Суррогатный папа поневоле

Глава 3. Светлана

Сидя на диване, я просматривала отчет Толика. В смысле Анатолия Прохорова – главы IТ-компании и первоклассного игрока в шахматы, которыми тот увлекался в детстве. Мы ходили в один спортивный комплекс, вот только если меня отец определил на фехтование и теннис, не позволив альтернативы, Толик сам выбрал для себя именно шахматы, хотя начинали мы со шпагами в руках, после чего он поторопился свалить в шахматный клуб. Честно говоря, я ему почти завидовала. Завидовала бы сильнее, вот только терпеть не могла шахматы.

Несмотря на выставленное условие Смирнову, к Толику я обратилась за помощью в тот же вечер, когда вернулась от гинеколога. Отказать друг не смог и пообещал разобраться с проблемой в самые короткие сроки, благо, знакомые банкиры у него были в избытке. Другу детства я верила, и сейчас, спустя две недели, читала первый отчет, который, к сожалению, пока не принес значительных результатов.

Устало откинулась на спинку дивана, запрокинула голову и сжала виски от резко возникшей мигрени. Кажется, я зациклилась. В последние недели я только и думала об исчезнувших деньгах и моих перспективах. Обо всем, на самом деле, думала, лишь бы не о своей другой головной боли и том, что я так неосторожно предложила совершенно постороннему человеку.

Тихонько застонала, в который раз поражаясь тому, как сглупила. Это надо же было придумать, предложить стать отцом моего возможного ребенка первому встречному?!

Я, конечно, пыталась оправдать себя тем, что была расстроенной в тот вечер, после известий о возможном бесплодии, встречи с бывшим и разборками с этими чертовыми деньгами, которые тупая пигалица решила отправить непонятно куда. Откуда она вообще тот счет взяла? Там несколько цифр отличаются от того, куда должны бы были отправить деньги. Не одна, не две, а четыре! Идиотка.

Как вспомню ее зареванную, преисполненную повинностью, но смазливую физиономию, аж трясет. Потому что на такую дуру даже злиться не хочется. Удивительно, что именно у нее оказался такой брат, как Павел. Интересно, они вообще родные? Может сводные?

Тряхнула головой, чтобы прояснить мысли, но лишь поморщилась от рези, возникшей из-за резкого движения.

– Черт! – выругалась я в сердцах и зажмурилась, но вышло только хуже. Потому что воспаленный и уставший мозг, внезапно преподнес воспоминание лица этого самого Павла, в нашу последнюю встречу: отстраненно-холодное, за которым прятались паника и обреченность.

Откровенно говоря, уже после его ухода из моей приемной, до меня стало доходить, что за предложение я ему сделала. Даже сейчас помню волну стыда, которая стала неотвратимо накрывать на меня вместе с осознанием моего собственного жеста отчаяния. В ту ночь я довела себя до той степени нервозности, что пришлось напиться снотворного, лишь бы погасить потребность утопиться от стыда или разбить себе голову, чтобы в нее больше не проникали такие абсурдные идеи.

Но утром внезапно пришла робкая надежда, что если мне вчерашний вздор не приснился, то мужчина окажется достаточно гордым и разумным, чтобы не явиться в клинику…

Явился, чем сильно расстроил и озадачил одновременно. Это как же нужно быть предан семье, чтобы пойти на такой абсурдный поступок?

Стоило уже тогда ему признаться, что расследование начнут и без его «жертв», однако глупая привычка никогда открыто не отказываться от своих слов, сыграла со мной злобную шутку. К тому же проявлять слабость с родственником той, кто в этой истории играет ключевую и совершенно отрицательную роль, я была не намерена. Сделаю послабление раз – во второй уже сядут на шею. Это я уяснила довольно рано, и совершать такие банальные ошибки вновь не собиралась.

Как я ни намекала, что не настаиваю, мужчина все равно поехал к нотариусу. Забавно, учитывая, что когда я с ним встретилась в том коридоре, готова была поклясться, что мужик только ждет шанса сбежать. Обычно моего появления достаточно, чтобы люди желали оказаться подальше, но тут произошло странное, и мужчина дотерпел до нотариуса, откуда уже вылетел, как пуля, стоило нам обменяться контрактами.

Но я не отчаивалась и сейчас. Благо, мне хватило ума оставить за Павлом возможность отказаться. В клинике же подстраховалась и попросила врачей подобрать мне запасные варианты. На случай, если Смирнов одумается и не явится. Ну и для меня, если духу выполнить задуманное не хватит. Вот сейчас я все больше склоняюсь к тому, что суррогатного отца лучше в глаза не видеть и даже имени его не знать! Да, это значительно облегчает ситуацию и позволяет легче относиться к предстоящей… процедуре.

Однако мои раздумья прервал звонок смартфона, от которого я умудрилась вздрогнуть. А увидев звонившего, и вовсе застонать с мукой в голосе.

– Помяни черта… – проворчала я, нехотя беря в руки телефон, а после приняла вызов и натянуто улыбнулась, стараясь не выдать голосом, как я «рада» слышать звонившего. – Здравствуй, папа.

– Света! – рявкнули в трубку, отчего снова поморщилась и отвела от уха динамик, чтобы не повредить слух. Так! Судя по всему, отец не в духе. Он у меня, конечно, несносный и взбесить его легче и быстрее, чем сказать «здрасте», но интонация отца намекала, что он злится по какому-то серьезному поводу. Злиться лично на меня у него есть два повода: узнал о том, что пропали деньги фирмы или мое расставание с Кравцовым. Надеюсь, второе. – Ты прошляпила миллионы?

Твою мать!

– Тебя я тоже рада слышать, – холодно иронизировала я, понимая: объяснять отцу, что технически виновата не я, а нерадивая сотрудница, смысла нет. Папа у меня суров и никогда не принимал оправданий, устраивая взбучки директорам за то, что какой-то недобросовестный уборщик что-то там сломал из инвентаря. Я, конечно, слегка утрирую, но в целом позиция отца всегда была кристально чиста и прямолинейна: начальник в ответе за всех своих подчиненных и их косяки. И разгребать все дерьмо предстоит ему одному – начальнику. То есть, в данном случае – мне. А я ведь даже сама не выбирала на должность Смирнову. Вообще без понятия, как она оказалась у меня в штате!

– Ты еще имеешь наглость ёрничать? – гневно понизил отец голос, отчего волоски на теле неприятно поднялись, но я уже вышла из того возраста, когда могла показывать свои слабости и так просто поддаваться на провокации, потому на это смолчала. – Как ты могла умолчать об этом?

– Мне было бы очень интересно узнать, папочка, откуда у тебя такая информация, но едва ли ты признаешься и выдашь Кравцова, – вздохнула я, продолжив ровным тоном, прекрасно зная, что стоит только среагировать на агрессию, как отец ухватится за это мертвой хваткой и не успокоится, пока не доведет свою жертву до нервного тика или припадка. – Молчала лишь потому, что у меня все под контролем. Я веду это дело и вскоре верну все утраченное.

– Да что ты говоришь? – прошипел отец с ядом в голосе, но по тону поняла, что он слегка успокоился, так как знал, что и я словами не разбрасываюсь. – И под каким именно контролем? Своего очкастого гроссмейстера привлекла?

– Его самого, – спокойно согласилась я. Как бы уничижительно отец не отзывался о моих знакомых, Толика папа любил, уважал и часто пользовался его услугами сам. – Толя обещал, что сможет уладить и ускорить процесс возврата денег. Он как раз частенько обслуживает банковскую систему.

– Да? И когда он обещал это сделать? Ты помнишь, что меньше чем через месяц собрание акционеров? Если ты не вернешь деньги или просто о твоем проколе станет известно, я не смогу отстоять за тобой место! – принялся стращать меня отец, не забыв упомянуть, будто я держусь на своей должности лишь его заслугами. Поморщилась, но пришлось проглотить и это, зная, что спорить и доказывать собственную значимость в глазах отца – бессмысленно. – Еще и с Игорем рассталась! Да что с тобой вообще? – добавил он, вынуждая обреченно прикрыть глаза. Начинается! Интересно, этот день может быть хуже? – Думаешь, теперь это увеличит твои шансы в глазах акционеров? Я, конечно, думаю, что Игорь достаточно рассудителен и благороден, чтобы заступиться за тебя, несмотря на твои глупые и надуманные обиды, – вещал отец, упиваясь своим голосом. Не удивлюсь и этому. – Но что делать с его отцом? Федька твои гормональные сбои на фоне ПМС и женские истерики может принять за личное оскорбление! Вкупе с подобным финансовым косяком, я даже не сомневаюсь, что он станет настаивать на твоем смещении! Хотя бы ради того, чтобы мне насолить. Ты этого хочешь?

– Я же уже сказала, что занимаюсь вопросом возврата денег, – все же не сдержала я раздражения. Несмотря на то, что прекрасно знаю отца, в груди шевельнулась обида. Банальная, глупая и… бессмысленная. Было наивно даже надеяться, пусть даже на секунду, что отец встанет на мою сторону или, хотя бы, попытается узнать мою версию происходящего, или что я об этом думаю. Но нет, разве это кого-то вообще волнует? – И, пожалуйста, не лезь в мои отношения с Игорем. Мы сами разберемся.

– Да чего ты там себе вздумала? Игорь – станет отличным мужем! Надежным и перспективным! С его долей акций и влиянием Кравцовых… – начал отец перечислять критерии отличного партнера… в смысле «мужа». По мнению отца, разумеется.

– О какой надежности речь? Ты, вообще, в курсе, из-за чего мы разошлись? – поинтересовалась я, чувствуя, как начали трястись пальцы, а потребность сбросить вызов стала просто нестерпимой. А лучше и вовсе телефон утопить! – Он изменил мне! О каком доверии к этому человеку ты говоришь?

– Девочка моя, – снисходительно заметил отец. – Ты в каком мире живешь? С чего ты взяла, что счастливая семья – это исключительно супружеская верность? Да, парень мог ошибиться, разок сглупил, но так вы и не поженились еще, чтобы он хранил верность институтам брака. Потому я советую тебе не обращать на такие мелочи внимания. Я бы еще с натяжкой понял твои претензии, будь вы женаты, и он бы бросил тень на твой авторитет, но это пока не так. Куда важнее, чтобы супруг помогал по жизни и в карьере!

– Точнее, не мешался, – негромко добавила я, вспоминая отношения родителей, где мама была приятным для глазу дополнением, которое отец изредка выгуливал в свет, хвастаясь красавицей-женой и примерной дочерью, когда предки не забывали с няньками меня. В остальное же время, мы с мамой негласно старались не мешаться папе. Как в карьере, так и… в его остальной жизни. Впрочем, мама переживала недолго. Поняв, что любовью в их паре и не пахнет, между гордостью и благосостоянием, она выбрала второе, беря пример с отца. Только вместо работы предпочитала пропадать на курортах.

– Вот именно! – не понял иронии отец. – Слушай, – сменил он тон, неожиданно решив проявить подобие участия и отеческого напутствия. – Света, я знаю, что ты не в восторге от меня в роли семьянина, но я хочу для тебя только лучшего. Игорь, несмотря на некоторые недостатки, по крайней мере – свой. Он из хорошей семьи и сделает все, чтобы улучшить благосостояние фирмы. Несмотря на мое ворчание, и я, и он, прекрасно понимаем, что ты со своей работой справляешься хорошо и занимаешь должность заслуженно, – произнес он то, что я интерпретировала как… похвалу. От осознания подобного у меня едва глаза на лоб не залезли. – Ко всему прочему, Игорь к тебе неравнодушен. Это видно невооруженным взглядом. Дай вам еще один шанс, и сама увидишь, что сможешь скроить из него хорошего мужа. Такого, какого сама захочешь. Полагаю, ты недооцениваешь влияние твоей красоты и силы характера, которые влияют на мужчин. А Игорь… податливый. Он не создан для работы в офисе, тут я, пожалуй, соглашусь. Но, быть может, он станет хорошей опорой для тебя, и вы создадите нормальную семью вместе? А уж если родишь от него…

– Отец, – оборвала я родителя, почувствовав, что тот увлекается. – Спасибо за совет, но не думаю, что измена – для меня незначительная причина расставания. У меня нет желания лепить и воспитывать из Игоря достойного мужчину, раз это не смогли сделать его родители за тридцать пять лет. Лучше уж одной.

– Света, – вкрадчиво произнес отец, заставив напрячься. Я знала, что когда отец кричит – это не страшно. Страшно, когда он понижает голос до такого вот вкрадчивого тона. – Я думал, будто воспитал рассудительную и умную женщину. И действительно считаю, что ты хорошо справляешься с делами фирмы. Но, поверь, если ты потеряешь все это из-за глупого упрямства и слетишь со своего места, на которое Федька усадит одного из прихлебателей, я сам под ручку тебя отведу в ЗАГС и заставлю поставить свою роспись на свидетельстве о браке с Игорем. Понимаешь? Я не позволю Кравцову Федору заполучить в этой фирме еще большее влияние, чем он имеет сейчас. А он получит, когда усадит на твое место одного из своих подпевал, пусть даже самого Игоря. Кравцов младший, может и не представляет из себя ничего в профессиональном плане, но я считаю, пусть он лучше выполняет твои прихоти подальше от фирмы, чем следует указкам своего папашки, строя нам козни в стенах компании. Потому хорошенько подумай, сможешь ли ты выстоять в этой гонке. Так как, если нет, тебе придется выживать своего муженька из кресла директора. И, поверь, ты сильно пожалеешь, что сейчас решила проявить упрямство и вспомнила о гордости.

– Я тебя поняла, – холодно ответила я, прикинув перспективы. – Всего доброго, папа. Встретимся через месяц, – попрощалась и сбросила вызов. Еще некоторое время смотрела в темный экран смартфона, куда упали несколько капель влаги, и вздохнула. – Вот и поговорили…

А на следующее утро мне пришло оповещение из клиники, что Смирнов имел глупость явиться в указанное время на прием. Это я прочла с ледяным спокойствием и решительностью.

***

Месяц оказался насыщенным на события. Начнем с того, что я все же посетила клинику. Правда, пришлось выждать подходящего дня, в процессе ожидания которого я едва не передумала, но так не вовремя позвонивший отец решил эту проблему, добавив мне решимости.

Сама процедура оказалась до банальности простой и… быстрой, так как я выбрала самый, как мне сказали, стандартный метод оплодотворения, с чем могла бы справиться и сама с помощью шприцовки. В целом процедура, мало чем отличалась от обычного посещения гинекологу. Разница лишь в том, что, в отличие от обычного посещения, домой я возвращалась потенциальной матерью.

Признаться, в тот день я не совсем осознавала произошедшее. Весь день чувствовала странное онемение, работая в обычном режиме, готовя себе ужин, принимая душ и ложась спать. И лишь на следующий день с будильником ко мне пришло то самое осознание. А вместе с тем запоздалые паника и сомнения в правильности своего сумбурного и, где-то, бунтарского поступка. Именно в тот момент отчетливо поняла, что, если бы не звонок отца, я бы не осмелилась на такой шаг, как беременность. Еще и подобным способом. А вот решиться меня сподвигло чувство противоречия, а не холодный расчет. И это угнетало.

Вспомнив, что вероятность забеременеть с первого раза от способа, который выбрала я, невелика, вздохнула свободнее, приняв окончательное решение, что вначале разберусь с пропажей денег, акционерами, отцом и неверным женихом, а после уже подумаю и возможности материнства, когда ничто не будет отвлекать.

Так пролетели еще три недели в работе, суматохе и, честно признаюсь, постоянном стрессе, из-за которого я возвращалась домой лишь для того, чтобы поспать. Чувствовала я себя от такого режима, мягко говоря, неважно. Не знаю, сколько бы я так еще протянула, но все закончилось в одно прекрасное утро, когда мне на смартфон пришло короткое оповещение от Толика: «Деньги переведут на твой счет в ближайшие часы».

От нахлынувших эмоций хотелось одновременно и плакать и смеяться, прыгать, победно улюлюкать и, как это ни странно, кого-нибудь ударить. Победили слезы. Проревев минут пятнадцать в своем кабинете от нахлынувшего облегчения, сравнимым с чувством, как минимум, горы, что свалилась с моих плеч, я призвала себя к порядку, успокоилась, привела внешность в божеский вид, с неудовольствием рассматривая отражение. М-да, последний месяц меня изрядно потрепал: осунулась, кожа посерела и уже не отличалась прежней чистотой, которой я так гордилась, отчего приходилось чаще и в больших количествах прибегать к косметике. Еще и волосы посеклись, потому сейчас больше солому напоминали. Пора бы уже посетить салон красоты. А то так не пойдет. И о питании нормальном бы вспомнить, иначе об мои выпирающие скулы можно будет порезаться.

Раздраженно вздохнув, все же кокнула цветочную вазу, которая сейчас меня отчаянно бесила, почувствовала слабое удовлетворение и вот тогда позвонила другу. Узнала, что тот добился лишь того, чтобы банк, с разрешения владельца счета, согласился отозвать деньги обратно, без разглашения имен своих клиентов и того «некто», кому и поступили по ошибке деньги. Но мне и того за глаза!

– Свет, я пытался выяснить, кому принадлежит тот счет, но банк блокирует подобную инфу, – выслушав поток моих благодарности и лести, деловито отозвался друг, который, несмотря на возраст, принимать благодарность так и не научился, предпочитая переводить тему. – Еще я дал указание собрать информацию на эту Смирнову. Так, на всякий случай, чтобы удостовериться, что у истории не возникнет двойного дна. Над этим работают. Частично ее подноготная есть, сейчас работаем с ближайшими контактами. Тебе прислать?

– А есть смысл? – растерялась я от предложенной информации, все еще мысленно улюлюкая от того, что деньги вернуть получилось, и я не лишусь своего места.

– Решать тебе, – отозвался друг. – Всю имеющуюся информацию я тебе сброшу уже через час. Учитывая, что ты за это заплатила, я это сделаю в любом случае. А вот стоит ли продолжать копать, зависит от тебя и твоего желания оплачивать данное мероприятие.

– Нет… наверное не стоит, – подумав, произнесла я. С кем чатится эта дурочка-Смирнова и какие сериалы в рабочее время смотрела – мне не особо интересно. – Хотя… – резко добавила я, чувствуя странную неуверенность и возникшую тревогу.

– Чувствую твои сомнения, так что на всякий случай, соберу все, что могу, а дальше уж сама решишь, что с данной инфой делать. И… пороюсь я в том банке. Что-то мне покладистость, с которой согласились помочь, не нравится. Все пришлю, как будет возможность. Был рад помочь, – легко согласился Толик.

– Спасибо тебе еще раз. Ты не представляешь, как выручил меня, – вновь не забыла я упомянуть о своей признательности и улыбнулась закономерной реакции:

– Буду нужен – звони, – уже хотел он попрощаться, как «лампочка» вновь загорелась, а я выдала прежде, чем осознала, что ляпнула:

– Подожди! Кое-что еще мне все же нужно от тебя. Ты мог бы еще накопать мне инфу на человека? Другого, к этому делу не относящегося.

– Ну, сделаю все, что в мох силах, если тебе не срочно, – хмыкнув, согласился мужчина. – Кинь мне его контакты, я тебе отпишусь, как что-нибудь раздобуду.

– Отлично! – обрадовалась я и порылась в документах, в поисках договора со Смирновым. Сама толком не знала, зачем это делаю, учитывая, что претензий к его сестре у меня уже нет, так как деньги я смогла вернуть с помощью Толика. Да и к самому Павлу, в целом, тоже более никакого отношения иметь не могу, если вспомнить наш договор. И все равно, несмотря на логические мысли, продолжала рыться в бумагах, чтобы выслать информацию о мужчине Толику.

Через минуту я нашла то, что искала, а еще через две нажимала «отправить» в сообщении своему другу с небольшой припиской. Раз уж я сегодня праздную и поступаю не совсем логично, могу позволить себе капризы и небольшие траты. Сравнительно небольшие, если вспомнить, чего могла бы лишиться, не помоги мне Толик в этом щекотливом деле.

А еще через пять дней, все же посетив салон красоты, отправилась в спортзал, чтобы вернуть себе форму, где меня жестко стошнило. Я могла бы подумать, что не следовало мне есть незадолго до тренировки, вот только за всеми событиями и подготовкой к совету акционеров, я забыла про свою другую проблему. Заехав в аптеку, вернулась домой и первым же делом ушла в ванную.

Через пять минут я в прострации наблюдала, как все ярче и ярче проявляются две полоски.

– Ну… приплыли… – вздохнула я, вспомнив знаменитую картину, а после вновь почувствовала, что реву.

Твою ж мать!

***

Настал день собрания, на котором держать привычную маску сдержанной вежливости было сложно. Хотя бы потому, что меня потряхивало от нервов, бессонной ночи и жуткой тошноты, из-за которой последний раз я ела вчера вечером. Правда, меня тут же стошнило, потому не уверена, что это считается.

Но даже это не позволяло мне свыкнуться с мыслью о моей беременности. До сих пор я чувствовала, будто все происходит не со мной. И это не у меня, а у кого-то другого вдруг развился страшный токсикоз.

На собрании я преимущественно налегала на воду и умудрилась выпить свою и соседскую бутылку, отчего на меня стали посматривать косо. Не удивлюсь, что они решили, будто я пришла с похмелья. А уж когда во всеуслышание мой несостоявшийся свекр вдруг оповестил собрание о том, что мы с присутствующим там же Игорем расстались, всем всё стало «ясно». Потому то, что я пробую на себе роль начинающей алкоголички, уже никого не смущало. Напротив. Мне даже с сочувствием пододвинули еще одну бутылочку. Не удивлюсь, что эти престарелые кретины просто посчитали, что в их «полку собутыльников» прибыло. А причина – разбитое сердце неудавшейся невесты.

Ах, если бы…

Все в целом прошло довольно неплохо: первая часть протекала в уже привычном и монотонном режиме, отчего я едва не уснула, но суровый взгляд отца и придирчивое внимание бывшего жениха, что расположился напротив меня, не давали забыться. И тут дело дошло до моего отдела. Стараясь не показывать нервозности, я спокойно и четко отчиталась о работе моего отдела и представила графики эффективности, которые не могли не вызывать моей гордости и легкой зависти во взглядах других директоров, которых пригласили на это собрание.

Но все для меня омрачилось довольно быстро, когда Федор Николаевич, посмотрев в свою папку, поправил на слегка крючковатом носу очки, и спросил:

– По моим данным, у вас, Светлана, недавно была уволена сотрудница. С чем это связанно?

– Мы теперь что, каждого уволенного сотрудника обсуждаем? – к моему превеликому удивлению, вступился отец, несколько иронично вздернув брови.

– Случай странный. Светлана кропотливо подходит к выбору сотрудников, и процесс увольнения в ее отделе – крайне редкий. Потому и интересно. Ко всему прочему, он сходится с некоторой путаницей в отчете…

– Отец, ты придираешься, – поморщился Игорь, что поразило меня еще сильнее. От волнения я едва устояла на ногах, но предпочла сохранять молчание.

– Это к делу отношения не имеет, – сурово отрезал Кравцов старший, злобно зыркнув на сына.

– К делу имеет отношение лишь то, что итоги отчета могут только радовать. Лана как всегда обставила всю твою команду в плане выгоды, вот ты и бесишься, – сыронизировал Игорь, а после перевел взгляд на мое лицо и подмигнул.

Что же… чем бы он ни руководствовался, такой поддержки я не ожидала, потому еле заметно кивнула в благодарность.

– Согласен, – кивнул мой отец.

Федор Николаевич напрягся, но смолчал. Перевел взгляд на меня и великодушно кивнул:

– Спасибо за доклад, Светлана. Как всегда – отлично.

Дальше удалились директора и остались только акционеры, обсуждая текущие положение дел и работу управления. Пришли к мнению, что двух директоров нужно сместить, трех поменять местами, и одного повысить.

А вот затем как-то так вышло, что остались мы вчетвером: отец, я, Игорь и Кравцов старший. Стоит ли говорить, что атмосфера в зале совещаний стала гнетущей?

Забавно то, что, преимущественно сверлили взглядами друг друга именно старшие.

– Итак, – прочистил горло Федор Николаевич, наконец, сместив внимание на меня, отчего я, кажется, побледнела, а в горле пересохло. – Ты, Светочка, отменила свадьбу. Это – окончательное решение?

– Может уже закроем эту тему? – раздраженно вопросил Игорь. – Мы сами разберемся. Понимаю, что тебе неприятно оповещать родню, чтобы они сдавали свои сервизы, которые те собирались подарить нам на свадьбу, но не думаю, что из-за этого стоит затягивать наше собрание подобным образом.

– Не после того, как в эту свадьбу было вложено так много средств, – огрызнулся почти-свекр. – Вам напомнить, сколько СМИ было подключено в вашу помолвку? То, что свадьба не состоится – скандал. Мне уже поступают звонки с требованием прокомментировать происходящее.

– Быть может, твоему сыну просто следовало держать брюки закрытыми? – разозлился отец. Помня наш недавний разговор, я понимала, что его просто раздражает правота Кравцова старшего. Оставлять за ним последнее слово отец был не намерен. Но все равно было приятно, что оправдываться в одиночку не придется. – Я не намерен выслушивать тут придирки к своей дочери, потому что кто-то там обиделся и не знает, что делать с приглашениями, из-за дурости жениха.

На это заявление Кравцов старший презрительно усмехнулся, а Игорь отвел взгляд. Мне почти показалось, что тот смутился.

– Только давай тут без моральных нравоучений, – не стерпел Федор Николаевич, обращаясь к несостоявшемуся свату. – От тебя я их стану выслушивать в последнюю очередь, – поддел тот моего отца, но быстро перевел тему: – Ты и сам прекрасно понимаешь, что это может отразиться на наших акциях и их стоимости. Я предлагаю пока что не освещать произошедшее в массы.

– Соврем, что свадьба просто откладывается? – быстро вспомнив о профессионализме, подхватил отец.

– Как вариант, – коротко кивнул Кравцов. – Дальше по обстоятельствам.

– А вы ничего не забыли? – уточнил Игорь, привлекая к себе внимание.

– Например? – удивился мой отец.

– Например, спросить нас, чего мы хотим?

– Ты согласен с тем, что сейчас, когда наши акции растут, рушить все скандалом о расставании двух акционеров – неразумно? – со вздохом произнес Федор Николаевич, посматривая на сына с досадой и усталостью.

– Согласен, – был вынужден признать Игорь, а после посмотрел на меня с несвойственной ему неуверенностью. – Но согласится ли Лана?

Все посмотрели на меня, а я стиснула ладони на своих коленях в кулаки, обвела собравшихся взглядом, а после коротко кивнула, что устроило наших с Игорем отцов. Те, пожали руки друг другу, а после удалились из зала, забыв про то, что недавно соревновались в остротах и вроде как конкурируют.

За ними поднялся и Игорь, а когда хлопнула дверь, я быстро подорвалась с места, подбежала к урне и, согнувшись, выпустила в ее недра все, что с таким трудом скопила в желудке и сдерживала на протяжении всего собрания.

Справившись с судорогами и стирая с лица выступившие слезы, я совершенно не ожидала, что из-за спины раздастся голос бывшего:

– Значит, я был прав в своих догадках. Ты – беременна.

– Ох, блин, – негромко чертыхнулась я, прикрыв глаза. После вытерла рот ладонью и выпрямилась, давая себе время, прежде чем предстоит вновь встретиться с Игорем лицом к лицу. Но, сколько не оттягивай, пришлось оборачиваться. Попыталась нацепить на физиономию недоумевающее выражение и выгнула бровь. – Не понимаю, о чем ты. Несколько странно каждое расстройство желудка принимать за беременность. Тебе не кажется? – поинтересовалась я, сложив руки на груди.

Игорь снисходительно фыркнул, а после без должного смущения заявил:

– Милая, в свое время я потратил кругленькую сумму на аборты для моих пассий. Уж поверь, я научился отличать расстройство от залета, – оповестили меня, а затем жестом фокусника протянули чистый платок.

– Какая «прелесть», – не сдержала я брезгливой иронии, но платок приняла и вытерла рот. Возвращать после подобного посчитала неуместным и сжала ткань в кулаке. – Странный повод для гордости.

– А я и не горжусь, – пожал Игорь плечами, а после посмотрел уже серьезнее. – Но вернемся к делу. Почему ты мне ничего не сказала?

– А должна? – в свою очередь нахмурилась я, а после пошатнулась, но Кравцов вовремя подошел и придержал за локоть. Затем помог сесть в кресло, чему я опять не препятствовала. Гордость-гордостью, но я теперь обязана себя беречь. Осознание это обрушилось быстро и неотвратимо. От подобной стремительности меня вновь замутило, но я сдержалась.

Удивительно, вот уже несколько дней, как я узнала о беременности, но лишь сейчас вся серьезность накрыла с головой. Но еще удивительнее тревога. Не за меня, за ребенка.

Ладно… подумаю об этом позже, когда останусь наедине. Хотя бы с урной.

– Черт, Ланка, ты когда в последний раз ела? – возмутился бывший.

– Помимо воды? – тоскливо уточнила я, обратив внимание, что раз даже такой эмоциональный сухарь, как Кравцов, разглядывает мое лицо с тревогой, то выглядеть я должна действительно паршиво.

– Ясно, – сокрушенно выдохнул мужчина, а после выпрямился, удостоверившись, что я падать со стула не собираюсь. – Твою мать, Аксенова, да как так-то? Как ты могла молчать о таком? Думаешь, я не обязан знать о том, что ты беременна?

– Тебе честно ответить? – поморщилась я, чувствуя, как меня вновь замутило, и стала активно искать взглядом урну.

– И когда же ты хотела мне об этом рассказать? И собиралась ли вообще? – словно не слыша меня, стал расхаживать бывший из стороны в сторону.

– Игорь, угомонись, – попросила я, так как от его мельтешения меня укачивало.

– Серьезно? – значительно раздраженнее, с издевательскими нотками уточнил Игорь. – Знаешь ли, я имею право на некоторое проявление эмоций, зная, что моя женщина беременна от меня!

– Кравцов… – позвала я, с удивлением отмечая, что мужчина, кажется, в шоке и сейчас банально скатывается в истерику.

– Подожди… я понял, ты не говорила, потому что хочешь от него избавиться? – с видом, словно на него снизошло озарение, посмотрел он в священном ужасе, что несколько странно, учитывая его недавние жалобы о тратах на аборты. – Лана, понимаю, что я – не подарок, но такого не ожидал даже от тебя! Ты не считаешь, что я также должен принимать участие в подобном решении, пусть ты на меня и обижена?

– Да успокойся ты! – не выдержав, рявкнула я, хлопнув ладонь по столу. Мужчина посмотрел с неудовольствием, но я не прониклась. – Первое – решение возможного аборта только за мной, так как ты больше не имеешь отношения к моей жизни. Второе – оставить его и не говорить тебе, тоже сугубо мое дело, по той же причине. Ты себя дискредитировал, как человек, которому я могу доверять и на кого стану полагаться в важных решениях моей жизни. Ну и напоследок – тебя эта беременность в принципе не касается. Хотя бы потому, что этот ребенок к тебе никак не относится! Он – не твой! – зло закончила я, смотря в растерянное и потрясенное красивое лицо Кравцова, который, кажется, совершенно не знал, как реагировать и сейчас просто замер каменным изваянием самому себе.

Но хуже то, что я, неожиданно даже для себя, заревела, вновь упав в кресло и закрыв лицо руками. Так жалко себя стало, что просто жуть…

Несмотря на то, что по моим наблюдениям в истерику был готов скатиться Игорь, сейчас в ней активно находилась я, и выйти из нее не казалось возможным.

– Лан, – негромко и неуверенно позвал Игорь, положив руку мне на плечо. – Ты его оставишь? – в ответ я кивнула, но следующий вопрос не заставил себя ждать: – Чей это ребенок?

– Не твой, – с трудом отозвалась я.

– Ты знаешь, кто отец? – так же негромко произнес он.

Вообще-то знала, но едва ли признаюсь в этом. Если не из вредности, то из-за обоюдного договора о неразглашении. Потому:

– Нет, – покачала я головой, смачно высмаркиваясь в ранее предложенный платок. Я беременная женщина, а Кравцов мне уже даже не любовник, так что можно.

– Та-а-ак, – тяжело вздохнул Игорь. – Честно говоря, в такое мне поверить еще сложнее, чем в твою беременность. Но ты беременна, а вот то, что ты переспала неизвестно с кем… Ты что, это назло мне?

– Боже, Кравцов, сними ты уже корону, – устало попросила я, тяжело и глубоко вздохнув. А после с облегчением поняла, что слезы, кажется, отступили. – Не все в этом мире происходит из-за тебя, – заверила я бывшего, но не уверена, что он поверил.

– Тогда я совершенно не понимаю, что происходит, – всплеснув руками, сдался мужчина, однако вид имел такой, что было понятно: без объяснений не отстанет.

– Ты ведь не успокоишься, верно? – тоскливо уточнила я. Ну, а вдруг?

– И не мечтай, – ядовито и твердо подтвердил тот мои догадки, а после с видом, словно владеет всем временем в мире, уселся на соседнее кресло, с ожиданием в очах уставившись мне в лицо.

– Знаю, что просить тебя об этом бессмысленно, но я бы хотела, чтобы услышанное тобой хотя бы на некоторое время осталось в тайне.

– Ты ранила меня в самое сердце, – съязвил он, а после серьезнее произнес: – Обещаю молчать. Могу поклясться на библии, на крови или родителями, но едва ли ты мне поверишь, так что выкладывай так.

Я раздраженно вздохнула, позволила себе паузу, а после призналась. Не во всем, разумеется. Такие моменты, как то, что я буквально шантажом вынудила Смирнова стать суррогатным отцом, тактично упустила.

– Я правильно понимаю, что, узнав о возможном бесплодии и решившись на беременность, ты первым делом подалась в клинику оплодотворения? – пребывая в слегка коматозном состоянии, уточнил Игорь.

– Ну, в целом – да.

Воцарилось молчание. Прямо такое… впечатляющее, гнетущее и густое. Примерно такое же было, когда я оповестила Смирнова о моем желании использовать его… его, короче.

– Ну… зная тебя… черт, почти не удивлен, – потер бывший руками лицо, а после посмотрел на меня. – Что собираешься делать?

В первое мгновение я растерялась, поняв, что четкого плана у меня нет. Тем более теперь, когда, усилиями наших родителей, мы с Игорем все еще должны на публике казаться парой.

Потому неопределенно пожала плечами и ответила:

– Наверное – ничего. Выжду еще некоторое время, когда станет поздно что-то менять, признаюсь отцу. Буду работать до родов, а после… не знаю, наверное, придется воспользоваться услугами няни, так как оставить ребенка будет не с кем… – стала я рассуждать, с ужасом осознавая, что перспективы не шибко радуют. На глаза опять навернули слезы: – Чем я думала, когда решила, что справлюсь? Да мне никто не позволит выйти из декрета! Кто станет терпеть новоиспеченную мамашу на посту директора?

– Лан! Лана, притормози! – взяв мои руки в свои, привлек бывший мое внимание. – Я помогу.

– Что? – изумилась я. Тот замолк, собираясь с мыслями или смелостью, а после выдал:

– Я облажался. Я чертовски налажал перед тобой, Лан, – заглядывая мне в глаза, выдохнул он с досадой. – Я действительно не относился к нашим отношениям должным образом… Считал все это несерьезным, а нас – почти партнерами. Черт, Лан, мы с тобой знали, что вероятнее всего поженимся, когда нас тобой только познакомили больше двадцати лет назад! Ты была для меня… обязанностью. Почти что долгом! – запустил он пальцы себе в волосы, а после слегка сжал пряди, что удивило и даже испугало, так как своей прической мужчина всегда дорожил, а сейчас так беспечно разрушил. Ух ты! – Лишь после того, как ушла от меня, я понял, что ты мне действительно нравишься… сильно. К сожалению, понял я это поздно.