Святой Томас

Озеро Мало Суэрте возникло при строительстве плотины. Это был большой водоем сразу к востоку от Пико Мундо, с пристанью для яхт и песчаными пляжа­ ми вдоль всего северного берега. Около одного из тa­ких пляжей раскинулся парк, где устраивали пикники и тени финиковых пальм или под развесистыми ветвя­ми массивных дубов.

В теплую погоду, а в округе Маравилья теплая по­ шла стояла большую часть года, парк пользовался популярностью, но поскольку в нем не было предус­мотрено мест для кемпинга, я ни разу не видел, что-бы кто-нибудь устраивал здесь пикник через час после восхода. Оззи Бун расстелил белую скатерть на одном из бетонных столиков, установленных так, чтобы их нельзя было украсть, и расставил на ней несколько подогреваемых лотков.

Я проехал мимо него, мимо «Кадиллака», переде­ланного под его вес и габариты, и припарковал «Боль­шого пса» за дубом, подальше от чужих глаз. Я не ви­делся с Оззи несколько месяцев, с тех самых пор, как он забрал меня из аббатства Святого Варфоломея в Сьерра-Неваде. Там я некоторое время прожил в го­стевом домике, надеясь обрести мир и покой среди мо­нахов, но лишь познал новую сторону тьмы.

Как писатель Оззи выступал в роли моего настав­ ника. Как человек — в роли моего приемного отца, в котором я так часто нуждался. Мой настоящий отец понятия не имел, как справиться со своим отцовством, да и никогда не выражал особого желания.

— Дорогой Одд! — Оззи заключил меня в медве­жьи объятия. — Когда мы виделись в последний раз, у меня появились опасения, что ты теряешь в весе, а теперь в этом не осталось никаких сомнений. Ты тень прежнего себя.

— Ничего подобного, сэр. Я вешу столько же, сколько прежде. Может, я кажусь вам меньше, пото­му что вы сами увеличились в размерах?

— Я подтянутый мужчина весом в четыреста трид­цать пять фунтов. А если буду придерживаться диеты, то к сентябрю надеюсь добрать до четырехсот пятиде­сяти.

— Я за вас беспокоюсь, — сказал я.

— Для такого нежного возраста, как твой, ты слишком много беспокоишься. Если ожирение — са­мое страшное, о чем нам следует беспокоиться, был бы идеальным. Но, наверное, ты заметил, что все обстоит несколько иначе.

— Да, сэр. Заметил.

В ведерке со льдом ждали своего часа пакет апель­синового сока и два пакета шоколадного молока. Еще Оззи привез два больших термоса с кофе. Он предло­жил налить мне чего-нибудь, и я выбрал черный кофе.

Кружка была большой и толстостенной, с надпи­сью «Пико Мундо гриль» и логотипом закусочной, в которой я когда-то работал. Я рассудил, что она сим­волизировала не только радость от моего возвраще­ния, но и ненавязчивый совет вернуться к старой ра­боте, пустить корни и прекратить блуждать в поисках тех вещей, что может дать только родной дом.

Подняв глаза, я увидел, что Оззи пристально на­блюдает за тем, как я разглядываю кружку.

— Твое место здесь, Одди, — сказал он. — Рядом с теми, кто любит тебя больше всего на свете.

— Сэр, с нашей последней встречи вы не только набрали вес, но и превратились в медиума.

— Не нужно быть медиумом, чтобы понять, что у тебя на уме, Одди. Несмотря на твои заморочки, у тебя все на лице написано.

— Буду считать, что это комплимент.

— Это и был комплимент. — Оззи взял высокий стакан с шоколадным молоком, с наслаждением сде­лал два больших глотка, поставил его обратно и про­мокнул накладные усы бумажной салфеткой. — Когда ты позвонил, то говорил такими же загадками, как герои моих романов. С такой сдержанностью, словно использовал шифр. Почему нельзя было позавтракать у меня на кухне?

— Не хотел подвергать вас опасности, сэр. Вы уверены, что по дороге сюда за вами не следили?

Оззи вздохнул.

— Если бы за мной следили, мой дорогой мальчик, меня бы здесь не было. В какие неприятности ты вля­пался на сей раз?

— Все те же, сэр. Сектанты, наподобие тех, что устроили стрельбу в торговом центре.

Оззи творил в «черном» жанре н, несмотря на пол­ ноту, считал, что при необходимости может состроить из себя крутого парня. У него и правда внушительные предплечья, да и храбрости не занимать. Однако, ког­ да я упомянул о стрельбе в торговом центре, у него на глазах навернулись слезы, ведь в какой-то мере он был приемным отцом не только для меня, но и для Сторми, которая лишилась родителей в раннем детстве.

— Они не местные, — продолжил я. — И хотят устроить нечто такое, что события двухлетней давно­сти покажутся безделицей.

— В определенном смысле это и была бездели­ца. — В глазах Оззи до сих пор стояли слезы. — Вар­вары только на безделицу и способны, как бы громко они ни кричали об обратном.

Кофе как раз немного остыл, чтобы его можно было пить.

— Сэр, мне неизвестно, сколько их приехало. Я не видел лиц, знаю только три имени. Боюсь, им удастся исполнить задуманное раньше, чем я успею им поме­шать.

Оззи допил шоколадное молоко, поставил стакан на белую скатерть и осторожно потер глаза основани­ями пухлых ладоней, словно из-за недосыпа или уста­лости, хотя, разумеется, он просто осушал и загонял обратно слезы.

— Недавно в Неваде я пересекся с членами той же секты, и все закончилось для них не лучшим образом. Они хотят меня убить, и я не стану притворяться, что это так уж плохо, но предпочел бы разобраться с ними первым.

Оззи отнял ладони от лица.

— Сынок, если с тобой что-то случится, в этом не выйдет ничего хорошего. По крайней мере, для меня человек способен съесть не так уж много, чтобы отго­родиться от мира, прежде чем потеряет аппетит.

Я редко лишался дара речи, но на этот раз не знал, что ответить, и замаскировал свой ступор парой глот­ ков кофе.

Оззи потянулся было к открытому пакету молока, торчащему из ведерка со льдом, но потом решил, что пока ему хватит.

— Полагаю, ты пронес ее через все свои приклю­чения?

Я знал, что он имел в виду.

— Да, сэр.

Я поставил кружку, вытащил бумажник и достал из него карточку из гадального автомата.

Дрожащей рукой Оззи взял маленькую картонку с предсказанием. Казалось, он вчитывается в нее снова и снова, словно надеясь, что простенькая фраза прео­бразится у него на глазах. «Вам суждено навеки быть вместе». Конечно, слова не изменились. Учитывая источник и важность обещания, я не сомневался, что рано или поздно оно исполнится. Главное, избежать неудачи в том, ради чего я вернулся домой.

Я забрал карточку у Оззи и сунул ее обратно в бу­мажник.

— Что бы ни произошло в будущем, меня больше всего волнует, как бы из-за меня не погиб кто-нибудь из моих друзей. Если я это допущу... то не заслужу обещанное.

Мы одновременно обернулись на шум двигателя.

Патрульная полицейская машина подъехала по дорож­ке и остановилась на посыпанной гравием обочине, на­ половину в траве, в тени дуба, за «Кадиллаком» Оззи.

Уайатт Портер, начальник полиции Пико Мундо, выбрался из машины, закрыл дверцу и на миг замер, уставившись на нас поверх крыши. Пока я жил в Пико Мундо, мне посчастливилось обрести двух приемных отцов, и оба присоединились ко мне за завтраком в парке. Чифа[4] я не видел с тех самых пор, как поки­нул город девять месяцев назад. Последние его слова были: «Не знаю, что мы будем без тебя делать, сы­нок». Мы с ним делали все то же самое, что и раньше, а это большее, на что способен каждый из нас. Чиф хорошо выглядел для человека, получившего пулю в грудь и брошенного умирать, и у меня не хватало слов выразить, как я рад, что с ним все в порядке.

Он обогнул машину и направился к нам. Я поймал себя на том, что улыбаюсь, но на лице чифа улыбки не было. Он кивнул Оззи и остановился прямо передо мной.

— Ты веришь в сны, Одди?

Чиф и еще пара человек знали о моих паранормаль­ных способностях. За несколько последних лет мы с ним поработали над множеством дел, хотя он всегда умалчивал о моем вкладе и оберегал от участи звезды новостей.

— В сны? — переспросил я. — Некоторые сны — лишь результат игры разума, их не стоит принимать всерьез. Но мне кажется, вы говорите не о таких.

— На прошлой неделе, до того как ты позвонил, мне трижды приснился один и тот же сон, а я не из тех, с кем это обычно происходит.

Предвосхитив следующую фразу чифа Портера, Оззи спросил, что ему налить: сок, молоко или кофе.

Вместо ответа тот сказал мне:

— Перед тем как ты позвонил, мне трижды прис­нилось, что ты возвращаешься домой.

— И вот я здесь.

Чиф покачал головой. Его лицо с глазами словно у бассета и челюстями будто у ищейки служило дока­зательством существования гравитации. Он выглядел таким же серьезным, как само время.

— Мне снилось, что ты возвращаешься домой в гробу.