Свести с ума Мартину

1

Забыв об осторожности, комиссар мчался к Фюмелю. Ему оставалось только молча молиться о том, чтобы Мартина была жива. Сейчас он первый раз посмотрел в лицо действительности: свое волнение он не мог объяснить лишь чувством профессионального долга. А комиссар был не из тех, кто привык играть сам с собой в прятки. Даже если это стыдно, он должен признаться: смерть Алисы принесла ему свободу, которую раньше он не смел желать. Не отдавая себе отчета – может быть, так легче было выдержать – он превратил обязанности сиделки в доказательство нежности, не зависящей, как ему казалось, от болезни.

Сам того не сознавая, он переселился в закрытый для всех остальных мир своей жены, и ему ни разу не приходило в голову, что бывает по-другому. Алиса являлась той частью вселенной, в которой он привык жить. Беспомощность вручила ей все права, и она была там королевой. Когда Алисы не стало, он вдруг приоткрыл другую часть жизни, существование которой было для него тайной. Случайная встреча с Мартиной сформировала и выпустила наружу давно сдерживаемое затаившееся дыхание. Он даже не успел к этому подготовиться. Возраст теперь не имел значения, ведь он – свидетель благоразумия, а любовь и благоразумие – несовместимы.

На месте происшествия – крутом повороте шоссе – толпились жандармы и любопытные. Машина слишком быстро взяла вираж, выскочила с дороги и врезалась в парапет, который уберег ее от падения с обрыва в Лот. Тьерри посмотрел вниз и почувствовал головокружение. Он на мгновение представил себе тело Мартины, распластанное в бездне. Мертвенно-бледный, он повернулся к жандарму и сдавленным от ужаса голосом спросил:

– Пострадавшая?

– Мадемуазель Пьюбран, хозяйка машины. Выпутается… Раны поверхностные. На всякий случай мы все-таки вызвали скорую, девушка в больнице.

– Кто вам сообщил?

– Один водитель, он все видел. Он думал, она упадет в воду.

– Где сейчас свидетель?

Жандарм позвал водителя фургона, нашивки на рукавах которого говорили о том, что он работает мойщиком на автозаправке.

– Расскажите, пожалуйста, господин.

– Ришелье! М-м, да… значит так… Ну вот, неожиданно я заметил впереди машину, за рулем сидела молодая девушка. Ехала она не очень быстро, даже удивительно медленно, молодежь сейчас знаете как гоняет! И вдруг на повороте она исчезла, а через секунду я увидел ее катящейся к пропасти. В панике я закричал – как будто она могла меня услышать. Я видел, как она изо всех сил крутила руль, чтобы выправиться. Врезавшись в ограждение, она остановилась, но не перевернулась. Только весь перед разбила. И вы знаете, ей крупно повезло: когда тачку разворачивает на 180 градусов на краю обрыва… прогулка обычно по-другому заканчиваете.

– Спасибо, ваши показания будут зарегистрированы… Подождите!

Это уже относилось к Симону Телю, который только что приехал на своей ремонтной летучке.

– А! Здравствуйте, господин комиссар!

– Послушайте, Телю…

Тьерри отвел владельца гаража в сторону.

– Я хотел попросить вас осмотреть машину. Скажите, если заметите что-нибудь странное.

– Что именно?

– Диверсию, например.

Симон присвистнул:

– Вот оно что… Хорошо, попробую.

В то время, как Телю ломал голову над поставленной ему задачей, комиссар отдавал приказания. Очистить дорогу было непросто – люди ведь жаждут крови и любят пересказывать щекотливые подробности чужого несчастья. Вскоре Телю незаметно попросил Невика подойти.

– Вы нашли аномалию?

– И какую! Хотя это было несложно: достаточно поднять крышку капота, чтобы увидеть, что оба бачка с тормозной жидкостью пусты. Их прокололи. По плану мадемуазель Пьюбран должна была совершить большой прыжок…

– Вы уверены?

– В чем?

– В том, что резурвуары с тормозной жидкостью…

– Для этого большого ума не надо, любой мальчишка и тот сразу заметит.

– Спасибо, Телю. Было бы хорошо, если бы вы записали все это на листочке бумаги.

– Не ручаюсь за почерк.

– Тогда приходите в комиссариат. Вы продиктуете ваше заявление Ратенелю.

– Да, так будет лучше.

Тьерри в умилении смотрел на Мартину. Повязки на лице не портили се, а только придавали некоторую загадочность выражению глаз. Больница всегда казалась комиссару чем-то вроде своеобразного паспортного контроля, некоей нейтральной зоной, которая не принадлежала еще царству мертвых, но была уже недоступна для живых. Поэтому такая близкая – стоит только протянуть руку – Мартина казалась ему особенно далекой и недоступной. Но это было неважно. Достаточно того, что он может находиться возле нее, наедине с ней в ложной, воображаемой близости. Мартина спала. Полицейский, счастливый, смотрел на нее. Фантазия превратила эту комнату-клетку – строгую, пахнущую хлоркой – в уютную, элегантно обставленную спальню, где в полуоткрытых ящиках шкафа угадывалось кружево женского белья и витал аромат сладких, щекочущих горло духов. Больничная койка уступила место просторной кровати, удобной для отдыха вдвоем. Мечта уводила его все дальше и дальше, и он не заметил, как мадемуазель Пьюбран проснулась.

– Господин комиссар?

От неожиданности он вздрогнул.

– Мадемуазель, я не осмеливался вас разбудить и сам…

– Мне кажется, вы заснули стоя!

Оба засмеялись, вдруг девушка заволновалась:

– Но почему я здесь, и вы у моей постели? Где я?

– В больнице.

– В больнице? Конечно, все вспомнила! Машина! Отказали тормоза!

Он взял ее за руку.

– Успокойтесь, все позади. Вам очень повезло.

Раненая испуганно на него посмотрела:

– А мое лицо! Что с моим лицом? Зеркало! Дайте мне зеркало!

Тьерри подал ей сумку. Она принялась нервно в ней рыться и извлекла зеркальце. Внимательно себя осмотрев, она улыбнулась своему посетителю.

– Вы, наверное, принимаете меня за идиотку.

– Нет. За женщину. Вы настоящая женщина. Хотя даже пара-тройка шрамов не сделала бы ваше лицо менее прекрасным.

Мартина выпустила его руку и сказала:

– Спасибо. Спасибо за то, что пришли. Видите, никто из моих родственников даже не побеспокоился.

– Может быть, они еще не знают о случившемся или заняты…

– Или разочарованы.

– Что вы имеете в виду?

– Господин комиссар, вы можете дать мне честное слово, что это была простая авария?

– А что вы хотите, чтобы это было?

– Вы прекрасно знаете.

– Без сомнения, но перед тем, как что-либо утверждать, нужно получить доказательства. Я прикажу осмотреть вашу машину.

– Вы не умеете врать, господин комиссар, хотя это очень мило. Я почти уверена, что речь идет о диверсии… Но я больше не боюсь, потому что ваше присутствие здесь еще раз подтверждает, что вы всегда будете рядом, чтобы меня защищать.

– Увы, я ничего не могу обещать, я ведь с вами не живу.

– Это не имеет значения. Уверенность, что вы думаете обо мне, делает меня сильной, успокаивает, и таким образом я смогу распознать ловушки, которые они постараются еще мне поставить. Благодаря вам, господин комиссар, я заново почувствовала вкус борьбы и желание победить.

Когда Тьерри вышел из комнаты, ему казалось, будто он шагает по облакам.

Комиссар чувствовал потребность с кем-то поделиться своей радостью, сам он с ней не справлялся. Ему было необходимо все рассказать, чтобы придать мечте материальную форму – выразить ее словами – и заново ее пережить, поэтому он отправился на кладбище на могилу Алисы. Он считал совершенно естественным довериться своей жене, с которой всегда делился самым сокровенным. За пределами смерти их союз оставался столь же прочным, что и при жизни. Он склонился над могильной плитой… Имя женщины, которая до сих пор была единственной его любовью, цифры, заключавшие в себе целую жизнь… он исповедовался. Он говорил о том, что правда застала его врасплох, что он никогда не мог подумать, что это может еще с ним случиться, и тем не менее… Он объяснил Алисе, кто такая Мартина, на кого из их общих знакомых она похожа, но словоохотливость его исчезла, как только он заговорил о будущем, как будто проходя через фильтр слов, мечта искажалась и становилась вульгарной. Он спустился с облаков на землю.

Добравшись до центра Каора, комиссар подался в свое единственное убежище: «Таверну». Он устроился в дальней части зала за столиком возле окна и заказал хороший обед, чем приятно удивил Эскорбьяка. Освободившись от кухонных дел, Пьер присел на несколько минут рядом с другом.

– Ну, что расскажешь?

– Ты знаешь, у меня полно работы…

– Так я об этом и спрашиваю! Что нового на работе? Я слышал что-то об аварии.

– Мадемуазель Пьюбран ранена.

– Сереьзно?

– Могло быть серьезно. Во всяком случае это доказательство того, что я не ошибся – Мартина была права. Вокруг нее действительно существует заговор.

– Почему?

– Потому что ее машину специально вывели из строя.

– Не может быть!

– Может.

– Ты уверен, Тьери?

– Почти, я сейчас пойду поговорю еще раз с Симоном Телю.

– А как себя чувствует мадемуазель Пьюбран?

– Слава Богу, относительно хорошо. Я был у нее утром.

Эскорбьяк, ничего не ответив, отвел глаза. Невик раздраженно спросил:

– Это тебя удивляет? Непонятно почему! По-моему, это мой долг – навестить потерпевшую. С тех пор, как я взялся защитить девушку от тех, кто ищет ее гибели, важна каждая малейшая подробность. Разве это не так?

– Конечно, конечно. Передавай привет Телю и скажи, что я к нему на днях заскочу. Машина что-то барахлит.

Комиссар ушел. Эрмина заметила, что муж ходит сам не свой.

– Что с тобой! Что-нибудь случилось?

– Бедная Алиса!

– Почему ты об этом?

– Оттуда, где она сейчас, ей должно быть видно, что мы странным образом выполняем обещание позаботиться о Тьерри.

– С ним что-нибудь стряслось?

– Еще нет, но ждать придется недолго.

– Опять эта девица?

– Да.

– Что ты хочешь, они оба взрослые люди, и если им хорошо вместе, то, значит, так и надо.

– Это он так считает.

– А она?

– Да он сам все придумал. Она, наверное, даже ни о чем не подозревает. Никогда бы не подумал, что солидный мужчина, вполне уравновешенный человек, первоклассный полицейский может вести себя как школьник. Он только что похоронил жену, а уже строит из себя Ромео, вздыхающего по Джульетте, которая ему в дочери годится. Бред какой-то, он же просто смешон! А что я могу сделать?

– Ничего, потому что если вам, мужчинам, взбредет в голову, перечить без толку. Вы становитесь глупее олигофренов. А советы? Ищи ветра в поле!

– Значит, я должен просто на все наплевать?

– Нужно, чтобы он сам переболел.

– Ты не можешь понять его проблем.

– Его проблем? Что ты все усложняешь, на самом деле нет ничего проще.

– Я лучше с тобой об этом не буду говорить. Господи, можно подумать, что ты все забыла.

– Вот именно, что нет, я ничего не забыла. И поэтому повторяю, что не нужно устраивать всю эту суету вокруг мужика, который на старости лет влюбился в девочку. А так как ему все-таки немного стыдно, он придумывает красивую историю.

Эскорбьяк вздохнул.

– С тобой тяжело, потому что ты всегда права. Я чувствую себя полным дураком. Видно, лишь стаканчик старого «Каора» сможет мне поднять настроение.

– Однако ее дружки были сильно ею недовольны. Они не только ей бачки с тормозной жидкостью раздолбали, но и над рулем потрудились. Если кто и может похвастаться везением, так это наша приятельница! Ехала бы она чуть быстрее – за бортом оказалась бы. Повезло, ничего не скажешь! А что касается тех, кто это подстроил, – настоящие ублюдки, других слов нет.

Телю был хорошим человеком и не понимал, как на земле могут существовать столь порочные люди.

В комиссариате Невик предупредил Ратенеля, что должен зайти к Телю продиктовать результаты осмотра поврежденной машины.

– Хорошо, я добавлю его показания к показаниям свидетелей.

– Служащего мойки?

– Да. Хороший парень. Он все еще в себя прийти не может. Его мучает одна деталь: откуда выехала машина мадемуазель Пьюбран. Она его не обгоняла и на прямой за два километра до места происшествия он ее перед собой не видел.

– М-м-м… Он просто сначала на нее не обратил внимания.

Тьерри позвонил в больницу. Ему ответили, что девушку выпишут только завтра. Он сказал, что зайдет.

Растроганная столь ревностной участливостью, Мартина улыбалась Тьерри.

– Вот это да! Комиссар, вы с таким рвением интересуетесь моим самочувствием, что это может меня скомпрометировать. Смотрите, я подумаю, что вы и вправду беспокоитесь о моем здоровье.

– Хотите верьте, хотите нет – но это действительно так. Я очень волнуюсь, когда думаю о тех опасностях, которые вас подстерегают.

– Полицейский – и боится.

– Не смейтесь, пожалуйста! По-настоящему можно переживать лишь за того, кто вам действительно дорог.

– Перестаньте шутить, комиссар, и поведайте лучше, какие новые несчастья свалились на мою голову.

– Больше нет ни тени сомнения в том, что вы были правы: ваша машина была повреждена нарочно. Кто знал о том, что вы собираетесь ею воспользоваться?

– О боже!

– Попытайтесь вспомнить, может кто-нибудь из родственников спрашивал вас об этом.

– Нет… если только Марк, но я не уверена.

– В прошлый раз, когда я нашел вас с веревкой на шее, я не захотел при всех расспрашивать вас, вызывать болезненные воспоминания. Теперь расскажите мне подробно, что же тогда произошло.

– Я гуляла… я шла очень медленно. Я думала о смерти. Я думала, чем было до сегодняшнего дня мое существование. Я не жалела ни о чем, но больше ни на что и не надеялась. Глупая уверенность, что время, мне отпущенное, истекло. Несколько раз я чувствовала чье-то присутствие за моей спиной, но я не могла разобрать, наяву ли я слышала шаги или мне почудилось. Потом веревка упала мне на плечи. В первый момент я даже не сообразила, что нужно защищаться, и подняла глаза на дерево, под которым проходила. И только эхо глухого топота заставило меня поднести руку к горлу: жест, который спас мне жизнь. Я вцепилась в душившую меня веревку, сильный рывок бросил меня спиной на землю. Сначала я подумала, что меня схватили за шиворот, но почувствовав, что не отпускают, я поняла, что меня хотят убить. И тогда страх придал мне неожиданные силы. Я закричала, завыла, как волк в минуту смертельной опасности.

– Мадемуазель Пьюбран, я не знаю, где и когда это произойдет, но клянусь, я сорву маску с того, с той или с тех, кто пытается сократить вашу жизнь.

– Я это знаю, комиссар, и в моем несчастье я счастлива оттого, что могу положиться на такого друга, как вы.

Тьерри оставил машину в Блонзате и поднялся к замку пешком. Он хотел застать их врасплох и постараться испугать. Он отдавал себе отчет в том, что его поступок может быть плохо истолкован как подозреваемыми, так и прокурором. Но теперь ему было все равно. Он не хотел, чтобы Мартина умерла.

Он дошел до ограды замка, никого не встретив, проскользнул в парк и совсем рядом с воротами увидел Софи, которая читала, сидя на каменной скамейке. Она искренне удивилась, заметив Невика.

– Господин комиссар!

– Я вас не испугал?

– Нет, просто я не ожидала.

– Разрешите мне присесть на минутку рядом с вами.

– Прошу вас.

Было очевидно, что она не понимала и спрашивала себя, к чему он клонит.

– Я думаю, мадам, вы в курсе, что мадемуазель Пьюбран попала в аварию?

– Да, мы как раз с Марком навестили ее после обеда. Слава Богу, она легко отделалась.

– Должно быть, это не всем приятно.

– О чем вы?

– В данный момент это неважно. Могу ли я позволить себе, мадам, признаться вам, что вы мне очень симпатичны?

– Благодарю вас, но…

– Мадам, вы счастливая женщина?

– Но, господин комиссар…

– Думаю, вы догадываетесь, что я не из простого любопытства спрашиваю?

– Тем не менее…

– Вы счастливы? Да или нет?

– Естественно, я…

Она не смогла закончить и зарыдала. Тьерри ласково положил ей руку на плечо и прошептал:

– Я знал это…

Софи вытерла слезы и на одном дыхании выложила все, что накопилось у нее на сердце.

– Марк не любит меня. Он никогда меня не любил. Он любит только деньги. Мой отец разгадал его, но я не хотела слушать, а сейчас расплачиваюсь. Он неплохой, только кроме себя самого он ни к кому и ни к чему не привязан. Чтобы удовлетворить свои желания, ему нужны деньги, много денег. У меня их больше нет, поэтому я больше его не интересую. Я знаю, что я не красавица, но он ведь обещал… Правда, они все обещают.

– Мадам, ваш муж способен на все ради того, чтобы раздобыть денег?

– Я плохо понимаю смысл вашего вопроса.

– Способен ли он пойти на убийство?

– Ой! Какой ужас! Конечно же нет! У Марка много недостатков, но он честный человек. Ведь вы верите мне, не правда ли?

– Зачем я стал бы подвергать сомнению вашу искренность, мадам. Тем не менее кто-то в этом замке пытается убрать мадемуазель Пьюбран, чтобы завладеть наследством.

Удивленная, она смотрела на него.

– Вы что, могли подумать, что Марк…

– Нет, так как вы уверяете меня в обратном. Но в таком случае кто?

– Я… я не знаю… невозможно, чтобы это был кто-то из нас.

– И все-таки… Каким бы чудовищным ни казалось это предположение, его нужно принять. Однажды кто-то уже пытался задушить вашу кузину, теперь ей подстроили аварию… Только чудо спасло ее от смерти.

Софи отказывалась верить. С застывшими глазами, с напряженным лицом она бормотала:

– Это неправда, это неправда, это неправда!

Этот детский лепет вывел полицейского из себя. Он с силой сжал ее руку.

– Перестаньте! Имейте, наконец, мужество посмотреть правде в глаза, будьте же хоть раз взрослым человеком, это вам только на пользу пойдет!

– Нет! Нет! Я не хочу, не хочу!

Невик пожал плечами и, оставив бесполезные попытки успокоить Софи, направился к замку. Его встретил слуга и попросил подождать, потом вернулся и сказал, что его примут только в том случае, если он пришел с официальным визитом. Так распорядился господин Пьюбран. Тьерри отстранил негодующего слугу и проник в гостиную. Его появление развеселило мадемуазель Пьезат. Посмотрев на закаменевшие лица доктора и Марка Кесси, она ехидно заметила:

– А он упрямый, а?

Пьюбран поднялся и жестко проговорил:

– Господин комиссар, предъявите мне бумагу, разрешающую вам вмешиваться в нашу личную жизнь, или выйдите отсюда.

– Я здесь не на задании, и тем не менее, как бы вы к этому ни относились, доктор, я не уйду.

– Правда? В таком случае посмотрим, что об этом думает господин прокурор.

– Вот именно, доктор, позвоните прокурору, он как раз ждет вашего звонка.

– Он ждет…

– В надежде, что вы назовете ему имя того или той, кто подстроил автомобильную катастрофу вашей племяннице, которая в этот час должна была бы быть на дне Лота…

Врач опустил трубку на место.

– Что вы такое городите? Мартина попала в аварию.

– Нет, доктор, речь идет не об аварии, а о покушении. Ей сломали тормоза и испортили управление.

Они смотрели друг на друга удивленно или притворяясь удивленными. Тьерри наблюдал за ними, напрасно ожидая, что кто-нибудь из них выдаст себя словом или жестом, но они казались непроницаемыми. Пьюбран первый смог взять себя в руки.

– Подытожим, господин комиссар: вы без ведома прокурора ворвались в наш дом, имея целью нас оскорбить.

– Понимайте, как хотите, это ваше дело.

– Именем Христа! Зачем нам убивать эту несчастную Мартину?

– Чтобы присвоить се деньги.

– Вы просто глупы!

– Не устраивайте представлений, вы ничего не добьетесь. Я смотрю на вас троих, и вы вызываете у меня отвращение и жалость.

– Я не позволю вам!

– Слишком поздно! Я предупреждаю, вы больше никого не обманете. Я вывел вас на чистую воду и не допущу, чтобы вы убили Мартину Пьюбран.

Мадемуазель Пьезат, обращаясь к присутствующим, невозмутимо спросила:

– Он что, сумасшедший?

Кесси пробурчал:

– Скорее, пьяный.

Доктор смягчился:

– Сумасшедший или пьяный, но он уже надоел.

Выведенный из себя этой наглостью, Тьерри закричал:

– Хорохорьтесь, сколько хотите, вам не удастся меня смутить, потому что вы не что иное, как жалкие развалины. Вы слышите, жалкие остатки разбитого войска! Вы, Олимпия Пьезат, пытаетесь потопить в риске игры свое загубленное существование. Бесполезно! У вас больше нет ни копейки, и впредь вы можете рассчитывать лишь на жалость одного или на милость другого, если, конечно, ваша племянница не исчезнет и вы, таким образом, получите право на наследство ее отца! А вы, доктор, ломаете себе голову над тем, как бы окупить строительные работы, которые, обезумев, начали. И вы готовы на все, лишь бы ваша клиника стала лучшей в департаменте. Только если в самое ближайшее время вы не найдете вкладчиков, вам придется публично объявить о банкротстве. А что такое жизнь Мартины Пьюбран против грандиозных планов? Что до вас, Марк Кесси, то вам достаточно знать, что я встречался с вашим тестем и что мне известны суммы, которые вы должны в Бордо, в Тулезе, в Каоре. Так что вы в такие дебри залезли, что трудно будет выбраться. Вам любой ценой нужны деньги, даже если цена эта – жизнь вашей кузины.

Когда он замолчал, в комнате воцарилась глубокая тишина. Потом мадемуазель Пьезат как-то очень неуместно заметила:

– Хочу надеяться, слуги не слышали… Знаете ли, господин комиссар, что подобная сцена может положить конец вашей карьере. Да, конечно, сейчас вам это безразлично, вами овладела идея фикс. В том, что вы сейчас бросили нам в лицо, есть доля истины. Совершенно точно, я всего лишь старый высохший фрукт. У меня больше нет ни копейки, и, без сомнения, я закончу в богадельне, если мне не посчастливится умереть раньше. Но от всего этого до того, чтобы сделаться убийцей… Вы не поверите, господин комиссар, но я очень люблю Мартину.

Эстафету принял доктор.

– Я тоже, господин комиссар, очень привязан к своей племяннице. По крайней мере, не меньше вас.

– Что вы такое говорите?

– Видите ли, господин комиссар, если вы осмелились устроить нам эту отвратительную сцену, если позволили себе осыпать нас столь чудовищными обвинениями, значит, вы без ума от Мартины.

– Если вы думаете, что вы самый умный…

– Не забудьте, что я психиатр. Вы переживаете драму многих сорокалетних, несколько поздно вкусивших прелесть жизни. Я не считаю нужным перед вами оправдываться, но все же хочу подчеркнуть, что в данный момент испытываю финансовые трудности, но мне ни разу не пришло в голову решить их посредством убийства.

– Это вы так утверждаете, и если вы надеетесь меня провести с помощью насмешек или взывая к моим добрым чувствам, то вы ошибаетесь. Я думаю, что господин Кесси в свою очередь тоже попытается уверить меня в том, что все то, что я о нем узнал, – сплетни и ложь.

– Нет, господин комиссар, все, что вам обо мне рассказали, к сожалению, правда. Я ни на что не пригоден. Я женился на Софи из-за денег, которые и истратил. Какой смысл говорить вам, что я раскаиваюсь? Я хотел бы искупить зло, которое причинил, но как? Софи мне больше не верит. Кто ее может в этом упрекнуть. Свою кузину я не люблю, она слишком властная, слишком самоуверенная, я вижу в ней того, кем сам бы хотел быть. Отсюда моя неприязнь. Однако ее убить… Нет, господин комиссар, во мне нет задатков убийцы.

Доктор и мадемуазель Пьезат сочувственно смотрели на Марка. Были ли они искренни или притворялись? Тьерри никак не мог этого понять. Он испытывал горечь простого человека, который попал в чужую среду и прекрасно видит, что над ним все смеются, но не может сказать, когда именно и почему. Полицейский столкнулся с воспитанием, отличным от его собственного, и мучительно ощущал его превосходство. Он совершенно потерял над собой контроль.

– Понятно, что вы все плевать на меня хотите. Вы думаете, что очень сильные и можете окончательно меня довести. Все трое вы выставляете себя невиновными. Будущее покажет. Во всяком случае, дамы и господа, на вашем месте я бы позаботился о здоровье мадемуазель Пьюбран, потому…

Доктор оборвал Тьерри.

– Спасибо за советы, господин комиссар, но мы сами разберемся, как нам вести себя с нашей родственницей.

Пересекая парк, полицейский сжимал кулаки. Они даже не удосужились подождать, когда он закроет за собой дверь, чтобы разразиться хохотом.

2

Никогда ни в жизни, ни на работе такого с ним не случалось. Теперь Тьерри знал, что значит страдать от комплексов. Всю ночь после сцен в в Блонзатском замке он не переставая переживал свое столкновение с дворцовой бандой, как называл он семью Пьюбранов. Платоническое удовлетворение не могло ослабить перенесенного им унижения. Полицейский получал нездоровое удовольствие, воспроизводя каждый их жест, вспоминая каждое сказанное ими слово. Трио удобно устроившихся в элитном обществе людей, насмехающихся над провинциальным комиссаришкой. А он еще куда-то рыпается! Невик вынужден был признать, что они ни на минуту не испугались, скорее удивились. Этот цинизм, с которым старая дева и ветреный супруг раскаивались в своих слабостях! А наглость доктора, строившего из себя бог весть кого, когда публично признано, что он практически нищий! С трудом, но Тьерри все же удалось набраться хладнокровия, чтобы наконец трезво оценить ситуацию. И тогда он быстро пришел к следующему выводу: зловещее трио было настолько уверено, что стоит вне закона, что ему не страшно ни одно следствие. Главное, чтобы оно не выходило за рамки анонимности, необходимой при их репутации. Поэтому Пьюбраны могли рассчитывать на поддержку себе равных. Несмотря на личные приязни или неприязни, крупная буржуазия города была едина и абсолютно незаинтересована в развязке скандала, который, задев некоторых членов их клана, мог положить пятно на них всех. И как тут доказать, что Мартина не находится в плену галлюцинаций, что попытка ее задушить не была злою шуткой, автор которой не осмелился назвать своего имени, что машину сломали специально и это не козни сварливого слуги, сводящего таким образом счеты с хозяйкой. Ведь заговорщики всегда смогут найти подтверждение тому, что властную, прямолинейную и слишком Надменную Мартину не очень любила прислуга в замке. Тьерри оставалось только согласиться с тем, чтобы жалоба, поданная на господина X, так и будет всего лишь бесполезной жалобой на неизвестного, а намеки этих подлецов на чувства Тьерри к мадемуазель Пьюбран, распространенные по городу, сделают его посмешищем всего Каора. Проведя бессонную ночь, Тьерри пришел на работу не в лучшем настроении и, войдя, не поздоровался со своими подчиненными. Латек поспешил ему сообщить:

– Доклад Телю у вас на столе.

– У меня у самого, по-моему, глаза есть! – огрызнулся комиссар. Тьерри внимательно прочитал заключение хозяина гаража, позвонил во Дворец правосудия и попросил свидания с господином Шенебуром.

Шенебур не спеша прочитал бумагу Телю, отложил ее в сторону и, посмотрев на посетителя, спросил:

– Ну и что?

Несмотря на принятое им решение относительно собственного поведения, Тьерри закричал:

– Как что? Вы что думаете, Телю плохо знает свое дело?

– Далек от этой мысли, дорогой друг! Я ведь не отрицаю, что эта записка разоблачает диверсию, но ведь она не называет имени ее автора.

– Вам не кажется, что это превышает возможности служащего гаража?

– Без сомнения, но не возможности комиссара полиции. Дайте мне серьезную улику, которая позволила бы мне вызвать обвиняемого на допрос, и я покажу, на что я способен.

Тьерри не ошибся. Это была новая увертка. Шенебур не хотел рисковать. Он осмелится прикоснуться к сильным мира сего лишь в том случае, если вина их будет очевидна.

– Следуя голосу совести, господин следователь, я считаю, что вам необходимо допросить жителей Блонзатского замка. У случайного преступника нет твердости профессионального канальи, и я уверен, что если вы их хорошенько прижмете…

– Господин комиссар!

Следователь стукнул кулаком по столу, что свидетельствовало о крайнем возбуждении, а это было для него нехарактерно.

– …Я не нуждаюсь в ваших советах, я сам знаю, что мне делать. Прижать Пьюбранов или их родственников? Вы в своем уме? Выйдя из моего кабинета, они направятся прямо к префекту…

Полицейский саркастически продолжил:

– И разразится скандал.

– Замечательно, господин комиссар! Скандал, в котором ни вы, ни я ничего не выиграем.

– Но правосудие!

– Я как-нибудь сам позабочусь о правосудии, а вы занимайтесь своими делами.

– Это не так-то просто, когда речь идет о людях привилегированных.

Шенебур поднялся.

– С меня довольно, господин комиссар! Продолжайте расследование, а ко мне приходите лишь при наличии серьезных доказательств, а сплетни, вызванные ревностью, пусть даже их рассказывает комиссар полиции, меня не интересуют.

Невик в свою очередь встал со стула.

– Извините за беспокойство, господин следователь, я приду к вам, когда буду располагать неопровержимой уликой, и, по-видимому, этой уликой станет труп мадемуазель Пьюбран. Всего хорошего, господин следователь.

Тьерри сам себе был противен. Из-за бездеятельности остальных полицейских должен был сражаться в одиночку, чтобы попытаться спасти жизнь девушки. Что он мог сделать? Соучастники преступления или просто равнодушные, те, кого эта история интересовала или должна была интересовать, – все они поставили на его пути практически непреодолимые преграды. Значит, нужно оставить Мартину умирать? При этой мысли у Тьерри все внутри переворачивалось. Он готов был драться до конца, до тех пор, пока хватит сил… Но как?

По дороге на работу комиссара вдруг осенило: Круа-де-Фэ! Там, по крайней мере, никто не додумается ее искать! Невик стрелой помчался в «Таверну». Он влетел прямо на кухню, где Эскорбьяк заканчивал приготовление обеда.

– Пришел мне помочь?

– Нет, Пьер, это ты должен мне помочь.

Вытирая о фартук руки, Эскорбьяк провел друга за маленький столик, расположенный в углу ресторана так, что с улицы его не было видно.

– Стаканчик «Гайяка»?

– Времени нет.

И немедля Тьерри доверил другу свои перипетии. Он заключил:

– Единственный способ защитить мадемуазель Пьюбран – это спрятать ее на время следствия. Я подумал о Круа-де-Фэ.

– У меня?

– Ты не можешь мне отказать, Пьер. Речь идет о спасении жизни.

– Ты впутываешь меня в грязную историю. Если об этом узнают?

– Ни мадемуазель Пьюбран, ни я никому ничего не скажем. Кроме тебя и Эрмины никто не будет в курсе. Ну что?

– Ладно, ладно. Я обещал Алисе… Пойду за ключами. Но мне все это не нравится, очень не нравится.

Мадемуазель Пьюбран только что выписалась из больницы. Она шла по коридору к выходу, когда столкнулась с комиссаром. Он молча завел се обратно в палату и запер дверь.

– Комиссар! Что это значит?

– Мадемуазель, выслушайте меня не перебивая. Вам угрожает смертельная опасность. На вашу жизнь несколько раз покушались, но вам повезло, очень повезло. Во Дворце правосудия требуют от меня неопровержимых улик. Эти улики я найду, только мне будет спокойнее, если я буду знать, что вы в безопасности. Поэтому я подумал…

Тьерри рассказал ей о Круа-де-Фэ, о том, что маленький уютный дом Эскорбьяков может стать ей надежным укрытием. Мартина согласилась, и они договорились, что, купив самое необходимое для более или менее длительного пребывания в деревне, они встретятся в семнадцать часов на площади Сан-Лоран напротив Романского моста. Невик подошел к двери, когда Мартина окликнула его.

– Комиссар, я глубоко тронута вашим вниманием.

Охваченный волнением, он приблизился к девушке, но Мартина ласково его прогнала.

– Теперь уходите. Лучше, чтобы нас не видели вместе.

Эскорбьяк отвечал за доставку провизии и каждые двое суток отправлялся тайком в Круа-де-Фэ. Тьерри с нескрываемым нетерпением ждал его возвращения и подробно расспрашивал о каждой мелочи.

Через четыре дня, утром, в кабинет комиссара вошел доктор Пьюбран и сообщил об исчезновении своей племянницы.

– Мартина – взрослый человек, господин комиссар, и ее бегство или простое отсутствие само по себе странным не является. Тем не менее, зная о вашем к нам отношении, я считаю своим долгом поставить вас в известность, чтобы вы потом не говорили, что мы где-нибудь заточили мою племянницу или, еще лучше, убили и закопали в лесу.

– Смею вас уверить, доктор, мадемуазель Пьюбран чувствует себя превосходно.

– Вы что, знаете, где она?

– Да, я знаю, где она.

– Я могу поинтересоваться, где же она скрывается?

– Да, можете, но я боюсь, что не смогу вам ответить.

– Что ж! Великолепно! Только если с ней что-нибудь случится…

– Не волнуйтесь, доктор, ей ничего больше не угрожает с тех пор, как она не живет в замке.

– Идея фикс!

– Называйте это, как хотите.

– Когда-нибудь, господин комиссар, вы пожалеете.

– Угроза?

– Предупреждение. Вы поставили в известность начальство?

– Это вас не касается, доктор, и их это тоже не касается.

– Несмотря на то, что вы так агрессивно настроены, вы все равно мне нравитесь, господин комиссар.

– К сожалению, не могу ответить тем же.

– Непоколебимый человек! Господин комиссар, можно мне вам дать один совет?

– Я вас слушаю.

– Вы должны время от времени заглядывать в розовые странички «Маленького Ларусса». Вы найдете там максимы, над смыслом которых стоит поразмыслить на досуге. Вот, например: «Quos vuli perderе, Jupiter dementat»: «Юпитер сводит с ума тех, кого хочет погубить».

– Спасибо, доктор. Услуга за услугу. Я, в свою очередь, советую вам подумать над следующим утверждением, кстати тоже из «Маленького Ларусса»: Псалом «Ommis homo mendax»: «Каждый человек – лжец». До свидания, доктор.

Пьюбран вышел. Стычка с доктором привела Тьерри в веселое расположение духа, и он решил прокатиться в Круа-де-Фэ.

Желая сделать девушке сюрприз, комиссар оставил машину в нескольких сотнях метрах от Круа-де-Фэ. Как на опасном задании, он старался идти бесшумно, предвкушая удовольствие встретить Мартину в саду, увидеть, как солнце играет в ее волосах… В который раз Тьерри подумал, что поступки его нелепы, но не в силах был помешать себе делать то, что делает. Как только речь заходила о Мартине, он словно перемещался в особый мир, обитатели которого глумились над привычными в нашем обществе нормами поведения или попросту пренебрегали ими. Вдруг Тьерри приостановился. Под ветвями дерева ему почудилась странного вида тень. Он подкрался поближе и сумел различить тщательно замаскированную машину. Сердце комиссара заколотилось. А если что-то недоброе приключилось с Мартиной? Не забывая о предосторожностях, он прибавил шагу, и вскоре перед ним открылся вид на имение Эскорбьяков. Почти в то же мгновение какой-то силуэт оторвался от изгороди и растворился в листве. Тьерри спрятался. Незнакомец – по всей видимости, хозяин машины – шел на него. Когда он с ним поравнялся, полицейский узнал Марка Кесси. В первый момент он хотел на него наброситься, но сумел себя сдержать. Прогуливаться в окрестностях Круа-де-Фэ – не криминал, и подобная агрессия не могла быть ничем оправдана. Он слушал гул мотора отъезжающей машины, и ему показалось, что время остановилось. Наконец он очнулся и с криком: «Мартина!» побежал к дому. Появилась девушка. Она была занята стиркой, когда услышала голос комиссара.

– В чем дело? Что происходит?

Невик взял мадемуазель Пьюбран за руку.

– Господи! Как хорошо, что вы невредимы!

Она испуганно на него посмотрела.

– Но почему?

– К вам никто не приходил?

– Приходил? Нет, никто. А кто мог прийти? Кто знает, что я здесь?

– Я только что видел Кесси.

– Что?!

Лицо девушки исказилось в судороге.

– Он уехал.

– Но как… как он узнал? Что ему здесь было нужно?

– Лучше об этом не думать.

– О Господи!

Она дрожала, и Невик испугался нервного припадка.

– Не волнуйтесь, он уехал. И потом, вы не одна.

Рыдая, она бросилась к нему на грудь, он крепко прижал ее к себе.

– Я здесь, я здесь. Успокойтесь, он ведь не вошел сюда, и это главное. Наверное, он все же меня услышал.

– А если бы вы не пришли…

– Не думайте больше об этом.

Мартина выпрямилась, вытерла слезы.

– Простите меня, комиссар, за эту слабость. Мне стыдно. Это, наверное, тишина и уединение так на меня действуют… Я возвращаюсь в замок.

– Это безумие.

Мартина положила руку Тьерри на плечо.

– Послушайте! Я никогда не забуду того, что вы для меня сделали.

– Не стоит.

– Я думаю, что совершу ошибку, если останусь здесь дольше. Я фаталистка, комиссар, и если я должна умереть насильственной смертью, то никто не в силах этому помешать, даже вы. К тому же в замке мне проще за себя постоять.

– Если вы настаиваете.

– Настаиваю. Там все мне привычно, я чувствую себя там уверенно и лучше, чем где-либо, смогу распознать расставленную мне западню.

Желая узнать, каким образом Марк Кесси угадал, где скрывается его кузина, Тьерри поехал вместе с Мартиной в Блонзат.

Собравшись в гостиной, они сидели и тупо смотрели друг на друга. Тьерри тут же пошел в атаку.

– Вот я привез мадемуазель Пьюбран, которую хотел уберечь от ваших махинаций.

Доктор вымученно вздохнул.

– Ой, ради Бога, не начинайте!

Не обращая внимания на врача, Невик обратился к Марку:

– Господин Кесси, как вам удалось вычислить, где спряталась ваша кузина?

– Не имею ни малейшего понятия, на что вы намекаете.

– Не отпирайтесь, я вас видел.

– Где вы меня видели?

– В Круа-де-Фэ.

– Ну и что, я часто бываю в Круа-де-Фэ, я люблю там охотиться.

– И вы каждый раз прячетесь, когда бываете рядом с чужим имением?

– Да, чтобы не спугнуть дичь, ее в тех краях много.

– Я вам не верю.

– Ну а мне какое дело?

Робко вступила Софи:

– Марк не обманывает. Он действительно часто гуляет в окрестностях Круа-де-Фэ.

Ее муж ехидно засмеялся.

– Ему объясняй, не объясняй, эффект тот же. Ты, бедняжка, еще не поняла, что она водит его за нос и кормит разными байками.

Полицейский парировал:

– Попрошу вас взвешивать слова.

Марк был не в силах последовать его совету.

– Не вам меня учить! Вы всего лишь полицейский и не суйте свой нос в дела, которые вас не касаются.

Мартина попыталась его успокоить.

– Ты сам не понимаешь, что говоришь, Марк.

– А ты бы помолчала! Сама подливаешь масла в огонь, а потом удивляешься, что горит. Ты меня ненавидишь потому, что я предпочел тебе Софи. Представь себе, я об этом ни капельки не жалею. Если хочешь знать, девица, которая позволяет себя лапать индейцам, вызывает у меня тошноту.

– Ты хам и кретин!

– А ты, хочешь знать, кто ты?

Тьерри угрожающе к нему приблизился.

– Не советую!

– А вы…

Вмешался доктор.

– Хватит, Марк! Иди, подыши воздухом. Что до тебя, Мартина, – я не знаю, какую цель ты преследуешь, но то, что ты делаешь, некрасиво.

– А вы, дядюшка, в то время, как пытаются убить вашу племянницу, строите из себя праздного обывателя.

Пьюбран пожал плечами.

– Как думаете, Олимпия, по-моему, это никогда не кончится.

– Она искренна, Марсьяль, но это не значит, что она говорит правду. Вспомни мою бедную сестру, ее навязчивые страхи.

Мартина разразилась слезами и выбежала из комнаты. В наступившей тишине комиссар проговорил:

– Мадемуазель Пьезат, мужчины способны на разные гадости, но это несравнимо с тем, что могут сделать женщины.

После ужина вместо того, чтобы пойти домой, комиссар решил побродить в одиночестве по старому Каору. Ему необходимо было собраться с мыслями, подумать о других, разобраться с самим собой. Пропитанные бесплотным духом прошлого, переулки, чья тишина была ровесницей человеческой усталости, представлялись комиссару идеальным для этого местом. Ему казалось, что паперти церквей с размытыми временем скульптурами и патрицианские дома, обесцененные годами и нравами проходящих поколений, источают мудрость, столь необходимую сейчас ему. Невик гулял долго, и чем глубже проникал он в тайну старинных декораций, тем уверенней в себе он становился. Ничто больше не казалось ему невозможным. Он убеждал себя, что терпение и здравый смысл составляют главное его оружие и враг против него бессилен. По улице Королевского Дворца он добрел до площади Свободы, пересек ее и завернул на Дорада. Оказавшись на набережной Шампольон, сел на скамейку и смотрел на поднимающийся от воды пар: бесконечная жалоба огромного зверя. Тьерри чувствовал умиротворение, которое не испытывал с тех пор, как умерла Алиса. В эту тихую ночь он, подслушав ровное дыхание города, сам стал спокойнее. Он по-другому и с новым рвением взялся за решение проблемы, открылось второе дыхание. Он не думал и не хотел больше думать о Мартине как о женщине. В его глазах она стала лишь одним из звеньев головоломки, которую ему предстояло разгадать. С легкой грустью смотрел Тьерри на проступающие из темноты дома. Он спрашивал себя, сколько влюбленных нашли приют в их стенах, влюбленных, наивно верящих, что любовь вечна… Он вздрогнул, стряхнув с себя оцепенение, как отряхивается собака, вылезая из воды: нельзя поддаваться бесполезной меланхолии, он должен догнать настоящее и выполнить предъявленные им требования. Ненависть Марка Кесси к кузине поразила комиссара. А если он сказал правду? А если Мартина (при этой мысли у Тьерри неприятно засосало под ложечкой) мстила за то, что ей предпочли другую? Но почему она не хотела помочь им деньгами? С другой стороны, такое отношение объясняло неприязнь семьи к родственнице. И все же было слишком жестоко намекать на вероятную психопатологическую наследственность. Возможно ли, что покушение, жертвой которого стала Мартина, всего лишь плод больного ума? Нет, ненависть Марка Кесси была направлена совсем не на больную. Наконец, истощенные финансы дяди, тети и кузена – что касается кузена, нужно добавить и слова о нем тестя – все это свидетельствовало в пользу Мартины. Невик отклонил кандидатуры доктора и мадемуазель Пьезат. Трудно, даже если очень нуждаешься в деньгах, превратиться из нормального человека в преступника, тем более на старости лет. Другое дело Марк. Он часто ошивается по разного рода развлекательным заведениям, а там народ собирается всякий, завязываются странные знакомства. Правда, одна небольшая, но важная деталь смущала комиссара: почему преступник, зная, что полиция у него на хвосте, продолжает свои попытки? Может, на него давят кредиторы и он уже готов пойти на все, лишь бы спасти собственную шкуру? Нужно будет узнать, кому Кесси должен деньги.

Покидая скамейку, чтобы идти домой, комиссар был практически уверен в виновности Марка.

На следующее утро Тьерри встал в хорошем настроении. Он не сомневался, что нашел ответы на мучившие его вопросы. Проспав дольше, чем обычно, он поспешил на работу с намерением немедленно вызвать Шамбурлива, хозяина «Сендриллы», и узнать у него имена кредиторов Марка Кесси. Таким образом, он сможет понять, что толкает Кесси на преступление. Но планам комиссара не суждено было осуществиться. В приемной его ожидал какой-то мужчина. Тьерри, казалось, узнал посетителя. Открывая дверь кабинета, он спросил:

– Вы, случайно, не доктор Гаронесс?

– Именно он. Думаю, вам не надо объяснять, что по закону люди моей профессии обязаны сообщить в полицию, когда речь идет о ранении огнестрельным оружием.

– Без сомнения, и что же?

– А вот что. Сегодня на рассвете меня вызвали в Блонзат-ский замок.

Тьерри побелел, а внутри все перевернулось от страха. Стараясь выглядеть спокойным, что, однако, плохо ему удавалось, он выдавил из себя:

– Кто ранен?

– Марк Кесси.

На этот раз Невик окончательно потерял почву под ногами.

– Как это произошло?

– Пуля в плечо… не опасно. Его отвезли ко мне в больницу, наложили гипс. Через несколько дней все заживет. Он утверждает, что чистил ружье и забыл о том, что оно заряжено. Случайный выстрел.

– Несчастный случай?

– Похоже, да…

– Вы, по-моему, в этом не уверены?

– Я не полицейский, но мне кажется странным, что, чистя ружье, можно самого себя ранить в спину.

– В спину?

– Пуля – крупный калибр – вошла в плечо под любопытным углом. Можно подумать, что ружье лежало не на полу, как утверждает Кесси, а на комоде, расположенном позади раненого. Короче говоря, похоже, что в Кесси стреляли.

– Издалека?

– Тоже очень странно. Очень-очень близко. Так близко, что на ране заметны зернышки пороха.

– Ваше мнение, доктор?

– Еще раз повторяю, я не специалист, но если мне скажут, что кто-то незаметно подошел к Марку Кесси и вплотную выстрелил в него, это меня не удивит.

Доктор Гаронесс вернулся к своим обязанностям, а Тьерри старался заново построить карточный домик, что так старательно соорудил вчера и который так легко разрушило заявление доктора. Кто он, этот неловкий незнакомец, который хотел убить Марка? Незнакомец или незнакомка? Все в замке были хорошими и даже отменными стрелками, все кроме… кроме Софи. Можно предположить, что после всего, что женщина вытерпела от мужа, она не выдержала, догадавшись, что Марк готовит убийство своей кузины. Комиссар сам открыл ей глаза. Чтобы проверить догадку, Тьерри решил допросить Марка в больнице доктора Гаронесса.

– Я так и думал, что вы не заставите себя долго ждать, – иронично приветствовал Марк вошедшего комиссара.

– Как вы себя чувствуете?

– Вы что-то очень мной интересуетесь.

– Очень. Расскажите мне, что произошло.

– Не повезло по-глупому, даже стыдно, ошибка начинающего.

Марк объяснил случившееся простой небрежностью в обращении с оружием, за что и пострадал. Невик внимательно его выслушал, а потом заметил:

– Действительно, удивительно, что профессионал вашего уровня может допустить подобную неаккуратность.

– Может, у меня голова была занята другим. Вы сами знаете, атмосфера в замке не из веселых.

– Да уж, а скажите, господин Кесси, здесь что, крупная дичь водится?

– Крупная дичь? Конечно нет.

– Так почему вы заряжаете ружье крупной дробью? Опять невнимательность?

– Я… я… я хотел… да, теперь вспомнил, я хотел потренироваться в парке.

– Господин Кесси, вы думаете, я еще не вышел из возраста, когда верят в сказки?

– Что вы имеете в виду?

– Лишь то, что вы врете.

– Я не позволю!

– Будет, господин Кесси, вы плохой актер. Кто выстрелил вам в спину?

– Да вы спятили, честное слово.

– Господин Кесси, кого вы прикрываете?

– Вы бы сначала сами с собой договорились. Вчера я был монстр, убийца, сегодня – жертва.

– Одно другому не мешает. Хотите, я расскажу вам, как развивались события?

– Рассказывайте, если вам так хочется.

– После моего визита кое-кто в замке узнал или наконец сам понял, что вы всего лишь жалкий негодяй.

– Комиссар!

– …и решил вас убить. Он взял ваше ружье, зарядил его первым попавшимся под руку патроном, на цыпочках проник в вашу комнату, подошел к вам сзади и, поскольку был дрянной стрелок, практически дотронулся стволом до спины – отсюда следы пороха вокруг раны.

– Невероятно!

– Нужно добавить, что все в замке в большей или меньшей степени специалисты по стрельбе, кроме вашей жены, господин Кесси.

– Надеюсь, вы не думаете, что бедняжка Софи захотела меня прикончить.

– Вы не будете отрицать, что у нее есть для этого все основания.

– Откуда вы взяли весь этот бред?

– Все кажется странным, до тех пор, пока не знаешь обратной стороны медали.

– А вы знаете?

– Думаю, да. Когда вы намереваетесь вернуться в Блонзат?

– Сегодня вечером или завтра.

– Значит, увидимся в замке.

– Вот все обрадуются!

– Ваша издевка меня абсолютно не трогает.

В зеленом платье из муслина навстречу комиссару вышла мадемуазель Пьюбран.

– Здравствуйте, комиссар.

– Здравствуйте, мадемуазель. Я думаю, вы догадываетесь, почему я здесь.

– Из-за Марка?

– В точку попали.

– Не понимаю, почему вас это интересует.

– Потому, что речь идет не о простой оплошности.

– Что?

– Расскажите мне, как все произошло.

– Хорошо. Я была у себя в спальне, когда услышала выстрел. Вы знаете, в окрестностях часто стреляют, поэтому я особо не волновалась. Когда же дошла до комнаты Марка, оттуда выходила Софи. Она была очень бледна и только произнесла: «С Марком произошел несчастный случай». Я тут же позвонила дяде и, не дожидаясь его, наложила временную повязку на рану кузена. Его жена оказалась неспособной что-либо делать.

– Я могу ее увидеть?

– Она, наверное, в парке. Пойду позову ее.

– Нет-нет, я люблю заставать людей врасплох. В любых стратегиях это действует беспроигрышно.

– Как хотите.

– Заметьте, я предпочел бы поболтать с вами, но работа…

– Понимаю, только не вижу, при чем тут Софи. Вы потом зайдете выпить чашечку чая?

– С удовольствием.

Мартина удалилась, а Невик отправился в парк. По дороге он столкнулся с мадемуазель Пьсзат.

– Какие люди! Наш дорогой господин комиссар! Что за преступление мы совершили теперь?

– Обычное покушение на убийство. На этот раз на Марка Кесси.

– Надо же, да мы просто погрязли в убийствах, только нам что-то не везет, все время промахиваемся. Между нами, господин комиссар, надо бы вам как-то определиться. Вчера мы хотели убрать Мартину, сегодня – Марка.

– Это не только вас удивляет, мадемуазель. Если Марк и его кузина исчезнут, вы поделите наследство на двоих.

– Плохой расчет, комиссар. Ведь еще есть Софи. Если, конечно, вы не думаете, что и она станет жертвой заговора.

– Почему бы и нет. Мое почтение, мадемуазель Пьезат.

Оставив Олимпию, Тьерри возобновил поиски мадам Кесси. Он нашел се на немного запущенной и вытоптанной лужайке. Она сидела на деревянной, прогнившей от дождя скамейке.

– Мадам, я пришел узнать, что в действительности произошло с вашим мужем.

– Я вас не понимаю.

– Это правда был несчастный случай?

– А что же еще?

– Покушение.

Софи засмеялась. Тьерри первый раз видел ее смеющейся.

– Кто станет покушаться на Марка? Он никому ничего плохого не сделал.

– Только вам.

– Мне? Да… это так, но я уже привыкла… и поздно что-либо менять, тем более я сама хотела, сама согласилась…

– Вы первая увидели его после случившегося?

– Не знаю. Я была на кухне и объясняла Агате, кухарке, рецепт ягодного пирога, когда услышала… Я замешкалась, пытаясь установить, откуда донесся выстрел, и потом побежала. На лестнице я услышала шум захлопывающейся двери, но, когда я вошла, никого, кроме мужа, в комнате не было. Я подняла ружье.

– Зачем?

– Машинально… Потом я вышла, чтобы позвать на помощь, и столкнулась с Мартиной. Она прибежала запыхавшаяся.

Тьерри колебался: поставить в известность следователя или нет. Мэтр Шенебур потребует неопровержимых доказательств, а у полицейского их не было. Невику нужно было с кем-нибудь посоветоваться, и, не особенно рассчитывая на понимание своего помощника Ратенеля, он отправился в «Таверну». Он знал, что, как только уйдут последние посетители, Пьер Эскорбьяк внимательно выслушает друга.

– Понимаешь, Пьер, физически невозможно, чтобы он сам себя ранил. Но кто тогда стрелял? Я сначала подозревал жену, она единственная, кто мог его ненавидеть. Главное, что Кесси прикрывает автора заговора.

– По-твоему, выходит, что можно быть одновременно подлецом и благородным рыцарем?

– Получается, что да. Кесси заинтересован в том, чтобы выгородить жену. К тому же надо обладать железной выдержкой, я думаю, у тети она есть, но Марк был ранен выстрелом в упор… А это склоняет меня к мысли о том, что преступник был не уверен в себе. А в этом случае все указывает на Софи. Если это не она, я не исключаю доктора. Он – натура довольно слабая, и от ужаса перед собственным поступком рука его могла дрогнуть. Во всяком случае круг сужается, и я надеюсь, что в скором времени возьму за горло того или ту, кто слишком жаден до наследства.

Выключая свет перед тем, как ложиться спать Эскорбьяк сказал жене:

– Эрмина, ты не находишь, что у Тьерри эта история приняла форму навязчивой идеи?

– Тьерри любит эту девушку, но ничего другого не замечает. Он раздувает трагедию из всего, что вокруг нее происходит. Он волнуется из-за нее, Пьер, даже когда говорит о других.

3

Комиссар терпеть не мог, когда его беспокоили дома. Подчиненные об этом знали и воздерживались от такого рода поступков. Однако на следующий день после посещения замка настойчивый звонок в дверь заставил комиссара выйти из душа. Недовольный, он завернулся в халат и, весь в мыле, открыл Ратенелю.

– Я надеюсь, что-нибудь важное?

– Звонок.

Комиссар перестал дышать.

– …звонили жандармы…

– И что? Господи, быстрее!

– Убийство.

– Жертва?

– Женщина. Я забыл спросить кто.

Ратенель был поражен выражением лица комиссара. Казалось, он постарел на десять лет.

– Бегите за машиной, я сейчас спущусь.

Тьерри закрыл дверь за своим помощником. Им все-таки удалось довести дело до конца. Мэтр Шенебур будет доволен: у него есть неопровержимые доказательства.

Жандармы были вынуждены перегородить вход в замок. Несмотря на ранний час, у ворот толпилась группка любопытных. Тьерри приехал одновременно со следователем, а через несколько минут привезли и прокурора. Все вместе, следуя за садовником, они вошли в парк. Еще издалека комиссар узнал муслиновое платье, зеленеющее на том месте, где он вчера встретил Софи. Сдавленным голосом Невик спросил у своих спутников:

– Теперь-то вы убедились, что мадемуазель Пьюбран не врала.

Не ответив, мэтр Комбэ приблизился к трупу и сделал знак жандармам перевернуть его. Поднимаясь, он бросил Тьерри:

– Нет, господин комиссар, мы не убедились.

Тогда Невик осмелился посмотреть: он узнал лицо Софи. От неожиданности увиденного его словно парализовало. Он даже не среагировал. Только появление хозяев замка вернуло комиссара к действительности. Мартина и Марк плакали, доктор находился в прострации. Одна мадемуазель Пьезат, казалось, полностью владела собой. Она надменно посмотрела на Тьерри.

– Вчера вы как будто предсказали…

– Замолчите!

Комиссар склонился над мертвой. Пуля вошла ей в висок. Он подозвал ожидающего неподалеку медицинского эксперта.

– Речь, без сомнения, идет о дроби крупного калибра.

– Господин комиссар!

– Соберите все имеющееся в замке оружие. Ищите везде, не пропустите ни одной комнаты!

Жандармы ушли, и Тьерри повернулся к семейству.

– Ее-то за что? Она ведь беззащитная была!

Неловкую тишину нарушил голос Мартины:

– Может быть за то, что она захотела надеть мое платье.