Судьба наизнанку

Он вышел из купе, прикрыл дверь и сразу завернул направо, к выходу. Из вагона он прямо-таки выскочил и быстрым шагом направился к машине. Предыдущий опыт общения с 'силовиками' двадцать первого века призывал его свалить от них как можно быстрее. Гражданский долг выполнил? Выполнил, поезд под откос не упал. Что ещё надо? Об остальном пускай другие, специально обученные люди, заботятся, а у него дела. Не хватало ещё в воскресенье, переться в Белгородское НКВД, показания давать. Он представил себе эту сцену и тихонько засмеялся. Чекисты должны столбенеть после каждого его ответа на вопрос о роде занятий, месте жительства, и особенно, гражданстве. 'Да, вот прикол. Хотя, на самом деле, не так уж и смешно. Я уже лет на десять без права переписки наболтал, а если приплюсовать принадлежность, как там, в старом учебнике истории было? А, к классу эксплуататоров, кровопийц трудового народа. Расстрел сегодня я себе точно заработал'. От этой мысли ему вдруг стало как-то не по себе. 'Да ну, что за хрень в голову лезет? Расстрелы, тройки, указ семь-восемь. Им всем уже сегодня не до меня станет. С самими собой бы разобраться. Вот узнает, например, товарищ Берия, что товарищ Жуков ему вовсе не товарищ, а совсем наоборот. В пятьдесят третьем взял и приказал его, Берию, замочить. Практически дома и в кругу семьи, а потом в мемуарах гордо писал, что ещё с тридцатых подозревал о бериевской антипартийной и прочей ориентации. Вот им весело будет'.

Настроение от этой мысли пришло в норму. Он достал сотовый и сообщил Сергею, что аварийный поезд из Белгорода скоро будет, и кратко обрисовал сложившуюся ситуацию. Разговаривая, он уже почти дошёл до машины, как ему навстречу из-за кустов акации выскочил Витька в компании ещё двух похожих на него пацанов помладше, так же босых и одетых в портки на лямках.

– Дядя, а моим братьям можно машину посмотреть? – с надеждой спросил мальчик.

– А ты всех коз поймал? – улыбаясь, спросил Олег, укладывая телефон в ременную сумочку. Радость этого мальчишки была такой искренней, что передалась ему даже сквозь броню житейского цинизма.

– Да, вот они, за забором пасутся – Витька показал на забор крайней избы, через щели которого мелькали козьи рога и спины, – я их верёвочкой связал, чтобы огород не потравили.

– Тогда пошли – Олег в компании мальчишек подошёл к машине.

Открыв водительскую дверь, он предложил пацанам:

– Времени у меня мало, давайте я вас до вокзала прокачу. Идёт?

Дети радостно загалдели.

– Тогда садитесь – Олег распахнул левую заднюю дверь

Ребятишки расселись на заднем сиденье, восторженно крутя головами во все стороны. Олег вывернул из кармана и медленно, практически не касаясь педали газа, поехал в сторону вокзала.

– Приехали – сказал он, когда 'Логан' выехал на привокзальную площадь – автобус дальше не идёт.

Он выпустил детишек из машины и долго смотрел им вслед, когда они бежали к своему дому. Что-то странное шевельнулось у него в душе, то ли сожаление о проходящих мимо годах, то ли ожидание какого-то изменения в жизни, то ли … 'Детей у меня нет, вот что. Скоро тридцатчик, а всё холостяк. Женится пора, да. А не на кем. Одни тёлки да лярвы по жизни попадались. Нике, что ли предложить за меня замуж выйти?' Он хотел было посмеяться над этой абсурдной мыслью, ведь он с ней даже не переспал, но почему-то задумался. Вспомнил, как она смотрела на него, когда очнулась и ещё раньше, только это длилось мгновение, когда он открыл глаза в машине. 'Ну, это же ненормально! Любовь с первого взгляда только в кино и в сериалах можно увидеть, по жизни такое невозможно! Не расслабляйся! И вообще – отвезти её в Харьков, а там видно будет'. С этой здравой мыслью он вернулся за руль и поехал за Вероникой.

Уже подрулив к воротам, он запоздало вспомнил о Фёдоре. Посмотрев на часы, решил, что беспокоится не о чем – прадед Вероники скоро вернётся домой. До восьми утра, с учётом лишнего часа, осталось пятнадцать минут. Что бы дальше не путаться он перевёл часы в машине и на сотовом на час назад.

Подойдя к воротам, Олег собрался постучать, но входная дверь распахнулась и к нему выбежала Вероника.

– Что ты так долго? Мы уже Полину за тобой отправили – еле скрывая волнение, в едином порыве сказала она.

Олег по привычке хотел, было, возмутиться 'А тебе какое дело?' но волнение девушки было таким неподдельным, что ему захотелось не сказать ей колкость, а прижать к груди и приласкать. Сдержавшись, он улыбнулся и сказал успокаивающе:

– Пока на место аварии съездили, пока все бумаги оформили. Бюрократия она и в СССР была. Без актов и прочего такие дела не делаются, сама понимаешь. Всё нормально.

Девушка заметно повеселела.

– А мы завтрак готовим, пошли, поешь, – она отодвинулась в сторону, пропуская Олега. Проходя мимо, он снова попал в чарующую лавандовую ауру. 'Вот ведь, надушилась' пронеслась в голове благодушная мысль, 'прямо-таки приворотное зелье. Посмотрим-посмотрим, чем это закончится'.

– Подожди, я машину загоню – Олег отодвинул заскрипевший засов и распахнул ворота. Оставлять машину на улице не хотелось. Заехав во двор и заперев створки, он зашёл в дом.

На кухне, так, скорее всего можно было назвать эту часть дома, было уже почти всё готово. В центре стола расположилось глиняное блюдо с дымящейся горкой варёной картошки, вокруг неё, спутниками, в мисках поменьше лежали солёные огурчики, грибы и тонко нарезанное сало. Рядом, на тарелке сложены ломти ржаного хлеба. В печке потрескивали поленья, намекая на скорую готовку ещё чего-то.

– Самовар сейчас Антонина принесёт – сказала Вероника, доставая из буфета фарфоровые тарелки и металлические кружки, ложки и вилки.

– Откуда такая красота? – Олег удивлённо рассматривал тонкий фарфор, расписанный пейзажами и жанровыми сценками дореволюционной России.

– Антонинино приданое – ответила Вероника, раскладывая тарелки с ложками и вилками.

– Фёдор говорил – Олег подцепил вилкой белый гриб – что матери Антонины ничего не досталось – он прожевал гриб – вкуснота! Никаких добавок, всё натуральное.

– Она потом собрала – Вероника скептически оглядела стол, чего-то ей явно на нём не хватало – что в имении осталось после революции и гражданской войны.

– Где? – Олегу показалось, что он ослышался.

– Мама Антонины, Елизавета Павловна Пашина, происходит из древнего рода. Её предки жили в Новгороде Великом, на тех землях, где Петербург сейчас. Как они сюда попали, баба Поля не рассказывала, но живут они тут уже с начала девятнадцатого века. Может, яичницу сделать?

– На шкварках? – у Олега даже слюнки потекли – давай.

Вероника взяла с печки металлическую миску и вышла во двор. 'Эта птаха, оказывается, наверняка дворянка. По древности рода может Рюриковичей переплюнуть. Голубая кровь, вот это да. С такими особами я ещё романов не закручивал'. Одно смущало Олега – как-то не вязалось благородное происхождение с окружающей его обстановкой. Хотя, наверное, это всё-таки лучше, чем, будучи Великим Князем, в Париже таксистом подрабатывать. О таких случаях ему доводилось читать, а здесь, как ни крути, Родина.

Вероника вернулась с миской, полной яиц. Достала откуда-то из-за печки чугунную сковородку, быстро отрезала от шмата сала несколько приличных размера ломтиков, нашинковала их на доске и сбросила в сковородку. Минуты через три вкусно запахло и заскворчало. Несколько раз перемешав шкварки деревянной лопаточкой, Вероника стала ножом разбивать яйца.

Пока она всё это делала, Олег воспользовался случаем внимательно её рассмотреть. Почти на голову ниже, но длина ног такая же, как у него. Затянутые в джинсы приятно округлые бёдра и попка круто, без единой складки, переходили в достаточно узкую талию и выше немного расходились в покатые плечи, увенчанные рыжеволосой головкой на длинной шее. Руки тонкие, как ветки. Грудь её не блистала размерами Андерсон и Семенович, но форму имела устойчиво-полусферическую, даже без бюстгальтера, и на взгляд вполне могла уместиться в его ладони. Животик совсем немножко выпирает, но зато без так нелюбимого Олегом пирсинга. В принципе, ничего экстраординарного, Олег видел и был близко, хм, знаком с девушками поэффектнее Вероники. Но что-то в ней было, такое, что Олег ещё не встречал у других представительниц прекрасного пола. Притягивающее к себе как магнит. Даже сейчас, краешком мозга, Олег отметил про себя, что ему приятно на неё смотреть. Просто смотреть, без всяких мыслей о сексе. В этом было что-то такое для него непривычное и как ему показалось, ненормальное, что Олег решил возобновить разговор.

– Вероника – он впервые назвал её по имени, она, стоя у печки, развернулась к нему лицом – как же твоя прабабка из дворянок вот сюда попала?

– Дворянка – Вероника грустно усмехнулась, положила лопатку в пустую миску – когда её мама замуж выходила, от дворянства только один титул остался. Денег нет, одни долги, земли почти все распродали, имение. … Хотя какое там имение, у многих сейчас под Харьковом коттеджи круче, заложено-перезаложено. Всё было так, как в 'Вишнёвом саду' написано – дворяне разорились и всё отдали капиталистам. Пришлось Елизавете Павловне за Прохора, купеческого наследника, замуж выходить.

– Так она не по любви замуж вышла? – уже догадываясь о дальнейшем развитии событий, спросил Олег.

– Нет, конечно. Но мужу своему была верна! – горячо воскликнула Вероника, заметив ироничный блеск в глазах Олега – если бы он ей изменять, не стал, ни за что бы не развелась!

'Ну, понеслось. Для баб, наверное, нет темы слаще, как бывшего мужа грязью уляпать. Даже если это бывший муж прапрабабки'. От дальнейшей дискуссии на скользкую тему Олегу помогла уклониться уже готовая яичница и Антонина, внёсшая на кухню самовар.

– А дети ещё спят? – спросил Олег Антонину – мы их не разбудим?

– Они проснулись – Антонина установила самовар на стол – в горнице играют.

Действительно, через занавеску доносилось негромкое бряканье и шуршание, были слышны тихие детские голоса – 'Кукла поехала в гости на поезде. Ту-ту. Максимка, куда ты семафор спрятал?' Пока женщины раскладывали яичницу и разливали чай, Олег подошёл к занавескам и посмотрел в щелочку. Дети играли – катали куклу на поезде. Но что это были за игрушки! Поезд состоял из набора деревянных брусочков на деревянных же колёсах, кукла была такая же самодельная – сшита из лоскутков.

– Да, трудное детство, деревянные игрушки – пробормотал Олег, возвращаясь за стол.

– А где другие взять? – Антонина удивлённо посмотрела на него – мы сами с отцом их сделали.

– В магазине – автоматически ответил Олег и вдруг шальная мысль пришла ему в голову – а давайте в Октябрьский съездим! Детям игрушки купим. Там много что интересного в магазинах есть.

– Давайте! – Веронике эта мысль явно понравилась – Тоня – она обратилась к своей прабабке – поехали, гостинцев привезём!

– Да как-то неудобно – Антонина вытерла руки полотенцем – что Фёдор Кузьмич скажет.

– А мы с ним поедем, он ведь сейчас с работы придёт – не отстала от неё Вероника – а с детьми Полина посидит, не маленькая. Детям гостинцев куплю, а вы посмотрите, как в будущем живут. Давай, Тоня, соглашайся!

– Фёдор Кузьмич придёт, там и решим – уклонилась от ответа Антонина – давайте завтракать.

Они расселись вокруг стола. Олег у входа с улицы, Вероника у буфета, Антонина села напротив окна. Олег хотел, было спросить, ели ли дети, но решил что хозяевам виднее. Может, не принято им с гостями завтракать.

– Вкусно – Олег лихо расправился с яичницей одной вилкой. Подумал и положил ещё четыре картофелины – с грибами самое то!

– Полина собирала – Антонина, и Вероника аккуратно ели яичницу с помощью ножа и вилки. Олегу стало немного стыдно – в том году она с подружками много грибов собрала.

В то, что одиннадцатилетнюю девчушку, даже с подругами, родители могут спокойно отпустить по грибы, Олегу верилось с трудом. Но факт, как говорится, был на столе.

Закончив завтрак, Олег поднялся и, поблагодарив женщин за вкусную еду, отправился во двор. Надо было вымыть машину и пропылесосить салон. Вытащив коврики из салона и багажника, Олег стал искать какое-нибудь ведро.

– Антонина – спросил Олег вышедшую из дома прабабку Вероники со стопкой грязной посуды в руках – где ведро и воду можно взять?

– Вода в колодце, за домом. Ведро сейчас возьму, идите за мной.

Она завернула за дом и поставила посуду на грубо сколоченный деревянный столик. Действительно, в промежутке между домом и баней в левом дальнем от ворот углу двора обнаружился колодец, закрытый деревянной крышей – домиком. Из торца крыши в сторону бани торчала большая изогнутая ручка.

– Пойдёмте – Антонина пошла в сторону сараев, занимавших всю правую часть двора от ворот до начала огорода за баней. Олег пошел за ней следом. 'Ничего себе бабушка, неплохо сохранилась' – подумал Олег, окидывая её взглядом – 'моего возраста, троих детей родила, а фигура ещё о-го-го!' Действительно, хотя сквозь ткань подробностей видно не было, но Олег сделал такой вывод по плавной, текучей походке и отсутствию лишних сотрясений на сарафане.

– Возьмите – Антонина открыла дверь из некрашеных досок и буквально из-за стены, не заходя, достала слегка ржавое ведро.

– Годится – Олег взял ведро и пошёл к колодцу.

Скрипнула входная дверь и во двор вбежала Полина, сразу заскочившая в дом, следом степенно вошёл Фёдор. Антонина бросилась к нему, обняла, и начала что-то шёпотом спрашивать. Он также негромко ей отвечал, быстро отстранив от себя. Поговорив, супруги подошли к Олегу, уже переливающему в ведро холодную воду. Он подумал, что разговор зайдёт о предстоящей поездке, но Фёдор вместо этого спросил о другом, более важном для него деле.

– Что ты уполномоченному рассказал?

Олег внимательно смотрел на железнодорожника. Хотя он пытался выглядеть спокойно, но сквозь эту маску отчетливо проступала нешуточная тревога. Фёдор непрерывно перебирал пальцами левой руки, заметив взгляд Олега, завёл ладонь за спину. Несколько секунд Олег прикидывал разные варианты ответа и выбрал самый, на его взгляд, подходящий:

– Про тебя – ничего!

Железнодорожника, как говорится, 'отпустило'. Он шумно выдохнул и скупо жестикулируя, стал рассказывать Олегу, что было после его отъезда.

– Шубин этот, вцепился в меня как клещ. Всё вызнавал, кто ты и откуда взялся. Я ему говорю – постучался ты, мол, в окно. Я вышел, ты говоришь, что рельсы дальше разобраны, сам видел. На маленькой кинокамере это показал, что б, значит, я поверил. К машине своей сводил, вот. А кто ты и откуда не сказал, всё крушение предотвратить пытался.

– Протокол составил? – уточнил Олег, запомнив сказанную Фёдором легенду.

– Не успел. Начальник поезда приказал немедленно в Белгород возвращаться. Пока паровоз перецепляли, он со мной разговаривал. Потом поезд в Белгород ушёл. Минут пять-десять, не больше. Всё за мной бегал, пока я стрелки переводил.

'Молодец, Сергиенко' – с уважением подумал Олег – 'коллегу от чекиста прикрыл, а мог сдать. Вот тебе и всесильная гэбня'

Антонина, поначалу обеспокоено стоявшая за мужем, удалилась мыть посуду. Олег подхватил ведро и пошёл к машине. Фёдор двинулся за ним.

– Слушай, есть предложение – сказал Олег, доставая из кармана в боковине багажника флакон автошампуня – съездить в Октябрьский. Несколько километров проехал и попал к нам, в будущее. Там в магазинах всякого барахла навалом. Подарки детям купить, да и вам, по хозяйству что-нибудь.

Фёдор задумался. Перспектива была заманчивая, только …

– Чем мы платить будем? Наши деньги у вас брать не будут.

– Есть одна схема – Олег заговорщицки подмигнул Фёдору и понизил голос до шёпота – червонцы найдёшь?

– Какие червонцы? – также шёпотом ответил Фёдор, немного отшатнувшись

– Да не ломайся ты – Олег вылил колпачок шампуня в ведро, вынул из того же кармана поролоновую губку. Присел на корточки перед ведром, стал размешивать – надо всего один червонец. Я у тебя его куплю. За пять с половиной тысяч российских рублей. Деньги у меня есть.

Олег не пытался надуть Фёдора. Неудобно ему было это делать – узнает Вероника, что скажет? Червонец он брал практически по той цене, что мог выручить, загнав монету знакомому скупщику золота. Так, процентов пять 'за комиссию', не больше.

Фёдор задумался. 'Аж фуражка шевелиться' – начав мыть крышу, подумал Олег. Когда Олег закончил с верхом машины, Фёдор решился.

– Поехали!

– Ну, ты прямо Гагарин! – Олег рассмеялся – первый выход советского человека в чуждое ему пространство!

– Не понял? – насторожился Фёдор

– Шутка, Фёдор. Киргуду. Ладно, я машину домою, а вы пока собирайтесь.

В том, что у Лапиных есть золотишко, Олег нисколько не сомневался. Как минимум от дворянско-купеческих предков Антонины должно несколько червонцев остаться. Да и Фёдор не выглядел совсем уж пролетарием. Его дореволюционный папа был как минимум, небедным человеком. Как из книг и Интернета знал Олег, железнодорожники при царе были эдаким 'средним классом' Российской империи, под её закат коллективно возжелавшим странного. 'Что им, денег мало было?' – думал Олег, успев ещё два раза сходить к колодцу за водой и теперь моющего коврики. 'Жили себе нормально, получку в золоте получали. Каждый мог свободно ствол купить, самой продвинутой техникой управляли, уважаемые люди были. Нет, надо было в губревком пойти, соввласть устанавливать. Пассионарий хренов'. От общей философии Олег перешел на личность прапрадеда Вероники. Достал автомобильный пылесос, подключил к прикуривателю. 'На бронепоезде всю Россию изъездил, ради счастья трудящихся дофига народу поубивал. Лично в том числе. А чем всё закончилось? Сын революционера едет за детскими игрушками к буржуям, ренегатам и предателям дела социализма. Судьба-с' На дореволюционный манер завершил мысль Олег, закончив с мытьём и уборкой. Из дома так никто и не вышел.

Олег успел отнёсти ведро обратно в сарай, стряхнуть воду с ковриков и поставить их у сарая подсыхать. Развернул машину капотом к воротам, распахнул двери, что бы салон не нагрелся. Проверил уровень масла в двигателе. Положил коврики обратно в машину. Достал компрессор и подкачал колёса, умылся сам. 'Пора хозяев побеспокоить' подумал он, вытирая руки висевшим около умывальника, на стене бани, льняным полотенцем, но ждать ему больше не пришлось. На крыльцо вышли все Лапины – настоящие и будущая. Или настоящая и прошлые – Олег так и не решил, кого и откуда отсчитывать.

– Мы все поедем – заявила Вероника. Олег только глазами хлопал, разглядывая удивительную семейку. Такого он не ожидал.

Вероника и Фёдор остались в том виде, к которому уже привык Олег. Антонину с детьми он узнал не сразу. Хозяйка дома была одета в платье по фигуре глубокого синего цвета, почти до земли, с длинными рукавами, заканчивающимися чем-то вроде белых кружев, вырез на груди закрыт как бы волнами из белой ткани, с опять-таки кружевной отделкой. Мальчик щеголял матросским костюмом, немного большим, но от этого не выглядевшим менее стильно. На младшей дочери было длинное нежно-розовое платье без рукавов, украшенное множеством воланчиков и прочих фестончиков, Полина же была одета в уменьшенную копию платья матери, но светло-голубого оттенка. Самое главное, на дамах – только так их можно было назвать! – не было платков, и в свете уже высоко вставшего солнца Олег увидел, что у каждой была своя причёска, а не банально скрученная коса. 'Да они все немного рыжие, оттенком отличаются, только у парня волосы отцовские. А это что? Ничего себе, крестьяне' Только сейчас Олег заметил золотые серьги с белыми камешками в ушах Антонины и золотую же заколку в волосах Полины.

– Поражён и восхищён – Олег прижал правую руку к груди – прошу – он сделал широкий жест левой рукой в сторону машины. Дети сбежали с крыльца, Фёдор подал руку жене и вместе с ней спустился на траву. Вероника, победно улыбаясь, подошла к Олегу.

– Отпад – прошептал он – ты постаралась?

– Убедила – так же негромко ответила она – это всё дореволюционное, мама Антонины заказывала. А она сберегла и перешила, всё думала пригодиться, вот, пригодилось.

Лапины размещались на заднем сиденье. Антонина справа, Полина в центре, младшая дочь на коленях матери, Максимка за Олегом. Фёдор сказал, что он будет закрывать дом и сараи с баней. Пока он это делал, Олег сдвинул немного вперёд передние сиденья, что бы сзади было попросторней. Фёдор тем временем распахнул ворота, Олег закрыл двери машины и выехал на дорогу. Ждущая его на улице Вероника уселась спереди. Фёдор закрыл ворота и так же устроился на заднем сиденье, взяв сына на руки.

– Поехали – повторил Олег знаменитое слово, включил кондиционер и вырулил на ведущую вверх от Долбино дорогу.

Поднявшись с низины на поле, Олег добавил газу, плавно покачиваясь, машина весело понеслась навстречу будущему.

– Включи радио – попросила его Вероника.

– Думаешь, будет работать? – с сомнением спросил Олег, надавив на 'крутилку' регулятора громкости. В ответ из колонок донеслось тихое шипение.

Он стал перебирать все записанные в память аппарата станции, убедившись в отсутствии сигнала, переключил магнитолу на другой ФМ-диапазон. Но и там ничего не смог поймать. На средних волнах так же было пусто и глухо. Перезаписанный сидюк остался дома, слушать было совершенно нечего.

– У меня диск есть, эмпэ-три. Играть будет? – спросила Вероника

– Будет, куда он денется. Вставляй.

Вероника достала из сумочки коробку с компакт-диском, раскрыла её, аккуратно вытащила диск с горячими хитами лета-2008. Вставила в загрузочную щель, магнитола, урча, заглотила компакт. Через мгновение из всех четырёх динамиков негромко полились последние достижения российской попсы.

– Какая интересная песня – сказала сзади Полина – у вас в будущем все песни такие?

Олег хмыкнул.

– Не все. Это попса – он бросил взгляд на Веронику, она при этих словах скептически улыбнулась – эстрада, по-вашему. Ну, что-то вроде Утёсова и … – он попытался вспомнить ещё кого-нибудь из довоенных кумиров, но не смог – кино есть, где музыканты в Москву добираются, на колёсном пароходе, артистка там ещё песни поёт.

– Любовь Орлова – хором сказали Полина и Вероника. Полина с восхищением, Вероника с лёгкой укоризной.

– Ага – Олег крутанул руль, объезжая небольшую промоину, дорога поворачивала направо – только до Орловой с Утёсовым нашим эстрадным деятелям как до Луны пешком. Сами они петь не умеют, всё на фонограммах и видеоклипах выезжают.

Полина, скорее всего ничего не поняла из объяснений Олега, но вопросов больше не задавала, внимательно вслушиваясь в слова каждой песни.

До бывшей федеральной трассы оставались считанные сотни метров, как Олег заметил двигающееся по ней справа налево облако пыли. Приглядевшись, он опознал в виновнике этой 'пылевой бури' большой автовоз, упорно ехавший по грунтовке в сторону Белгорода. 'Вот дурак-то' подумал Олег в адрес водителя 'куда прётся? Видит, что дорога пропала, но всё равно едет. Пока НКВД не остановит' Он несколько раз мигнул фарами, но водитель автовоза с 'Ланосами' упрямо двигался навстречу своей судьбе. Он проехал метрах в пятидесяти от Олега, не среагировав на предупредительные сигналы.

– Не холодно? – спросил Олег, включив рециркуляцию воздуха. Они уже подъехали к висевшему над главной грунтовкой облаку коричневой пыли.

– Нет – ответил Фёдор.

– По ножкам дует – пожаловалась Леночка. Олег быстро перевёл поток прохладного воздуха на лобовое стекло.

– Нормально? – спросил он, выворачивая машину направо, на основную дорогу.

– Да – ответила Антонина, прошептав перед этим что-то младшей дочери на ухо.

Они проехали сквозь пылевое облако с включёнными фарами, метрах в двухстах от поворота Олег выключил габариты и, пробормотав 'зря машину мыл, вся запылилась' окатил ветровое стекло водой и нескольким взмахами дворников разогнал осевшую пыль.

До 'границы времён' им больше никто навстречу не попадался, пассажиры ехали молча, слушая негромкую музыку. Олег отключил рециркуляцию и в машину втёк запах летнего дня – разогретой земли, травы, ещё не знающей удобрений и дефолиантов, лёгкий аромат полевых цветов.

– Вот оно – сказал Олег, когда вдали показалась тёмно-серая лента асфальта, безжалостно обрезанная неведомым властелином времени. На краю обреза, на удивление Олега не было ни машин ГАИ, ни столпотворения фур и легковушек, ничего и никого. Они медленно проехали мимо, не встретив никакого противодействия. Олег почувствовал забытое чувство возвращения домой. Давным-давно, в дошкольном детстве он первый раз приехал из крымского санатория, в котором пробыл с мамой два летних месяца, и такие обычные Харьковские улицы и дома показались ему необъяснимо прекрасными и родными.

– Ой, что там? – спросила Полина, указывая рукой на что-то далеко впереди.

Олег отключился от воспоминаний и внимательно посмотрел. В нескольких сотнях метрах впереди был виден съехавший под откос полуприцеп. Самого тягача видно не было – он был скрыт небольшим подъемом дороги.

– Сейчас узнаем – Олег по своим следам, укатанных автовозом, поднялся на пустую дорогу и, не спеша, поехал в сторону аварии.

Выехав на бугор, он увидел растянувшуюся на сотни метров пробку из десятков грузовиков, легковушек и автобусов. Вся полосы автодороги были перекрыты развернувшимися фурами. Одна из них, по встречной полосе наполовину съехала с дороги, другая, на полосе Олега, от падения под откос удержалась, но так же перекрыла всё движение, развернувшись поперёк дороги. А между ними был виден край лежащего на боку небольшого грузовика и стоящую рядом машину ГАИ с включённой мигалкой.

Они подъехали к месту аварии, объехав стоявший на дороге 'Вольво', и Олег чуть не присвистнул от удивления. На боку лежала полуторка с довоенными номерами, опрокинутая ударом 'Катерпиллера'. По дороге были разбросаны какие-то железяки, высыпавшие из разбитых деревянных ящиков. Единственный оставшийся свободный проезд перекрыла машина гаишников, с озабоченным видом составляющих схему дорожного происшествия.

Олег остановился, вышел из машины, не заглушив двигатель.

– Не проехать? – обратился он к молодому лейтенанту, сматывающему длинную рулетку.

– Сейчас закончим, и можете проезжать – ответил он и с удивлением спросил – вы от Белгорода едете?

– Почти – не стал конкретизировать Олег

– Странно, с той стороны проехали только вы и этот дурик на угнанной машине – он показал рукой на разбитую полуторку – больше никого не было.

– А с ним что? – спросил Олег, уводя разговор от опасной темы.

– 'Скорая' увезла, перелом ноги и сильное сотрясение головного мозга. Умом тронулся парень, всё твердил, что на сахарный завод везёт оборудование, без которого пятилетний план не сделать. Документов нет, всё какие-то бумажки советского образца предъявлял, – взгляд гаишника посерьёзнел – а ваши документы в порядке?

Олег достал из портмоне права и документы на машину. Милиционер мельком их просмотрел и, не обнаружив ничего противоправного, вернул их Олегу.

– Домой едете? – спросил он, имея в виду Харьков.

– Пока нет – ответил Олег и, поколебавшись, сказал – там дальше, в сторону Белгорода, дорога разрушена.

Гаишник окинул его цепким взглядом

– Мы знаем, из МЧС проинформировали. Здесь закончим, туда поедем. Вы откуда едете?

– Из Долбино – с чистым сердцем ответил Олег.

Лейтенант секунду подумал и спросил

– Там всё нормально?

– Света нет – почти честно ответил Олег – и связи то же.

– У нас свет недавно дали – ответил лейтенант – а вот со связью. … Куда едешь! Назад, кому говорю назад! – заорал он на водителя нового 'Форда-Мондео', попытавшегося проехать между полуторкой и 'Волгой'. Тёмно-синий 'Форд' остановился, но назад не сдавал. Лейтенант, размахивая руками, подошёл к нахальному водителю и повторил своё указание. 'Форд' медленно отъехал, освободив проход. Олег вернулся к своей машине.

– Что там? – спросила Вероника.

– Полуторка в дребезги, водителя увезли в больницу – сказал Олег, пристёгиваясь. Вероника так же пристегнулась. Стоявшая справа 'Вольво' взревела двигателем и коротко просигналила. Олег медленно сдал назад и вырулил на свою полосу, 'Вольво' в несколько попыток вывернула налево и проехав несколько метров, остановилась на обочине перед 'Катерпиллером'. Правая полоса была свободна. Олег не торопясь поехал в сторону Октябрьского, давая возможность свои пассажирам рассмотреть стоящие слева достижения отечественного и иностранного автопрома.

Олег решил заехать в Октябрьский с первого поворота – бензина осталось почти полбака, но он решил залить ещё литров двадцать. Недалеко от трассы располагалась Лукойловская АЗС с вполне качественным бензином. Сколько раз Олег там не заправлялся, 'бодягу' в бак не заливали.

Подрулив к колонке, он вышел из машины, отдал деньги заправщику в фирменной униформе.

– Двадцать девяносто второго – пока заправщик бегал до кассы и обратно, он открыл ключом крышку бензобака. Потянулся, осматривая окрестности. Кроме них на АЗС не было никого.

– Пожалуйста – залив бензин, паренёк вытащил пистолет из бака. Олег вернул крышку на место, спросил заправщика.

– В посёлке есть супермаркет? – честно говоря, он не надеялся на наличие такой формы торговли в посёлке с населением меньше десяти тысяч человек, но ходить с Лапиными по обычным магазинам ему не сильно хотелось. Внешний вид супружеской четы мог привлечь лишнее внимание, а в супермаркете и не таких туристов могли видеть.

– Да, в торговом центре у вокзала, езжайте всё время прямо, доедете до светофора, повернёте направо. Там не заблудитесь.

– Спасибо – Олег вернулся в машину.

Вырулив с АЗС, они не спеша покатили в сторону первых домов посёлка. Олегу до этого не приходилось бывать в этом населённом пункте, но даже первые дома производили впечатление. Аккуратные коттеджи из красного или силикатного кирпича, на одну или две семьи. Практически на каждом доме установлена спутниковая антенна, на обочинах попадались припаркованные машины, сплошь иномарки с редким вкраплением 'Калин' и 'Лад'. Труженики таможни и пограничники жили явно не бедно.

– Не узнать Воскресеновку – нарушила молчание Антонина.

– Это старое название Октябрьского? – уточнил Олег.

– Да – ответила Антонина, жадно высматривая подробности будущей жизни.

Олег посмотрел в зеркало заднего вида и заметил, что Фёдор с сыном практически 'прилипли' к стеклу. Если мальчика привлекали стоящие у обочин машины, то Фёдор наверняка не мог оторваться от разглядывания проходящих мимо молоденьких девушек и женщин, спешивших и спокойно прогуливающихся. 'Да, вот это удар' внутренне улыбаясь, подумал Олег 'по меркам тридцатых современная летняя женская одежда – стопроцентная аморалка. Хотя, если вспомнить физкультурные парады в Москве, ничего необычного в этом нет. Конечно, где Москва и где Долбино. Дистанция огромного размера'.

Они доехали до светофора, Олег повернул направо и буквально через пару домов увидел двухэтажное здание супермаркета с вывеской 'Эльдорадо' на фронтоне. Подъехав, Олег зарулил на стоянку перед магазином рядом с одиноко стоящим седаном 'Форд-Фокус II' радикально чёрного цвета.

– Приехали – он заглушил двигатель и отстегнул ремень. Вероника вышла из машины, открыла заднюю дверь и помогла выйти Леночке. Антонина с Полиной выбрались самостоятельно.

– Олег, держи – Фёдор протянул ему завёрнутый в тряпицу червонец, Максимка уже выскочил из машины и подбежал к матери и сёстрам. Олег развернул толстую ткань, полюбовался на профиль Николашки и, завернув монету обратно, спрятал её во внутренний кармашек ветровки. Достав портмоне, он отсчитал одиннадцать российских пятисоток, полуразвернувшись на сиденье, протянул их Фёдору.

– Пять тысяч пятьсот – Фёдор взял деньги, рассмотрел их со всех сторон, прежде чем убрать в накладной карман френча. Они вышли из машины.

– С чего начнём? – спросил Олег – с подарков или для хозяйства что-нибудь купим?

– Может, сначала посмотрите, а там решите, что покупать? – вмешалась Вероника.

Дети молчали, поглядывая на родителей. Антонина посмотрела на Фёдора.

– Давайте посмотрим – решил глава семьи.

– Тогда пошли в 'Эльдорадо'. На экскурсию – Олег двинулся к левому входу. Предки и Вероника пошли за ним.

В советские времена это был стандартный двухэтажный магазин. Продукты на первом этаже, хозтовары с отдельным входом слева на втором. Современность внесла свои коррективы в этот храм совторговли. Сейчас здание блистало сплошным стеклянным фасадом, на закрытых панелями внутренних стенах висели разнообразные призывы покупать что-нибудь задешево, только здесь и только сейчас. Поднявшись в прохладу второго этажа, они вошли в торговый зал 'Эльдорадо'.

– Вот, всё это используется у нас в быту – Олег пошёл мимо полок, быстро отвадив подскочившего консультанта – телевизоры, телефоны, в том числе сотовые, вот это – он подошёл к полке с пылесосами – незаменимая для уборки дома вещь. Засасывает пыль, не надо махать веником.

– Где дети?! – забеспокоилась Антонина, не обнаружив их рядом с собой. Олег вышел в центральный проход, посмотрел.

– Они у телевизоров, мультики смотрят – действительно, Лапины-младшие стояли в отделе плазм и ЖК-панелей и увлечённо сопереживали приключениям Тома и Джерри, – пускай там будут, а мы пока остальное посмотрим.

Они ходили между полок более получаса, рассматривая и трогая достижения бытового прогресса. Продавец-консультант их больше не беспокоил, но девушка на кассе не отводила глаз от одежды ранних покупателей, видимо, такое ей наблюдать, ещё не доводилось.

Когда они добрались до холодильников и стиральных машин, Фёдор задал Олегу простой вопрос, поставивший его в тупик:

– Олег, эта замечательная техника – он положил ладонь на гладкую крышку стиральной машины-автомата, очень понравившуюся Антонине – у нас будет работать?

Олег замер. Действительно, в какую розетку будет втыкать Антонина шнур вот этого 'Индезита'? Куда Фёдор прикрутит шланг подачи воды? Он растерянно развёл руками

– У Вас это работать не будет. Нужно электричество и водопровод.

– А что-нибудь здесь – Фёдор обвёл рукой зал – будет без электричества работать? – Только то, что на батарейках. Телефоны, фонарики, радио.

– А если батареек не будет? – гнул свою линию Фёдор.

– Тогда ничего – ответил Олег, чувствуя, что начинает краснеть. Ему вдруг стало ужасно неудобно перед этими людьми, за то, что он затащил их сюда, где лежат горы красивых, очень практичных, но бесполезных для них вещей. Как будто пообещал что-то и не сдержал своё слово.

– Жаль – сказал Фёдор, развернулся и пошёл к выходу. Антонина оторвала детей от телеэкрана и пошла за ним следом. Вероника подошла к Олегу.

– Вот блин, не подумал – растерянно сказал он, двинувшись к кассе – действительно, для них всё это бесполезно, зря зашли.

Вероника молча шла рядом, искоса поглядывая на Олега. Он обшаривал взглядом полки, стараясь найти хоть что-то 'довоеннопригодное'.

– Есть – сказал Олег, высмотрев что-то. Он шагнул к стенду с фонариками и с самого низа вытащил небольшой фонарь в прозрачном пластиковом корпусе. Покопавшись на полке, нашёл ещё один такой же.

– Что это? – спросила Вероника.

– Вечный фонарь – ответил подскочивший продавец – стоит его недолго потрясти, он будет светить около десяти минут. Используется эффект Фарадея. Не бьётся, корпус герметичный, можно использовать под водой. Светодиоды практически вечные. Давайте проверим – он начал трясти фонарь, через минуту надавил на выключатель. Под защитным стеклом ярко засветились пять белых светодиодов.

Олег оплатил покупку, вышел к лестнице, протянул фонари, уложенные в фирменный полиэтиленовый пакет, Фёдору.

– Есть, всё-таки, у нас что-то полезное. Это от меня, подарок.

– Спасибо – Фёдор принял пакет – они действительно вечные? Молодой человек так их расхваливал.

– Если ты ими гвозди забивать не будешь, лет десять проработают.

Пока они разговаривали, к Антонине подошла кассир, о чём-то спросила. Услышав ответ, она тихо охнула и медленно вернулась на своё рабочее место.

Уже выйдя на улицу, Фёдор спросил жену, что так поразило девушку в короткой клетчатой юбке до коленей.

– Она спросила, где я покупала платья.

– Где же? – полюбопытствовал Олег.

– Они вручную сшиты портным на заказ – гордо ответила Антонина.

Олег посмотрел на Веронику, словно спрашивая подтверждения. Она улыбнулась, подошла поближе.

– Сегодня не каждая женщина может себе это позволить – она пошла рядышком с ним, слегка наклонив голову и постреливая глазками по сторонам. Только через несколько шагов Олег догадался взять Нику за руку, спрятав её маленькую ладошку в своей. Вероника слегка расправила плечи, и гордо подняв голову, зашла вместе с ним в супермаркет. Следом, пропустив вперёд детей, вошла чета Лапиных. Под ручку или нет, Олег не видел. Он не стал оборачиваться, стараясь не расплескать капли нежности, затаившиеся между ладонями. Уже у низкого турникета Вероника нехотя освободила руку и, обернувшись, сказала предкам.

– Берём корзинки – она указала на стопку красных пластиковых корзин – что понравится, складываем в них. Оплата на кассе.

Она первая взяла корзинку и вошла в торговый зал. Следом за ней сквозь турникет проскочили дети и Антонина с корзинкой. Олег, пропустил Фёдора вперёд, и уже зайдя вслед за ним, негромко спросил;

– Ты, какую водку предпочитаешь?

Не удивившись вопросу, Фёдор коротко ответил:

– Столичную.

– Тогда пошли – взяв из стопки корзину, Олег совершил резкий левый поворот и прикрывшись стеллажом с консервацией, прошёл в дальний левый угол, где заманчиво блестело и переливалось. Фёдор, периодически осматриваясь, прошёл следом.

– Мда, 'Столичной' нет – Олег по второму разу просмотрел водочные полки в поисках данной 'кристалловской' продукции – видно, уже всю выпили.

– Бывает – сказал сзади Фёдор – в Москве мы в коммерческом брали пару бутылок, там то же на полках её не было. С продавцом договаривались.

Олегу стало немного обидно за современную торговлю. Всего двадцать сортов водки на прилавке! Бесланская есть, калининградская есть, хохляцкая аж в двух конкурентных брэндах теснится – 'Хортица' и 'Немиров', 'Путинки' почти метр на полках выставлено, а 'Столичной' нет! Что за безобразие! Олег не поленился найти и притащить вслед за собой продавца-консультанта.

– Что у Вас, 'Столичной' нет? – наехал он на дежурно улыбающегося пацана, видимо, студента на подработке – торгуете всякой хренью, нашей и не нашей! Где хорошая водка в Вашем магазине?!

Парень, не переставая улыбаться – 'здорово их здесь выдрессовали' мельком подумал Олег, – предложил всегда правым покупателям:

– Специально для ценителей отличной водки у нас есть особое предложение.

Он прошёл мимо Олега к отдельной водочной стойке у окна, рядом с укрытой стеклом выставкой дорогих коньяков.

– Водка 'Финляндия' – натуральное финское качество, 'Абсолют' на ледниковой воде, итальянская граппа – он стал перечислять их достоинства, скромно умолчав о не совсем достойной цене.

– Хорошо – Олег прервал пропаганду нездорового образа жизни – из нашего, что можете предложить?

Почуяв скаредность покупателя, продавец снял с полки поллитровку 'Русского стандарта'

– Лучшее соотношение цена-качество!

– Ладно – Олег лениво махнул рукой – берём! Ноль семь есть?

– Конечно!

– Ещё её.

Как только две полные стеклотары разного калибра перекочевали в корзинку, ехидный женский голос спросил спину Олега:

– А что это Вы тут делаете? Вас даже от йогуртов слышно было.

Он слегка обернулся, увидел сзади Веронику с заполненной до краёв корзинкой. Сверху лежали пакеты с соком, две упаковки печенья, пакет с фруктами и пара больших конфетных коробок.

– Что б два раза не ходить! Верно, Фёдор?

Фёдор солидно кивнул. Следом за Вероникой подтянулась Антонина с детьми, успевшими набрать газировки, йогуртов, шоколадок и несколько видов мороженного. Вид холодного лакомства вызвал у Олега приступ пессимизма.

– Мороженное в багажнике растает, на улице больше двадцати градусов! Возьмите пока немного, только съесть. Мы же ещё не всё в Октябрьском посмотрели. На обратной дороге купим!

Вероника с озабоченным видом устроила ревизию набранных продуктов, сложив скоропорт в одну корзину.

– Надо обратно отнести.

– Я отнесу, оставьте – выскочил между ними уже забытый Олегом продавец– консультант – какое вино нравиться дамам? – он прошёл к винному стеллажу.

Совершенно неожиданно к нему подошла Антонина.

– Какие Рейнские вина у Вас есть?

Они начали разговаривать на данную тему. К удивлению Олега, продавец зачастую знал сей предмет как бы не хуже барышни-крестьянки. В результате короткой дискуссии Антонина отобрала два сорта вина, по паре бутылок каждого.

– Пошли на кассу? – Олег поднял с пола весьма увесистую корзину. Все вместе они отправились к выходу.

Оставив в супермаркете больше двух тысяч рублей – 'штуку сто' заплатили Лапины, ещё столько же, несмотря на отнекивание Фёдора, доложил Олег – они вышли на улицу, загрузили упакованные покупки в багажник.

– Поехали дальше? – риторически спросил Олег, усаживаясь в машину.

Все расселись по своим, местам. Дети держали в руках пластиковые стаканчики с мороженным, из которого торчали пластиковые же палочки. Полина дополнительно взяла в салон литровую бутылку с холодным апельсиновым соком.

Отъехав от магазина, они уже через пару поворотов из Октябрьского коттеджного попали в Октябрьский трёх-пятиэтажный. Неширокие улочки между домами, деревья, почти до крыш, обилие, по поселковым меркам, разумеется, пешеходов на тротуарах.

– Смотрите – Олег притормозил у пятиэтажной 'хрущёвки' на два подьезда, весь первый этаж которой был занят магазинами и аптекой – здесь наверняка что-нибудь интересное есть.

Запарковавшись у аптеки, они вышли из прохлады салона на спокойно-тёплый пока асфальт. Олег закрыл машину, ещё раз просмотрел вывески слева направо. 'Аптека, книжный, хозмаркет 'Стимул' и какие-то шмотки. Вместе нас богато'. Дети уже доели мороженное и аккуратно положили стаканчики в указанную Олегом урну.

– Давайте с хозяйственного начнём – Олег зашёл в занимающий полдома магазин.

Здесь они задержались надолго. Фёдор с Антониной буквально перещупали каждую единицу товара, постоянно консультируясь у Олега с Вероникой. В результате Олегу пришлось дважды загружать багажник, перекладывая сделанные покупки. Два оцинкованных ведра, набор пластмассовых и оцинкованных тазиков, большой пластиковый контейнер с крышкой, в нём разместили купленные продукты, разнообразные скобяные и метизные изделия. Пара топоров, тщательно отобранных Фёдором, ванночка для стирки белья, настольный ручной сепаратор для молока, механический будильник, две эмалированных кастрюли. Свечи, инструмент россыпью (сплошь российского производства, китайский Фёдор забраковал), разнокалиберные ножи, несколько отрезов клеёнки и полиэтиленовой плёнки, клеи, пару литровых банок краски и кисточки, и многое, многое другое. Не считая купленных Антониной, на пробу, мыла и стирального порошка. Кошелёк Лапиных после посещения хозмаркета похудел почти на три тысячи рублей. Но как они были довольны!

В аптеке командовала Вероника, профессионально снабдив предков медикаментами почти на все случаи деревенской жизни и всего за семьсот рублей.

– Активные субстанции у дорогих и дешёвых лекарств обычно одинаковые – объяснила она свой выбор, – какой смысл платить больше? Этого – она приподняла почти полный целлофановый пакет – вам надолго хватит.

В книжном они купили домашний медицинский справочник, несколько книг сказок с картинками для малышей и большую энциклопедию 'Всё обо всём' для Полины. На оставшиеся деньги в отделе игрушек купили маленькую железную дорогу с машинкой для Максимки и куклу с набором игрушечной посуды для Леночки. Полина выбрала себе наручные цифровые часы и, не смотря на резонный вопрос отца 'где ты их носить будешь?' всё-таки упросила их купить. Благо они стоили всего сто семьдесят рублей.

– Уф, жарко – Олег закрыл крышку багажника, – вроде всё взяли.

– Да, хорошо у вас с товарами – задумчиво сказал Фёдор.

– С товарами хорошо, а с деньгами не очень – ответил Олег, не торопясь уезжать. Он открыл водительскую дверь и опустил стёкла, что бы избегнуть перегрева салона. Вероника, уловив начало скучного разговора о политике, увела Антонину с детьми в последний не пройденный ими магазин – 'Одежда для всей семьи', пообещав только посмотреть и быстренько вернуться.

– Не смотри, что полки полные, очень многие не могут себе позволить такие покупки. Сегодня бедных около трети населения. Просто нищих – более десяти процентов.

– Так как же – Фёдора поразили эти цифры – у вас революция не происходит? Пролетариата в семнадцатом меньше было, а буржуев свергли.

– Сравнил тоже. Тогда пролетарии были в одних цепях, как классики писали, без собственности. Терять им было нечего, а жить хорошо хотелось. Война шла, крестьяне, которых в армию призвали, хотели землю получить. Им было что приобрести. Вот так совпали желания пролетариата и крестьянства. Сверху им помогли генералы, сбоку – большевики и эсэры.

– Подожди – Фёдор стал кружить по тротуару около машины, не выходя из тени, – какие генералы, какие эсеры? Советскую власть в Петрограде установила Красная Гвардия под руководством РСДРП. Во главе с Лениным и Сталиным.

– Вот так прямо взяла и установила, практически без стрельбы – язвительно сказал Олег – а кто ж ей дал это сделать? В столице воюющей страны? Если бы не Генштаб императорской армии, практически полностью перешедший к Ленину, регулярные части уделали бы большевиков как бог черепаху. Вот кто Зимний брал, по-твоему? – спросил он Фёдора.

– Красногвардейцы – твёрдо ответил железнодорожник.

– Ага, щаз. Военные контрразведчики не хочешь? Твоих красногвардейцев юнкера на раз отогнали, пришлось большевикам к специалистам обращаться. К Бонч-Бруевичу, может, слышал?

– Он ведь в Советском правительстве потом работал, точно контрразведкой не занимался – не совсем понимая, к чему клонит Олег, ответил Фёдор.

– К брату его, не помню, как звали. Царскому генералу и главе контрразведки Генштаба. Он выделил для захвата Зимнего батальон из своего резерва, они 'временных' и повязали.

– Ну, знаешь – Фёдор перестал ходить и остановился напротив Олега – давай о прошлом спорить не будем. Скажи, почему у ВАС – он выделил это слово – если у народа жизнь так плоха, никто против власти не идёт?

– Так я ведь сказал – в семнадцатом нечего было терять, и было что приобретать! Сейчас совсем наоборот – несмотря на нехватку денег, потерять можно очень многое.

– Например?

– Например, собственную квартиру. У нас, когда Советский Союз распустили – при этих словах Фёдора передёрнуло – да, что тебе не нравиться? Распустили, при полном согласии народа. Вот здесь, в России, власти сказали людям – приватизируйте квартиры, которые бесплатно при соввласти получили, земельные участки, гаражи, забирайте себе, а мы пока с заводами разберёмся. Народ радостно это дело приветствовал и поддержал правительство в девяносто третьем, когда в Москве дело до стрельбы дошло.

– Да ну?

– Вот тебе и ну! Там в октябре настоящая война шла, с танками. Верховный Совет воевал с президентом России и проиграл. Никто его не поддержал, все приватизацией заняты были. Примерно то же было на Украине, только без стрельбы.

Они спорили ещё долго, даже не заметив, как прошло около часа и к ним вернулись Вероника и Антонина с детьми. В руках у Вероники было два объемных непрозрачных пакета.

– Это ещё что? – удивился Фёдор, отвлёкшись от обсуждения последствий предстоящей войны для Советского Союза.

– Я гостинцы купила – ответила Вероника, загружая пакеты в открытый Олегом багажник.

– Дома посмотрим – сказала Антонина уже из машины. Вероника и дети уже расселись

– Тогда поехали – Олег с Фёдором вернулись на свои места. Олег включил кондиционер на полную мощность, дождался прохладного воздуха из дефлекторов и, развернувшись, поехал в сторону выезда из Октябрьского.

– В магазин заедем? – спросил он Антонину

– Не надо – ответила она – у нас дома всё есть.

– Оба-на – сказал Олег, издалека увидев гигантскую пробку на федеральной трассе. Они ещё не успели выехать из посёлка, как выяснилось, что двигаться дальше некуда. Олег всё-таки доехал до заправки, рядом с перекрёстком, вышел на дорогу и стал высматривать хотя бы один свободный просвет между стоящими друг за другом машинами. Они занимали все правые полосы, некоторые нетерпеливые пытались проскочить вперёд через 'сплошную' по 'встречке', но через несколько сотен метров упирались в хвост ещё одной пробки, уже на полосе встречного движения. Мимо Олега в сторону Белгорода с воем и миганием сирен промчалась милицейская 'волга', сопровождая забранный решётками омоновский 'Урал'-вахтовку. Доехав до столпившихся машин, милиционеры через 'матюгальник' стали сгонять на обочину застрявший транспорт, расчищая путь омоновцам.

– Так, ехать некуда – Олег заглянул в машину – Фёдор, может в Долбино ещё какая-нибудь другая дорога есть?

– Вдоль железной дороги можно проехать – Фёдор напоил Максимку соком, отдал бутылку Антонине – где телеграфная линия идёт.

– Точно – Олег вспомнил, что видел эту грунтовку, точнее две колеи в траве, когда ходил с Шубиным и Сергиенко к 'границе времён'. На первый взгляд она была вполне проходима для его машины, даже с полной загрузкой багажника и шестью пассажирами 'на борту'. В дождь, конечно, он бы не рискнул туда сунуться, но сейчас можно было попробовать, – Поехали обратно.

Они вернулись в посёлок, частным сектором выехали на северную окраину. С асфальта ограничивающей посёлок дороги, вправо, через поле уходила чуть накатанная колея. Олег осторожно съехал на грунт, выровнял машину по гребням. Не спеша, чуть надавливая на педаль газа, двинулся в сторону Долбино. Метров через триста дорога раздваивалась, Олег повернул налево, вниз, к железной дороге и блестевшей в кустах воде. Проехав ещё полкилометра, они оказались на берегу небольшой речки. Через неё был перекинут не внушающий доверия деревянный мост, способный выдержать пешехода или телегу, но не машину более тонны весом. Олег с Фёдором прошлись по мосту, исследуя его на предмет безопасного проезда.

– Проехать, мы проедем, мост выдержит – сказал Олег, дойдя до другого берега – но меня смущает вот это – он указал на петляющую между речкой и железной дорогой грунтовку.

– Нормальная дорога – не согласился Фёдор – кое-где даже камнями подсыпана.

– Вот именно. Размывает, значит. Смотри – он спустился с моста вниз, к самому урезу воды – видишь, как затопило? В прошлом, оказывается, эта речка полноводней была. Поэтому сейчас уровень воды выше стал.

Действительно, сквозь медленно текущую воду было видно траву, растущую у моста ещё на два-три метра до бывшего берега. На обоих берегах были подтоплены кусты, кое-где вода не дошла до дороги всего несколько метров.

– Был бы у нас джип, ну, вездеход, пробрались бы. Давай рисковать не будем, полем проедем.

Фёдор согласился. Они вернулись в машину, сообщили женщинам о своём решении. Возражений с их стороны не последовало.

Поднявшись на поле, они повернули налево и без проблем доехали до разделительной черты. За ней дорога исчезала, сразу начинался кочковатый луг. Разделившись, Олег с Фёдором пошли вдоль временного стыка. Дойдя до пологого спуска к реке, Олег увидел вдали, у железной дороги, рядом с последней опорой контактной сети, маленькую коробочку милицейского 'Уазика'-'буханки'. Дрезина всё так же стояла, никуда не уехав. Вдоль разрыва вместе перемещались путейцы и пара милиционеров. Чем они занимались, Олег разглядеть не смог, слишком большое расстояние отделяло его от железной дороги. Посмотрев, он вернулся обратно. Фёдора ещё не было.

– Там есть дорога? – беспокойно спросила Вероника, выйдя из машины.

Солнце припекало вовсю, нагретый воздух быстро высыпал на её лбу мелкие капельки пота.

– У реки не проехать, подождём, что Фёдор найдёт. Вот он, возвращается – Олег, прикрыв глаза рукой, смотрел в сторону солнца.

В траве без устали стрекотали насекомые, воздух был наполнен пьянящим луговым ароматом. 'Если ничего не найдём, придётся по шоссе ехать. Как-нибудь с ментами договорюсь, деньги у меня ещё есть' – думал Олег, смотря на приближающуюся фигуру Фёдора.

– Ну, что? – опередив Олега, нетерпеливо спросила Вероника.

– Есть! – Фёдор выглядел очень довольным – дорога не дорога, а что-то вроде тропы, по которой стадо на пастбище гоняют. Проедем! – добавил он, уже привычно садясь в машину.

'В форме ему должно было быть очень жарко' – думал Олег, объезжая ямы и рытвины, буквально ползком пробираясь по краю поля из 2008 года – 'а он даже фуражку не снял. Ничего себе, терморегуляция у человека!'. После двадцати минут такой езды показавшаяся слева утоптанная копытами тропа показалась Олегу автобаном. Скорость выросла до тридцати километров в час, не прошло и двадцати минут, как вдалеке показались первые огороды крайних домов Долбино. Миновав небольшую рощу, они оказались на той самой дороге, по которой ехали ночью Олег и Вероника. Ещё немного и запылённая машина вкатилась в открытые Фёдором ворота. Было около двух часов дня.

Олег выложил на крыльцо все покупки из багажника, спросил:

– Машину можно за дом загнать? Что б через ворота не увидели?

– Ставь – Фёдор не мог налюбоваться компактным сепаратором.

Олег аккуратно заехал в промежуток между домой и баней, остановив машину ближе к дому. До колодца осталось полтора метра, до бани около шести. Увидеть машину с улицы стало невозможно, её со всех сторон прикрывали стены дома, бани и сараев, а также растущие за колодцем высокие кусты жимолости вперемешку с малиной.

Пока хозяева заносили вещи в избу, Олег снова сполоснул машину, потратив на это всего одно ведро чистой колодезной воды. Поставил сигнализацию на сервисный режим, что бы ненароком не завыла и не замигала, а немедленно отсылала сигнал тревоги на брелок.

За всеми этими занятиями его застал Фёдор, уже переодевшийся в полотняные штаны и такую же рубаху с распахнутым воротом.

– Сегодня банный день – сообщил он Олегу, присевшему в тенёк на завалинку.

– Воскресенье, верно.

– Какое воскресенье? – удивился Фёдор – с утра суббота была – у вас в будущем, часом, дни недели не переименовали?

– Нет – Олег немного задумался – точно, двадцать второе июня в воскресенье будет, через год, когда немцы нападут.

Фёдор помрачнел.

– Слушай, ты про войну говорил – он немного замялся, пытаясь сформулировать вопрос – как мы воевать будем, как победим – он снова замолчал. Олег ждал, уже догадываясь, о чём он спросит, – а с нами что будет?

Олег молчал, не зная как ответить. Что можно было сказать этому отличному мужику, растящему троих самых прекрасных деток на свете? Добившемуся, как догадывался Олег, руки и сердца весьма непростой девушки Антонины. Что ему можно было сказать? Олег мысленно выматерился. 'Если нечего сказать – говори правду' вспомнил он изречение древнего философа. Только правду, решил он, и будь что будет.

– Из вас пятерых в живых останется только Полина – единым дыханием отрубил он.

Фёдор качнулся, но удержался на ногах. Олег с тоской смотрел, как злая весть пробивает его сердце и уже начал жалеть о своём решении. Но Фёдор выстоял. Сжав кулаки, он минуту стоял с невидящими Олега глазами, потом как-то резко выдохнул и расслабился.

– Антонина знает? – спросил он уже практически спокойным голосом.

– Да – Олег почувствовал, как его то же прохватывает мандражная волна – Вероника утром сказала.

Фёдор кивнул, сел рядом. Помолчав несколько минут, он спросил Олега:

– Что надо сделать, чтобы этого не случилось?

– Ну … – Олег хотя был готов к такому вопросу, но несколько растерялся – самое простое – уехать вместе с нами в Харьков, – другие варианты ему почему-то в голову не пришли.

– Бежать, значит – Фёдор опёрся руками на завалинку, повернулся бледным лицом к Олегу – нет в бегстве спасения, поверь мне, Олег. Отец мой не стал бежать от плохой жизни. Не у себя, нет – он заметил сомнение в его глазах – бедно жили крестьяне здесь при царе, очень бедно. С детишками на пашню, на покосы ходили. Возьмут с собой самых малых и ребят постарше, краюху хлеба, лук и картохи немного. Вот и вся еда. Целый день под солнцем, родители робят, старшие за младшими смотрят. Жара, оводы. Каково ребятёнку, представляешь? Идут вечером домой, чуть не плача, – помолчал, нехотя продолжил. – Отец мой станционным смотрителем был, жалованье неплохое получал. Но как увидит этих ребятишек, обгоревших, уставших, искусанных, всё у него внутри переворачивалось. Поэтому пошёл за большевиками в семнадцатом, не мог видеть страдания народные.

– Лучшего хотел – добавил Фёдор после длительной паузы. Олег молчал, поражённый силой, с какой говорил эти слова железнодорожник.

– Вот – продолжил Фёдор – оказалось, что жизнь стала у вас лучше, а счастья у народа не прибавилось. Не нужно оно вам, понимаешь? Зачем тогда к вам ехать?

Олег обалдел. Такого от кандидата в покойники он не ожидал. Ладно, на себя ему наплевать, но жена, дети!

– Слушай, Фёдор. Я понимаю – ты не хочешь в это верить. Дай сказать – остановил он ответный порыв Фёдора – можешь считать меня кем угодно, но я на твоём месте хотя бы детей вывез. Они то в чём виноваты? Ты про счастье народное говорил, а про своих детей подумал? Про их счастье?

– В сиротство предлагаешь их отправить при живых родителях?! – Фёдор встал, почти вплотную подошёл к якобы расслабленно откинувшемуся на стену дома Олегу – какое счастье ребёнку без отца с матерью?!

– Сядь! – жёстко сказал Олег. Он мог в любой момент уронить Фёдора на землю, заранее подтянув правую ногу поближе к телу. Носок его туфли был аккурат напротив коленной чашечки левой ноги разгневанного отца. Один удар и Фёдор рухнул бы на траву как подкошенный, – сядь, мы ещё не закончили – спокойнее повторил он, многозначительно покачивая носком подтянутой ступни. Фёдор немного утих, вернулся на завалинку, но на Олега старался не смотреть. С крыльца выглянула обеспокоенная Антонина

– Вы так громко разговариваете … – начала, было, она, но, натолкнувшись на взъяренный взгляд мужа, юркнула обратно в дом. Такой домострой Олег мысленно одобрил. Пододвинувшись поближе к стене и обхватив притянутое колено обеими руками, он начал говорить нарочито спокойным и размеренным голосом, сменив дальнюю перспективу на ближнюю.

– Фёдор, сам посуди – спокойной жизни у Вас теперь не будет. Помнишь, как Шубин за тобой бегал? Он, думаешь, просто так в Белгород вернётся? Он уже дырку на гимнастёрке под орден сверлит, за обнаружение и раскрытие диверсии на перегоне Долбино – Казачья Лопань. Доберётся до своей конторы, всех там на уши поставит, но ордер на твой арест выбьет.

Фёдор засмеялся. Олег не понял, что шутейного было в информации про грядущий арест. Посмеявшись, Фёдор объяснил нелепость данного предположения.

– Ты ведь акт не читал? – риторически спросил он Олега

– С чего это? Читал, даже расписался как свидетель.

– Да? – в свою очередь удивился Фёдор – наверное, это потом было, после того, как я станционный журнал Сергиенко показал. Он время записи об остановке поезда оттуда взял, о чём в акте отмечено отдельно.

Олег припомнил, что нечто такое было написано, но в таких канцелярских оборотах, что он просто пробежал глазами эти строчки, особо не задумываясь над содержанием.

– Было, да. Ну и что это значит?

– А то, что дырку, как ты говоришь, сверлить, на кителе надо мне! Руки коротки у энкаведешника, меня арестовывать. Он ведь сам подписался, что если б не я, валялся бы скорый поезд под откосом, вместе с наркомовской комиссией. Сергиенко мне шепнул – пояснил он – они весь второй вагон занимали, улетели бы с рельс как пить дать.

– Не понял – сказал Олег – с чего ты утром так волновался, когда спрашивал, что я чекисту рассказывал.

– Это совсем другое – Фёдор вскочил, прошёлся до колодца и обратно – я хотел знать, что про нашу встречу уполномоченному известно. А ты ему ничего не рассказал. Всё он знает только с моих слов. Получается, ты сам на станцию пришёл и сам мне всё выложил – про аварию, про то, что из будущего приехал …

– Про то, что в будущем с советской властью случится – иронично подхватил Олег – это ты ему то же рассказал? Какая у вас статья за это полагается? Пятьдесят восьмая?

– Пятьдесят восемь – десять. Нет ничего кроме как по делу, я энкавэдешнику не говорил.

– Он прямо таки взял и поверил? – съязвил Олег – а если поверил, то не сегодня, так завтра твои соседи в органы стукнут. Во, блин – он вскочил, точно так же как Фёдор, заходил от завалинки до колодца и обратно – ну дурак я, нахрена было в Октябрьский ездить, у тебя сейчас полный дом компромата! Что вам за это будет, когда найдут?

– Ничего – Фёдор был спокоен, как кот, хапнувший на халяву крынку сметаны – скажу, торговец, который об аварии предупредил, предложил купить у него товар. Товар в соседней деревне. Съездили, купили. Что здесь незаконного?

– Ну, ты жук – Олег уважительно посмотрел на скромного труженика НКПС – везде меня крайним выставил. Я о поезде, оказывается, предупредил, я товаров заморских тебе всучил, а ты значит, только гражданский долг исполнил и прибарахлился немного. Ты не при делах, а меня не достать. Развёл чекиста, молодец.

– Выходит так – не совсем поняв, о чём говорил Олег, Фёдор развёл руками. Глаза его смеялись.

– Ладно, проехали – Олег хлопнул ладонью по крыше колодца – в таких вещах без бутылки не разобраться. Что ты про банный день говорил?

Надо было натаскать воды в баню, пока Фёдор с Антониной будут заниматься огородными делами. Олег вызвался наколоть дров, но как выяснилось, нужды в этом не было. Поленицы за баней и домом были забиты наколотыми берёзовыми чурками до среза крыши. Сняв рубашку и закинув её на заднее сиденье, он начал наполнять водой две деревянные бочки в бане – в парилке и предбаннике, каждая примерно литров на сто пятьдесят, и вмурованный в кирпичную печь чугунный котёл без крышки, вмещающий ещё литров восемьдесят. Залить два ведра, отнести, вылить. Ещё раз, ещё и ещё. В конце концов, он бросил считать ходки и стал размышлять о будущей судьбе хозяина дома. В том, что чекисты так просто отстанут от Фёдора, он глубоко сомневался. Не тот контингент, не то время. Может, он рассчитывает на заступничество НКПС? Аварию всё-таки предотвратил, ударник, на хорошем счету, кандидат, в конце концов. Всех тонкостей этой стороны довоенной жизни Олег не знал, но прочитанные в Интернете за последние годы книги об индустриализации и репрессиях, склонили его к выводу, что шанс у Фёдора есть, но небольшой – процентов двадцать. Хотя, с другой стороны, вряд ли его выпустят куда-нибудь дальше Долбино. Параноидальная страсть соввласти к засекречиванию всего и вся могла в этом случае помочь. В итоге Олег пришёл к заключению, что: либо прадеда Вероники грохнут, как говорится, не отходя от перрона, либо оставят в покое, но так 'дадут по рогам', в смысле ограничат в передвижении и прочих гражданских правах, что он даже в Белгород съездить не сможет.

– Олег – Вероника неслышно подошла сзади, когда он накручивал колодезную ручку – что на ужин приготовить?

– Сейчас – он подтянул ведро к вороту, подхватил и поставил на землю и только после этого обернулся.

'Опять!' мысленно взвыл Олег 'как бабы любят свой образ менять, привыкнуть не успеваешь!' Перед ним стояла Вероника номер три, если считать за первых двух почти гламурную современницу и сверхрешительную амазонку.

Волосы убраны под белый ситцевый платок, завязанный под подбородком, на лице ни следа косметики, вместо топика и джинсов длиннющее платье-сарафан белого и тёмно-зелёного цветов, явно с Антонининого плеча, надёжно скрывшее все приятные округлости её фигуры. В общем, классическая русская крестьянка, хоть сейчас можно картину писать. Олег, как будто в первый раз, осматривал её сверху донизу и обратно, вдруг заметив, какое у неё хорошенькое лицо в своём естественном, без химических украшательств, виде. Она смотрела ему прямо в глаза, будто спрашивая 'Вот я какая, на самом деле. Как я тебе?' Олег понял, что готов на всё ради неё, ведь она смогла так рискнуть, выйдя к нему без защитной брони макияжа. Неужели он не сможет доверить ей так, как она доверилась ему? Сможет! Он шагнул к Веронике, наклонился и поцеловал в сладкие губы.

– Олежек – прошептала она, обнимая его за шею – мой Олежек.

Он замкнул её дрогнувшие губы своими, не нуждаясь более в лишних словах. Обнял и нежно прижал к себе, как будто прикрыв девушку от всей злобы мира.

С угла дома кто-то хихикнул. Вероника вздрогнула, распахнула глаза и отстранилась от Олега. Он опустил руки и посмотрел на крыльцо. Там стояла Полина, прикрывая рот ладошкой.

– Подглядывать – нехорошо – не найдя ничего более литературного и педагогического, хрипло сказал Олег. Сердце его бешено колотилось, он был готов допрыгнуть до неба и снять любую звезду, на которую укажет Вероника.

– Ничего я не подглядывала! – возмутилась Полина – она вышла тебя спрашивать, что готовить и пропала. Я ждала, ждала, потом пошла, посмотреть, что во дворе внучка – она прыснула в ладошку – так долго делает. А она – Полина снова прижала ладонь ко рту – целуется! Хи-хи …

Вероника побледнела, видно ей так же пришлось срочно тормозить нервную систему.

– Ну, бабуля! – она, скользя мелкими шагами, стала приближаться к крыльцу – сейчас сорву крапиву и врежу тебе по первое число. Воспитывать тебя ещё и воспитывать! Заждалась она!

– Ай! – взвизгнула Полина и метнулась мимо приближающейся, как летняя гроза, Вероники в сторону огорода, к родителям. Вероника прыгнула, вытянув вперёд руки, но не смогла её перехватить. Полина как-то умудрилась выскользнуть из почти сомкнувшихся на её плечах ладоней. Молча, какими-то длинными заячьими прыжками, выскочила со двора. Вероника не стала её преследовать, оставшись на месте. С огорода послышался звонкий, даже у дома, шлепок и почти мгновенно, получив от матери заслуженное ускорение, Полина прибежала обратно. Остановилась в двух метрах от стоящей с упёртыми в бока руками Вероники.

– Драться будешь? – шмыгая, спросила бабушка у внучки.

– На кухню, живо – вместо ответа приказала ей Вероника – нам ещё готовить надо, если ты не забыла.

– А что готовить-то из купленного? – Полина снова попробовала качнуть права – он тебе ничего не сказал!

– На ваше усмотрение, девушки – вмешался в спектакль Олег – только что б вкусно было.

– Вкусно. Будет,– твёрдо пообещала Вероника, конвоируя беглянку обратно в избу.

'М-да, картина маслом – внучка бабушку гоняет. Видимо, в детстве, когда Ника сюда приезжала, было совсем наоборот. Как-то быстро она про крапиву вспомнила, случались, видимо, ситуации' Олег вылил последние два ведра в бочку и вернулся к колодцу. На губах ещё остался вкус поцелуя, перед глазами стали мелькать соблазнительные картинки 'Хорош! Хорош, я сказал! Вот блин, как мальчик на первом свидании. Ещё увидит кто' Он оглянулся по сторонам. На дворе было пусто, если не считать гуляющих за машиной кур с цыплятами, что делалось за распахнутым окном кухни, разглядеть не удалось – мешала занавеска. Олег, наклонившись, вылил себе на голову полведра холодной колодезной воды 'Уф, лепота! Заодно жару легче переносить буду' Быстро заполнив последнюю ёмкость в бане, он отнёс вёдра в сарай и пошёл в огород, спросить насчёт дальнейшей программы. Роющий землю за пристроенной к сараю конуре лохматый пёс только проводил его взглядом, уже, видимо, считая за своего.

Огород от бани и сарая уходил вдаль метров на тридцать, почти полностью занятый картофельными кустами, ещё метров на десять продолжающимися к соседнему участку от задней стенки сарая. Слева у забора тянулись в несколько рядов грядки с капустой, морковкой и прочими овощами. Хозяева усиленно махали тяпками, окучивая будущий бульбовый урожай.

– Помочь? – Олег подошёл к работающему уже без рубахи Фёдору. По его загорелому телу сбегали капельки пота, успевая по дороге высохнуть и не упасть на землю. Антонина, дошедшая до замыкающей огород изгороди, остановилась и, приложив ко лбу ладонь, смотрела на разговаривающих мужчин.

– Тяпок нет – ответил Фёдор, тыльной стороной ладони вытирая пот со лба – только две.

После сцены у колодца Олег окончательно понял, что любит Веронику. Он решил немедленно по приезду в Харьков предложить ей руку и сердце, то есть, современно говоря, просить её выйти за него замуж. Все ранее волновавшие его вопросы тихо исчезли, спасовав перед такой решимостью. Поэтому семью Лапиных он стал воспринимать как своих родственников, пусть даже пока и неофициальных, а помощь родне он всегда считал святым делом. Правда, кроме матери в Харькове у него никого не было. Отца он не помнил, а родственники мамы жили в Челябинской области России, и за всю сознательную жизнь он общался с ними всего два раза, приезжая до распада СССР к ним в гости.

– Давай я Антонину заменю. Пока Ника с Полиной опять не сцепились.

Фёдор как-то по-новому посмотрел на Олега, подозвал жену.

– Тоня, иди в избу. Мы сами здесь справимся.

Антонина явно хотела что-то спросить, но сдержалась. Отдала тяпку Олегу и придерживая подол сарафана, прошествовала с огорода. Фёдор вернулся к работе. Посмотрев, как он это делает, Олег принялся первый раз в жизни окучивать картошку. Получалось это у него медленнее, чем у размеренно идущего, как автомат Фёдора, но он очень старался. Над баней заклубился лёгкий дымок, но Олегу было уже не до этого. Борясь с занывшими от непривычной работы мышцами, он упорно держал марку будущего, не останавливаясь ни на минуту и когда всё было сделано, не испытал особой радости. Он просто сделал свою работу.

Убрав садовый инструмент в сарай, Олег пошёл к колодцу. Там уже набирал воду Фёдор. Цепь весело накручивалась на ворот, над срубом показалась дужка ведра. Фёдор перехватил его, поставил на землю.

– Тяжело с непривычки? – спросил он, переливая воду.

– Да – Олег не стал скрывать очевидного факта – первый раз в жизни картошку окучиваю.

– Ничего – Фёдор дошёл до умывальника, наполнил его до краёв, – сейчас баня протопится, всё как рукой снимет, – он начал умываться, фыркая и мотая головой – так то же хорошо, но баня лучше. Зимой, представляешь, напаришься и в сугроб. Вот здесь – он показал в сторону кустов – специально снега побольше нагребаю.

Он закончил умываться, уступив место. Олег, смыв пот с лица и верхней части тела, вытерся висевшем на стене бани полотенцем, сел рядом с Фёдором на завалинку. Солнце уже давно перевалило через зенит, бросая на них уже приятно тёплые лучи.

– Скажи мне, Олег – Фёдор сидел, откинувшись на стену дома, и полуприкрыв глаза наблюдал за важно выхаживающим около машины петухом – у вас всё серьёзно?

– В смысле?

– В смысле с Вероникой.

– Я считаю, да.

Фёдор скосил на него взгляд серых глаз

– Это в будущем считается за ответ? Я ведь не только твоё мнение спрашиваю, но и её.

– Да – ответил Олег, начав слегка раздражаться – а что тебя так это интересует?

– Как-никак она моя родственница.

– Ух, ты – Олегу захотелось поддеть прадедушку – признал, что ли? Не сильно она на вас похожа, только цветом волос и нос такой же нордический, правда, маленький – намекнул он на фамильную особенность Антонины, вполне, впрочем, гармонирующую со всем остальным. Всё-таки прабабка была покрупнее правнучки.

– Нос, да – согласился Фёдор – но это не главное. – А что – главное? – не понял Олег.

Фёдор повернул голову и посмотрел ему в глаза. Олег не отвёл взгляд

– Ты знаешь – Фёдор смотрел не мигая – ты уже знаешь, кто она такая. Смотри, не оступись, правнучек.

– Что за … – начал, было, Олег, но Фёдор не стал его слушать, легко поднялся и пошёл мимо машины в избу.

'Вот блин родственнички попались!' – Олег остался сидеть, наблюдая неспешное путешествие редких перистых облаков. 'Антонина со своими дворянскими замашками, муж её, простачком прикидывающийся, даже дочь старшая, без мыла куда угодно влезающая. Да, представляю, что было бы, если б они в Харьков переехали. За неделю точно адаптируются. Как они себя в Октябрьском вели – не охали, не ахали, а воспринимали всё как должное и даже критиковать умудрялись! Вот тебе и непродвинутые предки'

Справа зашуршала трава, Олег посмотрел, слегка наклонив голову. Рядом стоял, переодетый в домашнее, Максимка, не выпуская из рук ярко-красную модель 'Камаза' – пожарной автоцистерны.

– Мама сказала вас позвать – выпалив эту фразу, мальчонка развернулся, бегом помчался обратно, доигрывать. Олег достал из машины рубашку, накинул и двинулся за ним следом.

На крыльце он едва не столкнулся с Полиной. Девица с серьёзным видом, демонстративно его не замечая, отправилась в сторону сараев. Олег прошёл сени, дверь в дом была распахнута настежь.

Вокруг стола, сейчас являющимся местом разделки и готовки, священнодействовали женщины. На пластиковых листах лежали горки нарезанных и натёртых овощей. Не удовлетворившись этим количеством, Вероника на пирамидальной четырёхсторонней тёрке изничтожала вареную свёклу, Антонина слоями выкладывала в большой и глубокой фарфоровой тарелке какой-то хитрый салат, промазывая каждый уровень майонезом из стоящего на подоконнике ведёрка, рядом с которым лежал открытый на середине женский журнал. На полу, под столом, стояли две эмалированные кастрюли с крышками, большая и маленькая. В них, видимо дожидалось ужина что-то уже готовое. Не смотря на распахнутое настежь окно, было жарко – в печи догорали дрова. Судя по запаху, до полной готовности хлеба оставалось уже недолго.

– Олег – спросила Антонина, оторвавшись от работы – Вы где спать будете?

Вероника начала потихоньку краснеть. 'С чего бы это?' мельком подумал Олег, а вслух высказал свою давнюю, ещё с детства, мечту:

– Сеновал у Вас есть? Никогда не спал на сеновале.

Вероника буквально вдавила ботвинью в тёрку, цветом лица стремительно приближаясь к измельчаемому овощу.

– Есть, конечно – Антонина спокойно смотрела на Олега, в голубых глазах проскакивали солнечные лучики – сразу возле ворот. Я Вам там постелю.

– Олег – сквозь занавеску позвал его Фёдор – как эта штука работает?

На полу горницы была собрана железная, а точнее пластмассовая, дорога. Отец с сыном сидели на полу, пытаясь приладить к конструкции микромодель скоростного поезда. 'Красная стрела' значилось на аккуратно вскрытой упаковке.

– Не едет! – вынес вердикт пацан, вручную толкая состав по рельсам. Модельки жужжали и вяло сопротивлялись оказываемому на них давлению, не желая, однако, катится после приданного им детской рукой ускорения.

– Так вы же батарейки не поставили! – Олег сел рядом, прямо на половик – четыре штуки покупали, в прозрачной упаковке, где они?

– Вот эти? – Фёдор показал на лежащий возле горки сундуков блистер. Он выполнял важную функцию печки, на которой что-то готовилось. На предстоящий ужин Леночкой были приглашены кукла Катя и кошка, пока оставшаяся для Олега безымянной. Перед гостями на столе из деревянного брусочка стояли чашки и кружки. Лежащая на полу кошка вполглаза смотрела на сервировку, надеясь учуять в этих непонятных предметах хотя бы молоко.

– Леночка – отец взлохматил дочкины кудряшки – дай нам эту коробочку. Мы достанем из них кое-что, а потом отдадим. Хорошо?

– Хорошо – она сняла кастрюлю, поставила её перед кошкой, заинтересованно стукнувшей кончиком хвоста.

Олег переломил блистер, вытащил из него четыре пальчиковых 'Дюрасела'. Блистер вернул Леночке, тут же поставившей на него маленькую сковородку, а одну батарейку, отщёлкнув вверх корпус локомотива, вставил между контактных ламелей.

– Готово – Олег собрал поезд, поставил его на рельсы. – Видишь, маленький рычажок? – спросил Максимку, указывая на выступающий с левого борта выключатель – передвинь его вперёд.

Лапин – младший осторожно сдвинул блестящую железячку. 'Вжжжж' состав рванул вперёд, проскочил стрелку и закружил по большому пути. Максимка, открыв рот, наблюдал за его быстрым движением. Из кухни выглянула Антонина и тут же вернулась обратно, кошка успешно притворилась якобы спящей, младшая дочка Фёдора оставила приём и подошла к сидевшим кучкой возле игрушки большим и маленькому мальчику, с увлечением переводящим две стрелки. Поезд на полном ходу поворачивал, меняя направление или длину проезжаемого пути. Младший из двух брусков соорудил станцию, поставил перед ней деревянный семафор и громко объявлял 'Поезд Москва-Харьков следует без остановки'

– Здорово! – Лапин – старший был доволен покупкой не меньше сына – Долго он так ездить сможет?

– Часа два, наверное – Олег взял в магазине эти батарейки, вспомнив рекламного зайца – но лучше их сразу не садить. Минут пять покатать, а потом перерыв сделать минут на пятнадцать-двадцать. На дольше хватит.

– Так и сделаем – Фёдор поймал локомотив, движением пальца обесточил двигатель – отдохнёт поезд, потом ещё покатаешь – объяснил он сыну – а пока книжки посмотри.

Сын оставил железную дорогу в покое, взял с пола машинку, пошёл к стоящему в углу сундуку, на крышке которого лежали детские книги. Девочка вернулась к своим гостям.

– Убери батарейки – Олег катнул жёлтые цилиндрики к Фёдору. Тот сгрёб их ладонью, поднялся и прошёл в последнюю комнату. За занавеской зашуршала ткань, хлопнула деревянная крышка. Пока Фёдор укладывал в какую-то шкатулку батарейки, Олег поднялся с пола и подошёл к сундучной горке, преступив через кошку. Не выдержав такого оскорбления, хвостатый уничтожитель мышей убрался за правый угол сундука, по пути зацепив сервировку.

– Пуша! – воскликнула младшая, восстанавливая порядок – всё уронила! Что Катя кушать будет!

Пуше было всё равно, что там будет кушать кукла, она завалилась под окном спать, вытянув вверх лапы. Олег рассматривал фотографии. Их было шесть штук, три парных ряда. Сверху слева висела карточка с изображением стоящего вполоборота усатого щеголя в костюме-тройке, опёршегося правой рукой на обломок античной колонны, внизу колонны большая корзина с цветами. Справа была фотография улыбающейся женщины среднего возраста, сидящей в плетёном кресле с девочкой лет пяти на руках. Судя по схожим и уже знакомым чертам лица, это была мама с дочкой. 'Так, это Антонина с матерью, Елизаветой Павловной. Судя по одежде, снимок сделан до революции. Тогда справа кто? Неужели Прохор?' Нет, на снимке слева второго ряда был сфотографирован то же, но уже серьёзный мужик в железнодорожной форме, дополненной свисающей кобурой маузера, на фоне забранного броневыми листами паровоза. ' … класса' значилось на видимом фрагменте брони, слева от кабины. 'Орёл наш, родитель Фёдора. На боевом посту, значит. Не сильно он войной покалечен, бодрячок бодрячком' Правая фотография была полной противоположностью только что видимому революционному порыву. Олег даже поначалу удивился, как такую сцену из старорежимной жизни кандидат в ВКП(б) посмел повесить на стену. На фоне яблоневого сада, внутри увитой плющом беседки, стоит короткая скамейка из кованого железа, богато украшенная завитушками и прочими извивами кузнечного промысла. На скамейке сидят две женщины, одна старше, другая младше, в длинных платьях и сложно сделанными причёсками, руки сложены на коленях. Но рядом с ними, с каждого края, стоят двое военных в форме императорской армии! Олег не слишком хорошо разбирался в дореволюционных знаках различия, но всё-таки сделал вывод, что стоящий слева от Елизаветы Павловны безусый юнец младше по званию, чем прикрывающий правый фланг молодец с лихо закрученными усами. Возраст служивых вряд ли превышал двадцать лет. 'Понятно' сообразил Олег 'это два погибших в первую мировую дяди Антонины, поэтому фотку в сундук не убрали. Жертвы кровавого режима, так сказать, можно показывать. А вот и тётка, имени которой Фёдор не произнёс'. Женщина, как бы сейчас сказали, предпенсионного возраста, с более тонкими, чем у младшей сестры, чертами лица слегка наклонила голову влево, словно прочерченные резцом тонкие губы слегка улыбались Олегу, взгляд же не предвещал ничего хорошего. Он пробивался внутрь души, настойчиво ища ответ на невысказанные вопросы 'Кто ты? Зачем пришёл к нам? Достоин ли ты?' Олег с трудом отвёл глаза. 'Уф! Точно ведьма, смотрит, как живая'.

– Больше ничего не осталось – сказал сзади Фёдор – только эти карточки нашли.

Действительно, в последнем ряду прежней жизни уже не было. Семейное фото Лапиных, сделанное, судя по интерьеру, на станции и две фотографии мужа и жены, объединенные одной рамкой.

– Кто это? – Олег решил уточнить, показал на дореволюционное семейное фото

– Сыновья Елизаветы Павловны. Михаил справа, Николай слева. В Мазурских болотах погибли.

– А рядом с ней? – не отстал от него Олег.

– Старшая сестра Елизаветы – Фёдор помолчал, но всё-таки нехотя сказал – Екатерина Павловна. Пойду я, баню посмотрю.

Он развернулся и вышел из горницы. Олег посмотрел ему вслед, затем сел на лавку рядом с большим сундуком.

– Красивые картинки? – спросил он Максимку.

– Да – мальчик стоял, облокотившись на край сундука. Перелистывал страницы, внимательно рассматривая яркие иллюстрации.

– Давай почитаю – совершенно неожиданно для самого себя предложил Олег. Он взял из маленьких рук книгу и раскрыв на первой странице, начал вслух читать сказку 'Белоснежка и семь гномов'. Младшая оставила куклу, подошла к брату, обхватила его рукам. Так, стоя, они дослушали сказку до конца.

– И жили они долго и счастливо – Олег закрыл книгу, положил её на сундук.

– Здорово! – мальчик буквально светился – прочитайте ещё!

– Потом Максимка почитаем – вернувшийся отец прервал культурную программу – собирайтесь. Сейчас в баню с мамой пойдёте.

– А ты? – удивился сын.

– Я потом, с дядей Олегом. Без вопросов! Взяли вещи и вперёд! Полотенца уже в бане, новые.

Дети скрылись за занавеской, вернувшись минуты через две, держа в руках нечто вроде серых длинных рубашек без пуговиц.

– Идите – Фёдор отправил их из дома – Полина уже там, сейчас мама к вам придёт – добавил через паузу – с Вероникой. Им ещё немного осталось.

Только сейчас Олег сообразил, что ему одеть после бани нечего. Разве что обратно влезть в то, что сейчас на нём. Он поделился этим затруднением с Фёдором.

– Ерунда – Лапин – старший не видел в этом проблемы – Вероника нам халаты купила. Мой возьмешь. Слушай – тема разговора поменялась, – с какой скоростью этот поезд ездить может?

Фёдор поднял с пола игрушечный состав и стал внимательно его рассматривать.

– Двести километров в час, вроде – Олег не помнил точных цифр российского достижения – на некоторых участках между Питером и Москвой. Это сейчас не скорость. Во Франции и Японии поезда стабильно триста – триста пятьдесят выжимают.

– А у Вас?

– На Украине-то? Если сто, то очень хорошо.

Фёдор поставил состав на рельсы, краем уха прислушиваясь к женскому щебетанию за занавеской. 'Время тянет' понял Олег 'ждёт, когда бабы свалят'. Минуты через две через горницу прошла Антонина, вернулась из дальней комнаты с ворохом одежды в руках. Олег успел разглядеть пару халатов, синий и красный, и какую-то вариацию на избитую тему сарафана.

– Себе сам возьмешь – сообщила она Фёдору, оставляя мужчин наедине.

– Так что же ты хочешь ещё узнать? – напрямую спросил Олег, дождавшись хлопка входной двери. 'Наверняка, про свадебку начнёт говорить. Для родни весьма актуальная тема, во все времена'.

– Ты как к Советской власти относишься?

– К какой? – Олег решил немного потянуть с ответом. Как он успел понять, за внешней простоватостью Фёдора скрывался весьма острый ум, и наобум на такие вопросы отвечать было уже стрёмно.

– Как к какой? – предок, к удовлетворению Олега, немного растерялся.

– К Вашей или к той, что у нас была?

– А в чём разница? – кандидат в коммунисты собрался и ринулся в атаку – Советская власть, она всегда для трудового народа. Что сейчас, что в семнадцатом, что через пятьдесят лет.

– Ну, ты даёшь, Фёдор – Олег даже немного разочаровался – через пятьдесят лет Советская власть закончится, я ведь тебе рассказывал. Ты можешь в книжке прочитать, что Полине купили. Там исторический раздел есть, я в магазине смотрел.

– Прочитаю, обязательно – Фёдор закружил по горнице, обходя лежащие игрушки – что там у вас случилось. Как власть предатели захватили, как народ оболванили. Но ты – он остановился напротив Олега – ты сам за кого?

'Ты за Луну или за Солнце?' вспомнилось прикольное телешоу. Но шуткой сейчас было не отделаться, слишком серьёзно выглядел будущий родственник 'Ещё твердокаменного коммуниста в родне не хватало. Лёху бы на него напустить, он бы его быстро разделал, как Ельцин свой Верховный Совет' Олег вздохнул, отвечать надо было искренне.

– Советская власть ЛИЧНО – он подчеркнул это слово – мне сделала только хорошее. Но! – он поднял вверх указательный палец правой руки – Я был тогда ребёнком и в таких вопросах не разбирался. Не надо это мне было. Если бы родился на десять лет раньше, то, наверное, смог бы тебе честно ответить, за советскую власть я или против. А так – он пожал плечами – мне её особо любить или ненавидеть не за что. Не успел!

– Табула раса – пробормотал Фёдор, вполне удовлетворившись его ответом.

– А зачем ты меня за советскую власть агитируешь? – решив покончить с этой темой, решительно спросил его Олег – это на что нибудь повлияет?

– На это – Фёдор намёк понял – ничего и никто повлиять не сможет, поверь мне. Я другое о тебе узнать хотел.

– Узнал?

– Да – Фёдор вдруг широко улыбнулся – узнал. На тебя можно положиться.

– В чём же? – удивился Олег.

– В деле спасения Советской власти.

– Чего?? – такого от скромного труженика советских железных дорог он никак не ожидал, – это шутка такая?

Фёдор спрятал улыбку и теперь выглядел точь-в-точь как папаша на фоне революционного паровоза. Разве что маузера не хватало.

– Я как кандидат в члены ВКП(б), сын революционера и советский человек ОБЯЗАН – с нажимом сказал Лапин-старший – сделать всё от меня зависящие, что бы сохранить Советскую власть. Сейчас, завтра и через семьдесят лет.

'Ещё одни клятвоприноситель. Бабы ладно, о потомстве заботятся, а этот о совке решил порадеть. За державу ему, блин, обидно. Ну-ка, спросим его о грустном'

– А вот скажи мне, Фёдор – Олег специально спародировал слова и интонацию – у тебя оружие есть? Боевики подготовленные? Бронепоезд в кустах не завалялся? Что ты так меня уставился?

Фёдор, прищурясь, смотрел на Олега, ожидая конца балагана.

– Если серьёзно – Олег бросил придуриваться – когда ты убивать начнёшь?

Кандидат вздрогнул. Видимо, такое развитие событий не предполагалось.

– Зачем убивать? – Фёдор искренне удивился.

– А как ты собрался Советскую власть спасать? – начал давить Олег – проблема ведь не в народе. Ему, по большому счёту всё равно, кто там наверху сидит – царь с попами, генсек с коммунистами или президент с олигархами. У нас СССР и все советские достижения были сданы властью. Начальниками всякими разными, от ЦК до заведующего баней. Статус их не устраивал, если с Западом сравнивать. Вот, например директор крупного завода, СЕО по западному. Ну, и чем он может гордиться? Казённой дачей? Служебной 'Волгой' …

– Чем? – успел вставить Фёдор.

– А, её ещё не делают. Ну, 'Зисом' служебным. Квартирой в пять комнат? Есть такой профессор – Маслоу. Он вывел, что у человека есть пирамида потребностей – сначала безопасность, потом пожрать, потом бабу завалить. Только потом идёт самореализация, общественное признание, стремление увековечить себя в веках и тому подобное. То, что в коммунизме главным должно быть – пояснил Олег.

– Непонятно – Фёдор заложил руки за спину и начал задумчиво ходить от окна до печки и обратно, – как твоя, ладно Маслоу этого, пирамида связана с отменой у вас социализма и директором завода?

– А ты не путай! – Олег пресёк попытку сменить тему – во-первых, социализм с советской властью никак не связан, во-вторых, СССР ведь не висит сферическим конём в вакууме, а находится в капиталистическом окружении. Те, кто могут сравнивать, директор этот, например, очень быстро сообразит, что западный коллега живёт на порядки богаче, чем он. Ездит ведь в загранкомандировки или информацию оттуда получает. Не то, что из репродукторов народу на уши вешают, а реальное положение дел. Иначе ведь Запад не догнать, без правдивой информации! Хотя бы для тех, кто решения в СССР принимает. Вот тут-то и начинает эта пирамида на мозг капать – ты работаешь, вкалываешь, а ТАМ, за бугром, за то же самое, лучше платят! У тебя ЗиС служебный, у него два Каддилака личных, у тебя дача казённая, у него свой особняк с бассейном, ты на пенсию выйдешь, дачу и ЗиС отберут, а он всё детям оставит. Вот тут-то о приватизации и задумается товарищ директор, что б, значит, вместо общественного, откуда в любой момент могут выпнуть с голой жопой, стало всё его. Только тогда быстро особняк появится, Кадиллаки с Майбахами и личная яхта с вертолётом.

Олег выговорился и переводил дух, Фёдор всё так же шагал по горнице, наконец, остановился возле окна.

– То есть ты считаешь, что товарищ Сталин недосадил кого надо?

– А хрен его знает. То, что он не всех 'тех' ликвидировал, это точно. Зато очень много народу ни за грош в Гулаге пропало. Сосед настучал или сболтнул где-то лишнее. Проще ведь с болтунами бороться, чем реальных врагов выявлять. Которые в основном с партбилетами и на ответственной работе. Только во время войны до Сталина дошло, что так жить нельзя. А потом опять понеслось – Олег махнул рукой – мы победили, значит всё дозволено. Ну и проиграли в итоге, через пятьдесят лет.

Фёдор молчал, обдумывая услышанное. Олег вспомнил прочитанную несколько лет назад книгу, устало добавил.

– Если ты хочешь человеческую природу обхитрить, ничего у тебя не получится. Если жизнь в СССР будет хуже, чем на Западе, то дело твоё гиблое. Да и вообще – не получится превзойти капиталистов во всём, у них банально ресурсов больше.

– Это как?

– А так! На 'золотой миллиард', как у нас Запад называют, вся планета работает. Китайцы, арабы, индусы, негры и прочие. Кто товары делает, кто нефть поставляет, кто жратву выращивает. Глобализация, понимаешь? А Советский Союз делал ровно наоборот – от себя отрывал, помогал всяким борцам за независимость и прочим Лумумбам. Деревни в упадок приходят, зато продовольствие даром грузим, похрену, что полстраны на талонах сидит. Так карточки ваши у нас обозвали – пояснил он Фёдору – Помогали, помогали, а как помощь кончилась, все союзники СССР быстренько к Западу переметнулись. То же самое внутри страны произошло. Все республики быстренько от России рванули, сейчас у неё только один реальный союзник остался – Белоруссия.

– А Украина? – по лицу Фёдора было видно, что он очень хочет высказаться, но пока себя сдерживает.

– Украина – Олег не стал скрывать своего скептического отношения к этому непонятному образованию на карте мира – ей тоже в Европу хочется, но не берут! Слишком много проблем за собой притащит, решать которые Евросоюз не станет. Нет столько денег, и желания то же. Вот так и висим, между Европой и Россией. Советской промышленности уже практически нет, по Харькову видно, новых заводов ещё нет и, скорее всего не будет. На жизнь торговлей зарабатываем. Ну, я ведь тебе рассказывал.

– Очень хорошо, что ты всё высказал – Фёдор опёрся о подоконник – я услышал, что тебе такая жизнь не по нраву. Так?

– Ну – Олег не понял, откуда Фёдор это вывел, но в принципе, согласился с ним – не нравится, да. Что делать? Эмигрировать не хочу, а жить-то надо.

– То есть, если бы у тебя появилась возможность всё изменить, ты бы не отказался? – Фёдор задал уточняющий вопрос.

– Не отказался – Олег не смог удержаться от иронии – 'Только пожить в эту пору прекрасную Уж не придётся ни мне ни тебе'

– Придётся пожить – Фёдор шутки не принял – что бы не было на кого ответственность перекладывать. За всё надо отвечать самим.

'За такой базар в том числе' В голове Олега не укладывалась возможность каких-либо изменений в преддверии войны и после только что прошедших больших чисток. Тем более в результате действий какой-то подпольной организации, куда явно вербовал его будущий родственник.

– Я слушаю – Олег откинулся на стену. Пора было переходить к конкретным предложениям.

– Ты знаешь о деле 'Промпартии'? – слегка понизив голос, спросил его Фёдор.

– Что-то читал – Олег не мог вспомнить подробностей, но то, что этим судом фактически открылся сезон Большого Террора тридцатых годов, мог сказать точно – там очень много инженеров и других технических специалистов посадили?

– Да – Фёдор ещё более понизил голос. Даже в собственном доме он не стал рисковать – открыто говорить на данную тему – Многих посадили, но тогда ещё законы были помягче – он криво усмехнулся – поэтому больших сроков не дали, а некоторых просто выслали подальше от крупных городов.

– К вам в том числе? – уточнил Олег.

– Нет, к нам нельзя, у нас стратегическая железнодорожная магистраль проходит – Фёдор сделал небольшую паузу – подальше в область. Но это неважно. Одного я вот с такого возраста знаю, его отец с моим на одном бронепоезде ездил. Он в Белгороде раньше жил, часто раньше виделись. То он к нам заедет, то я к нему. Много тогда говорили, спорили, как дальше Советская власть развиваться будет. Он мне всё Чаянова с Кондратьевым в пример ставил, считал, что их идеи для дела революции более полезны, чем те, что выдвинул Сталин с его группой.

– Ого – удивился Олег – так прямо и говорил?

– Да. Тогда, в конце двадцатых и начале тридцатых Сталин не был тем, кем он стал сейчас. Он был одним из руководителей партии, не самым видным, кстати. Сейчас про это все постарались забыть, а кто не захотел, тому помогли. Не взирая на должности и звания.

– Как Тухачевского? – хмыкнул Олег.

– Вот его-то я бы собственными руками придушил! – Фёдор неожиданно взъярился – за то, что он в Тамбове сделал! Таких же мужиков, что за Лениным пошли, газами затравил!

– Да хрен с ним, с Тухачевским – Олег грубовато прервал Фёдора – собаке собачья смерть. Мне-то, что ты предложить хочешь?

– Ты можешь принести сюда знание того, что случилось позже. Книги, где написана история падения Союза. Кто, как и за что предал народную власть. Нам нужно знать, как это случилось, а предотвратить это уже наша забота.

– Стрелять придётся – глядя теперь уже родичу прямо в глаза, сказал Олег.

– Может быть – Фёдор взгляда не отвёл – но это меня не остановит.

– Ты так уверен в успехе своего безнадёжного дела? – Олег не мог скрыть своего скептицизма – сам подумай, против кого и чего ты собрался выступать? Там – он кивнул головой в сторону – государство. С чиновниками, армией и НКВД. Здесь – только ты и ещё несколько, со мной, человек. Ну и кто кого переборет, как считаешь?

Фёдор зло усмехнулся.

– Ты ошибаешься. До вашего появления всё так и было. А сейчас всё станет по-другому. Очень многие узнают, что их ждёт в будущем и это им очень-очень не понравиться. Начиная от рабочего с крестьянином и заканчивая наркомом. С таким знанием одному-то жить невозможно, а когда об этом всем станет известно? Представляешь, что начнётся?

– Честно скажу, не представляю – Олег даже зажмурился, стараясь мысленно увидеть эти зияющие перспективы – но мне всё-таки кажется, что власти этого не допустят.

– А что от них останется, от властей-то? – засмеялся Фёдор – когда народным массам станет известно, как власть эта народное достояние в карман сложила и трудящимся массам вот такую – он показал – дулю выкатила? Кто за этих выродков встанет, когда до дела дойдёт? Кто предателей революции защищать будет?

– Ну, знаешь, Фёдор – Олег даже несколько растерялся – твоя уверенность конечно, впечатляет. Но она мне кажется, ну, несколько наивной, что ли. Или ты мне всё-таки о чём-то не договариваешь? До сегодняшнего дня ты ведь не стремился выводить Советскую власть на путь истинный?

– А мне не надо было, я считал – спятила старуха перед смертью. Думал так, пока вы не здесь появились.

– Какая старуха? А мы то причём? – Олег устал удивляться. Жить в эпоху смутных чудес уже откровенно задолбало.

– При том – Фёдор подошёл почти вплотную к Олегу, как несколько часов ранее – про вас мне, пацану, ещё в семнадцатом тётка Антонины сказала.

– Таки про нас? – на остатках сарказма продолжил Олег.

– Про вас – Фёдор шутку не принял – она тогда из Прохоровского дома к себе возвращалась, мимо станции проходила, а я ей навстречу попался. Окликнула она меня и говорит 'Когда твоя внучка родит раньше бабушки, ты изменишь всё, что захочешь. Запомни мои слова, племянник нежданный'. Стукнула о землю палкой и дальше пошла, а я столбом стоять остался, вслед ей смотрел. В свою родню меня зачислила, надо же!

– Так мы ещё не … – начал, Олег и понял, что сболтнул лишнее.

– Не обольщайся, правнучек – в голосе Лапина прорезалась неприкрытая ирония – это уже случилось.

– ?

– Сам подумай. Мама Вероники приходится внучкой Антонине, так?

– Так.

– Всё – Фёдор развёл руками – У меня всё получится, ведь внучка родила раньше бабушки.

– Что-то я не въехал – Олег обхватил голову ладонями – как она могла родить раньше, если … ага – он стал лихорадочно соображать – внучка и бабушка сейчас существуют одновременно, так. У бабушки ребёнку двенадцать лет, у внучки … – он не спросил у Вероники сколько ей лет – двадцать точно. Да, получается – он почти обалдел от полученного результата – ребёнок внучки старше ребёнка бабушки, значит, внучка родила раньше. Ни хрена себе относительность, Эйнштейн отдыхает!

Олег устало откинулся на стену и прикрыл глаза. То, что он сейчас услышал, не лезло ни в какие ворота.

– Надо всё обдумать – сообщил он Фёдору.

– Думай. Время пока есть – голос Лапина удалился, видимо он вышел из горницы в крайнюю комнату, затем половицы проскрипели в сторону кухни.

'Вот повезло' Олег пытался как-то разложить все события по надлежащим им местам 'Поехал фуру встречать, называется. Вызвался, блин. Проехал бы он без проблем, в первый раз что ли? Потом авария, встретил Веронику. Запишем в плюс. Авария не в счёт, одна машина не пострадала, вторая исчезла. Форс-мажор. Дальше еле выбрались с границы времён, повезло. То же плюс. Сам чуть копыта не откинул, Веронике спасибо. вытащила. Ещё один плюс. Потом, … а какого … рожна Вероника рванула в Долбино? Ночью она благополучно проехала мимо. Ну, дальше понеслось. Встреча с прошлым, остановка поезда, недобдивший чекист. Поездка в Октябрьский и возврат в СССР, блин, как в песне. Вероника …' Он вспомнил прижавшуюся к нему девушку и, не раздумывая, прогнал пленительный образ. Голова пока должна быть холодной, а сердце и так полностью принадлежало Нике. Отныне и навсегда.

Фёдору он, в принципе, уже согласился помочь. Судя по сегодняшнему дню, на 'растрескивание' закатанной до уровня бетонной площадки, ровной и сухой, гражданской активности населения СССР, нужно не так много времени. Чуть информации из будущего прольётся на это бетонное поле, так толстый серый слой 'одобрямса' лопается и разваливается на отдельные, рассыпающиеся в пыль, куски. Из народных глубин сначала робко, а потом всё сильнее и настойчивей начинают рваться к вольному Солнцу назойливые вопросы, ехидные комментарии и острые рассуждения о несбывшихся ожиданиях. Но это только слова, вскорости на суковатых ветвях выросшего древа сомнений начнут вызревать плоды недовольства и решительных действии. Плодоносный сезон обещает быть весьма жарким.

Олег постарался отогнать от себя общеполитические рассуждения и постарался сосредоточиться на более близких к нему планах и перспективах. 'Ещё Веронику поспрашивать надо. Нехорошо к любимой девушке с такими вопросами приставать, а придётся. Что же её ночью в дорогу понесло, и почему она в Долбино рванула?' Про историю с родовой клятвой он пока постарался забыть. Чувствовал, что Вероника сама расскажет, и ждать этого осталось недолго.

Сквозь занавеску и открытое окно донеслись весёлые детские голоса. Почти сразу же в горницу толпой ввалились дети – все трое. Впереди Максим с Леной в серых рубашках до полу, сразу за ними – Полина в новеньком ярко-жёлтом халате. Пушистом и явно для неё большом. Антонина, скорее всего, купила его на вырост. Расти Полине до нужных кондиций, предстояло ещё достаточно долго – из подвёрнутых рукавов торчали худющие, как первые весенние побеги, руки, голова на тощей шее практически потерялась в накинутом капюшоне. 'Настоящий цыплёнок, но не бройлер' подумал Олег.

– С лёгким паром! – сказал им Олег.

– Спасибо! – за всех ответил Максимка

Полина почувствовала ироничное к себе отношение и, надувшись, стала командовать самыми младшими.