С привкусом мух и комаров.
Только кого — непонятно.
Эффект получился пугающий. Несколько человек даже протрезвели и тут же попытались компенсировать потерю ударной дозой алкоголя.
Конечно, для Олафа такого вопроса не существовало. Трудность для него представлял другой: если он встанет с топорами у парадного входа, а мага поставит на задний, то укараулит ли Серафима с одним мечом все окна, или придется дать ей запасной топор?
Или успеть к самому интересному.
Порванный рукав, грязная юбка и поцарапанная щека показывали, что погоня очень скоро превратилась в спасательную операцию: погруженная во тьму территория заброшенной шахты к долгим преследованиям не располагала.
Как сказал бы Шарлемань Семнадцатый.
На вопрос, куда подевался чудесный ковер, на котором они прилетели, Адалет прикрыл глаза и загадочно пошевелил пальцами — и сельчане благоговейно примолкли: без магии тут не обошлось.
А может, учитывая направление, в котором разговор сворачивал, оно было и к лучшему.
И свободной мебели.
Так звали девушку, героиню известной гвентянской пьесы, лишенную при рождении способности удивляться, преодолевшую немыслимые испытания и препятствия в поисках чародея-отшельника, который смог вернуть ей этот дар путем невероятных свершений в области магии, и умеревшую от передозировки этого чувства через десять минут после получения, когда он показал ей, какая тыква выросла у него в огороде.