@importknig

Перевод этой книги подготовлен сообществом "Книжный импорт".

Каждые несколько дней в нём выходят любительские переводы новых зарубежных книг в жанре non-fiction, которые скорее всего никогда не будут официально изданы в России.

Все переводы распространяются бесплатно и в ознакомительных целях среди подписчиков сообщества.

Подпишитесь на нас в Telegram: https://t.me/importknig

Мариан Тупи и Гейл Пули «Сверхизбыточность. История роста населения, инноваций и процветания человечества на бесконечно богатой планете»

Оглавление

ПРЕДИСЛОВИЕ

ВВЕДЕНИЕ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Смертоносная идея Таноса: от древности к современности и далее

ГЛАВА 1. Находимся ли мы на пороге прогресса или перед нами апокалипсис?

ГЛАВА 2. Интеллектуальные и практические предшественники Таноса

ГЛАВА 3. Джулиан Саймон и пари, которое сделало его знаменитым

ЧАСТЬ ДВА. Измерение изобилия: новая методология, эмпирические данные и углубленный анализ

ГЛАВА 4. Введение в концепцию изобилия Саймона

ГЛАВА 5. Изобилие личных ресурсов: эмпирические данные и анализ

ГЛАВА 6. Изобилие популяционных ресурсов: методология, доказательства и анализ

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. Процветание человека и его враги

ГЛАВА 7. 7-миллионное путешествие человечества от африканских тропических лесов до промышленной революции

ГЛАВА 8. Эпоха инноваций и великого обогащения

ГЛАВА 9. Откуда берутся инновации? Решающую роль играют рост населения и свобода

ГЛАВА 10. Враги прогресса - от романтиков до крайних защитников окружающей среды

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. Резюме

ЗАКЛЮЧЕНИЕ. Может ли суперизобилие быть долговечным?

ПРИЛОЖЕНИЯ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Поскольку экономические модели и уравнения ограничены рамками, центральное место во всей экономической мысли занимает проблема изобилия и дефицита. В 1932 году известный британский экономист Лайонел Роббинс определил экономику как науку о дефиците. Он писал: "Экономика... изучает человеческое поведение как взаимосвязь между целями и ограниченными средствами, которые имеют альтернативное применение".

На протяжении столетий в академических башнях из слоновой кости звучали слова о множестве целей и ограниченности средств. В этой в высшей степени противоречивой книге Мэриан Л. Тупи и Гейл Л. Пули опрокидывают столы в храме традиционного мышления. Они используют строгие и оригинальные данные и анализ, чтобы провозгласить евангелие изобилия. Экономика и, в конечном счете, политика будут надолго преобразованы.

При этом была низвергнута историческая концепция преподобного Томаса Мальтуса о фатальном конфликте между геометрическим ростом численности населения и линейным ростом запасов продовольствия для его поддержания. В 1798 году Мальтус положил начало актуальной до сих пор моде объявлять рост населения в конечном счете "неустойчивым" перед лицом конечных ресурсов ограниченной планетарной среды.

После Второй мировой войны британский философ Бертран Рассел вновь поднял вопрос о перенаселении как о глобальном кризисе. Он заметил, что даже война оказалась "разочаровывающим" средством борьбы с ростом населения. Он уныло предположил, что в будущем "возможно, бактериологическая война окажется более эффективной".

Тупи и Пули доказывают несостоятельность самой этой идеи. Они доводят до конца аргументы своего вдохновителя, покойного экономиста Джулиана Саймона, показывая, что единственным конечным дефицитом являются человеческие жизни. Тупи и Пули превращают экономику из "мрачной науки о нехватке" в искупительную науку об изобилии и творчестве. Свидетельством экономического изобилия является почти восьмикратный рост численности населения Земли с 1800 г., когда люди живут в среднем на 45 лет дольше своих предшественников и потребляют в геометрической прогрессии больше товаров всех видов.

Люди обеспечивают свое существование, работая друг на друга и торгуя друг с другом. При этом они как создают новые ресурсы, так и предоставляют и доказывают свою способность обеспечить еще более значительное увеличение численности населения. В книге "Сверхизбыточность" Тупи и Пули приводят горы данных, которые делают понятие "устойчивость" придирчивым отвлечением людей, лишенных видения. В то же время они предлагают новую модель экономических измерений, основанную на теории информации.

Главным критерием и мерилом богатства является время. То, что остается дефицитным, когда все остальное становится изобилием, - это наши минуты, часы, дни и годы. Время - единственный ресурс, который нельзя переработать, сохранить, продублировать или восстановить. Деньги - это, по сути, токенизированное время. Когда у нас заканчиваются деньги, у нас на самом деле заканчивается время, чтобы заработать больше. Если оценивать стоимость по этому единственному универсальному показателю - времени, то мы переживаем золотой век капитализма.

Самым большим прорывом в экономике XXI века является комплексный и творческий перевод цен в цены времени. Цены времени рассчитывают количество часов и минут, необходимых для того, чтобы заработать деньги на покупку товаров и услуг. В отличие от денежных цен, цены времени однозначны и универсальны, это истинные цены. Все остальные цены являются круговыми, измеряя стоимость измеряемыми стоимостями, товары - товарами, рыночные капиталы - денежными рынками. Тупи и Пули берут эту фундаментальную экономическую концепцию и делают ее стержнем новой провидческой теории экономических измерений.

Данные, собранные Тупи и Пули начиная с 1850 г., показывают, что на протяжении более чем полутора веков, если судить по временным ценам, изобилие ресурсов росло со скоростью 4% в год. Это означает, что каждые 50 лет экономика реального мира увеличивалась примерно в семь раз. В период с 1980 по 2020 г. при росте населения на 75% временные цены на 50 основных товаров, обеспечивающих жизнь, упали на 75%. Это означает, что на каждый прирост населения мировые ресурсы увеличиваются в 8 раз. Тупи и Пули подтверждают революционную мысль Саймона: люди - это не бремя для ресурсов, а их источник.

Вопреки всем заявлениям об инфляции и обесценивании денег, о бешеных долгах и нулевых процентных ставках, Тупи и Пули показывают, что эти темпы реального роста даже увеличились. Возможно, острие копья переместилось из Калифорнии в Техас, из США в Китай, Индию, Израиль и даже Африку. Но везде, где предприниматели могут свободно создавать и продавать свои изобретения , цены времени падают. Цены времени показывают, что в течение первых 20 лет века экономика Китая росла в среднем более чем на 10% в год.

У каждого человека, независимо от того, богат он или беден, в сутках всего 24 часа. Но при снижении цен на время именно бедные люди зачастую получают огромные и неодинаковые преимущества. Вместо сизифовой борьбы за пропитание у них появляется больше свободного времени для изобретений и инноваций. Так, вместо того чтобы тратить каждый час бодрствования на охоту и добычу пищи для жизни, обычные люди сегодня зарабатывают на еду за считанные минуты.

Как показывает исследование Superabundance, временная стоимость приобретения риса в качестве продовольствия на день в Индии снизилась с примерно семи часов в 1960 г. до менее часа сегодня, в то время как временная стоимость сопоставимого предложения пшеницы в Индиане снизилась с часа до 7,5 минут. В результате поразительного сокращения неравенства индийский крестьянин получил шесть часов и две минуты для выполнения других дел, в то время как покупатель пшеницы в Индиане получил всего 52 минуты.

Революция временных цен Тупи-Пули вытекает из развития информационной теории экономики и обогащает ее. Эта теория переносит в экономику центральные выводы, лежащие в основе информационной экономики. Как установил математик Клод Шеннон, применивший информационное исчисление к телекоммуникационным сетям и впервые определивший биты и байты в информатике, информация - это неожиданные биты. Она измеряется неожиданностью.

Шеннон назвал ее "энтропией", следуя теории информации физика Людвига Больцмана о термодинамике беспорядка. Таким образом, Шеннон сбил с толку поколения гениев, до сих пор свято верящих в то, что информация - это порядок, и поверг в смятение многочисленных экономистов, занимающихся математикой равновесия. В стандартной экономике равновесие - это смерть. Информационная экономика, напротив, связана с нарушениями и беспорядком.

Теория информации, лежащая в основе суперобеспечения, закладывает основу для экономики, основанной не на равновесии или порядке, а на поддающихся проверке предпринимательских сюрпризах. Порядок предсказуем, а значит, малоинформативен и малоэнтропиен. Однако, как показал Шеннон, для того чтобы нести высокоэнтропийные сообщения или предприятия, требуется носитель с низкой энтропией, без сюрпризов.

Наиболее надежным носителем низкой энтропии является электромагнитный спектр, который повсеместно подчиняется скорости света. Но Конституция США и английское общее право оказались достаточными структурами для поддержания предпринимательства. Экономика процветает в той мере, в какой знания, по своей природе рассеянные по системе в умах людей, дополняются аналогичным рассеянием власти. Свободные рынки и неконтролируемые цены, как правило, достигают этой цели. Комбинация государства и бизнеса препятствует этому.

Деньги - это устройство или токен, позволяющий перевести дефицит времени в транзакции и оценки. Это токенизированное время. Как показывают Тупи и Пули, определяющим в экономике являются часы, минуты и секунды временных цен.

Практически все науки считают, что их конечными измерительными палочками являются временные частоты и спектры, основанные на скорости света. Международная система измерительных палочек, хранящаяся в Pavillon de Breteuil в Сен-Клу (Франция), охватывает массу, расстояние, время, температуру, электрический ток, яркость и моли отдельных химических элементов. За исключением моля, все остальные метрики - от метра и килограмма до градусов Кельвина и ампер электрического тока и кандел освещенности - в конечном счете уходят корнями во время. Постоянной является скорость света в секунду. Определяющей секундой является переходная радиоактивная частота основного состояния цезия, которая сама задается в циклах в секунду. Тьюпи и Пули, впервые предложившие рассматривать деньги как время, вводят экономическую науку в международную систему.

Усовершенствованный и задокументированный Тупи и Пули метод оценки стоимости и экономического прогресса с помощью временной цены является огромным прорывом. Он способен изменить практически все экономические расчеты и предположения - от темпов экономического роста, веса долга, степени неравенства, воздействия углекислого газа в атмосфере до уровня истинных процентных ставок.

Когда я писал книгу "Знание и власть" (2013), я говорил о ценах времени в главе под названием "Рассвет". В ней рассказывалось об экономисте Уильяме Нордхаусе, нобелевском лауреате Йельского университета, который, изучая постоянно снижающуюся стоимость освещения, показал, что преобладающее изложение экономической истории может недооценивать реальный экономический прогресс почти в сто тысяч раз.

Это экспоненциальный момент "упс!", когда существующая парадигма с треском проваливается. Как я уже писал, экономисты ошиблись, потому что "сосредоточились на денежных ценах, а не на реальных затратах труда - на том, сколько часов рабочим приходилось трудиться, чтобы купить свет". После многочисленных экспериментов с историческими технологиями освещения Нордхаус пришел к расчету количества часов, которые должен был трудиться рабочий, чтобы купить свет.

Представляя временные цены для современной эпохи, Нордхаус провел тщательный анализ "сервисных характеристик" выпускаемой продукции, в данном случае освещения помещения в ночное время. Поскольку его интересовало влияние промышленной революции на стоимость освещения, он скрупулезно изучил сравнительную эффективность всех различных способов получения света, применявшихся людьми на протяжении тысячелетий: от пещерных костров до вавилонских фитильных ламп, свечей, ламп накаливания и люминесцентных ламп.

В своем эссе 1994 года "Отражают ли реальные доходы и реальная заработная плата реальность? История освещения говорит об обратном", написанной для Национального бюро экономических исследований, Нордхаус пришел к следующему выводу: "Одна современная 100-ваттная лампа накаливания, горящая в течение трех часов каждую ночь, дает 1,5 млн. люмен-часов света в год. В начале "прошлого века" [1800 г.] для получения такого количества света потребовалось бы сжечь 17 000 свечей, и среднему рабочему пришлось бы трудиться почти 1000 часов, чтобы заработать доллары для покупки свечей. В современную эпоху, при использовании компактной люминесцентной лампы, для получения 1,5 млн. люмен-часов потребуется 22 киловатт-часа, которые можно купить примерно за 10 минут работы среднего рабочего [в 1990 году]", или в шесть тысяч раз меньше.

Однако подход Нордхауса не поддается масштабированию. Никто не может оценить "истинные" эффекты всех бесконечных улучшений и изменений во всех многообразных и взаимосвязанных товарах и услугах современной экономики. Тупи и Пули превзошли Нордхауса, сделав его идеи масштабируемыми. Они показывают, что временные цены позволяют обойтись без бесконечных специальных расчетов, объединяя в одном числе два ключевых эффекта инноваций: рост заработной платы и снижение издержек.

Цены субъективны. Рабочие решают, что купить, затрачивая на это часы своего труда. Поэтому оценка стоимости товара сводится к количеству часов и минут, которые обычный человек готов потратить, чтобы заработать деньги на его покупку. Забудьте о всех "гедонистических" поправках и оценках полезности или ценности товаров и услуг. Достаточно разделить количество часов работы на валовой внутренний продукт (ВВП), как бы он ни рассчитывался. В результате мы получаем корректную оценку роста уровня жизни.

Как показывают Тупи и Пули, в период с 1980 по 2018 год, несмотря на весь монетарный шум и культурные "встречные ветры", работники смогли купить на 252% больше товаров и услуг за свои часы и минуты. За этот же период население Земли увеличилось на 71,2%, что привело к 503-процентному росту изобилия мировых ресурсов. Несмотря на заявления об "экстремальных погодных условиях", сельскохозяйственные и морские товары, включая чай и кофе, креветки и лосось, стали радикально дешевле. Нет необходимости вычислять физическую эффективность и доходность каждого товара в корзине. Достаточно посчитать часы и минуты работы и разделить их на любой денежный показатель соответствующей части экономики. Это прорыв, но это еще только начало мудрости.

Цены времени показывают, что экономический прогресс идет гораздо быстрее, чем предполагают экономисты. Реальные процентные ставки не уходят в отрицательную область, как будто время может двигаться назад, а остаются на уровне 3-4%. А Китай растет быстрее, чем утверждает даже коммунистическая партия. Это означает, что Китай, где доля государственных расходов в ВВП радикально ниже, чем в США, возможно, пока обеспечивает более свободные условия для бизнеса.

Главная угроза капитализму сегодня исходит не от красных, а от зеленых. Крайние экологи утверждают, что капитализм расходует природные ресурсы, которые материалисты принимают за богатство, что капитализм разрушает сам климат, от которого зависит жизнь, и что капитализм убивает планету. Сегодня "зеленый" социализм пользуется большей популярностью, чем когда-либо красная разновидность. На фоне небывалого изобилия и благосостояния людей раздаются оглушительные крики об обреченности.

Капитализм не может защититься от социализма, потому что при всех различиях в политике их метафизика идентична. Капиталистическая теория, по крайней мере, начиная с Адама Смита, опирается на то же материалистическое суеверие, которое поддерживает социализм; одно неизбежно ведет к другому.

Материалистическое суеверие заключается в том, что богатство состоит из вещей, а не из мыслей, из накопленного капитала, а не из накопленных знаний, что люди в основном являются потребителями, а не творцами, ртом, а не умом.

Ошибка материалистов красноречиво обозначена. Более 40 лет назад экономист Томас Соуэлл, обосновывая тезис о том, что богатство - это знания, а не материальные ресурсы, писал: "Пещерные люди имели в своем распоряжении те же природные ресурсы, что и мы сегодня, и разница между их уровнем жизни и нашим - это разница между знаниями, которые они могли применить к этим ресурсам, и теми знаниями, которые используются сегодня".

То, чего нам не хватает для информационной экономики, - это информационная экономика. Капиталистическая теория остается связанной языком, который не может освободиться от материалистических предпосылок. Эти предпосылки в корне искажают не только содержание, но и саму цель экономической мысли.

По мере того как наследники Смита, включая Джона Стюарта Милля и Альфреда Маршалла, развивали теорию, собственный интерес стал поддаваться количественному измерению в виде "спроса" и "предложения", опосредованных общим знаменателем "полезности", с помощью которого они могут достичь "равновесия". Часовой механизм был на месте.

Однако, подражая Исааку Ньютону, Смит совершил катастрофическую ошибку. Для объяснения повторяющихся физических явлений нужна детерминированная система, подчиняющаяся постоянным законам. Все яблоки должны падать с дерева. Если же богатство - это знания, рост - это обучение, а инновации объясняют разрыв между каменным и информационным веком, то выбор детерминистской модели оказывается фатальным для экономической теории.

Если основы богатства непредсказуемы, если инновации всегда преподносят сюрпризы, то никакая детерминистская теория не сможет объяснить богатство. До тех пор пока экономика будет оправдываться способностью детально предсказывать результаты, пока она будет оставаться механистической и детерминистской, она будет интеллектуально неубедительной и морально не оправданной. Прибыль останется загадкой и скандалом.

Для этой новой битвы нам нужна новая экономика. Прежде всего, нам нужна экономика, способная не только объяснить экономический рост, но и оправдать его. Нам нужна экономика разума, экономика информации, основанная на том, что рост последних столетий достигался не за счет опустошения "природных" ресурсов, а за счет их регенерации, не за счет накопления материи, а за счет ее замены разумом, не за счет траты энергии, а за счет ее более изобретательного использования. Теория информации показывает, что мы накапливаем богатство не за счет кражи у земли, а за счет пополнения нашего запаса знаний.

Нам нужна экономика информации. Superabundance - это новаторский текст, посвященный этому новому рубежу экономической истины.

Джордж Гилдер

ВВЕДЕНИЕ

Поколениям людей во всем мире внушали, что существует обратная зависимость между ростом населения и доступностью ресурсов, т.е. что с ростом населения ресурсы становятся все более дефицитными. Например, в 2021 г. нам говорили, что "быстро растущее население Земли потребляет природные ресурсы планеты с угрожающей скоростью.... [По оценкам], в настоящее время миру требуется 1,6 Земли для удовлетворения спроса на природные ресурсы... [эта цифра] может вырасти до 2 планет к 2030 г."

Действительно ли это так?

Начните с загадки. На дворе 1980 год, и вы собираетесь жениться. Ваши родители приглашают на свадебный прием 100 гостей. Стоимость приема составляет $100 на человека, или $10 000 в целом. Перенесемся в 2018 год. Теперь настала ваша очередь устраивать свадебный прием для своего ребенка. Список гостей увеличился на 72%. Некоторых стариков уже нет, а вот двоюродных братьев и сестер стало больше. Это означает, что теперь вы обслуживаете 172 человека. Если бы цена на одного гостя осталась прежней, ваш счет составил бы 17 200 долл. Вместо этого счет составляет 4 816 долларов, что меньше половины того, что заплатили за вас ваши родители. Вы спрашиваете у поставщика: как такое возможно? Он отвечает, что при увеличении количества гостей на 1% счет уменьшается на 1%. Если количество гостей увеличилось на 72%, то, следовательно, ваш счет уменьшился на 72%. Конечно, в реальной жизни такого не бывает.

Или нет?

Фактически именно это и произошло с изобилием 50 основных товаров в период с 1980 по 2018 год. За этот период население Земли выросло на 71,2%, , а среднее рабочее время, необходимое для того, чтобы заработать достаточно денег для покупки 50 видов энергии, продовольствия, сырья и металлов, сократилось на 71,6%. Иными словами, на 1 корзину 50 товаров, необходимых для покупки в 1980 году, в 2018 году приходится 3,5 корзины. Как мы объясним, изобилие возникает, когда номинальный почасовой доход растет быстрее, чем номинальная цена ресурса. Более того, когда изобилие ресурсов растет быстрее, чем увеличивается численность населения, мы называем такую взаимосвязь "сверхизбытком". Эта взаимосвязь между ростом населения и изобилием ресурсов глубоко противоречива, но от этого не менее верна.

Что же происходит? В мире животных внезапное увеличение доступности таких ресурсов, как трава, после необычно дождливого сезона приводит к взрыву популяции животных. Затем этот взрыв приводит к исчерпанию ресурсов. Наконец, исчерпание ресурсов приводит к коллапсу популяции.

Точно так же и в прошлом люди были гораздо более подвержены превратностям судьбы. Однако со временем люди выработали сложные формы сотрудничества, которые повышают их благосостояние и шансы на выживание. Рассмотрим, например, торговлю и обмен. Шотландский экономист Адам Смит (1723-1790 гг.) в своем труде "Богатство народов", написанном в 1776 году, писал о "склонности человечества к грузоперевозкам, бартеру и обмену одних вещей на другие". Смит отмечал, что торговля является одной из характеристик, отличающих человечество от нечеловеческих животных:

Она [торговля] свойственна всем людям и не встречается ни у одной другой расы животных, которые, похоже, не знают ни этого, ни какого-либо другого вида контрактов.... Никто никогда не видел, чтобы собака честно и осознанно обменивала одну кость на другую с другой собакой. Никто никогда не видел, чтобы одно животное своими жестами и естественными криками давало понять другому: "Это - мое, это - твое; я готов отдать это за то".

Совсем недавно британский писатель Мэтт Ридли отметил: "У других видов животных бартер используется поразительно мало. Есть обмен в семьях, есть обмен пищей на секс у многих животных, включая насекомых и приматов, но нет ни одного случая, когда одно животное давало бы другому животному одну вещь в обмен на другую." Торговля особенно ценна во время голода. Например, страна, пострадавшая от засухи, может закупать продовольствие за рубежом. Другим животным такая возможность недоступна.

Но самое главное отличие людей от нечеловеческих животных - это наш более высокий интеллект и использование этого интеллекта для изобретения и инноваций. "В некотором смысле все есть технология", - отмечал французский историк экономики Фернан Бродель (1902-1985): наши "терпеливые и монотонные усилия, направленные на то, чтобы оставить след во внешнем мире; быстрые изменения и медленные усовершенствования процессов и инструментов; бесчисленные действия, которые могут не иметь непосредственного инновационного значения, но являются плодом накопленных знаний".

И вот за многие тысячелетия проб и ошибок мы накопили знания, которые позволили нам выйти на скорость бегства от дефицита к изобилию где-то к концу XVIII века. Четыре всадника Апокалипсиса (война, голод, мор и смерть) не исчезли полностью - это было бы чудом, а не прогрессом, - но мир сегодня несравненно богаче и продуктивнее, чем всего два века назад. Если вы не верите в это, задумайтесь хотя бы на мгновение о 768 видах хлопьев для завтрака, которые вы можете купить в Walmart, затратив всего несколько минут труда при минимальной заработной плате.

Тривиально, говорите? Ну что ж. Тогда подумайте о правильном питании, высоком уровне грамотности, повсеместном распространении антибиотиков и других удобствах, которые так часто встречаются в современной жизни.

Мы измеряем изобилие в ценах времени. Цена времени обозначает продолжительность времени, в течение которого человек должен работать, чтобы заработать достаточно денег для покупки чего-либо. Она представляет собой денежную цену, деленную на часовой доход. Денежные цены выражаются в долларах и центах, а временные цены - в часах и минутах. Если, например, баррель нефти стоит 75 долларов, а вы зарабатываете 15 долларов в час, то цена времени составит пять часов. Если цена на нефть возрастет до 80 долл. за баррель, а Ваш доход увеличится до 20 долл. в час, то цена времени уменьшится до четырех часов.

Временные цены имеют гораздо больше смысла, чем денежные, по крайней мере, по трем причинам. Временные цены позволяют избежать противоречий и субъективности обычно используемых инфляционных поправок. Поскольку инновации проявляются как в снижении цен, так и в повышении доходов (более производительные люди получают более высокую зарплату), временные цены более полно отражают эффект от инноваций. Кроме того, временные цены не зависят от колебаний курсов валют. Вместо того чтобы оценивать уровень жизни в Индии и США, сравнивая скорректированные по "паритету покупательной способности" цены на галлон молока в индийских рупиях и американских долларах, цены времени предоставляют универсальный и стандартизированный способ (часы и минуты) измерения изменений в благосостоянии.

Это подводит нас к самому важному вкладу цен времени в экономический дискурс. Американский экономический обозреватель Джордж Гилдер утверждает, что богатство - это знания, рост - это обучение, а деньги - это время. Из этих трех положений мы вывели теорему, утверждающую, что рост знаний - то есть инноваций, производительности и уровня жизни - можно и нужно измерять с помощью времени. Суперизбыток" операционализирует эту теорему в рамках новой аналитической системы. Когда мы применили эту схему к широкому спектру товаров и услуг за два столетия, мы были поражены практически повсеместным и явно ускоряющимся ростом изобилия. Цель этой книги - поделиться с вами, читателем, тем, что мы обнаружили.

Наши исследования цен времени и изобилия ресурсов начались с того, что мы обратились к обновлению знаменитого пари между экономистом Университета Мэриленда Джулианом Саймоном (1932-1998) и тремя учеными: биологом Стэнфордского университета Полом Эрлихом, экологом Калифорнийского университета в Беркли Джоном Хартом и ученым Калифорнийского университета в Беркли, будущим директором Управления по науке и технологиям Белого дома при президенте Бараке Обаме Джоном Холдреном. Это пари было основано на ценах на пять металлов: хром, медь, никель, олово и вольфрам, скорректированных на инфляцию, и длилось с 1980 по 1990 год. Эрлих и др. предсказывали, что из-за роста населения металлы будут становиться все более дефицитными и, следовательно, более дорогими. Саймон утверждал, что из-за роста населения металлы будут дешеветь.

Эрлих мыслил как биолог, который, похоже, не особенно интересовался экономикой. Например, в 1971 г. Эрлих и Холдрен писали, что "по мере роста популяции организмов в условиях ограниченной среды рано или поздно она столкнется с пределом ресурсов". Это явление, описываемое экологами как достижение "несущей способности" среды, применимо к бактериям на культуральном блюде, к плодовым мухам в банке с агаром и к бизонам в прериях. Оно должно быть применимо и к человеку на этой ограниченной планете". В 1997 году Эрлих все еще верил в это:

Поскольку природные ресурсы конечны, рост их потребления, очевидно, "неизбежно приведет к истощению и дефициту". В настоящее время запасы многих минеральных ресурсов, включая железо и уголь, очень велики, но когда они станут "истощенными" или "дефицитными", будет зависеть не только от того, сколько их осталось в недрах земли, но и от того, какими темпами их можно добывать и какую сумму общество может позволить себе платить за их добычу и использование в стандартных экономических или экологических терминах. Для большинства ресурсов экономические и экологические ограничения будут ограничивать их потребление, пока сохраняются значительные запасы..... Однако для других ресурсов глобальное "истощение", т.е. сокращение до уровня, когда мировой спрос уже не может быть удовлетворен экономически, уже не за горами. Нефть является хрестоматийным примером такого ресурса.

Саймон мыслил как экономист, понимающий силу стимулов и ценового механизма для преодоления дефицита ресурсов. Вместо количества ресурсов он рассматривал цены на них и творческие способности человека, которые пробуждает рост цен. Он рассматривал нехватку ресурсов как временную проблему, которая может быть решена путем повышения эффективности, увеличения предложения, развития заменителей и т.д. Взаимосвязь между ценами и инновациями, по его мнению, носит динамический характер. Относительная нехватка ведет к росту цен, рост цен создает стимулы для инноваций, а инновации ведут к изобилию. Скудость преобразуется в изобилие через систему цен. Система цен функционирует до тех пор, пока экономика основана на правах собственности, верховенстве закона и свободе обмена. Поэтому в относительно свободной экономике ресурсы не истощаются так, как опасался Эрлих. Более того, ресурсы становятся более изобильными.

Саймон выиграл свое пари с Эрлихом и др., когда реальная (т.е. скорректированная на инфляцию) цена пакета из пяти металлов упала на 36%. Победа Саймона была бы еще более впечатляющей, если бы он использовал временные цены. С 1980 по 1990 год они упали на 40%. К сожалению, чтобы избавить мир от устаревшей идеи о том, что рост населения и истощение ресурсов неизбежно идут рука об руку, потребуется гораздо больше, чем одно пари между двумя учеными или, тем более, книга, подобная этой. Но надо же с чего-то начинать, и начинать принято с Главы 1.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Смертоносная идея Таноса: от древности к современности и далее

ГЛАВА 1. Находимся ли мы на пороге прогресса или перед нами апокалипсис?

Малыш, это простой расчет. Вселенная конечна, ее ресурсы ограничены. Если жизнь не контролировать, она перестанет существовать. Это нужно исправить.

Танос, Мстители: Война бесконечности

Краткое содержание главы

Это книга о фактах. Как ни парадоксально, но начинается она с вымысла. Танос, злодей из блокбастера "Мстители: Война бесконечности", - межгалактический полководец, ищущий сверхспособности, которые позволят ему уничтожить половину жизни во Вселенной. Это, по его мнению, необходимо и даже в некотором роде хорошо. Ресурсы Вселенной, по его мнению, конечны, а потребности живых существ бесконечны. Сократив все живое наполовину, он считает, что ресурсов хватит на все остальное. Ему это удается, и наступает катастрофа.

Танос может быть вымышленным (на самом деле он впервые появился в комиксе в 1973 г., когда Пол Эрлих и его единомышленники доминировали в общественных дискуссиях в США), но человеческий аппетит к апокалиптическим фильмам вполне реален. Более того, количество фильмов о катастрофах растет с 1950-х годов, несмотря на то, что за прошедшие семь десятилетий мир стал богаче, здоровее, сытее, образованнее, свободнее, безопаснее и в некотором смысле экологичнее. Иными словами, мир пережил колоссальный прогресс.

Что такое прогресс? Американский писатель П. Дж. О'Рурк (1947-2022) писал: "Если вы думаете, что в прошлом был некий золотой век удовольствий и изобилия, в который вы, если бы могли, перенеслись, позвольте мне сказать одно единственное слово: стоматология". С древности люди считали, что человечество скорее регрессирует от хорошего состояния к плохому, чем прогрессирует от плохого состояния к хорошему. Ситуация начала меняться в эпоху Возрождения. К XVIII веку тенденции к росту человеческих знаний и (в некоторых местах) богатства стали неоспоримыми, и ведущие интеллектуалы того времени начали теоретизировать о причинах и следствиях человеческого прогресса.

Разумеется, как только речь заходила о человеческом прогрессе, его начинали критиковать. Прогресс, утверждали некоторые, развратит человеческую душу и уничтожит наш вид. Как мы уже объясняли, человек в процессе эволюции сосредоточился на негативных моментах. Поэтому смотреть на светлую сторону жизни трудно, а то и вовсе чуждо. Более того, некоторые люди находят идею грядущего апокалипсиса странным образом успокаивающей. Таким образом, в то время как традиционные источники апокалипсиса, возможно, уходят в прошлое, на первый план выходят новые.

Фильм, о котором все говорили

Мстители: Война бесконечности", предпоследний фильм из серии фильмов о Мстителях, стал блокбастером в США и за их пределами. Несмотря на то, что впоследствии его превзошел фильм "Мстители: Эндшпиль", "Война бесконечности" побила все предыдущие рекорды премьерных выходных, заработав по всему миру более 640 млн долл. Это означает, что, несмотря на то, что "Война бесконечности" является четвертым самым дорогим фильмом в истории - ее производство обошлось в 312 млн долл. С момента премьеры 23 апреля 2018 г. в Лос-Анджелесе и последующего релиза в 59 странах мира до закрытия кинотеатров 13 сентября 2018 г. фильм заработал в общей сложности 2,048 млрд долларов, став пятым самым кассовым фильмом всех времен. Внутри страны фильм заработал в прокате 678,8 млн долл. Если разделить эту цифру на 9,11 долл. США - среднюю цену билета в США в 2018 году, то получится ошеломляющая цифра - 74,5 млн проданных билетов. Это означает, что если каждый обладатель билета посмотрел "Войну бесконечности" только один раз, то примерно каждый пятый американец посмотрел фильм.

Если вы не видели фильм в кинотеатре, то вот краткое содержание. Большую часть фильма занимает история о том, как Танос, гигантский фиолетовый инопланетный полководец, ищет во вселенной шесть магических кристаллов, называемых камнями бесконечности, которые он пытается похитить. Каждый камень остался после создания Вселенной, и в совокупности они охватывают все ее предполагаемые аспекты: реальность, время, пространство, силу, разум и душу. Собирая драгоценные камни, Танос прикрепляет их к своему волшебному перчаточному поясу, становясь с каждым камнем все могущественнее. Его конечная цель? С помощью камней бесконечности уничтожить половину всего живого во Вселенной. Мстители и их союзники пытаются остановить его на каждом шагу, но им это не удается, в основном потому, что они отказываются жертвовать жизнями друг друга в этом процессе. В первой сцене Локи отдает космический камень, пытаясь спасти своего брата Тора. В другой - Гамора раскрывает местонахождение камня души после того, как Танос пытает ее сестру Небулу. Наконец, Ванда отказывается уничтожить камень разума, вмонтированный в лоб ее возлюбленного, несмотря на то, что это самый простой способ помешать Таносу завладеть им.

Танос же, напротив, не стесняется жертвовать своими близкими. В решающий момент он плачет перед тем, как сбросить свою любимую дочь Гамору со скалы, чтобы забрать камень души. Понимаете, миссия Таноса - это не разрушение ради самого себя. Чтобы сохранить будущее жизни, Танос планирует уничтожить ее половину. После финальной битвы с Мстителями Танос щелкает драгоценными пальцами, и зрители замирают, видя, как половина их любимых героев растворяется на экране. Трагическая ирония фильма заключается в том, что Танос побеждает Мстителей, используя их ценность жизни - то самое, что делает их героями. Поскольку они отказываются "торговать жизнями", Таносу удается уничтожить половину из них.

Эта книга не является ответом Таносу. Она представляет собой противоядие против пагубной идеи, уходящей корнями в глубокую древность. Согласно этой идее, рост населения ведет к исчерпанию ресурсов, нехватке, голоду и, в конечном счете, к смерти. Как ни странно, мы, используя эмпирические данные и теоретический анализ, покажем, что человек может преодолеть нехватку ресурсов с помощью инноваций. Вопреки ожиданиям многих людей, рост численности человечества с примерно 1 млрд. человек в 1800 г. до 7,8 млрд. человек в 2020 г. сопровождался не снижением уровня жизни, а взрывом материального изобилия. Если вы непредвзято подойдете к этой книге, то будете поражены прогрессом, которого достигло человечество, особенно за последние 200 лет. Книга подтвердит моральную и практическую ценность каждого дополнительного человека, заставит вас оценить то изобилие, которым вы наслаждаетесь сегодня, и даже с надеждой посмотреть на дальнейшую судьбу человечества.

(Очень) краткая история апокалиптической мысли

По данным ученых Университета штата Вашингтон Мэри К. Бладсуорт-Луго и Кармен Р. Луго-Луго, в период с 1980 по 1999 г. было выпущено 59 апокалиптических фильмов. В период с 2000 по 2013 год их число возросло до 90. "В результате проведенного автором исследования апокалиптических фильмов, созданных за последние 100 лет, выяснилось, что в период до 1950 года было создано лишь несколько картин о конце света, а с каждым десятилетием после 1950 года вплоть до 1980-х годов количество фильмов, выпущенных для зрителей, неуклонно росло. В 1980-е и 1990-е годы количество выпущенных апокалиптических фильмов оставалось стабильным, после чего произошел взрыв апокалиптических фильмов в XXI века." Большинство из них посвящены таким апокалиптическим темам, как резкое изменение климата, столкновение с астероидами, ядерный холокост, истощение ресурсов, пандемии болезней, конец света, зомби-апокалипсис, восстание кибернетиков, дисгеника и вторжение инопланетян.

В последние годы популярными фильмами с персонажем, похожим на Таноса, или с акцентом на перенаселение как ключевую глобальную проблему стали "Kingsman: Секретная служба" (2014) и "Инферно" (2016). В первом фильме бизнесмен-миллиардер Ричмонд Валентайн предлагает всем желающим SIM-карты, гарантирующие бесплатное подключение к сотовой связи и Интернету. На самом деле Валентайн планирует использовать свою спутниковую сеть для передачи неврологического сигнала на мобильные телефоны людей, что сделает человечество озлобленным и кровожадным. По мнению Валентина, уничтожение большей части населения Земли в результате оргии насилия позволит предотвратить глобальное потепление и вымирание. В последнем фильме герой Роберта Лэнгдона должен выследить спрятанное биооружие под названием "Инферно", способное уничтожить половину человечества. Это оружие было создано другим безумным миллиардером Бертраном Зобристом, который считает, что население Земли растет по экспоненте. Чтобы спасти половину человечества, другая половина должна погибнуть. К счастью, мир спасают Лэнгдон и героические агенты Всемирной организации здравоохранения.

Если вы задаетесь вопросом, почему так много фильмов о будущем человечества наполнены мраком и унынием, то вы не одиноки. В своем популярном шоу на HBO 14 июня 2019 г. ведущий программы "Реальное время с Биллом Махером" заметил: "Не каждый фильм, действие которого происходит в будущем, должен быть суперчистой утопией или дымящимся постапокалипсисом". Махер спросил: "А разве нет чего-то среднего? Всегда либо Земля - это гигантский магазин Apple, либо "Горящий человек" вышел из-под контроля". Махер в чем-то прав. Фильмы о будущем человечества почти всегда пессимистичны. Даже если человечеству удается выжить, это происходит только после тяжелых испытаний и близкого столкновения с небытием.

Был ли золотой век?

Пессимизм в отношении будущего человечества имеет древнюю историю. Большинство цивилизаций придумали некую теорию падения изначального идеального состояния, которая легла в основу их распространенных систем верований. Эдемский сад и грехопадение человека присутствуют во всех авраамических религиях и хорошо известны, но аналогичные истории можно найти в буддизме, даосизме и индуизме. В буддизме, например, период после смерти Будды делится на три эпохи: эпоха "истинного закона", когда учение Будды сохранялось; эпоха "копированного закона", когда буддийские доктрины лишь напоминали учение Будды; и эпоха "последнего закона", когда буддийские доктрины "выродились".В Китае один из основателей даосизма Чжуан Чжоу (369-286 гг. до н.э.) заметил, что древние люди жили среди грубости и хаоса; бок о бок с остальным миром они достигли там простоты и тишины. В то время инь и ян были гармоничны и неподвижны, призраки и духи не творили зла, четыре времени года придерживались своего порядка, десять тысяч вещей не знали вреда, а живые существа были свободны от преждевременной смерти. Хотя люди обладали знаниями, они не использовали их. Это называлось совершенным единством. В это время никто ничего не предпринимал, и царила неизменная спонтанность.

Так, профессор религии Университета Джеймса Мэдисона Алан Левиновиц в своей книге "Natural: How Faith in Nature's Goodness Leads to Harmful Fads, Unjust Laws, and Flawed Science", вышедшей в 2020 г., отмечает следующее:

В мифическую индуистскую эпоху, известную как Сатья Юга, не было необходимости в сельском хозяйстве, никто не болел, и погода всегда была хорошей.... Даже у доземледельческих народов, фигурирующих в современных мифах о золотом веке, были свои версии того же самого. Миф южноамериканского народа бороро описывает "времена, когда болезни были еще неизвестны, а люди не знали страданий".

В Древней Греции поэт Гесиод (750-650 гг. до н.э.) описал историю человечества как ряд деградирующих стадий, начиная с золотого века, когда люди "жили, как боги, без печали сердца, вдали и без трудов и горя: несчастный век не почил на них". Эпохи распада человека от золота к серебру, от серебра к бронзе и от бронзы (через героический век) к железу . Гесиод, кстати, считал, что он живет в железном веке, который он характеризовал как жалкую эпоху несчастий и раздоров. Он писал, что "ибо ныне поистине род железный, и люди не отдыхают от трудов и скорбей днем и от гибели ночью, и боги налагают на них тяжкие беды".

Конечно, в пьесах греческих трагиков есть намеки на прогресс человечества. Это и "Прометей связанный" Эсхила (525/524-456/455 гг. до н.э.), и "Антигона" Софокла (497/496-406/405 гг. до н.э.), и "Уступчивые женщины" Еврипида (480-406 гг. до н.э.). Но, как утверждал англо-ирландский историк Джон Багнелл Бэри (1861-1927) в своей книге 1920 года "Идея прогресса: An Inquiry into Its Origin and Growth, "эти признания прогресса не были несовместимы с широко распространенной верой в изначальное вырождение человеческой расы, и обычно они не выступали в качестве конкурирующей доктрины [выделено мной]".

В целом римляне разделяли греческую точку зрения на развитие человека. Например, римский историк Саллюст (86-35 гг. до н.э.) писал, что в прошлом "жизнь людей была еще свободна от любостяжания; каждый был вполне доволен своим имуществом". Аналогичным образом римский историк Тацит (56-120 гг. н.э.) считал, что "первобытный человек, не тронутый еще преступными страстями, прожил свою жизнь без упрека и вины, а следовательно, без наказания и принуждения. Аналогичные настроения можно наблюдать в стихотворении 64 латинского поэта Катулла (84-54 гг. до н.э.). Наконец, Ливий (59 г. до н.э. - 17 г. н.э.) в предисловии к своей "Истории Рима" отмечал следующее:

Я хотел бы попросить каждого из моих читателей уделить самое пристальное внимание следующим темам: жизнь и мораль общества; люди и качества, благодаря которым с помощью внутренней политики и внешней войны было завоевано и расширено господство. Затем, по мере постепенного снижения уровня нравственности, пусть он проследит за упадком национального характера, наблюдая, как сначала он медленно опускается, затем все быстрее и быстрее скатывается вниз и, наконец, начинает погружаться в стремительное разрушение, пока не достигнет тех дней, когда мы не можем вынести ни наших болезней, ни их лекарств.

И вновь из этого правила были сделаны частичные исключения. Римский философ-стоик Сенека (4 г. до н.э. - 65 г. н.э.) ожидал будущего роста знаний человека , когда писал, что "наступит день, когда потомки будут удивляться нашему незнанию вещей, которые тогда покажутся столь очевидными". Сенека, тем не менее, не ожидал, что новые знания приведут к улучшению человека, и оставался приверженцем теории вырождения.

Эпикурейцы отвергали идею золотого века. "Для них, - писал Бьюри, - самое раннее состояние людей напоминало состояние зверей, и из этого примитивного и жалкого состояния они трудом достигли существующего состояния цивилизации, причем не под внешним руководством или вследствие какого-то изначального замысла, а просто путем применения человеческого интеллекта". Цитируем эпикурейского философа Лукреция (99-55 гг. до н.э.):

Таким образом, время тянет вперед все и вся.

Постепенно входить в среду людей,

И разум возносит его к берегам света.

Ибо одно за другим люди видели

По мере того, как ум становится яснее, до тех пор, пока с помощью своих искусств

Теперь они достигли высшей точки.

Однако даже Лукреций и эпикурейцы не ожидали постоянного улучшения благосостояния людей и считали, что мир закончится в руинах. То, что произошло между их временем и наступлением всеобщей гибели, их не интересовало. Как и стоики, они были "философией смирения".

Или история - это цикл разрушения и обновления?

Теория мировых циклов процветала на протяжении всей античности. В индуизме мы сталкиваемся с бесконечным числом вселенных, которые как предшествовали нашей, так и последуют за ней. Цикл вселенского созидания и разрушения контролируется божеством по имени Кала, или Время. В буддизме, напротив, цикл разрушения и обновления происходит без вмешательства божества. В обеих религиях всеобщему разрушению обычно предшествует социальная деградация, а всеобщее обновление знаменуется возвращением добродетели и мира.

Эта теория цикличности человеческого общества была популярна и в Древней Греции, и в Риме. Спустя два столетия после Гесиода и Гомера греческий философ Платон (428/427-348/347 гг. до н.э.) утверждал, что эпохи Гесиода соответствуют вращению Земли - сначала в одну сторону, затем в другую. Во время первого вращения боги наблюдали за делами людей и удовлетворяли их потребности. По мнению Платона, в этот период наступил золотой век. Когда вращение Земли изменилось, боги предоставили людям самим управлять своими делами, что привело к предсказуемым катастрофическим результатам.

Некоторые пифагорейцы также принимали идею бесконечных вселенных, но считали, что каждая новая вселенная будет точно такой же, как и предыдущая (т.е. похищение Елены будет повторяться до бесконечности). То же самое можно сказать и о стоиках. По словам римского императора Марка Аврелия (121-180 гг. н.э.), разумная душа

обходит всю Вселенную и окружающую ее пустоту и осматривает ее очертания, выходит в безграничную протяженность времени, охватывает и осмысливает периодическое возрождение Целого и понимает, что те, кто придет после нас, не увидят ничего нового, как и те, кто пришел до нас, не увидели ничего более великого.

Полибий (200-118 гг. до н.э.), греческий историк, большую часть жизни проживший в Риме, использовал некоторые идеи Платона и Аристотеля об идеальной форме правления для разработки циклической теории политики, известной как анацикличность (от греч. ἀνακύκλωσις). Полибий различал три "благотворные" формы правления (монархия, аристократия и демократия), которые, по его мнению, были слабыми и неустойчивыми, и три "злотворные" (тирания, олигархия и ораторство), Монархия, аристократия и демократия), которые он считал слабыми и неустойчивыми, и три "злокачественные" формы правления (тирания, олигархия и охлократия), которые он считал деспотичными и поэтому нежелательными. Согласно современной интерпретации модели Полибия,

политические сообщества сначала управляются королями. В конце концов царская власть превращается в тиранию. Последний тиран свергается или вынужден делиться властью с аристократией. Аристократия вырождается в деспотичную олигархию. Иногда возникает независимая средняя экономическая прослойка - средний класс, hoi mesoi в аристотелевском понимании. Если этот средний класс укореняется, то возникает демократия. Со временем, однако, возникает плутократия, расслоение общества на богатых и зависимых. Надежды зависимых масс подпитывают обострение конкуренции между их политическими покровителями, превращая демократию в самовластие, которое, пожалуй, лучше назвать правлением демагогов. Турнир демагогов проходит среди все более узкого круга популярных лидеров до тех пор, пока не победит один чемпион, который вернет политическое общество к монархии в той или иной форме, завершив цикл.

Поэтому на фоне всеобщего хаоса и упадка древние ухватились за луч надежды - появление героя, настолько добродетельного, что он (а это всегда был мужчина) сможет, так сказать, повернуть время вспять и вернуть человечество к счастливым временам былых времен. В римской имперской пропаганде таким героем был Цезарь Август (63 г. до н. э. - 14 г. н. э.). В честь его правления Вергилий (70-19 гг. до н.э.) написал Четвертую эклогу, в которой писал: "Начинается новый великий цикл веков... Золотой век возвращается, и первенец его сходит с небес". Однако с неизбежной смертью каждого добродетельного героя мир вновь погружается в беззаконие. Не случайно, наверное, согласно одной из мифологических традиций, хаос - дитя Хроноса (т.е. времени).

Или мы вообще движемся к Судному дню?

Зороастрийцы разработали идею окончательного суда: день расплаты, когда нечестивые будут наказаны (а затем прощены), зло будет побеждено, а люди обретут бессмертие и смогут гармонично сосуществовать с создателем Вселенной Ахура Маздой и рожденным девственницей мессией Саошьянтом. Таким образом, в зороастризме мы сталкиваемся с концепцией финальной развязки, которая совершенно отлична от непрерывного процесса деградации или, тем более, непрерывного цикла смерти и обновления.

Судный день, или Яум ад-Дин, вновь появляется в иудаизме и, согласно одной традиции, предваряется приходом Мессии. Согласно другой традиции, каждый человек будет судим сразу после смерти. В Судный день "некоторые иудеи считают, что все будут воскрешены, чтобы их можно было судить, в то время как другие полагают, что воскреснут только те, кто морально хорош". Большинство мусульман считают, что после смерти душа попадает в Барзах - лимб, где она ожидает до Яум аль-Дина, или Судного дня. В этот день Аллах решит, кто попадет в рай, а кто в ад. После этого мир будет уничтожен.

Как мы увидим далее в этой главе, идея постепенного и непрерывного процесса совершенствования человечества возникла в Западной Европе XVIII века. Поэтому целесообразно более подробно рассмотреть христианскую эсхатологию (от греческого ἔσχατος, означающего "последний", и английского окончания -ology, означающего "изучение") и ее влияние на мысли и поступки западноевропейцев с момента возникновения христианства в IV веке (император Константин Великий обратил Римскую империю в христианство в первые три десятилетия IV века, а император Феодосий I 27 февраля 380 года н.э. сделал никейское христианство государственной религией Римской империи) до эпохи Просвещения.

Христианское мировоззрение, развиваемое Отцами Церкви, особенно святым Августином (345-430 гг. н.э.), и господствовавшее в христианской мысли и жизни на протяжении всего средневековья, было в некотором смысле несовместимо с идеей прогресса человечества. В Евангелии от Матфея приводятся слова Иисуса,

Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы, и отделит их один от другого, как пастырь отделяет овец своих от козлов. И поставит овец по правую руку Свою.... Тогда скажет им Царь по правую руку Свою: "Придите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира" (Мф. 25:31).

Из этого следует, что вся история человечества была предопределена еще на заре времен, а христианская эра "продлится лишь до тех пор, пока Божество сможет собрать предопределенное число спасенных людей". Первые христиане предполагали, что Второе пришествие и, соответственно, вечная жизнь на небесах неминуемы. С этой точки зрения нынешнее состояние человечества, а тем более улучшение его благосостояния, было несущественным. Более того, сформулированная Святым Августином идея первородного греха, казалось бы, отрицала понятие свободы воли, что делало невозможным нравственный прогресс. Однако есть два аспекта христианской мысли, которые в долгосрочной перспективе оказались весьма благоприятными для прогресса человечества.

Во-первых, христиане заимствовали у иудеев взгляд на историю, который имел четкий смысл в виде желанной цели в будущем (т.е. спасения). Когда впоследствии вера в активную роль божества в руководстве человеческими делами (т.е. божественное провидение) сошла на нет, западный мир не стал возвращаться к циклической теории древних греков. В будущем человек осознает себя ответственным за собственное совершенствование.

Во-вторых, христиане заимствовали у греков и римлян экуменическое мировоззрение. С завоеваниями Александра Македонского (356-323 гг. до н.э.) древнее различие между греческим и варварским миром стало разрушаться. Кроме того, римляне оправдывали свои завоевания "установлением общего порядка [и] объединением человечества в единый, всеохватывающий политический организм". Рим должен был стать всеобъемлющим (orbis terrarum) и мирным (Pax Romana), а Август - его спасителем.

После падения Рима вселенская империя цезарей уступила место христианской идее "вселенской церкви" - конечной цели амбициозных правителей от франкского короля Карла Великого (748-814 гг.) до императора Священной Римской империи Карла V (1500-1558 гг.) и французского короля Людовика XIV (1638-1715 гг.). Хотя они, возможно, и не добились успеха, "концепция взаимосвязи народов, вносящих свой вклад в общий фонд цивилизации", сохранилась. "Когда идея прогресса наконец-то появилась в мире, [сплоченность людей] должна была стать одним из элементов его роста".

Некоторые люди находят апокалиптические мысли странным образом успокаивающими

Учитывая центральную роль апокалиптического мышления в большинстве доминирующих в мире систем верований, которые и сегодня определяют нравственные чувства подавляющего большинства людей, стоит задуматься о том, какую пользу (если таковая вообще существует) приносят людям апокалиптические мысли и ожидания.

В своей работе 2016 года "Смерть и последние времена: The Effects of Religious Fundamentalism and Mortality Salience on Apocalyptic Beliefs" психологи Клэй Раутледж, Эндрю А. Абейта и Кристина Ройланс связывают корни апокалиптического мышления с поиском человеком трансцендентности и смысла. Религия, отмечают они, является одной из определяющих черт человечества. Она существует уже тысячи, а может быть, и сотни тысяч лет.

Удивительная живучесть религии отчасти объясняется одним универсальным свойством человеческой психики - страхом смерти. Утверждая бессмертие души, многие религии обещают жизнь после смерти, будь то блаженство в загробном мире или некая форма реинкарнации. Религия привлекательна для человека еще и тем, что она способна наполнить жизнь смыслом. Она интерпретирует естественные и случайные явления так, как будто они были созданы с определенной целью. С точки зрения религии, случайные события могут восприниматься как часть некоего замысла. Религия позволяет человеку не сталкиваться с бесконечным и безличным космосом, а спать спокойно, зная, что вселенная управляется чьей-то сильной рукой. Наконец, религия дает людям моральный кодекс, который, в свою очередь, помогает структурировать повседневную жизнь и объединяет людей в более широкие моральные сообщества.

Интересно, что пророчества, предсказывающие массовую гибель и разрушения, могут служить источником утешения для некоторых людей. По данным Раутледжа и его соавторов, религиозные фундаменталисты с большей вероятностью считают, что, например, стихийное бедствие является признаком грядущего апокалипсиса. Более того, когда фундаменталистов просят задуматься о собственной смерти, они еще чаще сообщают об апокалипсических убеждениях. Фундаменталисты мотивированы интерпретировать стихийные бедствия как апокалиптические, поскольку последующие разрушения укрепляют их мировоззрение, что дает им утешение в смерти и смысл в жизни.

Апокалипсис привлекателен и для некоторых секуляристов. Как отмечает Дэниел Войцик из Орегонского университета в своей книге 1997 года "Конец света, каким мы его знаем: Faith, Fatalism, and Apocalypse in America", популярные апокалиптические сюжеты обычно включают небольшую группу выживших, которым суждено восстановить цивилизацию в виде утопии. Эта фантазия заставляет людей поверить в то, что если они выживут, то смогут обрести более осмысленную жизнь после разрушения прежнего коррумпированного мира. Войцик также утверждает, что апокалипсису присуща романтика, которая дает разочаровавшимся людям повод для ожидания, даже если их ожидает смерть.

Тем не менее, в современном мире нет недостатка в позитивных тенденциях

К сожалению для апокалиптиков и к счастью для всех нас, состояние мира продолжает улучшаться по многим параметрам. Удивительно, но эти улучшения стали наиболее заметны в тот же период, когда произошел взрыв количества фильмов об апокалипсисе.

Начнем с доходов, поскольку более богатые общества могут позволить себе больше еды, лучшее медицинское обслуживание, более высокий уровень образования и т.д. За период с 1950 по 2020 год средний доход на человека в США вырос с 15 183 до 62 941 доллара, или на 315%. В Великобритании он вырос с 11 772 до 43 906 долларов, или на 278%. Средневзвешенный по населению средний мировой доход на человека вырос с 4 158 до 16 904 долларов, или на 307% (все данные приведены в долларах США за 2018 год).

Рост благосостояния наблюдался не только в развитых странах. Некоторые из беднейших стран мира получили значительные выгоды от роста доходов в период с 1950 по 2020 год. Рост доходов в Китае (с 688 до 14 009 долл.) составил ошеломляющие 1 936%. В Индии средний доход вырос с 842 до 6 649 долларов, или на 690%. Даже в Африке к югу от Сахары, самом бедном регионе мира, доход на душу населения вырос с 2214 до 4025 долларов, или на 82% (все данные приведены в долларах США в 2018 году).

За исключением нескольких африканских стран, охваченных войной, таких как Демократическая Республика Конго, и несостоятельных социалистических стран, таких как Венесуэла, реальные доходы населения за последние полвека выросли во всем мире, причем зачастую значительно.

Теперь рассмотрим средневзвешенную среднюю продолжительность жизни в мире, которая выросла с 52,6 года в 1960 году до 72,4 года в 2017 году, или на 37,6%. В США она выросла с 69,8 года до 78,5 года, или на 13%. В Великобритании - с 71,1 года до 81,2 года, или на 14%.

И вновь в период с 1960 по 2017 год наибольший прирост ожидаемой продолжительности жизни наблюдался в беднейших странах мира: Китай - с 43,7 до 76,4 лет, или на 75%; Индия - с 41,2 до 68,8 лет, или на 67%; и страны Африки к югу от Сахары - с 40,4 до 60,9 лет, или на 51%. В мире нет ни одной страны, где в 2017 году ожидаемая продолжительность жизни была бы ниже, чем в 1960 году.

Причинами увеличения продолжительности жизни являются резкое снижение младенческой смертности и улучшение питания. За период с 1960 по 2018 год уровень младенческой смертности на 1000 живорожденных снизился с 25,9 до 5,6 в США, с 22,9 до 3,6 в Великобритании и со 161 до 30 в Индии. Это снижение составило 78%, 84% и 81% соответственно.

В период с 1990 по 2018 год средневзвешенный по населению показатель младенческой смертности в мире снизился с 64,7 до 28,9, или на 55%. В странах Африки к югу от Сахары он снизился со 107 до 53, или на 51%. В Китае он снизился с 83,7 в 1969 году до 7,4 в 2018 году, или на 91%.

Средневзвешенное по населению мировое предложение продуктов питания в расчете на одного человека в день увеличилось с 2115 калорий в 1961 году до 2917 калорий в 2017 году, или на 38%. За тот же период в США он увеличился с 2880 до 3766 калорий, или на 31%; в Великобритании - с 3231 до 3428 калорий, или на 6%; в Китае - с 1415 до 3197 калорий, или на 126%; в Индии - с 21010 до 2517 калорий, или на 25%.

Чтобы представить эти цифры в перспективе, Министерство сельского хозяйства США рекомендует умеренно активным взрослым мужчинам потреблять от 2400 до 2600 калорий в день, а умеренно активным взрослым женщинам - 2000 калорий в день.

В странах Африки к югу от Сахары - регионе, который, казалось, когда-то был обречен на голод (многие из нас помнят ужасающие фотографии недоедающих детей из района Африканского Рога в начале 1980-х годов), - обеспеченность продовольствием выросла с 2 004 калорий в 1961 году до 2 447 калорий в 2017 году. Это 22-процентный рост. Иными словами, беднейший регион мира сегодня имеет доступ к продовольствию, примерно эквивалентный тому, который был у португальцев в начале 1960-х годов.

Так, ученые из Африканского центра исследований населения и здоровья в Кении подсчитали, что в 4 из 24 африканских стран, обследованных в 2017 г., распространенность ожирения среди городских женщин превышала 20%. В остальных 20 странах она составляла от 10 до 19%. Сегодня во многих регионах мира ожирение, как правило, является большей проблемой, чем голод, а голод исчез за пределами зон активных военных действий (например, в Йемене в 2020 году).

К слову о насилии: по данным Института метрики и оценки здоровья в Сиэтле, уровень убийств в мире снизился с 6,4 на 100 тыс. человек в 1990 году до 5,3 на 100 тыс. человек в 2016 году. Это снижение на 17% за удивительно короткий период в 26 лет.

Аналогичным образом исследователи из Института исследования проблем мира в Осло зафиксировали резкое снижение уровня гибели солдат и гражданских лиц в боевых действиях в период после Второй мировой войны. Показатель смертности в боях на 100 тыс. человек достиг пика в 23 человека в 1953 году. К 2016 году он снизился до чуть более 1 человека. Это снижение составило около 95%.

Геноциды, отмечает психолог Гарвардского университета Стивен Пинкер в своей книге 2018 года "Просвещение сейчас: The Case for Reason, Science, Humanism, and Progress", как правило, сопровождаются войнами. Например, в конце 1930-х годов глобальный показатель смертности от геноцида среди мирного населения колебался в районе 100 на 100 тыс. человек в год. Во время Второй мировой войны он достиг пика в 350 человек. Затем он постепенно снижался. С 2005 года он находится на уровне статистического нуля.

Кроме того, больше людей посещают школу и умеют читать. Взвешенный по численности населения общий коэффициент охвата начальным образованием в мире в 1970 году составлял 89%. К 2018 году он составил более 100 % (поскольку некоторые учащиеся будут старше, младше или второгодники, общий коэффициент может превышать 100 %). Взвешенный по населению общий коэффициент охвата средним образованием за тот же период вырос с 40 % до 76 %. Наконец, взвешенный по населению общий коэффициент охвата высшим образованием вырос с 9,7 % до 38 %.

В 1975 году взвешенный по численности населения уровень грамотности среди мужчин в возрасте 15 лет и старше составлял 74%. В 2018 году этот показатель вырос до 90 %. Уровень грамотности среди женщин в возрасте 15 лет и старше вырос с 56 % в 1976 году до 83 % в 2018 году. В 2018 году 90 % женщин в возрасте от 15 до 24 лет были грамотными. Среди мужчин того же возраста этот показатель составил почти 93 %. Многолетний разрыв в уровне грамотности между полами практически исчез.

Уровень крайней бедности резко снизился: доля населения, живущего менее чем на 1,90 долл. в день, сократилась с 42% в 1981 году до менее чем 10% в 2015 году. В Китае этот показатель снизился с 66% в 1990 году до поразительно низкого уровня в 0,5% в 2016 году. В Индии этот показатель снизился с 62% в 1977 году до 21% в 2011 году.

Сегодня крайняя бедность уже не является глобальной проблемой, но по-прежнему остается проблемой Африки, однако даже в самом бедном регионе мира уровень крайней бедности снизился с 55% в 1990 году до 42% в 2015 году. Это снижение может показаться не слишком впечатляющим, пока мы не поймем, что за тот же период население Африки к югу от Сахары удвоилось с 512 млн до 1,006 млрд человек.

Если говорить об Африке, то Мавритания стала последней страной в мире, где рабство было объявлено вне закона (в 1981 г.) и введена уголовная ответственность за порабощение (в 2007 г.). Тысячелетний бич человечества, рабство больше не является законным.

Рассмотрим также вопрос о политической свободе. Центр системного мира в Вирджинии оценивает характеристики политического режима в каждой стране по 20-балльной шкале от -10, что означает тиранию, как в Северной Корее, до 10, что означает политически свободное общество, как в Норвегии. "По состоянию на конец 2017 года 96 из 167 стран с населением не менее 500 тыс. человек (57%) являлись демократиями того или иного типа, и только 21 (13%) - автократиями.... [Примерно] 28 [процентов стран] демонстрировали элементы как демократии, так и автократии. В целом доля демократических стран среди правительств мира имеет тенденцию к росту с середины 1970-х годов и в настоящее время не достигла рекордного показателя после Второй мировой войны (58% в 2016 году)."

Среди других позитивных тенденций, о которых один из нас рассказал в своей недавней книге "Десять глобальных тенденций, которые должен знать каждый умный человек: И многое другое, что вам покажется интересным", - это рост уровня счастья в мире, снижение неравенства доходов в мире, уменьшение доли населения, живущего в трущобах, расширение политических и экономических прав и возможностей женщин, неравномерный, но выраженный рост показателей IQ, декриминализация однополых отношений, продолжающийся рост числа прививок от инфекционных заболеваний, снижение заболеваемости инфекционными болезнями (такими как ВИЧ/СПИД, Снижение уровня смертности от онкологических заболеваний, снижение уровня смертности от смертной казни, снижение уровня военных расходов и призыва в армию, сокращение ядерных арсеналов, сокращение рабочего дня, оставляющего больше времени для отдыха, снижение уровня детского труда и несчастных случаев на производстве, расширение доступа к электричеству, улучшение санитарных условий и чистой питьевой воды, а также доступ к информации через Интернет.

На самом деле составить список глобальных тенденций, которые ухудшаются, гораздо проще, чем список глобальных тенденций, которые улучшаются, поскольку первый намного короче второго.

Наиболее очевидной проблемой для самых разных людей, от апокалиптиков до просто обеспокоенных граждан, является состояние окружающей среды планеты. Хотя другие потенциальные угрозы, такие как развитие искусственного интеллекта и автономных машин, ядерный конфликт, распространение вирусов и супержучков и даже будущее падение астероидов на Землю, широко обсуждаются, в главе 3 мы покажем, что именно возможность экологического апокалипсиса доминирует в заголовках газет и оказывает сильное воздействие на воображение миллионов людей.

Эта книга не посвящена современному состоянию экологической науки, причинам и масштабам глобального потепления, а также точному характеру и возможным последствиям климатических изменений. При этом стоит отметить, что даже в экологической сфере есть немало позитивных новостей. Например, в период с 1982 по 2016 год площадь древесного полога в мире увеличилась на площадь, превышающую площадь Аляски и Монтаны вместе взятых. По словам научного обозревателя журнала Reason Рональда Бейли, "расширение лесных массивов говорит о том, что человечество начало процесс ухода из мира природы, что, в свою очередь, предоставит другим видам больше возможностей для возрождения и процветания".

По мнению того же автора, "вероятность гибели человека в результате природной катастрофы - землетрясения, наводнения, засухи, шторма, лесного пожара, оползня или эпидемии - снизилась почти на 99% с 1920-1930-х гг. .... Здания стали лучше строить, чтобы противостоять землетрясениям; метеорологические спутники и сложные компьютерные модели обеспечивают раннее предупреждение о штормах, что дает людям время подготовиться и эвакуироваться; а широкое наблюдение за заболеваниями позволяет оперативно принимать медицинские меры для остановки развивающихся эпидемий."

По оценкам эколога Джесси Х. Аусбела из Рокфеллеровского университета, сделанным в 2014 г., в результате дальнейшего повышения эффективности сельскохозяйственных технологий, в том числе роста урожайности, в мире примерно через 50 лет произойдет "чистое сокращение использования пахотных земель (т.е. земель, используемых для ведения сельского хозяйства), что в 10 раз превысит площадь штата Айова и приведет к сокращению мировых пахотных земель до уровня 1960 г."

По данным Всемирной базы данных по охраняемым территориям, в 2017 году охраняемые территории занимали 15 % поверхности суши планеты. Это площадь, почти вдвое превышающая размеры Соединенных Штатов. Морские охраняемые территории занимают почти 7 % площади Мирового океана. Эта площадь более чем в два раза превышает площадь Южной Америки.

Отчасти причиной роста бережного отношения к морской среде является рыбоводство, которое позволяет человеку потреблять все большее количество рыбы, не уничтожая при этом водную фауну. "В 1950 г., - отмечает Бейли, - аквакультура производила менее миллиона метрических тонн рыбы. В 2016 году аквакультурщики вырастили более 80 млн метрических тонн рыбы - 51 млн тонн на внутренних рыбоводных заводах и 29 млн тонн в море."

Кроме того, мы все лучше умеем производить товары и услуги, наносящие меньший вред окружающей среде. Например, мировой объем выбросов диоксида серы (SO2 - токсичный газ, являющийся побочным продуктом добычи меди и сжигания ископаемого топлива) снизился с пикового уровня в 152 млн. метрических тонн в 1980 году до 97 млн. метрических тонн в 2010 году - на 36% за сравнительно короткий период в 30 лет. Объем выбросов SO2 в США снизился с примерно 31 млн. метрических тонн в 1970 году до примерно 2 млн. метрических тонн в 2019 году, то есть на 94%.

Если говорить о сжигании ископаемого топлива, то в период с 1960 по 2014 год средние мировые выбросы CO2 на доллар продукции сократились на 41% - с 0,84 кг до 0,5 кг. Это последние данные, к которым мы получили доступ. Мы полагаем, что недавний переход от сжигания угля к сжиганию природного газа во многих странах (природный газ выбрасывает на 50-60% меньше CO2 при сжигании на новой эффективной электростанции на природном газе по сравнению с выбросами типичной новой угольной электростанции) поможет снизить выбросы CO2 на доллар продукции еще больше, и это без учета роста неископаемых источников энергии, таких как ветер и солнце.

Кроме того, обращает на себя внимание долгосрочная зависимость между интенсивностью выбросов CO2 и уровнем экономического развития. "В среднем, - пишут Ханна Ричи и Макс Розер из некоммерческой организации Our World in Data, расположенной в Великобритании, - мы наблюдаем низкую интенсивность выбросов углерода при низких доходах; интенсивность выбросов углерода растет по мере перехода стран от низких к средним доходам, особенно в быстро растущих промышленных странах; а по мере перехода стран к более высоким доходам интенсивность выбросов углерода снова падает".

Именно это мы и наблюдаем в данных. Конечно, глобальные выбросы CO2 продолжают расти - в 2019 году они достигнут 36,44 млрд. метрических тонн, но если посмотреть на отдельные страны, то картина будет более позитивной. Например, в США выбросы CO2 снизились с максимального уровня в 6,13 млрд. метрических тонн в 2007 году до 5,28 млрд. метрических тонн в 2019 году, то есть на 14% за 12 лет. В Европейском союзе они снизились с пика в 4,1 млрд. метрических тонн в 1979 году до 2,92 млрд. метрических тонн в 2019 году.

Кроме того, мы все лучше умеем экономить пресную воду, которая широко используется как в сельском хозяйстве, так и в промышленном производстве. По оценкам Всемирного банка , США увеличили производительность водных ресурсов, или ВВП в долларах на кубометр забранной пресной воды, с 13 долларов в 1980 году до 36 долларов в 2010 году; Китай - с 0,8 доллара в 1980 году до 15 долларов в 2015 году; Япония - с 34 долларов в 1980 году до 67 долларов в 2009 году; Германия - с 58 долларов в 1991 году до 104 долларов в 2010 году; Великобритания - с 91 доллара в 1980 году до 314 долларов в 2012 году.

Наконец, рассмотрим революционные выводы ученого Массачусетского технологического института Эндрю МакАфи, изложенные в его книге 2019 года "Больше от меньшего: The Surprising Story of How We Learned to Prosperge Using Fewer Resources-and What Happens Next" ("Удивительная история о том, как мы научились процветать, используя меньше ресурсов, и что будет дальше"). Экономисты давно знали, что мотив прибыли заставляет компании сокращать использование природных ресурсов в расчете на один доллар продукции. Например, когда в 1959 г. появились алюминиевые банки, их вес составлял 85 г. К 2011 г. они весили 13 г. К 2011 году они весили уже 13 г. Зачем платить больше за ресурсы, если это не обязательно?

Однако, как выяснила компания McAfee, изучив потребление в США 72 ресурсов - от алюминия до цинка, - абсолютный годовой объем потребления 66 ресурсов достиг максимума до 2019 года. Аналогичным образом, потребление энергии снизилось в период с 2008 по 2017 год, хотя экономика США за тот же период выросла на 15 %. Иными словами, экономика США достигла такого уровня эффективности и развитости, что позволяет производить все большее количество товаров и услуг, используя при этом все меньше ресурсов. Есть все основания ожидать, что по мере того, как другие страны будут становиться столь же развитыми, они тоже будут снижать абсолютное потребление ресурсов.

Приведенные выше данные не станут полной неожиданностью для читателей, интересующихся благополучием нашего вида. За последние десять лет целый ряд авторитетных авторов обратили свой значительный интеллект на изучение состояния человечества. Среди них британский писатель Мэтт Ридли в своей книге "Рациональный оптимист", вышедшей в 2010 году, шведский ученый Йохан Норберг в книге "Прогресс: Десять причин смотреть в будущее"; Ханс Рослинг и Анна Рослинг Рёнлунд в книге 2018 года "Фактология: Ten Reasons We're Wrong About the World-and Why Things Are Better Than You Think; лауреат Нобелевской премии экономист Ангус Дитон в книге 2013 года "Великий побег: здоровье, богатство и истоки неравенства"; американский писатель Грегг Истербрук в книге 2018 года "Все лучше, чем кажется: Reasons for Optimism in an Age of Fear; Рональд Бейли в книге 2015 года "Конец гибели: экологическое обновление в XXI веке"; Бейли и Тупи в книге 2020 года "Десять глобальных тенденций, которые должен знать каждый умный человек: And Many Others You Will Find Interesting; и, наконец, психолог из Гарвардского университета Стивен Пинкер (Steven Pinker) в своей книге 2011 г. "Лучшие ангелы нашей природы: Why Violence Has Declined" ("Почему насилие уменьшилось") и в книге 2018 г. "Enlightenment Now: The Case for Reason, Science, Humanism, and Progress. Все они находят значительные доказательства прогресса человечества

Что такое прогресс? Откуда он взялся? И почему он вызывает споры?

В предыдущих разделах мы рассмотрели сохранение и, если верить голливудским фильмам, процветание апокалиптического мышления. Мы также рассмотрели постоянный поток хороших новостей о состоянии дел в мире, которые должны заставить людей задуматься над различными фантазиями о конце света. Приведенные нами цифры получены из всемирно признанных, авторитетных, надежных внешних источников, в числе которых независимые ученые, аккредитованные академические институты и международные организации. В этом разделе мы рассмотрим саму идею прогресса человечества. Что она означает? И откуда она взялась?

Как мы уже видели, античные представления о времени, как правило, рассматривали физический мир через призму упадка и разрушения. Темные века, последовавшие за падением Рима, казалось, подтвердили этот негативный взгляд на развитие человечества. В эпоху Возрождения (XV и XVI вв.), когда европейцы заново открыли для себя труды древних и вновь обратились к ним, ученые по-прежнему полагали, что лучшее, на что может надеяться человечество, - это сравняться с греко-римским миром по интеллектуальной и социальной развитости. Однако, как утверждает Бьюри, ситуация постепенно менялась.

Французский юрист и политический философ Жан Боден (1530-1596 гг.), например, полностью отвергал теорию вырождения человечества, утверждая, что не существует априорных причин, по которым условия, способствовавшие процветанию человека в прошлом (т.е. в античности), не могли бы вновь возникнуть в будущем. И Боден, и французский классик Луи Леруа де Кутанс (1510-1577 гг.) доходили до утверждения, что некоторые европейские знания XVI в. превосходят древние. Так, итальянский эрудит Джероламо Кардано (1501-1576) отмечал, что "вся античность не имеет ничего равного" морскому компасу, печатному станку и пороху, которые европейцы начали использовать в Средние века.

Именно в это время в Европе произошли два важнейших интеллектуальных сдвига, если не сказать революции. В Англии лорд Верулам, 1-й виконт Сент-Албан (1561-1626 гг.), более известный как Фрэнсис Бэкон, популяризировал идею о том, что эксперимент - это ключ к раскрытию тайн природы. В будущем знания будут открываться с помощью научного метода, а не на основе высказываний авторитетных людей (в том числе и древних). Во Франции Рене Декарт (1596-1650) настаивал на "верховенстве разума и неизменности законов природы". Судьба человечества больше не будет зависеть от активного вмешательства божества (божественного провидения). Это, по словам Бьюри, "было равносильно провозглашению независимости человека".

Однако только в эпоху Просвещения (XVII-XIX вв.) появился первый истинный выразитель идеи прогресса. Бернар Ле Бовье де Фонтенель (1657-1757 гг.) - французский писатель, признавший, что человеческое знание кумулятивно и потому безгранично. До Фонтенеля ученые избегали лобовых атак на мудрость древних, таких как Платон и греческий философ Аристотель (384-322 гг. до н.э.). Фонтенель признавал, что у древних было много мудрости, но утверждал, что многие из них могут быть вытеснены (и уже вытесняются) современными учеными, которые все больше полагаются на экспериментальный метод, чего древние (за исключением Архимеда) не делали, предпочитая дедуктивные рассуждения.

Рост знаний, как мы будем доказывать в последующих главах, зависит от сотрудничества людей. То же самое относится и к материальному обогащению. Это одна из причин, по которой многие "просвещенные" ученые выступали за свободную торговлю между странами (другая причина - установление международного мира). И вот, когда английский философ XVII века Томас Гоббс (1588-1679) еще говорил о человеческих инстинктах, ведущих к "войне всех против всех", шотландский ученый XVIII века Френсис Хатчесон (1694-1746) утверждал, что люди в основе своей способны к сотрудничеству.

Хатчерсон, который был наставником Адама Смита и шотландского философа Дэвида Юма (1711-1776), считал, что люди стремятся быть рядом друг с другом и утверждал, что прогресс является результатом "естественных связей благодетельности и человечности во всех [людях]". Идея универсальных человеческих связей была воспринята мыслителями эпохи Просвещения, которые разработали, по словам Артура Германа, "первую светскую теорию" человеческого прогресса или "цивилизации".

Пожалуй, первые намеки на светскую теорию прогресса можно найти в трудах Анн-Робер-Жака Тюрго, барона де Ольна (1727-1781). Тюрго был известным экономистом и философом, а также первым государственным министром французского короля Людовика XVI (1754-1793). В своей книге "Философский обзор последовательных достижений человеческого разума", вышедшей в 1750 г., Тюрго описал прогресс в области искусства и науки, культуры, нравов, институтов, правовых кодексов и экономики. Он разделил историю человечества на четыре последовательных этапа (охотник-собиратель, скотоводческий, сельскохозяйственный и торговый) и утверждал, что скорость прогресса ускоряется.

Мыслители шотландского Просвещения - Адам Смит в "Лекциях о правосудии, полиции, доходах и оружии" (1763); Адам Фергюсон (1723-1816) в "Очерке истории гражданского общества" (1767); Джон Миллар (1735-1801) в "Замечаниях о различии рангов в обществе" (1771), Генри Хоум, лорд Кеймс (1696-1782) в "Очерках истории человека" (1774) - восприняли идеи Тюрго, развив и популяризировав их.

В некотором смысле Тюрго и шотландские философы перевернули тезис Гесиода. По мнению античного ученого, человеческий век распадался от золота к серебру, от серебра к бронзе и от бронзы к железу. Современники, напротив, утверждали, что человечество восходит от грубых начал ко все более высоким уровням знаний, богатства и утонченности.

Восхваление коммерции в XVIII веке и рождение буржуазии ...

На первом этапе, по мнению шотландцев, люди выживали за счет охоты и собирательства. На втором этапе они перешли к пастбищному хозяйству. На третьем этапе они перешли к земледелию. На четвертом этапе люди стали собираться в города и жить за счет промышленности и торговли. С каждым этапом человек становился все более производительным, более связанным и более цивилизованным. Люди все чаще специализировались на выполнении отдельных задач и жили за счет обмена. Люди , которые могли быть соперниками, становятся торговыми партнерами и друзьями. По мере усложнения человеческих отношений люди становились социализированными, вежливыми и утонченными. Все эти стимулирующие разговоры в конечном итоге привели к развитию искусства и науки.

Хотя все "просвещенные" ученые (до Руссо) считали, что главной движущей силой прогресса человечества является способность человека к разуму, многие из них также подчеркивали благотворную роль торговли. По словам шотландского историка Уильяма Робертсона (1721-1793 гг.), торговля "смягчает и полирует нравы людей. Она объединяет их одной из самых сильных связей - стремлением к удовлетворению взаимных потребностей". Шарль-Луи де Секонда, барон де Ла Бред и де Монтескье (1689-1755 гг.), соглашался с этим мнением и писал, что "торговля излечивает разрушительные предрассудки.... Там, где образ жизни мягкий, там и торговля; а там, где есть торговля, там и образ жизни мягкий". В том же ключе английский писатель Сэмюэл Джонсон (1709-1784 гг.) заметил, что "есть немного способов, которыми человек может быть занят более безобидно, чем добывание денег".

Иными словами, люди, которые в противном случае могли бы ненавидеть друг друга, объединились в погоне за прибылью. К XVIII веку масштабы сотрудничества людей в условиях рыночной экономики достигли такого уровня, что французский философ Франсуа-Мари Аруэ (1694-1778), известный также как Вольтер, мог написать,

Зайдите на Лондонскую фондовую биржу - более респектабельное место, чем многие суды, - и вы увидите представителей всех наций, собравшихся вместе ради пользы людей. Здесь иудей, магометанин и христианин общаются друг с другом так, как будто все они одной веры, а слово "неверный" применяется только к тем, кто разоряется. Здесь пресвитерианин доверяет анабаптисту, а англиканин принимает обещание от квакера. Выйдя из этих мирных и свободных собраний, одни идут в синагогу, другие - выпить, этот - креститься в большой ванне во имя Отца, Сына и Святого Духа, тот - обрезать своему сыну крайнюю плоть и бормотать над ребенком непонятные ему еврейские слова, другие - в свою церковь и ожидать Божьего вдохновения в шляпе, и все счастливы.

Помимо создания богатства и друзей, торговля породила средний класс или "буржуазию". Как и высшее сословие, средний класс был образован. В отличие от дворянства, которое жило за счет земельной ренты и было освобождено от налогов, буржуазия должна была работать и платить налоги. По мере роста благосостояния среднего класса росло его доверие и недовольство дворянством. Вскоре первые стали ставить под сомнение политическое господство вторых. Поскольку средний класс стал богатым и влиятельным, не нуждаясь в землях дворянства, буржуазия начала сомневаться в необходимости подчиняться законам, установленным дворянством.

Для таких просвещенных мыслителей, как Адам Смит и французский историк Франсуа Гизо (1787-1874), зависимость и тирания были пережитками варварского прошлого человечества, а свобода и самоуправление - завершающим этапом цивилизационного процесса. Французский математик и философ Николя де Каритат, маркиз де Кондорсе (1743-1794 гг.), зашел так далеко, что предсказал глобальный триумф свободы. Он писал:

Тогда наступит момент, когда солнце будет наблюдать в своем движении только свободные народы, не признающие иного хозяина, кроме своего разума; когда тираны и рабы, священники и их глупые или лицемерные орудия перестанут существовать только в истории и на сцене; И единственной нашей заботой будет оплакивать их прошлые жертвы и жертвы, и, вспоминая об их ужасных преступлениях, проявлять бдительную осмотрительность, чтобы мы могли мгновенно распознать и эффективно подавить силой разума семена суеверия и тирании, если они когда-либо снова вздумают появиться на земле.

Однако, как отмечает Герман, "существовало также острое осознание того, что это совершенствование может быть как преобразующим, так и кумулятивным процессом, в котором каждый этап развития цивилизации требует разрушения того, что было до него". Английский историк Эдвард Гиббон (1737-1794) использовал эту точку зрения в своем монументальном исследовании "Упадок и падение Римской империи" (1776). Он утверждал, что подъем современной Европы зависит от падения "коррумпированной" и "вырождающейся" империи, и предупреждал, что "процветание Рима созрело для принципа упадка".

По словам другого английского историка, Джеймса Энтони Фруда (1818-1894 гг.), "добродетель и истина породили силу, сила [породила] господство, господство [породило] богатство, богатство [породило] роскошь, а роскошь [привела] к слабости и краху". Призрак Римской империи, разрушенной собственными излишествами, преследовал европейское сознание. Повторится ли история, задавались вопросом некоторые представители европейской интеллигенции?

...уступает место сомнениям XIX века.

Английский священник и экономист Томас Мальтус (1766-1834 гг.), о котором пойдет речь в последующих главах, придерживался пессимистического взгляда и ставил вопрос о том, насколько устойчиво вновь обретенное богатство Европы. Он предсказал, что при увеличении количества ресурсов население будет расти быстрее, чем способность человека производить продукты питания. Поэтому он утверждал, что если не контролировать рост населения, то человечество обречено на нищету и голод. Мы вернемся к Мальтусу в главе 2.

Французский философ Жан-Жак Руссо (1712-1778) придерживался иной точки зрения. Он соглашался с тем, что разум является основой цивилизации, но считал, что цивилизация не является прогрессом, поскольку идет в ущерб нравственности. По мнению Руссо, цивилизация порождает образованность, богатство и утонченность, но образованность, богатство и утонченность ведут к моральной деградации. До пробуждения разума, полагал Руссо, люди жили в идеальном состоянии простоты, равенства и одиночества. Их ограниченные потребности легко удовлетворялись охотой и собирательством.

Затем цивилизация "уничтожила естественную свободу, [и] установила на все времена закон собственности и неравенства... и в интересах нескольких честолюбцев подвергла человеческий род отныне труду, рабству и страданиям" Как отмечает политолог Женевьева Русселье из Университета Дьюка, Руссо последовательно заявлял, что "коммерческое общество мешает нам быть свободными, поскольку делает нас зависимыми от других и от бесконечных желаний, которые мы не в состоянии контролировать".

Критика Руссо эпохи Просвещения вдохновила совершенно новую политическую философию - романтизм, и к концу XVIII века теории прогресса разделились. Конечно, все соглашались с тем, что цивилизация делает человечество богаче, но на этом их согласие заканчивалось. Мыслители Просвещения считали, что цивилизация сделала нас дружелюбными, вдумчивыми и свободными. Романтики, напротив, утверждали, что цивилизация сделала нас завистливыми, слабыми и порабощенными. Великое интеллектуальное начинание XIX века заключалось в попытке преодолеть разрыв между этими двумя взглядами на прогресс.

Немецкий философ Георг Фридрих Гегель (1770-1831 гг.) считал, что в "целостном" понимании прогресса могут быть согласованы идеи Просвещения и романтизма. По мнению Гегеля, сохранить свободу личности и остановить деградацию современного общества можно с помощью последнего типа политического образования - национального государства. В этой новой этической и социальной сфере люди смогут проявлять свою "истинную" свободу, а армия профессиональных бюрократов будет противодействовать негативным побочным эффектам прогресса.

Немецкий философ Карл Маркс (1818-1883) был очень вдохновлен идеями Гегеля. Маркс согласился с Гегелем в том, что история - это борьба за свободу человека, но разошелся во мнениях относительно конечного пункта. Вместо гегелевского торгового национального государства Маркс выступал за безгосударственный социализм, который станет завершающим этапом освобождения человека. Он предсказывал, что капиталистическая "эксплуатация и упадок" в конце концов вызовут мировую революцию и приведут к всемирной "диктатуре пролетариата". Со временем, считал он, национальное государство растворится в совершенном бесклассовом обществе, окончательно свободном от всякого принуждения.

Другие мыслители брали пример с интеллектуальной революции, развязанной английским естествоиспытателем Чарльзом Дарвином (1809-1882) и его революционными работами "О происхождении видов путем естественного отбора, или о сохранении благоприятствуемых рас в борьбе за жизнь" (1859) и "О происхождении человека, и отбор в зависимости от пола" (1871). Двоюродный брат Дарвина, английский эрудит Фрэнсис Гальтон (1822-1911), например, проигнорировал возражения первого и основал новую дисциплину - евгенику. Цель евгеники - повышение благосостояния людей путем улучшения качества человеческого вида с помощью селекции.

Таким образом, к концу XIX века Западная Европа, находившаяся на передовом рубеже научно-технического прогресса, политического и экономического институционального развития, социальной и художественной изощренности, стала синонимом цивилизации как таковой. Хотя европейские лидеры и интеллектуалы считали, что понимают, как Европа продвинулась так далеко, им было трудно объяснить, почему остальной мир не продвинулся. Они стали обращать внимание на такие понятия, как религия, культура и раса, чтобы объяснить "систематическую неспособность остального мира быть похожим на них".

Неправильные повороты: распространение "прогресса" на острие штыка

К этому моменту нашего повествования о прогрессе внимательный читатель уже заметил темные тучи, сгущающиеся над горизонтом. Первой из этих туч стал империализм, или, как его назвал французский экономист Пьер Поль Леруа-Болье (1843-1916), высокая цивилизаторская миссия колонизации. Европейская цивилизаторская миссия принесла в неразвитый мир множество благ, включая современную науку, жизненно важную медицину и сложные технологии. К сожалению, эти блага часто сопровождались дискриминацией, унижением, предрассудками и даже геноцидом.

Второй из этих туч был социализм и его гораздо более кровавый родственник - коммунизм. Маркс, как известно, хотел заменить "эксплуататорский" капитализм (т.е. коммерческое общество, столь любимое многими "просвещенными" мыслителями) бесклассовым, безгосударственным и безденежным общинным бытом. Коммунистические революционеры от Советского Союза и Китая до Камбоджи и Северной Кореи, соответственно, ставили своей целью создание марксистской утопии путем уничтожения капитализма. Коммунизм привел к уничтожению последних остатков феодализма в бывшей Российской империи, некоторых районах Китая и других странах, но это далось дорогой ценой - около 100 млн. жизней.

Третьим из этих облаков стал фашизм и его более страшный родственник - национал-социализм. Итальянский дуче Бенито Муссолини (1883-1945) и немецкий фюрер Адольф Гитлер (1889-1945) фетишизировали гегелевское национальное государство как вершину человеческих достижений, хотя своим отвращением к капитализму они были во многом обязаны Марксу. Девиз Муссолини "Все в государстве, ничего вне государства, ничего против государства" явно напоминал гегелевское предписание "мы должны ... поклоняться государству как проявлению Божественного на земле". Заявление Гитлера "Я многому научился у марксизма, поскольку я без колебаний признаю, что ... весь национал-социализм основан на нем" говорит само за себя.

Итак, XX век пережил империализм, коммунизм и национализм. В нем были бурская война, Великая война, геноцид армян, русская революция, советский ГУЛАГ и Голодомор, Вторая мировая война и Холокост, применение атомного оружия, войны в Корее и Вьетнаме, неправильно названный Великий скачок вперед, поля убийств в Кампучии, кровавый геноцид в Руанде, гражданская война в Югославии и многое другое. После всех этих убийств и страданий человечество вступило в нынешнее столетие, прожив более долгую и здоровую жизнь, будучи лучше накормленным, образованным, равным и свободным. Учитывая все это, как мы должны относиться к прогрессу?

Как вообще следует думать о прогрессе?

Оксфордский словарь английского языка определяет прогресс как "продвижение на дальнейшую или более высокую ступень или последовательно на дальнейшие или более высокие ступени; рост; развитие, обычно до лучшего состояния или состояния; улучшение... особенно применительно к проявлениям социальных и экономических изменений или реформ". Но что означают "более высокая ступень" и "лучшее состояние"? Являются ли эти термины чисто субъективными, или мы можем выработать объективное понимание человеческого прогресса? В своей книге "Просвещение сейчас" Стивен Пинкер предложил один из возможных вариантов ответа. Он пишет,

Большинство людей согласны с тем, что жизнь лучше смерти. Здоровье лучше болезни. Пропитание лучше голода. Богатство лучше бедности. Мир лучше войны. Безопасность лучше, чем опасность. Свобода лучше тирании. Равные права лучше фанатизма и дискриминации. Грамотность лучше неграмотности. Знание лучше невежества. Интеллект лучше тупости. Счастье лучше несчастья. Возможность наслаждаться семьей, друзьями, культурой и природой лучше, чем рутина и монотонность. Все это можно измерить. Если с течением времени их количество увеличивается, это и есть прогресс.

Кто-то, несомненно, возразит, утверждая, что в жизни есть нечто большее, чем перечисленные выше показатели благополучия человека. Поиск смысла жизни, религиозная самореализация, героические свершения и личное самопознание на протяжении тысячелетий были важными движущими силами человеческой мысли и деятельности, и это не изменится. Тем не менее, определение прогресса, данное Пинкером, представляется разумным началом.

Как показал американский психолог Абрахам Маслоу (1908-1970) в своей работе 1943 года "Теория человеческой мотивации", у человека существует иерархия потребностей. В самом низу пирамиды Маслоу находятся базовые потребности, такие как пища, вода, тепло и безопасность. Далее следуют психологические потребности, такие как дружба, отношения, престиж и чувство выполненного долга. На вершине пирамиды находятся потребности в самореализации, включая самоактуализацию и творческие поиски.

Помня о пирамиде Маслоу, можно сказать, что искать смысл жизни и самореализацию гораздо легче на сытый, а не на пустой желудок. Еще раз процитируем Enlightenment Now,

Легко рассуждать о трансцендентных ценностях, но большинство людей ставят на первое место жизнь, здоровье, безопасность, грамотность, пропитание и стимуляцию по той очевидной причине, что эти блага являются необходимым условием для всего остального. Если вы читаете эти строки, значит, вы не мертвы, не голодаете, не страдаете от нищеты, не находитесь в ужасе, не попали в рабство или неграмотны, а значит, вы не в том положении, чтобы воротить нос от этих ценностей - и не в том, чтобы отрицать, что другие люди должны разделять ваше счастье.

Следует также помнить, что прогресс означает постепенное улучшение прошлого. Он не означает совершенство или утопию. В слове "утопия" сочетаются два греческих слова: οὐ (ou, "не") и τόπος (tópos, "место, область"). Таким образом, оно буквально означает "не место". Используя в качестве аналогии времена английского языка, утописты сравнивают настоящее с будущим совершенным, а не с прошедшим несовершенным. Тем не менее именно несовершенное прошлое является той линзой, через которую следует оценивать сегодняшние условия жизни, или, как объяснял Бьюри сто лет назад,

Теории прогресса ... [можно разделить] на два различных типа, соответствующих двум радикально противоположным политическим теориям и апеллирующих к двум антагонистическим темпераментам. К первому типу относятся конструктивные идеалисты или социалисты, которые могут назвать все улицы и башни "золотого города", расположенного, по их представлениям, на мысе. Развитие человека - это замкнутая система, срок ее известен и досягаем. К другому типу относятся те, кто, наблюдая за постепенным восхождением человека, полагает, что при том же взаимодействии сил, которые вели его до сих пор, и при дальнейшем развитии свободы, за которую он боролся, он будет медленно двигаться к условиям все большей гармонии и счастья. Здесь развитие неопределенно, срок его неизвестен и лежит в отдаленном будущем. Движущей силой является свобода личности, а соответствующей политической теорией - либерализм.

Отметим также, что "линия" прогресса не ровная, а прерывистая. Например, за столетие, прошедшее с момента окончания наполеоновских войн (1803-1815 гг.) до 1914 г., Западная Европа пережила колоссальный экономический, политический, технологический, научный и медицинский прогресс, а затем скатилась к варварству Первой и Второй мировых войн. Однако Европа возродилась, как и после падения Рима и последующих Темных веков.

Иными словами, рациональные основания для осторожного оптимизма есть, но не следует путать оптимизм с неизбежностью. Мы все еще можем уничтожить нашу цивилизацию в результате действий человека, таких как ядерная война, или беспомощно наблюдать за тем, как астероид проносится по небу и уничтожает большую часть жизни на Земле.

Наконец, прогресс не означает, что мы когда-нибудь достигнем райского конечного состояния, когда все и везде будет оптимально для всех. Будут возникать новые проблемы, и их придется решать, пусть и несовершенно, будущим поколениям. Таким образом, мир никогда не будет идеальным. Ведь и сами люди, населяющие его, несовершенны. Как заметил в 1784 году немецкий философ и сторонник постепенного прогресса человечества Иммануил Кант (1724-1804), "из такого кривого дерева, из которого сделано человечество, нельзя сделать ничего совершенно прямого" . Лучшее, на что мы можем надеяться, - это сделать завтрашний мир лучше, чем он есть сегодня.

Несмотря на многочисленные усовершенствования, мы привыкли концентрироваться на негативных моментах

Ранее мы уже рассматривали распространение апокалиптических фильмов и возможное объяснение их постоянной привлекательности. Мы также обратили внимание на несоответствие между растущим предложением апокалиптических фильмов и увеличивающимся потоком хороших новостей о состоянии человечества.

Однако следует признать, что одержимость человека упадком и "концом времен" - это лишь часть гораздо большего, хорошо задокументированного массива негативных предубеждений, накопившихся в нашем мозгу за время эволюции человека - период в сотни тысяч лет, в течение которого мир, по которому перемещался Homo sapiens, был гораздо менее благоприятным для выживания человека, чем наш собственный. "В наших современных черепах хранится разум каменного века, - отмечают Леда Космидес и Джон Туби из Калифорнийского университета в Санта-Барбаре, - и этот разум зачастую лучше справляется с проблемами, с которыми сталкивались наши предки-добытчики, чем с теми, с которыми сталкиваемся мы сегодня".

Подумайте об этом так. Если последние археологические находки верны, то возраст вида Homo sapiens составляет примерно 300 000 лет. Большую часть этого времени мы были фуражирами, добывая себе пропитание так, как это можно наблюдать у хадза в Танзании и аче в Парагвае. Человечество начало осваивать сельское хозяйство около 12 тыс. лет назад, но изменения происходили мучительно медленно. Обычному человеку, родившемуся около 6000 лет назад в Шумере, древнейшей цивилизации мира, многое в повседневной жизни Англии времен Нормандского завоевания (1066 г. н.э.) или империи ацтеков времен Колумба покажется вполне знакомым.

Однако за последние двести лет уровень жизни многих людей резко вырос. Об этом чудесном, хотя и весьма условном улучшении условий жизни человека мы расскажем в последующих главах. Пока же полезно признать, что с исторической точки зрения материальное изобилие появилось совсем недавно - не более 0,08% времени нашего пребывания на Земле. Моргни - и не заметишь.

Давайте подробнее рассмотрим загадки человеческого разума. "Организмы, которые относятся к угрозам как к более срочным, чем к возможностям, - пишет известный психолог Принстонского университета Дэниел Канеман в своей книге 2013 года "Мышление, быстрое и медленное", - имеют больше шансов выжить и размножиться". Говоря иначе, человек эволюционировал, чтобы отдавать предпочтение плохим новостям. Это касается как аппаратного обеспечения , или физической структуры мозга, так и программного обеспечения, или сформировавшихся программ, с помощью которых мы реагируем на окружающий нас мир.

Люди, объясняют Питер Диамандис и Стивен Котлер в своей книге-бестселлере 2012 года "Изобилие: Будущее лучше, чем вы думаете", постоянно подвергаются информационной бомбардировке. Поскольку наш мозг обладает ограниченной вычислительной мощностью, ему приходится отделять главное (например, бегущего к нам льва) от обыденного (например, клумбы с цветами). Поскольку выживание важнее всех остальных соображений, большая часть информации сначала проходит через миндалину - часть мозга, которая "отвечает за первобытные эмоции, такие как ярость, ненависть и страх". Информация, связанная с этими первичными эмоциями, привлекает наше внимание в первую очередь, "потому что миндалина постоянно ищет, чего бы испугаться".

Это очень мощный импульс, способный обмануть даже самых беспристрастных и рациональных наблюдателей. Как выяснили Марк Труслер и Стюарт Сорока из Университета Макгилла в своей работе 2014 года "Потребительский спрос на циничные и негативные новости", даже когда люди прямо говорят, что заинтересованы в более хороших новостях, эксперименты по отслеживанию глаз показывают, что на самом деле их гораздо больше интересуют плохие новости. "Независимо от того, что говорят участники, - заключают авторы исследования, - люди "проявляют предпочтение к негативному новостному контенту".

Как отмечал Пинкер, природа познания и природа новостей взаимодействуют таким образом, что заставляют нас думать, что мир хуже, чем он есть на самом деле. Новости, в конце концов, рассказывают о том, что произошло. О том, что не произошло, ничего не сообщается. Как он отмечает, мы "никогда не видим репортера, который говорит в камеру: "Вот мы ведем прямую трансляцию из страны, где не было войны". "Иными словами, газеты и другие средства массовой информации сосредоточены на негативе. Как гласит старая журналистская пословица, "если кровь льется, значит, она идет".

Кроме того, СМИ редко дают сравнительный анализ и рассматривают ужасные события в их правильном, долгосрочном контексте. Пинкер ссылается на исследование Калева Литару из Джорджтаунского университета, который проанализировал эмоциональный тон статей в газете New York Times в период с 1945 по 2005 год, а также статей и передач из 130 стран мира в период с 1979 по 2010 год. Литару обнаружил, что, несмотря на все улучшения, отмеченные нами в предыдущем разделе, и статьи, и передачи со временем становились все более мрачными.

Причины пессимизма меняются, но поток апокалиптических предупреждений не иссякает. Как написал в 2010 году 64-летний британский писатель Мэтт Ридли в своем бестселлере "Рациональный оптимист",

За свою взрослую жизнь я наслушался неумолимых предсказаний растущей бедности, грядущего голода, расширяющихся пустынь, неминуемой чумы, грядущих водных войн, неизбежного истощения нефти, дефицита полезных ископаемых, падения количества сперматозоидов, истончения озона, закисления дождей, ядерных зим, эпидемий коровьего бешенства, компьютерных ошибок Y2K, пчел-убийц, смены пола рыб, глобального потепления, закисления океана и даже астероидных ударов, которые в скором времени приведут к ужасному концу этой счастливой интерлюдии. Я не могу припомнить случая, чтобы тот или иной из этих страхов не был торжественно озвучен трезвыми, уважаемыми и серьезными элитами и истерически повторен средствами массовой информации.

Усугубляет ситуацию то, что с появлением социальных сетей плохие новости становятся более близкими и оперативными. Еще сравнительно недавно большинство людей практически ничего не знали о бесчисленных войнах, чуме, голоде и природных катаклизмах, происходящих в отдаленных уголках планеты. В 1759 г. шотландский философ Адам Смит в своей работе "Теория нравственных чувств" написал следующее,

Самое легкомысленное несчастье, которое может постигнуть самого человека, вызовет более реальное беспокойство. Если бы он завтра потерял свой мизинец, он бы не спал этой ночью; но, если он никогда не увидит их, он будет храпеть с глубочайшим спокойствием над гибелью ста миллионов своих собратьев, и уничтожение этого огромного множества, очевидно, кажется ему менее интересным объектом, чем это ничтожное несчастье его самого.

Противопоставьте невежество человека XVIII века, описанное Смитом, широко распространенному шоку и сочувствию, которые вызвало цунами в Японии в 2011 году у людей по всему миру, наблюдавших за развитием катастрофы в режиме реального времени с помощью своих смартфонов.

Человеческий мозг также склонен переоценивать опасность из-за того, что психологи называют "эвристикой доступности", то есть процесса оценки вероятности события на основе легкости, с которой соответствующие случаи всплывают в памяти. К сожалению, человеческая память запоминает события не только по причине их повторяемости. Если событие вспоминается потому, что оно является травмирующим, мозг человека переоценивает вероятность его повторения.

Рассмотрим наш страх перед терроризмом. По мнению Джона Мюллера из Университета штата Огайо, "за годы, прошедшие после 11 сентября, исламистским террористам удается убивать в США около семи человек в год. Все эти смерти, конечно, трагичны, но уместны некоторые сравнения: молния убивает около 46 человек в год, олени, попавшие в аварию, - еще 150, а утонувшие в ванне - около 300". Тем не менее мы продолжаем бояться терроризма гораздо больше, чем утопления в ванне.

Более того, как установили психологи Рой Баумейстер из Квинслендского университета и Эллен Брацлавски из Cuyahoga Community College, "плохое сильнее хорошего". Подумайте, насколько более счастливым вы можете себя представить. Затем подумайте, насколько более удрученным вы можете себя представить. Ответ на последний вопрос - "бесконечно". Исследования показывают, что люди боятся потерь больше, чем радуются успехам; переживают неудачи больше, чем радуются успехам; обижаются на критику больше, чем на похвалу. Или, как сказал Адам Смит, между нашим нормальным состоянием

Между ним и высшей точкой человеческого процветания - ничтожный промежуток. Между ним и самым низким уровнем несчастья - дистанция огромная и непомерная. Невзгоды, по этой причине, неизбежно угнетают разум страдальца гораздо сильнее, чем благосостояние может поднять его над естественным состоянием.

Хорошие и плохие события также имеют тенденцию происходить в разное время. Йохан Галтунг и Мари Хольмбоэ Руге из Института исследования проблем мира в Осло в своей статье "Структура иностранных новостей", опубликованной в 1965 году, отметили, что "в жизни существует базовая асимметрия между позитивным, что трудно и требует времени, и негативным, что гораздо легче и требует меньше времени - сравните количество времени, необходимое для воспитания и социализации взрослого человека, и количество времени, необходимое для его гибели в результате несчастного случая: количество времени, необходимое для строительства дома и для его разрушения в результате пожара, для создания самолета и для его аварии, и т.д.".

Кроме того, в 2018 году гарвардские психологи Дэвид Левари и Дэниел Гилберт обнаружили явление, известное как "изменение концепции в человеческих суждениях, вызванное распространенностью". В ходе эксперимента ученые обнаружили, что чем реже на экране компьютера появлялись синие точки, тем чаще люди называли фиолетовые точки "синими". Чем реже на экране появлялись угрожающие лица, тем чаще люди описывали их как угрожающие. "От низкоуровневого восприятия цвета до этических суждений более высокого уровня, - пишут они, - существует устойчивая тенденция к "сползанию" стандартов восприятия и суждений, когда этого не должно происходить".

"Наши исследования показывают, что люди оценивают каждый новый пример концепции в контексте предыдущих примеров", - отметил Гилберт в интервью. Поэтому, когда мы уменьшаем распространенность какой-либо проблемы, например, дискриминации, мы оцениваем каждое новое поведение в улучшенном контексте, который мы создали". Другой способ сказать, что решение проблем заставляет нас расширить их определение.... Когда проблемы становятся редкими, мы считаем проблемами больше вещей. Наши исследования показывают, что когда мир становится лучше, мы становимся его более жесткими критиками, что может привести нас к ошибочному выводу о том, что на самом деле он вовсе не стал лучше. Похоже, что прогресс имеет свойство маскироваться".

Имеют место и другие психологические эффекты. По мере взросления мы все чаще вспоминаем истории из своего детства. Это явление известно как "бугор воспоминаний". Так, люди склонны испытывать радужную ностальгию по временам своей юности, когда они были молоды, мужественны и полны потенциала. Чувствуя радость от прошлого, неудовлетворенность настоящим и уныние перед будущим, люди не задумываются о реальных улучшениях в окружающем их мире. Вместо этого они накладывают свой физический и психический упадок на окружающий мир.