Сага о темном тамплиере. Книга третья. Сумерки

Глава 5

Вартанил был еще очень юн, когда жизнь его изменилась на корню самым жестоким образом. Менее ста лет от роду, он жил мирной размеренной жизнью, как и любой другой протосс на Айуре. Его семья принадлежала роду Фуринакс и специализировалась на создании предметов искусства. Другие соплеменники строили города, конструировали корабли и оружие, третьи создавали доспехи или наручи, фокусирующие псионную энергию тамплиеров в смертоносные пси-клинки. Сам Вартанил занимался резьбой по светло-темному пятнистому дереву шуварк. Под искусными руками мягкая древесина превращалась в различных созданий, как знакомых, так и фантастических, даруя эстетическое удовольствие. Даже высохнув, дерево благоухало целительной чистотой. Вартанил полировал его до тех пор, пока оно не становилось гладким, как речной голыш, и создаваемые им образы всегда радовали глаз. Но когда на Айур пришли зерги, всему настал конец.

Война разлучила членов семьи Вартанила, разбросав по разным местам. То же самое в те ужасные дни произошло и со многими другими. Вартанил так и не узнал, что стало с родными, и мог лишь надеяться, что они оказались среди тех, кому удалось выбраться с планеты. Благодаря слепой удаче ему самому удалось избежать встречи с зергами, но лишь для того, чтобы едва не стать жертвой разъяренной омхары. Его спасла небольшая группа протоссов, состоящая из таких же, как он, кхалаев, нескольких тамплиеров с Алзадаром во главе и судьи Феланиса. Кожа Вартанила изошла пятнами от переполняющих его эмоций, и он поклялся служить во благо принявших его собратьев. Со временем Феланис и Алзадар нашли и других протоссов. Численность товарищей по несчастью увеличивалась.

Талант резчика пришелся к месту, только теперь Вартанил мастерил стрелы, луки, копья, метательные дротики. Оружие для защиты от блуждающих зергов и от обычной, но не менее опасной местной фауны. Алзадар научил его пользоваться созданным оружием. Вартанил знал, что никогда не сможет стать подобным ему – настоящим воином, однако был готов защищать свою новую семью со всей отвагой, на какую способен.

Когда между двумя группировками случился конфликт, Вартанил ушел с Феланисом и Сотворенными, как они, в конце концов, назвали себя. Он не испытывал враждебных чувств по отношению к Ладраниксу или другим протоссам, но поклялся следовать за Алзадаром, который был так добр к нему.

Позднее Алзадар открыл истинную ужасную сущность «Благодетеля», за которым следовали одурманенные Сотворенные. То был темный архонт, самый могущественный и опасный, с каким когда-либо сталкивались протоссы, – и он вовсе не защищал их, а использовал в качестве жертв. Тогда Вартанил без сомнений принял сторону Алзадара, чтобы оставить ложного благодетеля и вновь примкнуть к бывшим товарищам.

Как только он понял, что Алзадар решил остаться и умереть, защищая терранов, отвоевывая необходимое для них и Хранителя драгоценное время, Вартанил едва не запаниковал. Кто поведет их в дальнейшем? Кто… как…

– Нет протосса мудрее Хранителя, – сказал Алзадар. – Следуй за Джейкобом. Защищай его и драгоценную сущность, которую он хранит.

Вартанил поклялся защищать их.

Но он совершенно растерялся, когда прошел сквозь врата искривления и, оказавшись на Шакурасе, обнаружил, что тот, за кем он должен следовать, отправлен в какое-то другое место. А ведь Вартанил обещал защищать и оберегать его – обещал теперь уже наверняка мертвому Алзадару. Поэтому когда Розмари стали угрожать стражи врат – Розмари, простой терранке, не телепату, тем не менее сумевшей отвергнуть невероятное блаженство, даруемое «Солнечной каплей», – Вартанил немедленно поспешил на ее защиту. Ближе этой девушки у Джейкоба Джефферсона Рэмзи никого нет, поэтому он обязан был помочь ей.

Вартанила с остальными беженцами отделили от Розмари едва ли не сразу после прибытия. За ними прилетел небольшой корабль, чтобы куда-то отвезти. Вартанил видел, как два тамплиера, возвышающиеся над миниатюрной человеческой женщиной чуть ли не на метр, куда-то увели ее. А затем Вартанил ощутил мучительную боль из-за потребности в наркотике и напрочь забыл о Розмари, Джейкобе, Алзадаре, Айуре с Шакурасом – забыл обо всем, кроме терзающего тело невыносимого и всепоглощающего желания дозы.

Он не знал, сколько понадобилось времени, чтобы очистить организм от жестокого наркотика. Позже ему скажут, что прошло три полных дня. Все это время он в основном был без сознания и просыпался – сейчас и тогда – в окружении собратьев-протоссов, которые поддерживали его мыслями, полными заботы и тревоги. Они же относили его туда, где он мог побыть под звездным светом; становились спасительной соломинкой, за которую он хватался, когда тело извивалось и скручивалось от боли, а конечности исступленно молотили воздух. Тогда собратья вновь возвращали его в благословенное небытие, обеспечивая очередную краткую передышку.

Вартанил спросонья открыл глаза и снова зажмурился. Голова была ясной, но он чувствовал себя истощенным. С ним в комнате находились еще несколько протоссов из числа Сотворенных. Некоторые спали, другие бесшумно прохаживались. Многие стояли у огромного окна, обратившись лицами к живительным лучам космоса и восстанавливая силы после тяжелого испытания.

Со спальной циновки рядом с ним кто-то поднялся. Вартанил узнал его: это был Корлендир. Он осторожно потянулся мыслями к другу.

«Корлендир, как ты себя чувствуешь?»

Вартанил мог узнать ответ и сам, но не стал, так как понимал, что Корлендир должно быть страдал не меньше, избавляясь от власти «Солнечной капли».

«Измотанным. Истощенным. Опустошенным».

Вартанил кивнул. Он чувствовал себя так же.

«Но это пройдет, и мы освободимся от пут Улрезажа. Наши тела очистились от “Солнечной капли”, и мы вновь можем встретиться в Кхале».

«Да… Это верно».

Вартанил огляделся.

«Я вижу здесь лишь бывших Тал-дарим. Где же те, кто помогал нам?»

«Без сомнений, ушли, чтобы соединиться в Кхале и очистить себя от скверны касания наших разумов». – Эта мысль была полна столь сильной горечи, что Вартанил отшатнулся.

«Я уверен, это не так».

Корлендир повернулся, чтобы взглянуть на него.

«Правда? А я нет. То, что я говорил тем, кто касался моего разума, было грубым, яростным и ужасным. Если бы мой разум оказался открыт подобным грязным мыслям, я бы сам чувствовал себя замаранным».

«Возможно. Но Кхала учит нас прежде всего состраданию. Те, кто проводил время с нами, вернули нам понимание того, что значит быть протоссом… Они сделали это из заботы».

У Корлендира не было ответа.

Открылась дверь, и в комнату вошли несколько протоссов, неся чистые одеяния. Одну из них Вартанил узнал: это была Ришагар, которая долгое время провела с ним. Ростом ниже остальных и едва ли не болезненно хрупкая, она подошла к нему, излучая теплые чувства привязанности.

«Ты проснулся, друг Вартанил. И твой разум чист, как воды озер Шушари. Это так радует меня».

Ришагар положила одежды на кровать, и Вартанил встал, чтобы поклониться ей. Девушка протянула руки ладонями вверх, и он последовал ее примеру. Их ладони почти соприкоснулись, и между ними появилось мягкое свечение объединенной энергии.

Он увидел ее в Кхале. Прекрасное, дивное слияние застало его врасплох. Он не испытывал подобного очень давно, и успел привыкнуть к изоляции, хотя так и не избавился от тоски по такому родству душ, от желания познать вновь.

«Брат мой, ты прошел через жестокие испытания. – Это были не просто слова или мысли, то было ментальное единение. – Но ты выжил. Ты вернулся домой».

Вартанил не сумел скрыть легкого отвращения, которое ощутил при этих словах, и его окутало замешательство Ришагар. Отвергнув слова, он вызвал образ глубоко из сердца, мысленно представив Джейкоба Джефферсона Рэмзи, Замару и Розмари Даль. Он показал мумифицированные тела тех, кто удостоился чести стать Зава-каи; клубящуюся тьму разъяренного монстра, преследующего Хранителя и ее носителя. Ришагар сидела рядом с Вартанилом и мысленно успокаивала, пока его тело избавлялось от «Солнечной капли», – но теперь ей удалось по-настоящему ощутить жажду и ужас от необъяснимого отделения от Кхалы, а затем радость от повторного объединения на столь глубоком уровне.

Они осторожно разделились. Каждого из них заполняла теплота.

«Значит, то, что сказала женщина терранов, – правда».

«Правда. Замару необходимо найти и спасти – как и Джейкоба Рэмзи. Он друг протоссам. Мы понесли такие огромные потери. Прискорбно, если он станет еще одной жертвой».

Ришагар кивнула.

«Вершитель Селендис захочет поговорить с тобой. И с тобой, Корлендир, – добавила она, включая в разговор другого протосса. – После того как она встретится со всеми вами, вы сможете уйти».

«И куда же? – Корлендир был зол. – Это не наш дом. Наш дом лежит в дымящихся руинах, наводненный зергами. А мы сидим здесь и ничего не предпринимаем».

«Вершитель Селендис тоже страстно желает вернуть наш родной мир, – кивнула Ришагар, и ее спокойствие резко контрастировало с возбуждением Корлендира. – Как только она получит всю информацию, они с иерархом решат, как лучше всего поступить. Но, по правде говоря, теперь твой дом здесь, Корлендир, так же, как и мой. Темные тамплиеры сделали все, что могли, чтобы тепло принять нас».

Лишь из-за того, что Вартанил буквально только что был связан с Ришагар в Кхале, он сумел ощутить легкое сомнение. Мысленно обращаясь только к ней, он спросил:

«Значит, здесь, на Шакурасе, есть какие-то сложности?»

«Лишь то, что вполне ожидаемо. Древняя неприязнь не может исчезнуть за один день, или год, или даже четыре года. Но большинство из нас прикладывает все усилия, чтобы восстановить былое родство».

Вартанил понимал. Подобное разделение очень глубоко. Он видел у врат одного из темных тамплиеров по имени Разтурул. В отличие от большинства протоссов Айура, Вартанил многие годы знал лишь касание разумов, но не душ. Он был отрезан от Кхалы «Солнечной каплей». В некотором смысле, разжигая ненависть к темным тамплиерам среди Сотворенных, Улрезаж в действительности стремился превратить тех, кто оказался под его контролем, в подобие собратьев-изгнанников.

«Все это… очень сложно», – сказал Вартанил в конце концов. Ришагар прикрыла глаза. Он ощутил теплоту ее радости; и разделил. Но рядом с ними безмолвно сидел Корлендир, все еще сердитый и весьма озадаченный.

Как только Ришагар ушла, в зал к выжившим зашла вершитель. Корлендир все никак не мог свыкнуться с мыслью, что руководящий пост, некогда принадлежащий Тассадару, теперь занимает женщина. Совсем как Рашжагал, покойный матриарх, что многие столетия руководила темными тамплиерами. Среди темных женщины с высокими должностями не так уж и редки – об этом Корлендир уже знал. Но не привык к подобному. Женщины никогда не входили в состав Конклава, да и среди тамплиеров попадались нечасто. Смотреть на нового вершителя – сильную, в прекрасных сияющих доспехах женщину, – чувствовать на себе ее пристальный взгляд было непросто.

С неохотой Корлендир последовал за ней и вновь вошел в Кхалу. Он был измучен как физической, так и ментальной детоксикацией, поэтому войти в Кхалу в сопровождении Селендис, столь сильной духом, оказалось скорее неприятным ощущением, чем умиротворяющим; скорее нервирующим, нежели успокаивающим. Несмотря на это, ее радость от того, что он спасся, была искренней, как и беспокойство за терранов.

Значит, терранская женщина не лгала. Внутри террана-мужчины действительно заключен дух Хранителя. И эта женщина также была в плену «Солнечной капли».

Селендис вытащила из него всё. Корлендир не сопротивлялся, но не смог скрыть от нее своего смятения. Все продолжалось недолго, и прежде чем отключиться от него, она поблагодарила и успокоила. Каким-то образом это помогло.

Было ли единство в Кхале таким всегда? Корлендир был тамплиером и, вместе с другими протоссами, которых когда-либо знал, ненавидел и слегка опасался мятежных темных тамплиеров. Так его учили. Но сейчас, из-за этого глубокого соединения, где от незнакомой женщины невозможно скрыть ни единого чувства или мысли, он чувствовал себя уязвимым.

Селендис, определенно, взволновалась из-за того, что узнала. Несмотря на это, она поклонилась ему, когда закончила. Потом подошла к Вартанилу. Корлендир был свободен. Здесь, в столичном граде Талематросе, в определенном месте хранились данные обо всех протоссах. Корлендиру, как и другим, было предложено отправиться туда и поискать свою семью. Если он никого не найдет… если окажется, что все родные сгинули на Айуре… то Селендис с тамплиерами примут его в свой круг. Не было протосса, для которого не нашлось бы места, занятия и роли в обществе.

За исключением Корлендира.

Он понял, что ему совершенно не интересно, выжила ли его семья. Для него таковой стали Сотворенные во главе с Зава-тором. «Солнечная капля» успокаивала и дарила облегчение. Возможно, она и правда отключала их от Кхалы, но после того, что Корлендир только что испытал, он вовсе не был уверен, что это так уж плохо. Под защитой Зава-тора они были близки. Хотя затем выяснилось, что Благодетель был, по сути, темным тамплиером – даже больше, темным архонтом. И все же Корлендир задумался – сохраняя эту мысль скрытой, – не могло бы быть так, что Улрезаж сам стал жертвой обмана.

Корлендир бросил взгляд на Вартанила. Тот сидел рядом с Селендис, соединив с ней ладони. Молодой кхалаи выглядел абсолютно счастливым и умиротворенным. На мгновение Корлендир позавидовал ему.

Некоторое время он оставался на месте, а затем встал и покинул здание.

Но направлялся Корлендир не к залам с записями и не к башне тамплиеров – он просто шел, куда глаза глядят. Так он вышел из города, погруженного в почти что вечные сумерки. Тот был застроен странными зданиями, архитектура которых, как он начинал понимать, была типичной для темных тамплиеров. Корлендир мельком взглянул на них, а затем опустил голову. Он шел почти целый день, пока строения не стали редкими и пока над ним не открылся мглистый туманный небосклон. В конце концов протосс поднял голову, и его глаза расширились от увиденного. Он знал, что это такое, даже несмотря на то, что никогда раньше не видел подобного.

Строение вдалеке величественно возвышалось над окружавшим его выжженным ландшафтом. Четыре трехгранника на вершине поначалу показались Корлендиру состоящими из многоцветных огней. Он ускорил шаг, хотя шел уже много часов. А приблизившись, понял, что это единая кристаллическая структура.

Храм зел-нага. Причина, по которой темные тамплиеры решили обосноваться здесь, а не где-либо среди множества миров, открытых во время долгих странствий. Они восприняли его существование здесь как знак, и теперь сам Корлендир видел в нем то же самое. Он поспешил к храму, что засиял для него ярким маяком надежды.

Корлендир обитал в подобном месте последние несколько лет. Глубоко под поверхностью Айура раскинулся целый лабиринт, светящийся и пульсирующий гармонией прекрасный мир, где Сотворенные обрели дом. Некоторые области лабиринта Благодетель запретил исследовать, но все остальное принадлежало талдаримам. Подземелья Айура создали зел-нага, и они же построили этот ошеломляюще прекрасный храм, стремящийся ввысь, к клубящимся синим облакам.

По мере приближения Корлендир замедлил шаг, задумавшись, как его примут. Протосс в сомнении остановился на ступенях, ведущих вверх. Он уловил звук – сродни гудению или песнопениям, скорее мелодия, нежели просто разнородный шум. На мгновение Корлендир закрыл глаза, чтобы лучше вслушаться в музыку. Затем, все еще внимая манящему звуку, он открыл глаза и вытянул шею, восхищенно разглядывая совершенное в своей красоте строение. Его коснулась мягкая и приветливая телепатема:

«Брат наш, добро пожаловать в храм зел-нага».

Корлендир обернулся, чтобы посмотреть на того, кто, должно быть, являлся служителем храма. Светло-серая фигура низко поклонилась. Белая мантия струилась по телу с изящной легкостью. Свет в этом священном месте падал так, что создавал впечатление, будто одеяние само по себе излучает мягкое сияние. От служителя исходило умиротворение.

Корлендир, тамплиер по рождению и воспитанию, сухо и официально поприветствовал служителя. В этом месте, исполненном хрупкой красоты, он чувствовал себя громоздким и неуклюжим, тем более рядом с изящно сложенным хранителем храма, чье имя он уже узнал – Таарим. Подземные залы Айура напоминали здешний, где он стоял сейчас, но все же слегка отличались.

Прочитав поверхностные мысли Корлендира, Таарим оживился.

«А! Ты один из наших потерянных товарищей, что вернулись из древнего родного мира, по которому мы так тоскуем. Добро пожаловать, воистину, добро пожаловать. Что привело тебя к храму?»

«Я… Не знаю, – честно ответил Корлендир. – Я словно нигде не находил себе места».

Он не встречался с Тааримом в Кхале, никогда, но свободно поделился своими мыслями и ощущениями с молодым протоссом. Таарим поступил так же, и Корлендир узнал, что сейчас хранители храма в основном из рода Шелак, пусть они и не темные тамплиеры. Испокон веков Шелак изучали и защищали артефакты зел-нага, поэтому доверить заботу об этом драгоценном месте им, было естественным решением.

«Да… Я, как и другие потомки Шелак, был рожден, чтобы заботиться об этом месте, – сказал Таарим, широко раскинув руки, словно пытаясь охватить храм целиком. – Но иногда и других что-то зовет сюда, тех, кто не из рода Шелак. Судьи или кхалаи, или…»

Таарим прикрыл глаза и склонил голову.

«Или тамплиеры – здесь это не имеет значения. Даже некоторые из темных тамплиеров остались работать с нами. Для одних песнь кристаллов – лишь приятный звук. Другие же чувствуют ее всей душой».

Эмоции заполнили Корлендира. Он пошатнулся, и Таарим взял его за руку уверенным, но в то же время мягким жестом поддержки.

«Ты столь многое перенес, – сказал Шелак. – Идем, брат мой, ибо если я в чем-то и уверен, так это в том, что твое место здесь».

Таарим провел Корлендира внутрь. Такого переполняющего чувства общности и сопричастности Корлендир не испытывал с того момента, как Алзадар разрушил безмятежность и спокойствие, в котором жили Сотворенные. Корлендир позволил проводить себя в прохладную нишу. Он с благодарностью опустился на пол, устланный мягкими подушками. Освещение обеспечивали мерцающие кристаллы: они свободно парили в воздухе, словно удерживаемые невидимыми руками. Весь мир вокруг замер, и осталась лишь песня кристаллов.

В зале были и другие служители, и время от времени входили новые, влекомые любопытством. Корлендир увидел, что Таарим сказал правду: многие принадлежали роду Шелак, как были и другие из разных каст. Он даже увидел шипастые и заостренные лица темных тамплиеров.

Таарим выступил с речью. Он рассказал о том дне четыре года назад, когда тысячи безмерно потрясенных протоссов покинули родную планету и пришли в сумеречный мир Шакураса. Он рассказал о жертве Тассадара, о нападении зергов на Шакурас, о необходимости объединить традиционные и темные энергии, чтобы активировать великие кристаллы Кхалис и Урадж, спасшие от зергов второй мир протоссов. Корлендир увлеченно слушал.

Он вырос в вере, что именно тамплиеры должны защищать протоссов. И многие годы это, действительно, было так. Но теперь он понял, что именно Шелак всегда сохраняли значение того, что значит быть протоссом. Каста кхалаев разрабатывала инфраструктуру, развивала науку и технологии и создавала прекрасные предметы просто от того, что красота была так же необходима, как свет и воздух. Каста судей определяла законы и направляла на истинный путь, а каста тамплиеров физически защищала протоссов.

Но за всем этим стояло нечто более глубокое – настоящая суть, знания зел-нага, Странников Издалека, Великих Учителей. Они и их мудрость присутствовали здесь, прежде чем протоссы даже узнали о Кхале. И мудрость зел-нага оставалась с ними сейчас, на этом роковом стыке времен, на перекрестке истории протоссов.

«Позвольте мне стать частью этого», – едва ли не умоляюще подумал Корлендир, и его кожа покрылась пятнами от глубины чувств.

«Ты уже стал, брат, придя сюда сегодня, – заверил его Таарим. – Таким образом, ты покидаешь путь тамплиера? Желаешь ли ты быть хранителем древностей, защитником вековой мудрости и предвестником славного будущего для нашего народа?»

«Желаю всем своим существом».

Они встретились в Кхале, и Таарим увидел, что Корлендир говорит от чистого сердца. Таарим обернулся к другому протоссу в белых одеждах и кивнул. Тот поклонился и поспешил наружу.

«Приняв этот путь, ты не сможешь вернуться, ибо это путь древних тайн, знаний и истории. Брат мой, мы владеем неизмеримо большим, чем просто этот храм. Неизмеримо большим. Если ты предашь нас, тебя постигнет безжалостная и мгновенная кара».

«Я понимаю».

Корлендир испытал прилив радости, когда уловил знакомый запах приторно-сладких благовоний.

Он действительно вернулся домой.