Свиток Хевреха (СИ)

Глава одиннадцатая. Вода знает все

Они обошли почти все приличные таверны, которых в Иальсе было никак не меньше полусотни, заглядывали на постоялые дворы окраины, расспрашивали сведущих людей в порту и дважды навещали Бугета, но так и не удалось узнать, что-нибудь новое о мэги. Теперь оставалась надежда на Варольда Кроуна, хотя бард с самого начала сомневался, что магистр пожелает быть разговорчивым со столь подозрительными оборванцами.

— Идем, — решился Леос, едва Каррид Рэбб управился с лепешкой, пожертвованной ему за некоторые труды на завтрак. — Идем к Варольду.

— И я говорю, идем. Это нужно было сделать еще позавчера, а не топтать башмаки взад-вперед. Вишь, как ты долго умнел, пернатый? Идем! — Каррид вытер жирные руки о низ рубахи и с готовностью истинного служителя Балда поднялся с лавки.

К салону магических услуг они направились через квартал Анекора. Этот путь был несколько длиннее, чем через Варгиеву площадь, но им двоим снова хотелось видеть летающий корабль, столь прекрасный, завораживающий, словно голос богини, сошедшей с небес. Не подходя близко к охранникам, друзья задержались у ограды краснокирпичного дома, глядя на изящный продолговатый корпус, паривший над землей. На тонкие, ровные линии мачт, такелажа, на сложенные, прижатые к бортам крылья, представляя, как их величавые взмахи, поднимают и уносят судно туда, где только вольный ветер и голубое, как душа, небо. На это чудо, названное так красиво, можно было смотреть часами, но сегодня у Леоса и Каррида было неотложное дело — они заторопились дальше, мимо сада Сафо к заметному издали дому магистра. Прошли с поклоном мимо импозантных статуй черных грифонов и открыли высокую, украшенную резьбой дверь.

— Нет! Нет! Магистр не принимает, — еще с лестницы объявил им гном-слуга в блестящей мишурой ливрее. — Не принимает никого!

— А мы по делу не магическому, друг, — поднявшись на несколько ступеней, сказал анрасец. — Совсем не магическому. Просто поболтать об одной госпоже край надо.

— Магистр не принимает никого. Нет у него дел, и салон закрыт, — став рядом с мраморной статуей и выпятив огнистую бороду, гном непримиримо загородил проход. — В Иальсе это не единственное полезное место, насколько вы понимаете. Можете обратиться в приемную Ордена. Желаете, расскажу, где найти подходящего мага, чародея или мэги, — прошмякал он губами, похожими на дольки спелых слив. — Но сам магистр…

— Так, друг, нам это и нужно! — взбежав еще на несколько ступеней, Каррид радостно хлопнул его по плечу. Слуга едва устоял на ногах, вытаращив глаза от удивления или ужаса перед длинноволосым существом с татуировкой на щеке и матерой собачьей ухмылкой.

— Мэги мы ищем, — подхватил Леос, озираясь на могущественных богов, изображенных на огромных полотнах и насторожившихся стражей-либийцев. — Мэги Астру Пэй. Ну-ка напряги мозги. Ведь слышал о такой?

— Пропусти их, — сказал Варольд, откинув штору, еще раз оглядел странных гостей и направился в гостиную.

— И зачем мэги Астра господам столь пестрой наружности? — поинтересовался он, входя в освещенный утренним солнцем зал.

— А вы, почтеннейший, нашей внешностью не обманывайтесь. Потрепано выглядим, да. Обстоятельства заставляют, — ступив на роскошный аютанский ковер, Каррид осмотрелся, зацепившись взглядом сначала за длинные полки вдоль стены, полные красивых непонятных вещей, потом за малахитовые статуэтки, серебряные приборы на столе. — Мы — люди очень непростые, — убедительно добавил он. — Совсем нетакие, как может показаться поначалу.

— Вполне допускаю. Так зачем этим непростым людям потребовалась мэги Астра? — повторил магистр, отодвинул стул, но садиться не стал. Повернувшись к гостям спиной, он попытался поймать ментальную нить одного из них и подслушать чужие мысли, как это умели делать немногие жрецы Иссеи. Сейчас ему это не удавалось — он слишком нервничал последние дни, особенно после вчерашнего визита Канахора.

— Нам нужна она, уважаемый, — невнятно пояснил анрасец и тихонько толкнул барда в спину.

— Мне она нужна. Это сердечное, как бы вам объяснить… Это… Это… — Леос шагнул на середину зала и развел руками, не найдя подходящих слов.

— Любит он ее. Чего там скрывать, — Рэбб усмехнулся, звеня бронзовыми бляхами на жилетке. — Стыдного здесь ничего нет. Сильно любит, магистр. Уж, поймите, ежели вам случалось.

— Извините, господин Варольд. Наверное, в это вас не стоило посвящать — дело как бы не для магистра, но именно все так. По роковой случайности я потерял ее. Из-за некоторых людей, хуже волков которые. Потерял, а теперь, страдая душой, ищу. Уже везде побывал, все обошел, но она мне только мерещится на улице в толпе, то тенью возле храма, то во сне, — взволновано выговорил Леос, замолчал, и когда Кроун повернулся к нему, добавил: — Теперь на вас лишь надежда, хотя не ваше, конечно, это дело.

— Мое это дело, господин… Как вас?… — Кроун щелкнул пальцем, вспоминая, что имена неожиданных гостей ему до сих пор неизвестны.

— Господин Леос, — быстро вставил анрасец. — Певец, стихоплет, многопочитаемый людом бард. А я именуюсь с детства Карридом Рэббом. По миру брожу уже двадцать лет как, несу ему Слово Балда. Его Закон и ум.

— Хорошо. Так вот, мое это дело, — Варольд прошелся по залу мимо полки с либийскими статуэтками, и, понизив голос, сказал: — Мэги Астра — моя дочь.

— Ваша? Получается правильным, что мы зашли к вам, — обрадовался анрасец. — Вон оно как! Дочь!

— Преклонено извиняюсь, магистр, только Астра рассказывала мне несколько другую историю, — настороженно произнес бард. — Уж не доверять ей у меня нет никакой возможности. Сердце не позволяет не верить ей.

— Она моя дочь, о которой я не знал ничего девятнадцать лет. Да простят меня боги… Не знал я… не по своей вине, — старик перевел взгляд на бумаги — два письма и свидетельство Номары, переданные Канахором, которые он не убирал со вчерашнего дня, все перечитывал и вспоминал, вспоминал… — Так что вы хотите, Леос? Просто увидеться с ней?

— Для меня это было бы счастьем, господин Варольд. Невыразимым, которое чище дыхания Эдоса. Светлее лучистой Эты которое! Пожалуйста, просто увидеться! Я сочинил для нее новую, достойную красоты ее песню! Я многое хочу сказать ей, — синие глаза поэта засветились, рука по привычке потянулась за плечо, но там не было китары.

— И мне есть, что ей сказать! — выпалил Каррид, тряхнув гривой немытых волос.

— Сожалею, Астры в моем доме нет. И нет ее в Иальсе. Она отбыла на Рохес несколько дней назад. Я действительно очень сожалею. Раскаиваюсь, что не остановил ее тогда. Если еще с ней не стряслась беда, то это произойдет очень скоро, — Варольд вспомнил вчерашние ядовитые намеки Канахора и помрачнел, морщины на лице стали похожи на трещины сухой земли, губы побледнели. Он подумал, что история повторяется. Ведь также произошло девятнадцать лет назад со бежавшей неизвестно куда и зачем его милой Арсией. И тогда точно так же стояла над всем темная тень магистра Алой Звезды. — Все потому, что некоторые люди узнали, что я — ее отец, — продолжил он, чувствуя, как от волнения дрожат и холодеют руки. — И только вчера я понял ее истинную цель на Рохесе. Канахор, червь Некрона! Будь он проклят со своим Орденом и либийскими свитками!

— Магистр, если вы уверены, что она на Рохесе, то мы готовы отправиться туда! — поглядывая на Каррида, решил Леос.

— Мы готовы! — подтвердил преданный Балду. — Хоть в шетово пекло! Только объясните, что за беда стряслась.

Варольд указал им на кресла, сам устроился на табурете возле стола, перевернул последнее письмо Арсии, еще какой-то пергамент и, вздохнув, пересказал им коротко все, что так мучило его последние дни. Старик сам не знал, что потянуло его на такие откровения с незнакомыми людьми отнюдь не благородного вида. Может, одиночество после закрытия салона и ухода мэги Верды так изъело его, что он был готов доверить эти переживания кому угодно. Возможно, его тронули искренние слова барда, его ясные, влажные глаза, в которых словно видно было сердце. А может, он вспомнил себя молодым, безумные дни и ночи у замка Изольды, вспомнил и расчувствовался, не смог сдержать в себе просящихся наружу слов, как в тот вечер, когда его посетила Астра, такая похожая на его последнюю любовь.

Когда Кроун закончил рассказ, Бард сидел с минуту молча, потрясенный, растерянный, потом вскочил и сказал:

— Мы найдем ее на Рохесе, где бы она ни была! Мы найдем ее! Обещаю! Клянусь вам, магистр!

— Найдете… Это не так просто, если здесь замешан Канахор, некоторые другие могущественные люди. Вы… Что вы можете? — будто очнувшись от мутного наваждения, насылаемого Раей, Варольд оглядел гостей.

— Мы? Мы можем все! — воскликнул Каррид, встав с кресла и заходив по залу. — Все! Да, магистр! Потому, что с нами Балд! Мы сейчас же наймем судно в порту! Только небольшая помеха… у нас нет денег. Нет достаточно денег, — сохраняя важный вид, поправился анрасец. — Знаете, временные трудности.

— Сколько вам нужно? — снова склонившись над письмом и оставаясь будто безразличным к их несерьезной затее, спросил Кроун.

— Мы не попрошайки, достопочтенный, совсем не попрошайки. Нам нужно ровно столько, чтобы добраться до Рохеса и спасти вашу дочь, — быстро ответил Каррид и, почесав за ухом, подтвердил: — Да, ровно столько, ни шилдом больше.

— Хорошо, я дам вам достаточную сумму, — скрипя сандалиями по полированному эбеновому полу, Кроун вышел в другую комнату. Вернулся он с двумя тугими кошельками в одной руке, в другой держал стеклянный шарик с подвижной серебряной рыбкой внутри.

— Двадцать штаров, — сказал магистр, уронив кошельки с золотым шитьем на стол.

— Двадцать настоящих штаров? — Каррид Рэбб порозовел, и рука его потянулась к столешнице, дернулась, вернулась к вновь зачесавшемуся остро уху. — Да… Этого хватит, господин Кроун. Точно нам хватит.

— А этот прибор — смотрите внимательно, — Варольд положил шарик на ладонь, рыбка, плававшая в пузырьке жидкости, дважды повернулась и замерла. — Укажет вам, где находится мэги Астра. Я сделал его сегодня утром… Для себя сделал. Но все ж, возьмите. Он вам пригодиться. Куда указывает голова рыбы, в том направлении моя дочь.

Едва друзья вышли из дома магистра, Каррид сдернул шнурок с одного из кошельков.

— Балд Могучий, ты творишь чудеса! — воскликнул анрасец, жмурясь от огненного блеска монет. — Чистое золото! Никогда столько не видел! Даже издали! Пернатый, мы будем жрать сегодня мясо! Много мяса со сладким, пьяным вином! Жрать и петь похвалы милости Его!

— Волосатый, нам нужно бегом в порт. Жрать будем на корабле, — Леос повернулся и отвесил поклон то ли магистру, наблюдавшему за ними из окна, то ли грифонам, чьи обсидиановые глаза, взирали остро, будто жала копий.

— Мы не пойдем в порт, друг! Да, да! — схватив барда за плечо, Рэбб мигом прервал его протест. — У меня есть мысль получше. Вернее, не мысль, а святейшая идея. Такая, что только Балд мог положить ее в голову! Идем быстро за тем человеком, — он кивнул в сторону муниципального чиновника, распрощавшегося только что с молодой госпожой в желтом кружевном платье и удалявшегося от школы Сафо. Коротко, пока они огибали ажурную изгородь сада радостной богини, анрасец успел посвятить барда в суть своей затеи.

До муниципалитета отсюда было не менее лиги пути. С этой частью Иальса Каррид был хорошо знаком и быстро прикинул, что важный чиновник свернет сейчас либо к Варгиевой площади, либо направится через малолюдный в этот час квартал Бушенпита. К радости анрасца, мужчина в мундире с яркими нашивками не стал сворачивать к рыночной площади, а пошел мимо старых бараков.

— Уважаемый, — окликнул его Каррид Рэбб, бросив на землю кошелек. — Это вы потеряли?

— Что потерял? — иальсец обернулся, подозрительно поглядел на незнакомцев, потом на мастеровых кативших невдалеке тачку.

— Епть! — Леос подхватил тяжелую мошну и высыпал часть ее содержимого на ладонь. — Не, это не он. Точно не он. Здесь с пяток штаров золотом!

— Ну-ка, позвольте, — чиновник муниципалитета почти вприпрыжку двинулся к звенящему золотом барду.

— А не позволю! Я первый увидел. Вообще, этот кошель с утра здесь лежал! — Леос ссыпал монеты в кожаную горловину.

— Точно с утра. Сам Балд послал — люди такими деньгами не швыряются! — заключил Каррид Рэбб, хитро подмигнув другу. — Может, разделим и разбежимся живо?

— На троих, — мужчина в синем форменном мундире облизнул губы и, озираясь, настоял. — На троих, голодранцы!

— А я что? Я не возражаю, если даже на троих. Шагаем скорее! С глаз долой, уже народ пялится! — сжимая крепко кошелек и сияя лицом от восторга, бард устремился в узкий проулок.

— Эй, потише! Потише, парень! Ты только бежать не думай! — приговаривал анрасец, едва успевая за ним и хватая по-дружески локоть семенившего рядом муниципального служащего.

Достигнув середины проулка, бард нырнул в удобную глухую подворотню и, едва жадный до денег чиновник нагнал его, вместо золотых монет в руке Леоса сверкнуло стальное лезвие кинжала.

— Одежонку скидывай, ах ты, жулья рожа! — пропел лирический голос барда.

— Скидавай, скидавай, — подтвердил Рэбб, властно перехватив руку иальсца, потянувшуюся к эфесу меча. — Одежду не нам, мил человек, надо. Так Балд желает. Мы лишь слуги его верные. И башмаки стаскивай. И рубаху.

— Господин э-э… Балдаморд, — со смехом обратился Леос к Карриду Рэббу, — вы представляете, что нам будет за нападение на муниципальное лицо божественно-высокого ранга?

— Гринх что будет. Верно я говорю, синий? — Рэбб легонько тыкнул ножом в оголившуюся чиновничью спину.

— И-и-истинно! — взвыл чиновник. — Совсем ничего! Ежели меня пощадите.

— Вот умница. И штаны снимай. Сам Балд желает видеть твою важную задницу голой, — вежливо попросил Каррид, примеряя поверх жилетки форменный мундир с красными лацканами.

Мундир был ему явно длинноват и доходил полами до колен, гербовые нашивки на рукавах отвисали почти до локтей, но сам низкорослый анрасец будто не испытывал никаких неудобств. Лихо заправив хвост черных волос за воротник, подвернув манжеты, он вытянулся и, исполненный достоинства или даже величия, басовито спросил:

— Ну как?

— О, праведнейший Балдаморд, великолепно! Изящнейше сидит это тряпье на вас! — шутливо восхитился Леос.

— Не врете ли вы, господин Песнехарь? Надурите, точно, как с этим кошельком. А вы что скажите?! — Рэбб резко повернулся к раздетому чиновнику.

— Прекрасно сидит! Чудо изумительное! — выпалил тот и, стыдливо прикрывая шляпой свое мужское естество, попятился к стене.

— Шапку сюда! Бессовестнейший вы человек! — анрасец вырвал из его рук велюровую шляпу с пером и, надев ее, добавил мягче: — Вот вы думаете, потеряли что-нибудь сегодня? Нет, вы приобрели! Ибо благочестивым поступком, от чистоты души приодев страждущих детей Его, вы заметно приблизились к милости единоверного бога. Да прибудет с вами Слово Балда! А мы пошли, — подняв с земли что-то оставшееся из одежды, Каррид направился к улице и, обернувшись, посоветовал: — Только орать не вздумайте!

Свернув за бараки, Рэбб выбросил узел с бесполезным тряпьем и замер, прислушиваясь — не было слышно ни звуков погони, ни истерических воплей городского чинуши. За углом деловито стучали топоры строителей, на вытоптанном газоне под деревьями детвора и пятнистый лопоухий щенок мило истязали кошку.

— И все же поспешим. Воздадим молитву нашу по пути, — благоразумно решил Каррид.

Быстрым шагом они достигли Анекора, поднялись до мебельной лавки и оттуда бегом бросились к небольшой площади, над которой виднелись мачты «Песни Раи», увенчанные трехцветными флажками.

— Господин Свилг?! — небрежно оттолкнув охранника, Каррид подскочил к хозяину летающего корабля. — Так, так, господин Свилг! Теперь понятно! Уяснительно все до самого дна!

— Нам нужно было догадаться раньше! — всплеснув руками, возмущенно воскликнул Леос. — Конечно, ваш корабль удобнейшее место! Прямо, как у бога в штанах!

— Где вы прячете его?! — вскричал анрасец, побагровев вдруг от гнева.

— Господа! Господа! — Свилг уронил на мостовую скрепленные проволокой линзы и замер с застрявшим воздухом в груди. Казалось, мастер сейчас лопнет воплем, но вместо этого он жалко согнулся и выдавил: — Кого?

— Ах, вы паясничать вздумали! — взревел Рэбб, пальцы, стиснувшие рукоять чиновничьего меча, побелели. — Где вы прячете беглого преступника!

— Где Балдаморд! Где?! Где этот негодяй?! В трюме?! — Леос вытянул палец к висевшему над ними кораблю.

— Эй, вы, — анрасец махнул рукой опешившим охранникам. — Марш туда! Перекрыть эту улицу! Чтоб и блоха не проскочила! А вы двое туда! — он указал на проход к саду красно-каменного имения.

— Влезайте, господин Свилг! Влезайте! С вашей помощью мы обследуем каждый угол, — бард потянул веревочную лестницу, свисавшую с борта «Песни Раи».

— Но вы путаете! Здесь нет никого…

Свилг было воспротивился, но Каррид Рэбб выхватил меч, произнес громко и торжественно:

— Велением Балда и всего народа Иальса!

Наверное, имени Всемогущего было достаточно — мастер Свилг со сноровкой обезьяны вознесся на палубу небесного корабля. Леос и Каррид быстро поднялись за ним. Двое охранников, завидев явно сумасшедшего муниципального чиновника, вытянулись, с девичьей стыдливостью потупив глаза и напуская улыбки.

— Шет! Шет! — выругался анрасец, когда шляпа его почти случайным образом кувыркнулась через фальшборт. — Эй ты, а ну принеси! — махнул он сконфузившемуся стражнику и, едва тот спустился с последней ступеньки, Леос мигом втянул веревочную лестницу наверх.

В этот миг до Свилга дошло, какова была настоящая цель визита незнакомцев столь безумного вида.

— На помощь! Грабят! — заорал он, бросаясь под защиту оставшегося охранника.

Однако детина в сетчатой кольчуге, завидев меч в руке Каррида Рэбба, предпочел прыгнуть за борт. Из переулка и от усадебного сада, звеня броней, обнажая клинки, бежали охранники, только было поздно уже — анрасец перерубил крепежные канаты на корме, Леос перерезал веревку рядом с рострой, и судно, качнувшись, начало набирать высоту.

— Хвала тебе Балд Великий! — восторженно выдохнул Каррид Рэбб.

— О, Рая! Как прекрасен мир и полет с тобой! — раскинув руки, словно крылья, бард стал на носу рядом с золоченой статуей богини.

Внизу проплывали черепичные крыши домов, улицы, заполненные людьми, восхищенно глядящими вверх, яркие флаги на шпилях башен рыцарского Ордена. Впереди светло и торжественно вставал храм Герма, зеленые сады, розовато-белый колоннады вокруг. Рядом сверкали солнцем и переливами неба тихие воды Росны.

Как только они достигли реки, Свилг издал кошачий вопль и прыгнул за борт.

— Ну и шет ему вслед, — с хохотом сказал Каррид Рэбб. Сбросив душный мундир, он расплел волосы, тряхнув головой, разбросал их по широким плечам и спине. — Пусть охладится. Мы сами научимся управлять этой штукой. Ведь с нами Балд!

* * *

Это был пятый день Давпера в Ланерии и складывался он на удивление удачно. С утра отыскался старик-либиец, который за небольшую плату нарисовал подробный план храма Абопа на Карбосе и рассказал о его некоторых тайнах. Следом прибежал судебный посыльный и торжественно вручил господину Хивсу имущественные бумаги на «Гедон». Хотя люди Мораса до сих пор не могли разыскать беглого эклектика, но об этой, несколько затянувшейся, неприятности помогла забыть жена Красма. Давпер встретился с ней после полудня в «Раковине Эрисы» и по неясной прихоти снял именно ту уютную комнату, которой так недолго владела несчастная мэги Пэй. Без лишних слов он бросил ланерийку на постель и терзал ее, как голодный лев сладкую жертву. В какой-то миг в ее мучительных вскриках Давперу почудился стон Астры, и он едва не задушил свою добычу, схватив ее за шею и совсем обезумев в своем порыве. А потом Эниса Корин ублажала его уставшее тело умелыми поцелуями, шептала молитвы Рае и вздрагивала от прикосновений его беспощадных рук.

— Только мужу не говори, — шутя, попросил Давпер, когда она оделась.

— Ты дурак, — ланерийка рассмеялась, поправляя шнуровку на полной груди. — Ты идиот! Животное! Я вся в синяках!

— Тебе же это нравится, — Хивс притянул ее за пояс, заглянул в серые счастливые глаза. — Нравится? — переспросил он, сжимая ее руку.

— Давпер, а увези меня куда-нибудь. Надолго… — она склонила голову, роняя ему на плечо светло-русые локоны.

— Месяцев через пять-шесть. Я куплю твоего мужа, куплю короля, Ланерию, весь Рохес. И сделаю тебя королевой. Не веришь? А на этой головке, — он провел пальцем по ее лбу, — будет сверкать Черная Корона богини.

— Не верю. И не хочу даже, — Эниса подняла шелковый флер и подошла к зеркалу, разглядывая на шее лиловый след пальцев пирата и с насмешкой предвкушая нелепые вопросы мужа. — Помнишь, как было хорошо в старом доме у кладбища? — наблюдая за отражением Хивса, спросила она. — Теперь его нет. Его сожгла какая-то мэги. Я знаю, почему сожгла. Хочу, чтобы ее скорее казнили. И попрошу Красма об этом похлопотать, — она накинула флер и направилась к двери.

Давпер, выйдя из таверны, поднялся по аллее, густо затененной каштанами, к храму Крона, а оттуда дальше, мимо пекарни и лавок, украшенных по-деревенски безвкусно лентами и увядшими цветами. Свернул на узкую, зажатую домиками, улочку и скоро вышел к жилищу Кникии.

— Ждала что ли? — удивился он, завидев старуху, встречавшую его на пороге.

— Еще с утра. Как же иначе, если говорят о тебе не только люди, — приоткрыв вялый рот, сивилла оскалила желтые камешки зубов. — Идем.

Они прошли в дальнюю комнату. Крохотный огонек черной свечи вздрогнул, когда отворилась дверь. Старуха сразу же опустила на оконце плотную пыльную штору, траченную до дыр молью. Хивс поморщился:

— У тебя тут что, сдох кто?

— У меня часто кто-нибудь сдыхает, — Кникия закашлялась или хрипло рассмеялась. — Иначе самой не жить.

Голуби, сидевшие в большой железной клетке, забили крыльями, затрепыхались, роняя сизые перья и почти по-человечьи ворча. Сивилла разожгла огонь в широкой бронзовой чаше. Гладко выскобленный череп со скошенным лбом и массивными челюстями, скалился с колченогого стола. В углу валялась груда тряпья и тощая подушка. Похоже было, что старуха так и спала в этой душной комнате, охраняя свои колдовские сокровища. Полки из неструганных досок тянулись вдоль прокопченной стены у очага. Зловещего вида амулеты, связки свечей и сушеных трав были свалены на них беспорядочной грудой. Кникия порылась в этой куче, достала коробочку с мутными серыми кристаллами. Бросила несколько кристаллов в огонь — пламя загудело, окрашиваясь цветом крови. Лохмотья черного дыма разлетелись по комнате, и Давпер закашлялся. Старуха глянула на него с ухмылкой.

— Подойди сюда, — попросила она. — Ну? Выбери птичку.

— Вот этот, — Хивс указал на молодого голубка, белого с бурыми пятнами. — Нравится мне.

— Одобряю, — Кникия открыла клетку и ловко поймала будущую жертву костистой рукой. — Думай, Давпер, думай, что будет, и что тебя волнует. И не отходи от меня.

Она повернулась к алтарю — ровной глыбе мрамора, исчерканной неясными знаками, и спохватилась:

— Ох, черепушку забыли. Давай ее скорее сюда.

Давпер был уже хорошо знаком с ритуалом и, подняв череп, аккуратно положил его в выемку в алтарной плите. Черные глазницы теперь смотрели прямо на пирата, и он, слыша шипение огня позади и отчаянные трепыхания птицы, подумал: «Неужели символом всего, что будет, есть эта безобразная голая кость. Впрочем, так оно и есть. Смерть и прах — итог всему. Остается только торопливо заботиться о мясе, покрывающем эти, пока подвижные кости. Ублажать его при каждом случае. Тешить его минутами славы, утверждать величие маленькими победами и пьяным зрелищем падения, смерти других».

Один взмах изогнутого ножа — и брызнула горячая кровь, омывая череп, растекаясь по рельефу каменой плиты. Голова птицы упала на алтарь, маленький янтарный глаз смотрел с ужасом в неведомую тьму, а тело еще билось на полу, разбрасывая перья и хлопая крыльями. Неожиданный порыв ветра бросил пригоршню пепла из очага, закружился по комнате, приподнимая тяжелые занавеси. Запах тлена заполнил помещение, словно внезапно открылась дверь в древний склеп.

Закрыв глаза, сивилла зачитала заклятия, склонилась над алтарем, разглядывая потеки и капли крови, пометившей знаки на камне, разлившейся замысловатым рисунком, в котором было столько всего. Едва не касаясь плиты зазубренным желтым ногтем, старуха водила им над кровавыми письменами и бормотала что-то голосом, похожим шорох огня.

— Что видишь Кникия? — нетерпеливо спросил Давпер.

— Не спеши, — она оттолкнула ногой обезглавленную тушку птицы. — Молчи. Сейчас молчи.

— Вижу твою удачу, — наконец заговорила сивилла. — Да… большую удачу. Там, где другой бы пропал, сгинул без пользы, ты выкарабкаешься. На южный же остров дорога?

Давпер кивнул.

— Вижу безумный огонь, руины древние дрожат, сыплются прахом… и могучего чудовища рев… Мэги черноволосая, совсем молодая… Она поможет тебе. Поможет хитро, что ты и вообразить не можешь, — Кникия убрала с глаз седые пряди и наклонилась ниже. — Только не мешай ей. Не будешь мешать — она поможет. Или все будет прахом, и корабль твой утонет, и море будет в крови! Прошу, не мешай! Она сделает все сама, волей богов или дряней некроновых, но сделает. Вот клянусь тебе! Наберись терпения и тогда все получишь. Все, что пожелаешь, вынесешь из их шетова храма, но прежде не мешай!

— Странно, Кникии? Ты бы внимательнее смотрела, — Давпер помнил давние предсказания старухи, и все они были точны. Но то, что она говорила сейчас, казалось каким-то хмельным бредом. — С чего ей помогать мне?

— Враг она тебе. Это уж понятно, — глянув на него косо, сивилла оскалила зубы. — Запомни, на острове твоя и ее цель едины. Ты главное не противься, послушай старую Кни. И сам не лезь в пекло. А после всего и девчонка будет твоей. Будет птичкой в клетке — только руку протяни…

— Старая ведьма, вот как тебе не верить, после Сагель-Аля или заварухи с «Чайкой»?! Нет, я тебе верю, Кни, — он усмехнулся в ответ и положил ей руку на худое плечо. — Верю и боюсь.

У Кникии задержался ненадолго. Вышел от нее около часа Береса и, размышляя о столь нелепом, но приятном пророчестве, направился в Суд Архора. Переговорив со знакомым гиленом, оставив там немалый вес кошелька, Давпер вернулся в таверну, где его ожидал Морас, и сказал:

— Капитан, а кое-что изменилось. Изменилось так, что… нет, я не буду сейчас вам ничего говорить, — решил он, нервно потянувшись к отпитой кружке с элем. — Готовьте к отплытию «Гедон». Завтра или не позже чем послезавтра мы должны быть в море. Плывем на Карбос, шет его порви!

— Давпер, вы уверены в том, что говорите? — недоверчиво спросил Морас.

— Да, да, кэп, я уверен в том, что я говорю. Снаряжайте «Гедон». Все барахло с «Нага» по списку пусть грузят туда. Не забудьте бочки с порошком Бугета. Если самого этого мерзавца ваши люди не найдут до отплытия, значит не судьба. Перепоручите его поиски доверенным Пери — он нам все равно потребуется после Карбоса.

— Как скажите, господин Хивс. Надеюсь, для этого серьезные основания, — Морас встал с дивана, опираясь на трость, прошелся по комнате до окна. — Мы наняли в команду только шестерых. Нужно хотя бы еще человек десять — двенадцать. Если храм придется брать приступом, у нас не хватит людей.

— Так найдите их. По кабакам полно всякого сброду. Что вы так разборчивы, Морас? Мне плевать из кого состоит команда, которая нужна только на месяц. И вот еще, — он смягчился, вытащив свиток с гербом ланерийского суда. — Это деликатное дело. Как стемнеет, пошлите толковых людей на шлюпке к Гарунской крепости. Там все будет договорено. Вот распоряжение. Пусть они заберут мэги и доставят ее на «Гедон».

— Отказываетесь от семисот штаров, Давпер? — Морас медленно повернулся, морщина на его лице стала глубже, круто изогнулась к губам. — Понимаю ваше нетерпение. Магистр будет много ворчать, но это не мое дело.

* * *

Уже стемнело. На небе появились звезды, такие далекие, что их тусклый блеск казался обманом усталых глаз. Лишь по-прежнему реальна была черная решетка на окне и стены — их не видно в сгустившейся тьме, но власть их ощутима сильнее хватки пальцев стального голема.

Днем было легче. Прячась от мыслей, похожих на скользких ядовитых змеек, Астра царапала знаки на камне и подолгу размышляла над их многосложной сутью, нашептывая слова Нумбуса, когда-то говорившего много об этой сути — теперь слова его были просто словами. Еще она пыталась понять таинственное назначение кольца Керлока, которое прятала, едва заслышав шаги в башне.

«Оно силу имеет — многие за ним гонялись. В чем сила — не скажу. Ведь ты хорошая мэги — сама разберешься… когда-нибудь» — вспоминая слова призрака, Астра разглядывала маленький мутный топаз, оправленный в серебро, старалась рассмотреть тонкую инталию, понять ее смысл — разобраться. Но смысл растворялся в полумраке тяжких стен. Наверное, она была плохой мэги. Да и не мэги была теперь — жалкой пленницей, без сил и надежды.

Третий вечер подряд появлялась высокая худая старуха в сопровождении тюремщиков. Она вливала Астре в рот несколько глотков отравы Хеф, потом, трогая ее лицо сухими, как ветхий пергамент, руками, разглядывала ее глаза. Астра чувствовала, что еще пять, может, шесть таких дней, и связь с эфиром оборвется для нее навсегда. Магическое тепло, к которому она привыкла с детства, которое было продолжением ее рук, ее изменчивого настроения и безумных чувств, станет таким же далеким, непонятным, как блеск тусклых звезд в окне. Теперь мэги понимала, отчего гибнет быстро пойманная рыбка в банке, и почему умирали анрасские ведьмы. Когда старуха и тюремщики уходили, она падала на колени в углу тесной темницы, засунув пальцы глубже в горло, пыталась вырвать отвратительное питье — не получалось ничего, отрава слишком быстро растворялась в теле.

Лязг решеток и звон ключей снова насторожил ее. Астра не могла привыкнуть к этим звукам: они напоминали треск тонкого льда под ногами, от которого замирание сердца и страх, что еще шаг — и неизвестно, что будет дальше. Шаги на лестнице приближались. Скоро ржавый засов заскрипел, и дверь ее камеры отворилась.

— Идем, госпожа ведьма.

В красном блеске факелов, Астра разглядела лицо тюремщика, навещавшего ее в первый день.

— Куда? — она поднялась с подстилки, зажав кольцо в кулаке.

— Там поймешь, — наклонившись, он вошел в камеру. — Ну, не бойся. Хуже, думаю, не будет.

— Я не боюсь. Только куда на ночь? — мэги отстранилась от руки, потянувшейся к ее волосам.

— А ты привередливая. Я же говорил: нельзя здесь быть такой. Иди, — он подтолкнул ее к двери, — нет у меня времени с тобой шутить.

Они спустились к сводчатому проходу, освещенному масляными лампами. Здесь было особо противно — воняло отбросами, мокрой от мочи соломой. Из-за решеток угрюмо и недобро блестели глаза заключенных, одетых в рваное тряпье, едва прикрывавшее тощие тела. Кто-то бормотал невнятно, лохматый старик, вжавшись в железные прутья, тянул со стоном длинные, похожие на сухие ветви руки.

— Вишь как? Есть у нас еще и подвалы. Там хуже. Плохо там, — приговаривал тюремщик, позвякивая ключами. — Тебя мы как королеву держали. Так что цени и помни.

— Ценю. В двести сальдов, которые вы у меня отобрали. Куда теперь? — Астра остановилась у лестницы, круто сходящей вниз. Справа тянулся в темноту еще один проход, рядом была оббитая железом дверь.

— Сюда, — он отпер замок и сдернул засов. — Люди тебя ждут посланные.

Он выпустил ее во двор, освещенный луной, и провел к воротам, охранявшимся нарядом кирасиров. Что-то сказал им, и те засуетились. Скоро, отворяясь, заскрипела калитка. От волнения Астра почувствовала жар, подступивший к щекам и груди, ночной воздух стал тягучим и пьяным. Она представила, что там, за крепкими высокими воротами стоит Голаф или милый олен Трим, и тогда она, бросившись навстречу им, не сможет сдержать слез.

— Пожалуйста, уважаемые, — тюремщик легонько подтолкнул мэги к незнакомым мужчинам, лица которых в темноте трудно было разглядеть. — Она? Передаю в самом лучшем ее виде.

— Она. Госпожа Пэй, — один из встречавших, одетый в коричневый сюртук, довольно кивнул.

— Кто вас послал? Давпер? — догадалась Астра, заметив татуировку трилистника на руке одного из них. — Я не пойду с вами! — она попятилась к наблюдавшим за странной сценой стражам. — Я не пойду! Суда лживого буду ждать здесь!

— Не противьтесь, госпожа. У нас приказ вас доставить куда следует, — Григор решительно шагнул в крепостной двор. — И мы это сделаем!

— Так что прошу, — мужчина в коричневом сюртуке указал на шлюпку, качавшуюся у берега в блеклом свете луны.

— Нет! — Астра рванулась из твердых объятий боцмана, но ему на помощь пришел тюремщик и матрос из команды Мораса.

— Хорошо же, гады шетовы! — застонала она. — Руки прочь! Сама пойду! Только вам всем хуже будет.

От ворот до шлюпки было не более двухсот шагов по крутой тропе между камней, сходившей зигзагом вниз. Астра подумала, что на повороте она может оттолкнуть боцмана, добежать до уступа и прыгнуть в море. Конечно, далеко ей не уплыть — противоположный берег был слишком далеко, и пираты легко догонят ее на лодке, но лучше утонуть, захлебнуться в горькой воде, чем трусливо отказаться от попытки обрести свободу.

— Не вздумай, — Григор будто прочитал ее мысли: едва она замедлила шаг, повернулся и поймал мэги за руку.

Остаток пути он держал ее за рукав платья, в другой руке с ясным намеком покручивал прочную пеньковую веревку.

Астру усадили на заднюю скамейку, гребцы схватились за весла, и шлюпка взяла курс к гавани Ланерии, освещенной огоньками на кораблях, мерцавшими у доков кострами и множеством окон, оживших в этот час припортовых заведений. С хлюпами била в борт мелкая волна, звезды качались вокруг гаснущими, вспыхивающими искрами — неверными, призрачными знаками неба. За отмелью с пирамидой маяка виднелась цепь рифов, отороченная седой гривой пены.

— Зря ты, госпожа, против нашего хозяина так. Он совсем недурной человек. Кто к нему по-доброму, от него добро тоже получает, — заметил боцман, все еще покручивая веревку и глядя исподлобья на пленницу. — Советую, проси прощения у него. Покайся по-женски, и он смягчиться. Мучиться у нас совсем не будешь.

— Ах, сердечно благодарю, — с презрительной усмешкой Астра кивнула ему. — Вы так заботливы, господин пират. Как отец родной. Я сделаю, ровно так, как вы велите. Обязательно покаюсь… Когда проклятая душа его в пекло Некрона извергнется!

В этот момент лодку сильно качнуло, и гребцы разом опустили весла, озираясь на волны за бортом.

— Амфитрита! — привстав, с благоговением произнес матрос.

Вынырнув из волн, посеребренных луной, морская дева звонко рассмеялась.

— Дурная какая-то, — Григор тоже привстал, хватаясь за борт.

— Мэги Пэй, тебе не страшно? — Бирессиа ловко кувыркнувшись, подплыла ближе. — Не страшно? Ведь лодка маленькая, может перевернуться сейчас. Точно так, как мое счастье из-за тебя.

— Пожалуйста, сделай это! Я не боюсь! — крикнула Астра, увидев еще несколько быстрых тел, мелькнувших у поверхности воды.

Бирессиа не ответила, нырнула, и тут же лодку качнуло так, что вставший матрос едва устоял на ногах.

— Сильнее! — Астра вскочила, наступая ногой на борт.

— Мэги держите! О, Герм-отец! — взмолился боцман, увидев рядом головы двух амфитрит. — Бейте, отгоняйте их веслами! — заорал он, только гребцы не успели ничего предпринять — следующий мощный толчок перевернул шлюпку.

Оказавшись в воде, Астра сразу нырнула, отплывая дальше от опрокинувшегося суденышка и, вопящих проклятия, прислужников Давпера. Платье липло к телу, сковывало движения. Всплыв, чтобы глотнуть воздуха, оглядеться, мэги смахнула мокрые волосы с лица и вдруг почувствовала, как кто-то схватил ее за ногу, резко потащил ко дну. Не оставалось сомнений, что это была проделка Бирессии — ее безумная, необъяснимая ничем месть. Астра забилась отчаянно, изо всех сил, изогнулась, стараясь отцепить ее руки или схватить амфитриту за волосы, но морская дева была слишком ловкой в родной стихии, тянула свою жертву все ниже и ниже. Черная, холодная вода судорожной болью сжимала грудь, кровь стучала в висках, тело коченело от страха. Когда Астра подумала, что гибель уже неизбежна — нужно лишь открыть рот, впустить смерть, стиснувшую горло, то амфитрита почему-то оставила ее. Следом мэги схватили другие руки и через несколько мгновений вынесли на поверхность. Давясь солеными брызгами, она жадно вдыхала воздух. В груди что-то клокотало, хрипело, и сердце рвалось на части.

— Хранит тебя Эриса, прекрасная мэги, — услышала она голос, похожий на плеск воды, открыв глаза, увидела перед собой лицо молодого амфитриона.

— Все хорошо, — продолжил он, легко придерживая ее. — Прости мою безумную подругу.

— Шет ее епть, — Астра дернулась и закашлялась, снова чуть не хлебнув воды.

— Ну, держись за меня, — он повернулся, переложив ее руки на свои плечи. — Крепче держись.

Амфитрион шумно выдохнул и поплыл, рассекая волны, словно быстрый дельфин.

— Прошу тебя, к берегу! — Астра прижалась к его сильному, изгибающемуся с рыбьей грацией телу.

Сзади слышался смех амфитрит, всплески и вопли команды перевернутой шлюпки.

До западной оконечности бухты было пять-шесть лиг. Амфитрион плыл без остановки, и менее чем через четверть часа они достигли скал, тянувшихся от маяка к ланерийскому порту. Лишь когда Астра выбралась на берег, стала твердо на омытые морем камни, чувство счастливейшего освобождения охватило ее, словно настигшая вдруг волна радостной, кипящей стихии.

— О, Рена Светлейшая! Эриса Властительница! Слава! Слава вам! — вскричала она, повернувшись к морю и вскинув руки. — И тебе спасибо, добрейший амфитрион! Точно быть бы мне на дне или Давпер меня сейчас терзал, что не лучше смерти! Как твое имя?

— Коралисс. Я думал, ты его знаешь, Астра Пэй, — он проворно выбрался из воды, стал с ней рядом.

— Коралисс… — Астра вспомнила пьяный бред Бирессии на палубе корабля и теперь внимательнее рассматривала своего спасителя, казавшегося в лунном свете серебряной статуей прекрасного морского бога. — Да, Коралисс, откуда-то знаю. А вы, получается, перевернули лодку неслучайно и не ради забавы?

— Мы хотели тебе помочь. Ведь Вода тоже знает. Почти все. Я слышал твои моления в той башне, — амфитрион повернулся к Гарунской крепости, видневшейся темным силуэтом у выхода из бухты. — И слышал разговоры пиратов.

— Да, Вода знает — древняя мудрость атрийцев. Тогда, может быть, ты скажешь, что-нибудь и об Голафе Брисе? — с надеждой спросила Астра.

— Он остановился в таверне «Полная чаша». Где-то недалеко от пристани.

— И сейчас он там? Так, Коралисс? — в нетерпении мэги встряхнула его за руку. — Мне нужно его скорее увидеть.

— Лучше не ходить в город сейчас. Твои недруги, будут искать тебя по улицам, любым заметным местам. И мокрая одежда сразу выдаст. А еще мне нужно с тобой поговорить… — он на миг замолчал, отведя взгляд, потом уточнил: — Разговор о либийском храме на Карбосе. Я знаю, что ты окажешься там уже скоро. Еще знаю, что только ты сумеешь помочь нашему маленькому народу. Хочу попросить кое о чем, прекраснейшая из земных.

— Так говори, Коралисс. Я твоя должница, — согласилась Астра, упоминание о храме на Карбосе сразу заинтересовало ее.

— А ты, пока я буду рассказывать, можешь высушить платье. Повесь его на ту ветку, — он указал на кусты тамариска, темневшие на невысоком уступе.

— Хорошая мысль. Только для этого мне придется раздеться перед молодым амфитрионом, который меня и без того смущает, — она усмехнулась и развязала шнуровку, сходящую от ворота к груди.

— Когда я был маленький, я думал, что вы одеваетесь, чтобы больше отличаться друг на друга. А, оказывается, от смущения.

— Нет, мы носим одежду потому, что она красивая. Иногда красивая. Отвернись, — подняв край юбки, Астра шутя и чуть сердито топнула ногой. — Иди лучше в море.

Когда Коралисс исчез в волнах с тихим шлепком, она расстегнула пояс и освободилась от тяжелого, пристававшего, словно чужая кожа, платья. Повесила его на куст и, оставив там же нижнюю рубашку, спрыгнула в воду.

— Коралисс! — негромко позвала мэги, оглядывая медленные волны, игравшие лунными бликами.

Амфитрион вынырнул рядом, обдав ее мелкими брызгами.

— Хочешь, поплывем пиратскому кораблю? Можем подслушать, как бесятся твои недруги, — предложил он.

— Нет уж. Я сегодня наплавалась на две жизни вперед. Рассказывай о либийском храме, — Астра приблизилась к нему и остановилась, когда вода накрыла плечи. — Ты знаешь, для чего там Давперу девушки с именами на «А»?

— Они станут невестами. Невестами Аасфира, — улыбка сошла с его губ, он смахнул капли обильно стекавшие по лицу.

— Невестами? Морского змея, которому поклоняются служители храма? — изумилась мэги.

— Раз в шесть месяцев в дни полнолуния одна из них. Только это жестокая свадьба: жрецы привязывают девушку возле ступеней, спускающихся в воду, и Аасфир забирает ее, чтобы растерзать у них на глазах или окрасить ее кровью море. Поплыли к рифам, там сейчас хорошо, идет теплый прибой, — амфитрион протянул ей руку, оттолкнувшись от дна, Астра схватилась за его перепончатую ладонь.

— Если знаешь, Аасфир — сын Абопа, черного змеетелого бога либийцев, который живет далеко за Океаном и ест солнце по ночам. Аасфиру много тысяч лет, и все это время длится кровавый обряд его слуг, — продолжил он.

Они плыли навстречу прибою, набегавшему теплыми струями, шумевшему в прибрежных скалах и на отмели. Коралисс рассказывал все известное ему про мрачный храм на Карбосе, потом заговорил о бедах, которые причинял Аасфир морскому народу, возвращаясь к атрийским островам и устраивая жестокую охоту возле подводного города. Почти каждый день чудовище пожирало кого-нибудь из амфитритов, появляясь неожиданно, словно стремительное жало смерти. Их маленькое воинство, вооруженное хилыми копьями и костяными мечами было бессильно против гигантского змея, прочную кожу которого не могла повредить даже острая, твердейшая сталь. Магией морских людей, целиком подчиненной Стихии Воды, изредка удавалось его обмануть иллюзией или усыпить на время, чтобы дать возможность скрыться амфитритам в глубоких подводных пещерах, только в этом была слабая помощь в борьбе с неуязвимым сыном либийского бога.

Усевшись на скальный выступ, Астра долго молчала, глядя черно-серебряную цепь рифов, после рассказа Коралисса похожую на затаившееся тело Аасфира. Луна взошла высоко, сверкая, как лезвие кривого клинка корсаров. От этого света было неуютно, зябко, лишь теплое течение приятно ласкало ноги.

— Так что ты хочешь, Коралисс? Чтобы я убила самого сына Абопа? — спросила она, отгребая рукой таявшую быстро пену. — Даже если бы мне по силам было такое, то Пожирающий Солнце мне бы этого не простил.

— Тебе по силам. Вода говорит, что ты — великая мэги. Ты справишься, если только очень захочешь. А наш маленький морской народ, число которого становится все меньше, будет благодарен тебе до конца дней. И я стану твоим верным слугой, — он спустился ниже и положил голову ей на колени. — Пожалуйста, мэги Астра…

— Даже не представляю, как это сделать. Сам подумай: что мои заклятия против огромного морского гада? Но помочь я вам хочу. Тем более, я — твоя должница, — она погладила его волосы и мягкий гребень на спине. — А мэги Астра умеет дружить и помнит добро.

— Знаю, Аасфира можно победить на суше. В храме на Карбосе он выйдет за жертвой из воды, только вот чем его можно победить, я не знаю. Уверен, что ты придумаешь что-нибудь. Эти маленькие, нежные руки сильнее волшебства мрачного бога, — он прижался щекой к ее ладони, думая, что очень скоро в нее вернется сила, о которой шептали знаки Воды.

— Обещаю сделать, что смогу, Коралисс. Обещаю. Плывем к берегу, — Астра спустилась, держась за выступ рифа.

— Мне хотелось бы быть с тобой до утра. Знаешь, какой красивый в море рассвет? — Коралисс подхватил ее и повернул к себе.

— Меня ждет Голаф Брис, — мэги отстранилась слегка и, не удержавшись на скользком камне, снова прижалась к нему. — Ждет Голаф. Хотя, шет пополам, он меня ждет! Может быть, он обо мне уже забыл.

— У тебя очень теплое тело, словно южное солнце. И в твоих глазах солнце, даже ночью, — амфитрион изогнулся и поцеловал ее в губы.

— Коралисс! Не смей так! — она всплеснула руками, поднимая высоко брызги.

— Тебя это обидело?

— Нет, — Астра положила голову ему на плечо и провела ладонью по спине с гребнем, тугой и гладкой, как у дельфина. — Меня никогда не целовали амфитрионы. И еще я не хочу, чтобы меня утопила Бирессиа. Пожалуйста, поплыли к берегу.

Добравшись вскоре скал возле маяка, Астра одела еще влажное по краям платье и попрощалась с Коралиссом.

— Выше за кустом накидка лежит. Накройся ею, чтобы тебя не узнал кто из недругов, — сказал напоследок амфитрион. — Хранит тебя Властительница! И будет во всем удача! — добавил он, теперь почему-то робко коснулся губами ее щеки.

Накидка, которую предложил Коралисс, оказалась куском шерстяной, рваной ткани, обтрепанной до длинных махров, служившей, наверное, подстилкой какому-то нищему. Но и такой незавидной обновкой Астра пренебрегать не стала — она замерзла после ночного купания, да и опасаться глаз пиратского братства из горького опыта ей было не лишним. Укутавшись с головой в накидку, мэги направилась мигавшему огнями порту. Уже на исходе часа Змеи, не доходя до Коралловой площади, она отыскала «Полную чашу». Перед таверной жизнь еще не замерла: под фонарями стояла пара повозок, у входа весело болтали несколько девок и растомленных вином постояльцев.

Астра поднялась в гостиную и спросила у молодой прислуги о рейнджере, описав его не особо приметную внешность.

— Там. Там такой сидит, — кивнув на ступени, сходящие в кабак, уверенно сказала ланерийка. — До сих пор сидит. Не со вчера как бы.

Спустившись по лестнице в зал со стенами грубого камня и десятком столов, мэги остановилась за деревянной колонной в тени, оглядывая кутежников, сгрудившихся над игральной доской. Две хмельные компании расположились сразу под лестницей и дружно звенели посудой. Старик, подняв тяжелую чашу, говорил что-то пламенно, его, открыв рты, слушали девушки-подавальщицы и сам высунувшийся из-за стойки трактирщик. Другим милее была песня чьего-то сытого вином горла. Огонь на жаровне еще не погас, его отблески приплясывали на красных, довольных лицах гостей.

Пройдя дальше, мэги увидела Голафа. Он сидел за столом, заставленным наполовину грязной посудой. Напротив него из-за перевернутого кувшина выглядывало бородатое существо, похожее на изрядно потрепанного эклектика Берната Холига. Это соседство только в первый миг удивило Астру, она двинулась к ним и остановилась в нескольких шагах перед рейнджером.

— Чего еще? — спросил Брис, лениво подняв взгляд от стола. — Не в настроении я, девонька. Ты завтра это… Давай завтра?

— Скотина нажратая… — выдавила она. В горле стало сухо, Астра схватила кружку с вином из его рук и отпила почти до дна. — Завтра, да?! Мне — завтра?! Так, господин пьяный рейнджер?!

— Госпожа, это ты? — Бернат, выронив ломоть хлеба, прищурился, челюсть его медленно отвисла.

— Нет, это моя разгневанная душа! Глаза протрите, господин коротыш! — мэги сняла накидку с головы и встряхнула волосами.

— Мэги Пэй… мэги Пэй… — дважды повторил Брис, его замутненный попойкой ум не позволял достойно продолжить начатую фразу и рейнджер потянулся на всякий случай к кувшину. — Тебя уже выпустили? Шет… шет… шет… Ты сбежала! — неожиданное прозрение синим отблеском сверкнуло в его глазах, и глиняная ручка кувшина разлетелась в крепком кулаке. — Астра, ты сбежала от них!

— Представь себе! Я думала, Голаф, ты по камешку разберешь державшие меня стены! — опираясь на стол, она наклонилась к нему и произнесла тише, с горечью: — Думала, ты хоть чуть озабочен, как помочь мне! А ты тут все сил да смелости набираешься! Скотина!

— Госпожа! Милая госпожа! — Бернат вскочил, оттолкнув скамейку, и, схватив руку мэги, прижал ее к губам. — Мы уже третий день думаем! Только о тебе! Герм свидетель! Пьем исключительно от горя! И все время думаем! Мы бы уже по камешку, госпожа! Стены и остров тот! Не пожалел бы костей своих! Мы хотели так! — искренне воскликнул он, взгляд его окончательно протрезвел, и эклектик с еще большим воодушевлением заговорил дальше: — Только олен Трим вмешался. К добру или худу, вмешался, пообещал, что судом честным все решит. Он свидетелей нашел из наряда ночных стражей, которые видели, как тебя в то утро из «Раковины» волокли. Еще каких-то полезных людей нашел! Госпожа! Олен Трим нас остановил! Убеждал, что все будет по чести и закону!

— Дорогая, клянусь тебе! Клянусь, ни минуты не забывали! — Голаф тоже вскочил, поднял и нервно отставил кувшин. — Я хотел убить его. Давпера… Еще вчера была возможность. И твоего хлыща Трима, — он шагнул к мэги, остановился в нерешительности, разглядывая ее лицо и глаза, окрашенные медным светом лампы.

— Что стоишь, мерзкий франкиец? — Астра смяла край накидки, в которой стало неуютно и душно, разжав пальцы, уронила ее на пол. — Поцелуй меня, что ли…

— Если позволишь, моя дорогая мэги, — рейнджер улыбнулся, осторожно обнял ее за талию, заглядывая долго в глаза, видел, как в них вздрагивали, распускались золотистые лепестки. Потом припал к ее губам, нежно и жадно.

— Голаф! — вырвавшись на миг, Астра прихлопнула кулаками по его спине. — На нас смотрят, Голаф!

На них действительно смотрели со всех сторон. Даже чья-то пьяная долгая песня повисла и оборвалась на неожиданной ноте.

— Хозяин! Два кувшина вина! Лучшего! — махнув трактирщику, вдохновенно воскликнул Бернат Холиг.

Оставаться в таверне Астре, впрочем, как и эклектику Холигу было опасным — подручные Давпера или стражи могли легко отыскать их здесь и в любом публичном заведении Ланерии. Именно поэтому Ренайт Трим, пожаловавший рано утром, настоял, чтобы они перебрались в его пустующий домик на окраине, возле Высоких садов. После недолгих уговоров это показалось разумным даже мэги. С одной стороны ей не терпелось найти способ выплеснуть на пирата гнев, скопившийся за последние дни, подобно черной грозовой туче. С другой, помня о морском чудовище и разговоре с Коралиссом, Астра понимала, что все может разрешиться только на Карбосе. Уже скоро там, на маленьком островке среди моря сойдутся они без всяких свидетелей Закона, Порядка, без добродушных и коварных советчиков, сойдутся, и их рассудит дикая воля богов.

Собрав немногие вещи, прибывшие с «Фарилией» и запасшись алхимическими приспособлениями, необходимость которых Бернат обговорил с Тримом, они втроем переехали в имение олена — небольшой двухэтажный домик с гранитными колоннами у входа, напоминавший древний рохесский храм. Высокие сады, раскинувшиеся по склонам холмов, скрывали их от посторонних глаз. Хотя здесь, за городской стеной посторонних и не было. Бернат с позволения хозяина сразу занял сарай, соседствовавший с пустой конюшней, и собирался начать там опыты с какой-то необычной солью, служившей основой взрывающемуся порошку. Рейнджер и мэги почти целый день бродили по саду, поднимались на южные холмы и смотрели на море, шумевшее в плену светло-серых скал. Отсюда не было видно ланерийской бухты, не было видно кораблей на рейде, «Нага», «Гедона», возможно, поэтому вид на зеленовато-серые волны, ткавшие кружево седой пены, казался так безмятежен и прекрасен. Там, на одном из холмов, устроившись в ложбине, окруженной розовыми цветами клевера, Астра решилась пересказать Голафу об Аасфире, бедах морского народа и обещании данном Коралиссу. Слушая ее, рейнджер мрачнел и злился. Вступить в схватку с чудовищем, о могуществе которого ходили слухи даже в далеком северном Вильсе, ему представлялось безнадежной глупостью. Тем более, памятуя, что в проклятом храме либийцев должна оказаться Анита. Надежда освободить ее до того, как Давпер покинет Ланерию, оставалось все меньше. Когда же Астра, снова вспомнив встречу с Давпером в платяной лавке, предположила, будто Анита находится вместе с пиратами не совсем уж без своей воли, Голаф рассердился еще больше. Они бы, наверное, поссорились, как это случалось не раз, только оглушающий грохот заставил их забыть обо всем и бежать к имению Трима.

Место пугающего происшествия нашлось сразу по облаку бурого дыма, не рассеявшегося еще над кронами мандариновых деревьев.

— Представьте, господин Ренайт, — подняв палец, возбужденно вещал Бернат, — здесь было всего полтора колта порошка. В сравнении с тем, что имеет Давпер, мне удалось увеличить его силу в пять раз! Мора-бора, все на мелкие кусочки.

— Бесспорно, чудесно, господин Холиг. Нет слов! Но это очень опасное изобретение, — олен подошел ближе, заглядывая в глубокую воронку с дымящимися краями. — Пока у Давпера, по вашим подсчетам, есть несколько бочек зелья. Это уже огромная сила. А что если он или люди, подобные ему, завладеют секретом получения этой силы?

— Вот поэтому я секрет держу здесь, — согнув вздернутый еще палец, эклектик постучал себя по лбу. — Только здесь. Я не веду никаких записей. И секрет летающего корабля здесь же, — он повторно стукнул себя по лбу. — Нет ни единого чертежа. Скоро свойство «обманутой ртути» в его машине выродится, а негодяй Свилг не знает, как ее получить вновь. Вот тогда станет ясным, кто построил «Песнь Раи».

— Конечно, ты, наш многоумный коротыш. Ну и напугал ты нас! — рассмеялась Астра, выходя из-за сарая. — Я думала, дом олена Трима постигла участь того пиратского гнездышка. Бах — и стены в пыль!

— Что вы, госпожа Астра, я же пока не причинил вам столько бед, сколько, вспоминаемый так часто, господин Хивс, — пошутил Ренайт и, тщательно отряхнув камзол и штаны, подошел к ней. — Есть некоторые известья, — он стал серьезным, тонкие губы вытянулись в бледную линию. — Недавно я был в суде Архора, и оказалось, что все обвинительные документы против вас непонятным образом исчезли. А соответствующие записи в регистрационных книгах вычеркнуты, как ошибочные.

— Получается, меня более не обвиняют? — несколько удивившись, переспросила Астра.

— Получается так, — кивнул олен.

— Что-то я не пойму, Ренайт, вас это огорчает? — разглядывая внимательно ланерийца, поинтересовался рейнджер.

— Меня это настораживает. При тех свидетельствах, что я собрал, суд все равно был бы на нашей стороне. И есть еще второе известие, — он минуту помедлил и негромко сказал: — Только что «Гедон» вышел из гавани. На нем пять девушек, о которых вы говорили. Их переправили откуда-то шлюпкой перед самым отплытием, и нельзя уже было предпринять ничего. Увы, — олен расстегнул ворот и поправил кожаную перевязь, державшую короткий рохесский меч. — Вы, конечно же, поспешите следом. Я все понимаю, госпожа Пэй и вовсе не собираюсь вас отговаривать. Пойдемте в дом, поговорим за столом, — приглашая жестом, он шагнул на мощенную гранитными плитами дорожку. — Если бы вы только подождали десять дней, я бы тоже отправился на Карбос. Я очень хочу быть рядом с вами, но сейчас у меня крайне серьезные обязательства перед королем.

— Сожалею, Ренайт, но мы не можем ждать десять дней. Мы должны отправиться к острову скорее, — разволновавшись, ответила Астра, ступая следом за ним на террасу.

— Я понимаю. Я знал, что вы так скажите. И уже позаботился кое о чем, — ланериец опустился на табурет и придвинулся к столу. — Завтра, сразу после полудня отплывает почтовый флейт в Хельг-Амо. Я договорился с капитаном, он доставит вас на Карбос и заберет на обратном пути. Этот флейт «Кирида» — очень надежное судно с умелой, хорошо вооруженной командой, которое Давперу, случись что, будет не по зубам. Но как я представлю, что ждет вас на том, забытом всеми богами острове, то совсем теряю покой. Еще больше, госпожа Астра, чем прошлые дни, когда вы томились в Гарунской тюрьме. Лучше бы вы оставались в моем плену, — он грустно улыбнулся, встретившись с мэги взглядом.

— Ваш плен мне приятен, любезный олен. Только у нас нет другого выхода, — Астра взяла абрикос из вазочки и надкусила бархатистую кожицу.

— У нас нет другого выхода, господин Трим, — подтвердил Бернат, потянувшись к лилово-красной бутыли с вином, — кроме как устроить Хивсу самый справедливейший епть-коверть! Так, чтоб башка его в желудок провалилась!

Утром следующего дня Астра и Голаф в сопровождении Ренайта Трима обошли припортовые лавки, запасаясь всякого рода вещами, необходимыми в плавании и для их успешного пребывания на Карбосе. Все это было доставлено в трюм «Кириды», туда же погрузили немалый алхимический арсенал Берната Холига и несколько мешков рохесской соли.

Перед отплытием, когда матросы уже начали отвязывать концы, мэги сошла с господином Тримом на пристань.

— Спасибо за все, милый олен! — прощаясь, сказала она. — Я буду помнить о тебе в море и на Карбосе. А дальше не знаю, что будет…

— Прошу, если сможешь, если каким попутным ветром… хоть когда-нибудь возвращайся сюда! Я тоже буду помнить о тебе всегда! — ответил Ренайт.

— Очень надеюсь, что мы свидимся, — Астра жарко обняла ланерийца и, не дав сказать ему каких-то жгучих, рвущихся с его губ слов, взбежала на палубу.

«Кирида» вышла из гавани. Наполненные ветром паруса понесли ее через Среднее море к Карбосу.

Конец первой книги