогом, он смог нормально вздохнуть. Дьявольщина какая-то!

Закурив и несколько раз жадно затянувшись, Влад огляделся. Интуиция отчего-то настойчиво подсказывала ему: сегодня парень не придет, и они с Коляном тянут пустышку. Однако задача по поимке баклана, нагло и вызывающе раскидавшего охрану Киржача и прилюдно унизившего самого босса, требовала четкого выполнения всех положенных оперативно-розыскных мероприятий. И засада в доме у родителей беглеца была неотъемлемой его частью…

Идея коротать, пусть короткую и теплую, ночь в кожаном салоне «мерседеса» Владу не нравилась. Да и после всего происшедшего по вине упрямого старика будет лучше, если они займут наблюдательный пост внутри дома, возле выходящего в сторону ворот окна кухни, а калитку оставят слегка приоткрытой. Да и пожрать, честно говоря, не мешало бы. Эх, водочки бы еще до кучи, по сто грамм на глаз!

Влад достал компактную рацию «моторола» дальнего радиуса действия и вызвал шефа «КСК» Игоря Дмитриевича.

– Как у вас? – спокойно поинтересовался начальник охраны.

– Клиента здесь нет, – доложил Влад. – Старик не хотел впускать, заподозрил чего-то, пришлось дать по репе и связать. А так все тихо.

Про убитую собаку бывший опер решил не сообщать. Не хотелось. Да и дела это не меняло.

– До девяти утра глаз не смыкать, – сухо приказал Дмитрич, помолчав. – Если к тому времени клиент ни на одной из точек не обьявится, пришлю смену.

– Понял вас, – Влад убрал рацию, кинул взгляд на комнату, гле лежала Юлия, и вышел в примыкающую к просторной гостиной маленькую кухню. По-хозяйски открыл холодильник и невольно улыбнулся. Закуски было достаточно. Не весть что – вареная картошка, свежая зелень, масло, соленые огурцы, шмат сала с перцем – но выбирать не приходилось. Внимательно оглядев старинный кухонный шкаф и открыв по очереди все дверцы, нашел хлеб, соль и – к своему неподдельному удивлению – заткнутую пробкой старинную бутыль зеленого стекла с изрядной дозой подкрашенной корнем калгана самогонки.

Хлопнула дверь – это вернулся Колян. В руке его была автомобильная аптечка.

– Оба-на! Первач! Так в масть, что аж противно, а?! – плотоядно глядя на выложеные на столик у окна нехитрые деревенские продукты и бутыль без этикетки, скуластый в предвкушении потер ладони. Подошел вплотную, наклонился почти к самому уху подельника и спросил, чуть понизив голос: – Как тебе девочка? Отпад, да? И самое главное – она, сладкая, никому ничего не скажет!!!..

– Даже не думай об этом, понял?! – неожиданно для сержанта взвился Влад и сгреб его за отворот пиджака. – Тебя зачем сюда послали?!

– Клиента пасти, – ошалело пролепетал Колян.

– Вот и паси! Тоже мне, секс-террорист нашелся, – Влад отпустил пиджак блондина, кивком указал на стул:

– Садись, перекусим. Там, в сарае, все путем? Не зашибил дедушку?

– Сходи и посмотри, если тебя это так волнует! – огрызнулся Колян, падая на стул, и вытаскивая из кармана пачку сигарет. – Жив, что с ним станется…

– И насчет девки я слышать больше ничего не хочу, понял? – Извращенец, мать твою… Лярв вокруг мало шляется, что ты на убогих бельма пялишь?! – Раскупорив бутыль, Влад налил себе и напарнику по трети стакана алого, резко пахнущего травами и сивухой самогона.

– Так я в качестве стеба, ты что гонишь, в натуре! – начал оправдываться Колян и жадно принялся сооружать бутерброд с салом и луком. – Сдалась она мне… Хотя, бля буду, рожа и сиськи у нее того, правильные, – все-таки не удержался от скабрезного комментария скуластый амбал и взял протянутый Владом стакан с первачом. – Ну, будем… За то, чтобы… эта…

– Ладно, без тостов обойдемся, – поморщился бывший опер, опрокидывая содержимое стакана. Проглотил, выдохнул, прислушался к ощущениям организма. Кажется, нормально пошло. Закусив ядреное пойло соленым огурцом и хлебом, Влад молча уставился в окно. На душе у него отчего-то стало тоскливо и противно. А перед глазами – что за напасть! – как приклеенное, стояло безмятежно улыбающееся лицо глупышки Юлии. В какое-то мгновение даже появилась шальная мысль – а не свинтить ли из этого проклятого дома к чертовой матери? Но усилием воли дурацкая идейка была немедленно и с позором выброшена из головы по причине полного несоответствия возложенным на их «боевое звено» служебными обязанностями.

– Может, повторим? – довольно потирая руки и с аппетитом работая челюстями, спросил Колян. Щеки его заметно порозовели, движения стали торопливыми, ломаными, как бывает всегда в момент долгожданного «прихода». Теперь – попробуй отними, пока будет что пить. Подняв за горлышко вместительную бутыль, в которой оставалось еще граммов семьсот-восемьсот похожего на вишневый компот маслянистого самогона, охранник небрежно поболтал содержимое и изрек с видом старого знатока:

– Че тут пить?! Усидим в два счета, даже ни в одном глазу не закукарекает!.. Я свою норму знаю. Литр! А на двоих тут – пшик, только прибавить разговору!..

– Черт с тобой, наливай, – поколебавшись, махнул рукой Влад. И впрямь, чего не расслабиться дармовым первачком с закусью, если закаленная в ментовских передрягах интуиция настойчиво говорит: сегодня гостей не будет, можно отдыхать.

После четвертой дозы Влад неожиданно для себя вдруг провалился в бездонное черное забытье. Крепким оказалось стариковское зелье с непривычки, вырубило, что та кувалда…

Пробуждение было тяжелым, муторным, тошнотворным. С трудом разлепив веки, Влад некоторое время тупо вращал зрачками, силясь понять, кто он вообще такой и где сейчас находится. А когда в отравленное сивушными маслами сознание наконец вползла червяком долгожданная догадка под названием «вспомнить все», он застонал и осторожно принял сидячее положение. Представшая перед его взором картина вчерашней попойки удручала. На столе царил полный бардак, словно накануне здесь пировала стая голодных гоблинов. Тарелки с остатками закуски были полны пепла, смятые хабарики от сигарет в нескольких местах прожгли до дыр старую клеенку, валялись ошметки квашеной капусты и сальные шкурки. На подоконнике лежала открытая автомобильная аптечка. Влад заметил, что в его стакане осталось еще немного самогона и, превозмогая отвращение, заставил себя выпить жизненно необходимое в его незавидном положении «лекарство». Отдышался, припоминая события вчерашего вечера, и вдруг, ругая себя последними словами, вскочил на ноги, ошалело вращая головой по сторонам в поисках пропавшего напарника. На том месте, где в момент последнего проблеска сознания находился верзила Колян, сейчас лежала опрокинутая табуретка…

Бывший мент содрогнулся от внезапно вспыхнувшей в его воспаленном мозгу догадки. Выскочив из-за стола, всклокоченный, помятый и опухший Влад бросился в дальнюю комнату, на бегу уже различая доносящиеся из-за бамбуковой шторы шорохи, скрипы и тихое, жалобное мычание. Сердце его сжалось, перед глазами поплыли темные круги. Ворвавшись в спальню, секьюрити увидел именно то, что предполагал увидеть.

Некогда укрывавшее Юлю тонкое одеяло сейчас комом лежало на полу. Так же, как и ночная рубашка. Голая, тщедушная, невероятно худая девушка была буквально примята массивной тушей громко сопящего, кряхтящего и неистово, словно забивая сваи, дрыгающего прыщавой задницей Коляна. Глаза Юли были широко открыты и полны слез. При каждом очередном толчке фаллоса по ее изможденному мокрому лицу пробегала судорога. Владу показалось, что Юля беззвучно прошептала: «Спаси меня!». В следующий миг Влад метнулся к продолжающему свое грязное дело подельнику и нанес ему сильнейший удар кулаком в ухо. Затем схватил за воротник рубашки, сбросил с кровати на пол и принялся отчаянно избивать ногами, сипло выкрикивая:

– Ты что сделал, паскуда?! Ты что сде-е-елал?!! Я же тебя просил не трогать ее, су-у-ука-а!!!..

Однако громила Колян отнюдь не собирался выступать в роли безответного салаги и, поджав хвост, сдаваться на милость старшего, опытного, и, как выяснилось, гораздо более «правильного» напарника. Смертельная обида за прерванное на самом интересном месте удовольствие заставила его в считанные секунды сгруппироваться, кубарем откатиться в сторону, а затем одним прыжком вскочить на ноги и с громкими криками броситься в контратаку. Первый же удар Коляна – прямой в грудь – хоть и наткнулся на подставленный жесткий блок, но все-таки пробил его и достиг цели, на секунду лишив Влада возможности полноценно дышать. А молниеносный второй – снизу в челюсть – отбросил заметно уступающего в росте и весе противника на стену. Ударившись затылком, Влад издал глухой стон и стал медленно оседать на пол. На перекошенном от ярости скуластом лице Коляна появилось подобие улыбки. Он решил завершающим эффектным ударом поставить точку. Резко выдохнув, подпрыгнув и выбросив вперед вытянутую в шпагат ногу, каратист Колян «ван-даммовским» ударом попытался достать оседающего Влада сокрушительным в висок, но… Не тут то было! Нога сержанта по инерции пролетела дальше, чем следовало, заставив его самого на какую-то короткую секунду повернуться спиной к чудом успевшему пригнуться противнику.

Точно направленный удар «копьем» в незащищенную печень заставил Коляна истошно взвыть, выгнуться и, поджав скрюченные руки к груди, рухнуть на пол и засучить ногами.

Влад оттолкнулся от стены, качаясь, словно пьяный, подошел к лежащему без штанов напарнику. Нагнулся, забрал из кобуры Коляна пистолет, сунул ствол за ремень джинсов и обессиленно повалился в стоящее возле шкафа кожаное кресло. Отдышавшись и стараясь не смотреть на завозившуюся на кровати Юлю, взялся двумя руками за нижнюю челюсть и, закрыв глаза и наморщив лицо, аккуратно, но уверенно дернул вниз. Пронзительно взвыл, в последний момент успев убрать пальцы, чтобы не прикусить их, и с выступившими из глаз слезами откинулся на спинку кресла. Пожевал, проверяя, удалось ли вправить сустав. Кажется, на этот раз опять повезло. Черт бы побрал эту челюсть! Сломанная еще в юности в трех местах, а после – не совсем правильно сросшаяся и оттого слегка потерявшая в «геометрии», она с тех самых пор была у Влада слабовата и с неприятной регулярностью выскакивала от более или менее сильных ударов. А учитывая его взрывной характер, драться приходилось, и часто. Сегодняшний вывих был уже пятым или шестым по счету. Многовато…

Колян понемногу пришел в себя. Матерясь и охая, он приподнялся, смерил Влада ненавидящим взглядом, схватил валяющиеся возле кровати брюки с трусами и стал торопливо одеваться. Куда только похоть улетучилась? Да и взгляд стал значительно трезвее, чем до драки. Добрые звездюли как радикальный способ выгонять избыток алкоголя оказались весьма эффективны.

– Что же ты наделал, тварь? – снова повторил свой вопрос Влад. Уголок его рта нервно дергался. Вся левая часть лица отекла. В лежащей на коленях руке был зажат компактный ствол-бесшумка. – Я же тебе как человеку русским языком сказал: девчонку не трогать, даже пальцем! А ты что, оглох?! Или конский столбняк вконец замучил?!..

– Пошел ты на… со своими проповедями, понял?! – огрызнулся Колян, назвав самый короткий и известный не только гражданам бывшего СССР, но и жителям многочисленных «братских» государств на разных континентах, адрес из трех букв. Держась за полыхающий бок и непрерывно морщась, скуластый насильник с невероятным трудом принял вертикальное положение. – Кто ты такой, чтобы я тебя слушал?! Кого хочу – того е…у, и ты мне не указ!!!

– Хлебало закрой, щенок, – угрожающе процедил старший звена. – Я еще не закончил.

– Срать я на тебя хотел! Отдай пушку! Она, между прочим, не казенная, на мои бабки куплена! – потребовал Колян.

Влад брезгливо фыркнул, положил свой пистолет на подлокотник кресла, вытащил из-за ремня «беретту», выщелкнул обойму и принялся один за другим вытаскивать из нее патроны. Когда ладонь его наполнилась, а обойма, наоборот, опустела, задвинул ее обратно в ствол и швырнул Коляну: – Подавись. Нам чужого не надо. – Патроны же на всякий случай ссыпал себе в карман пиджака. Кто знает, что этому гнусному извращенцу в голову взбредет. Заметив, что амбал, прихрамывая, двинулся к выходу, окрикнул грозно: – Стоять, я сказал! Неужели ты думаешь, что после всего случившегося я так просто тебя отпущу?!

– А что ты со мной сделаешь? – обернувшись, с вызовом спросил Колян. – Замочишь?! Или в мусарню сдашь?! Давай, звони, чего же ты медлишь?! Или очко жим-жим?!

– Надо же, как мы заговорили, – покачал головой бывший опер. – Мусарня! Помнится, несколько недель назад один из нас еще погоны с лычками носил и долю с лоточников в переходе у метро старшему по званию засылал. А теперь, гляди, какие мы крутые!.. Падла ты, падлой был, падлой и останешься!

– А сам-то кто?! – вскинулся Колян. – Товарищ капитан, болт, баклуши и стакан! Ха-ха!

– В отличие от тебя, тварь, я… – начал было Влад, но тут же замолчал, решив не тратить время на бесполезные препирательства. Сказал жестко: – Моя бы воля – пристрелил бы тебя прямо здесь! Но, твое счастье, не хочется следов оставлять… Мне семью содержать надо, и терять приличную работу из-за всяких похотливых говнюков я не собираюсь!.. Короче, сейчас ты, плесень подъяичная, в темпе вылизываешь кухню от блевотины, чтобы комар носа не подточил, вытираешь отпечатки пальцев отовсюду, где они могут быть, а я займусь девчонкой. Приведу ее в порядок, насколько это вообще возможно. Ты, скотина, до самой смерти должен Бога молить, чтобы никто ничего не заметил! – Влад выдержал паузу и продолжил обычным тоном: – Когда все следы уничтожим, садимся в тачку и вместе едем на базу, к Дмитричу. Пусть он решает, что с тобой, озабоченным, делать… Не слышу ответа?!

Колян напряженно думал, морща лоб и нервно кусая губы. По сути, иного выхода из создавшейся ситуации у него не было. Если только… Скуластый громила бросил полный ненависти взгляд сначала на лежащую на окровавленной простыне и беззвучно плачущую Юлию, затем перевел глаза на сидящего в кресле с пистолетом в руке Влада и чуть заметно кивнул. Спросил только:

– А со старым что делать? Настучит ведь, гондон рваный, бля буду!

– Не настучит, – не слишком уверенно буркнул Влад. – Скажи доходчиво, чтобы засох и не рыпался. Узнаем, что заяву накатал, – вернемся и кончим всех, включая старуху и его долбаного сынка!.. Посидит в сарае, рядом с дохлой сявкой, бабка придет – развяжет. Ты все понял, что тебе надо сделать?

– Понял, понял. Не пальцем деланный.

– Вот и выполняй! – рявкнул Влад. – На все – про все у тебя – он взглянул на наручные часы – десять минут!!!

Насильник скрылся за бамбуковой шторой. Экс-капитан спрятал пистолет в замшевую наплечную кобуру, поднялся с кресла, подошел к кровати и с состраданием посмотрел на девушку. Слезы беззвучно катились по ее лицу, которое не выражало ровным счетом ничего.

– Прости, если сможешь, девочка, – тихо прошептал Влад, осторожно коснувшись кончиками пальцев растрепанных русых волос. – Не знаю, слышишь ты меня или нет, но я хочу, чтобы ты простила меня. Не углядел я за этим скотом. Он свое получит, не сомневайся, такие козлы долго не живут…

Он оглядел обнаженное, болезненно худое тело Юлии и, к своему облегчению, не обнаружил никаких царапин, синяков и засосов – одним словом, ничего, что могло бы без экспертизы однозначно свидетельствовать об имевшем место акте изнасилования, не считая разве что кровавого пятна на лобке и испачканной простыни. На всякий случай осторожно приподнял девушку и осмотрел спину. Ничего. Повезло паскуднику…

Влад собирался уже направиться к шкафу, чтобы поискать там чистую простыню взамен испачканной, как вдруг заметил движение глаз Юлии и вслед за этим уловил какое то шевеление позади себя. Рука машинально скользнула к пистолету, мышцы напряглись для стремительного броска в сторону, но спастись бывший опер уже не успел.

Легко пробив черепную кость, оружие мягко вошло в голову Влада, проникнув в мозговую ткань. Он умер мгновенно, так ничего и не почувствовав. Просто рухнул лицом вниз, дернулся и затих.

Шумно вдохнув, Колян опустил кочергу, на конце которой, испачканном липкой кроваво-серой массой, налипла назаметная на первый взгляд крохотная прядка черных волос, и с ухмылкой воззрился на девушку. Спросил ехидно:

– Что, сука, страшно?! – и тут же сам себе ответил, цокнув языком: – Да тебе, дуре, все едино – что х…й, а что дубина. Ладно, не ссы. Сдалась ты мне, убогая!..

Вытащив из внутреннего кармана пиджака Влада рацию, Колян вызвал босса “КСК”.

– Слушаю тебя, Штыхно, – отозвался Дмитрич.

– У нас ЧП, босс, – глумливо усмехаясь, сообщил убийца. – У Влада крыша поехала!!!

– Точнее, – холодно потребовал Дмитрич. Словно поняв причину, по которой мялся боец, бросил нетерпеливо: – Говори прямо, наша волна не прослушивается.

– Ну, в общем, звиздец полный. Вечером связали мы старика и стали ждать клиента. Влад нашел в хибаре вонючую самогонку и предложил вмазать по сотке. Все кричал, что у него, мол, интуиция, и фраер сегодня в Рамбове не обьявится… Ну, думаю, он среди нас двоих главный, ему виднее… Каюсь, Дмитрич, нарезались мы сивухи, как доктор прописал. Короче, я отрубился прямо на столе, а когда очухался – гляжу, нет Влада… Тут… В общем, кроме сына у этих хрычей, оказывается, еще дочка есть. Парализованная, дура полная, но мордаха и фигурка ничего себе. Влад, извращенец, еще с вечера глаз на дебелую положил. Кому, говорит, она чего скажет, прикинь? А когда я отрубился, залез на нее и принялся трахать. Я когда увидел – аж глаза на лоб вылезли!!!

– О-ой, мудак! – сдавленно простонал Дмитрич, и Колян очень натурально представил себе, как шокированный известием шеф болезненно зажмурился и скривил лицо. – Ой, су-ка…

– Не то слово!!! В общем, стащил я его, голого, с девки, направил в рожу ствол и приказал одеться. А этот урод вдруг как прыгнет на меня! Махается он – будь здоров. В общем, пушак у меня ударом ноги выбил и в глотку вцепился… Крыша явно, того, совсем съехала. Ну, схватились мы по-серьезному. Он, падаль, мне ливер чуть не посадил, а я ему, кажется, скульник раскрошил, все мурло отекло. Только ему все нипочем – упадет, встанет и снова прет, как зомби! Короче, Дмитрич, успокоил я его кочергой по голове…

Теперь не знаю, что делать. Девка эта, оттраханная, на кровавой простыне елузится, Влад сверху рухнул, вся кровать в крови и мозгах. А в сарае – старикан связанный. Да и бабка его вроде вот-вот должна из Кронштадта вернуться. Что мне делать, а?!

В рации повисла долгая пауза, видимо, шеф «КСК» напряженно искал выход из не сулящей ничего хорошего, да что там – откровенно гнилой и попахивающей тюремной парашей ситуации. Колян терпеливо ждал ответа, мысленно торжествуя от того, что удалось переложить ответственность за случившееся на бывшего опера.

Наконец на том конце волны тихо кашлянули, и тихий голос Дмитрича спросил:

– На кухне только печка или газовый баллон тоже есть?

– Есть! – с готовностью кивнул Колян. – Причем конкретный!

– Тачку где оставили?

– Здесь, рядом.

– Тогда так. Влада по-любому нужно похоронить по-человечески. У него жена и двое пацанов. Будем имитировать уличное ограбление. Загони тачку во двор, вплотную к двери. Труп обшмонай, забери липовую ксиву, часы, деньги, сними цепочку и обручальное кольцо. Оставь только документы. Тело заверни во что-нибудь плотное, вроде одеяла или мешковины, и грузи в багажник. Рукоять кочерги тщательно оботри тряпкой, чтобы отпечатков твоих не осталось. Старому дай в рог, чтобы вырубился, и тащи в дом. Положишь на пол, на кухне. На столе чтобы была пустая бутылка из-под пойла, жратва и один – запомни, только один! – стакан. Кухню облей бензином и подожги. А сам садись в тачку и дуй в Рамбовский парк, судя по адресу, он должен быть рядом с хибарой. Найди укромную аллейку, чтобы обошлось без свидетелей, и положи Влада где-нибудь в сторонке, чтобы лежал не прямо на дороге, а рядом. Кочергу… э-э… еще раз смочи в ране и брось неподалеку, только пальцами не заляпай! Чем раньше найдут тело – тем лучше. Через час-полтора жду тебя на базе. Все. Выполняй.

– Я понял, босс! – старясь не выдать охватившую его радость, деловито рявкнул Колян, после чего отключил связь, спрятал трубку в карман и – громко расхохотался.

«Кажется, пронесло, – вытаскивая из кармана убитого бумажник, ехидно думал скуластый амбал. – Черт бы побрал этого задрота. Мало того, что кайф редкий обломил, так чуть под ломовую раздачу не подвел! Мумию лежачую пожалел, слизняк долбаный… Хорошо, Дмитрич – мужик конкретный. Ни тебе жалости, ни хрена. Старому дать в рог – и вместе с девкой в огонь. И весь х. й, до копейки! Нет, с таким шефом работать – одно удовольствие!»

Глава 4 Луч света в темном царстве

По широкой, с некогда лакированными, а сейчас заметно облупившимися дубовыми перилами, лестнице Артем, игонорируя лифт, не спеша поднялся на пятый этаж. Остановился возле металлической двери квартиры, достал ключи, выбрал тот, что отпирал простенький нижний замок – если Аня дома, то закрытым был только он, – хотел уже вставить ключ в замочную скважину, но тут до его слуха из глубины квартиры донесся едва различимый незнакомый мужской голос. Несколько секунд спустя весь обратившийся в слух Артем уже отчетливо различил шаркнувшие в прихожей тяжелые шаги…

Внутри у него все моментально оборвалось, в висках гулко застучал пульс.

Дьявол, неужели спецы из подчиненной Киржачу частной службы безопасности за два с небольшим часа, прошедшие с момента окончания драки в «Мельнице», уже вычислили Анютин адрес, прикатили сюда, проникли в квартиру и, взяв девушку в заложницы, с нетерпением ждут его возвращения, намереваясь учинить жестокую сатисфакцию?! Если дело обстоит именно так, то рассчитывать на снисхождение не приходится. Эти цепные бультерьеры, готовые по приказу хозяина порвать в клочья кого угодно, так просто не отвяжутся… Т-твою мать!

При мысли, что любимая девушка, совершенно беззащитная, сейчас находится в лапах угрюмых обломов Киржача, Артему стало не по себе. Стоп, главное – не паниковать, успокаивал он себя. Прежде всего – трезво, без эмоций, взвесить ситуацию и попробовать повернуть ее в свою пользу.

Легко сказать – без эмоций, когда тебя всего трясет от злости!..

Так. Без паники. Возможно, не все так плохо, как кажется. Маловероятно, что, ворвавшись внутрь, озернинские гости сразу причинят Ане неприятности. Не для того их послали. Звонить в звонок или пытаться зайти прямо сейчас при помощи ключа – однозначный путь в ловушку. Нет, так беззубо действовать нельзя. А что, если подойти с другой стороны? Допустим, в квартире его действительно ждут боевики. Значит… их нахождение там незаконно и может расцениваться как преступное проникновение в жилище! А это уже конкретная статья УК… Пожалуй, на этом можно сыграть. Анонимный звонок в милицию с сообщением о вооруженном захвате заложников – и ОМОН или СОБР будет на месте через пятнадцать минут, при полном боевом параде. Зная повадки «черных масок», можно с уверенностью предположить, что мало этим козлам не покажется. Пусть потом на Литейном объясняют, что они здесь делали в такое время, да еще наверняка – при оружии… Только нужно предупредить Анюту, чтобы не волновалась и вела себя спокойно. Трубку, сто к одному, поднимет именно она. Параллельных аппаратов в квартире нет, значит, подслушать их короткий разговор практически невозможно. А гоблинам этим она скажет, что звонил он, Артем, чтобы предупредить:

скоро будет дома, с цветами и шампанским. Пусть полыбятся, твари, пока зубы целы…

Приняв решение, Артем уже собирался броситься вниз, к расположенному в двух шагах от подъезда таксофону, но тут в двери квартиры громко щелкнул замок, дверь приоткрылась, и на площадку этажа шагнул раскрасневшийся, взмыленный и взлохмаченный мужик лет сорока, с торчащим изо рта дымящимся хабариком, в расстегнутой на груди грязной спецовке, из-под которой торчал застиранный тельник. В руке мужик держал прямоугольный металлический чемоданчик для инструментов, каким обычно пользуются сантехники. Нос Артема отчетливо уловил исходящие от мужика пары застарелого перегара.

Скользнув по Артему безразличным водянистым взглядом, сантехник обернулся через плечо на маячившую в дверном проеме Анюту и сказал, видимо, продолжая ранее начатый диалог:

– …А с соседями из одиннадцатой квартиры сами разбирайтесь! У них весь потолок в разводах! – после чего буркул нечто малопонятное и с грациозностью косолапого медведя стал спускаться вниз по ступенькам.

Артем все понял. Прислонился плечом к стене, глубоко вдохнул и на миг прикрыл глаза. С души словно свалился тяжелый камень. Открыв глаза и улыбнувшись, он вошел в квартиру, запер за собой дверь, заключил Анюту в объятия, поднял в воздух и, быстро закружив, бережно поставил на место.

– Привет, малыш. Что за аврал? Мы кого-то затопили?

– Привет. Ты голодный?

– Повар не может быть голодным. Что произошло? – повторил свой вопрос Артем.

– Труба на кухне под раковиной протекла, я и не заметила, там ведь дверцы, – жалостливо, совсем по-детски, сообщила одетая в джинсы и обтягивающую белую футболку и от этого невероятно сексапильная Анюта. Крепко прижавшись упругой грудью к Артему, девушка положила голову ему на плечо. – Соседка снизу, вдова-профессорша, как только заметила расплывающееся на потолке пятно, сразу подняла на уши аварийную службу. Требует компенсации на ремонт. Пять тысяч рублей, представляешь?!

– Да уж, от скромности тетя точно не умрет. Удивительно, как ей вообще удалось в такое время вызвать сантехника, – улыбнулся Артем, гладя ладонью пахнущие лавандой и духами волосы девушки. – Видимо, та еще дамочка.

– Это точно, – вздохнула Аня. – Первая склочница во всем подъезде. Раньше, лет десять назад, вечно всякие подписи собирала, то с кляузой на РЭУ, когда ее чуть сосулькой не пришибло, то под гневным письмом генералу в РУВД, когда затюканный участковый великим и могучим русским матом послал ее с очередной жалобой куда подальше… Сейчас успокоилась, видимо, дошло, что достучаться до небес все равно невозможно. Как прошел банкет?

– Ужас, – в тон Анюте отозвался Артем. – Напились, подрались. Пришлось успокаивать. Ерунда.

– Тебе из автосервиса звонили. Сказали, машина уже готова. Завтра после десяти утра можно забрать, только двести тридцать долларов прихватить не забудь. Ты что, угодил в аварию? – отстранившись, Аня внимательно посмотрела на Артема. Во взгляде девушки Артем уловил тревогу. Странно, но эта неподдельная тревога за него добавила Греку еще больше нежности.

– Да какая там авария, чушь собачья, – усмехнулся он. – Один не в меру борзый браток прикатил ночью на стоянку, бухой в хлам, стал парковать своего «крокодила» и… Пустяк, если разобраться, но все равно неприятно.

– Значит, наша завтрашняя поездка на озеро снова отменяется, – грустно констатировала Аня, отведя глаза. – Пока ты заберешь машину, пока погрузимся – уже поздно будет…

– Анют, – наконец решился Артем.

– Что?

– Я должен тебе что-то сказать…

– Я тоже должна тебе что-то сказать, милый, – мягко перебила девушка и подняла полный нежности взгляд на любимого мужчину. – У нас будет ребенок. Месяцев через семь. К мартовским праздникам.

– Это… уже точно? – сглотнув мгновенно подступивший к горлу комок, прошептал Артем. – Ошибки быть не может?

– Точнее не бывает, – осторожно улыбнулась Аня, наблюдая за молниеносной и несколько странной реакцией Артема. – В таких делах гинекологи не ошибаются. Представляешь, через каких-нибудь полгода, чуть больше, мы с тобой станем мамой и папой. В большой комнате будет стоять кроватка, а в ней – крохотный розовенький человечек, которому мы с тобой подарили жизнь и который отныне всегда будет рядом с нами. Это так замечательно! Я так счастлива! Знаешь, мне почему-то кажется, что у нас непременно будет дочурка!

– О-бал-деть, – выдавил Артем.

– Ты не рад?! – не спуская глаз с растеряного, чем-то, как ей казалось, крайне озабоченного Артема, промурлыкала Аня. – Да, я помню. Однажды, давно уже, ты сказал, что хотел бы иметь сына. Но ведь насчет девочки – это только мое предположение!

– Аня…

– Да, милый?

– Я… понимаешь… это все так неожиданно… ведь мы еще даже не женаты… в общем… – Артем, в душе у которого все буквально пело и ликовало, почему-то – вот досада! – никак не мог найти подходящих слов. И Аня, ожидавшая с его стороны несколько иной реакции на известие, истолковала замешательство Артема по-своему. Девушка перестала улыбаться, решительно отстранилась, закрыла лицо ладонями и бросилась в спальню, где, упав на кровать и уткнувшись лицом в подушку, зашлась в громких, сотрясающих все ее хрупкое тело рыданиях. Артем неторопливо сел рядом на край кровати, нагнулся, бережно обнял плачущую девушку за плечи, поцеловал в мочку уха и чуть слышно произнес:

– Между прочим, в твоем положении вредно волноваться, малыш. Не веришь? Честное слово, не вру, я лично в журнале читал, правда, уже не помню, в каком именно. Тем более, что я не вижу никаких причин для слез. Ну, разбили нам сегодня тачку, ну украли у меня в автобусе кошелек с деньгами и паспортом, ну уволил меня Гольданский за драку с перебравшими водяры наглыми бакланами, ну затопили мы соседку с четвертого этажа, ну, попали на все, что есть в загашнике, бабки… Какая, честное слово, ерунда! Особенно по сравнению с теми хлопотами, которые появятся у нас после рождения малыша.

Свадьбу, опять-таки, надо справлять, с кучей гостей, кольца там всякие покупать, платье подвенечное, костюм, белый лимузин с ленточками на капоте заказывать, в свадебное путешествие ехать… Где на все это денег взять?.. Кошмар! Ну ничего, думаю, как нибудь выкрутимся. Банк ограбим. Или займем у кого-нибудь. У тебя, малыш, случайно, знакомых миллионеров в резерве не завалялось? Из числа бывших поклонников. Нет? Слава Богу, а то я, знаешь ли, ревнивый – просто жуть! Да-а, не легко тебе будет до глубокой старости с таким мужем жить. Может, еще не поздно передумать, а?

– Я тебе передумаю… Все глаза выцарапаю, если не женишься, понял?!

– Молчу, молчу, молчу!

– Вот так-то…

– Только без рукоприкладства! С детства не выношу щекотки!

– Ну уж это фигушки.

На удивление быстро перестав плакать, Анюта села на кровати, вытерла слезы, улыбнулась и крепко обняла Артема за шею. А его руки после недолгого путешествия по ее телу сами собой нашли две упругие, вызывающие прилив желания при одном только взгляде на них, вершинки. После долгого, жаркого поцелуя их обоих, торопливо срывающих с себя и бросающих на пол одежду, с головой затянул водоворот необузданной страсти, словно они впервые встретились после долгой, томительной разлуки.

…Утомленные, приятно обессиленные, Артем и Аня лежали на кровати, тесно прижавшись друг к другу, и молчали, думая каждый о своем. Первой придя в себя, заговорила Аня:

– Знаешь, милый… Только обещай, что не станешь смеяться!

– Обещаю.

– Если честно, то я буквально сгораю от ревности, когда думаю, что со своими бывшими подружками ты вытворял то же самое. А ведь вытворял, негодяй, ну признайся!

– О чем это ты? – изумленно вскинул брови Артем и с невинным видом пожал плечами. – Не понимаю, хоть убей.

– Убью, – ласково пообещала девушка, кончиками пальцев игриво гладя Артема внизу живота. – Или нет, лучше я поступлю по-другому. Помнишь, как Иван Грозный приказал выколоть глаза зодчим, построившим храм Василия Блаженного, дабы те больше никогда не возвели такого чуда? Ага, стра-ашно?!

– Аж зубы сводит, – улыбнулся Артем и сразу посерьезнел. По его влажному от испарины лицу пробежала тень, на которую сразу же обратила внимание Анюта.

– Это правда? Про кошелек и драку… так просто они от тебя не отстанут? – Только не обманывай меня, пожалуйста. Говори все, как есть.

– Правда. К сожалению. Ладно, разберемся… А насчет работы и денег ты не волнуйся, малыш, не пропадем, – поспешил успокоить будущую жену Артем. И добавил с веселой ухмылкой: – Куда я теперь денусь с подводной лодки? Как любил говорить мой героический родитель – попала собака в колесо, пищи – но беги!

– Ты давно у них не был. Позвони, спроси, как они там. Как Юля. А еще лучше – съезди.

– Да, надо будет… Что-то пить хочется. Тебе принести минералки?

– Лучше сока, – подумав мгновение, сказала Аня.

– Я сейчас, – чмокнув девушку в губы, Артем поднялся и голышом направился на кухню. Вскоре оттуда послышался его удивленный голос: – Э-э, да тут, я вижу, было целое море-окиян!.. А этот джус в тельняшке, слышь, свой ключ газовый на мойке забыл!

Артем открыл холодильник, достал початую бутылку минеральной воды «Кардинал» и пакет с апельсиновым соком. Мельком взглянул на настенные часы со светящимися в легком полумраке белой ночи стрелками. Уже четверть двенадцатого. Снял с сушилки две кружки, открыл крышечку на тетра-паке, оторвал фольгу, налил сок до краев. Открутил пробку на мгновенно запотевшей «торпеде» и жадно припал к горлышку губами, глотая пузырящуюся ледяную воду…

В это время раздался звонок в дверь.

Глава 5 Лежал живой на мертвом…

Нехотя вынырнув из-под одеяла и накинув на плечи тонкий шелковый халатик, Аня завязала пояс и вышла в коридор. Взглянула на стоящего в кухне с бутылкой минеральной воды обнаженного Артема – и мысленно улыбнулась, подумав, что на фоне проникающего через незашторенное окно сумеречного света белой ночи его мускулистый, похожий на перевернутый треугольник, атлетический торс смотрится очень даже впечатляюще.

– Кто бы это мог быть в такое время? Пойду посмотрю в «глазок»…

– Только сразу не открывай! Кто бы ни был! – сухим шепотом предостерег Артем, торопливо поставил бутылку на столик и, оглядевшись, решительно взял с мойки забытый сантехником массивный разводной ключ с длинной ручкой. Мягко, на цыпочках, преодолел расстояние до прихожей и застыл за углом. Анюта осторожно приоткрыла вторую входную дверь и посмотрела в «глазок». Оглянулась на выжидательно застывшего с увесистой железякой в руке, напряженного Артема и – безмятежно улыбнулась, качая головой и давая понять, что опасаться нечего. Спросила, чуть повысив голос:

– Кто там?

– Почтальон, – услышал Артем спокойный женский голос. – Каратаева Анна Владимировна здесь живет?

– Да, это я.

– Вам срочная телеграмма. Молния. Получите и распишитесь.

– Там женщина, совершенно одна, – снисходительно поглядев на Артема улыбнулась Аня. – Вольно, господин Апполон!.. Спрячтесь в вашем непотребнеом виде за угол и, пожалуйста, не смущайте почтенную даму на ночь глядя своими видными мужскими достоинствами!..

Артем улыбнулся, но далеко прятаться, похоже, не собирался. Девушка, дважды повернув ключ, открыла дверь.

– Разрешите? – спросила почтальон, внимательно разглядеть которую у скрытого за углом Артема не было ни малейшей возможности. За всем происходящим в прихожей он мог наблюдать только по нечеткому отражению силуэтов в стеклянных вставках ведущей в гостиную двери.

– Да, входите, пожалуйста. Где я должна расписаться?

– Вот здесь, – ткнув пальцем в раскрытую тетрадку и передав Анюте авторучку, ответила женщина, демонстративно держа на виду сложенный вчетверо бланк срочной телеграммы.

– От кого бы это могло быть? – склонившись над тетрадкой, озадаченно пробормотала Анюта. – Да еще – молния…

То, что произошло в следующее мгновение, затавило Артема сначала непроизвольно дернуться в сторону прихожей, а затем, резко передумав, бесшумно вжаться в стену, крепко стиснув рукоятку увесистого разводного ключа.

Почтальонша – немолодая уже, скромно одетая и ничем не запоминающаяся дама «бальзаковского возраста» вдруг, словно случайно, выронила тетрадку, ойкнула, а когда Аня поспешно наклонилась, чтобы поднять ее, обхватила ладонями шею девушки и точным нажатием пальцев на нервные окончания усыпила, не потратив на сие действие более полутора-двух секунд. Без видимых усилий она подхватила обмякшее тело и, оттащив в сторону, аккуратно уложила на ковролин возле встроенного в стенную нишу зеркального платяного шкафа. После чего застыла в какой-то кошачьей, выжидательной позе, прислушиваясь к наступившей в квартире тишине и, вне всякого сомнения, готовясь немедленно дать отпор любому, если таковой, обеспокоенный странной возней в прихожей, обнаружится и опрометчиво сунется посмотреть, что происходит.

Артем, стараясь не дышать, сообразил, что эта ой как не простая дамочка, так ловко и безболезненно лишившая сознания Анюту, наверняка здесь не одна, и очень скоро в квартиру пожалуют прибывшие по его грешную душу гости уже исключительно мужского пола, и очень может быть – с утяжеленными оружием кожаными аксессуарами под одеждой.

Как быстро выяснилось, предположения Артема, занявшего скрытую оборону с разводным ключом в руке, оказались на сто процентов верны.

Выждав некоторое время в напряженном молчании, дамочка заметно расслабилась, выпрямилась и вполголоса произнесла всего одно слово, видимо, используя для связи с подельниками скрытый на одежде портативный микрофон-булавку:

– Чисто. – И тут же с лестничной площадки верхнего, последнего в доме, этажа донесся звук быстро, но вместе с тем почти бесшумно приближающихся шагов. По отражению в ребристом цветном стекле Артем увидел, как в прихожую юркнули и прикрыли за собой дверь две тени. Несмотря на скверное, искаженное изображение, в прижатой к туловищу руке одного из незваных гостей без труда угадывалось нечто, способное в случае непредвиденных осложнений одним нажатием спускового крючка поставить точку в его бурной, хотя далеко не столь длинной и безрадостной, чтобы вовсе ею не дорожить, жизни…

– Никого? – шепотом спросила одна из теней, кивнув в направлении гостиной.

– Разве что у вашего клиента просто железные нервы и здоровый безмятежный сон, – нисколько не таясь, нормальным, однако с явным ироническим оттенком, голосом ответила «почтальонша». – Звоночек здесь стоит тот еще, резвый… Грех не проснуться. Хотя для порядка проверить шкафы и балкон, конечно, не мешает.

– Гриша, глянь на всякий случай, – кивнула одна тень другой, вооруженной пистолетом. – А вам, Маргарита Львовна, большое спасибо. – За углом, в двух шагах от приготовившегося к атаке Артема, зашуршали передаваемые из рук в руки бумажки. – Сколько она будет в отключке?

– Минут пятнадцать-двадцать, не больше.

– Ничего, если понадобится, мы продлим ее сон до самого утра…

«Ага, рассчитываются, значит, с наемницей! Что ж, за качественно выполненную работу полагается хороший магарыч. Ничего, гады, сейчас вы у меня о-очень удивитесь…»

То, что у него нет иного выбора, кроме как нанести удар первым и, пользуясь фактором внезапности, постараться в течение ближайших двух-трех секунд нейтрализовать опасную гостью и одного из ее спутников, того, что с оружием в грабке, Артем понял сразу. В отношении обманом проникшей в квартиру Маргариты Львовны, столь лихо орудующей приемчиками из спецназовского арсенала, иллюзий Артем не питал. Не в институтах благородных девиц, чай, образование вместе с навыками получала, прекрасно знала, на какой блудняк подписалась ради обещанных баксов. Случись нужда – такая Рыжая Соня колебаться не станет, враз вырубит, даже насмерть, причем и глазом не моргнет. Так что ради благородной цели торжества справедливости разок приложить эту хитрую и опасную бестию разводным ключиком промеж рожек сам Бог велел…

Одним словом, только оставшись лицом к лицу с последним здоровым из этой троицы, не успевшим обнажить ствол, у Артема был шанс одержать верх в этой заведомо неравной схватке с визитерами, в действиях которых с первого взгляда читался почерк специалистов еще из «того» времени. А Империя, как помнится, в промышляющих подобными, насквозь противозаконными, финтами государевых конторах дураков не держала…

Едва из-за угла коридора показалась фигура незнакомого крепкого мужика лет сорока пяти с пистолетом в согнутой возле груди руке, Артем покрепче перехватил свое, так вовремя забытое сантехником, оружие, и в полсилы, чтобы не убить, врезал ему по черепушке, метя точно в лоб – наиболее крепкую часть головы. Усатый, как подкошенный, тяжело рухнул на пол…

Медлить было некогда, и Артем, как был, голышом, выскочив из своего укрытия, бросился на успевшую стремительно оценить ситуацию, сгуппироваться, выбросить на пол тонкую пачку зеленых американских денег и сделать отскок назад «почтальоншу». Не могло быть и речи, чтобы достать Маргариту свет Львовну столь же простым ударом по чайнику, как усатого. Учитывая квалификацию дамочки, рука с разводником будет наверняка перехвачена, блокирована и обезоружена болевым приемом. А к каким последствиям приведет такое изменение расклада сил, ясно и без комментариев. Поэтому Артем, привыкший во время схваток на борцовском ковре в доли секунды принимать единственно правильное решение, пошел на хитрость, краем глаза отмечая, как правая рука второго, стоящего к нему вполоборота рослого, смуглого и жилистого мужика, чуть запоздав, скользнула за отворот крапленого серого пиджака…

Для вида от души замахнувшись ключом и уловив момент, когда купившаяся на обманку дамочка сноровисто вожмет голову в плечи и поднырнет под руку, намереваясь произвести захват, Артем неожиданно крутанулся и ударом сначала голени, а затем и колена в живот – оба наряду с другими, не принадлежащими к традиционному самбо, приемами некогда были позаимствованы им из тайского бокса – отправил не успевшую среагировать шуструю «почтальоншу» в глубокий нокаут. Две-три минуты удушающей нирваны Маргарите Львовне были обеспечены…

Покончив с ней, он обернулся и успел увидеть перекошенное от злобы загорелое лицо с впалыми щеками и разгибающуюся в его сторону руку с короткоствольным серебристым пистолетом. Еще доля секунды – и произойдет непоправимое. На хитрые финты времени, увы, уже не было. Выронив разводник и прыгнув грудью вперед, Артем в падении успел вцепиться пальцами в запястье сжимающей оружие руки и рывком увести ее в сторону. Несмотря на видимое отстутствие глушителя, раздавшийся глухой хлопок мало походил на пистолетный выстрел. Пуля ушла вниз, под углом примерно в сорок пять градусов, и не причинила ему ни малейшего вреда…

Пальцы повалившегося на пол Артема буквально впились в запястье стрелка и тот, не удержав равновесия, рухнул на него сверху. Два сильных удара кистью об пол – и рука загорелого разжалась, выпустив ствол. Однако так просто сдаваться мужик явно не собирался. Завязалась драка не на жизнь, а на смерть. Несмотря на значительно превосходящие габариты, Артем не без труда справлялся с юрким, цепким и необыкновенно сильным физически противником, как выяснилось, знающим толк в рукопашных схватках. Рыча и катаясь по полу прихожей, меняя захваты и не давая противнику ни единого шанса как следует провести болевой или удушающий прием, Артем напирал, как мог, стремясь во что бы то ни стало поймать то неуловимое мгновение, когда опричник Киржача допустит роковую ошибку. И она не заставила себя долго ждать. Немалую роль в этом сыграл тот факт, что Артем был совершенно гол, в то время как на противнике имелись брюки, рубашка и пиджак.

Поймав воротник пиджака и посильнее дернув, Артему удалось слегка придушить противника и, воспользовавшись моментом, в два счета перевернуть его на живот, придавив мордой к колючему коврику для вытирания обуви. Оставалось только его зафиксировать и можно было праздновать победу. Если к создавшейся ситуации вообще подходил такой термин… Но тут в позвоночнике Артема вдруг полыхнула такая адская боль, что он непроизвольно вскрикнул. Пальцы его сразу разжались, мышцы, словно по команде, ослабли. Хрипя и корчась, Артем повалился набок и скрючился, неестественно вывернувшись и не имея возможности не то что дышать, но даже шевельнуть мизинцем. Старая травма позвоночного диска, несколько лет назад стоившая ему карьеры в большом спорте, увы, напомнила о себе в самый неподходящий момент…

Два удара ногой в голову поставили точку в схватке.

Голоса недавних «спарринг-партнеров» теперь доносились до оглушенного, пребывающего в сильнейшем болевом шоке Артема, словно из глубины колодца.

– Она мертва… Ты ее застрелил… И он тоже мертв…

– Это козел драный во всем виноват… Хорошо, ствол не засвеченный…

– Здоров бык… Что будем делать?… Ты как хочешь, Дмитрич, а я сваливаю. Твои проблемы, сам и разбирайся…

– Нет, Марго… Сначала ты поможешь мне все тут устроить… Тащить на себе труп небезопасно, придется разыграть спектакль… Давай, быстро раздевай его…

Последнее, что почувствовал Артем, – это прикосновение рифленой пистолетной рукоятки к своей ладони. А затем сознание его стремительно померкло, и он полетел в бездонный колодец, наполненный чем-то вязким и скользким. Словно его сбросили в яму с гремучими змеями.

Он еще слабо соображал, глаза застилала мутная пелена, но неведомая сила уже втолкнула его, едва стоявшего на ногах и машинально сжимавшего вложенный в руку серебристый пистолет, в спальню. Покачнувшись и застонав при виде двух неподвижных окровавленных тел, Артем ткнулся спиной в дверной косяк и, зажмурив глаза, с перекошенным, окаменевшим лицом медленно сполз на пол.

А может, то, что он сейчас увидел, только галлюцинации?

Усилием воли Артем заставил себя снова открыть глаза и чуть повернуть голову…

Усатый, из предметов одежды на котором были только наручные часы, лежал ничком на кровати, сверкая бледной лохматой задницей. Шмотки были нарочито аккуратно уложены в кресло у стены. На виске зияла страшная, сочащаяся сукровицей, рана от удара разводным ключом. Орудие убийства лежало тут же, на ковре, в двух шагах от успевшей перед смертью натянуть китайский шелковый халатик Анюты. Под левой грудью девушки расплылось алое пятно от вошедшей в область сердца пули…

Жуткая сцена, словно сошедшая в реальную жизнь из французской мелодрамы. Любой мент, перешагнувший порог квартиры, без малейших колебаний сразу же представил бы себе картину разыгравшейся здесь трагедии: вернулся муж и, застав свою половину в постели с любовником, схватил первое, что подвернулось под руку, и со всего плеча приложил сопернику по башке. Пойманная на месте прелюбодеяния изменница успела выскочить из-под переставшего двигать задом кобелька, покинуть оскверненное супружеское ложе и даже прикрыть свою наготу домашним халатом, но это ее не спасло, а лишь отсрочило возмездие. Отшвырнув ключ, обладатель ветвистых костяных выростов на голове произнес короткую, полную чувства обличительную речь, после чего хладнокровно выхватил противозаконно имеющийся пистолет и точным выстрелом покарал изменницу. А затем, с чувством выполненного долга….

Что? Что?! Что?!!!

Эта мысль молнией промелькнула в гудящей голове Артема за тысячную долю секунды, за миг перед тем, как он, отошедший от шока и оцепенения, сначала с недоумением посмотрел на зажатый в руке чужой пистолет, а затем размашистым жестом отбросил его в сторону, резко отпрянул от дверного косяка, поднялся на непослушные ватные ноги, сделал всего шаг и упал на колени рядом с лежащей с закрытыми глазами и, казалось, сладко спящей на зеленом ворсистом ковре Анютой. Бережно поднял ее на руки и вдруг, окончательно осознав необратимость и весь ужас случившегося, зарыдал, сотрясаясь от волнами прокатывающихся по всему телу судорог. Его глаза, полные слез, не мигая, смотрели в одну точку – в рваный центр расплывшегося на груди девушки алого пятна.

Время словно остановилось. Все вокруг – квартира, стены с шелковыми обоями, ковер, кровать с лежащим на ней трупом, виднеющиеся за прикрытыми шторами облезлые крыши домов напротив, приглушенный стеклопакетами шум изредка проезжающих по ночному проспекту автомобилей – все вдруг перестало существовать, превратившись в пыль, в мираж, в картонные декорации дьявольского спектакля, где главные роли достались ему и Ане, а режиссером был сам Сатана.

А потом что-то неуловимое снова заставило Артема очнуться и обрести все утраченые чувства. Губы. Артем готов был поклясться, что губы девушки, а вслед за ними и веки чуть заметно дрогнули. Господи, какой же он кретин! Урод! Дебил! Ведь он даже не удосужился проверить – дышит ли она!!!

«Она жива! Жива!! Жива!!!» – взорвалось в мозгу у Артема. Прыжком метнувшись в прихожую, он схватил трубку стоящего на полочке для ключей телефона, уронил аппарат на пол, поднял его, треснувший вдоль всего корпуса, но каким-то чудом продолжающий работать, набрал «ноль три» и, дождавшись щелчка соединения, заорал, что было голоса:

– Скорее! Человек умирает! Огнестрельная рана, в сердце!..

Когда диспетчер неотложки записала адрес и повесила трубку, Артем вернулся назад в спальню, сорвал с измятой кровати подушку, подложил под голову Анюте, упал рядом на колени, взял ее прохладную руку, прижал к щеке и, покрывая ладонь поцелуями, громко зашептал, словно молитву:

– Ты только не умирай, слышишь? Пожалуйста, не умирай! Все будет хорошо! Сейчас приедет «скорая» и отвезет тебя в больницу… Только не умирай, умоляю тебя! Ты и наш малыш, – вы обязательно будете жить!.. Все обойдется, вот увидишь! Я найду и замочу этих подонков, обещаю тебе! Я урою их всех скопом, уничтожу, перегрызу горло, разорву на куски голыми руками! Ты только держись, милая… Только не умирай!..

Воспоминания о посланных на расправу боевиках Киржача вернули Артему способность адекватно воспринимать случившееся и проанализировать ситуацию, в которой он сейчас находился. А она, что и говорить, была из ряда вон хреновая.

В том, что диспетчер неотложки незамедлительно поставит в известность милицию о срочном вызове на огнестрельное ранение, не было никаких сомнений. Таковы были обязанности врачей, и к ним они подходили со всей ответственностью. Где криминал – там обязательно должно быть следствие. Значит, с минуты на минуту здесь будет не только реанимационная бригада в белых халатах, но и вооруженные, не склонные к глубокому анализу менты. Учитывая представшую их взору картину, поведение стражей закона предсказать было несложно: Артема под дулами автоматов закуют в «браслеты», запихнут в «козла» и отвезут в РОВД, где, как главного и единственного подозреваемого в убийстве, поместят в вонючую камеру и начнут жестко прессовать, выбивая «чисто-конкретно-сердечное признание». Когда улики и мотив налицо, ни один следователь не станет утруждать себя лишними заморочками и всерьез принимать бредовую версию подследственного о визите странной почтальонши, усыпляющей людей простым нажатием пальцев, и якобы ворвавшихся в квартиру вслед за ней вооруженных спецах, посланных сильно осерчавшим из-за банальной зуботычины заместителем главы администрации Усть-Озернинска. Куда убедительнее выглядит версия об убийстве на почве ревности, в состоянии аффекта. Для Артема это означает суд и неизбежный срок. Минимум – лет десять, и то, если повезет. Единственный свидетель, кто может его спасти и рассказать ментам, как все произошло на самом деле, – это Аня, умирающая сейчас у него на руках…

Да, она и их крохотный пока еще малыш выживут, обязательно выживут!.. Но все время, пока Анюта будет лежать в реанимации, Артем проведет в камере. В то время как проклятые «гости» будут гулять на свободе, мечтая только об одном – чтобы чудом выжившая свидетельница как можно скорее замолчала навсегда. Ибо в противном случае ее показания, в тандеме с показаниями Артема, способны доставить Киржачу массу в высшей мере неприятных проблем…

После всего случившегося послушно сидеть в квартире и ждать ментов, тем самым добровольно сунув голову в петлю и предоставив подонкам карт-бланш на устранение опасного свидетеля – поступок, достойный дебила. Своим пребыванием за решеткой Артем не ускорит выздоровление Ани. И уж тем более не сможет обеспечить ей безопасность. На защиту ментов надежды мало. Полно примеров, когда киллер без труда доставал находящегося на излечении, формально охраняемого сотрудниками МВД «обьекта». Так что единственный способ помешать Киржачу – это достать его первым. Когда же Анюта поправится и сможет дать показания, Артем автоматически окажется вне подозрений и будет интересен следствию только в качестве свидетеля. Но до тех пор он, как разыскиваемый за убийство, должен оставаться на свободе, то есть – в бегах.

Принять весьма не простое и, что там говорить, опасное решение оказалось намного легче, чем воплотить его в конкретное действие. Артему стоило огромных усилий отпустить руку Ани, прижаться ухом к ее окровавленной груди и, убедившись, что сердце девушки по-прежнему слабо бьется, встать на ноги. Поколебавшись секунду, Артем поднял проклятый пистолет и сунул за брючный ремень, под рубашку. Еще полминуты ушло на короткие сборы, в основном выразившиеся в изъятии денег из персонального банка. Банка из под краски, в которой хранилась «штука» зеленых, стояла под ванной. Кажется, все, пора уходить.

В последний раз посмотрев на Аню и подавив сильнейшее желание все бросить и вернуться, Артем развернулся и покинул квартиру.

Карета реанимации, милицейские «уазик» и «рафик» вывернули из арки во двор практически одновременно, огласив окрестности истошным воем сирен и красно-синим мерцанием проблесковых маячков. Хлопнули дверцы, четверо вооруженных милиционеров и два опера в штатском метнулись в подъезд. Следом юркнули двое врачей – мужчина и женщина – и санитары с носилками. В руке высокого доктора-очкарика с чеховской бородкой покачивался отливающий металлом чемоданчик с красным крестом. Ну же, Айболит гребаный, шевели копытами! На тебя сейчас вся надежда!..

Притаившись в укрытии, Артем ждал возвращения докторов, казалось, целую вечность, хотя на самом деле минуло не более пяти минут. Возле «скорой» и милицейских машин уже столпилось не менее дюжины зевак, в основном из числа местных пенсионерок. Наконец из распахнутой двери подъезда появились санитары с носилками. Артем стиснул зубы и затаил дыхание. От того, как была накрыта простыней Анюта – с головой или нет – зависела жизнь сразу трех человек…

Девушка лежала на носилках. Лицо ее было таким же бледным, как простыня, накрывавшая ее по пояс. Санитары сноровисто затолкали носилки в «скорую». Взревел мотор, яркими бликами сверкнула мигалка на крыше, громко взвыл предупредительный сигнал. Реанимобиль пулей сорвался с места и скрылся в арке…

Артем на миг прикрыл веки, глубоко вздохнул, потом тяжело отделился от стены, протиснулся по узкому проходу между двух гаражей, густо усеянному разным хламом вроде пустых ящиков, битых бутылок, одноразовых шприцов, рваных презервативов и покрытых мухами шлепков, и никем не замеченный скрылся в ближайшем проходном подъезде, ведущем на проспект Славы.

Анюта была жива, слава Богу. Но зубы Артема отбивали чечетку, скулы сводило судорогой, сердце щемило, а на душе было так пусто, что хотелось выть в голос. Только что это могло изменить?

Глава 6 …с последним приветом

Артем не думал, куда идти и что делать. Незаметно включившийся в голове автопилот сам выбрал нужный маршрут и вскоре привел его в расположенный в соседнем микрорайоне, на территории бывшей рембазы санитарного транспорта, автосервис «Лада-Западная». Часы показывали начало десятого утра, за облезлым кирпичным забором уже кипела работа. Свою машину, припаркованную в ряду других отчественных тачек у дальней стены, Артем заметил сразу. Подошел, машинально провел пальцем по переднему краю капота. Ни единой шероховатости. Механики и рихтовщики постарались: «девятка» выглядела так, словно не было минувшей ночью никакой аварии.

Вовку рыжего Артем нашел на его привычном рабочем месте – ковыряющимся в смотровой яме, под напрочь укатанной «Нивой» с разбитым задним стеклом. Заметив приятеля, слесарь махнул рукой, положил инструмент, обтер замасленные руки куском ветоши и поднялся наверх.

– Привет. Чего такой?..

– Какой?

– Словно тебя катком переехало, – пожал плечами Рыжий. Однако поняв, что Артему сейчас явно не до болтовни, махнул в сторону раскрытых ворот бокса. – «Порш» свой уже видел?

– Только снаружи, – кивнул Артем, доставая деньги.

– Под капотом тоже полный порядок. Радиатор запаяли, тосол налили, а до кучи я тебе две свечи поменял, карбюратор ультразвуком почистил и ремень новый поставил. Месяца через три нужно будет диск сцепления менять, учти. Накладки на последней стадии износа.

Сунув руку в карман комбинезона, слесарь достал техпаспорт и ключи, протянул их Артему.

– Сколько с меня?

– Я уже говорил твоей, по телефону. Двести тридцать. Можно в рублях.

– У тебя аппетит.

– Это еще по-божески, – хмыкнул Рыжий, на секунду вильнув взглядом. – Как своему…

Артем протянул требуемую сумму, забрал ключи, документы и покинул бокс. Он уже садился за руль, когда рядом, у опущенного стекла водительской двери, снова вырос Вовка.

– Слышь, погоди. Тут такое дело, – слесарь хитро прищурился. – В общем, я не знаю, почему ты такой задолбанный, и знать не хочу. Только… Короче, сторож говорил, ночью какие-то двое бритых на частной иномарке приезжали, но представились как мусора. Ксиву под нос сунули и спросили – не у нас ли стоит на ремонте синяя «девятка» с тонированными стеклами, госномер такой-то… Порывались даже на территорию пройти, но Боря тот еще фрукт, ученый, его так просто на понт не возмешь… Тебе скажу… У нас тут два мастера левым тачкам номера перебивают… Охрана из своих пацанов и, разумеется, в курсах, когда в пятом боксе с леваком мастырят. В общем, отшил он их, дескать, ничего не знаю, частная территория, проход только с санкции руководства или по постановлению прокурора, и все тому подобное. Эти орлы зенками посверкали, ксивой помахали, обещали ОМОН прислать, если не позволят осмотреть сервис, но потом, видимо, всосали, что уломать Борю – кишка тонка, и свалили… Я так мыслю: если бы это действительно мусора были, давно бы уже вернулись. Тем более сейчас, когда все открыто… Понял, к чему я? Улавливаешь, какой пепелац эти братки шакалили?!

– Спасибо, что предупредил, – глухо произнес Артем и повернул ключ в замке зажигания. Отлаженный двигатель завелся с полоборота, как часы. – Я это не забуду.

– От бандитов, что ли, прячешься? – не удержался от вопроса рыжий Вован.

– Так, не бери в голову, – помедлив, сказал Артем. – Разберемся. Пока.

– Не завидую я тебе, если честно, – вздохнул, качая головой, автослесарь. – Знаю я этих уродов, если попал в прицел, так просто не отстанут. У меня брательник в одной блатной компании случайно какую-то херню по пьяни ляпнул – так его быки мигом «за базар» пристегнули, мало не показалось. Все отдал – квартиру, машину, дачу. Сам виноват, если подумать, нефиг хлебалом торговать. Помнишь, как у Бутусова: «Если ты пьешь с ворами, опасайся за свой кошелек»… А вообще – мочить этих сволочей нужно, всех, без разбору! Как эта… э-э… «Белая стрела».

– Видимо, – нахмурив лоб, тихо согласился Артем, включая первую передачу. – Только не было ее никогда, стрелы этой. И вряд ли будет. Пока.

– Про сцепление не забудь! Давай, – махнув рукой, напомнил напоследок рыжий слесарь и направился в свой бокс, закуривая на ходу.

Деваться было некуда. Если его действительно пасут, то уже давно заметили, еще при входе. Выехав с территории автосервиса, Артем разогнался и, лихо лавируя в потоке машин, поехал вперед по улице, то и дело перестраивась из ряда в ряд, неожиданно сворачивая, подрезая, проскакивая на желтый сигнал светофора и внимательно поглядывая в зеркало заднего вида, пытаясь обнаружить «хвост», если таковой все-таки существовал. В то время как руки сжимали руль и переключали скорости, ноги попеременно давили на педали, а глаза цепко следили за окружающей обстановкой, мозг усиленно осмысливал новую ситуацию и взвешивал все возможные варианты ее развития.

Головоломка, впрочем, оказалась не слишком сложной. Если канал, по которому служба безопасности Киржача столь оперативно вычислила неизвестный никому в «Мельнице» адрес Анюты, до сих пор оставался для Артема темным пятном, то в теме с автосервисом все было более или менее на поверхности. Отправной точкой поисков, вне всяких сомнений, послужил тот самый клочок бумаги с телефоном Изотова, оставленный Артемом в забытой в бистро куртке. Позвонив по нему и навешав лапши на уши самому быку или его супруге, можно было, при определенной сноровке, узнать подробности ночной аварии на стоянке. Затем, используя выход на центральную базу данных ГИБДД, по имени владельца выведать номер, цвет и марку автомобиля, а, приехав на стоянку, узнать у глазастого сторожа номер эвакуатора «шевроле», обильно разрисованного рекламой автоцентра, с указанием адреса. В том, что, отдавая побитую машину и документы, предусмотрительный Палыч записал его, Артем не сомневался… Одним словом, не такая уж сложная и долгая комбинация, принимая во внимание реальные возможности боевиков Киржача. А они, как успел убедиться Артем, кой-чего стоили. Взять, к примеру, Маргариту свет Львовну…

С этим понятно. Едем дальше. Если поставить себя на место брошенных на его поимку охранников, то, не считая автосервиса, выйти на который помог слепой случай в виде клочка с номером телефона, существовало всего два адреса, где после драки в бистро могла быть выставлена засада. Квартира Анюты и дом родителей в Ломоносове. Ведь именно там прописан Артем. А кто лучше родителей, по мнению любого здравомыслящего человека, может знать адрес и телефон девушки, у которой живет сын? Вне всяких сомнений – первое, что сделали отправленные по его следу бойцы, – это рванули по указанному в договоре с Гольданским адресу, в одноэтажный деревянный домик на окраине провинциального городка, вытянувшегося полоской вдоль южного берега Финского залива.

..Они держались уверенно, оперативно реагируя на все стремительные маневры то и дело закладывающей опасные виражи «девятки» и, как будто привязанные невидимым буксировочным тросом, неслись сзади, на расстоянии от пятнадцати до двадцати пяти метров. Причем так мастерски, что даже весь обращенный во внимание, предупрежденный приятелем о бритых визитерах с милицейской ксивой, Артем заметил слежку далеко не сразу. Сказывалась хорошая школа «колесной» наружки. После нескольких безуспешных попыток оторваться от преследования Артем вынужден был признать, что в мастерстве управления автомобилем водитель висящего у него на хвосте белого «фольксвагена-гольф» превосходил его, скромного любителя быстрой бесшабашной езды, по всем показателям. То же самое можно было сказать и об автомобиле, стремительным броскам которого вслед убегающему обьекту мог позавидовать гоночный болид Шумахера. Одним словом – без прямо-таки фантастического везения не могло быть и речи, чтобы оторваться от юркой, быстрой иномарки и оставить с носом сидящих в ней боевиков. Парни находились в засаде еще с ночи и, сев на хвост, не были намерены выпускать клиента из зоны прямой видимости. Вполне возможно, сейчас сюда на всех парах мчится срочно вызванная по мобильнику подмога, и очень скоро его «девятку» со знанием дела возьмут «в коробочку» и силой вынудят остановиться…

Да, плохи дела. Особенно если вдруг окажется, что милицейские ксивы в карманах у бойцов – отнюдь не липа. На паскудства наша доблестная милиция, многие из сотрудников которой в свободное от службы время не брезгуют откровенно криминальной халтурой, как известно, зело горазда. Был бы человек хороший, а статья найдется…

«Что же ты делаешь, Витек, сука этакая?! – то и дело поглядывая в зеркало, беззвучно изливал эмоции Артем. – Совсем у тебя разум затмило от злости и вседозволенности. Думаешь, встал у кормушки в своем крохотном приморском городке, в венах которого вместо канализации течет на Запад чистая нефть, так теперь все можно?! Зря ты так…»

«Гольф» по-прежнему не отставал. Позади уже остался юго-запад города, вот-вот начнется Петергофское шоссе. Артем решил не тратить время напрасно и упрямо гнал машину в сторону побережья залива. Навестить родителей нужно как можно скорее. Адрес домика на окраине Ломоносова обломам Киржача уже давно известен, так что нет резона скрывать секрет Полишинеля. Только бы эти черти не успели там натворить беды!.. Думая об этом, Артем как мог успокаивал себя. В конце концов, судя по почерку, руководит его поимкой не тупой отморозок, а бывший профессионал, мент или «комитетчик». С точки же зрения логики профи насилие над стариками, которым на самом деле не известны ни адрес, ни телефон Анюты, ничего не давало. Куда легче, натянув личину ментов и задав наводящие вопросы, просто обьявить матери и отцу «чистую правду», каковой она сейчас наверняка и видится из здания питерского ГУВД. Дескать, ваш сын Артем Александрович Греков – фактически уже вне закона, ибо объявлен в федеральный розыск за особо тяжкое преступление. После чего спокойно ждать в засаде хоть до Нового года.

Все это так. Только вот ехать в родительский дом без предварительного звонка, да еще с соглядатаями на шее, Артему отчего-то совсем не хотелось. Но причина не только в этом. Ежу понятно: если не срубить «хвост» самому, наружка ни за что уже не отстанет, будет пасти, если понадобится, – круглосуточно, выжидая удобного момента для финального рандеву тет-а-тет. Вряд ли показушник Киржач откажет себе в удовольствии лично набить рожу лишенному возможности ответить обидчику. Натура, как говорится, явно соответствует. Налицо патологическая страсть к демонстративной эпатажности, о чем недвусмысленно говорит сама за себя сцена с выплеснутым в лицо жульеном…

План избавления от наружки – рискованный, авантюрный и простой, как три копейки, – созрел у Артема в считаные секунды. Основным его фундаментом был популярный в массах тезис, гласящий, что «перед смертью не надышишься». Или: «Поздно пить «боржоми», когда почки уже отстегнулись», кому как нравится. Сути это не меняло. Какой смысл ломать комедию, если действующие лица и их намерения давно известны и финал, в случае пассивного бездействия, более чем очевиден. Так не лучше ли взять инициативу в свои руки, выбрав в качестве защиты дерзкое нападение?

..Когда импровизированный кортеж находился где-то на полпути между Санкт-Петербургом и Петродворцом, Артем стал постепенно, рывками, сбрасывать скорость, то газуя, давя на педаль акселератора и выжимая сцепление, то резко бросая машину вперед и тут же нажимая на тормоз. Следующие позади водилы стали огрызаться нервными ударами по сигналу, после чего включали указатель поворота и, нарочито вызывающе рыча движками, шли на обгон. Сидящие в «гольфе» преследователи явно не были готовы к такому повороту событий и растерялись, вынужденно сбросив скорость. Наконец мешающая нормальному движению транспорта синяя «девятка», мотор которой явно лихорадило, все-таки включила аварийную сигнализацию и криво приткнулась на пустынной обочине, возле кустов сирени. Артем заглушил двигатель, вышел из салона, не оглядываясь по сторонам нервно хлопнул дверью, пнул ногой переднее колесо, после чего нехотя открыл капот и с видом полного лоха склонился над моторным отсеком. В то же самое время перифирийным зрением он видел, как упрямо катящая следом аж с восточной части мегаполиса юркая иномарка, словно поколебавшись, тоже включает указатель поворота, съезжает на обочину и останавливается. Правда, двигатель не глушит.

«Клюнули, голубчики. Ну что ж, теперь потанцуем».

О том, что сейчас произойдет на обочине трассы, не догадывался ни Артем, ни пассажиры «фольксвагена». Предсказать исход рандеву не смог бы даже сам Нострадамус. Сплошной экспромт.

Две передние двери иномарки открылись одновременно, словно по команде. Артем, внешне старающийся не показывать охватившего его злого азарта, вел себя так, как любой типичный, мало разбирающийся в начинке своего железного коня, лоховатый водила в его положении – поднял полный гордой растерянности и скрытой надежды взгляд на добровольных помощников. Сейчас наконец-то он будет удостоин чести лицезреть посланных по его душу соглядатаев, один из которых вчистую переиграл его в городском ралли. От поведения этих мальчиков в первые секунды диалога во многом будет зависеть исход всей партии. Собственно, сейчас у них всего два варианта действий – или без лишних слов попробовать прижать срисовавшего «хвост» беглеца к ногтю, или сработать под дурика и для начала прикинуться случайными свидетелями поломки, искренне желающими помочь незадачливому «чайнику»…

Сделав вид, что озабоченно чешет вспотевшую спину, Артем словно невзначай отвел правую руку назад и на всякий случай кончиками пальцев провел по торчащей под рубашкой рифленой рукоятке пистолета. Пожалуй что, случись острая необходимость, он сможет выхватить ствол не менее проворно, чем ковбои из американских вестернов.

– В чем дело, земляк? – спросил Артема появившийся с переднего пассажирского сиденья коротко стриженный коренастый парень в фирменной джинсовке. По возрасту – примерно ровесник. – Какие-то проблемы?

– Да фиг поймешь! – досадливо цокнул языком Артем, продолжая разглядывать моторный отсек с видом аборигена, впервые в жизни увидевшего велосипед. – Тяги нет. Может, топливопровод засорился?! – он с надеждой и почтением взглянул на добровольного помощника, по всему видно – настоящего спеца.

– Давай, гляну, что там у тебя… – сплюнул под ноги «спец» и, сунув руки в карманы джинсов, вразвалочку направился к открытому капоту.

Из «гольфа» лениво, словно объевшийся таракан, выполз второй соглядатай – чуть выше ростом, чернявый, с такой же стрижкой «ежиком» и оттопыренными ушами.

Не закрывая дверь, ас руля сделал пару шагов вперед и остановился, поглядывая по сторонам. Широко – слишком широко для того, чтобы казаться естественным! – и шумно зевнул, похлопав ладонью по губам, и словно невзначай взглянул на часы.

«Точно, вызвал группу поддержки, – подумал Артем, слегка польщенный собственной способностью просчитывать ходы противника. – А встали-то как правильно – один на приличном расстоянии от другого! Страхует напарника, плесень.

Обоих сразу, одним прыжком, уже не достать. Ничего, в качестве «языка» хватит и одного. Сейчас эти орлы как пить дать попробуют потянуть время, дождаться своих».

– Ну? – почти поравнявшись с Артемом, буркнул стриженый, изо всех сил разыгрывающий из себя механика со стажем. Остановился, задумчиво морща лоб. – Совсем, что ли, не тянет?!

– Захлебывается, – вздохнул Артем. – Чуть больше газанешь – провал. Как будто бензина не хватает. – Попятившись, он умышленно освободил пространство перед капотом, тем самым давая «помощнику» возможность склониться над двигателем.

Тот, чуть заметно оглянувшись на подельника и поймав в ответ едва уловимый кивок, процедил глухо:

– Ладно, садись за руль и заводи. Когда скажу – газанешь. Понял?

– Конечно. Спасибо! – с чувством поблагодарил Артем и направился к водительской дверце, облегченно бормоча: – Что бы я без вас делал, мужики!..

На какой-то момент он и джинсовый поравнялись, оказавшись друг против друга на расстоянии вытянутой руки.

Этот простой, как правило, не опасный для здоровья, но очень эффективный прием временной нейтрализации противника Артем выучил еще в самом начале своей спортивной карьеры. Быстрый, слегка дозированный по силе, удар двумя сложенными «лодочкой» ладонями по ушам – и оглушенный, в короткий миг напрочь потерявший слух, зрение и ориентацию в пространстве «спец» с коротким стоном валится на колени, обхватив руками звенящую, словно колокол, голову. Ударить ребром левой руки в шею, от души надавить промеж лопаток коленом, крепко прижать обмякшего мудака к земле, а свободной рукой выхватить из-за спины стоящий на предохранителе пистолет и положить его на переднюю переборку, прямо над фарой, нацелив ствол на второго преследователя. На все про все – полторы секунды. Лопоухий водила, при котором, судя по заправленной в легкие хлопковые брюки цветной шелковой рубашке, огнестрельного оружия небыло, дернулся было в сторону придорожной канавы, но передумал, справедливо сообразив, что уйти через кусты, не схлопотав пулю, все равно не удастся. Только из нагрудного кармана от неловкого телодвижения выпал на пыльную обочину крохотный сотовый телефон в лакированом корпусе под дерево.

– Еще раз дернешься – звиздец тебе, – жестко предупредил Артем, качнув стволом серебристого пистолета. – Я спрашиваю – ты отвечаешь. Быстро. Кто такие?

– Частное охранное предприятие «КСК», – сдавленно прохрипел чернявый водила.

– Давно сообщил своим, что сидишь у меня на «хвосте»?

– Сразу, как ты вошел в автосервис. Потом еще пару раз, по ходу…

– Какое задание дал Киржач насчет меня?

– Если получится – повязать, доставить на базу, в Усть-Озернинск. Если нет – вызвать поддержку и скрытно вести.

– Адрес базы?

– Нарвский проезд, шесть.

– Кто твой шеф?

– Быков, Игорь Дмитрич. Он был… ночью… на квартире.

– Высокий, худой, со впалыми щеками? – Артем ясно, во всех деталях, вспомнил отчаянную схватку в прихожей и тот проклятый, предназначенный ему, но по чудовищной, дикой случайности доставшийся усыпленной Анюте роковой выстрел. Сделанный, между прочим, из того самого пистолета, который сейчас был в его руке и стволом смотрел на застывшего, боящегося шелохнуться чернявого.

– Да. Это шеф.

– Кто второй?

– Гриша. Между прочим, он – майор, опер из милиции, ему до пенсии всего неделя оставалась. – Этот парень многое знал, его уже успели предупредить: разыскиваемый беглец завалил человека, он вооружен и опасен.

– А третья, баба? Маргарита Львовна?

– Какая еще баба? – по сверкнувшему в глазах чернявого неподдельному удивлению и изменившемуся голосу Артем понял: про «почтальоншу», присоединившуюся к двум его «коллегам» где-то по дороге на квартиру, тот ничего не знает.

– Никакая. Проехали, – отсек Артем. – Где еще меня пасут?

– Не знаю, честно, – головой мотнул охранник и опустил очи долу. – Это к Дмитричу. Я – рядовой водила. Мое дело – рулить.

– Телефон Киржача! Быстро! – жестко потребовал Артем.

– Без понятия, – огрызнулся чернявый, на всякий случай тут же прикинувшись полной «шестеркой». – Мне координаты Виктора Анатолича как-то без надобности. Зарплату платят – и ладно.

– Тогда прямой номер Быкова, – помедлив секунду, Артем указал пистолетом в сторону лежащего на земле сотового телефона. – И не дай Бог тебе ошибиться.

Водила с презрением посмотрел в глаза беглецу – убийце, уже окропившему свои руки кровью товарища, – и нарочито медленно процедил, а точнее – выплюнул в лицо Артему семь цифр. Отвернулся, раздувая ноздри.

– Теперь три шага вправо!!! – отпустив его крепко придавленного к земле, едва начинающего подавать первые признаки жизни напарника, Артем вышел из-за капота, прошел мимо послушно исполнившего команду, но продолжающего испепеляюще сверкать глазами чернявого, поднял с обочины телефон, сунул в карман брюк, снял пистолет с предохранителя и, точно прицелившись, нажал на спусковой крючек «бульдога».

Переднее колесо иномарки, пробитое пулей, с шипением осело, придавив расплющившуюся резину. А короткий, неожиданный удар с разворота, носком ноги в пах, чуть погодя заставил охранника резко изменить выражение лица, открыть рот, вылупить глаза, тихо замычать, схватиться руками за причинное место и тяжело повалиться на бок, извиваясь и суча копытами в придорожной пыли.

Артем огляделся. Никому из десятков ежеминутно проносящихся по трассе в обоих направлениях водителей, как всегда, не было никакого дела до происходящей на обочине чужой разборки. Вмешиваться, искать на задницу приключений никто не спешил. Вот и ладушки.

– Еще хоть раз кого-нибудь из вас увижу, голышом в Африку пойдете, – сухо пообещал Артем. Окинул беглым взором место рандеву с филерами, сел за руль своей «девятки», запустил мотор, сдал немного назад. Включив указатель поворота, обьехал стоящего на карачках и тупо трясущего головой здоровяка в джинсе, из носа которого до самой земли свисали тягучие кровавые сопли, выскочил на шоссе и рванул вперед. К тихому провинциальному Ломоносову.

Дозвониться до родителей с трофейного мобильника, увы, не получилось – аппарат, несмотря на падение, был включен и исправен, но домашний телефон почему-то упрямо выдавал в линию лишь короткие гудки.

– Все хорошо, ничего не случилось, – тихо, как молитву, шептал Артем. – Просто мама или отец плохо положили трубку. Так бывает, часто…

Когда за крышами примостившихся на окраине городка частных домов показался столб медленно поднимающегося в небо черного дыма, когда, свернув за угол, Артем собственными глазами увидел собравшуюся на дороге возле большой красной машины и милицейского «бобика», взирающую на едва потушенное брандмейстерами пожарище, притихшую людскую толпу, он все понял. Застывшая перед глазами цветная картинка вдруг закачалась, потемнела и медленно поплыла. Словно на ветровое стекло переваливающихся по ухабам «Жигулей» выплеснули целую канистру масла.

Ударив по тормозам, он остановил машину, некоторое время тупо глядел прямо перед собой широко открытыми глазами, а потом обреченно уронил лицо в ладони и взвыл, до зубовного скрежета сжав челюсти. Так громко, что скулы свело судорогой, а стоящие с краю толпы старухи испуганно втянули головы в плечи и со страхом обернулись на косо застывший посредине дороги урчащий автомобиль.

Одна из пожилых женщин – высокая и полная тетка лет шестидесяти, одетая в легкое ситцевое платье и вытирающая влажные от слез глаза мятым носовым платком, – сразу узнала приткнувшуюся посреди дороги машину и ее водителя, что-то быстро шепнула стоящей рядом старухе, та оторопело прижала кулачок ко рту и, с состраданием взглянув на коренастого молодого мужчину, восковым манекеном сидящего в водительском кресле, торопливо перекрестилась, в то время как грудастая толстуха, глубоко вздохнув и потупив взор, направилась к «девятке». Дойдя, склонилась над проемом в двери, всхлипнула, вновь промокнув зажатым в кулаке платком покрасневшие глаза:

– Артемчик… Горе-то какое! Ты поплачь, поплачь, милый, не держи в себе!

– Тетя Катя, – глухо прошептал Артем. – Я… они… все сгорели, да?!

– Мама твоя, Лидия Матвеевна, слава Богу, жива! Ее дома не было, когда все это случилось! А как огонь увидала – сразу с сердцем плохо стало. В больницу ее свезли, в нашу, Ломоносовскую, – сообщила соседка. – Ох, беда, беда!.. Ох, горюшко-то какое! За что вам такое несчастье?!

– А… отец и Юля?! – медленно вылезая из машины, едва слышно спросил Артем, хоть уже и так обо всем догадался.

Вместо ответа тетя Катя только отрицательно мотнула головой, губы ее задрожали, и женщина снова разрыдалась, лбом уткнувшись ему в плечо. Пробормотала чуть погодя, всхлипывая:

– Их уже в морг свезли. Черные, как головешки. Ничего подобного за всю жисть не видела!

– Как это случилось? – не сводя застывших глаз с покрытого хлопьями белой пены пожарища, на котором копошились, сматывая шланги, несколько брандмейстеров и двое милиционеров в форме, спросил Артем.

– Участковый Васильев, пьянь беспробудная, говорит: несчастный случай, взрыв газового баллона, – шмыгая носом, сообщила соседка. Отстранилась, заглянула Артему в глаза и проговорила жарко, приблизив губы к самому уху Артема: – Только взрыв уже позже был, когда в доме пламя занялось! А ночью к твоему отцу приезжал кто-то!.. Возле соседнего дома, новостройки той, до самого утра машина нерусская стояла! Черная такая, ага!.. Навроде «Нивы», только больше и стекла непрозрачные!

– Может, хозяева коттеджа приезжали, – не веря самому себе, бесцветно произнес Артем, для которого после откровений соседки уже не существовало ни малейших неясностей. Только вот думать о том, что именно случилось в доме перед тем, как боевики Киржача вынуждены были его поджечь, нырнуть в свой джипер и смыться, было страшно.

– Какое там! – категорично отмахнулась тетя Катя. – Их буржуйские машины я знаю, не раз видала! У их совсем другие, красная и такая… как кастрюля алюминиевая. Нет, те точно у отца твоего, Сан Саныча, ночью были. Я как раз снова Жульку нашу, чтоб ее, искала – убежала со двора, засранка, течка у ей, понимаешь ли… Кобеля захотелось. Ну и мимо дома вашего проходила. Чего это, думаю, Коро не лает? Он ведь, балда брехливая, всегда на забор бросается, когда мимо чужой идет… А тут – тишина. Словно и нет его вообще! Я ведь, слышь, даже номер той машины запомнила – три семерки!!!

– Вы уже кому нибудь об этом рассказывали? – играя желваками, Артем холодно взглянул на толстуху. В зрачках его плескалась такая лютая злоба, что по спине у женщины невольно побежали мурашки. – Только честно, тетя Катя. Ответьте правду. Никому?

– Так не спрашивал покамест никто, – осторожно выдохнула толстуха, испуганно сжавшись под гипнотическим взглядом Артема. И тут же добавила, намереваясь вернуться к пожарищу, где среди обугленного остова еще ковырялись двое ментов: – Я сейчас же участковому скажу, ты не волнуйся!

– Не надо, – жестко проговорил Артем. – Не надо, тетя Катя… Пока – не надо. Мне кажется, я знаю, кто был сегодня ночью у нас в доме. И если мои предположения подтвердятся – милиция их все равно не повяжет. Кишка тонка. К тому же я почти уверен, что никаких улик в доме не найдут и дело, как говорил Васильев, спишут на несчастный случай.

– Так… а как же быть?! – по выражению лица соседки Артем понял: эта добрая, одинокая, простоватая мать офицера-подводника, чей ухоженный дом с цветущим садиком находился в конце улицы, сделает именно так, как он сейчас скажет. – Ведь отец твой и Юлечка, божья душа… Горе-то какое!

– Сделаем так, – помолчав пару секунд, ледяным голосом сказал Артем. – Вы ждете ровно неделю. Если я не заеду или не позвоню до следующей пятницы, тогда идите к Васильеву и расскажите все, что видели, включая номер джипа. Начнет спрашивать, почему раньше не заявили, скажите – боялись. Просто боялись, и все.

– Артемчик, а меня за это не посадят?

– Если про наш договор не скажете, – нет, – успокоил Артем, краем глаза замечая, как к ним уверенным шагом направляется неизвестно откуда появившийся, буквально вынырнувший из пустоты крепкий незнакомец в штатском, о чем-то торопливо переговариваясь по мобильному телефону и не спуская глаз с Артема.

– Мне пора… – отстранив соседку, Артем прыгнул за руль «девятки».

Незнакомец, сунув сотовую трубку в карман, перешел на резвый галоп, на бегу выхватив спрятанный под расстегнутым пиджаком в кобуре пистолет.

– А к матери-то в больницу заедешь?! – всплеснула руками толстуха, стоявшая спиной к оголившему ствол мужчине, а потому удивившаяся столь поспешному отъезду Артема.

– Обзязательно, – кивнул Артем, рывком включая заднюю скорость и отпуская педаль сцепления.

«Девятка» сорвалась с места и, ревя мотором, понеслась назад, к перекрестку. Вдогонку ей хлопнул выстрел. Затем еще один. Артем даже не сразу понял, что произошло. Просто рядом что-то глухо хлопнуло, щеку обдало прокатившейся по салону горячей волной, после чего со звоном рассыпалось заднее стекло. А еще через полсекунды он резко вывернул руль, с визгом покрышек по асфальту развернул машину, переключил передачу и дал полный газ…

Не было сомнений: мент в штатском, рискнувший открыть по нему огонь на поражение, уже успел ознакомиться с недавно разосланной питерским ГУВД по городу и области ориентировки на подозреваемого в жестоком убийстве оперативника и покушении на жизнь молодой девушки, вооруженного огнестрельным оружием, а потому крайне опасного, гражданина Грекова Артема Александровича, тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года рождения, русского, неженатого, до вчерашнего дня работавшего поваром в бистро «Мельница», прописанного по адресу: Ленинградская область, город Ломоносов, улица… Одним словом, именно по тому адресу, где – вот совпадение! – сегодня под утро произошел дурно попахивающий черным дымом и криминалом «несчастный случай», повлекший за собой смерть собаки и двух близких родственников разыскиваемого – отца и сестры…

Тот факт, что обьявленный в розыск г-н Греков А. А. при виде пытающегося его задержать сотрудника правоохранительных органов немедленно упал в машину и даже под страхом быть застреленным на месте попытался скрыться, лишь еще более подтверждал правильность единственной версии сыщиков о его непосредственной причастности к убийству на проспекте Славы, а также, если очень захотеть, давал повод считать имеющим отношение к еще как минимум двум образовавшимся совсем недавно, поджаренным на адском кострище трупам, и снова – мужчины и юной девушки.

Впрочем, со вторым пунктом дело выглядело несколько труднее, ибо одновременно совершить преступления по двум адресам, расположенным друг от друга на добрые полсотни километров, может разве что липовый персонаж голливудского мистического фильма ужасов.

Бросая машину в отрыв, Артем уже знал, во что выльется для него это вынужденное бегство. Но иначе поступить он не мог, ибо до тех пор пока Анюта не придет в себя и не даст показания, ему лучше оставаться на свободе. Увы, неожиданная встреча с оказавшимся не робкого десятка глазастым ментом кроме всего прочего имела и сугубо практические последствия. С машиной, едва выкарабкавшейся из одной переделки и сразу угодившей в следующую, теперь можно попрощаться окончательно. Потому что если ты в бегах, если тебя ищут все менты в радиусе ста километров, раскатывать по улицам города на Неве и дорогам области на тачке, у которой передний триплекс пробит пулей, а заднее стекло отсутствует, может разве что сумасшедший. А о том, чтобы во второй раз за сутки отогнать машину в бокс – для быстрой и несложной замены стекол, в эту минуту не могло быть и речи. Значит, открытую всем ветрам и мародерам длиннокрылую «девятку», верой и правдой служившую Артему почти пять лет, предстоит бросить, а самому уходить «огородами». Дерзкий, спонтанный план немедленно нанести визит в офис «КСК», выследить Быкова и уже через него добраться до Киржача, вся эта комбинация, мгновенно возникшая в голове у Артема сразу же после рассказа тети Кати, сейчас таяла, как брошеный в кипяток кусок льда. Ехать в Усть-Озернинск на электричке или попутке, не имея возможности оперативно перемещаться, – было бессмысленно. Что он – обьявленный опасным преступником убийца поневоле – может сделать, один против целой своры цепных псов?! Единственное, что могло бы помочь ему восстановить справедливость – это Анины показания. Маме вряд ли что-нибудь угрожает, а вот Анюте… Без нее, любимой, единственной и близкой, Артем уже не представлял своей дальнейшей жизни. Охранять девушку и живущего у нее под сердцем их крохотного малыша следовало двадцать четыре часа в сутки. Только так он мог спасти их, а заодно и себя.

Но сделать это практически невозможно! Да, в больнице или, скорее всего, военном госпитале, куда бригады «скорой» обычно доставляют всех потерпевших с огнестрельными ранениями, Аню, как свидетельницу, какое-то время будут неотлучно охранять менты. Но Киржач далеко не лох, чтобы позволить себе такую роскошь, как живой свидетель. Вне зависимости от того, повяжут Артема в ближайшие дни или нет, его псы сделают все, чтобы Анюта замолчала навсегда…

Значит, нужно идти на риск и вступать в контакт с «органами», обьяснить, пока не поздно, как все было на самом деле. Только говорить нужно не с родной милицией, а непосредственно со спецами из ФСБ. Иного выхода просто нет!

Впервые за последние два года Артем вспомнил о Максе Лакине. Много лет назад они учились вместе, на одном курсе. После выпуска расстались и случайно встретились уже в девяносто девятом, на коммерческом международном турнире по боям без правил. Лакин с подругой сидели за столиком в кафе во время перерыва, ели мороженое и пили апельсиновый сок. Артем оказался рядом. Узнали друг друга, поздоровались, поболтали о том, о сем. Выяснилось, что Макс уже давно служит в одном из подразделений УФСБ по Санкт-Петербургу. В каком именно – он не уточнял, а Артем не спрашивал.

Такие подробности каждому встречному не рассказывают, пусть даже бывшему сокурскнику. Тем более, что друзьями, и даже приятелями, они в «альма матер» не были. К удивлению Артема, во время прощального рукопожатия Лакин бегло продиктовал номер своего сотового телефона: «На всякий случай. Сегодня не нужен, завтра, может, чем и пригожусь!» Очень похоже, этот час настал. Мельком услышанный два года назад номер, как ни странно, вспомнил без малейшего напряжения…

Сбросив скорость, Артем свернул в ближайший двор, заглушил двигатель. Провожаемый изумленными взглядами трех сидящих на скамейке и попивающих пиво молодых отморозков – не часто воочию увидишь тачку с характерным пулевым отверстием в покрытом паутиной трещин лобовом стекле! – вышел из «девятки», хлопнул дверью и как ни в чем не бывало направился обратно на улицу. Мысленно уже представляя, как сразу же после его исчезновения эти юные шакалы, потенциальное «пушечное мясо» бандитских группировок, метнутся к машине и сначала осторожно, а затем все увереннее начнут окучивать ее, выискивая наметанным взглядом, что бы скоммуниздить. Первой, понятно, будет выдернута магнитола. Затем придет очередь бардачка с кассетами. Ну и болт с ними. Теперь уже все равно.

Выйти дворами на питерскую трассу, проходящую через центр городка, вытянуть руку и поймать согласившегося подбросить до Питера частника оказалось делом двух минут. Выложив сразу затребованную предусмотрительным водилой сотню и удобно устроившись на заднем сиденье «опеля», Артем достал трофейный мобильник и набрал номер сокурскника. На том конце ответили почти сразу. Артем не без облегчения узнал спокойный, несколько флегматичный голос Лакина:

– Да, слушаю.

– Макс, привет. Это Артем Греков.

– А-а, здорово. Сколько лет… Ты по делу или так, вообще? – деловито осведомился привыкший рацонально относиться к времени собеседник. Слух уловил характерный щелчок бензиновой зажигалки.

– По делу. Нужно срочно встретиться. Говори, где, во сколько.

– Что-то серьезное?

– Серьезней некуда.

– На сколько я тебе нужен?

– Минут на тридцать.

– Ты один?

– Как перст.

– Ты где сейчас? – продолжал выпытывать Макс.

– В тачке, за городом. Двигаюсь с юга. Через полчаса примерно буду на проспекте Ветеранов, – чуть слукавил Артем. «Опель» приближался к Петербургу точно с запада.

– Тогда сделаем следующим образом. Красненькое кладбище знаешь, возле метро «Автово»? Там еще новый мост через железку строят.

– Знаю, – кивнул Артем, словно бывший сокурсник мог его видеть.

– Возле главного входа, через час. Я как раз буду в том районе по делам, вот заодно и встретимся.

– Договорились, – бросил в трубку Артем. И, как оказалось, вовремя. Едва он закончил разговор, как телефон издал противный писк и на дисплее мобильника появилась надпись: «Карта блокирована».

Чернявый ас асфальтовых дорог с похожими на локатор ушами, которого после точного удара ногой в пах теперь с большой вероятностью ожидали проблемы с продолжением рода, видимо, более или менее оклемался, если даже вспомнил про свою захваченную врагом «моторолу» и предупредил оператора «Дельты-телеком», чтобы заблокировали SIM-карту.

Макс приехал на новенькой голубой «десятке-купе», подогнав ее почти вплотную к главным воротам Красненького кладбища, заглушил мотор, закурил, сверил время по наручным часам, лениво откинулся на спинку сиденья и принялся ждать бывшего сокурскника. А когда заметил показавшегося из-за высоких ворот кладбища Артема, легким прикосновением к кнопке на закрытой панели автомагнитолы включил запись. Это нехитрое действие – фиксировать на пленку каждый разговор, в той или иной степени могущий касаться прямых служебных обязанностей, – вошло у капитана ФСБ Лакина в привычку. В машине для этой цели служил магнитофон, во всех прочих местах – закамуфлированный под зажигалку портативный цифровой диктофон с крохотным, не более булавочной головки, выносным микрофоном, крепящимся на одежде.

Такая предусмотрительность не раз приносила плоды…

Открыв пассажирскую дверь спортивного вазовского «купе», Артем упал на сиденье и молча протянул руку. Лакин стиснул ее в своей не менее широкой, чем у бывшего сокурсника, горячей и мозолистой от частого общения с «железом» ладонью, затолкал окурок в пепельницу и сказал:

– Выкладывай, что там у тебя стряслось. Только давай без лишних подробностей, у меня… через двадцать семь минут «стрелка» с «барабаном».

– С кем?

– С осведомителем, – спокойно пояснил Макс. – Есть, знаешь ли, такая категория граждан, добровольно оказывающих информационную поддержку правоохранительным органам.

– Без подробностей не получится, – дернул щекой Артем.

– Тогда валяй как есть, – пожал плечами Макс, бросив взгляд в панорамное зеркало.

В течение последующей четверти часа эфэсбэшник ни разу не перебил то и дело срывающегося на эмоции Артема, внимательно слушая историю его злоключений, начиная от выплеснутого в лицо жульена и заканчивая брошенной в Ломоносове машиной с пробитым милицейской пулей ветровым стеклом. Когда Артем, в качестве вещественных доказательств продемонстрировав Максу мобильник и пистолет, наконец замолчал, предоставив Лакину возможность высказать свое мнение по всему этому дурдому, капитан ФСБ снова потянулся за сигаретой, закурил, сделал две глубокие затяжки, некоторое время хмуро разглядывал тлеющий огонек и только затем спросил:

– Что ты хочешь от меня? Конкретно.

– Во-первых, я хочу, чтобы ты как представитель «конторы» поверил мне. Все произошло именно так, как я сейчас тебе рассказал, и не иначе.

– Допустим, я тебе верю, – сдержанно кивнул Макс. – Дальше.

– Я хочу, чтобы ты – легально или нет – помог мне остаться на свободе до тех пор, пока Анюта и соседка не дадут показания. Не думаю, что в Питере отыщется много внедорожников черного цвета с номером из трех семерок… Я хочу как можно скорее знать, где сейчас находится Аня и что говорят врачи. Хочу знать, как мама… Я хочу, наконец, чтобы эксперты дали окончательное заключение о причинах смерти отца и сестры! И, в конце концов, я хочу размотать этот дьявольский клубок и живьем закатать в асфальт Киржача и его банду! Кроме тебя, Макс, мне сейчас надеяться не на кого. Я остался совершенно один, мне некуда идти, негде ночевать, меня обьявили в розыск за убийство майора милиции, у меня земля горит под ногами. Если Аня… если с ней что-нибудь случится, то в одиночку я уже ничего не смогу доказать, ты же понимаешь. В грязной игре против профи мне банк не светит. Если влипну – останется только три дороги – в могилу, на зону или в пожизненные бега. Только знаешь, Макс, я не идиот. И не хочу ломать жизнь и себе, и близким только из-за того, что однажды вечером я вполне справедливо дал в рожу вконец потерявшему нюх и мозги пьяному баклану.

– Ты убил человека, – напомнил Лакин и цепко посмотрел Артему в глаза. – И не просто человека – сотрудника МВД. Это так просто на тормозах не спустить. Будет следствие и суд, в любом случае.

– Кто бы спорил, – вздохнул Артем. – Только прежде пусть шеф частной охранной фирмы «КСК» объяснит вразумительно, что делал этот мент вместе с ним ночью в чужой квартире, незаконно проникнув туда под липовым предлогом при помощи некой Маргариты Львовны, запросто вырубающей людей с легкостью инструктора спецназа ГРУ! А еще подскажет, что именно делал джип, как пить дать имеющий отношение к его охранной конторе, возле дома моих родителей в ночь перед пожаром?!

Макс хмыкнул, зажал сигарету в уголке рта, щурясь от попадающего в глаза дыма, постучал кончиками пальцев по рулю, повернулся к открытому окну в водительской двери и, глядя куда-то вдаль, на возводимый строителями мост через железную дорогу, задумчиво пробормотал.

– Да, Греков, задал ты мне задачку. С тремя трупами и кучей пожеланий.

– Уж какая есть, – глухо сказал Артем и, в свою очередь, отвернулся к опущенному окну правой двери.

Около минуты в салоне «десятки-купе» было тихо. Лакин напряженно думал, морща лоб, покусывая губы и периодически поглядывая на неумолимо бегущую по циферблату стрелку, а его бывший сокурсник терпеливо ждал.

Уже который год подряд лето в северной столице России выдалось преимущественно жарким, совсем не питерским. Солнце палило нещадно. В голубом бездонном небе – ни единого облачка. От раскаленного асфальта поднимается вверх колышущаяся рябь разогретого воздуха. Трава местами пожелтела. А от недавних грязных луж не осталось даже воспоминаний.

Артем на секунду прикрыл глаза и, утомленный, уронил голову на подголовник сиденья. Где-то в кронах деревьев громко кричат вороны, дерущиеся из-за найденной на кладбище съедобной добычи. Звонит колокол на часовне. Со стороны стройки доносится гудение автокрана и трехэтажный мат раздетых по пояс загорелых рабочих в оранжевых касках. Мегаполис живет своей обычной жизнью и плевать он хотел, уснувший на берегу холодного моря бездушный каменный зверь с чужой европейской мордой, на беду какого-то там Артема Грекова – копошащегося где-то в огромной массе себе подобных жалкого муравья. Таких у него аж целых пять миллионов. И у каждого – свои проблемы…

– Ладно, не дрейфь, – на плечо Артема легла, дружески хлопнув, тяжелая длань Макса. – Попробуем твоему горю помочь. Для начала устрою тебя на квартиру. Есть у меня одна незасвеченная однокомнатная нора на Фонтанке, для контактов с агентурой. Там тебя никто не побеспокоит. А я пока прокачаю ситуацию, прикину, что к чему… Выясню, где лежит твоя Аня и как она… они себя чувствуют. И в Ломоносов тоже позвоню. Короче, сделаем так, – подвел черту Лакин. – Сейчас я по горло занят, извини, а в пять часов жду тебя на углу Обводного и Московского проспекта. Там еще раньше, при «красных», пивнушка была.

– Знаю, – кивнул Артем.

– И… вот еще что, – Макс строго взглянул на Артема. – Ствол тебе сейчас ни к чему, так что отдай его мне. Не хватало еще, чтобы тебя первый попавшийся сержант ППС с пушкой повязал.

– Нет, – сурово процедил беглец. – Пистолет останется со мной. Так спокойнее, – Артем достал из нагрудного кармана трофейный мобильник и положил его в углубление на «торпеде». – Вот, дарю… А что касается ментов, то меня и без пушки есть за что повязать. Например, за отсутствие документов. Паспорта ведь у меня с собой нет. К тому же я в бегах, если ты не забыл. Фотография с мордой лица уже наверняка в каждом райотделе, на стене в дежурной части приколота.

– А где ксива? – вскинул брови Лакин. – На квартире осталась?!

– Украли, – сухо сообщил Артем. – Вчера утром, в автобусе, по дороге на работу. Вместе с бумажником.

– Заявление написал?!

– Времени как-то, знаешь, не было.

– Ну да, – обескураженно фыркнул капитан. В который уже раз взглянув на часы, торопливо повернул торчащий в замке зажигания ключ, запуская мотор «десятки». – Везет тебе прямо как утопленнику, Греков. Ничего, попробуем расплеваться. Хоть и будет это ох как не просто… Все, до вечера. Не светись, слышь, скройся в какой-нибудь дыре!

– Так и сделаю, – выходя из машины, пообещал Артем. – Привет «барабану».

…Крохотная, зарешеченными окнами выходящая во двор с мусорными баками квартирка, расположенная в полуподвальном этаже старинного серого дома на набережной реки Фонтанки, лет сто назад, видимо, была дворницкой. Здесь жил дворник, здесь же, в специальной кладовке, и хранил он весь свой нехитрый инвентарь.

Сейчас эта однокомнатная конура выглядела вполне сносно, если относиться к ней как к временному пристанищу или – что и было в случае с Лакиным – удобному месту встречи с агентурой, изредка использовавшемуся в более прозаических целях, как-то: распитие спиртных напитков в компании нужных людей, сослуживцев или особ противоположного пола. Ибо даже имеющим семью кадровым сотрудникам самой могущественной из спецслужб Отечества не чуждо ничто человеческое. В квартире имелся необходимый минимум мебели, посуды, старый телевизор и даже пара комплектов чистого белья, на кухне тихо гудел допотопный холодильник, а за ширмой из клеенки даже притаилась ванна. Одним словом, место, куда ближе к вечеру привез Артема бывший сокурсник, вполне подходило для недолгого проживания в относительном комфорте. И только регулярно попадающиеся на глаза жирные тараканы несколько смазывали в целом благоприятное впечатление от квартиры.

– Вот тут и перекантуешься, – садясь в продавленное кресло и обводя рукой конспиративные хоромы, с видом благодетеля сказал Макс. Подвинув к себе пепельницу, он, закуривая, щелкнул зажигалкой-диктофоном и поставил ее на стол. – Телефона, извини, нет. Стасики табунами по стенам бегают, да и санузел сливается исключительно при помощи ведерка. Зато в остальном – просто «Невский паласс»! Ха-ха!

– Ты что-нибудь выяснил про Аню и мать? – спросил Артем, усаживаясь напротив, вытягивая гудящие ноги и с безразличием созерцая разложенную на низком столике купленную Лакиным простенькую закуску – хлеб, маринованные огурцы, колбасу, – дюжину бутылок с пивом и штоф с водкой «черноголовка».

Наигранная улыбка исчезла с лица капитана, на лбу залегли три глубокие морщины. Поднявшись с кресла, Макс молча подошел к буфету, достал стаканы, нож, пару вилок и открывашку, положил все на столик, свинтил пробку с графинчика с водкой и разлил по стаканам «на два пальца». Снова сел в кресло, не дожидаясь Артема и даже не поднимая на него взгляд, залпом опростал содержимое своего стакана, отломил черную корочку хлеба, занюхал, морщась.

– В реанимации твоя Аня, старик, – сообщил он вполголоса, бросив горбушку в рот и потянувшись к банке с огурцами. – В Институте скорой помощи. Рана всего в паре сантиметров от сердца, было сильное внутреннее кровотечение. Когда уже везли в операционную, наступила клиническая смерть. Пришлось ставить электрошок, делать укол стимулирующего препарата… Кажется, обошлось. Пока она, разумеется, без сознания, но лечащий врач оценивает ее состояние как средней тяжести и уверен, что девчонка выкарабкается. Организм молодой, сильный. Только, – капитан ФСБ наконец-то посмотрел Артему в глаза, в которых без труда читалась боль, и медленно покачал головой, – с ребенком вам придется… подождать. Мне очень жаль, братишка…

Играя желваками, Артем поднял стакан и медленно, словно воду, выпил его содержимое, впервые притронувшись к алкоголю за бог знает сколько лет. Затем наполнил стакан снова – уже до самых краев – и так же механически осушил его до половины. Вернул на стол, утер губы ребром ладони и тоном, на который невозможно ответить «нет», попросил:

– Дай мне сигарету.

Лакин протянул пачку «парламента», подождал, пока Артем вытащит сигарету, щелкнул зажигалкой.

– Держись, старик, – сказал сухо. – Ты уже не один. Я обещаю сделать все, что в моих силах…

Ты, кстати, закусывай, а то в момент окосеешь от таких лошадиных доз…

Артем затянулся, брезгливо опустил сигарету на край пепельницы, взял протянутый Максом круг копченой колбасы, подержал немного и бросил обратно на тарелку, опять сгреб пальцами стакан. Рывком добил его до дна, открыл бутылку пива и неумело, сверху, а не по стеночке, наполнил стакан до краев янтарным напитком. Пена с шипением взметнулась вверх, перелилась через края и расползлась на столе липкой пузырящейся лужей. Макс вздохнул и пошел на кухню за тряпкой. Вернулся, вытер стол, наблюдая, как пребывающий в трансе Артем пьет пиво, сказал, продолжая ранее начатую тему:

– С мамой твоей все в порядке, никакого инфаркта. Обычное, если так можно сказать, нервное потрясение. Не удивительно, после того, что она увидела… Слушай… После пожара от дома остались одни головешки… У вас есть родственники, у которых твоя мать могла бы пожить некоторое время?

– Да, – снова берясь за сигарету, выдохнул Артем, несколько оттаявший после ударной порции спиртного. – У матери есть близкая подруга в Кронштадте. Тетя Наташа. Живет одна, в «двушке». Они с матерью почти как сестры.

– Значит, уже одной проблемой меньше, – задумчиво констатировал капитан.

С куревом у Артема явно не ладилось даже после стресса. Сломав сигарету и тщательно затушив уголек, он не спеша принялся за еду. Пища казалась совершенно безвкусной, как поролон. То же самое касалось и водки с пивом.

– Пока это все, что мне удалось для тебя сделать, – пригубив свою порцию «черноголовки», сказал Лакин. – День сегодня просто ломовой, сюрприз за сюрпризом. И все – со знаком минус. Не страна, а…

– Вот только про страну не надо! – неожиданно взорвался Артем. Алкоголь, видимо, брал свое. – Ладно?! Уж какая есть!

Однако развивать тему, к облегчению капитана, не стал.

Над столом вновь повисла пауза. Лакин посмотрел на часы.

– Извини, конечно, за нескромный вопрос, но как у тебя обстоит с деньгами? В смысле – на продукты и так далее, по мелочи. Если нужно, я… – эфэсбэшник полез во внутренний карман пиджака, но категорический жест Артема заставил его остановиться.

– Не напрягайся. Деньги есть. Пока есть.

– Ну, смотри.

– Скажи, Макс… Анюту в больнице действительно правильно охраняют?

– Разумеется, – опустил веки капитан. – Две пары бойцов, с автоматами, посменно, круглосуточно. Она же единственный свидетель преступления. И по-совместительству – твой ангел-хранитель. Ты сейчас молиться на нее должен…

Прикончив очередные полстакана водки и запив глотком пива, Артем кивнул. Не спеша достал из-под рубашки пистолет, задумчиво повертел его в руках. Выщелкнув обойму, молча пересчитал патроны в стальной оболочке. Их оставалось семь. Ударом открытой ладони Артем вернул обойму на место и бережно положил оружие на липкий от пролитого пива стол, рядом со стаканом. В голове беглеца плыл туман и плескалось море, глаза некоторое время бесцельно блуждали по комнате, перескакивая с предмета на предмет, и вдруг остановились на сидящем напротив, внимательно наблюдающем за ним высоком и широкоплечем офицере ФСБ. Во время учебы в институте остроумные парни-сокурсники называли громилу и молчуна Макса звучным прозвищем Лакировщик.

– Ты прав, – заплетающимся языком выдавил Артем. Скулы его нервно заиграли. – Она – мой ангел.

Глава 7 Хороший Грек – мертвый Грек

Такого позорного фиаско отставной полковник ГРУ Быков не терпел за всю свою безупречную карьеру в военной разведке. Видимо все-таки сказалось тлетворное влияние сытого, устроенного быта, притупившего присущее каждому хищнику постоянное чувство опасности и самосохранения. Плюс – длительное отстутствие реальной практики специальных операций, с окончания последней из которых прошло уже без малого семь лет. Да и, что там скрывать, откровенная недооценка противника, виной чему было шапкозакидательское настроение стареющего вояки, с лейтенантским азартом рванувшегося, на первое, по сути, за все время службы в ЧОП «КСК» настоящее дело. Если охоту за безоружным поваром из бистро вообще можно было назвать столь уважительным для профессионала словом. Так, легкая разминка. Греков – не бандит, за которым стоит целая группировка отморозков, и не спец, за плечами которого опыт реальной войны. Чего может быть проще, чем вычислить его логово, врезать в торец и доставить пред светлы очи Папы? А затем, когда Витек сполна отведет душу, тихонько закопать упокоившийся обмылок где-нибудь в бескрайних лесах, в изобилии раскинувшихся вокруг новой нефтяной столицы отечественного Северо-Запада, тихого провинциального города Усть-Озернинска, где буквально все, от милиции и прокуратуры до коммерческих палаток у вокзала и современнейших нефтеналивных терминалов в порту контролировалось ближайшим окружением Витька – местными чиновниками и столичными бизнесменами. Да и сам озернинский мэр г-н Лемехов во многих вопросах откровенно плясал под дудку своего зама по строительству и инвестициям…

Но произошло непредвиденное. Дилетант, имеющий в своем арсенале всего лишь навыки владения боевым самбо, едва не вышел из схватки с двумя бывшими кадровыми офицерами ГРУ и опытным оперативником победителем. И только неожиданно скрутивший парня болевой шок – скорее всего, следствие полученной когда-то ранее травмы позвоночника – заставил его капитулировать. Однако, как быстро выснилось, – не надолго. Вызванные анонимным телефонным звонком «соседа» мусора не успели повязать «ревнивца» на месте преступления. Парень успел очухаться, оценить обстановку и сделать ноги.

Другую ошибку полковник допустил, когда не убедился в том, что случайный выстрел в область сердца оказался для девчонки роковым. И кто же мог подумать, что девчонка останется жить и попадет не на тот свет, а под круглосуточную охрану вооруженных ментов с Литейного! А все потому, что он, называющий себя профессионалом, забыл сделать элементарную вещь – перед тем как вложить ствол в руку клиента, нужно было произвести контрольный выстрел в голову – и никаких проблем!..

Третий и четвертый прокол допустили уже непосредственно бойцы – на Петергофском шоссе, и особенно – в развалюхе на окраине Ломоносова. То сюрреалистическое блядство, которое там случилось, вообще не лезло ни в какие ворота! И жесткий, кропотливый «разбор полетов» по изнасилованию сестры Грекова еще только предстоит…

В итоге – четыре трупа, один калека с разбитыми всмятку яйцами, выжившая свидетельница и по-прежнему остающийся на свободе, но теперь уже доведенный до крайней степени ярости, а потому крайне опасный беглец!

Такого позора полковнику ГРУ Игорю Дмитриевичу Быкову терпеть еще не приходилось. Если в самое ближайшее время не предпринять решительных действий – ситуация может окончательно выйти из-под контроля…

…Закончив изложение сложной ситуации, создавшейся после всех топорных действий вверенной ему службы безопасности, стоявший во фрунт перед пунцовым, судорожно курящим третью подряд сигарету замом главы городской администрации отставной полковник замолчал, ожидая неизбежного приговора. А вердикт за столь вопиющий провал пустякового задания мог быть только один – увольнение. Но перед отставкой надлежало как можно скорее «уладить вопрос» с девчонкой и поваром, раз и навсегда…

– Идиоты, – пыхнув дымом, прошипел сидящий за столом в кабинете шефа «КСК» взлохмаченный, напрочь утративший лоск Киржач. Нервными щелчками указательного пальца чиновник стряхнул с сигареты пепел и исподлобья взглянул на покорно застывшего напротив Дмитрича. – За что я вам такие деньги плачу, а?! Ради чего я столько специальной аппаратуры закупил по твоей же – твоей! – личной заявке?!.. Кого ты вообще к себе в штат набрал?!.. Сексуальных маньяков?!.. Салабонов, не способных даже руками махать, когда требуется?! Чего молчишь?!

– Я виноват, и мне нечем оправдаться, – спокойно сказал Быков, испепеляемый полным презрения взглядом хозяина, и добавил скрепя сердце: – В том числе и персонально. Но все-таки хочу заметить, что этот Греков оказался крепким орешком, Виктор Анатольевич. Главные причины неудачи – это, безусловно, недооценка противника и брак в работе, как моей лично, так и привлеченной мной к операции Марго. Она – классный специалист и обычно никогда не расслаблялась… Поэтому объективности ради, Виктор Анатольевич, я бы не стал сбрасывать со счета и такой имевший место факт, как роковое стечение обстоятельств. От форс-мажора никто не застрахован. Если бы Марго вовремя заметила за углом прихожей парня, если бы вызванные мной сразу после инсценировки менты прибыли в адрес на каких-нибудь две минуты раньше, то никаких последующих проблем не возникло бы. Ствол, из которого был произведен выстрел, не засвечен и не зарегистрирован. Ментам предоставился реальный шанс по горячим следам раскрыть мокруху, и ни один сыскарь не стал бы даже слушать бредни взятого на месте преступления ревнивого любовника, застукавшего свою телку в постели с е…арем о какой-то подосланной мной… а фактически – вами, лже-почтальонше и группе захвата. Это недоказуемо. Я прав, Илья?

Ища поддержки, Быков перевел взгляд на до сих пор молча стоящего у окна кабинета со сложенными на груди руками горбоносого, чуть сутулого мужчину лет шестидесяти в дорогом костюме, с обильно посеребренными сединой коротко стриженными вьющимися волосами и сверкающим на золотой заколке для галстука настоящим бриллиантом. Юрисконсульт чиновника, адвокат Илья Залманович Эльвих, слегка помедлив, ответил:

– Отчасти. Лишь отчасти, Игорь Дмитриевич. Давайте проведем анализ… э-э… инцидента в деталях. Если все в действительности произошло так, как вы сейчас нам рассказали, а сомневаться в искренности ваших слов я не имею ни малейших оснований… то доказать косвенную причастность Виктора Андрееевича, – адвокат вежливо поклонился Киржачу, скользнув по чиновнику полным подобострастия маслянистым взглядом, – к убийству на проспекте Славы очень и очень сложно. Но – при желании и опять-таки – определенном стечении обстоятельств все же возможно…

Адвокат заметил, как мгновенно передернулось лицо Киржача и как напряглись скулы бывшего полковника военной разведки.

– Да, прямых улик у следствия нет! – выдержав эффектную паузу, продолжил юрисконсульт. – Только не существующие пока показания девчонки и ударившегося в бега главного подозреваемого. Даже если всплывет история с бистро, связать два события в единое целое достаточно сложно. Но – только для плохого оперативника… Хорошо, что вас, Игорь Дмитриевич, и вашего протеже майора, и тем более вашу старую знакомую по службе в ГРУ Марго ни раненая девчонка, ни ее бойфренд раньше в глаза не видели. В зале «Мельницы», когда вспыхнула драка, вас еще не было… Так что гипотетические ночные визитеры, в существование которых всегда идущая по пути наименьшего сопротивления милиция вряд ли просто так поверит, вполне могли оказаться обыкновенными грабителями… Но тогда сразу возникает вопрос: как среди них оказался майор милиции и для чего обычным ворам разыгрывать спектакль с раздеванием трупа подельника и одеванием голого любовника хозяйки? Нарвавшись на неожиданный жесткий отпор и даже утихомирив источник проблем, любой ворюга просто попытается как можно скорее покинуть адрес. Следовательно, в рассказ подозреваемого менты вынуждены будут поверить только после того, как девчонка очухается и подтвердит визит «почтальонши»… В этом случае все равно остаются вопросы, например насчет целесообразности инсценировки убийства из ревности. На любые манипуляции нужно время, а преступники, как правило, умеют его ценить. Грабителям такие сложности попросту незачем!.. Следовательно, получив показания девчонки, менты будут поставлены перед необходимостью проверить связь между визитерами и произошедшим накануне инцидентом в бистро. И тут вдруг выяснится, что убитый разводным ключом майор в оберегающем покой Виктора Анатольевича частном охранном предприятии «КСК» прямо-таки свой человек…

– От кого выяснится? – прищурился Быков. – Одного моего слова достаточно, чтобы все парни под присягой показали, что впервые в жизни видят, как идет дождь.

– А хозяин «Мельницы»? – вежливо напомнил адвокат. – Кстати, где он сейчас?

– Дома, синяки и ссадины зализывает. Заставить Гольданского молчать – вообще не проблема. В принципе, достаточно звонка по телефону. Но лучше все же нанести толстяку визит.

– А семья убитого? – вскинул брови Эльвих.

– Насколько мне известно, жена не была в курсе его планов после выхода на пенсию, – веско заметил хмурый Быков. – Гриша вообще собирался с ней разводиться. А их сын-студент давно отдельно живет…

– Тогда остаетесь вы и Марго, – развел руки адвокат. – Уж вас-то беглец запросто опознает. С дамой, разумеется, несколько сложнее – ее еще найти нужно.

– Я скажу, что впервые его вижу, – фыркнул шеф «КСК». – Улик, подтверждающих, что в квартире был именно я, нет. Недоказуемо.

– Если опираться только на показания парня. Но если к ним прибавить показания девчонки – есть веский повод нажать и на вас, и на Виктора Анатольевича гораздо сильнее, – кончиком пальца поправив съехавшие с горбатого носа очки, предупредил Эльвих. – Но нам это надо, господа? Отбиться мы сумеем, есть, по-счастью, и деньги, и рычаги влияния, но стоит ли доводить дело до огласки? До скандальных публикаций в газетах?! Ответ очевиден. Нет, не нужно. Ну, а раз не нужно, то самое время предпринять ряд неотложных мероприятий, – подвел черту адвокат и снова замолчал, сделав вид, что думает. Впрочем, долго держать паузу не пришлось – через пару секунд раздался повелительный голос Киржача:

– Не томи, Илья. Здесь тебе не зал судебных заседаний. И я – не суд присяжных!..

– Извольте, господа! – шумно вздохнул адвокат и пристально взглянул на начальника личной охраны Киржача. – Прежде всего, Игорь Дмитриевич, вам действительно следует надлежащим образом проинструктировать ваших подчиненных и хозяина бистро насчет Григория… А во-вторых, ни в коем случае нельзя допустить, чтобы девчонка смогла дать показания. Вы понимаете меня, господин Быков?

– Ты заткнешь сучке пасть, – разогнав рукой висящий над столом дым и кивнув адвокату в знак согласия, Киржач повернулся на стуле и с прищуром посмотрел на проштрафившегося полковника. – Мокрощелка должна замолчать. Совсем. И чем раньше это произойдет – тем лучше для всех нас. Каким образом ты успокоишь ее – мне безразлично. Хоть из гранатомета по окнам реанимации стреляй; главное – результат!!!.. Не хочу тебя пугать, но ты сам помнишь наш давний уговор. Деньги, большие деньги, нужно отрабатывать. А нет… нам придется прервать контракт.

Быков угрюмо кивнул. Выбора у него не было. Лишь устранив свидетельницу, он мог не только частично реабилитироваться за провал задания, но и избежать ясно маячившего на горизонте «заказа».

Неожиданно в кармане бывшего разведчика зазвонил мобильник. Быков сдвинул брови, достал трубку, откинул панель и приложил телефон к уху:

– Слушаю… Так… Это точно?! Ладно, молодец.

– Однако нельзя забывать и про нашу главную головную боль, – подождав, пока начальник охраны закончит диалог и спрячет телефон, напомнил присутствующим с глубокомысленным видом расхаживающий по кабинету адвокат. – После трагического инцидента в Ломоносове этот парень очень, очень опасен!..

– Уже нет, – жестко перебил Дмитрич, с видимым удовольствием расправив плечи.

– Не понял, – заметив странный блеск в глазах военного разведчика, сидящий за столом Киржач машинально подался вперед и застыл в ожидании ответа. Огонек зажигалки «зиппо» повис в нескольких сантиметрах от кончика очередной сигареты.

– Если бы мне еще минуту назад сказали, что такое может быть, я бы не поверил, – тонкие губы Быкова растянулись в торжествующей улыбке. Глядя на Киржача, полковник вдруг в мельчайших деталях вспомнил свой вчерашний разговор с некой дамочкой, выйти на которую ему помог клочок бумаги с номером телефона, найденный в забытой куртке беглеца. С ходу сочиненная шефом «КСК» версия насчет попавшего под поезд мужчину с чьей-то нечистой лохматой руки сегодня вдруг превратилась в жуткую реальность. Впрочем, для кого как…

По очереди оглядев адвоката с чиновником, Быков наконец сообщил:

– Звонил тот самый боец, который завалил Влада и по моему приказу сжег дом. Только что в местных ТВ-новостях передали: час назад недалеко от Стрельны электричка переехала мужика. По показаниям машиниста, тот был пьян и вышел на рельсы из-за кустов прямо перед поездом. Опознать жмурика по приметам невозможно, сплошной фарш. Но в кармане джинсов найден паспорт на имя Грекова Артема Александровича, шестьдесят восьмого года рождения. Журналюги выяснили, что указанный по адресу прописки мертвеца частный дом в Ломоносове сегодня утром сгорел дотла, и сразу выдвинули свою версию: мужик узнал о пожаре, о гибели отца с сестрой, о том, что мать с сердечным приступом помещена в больницу, с горя напился в хлам и, как результат, угодил под поезд. Финита ля комедия Занавес.

– О-хренеть! – открыв рот от удивления пробормотал Киржач, хлопая глазами. – Бывает же такое!

– Вот и закрылась тема, – глухо констатировал Илья Залманович, вытирая вмиг взмокший лоб. – По этому поводу не грех и принять по соточке.

– Пожалуй, – охотно поддержал Быков.

– Повезло тебе, полковник, – вставая из-за стола, довольно осклабился Киржач. Ленивым взмахом руки он разрешил своему главному опричнику достать из встроенного в стену бара коньяк и бокалы. Пыхтя сигаретой, чиновник приблизился к окну, отодвинул жалюзи и, задумчиво глядя на пустынную улицу, прорычал: – Хотя, честно говоря, жаль, что этот фраерок так глупо издох. Лишил меня, сучара, законного удовольствия раздербанить его бройлерную тушку от яиц до ноздрей!

– Стоит ли обо всякий плебс руки марать, дорогой Виктор Анатольевич? – с почтительным кивком принимая от бывшего офицера ГРУ пузатый бокал с благородным французским напитком, заметил адвокат. – Электричка, право слово, сделала, это куда лучше. Собаке – собачья смерть. Ваше здоровье!..

Глава 8 Похмелье – штука тонкая

Кажется, это именно группа «Любэ» и ее солист Николай Расторгуев пели песенку, где утреннее похмелье называлось «штукой тонкой»? Согласиться с этим определением, почему-то упорно лезущим из глубин пямяти, проснувшийся ранним утром с жуткой головной болью и сухостью во рту Артем мог лишь отчасти. Видимо, все дело в том, сколько алкоголя выпито накануне. Если в меру – тогда, наверное, действительно «штука тонкая». А если врубить столько, сколько вчера под сочувственным наблюдением Макса влил в себя почти не притронувшийся к еде Артем, то утреннее самочувствие без натяжки можно назвать «штука мрачная». А еще говорят, алкоголь в убойных дозах снимает стресс. Действительно, снимает. Но только тем, что кошмарные утренние «грабли», напоминающие добровольное прокручивание живьем через мясорубку, на какое то время заставляют тебя забыть буквально обо всем, кроме отравленного этиловым спиртом, звенящего каждым нервом и ноющего каждой клеткой больного организма. Но стоит железным клещам похмельного синдрома хоть немного ослабнуть – и проблемы вчерашнего дня наваливаются снова, уже трехкратно усугубленные рикошетным действием дьявольского «спасительного» эликсира…

Он так и уснул вчера – сидя в кресле. Как заправский алкаш, потерявший в процессе регулярного общения с зеленым змием ориентацию во времени и пространстве. С людьми пракически не пьющими такое случается крайне редко: перебрав, они, как правило, способны более или менее точно вспомнить события минувшего вечера. Исключение из правила составляют, пожалуй, только «развязавшие», в прошлом сильно пившие люди. У них крыша едет сразу.

Артем, сколько ни пытался, не мог вспомнить, как была допита последняя доза и во сколько уехал Макс, оставив его в этой тараканьей обители на набережной Фонтанки. В какой-то неуловимый момент перед глазами никогда не имевшего пристрастия к выпивке, совершенно не прикасавшегося к ней долгие годы Артема просто опустилась ширма, похоронив под собой все звуки и видения. Стресс и ужас минувшего дня сделал свое дело. Единственное, что Артем смутно помнил, – когда он в последний раз смотрел на столик, бутылок с пивом оставалось еще достаточно…

Сейчас втиснутый между драными креслами журнальный стол был чисто вытерт и совершенно пуст, если не считать лежащего на нем листка бумаги, – скорее всего, вырванного из записной книжки Лакина. Дрожащей, как у последнего ханурика, рукой Артем сгреб записку и, водя по ровным каллиграфическим строчкам плохо фокусирующимся взглядом, прочитал:

«Очухался? Тогда делай как я говорю! Первое – бутылка пива в холодильнике. Второе – в меру прохладная ванна, лежать не менее получаса. Третье – рассол из-под огурцов тоже в холодильнике. Выпить весь. Четвертое – там же найдешь кусок холодца и банку хрена. Съешь, сколько сможешь. Пятое – вечером приеду, сообщу последние новости о ходе следствия по твоему делу. Заодно обсудим план дальнейших мероприятий. Из квартиры без особой необходимости не выходи и стасиков моих не обижай.

P.S. Впрочем, ключа от входной двери у тебя все равно нет. Так что поправляй здоровье и жди меня. Лакировщик».

На лице Артема, несмотря на свербящую в голове жуткую боль, промелькнуло нечто похожее на улыбку, когда он прочитал последнее слово. Кадровый офицер ФСБ умышленно подписался своим институтским прозвищем. Мелочь, а вот ведь какая фишка! – все равно приятно.

Артем встал, прошел на кухню, достал из урчащего холодильника бутылку «Степана Разина», без малейших колебаний сбил пробку об край батарейного вентиля и с жадностью припал губами к горлышку. Ледяная терпкая влага приятно обожгла пересохший язык и успокоила горящее нутро. Глотая пиво и жмурясь от волной нахлынувшего, впервые в жизни испытываемого «удовольствия» опохмелки, Артем вдруг вспомнил еще одну крылатую фразу насчет выпивки, на сей раз не имеющую к группе «Любэ» никакого отношения. Старинная русская поговорка гласила: «Не за то отец сына бранил, что пил, а за то, что опохмелялся». Вот же черт! А ведь так и до запоя не далеко! Ага, только войти в штопор сейчас не хватало, для полного счастья…

Однако по причине полного отсутствия опыта лечения «наутро» перечить рекомендациям сокурсника, знающего толк в этом деле, Артем не стал и осушил бутылку до дна. Выдохнул, поставил на подоконник, задумчиво взглянул на нагло примостившегося по ту сторону грязного окна, задравшего лапу и с увлечением вылизывающего свое главное достоинство тощего подвального котяру.

В следующую секунду в голове Артема тревожно зазвонил колокольчик.

Странное, не до конца осознанное пока беспокойство заставило Артема на мгновение уйти в себя и прислушаться к собственым ощущениям, в которых определенно что-то было не так. А затем – резко отвести руку за спину и торопливо провести ладонью вдоль брючного ремня.

Пистолета не было. Вот тебе и Лакировщик. Профи, так его и растак. Добился-таки своего! Получив категорический отказ отдать оружие, просто подождал, пока Артем уснет, и вытащил из-под рубашки засвеченный в кровавой разборке на проспекте Славы импортный ствол.

Ну и бес с ним. Как говорится в таких случаях, поздно пить «боржоми», когда… Ну, да все и так помнят.

Продолжая строго придерживаться инструкции офицера ФСБ, Артем набрал воды в стоящую на кухне чугунную ванну, сбросил с себя пропахшие потом шмотки и более чем указанные в рецепте полчаса принимал рекомендованные «доктором» восстановительные процедуры. Затем, поколебавшись, торопливо простирнул рубашку и носки, повесил их на протянутую над газовой плитой веревку, зажег все четыре конфорки и, натянув на голое тело джинсы, принялся за холодец с хреном, запивая кушанье оставшимся из-под маринованных огурцов рассолом…

Удивительно – но спустя примерно час ломовое похмелье действительно стало отступать, а вместе с частично вернувшимся здоровьем появилось и желание конкретных действий. Каких именно – Артем пока совершенно не представлял, но после трагических событий, случившихся накануне, было невыносимо сидеть в четырех стенах и ждать возвращения Лакина с новостями и идеями. Впрочем, что он – находящийся в розыске беглец – сейчас мог, кроме добровольной сдачи в руки родной милиции? Да и с этим, ввиду отсутствия ключа и телефона, имелись некоторые проблемы…

Справедливости ради стоит признать, что Артем так и не придумал ни одного действия, которое можно и нужно было бы осуществить прямо сейчас, без помощи Макса. Однако пялиться в бубнящий телевизор, давно не мытое окно или облупившийся потолок, сознавая, что сгорел дотла родительский дом, погибшие отец и сестренка, что тяжело ранена Анюта и перенесла сильнейший шок мама, а подонки безнаказанно разгуливают на свободе и наслаждаются беззаботной жизнью, мягко говоря, не очень хотелось. В конце концов объятый душевными терзаниями Артем не нашел для себя ничего более интересного, чем вдумчиво осмотреть крохотное обиталище дореволюционного дворника.

…Потайная железная дверца с мощными запорами, за которой открылась ведущая куда-то вниз каменная лестница, обнаружилась за висящим на стене объеденным молью гобеленом эпохи советской индустриализации. Артем обнаружил ее случайно, когда его ладонь, которой он хотел согнать с лица пышнотелой грудастой колхозницы особенно жирного таракана, неожиданно провалилась в прячущуюся за гобеленом нишу. Повинуясь мгновенно вспыхнувшему любопытству, Артем снял с вбитых в стену толстых гвоздей несколько боковых петелек и увидел за вытканной картиной выкрашенную черной краской железную дверь с похожими на запоры корабельных переборок массивными замками.

Обнаружив потайную дверь, о которой Лакин не обмолвился словом, Артем смог по достоинству оценить преимущества этой, на треть находящейся ниже уровня асфальта, пыльной летом и сырой во все остальное время года, квартиры. Для тайных встреч с агентурой каморка папы Карло подходила значительно лучше, чем любая обычная квартира. При необходимости в любой момент стукач и эфэсбэшник могли попасть в нее и выйти совершенно не замеченными. Похоже, в большом и пестром оркестре под названием «Питерское УФСБ» бывший сокурсник Артема играл далеко не последнюю скрипку! Необходимость регулярных встреч с осведомителями прямо указывала на то, что Макс занимался оперативной работой. Что ж, в создавшейся обстановке это было скорее плюсом, чем минусом. Не у каждого, да что там – даже не у каждого тысячного жителя северной столицы есть среди знакомых реальный «боец невидимого фронта».

«Хорошо иметь домик в деревне», – непроизвольно промелькнула в голове у Артема, открывающего заботливо смазанные запоры, известная фраза из телевизионной рекламы.

«Хорошо, когда есть кто-то, кто может прийти на помощь в трудную минуту»…

Дверь подалась почти без скрипа. А на стене, уже с той стороны, обнаружился висящий на вбитом гвоздике крохотный желтый фонарик китайского производства. Ну, прямо сервис на грани фантастики.

Охваченный любопытством, Артем уже твердо решил исследовать подземелье и дойти по нему до запасного выхода. Но тут вдруг выяснилось, что батарейка в фонарике совсем села и тусклый свет лампочки больше напоминает огонек тлеющей в темноте сигареты. От путешествия по подземным лабиринтам пришлось отказаться. Как минимум до возвращения Макса.

Направляясь обратно в кладовку, Артем заметил, что с внешней стороны дверь имела ручку, а в прорезь вмонтированного замка был вставлен внушительных размеров ключ. Все в лучших традициях старых фильмов о коварных заграничных шпионах и вынужденных постоянно скрываться от царской охранки революционеров-подпольщиков. Кто знает, может именно в этом тараканьем логове сто лет назад молодой Ильич проводил свои тайные антирежимные сходки? А после наступления диктатуры пролетариата в отдельно взятой стране конспиративная квартира, на которую так никогда и не выписывали стандартный ордер, автоматически перешла в наследство НКВД и далее своих хозяев уже не меняла? Как бы там ни было, но находка оказалась весьма любопытной и давала пищу для размышлений…

Не став снова маскировать дверь гобеленом, Артем запер ее поворотом рычага и вернулся на кухню, где вовсю мерцала голубыми языками пламени газовая плита. Развешанные на веревке под потолком рубашка и носки уже наверняка высохли. Пора снимать…

Взгляд Артема чисто случайно скользнул по занавешенному тюлем окну, но этого оказалось достаточно, чтобы заметить Макса, торопливо вынырнувшего из арки, ведущей в двор-колодец со стороны набережной Фонтанки.

Вот и Лакировщик. Обещался только к вечеру. Может, какие-то срочные новости?

То, что увидел Артем в следующую секунду, повергло его в шок и наполнило все существо лютой ненавистью к предавшему его бывшему сокурснику.

Вслед за Лакиным во двор бесшумно проскользнули трое одетых в камуфляж спецназовцев с черными масками на лицах. На бойцах не было стесняющих движения бронежилетов – вот для чего Макс забрал волыну! – но в руках у каждого находился короткоствольный пистолет-пулемет «кипарис». Один спецназовец остался снаружи, прислонившись спиной к стене дома возле арки, а двое других спрятались по обе стороны от двери каморки, единственной из всех остальных квартир в доме имеющей отдельный вход со стороны двора.

Артем мог практически в упор наблюдать за происходящими приготовлениями к захвату опасного преступника, оставаясь совершенно невидимым. Там, во дворе, даже произошла небольшая заминка – Макс, то и дело кивая на дверь, о чем-то шептался со спецназовцами…

– Водочка, значит, с пивком?! – прошептал Артем. – Холодец с хреном?! Ну держись, тварь!!!

Медлить было нельзя. Да и шанс уйти от спецназа ФСБ у Артема был всего один – через подземелье. Поэтому он не раздумывая тут же бросился к так вовремя обнаруженному запасному выходу.

Тяжелая черная дверь скрипнула практически одновременно с тихими щелчками дважды повернувшегося во входной двери квартиры ключа и – буквально резанувшими по ушам криками ворвавшихся в прихожую бойцов во главе с капитаном Лакиным.

К тому моменту, когда Макс сообразил, куда исчез беглец, и распахнул дверь каморки, Артем уже успел сбежать по ступенькам в подвал и свернуть за угол, погрузившись в совершенно непроглядный мрак…

Глава 9 Беги, парень, беги

Без фонарика ориентироваться в незнакомом подземном лабиринте можно было только наощупь. Чтобы не стать калекой после столкновения с неожиданным препятствием, Артем, не смотря на близость чуть замешкавшихся преследователей, не стал форсировать события и сломя голову бежать по подвалу с вытянутыми вперед руками. Хотя такое желание, безусловно, в данную секунду являлось доминирующим. Собрав волю в кулак, Артем заставил себя не поддаваться панике и, пробежав несколько метров, остановился, прижался спиной к шершавой кирпичной кладке, вытянул вдоль стены левую руку и приставными шагами стал двигаться в глубь подземного хода. Возле последней ступеньки ведущей вниз лестницы уже маячил силуэт спецназовца.

Привыкший к решительным действиям во время выполнения операций, боец не долго думая скинул автомат и дал в темноту короткую очередь. И тут же был едва ли не сбит с ног шипящим от негодования, клещами вцепившимся в плечо и потянувшим в сторону капитаном ФСБ:

– Не стреля-ять, бля! Живым! Только живым!..

Пули с визгом пронеслись в нескольких сантиметрах от вжавшегося в стену Артема, обдав его лицо особенно ощутимой в замкнутом пространстве воздушной волной. Наткнувшись на препятствие метрах в пяти-семи дальше, пули несколько раз с визгом срикошетили, высекая искры, и, расплющенные, упали вниз. Оказалось, туннель был совсем коротким и, быть может, спасительный выход находился где-то рядом.

Артем сдавленно застонал и, шаркнув ногой по каменному полу подвала, очень натурально изобразил звук падения тела.

Видимо, ориентируясь в этом простеньком подземном лабиринте и без помощи фонарика, Макс оттолкнул спецназовца и бросился во мрак, надеясь, что ни одна из выпущеных бойцом пуль не оказалась для Артема роковой:

– Греков, ты где?! – крикнул он. – Держись, я иду! Зачем ты побежал, дурак?! Я же хотел как лучше.

Артем еще сильнее вжался в стену. Подпустив Макса на расстояние броска, он попытался поразить его коротким, но самым сильным, на какой только был способен, ударом в висок. Однако в последний момент Лакин, словно почувствовав грозившую ему опасность, слегка отклонил голову, и кулак Артема задел его висок лишь по касательной, в противном случае шансов выжить и не остаться инвалидом у вероломного «комитетчика» было немного. И все-таки сила, вложенная Артемом в удар, оказалась столь велика, что даже смазанный удар оглушил Лакина. Потерявший ориентацию капитан упал на бок, от души приложившись головой о кирпичную стену подвала.

Разумеется, бойцы спецназа не могли не заметить хитрый финт затаившегося в темноте беглеца, и, как настоящие профессионалы, отреагировали должным образом. То есть не стали пускать в ход автоматы, рискуя превратить в дуршлаг не только обьявленного в розыск преступника, но и нокаутированного коллегу, а молниеносно бросились вперед, намереваясь скрутить клиента в рукопашном бою. Впрочем, «бросились» – не слишком подходящее слово. Вжав головы в плечи, приняв боевую стойку и непрерывно качая корпусом вправо-влево, бойцы, страхуя друг друга, принялись рваными отрезками углубляться в окутанный совершенным мраком проход. Некоторую заминку спецназовцев тоже можно было понять – со стороны беглеца они находились в пятне тусклого света, проникающего в подвал с лестницы, и перспектива получить в лоб чем-то тяжелым вроде кирпича или отрезка арматуры, безусловно, накладывала на скорость продвижения свой отпечаток…

Артем не стал ждать, пока двое дюжих, не уступающих ему ни габаритами, ни спецподготовкой разозленных мужиков на вполне законных основаниях зажмут его в угол и превратят в кровавую отбивную. Вырубив Лакина, он не мешкая рванул к спасительной двери в конце подземного туннеля. Характерный звук попавшей во что-то металлическое пули он уловил четко. Только бы успеть открыть дверь…

Дверь – а точнее, что-то плоское и металлическое – действительно была там, где надеялся ее обнаружить Артем. Но она была гладкой, как колено, без единой ручки и каких бы то ни было следов отверстия для замка. По спине Артема прокатилась волна холода. Чисто машинально он бросился сначала вправо и сразу уперся рукой в стену. Затем – влево. Соскочив с прохладного железного листа, ладонь беспрепятственно заскользила по кладке. Значит, здесь был еще не выход, туннель просто сворачивал под углом в девяносто градусов!

Артем едва не упал, споткнувшись о нижнюю ступеньку, а поняв, что перед ним не что иное как долгожданный путь наверх, буквально взлетел по лестнице и теперь находился на крохотной площадке перед дверью и уже мог, шаря по ней руками, попробовать отыскать замок. Вместо замка обнаружилась обыкновенная задвижка из полосы толстого металла, способная, пожалуй, выдержать даже удар спецназовского приспособления для вскрытия дверей. На удивление легко отодвинув ее в сторону, Артем толкнул дверь. Она поддалась не сразу, а при некотором усилии, тут же запустив в непроглядную темноту подвала полосу показавшегося необыкновенно ярким, больно резанувшего глаза дневного света. За спиной уже слышалось прерывистое дыхание подобравшихся к самой лестнице бойцов спецназа…

Выскочив в подъезд, а точнее – в глухой вонючий закуток под широкой парадной лестницей, Артем захлопнул дверь, подпер ее плечом, вырвал из кармана джинсов размерами не уступающий карманной расческе ключ и, вставив его в замочную скважину, дважды повернул. Вовремя – дверь буквально содрогнулась от отчаянных ударов запертых в подвале бойцов. Поняв, что беглецу и на этот раз удалось уйти, спецназовцы разразились длинной серией самых изощренных ругательств, какие только может сочинить профессионал, расписавшийся в собственном поражении от дилетанта.

Только сейчас, впервые с начала погони оказавшись в относительной безопасности, Артем смог немного перевести дух, прислониться голой спиной к холодному металлу двери, на секунду прикрыть глаза и отдышаться. Сердце стучало со скоростью, близкой к предельной, лицо было мокрым от пота, в глазах мигали красные пятна. После вчерашнего «ерша» организм был еще заметно ослаблен, и любая нагрузка вызывала головокружение и тошноту.

Ладно, все это лирика. Сделано только полдела. А что если предусмотрительный Лакин одного из своих бойцов поставил возле подъезда, на случай, если запертый в квартире с решетками, добровольно угодивший в ловушку Артем проявит любопытство и все-таки найдет запасной выход? И даже сможет им воспользоваться, когда поймет, что влип? И даже, что совсем невероятно, первым доберется до спасительного подъезда…

Нет, маловероятно. И все же…

Проверять, однако, не пришлось. Кроме парадной, ведущей на набережную Фонтанки, у подъезда обнаружилась еще одна дверь, она вела во двор. Не раздумывая, Артем направился к ней и вскоре уже быстро шел, время от времени оглядываясь, по длинному лабиринту одной из главных «достопримечательностей» Северной Пальмиры – разветвленной сети проходных дворов. По пояс раздетый, невесть когда успевший содрать до крови локоть, без носков, часов, денег и рубашки и каких бы то ни было соображений относительно своих ближайших действий, кроме единственного, первоочередного – уйти как можно дальше от группы захвата ФСБ. Врочем, это ему, похоже, удалось. Только вот чувства облегчения почему-то совсем не было. Напротив – после вероломного предательства единственного человека, на чью реальную помощь мог рассчитывать Артем, открывающаяся впереди перспектива выглядела просто ужасающей.

И все же пока он был на свободе.

Глава 10 Люди в черном

Артем был уверен, что бывший сокурсник Макс оказался хитрой служебной овчаркой, делающей карьеру на сломанных судьбах, не упустивший шанса лишний раз прогнуться перед начальством и тем самым заработать в свою копилку дополнительные призовые очки. У Артема, как и любого человека, окажись тот, не дай бог, на его месте, были все основания думать именно так, а не иначе.

Возможно, знай он содержание разговора, произошедшего рано утром в одном из кабинетов дома на Литейном проспекте, четыре, между капитаном ФСБ Лакиным и генералом того же ведомства, носящим звучную фамилию Вырвидуб, то не стал бы сломя голову бросаться к обнаруженному в квартире подземному ходу и в пылу праведного гнева подвергать опасности жизнь бывшего сокурсника и, чем черт не шутит, даже помогающих ему вооруженых бойцов спецназа.

…Прослушав принесенную оперативником кассету с записью откровений убийцы, объявленного в федеральный розыск по линии МВД, Вырвидуб нахмурился, встал из за стола, долго ходил по кабинету, словно паровоз, оставляя позади себя облачка сигаретного дыма, потом остановился, повернулся к Лакину и уточнил:

– Значит, пальцев Грекова действительно в картотеке нет?

– Нет, – твердо ответил капитан. – Да и про неизвестного, погибшего под электричкой с его паспортом в кармане, Артем ничего еще не слышал. Некогда ему было новости смотреть…

– И что, труп действительно невозможно опознать? Ни единой зацепки?! – пыхнув сигаретой, сдвинул кудлатые брови генерал.

– Сплошной бифштекс, не разобрать, где голова, а где задница, – подтвердил Лакин. – Особых примет, вроде наколок, шрамов и характерных родимых пятен, паталогоанатом на теле не обнаружил. Ни погибший, ни Артем по официальным данным раньше с криминалом связаны не были, повода «играть на рояле» не давали, так что личного дела на них не заводилось, ни у нас, ни у «младших». Я проверил весь архив, Олег Федорович.

– Что собирается делать следователь, узнал? Как его… Яг… Яг…

– Яглай, – напомнил Лакин заковыристую фамилию сотрудника, которому поручили расследование обстоятельств гибели майора милиции. – А что делать? Заявления о краже паспорта Артем не писал… Формально – будет ждать, когда мать опознает сына, а потом закроет дело в связи с гибелью главного и единственного подозреваемого. Но вы же в курсе, товарищ генерал, опознавать там практически нечего. Да и каково будет матери узнать, что в одночасье она лишилась не только мужа, дочери и дома, но и потеряла единственного сына? Боюсь, нового потрясения она уже не переживет. Так что опознание останков будет чисто формальным. Просто женщине покажут, где расписаться в протоколе, и все.

– Девушка твоего Артема, я так понимаю, еще до сих пор в реанимации?

– Так точно. После ранения и операции она еще очень слаба… Но прогноз лечащего врача, в целом, благоприятный, – со сдержанным оптимизмом заметил Макс. – Думаю, дней через пять-семь Каратаева сможет дать предварительные показания. Но для нас это – тоже лишь пустая формальность. У меня нет ни малейших оснований не доверять Грекову. И вы, Олег Федорович, тоже не сомневаетесь в правдивости его слов, – осторожно заметил Лакин.

– Допустим, – согласился генерал. – Все, что случилось в бистро, вполне соответствует замашкам Вити Киржача. Такие, как он, бывшие уличные отморозки, способные покалечить человека только за то, что он «плохо» на них посмотрел, с годами мало меняются… Сменив драные кеды на костюм за тысячу долларов, а заблеванный подъезд с бутылкой портвейна на чистенький кабинет в озернинской мэрии, в душе Киржач остался тем же, кем был двадцать лет назад, – шпаной со звериными инстинктами и болезненным самолюбием. Я, Максим, этого пробитка знаю еще с тех пор, когда он щенком безусым по делу о попытке изнасилования и нанесении тяжких телесных повреждений проходил, – неожиданно для Лакина поведал Вырвидуб.

– Вы?! – удивился Макс.

– Я, я, – спокойно ответил генерал. – Я тогда еще капитаном ходил, да и возрастом был примерно как ты сейчас. Дело шумное было, его мой знакомый следователь из прокуратуры вел. А суть его такова: парнишка-очкарик, сын одного из заместителей самого председателя горкома партии товарища Романова, в Усть-Озернинске на каникулах отдыхал, на даче у бабушки. Актриса такая известная была, Софья Львовна Померанцева…

В общем, море, сосны, дюны, песочек, и, главное, не так людно, как на северном побережье, в Зеленогорске или Сестрорецке. Для человека в годах лучше не придумать, но парень-то молодой. Ему без общения – тоска смертная. Ну, и захотелось, видимо, пообщаться со сверстниками из народа. Раньше-то он все больше с «золотой молодежью» тусовался, сынками и дочурками таких же власть имущих, как папа. Короче, сбежал в город на дискотеку. Все бы ничего, да угораздило парнишку пригласить девицу, за которой Витя Киржач – глава местных отморозков – давно увивался. И аккурат сразу после того, как девка эта Витька в очередной раз отшила, на глазах у всех дружков, да еще словом обидным обозвала.

– Представляю себе эту картину, – понимающе хмыкнул Лакин. Однажды в юности он ездил в Сибирь, к родне, и попал в схожую ситуацию. Опыт общения с красноярскими повесами был оплачен выбитым зубом и двумя сломанными ребрами. – Нравы на дискотеках, особенно провинциальных, везде одинаковы. Чужакам туда вход заказан. Генерал согласно кивнул и продолжил: – В общем, приняли мерзавцы для храбрости еще по бутылке «чернил», дождались, когда парнишка провожать девчонку пошел, улучили момент и накинулись гуртом. Затащили в кусты. Трое их было. Киржач чужака избивал, а остальные на девчонку полезли. Платье порвали, трусики сняли. Один даже портки спустил, приготовился, значит. Только девице каким-то чудом в проследний момент удалось врезать одному из отморозков по яйцам, а другому вцепиться ногтями в лицо. Короче, сумела убежать. Ну, а парнишке досталось по полной программе. Полгода потом по больницам мыкался. Инвалидом стал на всю оставшуюся жизнь.

– Таких скотов не судить – мочить надо при задержании, – глухо обронил Лакин.

– Самое удивительное в этом деле, что Киржачу, как организатору и подстрекателю, дали меньше остальных – всего пять лет, – продолжил рассказ генерал. – Мизер, если принять во внимание, где работал папа потерпевшего. Другие двое, кстати, получили максимум – по «червонцу», щенкам тогда больше не отмеряли. Видимо, судье все-таки дали на лапу. К тому же на приговор повлиял и тот факт, что буквально накануне начала заседаний отца мальчонки сняли с должности и отправили… на хутор бабочек ловить… Тогда это много что меняло. Не случись опалы – никакая бы взятка не помогла… Отсидев три года, Киржач вышел, условно-досрочно. Вроде как остепенился, работать пошел и даже политехнический институт умудрился окончить, строительный факультет… Когда Горбатый кооперативы разрешил, Киржач на самопальные шмотки и жвачки размениваться не стал, а сразу взял быка за рога и заключил с директорами двух заводов кабальные договора на оптово-розничную реализацию их ликеро-водочной продукции. Фактически – полностью подмял под себя сбыт водки в районе. Директора и «нужные люди», разумеется, тоже были в доле. Для простого покупателя внешне почти ничего не изменилось, кроме повышения цены на десять-пятнадцать процентов. Водка по-прежнему шла прямо с государственного завода в государственные магазины, но по документам – уже не напрямую, а через посредничество торгово – закупочного кооператива «Восток». Так, буквально из воздуха, у шарашкиной конторы, не имеющей на балансе ничего, кроме регистрационного удостоверения и печати, появились первые миллионы рублей. Когда разрешили открывать коммерческие магазины, Витя со товарищи отхватил еще изрядный кусок, потеснив розничников… В течение буквально двух лет Киржач разбогател, оброс нужными связями, в том числе и в Москве. Когда грянула прихватизация, тот самый Аскольд Лях, который присутствовал в «Мельнице», помог Витьку окончательно прибрать к рукам те самые заводы. И не только… Ну, а когда в кремлевских кабинетах решили строить терминал, в обход Латвии, и над Усть-Озернинском вовсю запахло нефтью, Киржач мгновенно уловил перспективы. Деньги и поддержка из столицы помогли легко войти в управленческие структуры города и стать заместителем главы администрации… Но больше всего я поразился, когда пару лет назад случайно узнал, кто у него жена! – усмехнулся, пристально взглянув на капитана, генерал ФСБ. – Отгадай с трех раз.

– Та самая девчонка, которую едва не трахнули в кустах, – не раздумывая ответил Лакин.

– Ну разве не дурдом?! – покачал седеющей головой Вырвидуб.

– Согласен, – хмыкнул Лакин и тут же вернулся к основной теме разговора. – Олег Федорович, я прошу вас взять дело Грекова под контроль ФСБ. Артема буквально загнали в угол, и если мы, госбезопасность, не вмешаемся… Ведь главный виновник случившегося не Артем – Киржач!!! А борьба с коррупцией и чиновничьим беспределом – наша прямая обязанность!..

Генерал подошел к заваленному бумагами столу, затушил в пепельнице окурок, тяжело опустился в кресло. Взял со стола диктофон, вынул кассету с записью признаний Артема, задумчиво повертел ее в руках, наклонился, открыл, звеня ключами, дверцу тумбы, скрывающую несгораемый сейф, и спрятал туда вещдок. Выпрямился, сложил руки на груди и впился тяжелым, потемневшим взглядом в стоящего напротив капитана.

– Когда твой Грек впервые назвал фамилию наглеца, я сразу понял, что он говорит правду… Я не все тебе сказал, Максим. Дело в том, что покалеченного отморозками парнишку звали Виталик. Виталик Москаленко. Он – единственный сын моей двоюродной сестры Виктории. До встречи с Киржачом у мальчишки было отличное здоровье и феноменальная память. Ему прочили золотую медаль после окончания школы и гарантированное поступление в МГИМО без экзаменов. Сейчас у него одна почка, зрение минус восемь и ежедневные приступы эпилепсии, вызванные перенесенной тогда травмой головы.

– Простите, товарищ генерал, я не знал, – сжал губы Лакин.

– Ладно, капитан, дело прошлое. Переболело, забылось… Тогда у меня еще не было реальной возможности что-либо изменить, а сейчас, когда прошло столько лет… Что я могу испытывать к этому подонку, сломавшему жизнь отличному, доброму парню и сделавшему несчастной его мать, – надеюсь, понятно. Но опускаться до слепой мести я, генерал ФСБ, не хочу и не буду!.. Мы поможем твоему другу и заставим Киржача сполна ответить за нанесенные оскорбления, за гибель трех человек, за раненую девушку, за доведенную до сердечного приступа, лишившуюся самых близких людей и крыши над головой пожилую женщину и за все те испытания, которые выпали на долю ее сына, повинного лишь в том, что дал в рог ублюдку, которого при рождении следовало бы кастрировать. Чтобы впредь не плодил себе подобных и окончательно не портил и без того пораженный алкоголизмом генофонд нации. И если у нас с тобой получится ткнуть Киржача мордой в дерьмо – мало сукиному коту не покажется!

– Спасибо, Олег Федорович, – поблагодарил Лакин.

– Не благодари, я ничего еще не сделал, – отсек пожилой генерал. – А сейчас давай лучше уточним, что мы имеем, и прикинем, с какого края нам лучше зайти. – Вырвидуб подвинул к себе папку, достал чистый лист бумаги, авторучку и что-то быстро написал вверху, подчеркнув двумя размашистыми линиями. – Присаживайся, Максим… Итак. История с пропавшим паспортом нам на руку. Менты постараются как можно быстрее избавиться от дела, признать труп сбитого электричкой неизвестного разыскиваемым убийцей, поставить точку, срубить палку и списать дело в архив. Соответственно, твоего Артема снимут с федерального розыска. Я думаю, будет лучше, если для всех, включая самых близких людей, Греков некоторое время побудет трупом. Это жестоко, я понимаю, но мы не можем рисковать. А когда придет время действовать, Артем вдруг неожиданно «воскреснет». Согласен? – Вырвидуб, черканув на листе еще пару строк, исподлобья взглянул на капитана.

– Так точно, товарищ генерал. Интересная может получиться комбинация. Только, извините, пока я в толк не возьму – каким образом, оставаясь мертвецом, Артем сможет помочь нам выбить из Киржача и его охраны признания в покушении на его жизнь, двойном убийстве и поджоге дома родителей в Ломоносове? Без добровольной сознанки основных фигурантов мы никогда не узнаем, кто был в доме, и не сможем доказать, что преступное проникновение в квартиру Каратаевой связано с инцидентом в «Мельнице». В лучшем случае удастся прижать к ногтю одного из быков, того, с которым сцепился Артем. Но сдавать хозяина он не будет. Опасно для жизни.

– Ты правильно уловил задачу, – согласился с капитаном Вырвидуб. – В идеале нам необходимо вынудить Киржача признаться, что это он лично приказал своим головорезам отомстить обидчику, и факт признания необходимо подкрепить документально. Хотя, зная натуру подонка, мне кажется, приказ, отданный охране, был несколько иным – повязать парня и живым доставить в безопасное место, где уже сам Витек смог бы не торопясь, всласть отвести душу… Как добиться признаний? Есть у меня на этот счет некоторые сображения, Максим. И первое, что нам необходимо сделать, – это предложить твоему приятелю сотрудничество, обрисовать, так сказать, перспективу. Убедить в необходимости некоторое время пожить мертвецом, даже для матери и невесты. Боюсь, как раз с этим пунктом могут возникнуть проблемы.

– Олег Федорович, товарищ генерал, – глухо выдавил Лакин, – стоит ли так перегибать? Известие о гибели сына может окончательно сломать бедную женщину. Да и для девушки, в ее положении, это, мягко говоря, будет не лучшим стимулом к выздоровлению Боюсь, цена за шкуру Киржача и его быков может оказаться слишком высокой. Пиррова победа.

– Да, я помню, – задумчиво пробормотал Вырвидуб. – Древний полководец Пирр, формально одержав победу в сражении, остался всего лишь с горсткой изувеченных, истекающих кровью солдат… Знаешь, а возможно, ты и прав, капитан. Все-таки мы – не диверсионная группа в тылу врага, когда главное – во что бы то ни стало выполнить поставленную задачу, не считаясь ни с каким потерями и шагая по трупам не только чужих, но и своих… Да и Киржач со своей бандой – далеко не клан Аль Капоне и не стоит таких жертв, – вынужден был признать свою ошибку генерал. – Ладно, пусть мать и невеста будут в курсе. Но – на людях ведут себя соответственно ситуации, чтобы никто ничего не заподозрил. Это нужно им обьяснить. Справишься?

– Уверен. Приятные известия сообщать проще, чем плохие.

– Значит, так и сделаем, – генерал снова черканул на листе бумаги. – Второе. Ты должен уговорить парня. После всех потрясений он вполне может проявить неадекватную реакцию, посчитать, что ты, деревянный служака, просто заманиваешь его в ловушку, где отдашь на растерзание злым за убийство коллеги и вечно голодным ментам. Так что когда сегодня поедешь на Фонтанку, на всякий случай прихвати с собой двух-трех ребят при полном арсенале.

– Это лишнее, – категорично отверг Лакин. – Тогда Артем точно решит, что я его сдал.

– Однажды, много лет назад, я тоже понадеялся, что тет-а-тет смогу убедить сдаться человека, скрывающегося после убийства, которое на самом деле было чистой воды самообороной – единственным способом спасти жизнь от пьяных хулиганов, потерявших башню в Афгане.

Мужик был кругом невиновен и максимум, что ему грозило, – условный приговор. Но он ударился в бега… Закончилось все хреново – вместо понимания и добровольной сдачи я получил отвертку в бок, а вконец съехавшего с катушек мужика через неделю застрелили сотрудники уголовного розыска… Так что ничего страшного не случится, если на встречу ты придешь не один, а с бойцами. Сначала твой повар, может, и вспылит, и даже назовет тебя сукой, но – лишь до тех пор, пока ты не отведешь его в дальний угол и популярно не обьяснишь наш план! – Однажды обжегшись, генерал Вырвидуб теперь был неумолим. – Вот и действуй!..

Максим понял, что спорить со стариком и доказывать, что Артем – не псих и что не стоит превращать их сегодняшнюю встречу в силовой захват преступника, которому под дулом автомата якобы защищающий от ментов коварный ФСБ навязывает свою игру – совершенно бесполезно. Приказ – есть приказ. Его нужно выполнять.

…Бегство Артема, срисовавшего из окна «группу поддержки» и метнувшегося в подземный ход, лишний раз убедило капитана, что он был абсолютно прав. А еще оно поставило на грань срыва всю задуманную операцию по изобличению Киржача. Теперь, чтобы воплотить комбинацию в жизнь, Максу предстояло как можно скорее разыскать и уже по-настоящему задержать затерявшегося в огромном городе Артема, который, благодаря упрямству стареющего генерала, теперь мало того что оказался в куда более худшей, чем раньше, ситуации – без одежды и денег – но впредь уже не подпустит к себе «предавшего» его бывшего сокурсника даже на пушечный выстрел.