Святой из тени

Глава 4

«Дельфин» входит в главную гавань Гвердона. До самого города еще час пути – Гвердон тянется вдоль того, что некогда было устьем впадавшей в залив реки. Ныне река большей частью присыпана, рассечена и перенаправлена в сотню каналов и подземных водостоков.

Залив пещрят шхеры. С палубы Эмлин со шпионом внимательно их рассматривали. Дредгер изображал экскурсовода, бодро отвешивал комментарии. Он рад возвращению в город.

На некоторых островках торчали пушки и укрепления, флотские базы готовы защищать город от захватчиков. Гвердон не вступает в Божью войну не по принципам, а из выгоды. Там отдают себе отчет в том, что голый нейтралитет не защитит их от вторжения, а война с каждым днем все ближе.

Вдалеке они углядели Колокольную Скалу – риф так низко сидел в воде, что становился виден лишь в отлив и был смертельно опасен с подъемом уровня моря. Дредгер показал им развалины маяка на скале и поворотную железную раму временного прожектора. Опоры рамы, как и камни вокруг, были вымазаны отталкивающей ярко-желтой грязью, и Дредгер объяснил, что в этом виновата авария, произошедшая несколько месяцев тому назад. Сухогруз, перевозивший алхиморужие, сорвало с якоря и выбросило на берег. На Колокольную Скалу высыпались бомбы и потек отравляющий газ. Он показал на другое судно, сходное с «Дельфином», на рейде неподалеку от острова. Течение сейчас слабое, люди в противогазах и болотных сапогах пробираются между покрытых налетом камней. Дредгер пояснил, что это его работники собирают пряди выращенных его алхимиками морских водорослей. Водоросли впитывают отраву, накапливают ее. Позднее водоросли высушат, перемелют, а порошок продадут каким-нибудь торговцам смертью, вроде Сангады Барадина.

За Колокольной Скалой, ближе к Гвердону, лежал вытянутый плоский остров – или песчаная отмель. Отчасти искусственная, она наполовину состояла из сбросов в залив ядовитой земли. Это остров Сорокопутов, маленькое королевство Дредгера. Даже издалека шпион различал на твердой части отмели трубы и очистные сооружения – цеха, где Дредгер делал из химотходов боеприпасы для перепродажи. Творил собственную алхимию – обращал отработанную отраву в золото.

Между «Дельфином» и Колокольной Скалой еще один остров. Его облепили корабли всех размеров, бросая швартовы в любом месте длинного пирса, простершегося далеко в залив. Еще там стояли приземистые постройки, а за ними – лагерное поселение. Палатки, заборы, сторожевые вышки. Остров Чуткий, где Гвердон отсеивал спасавшихся с Божьей войны от тех, кто привез сумасшедших богов с собой. Фильтрационный пункт для занебесного. Святых бродяг, юродивых, отмеченных благими перстами и истинно верующих берут под стражу; безбожников и слабых духом пропускают.

Дредгер зарычал и показал на западный берег Чуткого. Там стояла старая тюрьма, облупившаяся крепость из серого камня, ее стены поросли плющом. Над оградой этого форта шпион разглядел признаки стройки – остовы балок с металлическими цистернами, алхимические машины.

– Тюрьма для святых, – сказал Дредгер, зыркнув на Эмлина. – Весь год ее строят.

Эмлин таращился с перил на крутобокий остров как на дремлющее чудовище.

К югу от Чуткого, ярдах в двухстах от берега, из воды торчал зазубренный каменный клык. По краю этой скалы передвигались люди. Может, тоже собирали водоросли, хотя на небольшом выступе не было никакого желтоватого налета.

Морские патрули – быстроходные канонерки – кружили вокруг острова Чуткого. Очевидно, «Дельфин» они уже засекли, и если Дредгер не пришвартуется, чтобы его пассажиров из Севераста потыкали и пощупали городские розыскники, то начнутся проблемы. Они огибали остров Статуй, карантинный участок для страдальцев от беспощадной каменной хвори. Пологий травянистый остров шириной в милю. Неподвижными часовыми стояли серые изваяния, и шпион не мог понять, то ли это настоящие камни, то ли оболочки покойников. Бой церковного колокола скорбно расходился над водой. Сангаде и Эмлину Барадинам пора трагически утонуть.

Шпион перекинулся через борт «Дельфина» и плюхнулся в воду бухты. Жарило летнее солнце, но в воде холодно до сих пор. Он поманил к себе Эмлина. Мальчик бросил шпиону водонепроницаемый баул, потом сам прыгнул в воду и резво рванул к берегу. Шпион подобрал сумку и увидел Дредгера у фальшборта. Громила ничего не сказал, но одна бронированная рука отдала им почти незаметный со стороны салют, а затем корабль ушел, направлясь к острову Чуткий. Плыть до берега всего ничего, только вода воняла, изгаженная сливом какой-то химии, и выбраться на каменистый пляж острова Статуй – истинное блаженство. Камни устлали берег. Некоторые с острыми краями, как осколки посуды. Другие – закругленная, блестящая галька… тут до него дошло, по чему он ступает. Яркие кругляши – это пули, вычищенные до блеска волнами. Отломанные куски… он поднял один, повертел. Ощупал очертания носа, глаза, половины брови. Весь пляж – раскрошившиеся каменные люди. Наверно, еще со времен начала карантина, когда они пытались врываться на лодки своим неуклюжим, спотыкающимся шагом.

Эмлин увидел каменное лицо, открыл рот, чтобы задать вопрос, а потом передумал. Неплохо. Он способен учиться.

Шпион сорвал мокрую одежду и утопил в море, утяжелив с помощью частей каменных тел. То же самое проделал Эмлин. Спина мальчика разлинована старыми шрамами и отметинами укусов. Он проходил церемонию – кормил собой ядовитых пауков Папирусных Гробниц.

Из баула, подаренного Дредгером, шпион извлек пару мантий с капюшонами. Одну он надел, натянув на голову шершавый клобук. Разобранная винтовка и другие ценности остались в бауле, когда шпион запечатал его и взвалил на плечо. Шагая через пляж, он приноравливался к сгорбленной, потупленной манере жреца Хранителей. «Вживайся в личину», – подумал он.

– Сюда, – сказал старый священник молодому служке, который почтительно следовал позади.

Узкая тропа поворачивала с пляжа в сторону церковной звонницы. С гребня виднелась маковка далекой церкви. Остров был весь в некошеной зелени и серых камнях, складчатый выступ посреди залива. Несколько полудиких коз наблюдали за ними с утеса. Не считая церкви – никаких следов поселения. Не считая коз и чаек – никаких признаков жизни. Священник задумался, куда подевались несчастные жители островка. Все каменные люди в церкви, что ли?

Потом он заметил пару глаз, следивших за ним со столбика, который он сперва принял за стоячий валун, и осознал, что вокруг них повсюду – каменные люди. Непонятно, то ли они нарочно уступали ему дорогу, то ли эти образчики настолько поражены хворью, что не в состоянии говорить или двигаться. Некоторые определенно парализованы. Рядом с ними стояли деревянные плошки для сбора дождевой воды. Более подвижные собратья и посетители острова из жрецов или членов семей проявляли сомнительную заботу о пропитании запертых в теле каменных людей – по глоточку вливали ледяную дождевую воду в застывшие губы, проталкивали в рот ложки каши.

Тропа привела к одному такому каменному – покосившемуся дольмену, живому надгробию. Под мшистой бровью на шпиона пялился глаз; второй покрыла толстая гранитная корка. Руки каменного человека слились воедино с туловищем; ноги погрузились в почву. Рот существа – открытая щель, но оттуда не исходят слова, только перестук, как галечник бьется по валуну. Тук, тук, тук.

– Ладно, идем, – сказал Эмлин. Порождение болезни отталкивало его.

По своей натуре шпион сострадательным не был. Обычно чужие мученья его не касались. Но он намеревался попасть в незнакомый город, и требовалась любая удача, какую получится наскрести.

– От капельки доброты с нас не убудет. – Шпион остановился и поднял плошку с водой. Поднеся ее к губам каменного человека, он понемногу вливал жидкость в обезображенный серый рот. Зубы существа превратились в сталактиты со сталагмитами. Частично окаменевший язык, как раковая помесь змеи с черепахой, зашевелился за зубами, облизывая край миски.

– Помяни нас в молитвах, друг, – прошептал шпион. Плошку он убрал назад в выемку.

Отовсюду вдруг зашаркало и заскрипело. Пораскрывались расселины ртов, умоляюще вытаращились глаза. Полуподвижные каменные люди надрывались, стараясь подползти поближе; прочие только щелкали и хрипели – им больше не выговорить человеческих слов. Эмлин попятился от несчастных созданий и потянул шпиона за рясу.

Им нельзя здесь остаться и всем помочь. Их ждала явка. Шпион повел Эмлина дальше. Церковный колокол оборвал свой звон, и теперь вокруг все умолкло, кроме ветра, волн и чаек.

К их прибытию двери храма уже закрылись, но от церкви сбегала к маленькой бухточке нахоженная тропа. Пройдя по ней, они вскоре наткнулись на других священников. Кучку мужчин, числом дюжину, одетых как они, в просторные серые рясы и толстые резиновые перчатки для защиты от заражения. Некоторые шли от небольшой часовни, другие возвращались с берега, после помощи недужным. Шпион с Эмлином поспешили к ним присоединиться – мол, подотстали, замешкавшись в заботах об очередной бедной душе. Мальчишка выпрямился, вытягиваясь так высоко, как мог, чтобы сойти за взрослого. В длинную гребную шлюпку забралось четырнадцать жрецов, и если кто и приметил двух новообретенных братьев, то ничего не сказал. Из этой бухты Дредгер нелегально переправлял в город людей и товар. А то и умыкал каменных бедолаг с острова, пополнить в цехах рабочую силу.

За пределами острова Статуй один жрец пустил по кругу стеклянную банку величиной с бадью для молока. Сняв перчатки, священнослужители зачерпывали пригоршни прозрачного желе и втирали его в кожу. Шпион поступил как все; мазь оказалась зернистой и жгучей. Алкагест, на случай если заразная каменная хворь проникла через перчатки.

Медленными, вымученными гребками весельная лодка пересекла воды, лежащие между островом Статуй и Гвердоном. Приближаясь к городу, их лодочке пришлось потолкаться – с ней соперничали суда куда крупнее. Громадные грузовозы и купеческие корабли: старые – под парусами или на веслах, и поновее – с железными бортами и алхимической тягой. Неуклюжие перевозчики беженцев, потрепанные плаванием сквозь Божью войну. На иных из этих развалин попадались выщербины от зубов под стать кракену. Быстроходные таможенные катера пролетали с клубами едкого химического дыма в кильватере. Вода под ярким солнцем переливалась красочными масляными пятнами. Об корпус лодки стукался плавучий мусор.

Священники были приписаны к церкви Святого Шторма, древнего храма, веками чтимого гвердонскими матросами и рыбаками. Сама церковь стояла неподалеку от причалов, у обращенного к морю конца района, прозванного Мойкой – знаменитой беднейшей и опаснейшей части города. Видимые с лодки многоэтажки Мойки, кажется, пустовали – целый ряд незаселенных башен, темные окна громоздились, как глазницы наваленных черепов в Северасте. В этой стороне города царила зловещая тишина.

Шлюпка натужно обогнула корму сухогруза, заякоренного на рейде посреди гавани, и тут шпион впервые воочию и ясно увидел Новый город. Он сразу напомнил ему небесный военный лагерь над полем сражения при Маттауре. Неправдоподобные башенки, воздушно-невесомые и сотканные из снов. Дворцы водружены над дворцами, лестницы взбегают ввысь и ветвятся дюжинами небесных дорожек. Луковицы куполов и невероятные площадки теснятся в буйстве разрастания – настоящие мраморные джунгли. Неестественный камень Нового города жемчужно бел и мерцающ, и сейчас, в свете закатного солнца, эта изумительная картина пламенела поистине неземной красотой.

Быть может, здесь воздвигся истинный рай.

Эмлин тронул его и указал на какое-то мельтешение. На одном из выходящих на залив балконов Нового города появилась женщина. Находись шпион ближе, то услыхал бы ее крик. Она перебросила ногу через перила и на мгновение замешкалась, глядя на мрачные воды в сотнях футов под собой. Этого мгновения хватило – на балкон ворвались двое мужчин, схватили ее и поволокли назад в тень. Прочие священники и глазом не повели на этот порыв насилия, стало быть, такие вещи в Новом городе не редкость.

Быть может, здесь и рай, но он полон грешников.

А вот что шпион разглядывал с интересом, так это возвышающуюся крепость на мысу Королевы, с другой стороны бухты. Стойкая защитница Гвердона, гранитная гора щетинилась пушками. Помимо нее имелись и другие огневые позиции, откуда артиллерийские дула следили за подступами к городу, готовые выпалить в лицо любого завоевателя ужаснейшие алхимические кошмары.

Шлюпка прошла во внутреннюю гавань, осторожно двинулась по протокам и дугообразным рукавам старого русла, и далее, по мутным водам, к молу возле Святого Шторма. Шпион подмечал открытые подвальные двери, жерла туннелей, узкие спуски к воде – сотню путей отхода. Он подтолкнул Эмлина, практически наугад кивнув на один переулок.

Вдвоем они помогли жрецам разгрузить лодку. Те, почитай, ничего не привезли с острова Статуй, помимо большущей коробки, полной пустых шприцев со стальными наконечниками. Алкагест более высокой концентрации, для ухода за моровыми больными. Закинув на плечо свою сумку, шпион по мокрым ступеням двинулся за жрецами ко входу в церковь, но у самого порога развернулся и припустил по боковой улочке, уходившей за припортовую таверну. Эмлин безукоризненно вторил ему – мальчик столкнулся с первой трудностью и показал себя хорошо. Исчезли они моментально.

На задворках таверны, за бочками с пустыми раковинами устриц, шпион скинул жреческую маскировку и помог выпутаться из промокшей рясы Эмлину. Их краткое послушничество в прошлом, он достал из баула два последних комплекта одежды, затолкав туда рясы. Безымянный священник присоединился к Сангаде Барадину – обе шкуры шпионом сброшены. Теперь они с мальчишкой обитатели Мойки, городское отребье.

Шпион повел мальчика по улице, высматривая трактир или ночлежку, где можно переждать пару дней. Город плотоядно скалился на него, бурлил стаями незнакомых голосов и лиц. Безногие ветераны побирались у обочин; зазывалы и мошенники выискивали жертв. Поначалу шпиона порадовало, как ловко они с Эмлином вписались в толпу, как быстро сошли за местных.

Однако вскоре он дважды заметил одно и то же лицо. За ними следят. Извращенная насмешка – они в Гвердоне меньше пяти минут, а их прикрытие уже вылетает в трубу. Мало похоже на городской дозор – те не морочились бы слежкой, а без затей схватили бы их и отколотили дубинками: будут знать нелегалы, как пробираться в город, не отмечаясь на Чутком.

Он попробовал просчитать, не могли ли это быть другие агенты Ишмиры. С ними не предполагалось вступать в контакт еще неделю, но если бы здешней сетью распоряжался он, то взял бы новичка под наблюдение пораньше и присмотрелся бы к его благонадежности. Вот только он не верил в такую проницательность новой службы обеспечения разведкорпуса.

Значит, это кто-то еще.

– Сынок, – прошептал он Эмлину. – Пригни голову. – Мальчик то и дело озирался, подавленный столпотворением и городским гамом.

Шпион пропустил Эмлина на несколько шагов вперед себя. Он высматривал людей, высматривавших мальчишку. Вон там. Седая женщина в длинном облачении. Очень похожем на те жреческие рясы, которые они только что сбросили. Священница Хранителей? Она ускорилась, поравнялась с Эмлином. Поймала его за руку.

– Подожди, – произнесла она, – не надо убегать.

– Убегать? – эхом отозвался Эмлин, играя недотепу. Шпион согласно одобрил.

– Я видела, как ты сходил с лодки. Ты приплыл с острова Статуй.

– И что с того? – сжимая кулаки, взъерошился мальчишка.

Шпион вмешался:

– Что беспокоит вас, добрая матушка?

– Вы не захотели проходить проверку на Чутком. Вы отмечены войной, не так ли? Дайте взглянуть. – Она повернула Эмлина лицом к себе, и шпион увидел, что ее левая кисть когтиста, чешуйчата, непропорциональна предплечью. Быть может, неудачное волшебное превращение или шрам Божьей войны. – Никаких следов я не вижу, – проговорила она, – но вы побывали на войне, это так?

– В Северасте, – ответил шпион. Надо сказать, ответил честно. Во многих других краях тоже, но изменил его именно Севераст.

– Я Джалех, – сказала жрица. – У меня найдется местечко, где вам пока можно остановиться. Нищий Праведник не даст в обиду своих. Скажите, как вас зовут?

Сангада Барадин утонул. Икс-84 сейчас в спячке. А шпион верил в свою удачу.

И взял обыкновенное имя. Гвердонское, первое попавшееся:

– Меня – Алик.