Судьба шута

I Ящерицы

Иногда кажется несправедливым, что события далекого прошлого могут преодолеть пропасть лет и вонзить свои когти в твою жизнь, а потом изменить будущее. Однако, возможно, именно в этом и заключается вселенская справедливость: мы есть то, что сами сделали в этой жизни, и то, что было сделано с нами. И в этом мы все равны.

Иными словами, все, что сказал мне Шут, и все, что осталось несказанным, слилось в единое целое. И в результате я его предал. Однако я считал, что действую для его же блага – и своего собственного. Он предсказал, что, если я отправлюсь на остров Аслевджал, он погибнет и смерть, возможно, предпримет очередную попытку прибрать меня к рукам. Шут обещал сделать все, что в его силах, чтобы я выжил, поскольку этого требовали его грандиозные планы изменения будущего. Но я еще не забыл своего последнего столкновения со смертью, и его обещания казались мне скорее пугающими, чем утешительными. Кроме того, он невзначай обмолвился, что, как только я окажусь на острове, мне придется выбирать между нашей дружбой и верностью принцу Дьютифулу.

Возможно, у меня хватило бы сил посмотреть в лицо обеим опасностям и достойно противостоять им, но лично я в этом сомневался. Любой из них, взятой в отдельности, хватило бы, чтобы лишить меня присутствия духа, а уж о том, чтобы столкнуться с двумя этими невзгодами, мне и подумать было страшно.

И потому я отправился к Чейду. Я рассказал ему, что поведал мне Шут. И мой старый наставник позаботился о том, чтобы мы отплыли на Внешние острова без Шута.

В Олений замок пришла весна. Мрачная каменная цитадель по-прежнему стояла на крутых скалах над городом Баккип, но на холмах внизу сквозь сухую прошлогоднюю траву начала пробиваться жизнерадостная молодая зелень. Голые ветви деревьев окутала зеленая дымка из крошечных листочков, зимние кучи бурых водорослей на черном берегу у подножия скал унес прилив. Вернулись из теплых краев птицы, и их песни звенели среди поросших деревьями холмов и на побережье, где чайки сражались друг с другом за лучшие места для гнезд. Весна даже сумела пробраться в мрачные залы и под высокие потолки замка, первые цветы и зеленые веточки украшали каждый уголок Оленьего замка и двери комнат.

Теплый ветер развеял мою тоску. Естественно, заботы и тревоги никуда не делись, однако весна наделена великим могуществом, и ей по силам заставить человека забыть о неприятностях. Ко мне постепенно возвращалось здоровье и силы; таким молодым я не чувствовал себя, даже когда мне было двадцать. Я не только начал набирать вес, у меня снова появились мускулы и тело, какое должно быть у здорового человека моих лет. Не слишком умелое лечение Силой исцелило и мои старые раны – боль, испытанную во время занятий с Галеном, ранения, полученные во время сражений, и страшные шрамы, оставшиеся после страшных дней в подземелье Регала. Все исчезло. У меня практически не болела голова, зрение больше не отказывало, когда я уставал, а утренний холод не причинял страданий. Теперь я жил в теле сильного, здорового зверя. Нет ничего восхитительнее ощущения силы и ясного весеннего утра.

Я стоял на башне и смотрел на волнующееся море. У меня за спиной в кадках со свежеудобренной землей росли маленькие фруктовые деревья, усыпанные бело-розовыми цветами. В горшках поменьше наливались силой бутоны вьюнков. Длинные зеленые листья шароцветов тянулись вверх, точно разведчики, посланные проверить, хорош ли воздух. В некоторых горшках из земли торчали лишь коричневые стебли, растения ждали наступления теплых дней.

Среди горшков и кадок были расставлены изящные статуи и удобные скамейки. Защищенные от ветра свечи ждали прихода летних вечеров, чтобы озарить их своим мягким сиянием. Кетриккен восстановила Сад Королевы, вернув ему прежнее великолепие. Здесь, на самом верху башни, было ее убежище. Его простота напоминала о Горном Королевстве, где она родилась и выросла, но само существование уходило корнями в далекое прошлое Оленьего замка.

Охваченный беспокойством, я некоторое время шагал по тропинке, которая шла по периметру сада, но потом все-таки сумел заставить себя остановиться. Мальчик не опаздывает. Это я пришел слишком рано. Он вовсе не виноват в том, что минуты тянутся бесконечно. Волнение отчаянно сражалось с нежеланием делать то, что меня вынудили, пока я ждал своей первой встречи наедине с сыном Баррича. Моя королева поручила мне позаботиться об образовании Свифта, она хотела, чтобы я научил его грамоте и владению оружием. Мне совсем не хотелось с ним заниматься. Мальчик был не только Одарен, но и невероятно упрям. Два этих качества в сочетании с сообразительностью могли доставить ему массу неприятностей. Королева издала указ, в котором говорилось, что Одаренных следует уважать, но многие продолжали считать, что лучшим лекарством для них являются петля, нож и костер.

Я прекрасно понимал, почему королева поручила Свифта моим заботам. Баррич выгнал его из дома, когда мальчишка категорически заявил, что не желает подавлять свой Дар. Однако Баррич вырастил и воспитал меня, когда от меня отказался мой собственный венценосный отец, поскольку я родился бастардом, которого он не осмелился признать. Так что я был обязан сделать для сына Баррича то, что тот сделал для меня, хотя и не мог позволить мальчику узнать, что я Фитц Чивэл и воспитанник его отца.

Вот почему я ждал Свифта, тощего парнишку десяти лет, с таким же волнением, как если бы мне предстояла встреча с самим Барричем. Я с удовольствием вдохнул холодный утренний воздух, напоенный ароматами весенних цветов, и напомнил себе, что наши занятия продлятся не слишком долго. Очень скоро мне предстоит сопровождать принца на Аслевджал, один из Внешних островов. А до тех пор, сказал я себе, можно потерпеть и поработать над обременительным поручением моей королевы.

Дар позволяет почувствовать появление другого живого существа, и потому я повернулся к тяжелой двери, прежде чем Свифт успел ее открыть. Мальчик вошел и тихонько притворил дверь за собой. Несмотря на долгий подъем по крутой лестнице, он не запыхался и дышал ровно. Оттуда, где он стоял, меня было не очень хорошо видно из-за деревьев, и я остался на своем месте, чтобы понаблюдать за ним.

Свифт был одет в простой синий костюм, как и подобает пажу в Оленьем замке. Чейд прав – из него получится отличный воин, владеющий боевым топором. Мальчик был очень худым, как и все шустрые мальчишки его возраста, но я видел, что со временем он раздастся в плечах, как его отец. Вряд ли Свифт вырастет очень высоким, однако явно будет достаточно крепок, чтобы не переживать из-за своего роста. Природа наградила его темными глазами и вьющимися волосами Баррича, а от Молли он взял линию подбородка и разрез глаз. Молли, моя потерянная любовь и жена Баррича… Похоже, мне придется труднее, чем я полагал.

Я увидел, что Свифт почувствовал мое присутствие, и замер на месте, дожидаясь, когда он меня заметит. Несколько мгновений мы оба стояли молча. Затем он прошел по тропинке и встал передо мной. Его старательному поклону не хватало изящества.

– Милорд, я Свифт Одаренный. Мне сказали, что я должен предстать перед вами, и я выполняю приказ.

Я видел, что мальчик потратил немало сил, чтобы выучить положенные при дворе фразы. Однако прямое упоминание о Звериной магии в качестве дополнения к собственному имени прозвучало словно вызов, как будто он хотел выяснить, действует ли защита королевы здесь, когда он наедине со мной. Он посмотрел мне в глаза, и его взгляд, с точки зрения большинства благородных лордов, был весьма дерзким. Но тут я в очередной раз напомнил себе, что я вовсе не благородный лорд. О чем и сказал.

– Никто не называет меня «милорд», приятель. Меня зовут Том Баджерлок, я солдат из стражи королевы. Ты можешь называть меня мастер Баджерлок, а я стану звать тебя Свифт. Согласен?

Он дважды моргнул, а потом кивнул. Впрочем, он тут же понял, что нарушил правила, и сказал:

– Да, господин. Мастер Баджерлок.

– Хорошо, Свифт. Тебе известно, зачем тебя прислали ко мне?

Он прикусил верхнюю губу, затем сделал глубокий вдох и ответил:

– Полагаю, я кого-то огорчил. – И он снова посмотрел мне в глаза. – Но я не знаю, что я сделал и кто мной недоволен. – Затем, с намеком на вызов, он добавил: – Я таков, какой я есть. Если дело в том, что я Одарен, тогда это несправедливо. Наша королева сказала, что моя магия не должна влиять на то, как со мной обращаются другие люди.

У меня перехватило дыхание: я смотрел на мальчика, а видел его отца. Бескомпромиссная честность и решимость говорить правду всегда отличали Баррича. Но в резком ответе Свифта я узнал вспыльчивость Молли. На мгновение я потерял дар речи.

Мальчик понял мое молчание как неудовольствие и опустил глаза. Но его плечи были по-прежнему гордо расправлены, потому что он не понимал, какое преступление совершил, и не собирался ни в чем раскаиваться, пока ему не скажут, в чем его вина.

– Ты никого не огорчил, Свифт. И скоро увидишь, что некоторых обитателей замка твой Дар совершенно не беспокоит. Мы отделили тебя от остальных детей вовсе не поэтому. Скорее для твоего блага. Твое знание грамоты превосходит знания твоих ровесников. Но мы не хотим определять тебя к старшим ученикам. Кроме того, было решено, что тебе полезно научиться владеть боевым топором. Думаю, именно по этой причине меня выбрали на роль твоего наставника.

Свифт резко поднял голову и посмотрел на меня в смущении и тревоге.

– Боевым топором?

Я кивнул ему и самому себе. Старые штучки Чейда. Совершенно очевидно, что мальчика не спросили, хочет ли он научиться владеть этим видом оружия. Я нацепил на лицо улыбку и заявил:

– Ясное дело, боевым топором. Солдаты Оленьего замка еще помнят, что твой отец великолепно им владел. А поскольку ты унаследовал его телосложение и очень на него похож, совершенно естественно, что его любимое оружие должно стать и твоим.

– Я совсем не похож на своего отца, мастер Баджерлок.

Я чуть не рассмеялся вслух, не от радости, разумеется, а потому что в эту минуту мальчик, как никогда, походил на Баррича. Я чувствовал себя ужасно странно, глядя сверху вниз на мальчишку, который хмурился в точности как мой наставник. Мне пришлось напомнить себе, что передо мной просто мальчишка десяти лет от роду.

– По мнению королевы и ее советника Чейда, ты достаточно похож на него, – холодно проговорил я. – Ты намерен возражать против их решения?

Мои слова повисли в воздухе. Я даже увидел мгновение, когда он принял решение, и почти сумел прочитать его мысли. Он может отказаться. Но тогда его посчитают неблагодарным и отправят домой к отцу. Лучше смириться с неприятным приказом и остаться. И потому он тихо проговорил:

– Нет, мастер. Я принимаю их волю.

– Это хорошо, – с напускной сердечностью ответил я.

Однако, прежде чем я продолжил, он добавил:

– Но я уже умею обращаться с оружием. С луком, мастер Баджерлок. Я не говорил раньше, поскольку не знал, что это кому-нибудь интересно. Но если я должен пройти обучение в качестве воина и пажа, я уже выбрал для себя оружие.

Интересно. Не говоря ни слова, я несколько минут разглядывал его. Я видел в нем достаточно черт Баррича, чтобы знать, что он не станет впустую хвастаться умением, которым не обладает.

– Хорошо. Можешь показать, насколько хорошо ты владеешь луком. Но это время отведено для других занятий. Нам позволено брать рукописи из библиотеки замка.

Я ждал, что он ответит.

Свифт коротко кивнул, но снова вспомнил о манерах и сказал:

– Да, мастер.

– Отлично. В таком случае встретимся здесь завтра. В течение часа мы будем заниматься чтением и письмом, а затем спустимся на оружейный двор.

И я снова стал ждать ответа.

– Да, мастер… Мастер?

– Слушаю тебя.

– Я хорошо держусь в седле. Правда, я давно не ездил верхом – весь прошедший год отец не подпускал меня к животным. Но я не разучился. У меня очень неплохо получается.

– Молодец, что сказал, Свифт.

Я знал, на что он рассчитывает, и, взглянув в его лицо, увидел, как он помрачнел, услышав мой уклончивый ответ. Я же охладил его пыл почти машинально: мальчику его лет не следует даже думать о связи с животным. Однако, когда он опустил голову, я вспомнил о годах своего одиночества. Баррич изо всех сил старался защитить меня от Дара. Да, я прекрасно понимал, что он делал это из любви ко мне, но понимание не прогнало воспоминаний о боли. Я откашлялся и постарался, чтобы мой голос звучал ровно и уверенно.

– Ну ладно, Свифт. Встретимся завтра. Да, и надень старую одежду. Нам придется попотеть и немного испачкаться.

Мальчишка смущенно посмотрел на меня.

– Ну? В чем дело, приятель?

– Я… я не могу. Понимаете, у меня больше нет старой одежды. Только два костюма, которые мне дала королева.

– А что случилось с твоей старой одеждой?

– Я… ее сжег. – Неожиданно в его голосе прозвучал вызов, и, сжав зубы, он поднял на меня глаза.

Я хотел спросить зачем, но понял, что и сам знаю. Мальчишка намеренно уничтожил все, что связывало его с прошлой жизнью. Несколько мгновений я размышлял, не заставить ли его сказать об этом вслух, но потом решил, что ничего таким способом не добьюсь. Конечно же, ему и самому стыдно, что он выбросил хорошую одежду. По-видимому, его разногласия с отцом зашли слишком далеко. Ясный весенний день вдруг перестал меня радовать, но я лишь пожал плечами.

– В таком случае надень то, что у тебя есть, – резко сказал я, надеясь, что мальчишка не слишком обидится на мой тон.

Он стоял и смотрел на меня, и я понял, что должен официально его отпустить.

– Можешь идти, Свифт. Увидимся завтра.

– Слушаюсь. Спасибо, мастер Баджерлок. – Он не слишком умело поклонился. Я видел, что он хочет еще что-то сказать, но не решается. – Могу я задать вам один вопрос?

– Конечно.

Свифт с сомнением огляделся по сторонам.

– Почему мы встречаемся здесь, наверху?

– Тут тихо и хорошо. В твоем возрасте я терпеть не мог, когда меня заставляли сидеть в помещении.

Свифт неуверенно улыбнулся.

– Я тоже. А еще мне не нравится, когда я нахожусь далеко от животных. Наверное, меня зовет моя магия.

Я пожалел, что он заговорил об этом.

– Может быть. А еще, возможно, тебе следует хорошенько подумать, прежде чем отвечать на ее призыв. – На сей раз я постарался, чтобы он услышал упрек в моем голосе.

Он поморщился, но тут же напустил на себя возмущенный вид.

– Королева сказала, что другие люди не должны обращать внимание на мою магию. И никто не может меня обидеть из-за того, что она у меня есть.

– Совершенно верно. Но люди не станут тебя любить и хорошо с тобой обращаться только из-за того, что ты ею наделен. Я советую тебе держать свою магию в тайне, Свифт. Не стоит выставлять ее напоказ перед теми, кого плохо знаешь. Если ты хочешь узнать, как лучше всего обращаться с Даром, послушай Уэба, когда он рассказывает свои истории у камина по вечерам.

Он нахмурился, слушая мои слова. Коротким жестом я показал ему, что он свободен, и мальчик ушел. Мне кажется, я понял, о чем он думал. Дар стал причиной его разногласий с отцом. Он бросил Барричу вызов и сбежал в Олений замок, решив, что сможет открыто жить при дворе королевы Кетриккен. Но если мальчишка думает, что его владение древней магией позволит ему занять место при дворе, что же, придется мне прочистить ему мозги. Я не стану пытаться лишить паренька Дара. Но меня огорчило, что он выставляет свой Дар напоказ, словно маленький проказник, который размахивает тряпкой перед самым носом терьера, чтобы посмотреть, что будет. Рано или поздно мальчишка встретит какого-нибудь молодого аристократа, и тот объяснит ему, что он думает по поводу Звериной магии. Многие проявляли терпимость, лишь подчиняясь приказу королевы, а в душе продолжали ненавидеть Одаренных. После разговора со Свифтом я понял, что правильно решил скрыть от него, что и сам обладаю древней магией. Нельзя, чтобы он меня выдал.

Я снова посмотрел на море и небо. Восхитительное зрелище захватывало дух и одновременно было таким знакомым. Затем я заставил себя взглянуть вниз, на невысокую стену, отделявшую меня от мощеного двора у подножия башни. Когда-то давно, страдая от невыносимой физической и душевной боли после побоев Галена, мастера Силы, я попытался броситься с этой башни. Баррич мне помешал. Он отнес меня в свою комнату, позаботился о моих ранах, а после отомстил Галену. Я по-прежнему в долгу у него. Может быть, согласившись заниматься с его сыном и защищая мальчишку при дворе, я смогу хотя бы частично вернуть этот долг. Последняя мысль помогла мне собрать осколки решимости, которая начала меня покидать после разговора со Свифтом, и я начал спускаться по лестнице. Я спешил на другую встречу и по положению солнца видел, что уже опаздываю.

Чейд распространил слух о том, что он занимается с юным принцем Силой. Я испытал радость и одновременно печаль от такого поворота событий. Заявление Чейда означало, что им с Дьютифулом больше не придется встречаться тайно. То, что принц брал на эти уроки своего придурковатого слугу, в замке считали капризом. При дворе никто даже подумать не мог, что Олух учится вместе с принцем и что магия, считающаяся принадлежностью Видящих, говорит в этом дурачке гораздо громче, чем в наследниках королевской династии. Огорчало меня то, что я, настоящий мастер Силы, вынужден приходить на уроки тайно. Ведь сейчас меня звали Том Баджерлок, а простой стражник не может иметь никакого отношения к магии Видящих.

Я спустился по лестнице из Сада Королевы и быстро прошел по коридорам замка. В той части, где жили слуги, имелось шесть входов в тайный лабиринт, пронизывающий весь замок изнутри. Всякий раз я старался пользоваться разными входами. И сегодня выбрал тот, что находился рядом с кладовкой около кухни. Я подождал, пока коридор опустеет, затем вошел в кладовку, пробрался между висящими колбасами и через несколько минут открыл потайную дверь. Мгновение спустя меня окутал уже ставший привычным мрак.

Я не стал тратить время и ждать, когда глаза привыкнут к темноте. В этой части лабиринта не было никакого освещения. В свои первые походы сюда я брал с собой свечу, сегодня же решил, что знаю лабиринт достаточно хорошо, чтобы пройти по нему вслепую. Я отсчитал необходимое количество шагов и оказался у подножия узкой лестницы. Добравшись до ее верха, я резко повернул направо и увидел тонкие, точно пальцы, полоски солнечного света, пробивавшиеся в пыльный коридор. Пригнувшись, я поспешил вперед и вскоре вышел в знакомую часть потайного лабиринта. Прошло еще несколько минут, и я вышел из-за камина в Сторожевую башню. Возвращая на место панель, закрывавшую вход, я услышал, как открывается щеколда на двери, и едва успел кое-как спрятаться за длинной шторой, прикрывавшей окно, как кто-то вошел в комнату.

Я затаил дыхание, но оказалось, что это Чейд, Дьютифул и Олух пришли на урок. Я дождался, пока они надежно закроют за собой дверь, и только тогда вышел из своего укрытия. Олух вздрогнул от неожиданности, а Чейд спокойно произнес:

– Ты знаешь, что у тебя на левой щеке паутина?

Я вытер щеку.

– Удивительно, что только на левой. У меня такое впечатление, что весеннее тепло разбудило легионы пауков.

Чейд мрачно кивнул.

– Раньше я прихватывал с собой щетку из перьев от пыли и размахивал этой штукой у себя перед носом. Помогало. Но не слишком. Впрочем, в те времена мой внешний вид не имел никакого значения. Просто мне не нравилось, как они щекочут меня лапками по голой шее.

Дьютифул фыркнул – видимо, представил, как изысканно одетый советник королевы пробирается по пыльным коридорам. Было время, когда Чейд скрывался в потайных комнатах замка, служил всего лишь тайным убийцей и исполнял королевское правосудие, прячась среди теней. Но то время осталось в прошлом. Теперь же он величественно шагал по замку, открыто выступая в роли дипломата и советника королевы. Элегантные костюмы сине-зеленых тонов, а также драгоценности, украшавшие шею и мочки ушей, указывали на его статус. Белоснежные волосы и зеленые глаза казались великолепным дополнением к костюму. Шрамы, доставлявшие Чейду столько огорчений, с годами сгладились. Но я не завидовал его блестящему облику. Пусть старик радуется тому, чего был лишен в молодости. Это никому не вредит, а те, кого ослепляют его наряды, как правило, не замечают его главного оружия – острого и проницательного ума.

В отличие от Чейда принц был одет почти так же просто, как я. Думаю, сказывалось материнское воспитание: королева Кетриккен выросла в суровом Горном Королевстве и была приучена к бережливости. В свои пятнадцать лет Дьютифул стремительно рос, и шить ему роскошные костюмы на каждый день не имело никакого смысла. Он либо быстро вырастал из них, либо они лопались по швам во время занятий на оружейном дворе. Я смотрел на улыбающегося юношу, стоявшего передо мной. Темные глаза и вьющиеся волосы напомнили мне его отца, а вот рост и линия подбородка – моего собственного отца, Чивэла.

Толстый коротышка, сопровождавший Дьютифула, являл собой его полную противоположность. По моим прикидкам Олуху было чуть меньше тридцати. Маленькие, плотно прилегающие к голове уши и вечно торчащий изо рта язык указывали на то, что у него не все в порядке с мозгами. Принц одел его в голубую тунику и обтягивающие штаны – точную копию своего костюма, вплоть до герба с оленем на груди, но туника Олуха натянулась на приличном брюшке, а штаны забавно пузырились на коленях и топорщились около щиколоток. Тем, кто не чувствовал Силы, пылающей в нем ярким пламенем, дурачок казался смешным и немного отталкивающим.

Олух учился сдерживать свою музыку, навеянную Силой, которая заменяла ему обычные мысли. Теперь она стала менее настойчивой, а значит, и не такой раздражающей, как раньше, однако его талант был так силен, что Олух постоянно окутывал нас своей мелодией. Я мог спрятаться от нее за мысленными защитными стенами, но тогда переставал улавливать менее явную Силу Чейда и Дьютифула. Отгородиться от музыки Олуха и одновременно учить этих двоих было невозможно, так что приходилось терпеть.

Сегодня в ней звучали щелканье ножниц, стук веретена и не смолкавший ни на минуту пронзительный смех женщины.

– У тебя была очередная примерка? – спросил я принца.

Он не удивился, поскольку знал, откуда мне все известно.

– У нас с Олухом, – устало кивнув, подтвердил он. – Я думал, это утро никогда не кончится.

Олух энергично закивал:

– Встань на табуретку. Не чешись. Не шевелись. Они тыкали в Олуха иголками. – Последние слова он произнес с обиженным видом и наградил принца сердитым взглядом.

Дьютифул вздохнул.

– Это получилось случайно, Олух. Она же попросила тебя стоять спокойно.

– Она злая, – тихо заявил дурачок.

Я решил, что он говорит правду. Придворные не могли принять дружбу принца с Олухом. По необъяснимой причине некоторые слуги были возмущены даже больше, чем аристократы, и многие умело находили способы дать выход своему неудовольствию.

– Ну, все ведь закончилось, Олух, – попытался утешить его Дьютифул.

Мы заняли свои обычные места за огромным столом. Поскольку Чейд заявил, что они с принцем начинают заниматься Силой, эту комнату удобно обставили – длинные шторы, закрывавшие большие окна, сейчас были раздвинуты, и в комнате резвился приятный весенний ветерок. Слуги тщательно вычистили и отмыли каменные стены и полы, кресла и столы отполировали и умастили. Здесь даже поставили настоящие стеллажи, на которых Чейд разместил свою маленькую библиотеку, а также надежно запирающийся шкаф, где он хранил самые ценные или опасные манускрипты. На громадном письменном столе из дуба стояли баночки с чернилами, лежали заточенные перья, а также большие стопки бумаги и пергамента. Кроме того, в подвесном шкафчике были расставлены бутылки с вином, бокалы и все, что могло потребоваться принцу. Получилась уютная комната, но она скорее отражала вкус Чейда, а не Дьютифула.

Мне понравились перемены.

Я рассматривал лица тех, кто собрался вокруг стола. Дьютифул напряженно смотрел на меня. Олух сосредоточенно ковырял в левой ноздре. Чейд сидел очень прямо, хотя его переполняла энергия. Не знаю, что он принял, чтобы подкрепить свои силы, но глаза его все равно оставались красными от утомления. В сочетании с их естественным зеленым цветом получалось не слишком приятное зрелище.

– Сегодня я хочу сделать следующее… Олух, прекрати.

Не вынимая пальца из носа, Олух тупо на меня посмотрел и заявил:

– Не могу, мне мешает.

Чейд потер лоб и отвернулся.

– Дайте ему платок, – предложил он, ни к кому конкретно не обращаясь.

Принц Дьютифул сидел ближе остальных.

– Вот, высморкайся. Может быть, будет лучше.

Он протянул Олуху вышитый платок из тонкой ткани. Тот с сомнением смотрел на него несколько секунд, но потом все-таки взял. Стараясь перекричать оглушительные звуки, которые он начал издавать, я спросил:

– Сегодня ночью каждый из нас должен был попробовать использовать Силу в своих снах.

Когда я предложил это на прошлом уроке, то не был уверен, что предложение окажется по вкусу Чейду и Дьютифулу, однако за них я волновался напрасно. А вот Олух, как правило, забывал о том, что он должен сделать вечером или ночью, и это было уже серьезным поводом для беспокойства. Путешествуя при помощи Силы, ты оставляешь свое тело и на короткое время видишь жизнь глазами другого человека. Мне несколько раз удавалось это сделать – случайно.

В манускриптах, посвященных Силе, говорится, что это не только отличный способ узнать много нового, но и возможность обнаружить людей, достаточно открытых, чтобы стать королевскими ратниками, источником энергии, которую мог бы черпать в них король или другой маг Силы. Нередко оказывалось, что такие люди и сами наделены Силой. Вчера Чейд горел решимостью исполнить новое задание, но сегодня мне хватило одного взгляда, чтобы понять, что у него ничего не получилось. У Дьютифула, похоже, тоже.

– Ну что? Неудача?

– У меня получилось! – радостно завопил Олух.

– Ты отправился в путешествие? – удивленно спросил я.

– Не-е-е. Я ее вытащил. Видите? – Олух продемонстрировал свой зеленый трофей, который удобно расположился в самом центре платка принца.

Чейд отвернулся, не в силах скрыть отвращение.

Дьютифул, верный своему возрасту, громко расхохотался.

– Здорово, Олух! Какая громадная! Она похожа на престарелую зеленую саламандру.

– Ага, – с гордостью подтвердил Олух и от удовольствия еще шире раскрыл рот. – Вчера ночью мне приснилась большая синяя ящерица. Больше этой штуки! – И он принялся хихикать вместе с принцем.

– Мой принц и будущий монарх, нам пора заняться делом, – строго напомнил я Дьютифулу.

На самом деле я и сам с трудом сдерживал смех. Как же хорошо, что принц снова веселится, пусть и по такому неприглядному поводу. С самого нашего знакомства его постоянно угнетало чувство долга и необходимость соответствовать своему положению. Впервые за все время он вел себя, как пристало мальчишке весной; и я пожалел о своей строгости, когда улыбка мгновенно исчезла с лица Дьютифула. С самым серьезным видом он повернулся к Олуху, схватил свой платок и скатал его в шарик.

– Нет, Олух. Прекрати. Послушай меня. Тебе приснилась большая синяя ящерица? Очень большая?

Напряжение, прозвучавшее в голосе принца, заставило Чейда поднять голову и посмотреть на него. Но Олух был смущен и обижен быстрой сменой отношения и тона Дьютифула. Он насупился, выпятил нижнюю губу и высунул язык.

– Это плохо.

Я узнал фразу. Мы пытались научить Олуха правильно вести себя за столом, понимая, что, раз он будет сопровождать Дьютифула на Аслевджал, необходимо привить ему хотя бы какие-то манеры. К сожалению, он вспоминал правила только тогда, когда появлялась возможность сделать выговор кому-то другому.

– Извини, Олух. Ты прав. Хватать плохо. А теперь расскажи мне про большую синюю ящерицу, которая тебе приснилась.

Принц ласково улыбнулся Олуху, однако тема разговора сменилась слишком быстро для понимания бедняги, и он лишь покачал большой головой и отвернулся. Сложив толстые руки на груди, дурачок сердито буркнул:

– Не-а.

– Пожалуйста, Олух, – начал Дьютифул, но его перебил Чейд:

– Разве это не может подождать, Дьютифул? До отплытия осталось не так много времени, а нам нужно еще многому научиться, если мы намерены создать круг магов Силы.

Я прекрасно понимал беспокойство старика и сам разделял его тревогу. Может случиться так, что именно от нашего владения Силой будет зависеть успешное завершение путешествия. Никто из нас не рассчитывал на то, что принц на самом деле прикончит какого-то спящего подо льдом дракона. В действительности при помощи Силы мы с Чейдом надеялись узнать побольше из жизни островов, чтобы облегчить Дьютифулу переговоры, посвященные его бракосочетанию.

– Нет, это важно, Чейд, думаю, что важно. Может быть. Потому что ночью мне тоже приснилась большая синяя ящерица. На самом деле это был дракон.

Пока мы обдумывали его слова, в комнате царило напряженное молчание. Затем Чейд неуверенно проговорил:

– Ну, нас не должно удивлять, что вы с Олухом можете видеть один и тот же сон. В течение дня вы так часто связываетесь друг с другом при помощи Силы, почему же этого не может произойти ночью?

– Мне кажется, что я не спал, когда это случилось. Я попытался отправиться путешествовать на крыльях Силы. Фи… то есть Том говорит, что ему легче погрузиться в нужное состояние, когда он дремлет. Вот я и лежал в кровати, пытался погрузиться в сон, но не слишком глубоко, и одновременно использовать Силу. И тогда я почувствовал…

– Что? – нетерпеливо спросил Чейд.

– Я почувствовал, что он на меня смотрит. Большими серебристыми глазами.

– Олух тебе ответил.

– Да, – подтвердил принц.

У меня упало сердце.

– Я не понимаю, – раздраженно сказал Чейд. – Давай с самого начала и расскажи все, как полагается. – Он обращался к принцу.

Я прекрасно понял, почему так сильно разозлился Чейд. Во-первых, когда они в очередной раз попытались выполнить упражнение, Дьютифул и Олух добились какого-то успеха, а сам Чейд потерпел поражение. А во-вторых, упоминание о драконе. В последнее время о драконах стали слишком часто говорить: замерзший дракон, которого Дьютифул должен извлечь из-подо льда и обезглавить; драконы, о которых рассказали послы Удачного (и которые якобы по первому зову помогают торговцам Удачного), а теперь какой-то дракон влез без спросу в их занятия Силой. Мы слишком мало знали об этих существах. Но не могли отмахнуться от них, объявив выдумкой или сказками, ведь мы еще не забыли о каменных драконах, прибывших на защиту Шести Герцогств шестнадцать лет назад. И тем не менее нам почти ничего не было известно ни про одного из них.

– А рассказывать почти что нечего, – ответил Дьютифул. Но потом сделал глубокий вдох и начал докладывать так, как учил нас обоих Чейд: – Я ушел в свои покои, как будто собирался лечь спать. Я лежал в своей кровати. В камине догорал огонь, и я наблюдал за ним, стараясь настроить свое сознание таким образом, чтобы, с одной стороны, задремать, а с другой – иметь возможность выйти на дорогу Силы. Я дважды проваливался в сон. Но всякий раз заставлял себя проснуться и предпринимал новые попытки выполнить упражнение. На третий раз я решил проделать все в обратном порядке. Я выпустил на свободу свою Силу, приготовился, а потом попробовал погрузиться в сон. – Он откашлялся и посмотрел на нас. – И тут я почувствовал нечто большое. Очень большое. – Он взглянул на меня. – Как в тот раз, на острове Иных.

Олух слушал его, приоткрыв рот, в его маленьких глазках застыло задумчивое выражение.

– Большая, жирная, синяя ящерица, – вставил он.

– Нет, Олух, – мягко проговорил Дьютифул. – Сначала нет. В первое мгновение я почувствовал какое-то могущественное…

присутствие. Мне ужасно хотелось приблизиться, однако я боялся идти ему навстречу. И вовсе не потому, что от него исходило ощущение угрозы. Как раз наоборот, это существо представлялось мне… невероятно кротким. Мирным и безопасным. Я боялся к нему прикоснуться из страха… что не захочу вернуться назад. Казалось, это конец чего-то. Край или место, где начинается что-то другое. Нет… нечто, живущее там, где начинается что-то другое. – Принц замолчал.

– Я не понимаю. Объясни по-другому, – потребовал Чейд.

– По-другому не получится, – вмешался я спокойно. – Я знаю это существо или чувство… и место, о котором говорит принц. Пару раз я тоже сталкивался с этими созданиями. Однажды одно из них нам помогло. Но у меня тогда возникло ощущение, что оно – исключение. Возможно, другой из них поглотил бы нас и даже ничего не заметил бы. Это очень притягательная сила, Чейд. Теплая и располагающая, нежная, как материнская любовь.

Принц слегка нахмурился и покачал головой.

– Это существо было сильным и мудрым, и оно обещало защиту. Как отец, – сказал Дьютифул.

Я заставил себя промолчать. Я уже давно понял, что эти создания предлагают нам то, чего мы хотим больше всего на свете. Моя мать отказалась от меня, когда я был совсем маленьким. Дьютифул никогда не знал отца. Подобные вещи делают человека очень уязвимым.

– Почему ты не говорил об этом раньше? – сердито спросил Чейд.

И правда, почему? Потому что та встреча была слишком личным переживанием, которое я не хотел ни с кем делить.

– Потому что ты сказал бы мне то, что сказал принцу: «Говори понятно». Я не в состоянии объяснить случившееся. Возможно, это всего лишь мои раздумья, попытка осмыслить пережитое. Очень похоже на пересказ сна, когда из разрозненных обрывков, бросающих вызов логике, человек старается выстроить относительно разумную историю.

Чейд не стал спорить, но вид у него был недовольный. Я решил попытаться поговорить о фактах, мыслях и впечатлениях позже.

– Я хочу рассказать про большую ящерицу, – сердито заявил Олух, ни к кому в отдельности не обращаясь.

За время общения с нами он сильно изменился, теперь ему нравилось, когда все взгляды обращены к нему. Вероятно, он решил, что принц отнял у него его толику нашего интереса.

– Валяй, Олух. Расскажи, что тебе приснилось, а потом я доложу о своем сне. – Принц предоставил Олуху то, чего он так хотел, – наше внимание.

Чейд откинулся на спинку кресла и демонстративно вздохнул. Я посмотрел на Олуха, и лицо дурачка просветлело. Он встряхнулся, словно щенок, которого погладили, задумчиво прищурился, а затем, изо всех сил стараясь вести себя так, как вели себя мы с Дьютифулом, когда отчитывались перед Чейдом, начал свой рассказ:

– Вчера вечером я пошел спать. У меня было мое красное одеяло. Затем Олух почти уснул, он ушел в музыку. А потом понял, что пришел Дьютифул. Иногда Олух следует за ним в его сны. Ему снится много хороших снов, про девушек…

Олух умолк и задумчиво засопел.

У принца сделался смущенный вид, но нам с Чейдом удалось сохранить на лицах отстраненную заинтересованность.

Неожиданно Олух заговорил снова:

– А потом я подумал: где он? Может, это игра такая? И он прячется от Олуха. А я должен его найти. Вот я и стал искать. Олух очень маленький, а музыка окружает его со всех сторон. Как будто прячешься за занавеской. А потом я выглядываю, чуть-чуть, совсем на миг. И вижу большую жирную ящерицу, синюю, как моя рубашка, только она блестящая делается, когда шевелится, будто ножи на кухне. И она говорит: «Выходи, выходи. Давай поиграем». Но принц говорит: «Ш-ш-ш, нет, не выходи», – вот я и не выхожу. И тогда она разозлилась и начала расти. Ее глаза стали такими блестящими и круглыми, очень похожими на то блюдце, что я разбил. И вот Олух подумал: «Она же во сне. Я туда не пойду». И я сделал музыку громче и проснулся. Никакой ящерицы не было, а мое красное одеяло лежало на полу.

Тяжело вздохнув, он закончил свое повествование и уставился на нас во все глаза. Я вдруг обнаружил, что пытаюсь тихонечко толкать Чейда Силой. Он взглянул на меня, но решил сделать вид, что ничего особенного не произошло, а я испытал невероятную гордость за старика, когда он сказал:

– Отличный доклад, Олух. Здесь есть над чем подумать. Давай теперь выслушаем принца, а потом я решу, есть ли у меня к тебе вопросы.

Олух гордо выпрямился и так выпятил грудь, что рубашка натянулась на круглом животе. Язык торчал из ухмыляющегося по-лягушачьи рта, но глаза сияли, когда он переводил взгляд с меня на Дьютифула, чтобы проверить, оценили ли мы его выступление и слова Чейда. Мне стало интересно, когда мнение Чейда стало иметь для Олуха такое значение, но почти сразу же сообразил, что в этом он тоже подражает принцу.

Дьютифул проявил мудрость, позволив Олуху насладиться своим триумфом и нашим вниманием, и только потом заговорил:

– Олух рассказал вам большую часть истории, я хочу лишь кое-что уточнить. Я говорил о могущественном присутствии. Я… нет, я не наблюдал… я переживал ее… или его… И меня постепенно, очень медленно притягивало к нему. Было совсем не страшно. Я знал, что это опасно, но меня не беспокоило, что оно может поглотить меня навечно. Просто такие мелочи не имели значения. Затем присутствие начало медленно таять, и мне захотелось последовать за ним. Но тут я почувствовал, что за мной кто-то наблюдает. И это другое присутствие было совсем не таким мирным и добрым. Мне показалось, что, пока я наблюдал за первым существом, второе сумело незаметно ко мне подобраться.

Я огляделся по сторонам и обнаружил, что стою на берегу реки с молочно-белой водой, на крошечном глинистом пляже. За спиной у меня высился густой лес с могучими деревьями. Они были выше самой высокой башни и заслоняли своими стволами дневной свет. Сначала я больше ничего, кроме них, не заметил. Но через несколько мгновений разглядел очень маленькое существо, похожее на ящерицу, только более пухлое.

Оно сидело на широком листе какого-то дерева и смотрело на меня. Как только я его увидел, оно начало расти. Или, может быть, я стал уменьшаться. Не знаю. Лес тоже стал больше, а потом животное спустилось на берег, и оказалось, что передо мной драконица. Серебристо-синяя, огромная и прекрасная. И она заговорила со мной, она сказала: «Итак, ты меня увидел. Ладно, мне все равно. А вот тебе нет. Ты принадлежишь ему. Расскажи, что ты знаешь про черного дракона?» И тут начинается самое странное. Я вдруг понял, что не нахожу себя. Как будто я слишком внимательно смотрел на нее и забыл о собственном существовании. А потом я решил, что буду стоять за деревом, и так и оказалось.

– На Силу совсем не похоже, – раздраженно перебил его Чейд. – Смахивает на самый обычный сон.

– Именно. И потому я постарался забыть о нем, когда проснулся. Я знал, что мне удалось на очень короткое время погрузиться в Силу, но я решил, что потом заснул и все остальное мне привиделось. Так вот, в этом сне со мной рядом вдруг оказался Олух. Я не знал, видел ли он драконицу, поэтому связался с ним и велел ему соблюдать осторожность и спрятаться от нее.

Мы спрятались, – продолжал Дьютифул, – и она ужасно рассердилась. Думаю, она знала, что мы где-то здесь и что мы прячемся. А потом неожиданно Олух исчез. Я так удивился, что открыл глаза. – Принц пожал плечами. – Я был в своей спальне. Ну я и решил, что мне привиделся очень яркий сон.

– Вполне возможно, что так и было и вы с Олухом его разделили, – заявил Чейд. – Полагаю, мы можем оставить эту тему и заняться делом.

– А я так не считаю, – вмешался я.

То, как спокойно Чейд произнес свою речь и отмахнулся от истории Дьютифула, подсказало мне, что старик пытается замять разговор, но я был готов пожертвовать частью собственных тайн в обмен на его.

– Мне представляется, что драконица самая настоящая. Более того, думаю, мы уже слышали о ней. Это Тинталья, драконица Удачного. Та самая, о которой рассказал юноша в маске.

– Сельден Вестрит, – едва слышно произнес его имя Дьютифул. – Значит, драконы наделены Силой? И почему она спрашивала, что мы знаем про черного дракона? Неужели она имела в виду Айсфира?

– Почти наверняка. Но это единственный из твоих вопросов, на который я могу ответить. – Не слишком охотно я повернулся к Чейду и увидел, что он хмурится. – Она проникала и в мои сны. И тоже требовала рассказать, что я знаю про черного дракона и остров. Скорее всего, она слышала про предстоящее нам путешествие от послов Удачного, которые предлагали нам принять участие в их войне с Калсидой. Но мне кажется, ей известно только то, что знают они. Иными словами, что дракон оказался пойман в ледяную ловушку и что Дьютифул должен его убить.

Чейд издал звук, похожий на рычание.

– В таком случае она должна знать и название острова. Аслевджал. Узнать, где он находится, для нее вопрос времени. Торговцы Удачного этим и славятся: своим умением добывать товар. Если им потребуется карта, на которой указан путь до Аслевджала, они ее получат.

Я развел руки в стороны, демонстрируя спокойствие, которого не чувствовал.

– Тут мы бессильны, Чейд. Нам остается только ждать, что из этого выйдет, и потом разбираться с последствиями.

Чейд отодвинул кресло.

– Я мог бы лучше справиться с последствиями, если бы знал, чего ждать, – проговорил он излишне громко. Потом подошел к окну, взглянул на море, но уже в следующее мгновение сердито посмотрел на меня через плечо. – Чего еще ты мне не рассказал?

Если бы мы были с ним одни, возможно, я поведал бы ему, что дракон угрожал Неттл, а также о том, как она его прогнала. Но мне не хотелось говорить о своей дочери в присутствии Дьютифула, и потому я молча покачал головой. Чейд снова отвернулся к окну и стал смотреть на море.

– Значит, возможно, нам придется иметь дело с еще одним врагом – кроме холода и льда Аслевджала. Ну, может быть, хотя бы скажешь, насколько она большая, эта драконица? Она очень сильная?

– Понятия не имею. Я видел ее только во сне, и во сне она постоянно менялась в размерах. Не думаю, что мы можем доверять тому, что она открыла нам во сне.

– О, исключительно полезные сведения, – мрачно проворчал Чейд, вернувшись к столу и плюхнувшись в свое кресло. – А ты почувствовал присутствие драконицы сегодня ночью? – неожиданно спросил он меня.

– Нет, не почувствовал.

– Но ты же отправился путешествовать при помощи Силы.

– Путешествие получилось очень коротким.

Я навестил Неттл, но не собирался обсуждать свой разговор с ней здесь. Чейд будто не заметил, что я не хочу говорить на эту тему.

– Несмотря на все мои усилия, у меня ничего не получилось. – В его голосе звучала детская обида.

Я встретился с ним глазами и увидел в них не просто огорчение, а самое настоящее страдание. Он смотрел на меня так, словно я скрыл от него какую-то потрясающую тайну или не взял в путешествие, полное приключений.

– Чейд. Это со временем придет. Иногда мне кажется, что ты слишком сильно стараешься.

Я произносил слова, в которые сам не до конца верил, но не мог заставить себя сказать то, что втайне подозревал: Чейд начал заниматься Силой слишком поздно и ему не суждено освоить магию, от которой его отлучили много лет назад.

– Ты это постоянно повторяешь, – жалобно проговорил он.

Я не нашелся что ответить.

Оставшееся от урока время мы посвятили упражнениям, вычитанным в древних рукописях, однако не добились особого успеха. Чейд был так расстроен, что вообще ничего не мог сделать. Соединив с нами руки, он получал сообщения, которые я ему посылал, но, когда мы расходились по разным углам комнаты, мне не удавалось до него дотянуться, а ему – проникнуть в сознание Дьютифула и Олуха. Растущее разочарование Чейда действовало на всех, и, когда Дьютифул и Олух отправились по своим делам, я подвел неутешительный итог: мы не только не продвинулись ни на шаг, но даже не смогли повторить то, что у нас получилось накануне.

– Прошел еще один день, а мы даже близко не подошли к созданию круга Силы, – с горечью в голосе заметил Чейд, когда мы остались вдвоем в комнате.

Он подошел к шкафчику и налил себе бренди. Когда он вопросительно взглянул на меня, я покачал головой.

– Нет, спасибо. Я еще не завтракал.

– Я тоже.

– Чейд, ты выглядишь очень усталым. Думаю, пара часов сна и хороший отдых полезнее бренди.

– Найди в моем дневном расписании два свободных часа – и я с удовольствием посплю, – без особого пыла заявил он. Потом, не выпуская бокала из рук, подошел к окну и стал смотреть на воду. – У меня такое ощущение, будто меня обложили со всех сторон, Фитц. Нам необходим союз с Внешними островами. Из-за войны между Калсидой и Удачным практически прекратилась всякая торговля с югом. Если Калсида победит, что вполне возможно, она выступит против нас. Мы должны объединиться с Внешними островами, прежде чем это сделают калсидийцы. Однако меня беспокоят не только приготовления к нашему путешествию. Я должен столько всего сделать, чтобы без меня жизнь в Оленьем замке продолжала идти своим чередом. – Он сделал глоток и добавил: – Мы отправляемся на Аслевджал через двенадцать дней. А мне не хватило бы и шести недель, чтобы как следует подготовиться к отъезду.

Я прекрасно понимал, что он имеет в виду вовсе не запасы провизии, налоги и подготовку стражи. За это отвечали другие, и они докладывали о своих успехах королеве. Чейда беспокоила его собственная шпионская сеть. Никто не знал наверняка, как долго продлится наша дипломатическая миссия на Внешние острова; и уж никому не было известно, сколько времени займет путешествие принца на Аслевджал. Я по-прежнему надеялся, что «убийство дракона» – это какой-то диковинный ритуал, принятый на Внешних островах, однако Чейд считал, что подо льдом действительно покоится тело дракона и Дьютифулу придется вытащить его – по крайней мере, частично, – чтобы отрубить ему голову и публично преподнести нарческе.

– Не сомневаюсь, что твой ученик прекрасно справится со всеми делами, пока тебя не будет в замке.

Я старался говорить так, чтобы меня не выдал голос. Я ни разу не оспорил выбор Чейда, но по-прежнему не был готов доверять леди Розмари в роли придворной дамы и тем более – в роли профессионального убийцы.

Когда Розмари была совсем малышкой, она стала орудием в руках Регала, и он самым безжалостным образом использовал ее против нас. Впрочем, я решил, что сейчас не самое подходящее время, чтобы открыть Чейду, что мне известно, кого он взял к себе в обучение. Он и без того был не в самой лучшей форме.

Чейд раздраженно покачал головой.

– Некоторые мои люди доверяют только мне и не станут докладывать о своих делах никому другому. А главное, половина моего успеха заключена в том, что я знаю, когда следует задавать дополнительные вопросы и на какие слухи обратить внимание. Нет, Фитц, я должен смириться с тем, что хотя мой ученик и попытается меня заменить, но по возвращении мне придется столкнуться с нехваткой сведений.

– Ты ведь уже однажды уезжал из Оленьего замка, во время войны красных кораблей. Ты же как-то организовал свои дела.

– Ну, тогда все было иначе. Я следовал за угрозой, в самое сердце интриг. Сейчас мне тоже предстоит присутствовать на очень важных переговорах, однако и в Оленьем замке происходят события, требующие пристального внимания.

– Полукровки, – проговорил я.

– Совершенно верно. Среди прочего. Их я опасаюсь больше всего, несмотря на то что в последнее время они ведут себя тихо.

Я понял, что он имел в виду. Именно то, что Полукровки затаились, и внушало самые серьезные опасения. Я убил их предводителя, но не сомневался, что на место Лодвайна придет кто-нибудь другой. Нам удалось завоевать доверие мирных людей, наделенных Даром, и они согласились с нами сотрудничать. Возможно, это потепление вызвало ненависть и ярость Полукровок. Мы считали, что, добившись оправдания для Одаренных, мы выбьем опору из-под ног Полукровок. Если сама королева Видящих признала Одаренных полноправными гражданами, более того, если она призвала их открыто практиковать свою магию, у заговорщиков не останется оснований посягать на престол Видящих. Мы на это рассчитывали и, похоже, оказались правы.

Но если мы ошиблись, Полукровки выступят против принца и попытаются опорочить Дьютифула перед глазами его собственных придворных, открыв всеми миру, что он тоже Одарен. Королевский указ, в котором говорится, что Звериная магия больше не должна считаться преступлением, вряд ли сможет победить вековые предрассудки и недоверие. Мы полагали, что справиться с этим помогут Одаренные, принятые при дворе. Разумеется, не мальчишки вроде Свифта, а такие люди, как Уэб.

Чейд продолжал смотреть на воду, и в глазах у него застыла тревога.

Мне не хотелось произносить эти слова, но не удалось удержаться.

– Я могу чем-нибудь помочь?

Он повернулся и посмотрел на меня.

– Ты правда этого хочешь?

Тон, которым он задал свой вопрос, прозвучал для меня как предупреждение.

– Думаю, да. А почему ты спрашиваешь? О чем ты собираешься меня попросить?

– Позволь мне послать за Неттл. Тебе нет необходимости признавать, что она твоя дочь. Просто разреши мне еще раз поговорить с Барричем, чтобы он отпустил ее ко двору, где она сможет учиться владению Силой. Думаю, в его сердце еще осталась верность Видящим и, если я ему скажу, что Неттл нужна принцу, он не станет возражать. Да и Свифту будет легче, если его сестра окажется рядом.

– Чейд. – Я покачал головой. – Попроси меня о чем-нибудь другом. Оставь мое дитя в покое.

Он тряхнул головой и промолчал. Я еще немного постоял около него, а потом понял, что своим молчанием мой старый наставник меня отпускает. Я оставил его у окна, он стоял и смотрел на северо-восток, в сторону Внешних островов.