Свёл с ума — веди и дальше

Оставшееся до праздника время они потратили на подготовку. Пока Гермиона занималась ужином, Северус где-то раздобыл елку и украсил ее. Однако, до стульев за столом они добрались не скоро: ковер перед камином стал более приятной альтернативой. Затем кухонный стол и диван в гостиной. И только когда ноги уже практически не держали, Гермиона призвала блюда с едой, выставляя их на небольшой столик перед диваном.

— Это лучшее Рождество в моей жизни, — прошептала ведьма, прижимаясь к Северусу.

Он собственнически притянул ее к себе, целуя в висок.

— Я могу сказать тоже самое, — прошептал он.

***

Лежа на Северусе, как и всегда после занятий любовью, Гермиона чувствовала себя самой счастливой женщиной на свете. Он, наконец, принадлежал ей. И пусть они не говорили о любви, пусть не произносили эти слова вслух, ведьма чувствовала, что он любит ее.

Еще пару месяцев назад она могла только мечтать о том, чтобы прикоснуться к нему, но сейчас… Она поцеловала его в плечо, борясь с желанием укусить посильнее, чтобы почувствовать его. Ощутить, что все реально.

Снейп поглаживал ее спину, размышляя о чем-то своем, а Гермиона наслаждалась этими мгновениями, высекая их на камне своей памяти.

— Я никогда не бывал дома в Рождество, — проговорил Снейп низким бархатным голосом, от которого по телу сразу же побежали мурашки.

— Надеюсь, ты не жалеешь, что на этот раз не остался в замке?

Снейп сменил позу, нависая над девушкой, и посмотрел ей прямо в глаза:

— Это лучшее решение в моей жизни, — искренне сказал он, поглаживая ее нос своим.

В этом обыкновенном жесте было столько нежности, что защипало глаза.

— Я рада, — искренне проговорила девушка.

— Я рад, что ты появилась в моей жизни, Катарина, — сказал он, а Гермиона сцепила зубы: она до сих пор не могла привыкнуть к чужому имени.

Грейнджер планировала раскрыться Северусу уже после окончания школы. Она мечтала об этом дне.

Снейп легонько поцеловал ее, нежно проводя пальцами по внутренней стороне бедра. За последние пару месяцев он серьезно поднаторел в плане секса, отдаваясь процессу с таким же рвением и энтузиазмом, как и зельеварению.

Он начал поглаживать ее клитор, размазывая смазку. С губ Гермионы сорвался стон, и в тот момент, когда Северус начал погружать в нее палец, в дверь громко постучали.

Снейп удивленно моргнул.

— Ты кого-то ждешь?

— Это же твой дом, — рассмеялась Гермиона.

— И то верно, — Северус покачал головой. — Но я никого не приглашал. — Парень пожал плечами. — Наплевать.

Он повернулся к ней, возвращаясь к тому, на чем остановился, но буквально через тридцать секунд в дверь постучали еще раз. Более настойчиво.

— Открой, — Гермиона мягко оттолкнула его руку. — Я никуда не денусь.

Снейп чмокнул ее в губы, натянул брюки и свитер на голое тело и, босой, вышел из комнаты.

Грейнджер слышала, как он прошлепал по лестнице на первый этаж, а затем открыл дверь.

— Сев, здравствуй! У тебя все в порядке? — послышался знакомый голос.

Ярость мгновенно застелила глаза; книги, лежащие на столе, задрожали. Гермиона была в шаге от выброса магии. Задрожали стекла в рамах.

— Привет, — сухо ответил Северус, — да, все отлично. Что тебе нужно?

— Я… Э… Мама сказала, что твой отец…

— Он умер еще прошлым летом, Лили, твои соболезнования не актуальны, — процедил Снейп; Гермиона не могла не восхититься его холодным ответом, но ярость, показавшая свои шипы, не желала скрываться. Гермионе пришлось приложить усилия, чтобы обуздать свою магию.

— О, какая елка, Сев, — пролепетала Эванс.

Грейнджер, сидя на кровати и сдерживаясь из последних сил, открыла рот от удивления. Что нужно этой… мелкой… рыжей от ее Северуса.

— Ты не вовремя, Лили. Я не один, — холодно проговорил парень.

— О, — тон Эванс был удивлённым, — я не… Извини, я не подумала.

— Да, хорошо, спасибо. Пока, Лили.

Гермиона услышала, как хлопнула входная дверь, и босые ступни пошлепали в ее сторону.

— На чем мы остановились? — проговорил Снейп, скидывая с себя одежду и прыгая в кровать.

Спустя десять минут, стараниями Северуса, Гермиона полностью забыла о существовании Эванс.

***

Возвращения в замок не хотели оба. После двух недель, в течение которых они постоянно были вместе, расставаться было особенно трудно. Гермиона видела, как Северус то и дело сжимает челюсти, злясь то ли на себя, то ли на школу. Это разбивало ей сердце от осознания, что ему настолько тяжело там, окруженному одними врагами, без настоящих друзей, которые могли бы протянуть руку помощи. Хотя, впрочем теперь у него была она.

Радовало то, что впереди у Северуса еще один праздник, который ведьма совершенно точно не собиралась игнорировать.

День его рождения показался особенно длинным. Ворвавшись в учебные будни, они были завалены новыми объявлениями, изменениями и различного рода собраниями. Уроки были сложными, особенно для седьмого курса. Они резко перешли к сложнейшим темам по темным артефактам, которые будут на ЖАБА, а сверху Гермиона еще и дала дополнительное задание. Написать эссе, в котором требовала подробно описать признаки ликантропии и объяснить, как понять, что волшебник рядом с тобой — оборотень. Ученики застонали от дополнительной работы, но в принципе удивлены не были. Она время от времени задавала им дополнительные задания, для повторения прошедших курсов. Но Гермиона не могла не отметить, как переглянулись Мародеры. Тревожно, настороженно, а Люпин выглядел каким-то обреченным. Да, ей было жаль его, все-таки Люпин среди них был самым достойным, но не имея возможности отомстить им другим способом в стенах школы, она выбрала такой путь. Грейнджер искренне надеялась, что кто-нибудь из этих олухов гриффиндорцев сможет догадаться.

Вечером, когда Северус пришел к ней в кабинет, Гермиона уже ждала его с небольшой обшитой бисером сумочкой. Взяв его за руку, ведьма уверенно вышла в коридор третьего этажа и ничего не говоря, повела его по лестницам наверх, используя тайные переходы, которая запомнила еще со времен, когда они с Гарри в неположенное время бродили по школе. Если Снейп и удивился об осведомленности нового профессора, то виду не подал.

— Катарина, — через несколько минут негромко позвал Северус, следуя за девушкой, — что будет, если нас поймают?

Гермиона обернулась и игриво улыбнулась ему.

— Тебя исключат, а меня уволят, — она не сдержала смешок. Настроение было приподнятое и легкомысленное. Но заметив, как Северус напрягся, она поспешила его успокоить: — Не переживай. Я скажу, что это я поймала тебя и назначу отработки. Но обещаю, они вам понравятся, мистер Снейп.

Северус смущенно улыбнулся и покачал головой, но видя, что она не сильно переживает по этому поводу, тоже заметно расслабился. Они пришли на Астрономическую башню. Да, на площадке ходили пронизывающие ветра, а тьма подступала со всех сторон, но нельзя было поспорить, что тут присутствовала своя романтика. Виды открывались потрясающие. Укутавшись в плед, Гермиона смотрела на освещенное полной луной Черное озеро, на очертания гор, подернутые облаками. Была тихая, спокойная и лунная ночь. Мороз пробирался под одежду и Гермиона наложила на обоих согревающие чары. Они потягивали обжигающий горло напиток, согреваясь еще и им. Северус шутил, насчет ее извращенской натуры, которая заставляет ее спаивать и домогаться молодых парней. Гермиона, откинув голову, только хохотала до слез, напомнив ему, что он выглядит так, будто совершенно не против, когда трахает ее каждую ночь. Она засмеялась еще сильнее увидев, как он краснеет. Что ей нравилось — она все еще могла его смутить. Но, учитывая как стремительно он становился взрослым и решительным мужчиной, скоро Гермиона не сможет наблюдать его смущение. А этот румянец… Боги, ведьма была счастлива до безумия видеть Северуса таким. Не закрытым и израненным мужчиной, который поставил на себе крест, а перспективным молодым человеком, у которого есть все шансы прожить яркую и счастливую жизнь.

Она ничего не хотела так сильно, как вытащить его из неведомой пропасти, в которой он потерялся в будущем. И глядя в его лицо, такое открытое и довольное, когда он смотрела на нее, Гермиона думала, что у нее уже это получилось.

— У меня есть кое-что для тебя… — Гермиона встретилась с пронзительными темными глазами и улыбнулась. Потом потянулась к своей сумочке и достала подарок, обернутый серебристо-зеленой бумагой.

Снейп моргнул.

- Это…

- Подарок, - твердо сказала она, протягивая сверток, - конечно, я знаю, что у тебя День рождения, - ведьма закатила глаза.

Северус неуверенно протянул руку, словно боялся, что все это - иллюзия, шутка. И так же осторожно принял его, не поднимая глаз на Гермиону. Она наблюдала, как длинные тонкие пальцы порхают над подарком, аккуратно избавляя его от оберточной бумаги.

- История Хогвартса? - со странным выражением протянул он, глядя на книгу.

Гермиона самодовольно усмехнулась, и дважды дотронулась до обложки книги палочкой. Иллюзия исчезла, и проступило настоящее название, выбитое на кожаной обложке серебряными буквами: “Темные зелья: от ягод омелы, до шерсти мантикоры”. Снейп судорожно вздохнул и перевел на нее восторженный взгляд.

- Но… откуда? - прошептал он.

Гермиона просто молча отмахнулась и еще раз дважды дотронулась до обложки, возвращая иллюзию. Северус восхищенно вздохнул, а потом, резко опомнившись, бросился на Гермиону, заключая ее в объятия. Он не говорил спасибо: скорее всего, он просто не умел благодарить вслух, как и большинство детей из неблагополучных семей, но он умел показывать свою благодарность. Отстранившись, он посмотрел перед собой, явно погружаясь в свои мысли.

— Я заметила, что ты почти все время один, — осторожно сказала Гермиона, наблюдая за его профилем, пока он смотрел на озеро.

О той стычке с его одногрупниками они не говорили больше. Но Грейнджер знала, что в начале года он достаточно тесно общался с ними, а значит что-то неуловимо изменилось. Они бы не напали на него просто так. Значит их что-то не устроило. Но Гермиона не задавала вопросов о Темном лорде боясь спугнуть Северуса. Если он захочет, то расскажет сам.

Северус улыбнулся, сделав глоток огневиски, и посмотрел на Гермиону.

— А зачем мне кто-то, если у меня есть ты?

Так просто и открыто. Гермиона была уверена, что ее сердце пропустило пару ударов. Это был ее идеальный момент, вот он стоит с открытым сердцем и душой перед ней. И ведьма была счастлива, еще больше убеждаясь в том, что поступила правильно. Северус отставил бокал и привлек ее к себе, обнимая сзади и согревая своим теплом.

— Я даже и не представлял, что может быть вот так, — тихо сказал он, шевеля ее волосы своим дыханием, — ты — мой самый невероятный подарок, Катарина…

Гермиона едва не вздрогнула. В такие моменты особенно тяжело было слышать чужое имя, вместо своего. Она прикрыла глаза, но волшебный момент был упущен. Грейнджер судорожно вздохнула, откидывая голову на его плечо, тут же ощутив губы Северуса на виске.

— Ты думал, чем займешься после школы? — спросила Гермиона, поглаживая его руки, сцепленные на ее талии.

— До недавнего времени я думал, что знаю… Я… должен был вступить в одну… организацию, — он говорил осторожно и неторопливо, подбирая слова, чтобы не сказать лишнего. Гермиона знала, о чем он говорит, но ничем не выдавала себя, внимательно его слушая. — Но потом я встретил тебя… ты помогла мне разобраться в себе и я подумал, что… может быть, я могу попробовать иначе… К тому же те мракоборцы, они сказали, что хотели бы работать со мной…

Гермиона развернулась в его руках, оказавшись с ним лицом к лицу и откинула голову, заглядывая в удивительные черные глаза.

— Ты можешь прожить жизнь, как только захочешь, — с чувством выпалила Гермиона, обхватывая его лицо руками, — можешь стать кем пожелаешь. Использовать любые возможности, чтобы сделать для себя такое будущее, которое заслуживаешь.

Он неуверенно улыбнулся.

— Наверное, ты права…

Гермиона ласково погладила его щеку, а он склонился к ней, вовлекая девушку в нежный и чувственный поцелуй.

Ведьма, закрыла глаза, отдаваясь его рукам и позволяя эмоциям затопить себя.

***«Бомба» заложенная в понедельник рванула к пятнице. Гермиона вошла в Большой зал, замечая ажиотаж среди студентов. Макгонагалл и Дамблдора за столом не было. Усевшись, как и всегда, рядом со Слагхорном, она тут же была втянута в обсуждение.

— Катарина, вы слышали, многие студенты собираются домой… — слегка наклонившись к ней, поделился Гораций. — Родители массово присылают письма директору и забирают детей.

— Да? И в чем же причина, позвольте узнать? — пытаясь выглядеть максимально незаинтересованной спросила Гермиона, оббегая взглядом зал и чуть дольше задерживая его на Северусе, который сидел мрачнее тучи. Уж он то прекрасно знал о том, кто такой Люпин, сталкивался с оборотнем лицом к лицу.

— Один из учеников оказался оборотнем, вы можете себе это представить? — чуть расширив глаза в притворном ужасе, сообщил Слагхорн.

— Поразительно…

Гермиона внимательно следила за происходящем за столами. Мародеров не было за столом, как и Эванс. Наспех позавтракав, она попрощалась с коллегами и вышла из зала. Грейнджер почти сразу наткнулась на Джеймса и Лили, которые кричали друг на друга. Наложив на себя дезилюминационные чары, ведьма подошла ближе.

— Мы встречаемся уже не первый месяц, а ты не мог мне сообщить, что твой друг оборотень? — зло спрашивала она, тыча в него пальцем.

— Лили, это ведь не…

— Если бы не это чертово эссе, я бы никогда не узнала правду, Джеймс…

— Если бы это была моя тайна, я бы сразу тебе рассказал, но…

— Вот и уровень твоего доверия ко мне, Поттер! — скривившись, с обидой в голосе произнесла Эванс. — Ты что думал, я побегу рассказывать всем об этом? Отвернусь от вас?

— Лили, — устало протянул Джеймс, делая шаг к ней, но она отбросила его руки и отступила.

— Иди, ты нужен другу…

Девушка развернулась и стремительно зашагала в противоположную сторону. Гермиона почувствовала разливающее в груди удовольствие от вида Эванс, украдкой вытирающей слезы, и опустошенного, растерянного Джеймса.

Как Грейнджер и предполагала, Дамблдор быстро уладил все дела с попечительским советом и родителями, и школу покинули всего два студента. Люпина никто не исключил, он так и продолжал учиться и ходить на занятия, разве что стал еще более угрюмый и не поднимал взгляда. Гермиона порой ловила себя на мысли, что ей жаль его, в конце концов мстила она не ему, он просто был средством достижения этой самой мести.

А выбрав его мишенью, она попала в яблочко. Мародеры ходили по школе тихие, словно в воду опущенные. Не отходили ни на шаг от Люпина, всячески пытаясь оградить его от неприкрытого отвращения и злобы остальных учеников. Это даже вызывало восхищение.

Наблюдая за разбитым Римусом и его друзьями, Гермиона едва сдерживала улыбку. Месть и правда сладка.

Она никому не позволит остаться безнаказанными, за издевательства над Северусом. И лучше им больше не делать ничего подобного, если Мародеры хотят закончить этот год целыми и невредимыми.

Комментарий к Глава 3

* Рисум - заклинание для отмены какого-то темного заклинания, которым пытали Снейпа, помимо круциатуса.

========== Глава 4 ==========

Лили была прилежной ученицей. Она не нарушала правила школы, всегда слушалась профессоров и никогда не попадалась на плохих вещах, как Мародеры. Для этого у нее было множество других людей, которые ради нее готовы сделать практически все, что угодно, стоило только вежливо попросить. Но сейчас Лили оказалась в ситуации, когда она не могла поручить свою просьбу никому. Это она должна была сделать сама. И поэтому мисс Эванс, крадучись, пробиралась по темным коридорам Хогвартса, трясясь от страха. Это было ей совсем не по душе. Неоправданный риск. Что будет, если она попадется? Эти мысли заставляли сердце громко стучать где-то в районе горла и Лили злилась.

А ведь всему виной Сев. С тех пор, как они поступили на седьмой курс, он изменился. Стал более уверенным. Улыбался, сидя со своими друзьями. И больше не смотрел на нее. Не пытался лишний раз оказаться рядом, помочь на уроках. Его навязчивое внимание, которое раньше вызывало досадное раздражение, оказывается, стало для нее настолько привычным, что когда она его лишилась, какая-то часть ее жизни погасла, оставив после себя неприятное послевкусие. Что-то кислое на языке.

После того, как они поругались на пятом курсе, Эванс наблюдала за ним исподтишка. Видела, как он катится по наклонной, как общается с этими странными мальчиками, которые обижают всех вокруг и любят темные искусства. Видела его страдальческие взгляды, бросаемые на нее, попытки невзначай оказаться рядом на уроках, пересечься где-то в коридоре или библиотеке. Он всегда следил за ее успехами на сдвоенных уроках зельеварения, и, если что-то не получалось, молча исправлял так, чтобы Слагхорн не заметил. На ЗОТИ он всегда поддавался ей, если случалось оказаться в паре, а на травологии брал самую неприятную и грязную работу на себя. Раньше. Лили привыкла к этому. Он словно тень, которая всегда рядом. Эванс не благодарила его за помощь, потому что знала — позволяя Севу быть рядом, даже таким способом, оказывает ему услугу.

Лили знала, что нужна ему… точнее, поправочка, была нужна. В сентябре она еще чувствовала его незримое присутствие в ее жизни. Его взгляды. Но очень скоро Сев просто стал другим. Возможно, причиной стало его преображение, к слову, потрясающее. Определенно в его жизни что-то изменилось. Он стал таким уверенным, улыбался, имел головокружительные успехи на ЗОТИ и зельеварении. И у Лили чуть челюсть не отвисла, когда она в первый раз увидела его на вечеринке Слагхорна. И хватило же наглости пригласить преподавателя на танец! Все были в шоке, не только она, особенно потому что Радев согласилась, хотя до этого отказывала абсолютно всем.

После этого, Лили осознанно начала наблюдать за ним и пришла к выводу, что, видимо, Сев в кого-то влюблен. Чувство собственничества тогда больно укололо ее, но за ней в то же время начал ухаживать Джеймс и это было так красиво, что она выкинула старого друга из головы.

А приехав домой на каникулы, Лили узнала страшную новость о том, что его отца нет уже почти полгода. Вопросов у нее тогда возникло немерено, и она решила прийти к нему, выразить соболезнования, хотя вряд ли он в них нуждался, и поговорить. И каково же было ее удивление, когда она стояла у него на пороге, а он просто ее не пустил. Эванс давно не чувствовала такой злости и обиды. Это же она, Лили. Как он мог просто взять и отмахнуться от нее. И ради кого? Вот этот вопрос стал ее неотступно преследовать. У Сева определенно кто-то был. Кто-то находился тогда в доме, именно поэтому он ее спровадил. И Лили должна узнать кто эта… замена ей.

Она сразу исключила его слизеринских друзей, потому что уже пару месяцев он постоянно один и в Большом зале и в библиотеке и на уроках. Он отдалился от этих странных мальчиков, которые любили темную магию и задирали остальных учеников, творя с ними кошмарные вещи. Это тоже было удивительно. Ведь именно из-за его странных связей, которые ее пугали до чертиков, Лили полностью разорвала с ним все отношения, воспользовавшись его ошибкой. Она просила его перестать с ними общаться по-хорошему, но он не слушал. Да, она могла простить ему грязь, что он вылил на нее, поддавшись эмоциям на пятом курсе. Но не хотела. Сев стал ее пугать.

Кабинет мистера Филча был открыт. Наверное, он не предполагал, что найдутся сумасшедшие, которые рискнут проникнуть внутрь. Сам старик был на обходе, и, если Лили все правильно рассчитала, то у нее есть пять минут на поиски. Поэтому девушка бросилась к столу, подсветив себе палочкой пространство. Обыскав стол, Лили перешла к ящикам. Она хмурилась, поглядывая на часы. Осталось две минуты. Она вздохнула. Как говорил Джеймс: «На вид, как кусок старого пергамента, чтобы не привлекать внимание, но внутри…». Взгляд наткнулся на коробку с подписью «Особо опасные вещи». Лили осторожно туда заглянула, посветив палочкой, и чуть ли не вскрикнула от радости. Кажется, что надо. Девушка схватила пергамент и, прошептав «Нокс», бросилась назад, в башню. Лили бежала со всех ног и смогла успокоиться только когда была в своей комнате. Она задвинула полог и наложила чары конфиденциальности, пытаясь отдышаться и прийти в себя. Нет, подобный риск точно ей не по душе.

Эванс посмотрела на карту, дотронулась до нее палочкой и произнесла:

— Клянусь, что замышляю шалость и только шалость…

Едва не задохнувшись от восторга, когда перед ней показался весь замок, Лили, склонилась над картой, выискивая имя Сева. Вот он. Она хмыкнула. Не в своей гостиной, поганец. И рядом с ним… Гермиона Грейнджер? А это еще кто? Лили нахмурилась, пытаясь припомнить имена девочек с других факультетов и поняла, что никакую Гермиону Грейнджер она не знает. Может эта девочка с младших курсов. Конечно в это верилось с трудом, что Сев мог связаться с какой-нибудь третьекурсницей, но кто же знает… Он странный.

С тех самых пор Лили стала наблюдать за Севом по карте и с каждым днем вопросов становилось все больше. Особенно, что они с этой Гермионой постоянно делают в кабинете ЗОТИ. Неужели, ходят вместе на отработку к этой противной Радев? Хотя эта профессорша в таком восторге от способностей Сева, что вряд ли оставила бы его на отработку… А дополнительные занятие у него в другое время. И лишь, когда Лили вдруг поняла, что ни разу не видела имя профессора Радев на карте, ее осенило. С трясущимися руками девушка внимательно осматривала карту снова и снова, убеждаясь в том, что такого имени на карте действительно нет.

Лили решительно встала и направилась в один из коридоров на третьем этаже, по которому шли сейчас Северус и некая Гермиона. Она затаилась в одной из ниш и выглядывала из-за гобелена, ожидая их появления. Из-за угла появились Сев и профессор Радев. Они шли рука об руку, в этом не было ничего удивительного, просто учитель и ученик беседуют о чем-то. Но потом Сев посмотрел по сторонам, чтобы убедится, что они в коридоре одни, и прижал профессора к стене своим телом, наклоняя голову, чтобы поцеловать. А та с готовностью поднимала лицо, отвечая на его поцелуи.

Прижав руку ко рту, Эванс опустила взгляд на карту, что все еще держала в руке. Имя Северуса Снейпа было рядом с именем Гермионы Грейнджер, которая выдавала себя за Катарину Радев. Скорее всего, Северус даже не знает об этом. Видит Мерлин, она не хотела вмешиваться, но придется.

С того момента, как Лили стала свидетелем тайной сцены в коридоре Хогвартса, она принялась наблюдать за ними. Если бы она раньше была внимательнее, то ей и карта не потребовалась бы, чтобы все понять. Эти улыбки Северуса в ее сторону, переглядки с профессором за завтраком. Блестящие глаза, когда они встречались взглядами на уроке. Лили могла с уверенностью сказать, что между ними были не только поцелуи. Так много говорили их взгляды в такие моменты. Она только одного не могла понять: куда смотрит директор? Как он мог этого не заметить?

Изначально Эванс приняла решение сразу пойти к Дамблдору и все рассказать ему, но потом подумала, что ей придется многое объяснить. Например, как она обо всем узнала. Могут потребовать доказательства. А у нее их нет. Карту она ни за что бы не отдала. Потом ее могли привлечь к разговору со Снейпом и Радев, а она никогда ни с кем не конфликтовала прямо. Слишком многими неприятностями это все грозило ей. Поэтому Лили решила, что будет играть по-другому. Девушка хмыкнула. Она тоже умеет быть хитрой. Не зря же общалась со слизеринцем столько лет.

***

Подгадав, когда Северус будет идти один по коридору, Лили вышла ему навстречу, неся в руках стопку книг по зельеварению, которые просил принести Слагхорн еще днем, но так как это была отличная возможность пересечься со Снейпом, она тянула до тех пор пока не увидела его имя в подземельях, где располагался кабинет зельеварения.

И вот теперь она видела как он стремительно идет навстречу, даже не глядя в ее сторону. Северус прошел мимо, не сделав попытки поздороваться, заговорить. Даже помощи не предложил, хотя видел, как ей тяжело. Эванс гневно выдохнула и поджала губы.

Ладно, план «Б».

Девушка вскрикнула, выронив книги и упав на каменный пол. Нога шаркнула по твердому камню, отозвавшись острой болью. Едва скрыла улыбку, услышав, что он остановился, но напряглась, когда не услышала шагов в ее сторону. Он словно колебался, решая стоит ли подойти и помочь…

Лили захныкала, подтягивая ногу к себе и втянула воздух сквозь сжатые зубы, посмотрев на рану.

— Черт…

— Надо смотреть куда идешь, — раздался холодный голос Снейпа над головой.

Лили вскинула голову и извиняющаяся улыбка озарила ее лицо, сквозь слезы.

— Да. Просто книги… — она махнула рукой в их сторону, словно это все объясняло. Северус присел рядом с ней, внимательно глядя на рану.

— Мадам Помфри залечит за пару минут, — сказал он и достал платок, чтобы приложить к разбитому колену.

На нее он не смотрел. Лили начинало это бесить. Девушка специально распустила волосы, зная что у него слабость к ним. Он должен был смотреть на нее. Должен.

— А ты не мог бы… — Лили запнулась, смущаясь, — как раньше залечить своей магией?

Вот тут он посмотрел на нее. А она и забыла какие удивительные у него глаза. Темные и теплые, словно расплавленный горький шоколад. И теперь, когда взгляд был прямым, уверенным и слегка подозрительным, они действительно могли оказывать определенный эффект на нее. Например, ей стало трудно дышать.

— Ну если ты не боишься, что я тебя убью своей ужасной темной магией, то…

— Не боюсь, — выдохнула Лили, перебив его ехидный, полный желчи тон.

Он хмыкнул. Это что-то новое. Достал палочку и сосредоточенно провел ею по колену, колдуя невербально. Лили, не скрывая восхищения, смотрела на него. Как он изменился.

— Ну вот, — выдал Снейп, — болеть еще будет, но если ты примешь зелье…

Северус запнулся, встретившись с ней взглядом. Проследил за ее движением, когда Лили перекинула волосы с одной стороны лица на другую и они огненной волной накрыли ее плечи и руки. Девушка видела, как он смотрит на них, потом медленно перевел взгляд на лицо и их взгляды встретились.

— Спасибо, — тихо сказал Лили, опуская веки и пряча глаза за пушистыми ресницами.

Лицо залил вполне настоящий румянец. Ей было волнительно находиться рядом с ним. Он стал таким взрослым, уверенным. Девушка успела заметить, как он ошеломленно посмотрел на нее, когда услышал благодарность. Да, раньше она никогда его не благодарила.

Выдержав несколько мгновений молчания, которое стало вдруг напряженным, она сокрушенно осмотрела рассыпанные книги.

— Я должна отнести это все Слагхорну, — сказала девушка, начав собирать их все еще сидя на полу.

Снейп все еще смотрел на нее пристальным взглядом, но Лили делала вид, что не замечает этого, сосредоточенно укладывая книгу на книгу.

— Я унесу, — вдруг отрезал он, выхватывая очередную книгу у нее из рук.

— Нет, — запротестовала Эванс, — я не могу тебя задерживать…

— Брось, — отмахнулся Снейп хмурясь, — иди к Помфри за зельем, иначе завтра будешь хромать…

— До Помфри еще дойти надо, — буркнула Лили, не глядя на Северуса. Он сверлил ее подозрительным взглядом черных глаз.

Снейп встал и подхватив ее под руки, резко поднял. Лили ахнула, почувствовав как твердо он держит ее. Они стояли очень близко, ее форменная юбка, касалась его мантии. Взгляды снова встретились. Лили всегда открыто смотрела в его лицо раньше, зная как он восхищается ее глазами, но сейчас это оказалось труднее, чем она помнила. Девушка смущенно опустила ресницы. Северус словно очнулся и сделал быстрый шаг назад, убедившись, что Лили стоит на ногах.

— Отнесем Слагхорну и я провожу тебя в Больничное крыло, — сказал он, закрываясь от нее и снова цепляя маску угрюмого студента на лицо.

Ну нет, так дело не пойдет.

Лили заправила рыжую прядь за ухо и кивнула:

— Хорошо.

Она смотрела, как он поднимает учебники и собирается пойти чуть быстрее вперед, но Эванс схватила его за руку, положив ладонь на предплечье и опираясь на него. Почувствовала как мышцы напряглись под ее рукой, и, довольная его реакцией, едва сдержала улыбку. Нога, по правде сказать, уже почти не болела, но она старательно прихрамывала, заставляя его идти медленнее.

К Слагхорну они шли молча. Подземелья были пусты. Это было ей на руку, не хватало, чтобы Джеймсу доложили и он испортил ее планы. Профессор был крайне удивлен видеть их снова вместе, порадовался, отвесил несколько неприличных намеков, заставив Снейпа еще больше напрячься, а потом, шутливо погрозив Северусу пальцем и попросив его быть в гостиной вовремя, выпроводил их.

Больничное крыло находилось на втором этаже. Идти было недалеко, но так как они двигались медленно — долго. Лили уже почти всем весом опиралась на руку Снейпа. Разговор не клеился. Чтобы она у него не спросила, он отвечал односложно, даже не стараясь задать ответный вопрос или как-то поддержать разговор.

— Я точно тебя не отвлекаю? — попыталась Лили еще раз.

— Нет, — отрезал он. Эванс поджала губы.

Вот упрямец!

Девушка оступилась и зашипела. Он тут же остановился, глядя на нее.

— Болит? — настороженно спросил он.

— Ужасно, — кивнула Эванс, внимательно глядя на то, как он опускается перед ней на корточки и хмурится, осматривая колено, невесомо дотрагиваясь длинными тонкими пальцами чуть ниже ее юбки. Лили отметила, что у него очень красивые руки. И когда такими стали?

— Не должно болеть, — пробормотал он, — может, ты выбила коленную чашечку или что-то с суставом…

Он посмотрел на нее снизу вверх.

— Я могу сходить за мадам Помфри, — предложил Северус, — не надо было лечить тебя самостоятельно…

— Нет, — Лили решительно мотнула головой, — все в порядке, Сев. Тут осталось совсем немного, я дойду…

Он кивнул, поднимаясь, и уже сам предложил ей руку, аккуратно поддерживая девушку.

— И где твой Поттер, когда он так нужен? — таким количеством яда, что сочились его слова можно было бы убить слона.

Она улыбнулась, отмечая, что разговор завязался. Вполне в его манере.

— Скорее всего, на отработках, — Лили театрально вздохнула, — он в последнее время часто попадается под горячую руку Радев… она к нему совершенно несправедлива.

— Да неужели? — ехидно заметил Северус. Лили скрыла усмешку.

— Не всем же ходить в любимчиках, — сказала она, исподтишка наблюдая за ним. Он улыбнулся, совершенно счастливо.

— Кто бы говорил…

Лили задохнулась в притворном возмущении и засмеялась, начав отнекиваться от того, что она совершенно не такая. Северус, немного расслабившись, начал доказывать обратное. Они медленно шли по пустым коридорам, не замечая, что создают впечатление двух закадычных друзей, споря и иногда уже в открытую посмеиваясь друг над другом.

Так же они не заметили одинокую фигуру, замершую на главной лестнице. Гермиона, забыв как дышать, смотрела на удаляющиеся силуэты и чувствуя, как внутри рвется сердце. Дрожащей рукой оперлась на перила, боясь, что просто упадет.

— Нет, нет, нет… — бормотала она.

Грейнджер в неверии качала головой, понимая, что страх сковывает ее душу. Заставляет рассыпаться на миллионы осколков. Внутренний голос в голове истошно вопил в этот момент.

Он ведь мой. Мой… Он мой!

***

Гермиона вернулась в свой кабинет, чувствуя невыносимую, скребущую грудную клетку изнутри ярость. Магия струилась по ее венам, грозясь выплеснуться неконтролируемым потоком. Предметы на ее столе задрожали от возросшего вокруг напряжения и это немного привело ее в чувство.

— Мелкая. Рыжая. Тварь.

Грейнджер сжала зубы так крепко, что стало больно. Закрыла глаза и выдохнула.

У них с Северусом все хорошо. Им хорошо вместе. Это просто вежливость и ничего не значит.

Гермиона уговаривала себя, что так оно и есть, не позволяя ревности захватить ее полностью. Ее необузданная злость могла все испортить. Перечеркнуть все, чего она добилась. Позволить мерзкой девчонке из прошлого испортить жизнь Северусу или ей? Ну уж нет!

Стук в окно мгновенно отвлек ее, заставив отложить размышления на потом.

Кто?

Кто мог писать ей в ЭТОМ времени? Сощурив глаза, Гермиона увидела сидящую на карнизе великолепную белую сову, смотрящую на нее в ответ. Ведьма подошла к окну, размышляя над тем кто мог узнать ее секрет…

Впустив птицу, которая тут же перелетела на ее рабочий стол, Грейнджер, вздохнув, захлопнула ставни и направилась к рабочему месту. Сняв с лапки запечатанный белоснежный конверт, ведьма пробежалась глазами по строчкам, написанным зелеными чернилами:

Профессору Защиты от темных искусствШкола чародейства и волшебствакабинет профессора ЗОТИЭто было… умно. Гермиона не сдержала смешка. Кто-то, кем бы он ни был, очень хотел написать ей. Вряд ли это кто-то из родителей ее учеников — они писали бы на имя профессора, и, конечно, их письмо не попало бы ей в руки, ведь она не была Катариной Радев.

Сургучная печать, птица, выглядевшая ухоженнее, чем многие ученицы Хогвартса, с презрением в желтых глазах, зеленые чернила… кажется, Гермиона уже поняла, кто пытается связаться с ней.

Она не ошиблась в своем предположении.

«Мисс Радев,

был рад познакомиться с Вами. Должен признать, Вы заинтересовали меня еще на вечеринке, устраиваемой профессором Слагхорном, однако птицы, возвращающиеся без ответа, а потом и вовсе прилетающие с письмами назад, заинтриговали меня сильнее.

Хотел бы встретиться с Вами, ведь тем вечером мы так и не смогли обсудить некоторые вопросы, которые непозволительно поднимать в стенах школы.

Кроме того, если Вы не против, я хотел бы представить Вас одному человеку.

Если Вы согласны — пришлите в ответ место и время.

Ваш Л.М.»Грейнджер рассмеялась, покачав головой.

— Милая, ответа не будет, — обратилась она к сове, но та только ухнула и прикрыла огромные глаза.

***

Гермиона проверяла эссе, которые ей сдал сегодня шестой курс и поджимала губы, перечеркивая целые предложения и абзацы. Порой читать все это было просто наказанием. Откидывая очередной пергамент с жирным троллем, Грейнджер вдруг услышала стук в дверь. Она улыбнулась. Должно быть это Северус решил прийти чуть пораньше.

— Войдите, — ответила профессор и дверь тут же открылась.

Улыбка с лица Гермионы мгновенно стерлась. Уверенной походкой к ней шла Лили Эванс. Шикарная шевелюра девушки была заплетена в косу, а на лице играла спокойная улыбка.

— Чем могу помочь, мисс Эванс? — сухо спросила Гермиона, едва удерживая бесстрастное выражение на лице.

Гермиона смотрела на нее и не понимала, неужели у Лили совершенно отсутствуют инстинкты самосохранения? Зачем дразнить зверя? Неужели она не чувствует этой ауры невероятной злости, исходящие от нее?

— О, у меня возник к вам вопрос профессор Радев, — улыбнулась Лили, присаживаясь на парту рядом с профессорским столом. Гермиона прищурилась, следя за наглой усмешкой появившейся на губах Эванс. Рыжая кокетливо опустила взгляд, а затем в упор посмотрела на нее. — Или мне лучше называть вас профессор Грейнджер?

На лице Гермионы не дрогнул ни один мускул, но глаза полыхнули опасным огнем. Лили этого не различила, продолжая торжествующе улыбаться, глядя на нее. Она полагала, что загнала профессора в ловушку и поэтому самодовольно продолжила:

— Вы не та, за кого себя выдаете, — говорила Лили, покачивая ногой, — устроились в школу под чужим именем, поощряете использование темных заклинаний… соблазнили ученика, — на этих словах кулаки Гермионы сжались, — да вам грозит вылететь отсюда, профессор Радев, раньше, чем вы успеете оправдаться…

— Позволь, угадаю, — Гермиона расслабленно откинулась на спинку своего стула, решив подыграть ей, — мне нужно расстаться с… этим самым учеником, чтобы ты позволила мне остаться?

— Вы очень проницательны, профессор, — кивнула Лили, подавшись чуть вперед, — оставьте его, прекратите использовать в своих грязных целях…

Бесконтрольная ярость обожгла внутренности и прежде, чем Гермиона поняла, что делает, она уже держала Лили за горло, опрокинув ее на парту, а палочка была приставлена к виску. Эта мерзавка говорит про использование других?

— У меня нет цели использовать Северуса, — прошипела Гермиона, глядя в расширившиеся от страха зеленые глаза.

На мгновение это всколыхнуло в ней что-то. Нависая над ней вот так близко, Гермиона поняла, почему все говорили Гарри про глаза матери. Ей сейчас казалось, что она смотрит в глаза своего друга. Она моргнула, возвращаясь в реальность. Но злость это усмирило. Немного. — Я не такая, как ты…

Все еще сжимая горло Эванс, она подняла ее и забрала палочку.

— Глупая, глупая Лили, — покачала головой Гермиона, — ты в курсе, что играя подобным образом, нужно иметь не только наглость и информацию, но и уметь ее подавать. У тебя не было шансов. Лучше бы ты пошла к Дамблдору…

— Вы ненормальная, — прошипела Эванс, растирая горло, когда Гермиона отпустила ее и вернулась за свой стол, — я все расскажу профессору МакГонагалл, неловко сползая с парты.

Гермиона покачала головой, поджав губы и направила палочку на девушку, заставляя ее вернуться на место.

Это вряд ли. Никому ты ничего не расскажешь.

Грейнджер раздумывала, применить ли к ней Обливейт, чтобы стереть все что она знает о ней, или помучить, запретив с помощью Империо рассказать хоть что-то. Пока определялась, посмотрела на Лили. Красивая, но жалкая. За что ее любил Снейп? Она недостойна его любви. Эти мысли по новой всколыхнули злость. Гермиона снова подняла палочку, на которую Эванс опасливо покосилась.

— Как ты узнала обо мне? — спросила Гермиона и когда Лили упрямо сжала губы, профессор оценивающе на нее посмотрела и рассмеялась. — О, как я могла забыть… Карта мародеров?

По испуганному выражению отразившемуся на лице ученицы, Гермиона поняла, что права. Другого способа просто не было. Молодец Лили, теперь понятно от кого в Гарри это постоянное рвение выводить всех на чистую воду.

— Откуда вы знаете про карту? — пискнула Эванс.

На ее лице не было и толики прежней бравады.

— А это останется моим маленьким секретом, — игриво подмигнула Гермиона и вскинула палочку: — Империо.

В этот раз на внушение ушло много времени. Нужно было исключить хоть малейшею лазейку для этой мерзавки, которая позволила бы ей рассказать обо всем тем или иным способом. Но при этом Гермиона хотела, чтобы она все знала и помнила. Обливейт Грейнджер решила использовать в конце года, а сейчас пусть помучается от осознания, что ничего не может изменить. Пусть все видит и знает. Да, и карту Гермиона тоже отобрала. Положила ее перед девушкой и улыбнулась.

Она демонстративно направила палочку на пергамент.

— Инсендио!

Гермиона с глубоким удовлетворением во взгляде наблюдала за тем, как меняются эмоции на лице мисс Эванс.

***

Все шло как по маслу: днем занятия, вечером дополнительные занятия с Северусом, который делал огромные успехи в ЗОТИ, либо ночные тайные занятия. Они легко вошли в ритм, подстраиваясь друг под друга. Конечно, не обошлось без разговоров о будущем, пускай и редких. Северус старательно оберегал свои тайны, словно опасаясь сглазить, но как-то обмолвился, что знакомство с мракоборцами — Лонгботтамами и Грюмом — принесло свои плоды. Они спали и видели, как после окончания школы Северус станет их штатным зельеваром, параллельно обучаясь на мастера за счет Министерства. Глаза Снейпа блестели, а Гермиона вновь и вновь усмиряла свои колючие шипы, затапливая их нежностью к этому мужчине.

Имелся и небольшой минус от того, что Северус готовился к поступлению на службу: порой он пропадал на вечер-два в неделю, подтягивая какие-то знания, готовясь к экзаменам, хотя Гермиона была уверена, что он сдал бы все с закрытыми глазами. Но становиться между ним и учебой просто не смела.

Как-то вечером, лежа в постели, она поделилась с ним новостями, которые обсуждались в учительской:

— Говорят, Джеймс Поттер тоже активно готовится к поступлению в мракоборческий центр, как и вся его шайка.

— О, — скривился Снейп, — надеюсь мне не придется с ним пересекаться слишком часто.

— Мне казалось, что ваши стычки стали реже, — неуверенно протянула ведьма.

— Это едва ли перечеркнет почти семь лет вражды, — резонно заметил Северус, выводя узоры кончиками пальцев на ее коже.

— И тем не менее, он стал спокойнее. Может быть, он повзрослел, — предположила она.

Снейп раздраженно хмыкнул и втянул Гермиону в ленивый поцелуй.

— Завтра мне нужно будет заняться кое-какими исследованиями, — проговорил он, отстраняясь, — проведу весь вечер в библиотеке.

— Ты так много времени уделяешь учебе в последние недели, — обиженно протянула ведьма, — третий раз на этой неделе.

Северус посмотрел на нее виновато, но ничего не сказал. Грейнджер и сама не знала, что хочет услышать. Она прикрыла глаза, притягивая его к себе, и глубоко вздохнула.

Снейп ушел рано утром, еще до подъема. Он двигался тихо, стараясь не разбудить ведьму, но Гермиона вздрогнула, как только он отстранился от нее, потеряв тепло.

Она спустилась на завтрак раньше всех остальных преподавателей. Помимо нее, на своем троне восседал Дамблдор, как и всегда, одаривший ее теплой улыбкой. Вежливо улыбнувшись в ответ, Гермиона села на стул, через два места от него, и принялась наполнять тарелку, погруженная в свои мысли.

— У вас хороший аппетит, — добродушно заметил Дамблдор.

Грейнджер перевела на него холодный задумчивый взгляд.

— Я стала ценить простые вещи после некоторых событий, произошедших в моей жизни, когда долгое время пришлось голодать.

Директор удивленно приподнял брови, но ничего не сказал по этому поводу: он предпочел перевести тему:

— Мисс Радев, думаю, вы слышали о сложной обстановке в нашей стране… — он пожевал губы; дождавшись кивка, продолжил: — Я бы хотел, чтобы вы уделили несколько занятий заклинанию Патронус. И составили список студентов, у которых получается телесный заступник.

Он сложил слова, как просьбу, однако сказано это было таким тоном, который не подразумевал возражений.

Гермиона воодушевленно улыбнулась.

— Конечно, директор. В ближайшее время… Но заклинание сложное. Думаю, ограничимся шестым и седьмым курсом? — поинтересовалась она.

— Да, — кивнул директор, — благодарю вас, мисс Радев.

Грейнджер кивнула и, наконец, отвернулась.

Она не планировала включать это заклинание в программу: по ее мнению, это слишком личное. Но, раз директор просит, — она не смеет отказывать.

***

Изучение Патронуса затянулось. Проблемы были у всех: студенты не могли понять суть воспоминаний, которые нужно использовать. К всеобщему удивлению, лучшие результаты показывали пуффендуйцы, а худшие — студенты рейвенкло.

В начале каждого занятия Гермиона демонстрировала своего заступника, который, к слову, оставался выдрой. Грейнджер ожидала ворона или, на крайний случай, летучую мышь, но увы. Студенты, воодушевленные видом телесного патронуса, смотрели на нее с благоговением.

Спустя три занятия слизеринцы и гриффиндорцы, наконец, стали делать успехи. Сириус Блэк первым сумел вызвать сначала серебристое облачко, а затем и полноценного заступника, который принял форму пса. Это заставило слизеринцев тренироваться в два раза усерднее: в углах и нишах замка, тут и там, можно было обнаружить студентов, размахивающих волшебными палочками и шепчущими под нос Экспекто патронум.

После успеха Блэка остальные мародеры тоже продемонстрировали своих заступников. Когда класс наполнялся серебристо-лунным сиянием, исходящим от скачущих зверей, Гермиона испытывала какой-то дискомфорт, который не могла связать с чем-то конкретным. Она лишь могла с уверенностью сказать, что тепло, которое дарят заступники других волшебников, ей неприятно.

Из-за дополнительных занятий Северус стал приходить значительно реже. Фактически, они ограничивались дополнительными занятиями, которые официально значились в его расписании. И это время они тратили на вызов дурацкого заступника. Без его постоянного присутствия рядом тревожность Гермионы возросла до предела. Она все время была в плохом настроении, срывалась на учеников и даже с Северусом раздражение прорывалось наружу. Она хотела просто побыть вместе, но он был напряжен из-за того, что патронус не получался, поэтому они тренировались снова и снова.

— Не понимаю, почему тебе так необходимо вызвать его, — раздраженно проговорила Гермиона.

— Я не могу быть хуже гриффиндорцев, — упрямо настаивал Северус, — и слизеринцев тоже.

— Кстати, патронус Регулуса Блэка — пес, — поделилась Грейнджер, — как и у его брата.

Северус слегка поморщился.

— Что я делаю не так?! — разозлился он.

Грейнджер вздохнула, спрыгивая со стола.

— Я не буду спрашивать, какое именно воспоминание ты используешь, — начала она, подходя к нему, — просто помни, что никто не узнает, о чем ты думаешь. Используй то, что заставляет твою душу согреваться.

Северус долго и пристально смотрел ей в глаза, словно переваривая услышанное. А затем опустил веки, расслабился и взмахнул палочкой.

Сначала появилось серебристое сияние, и Гермиона восторженно смотрела на облачко света, испытывая невероятную гордость за Северуса, и только она собиралась похвалить его, как облачко оформилось.

В груди все оборвалось. Ноги стали ватными. Гермиона чувствовала себя так, словно ее сбил камаз и размазал по земле.

Снейп открыл глаза, с нежностью наблюдая за скачущей по воздуху ланью. Он не успел заметить резких перемен в лице профессора.

— Поздравляю, — выдавила из себя Гермиона и отвернулась пряча эмоции. — Давай выпьем чаю, — предложила она.

Северус кивнул, обрадовавшись предложению ведьмы, и направился к стулу перед учительским столом, на ходу трансфигурируя его в мягкое зеленое кресло. Он улыбался своим мыслям и заметно расслабился, благодаря тому, что у него, наконец, получилось.

Грейнджер заставляла свои руки не трястись, а ком в горле проглотила, не позволяя слезам пролиться.

Это какая-то ошибка.

Она убеждала себя, что если ее патронус не изменился, то, возможно, истинная форма заступника Северуса — лань. И никакого отношения к Лили на самом деле не имеет. Снейп что-то рассказывал ей, но она не слушала, отключившись от происходящего и погрузившись в свои мысли. Казалось, всю радость выкачали, словно вместо патронуса в комнате появился дементор, и, подобно тому, как серебристое сияние заступника вымывает краски, кто-то просто вымыл все чувства из ее души, оставляя лишь бездонную зеркальную пустоту.

Гермиона протянула Снейпу чашку с чаем, располагаясь напротив него. Ее взгляд изучающе скользил по любимому лицу, будто она старалась отыскать… черточку, знак, что его сердце принадлежит не ей.

— С кем ты проводишь свободное время? — вдруг спросила она, посмотрев в его глаза.

Снейп поднял изумленный взгляд, не менее удивившись, когда начал отвечать:

— С Лили, — ответил он, вскакивая с кресла и с таким глубоким удивлением глядя на нее, что у Гермионы защемило сердце, — это веритасерум?!

Не то чтобы Гермиона собиралась отвечать ему.

— Чем вы занимаетесь с Лили? — продолжила она допрос, игнорируя его взгляд, полный боли от ее предательства.

Снейп явно сопротивлялся зелью, Гермиона видела, как его взгляд периодически стекленеет: он пытался использовать окклюменцию, но не поднатаскался в ней за этот год.

— Мы встречаемся, — сквозь зубы процедил он, — что ты делаешь, Катарина? — вымученно простонал он, пряча лицо в ладонях.

Гермиона молчала, не представляя, что делать. Обливейт? Глупо. Империо? Хороший вариант, но она хотела, чтобы он был с ней по своей воле. Амортенция? То же самое, что и Империо…

— Почему ты скрывал от меня? — прошептала она. Голос срывался. — Почему?! — ее ладони обожгло болью, когда она ударила ими по столу.

— Я опасался, что ты испортишь мои оценки на экзаменах, — на выдохе ответил он, кажется, бросив сопротивляться, — или оценки Лили.

Снейп смотрел на нее со смесью злобы и вины в глазах.

Гермиона испытывала физическую боль в пустой груди. Пинты нежности и любви прокисли, отравляя организм, заставляя шипы расползаться по всему телу, как под удобрениями. Она чувствовала, как колет каждую клеточку тела.

— Как долго? — сипло выдавила из себя ведьма. Бороться со слезами становилось все труднее.

— С февраля, — обреченно проговорил Снейп. Его лицо было искажено виной и сожалением.

— Три месяца, — неверяще протянула Грейнджер, качая головой.

Она поднялась с места, направляя на него палочку. Снейп достал свою.

— Ступефай! — выкрикнула Грейнджер.

— Протего! Прекрати, Катарина, — выкрикнул он, перебегая в другую часть класса. — Пожалуйста…

— Инкарцеро! Баубиллиус! Иммобилюс! — она использовала стандартную связку, которую Северус выучил за время тренировок.

— Протего! — вновь выкрикнул он, пригибаясь и перекатываясь; атаковать в ответ он явно не собирался. — Пожалуйста, Катарина, давай поговорим…

— Конфудус! Ступефай!

Она действовала на опережение, и всё-таки смогла зацепить его. Северус замер, распластавшись на полу.

— Инкарцеро, — прошептала она со слезами на глазах.

Ей нужно было время, чтобы обдумать ситуацию спокойно. И она совершенно точно не собиралась выпускать Снейпа из этого кабинета.

***

Гермиона чувствовала, что теряет контроль. Она стремительно шла по коридорам Хогвартса в библиотеку. Догадаться о месте их встреч теперь, когда она знала об отношениях, не составило труда. Потому что больше нигде она не видела их вместе. А в библиотеке Северус проводил много времени, но, не желая отвлекать его, она не мешала ему заниматься. К тому же, шансов, привлечь к себе внимание личными встречами там было гораздо больше.

Какая же ты глупая, Грейнджер!

Лили она нашла склонившуюся над книгами, в глубине библиотеки. Здесь царил полумрак и почти не было народу. Увидев завернувшую резко из-за угла Гермиону, студентка испуганно подскочила, озираясь в поисках людей. Грейнджер на автомате взмахнула палочкой несколько раз, вложив столько силы в заклинания, что сам Дамблдор забыл бы об этом углу библиотеки.

— Что вам нужно? — тихо спросила Лили, отступая и вжимаясь в стеллаж с книгами.

Блестящие яростью глаза Гермионы заставляли нервничать, чувствуя опасность. Грейнджер одним резким движением решительно направила палочку на девушку.

— Легилименс!

Лили совершенно не владела окклюменцией, и Гермиона сразу же ворвалась в ее сознание. Она прорывалась в ее памяти, выхватывая образы, мысли, фразы, чувства, вырывая из ее неупорядоченного сознания все, что было необходимо.

…Лили выбегает из кабинета профессора Радев и в ужасе несется по коридорам. Только бы подальше, только бы убежать от нее. Что профессор сотворила с ней?

Кому сказать об этом? Кто поймет?

Она ни о чем не сможет рассказать…

Бах!

Лили врезается в какого-то студента и буркнув извинение, не поднимая головы, пытается обойти его, но кто-то хватает ее за руку.

— Лили?

Голос Северуса звучит изумленно и когда она поднимает испуганный, заплаканный взгляд, его темные глаза сверкают и парень тут же увлекает ее в незапертый заброшенный кабинет. Она не протестует, чувствуя как дрожат губы. Как он может быть с этой ужасной Радев? Или Грейнджер, она уже запуталась. Неужели он не знает, какая она? На что способна? Она ничем не лучше его бывших дружков.

— Что-то случилось? Кто тебя обидел?

Лили открывает рот, чтобы сказать ему, хоть намекнуть, но поняла, что не может это сделать. Она закрывает рот, качает головой и снова плачет.

— Это Поттер? — цедит Снейп и Эванс чувствует его пальцы на своих руках чуть повыше локтя.

Качает головой и резко подается вперед, припадая к его груди лбом. Сев замирает, а его руки безвольно падают вдоль тела. Он не отталкивает ее, позволяя рыдать в свою мантию, но и не обнимает, не утешает, больше не задает вопросов. Лили слушает, как стучит его сердце, немного успокаивается и, не поднимая головы, отворачивается, утирая слезы. Когда она поворачивается, его уже нет в классе…

…Лили прижимает к себе книги и идет по коридору четвертого этажа, полностью погруженная в свои мысли. Она сама не своя в последнее время. Не может перестать думать о профессоре, ежится под ее насмешливым взглядом и с трудом сдерживается, чтобы не сбежать из школы. Ее жизнь перевернулась с ног на голову, и больше она чувствует себя в безопасности.

Ей несвойственен угрюмый вид, но никто не бьет тревогу, так как списывают это на проблемы с Джеймсом. По правде сказать, они то расстаются, то сходятся. Ситуация с Люпином сильно подрывает их отношения. Неприятно было обнаружить вдруг, что ей не доверяют и что Люпин важнее, чем она.

Лили ощутимо вздрагивает, когда кто-то втягивает ее в нишу. Она моргает, вглядываясь в лицо захватчика, втайне опасаясь что это Джеймс.

— Так что это было неделю назад, Эванс? — язвительный, холодный голос раздается прямо над ухом.

— Сев, что ты делаешь…

— Не говори, что из-за глупых отношений с Поттером ты теперь выглядишь словно самый несчастный человек в мире. Это на тебя не похоже…

Он заметил.

Лили вскидывает голову и смотрит ему в глаза, которые в полумраке ниши блестят. Ей хочется передать ему взглядом как она несчастна, как боится его странную подругу. Ее глаза заблестели от слез и язвительная саркастичная ухмылка тут же слетела с его лица.

— Ну-ну, — тихо говорит он, холодными подушечками вытирая слезы с ее щек, — расскажи мне… Я могу тебя выслушать, как раньше, помнишь? Про Тунью… А потом наказать того, кто тебя обидел…

Как раньше…

Как бы ей хотелось, чтобы он защитил ее снова. Пусть в своей злобной и отвратительной манере, но видит Мерлин, ей сейчас нужно это. Сейчас она и слова бы ему не сказала.

— Мне… безумно страшно Сев, — сдавленно выдавливает Лили, удивляясь что ей удалось хотя бы облечь свои эмоции в слова.

— Поттер?

— Нет.

— Кто?

— Я… — Лили пытается сказать, она старается изо всех сил, но не может, она обреченно выдыхает и смотрит на него, — просто… можешь обнять меня?

Он не отвечает. Не двигается. Смотрит на нее, а потом делает шаг назад и качнув головой, выходит.

…Лили сидит в библиотеке, в самой глубине, перед входом в Запретную секцию, здесь всегда мало народу, а это то, что ей сейчас нужно. Она ушла от девочек, потому что ее уже тошнит от разговоров о Поттере. А так как она не может объяснить истинную причину, то только об этом и речь. Ей нужно написать эссе, но ведьма уже полчаса просто смотрит в одну точку, не в силах собраться с мыслями.

Вдруг она слышит тихие шаги рядом с собой, поднимает голову и встречается взглядом с темными глазами. Он в пару шагов оказывается рядом с ней, поднимает за руки и обнимает…

…Они вместе занимаются в библиотеке, спрятавшись ото всех.

— Нам лучше не афишировать то, что мы общаемся.

Так он однажды сказал ей, когда их встречи стали более регулярными. Эванс с ним полностью согласна. У нее нет сил терпеть ревность и злость Поттера. Да и что может сделать Радев, не понятно.

Пока Северус что-то сосредоточенно пишет на пергаменте, Эванс рассматривает его руки, слизеринский галстук, развязанный и небрежно спущенный с двух сторон, плотно сжатые губы, нос с горбинкой, черные волосы, которыми он по старой привычке прикрывается. Теперь, когда он проводит с ней время, ей стало немного полегче. И пусть с того странного объятия, почти два месяца назад, больше ничего подобного не повторялось, но Лили чувствует его молчаливую поддержку.

Взгляд зеленых глаз опускается на его руку, которая лежит на книге, откуда он списывает текст. Лили несколько недель хочет это сделать, но он выглядит таким суровым и неприступным, что храбрая гриффиндорка все же временит, думая что будет более подходящий момент. Но он не настает.

Лили медленно протягивает руку и накрывает его пальцы. Он не поднимает головы, но дергается от неожиданности, а перо замирает. Лили закусывает губу от волнения, но потом чувствует, как он переплел свои пальцы с ее и продолжил писать. Девушка улыбается и опускает взгляд в книгу…

…Их встречи постепенно становятся самыми важными часами в ее дне. Лили понимает, что чувствует не только благодарность, она хочет чтобы он был рядом. Более того, хочет чтобы он поцеловал ее. Джеймс сорвал свой первый поцелуй в первый же вечер, как она согласилась с ним погулять. Северус же только держит ее за руку, иногда обнимает.

Когда Лили думает о том, что он встречается с Радев, ее обжигает безнадежная, жгучая ревность. Особенно когда она видит, как он смотрит на профессора, как улыбается ей порой.

У него определенно есть чувства к ней, какой бы ужасной эта Грейнджер или Радев не была.

Но и к себе Лили чувствует особое отношение. С точностью могла сказать, что небезразлична Севу, но дальше переплетенных рук у них дело не заходит.

— Ты встречаешься с кем-то? — спросила Лили, как бы невзначай.

— Ты видишь рядом со мной кого-то? — не поднимая головы спросил Снейп.

— С кем-то, о ком я или другие не знают?

Он вскинул голову, впившись в нее проницательным взглядом темных глаз, от которого Лили стало не по себе.

— Почему у тебя возникли такие мысли? — тихо спрашивает он.

— Я… Ты не хочешь большего… и я подумала…

— Большего? — жесткая ухмылка искажает губы Снейпа. Он недоверчиво качает головой. — Ты не понимаешь…

— Ты влюблен в другую? — тихо спрашивает она.

Он неопределенно пожимает плечами и опускает голову.

— В меня? — надежда в ее голосе слишком ощутима.

Повисает тишина, в которой оба, кажется, не дышат.

Он поднимает голову, взгляд непроницаем. Только легкий румянец выдает его чувства.

— Всегда любил, разве нет?

Гермиона выскользнула из сознания Лили, съехавшей по стеллажу к ее ногам. Ведьма смотрела на девушку, бессильно опустив руки, а внутри, в той самой звенящей пустоте, зарождалось новое багрово-горькое чувство.

========== Глава 5 ==========

Она стремительным шагом вышла из Хогвартса, больше не заботясь о том, что может привлечь нежелательное внимание. Откровенно говоря, ей было наплевать на всех, кто видел её, пока она неслась по коридорам, а её магия искрилась на кончиках волос. Что ж, если она виновата в том, что история поменялась, она вернет все на круги своя.

Выскочив за ворота, Грейнджер трансгрессировала.

Лютный не изменился. Такое же грязное местечко, в котором даже воздух пропитался гнилой, разлагающейся магией, но, тем не менее, она почувствовала себя невероятно уютно. Если теплые телесные патронусы учеников вызывали ноющее чувство раздражения и скользкие мурашки по коже, то здесь она ощутила, как ее накрывает гнилостное умиротворение.

Она ворвалась в паб, в котором назначила встречу.

— Частная кабинка, — почти прорычала она, обращаясь к крупному магу за грязной, как и всё заведение, барной стойкой.

Он криво усмехнулся, пробежав по ней оценивающим взглядом.

— Десять галлеонов.

Грейнджер швырнула на стойку галлеоны, призвав их из сумки, и последовала за мужчиной. Он услужливо открыл дверь, пропуская ее в комнату, которая, к слову, выглядела намного солиднее, чем весь Лютный вместе взятый.

— Проводите сюда тех, кто придет к мисс Радев, — бросила она в спину магу, — и принесите лучший огневиски, что есть в этом, — она красноречиво осмотрела помещение и криво усмехнулась, — заведении. — Он открыл рот, чтобы обозначить цену, но ведьма махнула рукой: — Оплата на стойке.

Бармен кивнул и ушел.

Скорее всего, он решил, что она под обороткой, но, на его же благо, не стал ничего говорить — в Лютном такое откровение могло закончиться плохо.

Эта комната и впрямь выглядела лучше: мягкие чистые сидения, тяжелый лакированный стол из темного дерева, приглушенное освещение. Не будь она настолько разъяренной, она, может быть, даже восхитилась бы этим. Но в данный момент ее голова была забита совершенно иными вещами.

На столе материализовалась бутылка с вязкой янтарной жидкостью и вычищенный до блеска стакан. Однако, алкоголь отказывался работать — согревать ее изнутри. Наверное, трудно согреть то, чего попросту нет.

Спустя два бокала дверь открылась.

— Мисс Радев, — холодно протянул знакомый голос; высокий светловолосый маг вошел в комнату, — приятно вас встретить.

Сказал так, будто не ожидал ее увидеть, будто не она отправила ему письмо час назад с координатами и временем. Гермиона ехидно усмехнулась, но улыбка застыла на ее лице, превратившись в хищный оскал, когда в дверь вошел второй волшебник. Он. Тот, чье-имя-нельзя-называть собственной персоной. Гермиона полностью забыла о Люциусе Малфое, устроившемся на сидении напротив нее, приковав взгляд к лорду Воландеморту.

С его приходом свет в помещении стал ещё тусклее, словно маг притянул его к себе, подчеркивая свою значимость. Это было не то чудовище, которое она помнила со времен Битвы за Хогвартс. Не было серой кожи, красных глаз, он вообще не был похож на змею. Практически ничего от змеи. Заостренные черты лица, скулы, о которые можно пораниться, тонкие бледные губы, прямой нос, черные-черные глаза и такого же цвета волнистые волосы.

Он закрыл дверь и взмахнул палочкой. Гермиона ощутила струящиеся потоки магии, запирающие комнату от любого возможного проникновения. Волшебник приподнял черную бровь, не двигаясь с места, зажав длинную белую палочку между пальцами, контрастирующую с его длинной черной мантией.

— Мисс… Радев?

Гермиона уловила намек и ее губы вновь пересекла кривая усмешка.

Его хриплый низкий голос вполне мог вызывать мурашки от холода.

— Грейнджер, сэр, — сказала Гермиона.

— Родственница Дагворт-Грейнджера? — задумчиво протянул кто-то светловолосый справа.

Ведьма скривилась в отвращении, и, не поворачиваясь и не отводя взгляд от Воландеморта, улыбнулась, открыв зубы, покачав головой.

Вторая бровь мага взлетела.

— И что же остановит меня от того, мисс Грейнджер, чтобы просто убить грязнокровку, стоящую передо мной, осмелившуюся явиться на встречу? Более того, потребовавшую этой встречи, — спросил он, по-прежнему не сходя с места.

— Информация, — просто ответила девушка.

— Информация от грязнокровки, прикидывающейся почти год чистокровной ведьмой? — ехидно поинтересовался Малфой.

Грейнджер развернулась всем корпусом, и, склонив голову, едко парировала:

— Знали ли вы, мистер «но есть ли во всём Мире волшебники, не слышавшие имя- » Малфой, что разговариваете с грязнокровкой, на той встрече первого сентября? Или ваш хозяин указал вам на то, что я не являюсь Катариной Радев?

Люциус нервно сглотнул, немного сдувшись.

Гермионе стало интересно, что именно сбило с него спесь: ее тон, слова, упоминание о его хозяине, когда он стоит в метре от них?

Волдеморт холодно рассмеялся, привлекая к себе внимание.

— Вы правы. Я знаком — был знаком — с мисс Радев, — сказал он, глядя ей в глаза; Гермиона почувствовала ментальный толчок и выбросила на поверхность воспоминания о настоящей Радев в Визжащей хижине. Мужчина приподнял обе брови. — И, когда Люциус рассказал мне о лояльности нового профессора ЗОТи, — продолжал он; все-таки Волдеморт любил драматичные отступления, — а затем назвал ваше имя, я был озадачен, ведь мисс Радев мало того, что была слабой ведьмой, но ещё и предательницей крови. А слухи о вас на протяжении этого учебного года ходили совершенно противоположные.

— Собираете слухи о преподавателях Хогвартса? — не удержавшись от смешка, спросила Гермиона.

Волдеморт небрежно пожал плечами и кивнул.

— Не так много преподавателей, лояльных по отношению к чистокровным. Что, кстати, вызывает еще больше вопросов к вам, как к грязнокровке.

Гермиона точно скопировала его жест, небрежно пожав плечами. Она покрутила бокал в руках и отпила. Волдеморт был, как магнит. Его магия буквально манила к себе. Она прикрыла глаза, закатывая их от блаженства, отравляющего кровь.

Не было ни страха, ни паники.

Кажется, она была готова ко всему.

— Итак, моя личность раскрыта, — подвела итог ведьма. — Что на счет вас?

Малфой издал какой-то странный звук справа от нее, но Грейнджер его проигнорировала — как и всегда.

— Мне кажется, вам не требуется ответ, — усмехнулся маг.

Ведьма снова почувствовала ментальный толчок и широко и искренне улыбнулась, поднимая из глубин памяти облик Волдеморта после возрождения. Она красноречиво смотрела на мужчину, отпивая из бокала. Он отшатнулся.

— Люциус, выйди, — приказал он.

Малфой дернулся, как от удара.

— Но, мой л-лорд…

Волдеморт взмахнул палочкой и сделал шаг в сторону от двери.

— Жди меня в зале, — холодно произнес он.

Люциус неуверенно поднялся на ноги, очевидно сомневаясь, следует ли ему выходить, но, бросив взгляд на хозяина, вздохнул и вышел.

На этот раз магия, опустившаяся на помещение, была плотной и вязкой, как огневиски, и концентрировалась вокруг фигуры высокого мужчины, стоящего напротив нее.

— Что это было? — спросил он, подходя к ней, вторгаясь в личное пространство; очевидно, больше никаких приличий.

— Мое прошлое, ваше будущее, — просто ответила ведьма, сдерживая смешок, — что именно вас поразило?

— Почему я стал… таким?

Грейнджер снова отпила из бокала, раздумывая над ответом.

— Одна маглорожденная ведьма сразит вас через два года, — нагло солгала она.

— Ты! — он направил палочку на нее, но тут же опустил ее, когда Гермиона безумно рассмеялась, глядя ему в глаза, и покачала головой.

— Нет, — она смахнула проступившие от смеха слезы, — было бы глупо с моей стороны явиться к вам и заявить, что я убила вас, вы так не думаете?

Волдеморт нахмурился, раз за разом пробиваясь в ее голову, а Гермиона услужливо подбрасывала ему воспоминания: в основном его, после воскрешения, газеты с объявлениями об отлове маглорожденных, как ее пытала Беллатриса…

Маг поморщился.

— Ничего не мешает мне забраться в твою голову…

— Попробуйте, — резко посерьезнев, предложила Гермиона, — и лишитесь любой информации.

Он прищурился, протянул руку к ее бокалу и поднес его к губам, отпивая. Гермиона проследила взглядом за его движениями.

— Так зачем ты здесь, Гермиона Грейнджер? — звук имени, ее имени, согрел ведьму. А ведь с этим не справилось даже полбутылки огневиски.

— Я дам вам имя, — пожав плечами, сказала Гермиона, — делайте все, что хотите.

— Зачем тебе это? — резонно спросил он, приподнял бровь.

— Потому что я не могу убить ее.

Гермиона тяжело дышала, уставившись на рыжеволосую ведьму, осевшую в ее ногах. Эванс всхлипывала, схватившись за виски; из носа текла кровь, по губам, подбородку, капая на идеально белую рубашку.

Грейнджер сделала шаг назад, направляя палочку на нее:

— Авада кедавра, — на выдохе произнесла она.

Ничего не произошло. Никакой зеленой вспышки из кончика древка, только две зеленых вспышки глаз Эвас, уставившейся на нее в диком, животном ужасе.

— Империо, — прошептала она.

Это сработало, взгляд Эванс расфокусировался, а лицо расслабилось. Очистив ее лицо, Гермиона повела девушку в свой класс.

Волдеморт продолжал стоять близко, разглядывая лицо, вторгнувшись в личное пространство девушки, касаясь ее краем мантии; Гермиона могла чувствовать его запах. Он явно раздумывал, что ему делать с полученной информацией, и, совершенно точно не хотел отпускать ценный источник от себя.

— Имя? — Потребовал он.

— Лили Эванс, — на выдохе произнесла Гермиона.

***

Было очень самонадеянно полагать, что Волдеморт отпустит ее от себя, после того, как она нагло бросала ему в лицо картинки из будущего. Гермиона не подумала об этом, движимая лишь одной целью, но, когда ее взгляд скользнул по двери, он с хищной улыбкой покачал головой.

— Ты не вернешься в Хогвартс, Гермиона Грейнджер, — сказал он и посмотрел прямо ей в глаза. Она увидела красный проблеск в его темных радужках, но страха это не вызвало. Она завороженно смотрела ему в лицо. — Пока что.

Волдеморт, к ее удивлению, не вызывал отвращения или страха. Магия, волнами расходящаяся от него, словно дарила покой и блаженство. Хотелось быть рядом с ним. Быть частью его.

Они долго общались в библиотеке его поместья, обмениваясь информацией. Он не только требовал от нее ответов о будущем, но и сам делился знаниями. Это опьяняло не хуже его магии. Она всегда была падка на знания.

Порой Гермиона позволяла пустоте и злости затопить себя, представляя, как Эванс проводит время с ее Северусом - вытащили ли их из ее кабинета? - и тогда ей хотелось вернуться и пробовать самой раз за разом посылать в нее Аваду. Северус не помнил о последнем инциденте, Лили не могла рассказать ему о том, что Гермиона все узнала. Грейнджер обреченно качала головой, когда думала, как, должно быть, удобно для них все сложилось. Ее нет, больше не надо прятаться.

До боли сжимая зубы и впиваясь ногтями в ладошки, Гермиона думала, что это ненадолго. Северус забудет ее, как забывал уже не раз. Она больше никогда не возникнет в их жизнях.

Однажды, после очередного сеанса легилименции, где Волдеморт, к слову, был очень аккуратен, она услышала от него:

— Завтра ее не станет.

Гермиона вскинула голову, встречаясь с ледяным взглядом его темных глаз, от которого по позвоночнику всегда ползли мурашки.

— Можно я пойду с вами, мой Лорд? — спросила Гермиона с придыханием.

Он слегка наклонил голову, рассматривая ее с легким интересом. Холодная усмешка исказила красивые губы, и Волдеморт покачал головой. И он ушел.

Гермиона провела остаток дня, зарывшись в его древние книги, к которым он разрешил прикасаться и изучать. Без Волдеморта рядом ее начинало преследовать липкое и колкое чувство внутри. Словно чего-то безумно не хватало.

Проснувшись на следующее утро, Гермиона могла бы охарактеризовать чувство, которое угнетало ее, как ломка. А к обеду ведьма поняла, что тревожность, ненависть и ее одержимость, которых она не ощущала рядом с Волдемортом, вернулись с новой силой придавив девушку реальностью и осознанием. Разум словно прояснился и несмотря на всю боль, что она испытывала, ведьма впервые позволила себе взглянуть на все без эмоций, которые ее душили.

Осознание грядущего пронзило ее с головы до ног и Гермиона едва не потеряла сознание. Ноги подкосились, и она упала на каменный пол. Сердце билось так сильно, а в висках стучало. Ведьма словно потерялась в пространстве.

Что я наделала?

Гарри! Как она могла забыть про Гарри? Прояснившийся разум заставил ее вспомнить все важное, что было в ее жизни до этой невыносимой потребности в другом человеке.

Лили должна выжить. Ее друг должен появиться на свет.

Что ей делать? Как спасти Эванс, когда уже отправила саму смерть по ее следам? У нее ни за что не выйдет остановить его, Гермиона чувствовала эту мощь темной магии, волнами расходящейся от этого мужчины. Она просто букашка по сравнению с ним.

Словно далекое эхо, в голове раздался голос:

— Альбус Дамблдор единственный, кого когда-либо боялся Волдеморт…

Гермиона поднялась на нетвердых ногах и достала палочку. Сосредоточилась и трансгрессировала к воротам Хогвартса. Они были закрыты, но, когда она толкнула ворота, те поддались, со скрипом приотворившись. Гермиона скользнула внутрь и почти бегом помчалась к Директорской башне.

Школа была пуста. Начались каникулы, и Грейнджер больше всего на свете боялась, что директора не будет на месте.

Пароль был все тот же, и, пока горгулья поднимала девушку в его кабинет, ведьма нервно сжимала и разжимала в руках палочку. Чуть ли не вывалившись из двери в его кабинет, ноги ее совсем не держали, Гермиона встретилась с пронзительным взглядом голубых глаз из-под очков половинок. Он сделал несколько шагов к ней и поддержал Гермиону под руки, помогая ей опуститься в кресло. Наколдовал кубок с водой и, пока она жадно пила, с мрачным видом смотрел на нее.

— Я думал никогда вас больше не увижу, профессор Радев, — начал директор.

Гермиона отставила кубок и решительно посмотрела на Дамблдора.

— Мне надо вам кое-что рассказать, профессор…

Она рассказывала торопливо и сбивчиво, стараясь как можно быстрее выложить главную суть. Директор не перебивал Гермиону, внимательно слушая ее рассказ. На его лице не отразились какие-либо эмоции, но, когда она закончила, в повисшей тишине, нарушаемой только ее всхлипами, можно было ощущать волны такого гнева, что не будь Гермиона так поглощена своими переживаниями, точно бы сбежала отсюда.

— Вы мне глубоко отвратительны… мисс Грейнджер, — столько презрения она никогда не слышала в голосе профессора. Гермиона слегка отпрянула, но глаз не отвела.

— Спасите ее пожалуйста, — дрожащим голосом произнесла она, — мой друг, он ее сын… Гарри еще не родился… У нас мало времени.

— А что я получу взамен, Гермиона?

Грейнджер ошеломленно моргнула. Она и так просит за жизнь человека, которого ненавидит всей душой. Разве Дамблдор не на стороне добра? Разве добру нужны какие-то условия, чтобы свершиться?

Зеленые глаза друга встали перед ее мысленным взором. Светлая и чистая любовь к нему, отозвалась болью под ребрами. Страх никогда не увидеть Гарри, заставил ее сжать челюсти. Прищурившись, Гермиона сказала:

— Что угодно.

Буквально в следующий момент ее рука оказалась в мертвой хватке руки профессора и они трансгрессировали. Несколько мгновений безумного давления и ее ноги коснулись земли. Они оказались в Коукворте, а точнее, в Паучьем тупике, перед дверью дома Северуса. Та была снесена с петель, магией настолько сильной, что вокруг были выбиты окна, а стены обуглились.

Грейнджер поняла, что они опоздали, и пока Дамблдор, достав палочку бросился в дом, девушка пятилась, мотая головой.

Гарри!

Грейнджер дрожащими руками потянулась к сумочке и принялась отчаянно рыться в ней, пытаясь отыскать Маховик времени. Она не могла поверить, что это происходило на самом деле. И в данный момент единственное, чего она желала это увидеть друга, хоть краем глаза. Не могло быть такого, что его нет…

***

Гермиона упала на колени, чувствуя от перемещения во времени лишь горечь и боль, и непоправимость всего, что было сделано. Зудящее чувство вырывалось из груди рыданием. Из-за застилающих слез, ведьма даже не посмотрела, где оказалась. Она запустила руки в волосы, сгибаясь пополам и закричала. Вся непоправимость того, что случилось легло тяжелым осознанием, заставляя мозг метаться в панике. Но хуже всего было то, что Гермиона даже сейчас, когда ее друга могло и вовсе не быть, все равно думала только о Снейпе.

Грейнджер хотела вернуться, забрать его оттуда, отгородить от боли и ошибок. Увидеть снова его лицо, почувствовать руки и губы. Осознание того, что больше никогда не сможет испытать этого отдалось в голове неверием. Этого не может быть. Этого не будет. Она все переиграет. Все изменит. Спасет Гарри и вернет Северуса.

Снова.

Гермиона всхлипнула и вдруг рассмеялась. Хохотала сквозь слезы не в силах остановиться. Она будет переигрывать столько, сколько нужно. Она смеялась так сильно, что воздуха не хватало.

Вернуться вдруг захотелось до дрожи в руках. Гермиона утерла слезы и потянулась к Маховику времени, который упал рядом с ней, когда она переместилась. И замерла, уткнувшись взглядом в идеально начищенные носы кожаных ботинок. Не дыша, ведьма подняла глаза и едва не зарыдала снова. Тенью возвышаясь над ней, Северус Снейп пристально всматривался в ее лицо.

Гермиона вдруг расслабилась, не в силах оторвать от него голодного взгляда. Она так соскучилась. Он почти такой же. Да, старше намного, но выглядит отлично. Гораздо лучше, чем в том будущем, из которого она отправлялась в 77 год. Удивительно, но, чтобы сердце перестало разрываться, ей было достаточно вот так просто увидеть его. Что-то успокоилось в ней, стоило встретиться с ним взглядом.

Гермиона не знала, о чем он думает. Теперь не могла разгадать этого. Снова научился в совершенстве владеть окклюменцией. Она и не сомневалась.

Грейнджер с улыбкой на лице и заплаканными глазами протянула руку к нему, коснувшись бедра, чтобы удостовериться, что это не больной разум играет с ней злые шутки. Скользнула по нему выше, поднимаясь на колени. Снейп наконец перестал сверлить ее взглядом, перехватил руку и резко дернул вверх. Гермиона не почувствовала боли, не мигая глядя в его глаза.

— Катарина? — спросил он, и Гермиона улыбаясь, кивнула ему, даже не расстраиваясь от звучания чужого имени.

Он помнит ее. Знает ее. Грейнджер прильнула к его груди, не в силах сдержать этот порыв. Да и нужно ли сдерживаться? Он здесь, рядом. Она его так любит. Ведьма глубоко вдохнула, напитываясь любимым запахом. Ее Северус.

Обнимая его, она чувствовала, какими широкими стали у него плечи и сильными руки. Девушка гладила его спину, в блаженстве закрыв глаза. Казалось, что целая жизнь прошла с тех пор, как она прикасалась к нему в последний раз… с тех пор, как все пошло неправильно…

Гермиона не обращала внимания на то, что он стоит, замерев. Что не обнимает ее в ответ. Она была сосредоточена на своих эмоциях. Поэтому, когда его пальцы больно сжали ее хрупкие плечи и оторвали от себя, Гермиона удивленно захлопала ресницами и снова потянулась к нему, но он сильно ее встряхнул, отчего голова девушки дернулась, отдаваясь болью.

— А может мне лучше называть тебя Гермиона? — вкрадчиво спросил он.

Его черные глаза забегали, всматриваясь в нее. Ведьма сглотнула, не понимая, как он узнал ее имя.

Девушка болезненно ахнула, когда Снейп с силой оттолкнул ее от себя и врезавшись в стеллаж с книгами, Гермиона потеряла равновесие и упала. Боль обожгла спину, но ведьма ее проигнорировала. Она вскинула непонимающий взгляд, но не стала ничего говорить. Сидела и молча наблюдала, как он расстегивает манжеты рубашки и начинает закатывать рукава.

Взгляд Северуса с отрешенно-бесстрастного превратился в злой, горящий жгучей ненавистью. Направленной на нее. Но Гермионе не было страшно. Она смотрела на его руки, на те же длинные пальцы, вены… Ведьма вскрикнула, когда ее взгляд выцепил метку и карие глаза засветились отчаянием.

— Нет! — Гермиона подползла к нему на коленях, хватая руку, но он снова ее оттолкнул от себя.

— Чему ты удивляешься, Катарина? — Его губы скривились в презрительной усмешке, хотя в глазах мелькнула боль. Застарелая и глубокая. — Да, я стал Пожирателем смерти. Хотел отомстить. Дамблдор сказал мне, что ее убил Волдеморт. Я стал шпионом, чтобы уничтожить этого ублюдка.

Гермиона прижала руки ко рту, плача и отчаянно мотая головой.

— Ты мог прожить совсем другую жизнь… — ее голос срывался. Слова давались тяжело.

— Другую, — он горько усмехнулся, покачав головой и достал палочку, — Да, наверное, мог. Если бы она не умерла, у меня была бы совсем другая жизнь.

Гермионе больно было слышать от него такие слова. Сердце обливалось кровью, слезы неконтролируемо катились по щекам. От слез и такого длительного напряжения уже нещадно болела голова, мозг был в каком-то вакууме после перемещения.

— Ты исчезла. Я чувствовал жуткую вину за то, что предал тебя. А потом убили Лили… Я нашел ее у себя дома… я думал, что сойду с ума.

Гермиона не могла слушать об этом. Невыносимо. Она закрыла уши руками закачавшись из стороны в сторону и мотая головой. Снейп тут же оказался рядом и схватив ее за запястья, убрал руки от лица.

— Нет, ты будешь слушать, — прорычал он ей в лицо, — я сидел с ней почти сутки. Я обнимал ее и не мог перестать рыдать. Вместе с ней умерло все во мне… Я собирался уйти за ней. Даже поджег свой чертов дом. Но меня вытащил Дамблдор. Рассказал прекрасную легенду о пророчестве и о том, что Лили стала жертвой Волдеморта. Я поверил и решил, что поживу немного, пока не убью его.

— Нет, прошу, хватит, — плакала Гермиона. Она не хотела все это слушать. Не хотела слушать как он жил ради другой.

Северус снова с силой оттолкнул ее, заставив потерять равновесие и устроился на диване в паре шагов. Поставил локти на бедра, глядя на нее с отвращением и чем-то еще, Гермиона не могла понять его эмоций. Немного помолчав и дав ей успокоиться, он продолжил.

— Я стал шпионом. Лучшим Пожирателем смерти. Но Темный лорд пал, и не от моей руки. Я так и не успел ничего сделать. Тогда Дамблдор поведал мне, что он вернется. И так я снова попал в Хогвартс. Там я часто вспоминал тебя. Ведь я даже не знал, в порядке ли ты. Я принялся искать тебя, писал твоим друзьям, но все говорили, что ты пропала. Твои поиски и волнение за тебя вдохнули в меня новую жизнь. Пока я не нашел твой дом в Болгарии и… фотографии. Там была не ты, но все указывало именно на Катарину Радев. Это так и осталось загадкой. Ответа я не нашел. А потом, — он холодно рассмеялся, качая головой, — а потом в школе появилась девочка. Мерзкая занудная гриффиндорка с зубами, как у бобра и вороньим гнездом на голове.

Гермиона с замершим сердцем слушала его, не мигая вглядываясь в любимое лицо. Пусть даже сейчас он смотрел на нее с ненавистью, она не могла не любить его, это сидело в ней глубоко внутри, отравляя все ее существо. Это была болезнь, от которой нет лекарства.

— Она росла и сначала я замечал ее только, как надоедливую выскочку. Но однажды, это был Рождественский бал, я посмотрел на нее и подумал, что схожу с ума. В ней было так много твоих черт. Я зациклился на ней. Подумал, что это твоя дочь. Но оказалось, что ее родители обычные магглы, которые к тебе не имеют никакого отношения. Это превратилось в навязчивую идею. Еще через год я не мог отрицать, что это не просто какое-то сходство. Это была ты. Голос, манеры… — он пристально посмотрел на нее, а потом зловещая улыбка растянула его губы, когда он добавил: — Тело. Альбус, видя, что я схожу с ума, рассказал мне правду. Ту, что поведала ему ты. Тогда все встало на свои места, словно паззл сложился. Я все понял. И я хотел сделать тебе больно, так же больно, как сделала ты, сумасшедшая сука.

Он схватил ее за волосы и притянул к себе, приблизив лицо. С презрением глядя на нее сверху вниз, он прошипел:

— Я знал, что эта девочка еще не Катарина Радев, знал, что ей и невдомек, что ты наделала… знал, что она ни в чем не виновата… Но я не мог даже просто смотреть на нее и не думать о тебе. И я забрал ее. — Северус снова дернул ее за волосы, а потом тихо произнес: — Из-за тебя я стал монстром. Гермиона ничего не понимала. Милая, наивная девочка задавала вопросы почему именно она, куда я ее увез, зачем… боялась до чертиков. Не понимала, как ее профессор может так с ней поступать. А я смотрел на ее страх и наслаждался им. Я решил держать ее у себя, пока не появишься ты. Сначала я не хотел причинять ей боль, думал что просто дождусь тебя. Надеялся, что ты вернешься, должна вернуться. Но время шло и… — он скривился и сокрушенно покачал головой, — только глядя на то, как она мучается, я начинал испытывать облегчение. Я наказывал ее за тебя. Много лет.

— Северус, — Гермиона подалась вперед, желая дотронуться до него. Ей не было дело до абстрактной себя. Ей было страшно за то, каким он стал. Было больно за него. Она верила, что могла бы ему помочь, — позволь мне утешить тебя…

Снейп не шелохнулся, когда она встала на колени между его ногами, обхватила лицо руками и принялась целовать бледные щеки, губы. Он разрешал ей с безумной одержимостью приникать к себе.

— Да, я чувствую это сумасшествие в твоих поцелуях, — выдохнул он и закрыл глаза, притягивая к себе и проводя руками по телу, — эту потребность, когда ты прикасаешься. Ты всегда трогала меня так, словно я спасательный круг, целовала так, словно мы расстаемся. — Северус крепко прижал ее к себе, запрокидывая голову и впиваясь поцелуем в открытые губы, глубоко проникая в них языком. Зарылся рукой в волосы, простонав ей в рот. Потом оторвался, глядя в преданные и теплые карие глаза. Погладил скулу, убрав мокрые от слез пряди: — Такое безумие было только с тобой… Не смотря ни на что, я скучал по тебе, Катарина.

Ладони девушки гладили его бедра, руки, пока он смотрел на нее сверху вниз холодным взглядом. Больше там не плескалась ни ненависть, ни злость. Лишь ледяная отрешенность. Зато Гермиона горела. Руки ее дрожали, с губ срывалось частое дыхание. Она словно наркоман перед дозой, не могла сдержаться. Нужно было получить его. Он прав, ей всегда было мало его, сколько бы времени они не провели вместе. Ее безумие, ее любовь.

Гермиона подалась вперед, не в силах устоять перед его губами, но тихо и удивленно ахнула, когда резкая боль пронзила ее. Медленно опустила глаза. Его рука держала кинжал, который он вонзил по самую рукоятку ей под ребра. Вскрикнула, когда Снейп резко вынул его и отбросил в сторону.

Тело Гермионы безвольно повисло в его руках. Он аккуратно придержал ее под руки, а потом положил на пол перед собой. Их взгляды встретились, его холодный и ее, не верящий. Она нахмурилась, обводя его лицо взглядом. Ей было так жаль, что она не сможет все исправить.

Легкая, блаженная улыбка вдруг растянула ее губы. Она дернула рукой, сместив ее немного влево, чтобы касаться пальцами его ботинок. Северус подпер подбородок рукой, отстраненно наблюдая, как кровавое пятно расползается под ней на деревянном полу, а жизнь тухнет в красивых карамельных глазах. Смотрел с легкой улыбкой, как Гермиона обводит его лицо влюбленными глазами. Видел, как она хотела что-то сказать, но боль мешала выдавить хоть слово. Отмечал, что дыхание становится тише, а губы синеют, но она упрямо смотрела только на него.

Северус опустился на колени рядом с ней, приложил руку к ране и сместил чуть выше, чувствуя, как сердце под ладонью выдает странный, неровный ритм, а улыбка, которая была на ее лице, застывает словно маска. Он склонился, взяв Гермиону на руки и прижал к себе. Она еще дышала, но тихо, с легкими хрипами.

Снейп устроился с ней, держа девушку в объятиях, отдавая дань тем дням, когда был счастлив благодаря ей. Все-таки их было много.

— Сев…ерус… — едва слышно слова сорвались с ее губ. Глаза в глаза. Он видел, как ее рука несколько раз дергалась в попытке дотронуться до него. Он взял ее ладонь и приложил к своей щеке, вызывая у нее последний проблеск счастья в глазах, прежде чем они застыли, пустым взглядом глядя сквозь него.

Снейп прижал девушку к своей груди, зарываясь носом в волосы и вдыхая ее запах.

— Я тебя тоже, Катарина, — прошептал он, — но ее все равно больше.

Комментарий к Глава 5

Видео к главе - https://vm.tiktok.com/ZSJKhXGRo/

Ну вот и почти все. Ждем от вас мнения, кто предполагал такой исход, а для кого он был неожиданным. И еще! Да, мы тоже думаем, что это несправедливо. И приготовили еще одну развязку для Гермионы. Завтра вы сможете о ней прочитать и решить для себя, какая вам больше подходит.

========== Глава 6 ==========

Комментарий к Глава 6

Начало главы точно такое же, как и в предыдущей. Вы можете его пролистать, если хорошо помните)

Она стремительным шагом вышла из Хогвартса, больше заботясь о том, что может привлечь нежелательное внимание. Откровенно говоря, ей было наплевать на всех, кто видел её, пока она неслась по коридорам, а её магия искрилась на кончиках волос. Что ж, если она виновата в том, что история поменялась, она вернет все на круги своя.

Выскочив за ворота, Грейнджер трансгрессировала.

Лютный не изменился. Такое же грязное местечко, в котором даже воздух пропитался гнилой, разлагающейся магией, но, тем не менее, она почувствовала себя невероятно уютно. Если теплые телесные патронусы учеников вызывали ноющее чувство раздражения и скользкие мурашки по коже, то здесь она ощутила, как ее накрывает гнилостное умиротворение.

Она ворвалась в паб, в котором назначила встречу.

— Частная кабинка, — почти прорычала она, обращаясь к крупному магу за грязной, как и всё заведение, барной стойкой.

Он криво усмехнулся, пробежав по ней оценивающим взглядом.

— Десять галлеонов.

Грейнджер швырнула на стойку галлеоны, призвав их из сумки, и последовала за мужчиной. Он услужливо открыл дверь, пропуская ее в комнату, которая, к слову, выглядела намного солиднее, чем весь Лютный вместе взятый.

— Проводите сюда тех, кто придет к мисс Радев, — бросила она в спину магу, — и принесите лучший огневиски, что есть в этом, — она красноречиво осмотрела помещение и криво усмехнулась, — заведении. — Он открыл рот, чтобы обозначить цену, но ведьма махнула рукой: — Оплата на стойке.

Бармен кивнул и ушел.

Скорее всего, он решил, что она под обороткой, но, на его же благо, не стал ничего говорить — в Лютном такое откровение могло закончиться плохо.

Эта комната и впрямь выглядела лучше: мягкие чистые сидения, тяжелый лакированный стол из темного дерева, приглушенное освещение. Не будь она настолько разъяренной, она, может быть, даже восхитилась бы этим. Но в данный момент ее голова была забита совершенно иными вещами.

На столе материализовалась бутылка с вязкой янтарной жидкостью и вычищенный до блеска стакан. Однако, алкоголь отказывался работать — согревать ее изнутри. Наверное, трудно согреть то, чего попросту нет.

Спустя два бокала дверь открылась.

— Мисс Радев, — холодно протянул знакомый голос; высокий светловолосый маг вошел в комнату, — приятно вас встретить.

Сказал так, будто не ожидал ее увидеть, будто не она отправила ему письмо час назад с координатами и временем. Гермиона ехидно усмехнулась, но улыбка застыла на ее лице, превратившись в хищный оскал, когда в дверь вошел второй волшебник. Он. Тот, чье-имя-нельзя-называть собственной персоной. Гермиона полностью забыла о Люциусе Малфое, устроившемся на сидении напротив нее, приковав взгляд к лорду Воландеморту.

С его приходом свет в помещении стал ещё тусклее, словно маг притянул его к себе, подчеркивая свою значимость. Это было не то чудовище, которое она помнила со времен Битвы за Хогвартс. Не было серой кожи, красных глаз, он вообще не был похож на змею. Практически ничего от змеи. Заостренные черты лица, скулы, о которые можно пораниться, тонкие бледные губы, прямой нос, черные-черные глаза и такого же цвета волнистые волосы.

Он закрыл дверь и взмахнул палочкой. Гермиона ощутила струящиеся потоки магии, запирающие комнату от любого возможного проникновения. Волшебник приподнял черную бровь, не двигаясь с места, зажав длинную белую палочку между пальцами, контрастирующую с его длинной черной мантией.

— Мисс… Радев?

Гермиона уловила намек и ее губы вновь пересекла кривая усмешка.

Его хриплый низкий голос вполне мог вызывать мурашки от холода.

— Грейнджер, сэр, — сказала Гермиона.

— Родственница Дагворт-Грейнджера? — задумчиво протянул кто-то светловолосый справа.

Ведьма скривилась в отвращении, и, не поворачиваясь и не отводя взгляд от Воландеморта, улыбнулась, открыв зубы, и покачала головой.

Вторая бровь мага взлетела.

— И что же остановит меня от того, мисс Грейнджер, чтобы просто убить грязнокровку, стоящую передо мной, осмелившуюся явиться на встречу? Более того, потребовавшую этой встречи, — спросил он, по-прежнему не сходя с места.

— Информация, — просто ответила девушка.

— Информация от грязнокровки, прикидывающейся почти год чистокровной ведьмой? — ехидно поинтересовался Малфой.

Грейнджер развернулась всем корпусом, и, склонив голову, едко парировала:

— Знали ли вы, мистер «но есть ли во всём Мире волшебники, не слышавшие имя- » Малфой, что разговариваете с грязнокровкой, на той встрече первого сентября? Или ваш хозяин указал вам на то, что я не являюсь Катариной Радев?

Люциус нервно сглотнул, немного сдувшись.

Гермионе стало интересно, что именно сбило с него спесь: ее тон, слова, упоминание о его хозяине, когда он стоит в метре от них?

Волдеморт холодно рассмеялся, привлекая к себе внимание.

— Вы правы. Я знаком — был знаком — с мисс Радев, — сказал он, глядя ей в глаза; Гермиона почувствовала ментальный толчок и выбросила на поверхность воспоминания о настоящей Радев в Визжащей хижине. Мужчина приподнял обе брови. — И, когда Люциус рассказал мне о лояльности нового профессора ЗОТИ, — продолжал он; все-таки Волдеморт любил драматичные отступления, — а затем назвал ваше имя, я был озадачен, ведь мисс Радев мало того, что была слабой ведьмой, но ещё и предательницей крови. А слухи о вас на протяжении этого учебного года ходили совершенно противоположные.

— Собираете слухи о преподавателях Хогвартса? — не удержавшись от смешка, спросила Гермиона.

Волдеморт небрежно пожал плечами и кивнул.

— Не так много преподавателей, лояльных по отношению к чистокровным. Что, кстати, вызывает еще больше вопросов к вам, как к грязнокровке.

Гермиона точно скопировала его жест, небрежно пожав плечами. Она покрутила бокал в руках и отпила. Волдеморт был, как магнит. Его магия буквально манила к себе. Она прикрыла глаза, закатывая их от блаженства, отравляющего кровь.

Не было ни страха, ни паники.

Кажется, она была готова ко всему.

— Итак, моя личность раскрыта, — подвела итог ведьма. — Что на счет вас?

Малфой издал какой-то странный звук справа от нее, но Грейнджер его проигнорировала — как и всегда.

— Мне кажется, вам не требуется ответ, — усмехнулся маг.

Ведьма снова почувствовала ментальный толчок и широко и искренне улыбнулась, поднимая из глубин памяти облик Волдеморта после возрождения. Она красноречиво смотрела на мужчину, отпивая из бокала. Он отшатнулся.

— Люциус, выйди, — приказал он.

Малфой дернулся, как от удара.

— Но, мой л-лорд…

Волдеморт взмахнул палочкой и сделал шаг в сторону от двери.

— Жди меня в зале, — холодно произнес он.

Люциус неуверенно поднялся на ноги, очевидно сомневаясь, следует ли ему выходить, но, бросив взгляд на хозяина, вздохнул и вышел.

На этот раз магия, опустившаяся на помещение, была плотной и вязкой, как огневиски, и концентрировалась вокруг фигуры высокого мужчины, стоящего напротив нее.

— Что это было? — спросил он, подходя к ней, вторгаясь в личное пространство; очевидно, больше никаких приличий.

— Мое прошлое, ваше будущее, — просто ответила ведьма, сдерживая смешок, — что именно вас поразило?

— Почему я стал… таким?

Грейнджер снова отпила из бокала, раздумывая над ответом.

— Одна маглорожденная ведьма сразит вас через два года, — нагло солгала она.

— Ты! — он направил палочку на нее, но тут же опустил ее, когда Гермиона безумно рассмеялась, глядя ему в глаза, и покачала головой.

— Нет, — она смахнула проступившие от смеха слезы, — было бы глупо с моей стороны явиться к вам и заявить, что я убила вас, вы так не думаете?

Волдеморт нахмурился, раз за разом пробиваясь в ее голову, а Гермиона услужливо подбрасывала ему воспоминания: в основном его, после воскрешения, газеты с объявлениями об отлове маглорожденных, как ее пытала Беллатриса…

Маг поморщился.

— Ничего не мешает мне забраться в твою голову…

— Попробуйте, — резко посерьезнев предложила Гермиона, — и лишитесь любой информации.

Он прищурился и протянул руку к ее бокалу и поднес его к губам, отпивая. Гермиона проследила взглядом за его движениями.

— Так зачем ты здесь, Гермиона Грейнджер? — звук имени, ее имени, согрел ее, то, с чем не справилось полбутылки огневиски.

— Я дам вам имя, — пожав плечами сказала Гермиона, — делайте все, что хотите.

— Зачем тебе это? — резонно спросил он, приподнял бровь.

— Потому что я не могу убить ее.

Гермиона тяжело дышала, уставившись на рыжеволосую ведьму, осевшую в ее ногах. Эванс всхлипывала, схватившись за виски; из носа текла кровь, по губам, подбородку, капая на идеально белую рубашку.

Грейнджер сделала шаг назад, направляя палочку на нее:

— Авадакедавра, — на выдохе произнесла она.

Ничего не произошло. Никакой зеленой вспышки из кончика древка, только две зеленых вспышки глаз Эвас, уставившейся на нее в диком животном ужасе.

— Империо, — прошептала она.

Это сработало, взгляд Эванс расфокусировался, а лицо расслабилось. Очистив ее лицо, Гермиона повела девушку в свой класс.

Волдеморт продолжал стоять близко, разглядывая ее лицо, вторгнувшись в ее личное пространство, касаясь ее краем мантии; Гермиона могла чувствовать его запах. Он явно раздумывал, что ему делать с полученной информацией, и, совершенно точно не хотел отпускать ценный источник от себя.

— Имя? — потребовал он.

— Лили Эванс, — на выдохе произнесла Гермиона.

Она чувствовала невероятное возбуждение, заставляющее ее руки дрожать от предвкушения. Волдеморт возвышался над ней, его запах опьянял, а магия дурманила голову. Грейнджер дышала глубоко и размеренно, ее внутренний зверь, мучимый долгое время, расслабился, словно его почесали по животу и приручили.

— Вы же понимаете, что я не отпущу вас? — прошептал Волдеморт, склоняясь к ней.

— Не думаю, что я хочу уходить, — честно призналась Гермиона.

Он подхватил ее за бедра, усаживая на стол, и смотрел в ее глаза требовательно и властно. И Грейнджер поддалась ему, выдав еще одну порцию воспоминаний. Ее звонкий смех наполнил комнату.

— Вам придется взять новое имя, мисс Грейнджер, — сказал он. — Я не могу позволить грязнокровке быть в моих рядах.

— Мне всегда нравилось имя Беллатриса, — проговорила Гермиона, обхватывая его талию ногами.

— Как удобно, что одна знакомая мне Беллатриса недавно погибла во время рейда, — проговорил он, склонив голову.

И Грейнджер рассмеялась, погружаясь в пучину безумия, впитывая каждой клеточкой тела отравляющую магию.