Такая сумасшедшая любовь

Пролог

Спортивный запыленный спортбайк с юзом остановился возле здания кафе. Опустив пыльным носком ботинка железную подножку, он слез с мотоцикла. Его взгляд сразу же уперся в белый «Мерс». Теплый летний ветер играл с искусственными розами, которые оплетали свадебные кольца. И снова в сердце больно впились колючие мысли – он опоздал. Он опоздал еще три часа назад…

Нет, он опоздал гораздо раньше.

Сняв шлем и сжав его онемевшими пальцами, он зашагал в кафе, уставший как черт, злой как собака, и опустошенный как высушенный колодец. В этот раз любимая езда на двух колесах, растянувшаяся на несколько долгих часов, показалась бесконечным кошмаром. Все это время неугомонные мысли и чувства держали его на пределе, окутывали отчаянием и болью, напоминали о несбывшихся мечтах, травили душу и вспарывали на ней затянувшиеся раны, пока он выжимал из своего байка все возможное. Ему еще никогда так не хватало скорости. Электронный датчик его родной «Хонды» заканчивался всего лишь на двухсот двадцати километрах в час.

Когда-то ему не хватило смелости, сегодня не хватило скорости, а завтра что? А завтра ему может не хватить сил… сдержаться, забыть, отпустить.

Перед дверью кафе он облизнул пересохшие губы, и тут же вытер их тыльной стороной ладони, затянутой в кожаную перчатку с открытыми пальцами. Ладонь сжалась в кулак, который лег на дверь, отталкивая ее в сторону. И он шагнул внутрь…

Звуки веселой музыки раздражали, а атмосфера праздника выводила из себя. Им всем тут весело, черт бы побрал его друзей, родных… и ее.

Окруженная гостями, в центре зала, в белом пышном платье кружилась невеста, и счастливая улыбка играла на ее лице. Он резко остановился, не закончив шаг, и чувствуя, как перехватило дыхание от боли и восхищения, от лавины различных и противоречивых чувств. И резко пропало все вокруг. Она была… Черт! Она была все так же красива, и все так же ему необходима, как вода и воздух, как спасение и сладкая мука, как сама жизнь. И тут зеленые глаза его заметили. Один взмах ресниц, один судорожный вдох, и улыбка исчезла с красивого лица.

Ее правая рука легла на грудь, стянутую корсетом. А на безымянном пальце теперь красовалось золотое кольцо, как печать запрета, как клеймо… снова. И эта рука заходила в такт неровному дыханию. Она начала задыхаться, спотыкаясь о подол своего же платья. Но мужские руки аккуратно ее подхватили.

И он заглянул в озлобленные глаза своего брата…