Супруг для леди

Глава 36

Несколько месяцев спустя

– Как сегодня прошли занятия? – осведомилась Аннабел.

– Это ужасная докука! – ответила Джоузи с готовностью шестнадцатилетней девицы обсуждать все, что связано с ее персоной, в любое время дня и ночи. – Я просто не умею танцевать. Я не понимаю этого! – Вид у нее был потрясенный.

Аннабел рассмеялась.

– Что значит не умеешь танцевать? Я полагала, тебе просто трудно считать в уме такты.

– Я чудовищно танцую, – объявила Джоузи. – Месье Жомо махнул на меня рукой. И что хуже всего, Грегори безупречен!

– Это жестокая превратность судьбы, – сказала Аннабел, улыбаясь во весь рот. Джоузи решила провести зиму вместе с ними в Шотландии. У них с Грегори была как раз такая разница в возрасте, что Джоузи хотела верховодить им во всем, а он хотел того же самого от нее.

– Он скользит по полу так, словно чутье подсказывает ему, что делать дальше, – поведала Джоузи, и уголки ее губ опустились. – Тогда как я пытаюсь вспомнить, что следует дальше, путаюсь и начинаю паниковать – а потом все заканчивается, и месье Жомо снова принимается кричать. – Она вздохнула. – Лучше я вернусь в классную комнату. Мисс Флекноу вся извелась из-за снега, и от этого у нее ужасное расположение духа. Мы должны были навестить Роузи, но выпало слишком много снега.

Роузи жила, не ведая забот, в сиротском приюте всего в часе езды от них вниз по дороге. Эван распорядился построить для нее небольшой домик на территории приюта, и они с сиделкой проводили дни, играя с детишками. Дети не имели ничего против того, что Роузи произносила всего немного слов, и, поскольку мужчины редко отваживались посетить их владения, она была вполне счастлива.

Но конечно, в горах уже воцарилась зима, и теперь они не смогут навещать Роузи так же часто, как осенью. Шла середина октября, и на улице разыгралась снежная буря, хотя для снега было еще рановато. Аннабел лежала на кушетке в своей спальне и лениво смотрела в окно. Вначале снежинки, танцуя, падали с неба, но теперь снег повалил тяжелыми хлопьями, пригибая к земле виноградные плети, обвивавшие окно спальни, и за окном потемнело.

Пожалуй, самое время немного вздремнуть… Она повернулась на бок и свернулась калачиком, поглаживая живот. Ребенок шевелился в ее чреве, как говорят, пробуждаясь к жизни. В этот миг ей показалось, что он танцует вместе со снежинками. Улыбнувшись, Аннабел натянула на себя легкое одеяло и незаметно погрузилась в сон.

Минуло долгих две недели с тех пор, как Эван в последний раз видел свою жену. Он отбыл в Глазго по делам, но договор, который предполагалось заключить в краткие сроки, затянулся , превратившись в долгое и утомительное дело, усугублявшееся тем, что он не находил себе места вдали от дома.

Эван повернул дверную ручку и открыл дверь. Аннабел лежала на боку, лицом к нему, и щека ее мирно покоилась на руке. Волосы ее были собраны на макушке в копну блестящих кудрей. Он разбудил ее поцелуем.

Даже полусонная, она обвила его шею руками, и губы его припали к ее губам в крепком поцелуе.

– Стоит мне ощутить твой вкус, и я уже безнадежно пьян, – наконец прошептал он, поцеловав ее закрытые глаза.

Аннабел улыбнулась, но между бровями ее снова залегла маленькая складка.

– Что такое, дорогая? – спросил он, целуя ее брови.

– Ты точно желаешь меня?

Удивленный, он отстранился и поглядел на нее. Лицо его жены напоминало изящный треугольник, на котором были вырисованы изящные дуги бровей, глаза с вздернутыми уголками, губы, видом своим располагавшие к поцелуям, даже когда она, нахмурившись, смотрела на него. Она была самой желанной, самой прекрасной женщиной в мире.

– Конечно, да, – ответил он, слегка запрокинув ее голову, чтобы коснуться губами ее уст. – Как ты можешь в этом сомневаться?

Аннабел заколебалась, но она должна была это сказать:

– Я такая толстая! Я теперь вовсе не соблазнительная! Услышав это, Ардмор ухмыльнулся.

– Ты ослепла, дорогая.

– Но что, если ты перестанешь желать меня, оттого что я стану слишком неуклюжей? И я хочу получить честный ответ, – прибавила она. – Что, если я много месяцев буду прикована к постели? Или вся покроюсь прыщами? Или мои лодыжки сделаются похожими на две горы? Бабуля говорит, что иногда женщины не хотят иметь близких отношений, пока не родится ребенок, и еще долгое время после этого.

– В отъезде я скучал, и мне недоставало нашей любовной близости, – нежно промолвил он. – Но то, по чему я скучал, едва ли имеет отношение к соитию наших тел. Среди ночи меня заставляло пробуждаться, изнывая от боли, сердце, а не какой-либо другой орган моего тела.

– Ты точно уверен? – прошептала она.

В ответ Эван просто кивнул. Глаза его смеялись.

– Точнее некуда.

Тут она опустила одеяло и положила его руку на свой огромный, твердый живот. Он едва не отшатнулся.

– Боже всемогущий! Ну и вымахал наш малыш за эти две недели! – воскликнул Эван, осторожно положив свои ручищи поверх ее живота.

– Отец Армальяк был бы недоволен, услышь он, что ты поминаешь имя Божье всуе, – рассмеялась Аннабел. И прибавила: – Два дня назад приходил доктор. Думаю, мы зачали этого ребенка в самую первую ночь, которую мы провели вместе, Эван.

Лицо его медленно расплылось в улыбке.

– В хижине Кеттлов? То была восхитительная ночь. Она накрыла его руки своими.

– Как сказал бы отец, это бесценный дар, ниспосланный нам свыше.

В глазах Эвана блестели слезы, и он нисколько не стыдился этого.

– Для меня этот дар – ты. – Он поцеловал ее. – Моя жена. Моя душа. Моя возлюбленная.

Он стер ее слезы поцелуями.

– Ты такая красивая! – выдохнул он. – Посмотри на свои груди, Аннабел. – Руки его в нерешительности застыли в воздухе. – Сдается мне, они тоже подросли!

Минуту спустя голова ее откинулась на спинку кушетки. Сердце ее колотилось так, что его удары отдавались у нее в ушах; руки его обращали ее плоть в пламя. Она разомкнула веки и увидела, что глаза Эвана сделались черными как смоль.

– Кто знал, что женщины делаются столь прекрасными в эту пору своей жизни? – хрипло промолвил он. – Нам придется спать в разных комнатах, Аннабел, если ты не хочешь, чтоб я к тебе прикасался.

Он потер пальцем ее сосок – она застонала, и бедра ее невольно выгнулись. Эван отдернул руки и, практически споткнувшись, поднялся на ноги.

– Это будет испытанием, – сказал он, медленным движением руки убрав волосы со лба.

Аннабел потянулась. Она уже много месяцев не чувствовала себя так хорошо. Равно как и такой… такой красивой. И определенно давно не чувствовала себя столь желанной.

– Это будет похоже на наше первое совместное путешествие в Шотландию, – предположила она. – Пожалуй, мы снова могли бы поиграть в игру на поцелуи.

– Нет, – промолвил он, и на лице его отразилась мука. – Нет. Никаких поцелуев.

Она поднялась на ноги и снова потянулась. Эван резко отвел взгляд.

– Да, испытание, – пробормотал он себе под нос.

Аннабел широко улыбнулась. Никогда в жизни она не чувствовала себя более соблазнительной, более всесильной, более… более любимой. Она неспешно подошла к кровати и села на нее, вытянув руки назад, так что ее груди предстали в самом выгодном свете.

– Барышня, тебе придется мне помочь, – серьезно сказал ее супруг. – Не надо на меня так смотреть.

Она подавила улыбку, скрыв свою радость, и надула губки.

– Но мне нужна помощь. А ты здесь для того, чтобы мне помогать.

– Проси что угодно, – сказал он. – Я сделаю все, что твоя душа пожелает, Аннабел.

– В таком случае, – нежно промолвила она, – мне бы хотелось, чтобы ты снял с меня это платье.

Он остался стоять посреди комнаты совершенно недвижим.

– А потом, – сказала она томным от желания голосом, – мне бы хотелось, чтобы ты поцеловал меня здесь. – Она дотронулась до своей груди. – И здесь. – Она коснулась своего огромного живота. – А потом…

Но он уже был рядом, одним махом оказавшись в постели и стиснув ее в объятиях, так что она даже не успела заметить, как это произошло.

– Я люблю тебя, Аннабел, – сказал Эван, и голос его был проникнут обещанием, искренностью и правдивостью.

– Спроси меня, как сильно я тебя люблю, – попросила она, обхватив его лицо ладонями. – Обещаю, я отвечу тебе честно.

– Как сильно ты меня любишь? – прошептал он.

– Очень сильно, – прошептала она в ответ. – Так сильно, что моя любовь не угаснет даже за порогом смерти. А теперь ты должен мне поцелуй.

Мгновение спустя они уже лежали в кровати, и между ними не было никаких преград, кроме растущего в ее чреве ребенка.

И, по обыкновению, Сэмюэль Рафаэль Поули, будущий граф Ардмор, уснул крепким сном.