Святой Томас

Рана на моей ладони была шириной больше дюйма и немного уже на тыльной стороне кисти, откуда выш­ло острие. Кровь текла, но не так сильно, как если бы безымянная девушка, напавшая на меня, перерезала артерию или вену. Можно сказать, повезло, потому что у меня не было времени ехать в неотложку

На первом этаже дома Эйнсвортов, в выдвижном ящике под раковиной в ванной, я обнаружил аптечку первой помощи. Лейкопластыри, марлевые салфетки, спирт для протирания, йод...

На тумбочке рядом с этой раковиной стояла деко­ративная бутылочка с жидким мылом. Я открыл кра­ны, отрегулировал температуру воды, чтобы она была теплой, но не настолько, чтобы обострить боль в ране. Мыло пахло апельсинами. Намыливать раненую руку оказалось примерно так же весело, как сунуть ее в осиное гнездо.

Смыв пену, я продолжал держать руки под струей воды. Так можно было стоять всю ночь. Видимо, я на­ходился в шоке. Я будто отключился, глядя на то, как в раковине пенится вода и сверкают розоватые пу­зырьки. Я сделал воду слишком горячей, и чем дольше держал под ней ладонь, тем сильнее жгло рану. Но я все равно стоял, смотрел на быстрый поток, морщась от боли, и терпел, поскольку меня охватило ощущение скорого откровения — откровения, имеющего отно­шение к воде, крови и боли. Я знал нечто важное, но не понимал, что именно знаю. Вода, кровь, боль...

Ощущение прошло, но боль осталась. Я не из тех, кому откровения давались легко.

Оставив воду включенной, я плеснул на входное и выходное отверстия раны спиртом для протирания, а затем йодом. Сквозь мои стиснутые зубы все время вырывались скулящие звуки, совсем не подобающие мужчине.

Я обернул левую ладонь маленьким полотенцем, чтобы не закапать кровью мраморную столешницу и пол. Правой рукой приготовил марлевые салфетки. Нашел пузырек с густой пахучей жидкостью, с кисточ­кой на крышке: такой жидкостью замазывали мелкие сочащиеся ранки, получалось что-то вроде пластичное искусственной кожи. Для серьезных порезов, в кото­рые с лезвия могли попасть бактерии, это средство не подходило. Прививка от столбняка у меня имелась. Даже если запечатать в ране микробов, умру я не от заражения. Чтобы распространиться, инфекции требуется время, а я сомневался, что для этого его оста­лось достаточно. Медицинский клей высыхал быстро, и я наносил слой за слоем. Кровотечение на какое-то время прекратилось. Я наложил марлевые салфетки и обмотал лейкопластырь вокруг ладони.

Все это время я слушал, как невыключенная вода течет в раковину, булькает, попадая в сливное отвер­стие. В этих звуках мне слышались слова, торопливый мелодичный голос. Мне казалось, что все зависит от того, пойму ли я сказанное.

Я задумался о том, могли ли ножевое ранение и вы­нужденное убийство девушки вызвать у меня состоя­ние шока и затуманить разум. Кожа моя была холодной и влажной. Легкое головокружение то накатывало, то отступало, то вновь накатывало. И то и другое — сим­птомы падения артериального давления, а это одна из причин физиологического шока.

Перебинтовав руку, я еще с полминуты смотрел на воду, но потом выключил ее, поскольку озарение так и не пришло.

Кожа по-прежнему была холодной и влажной, но дурнота вроде бы прошла.

Я опустил крышку унитаза. Сел. Неуклюже выта­щил из кармана телефон. Вложил его в раненую руку. Здоровая рука тряслась, так что пришлось сосредо­точиться, чтобы попасть по нужным цифрам. У чифа Портера было два мобильных телефона. Я решил, что по первому ему поступает куча звонков, и набрал номер, который знали только миссис Портер и я. Он ответил, попросил подождать и закончил разговор по другому телефону.

Когда он заговорил со мной, его голос казался из­мученным. Никогда раньше я не слышал чифа таким. Разумеется, он знал про взрывы, причем не только про те, что видел и наблюдал я, но и про другой, на складе на дальнем от ранчо конце города.

— Сегодня настоящий ад! — Чиф был в ярости. — Все эти психи, эти проклятые ничтожества!

— Сэр, все, что случилось до сих пор, не главное событие. Они отвлекают внимание, чтобы заставить вас распылить силы.

— Чтобы отвести подозрение от дамбы?

— Не думаю, что это будет дамба.

— После нашего разговора я отправил на Мало Суэрте четверых. Если дело не в дамбе, то мои парни нужны в другом месте.

Я засомневался.

— Я не знаю, дамба это или нет. Правда не знаю. Сэр, в доме Лорен Эйнсворт трое мертвых мужчин и одна мертвая женщина.

— Не сама Лорен?

— Нет, сэр. Она с девочками в безопасности.

— Слава богу.

— Это сектанты. Еще двое убитых сразу за садо­вым забором, что идет вдоль дороги к Эйнсвортам.

— Всего шестеро?

— Шестеро.

— Это ты их...

— Да, сэр, я. Их всех убил я. Они вынудили меня стать машиной смерти, и я... я больше не могу с этим справляться. — Мой голос сорвался, и несколько мгновений мне не удавалось выдавить ни слова.

— Сынок, с тобой все в порядке?

Голос вернулся, хотя показался чужим.

— Одна из них проткнула мне ножом ладонь, но все нормально. Я вынесу и не такое, но убивать боль­ше не могу.

— Я скоро буду, Одди.

— Нет. Нет, сэр. Нет. Я ухожу отсюда, как только мы поговорим. Криминалисты закончили в автодоме?

— Да. Коронер увез тела.

— Вы провели обыск, что-нибудь нашли?

— Тайную кладовку: оружие, боеприпасы, тысяч сто наличными, паспорта и водительские удостовере­ния с их фото, но на другие имена.

— Вольфганг, Джонатан и Селена.

— На самом деле Вудро, Джереми и Сибил.

— Что вам о них известно?

— Мы над этим работаем. Похоже, кто-то из них, а может, и все трое — наркоманы. В холодильнике че­тыре десятка шприцев и куча ампул с наркотиком.

— Что за наркотик?

— Он на анализе в лаборатории.

— Вы на ярмарке?

— Только что ушел оттуда в...

— Возвращайтесь. Встретимся там. Может, это дамба, может, что-то еще. Но всей операцией руково­дят с ярмарки.

— Тут не может случиться ничего такого, чтобы затопило город.

— Не забывайте, иногда мои сны символичны, а не буквальны.

Даже когда чиф молчал, я чувствовал его тревогу.

— Сегодня вечером на ярмарке тысяч десять-две­надцать народа, — наконец сказал он.

Я бросил взгляд на наручные часы. Десять минут одиннадцатого.

— Если там что-нибудь произойдет, то не раньше, чем соберется толпа для розыгрыша джекпота, — произнес я. — Возможное время — одиннадцать со­рок пять.

— Можем не успеть, Одди. Если они притащи­ли сюда С-4, я должен эвакуировать ярмарку немед­ленно.

Ладонь пульсировала, как воспалившийся зуб.

— Чиф, у секты наверняка есть свои люди на яр­марке. Как только они увидят, что начинается эвакуа­ция, они изменят время удара.

— Вдруг таймер уже запущен и они не могут ниче­го изменить?

— А вдруг детонатор — это мобильник и нужно всего лишь сделать звонок?

— Вот гады.

Я встал с унитаза, хотя сиденье было самое что ни на есть подходящее, если секта действительно гото­вилась смыть Пико Мундо с лица земли. И не только этот город. Возможно, гораздо больше.

— Я буквально хожу по грани, чиф.

— По какой грани?

— Правды. И понимания. Я почти вижу ее. Буду у вас через двадцать минут.

— Ты не успеешь.

— Самое позднее — без четверти одиннадцать.

— То есть у нас останется всего час.

— Встретимся у палатки с юго-западной стороны от главной аллеи. Называется «Результат налицо».

— Погоди-ка. В прошлый раз ты видел бодэчей на главной аллее?

— Нет, сэр.

— Ни одного? Тогда ярмарке ничего не грозит. Если бы это место собиралось взлететь на воздух, твои бодэчи тут бы кишмя кишели.

— Не уверен, сэр Я больше ни в чем не уверен. Возможно, они поняли, что я их вижу, и теперь мани­пулируют мной, не показываясь на глаза. До встречи.

Я завершил звонок, вышел из ванной в коридор первого этажа и обнаружил там поджидавшую меня мертвую девушку с огнестрельной раной в животе.