Связанные местью

Глава вторая

КАРА

Я заблудилась. Три бокала шампанского опьянили меня, и я плохо ориентировалась в пространстве. Этот дом был настоящим лабиринтом. Вряд ли здесь можно было чувствовать себя комфортно. По крайней мере, я не могла себе представить, что когда-нибудь буду чувствовать себя комфортно в месте, подобном этому. Но, возможно, портреты Фальконе почти в натуральную величину тоже играли здесь не последнюю роль. Взгляд его холодных глаз, казалось, следил за мной, куда бы я не пошла.

Я нащупала в сумочке свой мобильный и вытащила его, но заколебалась. Было ли уместно звонить Анастасии или Триш, чтобы сказать им о том, что я заблудилась в поисках уборной? Они бы даже не дослушали меня. Атмосфера между нами все равно была напряженной после моего танца с Козимо. Не стоит давать им повод для раздражения.

Не в первый раз я пожалела о том, что со мной рядом нет Талии. Вместе мы бы посмеялись над ситуацией, она бы еще долго дразнила меня, но беззлобно. Она не стала бы использовать это против меня, сплетничая с кем-нибудь.

Я замерла, с внезапным ужасом осознав, что не доверяю даже двум своим лучшим подругам. Я покачала головой. Таков был мир, в котором я жила. «Нельзя доверять людям, даже тех, кого ты зовешь друзьями» – вот, что всегда говорил отец. Я никогда не хотела ему верить. Я положила телефон обратно в сумочку. Ни за что не собиралась сейчас звонить кому-либо.

О матери все равно не могло быть и речи. О Козимо тем более. Он был для меня все равно что незнакомец. И у меня было ощущение, что так будет вплоть до дня нашей свадьбы и, возможно, еще очень долгое время после.

С тихим вздохом я пошла дальше. В какой-то момент я бы точно наткнулась на что-то, что указало мне путь обратно на вечеринку.

Я завернула за очередной угол – все они действительно выглядели одинаково, когда заметила чью-то фигуру. Кто-то стоял всего в нескольких шагах от меня. Наконец-то хоть кто-то подскажет мне куда идти.

Мой восторг сменился шоком, а потом и страхом, когда я поняла, с кем столкнулась. Гроул. Он не шелохнулся. Просто стоял там. Высокий и внушительный. Казалось, он пробыл в этом коридоре достаточно долго. Наверное, караулил жертву. И тут я как назло совсем одна. Не будь смешной.

Но как бы мне ни хотелось посмеяться над посетившей меня мыслью, у меня было такое чувство, что я была не так уж далека от истины. Страх и восхищение боролись во мне, и я напомнила себе, что он не причинит мне вреда. Мой отец был слишком важным человеком для Фальконе, а это означало, что и я тоже имею определенный статус. Возможно, Гроул был безжалостен, как любой убийца, но он определенно был умным монстром. И все же я надеялась, что мои телохранители скоро найдут меня. Но видели ли они вообще, как я покидала вечеринку? Они пытались дать мне и моим подругам немного свободы. Теперь же я жалела, что они это сделали.

Гроула наблюдал за мной, но его взгляд ничего не выражал. У него были очень широкие плечи, и костюм сидел на нем впритык, а из-под сверкающей белизной рубашки проглядывало что-то черное, наверное, одна из его многочисленных татуировок. Я никогда их не видела, но нельзя быть частью какого-то общества и делать вид, что не слышишь то, о чем все говорят. Даже в костюме, будучи одет как любой мужчина из нашего круга, он не мог скрыть своей истинной сущности. Его татуировки – намек на монстра, облаченного в дорогой костюм – нельзя было скрыть. Мне стало интересно, как он выглядит без костюма. Только при одной этой нелепой мысли мои щеки залились краской. Я определенно переборщила с количеством выпитого спиртного.

Он лишь на какую-то долю секунды нахмурился, а затем его лицо приобрело непроницаемое выражение. Я же поймала себя на мысли, что снова долго пялилась на него оценивающим взглядом. Вероятно, мне не очень хорошо удалось скрыть свои мысли о нем. Ошибка, которая способная разрушить все в нашем мире. Мои родители учили меня быть воспитанной.

Однако дверь за его спиной показалась мне смутно знакомой. Она вела в главный вестибюль. Я не пошевелилась. Открыть эту дверь означало приблизиться к нему.

Это было нелепо. Я была не просто обычной девушкой. И мы были не на улице, а в доме самого Фальконе. Гроул бы ничего мне не сделал. Даже у него имелись правила, которым он был вынужден следовать. Я была вне пределов его досягаемости, как и все девочки из семей, подобных моей. Сколько бы глупостей ни болтала Анастасия, но Гроул ничего не мог мне сделать.

Я расправила плечи и сделала несколько решительных шагов по направлению к Гроулу. Ближе к вечеринке, напомнила я себе, когда мой пульс участился. По какой-то причине мне это показалось похожим на охоту. Гроул был охотником, а я добычей, что даже не имело особого смысла, поскольку он почти не двигался с момента моего появления в коридоре.

– Я Кара, – поспешно сказала я. Может быть, если бы мне удалось разговорить его, он бы больше не казался таким опасным, но он никак не отреагировал, только смотрел на меня с непроницаемым выражением лица, а потом дверь позади него распахнулась, и появилась моя мать.

Ее взгляд остановился на мне, затем она перевела его на Гроула, и выражение ее лица стало жестким.

– Кара, мы с твоим отцом ищем тебя. Возвращайся на вечеринку, – велела она, полностью игнорируя мужчину, стоявшего с нами в коридоре.

Я кивнула и буквально промчалась мимо Гроула. Его глаза следили за мной, но он не издал ни звука. Кстати, глаза у него были янтарные, а не темные, как казалось издалека. Когда я повернулась к нему спиной, мое тело охватила дрожь, и мне пришлось сдержаться, чтобы не оглянуться через плечо.

В тот момент, когда мы с мамой вышли из коридора в пустынный холл, она схватила меня за руку.

– О чем ты думала, оставаясь наедине с этим… этим человеком? – Она практически выплюнула последнее слово. Ее глаза были широко раскрыты, в них плескалось отчаяние. – Поверить не могу, что его впустили. Ему самое место в клетке в кандалах, подальше от всех порядочных людей.

Ее ногти впились в мою руку.

– Мама, ты делаешь мне больно.

Она отпустила меня, и я, наконец, прочла эмоции на ее лице. Это был не гнев, а беспокойство.

– Я в порядке, – твердо произнесла я. – Я заблудилась и наткнулась… – Я перебирала в уме подходящие имена, чтобы назвать его иначе чем Гроулом, потому что это прозвище казалось слишком грубым, чтобы использовать его в присутствии моей матери, но ничего не придумала.

– Кара, ты не можешь вот так сбегать, не думая о последствиях своих действий.

– Я направлялась в дамскую комнату. А не сбегала, – возмутилась я.

– Козимо – хорошая пара. Смотри не испорти все.

Я моргнула, не веря своим ушам.

– Вот что тебя беспокоит!

Мама сделала глубокий вздох и прижала руку к моей щеке.

– Я беспокоюсь о тебе, а значит и о твоей репутации. В этом мире девушка – пустое место, если у нее запятнана репутация. Мужчины – дело другое. Они могут поступать так, как им заблагорассудится, и это даже наоборот поднимает их репутацию. Мы же вынуждены следовать иным стандартам. Нам суждено быть их тылом. Мы должны компенсировать их промахи. В этом состоит наше предназначение. Мы должны быть нежными, покладистыми и добродетельными. Мужчины же хотят все, что попадает в поле их зрения. Нам же суждено держать свои потаённые желания под замком, даже если мужчины сделать это не в силах.

Не впервые она говорила мне нечто подобное, но то, как она подчеркнула слово «желание» заставило меня забеспокоиться о том, что она знала о реакции моего тела на близость Гроула.

Впрочем, ей не стоило волноваться. Мой страх перед этим человеком, перед всем, что он собой являл, и перед тем, на что был способен, превзошел тот едва ощутимый трепет от возбуждения, которое мое тело испытывало рядом с ним.

ГРОУЛ

Я наблюдал за тем, как они покидают коридор. Дверь захлопнулась, и я снова остался один. Ее ванильный аромат все еще витал в воздухе. Сладкий. Такие, как она, всегда выбирали сладкие ароматы. Я не понимал, почему они хотят казаться еще более хрупкими, источая ароматы нежных цветов.

Я потянул себя за воротник. Слишком тугой. Мне было невыносимо носить его. Все эти костюмы с жесткими воротниками. Не мой это стиль одежды. Воротничок давил на шрам на моей шее. Вот же собачий ошейник! Дорогой костюм, рубашка – все это не мое. Люди никогда не позволяли мне забыть об этом.

Выражение лица ее матери напомнило мне, почему я ненавидел подобные мероприятия. Люди не хотели видеть меня рядом. Они хотели, чтобы я делал за них грязную работу, и им нравилось говорить обо мне всякое дерьмо, но они боялись запачкаться о меня. Мне было насрать. Они ничего для меня не значили.

Я понимал, что они наблюдали за мной так, словно я был цирковым животным. Я был предметом сплетен этого вечера. Девушка, источавшая сладкий аромат, тоже наблюдала за мной с другого конца бального зала. Смотрела, надо сказать, пристально.

Но эта девушка удивила меня. Я знал, как ее зовут. Фальконе в последние несколько недель слишком часто упоминал о ней и ее семье. Кара. Скоро она узнает, каково это – впасть в немилость.

Несмотря на то, что мы оказались с ней наедине в коридоре, она не сбежала от меня с воплями. Она даже не выглядела испуганной. Несомненно, страх присутствовал; он всегда был, но еще было и любопытство – потому что я был монстром, которого они боялись, и это очаровывало.

Мне было все равно. Она была всего лишь девушкой. Девушкой из высшего общества в красивом платье с еще более красивым лицом. Мне было наплевать на красоту. Она ничего не значила. Красота была мимолетной, тем, чего можно лишить в мгновение ока. Тем не менее, я несколько раз за вечер искал ее взглядом. Представлял, как срываю это красивое платье, представлял, как пробегаю своими недостойными руками по ее изгибам. Но все же я заставил себя отвести взгляд и покинул бальный зал, прежде чем смог сделать какую-нибудь глупость. Она была кем-то, кем я не мог обладать. Той, о ком я даже не смел грезить. Ею можно было восхищаться издалека. И это было к лучшему.

КАРА

Той ночью вскоре после того, как мы вернулись домой, Талия пробралась в мою комнату. Я могла разглядеть ее стройную фигуру в тусклом свете, проникающем сквозь занавески. Она присела на край моей кровати.

– Не спишь?

Я улыбнулась. Возможно, она все еще злилась на меня, но ее любопытство, как всегда, пересилило.

– Нет, – прошептала я.

– Хочу знать подробности, – сказала она, вытягиваясь рядом со мной. Ее лицо было так близко, что я явственно ощущала запах ее мятного дыхания.

– Ну, это было и вполовину не так захватывающе, как ты себе воображаешь, поверь мне. Но тебе бы пришлись по вкусу нарядные платья.

– Должно быть, произошло что-то интересное. Что насчет Фальконе? Он и правда такой страшный?

– О, он был просто жуткий, но знаешь, кто оказался еще страшнее?

Она покачала головой, затаив дыхание.

– Гроул. Я натолкнулась на него в коридоре.

– Гроул, – с ноткой сомнения повторила она. – Кто он?

– Головорез Фальконе. Он весь покрыт татуировками. К тому же, он не может нормально говорить. Говорят, его речь похожа на рычание.

– Правда? Я могла поклясться, что она думает, будто я над ней подтруниваю.

– Правда.

– Ты что с ним говорила?

– Нет, – сказала я, жалея, что не услышала его голос. – Он лишь пялился на меня, не отрываясь. Это было странно.

– Жаль меня не было рядом. Вместо этого мне пришлось весь вечер пялиться в телик.

– Прости, – тихо произнесла я, нежно касаясь ее плеча. – Возможно, в следующий раз и тебе разрешат пойти на вечеринку.

– Сильно сомневаюсь в этом, – пробормотала она, затем резко села. – Лучше пойду к себе, пока мама меня не застукала. Она вскочила с кровати и на цыпочках направилась к двери. – Прежде чем уйти, она сказала: – Кстати, от тебя несет спиртным.

Я бросила в нее подушкой, но она увернулась, отскочив к двери.

Я все еще пребывала в возбуждении от прошедшей вечеринки. Сон не шел. Я нерешительно сунула руку под одеяло, проникая в пижамные штаны. Отдаваясь потребности в разрядке, которая требовалась мне с тех пор, как я увидела Гроула, я нащупала сокровенную точку, дарящую неземное блаженство. Темнота помогала перебороть внутреннее сопротивление и беспокойство о том, что меня поймают на горячем. Даже слова моей матери, эхом отдававшиеся в голове, не смогли остановить меня. «Веди себя благопристойно, будь целомудренной. Это грех».

Образ этого наводящего страх и ужас мужчины будоражил мое естество, и мне было сложно противостоять возникшей потребности. «Неправильно», – кричал мой разум, но я прогнала эту мысль, пока, наконец, мое тело не расслабилось, получив разрядку. Было так волнительно представлять себе образ этого опасного человека!

Через несколько секунд на меня нахлынуло знакомое ощущение того, что я грязная. Это был грех. Мама не переставала повторять мне эти слова с того дня, как два месяца назад поймала меня за рукоблудием. С тех пор я сдерживала свои греховные желания до сегодняшнего вечера.

Я глубоко вздохнула, желая, чтобы мое сердце перестало бешено колотиться, чтобы мое тело перестало напоминать мне о том, что я только что сделала.

С тех пор как мама застукала меня, наши отношения стали напряженными. Я едва могла это выносить. Она избегала смотреть мне в глаза. Впрочем я тоже. Я была почти рада своей быстро приближающейся свадьбе, потому что так бы я смогла избежать осуждающих взглядов, которые бросала на меня мать. Я все еще ощущала, как волна неприкрытого стыда захлестывает меня, когда вспоминала тот злополучный день и выражение шока на лице моей матери. Я и раньше мастурбировала, но в тот день я впервые поняла, насколько это было неправильным. Тогда я поклялась себе никогда больше не позволять своему телу брать верх над моим разумом, и сейчас нарушила данное себе же обещание. Под покровом ночи я осмелилась снова сделать это и все из-за мужчины, о котором мне не следовало даже думать, не говоря уже о том, чтобы грезить о нем. Это неправильно.

Я была слаба и грешна, но в краткие моменты удовольствия я чувствовала себя куда более живой, чем когда-либо еще в моей жизни.