Сувенир из "Клуба мушкетеров"

Глава двенадцатая

Поставив машину в гараж, чтобы уберечь ее от нестерпимо горячего солнца, и наскоро искупавшись в море, я устроился на веранде бунгало и погрузился в размышления.

Я не был уверен, кто говорил правду — Трисби или, наоборот, Бриджетт. Рассказ Трисби представлялся мне вполне правдоподобным, Бриджетт имела все основания лгать, и все же… Кроме того, я был абсолютно убежден, что загадочный пакетик спичек ровным счетом ничего не значил для Бриджетт Криди, в то время как у Трисби было связано с ним нечто важное.

В конце концов я пришел к выводу, что необходимо еще раз съездить к Трисби и в его отсутствие повнимательней познакомиться с «Белой дачей». Возможно, там отыщется ключ к загадке. Я не знал, был ли у Трисби слуга, но решил не терять времени и нанести визит сегодня же вечером.

Внезапно раздался телефонный звонок. Я прошел в холл и снял трубку.

— Это ты, Лу? — Звонила Марго.

— Я не ожидал твоего звонка, дорогая, — сказал я.

— Мне не дает покоя этот пакетик спичек.

Сев на подлокотник кресла, я поставил телефон на колени.

— Я все время думала о нем. Теперь я уверена, что это спички Трисби.

— Почему ты так решила, Марго?

— Я вспомнила, что за столом он сидел напротив. Я попросила прикурить, но зажигалка его не работала, и он достал из кармана спички. Сразу же после этого Трисби отправился танцевать, а спички и портсигар оставил на столе. Наверное, я машинально положила пакетик в сумку. Во всяком случае, я уверена, что Жак клал спички на стол.

— Все правильно, — сказал я. — Сегодня я был у него и показал пакетик. Он подскочил на стуле, словно оттуда вылез гвоздь.

— Ты разговаривал с ним, Лу?

— Почти нет. Я появился в драматический момент — Бриджетт собиралась застрелить его.

— Застрелить? — недоверчиво переспросила Марго. — Ты шутишь, конечно?

— Может, она хотела просто припугнуть, но мне показалось, что твоя мачеха была настроена по-боевому. Он перед этим указал ей на дверь.

— Она, вероятно, сошла с ума! Ты сообщил в полицию?

— Нет. Трисби вряд ли признается, что она собиралась его укокошить, и я окажусь в дурацком положении. Полиция не станет заводить против нее дело. Кстати, ты знала, что у нее револьвер?

— Нет.

— Я думаю, что она наняла Шеппи. Так, между прочим, считает этот лоботряс. Трисби сказал еще, что в последнее время он обхаживал Тельму Каузнс, девушку, которую убили. Вероятно, Бриджетт узнала об измене и наняла Шеппи. Так, по-моему, обстоят дела, но она начисто все отрицает.

— Ты рассказываешь совершенно невероятные вещи! Значит, полиция ничего не знает о попытке убийства?

— Пока нет, но нужно быть готовым ко всему.

— Ты думаешь, Бриджетт имеет отношение к смерти Шеппи?

— Об этом я ничего сказать не могу.

— Какие у тебя планы, Лу? — В ее голосе звучала тревога.

— Вечером я собираюсь вновь навестить дом Трисби. Надеюсь, мне повезет, и я что-нибудь найду. У него есть слуга?

— Да, филиппинец. Он приходит рано утром и уходит около восьми.

— Вот как… Когда мы встретимся, Марго?

— Ты хочешь видеть меня?

— Не задавай глупых вопросов. Не смогла бы ты приехать сюда, скажем, в половине одиннадцатого? Я расскажу, чем закончится визит к Трисби.

Она помолчала в нерешительности, потом ответила:

— Хорошо, я постараюсь приехать.

— Я буду ждать тебя, дорогая.

— Будь осторожен, Лу, не подходи близко к дому, пока не убедишься, что он пуст. Не забывай, Трисби опасен и жесток.

Заверив, что буду помнить об этом, я положил трубку.

Потом набрал номер полицейского управления Сан-Рафела и попросил соединить меня с Ренкином.

Узнав, кто его спрашивает, Ренкин недовольно сказал:

— Что у вас там еще случилось?

— Вы не узнали, кому принадлежит нож? — спросил я.

— Вы что, принимаете меня за волшебника? Таких ножей в городе тысячи, их можно купить в любой лавке.

— Выходит, успехами пока похвалиться не можете?

— Нет. Дело запутанное, а мы еще в самом начале расследования. Что нового у вас?

— Тоже ничего. Я, правда, начинаю думать, что моего компаньона нанял не Криди, а его жена.

— С чего вы взяли?

— Так, слышал кое-что. Кстати, у нее есть разрешение на оружие?

— К чему вы клоните? — с раздражением спросил он. — Впутывать в эту историю Криди — все равно что играть с динамитом.

— Не пугайте меня, лейтенант. Лучше ответьте на вопрос: есть у нее разрешение на оружие? Это важно.

Проворчав, чтобы я не клал трубку, Ренкин удалился.

— У нее разрешение на автоматический револьвер тридцать восьмого калибра номер 4557993, выданное три года назад, — сообщил он через несколько минут.

— Спасибо, лейтенант. — Я записал номер в свою книжку. — И последний вопрос: узнали что-нибудь о прошлом Тельмы Каузнс?

— Ничего, хотя мы и справлялись повсюду. Такое впечатление, что у нее вообще не было прошлого. Мужчинами не интересовалась, Хан был прав. Я просто не возьму в толк, как она оказалась наедине с Шеппи.

— У вас есть адрес ее последней квартиры?

— Она снимала комнату на Мериленд-роуд, 379, у миссис Бичем. От хозяйки ничего не добьешься. Кенди битый час толковал с ней впустую.

— Спасибо.

Я прошел в спальню и надел костюм. После этого запер бунгало и выехал из гаража.

На часах было четверть шестого, и солнце по-прежнему пригревало. Узнав у полицейского, как проехать на Мериленд-роуд, я втиснулся в поток транспорта и минут через двадцать добрался до нужного дома.

Миссис Бичем оказалась полной пожилой дамой с приветливой улыбкой. Отрекомендовавшись репортером «Курьера», я попросил рассказать о покойной постоялице.

Миссис Бичем любезно предложила войти, и я оказался среди обитой плюшем мебели, канареек в клетках, трех котов и коллекций фотографий, которые, видимо, украшали стены в течение последних пятидесяти лет.

Я доверительно поведал, что собираюсь написать статью о Тельме Каузнс и мне хотелось бы знать, был ли у нее молодой человек.

— Полицейский спрашивал о том же, — с опечаленным лицом ответила миссис Бичем. — Нет, никого не было. Я часто говорила Тельме, что следует познакомиться с каким-нибудь симпатичным юношей, но она и слышать не хотела. Все ее мысли были о боге.

— Возможно, у нее был приятель, но вы об этом не знали, миссис Бичем? Некоторые девушки слишком застенчивы и не рассказывают о своих сердечных делах.

— Нет, что вы! Я знала Тельму пять лет. Будь какой-нибудь кавалер, она непременно бы рассказала. Она из дому-то почти никогда не уходила, только по вторникам и пятницам.

— Может на самом деле она ходила не в церковь, а на свидание?

— О, как вы можете так говорить? — с обидой в голосе произнесла миссис Бичем. — Тельма была неиспорченной девушкой, она всегда говорила правду.

— Бывал у нее кто-нибудь дома, миссис Бичем?

— Иногда заглядывали подруги — две девушки из «Школы керамики», а с третьей они ходили в церковь.

— Мужчины не приходили?

— Ни разу. Я не поощряю подобные визиты. Мужчины не должны приходить в квартиры к девицам.

Я вынул из бумажника фотографию Шеппи. Хозяйка внимательно разглядывала ее и покачала головой:

— Это лицо мне незнакомо. Повторяю, мужчины не бывали здесь в гостях.

— Не заходила ли богато одетая блондинка? Женщина лет тридцати семи?

Она бросила в мою сторону непонимающий взгляд:

— Богатая блондинка? Нет, что вы! Три ее подруги и отец Меттьюз больше у нас никто не бывал.

Было похоже, что Трисби бессовестно лгал, утверждая, что Шеппи и Бриджетт ходили к Тельме домой.

— В день, когда она погибла, ничего необычного не произошло? Никто не звонил ей?

— Полицейский тоже интересовался этим. Нет, все было как в обычные дни. Она ушла в восемь тридцать, чтобы к девяти успеть в магазин. Обедать Тельма всегда приходила домой. Но на этот раз она не явилась, и я начала беспокоиться, а вечером позвонила сначала отцу Меттьюзу, потом — в полицию.

Ренкин оказался прав: добиться чего-нибудь от старухи было таким же безнадежным делом, как пальцем проковыривать дырку в бетоне.

Оставив «бьюик» на обочине, я пешком направился к «Белой даче». Солнце уже закатилось, и все вокруг было окутано непроглядным мраком.

Со мною был карманный фонарик и несложный инструмент, с помощью которого я намеревался в случае необходимости открыть окно или запертый шкаф.

Соблюдая все меры предосторожности, я обошел дом, но света нигде не обнаружил. К моему удивлению, гараж оказался незапертым, и я увидел, что здесь стоит машина Трисби. Ее капот был холодным.

С удвоенной осторожностью я поднялся на веранду и позвонил в парадную дверь.

Прошло минуты три, но никто не отвечал, было тихо. Откуда-то из темноты появился сиамский кот и лениво развалился у моих ног. Но когда я нагнулся к нему, он быстро отскочил прочь и принялся наблюдать за мной настороженно и враждебно.

Прежде чем войти в дом, я некоторое время стоял на веранде, внимательно прислушиваясь. Смущала машина в гараже: это могло означать, что Трисби был где-то поблизости; впрочем, за ним мог заехать кто-нибудь из знакомых. Отсутствие в доме света делало второе предположение вполне вероятным.

Я вошел в гостиную и, отыскав выключатель, зажег свет. То, что предстало перед моими глазами, заставило вздрогнуть. Пол был усыпан кипами бумаг, писем, старых счетов, выброшенных из письменного стола и шкафов. Кто-то успел в этот дом раньше меня, и мне ничего не оставалось, как с досады выругаться.

Я прошел в соседнюю комнату, где увидел лестницу, ведущую на второй этаж, и две двери. Пройдя через одну из них, я оказался в столовой. Неизвестный посетитель побывал и здесь: ящики буфета были выдвинуты, столовые принадлежности разбросаны на полу.

В роскошно обставленной кухне, куда вела вторая дверь, все оказалось в полном порядке.

Вернувшись обратно, я остановился около лестницы. Я решил не зажигать свет и достал карманный фонарик. Где-то деловито тикали часы, но больше в доме не раздавалось ни звука.

Что могло интересовать побывавшего здесь человека? Я постарался представить реакцию Трисби, когда он обнаружит погром, произведенный в его отсутствие. Интересно знать, обратится он в полицию или ничего не предпримет.

Трисби мог вернуться в любую минуту, и с осмотром нужно было кончать побыстрее. Нигде не задерживаясь, я обошел все комнаты внизу, затем взбежал на второй этаж и остановился на широкой, погруженной в темноту площадке.

Здесь в тусклом свете карманного фонаря я увидел нечто, от чего кровь застыла в жилах; в противоположном углу явственно виднелась фигура припавшего к полу человека. У него была странная поза — он точно изготовился к прыжку.

С бешено колотившимся сердцем я отпрянул назад.

— Кто здесь? — спросил я голосом старой девы, обнаружившей мужчину у себя под кроватью.

Гробовое молчание было мне ответом, человек не шевелился. Он сидел, опираясь на пятки, — небольшой смуглый человек с испещренным морщинами лицом. Узкие щелочки глаз неподвижно смотрели в пространство.

Эта был, вероятно, слуга Трисби. Кто-то выстрелил ему в грудь, и перед смертью он успел отползти в угол. На его полотняном пиджаке темнело кровавое пятно.

Я подошел ближе и коснулся его лица. Окаменевшие мышцы и холодная кожа говорили о том, что человек умер уже несколько часов назад.

В спальне было темно и тихо. Я увидел Трисби, лежавшего поперек кровати, в белой фуфайке, малиновых шортах и сандалиях. На его лице застыла гримаса ужаса, руки были сжаты в кулаки. Простыня была обильно испачкана кровью.

Кто-то убил его выстрелом в спину, когда он пытался убежать. Умирая, он упал на постель.

Я зажег свет. Сиамский кот проник вслед за мною. Теперь он сидел на постели и обнюхивал голову убитого хозяина. Вытянув хвост, кот злобно шипел на меня.

Ноги мои подгибались, когда я подошел к постели и потрогал свисавшую руку. Она была холодной. С момента смерти Трисби должно было пройти не менее пяти часов.

Кругом валялись вещи убитого. И подле кровати — револьвер. Я ни секунды не сомневался, что это был тот самый револьвер, который несколько часов назад я вернул Бриджетт Криди. Да, так оно и оказалось — под стволом стоял номер 4557993.

Вынув магазин, я пересчитал патроны. Стреляли четыре раза, по крайней мере два выстрела были смертельными.

Стоя с револьвером в руке, я погрузился в раздумье. В этой истории все выглядело чересчур просто и очевидно, чтобы быть правдой. Нахмурившись, я перебрасывал оружие в руках, потом, повинуясь внезапному импульсу, погасил свет и спустился в гостиную. Там я набрал номер Криди. Стрелки на часах показывали без четверти десять.

Трубку на другом конце провода снял Хилтон:

— Резиденция мистера Криди. Кто вам нужен?

— Соедините меня с миссис Криди.

— Я соединю с ее секретаршей, сэр, если вы подождете.

Раздались обычные щелчки, потом знакомый голос спросил:

— Кто говорит?

— Лу Брэндон. Миссис Криди у себя?

— Боюсь, она не будет с вами разговаривать.

— У меня дело необычайной важности, — нетерпеливо сказал я. — Мне необходимо с ней поговорить.

— Подождите у телефона, я узнаю, подойдет ли она.

Я ждал, с ненужной силой прижимая трубку к уху.

Через некоторое время вновь послышался голос секретарши:

— Мне очень жаль, но миссис Криди не желает с вами разговаривать.

Я хмуро усмехнулся:

— Она должна выслушать меня, это в ее интересах. Передайте, что погиб ее старый друг. Кто-то застрелил его, и полиция может явиться к ней с минуты на минуту.

— Что вы сказали?

— Соедините с миссис Криди. Она будет горько раскаиваться, если откажется говорить со мной!

Наконец голос Бриджетт Криди произнес:

— Если вы не прекратите донимать меня, я буду вынуждена жаловаться мужу.

— Отлично, — ответил я, — жалуйтесь сейчас же. Он будет наверняка доволен. Но я не думаю, что муж поможет вам избежать неприятностей. Ваш друг Жак Трисби лежит у себя дома с пулей в спине. Рядом с трупом — ваш автоматический револьвер.

Из груди ее вырвался негромкий вздох:

— Вы лжете!

— Хорошо, тогда сидите и спокойно ждите Ренкина, — сказал я. — Больше мне нет дела до вас. Я рискую головой, разговаривая с вами по телефону.

Она продолжала учащенно дышать в трубку.

— Вы говорите, он убит?

— Да, он мертв. Теперь ответьте на вопрос: где вы были между пятью и шестью вечера?

— Здесь, в своей комнате.

— Вас кто-нибудь видел?

— Нет, я была одна.

— Секретарша не заходила к вам?

— Она в это время отсутствовала.

— Что вы сделали с револьвером, который я вам отдал?

— Положила в спальне.

— Кто мог его взять?

— Кто угодно. Шкаф не был заперт.

— К вам никто не приходил?

— Нет.

Нахмурившись, я посмотрел на стену.

— Не знаю, почему у меня появилось желание помочь вам, — сказал я. Ваш револьвер со мной, я забрал его из спальни Трисби. После анализа пули полиция, возможно, установит, что стреляли из вашего оружия, но будем надеяться, что ей не повезет. Кажется, кто-то хочет спихнуть на вас вину за убийство Трисби. В общем, сидите тихо и молитесь, чтобы господь помог вам выпутаться из этой истории.

Прежде чем она успела что-нибудь сказать, я положил трубку.

Я осторожно вышел из «Белой дачи», погасив всюду свет и заперев двери.

Когда я вернулся домой, было четверть одиннадцатого. Под пальмами стоял одинокий «кадиллак» с потушенными фарами. В окнах бунгало света не было. Я вошел в темный холл. Здесь, включив свет, я некоторое время стоял прислушиваясь, не убирая руки с револьвера.

— Это ты, Лу? — раздался голос Марго.

— Что ты делаешь в темноте? — спросил я, проходя в спальню.

Она лежала возле окна, и в свете луны неясно вырисовывался ее силуэт.

— Я люблю смотреть на море, — ответила Марго. — Не включай электричество, дорогой.

На ней была лишь черная шелковая пелерина, через которую просвечивало тело. Она протянула мне руку.

— Подойди ближе и сядь, Лу, — сказала она. — Здесь хорошо, не правда ли? Нет ничего прекрасней ночного моря!

Я сел рядом, но руки не взял. Образ мертвого Трисби, стоявший перед глазами, не располагал к интимности.

— Что-нибудь случилось, дорогой?

— Марго, ведь ты была когда-то влюблена в Трисби?

Наступила длительная пауза, и ее рука опустилась.

— Да, — ответила она наконец с отчужденностью в голосе, — я была влюблена. Мне нравилось в нем здоровье и сила и даже поразительное самомнение. Слава богу, мое чувство исчезло так же быстро, как и возникло. Я никогда не прощу себе это увлечение.

— Все мы совершаем в жизни ошибки, о которых потом сожалеем, — заметил я, отыскивая в кармане сигарету. Прикуривая от зажигалки, я видел, что она, приподняв голову, смотрит на меня широко открытыми глазами.

— С Жаком что-нибудь случилось? Ты был там?

— Он убит. Его застрелили.

— Убит? — Из ее груди вырвался стон. — О, Лу! Он обращался со мной жестоко и подло, но в нем было что-то…

Не закончив фразы, она умолкла.

— Это, конечно, Бриджетт! — сказала она через минуту.

— Я не уверен.

Внезапно Марго села.

— Я не сомневаюсь, что это сделала Бриджетт. Ведь она пыталась убить его, разве не так? — Спустив ноги с кушетки, Марго продолжала: — Она убила его! Но ничего, безнаказанно ей это не пройдет! Отец добьется правды!

— Предположим, добьется, а что дальше?

В темноте я почувствовал на себе ее пристальный взгляд.

— Как что? Он выкинет ее из дома!

— Я полагал, ты не станешь впутывать в это дело полицию, — спокойно заметил я.

— Конечно, нет, полиция ничего не будет знать. Отец просто вышвырнет ее вон.

В окно я увидел, как к бунгало на большой скорости приближался автомобиль, на крыше которого мигала красно-синяя сигнальная лампа.

— Не думаю, что полицейские останутся в стороне, — сказал я, поднимаясь. — Через минуту они будут здесь. — Я вышел в холл и сунул оба револьвера — свой и миссис Криди — в ящик тумбочки.