Свою порцию я заправил сам. Я, конечно, не британский политик, но и не ташкентская девственница. В конце концов, нужно знать, с чем бороться...

– Ну, как? – спросила она.

– Детская забава.

– Я и говорю, – она сыпанула в наперсток последнюю порцию травы.

– Дрянь трава, – Беда поморщилась, но выглядела она довольной, будто не брызгала слезами в окуляры десять минут назад. – Бурятская, наверное. Хуже только сибирская и алтайская.

– А лучше? – я решил пройти ликбез по полной программе.

– Казахстан, Киргизия. Если повезет, можно нарваться из Чуйской долины. Про Афган я вообще молчу.

– Я жил с наркоманкой.

– Ты жил с репортером криминального еженедельника «Криминальный Сибирск».

– Ну да, вторая древнейшая. А ты весь криминал пробуешь на собственной шкуре?

– Не весь.

Я кивнул. И громко заржал. Здорово она это сказала: «Не весь»! В отличие от нее я понимал чужой юмор.

Она посмотрела на меня внимательно, как кошка, которая впервые увидела рыбку в аквариуме. Мне стало смешно.

– Я не рыбка, – хихикнул я.

– Больно-то надо тебя ловить! – хохотнула Беда.

– Тогда я пошел, – я встал и перешагнул через пару баулов.

Она засмеялась.

– У тебя походон, как у аиста на болоте. Эй, Бизя, у тебя проблемы?

– Ты каркаешь про мои проблемы прежде, чем они успевают появиться. Кстати, это у тебя проблемы! На полке появились книги! Донцова, Акунин, Коран и «Партнерский секс». Нет, каков наборчик! – Я покатился со смеху и плюхнулся с размаху на какой-то тюк. Хорошо, он оказался мягким, словно был забит ватой. Мне вдруг расхотелось уходить. Здесь тепло, светло и очень весело. Донцова, Акунин, Коран, и «Партнерский секс»! Никогда не видел, чтобы Беда читала: Элка – не читатель, Элка – писатель. Я снова заржал.

Она подскочила и, перепрыгивая через сумки, подскакала ко мне.

– Это не мой наборчик! – Беда плюхнулась на соседний тюк. – В этом доме не осталось ничего моего! Здесь живут Надира и Салима. Значит, ты мне не поможешь...

– А с чего ты взяла, что у меня проблемы?..

– Ты так лихо оприходовал «ракету»! Где ты ее взял? Не сам же смастерил на коленке!

– Я?! – от возмущения я хотел вскочить, но не справился. Тюк был округлый, неудобный, верткий, он поехал под коленки и я кувыркнулся назад, головой в какую-то сумку, кажется, забитую кирпичами. Пока я барахтался и вставал, приводил в порядок слух и зрение, Беда куда-то исчезла. Вместо нее в комнате стояла баба – смуглая, черноволосая – и щербато улыбалась. Я потер глаза, но потом вспомнил про хлопковое масло и затянувшуюся невинность:

– Фатима?

– Салима, – поправила она.

Может, ей и сорок, может, она и девственница, но я бы сказал, что ей пятьдесят и у нее климакс.

Я спохватился, что должен ее попугать и спросил с угрозой:

– Лошадь страшная, ты откуда?

– Где лошадь? – удивилась она на хорошем русском.

Лучше бы она спросила, почему страшная, я бы знал, что ответить.

– Да это собака! – выкрутился я и потрепал за загривок подбежавшего Рона.

– А Надирка на рынке осталась! – радостно сообщила мне Салима, даже не думая меня пугаться. – Сейчас будем делать плов и самсу греть! Вы теперь с нами будете жить? Комната большая, располагайтесь!

– Да не, пошел я...

– Что вы! Плов! Самса! Элка совсем ничего не кушает. Только пьет кефир и курит! Так воняет, так воняет! А крупному мужчине надо много кушать!

Мне понравился ход ее мыслей. Я почувствовал, что слюноотделение опережает всякие другие мои рефлексы. Плов! Самса! Коран, Акунин и «Партнерский секс»! Да, и Донцова тоже. Блин, да ничего эта Салимка, и чего Беда волну гонит?!

Я как пес по команде «рядом», пошагал за Салимой на кухню. Салима на удивление ловко маневрировала среди завалов. Она вообще все делала ловко и быстро – «шуршала», как сказал бы мой дед-богатей Сазон. Не успел я глазом моргнуть, как на плите, в огромном казане уже жарились лук и мясо. Казан, наверное, она тоже привезла с собой. Я успел забыть о существовании Беды, когда она выскочила из ванной, с мобильником в руке, и заговорщицкими жестами вызвала меня в коридор.

Я нехотя покинул кухню.

– Мне звонил следователь Питров, – сообщила она.

– Кто?! – если честно, я не сразу вспомнил, кто это такой и хихикнул:

– А что у тебя с ним?

– У него со мной почти допрос. Он спросил, звонил ли мне днем на мобильный ученик школы номер двадцать Игорь Грибанов.

Я перестал хихикать и больно прикусил губу. Обрывки мыслей замельтешили в мозгу, одни из них были смешные, другие не очень, третьи и не мысли были даже – так, мыслишки. Например: когда она успела схлестнуться с Грибановым и зачем? Я жил с наркоманкой, а может – убийцей? Ей не фиг делать пальнуть в особь мужского пола, если эта особь не пляшет под ее дудку.

– Откуда ты знаешь Грибанова? – спросил я, принюхиваясь. Из кухни так пахло, что я бы сменил веру, чтобы так питаться, и... изучил «Партнерский секс».

– Из школы номер двадцать я знаю только тебя, – сказала Беда, буравя меня глазами через очки. – И днем, с номера, который назвал мне Питров, звонил мне ты. О чем я и доложила следователю Питрову.

Я ошарашено молчал. Потом в голове моей начало проясняться. Значит, у Грибанова нашли мобильник Ильича. Значит, Глазков за порцию травы расплатился с Грибановым мобильником, который нашел в туалете, пока я бегал с бутылкой к Ильичу. Искал, наверное, бутылку, а нашел телефон. Или нет, телефон нашел сразу, а бутылку искал уже тогда, когда получил порцию травы...

– Я же говорила, у тебя проблемы, – усмехнулась Беда. – Давай, Бизон, выкладывай, откуда у тебя «ракета» и почему телефон, с которого ты звонил, у следователя. – Она завелась, заблестела глазками. Запахло приключениями и, кажется, я перестал быть для нее занудой.

Сначала мне стало грустно, потом смешно: чтобы я стал представлять для нее интерес, нужно, чтобы в моей жизни появилась пара – тройка криминальных трупов и мной заинтересовались правоохранительные органы.

Я поддался ее безудержному любопытству, я выложил ей все прямо тут, в темном тесном коридоре, шепотом, с подробностями, которые обошел на допросе у следователя.

– Говорила же, у тебя проблемы! – она приблизилась максимально и цапнула зубами меня за ухо. Я не очень-то обольстился от ее обкуренной нежности. Пусть сделает это на трезвую голову.

– Забавная история, – засмеялась она. – А ты уверен, что этот твой Женька действительно не причем? Ведь сарай-то был открыт, все это видели! Посуди сам: его чуть не убили подростки, одного из которых звали Игорь. «Игореха, стреляй!» Конечно, там, один против этой «группы здоровья» он не попер. А тут отлежался, оклемался, высунул из сарая нос, Игореху того опознал и, воспользовавшись кутерьмой, возникшей во время землетряса, его пристрелил.

– Бред, бред и бред! Сама посуди: у него не рожа, а кусок мяса! Он практически ничего не видит, как он его разглядел и опознал? Он голоден, болен, и за крышу над головой готов языком вылизывать школьный двор. Кто сказал, что «Игореха, стреляй!» и медалист Грибанов одно и то же лицо? Домыслы и совпадение. И кто сказал, что у Женьки-бомжа есть оружие? Если бы оно было, то палить он бы стал не в школе, а там, где его били.

– Если бы было... – тихо засмеялась она.

– Это не он.

– Не он, так не он.

Я посчитал, что разговор закончен, вставил палец в дырку на ее кофте – крутейший дизайн! – и притянул к себе.

– Слушай, а может быть это был все-таки повод, а не гнусная...

– Мальчики-девочки! – звонко крикнула Салима с кухни. – Где застряли, где потерялись?! Самсу кушать!

– Девочки! – фыркнула Беда и отцепила кофту от моего пальца.

«Мальчики» ее почему-то не возмутили.

– А где сейчас твой Возлюбленный? – Она предпочла не заметить мой душевный порыв.

Я пожал плечами.

– Сидит, наверное, в моем сарае, кипяток с сахаром гоняет.

– Идиот, ты что, не зашел к нему после всех этих событий?!

– Ты же сказала, приезжай немедленно!

– Кретин, да твой сарай опера уже по досточкам разобрали, а Женьку наизнанку вывернули! Хочешь, я позвоню знакомому «урке», узнаю информацию по этому делу?

Я ухмыльнулся. Она знает, что я владею терминологией не хуже нее – «урками» называют ребят из уголовки. Я засмеялся. Она знает, что я и сам могу узнать все по этому делу, если позвоню Ритке Грачевской. Инспекция по делам несовершеннолетних в РОВД находится на первом этаже, уголовный розыск на втором. Ритка, как правило, в курсе всех дел и уж ее информация будет поточнее, чем та, которую дает не очень щедро прикормленный «Криминальным вестником» опер.

– Пойдем самсу жрать. За дело взялись профессионалы, какого черта совать свой нос?

– Да? – ехидно спросила она, ловя очками в темноте коридора свет, доходивший из комнаты. – А ты уверен, что хорошо спрятал свой «ствол»?

Я почувствовал, что вспотел.

Это был единственный незаконопослушный момент в моей жизни. Пережив недавно кучу неприятностей, я так и не собрался с духом избавиться от пистолета Макарова, доставшийся мне в результате разборок с одной местной группировкой, именуемой «борисовцы». Я предпочел соорудить под лежаком маленький тайничок – незаметный и надежный, следовало только знать, где и как подцепить нужную доску в полу. Одна беда: я постоянно забывал и про тайник и про оружие: слишком втянулся в мирную жизнь педагога. Лучше бы все-таки от него побыстрей избавиться.

– Поехали, – Беда потянула меня за руку.

– Куда?!

– В сарай!

– Девочки-мальчики!

Я сгонял на кухню, прихватил самсу, рассовав пирожки по карманам, заверил Салиму, что мы скоро вернемся, и быстро оделся в коридоре.

Беда тоже натянула тонкую дубленочку и гарцевала на месте, от нетерпения пристукивая ногой. Кажется, ей все это нравилось: «ракета», «ствол» у меня под кроватью, бомж, готовый за стакан кипятка чистить от снега школьный двор, и я – впервые в жизни попробовавший ганджубаса.

* * *

«Аудюха» почему-то не открывалась. Может, замок замерз, а, может, от старости его просто заклинило? Я плюнул на неподатливый ключ, нашел проволоку, поковырялся недолго и открыл дверь.

– Эй! – засмеялась Беда. – А зачем ты повесил знак «инвалид за рулем»?!

Я посмотрел в зеркало заднего вида: на заднем стекле желтел небольшой квадрат.

– Ну-ка, отдери! – скомандовал я. Элка поковыряла знак пальцем.

– Слушай, тут без ножа никак! Серьезно прилипло! А ты какой инвалид – на голову?

Я заржал. В отличие от нее я понимал чужой юмор.

– Нет, гораздо ниже! Там, что, не написано?

– Нет! – покатилась она со смеху. – А должно быть?

– Конечно. Это ученички мои шутки шутят. Завтра зубами отдирать заставлю.

Беда плюхнулась на сиденье рядом со мной, и я мысленно поблагодарил ее за то, что она не рвется за руль. Терпеть не могу ездить пассажиром, она тоже, и это одна из причин, почему мы не можем долго находиться в одной машине.

Загрузка...