Сверхновая американская фантастика, 1997 № 01-02

Научная фантастика и фэнтези во Франции 90-x годов[19]

90-е годы во Франции явились свидетелями возникновения и развития своеобразной формы фантастического повествования — формы комиксов.

В чисто литературных жанрах (новелла и роман) наблюдается сравнительно мало новых имен: после автора «Планеты обезьян» Пьера Буля, ведущего критика, издателя и романиста на протяжении последних тридцати лет Жерара Клейна и Жан-Пьера Андревона[20], получивших известность в 70-е годы, ни одна из двух ветвей фантастики — ни научная, ни сказочно-эпическая — не знала крупных авторов. Этому факту возможен целый ряд объяснений:

— во-первых, во Франции нет журналов, специализирующихся на публикациях фантастики. Авторы вынуждены публиковать свои произведения отдельными тиражами у издателей. Начинающие авторы-новеллисты и даже романисты не имеют достаточной поддержки, позволившей бы им издаваться. Журналов типа «Fantasy and Science Fiction» не существует.

— во-вторых, нет реферативно-библиографических изданий для этой разновидности литературы. Некоторые издательства, правда, пытались выпускать информационный бюллетень, содержащий сведения о последних публикациях, но очень небольшими тиражами и, следовательно, доступный лишь весьма ограниченному кругу читателей[21].

— в-третьих, имеет место безусловная девальвация фантастики во французских литературных кругах: научно-фантастические серии интересуют очень узкий круг публики, и авторов, способных прокормиться своим пером, во Франции можно пересчитать по пальцам.

— и, наконец, существует колоссальное количество американской продукции, наводнившей французский рынок. Издатели, как правило, предпочитают публиковать «надежных» американских знаменитостей, а не французских дебютантов. Рынок переполнен книгами Джека Ванса, Айзека Азимова, Стивена Кинга и многих других. Можно найти немало произведений старых французских авторов, но совершенно нет молодых. Таким образом читатель имеет в своем распоряжении Абрахама Меррита[22], Эдмонда Гамильтона[23], Говарда П. Лавкрафта[24], Лорда Дансени[25], Клиффорда Саймака[26], А.Е. Ван Вогта[27], Фрэнка Херберта[28], Роджера Желязны[29], Анны Райс[30], Лойс Макмастерс Буджолд[31]… не считая антологии различных авторов в сериях, подобных американской «Ти-эс-ар»: «Fleuve Noir» («Черная река»), «Трилогия Аватар», «Трилогия Черного Эльфа» и многочисленные «Равенлофты». Подобных серий во Франции множество, а французских авторов — единицы.

Обновление французской фантастики исходит таким образом не собственно из литературы и не из кино, которое в Штатах посвящает львиную долю своей продукции фантастике, как НФ, так и фэнтези (серия «Звездный путь», «Звездные войны» 1,2 и 3, «Бэтмен» 1,2 и 3, «Чужой» 1,2 и 3, недавно добавившийся «Смертный бой», «Ивы»… список может быть продолжен. Французское кино уделяет мало внимания подобным сюжетам. Истинная душа научной фантастики во Франции — это комиксы.

90-х годах большие сборники комиксов, предназначавшихся изначально для детской аудитории, открыли интерес подростков и взрослых к фантастическом сюжетам. Рисунки становятся жестче, окрашиваются в яркие тона, показывают сражения между землянами и инопланетянами, драконами и рыцарями, дьяволами и ангелами. При этом развивается довольно ограниченный спектр тем: как в НФ, так и в фэнтези французы прежде всего обращаются к проблемам экологии, индивидуальной свободы и внутренних войн.

В основе комиксов лежит изображение и движение. С первой же картинки краски, антураж и костюмы дают читателю понять, что он попал в чуждый для него мир. Мир фантастических комиксов часто постапокалиптичен: ядерная война уничтожила государства и народы, планета страдает от тысячи недугов, повсеместно воцарилась диктатура. В «Потерпевших кораблекрушение во времени» (издательство «Ассоциация Гуманоидов») Поля Гийона, где в 10 выпусках излагается история землянина, погрузившегося в летаргический сон в космическом пространстве, первая картинка показывает прозрачный шар со спящим героем. Текст гласит: «Конец XX века. Ужасное бедствие грозит Земле. Человечество в опасности. Сильнее гибели оно боится вырождения. Чтобы сохранить вид, в космос были отправлены мужчина и женщина. Их межпланетные капсулы будут двигаться по эллиптической траектории, которая должна уводить их на периферию солнечной системы и возвращать к Земле каждые 125 лет». Мы сразу погружаемся в футуристическую атмосферу. Земля заражена разрушительными грибами, ближайшими планетами завладели ужасные разумные крысы, прилетевшие с Альдебарана. Герой дрейфует на плавучем острове на Венере и в жидких кольцах Сатурна. Обложки показывают вооруженного пистолетом героя, окруженного летающими крысами (1-й выпуск), вступившего в рукопашный бой с гигантским человеком с головой тапира (3-й выпуск), затем показан снежный пейзаж, над которым плывет полуразрушенный межпланетный корабль (7-й выпуск) и, Наконец, преследование по улицам лежащей в руинах Венеции (10-й выпуск). Автор дает цветистое и причудливое видение зараженной Солнечной системы, вырождения человечества, эгоизма людей и странности внеземных миров. «Потерпевшие кораблекрушение во времени», безусловно, представляют собой наиболее выдающийся образчик французских комиксов.

Другая серия комиксов Поля Гийона — «Выжившая» (издательство «Альбен Мишель») — рассказывает историк) женщины, чудом пережившую атомную войну 90-х годов. Она живет одна в Париже, охраняемая и обслуживаемая домашним роботом. Между ними устанавливаются отношения хозяин-раб, причем постепенно роли меняются. Несмотря на эротическую направленность и интересную картину жизни единственной выжившей в атомной катастрофе, эта серия далеко уступает в драматизме «Потерпевшим кораблекрушение во времени».

Весьма интересны четыре выпуска комиксов Смольдерена и Моклера «Конвой» (изд-во «Ассоциация Гуманоидов»). В мире будущего Земля противопоставлена своим колониям, а какие бы то ни было отношения с ними запрещены Президентом Земли. Вездесущие компьютеры обладают возможностью выхода в информационную сеть, где главной притягательной силой является «Конвой» — игра, приносящая баснословные выигрыши. Каждый входящий в игру входит в нее в качестве своего вооруженного информационного двойника, одетого в автономный скафандр с ракетным двигателем. Все игроки встречаются в городе «Конвоя», где они могут перемещаться и совершать всё, что возможно и в реальном мире. В определенные часы проходит «Конвой» — бронепоезд, оснащенный всевозможными видами вооружения. Цель игры, конечно, атаковать его. Если персонаж убит, он выходит из игры, если ему удаётся ослабить поезд, он получает деньги. Герои «Конвоя» пытаются пробить оборону поезда (чего, впрочем, никогда не происходит), чтобы получить колоссальный выигрыш и объединить Землю с её колониями. Эта компьютерная история, написанная с большой выдумкой и несомненным талантом, описывает Землю будущего, а также баснословное развитие компьютерных сетей.

Третья серия, на которую мы обратим внимание — это «Цыган» (издательство «Ассоциация Гуманоидов») Марини Смольдерена. В XXI загрязнение окружающей среды достигла такой степени, что было прекращено всякое воздушное сообщение. Из всех видов транспорта на Земле остались только грузовики. Вокруг всего земного шара проложена бесконечная автомобильная дорога, позволяющая осуществлять перевозки грузов и пассажиров во все концы света. Политико-дорожная компания «Сэлмер» содержит в Сибири вооруженную крепость, отражающую атаки монголоидов. Эта идея напоминает «Михаила Строгова» — самый знаменитый во Франции роман Жюля Верна. В этом апокалиптическом мире герой, уличный забияка, цыган по происхождению, независимый владелец грузовика, оказывается в центре столкновения различных сил. Многочисленные баталии, мир без надежд и иллюзий, ироничность и манера рисунка напоминают японский комикс «Акира» Кацухиро Отомо, тринадцать выпусков которого вышли во Франции в 1991 году в издательстве Глена.

Не менее интересна трилогия уже известного вам издательства «Ассоциация Гуманоидов», созданная Энки Билалем, самым оригинальным автором 1980—90-х годов: «Ярмарка бессмертных», «Женщина-ловушка» и «Холодный экватор». Париж в XXI веке разделен на две части: центр, занимаемый классом богатых, и пригороды, населенные деклассированными элементами и беженцами, пострадавшими от последних атомных войн. Управляет Парижем Фердинан Шублан, глава фашистского режима. В городе появляются два особенно беспокойных элемента: Никополь — солдат-дезертир наших 90-х годов, отправленный в тюрьму-заморозку в безвоздушном пространстве и неожиданно объявляющийся в Париже, и возникшая неведомо откуда в небе таинственная пирамида, заселенная пантеоном египетских богов в полном составе. Они требуют с Шублана топлива, чтобы отправиться в межпланетное путешествие. Правитель соглашается на условиях, что боги дадут ему бессмертие, но те отказываются. Со своей стороны у египетских богов свои проблемы. Один из них, Анубис, исчез в результате борьбы за власть. Далее события разворачиваются вокруг отношений Никополя и Анубиса, причем последний вселяется в тело первого и пытается захватить власть среди богов и людей. Сентиментальность человека, эгоизм бога, разрываемый на части мир, попавший в руки правителей, занятых только своими интересами, мир, поделенный на Неравные классы, во власти диктатуры придают этой серии яркий и сильный характер, причем блестящая выдумка мешается с реальностью нашего века. Перекосы мира будущего, беи сомнения, содержатся в зародыше в нашу эпоху.

Рассмотрим в качестве последнего примера «Акваблу» Кайато и Ватина (издательство «Делькур»). Герой комикса Нао после вынужденной посадки оказался на планете, почти полностью покрытой водой — Акваблу. Она заселена первобытным народом, поклоняющимся гигантскому морскому чудищу. Сверхмощное межпланетное сообщество, имеющее в своем распоряжении государства и армии, решает разрушил Акваблу, установив на ней мощные тепловые станции. В романе описана борьба Нао и туземцев, которые постепенно модернизируются, начинают применять современные способы ведения войны и технику, чтобы спасти экологию и сохраните свою планету.

В центре внимания французской научной фантастики стоят социальные проблемы, связанные с проблемой личной свободы и проблемами экологии. Авторитарная политика пренебрегает человеческой жизнью, ни во что не ставит интересы личности, но защищает слабых. Это мир насилия, в котором люди противостоят друг другу, даже если спусковым механизмом всех проблем послужили внешние силы.

Неудивительно, что французы постоянно разрабатывают эти темы. Многочисленные проблемы, связанные с загрязнением окружающей среды, от которых постоянно страдает Европа, рост активности крайне правых в средствах массовой информации и поистине фантастическая коррумпированность, в которой обвиняются министры и крупные промышленники, дают картину мира где индивидуум абсолютно лишен возможности контролировал ситуацию и окружение. В упомянутых книгах встречаются прямые и недвусмысленные параллели с реальными событиями 90-годов, особый упор при этом делается на будущие последствия решений, принимаемых в наши дни. В «Потерпевших корабле крушение во времени» развитие химического оружия в 90-х годах вызывает появление и распространение смертоносных спор столетие спустя, в «Акваблу» подчинение экологических проблем сиюминутным интересам экономики и доведенная до крайности эксплуатация стран третьего мира экстраполируется в будущее выливаясь в порабощение далеких планет. Французская научная фантастика с большой фантазией выводит на сцену экзотические миры, но, несмотря на необычный антураж и технологию будущего, она ясно показывает, что грядущие века страдают от пороков нашего, XX века.

Другое существенное направление современных комиксов во Франции — это сказочно-эпическая фантастика. Люди, гномы и эльфы сражаются в волшебном мире с силами зла, человеческой или иной природы (орки, драконы и пр.). Мы ступаем тут в страну Толкиена и его «Властелина колец».

И вновь в центре внимания фантастов стоят проблемы ответственности человека за всё, что его окружает. И хотя странные создания населяют воображаемые миры, интересно отметить, что проблемы, как правило, рождаются среди самих людей.

В «Хрониках Забытых Равнин» Шевалье и Сегюра (изд-во «Делькур») три гнома разыскивают своего короля, исчезнувшего в сказочном королевстве Эвандор. Им помогают варвар с мощной мускулатурой по типу Конана Роберта Говарда[32] и Лин — гуманоид с длинными острыми ушами, похожий на эльфа. Противостоят им Ссин — божество зла и служащий ему рыцарь, Шант. Достигнув конца своего путешествия, выдержав множество битв с отрядами Ссина, искатели приключений встречают огромное желтое трехглавое растение Эвандор. К сожалению, короля гномов у него нет, и путникам предстоит отправиться за ним к двуглавому дракону. После многочисленных приключений герои узнают, что зло Ссина происходит исключительно от того, что много лет назад Эвандор с сообщникам стремился убить его жену. Зло обернулось добром, а «хорошие» герои — предателями и убийцами. Краски комиксов — живые, рисунок причудливый и богатый. Герои являются игрушкой в руках могущественных сил, а неожиданная смена ролей показывает ничтожество индивида во враждебном окружении, превосходящем его силой.

Аналогичная ситуация наблюдается в «Поисках Птицы Времени» Лё Тандра и Луазеля (издательство «Дарго»). Мир разделен на регионы, каждым из которых правит могущественный воин, маг или жрец. Принцесса волшебница Мара, владычица царства Пенных Парусов, просит рыцаря «в отставке» Брагона разыскать для нее Птицу Времени, чтобы остановить ход истории и получить возможность обратить вспять чары, сковывающие бога зла. Для этого Брагон должен убить или победить многих других правителей, противящихся тому, чтобы Мара завладела раковиной, в которой покоится спящий бог. И здесь мы снова наблюдаем в конце «опрокидывание» ценностей. Опять добро оказывается злом, ибо мы узнаем, что Мара хочет главным образом лишить спящего бога власти, чтобы единолично править миром. Герой же опять оказывается лишь марионеткой в ее руках.

Та же ситуация показана в «Хрустальном мече» Гупиля и Крисса (издательство «Восточный ветер»). Героиня по имени Зоря должна отыскать Властелинов пяти чувств, чтобы возобновить мощь «пентакля» (пятиконечной звезды) и помешать силам зла наводнить мир. После бурной борьбы на воде, на суше, в лесу и в воздухе против созданий одно другого причудливей, Зоря побеждает главаря «злых», но обнаруживает при этом, что «добрые» просто манипулировали ею и что истинные ее враги — это Властелины чувств.

Та же ситуация повторяется в «Хрониках Чёрной Луны» Ледруа и Фруадваля (издательство «Зенда»). Герой, Чёрный Эльф, сопровождаемый демоном, великаном, самураем, магом и другими не менее диковинными спутниками, ведет жизнь, полную приключений и грабежей на границах могущественной империи Линн, раздираемой гражданской войной. Два лагеря противостоят друг другу: с одной стороны император, чьи войска (Рыцари Света, Орден Справедливости…) думают только о том, чтобы свергнуть своего повелителя или истребить друг друга в постоянных ссорах, с другой стороны — Властелин Чёрной Луны, могущественный маг, располагающий фантастической армией жрецов и сверхъестественных сил (демоны, великаны…). В обоих лагерях предательство сидит на предательстве и героем манипулируют то с одной, то с — другой стороны.

Таким образом, во французской сказочно-эпической фантастике, так же как и в научной, мы постоянно встречаемся с картиной мира, которым которым управляют силы, зачастую волшебные, манипулирующие персонажами и обманывающие их. В результате своих исканий герои узнают главным образом то, что они всего лишь марионетки в руках этих сил, и ценности, в которые они верили и которым служили, покоятся на лжи. Морали и справедливости нет нигде. Описание миров, населенным сверхъестественными чудовищами и пронизанных магией, позволяет увидеть ничтожество индивидуума, противостоящего миру, от него ускользающему.

Предательство — ключевое слово французской фантастики. Победа героя всегда бывает умалена потерей друзей, частичным распадом личности или крушением его картины мира. Конечно, у Толкиена встречаются аналогичные ситуации (Саруман предаёт Гандольфа, эльфы вынуждены покинуть этот мир после поражения Саурона), но французский герой, как правило, манипулируем стоящими на первом плане персонажами. Его искания изначально покоятся на лжи и предательстве.

Здесь снова очень убедительно выглядит сравнение с настроениями, родившимися в 1990-е годы: смешение ценностей, ниспровержение кодексов и законов весьма характерны для конца этого века во Франции. Растущее недоверие к традиционным политическим партиям, вызванное их линией поведения (доминирующая идея: все партии проводят одну и ту же политику), развал союзов, скандалы религиозные (скажем, отзыв многих епископов Папой), политические (такие, как арест министров за разнообразные мошенничества) и моральные (связанные с господством денег во всех областях деятельности) девальвируют доверие индивидуума к обществу. Наиболее яркое проявление этих настроений — забастовка, на три недели сковавшая жизнь страны в конце 1995 года. Социальные недовольства, все более вопиющие, ведут молодёжь (а в частности, и читателей нф и фэнтези) к отказу от существующих порядков (учебных и школьных, в частности[33], но также и политических: растущий отказ молодежи от участия в выборах). Под стать героям комиксов, молодые люди констатируют, что всё, во что они верили, оказывается ложью и обманом. Продукция для молодежи развивает тему предательства могущественных мира сего по отношению к манипулируемому герою. Французский читатель чувствует себя отстраненным от общества и исключенным из правящих сфер страны. Социальный кризис, в котором пребывает Франция в настоящее время, лишь в слегка завуалированной форме, но явственно присутствует в комиксах.

Комиксы — нф и фэнтези — получили в 1990-е годы во Франции такой же расцвет, как комиксы, повествующие о приключениях Супермена и Бэтмена в 1920-е годы в Штатах.

Определенные константы могут быть отмечены во всей совокупности произведений: описанные места, средневековый это мир, вымышленный или мир будущего, становятся объектом нападения сверхмощных сущностей. Это могут быть внеземные существа, суперкомпьютеры, драконы, демоны, но также и транснациональные военно-политические союзы, фашистские режимы. Герой французских фантастических комиксов сражается в мире, где его существование находится под угрозой и где он всеголишь игрушка в руках опасных врагов. Важное место в сюжете занимает экология, и разрушение окружающей среды часто является причиной бунта персонажей.

Как всегда, научной и сказочно-эпической фантастике близки заботы читателей, авторы под маской фантазии разрабатывают современные темы.

19 декабря 1995 г.

Научная фантастика:

— «Акваблу», Кайето и Ватин, изд. «Делькур» (5 выпусков)

— «Цыган», Марини и Смольдерен, «Ассоциация Гуманоидов» (3 вып.)

— «Мир Аркадии», Каза, «Ассоциация Гуманоидов» (5 выпусков)

— «Драконы», Муклие и Контреманш, «Делькур» (2 выпуска)

— «Потерпевшие кораблекрушение во времени», Гийон и Форест, «Ассоциация Гуманоидов» (10 выпусков)

— «Ярмарка бессмертных», Билаль, «Ассоциация Гуманоидов» (3 вып.)

— «Бродяга с окраин», Годар и Рибера, «Вэссо д’Аржан» (21 выпуск)

— «Валериан», Мезьер и Кристин, «Дарго» (14 выпусков)

— «Пять миров Сильфелины», Бати и Белами, «Дарго» (1 вып)

— «Пространство Гордона», Дюшато и Джиорда, «Лёфран» (2 выпуска)

— «Выжившая», Гийон, «Дюпюи» (4 выпуска)

— «Хозяева Тишины», Рогундо и Феррандино. «Глен» (2 выпуска)

— «Конвой», Смольдерен и Моклер, «Ассоциация Гуманоидов» (4 вып.)

Фэнтези:

— «Торгал», Розипский и Ван Хамме, «Ломбард» (20 выпусков)

— «Хрустальный меч», Гупиль и Крисс, «Зенда» (6 выпусков)

— «Хроники Чёрной Луны», Лёдруа и Фруадваль, «Зенда» (6 выпусков)

— «Легенда Забытых Долин», Шевалье и Сегюр, «Делькур»(4 выпуска)

— «Поиски Птицы Времени», Летандр и Луазель, «Дарго» (4 выпуска)

— «Персеван», Фош, Летюржи и Люги, «Дарго» (9 выпускорв)

— «Янтарная клятва», Контреманш и Лофрэ, «Делькур» (1 выпуск)

— «Бран», Делаби и Верналь, «Ломбард» (14 выпусков)

— «Компаньоны сумерек», Буржон, «Кастерман» (5 выпусков)

— «Ария», Вейлапд, «Ломбард» (14 выпусков)

— «Огни Аскель», Мурье и Арлестон, «Продукция Солнца» (3 выпуска)

Французский писатель Ив Жилли — один из немногочисленных авторов, пишущих на диалекте Ниццы и, безусловно, наиболее знаменитый из них. Это язык, на котором говорят в окрестностях Ниццы, на юге Франции, и язык этот носит черты как французского, так и итальянского языков.

По данным последних социологических опросов Ницца на данный момент — самый популярный во Франции город. Это излюбленное место отдыха французов, и вряд ли среди них можно найти хотя бы одного, которому не была бы знакома центральная улица Ниццы — Променад дезангле.

В своих новеллах, написанных параллельно на диалекте Ниццы и французском. Ив Жилли показывает нам завтрашний день Ниццы: она превратилась в огромный городской конгломерат, край перенаселён; всем и всеми правят деньги, беднота крайне многочисленна. Старикам не хватает пенсии для существования, и они нищенствуют на улицах. Мир, описанный Ивом Жилли и носящий, безусловно, многие черты сегодняшней действительности — это мир, в котором не существует больше традиций, а человеческая личность раздавлена обществом. Героиня рассказа, Катен, отказывается с этим мириться: она пытается насилием бороться с современным ей миром, желая вернуть прошлое.

Ив Жилли — профессор университета. Его диссертация была посвящена Кафке… и он страстный поклонник творчества Жюля Верна, чьё влияние постоянно ощущается в его произведениях.

В предисловие ко второму эпизоду из жизни Катен, специально написанном для «Сверхновой», Ив Жилли включил комментарии, поясняющие читателю чисто французские или характерные для Ниццы моменты.

Ив Жилли Катен

Настоящий текст представляет собой перевод на французский язык рассказа «Катен», выполненный самим автором. Рассказ был издан в Ницце издательством Serre в 1995 году и написан на языке Ниццы.

Действие происходит в одноимённом графстве или, точнее, в горных внутренних районах Лазурного Берега, а ещё точнее, в местечке, именуемом Рокка-Спарвьера (ястребиная скала) в долине Везубии, где ещё сохранились на высоте 900 м. над уровнем моря руины селения, в котором, согласно легенде, скрывалась Жанна Провансальская.

Приведённые ниже сведения позволят поместить действие рассказа в культурный и исторический «сценарий» края, из которого автор черпает определённые элементы:

Катен из новеллы носит черты двух знаменитых в графстве женщин:

Первая — это Екатерина Сегюран, женщина из народа, тип Жанны Ашет из Ниццы, которая вошла в легенду, приняв участие в обороне Ниццы от атак франко-турецкого флота в 1543 году. Также как Екатерина Сегюран, Катен (сокращение от Екатерины) защищает на свой манер родную страну. Это революционерка анархистского склада, что объясняет, в частности, частое обращение автора к красным и чёрным тонам, являющимся, кстати, цветами футбольной команды Ниццы.

Вторая женщина — это королева Жанна, о которой уже упоминалось выше. Согласно легенде, её двое детей были поданы ей в качестве рождественского блюда. Она покинула тогда деревню Рокка-Спарвьера, проклиная её следующими словами: «Рыжая скала (rocca rouquina), в этих краях никогда больше не запоют петух или курица». Пятая глава «Катен» озаглавлена «Рокка Рукина». В нашем рассказе Катен также теряет своих двоих детей, но Луи и Панкрас олицетворяют в то же время власть мирскую и церковную и напоминают таким образом Луи Венгерского, преследовавшего королеву Жанну вплоть до её убежища в Рокка-Спарвьера, и капеллана деревни Панкрацио, который, согласно всё той же легенде, предал свою государыню.

Что до места действия, то Ницца из рассказа, конечно, не современный город, но город будущего, примерно 2030 года, такой, каким он может предстать перед самым пессимистическим взглядом. На данный момент набережная Променад дезангле благополучно существует, и ядерных станций там пока ещё нет. Напротив, описание места, где Гюстен встречает Катен, полностью соответствует сегодняшней действительности.

Ив Жилли

В девять часов утра здесь уже очень людно. Мой автоптер[34] доставил меня сюда из Ниццы за двадцать минут, и я едва смог приземлиться среди множества других таких же автоптеров. Там было также несколько более массивных моноптеров, способных вместить по меньшей мере пятнадцать человек и требующих большого пространства для посадки. Выйдя из своего аппарата, я оказался на террасе, сооружённой на высоте девятисот метров над уровнем моря, на гребне, где когда-то можно было видеть руины посёлка, носившего название Рокка-Спарвьера, что означает Ястребиная Скала. Люди снесли их, чтобы поставить там станцию телевизионной связи. С этой террасы открывается великолепный вид на окрестные горы и деревни и на старинные автомагистрали, проложенные внизу у подножия. Поэтому многие и приходят сюда, когда испытывают необходимость побыть немного наедине с самим собой вне зоны урбанизации — гигантского конгломерата, поглотившего в наши дни всё побережье и даже долины края.

Я сажусь на камень рядом с площадкой и достаю из кармана небольшой манускрипт, купленный у знакомого букиниста Это история встречи мужчины и женщины, случившейся шестьдесят лет тому назад. Их звали Гюстен и Катен.

Я начинаю читать…

Гюстен преподавал в Университете Ниццы. Молодой холостяк, он жил на площади Гарибальди[35]. Как-то раз в апреле 2030 года ему взбрело в голову подняться на Рокка-Спарвьера и провести там день.

«Скоростная дорога», как её обычно называют, ведёт из старого порта до реки Вар[36]. Это прямая подземная дорога, дающая возможность транспорту, едущему из Италии через Вильфранш, пересекать город без остановок. Но так как Гюстен не торопился, он предпочёл проехать по проспекту, носившему в прошлом веке имя Променад Дезангле[37] и пролегающему теперь вдоль гигантского порта Ниццы.

По правде говоря, самого моря теперь уже нельзя увидеть, равно как и рыбацкие лодки, ушедшие в прошлое вместе с рыбой, но осталось хитросплетение частных улочек, предназначенных для тех, кто, имея собственное судно, проводит день или два в порту, прежде чем вернуться к себе в Германию или Англию. С этого места виден новый аэропорт, развернувший взлетные полосы до угла, где когда-то находился «Негреско»[38]. Все пальмы с Променада были выкорчеваны, ибо представляли слишком большую опасность, и на их месте возвышаются теперь бетонные стены, заглушающие шум самолётов, толстые и высокие.

Гюстен на минуту останавливается, чтобы полюбоваться городом. До чего же красивой стала Ницца к началу двадцать первого века!

Потихоньку Гюстен добрался до реки; он повернул направо мимо двух ядерных электростанций, посылавших красивые белые облачка в серое небо. Реку забрали в трубу до самого План дю Вар[39], что высвободило пространство для полусотни супермаркетов, где горожане могут купить абсолютно всё необходимое, будь то продукты, товары для дома или автомобиля Когда Гюстен был маленьким, в самом городе ещё велась активная торговля, но теперь там остались только офисы и банки. Гюстен пытается представить, какой могли знать Ниццу его родители, деды и прадеды. Он задумывается, как мог выглядеть Вар в те времена, возделывалась ли долина реки и можно ли было увидеть горы и Бо[40] Сен Жаннэ, скрытые теперь за никогда не рассеивающимся туманом[41]. Пейзаж был конечно красив, может даже красивей, чем сейчас.

В Сен-Мартен-дю-Вар[42] Гюстен оставил супермаркеты и свернул на трассу Ницца-Александрия[43]. Можно смело сказать, что департамент имеет прекрасное сообщение со своими итальянскими соседями благодаря трём автомагистралям Ницца — Генуя, Ницца — Турин через долину Тинеи[44], и той, по которой сейчас ехал Гюстен и которая начинается в Сен-Мартене. Первое ответвление от дороги в Леване[45], одном из красивейших курортов графства, где богатые обитатели города и приезжие могут найти всё необходимое для отдыха и развлечений: казино, спортивные бассейны (из которых один с морской водой), диснейфолию[46] и многое другое. Настоящее чудо! От Левана по едва заметной и мало кому известной тропе можно добраться до маленькой заброшенной деревушки Дуранус Здесь надо оставить машину и пешком подняться на Рокка-Спарвьера по давно нехоженной тропе, проложенной среди скал и камней. Это тот путь, по которому предстоит идти Гюстену.

Здесь, вдали от Ниццы и Левана, вид великолепен, но в то же время несколько тревожен. Воздух насыщен ароматами тмина, лаванды и сосны. Кажется, будто все бабочки, давно исчезнувшие из долин, слетелись сюда, чтобы жить в этой тишине: чёрные, жёлто-чёрные с длинными хвостами, жёлтые с красными пятнами и ещё какие-то другие, голубые с коричневым. На больших камнях можно увидеть ужа, греющегося на солнце. Если подняться выше, то постепенно открывается долина Везубии: Сен-Жан-ля-Ривьер, Утель, на правом берегу на высоте 800 метров, а также дорога на Дуранус и Кро д'Утель внизу. На этой тропе, особенно когда он смотрит на Везубию и ее глубокие теснины, у Постена немного кружится голова Здесь нет ни домов, ни цивилизации, ни даже вездесущего шума. Лишь иногда крик птицы или блеянье козы нарушают полную тишину Люди больше не приходят в эти скалы, и не позавидуешь тому, кто окажется здесь один в грозу среди раскатов грома! Постен идёт по тропе добрых два часа и добирается, наконец, до часовни святого Михаила.

Эта часовня была сооружена на гребне, на высоте 953 метров над уровнем моря, неподалёку от домов в те времена, когда люди ещё совершали паломничества к святому Михаилу. Если подниматься от Дурануса, то руины деревни будут прямо за часовней. Гюстен не устаёт любоваться открывающимся с этой высоты диким пейзажем: с одной стороны возвышающиеся над Везубией горы, как, например, Брек, ещё сегодня знаменитый благодаря победе наполеоновской армии. Но особенно Утель и Мадонна оставшиеся до сих пор местами поклонения для тех, кто не потерял веры; с другой стороны, хотя Пайон, конечно, увидеть и нельзя, но зато хорошо видно шоссе, которое после Левана проходит через Коараз и Энгарвен, откуда идёт тропа, по которой тоже можно подняться на Рокка-Спарвьера. Массив окаймляют две очень высокие вершины: Рокка Сейра (1504 м.) и Мон Ферион (1413 м.).

Полдень давно миновал. Гюстен проголодался и располагается на груде камней, чтобы поесть. Ему пришла удачная мысль захватить с собой на перекус, то что люди готовили в те далёкие времена: старый добрый хлеб баньят[47]с парой килек и флягу белле[48], редкого и драгоценного напитка. Можно быть преподавателем университета, оставаясь при этом тонким гурманом! Он рассматривает в бинокль святилище Мадонны. Там на плато никого нет, но лёгкий дымок поднимается в воздух, возможный знак чьего-то присутствия. С противоположной стороны, возле Энгарвена дорога забита грузовиками. До Гюстена доносится их рокот и он почти ощущает запах бензина и масла. Тогда он встаёт, намереваясь осмотреть руины. В этот момент он замечает женщину, стоящую возле стены. Но это видение очень кратковременно. Как только Гюстен решает к ней подойти, она исчезает. Время позднее, и небо покрылось тучами. Поколебавшись, идти ли ему дальше, он окончательно решает спускаться к Дуранусу, вернуться домой, а в ближайшее время возвратиться на Рокка-Спарвьера.

Проходит неделя, и в субботу Гюстен готовится снова отправиться на Рокка-Спарвьера, чтобы разыскать женщину, мельком увиденную на вершине.

За несколько дней до этого в порту Ниццы был совершён террористический акт. Не в старом порту, а в новом, называемом «увеселительным портом». Сотня судов была уничтожена, и полиция перекрыла все проезды вокруг. Поэтому Гюстен вынужден воспользоваться подземной дорогой.

Туннель длиной более двенадцати километров всегда перегружен. По всей трассе предусмотрены специальные места для парковки, но редкая машина рискует остановиться, так как туннель населён всевозможными тёмными личностями: калеки, наркоманы и торговцы наркотиками, а также люди, не имеющие по каким либо причинам работу или те, кто раньше работал, а теперь, выйдя на пенсию, остались без средств к существованию. Иногда эти несчастные бросаются под колёса. В туннеле встречаются также вооружённые банды, нападающие на проезжающих и грабящие их. Из всего этого делается понятным, почему машины едут так быстро. Жители Ниццы, хорошо знающие этот подземный путь, оборудовали свои машины специальной системой защиты, если машина стоит более десяти минут, приезжает служба спасателей. Следует, однако отметить, что не всегда можно с уверенностью сказать, кто полицейский, а кто гангстер. Машина Гюстена снабжена подобной системой, и он поэтому не слишком тревожится Тем не менее он испытывает радость, когда выезжает, наконец, из этой клоаки.

Как и в первый раз, Гюстен едет по Александрийской автотрассе, пересекает Леван и приезжает в Дуранус[49]. Он уже собирается начать подъем на Рокка-Спарвьера, когда после «отнорка» на Сен-Жан, там, где находится «Прыжок французов», появляется какой-то человек. Гюстен ждет, когда он приблизится Может, он сумеет сказать, кто та женщина, которую Гюстен видел на вершине у руин. Человек говорит на местном патуа, трудном для понимания[50], но похоже, что он знает имя женщины — Катен.

Гюстену не терпится познакомиться с этой Катен. Он больше не останавливается, ни на что не смотрит и примерно через час достигает последнего этапа — крутого подъема под часовней на скале. В этот момент он замечает высоко в небе большую птицу. Это — ястреб, который теперь кружит над самой его головой. Птица продолжает совершать над ним свои круги и тогда, когда Постен выходит, наконец, на террасу перед часовней Вдруг ястреб с громким криком резко сворачивает в направлении руин, как если бы хотел пригласить Гюстена следовать за собой или позвать кого-то. Действительно, Катен показывается на тропе. Заметив Гюстена, она останавливается, он тоже застывает на месте Они стоят в двадцати — тридцати метрах один от другого На Катен красное с черным платье; ее возраст невозможно угадать, однако лицо ее красиво и немного грустно. Так выглядят лица королев на старинных полотнах.

Постен проходит за часовню. Развалины деревни начинаются несколько ниже, там, где сейчас стоит Катен и где раньше находилось большое строение, и тянутся влево метров на сто до возвышающейся над перевалом вершины Катен не говорит ни слова, не делает ни малейшего жеста, но взглядом, кажется, зовёт Гюстена за собой. Она поворачивается и идет обратно, но вновь оборачивается через несколько шагов, чтобы посмотреть, что делает посетитель. Гюстен не сразу решается идти в деревню. Он идет медленно, так как понял, что Катен хочет дистанцию Так он достигает развалин первого строения. Катен дает ему время всё осмотреть. В большом доме еще сохранилось три комнаты. Стены почти целы за исключением одной — вместо нее зияет огромная дыра. Другая дыра, поменьше, должно быть, была дверью. Окна строения выходят на пропасть и на тропу к Энгарвену. Именно этот фасад заметен снизу от Коараза. Если бы не отсутствие крыши, там можно было бы даже жить, заделав предварительно дыру. За этими руинами Катен поворачивает налево и взбирается на вершину, на которой стоит подобие башни. Женщина, как кажется, ждет Гюстена, но когда тот приближается, она снова трогается с места, теперь уже вниз, с ловкостью перепрыгивая с камни на камень, ибо здесь они уже находятся в центре деревни, и тропы больше нет. Гюстен осматривает башню. Возможно это был донжон, возвышавшийся когда-то над всей деревней. Прежде внутренняя лестница позволяла подняться на самый верх; теперь камни вывалились, и она обнажилась, напоминая скелет. По соседству с башней два каменных блока склонились друг к другу над часовней, подобно огромному клюву. Следуя за Катен, вернувшейся тем временем к большому дому, Гюстен пересекает развалины центра деревни. Он спускается, пройдя вдоль наполовину обвалившихся фасадов сводчатых помещений, возможно бывших некогда подвалами. Пожираемые плющом остатки древних стен торчат теперь, как персты, указующие в небо Бабочки играют, преследуя друг друга, и ящерицы греются на солнце.

Тем временем Катен остановилась у входа в часовню и скрылась из вида. Гюстен любуется пейзажем, простирающимся перед ним вправо от Сен-Мишель. Вблизи видны два пика: один, сложенный из глыб, как и центральная часть Рокка-Спарвьера, а другой с остроконечной вершиной. Вдали, за этими пиками угадывается в легкой дымке темная масса горы Мон-Ферион. В той стороне горы выглядят менее голыми, чем здесь, на массиве Сен-Мишель. Там можно увидеть даже зеленые леса, к сожалению, часто уничтожаемые летом огнем лесных пожаров.

Изучая гребни и вершины, Гюстен отмечает присутствие человеческой фигуры. Это, несомненно мужчина, остановившийся на вершине скалистого пика и, как кажется, кого-то подстерегающий. Вскоре, однако, он удаляется в направлении гребня. В этот момент Катен вновь появляется под каменным клювом. Гюстен собирается следовать за ней, как вдруг происходит нечто, чего он не может понять, в десяти метрах от него, застыв перед пропастью, Катен поднимает руку. Небо тотчас заволакивается тучами, поднимается сильный ветер, гремит гром и Катен исчезает среди молний, сопровождаемая ястребом Незнакомец к этому времени, видимо, ушел по дороге на Энгарвен, так что его больше не видно. Постен же спускается в Дуранус.

Учебный год в университете подходит к концу, и это означает, что у Гюстена скоро будут каникулы. Он хочет провести две последние недели августа в горах, в Рокка-Спарвьера. Его интересуют почвы района, и особенно ему хотелось бы узнать, кто же такая на самом деле эта Катен. Он отправляется 15 августа после полудня, с большим, нагруженным провизией рюкзаком за спиной, собираясь прожить какое-то время наверху в одиночестве. На этот раз он покидает автомагистраль не в Леване, а в Коаразе, откуда начиналась в прежние времена так называемая «дорога солнца». И в самом деле, вид отсюда на Рокка-Спарвьера гораздо красивей, чем с дороги на Дуранус. Ансамбль старой деревни выходит на эту сторону и ее можно увидеть всю целиком, от руин большого дома до башни на вершине. Отсюда легко различить весь гребень, часовню и два пика слева. Жалкая дюжина домов, представлявшая собой весь Энгарвен, больше не существует. Как раз сейчас люди заняты ликвидацией того, что еще осталось от террас и оливковых деревьев, чтобы превратить это место в «индустриальную зону» и создать там городской мусоросборник, ставший предметом первой необходимости, сооружение которого не может не радовать население. Работы уже начаты, и все окрестности заполнены подъемными кранами и бульдозерами, вгрызающимися в гору. Гюстен с трудом находит место, где поставить машину. Сделав это, он начинает искать в непролазной грязи дорогу на Сен-Мишель. Он ее находит, и постепенно строительная площадка и рабочие остаются внизу.

Эта тропа в таком же плохом состоянии, как и та, что ведет со стороны Дурануса, но она менее крутая, и Гюстен сам не замечает, как доходит до часовни…

Ястреб, как и в прошлый раз, следит за пришельцем. Время от времени он камнем падает вниз, а затем снова стрелой взмывает в небо. Катен тоже должна быть поблизости. Гюстен впервые видит ее спокойно сидящей на камне, всем своим видом показывая, что не опасается его. Но она не идёт ему навстречу, и Гюстен довольствуется тем, что дружеский машет ей рукой. Возможно, что она только и ждала этого жеста, так как чуть погодя она встает и направляется к руинам.

Гюстен проводит несколько оставшихся до вечера часов, гуляя по деревне. Он находит остатки старой канализационной системы, но в общем ничего особо интересного. На дороге перед большим домом безбоязненно скользит среди камней уж. Гюстен немного устал, поэтому он возвращается к часовне, и садится перед ней, чтобы перекусить Дверь в святилище открыта, и часовня вполне могла бы послужить ему приютом на ночь Гюстен уже зашел в часовню, когда на пороге появляется Катен. Она не входит, но делает ему знак идти за ней. Так он узнаёт наконец, где находится ее убежище. Ее «замок» — это маленькая каморка, расположенная под башней. Вход в нее скрыт колючим кустарником. В углу пол покрыт подстилкой. Катен приглашает Гюстена войти. Перед тем, как это сделать, он достает из рюкзака красную розу, которую женщина принимает с благодарностью. Как он может заметить, у его хозяйки тоже есть кое-какая провизия, позволяющая ей жить здесь одной. В комнате нет мебели, за исключением стола и двух стульев. Есть также несколько тарелок и стаканов. Двое в комнате молчат и все же производят впечатление друзей. Роза поставлена в стакан, и Гюстен, пожелав спокойной ночи Катен, ложится на подстилку и засыпает.

На другой день, когда он просыпается, Катен в башне нет; она ушла, забрав розу. Тогда Гюстен решает пойти на весь день к заброшенной шахте, где некогда добывали мышьяк. Наиболее удобная тропа туда уходит вверх от моста по дороге на Леван. На подъем требуется около часа, но на рудники можно попасть также и через Рокка-Спарвьера. Спустившись ниже террасы с часовней, на каменной осыпи Гюстен подбирает несколько абсолютно круглых камней Это окаменелые морские ежи. По правде говоря для тех, кто умеет внимательно смотреть, это не такие уж и редкости. Они попадаются вдоль всей тропы до Дурануса.

Труба шахты, приметная издалека, служит маяком, который трудно не заметить. Люди начали добывать здесь мышьяк в начале прошлого века, в 1902 году, и забросили шахту в 1932 году. Человек пятнадцать работали здесь в очень трудных условиях на высоте 800 метров. Для них был выстроен дом, а провизию им привозили на мулах. Затем на тех же мулах породу увозили в деревянных бочонках Мышьяк использовался в медицинских целях, а также для борьбы с грызунами Кроме того, владельцы рудников производили оливковое масло и лавандовую эссенцию и продавали их в Дуранусе. Сейчас галереи шахты обрушились, от дома не осталось даже следа, но земля по-прежнему богата Среди пород видны зеленые с желтыми, красными и оранжевыми прожилками камни. Другие, красные, те, которые содержат кристаллы кальцита, по настоящему красивы! Гюстен набирает горку камней и кладет к себе в рюкзак Он завтракает и возвращается на Рокка-Спарвьера.

Катен еще не возвращалась, но кто-то, похоже, заходил в «замок». Этот кто-то сдвинул с места стол, стулья и подстилку, как если бы что-то искал. Может, Катен скрывает клад? Заходивший даже поднимался на башню, несколько случайно сброшенных камней, лежат на площадке перед дырой, служащей входом в убежище. Но возможно также, что просто какое-нибудь животное заходило внутрь Тем не менее Гюстен держится теперь настороже. Он допоздна ждет возвращения Катен и в конце концов проводит ночь в одиночестве.

На следующее утро Катен снова дома. Она принесла в корзине несколько помидоров и дюжину яиц. Гюстен всё привел в порядок, чтобы не тревожить ее. Во взгляде женщины он читает массу вопросов рад ли он вновь ее увидеть, нравится ли ему на Рокка-Спарвьера, всё ли в порядке? Вслух, однако, она только здоровается с ним. В полдень они едят помидоры и по яйцу каждый, и Катен растягивается на подстилке. Проснувшись, она садится на стул и начинает говорить. Гюстен узнаёт теперь обрывки истории ее жизни. Катен была замужем. Семья ее мужа когда-то переехала в Ниццу из Пьемонта. Как и всем эмигрантам, им пришлось вначале тяжело зарабатывать на жизнь, но вот уже около сотни лет как они стали настоящими жителями Ниццы. Муж Катен был рабочим у Н., хорошо известного в районе предпринимателя. Молодая семья счастливо жила в маленьком домике, который им удалось купить в Сен-Рош[51].Одним словом Катен с мужем были самой обычной, ничем не примечательной парой. По воскресеньям они ходили иногда к мессе в Лаге[52] и, как тогда говорили, устраивали пикники. Однажды они узнали, что на месте, где они жили намечено построить большое здание. Вскоре их выгнали из дома и переселили в жалкую квартирку под больницей Пастера[53]. А потом произошел несчастный случай: ее муж работал у подножия небольшого холма, который должны были срыть для какого-то строительства. Он как раз грузили срытую породу в свой грузовик, когда холм, подмытый дождем, вдруг обрушился. И машина и её шофер оказались погребенными под тоннами земли и камней.

На этом Катен заканчивает свой рассказ, добавив только: «С этого дня я больше не хожу в Лаге».

На следующий день Гюстен видит, как Катен уходит в направлении Энгарвена Он берет книгу и проводит время за чтением среди руин Рокки. На этот раз Катен возвращается вечером того же дня. Гюстен замечает, что она поранила руку. Говорит, что упала в овраге, когда искала источник Да, воды здесь действительно не хватает! Ее корзина полна черной спелой ежевики.

Две недели августа 2030 года прошли, и Гюстен собирается возвращаться в Ниццу с образцами руды мышьяка в рюкзаке. Он говорит Катен, что снова приедет сюда на будущий год и проведет с ней целый месяц. Он также спрашивает у нее, как она собирается выжить в своем «замке», когда будет очень холодно, и не сможет ли он ей как-нибудь помочь Она довольствуется тем, что касается его руки и говорит: «Обо мне не беспокойтесь. Я знаю, куда мне пойти.» — и смотрит вдаль, как если бы Гюстен уже ушел.

Гюстен намерен провести за год расследование несчастного случая, о котором говорила Катен. Зная название компании, в которой работал ее муж, это должно быть нетрудно. Немного удачи и терпения помогают ему найти две или три газеты того времени, упоминающих о катастрофе. Всё произошло так, как говорила Катен. Но газеты содержат также и другую информацию. Они рассказывают, что когда Катен приехала на стройплощадку, она не пролила ни слезинки, что она уехала почти сразу же, с блуждающим взглядом, как если бы потеряла разум. Соседи по кварталу Пастера больше ее не видели, и никто не смог узнать, что с ней сталось. Газеты упоминают также о двух сыновьях, которые были с ней, и которых она оставила на месте происшествия.

Продолжая свое расследование, Гюстен узнаёт, что двое детей были подобраны и воспитаны теткой, проживавшей на улице Республики[54]. Один из них учился в Ницце и стал комиссаром полиции; его зовут Луи, и его хорошо знают и уважают в городе. Другой, которого зовут Панкрас, поступил в семинарию в Марселе. Так как религия среди обитателей графства не слишком принята, одной церкви вполне достаточно для города. Она расположена на холме Симье[55], где раньше находился монастырь. Сверху можно было видеть Пайон[56], Мон Винегрие, Монт Албан[57], Замок[58] и синюю ленту моря. Рядом с монастырем монахи содержали прекрасный сад, в котором росли апельсиновые и грейпфрутовые деревья, несколько оливковых и цветы много цветов. Смешанный аромат розы, лаванды и гвоздики делал этот сад еще более прекрасным и чарующим. Раз в год, здесь, на Симье, проходил «тыквенный праздник»[59]. Люди могли перекусить рядом с монастырем, большом парке под оливковыми деревьями. Ранше[60] очень хорошо об этом рассказывает в своей «Немаиде». Сейчас там остались только площадки для паркинга. Нельзя больше увидеть ни Пайона, ни даже моря, а сооружения квартала Пастера поистине ужасны. Сад ликвидировали, а на месте монастыря построили маленькую церквушку среди гигантских зданий из стекла и бетона. Панкрас — кюре в этой церквушке.

Гюстен встречается с сыновьями Катен. Они хорошо помнят несчастный случай, произошедший с их отцом, и даже вносят несколько уточнений. Фирме тогда ничего не пришлось платить, потому что не слишком старались узнать, кто был ответственным за случившееся. Позже, через восемь лет, тетя смогла получить небольшую сумму. Компания Н. не прекратила строительных работ и продолжает получать прибыли. Следует заметить, что закон был на стороне промышленников и что глава фирмы был другом мэра, который в свою очередь был знаком с министром. Оба сына помнят также свою мать, но утверждают, что не знают, где она Гюстен слушает их и, сам не зная почему, умалчивает о своем пребывании на Рокка Спарвьера. Он говорит им, что пишет по поручению правительства отчёт о несчастных случаях на производстве и в связи с этим заинтересовался их случаем.

Проходят месяцы, вот уже апрель. Зима была необычно суровой для жителей Ниццы, как будто природа мстила за что-то Дождь шёл в течение по крайней мере сорока дней. Из-за ливней Пайон «пришёл» как говорят местные, и красивые корабли большого порта почти все сильно пострадали. Река Вар прошлась по супермаркетам и смела всё, как метлой. Пришлось закрыть на неделю аэропорт, и невозможно было пользоваться подземной дорогой. Те, кто там проживал, теперь рассеялись по городу. Пока Панкрас молится один в своей церкви, комиссар арестовывает воров. Короче, бедствие столь велико, что Графство объявляют зоной стихийного бедствия. Туристы остались дома, хотя отели и рестораны показывая себя меньшими скрягами, чем обычно, даже приложили некоторые усилия к тому, чтобы включить в меню замечательные блюда кухни Ниццы. Но кому придёт в голову приезжать в Ниццу, когда идёт дождь?

Гюстен беспокоится за Катен. Кто знает, не умерла ли она от холода наверху, в своей норе? Он решает поехать проведать ее. На Рокка-Спарвьера дождь не причинил никакого вреда. Напротив, он придал силы растениям и травы разрослись пуще прежнего. Гюстен вдыхает их аромат и чувствует себя свободным в этой пустыне, среди скал. Мир кажется ему красивей. Вскоре он найдёт Катен, но должен ли он ей говорить о проведённом расследовании и о ее двух сыновьях. Может быть, она потеряла память, и ей будет тяжело услышать подобную новость. Гюстен идёт вдоль дома с высокими стенами и карабкается до самой башни. Ястреб, сидящий у входа в жилище Катен, посторонился, пропуская гостя. Но Гюстену не требуется много времени, чтобы убедиться, что комната пуста. Тогда он ищет в селении, затем спускается на тропу к Энгарвену, зовя Катен; но никто не отвечает. Ястреб снова занимает свой пост стража наверху, и Гюстен как-то сразу осознаёт, что он один в посёлке, покинутом людьми и Катен.

Тогда ему приходит в голову поехать в святилище Мадонны Утельской. Он быстро спускается в Дуранус, и вскоре его машина проезжает мимо «Прыжка французов» и тоннеля на дороге в Сен-Жан. Может быть, Катен там? Примерно за два километра до Сен-Жана он пересекает по маленькому каменному мосту долину Парэра, который впадает чуть ниже в Везубию. С этого моста виден водопад высотой в сорок метров, называемый «каскад Рэ». В долине вода образовала красивые лагуны, где играют ужи и жабы. В прошлом веке кто-то[61] написал сказки в которых говорится о Парэре, но Гюстен забыл имя автора. Он останавливается на мгновение, чтобы послушать пение цикад в деревьях и полюбоваться этой естественной красотой, на которую люди ещё не успели обратить пристального внимания, и которая благодаря этому ещё не испорчена.

Дорога на Везубию, на которую Гюстен выехал в Сен-Жан, почти автотрасса, идущая до Кюнео в Италии, но большой мост по-прежнему в хорошем состоянии; он позволяет подняться в Утель, город, ставший историческим и художественным центром. Там уже никто не живёт, за исключением нескольких ещё не умерших стариков. После Утель надо проехать вдоль небольшого гребня, откуда дорога вела раньше к Ля Тур[62] и к Тинее; сейчас ею уже не пользуются. Гюстен достигает наконец вершины, где на плато было воздвигнуто святилище Мадонны.

Урочище Мадонны очень похоже на вершину Рокка-Спарвьера. Что прежде всего поражает в этом месте, так это спокойствие. Так же, как и в Сен-Мишель, отсюда можно насладиться замечательным и неповторимым видом: на городок Утель, построенный в форме креста, на горы и даже на море, угадывающееся вдали в хорошую погоду. Но здесь царит, наверное, ещё большая тишина, чем на Рокка-Спарвьера. Лёгкая вуаль пахнущего ладаном дымка как бы висит в воздухе. Но возможно, что это лишь плод воображения, навеянный настроением местности.

Гюстен любуется вершиной Брек, когда показывается большое чёрное облако. Поднимается ветер, и раскат грома прокатывается по горам. Небо и земля всё вокруг темнеет. Однако вдали, на месте Рокка-Спарвьера, можно разлить какое-то белое пятно. Гюстен покидает Мадонну Утельскую под хлещущим ливнем.

В августе 2031 года Гюстен вновь поднимается, как и обещал, на Рокка-Спарвьера, чтобы провести там конец лета. На этот раз ястреб не кружит с криками у него над головой, а Катен встречает его улыбкой. Гюстен спрашивает, не слишком ли она страдала от дождя и холода, он говорит ей, что был на Рокка в апреле и всюду искал ее здесь в Сен-Мишель, а также на другом берегу Везубии, в Утели. Катен отвечает, что ей действительно пришлось на некоторое время уехать, и что она лишь недавно вернулась Дни следуют один за другим, и каждый занят, тем, что его интересует Гюстен читает, гуляет по окрестностям наполняя свой рюкзак камнями и окаменелостями. Катен часто уходит рано утром и возвращается только под вечер. Тогда они беседуют. Однажды большая бабочка «ночной павлиний глаз», как её называют специалисты, села у входа в «замок», и Катен стала напевать песенку, которой она научилась от своей бабушки:

Гюстен, не знает ни одной подобной песенки, и счастлив показать Катен, какое удовольствие ему доставляет их слушать. В свою очередь он рассказывает Катен, чем он занимается в Ницце, о своей работе в Университете и книгах, которые он пишет. Ему хотелось бы узнать больше подробностей из жизни Катен, но она видимо уже рассказала всё, что знала о своём прошлом в Ницце, где жила с мужем, и теперь говорит только о детстве. Порой Гюстену кажется, что он видит перед собой маленькую девочку, а порой — великосветскую даму. Иногда Катен водит его в места, куда он никогда не заходил сам, такие как пещера Вальера на месте старинного селения Имберге[64]. Из грота вытекает ручей, использовавшийся раньше для орошения посевов. Сейчас все поля под паром, и везде воцарилась природа. На Рокка-Спарвьера Катен на самом деле никогда не бывает одинока Все живые твари дружат с ней, особенно мелкие, такие, например, как этот богомол, слушающий ее, подняв передние лапки, или большой серый кузнечик, оставляющий красное пятнышко у неё на руке, или ещё скорпион, приветствующий её движениями хвоста.

В конце месяца Гюстен собирается уезжать. Тут происходит нечто непредвиденное. В то время как Гюстен и Катен стоят, спокойно беседуя, около часовни, внизу, на тропе от Энгарвена показываются двое мужчин. Они медленно поднимаются, друг за другом; они ничего не несут в руках, а за спиной у них нет рюкзаков. Кто знает, зачем они идут на Рокку? Может, это историки, желающие изучить руины, или геологи, слыхавшие, что здесь встречается мышьяк и заинтересовавшиеся этим. Мужчины подходят к часовне Гюстен собирается приветливо их встретить, но Катен кажется несколько раздосадованной. Когда они подходят совсем близко, Гюстен неожиданно узнаёт их: это сыновья Катен, Луи и Панкрас.

Комиссар, представившийся первым, заявляет: «Мадам, я вас приветствую. Вы, конечно, не знаете, кто мы такие, и я вам сейчас это скажу. Меня зовут Луи, его — Панкрас, и мы — ваши сыновья. Я комиссар полиции, а он — кюре в Симье. Некоторое время тому назад одному из моих инспекторов было поручено выполнение некой миссии. Два раза подряд он приходил сюда, на Рокка-Спарвьера и сделанные им находки к несчастью напрямую вас обвиняют. Должен вам сказать, что я занимаюсь главным образом терроризмом, и у нас есть доказательства того, что вы стоите во главе сети злоумышленников, совершивших теракт в порту Ниццы, а также ряд взрывов как в самом департаменте, так и за его пределами». Комиссар добавляет, что он пришёл предупредить Катен, что будет вынужден её арестовать; что он специально вызвал своего брата Панкраса, обещавшего защищать её в полиции, и что он даёт ей недельный срок для того, чтобы туда явиться. Гюстен вспоминает тогда о человеке, которого заметил как-то в окрестностях часовни, и о сдвинутых столе и стульях, о длительных отлучках Катен и о её ране. Он чувствует себя немного соучастником, но в то же время уверенным, что у него, Гюстена, никогда не достало бы ни внутреннего убеждения, ни мужества, чтобы взорвать, как Катен, этот шикарный порт, мнящий себя красивым. Поэтому, когда его взгляд встречается со взглядом Катен, он испытывает нечто вроде благодарности Кюре, с суровым видом стоящий возле матери, говорит, что будет молиться за неё. Но Катен, которая выглядит столь же бесстрастно как в день, когда погиб её муж, отвечает, что не нуждается в молитве. Двое сыновей, обретшие мать, потеряли её в тот же самый момент, так и не сумев ни заговорить с ней, ни даже коснуться её руки, а Гюстен покидал близкого друга, ставшего для него олицетворением прекрасной природы дорогого ему края.

Луи и Панкрас начинают спуск в Энгарвен и Гюстен вместе с ними, так как оставил свою машину внизу, на дороге в Коарав. Прежде чем уйти, он последний раз машет Катен рукой на прощание, затем начинает спуск по тропе. Комиссар и священник пытаются завязать беседу, возможно для того, чтобы оправдать себя, но Гюстен не хочет играть роль дарующего прощение исповедника и отмалчивается. Трое мужчин доходят наконец до Энгарвена и строительной площадки. Вереницы грузовиков перевозят каменные глыбы, вырезанные бульдозерами из горы. Дорога, спускающаяся с Рокка-Спарвьера, вьётся вдоль образовавшейся при строительных работах стены из камней и грунта. Луи и Панкрас останавливаются на минуту, чтобы посмотреть, но Гюстен прощается с ними и направляется к машине, припаркованной у въезда на стройплощадку. Он уже собирается открыть дверцу, когда слышит позади себя адский грохот. Обернувшись, он видит рухнувшую стену. Вместо тропы на том месте, где только что стояли два брата, видна лишь огромная груда камней!

Вскорости после возвращения в Ниццу, Гюстен читает в газете, что Катен покинула Рокка-Спарвьера, а некоторое время спустя в долине Тинеи был совершен новый теракт.

Я закончил чтение документа. Не могу понять, ни почему эта Катен подкладывала бомбы в порт, ни почему Гюстен мог чувствовать себя на Рокка лучше, чем в красивом супермаркете. Но в конце концов, каждому вольно думать, что ему нравится! К счастью, сейчас уже не существует стрекоз, ибо я слышал, что они испускают невыносимые звуки. Ещё я не могу понять, чем эти двое могли занять время в подобном одиночестве. Конечно, это может доставить удовольствие — остаться одному раз в год, но не более, чем на два или три часа! Мне также показалось, что Гюстен не любит автотрассы. Но в те времена нельзя было без них обойтись, ибо автоптеры еще не существовали. В наши дни порт для прогулочных судов тянется от Ментона до Канн и на это стоит посмотреть! Люди спокойно остаются на своих судах и при этом не рискуют погибнуть, утонув. Вся эта история с Катен и Гюстеном вообще лишена какого бы то ни было смысла. Но я всё говорю и говорю, а уже становится поздно. Мой автоптер остался на терассе последним. Остальные посетители уже улетели. Небо покрылось тучами, но с автопилотом это не представляет никакой опасности. Всё же я думаю, что мой автоптер недостаточно быстрый. Надо будет поменять его на будущий год. Как подумаю об этой истории! Эпизод из жизни умалишённых! Знал бы — не стал бы читать!

И всё же они могли бы оставить руины на месте, хотя бы для того, чтобы показать, как плохо жилось раньше.