Супруга для Сима

Глава 6

Рэнди понимала, что все эти события длились достаточно долгое время, а кроме того, она выехала из усадьбы после уроков в школе; поэтому она не удивилась, заметив наступление темноты.

Да, это нисколько не удивило ее, гораздо больше поразило Рэнди другое — то, что она не испытывает никакого ужаса от случившегося. Все было совсем не так, как в тот первый раз, когда ночь застала их с Шоколадкой вдали от дома и Рэнди оказалась на грани паники. На этот раз она решила, что это должна быть ее вторая приятная ночь под звездами и что та первая ночь, проведенная вместе с Симом, поможет ей ничего не бояться сейчас. Однако пришлось признать, что, наряду с отсутствием страха, ей не хватает также и элементарных удобств. Вечер может оказаться холодным, и тонкая блузка будет совершенно ненадежной защитой. Кроме того, Рэнди уже была голодна.

Должно быть, где-то поблизости находилась вода. Правда, Рэнди не было нужды искать ее, поскольку при ней была полная фляга; Сим уже приучил ее в любые поездки брать с собой флягу с водой. Похоже, Пина тоже не испытывал жажды, в отличие от многих местных животных. По тому, как в отдалении ступают их лапы, как шуршит трава, Рэнди догадалась, что где-то здесь водопой. В течение этой недели они с Симом ездили к месту водопоя в границах поместья, и там она узнала, что животные всегда приходят напиться на закате солнца и покидают водопой с блеском первых звезд. В тот вечер все нравилось ей, она восхищалась уважением любого зверя к непреложному закону пустыни: никогда не нападать на животное, утоляющее жажду. Сим говорил, что в жизни ему не доводилось слышать о нападении зверей друг на друга во время водопоя. Тогда ей очень понравилось смотреть, как со всех сторон следы самых разных животных сходятся у водопоя, подобно тому как спицы колеса сходятся у ступицы. Затаив дыхание, смотрела она в тот вечер на эму, кенгуру и даже собак динго, проходивших мимо нее. Интересно, какие звери пьют воду сейчас? Сим говорил ей, что змеи тоже сползаются к водопою, и, вспомнив это, Рэнди вздрогнула.

Раздираемый противоречивыми желаниями, Пина снова беспокойно зашевелился, неспособность сделать выбор изводила его. «Однако я, мой мальчик, желаю, чтобы ты был со мной!» — твердо сказала ему Рэнди и на всякий случай еще раз обмотала повод вокруг руки.

Как и все ночи в пустыне, эта тоже была восхитительной. Рэнди вспомнила ту ночь, когда они перегоняли стадо, а также о том, как Сим достал свою гармонику и как постепенно все собрались вокруг нее с Симом. А еще она вспомнила, как после этого концерта в пустыне они поужинали сочными бифштексами на лепешках. А также свою тогдашнюю постель. И еще как она лежала и смотрела на звезды, пока они не стали сходиться все вместе. Пока они не стали сходиться все вместе…

Рэнди заснула.

Она проснулась, потому что перед ней возникло явление, о котором ей уже рассказывали. Это были Огни. Да, те самые Огни Мин-мин, о существовании которых упоминал Сим, но никогда не объяснял причину их появления, потому что ни у него, ни у других никаких объяснений не было, хотя эти огни видели тысячи раз, в том числе и те люди, которым нельзя не верить.

«Никто не знает, что они собой представляют, — вспомнила Рэнди слова Сима, — в первый момент тебе кажется, что сюда едет грузовик, а потом ты спрашиваешь себя: «Но как он может сюда попасть?»

Теперь Рэнди увидела их сама. «Это может быть и спутник, — подумала она, — в этой загадочной стране за любым явлением может скрываться миллион самых неожиданных причин». Картина звездного неба оказывала гипнотическое влияние, и, чувствуя, что веки у нее вновь тяжелеют, Рэнди решила поискать повод — его больше не было в ее руке, видимо, во сне рука разжалась. Но Пина по-прежнему был рядом с ней. Тронутая такой преданностью, Рэнди протянула руку и приласкала животное. К ее удовольствию, вскоре жеребец опустился и лег рядом с ней.

Едва рассвело, Рэнди уже была на ногах. Хотя у нее не было ни малейшего представления, в какую сторону двигаться, Рэнди считала, что как-то нужно определяться на местности, и чем раньше они приступят к этому делу, тем больше у них будет времени, чтобы действовать по методу проб и ошибок. Правда, ей хотелось верить, что у них ошибок не будет.

В этот час раннего серебристого света воздух приобрел особенную прозрачность. Крики птиц доносились от группы деревьев, разбросанных по равнине, а водопой, от которого прошлой ночью до Рэнди доносились шорох и мягкие шаги звериных лап, должно быть, представлял собой что-то вроде ручья, поскольку сейчас оттуда был слышен слабый шум воды, перекатывающейся по камням.

Рэнди нашла небольшой холм, который выглядел выше остальных, и направила туда Пину. Пина протестовал все время, пока они поднимались на холм. Рэнди пришла к выводу, что он позволил погонять себя только благодаря своей врожденной учтивости. Эта мысль рассмешила ее. Подумать только, дикий жеребец с хорошими манерами! Но она тут же предположила, что, наверное, как и люди, некоторые лошади уже от рождения имеют определенные черты характера. В знак благодарности Рэнди погладила Пину по голове, но снова послала его вперед к вершине.

Здесь Рэнди огляделась.

Поскольку утро было все еще очень ранним и туман висел в воздухе перламутровой дымкой, ей потребовалось некоторое время, чтобы увидеть то, что она хотела. Однако красную пыль, облаком поднимавшуюся в небо, ни с чем не спутать. Там, среди этой пыли, происходит клеймение.

— Вперед, Пина, сюда! — скомандовала она жеребцу.

Тот фыркнул и пошел в другую сторону.

— Нет, Пина, не сюда! Нет, я тебе говорю!

Но все было бесполезно. Сегодня Пина решил действовать по своему усмотрению. Ничто не могло остановить его — ни увещевания, ни команды, ни даже такая крайняя мера, как плеть. Он продолжал скакать, и избранное им направление было совершенно противоположным по отношению к тому, что вело к месту клеймения.

— Ты ведешь себя ужасно! Мы так совсем заблудимся. Ты!.. — В изумлении Рэнди замолкла.

Далеко впереди был совершенно отчетливо виден дом. Пина показал ей дорогу к дому, и, возможно, более короткую дорогу.

Но вот что интересно: чего больше хотелось Пине — доставить Рэнди домой или же вернуться туда самому? Рэнди задумалась об этом час спустя, когда они въехали в «Йенни». Дело в том, что жеребец, нигде не останавливаясь, пошел прямо в конюшню, прямо в денник, расположенный рядом с денником Шоколадки. Только здесь он разрешил Рэнди слезть с седла. Она приготовилась было отругать его, но ее умилила целеустремленность полудикого коня, его искренняя до самозабвения забота о будущей матери.

— Теперь я знаю наверняка, — произнесла Рэнди, — Сим был прав. Если бы не первая любовь, все могло быть совершенно иначе. Пина, спасибо тебе за то, что доставил меня домой целой и невредимой, хотя я убеждена, что ты руководствовался совсем иными мотивами.

Она вышла из конюшни с ощущением, пожалуй в первый раз испытываемым здесь ею, что у нее, именно у нее, есть неотложные дела. В первую очередь надо побеседовать с близнецами. Рэнди очень надеялась, что они были сильно, и заслуженно сильно, наказаны за ее вынужденное отсутствие этой ночью. Вот жаль только, что из-за них пережили много неприятных часов и миссис Файф, и Мэт, и все, кто не уехал с Симом на клеймение.

Однако, когда Рэнди вошла в дом, она узнала, что испытывать огорчение было практически некому. Миссис Файф отсутствовала дома вчера вечером — воспользовавшись оказией, она отправилась с почтальоном в Минта-Минту, чтобы провести вечер с приятелем. Мэт тоже не стал пренебрегать возможностью краткого отдыха, когда все разъехались по делам, и было на чем добраться до «города».

От горничной Эмми, которая рассказала ей все это, она также узнала, что близнецы отправились на клеймение на джипе, который приехал чуть позже полудня, чтобы взять с собой еще работников и провизии.

— Шибко большое стадо там, Миссус, — пояснила ей Эмми.

Стало быть, никто не искал ее и никто не огорчался из-за нее. «Но как бы то ни было, с близнецами надо обязательно поговорить», — твердо решила Рэнди.

Она съела то, что миссис Файф оставила вчера в холодильнике, и открыла двери своей школьной комнаты. Однако сегодня ей никак не удавалось сосредоточиться на занятиях с детьми, неожиданно для нее это дело из увлечения превратилось в тяжкую обязанность, и в своих мыслях Рэнди постоянно возвращалась к близнецам. Она даже не заметила, что передача «Школа по радио», на которую был настроен приемник, уже давно закончилась. Рэнди вернул к реальности взрыв смеха, и вместе с детьми она стала слушать некую миссис Джонс из Гэнглу, которая рассказывала кому-то о своих почках. Это была «разговорная» программа, время, когда дамы из особо удаленных районов могли поделиться своими сокровенными тайнами.

— Занятия окончены! — объявила Рэнди и позвонила в колокольчик. — Сегодня вы были очень непослушными детьми.

Повесив свои курчавые головы, дети покинули класс. Правда, за дверью раздался новый взрыв смеха. От души сочувствуя миссис Джонс, но тоже не в силах сдержать Улыбки, Рэнди вышла вслед за ними. Но когда она оказалась на веранде, улыбка у нее исчезла. Бригада возвращалась в полном составе — и гуртовщики, и пастухи, и Сим, и близнецы. Должно быть, клеймение окончилось.

На какое-то мгновение она остановилась, не зная, как поступить дальше. У Рэнди не было никаких сомнений, что, как и ранее, близнецы не ждут, что она скажет что-либо своему мужу, или же, если и скажет, то Сим едва ли встанет на сторону женщины-узурпаторши, поскольку в их глазах она, как и Руфь, была таковой.

Бригада подъезжала все ближе и ближе. Приветствуя ее, Сим поднял руку. Рэнди помахала ему в ответ и подумала: «Ну зачем я буду беспокоить его? Никто ведь не знает, что меня целую ночь не было дома. Пусть все остается как есть». С этой мыслью она спустилась по лестнице и пересекла лужайку перед домом.

Когда Рэнди подошла к конюшне, все уже разошлись, за исключением Сима, который стоял возле денника Пины. Вспомнив то умиление, с которым она смотрела, как Пина, оказавшись в конюшне, сразу же направился к Шоколадке, Рэнди забыла о своем решении.

— Сим! Сим, это было потрясающе! Когда мы приехали…

— Кто это — мы? — тут же задал вопрос Сим.

— Пина… Пина и я…

— Ты ездила на Пине?

— Да. — Говоря это, Рэнди посмотрела на мужа. — Ты же сам предназначил его для меня.

— Но ты еще не совсем готова к тому, чтобы справиться с ним. Надеюсь, ты ездила недолго?

— Да, — солгала Рэнди.

— Понятно.

Какое-то время Сим молчал, а потом спросил:

— Ну а что ты хотела рассказать мне?

Сейчас ей ничего уже не хотелось рассказывать мужу, однако он ждал.

— Да только то, что твои предположения насчет Пины и Шоколадки могут быть верными. — Рэнди произнесла это сбивчиво, думая про себя: «Я знаю точно, что они верны, потому что вчера ночью у этого жеребца был выбор — или вернуться опять в табун, или возвращаться к своей подруге, и последнее перевесило». При этом она застыла, не произнося ни слова.

— Миранда. — Голос Сима ворвался в ее сознание — резкий, режущий голос, Сим никогда не разговаривал с нею в таком тоне. — Ты почему лжешь мне?

— Л-л-лгу? — переспросила она заикаясь.

— Ты ездила на Пине долгое время, не так ли? Я сужу об этом по его подковам. Пина еще не привык к своим подковам. Когда я спрашивал, как долго ты ездила, я думал не только о тебе, но и о соловом тоже.

— Главным образом о соловом! — запальчиво сказала Рэнди. Необходимость прибегать к нападению как к лучшему виду защиты причиняла ей страдание, но все равно она не делала никаких попыток оправдаться.

— Дорогая, это нечестно.

— Это ты нечестен! И все здесь лживо насквозь. Здесь нет никакой надежды, здесь все настолько…

Она не верила ни одному своему сказанному слову и не могла понять, почему она выкрикивала их. Хотя слезы застилали ей глаза и мешали видеть, Рэнди уклонилась от рук, которые Сим с любовью протянул к ней, и выбежала из конюшни.

К этому времени миссис Файф уже вернулась из Минта-Минты. Подойдя к ней, Рэнди сказала: «Миссис Файф, у меня голова просто раскалывается от боли. Вас не затруднит сообщить это Симу? Скажите ему, что я лягу в отдельной комнате и постараюсь заснуть».

Не дожидаясь сочувственных охов последней, а также предложений принять аспирин, Рэнди побежала в дальний конец холла на втором этаже, благодаря судьбу за то, что дом мог разместить гораздо больше постояльцев, чем обитало в нем. Что в нем всегда есть хотя бы одна комната, в которой можно побыть одной.

Оказавшись в комнате, Рэнди заперла дверь на ключ и бросилась на кровать. Слезы больше не застилали ей глаза, она просто позволила им течь ручьем.

Несколько раз она слышала звук осторожных шагов в коридоре и негромкий стук в дверь. Один раз Сим чуть слышно спросил: «Миранда, ты не спишь?»

Рэнди лежала не двигаясь.

В конце концов она действительно заснула, а когда проснулась, то почувствовала, что здравый смысл вновь вернулся к ней. Ей было стыдно за свою ребяческую выходку, однако в еще большей степени она озадачила ее. «Ну почему порицание, высказанное Симом, до такой степени вывело меня из себя?» — задавала себе вопрос Рэнди. Ведь, в сущности, оно не должно задевать ее нисколько. Ведь она знала, что не любит Сима, ей очень хотелось бы полюбить его, но не стоит даже и пытаться. И все же чувство, неожиданно пережитое ею тогда, не ослабевало, то самое чувство, заставившее Рэнди, подобно обиженному ребенку, бежать из конюшни домой просто потому, что с ней говорили слишком строго. А с другой стороны, почему бы Симу и не говорить с ней в подобном тоне? Ведь она, между прочим, его жена. Бедный Сим, как он, должно быть, переживает!

В дверь снова снова тихонько постучали, и Сим снова негромко сказал: «Миранда?»

Миранда встала, открыла дверь и оказалась в объятиях Сима.

Сим никогда не напоминал ей о том приступе раздражения, но Рэнди знала, что брошенные ею слова: «Это ты нечестен! И все здесь лживо насквозь. Здесь нет никакой надежды!» — должно быть, не только расстроили, но и очень сильно озаботили ее мужа. Он так много раз предлагал ей поехать куда-нибудь развлечься, даже на юг в Сидней, что в конце концов Рэнди сказала:

— Не надо, Сим. Тогда я вела себя просто безобразно, просто как ребенок.

— А разве ты уже не ребенок, Миранда? — спросил Сим, запустив пальцы в ее мягкие белокурые волосы.

— Я пытаюсь не быть им, — ответила она с трепетом в голосе.

— Ну что ж, когда ты станешь взрослой женщиной, дай мне знать.

Сим сказал это в шутку, как бы поддразнивая ее, но в глубине души Рэнди чувствовала горькую правду этих слов.

На этом конфликт был исчерпан, то есть конфликт между нею и ее мужем. Но с близнецами объяснение еще предстояло провести.

Говорить с Джастином не имело смысла. Он поступал только так, как ему велела сестра. Поэтому однажды утром Рэнди остановила Джейн:

— Ты причинила мне массу неудобств, Джейн, когда бросила камень в Пину.

— Это Джастин бросал, я совсем не умею кидать камни.

— Но ты направляла его руку.

— Он сам направлял свою руку.

— Не надо наглеть, Джейн! — одернула ее Рэнди.

— А вам-то что?

— Ровным счетом ничего, но мне это не нравится.

— Ну тогда вы знаете, как вам поступать.

— Ты хочешь сказать, что я должна уехать, как и Руфь? До чего же ты глупа, малышка!

Джейн насупилась, но ничего не ответила на это, поэтому Рэнди продолжила:

— Пина рванулся вперед и поскакал в холмы к своему табуну. Я, то есть я хочу сказать, мы с жеребцом всю ночь провели в пустыне.

Сказав это, Рэнди испытала чувство удовлетворения — она увидела, что Джейн в значительной мере Утратила боевой пыл. Провести целую ночь в пустыне — это уже не пустяки. Однако ненадолго она утратила его, эта юная особа, наделенная огромным самообладанием.

— Но ведь с вами же ничего не случилось, — заявила она.

— И да и нет. Видишь ли, Сим заметил, что я дала коню слишком большую нагрузку, он рассердился на меня, и мне было очень обидно.

— И что, это огорчило вас? — Джейн холодно посмотрела на Рэнди.

— Да, огорчило.

Рэнди могла бы добавить: «Еще и озадачило», но, конечно, она этого не сказала. Вместо этого она продолжила:

— Однако я не стала перекладывать вину на тебя с братом.

— Благодарю вас, вы очень любезны, мадам!

— Джейн, прекрати паясничать! Это… это просто безобразно. Но это не только безобразно, это еще и нелепо, как я уже говорила тебе. Вы, два глупых несмышленыша, по-прежнему исходите из надежды, что в данном случае все будет как с Руфью, надеетесь, что мне, как и Руфи, до чертиков надоест ваше хамство и я, как и она, уеду, потому что даже если я и пожалуюсь Симу на ваше поведение, он скорее избавится от меня, чем от вас. Я понимаю, что вы плохо разбираетесь в этом, очевидно, в силу вашего несчастливого прошлого, но одно-то вы обязаны понимать: мы женаты. Женаты, Джейн! Хоть это-то ты можешь постичь своим умом?

На это Джейн ответила вопросом на вопрос:

— А вы?

— Объясни, что ты хочешь этим сказать.

И, как и всякий раз, когда она возвращалась к этой теме, Рэнди почувствовала себя отвратительно.

— А вам это нужно?

— Джейн!

— Ох, Боже мой! — При этих словах Джейн по-взрослому пожала своими детскими плечами.

— Я требую объяснений, Джейн.

Джейн ответила коротко и невозмутимо:

— Письмо.

— Письмо?… Какое письмо?

— То самое, в вашей корзине для мусора.

— В какой корзине для мусора?

— Той, что стоит у вас в комнате.

— И когда же ты залезала ко мне в комнату?

— Ну еще до того… я хочу сказать, до того, как вы сами позвали меня к себе.

— Я спрашиваю: когда, Джейн? Когда ты забиралась в мою комнату без разрешения?

— В тот день, когда вы приехали.

— Значит, я приехала, а ты залезла. Зачем?

— Ну, посмотреть. Узнать, кого это Сим привез себе в жены. И, — тут голос Джейн зазвучал торжествующе, — тогда мне все стало ясно. Я нашла письмо. Оно было порвано, но я сложила обрывки и прочла его. Это было не ваше письмо, то есть его написали не вы. Он написал.

— Он? — машинально повторила Рэнди.

— Да, кто-то по имени Джефф. — Джейн назвала это имя с пренебрежением. — «Я возвращаюсь домой, и если ты спросишь меня, где мой дом, я отвечу: он там, где находится мое сердце, а оно и теперь, и всегда было рядом с тобой».

Джейн закончила свой монолог словами: «Моя дорогая Мирри».

И тут наступила тишина. Она, как казалось Рэнди, вобрала в себя вечность. Правда, сама Рэнди как-то смутно догадывалась, что на самом деле такого не могло быть: ведь голоса детей, доносившиеся из «лощины», еще продолжали звенеть в воздухе, когда она наконец нашла слова для ответа Джейн.

— Значит, ты вошла в мою комнату, — на этом месте Рэнди, вспыхнув, исправила свою оговорку, — в нашу с Симом комнату и забрала письмо.

— Оно же было не нужно. Ведь сами бросили его в корзину для мусора.

— Но ты его прочитала?

— Так ведь оно же не было нужным.

— Ты его прочитала?

— Да.

— Значит, вот на чем основаны твои логические построения.

Рэнди совсем забыла, что перед нею десятилетняя девочка, и поняла это, только когда та переспросила:

— Что основано?

— Вот на основании чего ты делаешь подобные умозаключения.

Очевидно, и эти слова были непонятны Джейн. Тогда Рэнди сказала:

— То есть ты думала, что я… что я…

— Да, — подтвердила Джейн.

— Ну, тогда ты совершенно не права… — Однако Джейн совсем не была не права. По-своему, по-детски, она утверждала, что жена Сима не любит Сима. А ведь так оно и было на самом деле.

Но десятилетней девочке знать это ни к чему, и теперь Рэнди пыталась разубедить ребенка.

— Когда-нибудь ты, Джейн, станешь взрослой, — несколько неуклюже начала она.

— Такие вещи, как правило, случаются, — прозвучал дерзкий ответ.

Однако Рэнди не обратила внимания на эту дерзость и продолжила речь. Она сказала:

— И тогда ты узнаешь.

— Узнаю? — Джейн повторила последнее слово в виде вопроса.

— Узнаешь, что взрослые… что они… ну что у них…

— Да, госпожа Новая Миссус? — Это уже был вызов, намеренный и нахальный.

— Меня зовут Миранда, — ответила ей Рэнди, — или Рэнди. Можешь воспользоваться любым именем.

— Меня устроит имя Мирри.

Мирри. Мирри — это было имя, которое принадлежало Джеффу.

— Миранда или Рэнди! — механически повторила Рэнди.

— Новая Миссус! — сделала Джейн свой выбор.

Рэнди не обратила внимания и на эту дерзость.

— Когда ты станешь, как тебе и положено, взрослой, Джейн, ты узнаешь, что временами то, что кажется настоящим, оказывается совсем не настоящим. То есть, я хочу сказать, что в жизни получается все совсем не так.

— Не могу я понять, о чем вы говорите, — ответила ей Джейн.

— Ну что же, скажу еще проще. Я думала, что мне нравился Джефф.

— А на самом деле он вам не нравился, так?

— А на самом деле я совершила ошибку, — продолжала Рэнди. Что точно — то точно. Ошибку она действительно совершила.

— Выходит, вы вышли замуж за Сима, но при этом хранили письмо от Джеффа.

Просто невероятно, как много взрослого презрения звучало в голосе этого ребенка.

— Я вовсе не держала его, я его выбросила.

— А я, — сказала Джейн, — подобрала.

— Письмо ничего не значило. Оно не имело никакого значения.

— А Сим знает о нем?

Еще одна растянувшаяся на целую вечность пауза с как бы повисшими в ней голосами детворы, доносящимися из «лощины».

— Нет, — сказала Рэнди.

— Бедный Сим! — изрекла Джейн.

Бедный Сим. Прошло уже десять минут после этой встречи с Джейн, и теперь Рэнди стояла в саду, делая вид, что наблюдает за детьми аборигенов. При этом ей и в голову не приходило отругать Джаму, поливавшего из шланга, который она передала ему, находясь в состоянии совершенной прострации, не только и не столько Цветы.

Лишь только тогда, когда один из малышей в приступе показного испуга, показного потому, что все здешние дети с удовольствием лезут под струю воды, заверещал уж чересчур пронзительно, Рэнди выразила свое недовольство: «Хватит, Джаму, немедленно отдай мне шланг!»

Все это время Рэнди анализировала свою встречу с Джейн, горько упрекая себя за то, что дала разговору уйти от намеченной канвы. Но это мрачное «Бедный Сим!», произнесенное ребенком, просто доконало ее.

Бедный Сим. С замиранием сердца Рэнди снова и снова вслушивалась в эти слова. С отчаянием утопающего она поняла, что говорила с Джейн совершенно неправильно, но, с другой стороны, как еще вести или хотя бы пытаться вести разговор на такую тему с ребенком?

А еще Рэнди спрашивала себя, почему она не хотела, чтобы Сим знал о письме. В конце-то концов, ну что уж здесь такого непростительного — испытывать нежные чувства по отношению к кому-то до встречи с Симом. Ведь, насколько ей было известно, сам-то Сим до знакомства с ней пережил десятки любовных приключений.

Но все дело в том, что сейчас-то он любил ее. Он любил ее, свою Миранду. Рэнди знала об этом не рассудком, а каждой клеткой своего тела, так же как и то, что сама она по-прежнему любит Джеффа.

— Дорогая, у нас что — Великий Потоп? — сказал Сим, подойдя к Рэнди. Она никак не могла понять, в чем тут причина, но от любой иронии Сима, высказанной ли в ласковом тоне или, наоборот, в виде порицания, у нее на глаза немедленно наворачивались какие-то дурацкие жгучие слезы. Так случилось и на этот раз. Ну почему она такая? Ну почему?

И как если бы он увидел эти слезы и захотел отвлечь Рэнди, Сим почти сразу же начал рассказ о Виндабилле, что лежит за горами.

— Ты непременно должна поехать в Винду, милая, чтобы почувствовать, как это бывает, когда долго нет дождей.

С видимым удовольствием он сунул ее маленькую ручку себе под локоть и повел Рэнди к усадьбе, продолжая по дороге рассказывать про невзгоды, поразившие в последнее десятилетие Виндабиллу, и про блестящие перспективы, открывающиеся теперь перед ними. Он закончил свой рассказ предложением слетать туда на этой неделе.

— Это примерно так же, как слетать к Рэмси во второй половине дня?

— Нет, нет, Миранда! Все путешествие займет два дня. Я подумал, что мы могли бы вылететь уже завтра, конечно, при условии, что ты в силах пережить разлуку со своими учениками.

— Вполне! — заверила его Рэнди. Гораздо в большей степени, чем разлуку с детьми аборигенов, она в силах пережить разлуку с теми двумя — с их бледнолицыми сверстниками. С Джейн и Джастином. А в особенности с Джейн.

Они взлетели при первых проблесках дня. Для Рэнди давно уже стали знакомым зрелищем и разбег по дорожке, отмеченной белыми перевернутыми баками, и ландшафты под крылом самолета, меняющиеся с каждой пройденной милей.

Это был самый большой перелет, который Рэнди когда-либо совершала на «Остере», и она вполне могла поверить, что по отношению к «Йенни» Виндабилла лежит в совсем ином климатическом поясе. Самолет приземлился на местности, настолько бесплодной, настолько лишенной всяких признаков жизни, что Рэнди чуть не заплакала. Даже обычно не теряющая своей зелени мимоза и та стояла без листьев. На бескрайней равнине, простирающейся во все стороны от них, не было видно ни единого стебля травы. Все это было так не похоже на «Йенни», где в пустыне все цвело и распускалось. С чувством печали Рэнди обводила взглядом этот молчаливый пейзаж. В это время откуда-то подул раздражающий кожу ветер. Он закрутил спиралью пыль и пропал. Пыль снова легла на землю.

— Неприятное зрелище, верно? — мрачно произнес Сим. — Я мог бы показать тебе и еще более ужасные картины, Миранда, но считаю, что это ни к чему.

Рэнди кивнула. Она знала, что ее муж имел в виду, и ей никак не хотелось видеть погибающие стада.

Сима и Рэнди встретила семья Мюрреев. Удивительно, но они не испытывали никакого уныния, наоборот, энтузиазм просто переполнял их. Все прогнозы, все признаки, уверяли они, свидетельствуют, что надвигается дождь. В их уютном доме Рэнди до некоторой степени освободилась от ощущения того гнетущего безмолвия. За долгие годы жизни в этих краях хозяйка дома, миссис Мюррей, жизнерадостная женщина средних лет, вполне овладела искусством ждать погоду. Климатические условия в Виндабилле, сказала она, неважные, здесь не хватает того, что позволяет развиваться другим хозяйствам, но уж если здесь возникают благоприятные условия, да еще когда в других местах их нет, то они оказываются особенно щедрыми. Господи, да, наверное, с тех пор не прошло и восьми лет… Мужчины в это время куда-то вышли. Внезапно Рэнди услышала, как к бодрому и довольному голосу миссис Мюррей добавился еще какой-то звук, рвущий удушающую тишину. Вначале она решила, что это плод ее воображения. Однако чуть позже Рэнди поняла, что не могла ей привидеться эта пыльная буря, свалившаяся на них неизвестно откуда, закружившая остатки листьев и кусочки дерева и бросившая их в окно. Неистово захлопали все двери дома. Зазвенели и задрожали стекла в каждом окне, норовя влететь в дом.

— Это подходит ураган, — радостно сообщила миссис Мюррей, — и, значит, он окажется над нами в течение ближайших четырех часов.

— Это также значит, что нам пора в путь, — добавил Сим от дверей. Он стоял там и улыбался Рэнди. — Ведь мы же не хотим, чтобы буря застала нас здесь, верно?

— Но сможем ли мы лететь? — запротестовала она. — Такой ветер…

— Он уже прошел. Так, немного попугал тебя и прошел. Если мы не хотим, чтобы наш «Остер» увяз здесь на недели или даже на месяцы, нам лучше не тратить времени зря.

Конечно, их отлет огорчил миссис Мюррей, поскольку визиты гостей — редкое явление в Виндабилле, но Рэнди могла видеть, что нетерпение, с которым она ожидала подхода урагана, позволит ей быстро забыть эту неприятность.

Мистер Мюррей быстро доставил их на свою взлетную полосу, и Сим, не теряя времени, поднял самолет в воздух.

— Но сможем ли мы прилететь домой до наступления ночи? — с сомнением спросила Рэнди, стараясь перекричать рев мотора «Остера».

— Мы даже не станем и пытаться, Миранда, — крикнул ей Сим в ответ. — Главное для нас — это удалиться от Виндабиллы настолько, чтобы она могла принять свою первую за много лет ванну без нашего участия. Потом здесь все будет просто чудесно, и, когда ливни пройдут, я как-нибудь привезу тебя обратно, чтобы ты могла почувствовать разницу. Ты просто не узнаешь Виндабиллу. Запоют птицы, им будет вторить хор лягушек, а трава Флиндерса оденет каждый клочок земли в яркую и сочную зелень. Все будет просто прекрасно, Миранда. Конечно, возникнут и определенные неудобства — кузнечики, мясные мухи, они особенно активны после дождей, а также змеи, ящерицы, крысы… Но то, как чудесно преобразятся эти места, заставит тебя забыть обо всем.

Затем Сим убавил обороты двигателя. «Мы приземлимся здесь!» — прокричал он. «Здесь» представляло собой обычную для этих краев равнину без единого дерева на горизонте. Рэнди догадалась, что Сим выбрал это место, потому что отсюда будет легко взлетать утром. После того как ее муж посадил машину, он показал ей неприкосновенный запас, который всегда находился в самолете. В него входили емкость с водой, консервы, а также комплект одеял и, что было уж совсем неожиданно, скатанный в трубку матрац.

— Да это просто роскошь! — Рэнди по достоинству оценила предоставляемые удобства.

В мгновение ока Сим разогрел на костре банку с консервированной тушенкой, и пока он готовил тесто для пресной лепешки, Рэнди расстелила матрац и приготовила постель.

К тому времени, когда лепешка испеклась, стало совсем темно. Сим налил по кружке крепкого, черного как смола, горячего чая и вместе с Рэнди приступил к ужину. Как и всякая трапеза под открытым небом в здешних местах, ужин был бесподобен.

Насытившись, Рэнди откинулась назад и увидела на северо-западе, в том месте, откуда они прилетели, грозовые облака, гигантскими башнями уходящие ввысь. Она показала их Симу, и вместе они увидели, как небо в том краю озарили дальние зигзаги молний, как их отсветы волнами пробежали по клубящейся массе облаков и как потом все закрыла темная мгла. Сим сказал, что мгла — это стремительно надвигающийся ливень. Итак, долгая засуха в Виндабилле кончилась.

— Сперва потоки воды смоют весь мусор вокруг их усадьбы, — так описывал Сим, что будет происходить в Виндабилле. — Дело в том, Миранда, что за годы засухи там скопилось огромное количество самых разных остатков, а дождевая вода будет течь рекой, потому что земля спеклась и затвердела настолько, что не сможет впитывать влагу. А когда кончится сильный ливень, тогда начнется барабанная дробь.

— Какая-какая дробь? — Рэнди не поверила своему мужу.

— Дробь дождя, дорогая. Ведь дело не ограничится только ливнем с громом и молниями. — Сим мотнул головой в сторону Виндабиллы. — Дробь дождя по железным крышам, по стеклам будет длиться день за днем и неделю за неделей. — Говоря это, он грустно усмехнулся. — Вот тогда-то и гибнет трудовой порыв и всех охватывает оцепенение.

А еще Сим рассказал Рэнди, какой ужас охватывает детей семи и восьми лет, когда они видят первый в своей жизни дождь. Ведь ничего подобного им раньше не приходилось видеть.

— В это время прерывается снабжение, перестает работать почта. Да, период дождей не бывает сплошной благодатью, это вам не розовый сад. Но когда для мужчины его жена — как розовый сад в цвету, — при этом Сим сквозь сгущающуюся темноту пристально посмотрел на Рэнди, — например, как Нора для Гарри — тогда совсем другое дело.

— А у тебя, Сим, есть такой розовый сад? — Рэнди вряд ли смогла бы объяснить, что заставило ее задать такой вопрос.

Вместо ответа, он протянул к ней свои истосковавшиеся по ласке руки и крепко обнял, так крепко, как никогда и никто в жизни не обнимал Рэнди.

Время от времени черно-серую мглу на северо-западе вспарывали молнии; заливая облака ярким пламенем, они по-прежнему озаряли небо, но губы Сима не отрывались от губ Рэнди.

Лишь только чуть посветлело, их разбудило первое, еще сонное щебетание птиц. Тоже еще не вполне проснувшись, сквозь сон, Рэнди и Сим обменялись пожеланиями доброго утра.

— Я думаю, — сказал Сим, — что нам следует поехать на юг. Помнишь, я предлагал такую поездку? Ты тогда была какой-то изможденной и взвинченной, дорогая.

— Прости меня, Сим, но у меня и в мыслях не было ничего подобного. То есть я хочу сказать, что я счастлива здесь.

Во всяком случае, здесь она столь же счастлива, как и в любом ином месте.

— Так уж?

Сим задал этот вопрос шутливым тоном, но интуитивно Рэнди предположила в нем подтекст, который, возможно, был, а возможно, и нет.

— Что «так уж», Сим?

— Да нет, я шучу, конечно. Нельзя же все время быть такой серьезной! Дело в том, Миранда, что я хочу поехать на некоторое время в Сидней, чтобы подобрать школы для Джейн и Джастина.

Поскольку Рэнди молчала, он быстро продолжил:

— Надеюсь, теперь ты ничего не имеешь против этого, любовь моя? В конце концов, я отложил их отправку в школу только временно.

Возражать против этого? Нет. Особенно теперь. Чем скорее Джейн уедет отсюда, тем будет лучше. Поэтому Рэнди ответила Симу:

— Да, я согласна. Пора заняться всерьез их образованием. В особенности Джастина. Он человек пытливого ума.

— А Джейн — она что, ничем не интересуется?

И снова Рэнди показалось, что в этом вопросе звучат какие-то дополнительные интонации, хотя, может быть, ей только показалось.

— Так какие школы ты предлагаешь для них? — быстро задала вопрос она сама.

— А как ты смотришь на то, чтобы отправить их в одну школу с совместным обучением? Среди таких школ есть очень хорошие.

— Нет, — быстро ответила Рэнди. Ей показалось, что она ответила даже слишком быстро, но отрицательный ответ непроизвольно вырвался у нее.

— Я тоже так считаю, Миранда. Джастин слишком долго находится под влиянием своей сестры. Ты заметила это?

О чем сейчас ей хотелось бы говорить меньше всего на свете, так это о близнецах. Даже об одном из них.

— Мальчикам его возраста гораздо лучше находиться в компании своих сверстников, а не сверстниц, — сказала Рэнди, стараясь говорить как профессионал. Она почувствовала большое облегчение, когда ее муж не стал спрашивать, почему Рэнди так быстро ответила, что Джастину не следует оставаться со своей сестрой.

Сим только сказал:

— Ты — моя маленькая учительница!

Вскоре они взлетели и, направив самолет прямо на рассветную зарю, через час оказались дома.

Несколькими днями позже Сим и Рэнди вылетели в Сидней. Они отправились в путь из «Йенни», воспользовавшись оказией в виде самолета неотложной медицинской помощи, вызванного по поводу нескольких случаев заболевания скарлатиной среди детей аборигенов. Более крупный самолет доставил их от базы медицинской авиации до ближайшего аэропорта, а там они поднялись на борт аэробуса, обеспечивающего пассажирское сообщение между штатами и направляющегося на юг.

Дядя и тетка Рэнди были рады вновь видеть ее. Во время, свободное от совместных с Симом визитов в школы и всестороннего обсуждения школ с точки зрения пригодности для обучения близнецов, Рэнди возобновила прежние знакомства, обошла множество магазинов города и проконсультировалась у своего старого доктора по поводу состояния своего здоровья. Ответом ей у последнего была только доброжелательная улыбка и просьба рассказать что-нибудь еще о Северной Территории. А еще за это время Рэнди поняла, что она невероятно скучает по «Йенни», просто невероятно.

И кроме того, она заметила, что ей хочется случайной встречи с Джеффом… или хотя бы с признаками того, что он где-то здесь.

Было просто невозможно представить себе, чтобы он каким-то образом не отреагировал на тот ее короткий ответ. Нет, конечно, ей не нужно было никаких выяснений отношений или вопросов с его стороны, более того, она интуитивно сделала свое последнее послание предельно коротким, подчеркнув тем самым окончательность принятого ею решения. И все равно Рэнди не могла представить себе, чтобы он не прислал ей хотя бы одного письма, хотя бы странички со словами: «Благодарю тебя за ответ…», или «Я понимаю…», или «Должно быть…», или даже «Как ты могла решиться на такое?».

Но никаких писем не было. Рэнди даже связалась с Бродфилдсом, чтобы узнать — может быть, туда на ее имя пришло письмо, которое не было переправлено затем по ее сиднейскому адресу.

Ничего.

Из Сиднея они полетели домой. Сим поддразнивал Рэнди, утверждая, что она стала истинным жителем Северо-Запада, раз она не смотрит, как бывало, по сторонам, разглядывая самое сердце красных земель, открывающееся перед нею, а читает журнал и откладывает его, только перевернув последнюю страницу.

— Кстати, об открытиях, дорогая, — сказал Сим, забыв на некоторое время о ярких оттенках в терракотовом цвете земли — охряных, пурпурных и цвета старого золота, — нам следует заехать к нашему новому соседу и поздравить с открытием фермы. Кажется, его фамилия Смит, не так ли?

— Верно, Смит, — кивнула Рэнди. У Джеффа тоже была фамилия Смит. И она должна была бы стать миссис Смит, женой Джеффа Смита. Только она не стала ждать, она предпочла хорошее лучшему. И в этот миг, глядя на то, как ее муж, прильнув к иллюминатору, смотрит и не может наглядеться на свои любимые края, глядя на его рыже-каштановые волосы и волевой подбородок и чувствуя, как его большая и сильная рука не выпускает ее руку, Рэнди подумала с неожиданно нахлынувшим чувством: «Это мой-то муж, это Сим-то — не лучший?»

От базы медицинской авиации до дома они долетели, опять воспользовавшись оказией. На этот раз врач летел по вызову в места, расположенные за «Йенни», и он был рад доставить Сима и Рэнди на их домашнюю взлетную полосу. Здесь за ними мгновенно приехал джип, а с ним прибыли и все аборигены детского возраста — в первую очередь те, кто был достаточно подготовлен, чтобы бежать напрямик через жесткую траву триодию и прибыть к месту назначения одновременно с джипом.

Рэнди привезла малышам какие-то нехитрые подарки и с удовольствием раздала их. Она и подумать не могла, что возвращение в «Йенни» доставит ей такую радость.

Джейн и Джастин тоже пришли, чтобы встретить их, и это изрядно удивило Рэнди.

— Спасибо тебе, — дипломатично сказала она Джейн; было бы совсем неплохо на этот раз сделать девочку своей союзницей.

— Мы подумали, что нам следует предупредить вас о том, что к вам приехал гость. — Девочка произнесла это спокойным голосом, и Рэнди не придала новости особого значения.

— Очень хорошо. А кто это?

— Новый сосед! — объявил Джастин.

— Вот как! А мы намеревались поехать к нему, чтобы пожелать ему успехов.

— Получилось так, что он приехал раньше, — снова заговорила Джейн, и все так же ровно и безразлично. И по-прежнему Рэнди не видела повода для беспокойства.

По дороге к усадьбе она так и не заметила со стороны Джейн признаков внимания к своей особе более пристального, чем обычно, но, должно быть, оно все-таки было. Поскольку, выйдя из машины, Джейн подошла вплотную к Рэнди и тихо сказала: «Вон он стоит».

А когда Рэнди повернулась, чтобы посмотреть в указанном направлении, Джейн столь же тихо закончила фразу: «…моя дорогая Мирри».

Это был Джефф.