Сверхновая американская фантастика, 1994 № 03

Лариса Михайлова Хьюга Уэллс

Никакой опечатки. Именно так звали писательницу-фантаста в пародийных «Привилегированных нахлебниках» (1967) Филипа Ж. Фармера. Точнее, Хьюга Уэллс Эрб Хайнстербери. Думаю, любители фантастики без труда различат здесь имена шести известных мэтров. Значит ли это, что писательницам на фантастическом поприще заведомо уготован путь копиистов?

Если еще лет десять назад могло показаться, что фантастика — дело по преимуществу «настоящих мужчин», то к началу 90-х годов нашего многострадального столетия подобная аберрация восприятия ничем, кроме неведения, уже не объяснима. С ростом неофеминизма в Америке и Европе женское присутствие в фантастике делается настолько заметным, что критики начинают поговаривать чуть ли не о перерождении НФ.

Действительно, если просмотреть списки призеров «Небьюла», «Хьюго», премий Кемпбелла, Филипа Дика, Типтри-младшего, Кроуфорда и других крупных премий в области НФ и фэнтези за последние пять-шесть лет, они преимущественно состоят из женских имен.

Нашим читателям удалось пока познакомиться лишь с творчеством Эндрю Нортон, Ли Брэкет, Мэри Стюарт, отчасти Урсулы Ле Гуин, Энн Маккефри, Кэролайн Черри… Все еще пальцев хватает, чтобы счесть. Можно только пожелать издателям продолжать их благородный труд. Хотелось бы при этом, правда, уделить больше внимания одной особенности женского творчества, что как-то не находит адекватного выражения в переводах, отчего я и употребила слово «отчасти» по отношению к знакомству русского читателя с книгами Урсулы Ле Гуин, довольно уже многочисленными. Я имею в виду особую роль многозначности ключевых слов-образов. Сложно передать их игру, не спорю, но в противном случае теряется то дополнительное качество, что делает произведения «фантасток» столь привлекательными по-английски, венчает их усилия множеством премий.

Кропотливая работа по обновлению ассоциативных связей, утраченных при расхожем употреблении слов, скрыта от взгляда, что следит лишь за интригой, но истинным переводом на русский язык станет только то сотворчество-переложение, что выявит ускользающие связи. Поэтому настоящее знакомство с писательницами-фантастами, будем надеяться, еще впереди.

Отличает феминисток в фантастике активная героиня, острый конфликт в душе которой подчас не дает ей принять быстро нужное решение, не поступаясь собой или счастьем тех, кто дорог ей. Но может быть, и не нужно спешить принимать «трудное решение»?

В третьем номере «Сверхновой» мы познакомим вас с Линдой Нагатой и Джудит Дюбуа, чьи героини как раз мучимы такой «двойной ответственностью». А героини Голдман, Раш и Дженсен движимы жгучим желанием устоять перед давлением извне, их стремление проявить себя в любви и творчестве внушает уважение и сочувствие. Метерлинка, одного из наиболее «феминистских» драматургов XX века, напоминает по стилю неоромантический колорит «Мостов» Чарлза де Линта, с Ньюфордом которого вы уже познакомились в «Бумажном Деде».

Именуя и переименовывая все сущее, авторы этого номера дали нам повод поместить эссе Ольги Воздвиженской о таинстве взаимосвязи имен богинь из пантеонов народов мира в рубрике «Опус №…» И, конечно, повесть замечательной писательницы Кейт Вильхельм, которая пока известна у нас лишь как автор давнего, но крепко врезавшегося в память «Клона» (в соавторстве с Томасом), «Планирующих» в «Фата-Моргане» и нескольких рассказов. А фигура это вполне сопоставимая по силе таланта с Урсулой Ле Гуин. Передаю слово для вступления переводчице повести Вильхельм «Цветам давая имена» Ольге Фединой.