Свадьбу делать будем? - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Юлия Климова (Начало книги) #1

Свадьбу делать будем? (сборник)

Лилит МазикинаИндийское кино

К свадьбе готовились со вкусом, азартно, не жалея времени, денег, сил и фантазии. По замыслу будущего свекра, свадьбой предполагалось отметить восемнадцатилетие наследника, юноши, наделенного всеми достоинствами, как то: изрядный рост, модная худоба, кудри до лопаток и умение выбивать венгерочку двадцать минут подряд, не сбиваясь с ритма и притом в негнущихся лаковых туфлях. Кроме того, наследника умудрились всеми правдами и неправдами пристроить в институт, так что армия до рождения парочки собственных наследников ему не грозила, а после – тем более.

Институт юноше даже понравился, и он впервые в жизни учился с интересом, обнаружив к отличным от танца искусствам и их истории прежде никогда за ним не наблюдавшийся интерес. Первые две сессии сдал почти без помощи родителей.

Видеорезюме сняли сразу после поступления. Ролик длился двадцать минут ровно – столько, сколько достаточно и необходимо было для демонстрации главного таланта. Кудри, худоба и свежий ремонт в доме также ненавязчиво присутствовали в кадре.

Невесту выбрали, просмотрев роликов сорок. На год младше, фигурка сочная, на лицо – вылитая Айшвария Рай (будущего свекра кинематографический кумир), даже глаза светлые. Жила не далеко и не близко – и в гости к свойственникам поездить можно, и назойливым общение не будет. В общем, идеальная цыганская невеста. Нежным голосом перечислила, что умеет готовить – слюнки потекли…

Невесту звали Анжела. Примерили имена: Граф и Анжела, Анжела и Граф. И решились. Написали, позвонили, съездили, сосватали – семья на месте тоже очень понравилась. У мамы – институт культуры, у папы – шиномонтаж, дом – два этажа, три «плазмы». Анжела чай подавать гостям выплыла – как голубка комнату облетела. И вблизи на Айшварию еще больше похожа.

Ударили по рукам. Обговорили – когда, как. А мы молодым, а вы молодым. Устроили помолвку пышно, с гостями, в микрофон объявляли, как в кино. И дальше стали готовиться к главному.

Наследник у будущего свекра был один, как в глазу зрачок, как в груди сердце: экономить ли тут? Хотелось так сыграть, чтобы долго потом вспоминали цыгане: а на какую длину столы заставили, да как поросенка зажарили и как на блюде лежал, а водки какие сорта стояли, а как на бутылочках слеза выступала, а как молодые перед иконой кланялись да как танцевали потом, а вот такого-то и такого-то ни у кого на свадьбах еще не было… Хорошая была свадьба, легенда, а не свадьба!

Будущий свекр ужался в семейном бюджете и ел на ужин что жена подала: макароны так макароны, с котлетой так с котлетой, без смены блюд так… Что и говорить. Залез в кубышку, которую на случай свадьбы наполнял уже давно. Побегал, взял два кредита.

Свадьба как раз приходилась на Графов день рождения, выпадала на лето. Решили гулять во дворе, хотя ресторан или турбазу хорошую снять было бы пышнее. Значит – тенты, значит – столы и скамьи, и двор украсить – последнее главное, потому что – чем, как, чтобы все ахнули, чтоб удивились и повынимали из карманов телефоны – фотографировать срочно?

И цветами украшали-переукрашали все, и воздушными шариками, и светомузыкой всякой. Думали-думали, мудрили-мудрили, решили – перевить все широкими лентами, из плотной красивой ткани, алыми, сиреневыми, белыми, везде бантов и цветов из этих лент понавязать, а вечером, как стемнеет, включить спрятанные за лентами гирлянды светодиодов. Будет как в индийском кино!

Попробовали заранее – красиво выходит, пышно. Будущий свекр ходил, довольный собой, усы наглаживал, и так было жалко, что сейчас, заранее не похвастаться – украдут идею, как есть украдут, это ж не деньги, это интеллектуальная собственность, а она цыганским законом охраняется как? А вот как: никак.

В отдельную коробку, большую, от корейского душа, легли мотки лент и гирлянд. Хватит ли? Не набить ли другую коробку, от стиральной машинки? Да ведь деньги не только на украшения нужны. Певцов-музыкантов звать надо? Вот. Аппаратуру для музыки ставить надо? Ага. А чтоб было где спать, а чтоб было что есть, а костюмы! Костюмы-то!

Индийское кино так индийское кино, заказали Графу костюм – вроде как свадебный, белый, но с индийским акцентом, с жилетом расшитым, с рубашкой красной, с золотой тесьмой тут и там. Костюм влетел в копеечку, но сидел в конце концов знатно. Подумывали, не добавить ли свадебную чалму, как в «Зите и Гите», но как ни пытались, никому не удалось соорудить Графу на голове ничего похожего – отступились.

Дальше – больше. Все родственницы и свойственницы понеслись покупать себе в Москве сари или набор из широкой юбки, блузки и расшитого жилета – кто какой наряд смог на себя найти. Нашли в Интернете, как себе на заколку сделать гигантские тропические цветы из ткани. Семью будущей невесты предупредили тоже. Будущий свекр ликовал и обзванивал ансамбли в городе и области, спрашивал, какие могут сыграть «Джимми джимми аджя аджя» и «Дола ре дола ре дола ре дола». Нашел отличную еврейскую группу – знала и умела все: и венгерочку урезать, и хиты Марцинкевича (как без Марцинкевича?), и джимми джимми, и Шуфутинского с Лепсом, и еще какую-то хаванагилу заодно (обещали, что тоже очень для венгерочки хороша). Судили, рядили, торговались, базарили, да по рукам наконец ударили. Не успел будущий свекр пот с лица утереть, как тут же меню составляй. Да что приготовить, да сколько, да что закупить, да где лучше. Тут, конечно, семейным советом, а где семейный совет, там ссоры да раздоры, потому что всякий лучше другого разбирается и в голубцах, и в поросятах, и в бараньем шашлыке. Разве что на водке было полное семейное согласие: какие три марки на стол ставить – тут всякий цыган и всякая цыганка имели понимание. С грехом пополам составили и меню, сошлись и на продуктах – где какие покупать, а где не брать ни в коем случае. Для верности записали, чтоб потом не говорил один, что сошлись на баранине с такого-то рынка, а другой – что на таком-то брать собирались. Потратили на список тетрадь ученическую в клетку, 12 листов – полностью. А как иначе, дело-то серьезное, как бы в грязь лицом да не ударить. Настоящего цыгана хлебом не корми – дай вспомнить, в какой подливе ему телятину на прошлогодней свадьбе подали да каких туда приправ положили. А если подлива была грязь, а не подлива, да розмарина пересыпали или перца не доложили, а мясо только в школьной столовой подавать, как с пищекомбината привезённое, то и этого не забудут: так вспоминать будут, что уши гореть не перестанут за пять километров от разговора.

С навесами и столами оказалось проще всего – их арендовали. Хотя как сказать проще – уж не в финансовом отношении, конечно. «Свадебные» деньги таяли на глазах, а потрясти гостей хотелось все больше и больше. Как бы так сделать, чтоб и как у людей, и чтобы только у нас так? – не переставал мучить будущего свекра вопрос. И ленты, и сари, и орхидеи из искусственного шелка, и расшитый Графов жилет – всего ему стало казаться мало. Среди ночи он садился в постели, чтобы толкнуть жену в бок и спросить:

– А верблюдов-то, верблюдов-то вроде как можно жарить… А?

– Тебя черти на своей свадьбе будут над угольями жарить, – неприветливо сообщала во сне жена. – Ты знаешь, почем сюда верблюда из Узбекистана привезти?

Будущий свекр не знал, но вздыхал печально: соображал, фантазия у него была мощная. Битые сединой усы его печально обвисали, и сам он проваливался обратно в неверный и тревожный сон.

А то застывал над тарелкой картофельного пюре с двумя сиротливыми сардельками и говорил, уставясь на глянцевые сарделькины бока:

– А фотографа попросить обезьянку с собой взять, пусть все с обезьянкой фотографируются?

– Из московского зоопарка выпишешь или из Сочи? – ровным, без тени иронии голосом интересовалась супруга, и усы обвисали снова.

А лето все надвигалось и надвинулось совсем. Выдалось оно ровным, без дыма, без зноя и без бесконечных дождей, и прогноз погоды на день свадьбы (и рождения) Графа был самый чудесный. Сам жених успешно прикончил вторую сессию и дни проводил беспечно – бегая с удочками на озерцо в пригородном лесу. Там водились только бычки, но Граф уверял, что его лучший друг совсем недавно, в позатом году, выловил из озерца четырех карасей. Граф хотел поймать пять.

Объездили все рынки. На некоторых словно диверсию кто устроил – то нужного мясника нет, то у нужного мясника нет ничего толкового. Бегали, волновались, ругались, торговались, щупали и нюхали, чтобы лучшего все качества, сверялись со списком, вычеркивали и обнаруживали, что забыли вычеркнуть. Перед глазами все плыло от перебранных вручную, лично, с пристрастием, сладких перцев, багровых помидоров, крепких луковиц, скромниц-картофелин. Купили и мяса, и овощей, и фруктов, и приправ, и птицы, и сладостей, и попить, и выпить, и цветов живых – по всему дому по ведрам расставили. Кладовка, холодильник, кухонные шкафчики – ничто не осталось пустым хоть бы на уголок. Копченьями пахло умопомрачительно.

Съехались гости. Пристроили, как могли, по всей улице машины; пристроили, как могли, гостей по всему дому. Вышло вроде не стыдно, всем хватило надувных матрасов, подушек и пледов.

Утром прежде всех встал Граф, схватил удочки – но наступил неосторожно среди гостей на чью-то ногу, поднялся шум – удочки отобрали.

– Я успею, успею, – твердил жених, но его уже расчесывали, вертели, обряжали, опрыскивали одеколоном. Процессия с невестой должна была приехать в течение дня, а сама свадьба состояться ночью, когда включат гирлянды за лентами и электросвечи на столах.

Цыганки развели во дворе костры, поставили мангалы и прочее; кто-то уже занял кухню и во главе с будущей свекровью усердно месил тесто для пирогов и пирожков. Мужчины с важным видом смотрели, как будущий свекр, взяв в помощь родного младшего брата, маринует в вине отборные куски бараньего мяса, и, чтоб сдержаться и под руку советов не давать, сладострастно вспоминали шашлыки на недавних майских праздниках: кто какое мясо взял, да в чем вымачивал, да приправки, да как на вкус было и как на зуб ложилось. Чтобы не захлебнуться слюной, подъедали нарочно поставленные закуски и запивали водкой.

– Ночью-то все же странно, ночью что за свадьба, вообще все не по-людски идет, – не выдерживал кто-нибудь, томясь по накрытым столам и всеобщим танцам, но будущий свекр осаживал:

– Не нравится, так и не держат тебя.

Это было, конечно, грубо, но он знал: интрига, секрет, который чуяли за ночной свадьбой цыгане, заставит пропустить мимо ушей грубость и ждать сюрприза. Чтобы или обрадоваться и качать хозяина, или обидеться и проклясть всячески.

Подвезли столы и тенты, мужчины принялись расставлять их, подключать аппаратуру. Прибыли музыканты, стали аппаратуру сразу тестировать: зазвенела магомаевская «Свадьба-свадьба», хиты Антонова. Аппаратурой музыканты остались довольны, сели за уже накрытый для них столик, стали есть, одуревая от запаха шашлыка на тарелках, наливая по пятьдесят – «для горла», хватая и вкусно жуя огурцы и сладкие перцы, нарезанные дольками, заедая хлебом черным и белым, утирая лица поставленными салфеточками в цветочек.

– Культурно тут у вас, – заметил с удовольствием гитарист, грузный мужчина чуть за сорок с наполовину уже облетевшими кудряшками. Молоденький барабанщик с выразительным носом моргал сонно, не привык еще выпивать на жаре. Будущая свекровь предложила положить его на часик на диван, и товарищи повели парня вслед за хозяйкой. Пока он спал, достали яркие, как в телевизоре, цыганские народные костюмы, попросили утюг и разглаживали их привычно.

– Часто у цыган поете? – полюбопытствовал хозяин.

– И у цыган… и вместо цыган…

– Как вместо цыган?

– Так, приходим в ресторан и выступаем, цыганский ансамбль «Ай да ну да най». Людям нравится.

Будущий свекр удивился.

– И никто не замечает подмены?

– Цыгане замечают.

– И что, сердятся?

– Нет. Смеются.

Хозяин засмеялся тоже.

Брат его съездил за фотографом, нескладным длинным мужчиной с лицом и голосом Василия из кинофильма «Любовь и голуби». Фотограф на цыганской свадьбе был впервые, озирался с любопытством.

– Снимай скорее, – волнуясь, говорил хозяин и вытирал усы от натекающего на них пота.

– Что снимать, невесты нет еще? – недоумевал фотограф.

– Столы, столы снимай, пока свет. Предвечерний свет – самый красивый…

Фотограф принялся расчехлять свою фотографическую аппаратуру. А столы были хороши.

По центру стояли вазы с одуряюще пахнущими цветами – розами, лилиями. С цветами в мисочках со льдом стояли разномастные бутылки – с вином, водкой, газировкой, минералкой. Лежал на блюде румяный поросенок, длинный, словно жертва мутации или столкновения с асфальтоукладочным катком – это он посередине был ловко составлен из трех поросят. Из ушей поросенка торчали розы, во рту глянцевым боком блестело яблоко, глаза были из маслин, хитро блестели. Лежала фаршированая щука во всю свою длину. Граф тихо сказал фотографу, что щуку поймал он, и показал на прислоненные к стене дома снасти – впопыхах их забыли убрать. Фотограф впечатлился и отдельно сделал портрет жениха с щукой. Потом пошел вокруг столов, стараясь ничего не упустить: ни горки груш, яблок и мандаринов, ни нарезанных кружками и составленных обратно ананасов, ни кокосов с девственно целой скорлупой – хозяева не знали, как их есть и подавать, – ни выложенных красивыми пирамидками ровных, разрезанных пополам огурчиков, ни шести видов салатов, разложенных по гигантским хрустальным салатницам, ни сырных-колбасных нарезок. Попали в кадр огромные миски маслин и оливок, жестяные старые блюда с шашлычными горками, розетки с подливами и магазинными соусами, гигантские голубцы, пироги с пирожками открытые и закрытые, принесенный под объектив и тут же унесенный прозрачный холодец и всякая всяческая снедь, о которой фотограф знать никогда не знал и увидел впервые. Следом шел с видеокамерой хозяйский племянник, двоюродный брат жениха, и фиксировал стол для ютуба.

Когда фотограф было начал захлебываться слюной, столы закончились, и хозяйка усадила его поесть шашлыка и прочего и налила водочки стограммовый стаканчик – «чтобы линзы не потели». Фотограф начал себя чувствовать вольготно.

Музыканты разбудили своего юного товарища, напоили его холодной минералкой, и он стал, бодр и весел, со всеми вместе переодеваться в цыганский наряд.

Цыгане тоже уже все переоделись, мужчины ходили в костюмах с отливом, в белых двойках, женщины почти все в индийском или других блескучих платьях, над черными волосами, убранными в пучки и замысловатые модные косы, покачивались тропические тряпичные цветы. В предзакатном солнце нестерпимо сияли массивные, сложные серьги женщин и потные лбы мужчин. Все выглядело очень культурно и кинематографично.

Приехали будущие свойственники. Кортеж был длинный, весь из белых машин, пышно украшенных и цветами, и лентами; фотографа оторвали от стола и бросили на групповые портреты. Портрет за портретом, то мужчины, то женщины, то толпа одетых в белое девочек с корзинками в руках – в корзинках были лепестки, чтобы кидать их, когда молодых будут благословлять.

– А невеста-то какая из них? – спросил маму Граф, разглядывая толпу девушек в разноцветных сари. Будущая свекровь пригляделась.

– А вон та, в золотом… фигурой похожа, и видишь, с букетом стоит и стесняется.

– Почему же не в белом?

– Ты что, в белых сари в кино только старухи ходят…

У той, что в золотом, и правда был пышный букет из белых цветов в руках. А еще целая корона из цветов на голове. А вот в лицо ее Граф было не узнал, лицо было так густо покрыто сверкающим цветным макияжем, что не узнала бы невесту и родная мать. Стесняться невеста, впрочем, хоть и стеснялась, но Графа оглаживала веселыми и жадными глазами с ног до головы. Жених приосанился и как бы между прочим выбил чечетку. Девушка в золотом сари подняла букет и уткнулась в него лицом, сияя глазами поверх нежных лепестков. Граф почувствовал, что свадьба начинает ему нравится.

Хозяйка поправила прическу и пошла фотографироваться с невестой. Ее бордовое платье замечательно сочеталось с золотым сари, и она решила, что это к добру.

Музыканты ненавязчиво заиграли Шуфутинского. Солнце принялось закатываться совсем, заметно стемнело.

– Прожектора-то, прожектора забыли поставить, – взволновался хозяин. Прожектора должны были высвечивать его, стоящего с иконой в руках, пока к нему идут на поклон молодые. Вот тут кусок сценария был взят из американского кино. Граф с Анжелой должны были, взявшись за руки, под свадебный марш пройтись по дорожке, настеленной вдоль столов, как к алтарю, к будущему свекру и по пути их осыпали бы лепесточками девочки. А потом бы вспыхнули гирлянды за лентами, освещая весь двор. Икона с белым кружевным рушником уже лежала наготове, девочки время от времени принимались в шутку драться, так что количество лепесточков в корзинках немного уменьшилось.

Хозяин с братом побежали доставать прожектора из подвала и разматывать провода. Граф, пользуясь тем, что не включили еще никакого света, подобрался к девушке в золотом.

– Щуку-то видела? – спросил он нежно. – На столе щука лежит. С мою руку. Это я с утра поймал. Вон удочки…

Девушка захихикала из-за букета.

– Это же на карасей удочки, щука бы сломала.

«Умная, – с удовольствием отметил Граф и нежно погладил голый, неразличимый в тени девушкин локоть. Девушка локоть убрала, но не сразу. – Нравлюсь», – с еще большим удовольствием отметил жених.

– Я щуку потом поймаю, для тебя, – пообещал он.

Девушка снова захихикала и немного отошла. Граф подвинулся на шажок следом за нею.

– У меня зачётка с собой, хочешь посмотреть? Я в институте учусь… Рубенса знаю. Картины его. Там таких красавиц рисовал…

Граф чуть не добавил – «голых», но вовремя прикусил язык.

Девушка поддержала культурный разговор, чуть высунувшись из-за букета.

– А в Москве сейчас выставка Ай…вазовского. По телевизору показывают, очереди до Кремля. Вот от Кремля до музея.

– Это хорошо. Искусство надо любить. Когда народ культурный, его никто не победит.

Прожектора установили и подключили. Расстелили дорожку, поставили немного помятых и взлохмаченных девочек вдоль нее. Цыгане нетерпеливо толкались в сумерках, заглядывались на поросенка. Готово было все, и дальше тянуть было некуда.

– Ну все, ну все, жених, невеста, на ковер, скорее! – заторопились будущие свекровь и теща.

Граф вытянулся в струнку у дорожки и нетерпеливо поглядывал налево, где должна была встать невеста. Его отец торжественно сиял иконой под скрещенными лучами прожекторов и тоже ждал. Отец невесты на нервах беспрестанно жевал маринованные опята.

Тем временем никак не могли найти невесту. Заглядывали и в те помещения, которые при приличных цыганах не называют, и в погребы, и в машины – невесты не находилось нигда. Наконец хозяйка усмотрела девушку в золотом сари и подтащила ее за руку к дорожке. Но только Граф потянулся к ней, как девушка отскочила.

– Ты чего, доча? Ты не дури, все уже обговорено, вставай да иди, – увещевала будущая свекровь. – Ты не стыдись, стыдиться потом будешь.

– Да это ж не та, – подбежала будущая теща. – Не та, не Анжела!

– А кто?!

– Да это же племянница моя, это Кристинка.

– А что она с букетом?

– Так подать должна была Анжеле букет. Подружка невесты.

– А та, та-то где?!

– А Анжела сбежала. С Митькой из Тулы сбежала, пока все садились и ехали, – звонко сообщила Кристинка. – Я видела.

– А что ты, дура, молчала-то? – схватилась за сердце будущая свекровь.

– А что ты, дура, так громко сказала сейчас? – схватилась за голову будущая теща.

Будущий свекр чуть не выронил икону, но сумел передать ее брату все же целой и с угрожающим видом двинулся к будущему тестю.

– Невесту-то… Невесту не привез, а? Свадьба-то… свадьба во сколько встала, а? – бормотал он на ходу и грозно шевелил усами.

Гости стали быстро передвигаться по двору, разбиваясь на две не очень равные группы. В воздухе пахло скандалом, цыганским судом и гигантской неустойкой.

И поросенком, который томился весь вечер зря.

– Ну что ж, давайте эту тогда, – сказал Граф.

– Кого, меня? – звонко уточнила Кристинка и застеснялась.

– Как же эту, если ту сватали, – остановился несостоявшийся свекр. – Айшварию-то… Анжелу.

– Ну а что ж, мне мама на эту показала, что невеста, я уже привык к ней. Давайте на этой женюсь тогда.

– А Анжела, сватали ж Анжелу, – гнул свое хозяин.

– А родители ее где, родители кто, – всполошилась хозяйка. – А вдруг она засватанная, Кристинка ваша?

– Незасватанная, мы ее с пяти лет растим как родители, – сказал Анжелин отец. – Мы ей папа и мама, и дядя и тетя, и никто у нас ее не сватал, сиротинушку.

В глазу у него блеснула слеза.

– Конечно, не сватали, она же страшила, – наивно и громко сказала кто-то из девочек. Кристинка заплакала и пошла, пряча лицо в букет, прочь. Девочка вытащила телефон и стала показывать:

– Вот же фотография ее, вот они с Анжелой, тут Кристинка ненакрашенная.

Хозяин схватил телефон и стал рассматривать:

– Не Айшвария… Нет, не Айшвария… Та – да, а эта…

Граф сунулся посмотреть тоже. С фотографии знакомо, как над букетом, блестели большие глаза. Все остальное было так себе, не взглянешь. А глаза были знакомые и веселые.

– Ну тут что поделаешь, коли привык уже к такой, – рассудительно сказал жених. – Давайте уже меня женить-то, что время тянем.

– Вон, салаты заветриваются, гости устали в темноте стоять, музыканты тоже одетые все, давайте с Кристинкой женить, – сунулась и хозяйка.

– Да ведь обман! Да сватали мы ведь другую, красавицу! Единственному сыну моему! Единственному! А эта ваша…

– Ленты с гирляндами, – шепнула хозяйка. – Уж такую красоту приготовили, индийское кино! Давай так женить, а эти пусть за свою Анжелу потом перед людьми стыд едят.

Хозяин подумал и сказал:

– Ведите Кристинку.

И пошел стоять под прожекторами с иконой.

Граф встал в начале дорожки, девочки запустили руки в корзиночки.

Цыганки привели Кристину – у нее под глазами совсем немного расплылась тушь. Глаза от этого казались еще больше. Граф осторожно взял в свою руку мягкую и теплую Кристинкину ладонь и повел. Музыканты играли марш. Девочки азартно засыпали жениха с невестой лепестками.

«Нужна мне ваша Анжела, которая с кем попало убегает, – думал Граф. – Из-за этакой дуры с утра на рыбалку не пустили. А Кристинка рыбалку понимает. И привык я к ней, опять же».

Молодые опустились на колени, поклонились образу. Свекр благословил, отдал икону снова брату, поднял детей и соединил их руки опять. В этот момент, как и было запланировано, вспыхнули светодиодные гирлянды по всему двору, засверкали сквозь яркие ленты, и стало все невыразимо прекрасным – и молодые, и пустивший слезу свекр, и поросенок с розами в ушах.

– Горько! – пьяным голосом крикнул счастливый фотограф.

– Кому горько, тому нальют касторки, – крикнул в ответ свекр.

Граф увел Кристинку в темноту, в подготовленную в доме комнату.

– Не боишься? – спросил, вынимая букет из рук. – У меня шампанское тут спрятано, сначала можем поесть-попить.

– Успеем? Простыню ждут…

– А что на голодный-то желудок. Они водку пьют, а праздник-то наш.

Граф нашарил бутылку и штопор, вытянул пробку.

– Стаканов нет…

Молодые сели на край постели, стали пить из горлышка. Граф с руки кормил невесту тарталетками с икрой, стянутыми заранее. Икра была еще хороша.

– Не боишься? – спросил снова.

– А ты? – спросила Кристинка и засмеялась.

– А я потихоньку, – сказал Граф и стал ее целовать.

А на улице музыканты в цыганских костюмах играли и пели «Джимми джимми аджя аджя», фотограф упал на щуку, а свекр и тесть учили всех танцевать, как в индийском кино.