Связанные - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Л.Дж.Шэн (ч. 7)

После его речи Бри изучает мое лицо.

— Как ты держишься, милая?

Никак, хочу я ей сказать, но вместо этого делаю большой глоток рутбира, выигрывая время.

— Да, неплохо, — наконец говорю я. — Совсем неплохо. — Господи, даже я не куплюсь на это.

Бри склоняет голову набок, на ее лице застыло смешное выражение.

— Эй, ты с Таем снова вместе?

Я громко фыркаю.

— Не в этой жизни.

Бри поджимает губы. Она ужасно тихая, когда, извинившись, встала со стула рядом со мной, взяла свой напиток и присоединилась к одной из наших коллег, Эми. Ей даже не нравится Эми.

Я поворачиваю голову в том направлении, из-за которого Бри передумала садиться рядом со мной, и теперь моя очередь поджимать губы.

О, нет, он этого не сделал.

Только он полностью сделал.

Сердце резко ныряет, плечи напрягаются.

— Что ты здесь делаешь? — Я говорю тихо, мой голос почти шепотом. Невыносимая пустота, с которой я ходила последнюю неделю, превращается в мучительную боль, врезающуюся в меня со злостью. Я могу чувствовать себя опустошенной без него, но видеть его сейчас только хуже.

— Можем ли мы просто поговорить? У меня заканчиваются идеи о том, где и как тебя найти. — Его голос, по которому я так скучала, дергает каждую эмоциональную струну в моем теле.

— Хорошо. — Я стараюсь сохранять нейтральное выражение лица. — Это общая идея.

Но даже сказав это, я знаю, что не могу позволить ему уйти, не выслушав его.

— Это не займет много времени, — успокаивает Тай.

Я осторожно подхожу к нему, моя дрожащая нижняя губа полностью выдает маску хладнокровия, которую я отчаянно пыталась надеть. Тай отлично выглядит, но не то, что я ожидала. Чуть похудел, не такой громоздкий, как обычно, да и глаза устали. Обычно после долгожданного боя бойцы устраивают запои и качают несколько дней отдыха, но Тай выглядит еще хуже, чем когда сгонял вес и тренировался как черт. Он избит.

— Давай выйдем на улицу. — Он кивает на дверь, и я молча иду за ним. Он прислоняется к задней стене снаружи, одной ногой и спиной прижимаясь к кирпичам, его руки глубоко в карманах. Я складываю руки и жду, когда он начнет.

— Ну? — спрашиваю я, ожидая, что он извинится. Но он этого не делает, он просто смотрит на меня пустым взглядом.

— Ну… что? Я хотел увидеть тебя, посмотреть, как у тебя дела, поздравить тебя с выпускным. Ты уже ходила на собеседование?

Он шутит?

— Ты не собираешься извиняться?

— За что? — Морщит лоб. Я сбита с толку. Это шутка?

— Ты был мужчиной по вызову! — обвиняю я.

— Еще до того, как я узнал о твоем существовании, еще до того, как мы встретились. Я ни разу даже не взглянул на девушку с момента нашего первого свидания.

— Ты скрывал от меня свое прошлое. Ты не имел на это права.

— У меня было полное, черт возьми, право. Это мое прошлое, а не мое настоящее и не мое будущее. Кроме того, я довольно четко помню, что обещал поделиться с тобой своим прошлым в какой-то момент, когда я был готов, а не тогда, когда твой маленький лучший друг решил устроить для меня еще одну вечеринку.

— Ты подверг меня риску, когда спал со мной. — Я повышаю голос, теряя контроль над своими эмоциями. Мои руки трясутся, но это не мешает мне отчаянно махать ими Таю. — Я могла что-то подхватить. Это серьезно.

Он отводит взгляд от моего лица, не глядя ни на что конкретное. Я знаю эту стратегию. Я задел нерв.

— Я всегда использовал защиту, и я знал, что был чист. Черт, ты же понимаешь, что мы проверяемся перед каждым боем, чтобы убедиться, что у нас все хорошо, верно? Мне жаль, что ты пострадала, но я искренне пытался улучшить свою игру для тебя. Хотя этого никогда не было достаточно. Ты всегда убегала, когда что-то не вписывалось в твое идеальное существование, и слушала Шейна, вместо того, чтобы донести все до меня. Но знаешь что? Я не помню, чтобы я тебя за это драл, Барби.

Какого черта? Это не то, что я ожидала услышать от этого разговора. Зачем он вообще появился здесь, если собирался читать мне лекции о моем поведении? Невероятно.

— Сколько Николь заплатила за то, чтобы переспать с тобой? — Я насмехаюсь, изображая веселье. Я не могу серьезно удостоить ответом его последнее обвинение. Я знаю, что не была идеальной, но и разрушительных секретов у меня не было. — Скажи мне, чтобы я могла оценить то, что ты дал мне бесплатно.

Он упирается головой в стену позади себя и издает горький смех, от которого у меня мурашки по коже. Честно говоря, он кажется таким же взбешенным, как и я сейчас. Более.

— Николь была просто для развлечения. Я не брал с нее денег. Она пришла после того, как я уладил дела с Рэем. Я не в бизнесе уже шесть месяцев. — Его щеки пылают, дыхание тяжелое. — Я пришел сюда не для того, чтобы говорить о Николь.

— Так зачем ты пришел? — Я стискиваю зубы, злясь на себя за то, что даже упомянула ее имя.

— Я пришел сюда, потому что думал, что ты, возможно, успокоилась. Но я ошибался.

Мне начинает казаться, что это он недоволен мной. Я молчу, не сводя глаз с его лица.

— Нечего сказать, да? — Его грустная улыбка заполняет пространство между нами не только словами.

Тай поворачивается, и я должна сделать что-то более разрушительное. Я не могу позволить ему уйти, пока не нанесу ему шрам глубже, чем он ранил меня. И он чертовски углубился.

— Рэй прав. Ты все еще тот парень, каким был, знаешь ли, — плюю я ему вслед. — Ты не изменился.

Он медленно оборачивается, прищурив глаза и сосредоточившись на мне.

— Это твой сигнал бежать, милая. Так что беги. Я закончил погоню.

ГЛАВА 17

Я хреново хожу на собеседования.

Когда Майки брал меня на собеседование на должность в Ned's, я опоздала на полчаса, разбила предложенный им стакан воды и была уличена во лжи о своем опыте работы барменом. Так что я свела свои ожидания к абсолютному минимуму на собеседовании в качестве стажера в журнале Diablo Hill . На самом деле, если мне удастся ничего не сломать в процессе, я объявлю себя победителем.

Тот факт, что мне абсолютно нечего предложить — я даже не специализировалась на журналистике, и моя единственная связь со школьной газетой — это то, что я однажды дурачилась с парнем, который писал для музыкальной секции, — не помогает. Но мне не терпится произвести впечатление, и я все еще в восторге от выпуска, поэтому я надеюсь, что это сыграет мне на руку.

Спортивного редактора зовут Кэмерон, и это парень, с которым я собираюсь встретиться. Я одалживаю наряд у Иззи, потому что в моем гардеробе нет ничего смутно репрезентативного. Модные черные брюки с белой рубашкой с воротником и туфли-лодочки в тон. С моими хиппи, волнистыми волосами и подростковой осанкой я выгляжу так, будто на Хэллоуин наряжалась бухгалтером средних лет.

Штаб-квартира журнала Diablo Hill расположена на краю горы Диабло в великолепном архитектурном лофте с окнами от пола до потолка. Удивительно, как маленькое местное издание может позволить себе такие щедрые раскопки. Я вхожу в первозданно-белое фойе с цветущими свежими тюльпанами, бережно уложенными в изящные вазы, и висящими на стенах захватывающими дух картинами окружающего пейзажа. Администратор встречает меня улыбкой шире, чем поля снаружи, ее четырехдюймовые туфли на шпильке цокают по нетронутому деревянному полу. Она безумно хорошенькая и у нее высокий голос игрушечной собачки, и я сразу понимаю, что недостаточно хороша для такого места, как это. Но я уже здесь, так что я могу также насладиться кофе из этических источников.

Вайолет, худощавая секретарша, ведет меня в офис Кэмерона, вовлекая меня в непринужденную болтовню, ее широкая улыбка одновременно ослепительна и пугающа. Она стучит в дверь Кэмерона и объявляет, что я пришла. Затем она оставляет меня ждать на гладком белом стуле. Все вокруг белое, деревянное и причудливое, и это заставляет меня чувствовать, что я нахожусь в романтической комедии Риз Уизерспун. Я даже не знала, что такие места существуют в реальной жизни.

Кэмерон открывает дверь, и я мгновенно ошеломлена его видом. Он горячий. Хипстерски горячий. У него взлохмаченные светло-каштановые волосы, лихое лицо и голубые глаза мечты. На нем джинсовая рубашка на пуговицах, причудливые очки, узкие джинсы скинни и утонченная улыбка, которую он, очевидно, усовершенствовал за эти годы. Если бы я была эмоционально доступна, Кэмерон был бы парнем, в которого я бы точно влюбилась. Высокий, долговязый хипстер, созданный, чтобы быть уникальным и причудливым, и все такое.

Но я не могу заставить себя даже отдаленно заинтересоваться идеей тесного сотрудничества с ним, когда я все еще так полностью и полностью подсела на Тая.

Я пожимаю ему руку и плюхаюсь в кресло напротив него, пока он сидит за своим столом. Кэмерон милый и веселый и просит меня называть его Кэм. Окно его офиса выходит на гору Дьябло, достойный открытки.

— И так, расскажи мне о себе. — Кэм сцепил пальцы и указал большими пальцами в мою сторону.

Это сложно. Я не умею представлять себя. Я могла бы петь дифирамбы Иззи, Шейну, Бри, Майки и даже Таю… но рассказывать людям о своих сильных сторонах? Нееет. Тем не менее, мне нужно кое-что рассказать, и я говорю.

— Недавно я окончила Школу искусств Diablo Hill. Я специализировалась в области коммуникаций, и я с большим энтузиазмом отношусь к своей карьере. Профессор Пениман была достаточно любезна, чтобы порекомендовать меня после прочтения моего задания в журналистском репортаже. Я очень благодарна за возможность дать интервью здесь.

Господи. Я только что от скуки заснула. Я полагаю, что у Кэма такая же реакция, потому что он кивает с равномерной паузой, что означает, что на самом деле он думает о том, что у него должно быть сегодня на ужин. Он прижимает свои узловатые указательные пальцы к губам, вероятно, думая о том, как растопить лед.

— Что ты знаешь о спорте?

— Очень мало. Обычно люди потеют, но не всегда. — Я преуменьшаю свои знания, чтобы у него не было никаких ожиданий. Привет всем моим неудачникам. Дай пять!

— Следишь за каким-нибудь видом спорта? НБА? НФЛ? XWL?

Итак, редактор Кэм в последнее время не читает сайты сплетен. Хороший.

— Я слежу за XWL, когда могу. — Я внутренне сжимаюсь, когда говорю это вслух, потому что я действительно осуждаю ММА как вид спорта, но я также осознаю, что на данный момент это мое самое сильное преимущество.

— Да? — Он сканирует меня, изогнув бровь, очевидно, ругая меня за ерунду. — Это хорошо, потому что скоро у нас может появиться местный правообладатель, и кто-то должен будет это покрыть.

Я тяжело сглатываю.

— Я думаю, что у Тая Уайлдера хорошие шансы на победу в чемпионате.

Кэм улыбается, предполагая, что я прошла негласный тест. Он хлопает себя по столу и быстро выпрямляется.

— Думаю, мне нужно выпить кофеина. А тебе?

Думаю, мне нужно что-нибудь покрепче, например, рюмку водки или, может быть, крэк-кокаин.

— Конечно, кофе звучит неплохо. — Я иду за ним к двери, теребя подол дизайнерской рубашки Иззи (слишком узкой, как обычно).

Кэм склоняет голову к моей одежде.

— Ты же знаешь, что у нас здесь нет дресс-кода, верно? Тебе не обязательно быть застегнутой на все пуговицы. Мы творческая группа.

Я вздохнула с облегчением.

— Слава богу, потому что я чувствую себя бухгалтером в этом наряде.

Кэм улыбается.

— О, и у нас есть классные вещи, такие как пицца Friday и бильярдный стол, PlayStation и Xbox в общей комнате. У нас даже есть Wii. И, конечно же, потрясающая звуковая система.

— Я могу работать с этим. — Я уклончиво дергаю одно плечо. Кэмерон смеется, и мы входим в солнечный полдень. Он тут же закуривает сигарету, и меня пронзает приступ сожаления. Я бы с удовольствием сегодня пришла домой и выкурила косяк, сняла остроту, но знаю, что не буду. Травка больше не является частью моей жизни, с Таем или без него. Мы доходим до местной кофейни и берем кофе, затем Кэм просит меня следовать за ним в офис. Мы идем по коридору, но продолжаем разговаривать. Приятно знать, что он не может рассмотреть мое лицо, пока я отвечаю на его вопросы. Это как-то менее интимно.

— Так когда ты сможешь начать? — спрашивает Кэм, открывая дверь своего кабинета. Я сжимаю пальцами горячий бумажный стаканчик, думая о Неде. Я не хочу уходить оттуда. Но я знаю, что было бы глупо отказаться от этой возможности.

— Мне нужно связаться с моим нынешним работодателем, но я думаю, что им будет достаточно уведомления за месяц. — Мое сердце стучит в ушах.

— А что ты думаешь о том, что бы мы наняли тебя? — Он поворачивается ко мне лицом, прежде чем мы входим в его кабинет. Его глаза блестят за хипстерскими очками.

— Я думаю, ты поступаешь правильно. Я приятно удивлена своими журналистскими способностями. — Я чувствую, как улыбка расползается по моему лицу. Я обнаружила, что за последние несколько месяцев у меня что-то хорошо получается, и мне не терпится показать это миру.

Кэмерон усмехается и жестом предлагает мне сесть перед ним. Мы вернулись к исходной точке. Он смотрит на меня. Я пялюсь в ответ. Детка, я получала уроки пристального взгляда от бойца. Я буду смотреть на тебя до тех пор, пока мои глаза не нальются кровью.

— Мы с тобой прекрасно поладим. И ты встретишь здесь много замечательных людей. Моя подруга, Эмилия, редактор отдела культуры, и я уверен, что это именно то, что тебе нужно. Ты также можешь внести свой вклад в культурный раздел. Твое портфолио быстро пополнится. — Кажется, ему не по себе от нашего постоянного зрительного контакта.

— Вау, мне бы очень этого хотелось. — Я не знаю, насколько весело будет работать над спортивными вещами, но если я когда-нибудь соприкоснусь с культурой и музыкой, я просто знаю, что буду процветать.

— Что ж, Блэр, скажи своему работодателю, что ты закончила подавать напитки. Добро пожаловать в семью Diablo Hill. — Кэмерон подмигивает. И впервые после Вегаса я улыбаюсь не просто из вежливости, а по-настоящему.

Кэм не теряет времени и бросает меня в глубокую воду. Он игнорирует тот факт, что мне все еще нужно отработать месяц, и рассказывает мне о статье, которую он хочет опубликовать в этом месяце - редакционной статье о новом препарате, повышающем работоспособность, под названием Экзо. Он говорит мне, что Экзо стимулирует производство красных кровяных телец и очень популярен среди спортсменов, хотя доказано, что этот препарат, изначально изобретенный для лечения раковых больных после химиотерапии, повышает риск смерти. На самом деле, Экзо стимулирует рост определенных опухолей, поэтому, используя Экзо, многие спортсмены ежедневно рискуют жизнью, просто чтобы стать лучше, сильнее и быстрее в том, что они делают.

— Эта статья не о самом Экзо. Экзо — это всего лишь отправная точка. Статья о психологической разнице между соревнующимися спортсменами и остальным населением. Мы берем интервью у группы антропологов и спортивных психологов об этом явлении. Это интересно, как спортсмены будут полностью пренебрегать своим здоровьем ради спорта. Так сказать, продать душу дьяволу.

Можете повторить это еще раз. Я подавляю ворчание. Я предполагаю, что Кэм был бы на седьмом небе от счастья, узнав, что Джесси Клемент из XWL употреблял стероиды, а Тай Уайлдер из той же лиги ММА навязывал свое тело, чтобы получить бои. Но боюсь, что моя преданность прочно лежит на стороне этих двух бойцов. Я даже не знаю почему, но необходимость защищать их секреты гораздо сильнее, чем потребность произвести впечатление на моего нового босса

— И я предполагаю, что есть много примеров, — говорю я.

Кэм взволнованно кивает. Его голубые глаза блестят.

— Препараты, повышающие работоспособность, — это лишь верхушка айсберга. Люди пойдут на многое, чтобы добраться до вершины, и я имею в виду взяточничество, шантаж и массу вещей, которые еще не решены. Спортсмены — это другая порода. Они не думают, как мы, они не действуют, как мы. Они приносят большие жертвы. Просто так оно и есть.

— Да, список можно продолжать бесконечно. — Я прижимаюсь губами к краю чашки. Кэм сейчас нажимает слишком много чувствительных кнопок.

— Так в чем же суть статьи?

— Что, может быть, пришло время дать спортсменам поблажку, потому что, ну, давайте признаем, они, похоже, устроены совсем по-другому. Смотри, это твой мозг. — Он открывает крышку своей кофейной чашки. — А это мозг спортсмена. — Он берет мою чашку и тоже открывает ее. Обе чашки почти пусты. Затем он начинает швыряться обертками от шоколадных батончиков и куском старой салфетки, которую засунул в карман.

— Видишь мозг спортсмена? Он загроможден такой дополнительной нагрузкой. Элитные спортсмены всегда высоко оценивают такие качества, как одержимость, аскетизм, способность фокусироваться на долгосрочных целях. Вместо этого они способны преодолевать боль, голод и даже общественное осуждение, чтобы достичь своей цели.

— Я не уверена, что согласна с тем, что спортсменам должно сойти с рук дерьмо только потому, что они ничего не могут с собой поделать.

Кэм спешит исправить мой вывод.

— Я не говорю, что они могут делать все, что захотят. Я просто говорю, что им труднее сопротивляться обману. Независимо от того, насколько они хороши и насколько велик риск, они чувствуют себя обязанными побеждать. Просто посмотри на Лэнса Армстронга…

— Значит, если кто-то сделал что-то не так, очень неправильно, скажем, для продвижения своей карьеры… — я задумчиво кусаю губу. — Но потом остановился, потому что счел это аморальным…

— Тогда я бы сказал, что они проявляют душевную силу, чтобы пойти на такой шаг. Они заслуживают второго шанса.

Я моргаю от удивления.

— Конечно, в своем виде спорта, — уточняет он.

Верно. Конечно.

Мы продолжаем этот разговор еще несколько минут, и хотя я изо всех сил пытаюсь сосредоточиться на реальном разговоре, у меня возникает очень странное чувство, что Кэм... ну, я бы не назвала это флиртом, ничего особенного, неуместного, но скажем так, он кажется слишком заинтересованным в том, чтобы узнать обо мне больше.

И что мне нравится.

И что я делаю.

И как я провожу свободное время.

К тому времени, когда мы возвращаемся в приемную и Кэм провожает меня к столу Вайолет, чтобы она могла проводить меня в отдел кадров, я уверена в двух вещах. Во-первых, если бы Кэмерон мог (чего, я думаю, он не мог, учитывая, что он будет моим боссом), он бы пригласил меня на свидание. Он тщательно осмотрел меня, когда мы прощались. Во-вторых, если бы Кэмерон пригласил меня на свидание, я бы отказалась, потому что, честно говоря, он может быть идеальным для меня. Черт, Шейн может быть идеальным для меня. Но парень, которого я хочу, совершенно несовершенен, и меня это полностью устраивает.

Меня не устраивает то, что сделал Тай. Меня не устраивает то, как он со всем обращался — с нами, со своим секретом и своими прошлыми ошибками. Но да, я в порядке, зная, что его действия будут иметь некоторые последствия, и я готова взять на себя часть груза, часть бремени и даже часть боли, которая с этим связана.

Жаль, что после нашего последнего разговора я начинаю думать, что он может быть не согласен с такой договоренностью.

Я всегда опаздывала, и у меня есть ноющее чувство, что я могу опоздать снова.

Дерьмо.

ГЛАВА 18

У меня официально нет социальной жизни. Бабушку Марти увезли в месячный медовый месяц на Гавайях. Мама и папа ремонтируют части своего дома, в том числе комнаты, которые раньше принадлежали мне и Иззи. А Иззи занята поиском своей следующей престижной кампании и отрывается от "Страстей Элизабет", чтобы пять раз в неделю отрабатывать свою задницу в спортзале. По крайней мере, она не тренируется в The Grind.

Я провожу время, пытаясь восстановить свои отношения с Шейном. Отношения, которые в прямом и переносном смысле получили довольно серьезный удар.

Шейн начал стажировку в новом журнале о фанк-культуре, базирующемся в Сан-Франциско. Он называется Dazed и должен быть американской версией журнала Vice. Через неделю после его стажировки я сажусь на поезд в Сан-Франциско и встречаюсь с ним за обедом в хипстерском суши-ресторане в Русском холме. Когда я признаюсь официанту, у которого два рукава татуировок и кольцо в губе, что я вегетарианка, он даже не моргает.Более того, он протягивает мне сырое веганское меню ресторана и указывает на наиболее рекомендуемые блюда.

Боже, благослови Сан-Франциско.

Шейн сидит напротив меня, одетый в футболку с надписью «Телевидение лучше, чем книги» и хмурится. Его лицо давно зажило, и он снова стал выглядеть как обычно, но он не выглядит особенно счастливым. После того, как официант принял наши заказы, он тяжело вздохнул.

— Быть стажером — отстой, — говорит он, и я делаю глоток диетической колы и качаю головой.

— Надо с чего-то начинать, — указываю я. Нам с Шейном невероятно повезло, что мы попали на оплачиваемую стажировку. Он не должен дуться, особенно учитывая офигенный журнал, над которым он сейчас работает.

Но Шейн наклоняется вперед и понижает голос.

— Хочешь услышать, чем я занимаюсь весь день? Я хожу на кофейные пробежки, расшифровываю скучные интервью и работаю официальным ведомым для ассистентов и секретарей этого гребаного места.

— А чего ты ожидал? Это модный журнал. Все хотят там работать. Тебе нужно пробиться к вершине. Я, с другой стороны... — Я указываю указательным пальцем на висок. — Я собираюсь работать в местном журнале, который никто не читает. Может быть, мне повезет, и я на самом деле пишу статьи, но недостаток в том, что их абсолютно никто не будет читать. Фу. — Я притворяюсь, что стреляю в себя.

Шейн вздрагивает.

— Будет лучше. — Он похлопывает меня по тыльной стороне ладони.

— Или хуже. — Я выдавливаю улыбку. — Так что у вас с Иззи? Я знаю, что она навещала тебя в Вегасе, но она не сказала мне, чем вы, ребята, занимались, и, зная вас, это не могло быть хорошо.

Шейн откидывается на спинку стула и искренне смеется.

— Почему бы и нет? Я расстался с Джеммой еще до того, как увидел ее, потому что знал, что она убьет меня, если узнает, что я встречаюсь с цыпочкой. За это никаких плюсов?

— Нет, если она потеряла девственность с тобой, а ты бросил ее… снова. Подожди, ты не можешь потерять девственность дважды, но ты все равно можешь снова пострадать.

Шейн трет лицо.

— Это не вся история, и она чертовски неверна, мисс будущая журналистка.

Я пожимаю плечами.

— Ответь на мой вопрос. Ребята, вы как-то связаны? Ее внезапная скрытность меня пугает.

— Нет, — успокаивает он. — Честно говоря, причина, по которой она ничего тебе не говорит, в том, что ей нечего сказать. Она просто проверяла меня и устроила мне обслуживание номеров в Вегасе. А когда мы вернулись домой, она перестала отвечать на мои звонки. Снова.

— Это хорошо, — говорю я и быстро отступаю. — Я имею в виду, нехорошо, но, по крайней мере, я знаю, что с ней все в порядке.

Жаль, что я не сказала Шейну, что знаю, что он взял V-карту Иззи. Я не уверена, что он должен знать, что я знаю. Но вот мы, неловко смотрим друг на друга, отчаянно пытаясь похоронить мысль о том, что мой лучший друг стукнул по моей сестре.

Хорошо, черт возьми, что мы не идентичны.

Шейн откашливается.

— Так есть новости от этого психа?

Я смотрю на свои руки.

— Шейн, мне очень жаль, что с ним случилось, но ты должен хотя бы попытаться увидеть это с точки зрения Тая. — Не могу поверить, что эта фраза только что сорвалась с моих губ, но, наверное, слишком поздно забирать ее обратно. — Сначала он подумал, что ты хочешь меня. Затем он неправильно истолковал текст, который ты мне прислал, и подумал, что ты мне угрожаешь. Затем он узнал, что ты пытался заигрывать со мной. После этого ты обвинил его в серьезных вещах… дважды.

— Это не обвинение, если это правда, — фыркает Шейн.

— Одно было правдой, а другое было недоразумением. И вообще… — я делаю глубокий вдох. — Он хотел прояснить ситуацию между нами тремя. Ты тот, кто ударил первым. Нет оправдания его насилию после этого, на самом деле нет, но то, что он избил тебя, — это еще не все. Есть еще кое-что.

Шейна явно раздражает моя тема.

— Но ты его не примешь обратно, — убежденно говорит он и, когда я не отвечаю, хлопает ладонью по столу. — Господи, скажи мне, что ты не примешь его обратно. Этот парень был чертовой шлюхой. Никаких каламбуров.

Я ерзаю на своем месте.

— Пожалуйста, не устраивай сцен. Сядь.

Каждый мускул его тела все еще напряжен. Его глаза не отрываются от моих.

— Ты не принять его обратно, — говорит он больше себе, чем мне.

Я киваю, потом качаю головой, потом снова киваю. Ой. Это было неразумно.

— Я не говорю, что верну. То есть, я могу принять его обратно. Если он все еще будет со мной. Но я не уверена, что он сейчас мой самый большой поклонник. Я разозлила его.

Шейн делает вид, что выглядит потрясенным, прикрывая рот рукой, в то время как его глаза выпучиваются в недоумении.

— Ни за что. Мы все еще говорим о том же Тайлере Уайлдере? Потому что я ясно помню, что он был таким стойким и собранным.

Приносят нашу еду, и Шейн все еще смотрит на меня, пока я уплетаю свои веганские тако, делая вид, что не замечаю, как его зрачки просверливают дырки в моем лице.

— Ты действительно любишь его, — наконец говорит он, и очень тихо. Я киваю, не поднимая глаз, сдерживая слезы.

— Чувак. — Он проводит рукой по волосам, закатывая глаза. — Ты действительно любишь этого неудачника.

Тай — много кто, но я уверена, что он не неудачник. Тем не менее, я подтверждаю диагноз Шейна с вывихом плеча.

Затем я слышу, как он скрипит зубами.

— Хорошо, но в следующий раз, когда я увижу его, я снова ударю его за то, что он сделал со мной, просто на всякий случай.

ГЛАВА 19

Моя рутина является источником безопасности для меня. Я цепляюсь за нее и напоминаю себе, что я все еще жива. Я работаю, иду спать и повторяю. Тай не связывается со мной, и хотя это меня ничуть не удивляет — он всегда был человеком слова — это разрезает мою душу на мелкие кусочки. Он уже прикоснулся к другой девушке? Продвинулся ли он дальше? Я хочу знать. Я не хочу знать.

Все напоминает мне о нем. Каждый запах, каждое лицо, каждый шум, все, что возбуждает мои чувства. Я живу, но я не живу. И дело не в том, что я теряю понимание реальности — я теряю интерес. Я могу жить так годами. Тридцать, сорок, пятьдесят, может, шестьдесят и больше. Видимо, после мучительной боли наступает онемение. Я в фазе оцепенения.

Я сокрушительно оцепенела.

Иззи несколько раз пытается убедить меня поговорить с Таем, но я отказываюсь. Я знаю, что ему нужно время. Черт, мне тоже нужно время.

Бабушка Марти несколько раз звонит мне с Гавайев, чтобы спросить, как у меня дела, и я всегда делаю храброе лицо, давая ей понять, что со мной все в порядке. Мама и папа спрашивали меня, что случилось с моим так называемым парнем, но я думаю, они обрадовались, узнав, что я разорвала с ним отношения, и что он дал понять, что и со мной покончил.

Через три недели после того, как Тай победил Эогана Доэрти, XWL объявляет, что через четыре месяца он встретится с бразильцем Хесусом Васкесом за чемпионский пояс. Они говорят о матче в местных новостях, по радио, на XWL и других веб-сайтах ММА.

Однако Тай пропал без вести в СМИ и в моей жизни, и мне просто нужно с этим смириться.

Через неделю после выхода новостей я лежу в постели и запоем смотрю «Настоящий детектив» . Иззи сейчас в Лос-Анджелесе, и мне кажется, что к концу лета она переедет туда. Мне это ни капельки не нравится. За мою стажировку будут платить почти столько же, сколько я зарабатываю у Неда, и я понятия не имею, где я буду жить, когда она уедет.

Когда звонит мой дверной звонок, я понятия не имею, кто может быть у нашей двери. Я вытаскиваю себя из постели и спрашиваю, кто это. Ответ заставляет мое сердце биться чаще.

— Это Джесси.

Я открываю дверь в пижаме, волосы собраны в небрежный пучок, лицо без макияжа.

Он осматривает меня с ног до головы и качает головой.

— Ты выглядишь как дерьмо.

Вероятно, он прав. В такой плохой день (а таких у меня в последнее время было мало) я очень похожа на соседскую девушку. Не та, в которую вы влюблены, — та, которая целыми днями играет со своей собакой на заднем дворе, потому что у нее нет друзей.

— Могу ли я войти? — Его руки на талии. На нем его спортивная форма, и мне интересно, не Тай ли послал его поговорить со мной. Я приглашаю его внутрь, пока он сканирует мою квартиру в поисках… чего именно? Куклы вуду?

— Как дела? — Я задыхаюсь от своего сердца. Я начала бояться, что Тай забыл обо мне и ушел.

Может быть, нет. Может быть, он все еще застрял на мне, как я на нем.

— Как дела? — Джесси бросает вызов. — Ничего не происходит. Кажется, все катится к черту, малышка.

— Я слышу обвинение в твоем голосе.

— То, что ты слышишь в моем голосе, — это чистое беспокойство.

Я предлагаю ему раздраженно надуться и выпить кофе. Я знаю, что он не пьет его с сахаром. Проклятые спортсмены и их методы чистого питания.

— Сядь на задницу, — приказывает он, и я сажусь на табурет, дуясь. Джесси не так харизматичен, как Тай, но они оба относятся к категории людей, которые могут сказать тебе сделать что угодно, в том числе лизать очко на мертвом осле, и ты это сделаешь.

— Тай большой мальчик, — говорю я. — Он может прийти сюда сам, если ему есть что мне сказать.

— Тайлер не просил меня приходить сюда, Блэр.

Мой желудок скручивается. Может быть, он все-таки переехал.

— Верно. Так ты здесь только для того, чтобы трясти мою клетку? Или это светский прием? — Я делаю глоток кофе, даже не пробуя его на вкус. Все мои чувства сосредоточены на том, чтобы выяснить, что нового произошло с Таем и почему Джесси нанес мне визит.

— Я здесь, потому что мне нужна твоя помощь. — Джесси наклоняется вперед и смотрит мне в глаза. — Тайлер в плохой форме. Реально плохой. Он напивается до смерти. Не появляется в спортзале. Не ест — совсем. Он теряет мышечную массу, когда должен набирать ее.

— Ужас, — саркастически выдыхаю я.

— В таком случае ему придется отменить матч с Васкесом. — Его тон вибрирует от беспокойства. — Если он не соберется со своим дерьмом в ближайшее время, он может уйти прямо сейчас.

Учитывая, что Тай - самый недраматичный человек, которого я когда-либо встречала, это новость. У него были проблемы с гневом, а не с вечеринками. Я никогда не думала, что пьянство - это его стиль.

Но я был неправа.

— Что, черт возьми, ты хочешь, чтобы я сделала? Вернулась к нему, чтобы он мог выиграть чемпионат?

Часть меня надеется, что он скажет «да». Это был бы отличный повод связаться с ним. Я знаю, что должна быть опустошена, узнав, что Тай разваливается, но правда — грубая, гнилая, позорная правда — в том, что я счастлива узнать, что он борется так же, как и я. Я не пью, но я мертва внутри. Я не выхожу. Я не улыбаюсь. В некотором смысле это даже хуже, потому что, по крайней мере, Тай уже переживает наш разрыв.

— У него никого нет, Блэр.

— У него есть ты. — Я потираю лоб.

— У меня бой в следующем месяце. Я тренируюсь и у меня много рекламы, чтобы продать. Нет времени.

— У него есть Доусон.

— Жена Доусона беременна, и у него трое детей, его тарелка полна.

— У него есть мама.

Джесси выпускает враждебный смех.

— Вот о ком я хотел с тобой поговорить. Ни за что, черт возьми, Мэри никогда не заговорит со мной. В прошлый раз, когда я ее видел, я помогал Тайлеру упаковывать дерьмо из ее дома, и она чуть не вызвала на меня полицию только за то, что помог ему забрать некоторые из его старых вещей. Она не слушает меня, но, может быть, послушает тебя. Попробуй заставить ее притащить свою задницу в Конкорд и позаботиться о сыне. Она нужна Таю, — он наклоняется вперед, наблюдая за моей реакцией.

У меня действительно есть выбор? Я не думаю, что знаю. И даже если бы у меня был выбор, часть меня умирает от желания увидеть мать Тая. Это может звучать пафосно, но она часть него. Кто знает? Может быть, я действительно смогу вернуть этих двоих на связь. Разве это не было бы чем-то? Тот факт, что я даже не обдумываю это, достаточно, чтобы сказать мне, как сильно я все еще люблю его.

— Мне нужен ее номер. — Я ерзаю на своем табурете.

Джесси делает лицо.

— Я думаю, тебе лучше поехать к ней домой. Личная встреча будет иметь большее влияние.

Звучит как рецепт катастрофы, но я должна собраться. Я хочу это. Я хочу помочь Таю.

Я хочу иметь шанс увидеть его снова.

***

Мэри Уайлдер живет в Редвуде, Северная Калифорния, в районе, который заставит даже чемпиона ММА опасаться за свою жизнь. Я не знаю, что привело ее сюда, но я точно знаю, что это не могло быть связано с приобретением недвижимости. Дом маленький и деревянный, и ему срочно нужна покраска и новая крыша. Двор не косили месяцами — или годами — и все растения, деревья и сорняки либо желтые, либо оранжевые, либо покрыты грязью. Двор загроможден случайным хламом — детские велосипеды, пустые картонные коробки, ржавые куски металла, гниющие деревянные поддоны. Чувак, это место выглядит грубо.

Как Тай мог позволить своей маме так жить?

Я убеждаюсь, что мой «мини-купер» заперт, и толкаю ржавые ворота, ругаясь, пока, спотыкаясь, пробираюсь мимо стопок заплесневелых газет и ящиков с пустыми консервными банками и взбираюсь по лестнице на крыльцо к ее входной двери. В двери грязное, пожелтевшее окно с порванной занавеской. Я дважды хлопаю и чихаю, когда в воздух поднимается пыль.

Никто не отвечает, но мне кажется, что я слышу приглушенный кашель внутри дома. Я снова стучу в дверь, на этот раз сильнее.

— Уходи, — стонет несчастный голос.

— Откройте дверь, миссис Уайлдер, — кричу я. Я надеюсь, что передаю какой-то авторитет, потому что она может быть моим единственным шансом вытащить Тая из того дерьма, в которое он увяз с головой.

Крыльцо трясется, когда ее шаги приближаются. Я слышу, как она кряхтит, шурша цепным замком.

Она передумала в последнюю минуту и решила заглянуть через занавеску.

— Кто ты, черт возьми? — требует она.

Я украдкой смотрю на мать Уайлдер. Она совсем не похожа на своего сына. Он высокий, худощавый, спортивный и имеет черты лица божества. Она выглядит как усталая, толстая, безработная мать восьмерых детей.

— Это о вашем сыне. — Я надеваю свои Wayfarer на нос.

Занавес опускается на место.

— У меня нет денег на залог, чтобы помочь ему. Уходите.

Иисус Христос. Я качаю головой и зажмуриваюсь. Вот вам и материнские инстинкты. Я пинаю уродливую лягушку рядом с ее дверью. Большая, пульсирующая ошибка. Он сделан из чугуна.

— Ему не нужны деньги, Мэри. Ему нужна помощь. У него все внутри разбито, и я не знаю, к кому обратиться. — Я стучу в ее дверь кулаком. Я нетерпеливо жду и потираю раненые пальцы ног, пока она открывает дверь и стоит передо мной, ее глаза пусты от безразличия.

— Он не разговаривал со мной три года, как, черт возьми, я могу ему помочь? — Она опирается на дверной косяк и складывает руки на груди.

Я позволяю себе секунду, чтобы взглянуть на нее. Она выглядит не очень. Отец Уайлдер, должно быть, был моделью, иначе я не понимаю, как Тай и эта женщина связаны генетически.

Она достает мягкую пачку Camel Lights из-под своих испачканных спортивных штанов и закуривает сигарету, жестом спрашивая меня, хочу ли я сигарету. Я качаю головой, и она пожимает плечами, прикрывая рукой зажигалку «Зиппо».

— Ты его девушка? — Ее это забавляет, и она пускает дым прямо мне в лицо.

— Почему это смешно? — Я уклоняюсь от вопроса.

— Всегда есть девушка, пытающаяся спасти Тайлера. И все вы думаете, что можете. Вы, девочки, глупее, чем я была, когда вышла замуж за его отца.

— Нет смысла спрашивать, что из этого вышло, а? — Я отталкиваю ее от двери, приглашая себя войти.

Если снаружи ее дом выглядит как беспорядок, то внутри его можно точно назвать адом. Она какая-то скряга, а это место забито дерьмом, о существовании которого я даже не подозревала. И еще этот тухлый, ужасный запах несвежего пука и испорченных консервов.

— Хорошее место. — Я и глазом не моргаю, осматривая дом. Не могу поверить, что Тай жил в этом месте. Я знаю, что он переезжал. Мартинес в Редвуд, Редвуд в Конкорд. Я понимаю, почему он убежал. Жизнь в этом месте кажется кошмаром.

Мэри плюхается в кресло и затягивается сигаретой. Было мерзко найти ее дом, и будет сукой заставить ее тащить свою жалкую задницу в Конкорд, чтобы быть рядом с сыном, и я это знаю.

Когда я начала встречаться с Таем, я представляла себе, что при первой встрече с его матерью я буду спрашивать ее, о чем, черт возьми, она думала, когда решила дать ему ритмичное имя. Тайлер Уайлдер. Теперь я начинаю понимать, что есть гораздо более насущные проблемы, чем имя Тая.

— Как ты хочешь, чтобы я помогла Тайлеру? — повторяет она. — И с чего ты взяла, что я могу?

— Я хочу, чтобы вы поехали со мной в Конкорд и позаботились о нем, пока он не придет в себя. Он пьет и не ел, и… — я замолкаю, борясь с желанием откусить ноготь. — Ему нездоровится.

— Тайлер ясно дал понять, что не считает меня своей матерью.

— Тай говорит дерьмо, чтобы вы не заметили его боли. Вы его чертова мама. Тащите свою задницу в Конкорд и живите в соответствии со своей ролью, потому что у вашего сына проблемы с алкоголем, которые посрамили бы ирландского моряка.

Мэри одаривает меня хитрой улыбкой. И вот тогда я их вижу. Эти ямочки. Ямочки Тая. Я внимательно смотрю на нее, фотографируя годы бедности и страданий. Она определенно была красоткой до того, как жизнь ударила ее гигантской лопатой, а нездоровая пища нанесла остальную часть ущерба.

— Ты не из глупых дурочек. Думаю, Тайлер немного изменился с тех пор, как я видела его в последний раз.

— Ага. — Я делаю несколько шагов вперед, устанавливая зрительный контакт. — Теперь ваша очередь. Идите в душ. Я подожду здесь. Мы едем в Конкорд.

Мэри Уайлдер - мать своего сына. Как и он, она предъявляет список требований разъяренного террориста ИРА, прежде чем согласиться сотрудничать. Она хочет, чтобы я отвезла ее в супермаркет и купила ей продукты, а также просит купить ей коробку сигарет и сделать маникюр, прежде чем мы покинем Редвуд.

Я хлопаю пассажирской дверцей своего Mini Cooper, ругаясь себе под нос, и проскальзываю за руль. Я знаю, что моя мать может быть болью, но она также заботится. Она хочет, чтобы я была счастлива, даже если наши определения «счастливого» очень, очень разные. Мама Тая определенно смотрит на вещи в перспективе.

— Что, черт возьми, ты только что сказала? — Она закуривает еще одну сигарету, не удосужившись спросить, можно ли курить в моей машине. Я опускаю окна.

— Я сказала, что удивлена, что вы еще не получили награды «Мать года». — Я завожу двигатель и следую ее указаниям до ближайшего торгового центра. Хорошо, что мои очки достаточно темны, чтобы скрыть отвращение в моих глазах.

Не могу поверить, что Таю пришлось терпеть ее в качестве матери. Я надеюсь, что теперь она будет на высоте.

— Еще я возьму пива, чтобы ты знала, — говорит она мне, когда я паркуюсь возле продуктового магазина.

— Алкоголь воспрещен. Вы не подойдете к его дому с пивом. — Я опустил ногу.

— Пойду. Он не заметит. Я скрою это от него. — Она улыбается мне с ямочками. Блин.

— Это жульничество, — указываю я.

— Если не стоит обманывать, то не стоит и выигрывать.

Да. Тай явно унаследовал некоторые черты от своей мамы. Все, о чем она, кажется, заботится, это как добиться своего, обманывая людей.

Я просто хочу, чтобы ее сын не шел по ее стопам так буквально.

Когда все сделано и разобрано, и Мэри выходит с двумя огромными сумками и с новыми блестящими красными ногтями, я наконец еду к дому Тая. Она сидит рядом со мной, полностью поглощенная содержимым своих новых сумок. Она выглядит как ребенок, который только что совершил набег на Toys R Us и не задает никаких вопросов о Тае. Мне становится все труднее не ненавидеть ее. Я убеждена, что она бросит меня в последнюю минуту.

— И что теперь будет? — Она разрывает пакет с кукурузными чипсами и бросает один в рот, громко жуя.

— Тай слишком много пьет. Ему нужен кто-то, кто затащит его в душ, накормит и обнимет. Думаете, вы сможете это сделать? — Я бросаю взгляд, чтобы мельком посмотреть на нее, прежде чем вернуться к дороге.

Она пожимает плечами.

— Что его разозлило?

— Я бросила его.

Мэри находит это таким забавным, что буквально смеется до слез. От запаха жирной стружки в ее горячем влажном дыхании мне хочется выбросить сумку и ее владельца из машины.

— Серьезно, почему он в депрессии? – наконец спрашивает она, вытирая глаза. — Опять проиграл бой или что?

— Он в депрессии, потому что мы расстались, — повторяю я сквозь зубы.

— Послушай, Блейк, может, ты и милашка, но Тай не привязывается. Особенно не женщинам. Посмотри на меня, я его мама, и он даже не звонит мне в мой день рождения. Думаешь, его сердце будет разбито из-за какой-нибудь милой девицы?

— Думаю, вам просто придется спросить его об этом. — Я изобразила сладкую улыбку и вдавила педаль газа в пол. Этого времени достаточно для меня с мамой Уайлдер.

Я параллельно паркуюсь перед домом Тая и тут же жалею об этом. Зачем мне парковаться, если я не хочу заходить внутрь? Но я хочу зайти внутрь. Я хочу увидеть его. Я притащила сюда его маму, чтобы рядом с ним был кто-то, чтобы он не был один. Но, честно говоря, я та, кто должен помогать ему.

Я смотрю на его забор. Он полностью заполнен новой коллекцией сувениров, любезно предоставленных его поклонницами. Ей-богу, если мы когда-нибудь снова будем вместе, первое, что я сделаю, это снесу этот забор.

Харлей стоит у крыльца и стоит на боку во дворе. Судя по высокой траве, велосипед пролежал там несколько недель. Занавески задернуты, все заперто и полумрак внутри и снаружи. Если бы я не знала лучше, я бы подумала, что он сбежал и покинул это место.

Мэри изучает его дом из окна машины. Она хмурится на забор.

— Некоторым девушкам чертовски трудно не ненавидеть их.

Я морщу нос.

— Мужчины хуже.

Я выгоняю ее из машины после пятиминутной напутственной беседы. Да, он захочет вас увидеть, уверяю ее. Что бы между вами ни произошло, кровь гуще воды. Честно говоря, я понятия не имею, как Тай отреагирует, когда увидит свою маму. Если бы я была им, я бы очень подозревала ее. Ведь она согласилась увидеться с ним только после того, как я подкупила ее продуктами и маникюром. Но я так отчаянно не хочу, чтобы он сейчас был один, я рискую.

Наконец Мэри вздыхает и открывает дверь.

— Ладно, нам пора заходить.

— Нам? — Я поднимаю бровь. — Здесь заканчивается мое путешествие. Я не пойду туда.

— Черта с два ты не пойдешь. Я не пойду туда одна. Что, если он меня выгонит? Меня нужно будет отвезти домой. Заходи со мной, а потом уходи.

— Нет.

— Да.

— Нет.

— Да.

Я начинаю понимать, почему женщинам так тяжело со свекровью.

— Блядь, ты такая упрямая! — Я потираю лоб, ударяя рукой по рулю.

— Тай никогда не любил тихонь, но ты действительно крута, не так ли? — Она ухмыляется про себя. — Я полагаю, ты уже знаешь, что Уайлдеры — упрямцы. Пойдем.

— Да, ладно, — наконец говорю я, глушу двигатель и неохотно вылезаю из машины. Путь к входной двери мучителен. Я и счастлива, и взволнована, и опечалена, и расстроена одновременно.

Я та, кто трижды стучит в дверь, пока Мэри прячется за моей спиной. Никто не отвечает, и внутри не доносится ни звука. Я стучу снова, сильнее.

Ничего.

Я несколько раз звоню в звонок и, наконец, подхожу к одному из боковых окон, постукивая по стеклу ребром кулака. Я заглядываю в его гостиную. Свет выключен, и это место выглядит так, будто на него напали ФБР, ЦРУ и стая волков.

— Тай! — кричу я. — Открывай. Это я.

Я прислушиваюсь и слышу шорох и что-то похожее на катящуюся по полу пустую банку. Я мельком вижу его высокую фигуру, плывущую к входной двери, словно призрак, и бегу обратно к крыльцу. Мэри стоит с широко раскрытыми глазами, явно ожидая указаний.

— Он идет, — говорю я. Она поворачивается лицом к двери, проводя рукой по своим вьющимся волосам. Я слышу звяканье цепи и подпрыгиваю перед Мэри, чтобы она не была первым лицом, которое он увидит. Он распахивает дверь и встает передо мной без рубашки.

И... ну, он определенно не тот секс на ногах, к которому я привыкла.

В лучшие годы Тай Уайлдер переиграл Брэда Питта и Чарли Ханнэма. Вместе взятых. Да, он был настолько великолепен. А сейчас? Не очень. Он стал страшно худым, хрупким и выглядит живым, как труп. Его кожа прилипла к костям, как непомерно большая рубашка, глаза пустые, остекленевшие от апатии. Я хочу убить себя за то, что так поступила с ним, и убить его за то, что он так поступил со мной…

— Серьезно? — Его глаза стреляют в мать. — Это что, твоя маленькая месть?

— Слышала, ты боролся…

— И ты подумала, почему бы не подтолкнуть его к краю? Дерьмо стало просто самоубийственным.

Я чувствую, будто он воткнул нож мне в живот и очень медленно повернул его.

— Я хочу, чтобы кто-то позаботился о тебе, и это то, чего хочет твоя мать. Скажи ему, Мэри. — Я поворачиваюсь к ней.

Она делает шаг вперед.

— Это правда, сынок. — Она кашляет, пытаясь встретиться с ним взглядом. Он не признает ее существования.

Вместо этого он снова переводит взгляд на меня.

— Ты хочешь, чтобы кто-то позаботился обо мне? Кажется, это впервые. Обычно, ты последняя, кому наплевать. А теперь уходи и забирай с собой эту толстуху. — Он отходит назад и собирается закрыть дверь.

Инстинктивно я просовываю ногу в щель. Я потрясена тем, что он так говорит. Хотя он и ругается, он никогда не опускался до такого низкого уровня, как стыд за жир, и никогда не говорил со мной так. Это говорит не он.

Тай захлопывает дверь у меня под ногой, и я вздрагиваю от боли, падаю на бок и ушибаю пальцы ног. Это уже второй раз за сегодня, когда моя нога травмирована на крыльце Уайлдера. Эта семья пытается убить меня.

— Блядь. Ты в порядке? Это был несчастный случай. Блядь. — Он вздыхает, его ямочки выглядывают наружу, когда он говорит.

— Ты целуешь свою маму этим ртом? — Я делаю вид, что хмурюсь, но мои губы изгибаются в слабой улыбке.

— Нет, не целую. Именно это я и пытался донести. — Он упирается виском в дверной косяк, глядя на меня сверху вниз. Школьный возлюбленный, который проводил меня в кабинет Доусона, когда я увидела его в первый раз, снова здесь. Милашка. Я так по нему скучала.

Я делаю шаг вперед и кладу руки ему на грудь. Так естественно прикасаться к его теплой, шелковистой коже, и его тело тут же напрягается и сгибается, инстинктивно реагируя на мои руки.

— На самом деле Джесси предложил это небольшое воссоединение. И я думаю, что это хорошая идея, потому что, честно говоря, я собираюсь стать спортивным журналистом менее чем через неделю, и я была бы очень признательна за хороший заголовок. Что-то вроде «Местный боец ММА выиграл чемпионат XWL в полусреднем весе». Думаешь, ты сможешь это сделать? — Я шепчу эти слова ему в грудь, наблюдая, как она медленно поднимается и опускается в ритме наших неглубоких ударов сердца.

Он сжимает одну из моих рук, поднося ее от груди к своим губам и целуя тыльную сторону, глядя мне в глаза. Уверена, он видит все то дерьмо, через которое я прошла за последние несколько недель. Мы читаем друг друга, как открытые книги. Я чувствую, как его боль волнами льется на пол.

— Я еще не закончил злиться на тебя, — говорит он.

Мое сердце замирает.

— Я тоже не закончила злиться на тебя, — возражаю я.

Он впервые переводит взгляд на мать, глядя на нее, но разговаривая со мной.

— Она выгнала меня из дома и украла мои деньги три года назад.

— И она твоя мать и хочет начать все сначала. — Я проглатываю свой гнев на Мэри.

Мое тело растворяется в его, и мне нужно остановить это, прежде чем мы поцелуемся. Я не могу вернуть его. Ни здесь, ни сейчас. К тому же, рядом с нами стоит его мать, так что тискать друг друга, как кролики, кажется довольно плохой идеей. Я прижимаюсь лбом к его груди и чувствую, как его сердце бьется под моей щекой.

— Ты хочешь поговорить? — Спрашиваю я.

— Не сейчас, — говорит он, и я могу треснуть и разбиться на миллион кусочков на его пороге. — Я должен сосредоточиться на том, чтобы стать лучше и, надеюсь, на победе в этом бою.

Я поднимаю голову, вспоминая разговор с Кэмероном.

Спортсмены устроены по-разному. Ему нужна эта победа. Ему нужно свое пространство.

Так было до боя с Эоганом Доэрти, так и сейчас.

— Хорошо, удачи. — Я пытаюсь улыбнуться ему. — Ты знаешь, где меня найти.

Он безмолвно кивает, отчего мое сердце разрывается на две части.

Когда я добираюсь до своей машины, я заглядываю через плечо и вижу, что Тай все еще держит приоткрытой дверь для своей матери. Она хромает на его место, но прежде чем полностью войти в дом, останавливается и смотрит ему в глаза. Я не могу читать их выражения с такого расстояния, но я надеюсь, что они смогут это понять. Я надеюсь, что она сможет быть рядом с ним, когда он соберет осколки и восстановит себя.

ГЛАВА 20

10 ноября.

Это почти время для боя Тая. Это дата, когда он должен войти в клетку Вегаса и столкнуться с самым большим испытанием в своей карьере, самым большим боем года.

Последние три месяца прошли мучительно медленно без него. Дни сливались друг с другом, слипаясь, как склеенные клочки бумаги в новой книге. Я придумываю себе самые глупые оправдания, чтобы Тай не связался со мной. У него нет моего нового номера телефона. Он занят подготовкой к бою с Хесусом Васкесом. Он ждет, когда наш гнев уляжется. Или, может быть, он все еще не вышел из фазы запоя.

Нет. Я знаю, что это неправда. Я точно знаю, что ему лучше.

Мэри навещает Тая каждые выходные. Она едет на двух автобусах к его дому. Она убирает, готовит и кричит на него, что он невыносимый разгильдяй. (Я знаю, от нее исходит немного богатости.) Она ругается, когда моет ему посуду, и ругается на него, когда стирает. Но она заботится о нем, и я знаю это, потому что разговариваю с ней всякий раз, когда могу.

Мэри никогда не поднимает тему моих отношений с Таем, и я никогда ничего не рассказываю о своих чувствах.

В плане карьеры у меня дела идут лучше. Или, по крайней мере, у меня дела обстоят лучше, чем у Шейна, который постоянно сообщает мне о том, как он подавал кофе и когда им командовали люди, которые лишь немногим старше нас.

Что касается меня, то я провожу первую неделю на своей новой работе, сидя перед мертвым компьютером (технарь не успел разобраться до моего прихода) и пытаясь не расплакаться вслух. Я так скучаю по Неду. Но затем, в начале второй недели, когда я смотрю на черный экран, как идиотка, затуманенными глазами, я чувствую, как рука лежит на моем плече. Я поднимаю глаза и вижу понимающую улыбку Кэма.

— Не беспокойтесь об этом. Я знаю, что значит уйти с безопасной работы. В старшей школе я был мясником в местном крупном магазине. Вне государственной платы за обучение.

Я опускаю голову в смущении, раздраженная тем, что он видел, как я плачу.

— Откуда ты? — Я нюхаю.

— Обещай, что не будешь смеяться.

Я качаю головой.

— Я не могу этого сделать. Я хреново скрываю свои чувства. — Я указываю на влажный след на моей щеке, оставленный одной из моих слез, чтобы доказать свою точку зрения.

— Справедливо. — Он протягивает мне руку, и когда я хватаю ее, он дергает меня, чтобы пойти покурить. — Арканзас. Я едва уехал из штата, прежде чем приехал сюда учиться.

Я смеюсь, конечно смеюсь, потому что это так ни с того ни с сего.

— Что заставило тебя остаться в Сан-Франциско? Я уверена, что это не из-за высокой арендной платы и сумасшедших людей, которых может предложить город.

— Слишком ленив, чтобы двигаться снова, я думаю. — Кэм проводит рукой по его волосам. — А еще есть бывшая дома, которую я боюсь увидеть. Всегда есть бывшие, не так ли?

Я думаю, есть. Я просто не уверена, что мне нужно слышать об этом от моего нового босса.

— Давай начнем и тебе будет чем заняться, — говорит он.

Так официально началась моя журналистская карьера.

Первый месяц был жестоким.

Попытка наверстать упущенное за многолетнюю историю, связанную с местными футбольными, бейсбольными и баскетбольными командами, — настоящая сука. У каждой команды так много наследия, свои маленькие причудливые традиции и важная статистика. Забавно, как я думала, что избавлюсь от домашней работы раз и навсегда после выпуска, но в течение нескольких недель все, что я, кажется, делала, это запоминала все больше и больше информации о «Голден Стэйт Уорриорз», «Сан-Франциско Джайентс», «Сан-Хосе Шаркс» и «Сан-Хосе». «Франциско Форти Найнерс».

К пятой неделе у меня уже есть номера телефонов всех тренеров на быстром наборе, и многие из этих баскетболистов, бейсболистов и хоккеистов даже знают мое имя. Я также понимаю, что люблю баскетбол и ненавижу хоккей. Та же проблема, что и с ММА — хоккей слишком агрессивен для меня. Травмы, сломанные носы и то, как игроки намеренно врезаются друг в друга… Ох.

К тому времени, как октябрь поглощает лето, я уже спортивный эксперт, который знает, какие футболисты из колледжей получили травмы в этом году, а какие будут приглашены на весенний драфт. Я теперь знаю имя каждого тренера в NFL, NBA и MLB. Я даже знаю, кто такой Флойд Мейвезер, что впечатляет Шейна. Не говоря уже о том, что я уже написала две статьи для журнала Diablo Hill и помогла сайту, который обновляется ежедневно.

И лучшая часть? Я знаю, что я в порядке. Начнем с того, что я подозревала, что мой успех на журналистском задании был чистой случайностью. Сейчас? Теперь мне даже начинает нравиться писать о спорте, чего я никогда не думала, что мне понравится.

Ноябрь не за горами, как и титульный бой Тая. Он снова будет драться в Вегасе, и я уверена, что Кэм будет освещать это событие, но я стараюсь не думать об этом.

Тот факт, что Тай до сих пор со мной не разговаривает, сводит меня с ума. Я не собираюсь гоняться за ним. Я предложила прояснить ситуацию несколько месяцев назад, но он не казался слишком рьяным, и мое эго все еще уязвлено огромным секретом, который он скрывал от меня.

Но это не мешает мне заходить на сайт XWL, чтобы время от времени проверять, есть ли какие-либо обновления о нем. В мои обязанности входит знать, что происходит с местными спортсменами. Верно?

В один холодный день я просматриваю сайт в поисках новостей, когда Кэм останавливается у моего стола. У меня нет офиса. Я делю большую открытую площадку с дюжиной или около того человек. На самом деле я благодарна за постоянную компанию и предпочитаю суету одиночеству.

— Привет. — Я сверкаю Кэму улыбкой, которая, я уверена, не достигает моих глаз. Мои улыбки никогда не делают в настоящее время. — Зима близко.

— Конечно, похоже. Итак… 10 ноября, — объявляет он, глядя на бумагу в руке. — Тайлер «Зомби» Уайлдер против Хесуса Васкеса. Уайлдер из Конкорда. Мы должны осветить это.

— Мы? Ты имеешь в виду журнал? — Мой желудок скручивается, щеки краснеют, а пульс учащается.

— Нет, я хочу, чтобы ты помогла. — Он изучает меня из-за своих очков. — На днях наткнулся на твое имя на TMZ. У тебя есть история с этим парнем.

— Я не разговаривала с ним несколько месяцев.

— Но ты явно следишь за дракой. — Он смотрит на мой компьютер и сайт XWL на экране. Он разорился. Черт возьми. Почему Мозг не может выполнять свою работу и контролировать Сердце и Гормоны?

— Тебе не нужно писать историю, — продолжает Кэм. — В любом случае, я сомневаюсь, что ты будешь объективна. Все, о чем я прошу, это чтобы ты поехала со мной в Вегас и попыталась уговорить Уайлдера позволить мне взять у него интервью. Он не дает интервью, как ты, наверное, хорошо знаешь. Если нам удастся заставить его поговорить с нами, мы получим много шума и новых читателей.

Столько всего сейчас проносится в моей голове. Во-первых, я могу снова увидеть Тая во плоти всего через несколько недель. Во-вторых, Кэм тянет что-то совершенно неэтичное. В-третьих? В прошлый раз, когда я попросила Тая об интервью, он потребовал от меня свидание в обмен.

— Кэм… — Я поправляюсь в своем кресле, потому что мне так неловко делиться этим с моим боссом, каким бы милым и поддерживающим он ни был до сих пор. — Тай и я на самом деле не разговариваем. Если я попрошу у него интервью, это может даже уменьшить шансы журнала. Я не хочу, чтобы ты питал свои надежды.

— Да, шансов мало, но это лучше, чем ничего. И нам все равно нужно освещать бой, верно? — Кэм расчесывает пальцами свою грязную шевелюру, но волосы встают дыбом и выглядят еще грязнее. — Я имею в виду, ты можешь отказаться, но зачем тебе это? Бесплатный номер в отеле, бесплатный билет на самолет, бесплатный билет в первый ряд, чемпионский бой. — Он показывает на экран моего компьютера. Там фотография очень злого, очень окровавленного Хесуса Васкеса. — И ты увидишь, как твоего бывшего парня бьют. — Что, по словам Эмилии и еще нескольких девушек, которые здесь работают, является серьезным бонусом.

Я кусаю губу.

— Люди знают, что ты просишь меня сделать это? — Отлично. Больше давления. И определенно большее унижение, когда Тай отказывается от меня.

— Ну, нет. Я спрашивал об этом Эмилию гипотетически, потому что не хотел показаться бесчувственным придурком.

Я складываю руки. Он бесчувственный придурок, раз попросил меня об этом, но я ничего не скажу, потому что... ну, потому что я полностью врубаюсь в эту работу.

Несколько секунд проходит в неловкой тишине, прежде чем Кэмерон снова заговорил.

— Просто подумай об этом.

— Мне не нужно ехать в Вегас для этого. Я могу зайти к The Grind и спросить его лично.

Или еще лучше,пойти прямо к нему домой. Если вокруг нас меньше толпы, меньше шансов, что я попытаюсь броситься под автобус, когда все это взорвется у меня перед носом. Но Кэмерон качает головой, закрыв глаза.

— Уайлдер больше не в Конкорде. Он разбил свой лагерь в Вегасе четыре недели назад. Так что, если ты не хочешь сделать это по телефону…

Неа. Я действительно не могу сделать это по телефону. Во-первых, потому что у меня нет его номера, и во-вторых, потому что даже если я получу его через Джесси, Доусона или Мэри, велика вероятность, что Тай не ответит на мой звонок.

— Я сделаю это, — слышу я свой собственный голос, и хотя слова, вылетающие из моего рта, выводят меня из себя, я знаю, что это правильный поступок.

Я люблю эту работу.

И я чертовски люблю Тая.

Вегас был плох для меня в последний раз, когда я была там, но, возможно, во второй раз все будет по-другому.

Может быть, я уже преодолела его тайну.

И может быть, он все еще не забыл меня.

ГЛАВА 21

Я сижу рядом с Кэмом в такси, которое везет нас в наш отель в Вегасе. Я думаю, паническая атака началась во время полета и дошла до этого момента. Я потею, как свинья, и мои потные руки сдавливают мою холщовую сумку, как будто я пытаюсь задушить ее до смерти. Какого черта я делаю? Если бы Тай хотел, чтобы я была здесь, он бы так и сказал. Он вполне способен получить то, что он хочет, когда он этого хочет, и теперь я просто собираюсь ворваться в самую важную ночь в его жизни без приглашения. Последний раз, когда я его удивила, все закончилось слезами и расставанием. Не могу поверить, что Кэм уговорил меня на это.

— Возможно, я не в тему... ладно, я определенно не в тему, но по какой-то причине я просто не могу представить тебя и Уайлдера вместе? Кажется, у вас не так уж много общего. — Кэм заполняет тишину своими словами.

— И почему это? — Предположение, что мы слишком разные, чтобы быть вместе, меня бесит, и я даже не знаю, почему.

— Ну, у вас не так много общего. Например, у нас с тобой, я думаю, у нас общие культурные корни. Мы ходим на одни и те же концерты, смотрим одни и те же фильмы, ходим в одни и те же бары. Мы похожи.

Я посылаю ему милую улыбку.

— Мне не нужен кто-то вроде меня. Мне нужен кто-то, кто вытащит меня из моей зоны комфорта и познакомит с новыми вещами. Разными вещами.

— Я полностью согласен. — Кэмерон не глуп. Он знает, что перешел черту, и теперь отказывается от своей благосклонности. — Мне также нравится вызов.

Тай не вызов, но я не хочу затевать ссору со своим боссом посреди этой поездки, так что я отпускаю это и киваю, глядя в окно.

Когда таксист подвозит нас к отелю, меня буквально трясет. Кэм предлагает пройти регистрацию, пока я сжимаю свой чемодан, оглядывая вестибюль и пытаясь сдерживать свои эмоции. Место переполнено и гудит от смеха и волнения. Судя по количеству людей, которые носят удостоверения на шее, большинство спортивных журналистов уже прибыли и сейчас смешиваются друг с другом.

Вестибюль просторный и ослепительный, с богато украшенными хрустальными и золотыми мраморными люстрами ручной работы. Кэм исчезает где-то между толпами людей, стоящих в очереди на ресепшн, и я вожусь с телефоном, стараясь не думать о Тае.

Не думай о нем.

Не...

Я слышу крики и аплодисменты, перемежающиеся низким свистом и вздохами. Я поднимаю голову и смотрю, как отряд из десяти человек прорезает толпу. Я сразу узнаю Джесси. Он высокий и мускулистый и наслаждается вниманием. Доусон идет рядом с ним, а между ними и еще несколькими мужчинами, которых я не узнаю, стоит Тай.

Черт, я скучала по нему.

Вокруг много шума, и я как вкопанная, полностью загипнотизированная моим, бывшим парнем ,который, кстати, выглядит здоровым и счастливым, как никогда.

Мои глаза следят за окружением. Тай жует жвачку и не смотрит в глаза ни фанатам, ни репортерам, его лицо частично скрыто под бейсболкой. Может, мне это кажется, но за секунды до того, как он исчезает, он сжимает кулаком левую сторону своей рубашки, где вытатуировал мое имя.

В этот момент мне в голову приходит невероятно глупая идея. Это настолько глупо, что я не могу позволить себе думать об этом, потому что знаю, что передумаю. Я разворачиваюсь и выбегаю на улицу, направляюсь к тому месту, где мы с Шейном пили наш Coco Loco и говорили о Тае.

Это будет так великолепно глупо.

***

— Чувак, прости, но я не буду этого делать.

Ее зовут Нэш, и она очень горячая. У нее густая челка, пирсинг в перегородке и самое милое, самое невинное лицо, какое только может быть у двадцатилетней девушки. И она отказывается брать мои деньги и просто делать то, что я ей говорю, что сводит меня с ума. Это Америка, женщина.

— Послушай, я не пожалею об этом, — убежденно говорю я, сжимая обе ладони вместе и умоляя ее сделать мне татуировку. Я знаю, что если она этого не сделает, это сделают другие, но почему-то она мне очень нравится. Кроме того, заведение переполнено, и если бы не ранний час, у нее, вероятно, даже не было бы времени на такого посетителя, как я.

— Чувак, посмотри мои десять заповедей. Я прикрепила их к стене. — Нэш указывает на стену позади нее, посмеиваясь про себя. Конечно же, она написала десять правил, которых придерживается, когда делает татуировки:

1. Никаких пьяных татуировок. Приходить трезвым или не приходить вообще.

2. Татуировка - это не домашнее животное. Она остается навсегда. Я не наношу клише. Если вам нравится форма бесконечности или якорь на запястье, идите в другое место.

3. Я не переводчик. Если вы хотите что-то на китайском, арабском, иврите или любом другом иностранном языке, проверьте правописание.

4. Вы будете страдать за свое искусство. Старайтесь не ерзать и не двигаться слишком много. Я не татуирую грузчиков. Извините.

5. Никаких татуировок с именами парней/подруг. Однажды ты поблагодаришь меня за это.

Я не стала читать номер шесть. Вместо этого я поворачиваюсь обратно к Нэш, улыбаясь, замечая лазейку.

— Он не мой парень. Я просто хочу написать его имя, несмотря ни на что. Вот оно.

— Нет, — говорит она.

— Да, — отвечаю я. — Потому что я клянусь, даже если я никогда не вернусь к нему, я все равно буду любить его.

— Просто дай мне понять это правильно. — Нэш скрещивает руки, перегибается через стойку и щурится, пытаясь меня прочесть. Она вся дерзкая, но не притворщица. Я почти уверена, что если бы я играла за другую команду, я бы полностью влюбилась в нее. — Ты хочешь, чтобы я вытатуировала имя твоего бывшего парня. На твоем теле.

— Верно, — киваю.

— А ты не пьяна?

Я качаю головой, возбужденно подпрыгивая на ногах.

— Пожалуйста, Нэш. Я знаю, что делаю.

Нэш громко смеется, пытаясь отрегулировать свое дыхание. Она смотрит на меня так, будто я самый сумасшедший человек, которого она когда-либо встречала, что довольно тревожно, учитывая тот факт, что она работает в чертовом тату-салоне в Вегасе. Она оглядывается вокруг, проверяя, не видит ли другой татуировщик или коллега, как она нарушает свои собственные правила ради меня.

Черт, я знала, что наша химия в огне. Шейн скоро будет брошен в пользу новой подружки.

— Это ужасно, девочка. Но я соглашусь, если ты позволишь мне выбрать размер и место.

Я колеблюсь, потому что в моем видении Тай будет начертан на моем сердце, точно так же, как он сделал это для меня. Но когда я действительно ложусь под Нэш, а на ней черные эластичные перчатки, она показывает пальцем в мою сторону, сигнализируя мне перевернуться на живот.

— Завяжи волосы. Очень сильно, — инструктирует она.

Я делаю, как она говорит, и мое сердце бешено колотится. Нэш выбирает место прямо под моим левым ухом и применяет трафарет, который она сделала для татуировки.

— Татуировка на груди очень актуальна, если ты заключенный, — говорит она, включая машину, — но я думаю, что это место имеет гораздо больше смысла.

От жужжания кружится голова, но я сдерживаюсь.

— Ты выбрала маленькую татуировку, — возражаю я.

— Мой замок, мои правила, детка. — Она смеется. —Будет больно, так что сделай глубокий вдох и помни, что любовь причиняет боль.

Конечно, Нэш. Это, безусловно, так.

***

Огромная арена Лас-Вегаса битком набита людьми. Никто даже не удосуживается присесть, Все стоят, и воздух гудит от оглушительного рева пения и аплодисментов. Атмосфера гудит от волнения, смешанного с гнетущим запахом пива, хот-догов и БО.

Есть много типов толпы, и все они разные. Футбольная толпа — это не то же самое, что баскетбольная толпа; хоккейная толпа отличается от футбольной. А толпа ММА? Это просто безумие. У фанатов здесь такая грубая, безудержная страсть.

Кэм проталкивается сквозь массы, направляясь к пресс-зоне, которая буквально всего в пятнадцати футах от ринга. Я едва слышу собственные мысли, и это здорово, потому что в данный момент мышление не является моей сильной стороной.

На арене слишком жарко, поэтому я снимаю куртку, как только мы находим свои места. На мне классное синее винтажное платье, одно из немногих, что у меня есть, и мои джинсовые кеды. От утренней татуировки до сих пор остались отголоски боли, и Нэш пообещала, что она будет чертовски чесаться, как только начнет заживать, но меня это совершенно не беспокоит.

— Я принесу нам чего-нибудь попить, — кричит Кэм мне в ухо. Затем он делает шаг назад и смотрит. Моя новая татуировка не ускользнула от него. Он слегка хмурится, но ничего не говорит, просто поворачивается в другую сторону и уходит.

Я плюхаюсь на свое место и осматриваю все вокруг. Я почти уверена, что видела, как Доусон ходил за пределами ринга, и я определенно видела Джесси, сидящего напротив ринга, с несколькими другими бойцами XWL, которые пришли посмотреть шоу. Есть диктор, который время от времени развлекает публику, но я не стала слушать, что он говорит.

Репортер справа от меня случайно толкнул меня локтем в ребра.

— Ой, извини.

Я киваю.

— Эй, я тебя знаю? — Он оборачивается.

— Скорее всего, нет. — Я качаю головой. — Журнал «Диабло Хилл»? — Я попробую.

Он хмурится.

— Я из MMA Madness. Крис, — представился он, и мы пожали друг другу руки. Он все еще хмурится, все еще смотрит на меня, и когда осколки складываются воедино, я краснею и отворачиваюсь от него, отчаянно пытаясь избежать его следующего вопроса. Но я действительно слышу, как Крис улыбается позади меня, когда он говорит. — Эй, ты давняя подружка Уайлдера. Я видел тебя на TMZ, когда проводил исследование.

Ну, разве это не просто грандиозно. Я поворачиваюсь к нему. Я надеюсь выразить раздражение, но я слишком взволнована, чтобы контролировать выражение лица.

— Прости, Крис. Кажется, я не слышу тебя из-за всего этого фонового шума. Наслаждайся боем.

Я чувствую облегчение, когда Кэм садится справа от меня. Он принес бутылки с водой, и я отпиваю из своей, прижимая холодную бутылку ко лбу.

Васкес первым выходит из туннеля. Вероятно, он такого же роста, как Тай, и сложен как гладиатор. Тай занимается этим уже четыре года профессионально, но Васкес старше, ему тридцать два года, и он более опытен. Он уже выиграл три чемпионских пояса и считается мастером бразильского джиу-джитсу. Бразильская толпа громко приветствует его, а некоторые американцы освистывают его. Однако Васкес, кажется, не возражает. Он провел достаточно боев, чтобы не обращать внимания на освистывание.

Вот этого я и боюсь.

Когда диктор представляет Тая и наступает его очередь выходить из туннеля, мое сердце бьется в предвкушении. У меня мурашки по всему телу, когда толпа сходит с ума, скандируя его имя и бросая в воздух чашки. Он выходит под свою обычную злобную мелодию в стиле гранж и хладнокровно подмигивает одной из следующих за ним видеокамер, сверкая черной капой. Когда он добирается до края ринга, он поднимает руки в стороны и позволяет одному из судей похлопать себя по всему телу.

— Я так и не поняла, почему они это делают, — говорю я Кэму.

Но это Крис отвечает с другой стороны.

— Когда тебя трогает другой мужчина, у тебя портится настроение, и бой становится более захватывающим.

Я поворачиваю голову, склонив ее набок и прищурившись, смотрю на него.

— Я шучу, — говорит Крис. — Это нужно для того, чтобы бойцы не намазались жиром до смерти, чтобы их противники не схватили их.

Судья сжимает плечо Тая, как бы говоря, что ты готов идти.

Думаю, мне плохо. Мысль о том, что Тай попадет туда, что ему будет больно (и давайте посмотрим правде в глаза, есть стопроцентный шанс, что он пострадает) сводит меня с ума.

Доусон прибывает к Таю вместе с еще двумя его тренерами и наносит на его лицо слой вазелина, чтобы предотвратить порезы. Доусон постоянно что-то говорит, а Тай смотрит в приподнятую клетку и кивает, как будто его мысли далеко от всего и всех здесь.

Затем он поднимается по ступенькам, останавливается у ворот клетки и снова делает то же самое, касаясь татуировки с моим именем и глядя в небо.

Я тоже люблю тебя, детка, — я хочу кричать.

Щелкает замок, Тай и Васкес бьют кулаками в перчатках, и драка начинается.

Мое сердце вот-вот выпрыгнет из груди еще до того, как они коснутся друг друга. На самом деле, первые несколько секунд они прыгают кругами. Я решаю отвернуться, не желая видеть, как это закончится. Я все еще думаю, что XWL — это человеческие петушиные бои. Я чувствую, как Кэм ерзает рядом со мной, и слышу громкое «Аааааа» из толпы. Это эхом разносится по арене, и мне хочется упасть в обморок и проснуться, когда все закончится.

— Ты должна это увидеть, — говорит мне Кэм. — Открой свои глаза.

Я медленно открываю глаза и смотрю, как Тай сидит на Васкесе и лупит по нему, кажется, уже как минимум две минуты подряд. Везде кровь. Я борюсь с криком, который застревает у меня в горле, потому что кровь вызывает у меня рвоту. У меня кружится голова перед анализами крови, так что это определенно не моя сцена. В довершение всего, за считанные секунды Васкесу удается перевернуть Тая, и теперь он на нем.

Через проволку Доусон кричит Таю:

— Зафиксируй ногу! Толкай бедро! Тай! Тай! Я говорю с тобой! — Он в бешенстве, кричит достаточно громко, чтобы его можно было услышать даже во всем хаосе и шуме вокруг нас. Вот когда первый раунд закончен, и я делаю глубокий вдох.

Еще четыре раунда впереди.

Я даже не открываю глаза в течение следующих двадцати минут боя. Я не отвечаю ни на какие охи. Я не открываю глаза в периоды отдыха между раундами. Я терпеливо жду, даже когда зал взорвется аплодисментами, а люди будут кричать о своих оценках в конце пятого раунда. Именно тогда я слышу, как диктор официально объявляет Тая Уайлдера чемпионом XWL в полусреднем весе. Он победил решением.

Я открываю глаза и вижу, как президент XWL входит прямо в клетку и вручает Таю свой новый пояс. Пояс, над которым он так много работал. Ремень, который в некотором роде разлучил нас.

— Это твой сигнал, чтобы попытаться спросить его, не хочет ли он поговорить с нами, прежде чем его увезут на официальные теле-интервью.

Сначала кажется, что я не могу двигаться, но когда Кэм буквально сталкивает меня со стула, я бегу к клетке и цепляюсь пальцами за сетку.

Я бы не смогла подобраться так близко к рингу, если бы не мое супер-отличное место, но поскольку у меня есть журналистский тег, мне многое сойдет с рук.

Тай выглядит измученным, чертовски вспотевшим, на нем свежие синяки и кровь. Кроме того, он дышит как сумасшедший, адреналин зашкаливает. Он замечает меня через несколько секунд и поворачивается лицом ко мне.

Сердце перестает биться. Мозг отключается. Гормоны бушуют.

Он подходит. Присев на корточки, он не улыбается, только как бы морщит лоб, словно пытаясь понять, воображает он это или нет. С ним я снова чувствую себя как дома. Я скучала по этому. Я скучала по нему.

— Ты заслужил это, — говорю я, наклоняя голову в сторону гигантского золотого и серебряного пояса. — Чемпион.

Он наклоняется в сетку, и я теряю из виду все вокруг, но я почти уверена, что люди задаются вопросом, кто я, черт возьми, и почему он обращает на меня внимание, вместо того, чтобы праздновать свою победу.

— Тьььии хомтш иинтв? — он спрашивает.

— Что?

Он выплевывает мундштук себе в руку, на этот раз четко спрашивая.

— Ты хочешь интервью, да?

Я качаю головой.

— Я бы хотела этого, но мне нужно больше.

Его глаза сразу смягчаются.

— Ты можешь начать с того, что дашь мне свой номер. Ты не делала этого... ну, никогда. — Он немного коверкает слова, но я уверена, что все будет в порядке. Он поворачивается ко мне спиной, и не успеваю я опомниться, как Джесси появляется рядом со мной с телефоном Тая и протягивает его мне. Он открыл новый контакт. Я ввожу номер с ухмылкой.

Джесси прикусывает верхнюю губу, явно обеспокоенный поведением Тая.

— Он отрастил свою девственность, пока тебя не было, просто чтобы ты знала.

Я не могу не улыбнуться еще шире. Мои глаза цепляются за Тая, когда он разговаривает с привлекательной тележурналисткой внутри клетки. Я не забочусь о ней. Я просто чертовски горжусь. В конце концов, он выиграл. И все это он сделал сам.

Тай крутит головой и указывает на меня с этой кривой ухмылкой. На арене чертовски много шума, но я достаточно близко, чтобы услышать, как он кричит:

— Когда ты получишь это интервью, не забудь, у меня есть вооружение.

— Какое вооружение? — Мои брови взлетают вверх от удивления.

— Первое свидание? Плейлист твоего мобильного телефона. Ничего не напоминает? — Он высунул язык.

Проклятие! Он сказал, что собирается использовать Фила Коллинза против меня, когда я стану журналистом.

И я сделала это отчасти из-за него.

♡ ГЛАВА 22 ♡

Сейчас полночь, и я слышу стук в дверь моего гостиничного номера. Я знаю, кто это. Я ждала Тая и не спала ни секунды. Ему потребовалось время, чтобы добраться сюда, так как он был занят всеми этими интервью, последним с Кэмом для журнала Diablo Hill. Да, он встретил Кэма в холле в 2 часа ночи, а потом даже пропустил все вечеринки, чтобы вернуться ко мне.

Мой личный, очень необычный Прекрасный Принц.

Я открываю дверь и опираюсь на косяк. У него синяк под глазом, распухшая губа и глубокий порез над левой бровью, но он прекрасен, абсолютно совершенен.

— Устал? — спрашиваю я, улыбаясь.

— До чертиков. Спасибо за ожидание.

Он идет прямо в мою спальню и поднимает руку, показывая мне что-то... билет? Я вырываю его у него из рук.

— Я с самого начала планировал умолять тебя принять меня обратно, — тихо говорит он. — Это доказательство того, что я собирал свою задницу в самолете, чтобы вернуться домой в ту же минуту, когда я закончил бой.

И точно, у меня в руках билет в один конец из Вегаса в Сан-Франциско, который должен был вылететь отсюда утром.

— И это второе доказательство. — Он снимает рубашку, глядя на свою татуировку. — Нельзя наносить чернила, напоминающие о человеке, если ты не готов бороться изо всех сил, чтобы сохранить его в своей жизни.

— Я знаю. — Я ухмыляюсь, отворачиваюсь и показываю ему левую сторону, демонстрируя свою новую татуировку. Буква «Т» нарисована у меня за ухом, закручиваясь в форме сердца.

— Твою ж мать. — Он смеется, но быстро останавливается, потому что улыбаться больно, когда у тебя разбита губа. — Я люблю это. — Он нежно проводит пальцем по моей щеке.

— Я люблю тебя, — отвечаю я, не моргая.

— И я тоже тебя люблю. Вообще-то, не хочу показаться конкурентоспособным - черт, я и есть конкурентоспособный сукин сын, - но я влюбился в тебя гораздо быстрее, чем ты в меня. Ты практически вырвала мое сердце из груди, когда приехала ко мне в июле

Я обнимаю его за шею, уткнувшись лицом ему в грудь. Я чувствую, как он морщится от боли после боя, но он обнимает меня и прижимает к себе, как будто все, чего он хочет, это чтобы мы стали одним целым.

— Я не должна была осуждать тебя, — плачу я ему в грудь. — Не за то, что ты сделал до того, как мы встретились. Я знаю, что ты никогда не хотел меня обидеть.

— И я не должен был так злиться на тебя за то, что ты бросила меня. — Он гладит меня по голове, шепчет мне на левое ухо, несомненно, любуясь новой татуировкой. — Я так быстро привязался, что это было похоже на предательство, когда ты повернулась ко мне спиной. Я понял, что тебе нужно время, и я был более чем готов дать это тебе. Я всегда знал, что вернусь. Всегда. — Он смеется. — Это первый раз, когда ты опережаешь мою игру. Я не ожидал, что ты снова удивишь меня в Вегасе.

— Давно пора. — Я отстраняюсь, чтобы посмотреть на его идеальное лицо. Лицо, по которому я так скучала. Сердце колотится в такт сердцебиению Тая, Мозг наслаждается выбросом адреналина, а Гормоны готовы использовать большую кровать позади нас.

Все три части меня синхронизированы, наконец, в совершенной гармонии.

— Я не был ни с кем другим с тех пор, как мы расстались, — говорит он, и выражение его лица становится серьезным.

Каждый волос на моем теле встает. Я знаю это. Я верю ему.

— Я тоже, — говорю я.

Он притягивает меня ближе для поцелуя. Его губы теплые и соленые, он весь потный, но от одного только вдыхания его знакомого запаха я пьянею. Мы целуемся так, словно это последний раз, когда мы снова прикасаемся друг к другу. Несмотря на то, что он здесь, и мы вместе - определенно вместе - у меня все еще болит сердце за все потерянное время. Жизнь без него была адом на земле. Ничто не чувствовало себя хорошо без него рядом со мной.

Он притягивает меня ближе, и по выпуклости, сдавливающей мой живот, я точно знаю, куда мы направляемся.

— Ты уверен, что тебе не слишком больно, чтобы мы…?— Я опускаю взгляд на его эрекцию. Он выглядел так, будто мог бы провести несколько дней в больнице, когда сегодня вечером вышел из клетки.

Он кивает.

— Прошло слишком много времени. Джесси сказал, что я вернул свою девственность.

— Я слышала. Хотя я не уверена, что мужчины могут это делать. Типа, физически. Не то, чтобы женщины могли, но...

— Я к тому, что сейчас я вытащу тебя из этого синего платья.

— Хорошо, — соглашаюсь я, смеясь.

— Я люблю тебя, — говорит он.

— Я тоже тебя люблю, — обещаю я.

И это последнее, что мы говорим друг другу, прежде чем рухнуть обратно на кровать.

Связанные навеки.

КОНЕЦ

Переведено каналом Книжный шкаф

https://t.me/lilybookcase