Sword Art Online. Том 12. Алисизация. Подъём

Часть 1

Седьмого ноября 2024 года я, Кадзуто Киригая, навсегда отключился от VRMMORPG под названием Sword Art Online.

В середине декабря завершилась реабилитация, и я вернулся в родную Сайтаму префектуры Кавагоэ. Двумя месяцами ранее мне исполнилось шестнадцать, но, пока я сражался в лабиринтах пятидесятых уровней Айнкрада, бывшие одноклассники бились над экзаменами в старшую школу, так что возвращаться было уже некуда — мой класс выпустился.

К сомнительному утешению, средняя школа сжалилась надо мной и выдала аттестат об окончании, хоть я и отучился в ней всего ничего. Дальше, по логике вещей, я должен был до начала следующего учебного года посещать подготовительную школу, чтобы нагнать программу и сдать вступительные экзамены, однако на помощь неожиданно пришло государство.

Среди шести тысяч игроков, переживших SAO, было больше пяти сотен школьников. Всех их без экзаменов зачислили в школу в районе Ниситокё на окраине Токио, чтобы бесплатно учить, а по завершении вручить документ, дающий право сдавать экзамены в вуз.

Учреждение разместили в здании закрытой годом раньше и ожидавшей сноса государственной старшей школы. Преподавателей набрали в основном из числа пенсионеров. Юридически школа попала в категорию «государственные специализированные».

Государство так здорово выручило нас, что я даже начал слегка подозревать его, но, обсудив всё с семьёй и, конечно же, с Асуной, решил согласиться на эту школу. С тех пор я ни разу не пожалел о своём решении. Мне очень нравилось придумывать различные устройства с товарищами по секции мехатроники, к тому же в школе я каждый день виделся с Асуной, Лизбет, Силикой и другими друзьями. Можно сказать, я жил полноценной школьной жизнью, пусть и с поправкой на обязательные еженедельные собеседования.

Но я опять не смог доучиться до конца.

В июне 2026 года, спустя год и два месяца после начала обучения, моё сознание непонятно каким образом очутилось в параллельном мире, известном как Андерворлд. Я ни с того ни с сего очнулся в лесу возле деревни Рулид у северной границы мира людей. И сколько бы я ни пытался докричаться до сотрудников стартапа «Рэс», которые наверняка управляют этим миром, ответа не было.

Поэтому мне пришлось отправиться на поиски прибора, с помощью которого можно было бы связаться с внешним миром. Решив, что он находится в Центральном соборе Церкви Аксиом, расположенном в самом сердце Центории, я покинул Рулид вместе с Юджио — парнем, с которым познакомился в этом мире.

До Центории я добрался за год по календарю Андерворлда, но в собор попал не сразу: двери Церкви Аксиом наглухо закрыты и отворяются лишь перед победителями Единого турнира четырёх Империй, который проводится каждую весну.

Поэтому мы с Юджио, по разным причинам стремившиеся в один и тот же собор, поступили в имперскую академию мечников, сделав тем самым первый шаг на пути к участию в турнире. Преподавали нам в основном фехтование и магию (вернее, священные заклинания) — в реальном мире такой учебной программы точно нигде не найти. Я впервые в жизни поселился в общежитии и, несмотря ни на что, более-менее свыкся с учёбой в академии… Да что там, мне понравилось в ней жить.

Но прошёл год и месяц, наступил май 380 года по календарю мира людей, и мне в очередной раз пришлось прервать обучение. Младшие кадеты Ронье и Тизе, наши с Юджио пажи, угодили в хитроумную западню, организованную двумя знатными курсантами.

Те попытались надругаться над девушками, но оказавшийся рядом Юджио сумел побороть покорность законам — строжайшее ограничение, наложенное на всех обитателей Андерворлда, — и взялся за меч. Он решительным ударом отрубил аристократу Гумберту левую руку, после чего подоспел я и в ходе поединка с аристократом Райосом отсёк ему обе кисти.

Ранение тяжёлое, но не смертельное: первая помощь и священные заклинания могли бы спасти аристократа. Но вместо этого на наших глазах случилось нечто невероятное. Вынужденный выбирать между собственной жизнью и Кодексом Запретов, важнейшим сводом законов мира людей, Райос закричал нечеловеческим голосом и погиб… вернее, сломался.

Нас с Юджио вышвырнули из академии, а присланный Церковью Аксиом рыцарь единства заточил в темнице под собором. Третий в жизни «вылет» из школы не сломил меня, мы быстро вырвались наружу и забрели в розарий в поисках входа в собор. Там мы столкнулись с другими рыцарями единства и пустились в отчаянное бегство. В конце концов нас с Юджио спасла… загадочная девочка, назвавшаяся Кардинал.

Она оказалась жительницей огромной отрезанной от мира библиотеки. Поскольку Юджио во время боя упал в фонтан и промок до нитки, она тут же отправила его в ванную согреваться и тем временем сообщила мне невероятную информацию…

Оказывается, мир под названием Андерворлд — симулятор развития цивилизации, работающий уже 450 лет внутреннего времени.

Когда-то Первосвященница Церкви Аксиом, повелевающая этим миром, была прекрасной, но в остальном совершенно обычной девочкой по имени Квинелла. Она в совершенстве овладела священными заклинаниями, вернее, системными командами и в стремлении обрести ещё больше власти нашла самую могущественную «просмотр всех команд». С её помощью Квинелла превратилась из подопытной в ни много ни мало администратора симулятора!

Даже сейчас Квинелла, заполучившая абсолютную власть, взирает на мир с самой вершины Центрального собора. Видит ли она нас с Юджио, заблудившихся в священном розарии?

Я содрогнулся от пробежавшего по телу холодка. Кардинал насмешливо взглянула на меня с противоположной стороны круглого столика, сделала глоток чая и поправила маленькое пенсне.

— Ты рано начал дрожать, — хладнокровно заявила она.

— А, прости… — ответил я, с трудом прогоняя мурашки. — Продолжай.

Я взял свою чашку и отпил из неё чаю, по вкусу напоминавшего кофе из реального мира. Миниатюрная Кардинал откинулась на спинку стула и продолжила совершенно спокойным голосом:

— Когда 170 лет тому назад Квинелла успешно вызвала список всех команд, то первым делом до предела повысила собственные полномочия, тем самым получив право вмешиваться в работу системы «Кардинал», администратора мира. Затем она присвоила права, доступные только «Кардинал»: управление рельефом и зданиями; создание предметов; изменение прочности всех единиц, включая людей, другими словами, — управление Жизнью…

— Управление Жизнью… а значит, и её продолжительностью? — с опаской спросил я.

Юная учёная хладнокровно кивнула:

— В том числе продление. Получив администраторские права, Квинелла в первую очередь восполнила собственную Жизнь, почти иссякшую за восемьдесят лет, и остановила естественную убыль. Затем восстановила внешность. Когда же к ней вернулась ослепительная красота, которой она обладала в двадцать лет, Квинелла… Хотя не думаю, что мужчина, к тому же такой молодой, сможет понять её радость…

— Ну… я знаю, что это одно из самых сокровенных желаний любой женщины, — робко ответил я.

Кардинал громко фыркнула.

— Настолько, что даже я, не обладая человеческими эмоциями, радуюсь, что моя наружность не меняется со временем. Ну разве что согласилась бы внешне повзрослеть лет на пять-шесть… Как бы там ни было, Квинелла исполнила все свои мечты и впала в эйфорию. Она заполучила власть над огромным миром и вечную красоту. Ею овладел безумный… да, именно безумный экстаз. Настолько безудержный, что она даже слегка помешалась…

Большие глаза за пенсне прищурились, Кардинал словно насмехалась над людской глупостью… или сожалела о ней.

— И ладно бы она успокоилась на том. Но ничто не способно залатать чёрную дыру в душе Квинеллы. Она не знает меры, поэтому задумала избавиться от той, кто обладает такими же полномочиями.

— То есть… от системы «Кардинал»?

— Именно. Она не собиралась терпеть даже программу, лишённую собственного разума. Однако… сколько бы заклинаний ни изучала Квинелла, она оставалась жителем Андерворлда, далёким от науки реального мира. Она не могла в одночасье понять запутанный синтаксис команд администратора. Квинелла изо всех сил пыталась переварить комментарии, оставленные техниками «Рэс»… и допустила ошибку. Величайшую ошибку своей жизни. Она сочинила и произнесла грандиозное священное заклинание, надеясь поглотить систему «Кардинал», но в результате, — девочка вздохнула и продолжила: Квинелла навечно отпечатала на собственном флактлайте базовый приказ, выданный системе «Кардинал». Она думала украсть только полномочия, но вместо этого соединила собственную душу с системой!

— Что… что ты имеешь в виду?.. — ошалело прошептал я, не успевая за её словами. — В чём конкретно состоит базовый приказ «Кардинал»?

— «Поддержание порядка». В этом сам смысл существования системы. Если ты и правда был в других мирах, где есть система, то должен понимать. «Кардинал» всегда следит за действиями игроков и, если находит что-то, угрожающее балансу мира, безжалостно исправляет.

— A-а… да, действительно. Я придумал столько уловок, пытаясь обхитрить «Кардинал», но она каждый раз заделывала брешь… — пробормотал я, вспомнив, как во времена SAO игра молниеносно чинила все безопасные и выгодные точки фарма.

Кардинал опять самодовольно усмехнулась. Лишь в такие секунды она превращалась из мудрого учёного в девочку, которой подходит эта внешность.

— Естественно. Даже толпы́ юнцов вроде тебя не хватит, чтобы перехитрить систему. Однако Квинелла вывела поддержание порядка на новый уровень. Когда во флактлайт в душу Квинеллы записался новый приказ, она упала в обморок, пролежала без сознания целые сутки и очнулась уже не человеком. Причём во всех смыслах: перестала стареть, больше не нуждалась ни в еде, ни в воде и желала лишь одного: чтобы мир людей, которым она завладела, навечно сохранился неизменным.

— Навечно? — шёпотом повторил я и задумался.

Сохранить мир игры навечно — мечта не только хоть и продвинутого, но всё же искусственного интеллекта по имени система «Кардинал», но и всех разработчиков VRMMO. Именно поэтому они подстраивают баланс валюты, предметов и монстров, пытаясь поддерживать порядок. Но даже администраторы, обладающие почти божественной властью, не могут повлиять на одну часть игры — самих игроков.

«Разве к Андерворлду это не относится?» — задумался я. Кардинал кивнула, словно прочитав вопрос в моей голове, и продолжила:

— В своё время система «Кардинал» управляла лишь животными, рельефом и погодой этого мира. Другими словами, только оболочкой — объектами и эффектами. Она никогда не вмешивалась в жизнь его обитателей, искусственных флактлайтов. Но не Квинелла. Она решила навечно зафиксировать их поведение.

— «Зафиксировать»? To есть она пыталась остановить движение вперёд и заставить людей изо дня в день делать одно и то же?

— Мм… ну, в целом да. Но слушай дальше… Слившись с системой «Кардинал», Квинелла первым делом сменила себе имя и стала Первосвященницей Администратор.

— К-кстати, я уже слышал это имя, — опять машинально перебил я. — От рыцаря единства, которого звали Эльдриэ Синтесис… э-э…

— Сёрти Ван.

— Да, именно. Он сказал, что Первосвященница Администратор призвала его с небес на землю. Значит, он говорил о Квинелле? Да уж, ничего себе имя.

Лично для меня английское слово administrator означает в первую очередь не заведующего каким-либо учреждением, а учётную запись с неограниченными правами. Правда, в случае Квинеллы трудно сказать, что именно она имела в виду.

Кардинал слабо улыбнулась и кивнула.

— Она могла выбрать имя одного из богов этого мира, но взяла ещё более подходящее… Так или иначе, став во всех смыслах администратором мира, Квинелла издала свой первый указ. Она превратила четырёх крупнейших аристократов в императоров и разделила мир людей на четыре Империи. Кирито, ты видел крест из стен, который делит Центорию на четыре части?

Я молча кивнул.

Академия мечников, в которой я так долго жил, расположена в пятом районе Северной Центории, столицы Империи Нолангарт. Из окна общежития виднелась белая стена, возвышающаяся над городскими кварталами. Каково же было моё удивление, когда я узнал, что по ту сторону нетленной стены — столица другой Империи.

— Эти стены появились отнюдь не потому, что кто-то годами вырезал глыбы мрамора и ставил их друг на друга. Квинелла… Администратор воспользовалась своей божественной властью и создала их за долю секунды.

— За… долю секунды?! Все эти стены?! Да тут священные заклинания даже близко не стояли… Жители Центории, должно быть, так перепугались…

— Разумеется, ведь на это она и рассчитывала. Продемонстрировала силу системы «Кардинал», чтобы вселить страх в сердца людей. Администратор надеялась ограничить перемещение граждан при помощи стен — физических и психологических, чтобы Церковь Аксиом могла полностью контролировать информационное поле, а вместе с ним и души людей. Она желала, чтобы подданные навсегда превратились в безмозглых верных слуг Церкви… Нетленная стена — не единственная преграда, которую воздвигла Администратор. Стремясь ограничить свободу передвижения переселенцам, ушедшим в далёкие края, она создала несколько огромных объектов: неразрушимую скалу, бездонное болото, неукротимую реку и неуязвимое дерево.

— П-погоди! Неуязвимое дерево?

— Да. Она сделала невероятно большой кедр и наделила его почти бесконечным приоритетом и огромной прочностью.

Мне невольно вспомнилась кошмарная, доводящая до слёз крепость древесины Гигас Сида. Я украдкой потёр под столом руки, словно успокаивая старые мозоли.

Получается, Гигас Сида вырос к югу от Рулида не сам собой. Администратор установила эту искусственную помеху, невероятно прочную и способную к регенерации, чтобы та ограничивала территорию, на которой могут жить люди.

Неужели в мире людей есть и другие похожие помехи? Сколько же лет неблагодарного труда местные жители положили на то, чтобы избавиться от них?

Подняв глаза, я увидел, что Кардинал по-прежнему смотрит на меня так, будто видит насквозь. Детские губы дрогнули, и рассказ продолжился:

— Так началась долгая эпоха единоличного правления Администратор, мирная и праздная. Спустя двадцать-тридцать лет люди уже забыли, что значит развитие, аристократы погрязли в лени. Как ты уже знаешь, даже искусство владения мечом, придуманное и доведённое до совершенства древними воинами, превратилось в бутафорию. Спустя сорок-пятьдесят лет Администратор с глубоким удовлетворением взирала на мир, увязший в комфортном безделье.

Можно ли сравнить её радость с удовлетворением при виде наконец-то созданного террариума с замкнутой экосистемой? В детстве у меня был прозрачный сосуд с землёй, в котором копошились муравьи, и я подолгу засматривался на жизнь муравейника. Сейчас эти воспоминания вызвали у меня сложные чувства. Кардинал опустила взгляд и тоже о чём-то задумалась.

— Но застой не может длиться вечно, какой бы ни была система, — наконец снова заговорила она уверенным голосом. — Рано или поздно что-то должно было произойти. Спустя семьдесят лет после того как Квинелла сменила имя на Администратор, она поняла: с ней что-то происходит. Несмотря на сон, она стала иногда терять сознание, забывала недавние события, и даже выученные наизусть системные команды вспоминались не сразу. Она не могла игнорировать всё это, при помощи администраторских команд открыла свойства собственного флактлайта… и содрогнулась. Оказалось, у неё заполнилась область памяти, в которой хранятся воспоминания.

— Заполнилась?! — попугаем повторил я, не ожидая такого поворота.

Я никогда не слышал, что у памяти, а значит, и у души, есть какое-то ограничение по количеству данных.

— Чему ты удивляешься? Разве это не очевидно? Любое хранилище флактлайта, будь то мозг или лайткуб, ограничено физическими размерами, поэтому в нём могут закончиться кубиты, хранящие воспоминания, — бесстрастно парировала Кардинал.

Я невольно прервал её взмахом правой руки и потребовал разъяснений:

— П-погоди секундочку. Э-э… эти, как ты их называешь, лайткубы — какие-то носители флактлайтов жителей Андерворлда?

— Что, ты даже этого не знал? Именно так: каждый пятисантиметровый лайткуб полностью заключает в себе душу одного жителя Андерворлда, причём её хранение не требует никаких энергозатрат. Из этих секций собран кластер — куб со стороной три метра.

— Мм… чтобы из пятисантиметровых кубов собрать трёхметровый, нужно…

Я начал считать общее количество лайткубов, но едва успел разделить триста на пять, как Кардинал сама дала ответ:

— В теории их может быть до двухсот шестнадцати тысяч. Однако в самом центре кластера находится «Основной визуализатор» — главное устройство памяти, поэтому лайткубов на самом деле меньше.

— Значит… в Андерворлде могут жить не больше двухсот с чем-то тысяч человек?

— Верно. Кстати, запас свободных лайткубов пока есть, так что если думаешь сделать какой-нибудь девушке ребёнка, можешь не волноваться за его носитель.

— О-о… то есть тьфу, не думаю! — я резко замотал головой.

Юная учёная бросила на меня пристальный взгляд и вернулась к теме:

— Как я уже сказала, память внутри лайткуба может закончиться. С Администратор это случилось после того, как она прожила в общей сложности сто пятьдесят лет. Сосуд, в который стекала память, переполнился, и содержимое стало переливаться, мешая ей записывать, хранить и воспроизводить воспоминания.

Слышать подобное было нелегко, ведь такое могло произойти не только с ней. Я уже накопил два с лишним года воспоминаний о жизни в этом ускоренном мире. Может, в реальности прошли лишь месяцы или даже дни, но моя душа всё равно «стареет» со скоростью этого мира.

— Спокойно, в твоём флактлайте полно чистых листов, — с усмешкой заметила Кардинал, вновь прочитав мои мысли.

— Т… ты так говоришь, будто у меня голова пустая…

— Твоя голова против моей — детская книжка против энциклопедии, — спокойно отпив чаю, Кардинал кашлянула и заговорила вновь: — Продолжим. Администратор неожиданно столкнулась с нехваткой памяти и поначалу растерялась. В отличие от Жизни и характеристик, вместимость флактлайта оказалась вне её власти. Но Администратор не из тех, кто сдаётся на произвол судьбы. Коварные уловки уже принесли ей божественную власть, и она решила вновь к ним прибегнуть.

Кардинал неодобрительно поморщилась, поставила чашку на блюдце и сжала маленькие, словно цветы каттлеи, кулачки.

— В то время… двести лет тому назад, на нижних этажах Центрального собора жила и учила священные заклинания десятилетняя девочка, будущая настоятельница. Её имени я уже не помню. Она родилась в Центории в семье мебельщика. Благодаря случайному распределению характеристик ей достались чуть более высокие системные полномочия, чем обычно, поэтому ей дали Призвание священницы. Она была худой, с карими глазами и вьющимися каштановыми волосами…

Я невольно моргнул и ещё раз оглядел сидевшую напротив Кардинал. Похоже, она описывала свою собственную внешность.

— Администратор повелела девочке явиться в покои на самой вершине собора и обратилась к ней с полной милосердия улыбкой: «Отныне ты будешь моим ребёнком. Ты станешь дочерью богини, чтобы однажды управлять миром»… В некотором смысле она не лгала: девочка действительно должна была унаследовать душу Администратор. Но в замысле Первосвященницы не было ни капли материнской любви. Она задумала переписать флактлайт девочки, скопировав в него важнейшие части собственного.

— Что?..

По спине в очередной раз пробежали мурашки. Перезапись души — о таком даже подумать страшно! Я потёр друг о друга вспотевшие ладони и нервно выдавил из себя:

— Н-но если она может вытворять такое с флактлайтами, то почему просто не удалит ненужные воспоминания из своего?

— Ты из тех, кто без подготовки редактирует важные системные файлы? — мгновенно задала вопрос Кардинал.

Я на миг растерялся и замотал головой:

— Нет… Сначала делаю резервную копию.

— Вот-вот. Не забывай, когда принципы системы «Кардинал» переписали душу Администратор, она на целые сутки потеряла сознание. Вот насколько опасно напрямую писать во флактлайт! Она побоялась, что, если попробует привести в порядок свою память, что-то пойдёт не так, поэтому первым делом захватила почти чистую душу девочки, успешно испытала на ней копирование, а затем решила избавиться от своей старой, изношенной до предела души. Администратор… нет, Квинелла просчитала всё, учла каждую мелочь… тем не менее этот шаг стал её второй серьёзной ошибкой.

— Ошибкой?..

— Именно. Между захватом души девочки и уничтожением старого тела есть неизбежный миг, когда в мире существуют две богини с одинаковыми полномочиями. Администратор тщательно спланировала, скрупулёзно подготовила поистине демонический ритуал слияния души и воспоминаний — «ритуал синтеза». С его помощью она успешно похитила чужой флактлайт. Именно его, этого заветного мига я ждала семьдесят лет!

Кардинал вдруг в сердцах повысила голос. Я смотрел ей в лицо, ничего не понимая.

— П… погоди. Кто ты? Кто Кардинал, с которой я сейчас говорю?

— Ты ещё не понял? — она поправила пенсне и прошептала: — Кирито, ты ведь знаком с моей первой версией? Скажи, в чём главная особенность системы «Кардинал»?

— Э-э… ну-у…

Я нахмурился и перебрал воспоминания об Айнкраде. Программу, которая им управляла, написал сам Акихико Каяба, чтобы она координировала смертельную игру. Поэтому…

— В том, что она способна работать очень долго без человеческого вмешательства? — предположил я.

— Да. Потому что…

— Потому что она разделена на две программы… Основной процесс управляет балансом, побочный проверяет основной на ошибки.

У меня невольно отвисла челюсть, и я ещё раз вгляделся в лицо девочки с вьющимися волосами.

А ведь я должен был помнить, что у системы «Кардинал» есть механизм принудительного исправления ошибок. Дело в том, что во время прохождения SAO наша с Асуной дочь Юи считалась дочерней программой системы. «Кардинал» признала Юи посторонней сущностью и попыталась безжалостно стереть, поэтому мне пришлось как следует попотеть, чтобы защитить дочь от системы.

Вернее, на самом деле я всего лишь получил доступ к программным данным SAO через системную консоль, нашёл там файлы Юи, заархивировал и наделил их объектными атрибутами. Однако мне лишь чудом удалось успеть до того, как засёкшая вторжение «Кардинал» отрезала доступ. Выходит, когда я ощутил по ту сторону виртуальной клавиатуры чьё-то зловещее присутствие, там стоял контрольный побочный процесс — вот эта самая очаровательная девочка, которая сейчас сидит напротив меня?

Не знаю, поняла ли Кардинал мои смешанные чувства, но она вздохнула так, словно говорила с медленно соображающим учеником.

— Кажется, ты наконец-то догадался. На душе Квинеллы отпечатался не один приказ системы «Кардинал», а два: приказ основного процесса — «поддерживай порядок» и приказ побочного — «исправляй ошибки основного процесса».

— «Исправляй ошибки»?

— Будучи частью программы, лишённой разума, я лишь без конца оценивала поток данных, идущих от основного процесса. Но когда я обрела личность, став своего рода «теневым разумом» Квинеллы, мне пришлось оценивать свои действия самой, уже без помощи избыточного кода[1]. Думаю, ты бы назвал это раздвоением личности.

— Некоторые в реальном мире считают, что раздвоение личности — художественный вымысел.

— О, вот как? Но мне это состояние хорошо знакомо. Мои мысли всплывали на поверхность, лишь когда разум Квинеллы слегка расслаблялся. В эти промежутки я и поняла, что Квинелла… вернее Администратор, совершает огромную ошибку.

— Ошибку? — машинально переспросил я.

Раз приказ основного процесса «Кардинал» — поддержание порядка, то можно сказать, что Квинелла полностью выполняет его, пусть и жестокими методами.

Кардинал посмотрела мне прямо в глаза и строго заговорила:

— Тогда ответь мне, Кирито. Известная тебе система «Кардинал» хоть раз вредила игрокам собственноручно?

— Н… нет, такого не случалось. Да, она была злейшим врагом игроков… но всегда сражалась с ними честно. Прости, — невольно извинился я.

Кардинал фыркнула и продолжила:

— А она пошла на это. Каждого, кто сомневался в Кодексе Запретов или посмел воспротивиться, ждала кара хуже смерти… Потом ещё вернусь к этому. Изредка я пробуждалась ото сна, на правах побочного процесса системы «Кардинал» признавала само существование Администратор колоссальной ошибкой и пыталась исправить её. Чтобы тебе было понятно, я трижды пыталась спрыгнуть с вершины собора, дважды вонзала нож себе в сердце и дважды пыталась испепелить себя священным заклинанием. Если бы я смогла обнулить Жизнь Первосвященницы за одно движение, она не избежала бы гибели.

Услышав столь впечатляющую речь из уст очаровательной девочки, я обомлел. Но Кардинал даже бровью не повела и продолжала:

— В последний раз я подошла к успеху ближе всего. Я направила в саму себя сильнейшее боевое священное заклинание. После удара молнии даже от огромного запаса Жизни Администратор остались считаные единицы. Но основной процесс мигом перехватил управление, а ему и смертельные раны не страшны. Он сразу же использовал заклинание полного восстановления и отменил увечья. К тому же из-за того случая Администратор осознала угрозу, исходящую от побочного процесса, спрятанного в глубине души. Я могла перехватывать власть над телом, лишь когда во флактлайте возникал значительный конфликт… другими словами, когда она колебалась. Осознав это, Администратор задумала запечатать меня поистине невероятным способом.

— Невероятным?

— Да. С рождения и до превращения в жрицу Стейсии Администратор была самой обычной девочкой. У неё были чувства, поэтому она видела красоту в цветах и слышала веселье в песнях. Эмоции, развившиеся в те годы, сохранились в глубине её души даже после превращения в получеловека-полубогиню. Именно их она и винила в неуверенности, которую испытывала при встрече с теми или иными неожиданностями. Поэтому она воспользовалась администраторской командой прямого редактирования флактлайта и запечатала собственные эмоции.

— Что? Если она запечатала эмоции, то, получается, уничтожила часть собственного флактлайта? — вздрогнув, переспросил я.

Кардинал поморщилась и молча кивнула.

— Н-но разве вытворять такое с собственным флактлайтом не опаснее, чем заниматься копированием?

— Разумеется. Но Администратор настолько дотошна и скрупулёзна, что даже к вмешательству в собственную душу подошла основательно. Полагаю, ты уже заметил, что у людей этого мира есть множество характеристик, которые не отображаются в окне Стейсии… вернее, в окне статуса?

— Да. Точнее, я догадывался… Мне попадались люди, у которых сила или ловкость не соответствовали внешности, — ответил я, вспомнив сразу о Сольтилине, моей наставнице в первый год обучения в академии.

Несмотря на стройное, даже хрупкое на вид тело, в бою она не раз одерживала верх и отбрасывала меня вместе с клинком. Так же и девочка в большой шапке, сидящая напротив: она казалась ещё слабее Лины, но заставляла относиться к себе с уважением.

— Вот. В число таких невидимых характеристик входит «индекс нарушителя», который определяется анализом слов и действий человека. Это выраженная числом степень уважения к закону и правилам. Скорее всего, он был введён для удобства наблюдателей извне, но Администратор вскоре обнаружила, что с его помощью можно «выводить на чистую воду» людей, сомневающихся в придуманном ею же Кодексе Запретов. Но как бы ей ни хотелось истреблять неугодных на месте, ещё в детстве она получила от родителей приказ не убивать людей и с тех пор не может нарушить его. И вот Администратор придумала ужасный метод, с помощью которого можно обезвреживать людей с высоким индексом нарушителя, не убивая…

— Это та самая «кара хуже смерти», о которой ты недавно говорила?

— Именно. Администратор ставила над людьми с высоким индексом нарушителя опыты по прямому вмешательству во флактлайты. Она искала, где какая информация хранится, и лишала человека воспоминаний, эмоций, разума… Жестокие эксперименты, на которые не решились бы даже наблюдатели извне.

К концу речи Кардинал перешла на шёпот, и я почувствовал, что мои руки покрываются гусиной кожей. Она помрачнела и заговорила сдавленным голосом:

— Почти все первые подопытные полностью потеряли душу, они могли только лежать и дышать. Администратор замораживала их Жизнь и тела, после чего складывала в соборе. Проводя бесчеловечные опыты, она постепенно училась управлять флактлайтами. Когда Администратор решила запечатать собственные чувства, чтобы окончательно меня изолировать, она привела в башню новых подопытных и отработала метод на них. Лишь затем она использовала команду на самой себе. К тому времени ей было сто лет.

— У неё получилось?

— Скорее да, чем нет. Окончательно избавиться от эмоций она не смогла, но убрала те, которые нападают внезапно и могут привести к колебаниям: страх, удивление, гнев. С тех пор Администратор перестала волноваться, в какой бы ситуации ни оказалась. Она стала богом… вернее, машиной. Существом, которое живёт лишь затем, чтобы поддерживать в мире порядок, баланс и застой… Я была заперта в глубине её души и надолго перестала всплывать на поверхность. До того самого дня, когда Администратор, за 150 лет жизни израсходовавшая память флактлайта, попыталась захватить душу ни в чём не повинной девочки.

— Но ведь… если я тебя правильно понял, Администратор записала во флактлайт дочери мебельщика полную копию своей души. Значит, у копии тоже не было эмоций… Но как же ты тогда смогла перехватить управление?

Услышав мой вопрос, Кардинал посмотрела куда-то в пустоту. Казалось, она вглядывается в далёкое прошлое, на двести лет назад.

— У меня нет слов, чтобы описать странное и пугающее ощущение, которое я испытала в тот миг. Итак, Администратор вызвала дочь мебельщика на вершину собора и попробовала заменить её душу своей собственной при помощи ритуала синтеза. У неё получилось. В душу девочки записалась личность Администратор, вернее Квинеллы, правда, более компактная, без лишних воспоминаний. Квинелла выполнила первую часть своего замысла, затем она должна была стереть собственную душу, однако…

Только теперь я заметил, что девичий румянец на щеках Кардинал поблёк и исчез. Она настаивала, что не испытывает эмоций, но прямо сейчас явно ощущала страх.

— Но, когда копирование завершилось и мы посмотрели друг другу в глаза… я была потрясена. Наверное, это чувство лучше всего описать как отторжение, неприятие того факта, что человек вдруг раздвоился. Я… нет, мы увидели друг друга и тотчас поняли, что перед нами враг. Что-то в каждой из нас закричало, что вторая душа не должна существовать. Возможно, это был инстинкт, стоящий над эмоциями, или один из основополагающих принципов, лежащих в основе любого разума. Если бы то потрясение продлилось чуть дольше, обе души погибли бы, не выдержав удара. Наверное, так было бы лучше, но… увы, всё сложилось иначе. Скопированная в дочь мебельщика душа разрушилась на миг раньше, и власть над флактлайтом немедленно захватила я, вторая личность. Мы увидели разницу между нами: я смотрела на Администратор, поселившуюся в теле бывшей Квинеллы; а она — на побочный процесс «Кардинал», занявший тело дочери мебельщика. Души обрели равновесие, и разрушение остановилось.

Когда Кардинал упомянула о разрушении души, я невольно вспомнил удивительное трагическое происшествие двухдневной давности.

В тот день я сразился с Райосом Антинусом, старшим курсантом академии, и при помощи «Кольцевой воронки» сэрлутского стиля отрубил ему обе руки. В реальном мире это зачастую смертельное ранение, но в Андерворлде Жизнь легко спасти правильным лечением. Я захотел перевязать противнику руки, чтобы сберечь его хит-пойнты… вернее, Жизнь. Но не успел. Райос вдруг закричал душераздирающим голосом, упал и скончался. Кровь продолжала вытекать из ран, а значит, его Жизнь ещё не иссякла. Выходит, Райос умер не потому, что у него закончились очки. Перед самой гибелью он должен был выбрать: жизнь или Кодекс Запретов. Что, если его мысли зациклились, и душа, не в силах сделать выбор, в конце концов разрушилась изнутри?

Возможно, с Квинеллой, увидавшей собственную копию, случилось нечто похожее. Мне и самому страшно даже представить, что я встречу человека с такими же воспоминаниями, такими же мыслями, но другого.

В первые несколько дней после пробуждения в окрестностях Рулида я не знал наверняка, настоящий ли я Кадзуто Киригая или же копия на искусственном флактлайте. Страх сжимал моё сердце, пока благодаря Сельке из церкви Рулида я не понял, что могу нарушать Кодекс Запретов, хоть и признаю его власть.

Что, если бы я очнулся во тьме бесплотным духом и услышал собственный, до боли знакомый голос: «Ты моя копия. Просто дубликат для опытов, который можно стереть нажатием одной кнопки»? Какое смятение, шок и ужас я бы пережил?..

— Ну что, пока не запутался?

Эти слова, достойные школьного учителя, раздались с противоположной стороны стола, когда мои мозги перегрелись настолько, что я схватился за голову. Я поднял глаза, пару раз моргнул и вяло мотнул головой.

— Пока… вроде нет…

— Я как раз приближаюсь к сути рассказа. Обидно было бы узнать, что ты уже потерял его нить.

— К сути?.. Ах да, точно. Я ведь так и не узнал, что тебе от меня нужно.

— Да. Двести лет я ждала возможности рассказать тебе обо всём. Так, я остановилась на том, как отделилась от Администратор, верно? — спросила Кардинал, вертя в руках пустую чашку. — В тот день я наконец-то обрела собственное тело. Конечно, раньше оно принадлежало несчастной дочери мебельщика, но, когда Администратор переписала данные в лайткубе, та личность была стёрта навсегда. Рождённая в результате бесчеловечного ритуала с непредсказуемыми последствиями, я где-то треть секунды смотрела на Администратор, а затем сделала то, что должна была: я попыталась уничтожить её мощным священным заклинанием. Будучи полной копией Администратор, я обладала теми же системными полномочиями, что и она. Я рассчитывала, что нападу первой и, несмотря на сопротивление, успею израсходовать её Жизнь до того, как в пространстве закончатся ресурсы. Моя первая атака попала точно в цель, и битва развивалась именно так, как я и ожидала. На вершине Центрального собора схлестнулись гром и ветер, лёд и пламя. Смертельная схватка быстро тратила наши Жизни. Они уменьшалась с одинаковой скоростью… так что, нанеся первый удар, я должна была победить.

Я попытался представить себе битву двух богинь и невольно вздрогнул. Мне известны только самые простые боевые заклинания вроде метания превращённого в снаряд элемента, которым я пользовался в сражении с Эльдриэ. По мощности такие заклинания не могут тягаться с мечом, их едва хватает, чтобы сдерживать или отвлекать врага. Убить ими точно не удастся…

— Но как же так? Ты сама говорила, что Администратор не может убивать. Разве на тебя, её копию, это правило не распространялось? Тогда как вы устроили перестрелку? — перебил я Кардинал во время самой кульминации её рассказа.

— Ммм… — девочка обиженно надула губы, но затем кивнула. — Хороший вопрос. Как ты правильно заметил, хоть Администратор не подчиняется Кодексу, она не может нарушить запрет на убийство, который маленькая Квинелла услышала от родителей. Даже я за долгие годы не дошла до причин этого явления и не знаю, почему мы, искусственные флактлайты, не способны идти против приказов свыше. Однако этот принцип не такой уж непреложный, как тебе могло показаться.

— В смысле?..

— Например… — Кардинал сжала чашку правой рукой и опустила на стол. Но на этот раз попыталась поставить её не на блюдце, а на столешницу рядом с ним. Дно чашки уже почти коснулось скатерти, но рука вдруг остановилась, — я не могу опустить чашку ниже.

— А? — недоумённо переспросил я.

Кардинал нахмурилась и объяснила:

— Когда в детстве мать… конечно же, я имею в виду мать Квинеллы, учила меня манерам, она сказала, чтобы я всегда ставила чашку на блюдце, и это, казалось бы, пустяковое правило действует даже сейчас. Родители наложили на меня множество запретов: один важный — на убийство, и семнадцать вот таких ерундовых. Как бы я ни старалась, я не могу опустить руку ещё ниже. Если пытаюсь заставить себя, в правом глазу появляется жуткая боль.

— Боль… в правом глазу?

— Тем не менее я всё равно отличаюсь от обычных жителей Андерворлда, ведь они просто не подумают о том, чтобы поставить чашку прямо на скатерть. Другими словами, они даже не понимают, какое великое множество запретов связывает их по рукам и ногам. Правда, благодаря этому они счастливее меня…

Кардинал, в отличие от них, полностью осознавала свою искусственность. На её детском лице появилась неуместная ироничная улыбка.

— Что же… — она снова подняла чашку. — Скажи, Кирито, это похоже на чашку?

— Чего? — глупо обронил я и вгляделся в пустую чашку в руке девочки.

Белый фарфор, гладкая поверхность, одно ушко. Ни рисунков, ни надписей, только синяя кайма по краю.

— Ну да, это чашка. Ты же чай из неё пила…

— Хорошо. А если так?

Кардинал выпрямила указательный палец свободной руки и постучала им по краю чашки.

Чашка вновь наполнилась горячей жидкостью, источавшей белый пар… и совсем другой аромат, нежели раньше. Я шумно вдохнул и понял, что так может пахнуть только крем-суп из злаков.

Я вытянул голову, и Кардинал наклонила чашку, чтобы показать мне содержимое. Как я и ожидал, чашка была полна густой желтоватой жидкости. Даже румяные сухарики плавали на поверхности.

— О, злаковый суп! Спасибо, я как раз проголодался…

— Я спрашивала не о содержимом, а о сосуде, болван!

— А?.. То есть… это ведь та же…

Чашка нисколько не изменилась. Однако только сейчас я понял, что чайные чашки редко бывают настолько лаконичными, при этом крупными и толстостенными.

— A-а… так это кружка для супа? — робко предположил я.

Кардинал самодовольно улыбнулась и кивнула.

— Верно. Сейчас это однозначно кружка для супа, тем более что в ней плещется суп.

Затем, к моему удивлению, Кардинал без малейшей заминки поставила чашку прямо на скатерть.

— Что?!

— Смотри, вот насколько туманны запреты, наложенные на искусственные флактлайты. Достаточно изменить субъективное восприятие, чтобы преодолеть их.

Я обомлел, застигнутый врасплох. На ум снова пришли позавчерашние события. Когда я ворвался в спальню, Райос как раз собирался безжалостно разрубить Юджио. Если бы я не отразил удар своим мечом, аристократ наверняка обезглавил бы моего друга.

Разумеется, запрет на убийство — один из важнейших во всём Кодексе. Но Райос видел в Юджио не человека, а преступника, нарушившего закон. Одной этой мысли хватило, чтобы побороть въевшиеся в душу правила.

Мои молчаливые раздумья прервал тихий звук с противоположной стороны стола. Я поднял голову и увидел, что Кардинал наклонила кружку и потихоньку пьёт. Съеденные с полчаса назад пироги и бутерброды уже полностью растворились, превратившись в очки Жизни, так что опустевший желудок резко дал о себе знать.

— Можно мне тоже?

— А ты прожорлив. Кружку ко мне подвинь, — ответила она, мягко покачав головой.

Когда я послушно отодвинул от себя кружку, Кардинал щёлкнула по ней левой рукой. Посуда быстро наполнилась до краёв ароматным крем-супом.

Я торопливо поднял кружку, подул на неё и отпил. Во рту разлился такой насыщенный, такой родной вкус, что я прищурился от блаженства. В Андерворлде есть похожие блюда, но настоящего злакового супа я не ел уже два года. Спустя пару-тройку глотков я удовлетворённо выдохнул.

— Как я только что показала, — продолжила Кардинал, дождавшись, пока я оторвусь от супа, — мне достаточно одной мысли, чтобы побороть наложенный запрет. Когда мы с Администратор сошлись в битве, то уже не считали друг друга людьми. Я видела в ней испортившуюся систему, разрушающую мир, она во мне — вредоносный вирус, который необходимо уничтожить. Мы истощали друг другу Жизнь, ни на секунду не сомневаясь в своих действиях. Наконец перестрелка сильнейшими заклинаниями достигла апогея, мне до победы — в худшем случае ценой собственной жизни — оставалась пара-тройка залпов, — Кардинал поджала губы, вспомнив несбывшуюся надежду. — Однако… в самом конце битвы эта коварная женщина догадалась, в чём принципиальное различие между нами.

— Принципиальное различие? Разве вас с Администратор отличает что-то, кроме внешности? У вас одинаковые полномочия и заклинания, разве нет?

— Верно. Если бы мы сражались только священными заклинаниями, то я, нанеся первый удар, непременно победила бы. Именно поэтому она… отказалась от заклинаний. Администратор превратила высокоприоритетные объекты своей комнаты в оружие, а в следующий миг наложила на поле нашей битвы полный запрет на системные команды.

— Но ведь получается, она и сама не могла снять этот запрет?

— Изнутри комнаты — нет. Я догадалась обо всём, когда она только начала читать команды на создание оружия, но уже не могла помешать ей. Я понимала, что как только она запечатает команды, я тоже не смогу снять ограничение. Поэтому мне пришлось впопыхах создать своё оружие и попытаться добить её физическим уроном.

Кардинал прервалась, подняла прислонённый к столу посох и подала мне. Я недоумённо протянул правую руку и взял его. Лёгкое на вид дерево навалилось на ладонь таким чудовищным грузом, что я немедленно схватился за посох ещё и левой рукой. Когда я положил его на стол, раздался глухой громкий стук. Несомненно, у этого оружия класс ещё выше, чем у моего чёрного клинка и «Голубой розы» Юджио.

— Понял… у тебя не только системные, но и объектные полномочия божественные, да? — спросил я, потирая правое запястье.

Кардинал равнодушно пожала плечами.

— Администратор скопировала не только память и мысли, но и полномочия, и очки Жизни. Её меч и мой посох были равны по силе. Сначала я понадеялась, что даже в бою без заклинаний победа будет за мной. Лишь взяв посох в руки, я поняла замысел Администратор и осознала разницу между нами…

— Ещё раз: о какой разнице ты говоришь?

— О самой простой. Посмотри на моё тело, — сказала Кардинал, распахивая толстую мантию.

Моим глазам предстали белая блузка, чёрные панталоны и белые чулки. Хрупкая маленькая девочка, говорящая почему-то, словно пожилой мудрец.

Чутьё подсказало, что не стоит на неё пялиться, и я машинально отвёл взгляд.

— И что не так… с твоим телом?

— Эх, какой же ты непонятливый, — проворчала Кардинал, запахивая мантию. — Представь, что тебя выдернули из твоего тела и забросили в моё. Рост, длина рук — всё не то, к чему ты привык. Смог бы ты сражаться мечом как раньше?

— А-а…

— До того дня я жила в теле Администратор… то есть в теле довольно высокой женщины по имени Квинелла. Во время перестрелки заклинаниями особенной разницы я не ощущала, но когда приготовилась защищаться посохом, то мгновенно оценила всю безвыходность своего положения.

Я хорошо понимал, о чём она. Даже в многочисленных VRMMO реального мира приходится очень долго привыкать к ближнему бою, если выбрать внешность, существенно отличающуюся от настоящей.

— Кстати, насколько ты сейчас ниже Администратор?

— На полметра, наверное. Даже теперь я со страхом вспоминаю взгляд сверху вниз и улыбку на её лице. Битва продолжилась, но уже через пару-тройку ударов я поняла, что проигрываю.

— И что было дальше?

Очевидно, что она как-то выкрутилась, раз теперь обо всём мне рассказывает, но я всё равно слушал затаив дыхание.

— Администратор получила преимущество, но допустила одну-единственную ошибку. Ей бы сначала замуровать выход из комнаты, а уж потом запечатать команды — вот тогда я не избежала бы гибели. А так, поскольку у меня нет человеческих эмоций, я… — Кардинал говорила с нескрываемым недовольством, но я не хотел перебивать, — немедленно решила удрать и зайцем метнулась к двери. Администратор гналась за мной, размахивая мечом. Она царапала мою спину, постепенно уменьшая Жизнь…

— Да уж… жуть какая…

— Жуть. Но возможно, тебе тоже придётся это пережить, ведь ты уже два года и два месяца суёшь нос в её дела.

— Ч-что ты, никуда я ничего не сую! — я потёр губы, приходя в себя от неожиданных слов. Вдруг меня осенило, и я нахмурился. — Так, погоди. Два года и два месяца? Ты что, всё это время следила за мной?

— Разумеется, следила. Это были на редкость долгие два года и два месяца из двухсот лет, которые я тут провела.

— Какого…

Это меня, конечно, поразило. Получается, мудрая маленькая учёная следила за всеми моими действиями? Вроде бы я за это время не сделал ничего постыдного, но не могу быть до конца уверен. Кое-как убедив себя в том, что нет времени прокручивать в голове два последних года, я вернул мысли на место.

— Ладно, об этом спрошу потом… Ну и как ты сбежала от Администратор?

Кардинал фыркнула:

— Вырвавшись из покоев на вершине собора, я вновь получила право использовать заклинания, но они уже не могли меня спасти. Если бы я попыталась что-то применить, Администратор просто наложила бы запрет на коридор. Изменилось только то, что я перешла с бега на полёт. Я понимала, что для победы необходимо спрятаться там, где её атаки меня не достанут.

— Да, но Администратор ведь не зря так назвала себя: в этом мире она обладает буквально администраторскими правами. Разве можно хоть где-то укрыться от неё?

— Сколько бы она ни называла себя богом-администратором, на самом деле она не всемогуща. В этом мире ей неподвластны два места.

— Какие?

— Первое — земля по ту сторону Краевого хребта… Дарк Территори, известная среди людей как королевство тьмы. Второе — Великая библиотека, в которой мы сейчас находимся. Когда Администратор узнала, что запасы её памяти ограничены, первым делом она построила это место, чтобы оно служило своего рода внешним носителем. Здесь собраны все системные команды и обширные архивы информации об Андерворлде. Администратор решила, что ни один человек, кроме неё самой, не должен сюда попасть. Поэтому она разместила библиотеку внутри собора, но никак не связала их в пространстве. Сюда вела одна-единственная дверь, и команду для её призыва знала только она… и я.

— А-а…

Я снова обвёл взглядом бесконечные лестницы, проходы и книжные шкафы. На первый взгляд, цилиндрические стены были сделаны из самого обыкновенного кирпича, но…

— Значит, по ту сторону этих стен…

— Ничего нет. Стены неуязвимы, но если бы кто-то уничтожил их, то открыл бы проход в бесконечную пустоту.

«Интересно, что будет, если в эту пустоту прыгнуть?» — невольно задумался я и мотнул головой, отгоняя мысль.

— Так, а дверь — это калитка в розарий, через которую прошли мы?

— Нет, тот проход я добавила гораздо позднее. Двести лет назад в центре нижнего уровня собора прятались огромные двустворчатые двери. Я убегала от Администратор и на ходу читала заклинание, чтобы призвать их. Даже у меня только раза с третьего вышло проговорить без запинок. Двери появились в конце прохода, я прыгнула в них и немедленно заперла за собой.

— Заперла? Но ведь у Первосвященницы такие же права, как и у тебя. Разве она не могла снова открыть их?

— Могла, но, к счастью, двери были устроены так, что, если изнутри повернуть ручку замка по часовой стрелке на девяносто градусов, человеку снаружи потребуется длинное заклинание, чтобы открыть их. Я слушала полный ледяной ненависти голос, читающий заклинание по ту сторону двери, и тоже произносила текст команды. Я дочитала её почти одновременно с тем, как замок повернулся в обратную сторону…

Мысленно пережив те события, Кардинал обхватила себя руками. Даже по моей спине пробежал холодок, хотя со дня их битвы прошло уже двести лет. Допив остатки супа, я выдохнул и спросил:

— Ты читала заклинание уничтожения двери, я прав?

— Истинно так. Я разнесла в щепки единственный проход, который связывал Центральный собор и Великую библиотеку. При этом библиотеку полностью оторвало от остального мира. Так я и сбежала от Администратор.

— И что же помешало ей создать ещё одну дверь?

— Как я уже говорила, Администратор сначала создала Великую библиотеку с дверью, потом отрезала её от собора. Системные координаты этого пространства постоянно меняются, блуждая в свободном диапазоне. Без помощи извне узнать их невозможно.

— Понятно. А поскольку у Центрального собора координаты постоянные, ты всегда можешь построить туда проход, так?

— Именно. Но каждый раз, когда я открываю отсюда дверь, её немедленно замечают слуги Администратор, поэтому все входы в библиотеку — одноразовые. Как и тот, в розарии, через который я впустила тебя и Юджио.

— Большое спасибо! — робко поблагодарил я.

Маленькая учёная усмехнулась и посмотрела в потолок. Прищурив глаза под пенсне, она медленно продолжила:

— Я проиграла Администратор, проиграла ошибке, которую должна была исправить. Позорно сбежала, спряталась здесь… и вот уже двести лет только раздумываю и наблюдаю…

— Двести лет… — пробормотал я.

В реальности мне семнадцать с половиной лет, в Андерворлде я провёл два года, так что в сумме не прожил ещё и двадцати. Поэтому я не мог прочувствовать, как много времени она провела здесь. На ум приходил лишь мутный образ реки времени.

Напротив меня сидела девочка, прожившая практически вечность. Всё это время она находилась в библиотеке в совершенном одиночестве: рядом не было ни людей, ни животных, одни только молчаливые книги. Слово «одиночество» уже не могло описать такую жизнь: Кардинал, по сути, оторвала себя от остального мира. Я бы на её месте вряд ли выдержал двести лет и открыл бы дверь наружу, даже зная, что за ней ждёт погибель.

Более того, подобного не могло случиться, потому что…

— Но Кардинал… Ты ведь сама говорила, что флактлайты живут примерно сто пятьдесят лет. Та же Администратор решила снять с себя копию именно потому, что её срок уже истекал. Как же ты прожила двести лет после того, как отделилась от неё?

Кардинал медленно поставила пустую кружку на стол и кивнула.

— Отличный вопрос. Хотя Администратор тщательно выбирала, какие воспоминания перенести в мой флактлайт, свободного места в нём оставалось не так уж много. Поняв, что в библиотеке мне ничего не угрожает, я решила первым делом привести в порядок собственные воспоминания.

— Привести в порядок?

— Именно. То самое редактирование файлов без создания резервных копий. Если бы я хоть раз ошиблась, моё сознание навсегда растворилось бы в лайткубе затухающей вспышкой.

— Э-э-э… То есть ты, даже находясь взаперти, имеешь достаточные полномочия для редактирования кластера лайткубов где-то в реальности? Тогда почему ты не получила доступ к флактлайту Администратор и не стёрла её душу?

— Потому же, почему она не сделала это со мной. К сожалению или к счастью, для использования священных заклинаний, влияющих на состояние, необходимо иметь контакт с целевой единицей — физический или хотя бы зрительный. И, конечно, находиться достаточно близко к ней. Вот почему Администратор заставила дочь мебельщика подняться на верхний этаж, а мне пришлось помочь вам с Юджио добраться до собора.

После этих слов я невольно вздрогнул. Что ждало бы нас с Юджио на допросе, если бы мы не придумали безумный план побега из темницы?

— Другими словами, никакие полномочия не дают мне право вредить флактлайту Администратор изнутри библиотеки, но и она не может атаковать мой, — сказала Кардинал, отвлекая меня от страшных мыслей, и чуть опустила длинные ресницы. — Редактирование собственной души — поистине страшное дело. Всего одна команда — и прежде яркие воспоминания исчезают без следа. Но выхода не было. Я понимала, что пройдёт ещё немало времени, прежде чем я смогу уничтожить Администратор. В конце концов я стёрла все без исключения воспоминания о жизни Квинеллы и около девяноста семи процентов воспоминаний Администратор…

— Что? То есть практически всё?!

— Да. Долгая история Квинеллы, которую я тебе поведала, — это не мои воспоминания, а записи, которые я сделала перед тем, как стереть себе память. Я не помню лиц её родителей, тепло кровати, в которой она засыпала. Не знаю вкус сладких булочек, которые она так любила… Как я уже говорила, у меня нет человеческих эмоций. Я потеряла их вместе с воспоминаниями. Теперь я не более чем программа, которая пытается исполнить заложенный во флактлайт приказ: «Остановить обезумевший основной процесс».

Кардинал опустила голову и печально улыбнулась. Я разглядел на её лице печать неописуемо глубокого одиночества.

«Ты не программа, у тебя должны быть такие же эмоции, как у меня и у всех остальных людей», — хотелось сказать, но я не проронил ни слова.

Кардинал снова улыбнулась мне, ушедшему в глубокие раздумья, и продолжила:

— Выборочно стерев воспоминания из флактлайта, я освободила достаточно места на первое время. Затем надолго задумалась над тем, как отыграться за унизительное поражение и нанести Администратор ответный удар. Сначала я надеялась застать её врасплох и попытаться прикончить лично. Я уже говорила, в библиотеку нельзя открыть проход снаружи, но не наоборот. Конечно, у заклинания есть радиус действия, но я могу установить дверь в любую точку двора и нижнюю половину Центрального собора. Иногда Администратор всё же спускалась на нижние этажи, и я могла подловить её там, устроив засаду. К тому же я на удивление быстро привыкла к новому телу.

— Понятно… И правда, если бы ты точно знала, что нанесёшь первый удар, стоило бы попробовать… Но это была очень рискованная затея, разве нет? Администратор могла ведь как-то подготовиться…

Почти нереально поймать в засаду человека, который учитывает, где и когда на него могут напасть. Во времена SAO я охотился на оранжевых игроков, а они — на меня, но чаще всего застать противника врасплох ни у кого не получалось: все игроки точно знали, где именно их могут поджидать.

После моих слов Кардинал поморщилась и кивнула:

— Квинелла безошибочно определяла слабости людей ещё до того, как стала Первосвященницей. Во время нашей битвы она догадалась про разницу в телосложении, а после моего бегства определила своё преимущество и приняла меры.

— Преимущество? Но ведь у вас с Администратор и атака, и защита на одном и том же уровне, разве нет? Ну и… как бы это сказать… сообразительность тоже.

— Мне не нравится, как ты выразился, хотя ты и прав, — Кардинал фыркнула и продолжила: — В бою между нами почти нет разницы, но только пока мы сражаемся один на один.

— Один на один… A-а, вот в чём дело!

— Именно в этом. Я — неприкаянная отшельница, она — глава огромной Церкви Аксиом… Но обо всём по порядку. Породив меня, Администратор создала сама себе помеху и чуть не погибла в бою. После этого случая она хорошо уяснила, насколько опасно копировать флактлайты. Однако угроза разрушения разума из-за нехватки памяти осталась. Администратор должна была что-то сделать, но, в отличие от меня, не хотела рисковать и изменять свою память напрямую. В конце концов ей пришлось пойти на компромисс — она выбрала наиболее безопасное редактирование из возможных. Администратор удаляла лишь самые свежие, поверхностные воспоминания, поддерживая небольшой запас пустого места. Также она ограничила объём поступающей информации, чтобы та не записывалась в память.

— «Ограничила»… но ведь воспоминания о каждом прожитом дне всё равно накапливаются, разве нет?

— В зависимости от стиля жизни. Если ты много видишь, много делаешь и о многом думаешь, в твою память поступают большие объёмы информации, а если весь день не открываешь глаза и не покидаешь кровати с балдахином?..

— У-у… я бы не выдержал. Уж лучше весь день напролёт махать мечом.

— Можешь не хвастаться своей непоседливостью, мне про неё всё известно.

На эти слова мне нечего было ответить. Если Кардинал действительно зачем-то следила за всеми моими действиями, она прекрасно знала о моих постоянных вылазках втайне от Юджио.

Полуулыбка тут же пропала с губ маленькой учёной, и она вернулась к рассказу:

— Но Администратор, в отличие от тебя, не испытывает никаких эмоций относительно скуки и безделья. Порой она днями и неделями не покидала свою постель, погружённая в сладкую полудрёму и воспоминания о тех временах, когда ещё не правила миром…

— Но ведь Администратор — глава Церкви Аксиом? Разве у неё нет выступлений или других обязанностей?

— Когда-то были, и немало. В праздник начала года она принимала у себя четырёх императоров, к тому же регулярно спускалась на средние и нижние этажи, желая убедиться, что построенная ею система управления миром работает как надо. Но каждый раз Администратор опасалась, что я могу напасть. Поэтому вскоре она придумала новый план: создать верных сильных пешек, которым можно будет передать все обязанности и доверить защиту своего тела.

— Это и есть преимущество, которым она как глава Церкви обладает перед тобой? Но ведь этим она ещё сильнее всё запутала. Если защитники настолько сильны, что могут сражаться с тобой на равных, то как Администратор остановит их, если те по какой-либо причине восстанут? — спросил я.

Кардинал лишь пожала плечами и напомнила:

— Я ведь сказала «верных».

— Я помню, что жители этого мира не нарушают приказов свыше, но ты сама показывала, как легко обойти это ограничение. Если, например, защитники Администратор заподозрят, что она — посланница королевства тьмы…

— Да, они могли так решить, и Администратор это прекрасно понимала. Не зря ведь она так долго изучала людей с высоким индексом нарушителя. Она знала, что слепая вера — ещё не верность… Более того, Администратор не стала бы доверять своим защитникам, даже если бы те искренне присягнули ей. В конце концов, её ведь уже предала собственная копия, — Кардинал хитро улыбнулась. — Перед тем как наделять кого-либо полномочиями и оружием, Администратор хотела заручиться стопроцентными гарантиями. Но как тогда быть? Ответ простой: достаточно перестроить флактлайт защитника.

— Что ты хочешь сказать?

— У неё уже была команда, способная на такое. Тот самый ритуал синтеза.

— Э-э… который объединяет душу и воспоминания?

— Да. К тому же она имела огромные запасы первосортных образцов с сильными душами. Все люди с высоким индексом нарушителя, над которыми она ставила опыты и после замораживала, обладали выдающимися умениями. Наверное, можно утверждать, что именно выдающийся ум и закалённое тело приводят к сомнениям в правоте Кодекса Запретов и Церкви Аксиом… Одним из первых её узников был на редкость талантливый мечник, настоящий герой. Недовольный властью Церкви, он собрал единомышленников, добрался до границ мира людей и основал там собственную деревню. Позднее он попытался пересечь Краевой хребет, отделяющий мир людей от Дарк Территори, тогда и попал в плен Церкви. Именно его Администратор выбрала на роль своего первого гвардейца.

Что-то в этом рассказе показалось мне знакомым, но пауза в речи Кардинал закончилась до того, как я успел вспомнить.

— В ходе опытов тот мечник потерял почти всю память. Но Администратор это было на руку, ведь воспоминания о прежней жизни только помешали бы. Чтобы добиться беспрекословной верности, она вживила в него объект под названием «модуль набожности» — фиолетовую трёхгранную призму примерно вот такого размера, — Кардинал развела маленькие ладони где-то на десять сантиметров.

Я попробовал представить, о чём она, и содрогнулся: я уже видел эту призму. Причём всего несколько часов назад.

— В ходе ритуала синтеза она вставляется в голову через лоб. Благодаря этому лишённая памяти душа объединяется с искусственными воспоминаниями и принципами. Так создаётся новая личность — непобедимый воин, всецело верный Церкви и Администратор, стремящийся только к поддержанию устоявшегося порядка. Когда Администратор провела ритуал, её детище открыло глаза, и она нарекла его рыцарем единства, или интегратором. Под этим она понимала, что задача её слуги — сглаживать все неровности, поддерживать единообразие и интегрировать, то есть объединять весь мир под началом Церкви. Если вы с Юджио будете подниматься к вершине собора, тот рыцарь наверняка встретится вам, так что запомни его имя. — Кардинал посмотрела прямо мне в глаза и медленно проговорила: — Его зовут Беркули Синтез Один, или Синтесис Ван.

— Нет… нет-нет-нет, это какая-то ошибка! — замотал я головой ещё до того, как Кардинал успела договорить.

Беркули…

Именно так звали героя легенд, которыми восхищался Юджио. Бесстрашный человек, один из основателей Рулида, он отправился изучать Краевой хребет и попытался выкрасть «Голубую розу» у белого дракона, защитника мира людей.

Действительно, Юджио никогда не рассказывал, чем занимался Беркули под конец жизни. Я полагал, что он тихо-мирно дожил свои дни в Рулиде… Но теперь выяснилось, что его похитила Администратор и превратила в первого рыцаря единства.

— П… послушай, Кардинал, ты наверняка знаешь, как тяжело нам далась битва против Эльдриэ Сёрти Вана, тридцать первого рыцаря. Ты и правда думаешь, что мы сможем выстоять против первого?

Но мудрая девочка пожала плечами и легко парировала:

— Сейчас не время дрожать при мысли об одном Беркули. Как ты сам только что упомянул, рыцарей единства уже тридцать один.

Против нас ещё тридцать рыцарей, каждый из которых сильнее Эльдриэ. Мне так не хотелось верить в безнадёжность положения, что я сказал:

— Вроде бы их много, но попадаются на глаза они редко. За всю свою жизнь в столице я только один раз видел, как рыцарь единства летит по ночному небу.

— Конечно, ведь их основная задача — защищать Краевой хребет. В городах они появляются, лишь когда кто-то нарушает Кодекс Запретов, чего не бывает десятилетиями. В остальное время их не видят ни простолюдины, ни даже знать и императоры. Можно сказать, Администратор намеренно отрезает рыцарей единства от людей.

— Хм… То есть почти все рыцари сейчас в горах? — спросил я, хватаясь за лучик надежды.

Но Кардинал покачала головой:

— Далеко не все. Прямо сейчас внутри собора находятся двенадцать-тринадцать активных рыцарей. Если вы с Юджио захотите завершить начатое, вам придётся пробиться через них и дойти до вершины собора.

— Понимаю, что придётся, но… — я глубоко вздохнул, ёрзая на стуле.

Если описывать нашу ситуацию в RPG-терминах, я ощущаю себя игроком, который без экипировки попал в подземелье последнего босса на низком уровне. Да, я стремился в Центорию именно ради того, чтобы подняться на вершину собора и связаться с реальным миром, но если говорить начистоту, рыцари единства несопоставимо сильнее меня.

Я замолчал и поглядел на свою грудь. Благодаря волшебным пирогам Кардинал я уже полностью избавился от раны, которую нанёс Эльдриэ посредством «Полного подчинения оружия», однако в груди до сих пор немного покалывало.

«Если на нас нападут рыцари ещё сильнее Эльдриэ, в честном бою мы их вряд ли одолеем…» — подумалось мне. В памяти вдруг всплыло удивительное явление, случившееся под конец битвы в розарии.

Услышав от Юджио имя собственной матери, рыцарь единства вдруг скорчился от мук и упал на колени. Когда он почти потерял сознание, из его лба вылезла прозрачная треугольная призма, излучавшая фиолетовый свет. Скорее всего, это и был модуль набожности, про который говорила Кардинал. Именно с его помощью Первосвященница подавляет разум и память рыцарей, превращая их в своих верных слуг.

Но не преувеличивает ли Кардинал? Она говорила про абсолютную власть, однако Эльдриэ достаточно было услышать имя родной матери, чтобы почти освободиться от модуля… по крайней мере, мне так показалось. Если подобное сработает и с другими рыцарями, то нам вовсе не обязательно вступать с ними в бой. К тому же это означает, что надежда Юджио на возвращение прежней Алисы вполне может оправдаться.

Мои раздумья прервал спокойный голос Кардинал:

— Я почти закончила. Мне продолжать?

— А… да, конечно.

— Хорошо. Итак, поскольку Администратор создала Беркули, а вслед за ним ещё нескольких рыцарей единства, моя надежда на внезапную атаку практически растаяла. Хотя Администратор и сильнее своих слуг, они слишком крепкие, чтобы я могла уничтожить их в мгновение ока. Пришлось смириться с тем, что наше с Администратор противостояние затянется надолго…

Долгий рассказ Кардинал наконец-то подходил к концу. Я выпрямился и как следует прислушался к бесстрастному голосу девочки.

— Поскольку соотношение сил изменилось, мне тоже понадобились союзники. Но, разумеется, в этом мире нелегко отыскать того, кто поможет свергнуть правителей. У него должен быть высокий индекс нарушителя, чтобы он смог бросить вызов Кодексу Запретов, а навыки ближнего боя и системные полномочия должны быть на уровне рыцарей единства. Несмотря на риск, я открыла дверь как можно дальше от собора, наложила на жуков и птиц несколько заклинаний, в том числе трансляцию чувств, и разослала их по миру.

— A-а… так вот откуда у тебя везде глаза и уши? То есть за мной тоже присматривал…

— Да.

Кардинал улыбнулась, протянула руку ладонью вверх и пошевелила пальцами, словно подзывая кого-то.

— А?!

Вдруг из моих волос выскочило нечто крохотное и беззвучно упало на маленькую ладонь. Приглядевшись, я понял, что это чёрный паучок размером с ноготь мизинца. Существо тут же развернулось, посмотрело на меня четырьмя красными глазами и подняло передние лапки, словно приветствуя.

— Её зовут Шарлотта. С тех самых пор, как вы с Юджио покинули Рулид, она пряталась в твоих волосах, карманах или в комнате. Оттуда она наблюдала за всеми вашими действиями… и временами выходила за рамки наблюдений.

При этих словах у паучка дёрнулись лапки. Мне показалось, что Шарлотта поёжилась.

Увидев этот очаровательный жест, я всё понял. Вот, значит, кто вёл меня по лабиринту, дёргая за волосы, когда мы убегали от рыцаря на драконе? Но она помогала не только в этот раз. Когда мы покинули Рулид, и когда участвовали в турнире мечников Заккарии, и когда служили стражами, и когда учились в столичной академии — в самые трудные минуты я непременно ощущал характерное покалывание.

— Так мне это не мерещилось? Меня и правда дёргали за волосы? — ошарашенно пробормотал я.

Прокрутив в голове несколько сцен, я добрался до самой важной. Не удержавшись, нагнулся к столу и обратился к полусантиметровому паучку на ладони Кардинал:

— Кстати, это ведь была ты? Это ты подбодрила меня, когда у моих зефилий срезали все бутоны? Ты велела довериться живучести зефилий и молитвам других цветов?

В тот раз я услышал голос взрослой женщины. Действительно, Шарлотта не паук, а паучиха, но куда больше меня поразило другое: неужели даже у неё, не человека, тоже есть флактлайт?

Я без конца задавался вопросами, но Шарлотта лишь молча смотрела на меня красными глазами. Вскоре она спрыгнула с ладони Кардинал, добежала до края стола, перепрыгнула на ближайший шкаф и скрылась.

Проводив взглядом свою помощницу, Кардинал заговорила уже тихо и мягко:

— Шарлотта — самая первая наблюдательница, которую я зачаровала и выпустила в мир людей. Наконец-то её долгая миссия подошла к концу. Я заморозила её Жизнь, поэтому она работала на меня больше двухсот лет…

— Наблюдательница… — прошептал я и ещё раз посмотрел на шкаф, в котором исчезла Шарлотта.

Она должна была только наблюдать за нами. Тем не менее в эти два года она не раз спасала меня, то дёргая за волосы, то нашёптывая советы. В некотором смысле она была мне ближе, чем Юджио, хоть я её и не замечал.

«Спасибо», — мысленно поблагодарил я от чистого сердца и поклонился в сторону шкафа.

— То есть ты, — задумчиво заговорил я, поворачиваясь к Кардинал, — двести лет сидела в библиотеке, ища союзников через глаза и уши своих помощников?

— Да, ведь отсюда я не вижу индексы людей. Как только до меня доходили слухи о странных случаях, я немедленно посылала наблюдателя, чтобы он следил за виновником происшествия. Мои бесплодные поиски продолжались долгие годы. Не раз и не два подходящего человека прямо у меня на глазах забирали рыцари единства. Хоть у меня и нет чувств, за это время я хорошо уяснила смысл слов «разочарование» и «терпение». И, если говорить честно, то за последние лет десять — ещё и «отчаяние» — сейчас в улыбке Кардинал читался груз двухсот прожитых лет. — Дело в том, что пока я сидела здесь и наблюдала за миром, Администратор придумала ещё более агрессивную систему отбора сильнейших на роль рыцарей единства. Именно в этом состоит суть Единого турнира четырёх Империй, к которому так стремились вы с Юджио.

— То есть назначение рыцарем единства за победу в турнире — не честь и не привилегия, а…

— Обязанность. Победителю запечатывают воспоминания, а после превращают в сильную марионетку, полностью покорную Первосвященнице. Бывшей семье рыцаря выплачивают баснословную сумму и дают ранг старшей знати. Поэтому аристократы и богатые купцы упрямо обучают своих детей боевому ремеслу, хоть и понимают, что могут расстаться с ними навсегда. Самого рыцаря при этом отправляют туда, где он никогда не пересечётся со старыми знакомыми и своим прошлым.

— Поэтому ты говоришь, что Администратор намеренно отрезает рыцарей единства от людей?

— Да, верно. Половина нынешних рыцарей единства — нарушители Кодекса Запретов, остальные — победители турнира, в том числе ранивший тебя Эльдриэ Синтесис Сёрти Ван.

— Ясно… значит, вот как всё устроено, — пробормотал я и тяжело вздохнул.

Пожалуй, и к лучшему, что Сольтилина и Голгороссо — наши с Юджио наставники — не смогли в этом году одержать победу на турнире. Ведь если бы Сольтилина одолела Эльдриэ, а затем победила в Едином турнире, на площади розария нас вполне могла бы поджидать она, в образе рыцаря единства и лишённая памяти.

И даже не это самое страшное. Что, если бы мы с Юджио не споткнулись о Райоса и Гумберта, успешно стали кандидатами от академии и одержали победу в турнире следующего года? Или если бы мы не сбежали и были бы доставлены на допрос? Ладно, мой флактлайт естественный, но вот Юджио вполне могли превратить в тридцать второго рыцаря единства. Это как пойти охотиться на зомби и самому стать одним из них.

Я вздрогнул при одной только мысли об этом. Снова послышался тихий голос Кардинал:

— Таким образом, за прошедшие двести лет оборона Администратор становилась всё крепче, а я постепенно теряла надежду. И даже стала задумываться о том, зачем вообще этим занимаюсь…

Карие глаза всмотрелись в потолок библиотеки и несколько раз моргнули, словно вместо каменного свода им привиделось ласковое солнышко.

— Глазами наблюдателей я видела прекрасный мир, полный света. В нём радостные дети бегали по лужайкам, щёки девушек розовели от любви, матери держали на руках младенцев и с нежностью улыбались им. Если бы судьба дочери мебельщика, прошлой хозяйки этого тела, сложилась по-другому, она и сама всё это испытала бы. У неё была бы заурядная жизнь, протекающая в счастливом неведении, а спустя шестьдесят-семьдесят лет она мирно скончалась бы в окружении любящей семьи… — прошептала Кардинал, полуприкрыв глаза.

Мне показалось, что её маленькое тело содрогнулось.

— Я возненавидела заложенные в мою душу принципы, из-за которых я стараюсь исправить ошибки основного процесса, и увидела в себе дряхлую старуху на пороге смерти. Старое высохшее дерево, из жизни которого ушёл весь блеск, существо, ожидающее, пока истекут последние очки Жизни. Поэтому у меня так усложнилась речь. День за днём ушами помощников я слушала, как живут люди, и размышляла. Я спрашивала себя, почему настоящие боги, создатели этого мира, закрывают глаза на бесчинства Администратор… Хотя Стейсия, Солус и Террария лишь легенды, созданные для укрепления власти Церкви Аксиом, в списке команд я много раз видела имя истинного бога — «Рэс». Я поняла, что это собирательное имя богов, создавших бездушную псевдобогиню Кардинал, принципы которой теперь заложены в мою душу и в Администратор. Чем глубже я погружалась в тайны этого мира, тем больше встречала загадок.

— Погоди-ка, — перебил я, не успев переварить неожиданные откровения. — То есть ты… своим умом дошла до того, что этот мир — симулятор, созданный «Рэс», а ты сама — копия системы «Кардинал», состоящей из двух процессов, и так далее?

— Чему тут удивляться? У меня было двести лет и заложенная в систему «Кардинал» база данных. Любой на моём месте пришёл бы к тем же самым выводам.

— База данных… Это из неё ты почерпнула слова, неизвестные жителям Андерворлда?

— Как и вкус крем-супа, который ты только что пил. Впрочем, наверняка многие слова я понимаю совсем не так, как ты. И всё же моя догадка верна. Боги создали Андерворлд несовершенным и сквозь пальцы смотрят на извращённую систему, которую построила Администратор. Есть только одно объяснение происходящему: истинные боги, то есть «Рэс», вовсе не желают счастья обитателям своего мира. Как раз наоборот: они медленно сжимают гигантские тиски и следят за тем, как будут сопротивляться жители. Да будет тебе известно, что в последние годы у границ мира людей случаются эпидемии, нападения диких зверей и неурожаи. Всё чаще люди умирают не от того, что прожили жизнь до конца. Всё это — вина постепенного повышения стресс-параметра, который не может контролировать даже Администратор.

— Стресс-параметра? Кстати, ты ведь недавно рассказывала о каком-то стресс-тесте.

— Да. Строго говоря, нагрузка на людей уже сейчас растёт день ото дня, однако в базе данных описано наступление последней фазы стресс-теста, и с ней не сравнится никакая эпидемия.

— И что… случится?

— Скорлупа мира людей, зажатого в тисках, даст трещину. Ты знаешь, что находится снаружи?

— Дарк Территори?

— Именно. Царство тьмы создано для того, чтобы причинить людям ужасные страдания. Как я уже говорила, чудовища тьмы — гоблины, орки и прочие полулюди — такие же флактлайты, но ими движет жажда убийств и грабежей. Они организованы в иерархические сообщества, где сильные правят слабыми, у них есть армия, примитивная, но сильная. Полулюдей вдвое меньше, чем людей, но в бою каждый из них гораздо сильнее человека. Кошмарное войско ждёт не дождётся дня, когда вторгнется в мир людей, которых они называют иумами, и даст волю жестокости. Скорее всего, ждать осталось недолго.

— Армия…

То, что я вздрогнул, будет ещё мягко сказано. Два года назад в пещере под Краевым хребтом я сразился с вождём гоблинов, действительно могучим воином. И сейчас у меня ёкнуло сердце при мысли о вторжении десятков тысяч таких же бойцов.

— У людей есть стражи и рыцари, — хрипло обронил я, не в силах унять дрожь, — но им ни за что не победить. В этом мире почти нет боевых искусств, полезных в настоящих сражениях…

— И я так думаю, — незамедлительно согласилась Кардинал. — Вероятнее всего, в «Рэс» рассчитывали, что к настоящему времени в мире людей появится сильная армия, способная отразить вторжение из Дарк Территори. Люди должны были сражаться с мелкими, но многочисленными отрядами гоблинов-разведчиков, чтобы поднимать свои полномочия, изобретать тактики и боевые стили. Но тебе хорошо известно, что всё сложилось иначе. Мечники не знают настоящих битв и думают лишь о красоте фехтования, аристократы вместо командования армиями упиваются роскошью. Всё из-за Администратор и её рыцарей единства.

— В смысле?

— Рыцари единства — действительно сильные воины, ведь у них огромные полномочия и божественные артефакты в качестве экипировки. Всего восемь рыцарей держат Краевой хребет на замке и легко истребляют отряды гоблинов. Именно поэтому обычные люди уже сотни лет живут без настоящих битв. Они ничего не знают о надвигающейся угрозе и пребывают в спокойствии, имя которому — застой…

— Администратор знает, что скоро начнётся последняя фаза стресс-теста?

— Наверное, знает, но самонадеянно считает, что её тридцати рыцарей хватит, чтобы справиться с армией тьмы. Она настолько уверена в себе, что уничтожила важнейших союзников людей — четырёх драконов, защитников Краевого хребта, просто потому, что не смогла подчинить их. Боюсь, твой напарник сильно расстроится, если узнает, что белого дракона из той забавной сказки убил сам Беркули, став рыцарем единства.

— Пожалуй, не буду ему рассказывать, — пробормотал я, вздыхая.

Закрыв глаза, я вспомнил груду костей в пещере под горами.

— А ты что скажешь? — я вновь посмотрел на Кардинал. — Если армия тьмы нападёт, Администратор и рыцари единства смогут отразить вторжение?

— Ни за что, — не раздумывая ответила она. — Хотя за плечами рыцарей единства богатый опыт настоящих битв, воинов слишком мало. Да, Администратор способна вызывать своими заклинаниями настоящие катаклизмы, но ей, как я уже говорила, нужно находиться рядом с противником из-за ограниченного радиуса действия. У армии тьмы есть свои священные заклинатели… вернее, чёрные маги, знатоки системных команд. Они не в силах тягаться с Администратор поодиночке, однако их несметное множество. И хотя она может уничтожить сотню ударом молнии, но в следующий миг её саму испепелит тысяча огней. Я не знаю, опустошат ли они бездонные запасы её Жизни, но по меньшей мере вынудят отступить до собора.

— Но… что же получается? Одолеем мы Администратор или нет, нам уже не изменить судьбу мира? Ты ведь не сможешь отразить вторжение армии тьмы, даже получив все права системы «Кардинал», так? — ошеломлённо спросил я.

Кардинал медленно кивнула:

— Ты совершенно прав. Сейчас даже я не смогу остановить вторжение из Дарк Территори.

— Значит, ты… хочешь только стереть взбунтовавшийся процесс в лице Администратор… и тебе всё равно, что случится потом с этим миром? — опасливо спросил я хриплым голосом.

Кардинал поджала губы и печально посмотрела на меня сквозь линзы своего пенсне.

— Возможно, — наконец обронила она едва слышно даже на фоне слабого гула ламп. — Да, так и есть… моя задача — наблюдать за гибелью многих душ, так что я могла бы просто махнуть рукой и смотреть, что будет. Но, знаешь… Если мы с тобой будем сидеть здесь и ничего не делать, то через год или два армия тьмы нападёт на мир людей, спалит дотла деревни, растопчет посевы и устроит настоящее побоище. Случится чудовищная, невообразимо жестокая трагедия, воцарится такой ад, который невозможно описать словами. Однако… если я даже верну себе права и создам команду, с помощью которой можно в одночасье истребить всех чудищ тьмы, я не стану её использовать, ведь жители Дарк Территори стали чудовищами не по своей воле. Как я уже сказала, на этот вопрос и за сотню лет не найти ответа… Ты понимаешь? Даже если бы Администратор никогда не было, а мир развился должным образом, сильная армия людей сама напала бы на Дарк Территори и устроила кровавую резню!

С каждым словом тихий голос Кардинал нарастал и теперь хлестал меня по ушам, будто кнутом:

— Как ни крути, во время светопреставления мир зальёт кровью, ведь именно на это рассчитывают истинные боги «Рэс». Я… отказываюсь признавать их богами. Я отказываюсь мириться с таким исходом. Поэтому, узнав, что фазы стресс-тестирования не избежать, я приняла единственно возможное решение. Во что бы то ни стало я должна устранить Администратор, вернуть себе права системы «Кардинал» и… обратить в ничто весь Андерворлд — и мир людей, и Дарк Территори.

— Обратить в ничто? — переспросил я, запоздало вытаращив глаза. — Что ты имеешь в виду?

— Ровно то, что сказала. Я сотру все флактлайты, колыбели душ, которые хранятся в кластере лайткубов. Никого не останется ни в мире людей, ни в королевстве тьмы.

Детское лицо Кардинал светилось такой решимостью, что я невольно замер с раскрытым ртом и постарался в деталях представить себе финал, который она описывала.

— То есть… ты решила, что раз людям в любом случае предстоят ужасные мучения, то лучше уж ты нанесёшь, так сказать, удар милосердия?

— Удар милосердия? — Кардинал моргнула. Кажется, она искала термин в своей базе данных. — Нет, ты выразился неправильно, — покачала она головой. — Твоя личность хранится не в лайткубе, поэтому не опасайся, но души жителей этого мира можно стирать простыми операциями. Они даже ничего не почувствуют и исчезнут так же быстро, как пламя погашенной свечи. Конечно, по сути, это будет убийством, и всё же…

В голосе Кардинал сквозили глубокое отчаяние и бессилие, было ясно, что к этому решению она шла очень долго.

— Конечно, в идеальном случае я хотела бы навсегда вырвать этот мир из рук «Рэс» и позволить ему написать свою собственную историю. За несколько сотен лет мир людей и Дарк Территори смогли бы договориться и остановить кровопролитие. Но ты лучше меня понимаешь, что мечтать о независимости этого мира от «Рэс» — всё равно что строить воздушные замки, не так ли?

Вопрос застал меня врасплох. Я прикусил губу и задумался.

Я не знаю, где в Японии прячется огромный кластер лайткубов — физическое воплощение Андерворлда. Но поскольку и кластер, и обслуживающие его машины потребляют много электричества, этот мир никогда не сможет стать по-настоящему независимым.

Кроме того, «Рэс» занимается Андерворлдом отнюдь не из альтруизма. Есть у меня подозрение, что Сэйдзиро Кикуока состоит в вооружённых силах и напрямую связан с «Рэс». Если я прав, этот эксперимент преследует практические цели, связанные с безопасностью страны. Даже если Кардинал вернёт свои права и обратится к внешнему миру с просьбой о независимости, «Рэс» вряд ли прислушаются к её словам.

А если подумать, то, когда я доберусь до вершины Центрального собора, свяжусь с внешним миром и при согласии Юджио попрошу сохранить Андерворлд в нынешнем виде, Кикуока может проигнорировать мои требования.

С точки зрения «Рэс», все искусственные флактлайты — просто подопытные. Более того, и сам Андерворлд не что иное, как один из экспериментов в череде попыток. Таким образом, если искусственные флактлайты захотят обрести истинную свободу, им придётся объявить войну людям реального мира.

От дальнейших раздумий стало вдруг настолько жутко, что я усилием воли прервал ход мысли. Затем поднял голову, взглянул в глаза Кардинал и нервно кивнул:

— Ты права, это невозможно. Андерворлд слишком зависит от людей и энергии внешнего мира, чтобы стать по-настоящему свободным.

— Верно… Поэтому нас можно сравнить с добычей в ведре рыболова, которой остаётся лишь ждать, пока её бросят в котёл и сварят… Единственный выход — выброситься наружу и умереть самим.

Голос Кардинал был полон такого отчаяния, что я не мог просто взять и согласиться.

— Мне… трудно смириться с подобным исходом. Возможно, ты правильно решила, что людям этого мира будет лучше умереть быстро и безболезненно, чем в страшных мучениях. Но я слишком сдружился с жителями этого мира, чтобы принять твою правду.

В моей памяти пронеслись добрые, ласковые улыбки людей, которых я повстречал в Рулиде и Центории. Разумеется, ни за что на свете я не хотел бы увидеть, как их безжалостно истребляет армия Дарк Территори, но неужели единственный выход — стереть все души до единой?

Истинное положение вещей свалилось на меня как снег на голову, и я до сих пор не мог с ним смириться. Глядя, как я кусаю губу, Кардинал заговорила мягким голосом:

— Кирито, если ты поможешь мне вернуть права, то перед уничтожением Андерворлда я частично исполню твою мечту. Выбери тех, кого хочешь спасти, и я не сотру их флактлайты, а заморожу. Затем тебе останется вернуться во внешний мир и сохранить лайткубы с их душами. Пожалуй, около десяти можно будет спасти. Если это и не лучшее решение, то близкое к нему.

Я шумно вдохнул, застигнутый врасплох её словами. Неужели такое возможно?

Если лайткубам не нужна энергия, чтобы хранить информацию, то я смогу вытащить их из кластера и сберечь. Не думаю, что замороженные души могут испортиться. А когда пройдёт достаточно времени и технология STL станет доступна всем, я разморожу флактлайты и вновь увижусь с друзьями.

Но главная сложность состоит в другом: смогу ли я проникнуть в самое сердце исследовательского комплекса «Рэс» и выкрасть из кластера несколько лайткубов? Если верить словам Кардинал, сторона каждого — пять сантиметров, много в карманах не спрячешь. Даже если я найду где-нибудь коробку, то и тогда смогу прихватить самое большее десять, как и сказала Кардинал.

А это значит, что придётся выбирать, кого именно спасти.

И на этот раз я буду выбирать вовсе не между файлами с сейвами на игровой приставке. Искусственные флактлайты по своей сути — такие же люди, как и я. Лишь десятерых я могу уберечь от гибели. Своим спасением они будут обязаны одной-единственной причине — знакомству со мной. Вправе ли я делать такой выбор?

— Я…

«…не смогу», — пытался сказать я, однако не договорил фразу и уставился в пронзительные глаза Кардинал. Вместо ответа я обрушился на неё с ворчанием:

— Кстати, почему ты вообще выбрала именно меня в союзники в битве с Администратор? Сразу говорю: у меня нет никаких уникальных суперспособностей. В этом мире полным-полно людей, которые лучше знают священные заклинания и обращаются с мечом искуснее. Вот, кстати, взяла бы ты Юджио. Думаю, я не смог бы его победить, если бы нам пришлось сразиться всерьёз.

Кардинал терпеливо выслушала мою трусливую речь и сокрушённо покачала головой. В её кру́жке появился кофильский чай, а может (чем чёрт не шутит!), настоящий кофе, и она сделала глоток.

— Только двадцать лет назад я осознала, что фазы стресс-теста, вторжения из Дарк Территори, невозможно избежать. С тех пор я как никогда отчаянно искала того, кто мог бы стать моим клинком, — продолжила она, постепенно приближаясь к концу рассказа.

Я подавил ворчание и снова прислушался.

— Но какого бы мастера заклинаний или клинка я ни выбрала, между ним и битвой с Администратор встала бы ещё одна преграда, помимо рыцарей единства.

— Разве есть что-то ещё?

— Да. Во время розыска кандидатов я перебирала пути решения и придумала около десяти, но среди них не было надёжного… Пока я с этим возилась, прошло столько времени, что в преддверии стресс-теста разведчики из Дарк Территори начали навещать Краевой хребет особенно часто. Даже восемь рыцарей единства не могли окончательно их прогнать. Но когда я уже оставила надежду на захват власти через битву и начала задумываться о переговорах с Администратор, один из моих помощников передал невероятные слухи, которыми обменивались жители земель у северной границы.

— Невероятные слухи?

— Они говорили о событии, подобного которому при власти Квинеллы и Администратор ещё не было. Пытаясь остановить расселение людей, она расставила по всему миру объекты-помехи. По слухам, один из них — огромное, невероятно крепкое и выносливое дерево, способное впитывать в себя все окрестные ресурсы, — срубили два каких-то юнца.

— Что-то мне это напоминает…

— Я немедленно связалась с Шарлоттой, моей помощницей в Нолангарте, и приказала ей отыскать юношей. Она обнаружила их, когда те уже собрались покинуть деревню. Шарлотта спряталась в волосах у неряшливого, и я начала раздумывать, каким же образом эта парочка смогла уничтожить почти неразрушимый объект…

С одной стороны, мне хотелось обидеться на «неряшливого», но, с другой — я ведь каким-то образом умудрялся два года не замечать паука у себя в волосах, поэтому возразить было нечего. Лишь нахмурился и взглядом попросил Кардинал продолжить рассказ.

— Ответ нашёлся быстро. У юнца со светлыми волосами был божественный артефакт, один из немногих в этом мире: меч, который должен был достаться герою, избранному павшим драконом-защитником… Но за разгадкой последовал новый вопрос: откуда у молодого парня столь высокие объектные полномочия? Давно я не ощущала такого любопытства. День и ночь я прислушивалась к каждому их разговору. Правда, в основном они состояли из несусветной чуши…

— Прости.

— Эх, лучше молчи. В конце концов истина открылась в одной из гостиниц на пути в Центорию. К моему удивлению, из разговора молодых людей следовало, что они одолели крупный отряд разведчиков из Дарк Территори. Если они не лгали, им досталось огромное количество очков полномочий, рассчитанное на отряд из нескольких дюжин человек. Так я узнала, почему они могут использовать божественный артефакт, и столкнулась с очередным вопросом. Каким образом уроженцы деревни, в которой даже нет толковых стражников, сумели выстоять в неравной битве с гоблинами Дарк Территори?

— Если честно, почти целиком благодаря блефу, — снова вмешался я.

Кардинал чуть было снова не отругала меня, но передумала и кивнула.

— Ясно… Что же, он и правда мог сыграть свою роль. Но что важнее всего, я ждала ответа на этот вопрос так долго, что брюнет по имени Кирито успел развеять мои сомнения. Ты всегда вёл себя осторожно, пока находился рядом с Юджио. Но однажды ты поделился едой с неприручённым зверем, дикой собакой. Когда я увидела это, меня словно молнией ударило. Оказалось, на тебя не действует Кодекс Запретов…

— Разве такое было?

— Было, и не раз. Если бы кто-то это увидел, случился бы большой скандал. С тех самых пор я тщательно анализировала все твои действия, увиденные глазами Шарлотты. Вы уже добрались до Центории и поступили в академию мечников, а я продолжала следить. Спустя год с начала наблюдений я наконец-то смогла сделать первый вывод. Ты — не рождённая в этом мире и заключённая в лайткубе душа, а человек извне, из мира истинных богов, которые называют себя «Рэс».

— Наверное, я тебя сильно разочаровал. У меня ведь ни администраторских прав, ни даже связи с «Рэс»… Более того, сейчас я даже не знаю, что творится снаружи… — заговорил я, вдруг ощутив себя виноватым перед ней.

Кардинал улыбнулась и покачала указательным пальцем правой руки:

— Об этом я знала с самого начала. Будь твои права выше, чем у Администратор, ты не получил бы таких страшных ран во время битвы с гоблинами. Даже я не знаю, почему ты оказался в Андерворлде. Возможно, ты здесь из-за какой-то аварии или тебе ограничили воспоминания и права, чтобы собрать какие-то данные. Если верна вторая догадка, то должна заметить, что информация достаётся внешнему миру огромной ценой.

— Да уж, это точно. Если ты права, то я не понимаю, как вообще согласился на такое, — пробормотал я, вспомнив боль в плече от удара командира гоблинов.

— Тем не менее только ты можешь исполнить мою мечту, именно на тебя я возлагаю все надежды. Дело в том, что сама твоя сущность спасает тебя от важнейшей преграды на пути к Администратор — той самой, о которой я только что говорила.

— И что это за преграда?

— Ритуал синтеза требует очень длинной команды, настраивающей многочисленные параметры. Подготовка и собственно ритуал занимают около трёх суток.

Кардинал сменила тему так резко, что я растерялся. Однако она продолжила как ни в чём не бывало, не обращая на меня внимания:

— Другими словами, в обычных битвах можно не опасаться заклинаний, влияющих на лайткубы напрямую. Проще говоря, рыцари единства не захватят твой разум и не промоют мозги. Но что, если Администратор решит не переманивать моего союзника на свою сторону, а просто уничтожить его душу? Отказавшись от регулировки параметров, она резко сократит текст команды — настолько, что успеет его прочитать, пока защитники сдерживают вторжение. Я могу спасти от атак против Жизни экипировкой и заклинаниями, но от посягательств на флактлайты защитить не в силах. Именно эта опасность долго не давала мне покоя.

— Атака против души… и правда страшная вещь…

— Да. Даже самый искусный воин не в силах сражаться, если его разум разорван в клочья. Кирито, ты единственный, кто может противостоять этим атакам. Ты попал в этот мир благодаря STL, артефакту из внешнего мира. Сама Администратор не властна над ним: команд, управляющих им, просто не существует. Теперь ты понимаешь, почему я надеялась именно на тебя? Почему ждала, пока ты победишь в Едином турнире или угодишь в лапы Церкви Аксиом как нарушивший Кодекс преступник? Думаешь, почему я спрятала на территории собора огромное количество потайных дверей, стараясь выдернуть тебя в Великую библиотеку до допроса?

Долгий рассказ завершился, подойдя к текущим событиям. Щёки Кардинал слегка порозовели, и она глубоко вздохнула.

— Ясно. Значит, вот как всё было…

Даже после всех этих слов я так и не понял, почему оказался в Андерворлде. А ведь именно в поисках ответа на этот вопрос я стремился в Церковь Аксиом: я надеялся, что здесь, в самом центре мира, должен быть способ связаться с «Рэс».

Однако после рассказа девочки, прожившей вечность, мне стало казаться, что отчасти меня привела сюда судьба. Я не знаю, чем закончится битва с Администратор, но может быть, это голос свыше призывает меня объединиться с Кардинал и сделать всё возможное ради того, чтобы спастись и вытащить в реальный мир хотя бы десять человек?

На самом деле неважно, судьба меня привела сюда или что-то ещё, я в любом случае не смогу отказать девочке, которая двести лет дожидалась этого дня. Несколько раз она называла себя бесчувственной программой, но, судя по её рассказу, это не совсем так. Кардинал — такой же человек, как я, с такими же чувствами, пусть и одержимый одним-единственным желанием, точнее, приказом — исправить этот мир.

— Что скажешь, Кирито? Я не могу тебя заставить. Если ты не согласен с моим решением обратить мир в ничто, я открою выход в любое удобное тебе место и выпущу вас с Юджио. В этом случае после всех испытаний, победы над Администратор и исполнением ваших желаний тебе придётся сразиться уже со мной… и возможно, это — тоже судьба, — прошептала Кардинал и улыбнулась самой чистой, самой яркой, самой детской из всех улыбок, которые я до сих пор видел на её лице.

После долгой паузы я спросил:

— Кардинал… Ты говорила, что твоя душа — копия души Квинеллы, так?

— Да, именно так.

— А значит… внутри тебя тоже течёт чистая кровь аристократки. Эта кровь стремится только к личной выгоде, исполнению собственных желаний. Но раз так, почему ты не сдалась и не попыталась убежать? Ты могла спрятаться где-нибудь в крохотной деревне на краю мира, где Администратор никогда бы не нашла тебя. Ты могла жить как самая обычная девочка: влюбиться, выйти замуж, воспитывать детей, счастливо дожить до старости и умереть. Разве не этого ты хочешь? Разве твоя кровь не приказывает тебе идти на поводу у своих желаний? Ты что, двести лет провела здесь в одиночестве, постоянно споря с этим приказом?

— Ты дурак, каких поискать, — усмехнулась Кардинал. — Я же сказала, в мою душу намертво записан смысл жизни побочного процесса системы «Кардинал». Всё, чего я хочу, — избавиться от Администратор и починить мир. И прямо сейчас единственная возможность привести мир в порядок — превратить его в пустоту. Поэтому… поэтому я…

Речь вдруг прервалась. Я внимательно посмотрел в широко раскрытые карие глаза Кардинал за стёклами пенсне. Ресницы сильно дрожали, словно девочка была не в силах справиться с каким-то чувством. Наконец её губы приоткрылись, и раздался еле слышный голос:

— Нет… это неправда… У меня… у меня есть своё желание. Всего одно… все эти двести лет… я хотела…

Кардинал закрыла глаза, выждала паузу, снова открыла их и посмотрела на меня. Она прикусила губу и сцепила ладони, будто борясь с сомнениями, и вдруг спрыгнула со стула на пол.

— Кирито, ты тоже вставай.

— А?..

Я послушно оторвался от сидения, выпрямился и недоумённо склонил голову. Кардинал запрокинула голову, чтобы посмотреть мне в глаза. Я далеко не самый высокий человек, но всё же между мной и десятилетней на вид девочкой внушительная разница в росте.

Она недоверчиво посмотрела по сторонам, затем поставила правую ногу на стул, на котором только что сидела, и деловито взобралась на него. Когда она повернулась, наши глаза оказались практически на одном уровне.

— Сойдёт, — Кардинал кивнула. — Кирито, подойди ко мне.

Ничего не понимая, я сделал несколько шагов и остановился прямо перед ней.

— Ещё ближе.

— Э-э…

— Не спорь!

Я медленно придвинулся, всё ещё не понимая, что ей нужно. Когда она остановила меня, мы уже почти соприкасались чёлками, и я обливался холодным потом. Кардинал посмотрела в мои глаза, быстро отвела взгляд и скомандовала:

— Разведи руки.

— Вот так?..

— Сделай кольцо вокруг меня.

«Она ведь не собирается избить меня посохом, как только я послушаюсь?» — испугался я, но окружил Кардинал руками, умудрившись свести пальцы за спиной девочки, не притрагиваясь к её телу.

На несколько секунд повисло неловкое молчание. Кардинал очаровательно цокнула:

— Эх, какой же ты несообразительный!

Я уже хотел уточнить, что она имеет в виду, но тут из-под мантии Кардинал показались её руки и робко прикоснулись к моей спине. Она слегка надавила, ощущение передалось сквозь одежду. Столкнувшись с моим лбом, её шапка сорвалась и шмякнулась на стол. Вырвавшись, каштановые локоны нежно коснулись моей правой щеки. Плечи и грудь ощутили приятную тяжесть и тепло.

Я сколько мог терпел мучительную плотную тишину. Когда же моё терпение иссякло и я уже собрался потребовать объяснений, в воздухе Великой библиотеки послышался тихий голос Кардинал:

— Ясно… Значит, вот… — она глубоко вздохнула. — Вот что значит быть человеком.

Я ахнул.

Спустя двести лет одиночества и размышлений обо всём на свете чего ещё она могла хотеть, как не прикосновения другого человека?

Каждого из нас определяют связи с другими людьми. Быть человеком — значит разговаривать с другими людьми, держать их за руки, чувствовать духовную близость.

Но эта девочка двести лет провела одна в окружении безмолвных книг. Только сейчас я начал проникаться ощущением времени, которое она провела здесь. Мои руки сами собой сдвинулись и крепко обняли её.

— Как тепло!..

Что-то разительно отличало этот голос от того, каким Кардинал разговаривала прежде. В следующий миг я почувствовал, как по моей щеке бежит маленькая тёплая капелька.

— Наконец-то… награда… Двести лет… прошли не зря…

Одна за другой капли стекали и исчезали в пустоте.

— Этого тепла… мне хватит… Я получила свою награду…

Не знаю, сколько времени так простоял. Когда воздух в комнате пришёл в движение, мои руки обнимали пустоту.

Спрыгнув, Кардинал подняла со стола свою шапку, похлопала по ней и надела. Развернувшись, она поправила пенсне и вновь превратилась в невозмутимую учёную.

— Долго ты будешь так стоять?

— Нет… — буркнул я и сел на край стола, невольно задаваясь вопросом, не померещились ли мне те слёзы.

Кардинал дала мне время сложить руки на груди и вздохнуть, после чего невозмутимо поставила вопрос ребром:

— Ну что, ты определился? Согласен с моим замыслом или нет?

Увы, я не настолько решительный человек, чтобы дать окончательный ответ так быстро.

Если рассуждать логически, то спасти десять человек и сбежать в реальный мир при помощи Кардинал — лучший из всех возможных исходов. Прямо сейчас я не мог предложить ничего более толкового.

Но хоть я и не вижу альтернативы, хочется верить, что она всё-таки есть. Поэтому я поднял голову, взглянул Кардинал в глаза и ответил:

— Хорошо, я согласен с твоим планом, но… — дальше я говорил, тщательно произнося каждое слово: — Я всё равно буду думать. Я продолжу искать другой выход даже после того, как начнутся битвы с рыцарями единства и Администратор. Я попробую понять, как избежать трагедии на этапе стресс-теста, чтобы мир и дальше пребывал в спокойствии.

— Надо же, а ты неисправимый оптимист! Впрочем, это я и так знала.

— Конечно, ведь я… не хочу, чтобы ты исчезла. Если мне придётся спасти десятерых, ты точно будешь одной из них.

На секунду глаза Кардинал округлились, затем она усмехнулась и картинно покачала головой.

— И к тому же дурак! Кто сотрёт этот мир, если я уйду из него?

— Ещё раз… Я просто пытаюсь сказать, что понимаю ситуацию, но сдаваться не собираюсь, — оправдался я.

Учёная ещё раз покачала головой и отвернулась. Хлопнул плащ, я почувствовал лёгкое дуновение и услышал тихий голос. Наш короткий разговор не мог компенсировать двести лет одиночества.

— Однажды и тебе… придётся познать боль отчаяния, Кирито. Придёт пора признать, что всех твоих усилий… не хватает, чтобы добиться цели. А теперь идём. Твой напарник наверняка уже дочитывает книги по истории. Пора подключить Юджио к обсуждению дальнейших шагов.

Кардинал стукнула посохом об пол и пошла обратно, даже не обернувшись.

Часть 2

Как и предполагала Кардинал, посередине лестницы в коридоре исторических книг мы наткнулись Юджио. Он сидел на ступеньке и как раз закрывал лежащий на коленях том.

Его взгляд блуждал в пространстве, словно он всё ещё глядел куда-то в прошедшие столетия.

— Мы вернулись, — обратился я к нему, подойдя поближе. — Прости, что оставили одного.

Юджио почему-то вздрогнул, затем несколько раз моргнул и посмотрел в нашу сторону.

— А… это ты, Кирито! Сколько уже прошло?

— Что? Э-э…

Я посмотрел по сторонам, но ни часов, ни окон в библиотеке не было.

— Кхм, — кашлянула Кардинал и ответила за меня: — около двух часов, утро уже наступило. Как тебе великая история мира людей?

— Мм… как бы это сказать…

Юджио закусил губу, явно пытаясь подобрать слова.

— В этой книге… точно написана только правда? — не очень уверенно пробормотал он. — Читается, словно… хорошо составленный сборник сказок. Почти все истории в ней о том, как где-то возникла какая-то беда, туда пошли рыцари единства и всё исправили, а позже в Кодекс Запретов были добавлены такие-то и такие-то пункты.

— Исторические факты, ничего не поделаешь. Всю свою историю Церковь Аксиом затыкала дыры в решете, чтобы носить в нём воду.

Кардинал выразилась так хлёстко, что Юджио изумлённо вытаращил глаза. Наверняка ему никогда ещё не приходилось встречать человека, который настолько откровенно критиковал Церковь, и уж тем более он не ожидал услышать подобные слова от маленькой девочки, какой она казалась.

— Э-э… кто она?

— Её зовут Кардинал. Она… была Первосвященницей, пока нынешняя Первосвященница Администратор не изгнала её, — кратко представил я юную учёную.

Юджио издал горлом причудливый звук и медленно попятился назад.

— Нет-нет, её не надо бояться. Она поможет нам победить рыцарей единства.

— П… поможет?

— Да. У неё тоже есть цель — свергнуть Администратор и снова стать Первосвященницей. Так что мы с ней вроде как союзники.

Я сильно сократил рассказ, однако ничуть не солгал, ну разве что скрыл от Юджио, что Кардинал собирается уничтожить Андерворлд как только получит полные права. Конечно, однажды придётся ему всё открыть, но пока что я даже не представлял, как с ним об этом говорить.

Мой бесконечно честный напарник посмотрел на Кардинал без тени сомнения в глазах и робко улыбнулся.

— Понятно… большое спасибо. Если вы были Первосвященницей, то можете сказать одну вещь? Алиса… рыцарь единства Алиса Синтесис Сёрти и Алиса Цуберг из деревни Рулид — один и тот же человек? И если да, то как сделать её прежней? — неуверенно спросил он.

Кардинал слегка потупила взгляд.

— Прости, но… в этих стенах я могу выяснить лишь очень немногое. Как правило, я узнаю о мире через глаза и уши моих помощников. Я наслышана о событиях в соборе и в ближайших к нему кварталах Центории, но не о происшествиях в приграничных районах. Я знаю, что появился рыцарь единства по имени Алиса, но мне не известно, откуда она… Однако я могу рассказать о том, как отменить ритуал синтеза — священное заклинание, с помощью которого создаются рыцари единства.

В начале речи Кардинал Юджио поник, но под конец ахнул от изумления.

— Вам всего лишь нужно извлечь модуль набожности из её души.

— Что… такое «модуль»? — неуклюже повторил Юджио незнакомое слово на английском, точнее, на священном языке.

Я тут же вмешался и пояснил:

— «Модуль» в переводе со священного означает… э-э… деталь. Ты помнишь, как мы сражались с Эльдриэ в розарии? Посреди битвы с ним начало твориться что-то непонятное.

— Ага… у него изо лба вылез какой-то фиолетовый кристалл…

— Да, о нём и речь, — отозвалась Кардинал, поднимая посох в правой руке.

Навершием она прочертила в воздухе прямую линию, затем разрубила её пополам.

— Модуль набожности расположен так, чтобы разобщать воспоминания. Он заставляет рыцаря единства забыть прошлое и верно служить Церкви Аксиом и Первосвященнице. Это очень сложное и глубокое вмешательство, поэтому заклинание не слишком надёжное. Важные воспоминания вблизи модуля можно пробудить стимуляцией извне. Как вы уже видели, этого практически достаточно, чтобы обезвредить заклинание.

— То есть контроль можно развеять, если ухватиться за прошлое рыцаря единства? — увлечённо уточнил я, но Кардинал не согласилась.

— Нет… этого мало. Для победы над модулем требуется кое-что ещё.

— И что же? — теперь разговор захватил и Юджио.

— Нужно то, что раньше находилось на месте модуля, — наиболее важный осколок воспоминаний рыцаря единства. Как правило, это память о самом любимом человеке. Помните, на что сильнее всего отреагировал рыцарь, с которым вы сражались?

Я принялся перелопачивать память, но Юджио ответил быстрее:

— Да. На имя своей матери. Когда он услышал его, кристалл чуть не выпал из головы.

— Скорее всего, это оно и есть… Из памяти Эльдриэ вырезали воспоминания о матери и вставили на их место модуль. С точки зрения Администратор, рыцарям единства вовсе не нужны воспоминания о прошлом, но они тесно связаны с умениями и навыками. Если стереть рыцарю память, он потеряет и силу — тайные приёмы и священные заклинания. Поэтому Первосвященница только остановила течение воспоминаний, но не уничтожила их. Стремясь выжить, я стёрла значительную часть своей памяти и из-за этого лишилась существенной части знаний и навыков… — Кардинал прервалась на вздох и продолжила: — Ещё раз повторю: Администратор украла у каждого рыцаря единства важнейший фрагмент памяти. Если вы не вернёте его на место, воспоминания не оживут даже после удаления модуля набожности. Более того, в худшем случае вы сильно повредите память рыцаря.

— Фрагменты памяти… Но что, если Администратор извлекла их, а затем уничтожила? — с опаской поинтересовался я.

Кардинал покачала головой с прежним выражением на лице.

— Нет… это вряд ли. Администратор крайне осторожная особа, она никогда не выбросит что-то мало-мальски полезное. Я не сомневаюсь, что она хранит их у себя в комнате на вершине Центрального собора.

При словах «вершина Центрального собора» у меня что-то мелькнуло в памяти, но я не успел ухватиться за ощущение.

— То есть… — пробормотал я, всё ещё чувствуя отголоски странного волнения, — для освобождения рыцарей единства нам нужны украденные фрагменты, но чтобы их получить, мы должны пробиться сквозь рыцарей и попасть в комнату Администратор на вершине собора?

— Наивно полагать, что можно победить рыцарей, не убивая их, — заметила Кардинал, внимательно смотря мне в глаза. — Я могу лишь дать вам снаряжение, равное по качеству экипировке рыцарей, остальное же зависит от вашей готовности сражаться насмерть.

— Ты что, не пойдёшь с нами? — машинально переспросил я.

Я надеялся, что Кардинал будет стоять в тылу и бесконечно лечить нас заклинаниями, однако она равнодушно покачала головой.

— Если я попытаюсь покинуть Великую библиотеку, Администратор обязательно заметит. И сама она, и все рыцари собора немедленно явятся уничтожить меня. Если вы готовы сражаться одновременно с десятком рыцарей, то пожалуйста! Что скажете?

Нам с Юджио оставалось лишь замотать головами.

— Скорее всего, Администратор до сих пор надеется поймать вас и превратить в рыцарей единства. Если пойдёте без меня, она будет отправлять рыцарей мелкими группами, чтобы они взяли вас живьём. Вы должны подниматься по собору, по очереди побеждая их. Другого выхода нет.

— Гмм…

Поскольку враг превосходит нас числом, мы действительно должны разделить рыцарей. И всё бы ничего, но мы пытаемся выманить сильнейших воинов мира людей. Один только Эльдриэ доставил нам уйму хлопот, и я очень сомневался, что мы одолеем двоих за раз.

Когда я затих, в глазах Юджио появился блеск напряжённых раздумий, и он сказал:

— Хорошо. Если придётся сражаться — будем сражаться. Если придётся убивать… то куда деваться… Мы сбежали из темницы, зная, на что идём. Но… но что, если мы встретим Алису? Я не могу с ней биться. Я здесь для того, чтобы освободить её.

— Хм… действительно. Я понимаю, о чём ты, Юджио. Что же, если на вашем пути вдруг встанет рыцарь единства Алиса, воспользуйтесь вот этим, — Кардинал достала из кармана чёрной мантии пару кинжалов.

Они выглядели очень просто и скорее напоминали пару христианских крестов, заточенных с длинного конца. Глаз цеплялся только за тонкую цепь, пропущенную через прорезь в эфесе. Мы с Юджио протянули руки к коротким клинкам из блестящего бурого металла. На вид они казались весьма хрупкими, но когда мои пальцы обвились вокруг тонкой рукояти и ощутили настоящий вес, я чуть не уронил оружие на пол: двадцатисантиметровый клинок был ничуть не легче тренировочного меча академии.

— Что это? Секретное оружие, убивающее с одного удара? — спросил я, взяв кинжал за цепочку и держа его перед глазами.

Кардинал решительно покачала головой:

— Внешний вид не обманывает, кинжал практически безвреден. Но, будучи воткнутым в человека, он соединяет его со мной неразрушимой связью, даже если я нахожусь в библиотеке. Я буду попадать в него всеми заклинаниями, поскольку эти кинжалы некогда были частью меня. Юджио, если тебе встретится рыцарь единства Алиса, увернись от её атак и вонзи в неё этот кинжал. Она практически не потеряет Жизнь, но я своими заклинаниями смогу погрузить её в глубокий сон. В нём она пробудет, пока вы не отыщете её память и не приготовитесь развеять ритуал синтеза.

— Глубокий сон… — не веря ушам повторил Юджио, разглядывая кинжал в своей руке.

Хотя по размеру это оружие не тянуло и на перочинный ножик, Юджио явно не хотелось ранить Алису даже им.

— Давай поверим ей, Юджио, — предложил я, хлопнув напарника по спине. — Если мы попытаемся обезвредить Алису мечами, к концу битвы и мы с тобой, и она будем изранены. А укол этим кинжалом — всё равно что укус большого болотного слепня.

— Который не кусает людей, Кирито.

Юджио поправил меня тем же тоном, которым разговаривал со мной в академии. Значит, он уже более-менее пришёл в себя. Юджио повернулся к Кардинал и сказал:

— Хорошо. Если Алиса не прислушается к моим словам, я воспользуюсь вашим подарком.

Мой друг крепко сжал рукоять кинжала и кивнул, видимо, самому себе. Я выдохнул с облегчением и снова посмотрел на свисающий с цепочки клинок.

— Кардинал, ты только что сказала, что кинжалы были частью тебя. Как это понимать? — спросил я.

Девочка пожала плечами.

— Хотя мы с Администратор можем создавать любые объекты, они появляются не из пустоты.

— А?..

— Ресурсы этого мира ограничены. Вы и сами об этом знаете: например, вокруг срубленного вами Гигас Сида ничего не росло. Поэтому ради создания объектов с таким высоким приоритетом я должна была пожертвовать чем-то равноценным. Во время нашей битвы Администратор создала меч, а я — посох. Для этого мы уничтожили все ценные вещи в её комнате, — Кардинал стукнула посохом по полу и злорадно усмехнулась. — Но, как вы прекрасно видите, Великая библиотека — замкнутое пространство. Мне неоткуда взять высокоприоритетный объект, чтобы превратить его в оружие. Все эти книги, конечно, ценны, но только своим содержанием. Я могла бы использовать посох, но он, возможно, ещё понадобится для битвы с Администратор. Очевидно, мне остаётся расплачиваться своим телом, потому что оно весьма дорогое: как ни крути, у меня высшие полномочия в этом мире.

— Т…

— Телом?..

Мы с Юджио невольно окинули взглядом миниатюрную Кардинал. Я тут же опомнился и отвёл глаза, но перед этим успел убедиться, что все конечности на месте. Слова застревали в горле, однако я всё же смог осторожно спросить:

— Т-то есть, ты… отрезала часть своего тела, превратила в оружие, а затем отрастила обратно?

— Глупец, разве это можно назвать жертвой? Вот же.

Кардинал повернула голову боком и постучала пальцем по паре вьющихся каштановых хвостиков, собранных на изящном затылке.

— A-а… ты пожертвовала волосами…

— На каждый из кинжалов — по хвосту, которые я отращивала двести лет. Они были моей гордостью, и вы бы их обязательно увидели, если бы пришли немного раньше, — отшутилась она, но в глазах мелькнула печаль.

Так я убедился, что отчасти Кардинал так и осталась той девочкой, которой раньше принадлежало это тело.

Впрочем, душевная рана быстро скрылась под маской строгой учёной.

— Вот почему, несмотря на свои размеры, эти кинжалы легко пробьют броню рыцарей единства. Более того, являясь в некотором смысле частью моего тела, они всегда связаны с Великой библиотекой, несмотря на бесконечную пустоту вокруг неё. Вообще-то… я создала их для борьбы с Администратор и собиралась вручить вам затем, чтобы вы вонзили их в её тело. Второй был запасным, но ничего страшного: главное, чтобы у вас получилось с первого раза.

— Ух, какая ответственность…

Я снова посмотрел на кинжал, свисающий с правой руки. Только сейчас я заметил: его коричневый блеск — точно такой же, как у волос, выбивающихся из-под шапки Кардинал.

Обилие слов на священном языке немного сбило Юджио с толку, но он тоже понял важность клинка.

— Вы… уверены? — с опаской обратился он к Кардинал. — Вы правда разрешаете нам использовать один из клинков для спасения Алисы?

— Разрешаю. Тем более что в любом случае…

Кардинал не стала договаривать и вместо этого посмотрела в мои глаза пронзительным взглядом.

Действительно, мне «в любом случае» потребуется помощь Кардинал для возвращения Алисы, потому что без этого я не смогу вытащить её и Юджио в реальный мир. Пожалуй, я расскажу ему обо всём после того, как мы спасём Алису. Наверняка Юджио согласится сбежать в реальный мир, если с ним отправится самый дорогой человек. Даже если будет против, мне придётся во что бы то ни стало его уговорить.

Я пристыдил себя за то, что начал относиться к уничтожению мира как к неизбежности, и крепко сжал в руке тонкую цепь. Возможно, Андерворлду действительно придётся погибнуть, но я всё равно хочу каким-то образом спасти Кардинал. Пускай даже для этого придётся пойти на обман.

Отвернувшись от проницательного взгляда Кардинал, я расстегнул рубашку на груди, накинул цепочку на шею и засунул кинжал под одежду. Подождав, пока Юджио последует моему примеру, я задал возникший вопрос:

— Кстати… если объекты нельзя создавать из ничего, откуда появилась та гора еды, которой ты меня угощала?

Она снова пожала плечами и улыбнулась:

— Не бери в голову. Я всего лишь потратила пару-тройку скучных книг по юриспруденции.

Горло Юджио, большого поклонника истории, вновь издало причудливый сдавленный звук.

— Хм? Ты что, не наелся? Эх ты, обжора!

Кардинал подняла посох и собиралась уже взмахнуть им, но Юджио наконец-то отпустил цепочку и замахал руками:

— Нет-нет, я совершенно сыт! Давайте лучше вернёмся к разговору!

— Не стоит скромничать.

Судя по ухмылке, Кардинал нарочно издевалась над ним. Девочка опустила посох и снова заговорила серьёзным тоном:

— Кхм… Что же, я немного забежала вперёд, но в любом случае эти кинжалы — наш козырь. Что бы ни случилось, самое главное — чтобы Юджио вонзил кинжал в Алису, а Кирито — в Администратор. Пользуйтесь всем, что может повысить ваши шансы: нападайте исподтишка, притворяйтесь мёртвыми и так далее. По моему мнению, вы превосходите рыцарей единства лишь в одном — хитрости… Точнее, в умении сражаться в настоящих битвах.

Юджио расстроился и собрался что-то возразить, но я опередил его и поддержал Кардинал:

— Да, полностью согласен. Я вообще хотел бы в идеале до самого конца полагаться на уловки… но у наших врагов позиционное преимущество. Мы должны быть готовы и к честным битвам, поэтому я хочу спросить тебя, Кардинал. Ты сказала, что дашь нам «снаряжение, равное по качеству экипировке рыцарей». Я правильно понимаю, что ты нас по уши обвешаешь божественными артефактами: оружием, доспехами и так далее?

Несмотря на терзавшую меня тревогу, душа опытного геймера мгновенно почуяла, что запахло возможностью получить сильнейшую экипировку. Затаив дыхание, я ждал ответа Кардинал, однако юная учёная устало вздохнула и холодно напомнила:

— Вот дурак, неужели ты обо всём забыл? Напоминаю, для создания высокоуровневых объектов…

— А, точно… Нужно пожертвовать чем-то равноценным, да?

— Не смотри на меня, как ребёнок, уронивший конфету! Я уже начинаю жалеть, что выбрала именно вас. Кроме того, ты должен понимать, что получить оружие — это совсем не то же самое, что овладеть им. Ни один из артефактов, которые я могла бы вам дать, не сравнится с оружием рыцарей единства, ведь они пользовались им десятилетия и практически с ним сроднились.

Мне пришлось кивнуть: я вспомнил, с какой лёгкостью Эльдриэ обращался с похожим на змея серебристым кнутом. В конце концов, даже в SAO негласно запрещалось пускать в ход редкое оружие сразу после того, как обзавёлся им.

Ощущение было таким, словно я уронил не конфету, а целый торт.

— К тому же, — продолжила Кардинал со смесью разочарования и жалости в глазах, — мне незачем давать вам оружие. У вас с Юджио уже есть клинки, которых вам с лихвой хватит.

— Что?! — немедленно воскликнул Юджио. — Вы вернёте их нам? Мою «Голубую розу» и… тот, который чёрный?!

— Это единственный выход. Оба клинка — настоящие божественные артефакты. Первому суждено стать мечом одного из четырёх наездников на драконах, второй сама сущность дьявольского дерева, сотни лет впитывавшего огромное количество ресурсов. Даже мы с Администратор вряд ли сможем в мгновение ока создать что-то близкое по силе. Кроме того, вы уже вполне привыкли к этим мечам.

— Ну вот… Нет бы сразу сказать, что их можно вернуть.

Я выдохнул и прислонился к книжному шкафу за спиной. Когда нас бросили в темницу, я почти оставил надежду снова увидеть свой любимый клинок. Но я совсем не против получить его обратно.

— Но… вернуть — это ведь не переместить прямо сюда, так?

— Да. Наконец-то ты начал понимать, — подтвердила Кардинал мою догадку, помрачнела и сложила руки на груди. — Скорее всего, ваши мечи находятся в арсенале собора на третьем этаже. Ближайшая лазейка в тридцати мет… мерах от него, но, как вы уже заметили, все мои лазейки одноразовые. Администратор наводнила башню жуками, которые пытаются отыскать меня, и они немедленно слетятся к открытой двери. Это значит, когда вы заберёте оружие из арсенала, дальше до самой вершины придётся добираться своим ходом. К счастью, главная лестница расположена прямо перед арсеналом.

— Хмм… подъём с третьего этажа… А на каком, кстати, комната Администратор?

— Долгие годы Центральный собор прирастал этажами… сейчас их уже около сотни…

— Сотни?!

У меня перехватило дух. Конечно, из города казалось, что вершина белой башни исчезает в тучах, но даже в голову не приходило, что она выше многих современных небоскрёбов! При мысли о том, что битвы могут поджидать нас на каждом этаже, на душе стало так тоскливо, что я начал ныть:

— А можно начать хотя бы этажа с пятидесятого?

— Посмотри на это с другой стороны, Кирито, — насмешливым тоном вмешался Юджио, неисправимый оптимист даже на моём фоне. — Чем дольше путь, тем сильнее врагам придётся растянуть силы.

— A-а, ну это, конечно, так… — я сполз спиной по шкафу, сел на пол и проворчал: — Я как-то поднимался на старую Токийскую башню[2] по внешней лестнице…

— Что?

— Нет, ничего. В общем, план действий готов. Первым делом мы идём в арсенал и забираем мечи. Затем поднимаемся по собору, побеждая всех встречных рыцарей единства. Если попадётся Алиса, усыпляем её кинжалом и перемещаем в библиотеку. На сотом этаже втыкаем в Администратор второй кинжал и забираем фрагмент памяти Алисы.

Я наконец-то собрался с духом, но тут над головой раздались хладнокровные слова Кардинал:

— Увы, ты пропустил один важный шаг.

— Э-э… какой?

— Да, ваши мечи сильны, но этого мало, чтобы одолеть рыцарей единства. Дело в том, что они владеют могучим приёмом, который в разы увеличивает их мощь.

— А… вы, случайно, не о «Полном подчинении оружия»? — хрипло спросил Юджио.

Кардинал кивнула.

— Каждый божественный артефакт наследует дух объекта, который лёг в его основу. «Морозная чешуя» известного вам Эльдриэ создана из двуглавого белого змея, хозяина крупнейшего озера Восточной Империи. Администратор захватила его в плен живьём и превратила в оружие, но даже после этого кнут сохранил змеиную скорость, меткость и остроту чешуи. «Полное подчинение оружия» позволяет высвободить так называемые воспоминания оружия и творить с их помощью невозможное.

— Хм, так мне не показалось, что кнут превратился в змею? — протянул я, потирая грудь, пострадавшую в той битве, и молясь, чтобы в клыках змеи не было яда замедленного действия.

Кардинал тем временем продолжила, и я старался не упустить ни одного слова:

— Все рыцари единства владеют «Полным подчинением» того оружия, которое выдала им Администратор. Кроме того, они умеют на огромной скорости и без запинок читать сложнейшие священные заклинания. Разумеется, у вас нет времени разучивать священные заклинания, но если не освоите хотя бы «Полное подчинение оружия», о победе и мечтать не приходится.

— Но ведь… мой чёрный меч — изначально даже не животное, а просто огромное дерево. Есть ли у него воспоминания, чтобы их высвобождать?

— Есть. Кинжалы, которые я вам дала, хранят воспоминания моих волос и, следовательно, их свойства. Именно поэтому они по аналогии с «Полным подчинением оружия» устанавливают со мной связь после успешной атаки. Этот принцип работает с любым оружием, в том числе с клинком, созданным из Гигас Сида, и с «Голубой розой», выточенным из глыбы древнего льда.

— Он… из простого льда?

Даже у Юджио отвисла челюсть. Ещё бы, ведь из свойств льда на ум приходило разве что «очень холодный». Я не слишком хорошо понимал, откуда у наших мечей могут быть воспоминания, но уговорил себя согласиться с Кардинал: как-никак, а она одна из двух богинь этого мира.

— Ну… если ты не против научить нас заклинанию, то «Полное подчинение оружия» мы как-нибудь освоим. Всегда приятно иметь в запасе крутой приём! Как он, кстати, выглядит?

Но Кардинал в очередной раз сказала не то, что я ожидал:

— Не всё так просто! Я могу дать вам текст заклинания, но как им атаковать — определяете только вы.

— А… что?! Это как?!

— Одного только заклинания недостаточно, чтобы использовать «Высвобождение воспоминаний» — самую суть «Полного подчинения оружия». Необходимо хорошо представлять образ того оружия, которое хочешь высвободить. Именно в умении воображать, а вовсе не в «Полном подчинении» кроется истинная мощь мечника, поскольку сила воображения, она же Инкарнация, — явление, лежащее в самой основе этого мира…

Кардинал так разошлась, что говорила почти скороговоркой. Я не понимал и половины её слов. Но больше всего вопросов вызвало слово «инкарнация», я даже не понял, священный это язык или нет. Я хотел уточнить у Кардинал смысл, но вдруг вспомнил, что уже слышал его раньше.

Это случилось чуть больше двух месяцев назад, на клумбе общежития младших кадетов академии мечников. Когда в моих руках растаяли бутоны загубленных зефилий, я услышал чей-то голос. Вернее, сейчас-то я уже знаю, что это был голос паучихи Шарлотты, помощницы Кардинал. Она сказала: «Все заклинания — не более чем инструменты, которые укрощают и направляют Инкарнацию».

Я послушал её и вообразил, как жизненная сила растущих вокруг священных цветов перетекает в ящик для рассады и вливается в срезанные стебли. Я не произнёс ни одного заклинания, но засиявший внезапно зелёный свет окутал стебли… и оживил зефилии.

Скорее всего, это и есть «сила воображения», о которой говорит Кардинал. И её действительно невозможно описать на языке священных заклинаний.

Кардинал медленно кивнула, словно прочитав мои мысли, и повернулась к Юджио, который до сих пор стоял с растерянным видом.

— Идите за мной. Мы передохнём, а затем я помогу вам составить заклинания.

Мы покинули коридор исторических книг, спустились по лестницам и оказались в круглой комнате на первом этаже библиотеки. Именно её мы увидели, когда только пришли сюда.

На столе в центре всё ещё стояли тарелки с горами пирожков и бутербродов. Более того, они до сих пор источали пар, хотя прошло уже больше двух часов. Похоже, Кардинал зачаровала еду не только на исцеление, но и на вечный жар.

Разумеется, от такого зрелища у меня снова разыгрался аппетит, но теперь, зная, что эта еда сделана из книг, я не очень хотел к ней притрагиваться. Мы с Юджио застыли, охваченные внутренней борьбой. Кардинал смерила нас взглядом и равнодушно сказала:

— Снедь будет мешать воображению. Поэтому либо съешьте, либо я её уничтожу.

— Нет, подожди, лучше просто убери куда-нибудь с глаз, — заупрямился я. — Мы прихватим её с собой, когда будем уходить.

Юная учёная покачала головой, будто удивляясь моим словам, затем подняла посох и постучала им по столу. Тарелки вместе с угощениями погрузились в столешницу.

Вместо них из пола выплыли три стула. Взмахом руки Кардинал предложила нам сесть. Я принял предложение, расположился и уставился на пустую поверхность стола.

Разумеется, я вовсе не пытался представить на ней исчезнувшие пирожки. Вместо них я воображал «тот, который чёрный» — так я пока называю свой клинок. Но поскольку мне редко доводилось держать его в руках, образу явно не хватало деталей.

Юджио сидел рядом и морщился, видимо, он пытался делать то же самое и с аналогичным успехом.

— Уважаемая Кардинал, это вообще возможно? — спросил он. — У нас нет настоящих мечей, а вы просите представить их высвобожденные формы…

Кардинал, сев напротив, неожиданно заявила:

— Хорошо, что нет. Когда меч перед глазами, воображение зацикливается на том, что видите. Вам не нужны ни глаза, ни руки, чтобы приблизиться к воспоминаниям мечей, прикоснуться к ним и выпустить на свободу. Хватит и глаз вашей души.

— Глаз души, говоришь… — пробормотал я, вспомнив, как ожили зефилии.

Действительно, в тот раз я не трогал ни священные цветы, ни умирающие зефилии. Я даже не смотрел на них, только верил и представлял, как жизненная сила выходит наружу, собирается в сгусток и вливается в цветы.

Юджио, видимо, тоже более-менее понял девочку и закивал в ответ. Юная учёная улыбнулась нам и выспренным тоном объявила:

— Что же, начните с образа клинка, лежащего на столе, и продолжайте, пока я не остановлю вас!

— Понял.

— Хорошо, попробуем.

Коротко ответив, мы с Юджио поёрзали на стульях и опустили глаза на дощатую поверхность.

В прошлый раз я сдался за пять секунд, но теперь смотрел и смотрел. Спешить было некуда, так что для начала я очистил разум от посторонних мыслей.

«Тот, который чёрный». Мне стало немного жаль свой клинок, я ведь до сих пор упрямо называл его этим дурацким именем.

Я срубил ветку с самой макушки Гигас Сида и отдал ювелиру Садоре в Центории. У него ушёл ровно год на то, чтобы выточить клинок. Я забрал меч седьмого марта, сегодня двадцать четвёртое мая. Получается, мы не провели вместе даже трёх месяцев. Если не считать тренировок и полировки, я доставал его из ножен всего два раза: для поединка с Воло Ливантином, старшим курсантом прошлого года, и во время битвы с Райосом Антинусом, старшим курсантом этого. И всё.

И оба раза чёрный меч проявлял невероятную силу, помогая мне будто бы по собственному желанию, невзирая на то, что именно я в своё время срубил Гигас Сида, его прошлое воплощение. Хоть мы и знаем друг друга недолго, когда я беру его в руку и провожу навыки мечника, мной овладевает такое воодушевление и чувство единства с мечом, которое ничуть не уступает ощущениям от любимых клинков из прошлого.

И тем не менее я до сих пор не придумал имя чёрному мечу. Возможно, дело в том, что он слишком ярко, слишком разительно отличается от «Голубой розы» Юджио.

Белый и чёрный. Цветок и дерево. Два меча, одновременно похожие и противоположные.

Все эти два года с начала нашего путешествия меня не покидает безосновательная тревога: уж не суждено ли «Голубой розе» однажды схлестнуться с чёрным клинком?

«Этого никогда не будет», — твердила логика. У нас с Юджио, хозяев клинков, нет никаких причин сражаться друг с другом. И в то же время мне казалось, что у мечей на этот счёт другое мнение, ведь «Голубая роза» — то самое орудие, которое срубило Гигас Сида…

Вместо пустоты мой разум заполнился опасениями и воспоминаниями, однако я продолжал воображать чёрный меч, лежащий на столе. Рукоять, обтянутая чёрной кожей. Простое коническое навершие. Лихо изогнутая гарда. Довольно толстое лезвие, блестящее словно кристалл, а вовсе не как древесина. Свет проникал внутрь него и озарял бритвенно-острую кромку и остриё…

Сначала образ клинка напоминал мутный мираж, но чем сильнее размывались мои мысли, тем отчётливее становилось видение. Вскоре меч на столе стал казаться таким реалистичным, что я ощутил и его твёрдость, и вес, и даже тепло.

Я неотрывно смотрел на блестящее лезвие и вдруг услышал вкрадчивый голос Кардинал:

— Глубже. Ныряй ещё глубже, пока не достигнешь воспоминаний меча, его истинной сути.

Вокруг меча беззвучно растекалась чернота. Она накрыла и стол, и пол, и книжные шкафы, и лампы, погрузив мир в кромешную тьму. В чёрной бесконечности остались лишь я и клинок. Меч поднялся, повернулся остриём вверх и застыл в пустоте. Мои очертания расплылись и растаяли, и клинок поглотил оставшееся на их месте сознание.

Я неожиданно превратился в кедр, уходящий корнями в холодную землю. Вдали со всех сторон виднелись дремучие леса, но поблизости не росло ни одного дерева. Одиноко стоял я посреди круглого пустыря. Попытался заговорить со мхом и папоротником, растущими у моих корней, но те не отвечали.

Одиночество.

Беспросветное одиночество наполнило меня. Хвоя не дотягивалась до крон других деревьев. При каждом порыве ветра я тянулся ветками, но никак не мог достать.

«Может, я дотянусь, если мои ветки станут длиннее?» — подумал я, изо всех сил впитывая энергию земли корнями и энергию солнца хвоей. Мой ствол стал толще, ветки — длиннее. Острые иголки приблизились к яркой листве дубка, росшего ко мне ближе всех.

Но надо же было такому случиться: когда оставалось уже совсем чуть-чуть, листья дуба дружно пожухли и осыпались, ствол иссох и прогнил. Наконец дерево упало на землю. И не одно. Все деревья на границе пустыря засыхали и умирали друг за другом, а их останки быстро покрывались мхом.

Я остался один в центре разросшегося пустыря. Вздохнув, я снова впитал энергию земли и солнца. Ствол затрещал и расширился, крона раскинулась ещё шире. Иголки отчаянно тянулись к веткам лавра, растущего неподалёку.

Но и на этот раз я не успел: опять увяла листва, вновь погиб и рухнул ствол. То же самое случилось и с соседними деревьями — все они падали на землю, увеличивая площадь пустыря.

Пытаясь тянуться ветвями, я впитывал силу земли и солнца, из-за чего деревья вокруг меня засыхали. Я всё понимал, но не оставлял попыток добраться до других деревьев. Трудно сказать, сколько раз повторилось одно и то же. В конце концов я стал на порядок больше остальных деревьев. Вместе со мной рос пустырь и моё одиночество.

«Сколько бы я ни тянулся, моя хвоя никогда не достигнет других деревьев», — понимание пришло, когда было уже слишком поздно. Моя крона простиралась высоко над лесом и впитывала энергию солнца уже помимо моего желания, а раскинувшиеся во все стороны корни жадно вытягивали энергию земли. День ото дня безжизненный пустырь расширялся, одно за другим падали деревья вокруг…

— Довольно! — вдруг раздался голос и оторвал меня от кедра.

Я моргнул и снова увидел вокруг себя Великую библиотеку. Бесконечные книжные шкафы в оранжевом свете ламп. Отполированные каменные полы. Круглый стол и… два меча, лежащих на нём. «Тот, который чёрный» и «Голубая роза». Оба казались настоящими, хотя это и не могло быть правдой, ведь наши с Юджио клинки конфисковали и спрятали в арсенале собора.

Я бездумно смотрел на белый и чёрный мечи. Наконец с противоположной стороны стола протянулась маленькая ручка и притронулась к рукояти чёрного меча. Видение дрогнуло и беззвучно растаяло. Затем ручка прикоснулась к «Голубой розе» — он тоже исчез, словно впитавшись в ладонь.

— Хорошо. Вы вызвали воспоминания мечей, а я увидела их, — раздался довольный голос.

Я поднял глаза и встретился взглядом с девочкой в чёрной мантии. Только тогда я понял, что всё это время находился в трансе. Юджио, судя по его бегающим глазам, ещё не до конца пришёл в себя.

— Ой… — он вздрогнул и быстро заморгал. — Я ведь находился на вершине самой большой горы Краевого хребта, — заворожённо пробормотал он.

Я усмехнулся и повернулся к нему:

— Ничего себе, куда тебя занесло!

— Ага. Там было так холодно и так одиноко…

— Вы рано расслабляетесь, балбесы, — отругала нас Кардинал за попытку поговорить.

Мы выпрямились и повернулись к ней. Юная учёная сидела с закрытыми глазами. Она хмурила брови и, казалось, о чём-то раздумывала. Наконец кивнула и сказала:

— Хмм… пожалуй, мне лучше сосредоточиться не на изысках, а на доступности текста. Хорошо, Кирито, начну с твоего меча.

Девочка постучала по столу пальцами левой руки, и из него всплыл лист пергамента. Затем она медленно провела по листу сверху вниз правой ладонью.

Вслед за её пальцами на пергаменте проступило десять строк отчётливого текста. Кардинал повернула лист и подтолкнула в мою сторону. Затем повторила процесс с самого начала и подвинула второй лист к Юджио.

Мы с напарником переглянулись и одновременно опустили глаза на пергаменты.

Священные буквы, то есть латиница, были аккуратно выведены чернилами цвета воронова крыла. Ни слова на бытовом, то есть японском. Как и полагается в записи священных заклинаний, слева стояли номера строк, справа — бежал текст. Первая строка гласила: system call, последняя: enhance armament. Всего в тексте было около двадцати пяти слов.

Да, это намного меньше, чем в заклинании «Полного подчинения оружия», которым пользовался Эльдриэ для пробуждения «Морозной чешуи», однако вызубрить даже такой текст — очень непростая задача.

— Э-э… забрать эту бумажку…

— Конечно, нельзя. Даже кадетам академии не разрешают смотреть в учебник во время чтения заклинаний, — отрезала Кардинал. — Что важнее, если объект, привязанный к моей библиотеке, случайно попадёт в руки Администратор, она сможет дотянуться до этого пространства.

— Но как же кинжалы, которые ты нам дала?

— Они привязаны ко мне, а не к библиотеке, так что ничего страшного. Ты бы начинал учить, а не жаловался. Юджио уже зубрит.

Я в недоумении повернулся, и действительно: Юджио, будучи примерным отличником, въедливо водил глазами по тексту и беззвучно двигал губами. Смирившись с неизбежностью, я вернулся к своему тексту.

— У вас полчаса, чтобы всё заучить, — безжалостно добавила Кардинал.

— Н-но мы ведь не на экзамене… Дай побольше времени… — упрямо возразил я, но Кардинал запустила в меня очередную словесную молнию:

— Дурак! Помни, что у вас отобрали мечи, а вас самих кинули в темницу вчера в районе одиннадцати утра. По прошествии суток ваши права на меч сбросятся, и вы больше не сможете использовать «Полное подчинение».

— А… точно! И сколько у нас осталось?

— Идёт восьмой час. Если выделить на возвращение мечей два часа, то времени у вас почти нет.

— Понял…

На этот раз я собрал волю в кулак и всерьёз вчитался в текст команды.

К счастью, священные заклинания Андерворлда, в отличие от того же ALfheim Online, пишутся на хорошо знакомом английском, а грамматика напоминает языки программирования, поэтому их можно заучивать, по пути вникая в смысл.

Заклинание, которое написала Кардинал, состояло из трёх частей: доступ к глубоким данным объекта (тем самым воспоминаниям меча) в центральном устройстве памяти; выбор и форматирование нужных элементов; повышение силы атаки меча. Описанный ею метод очень напоминал мои эксперименты с переписыванием буфера образов, которые я проводил при помощи зефилий, будучи кадетом академии. Разница в том, что обращение к воспоминаниям меча полностью полагается на священные слова, которых нет в учебниках академии. Скорее всего, никто, кроме Кардинал, не смог бы сочинить и записать эту команду.

Пока я заучивал строки заклинания, в уголке сознания друг за другом проносились мысли. Исследователи «Рэс», создатели Андерворлда, назвали формат описания объектов этого мира «мнемоническими визуальными данными». По моим ощущениям, прошло уже больше двух лет с тех пор, как я сидел с Асуной и Синон в кафе Эгиля в Окатимати и в общих чертах рассказывал им про этот формат. Оказавшись в этом мире, я при помощи наблюдений и экспериментов разобрался в нём получше.

В отличие от существующих VRMMO, Андерворлд состоит не из полигональных моделей. Система считывает из сознания подключённых… вернее, живущих в нём людей, память о камнях, деревьях, кошках, собаках, орудиях и зданиях, затем усредняет полученные данные и накапливает в главном устройстве памяти, известном как «Основной визуализатор». По необходимости эти данные извлекаются и передаются погружённому человеку. Когда я вырастил зефилии, которые не должны цвести в Северной Империи, то при помощи воображения я временно заменил установку «не зацветут» в буфере на свою: «зацветут».

Все объекты этого мира хранятся в виде воспоминаний.

Но не означает ли это обратное? Что, если воспоминания могут превращаться в объекты? Я уже видел несколько явлений, которые можно объяснить только этим.

Два года и два месяца назад я очнулся в лесу, расположенном на юге от Рулида, и вышел к берегу реки. Там мне явилось на удивление ясное видение: мальчик-блондин, мальчик-брюнет и девочка с длинными золотистыми волосами, идущие вдаль на фоне закатного неба.

Видение продлилось всего несколько секунд, но я уверен, это было не просто наваждение. Даже сейчас, закрыв глаза, я легко вспоминаю и алый закат, и блеск развевающихся на ветру волос девочки, и шуршание травы под ногами. Значит, я вызвал образы этих детей из памяти. Мальчик-блондин наверняка Юджио, девочка — Алиса. А мальчик-брюнет…

— Полчаса прошли. Как вы? — прервал голос Кардинал раздумья, занявшие часть моего сознания.

Я перевернул пергамент и мысленно повторил текст заклинания. Хотя я так и не смог сосредоточиться как следует, все слова вспомнились легко и быстро.

— Почти идеально, — с облегчением в голосе ответил я.

— По-моему, эти слова противоречат друг другу. А ты как, Юджио?

— Я… э-э, тоже почти… я всё выучил.

— Прекрасно, — Кардинал натянуто улыбнулась и кивнула. — Но сразу скажу: хотя «Полное подчинение оружия» — очень мощная способность, не стоит пользоваться ею без нужды. Дело в том, что она резко снижает Жизнь меча. Разумеется, проигрывать, не пустив её в ход, тоже нельзя. Используйте её в критический момент, но затем не забудьте вернуть меч в ножны, чтобы он восстанавливал Жизнь.

— Как всё сложно… — вздохнул я и перевернул пергамент, чтобы напоследок ещё раз перечитать текст. Вдруг я обратил внимание на одну вещь. — А? Последняя строчка читается как «энханс армамент», верно?

— Тебе это не нравится?

— Нет, не в этом дело, просто когда мы сражались с рыцарем единства Эльдриэ, у его заклинания «Полного подчинения оружия» было продолжение. Как там… Ре… — замялся я.

— Релиз реколекшн, если я правильно помню, — отозвался Юджио. — Когда он произнёс эти слова, кнут превратился в змею. Я так удивился.

— Да, точно. Кардинал, нашему «Полному подчинению» это заклинание не нужно?

— Хм… — учёная в чёрной мантии наморщилась, как если бы я задал неприятный вопрос. — Дело в том, что у «Полного подчинения оружия» две стадии — усиление и высвобождение. Усиление частично пробуждает воспоминания оружия и придаёт ему новые силы. Высвобождение, как понятно из названия, выпускает все воспоминания оружия, его дикую силу.

— Дикую силу, говоришь? Понятно. Значит, в случае «Морозной чешуи» усиление увеличивает длину кнута и количество хлыстов, а высвобождение превращает кнут в змею, которая может атаковать врагов по своей воле…

Кардинал моргнула, соглашаясь с моими словами, и сухо ответила:

— Так и есть. Но сразу скажу, что использовать «Высвобождение» вам пока нельзя.

— Что?! Почему? — изумился Юджио, растерянно моргая.

Девочка повернулась к нему и назидательно пояснила:

— Как я уже сказала, это дикая сила. Мечники вроде вас, только-только выучившие заклинание, не могут управлять мощью высвобожденных воспоминаний, особенно с учётом силы ваших артефактов… Она выплеснется не только на противников, но и на вас самих. Возможно, даже убьёт.

— П-понятно, — послушно согласился Юджио, снова превратившись в примерного отличника из академии.

Я неохотно поддержал его кивком, но Кардинал, заметив моё недовольство, вздохнула и добавила:

— Возможно, однажды и вы освоите «Высвобождение»… а возможно, нет. Остальное вам расскажут мечи. Если, конечно, вы их найдёте.

— Ну-ну…

Кардинал устало покачала головой, затем подняла посох и стукнула им об пол. Пергаменты на столе свернулись в трубочки, уменьшились… и вдруг превратились в пару продолговатых сладостей.

— Наверняка вы устали от умственной работы и проголодались. Ешьте.

— О? Если мы их съедим, запомним заклинание навсегда? — с надеждой спросил я.

— Так не бывает.

— Ясно… — протянул Юджио.

Мы с ним переглянулись и взяли угощение со стола. Сначала я думал, что это просто сдобная булочка без начинки, посыпанная сахаром, вроде тех, что продают на рынке Центории. Но это оказался пирожок, покрытый глазурью из белого шоколада — лакомство из реального мира. Когда я откусил, во рту разлилась густая сладость, и от старого доброго вкуса на глаза навернулись слёзы.

Мы с Юджио ели словно наперегонки. Только когда угощение закончилось, я выдохнул, поднял голову и заметил, что Кардинал следила за нами добрым взглядом.

— Что же… — девочка кивнула. — Настало время прощаться.

В эти короткие слова она вложила столько грусти, что я невольно замотал головой.

— Ты ведь тоже выйдешь отсюда, когда мы выполним свою часть работы, так что прощаться рано…

— Хм, может быть. Но только если план сработает.

Да, действительно. Если мы проиграем рыцарям единства где-то по дороге к вершине собора, то Кардинал вновь придётся терпеть долгое одиночество в этой библиотеке. Скорее всего, стадия стресс-теста наступит ещё до того, как она найдёт другого союзника, и мир людей утонет в огне и крови.

Но когда Кардинал намекала на ужасный конец этого мира, на её губах была такая ясная и светлая улыбка, что у меня в груди что-то ёкнуло. Я прикусил губу и коротко кивнул.

— Время пришло, — объявила Кардинал, разворачиваясь. — Следуйте за мной. Я выпущу вас как можно ближе к арсеналу на третьем этаже.

Дорога из зала на первом этаже в прихожую, связанную с бесчисленными лазейками, закончилась намного раньше, чем мне хотелось бы.

Я молча шёл рядом с Юджио, повторявшим про себя текст священного заклинания, и смотрел на изящную фигурку Кардинал, шагающую впереди нас.

Я хотел поговорить с ней подольше. Хотел узнать, что она чувствовала и что думала все эти двести лет. В горле стоял ком, я почувствовал, что должен остаться с ней… Но Кардинал двигалась быстро и уверенно, словно отметая все мои колебания. Оставалось лишь молча следовать за ней.

Добравшись до знакомого зала с многочисленными выходами в передней и боковых стенах, Кардинал уверенно направилась в один из проходов справа. Метров через десять коридор закончился, уткнувшись в простую дверь. Девочка остановилась и повернулась к нам.

На бледно-розовых губах играла всё та же добрая улыбка. Сейчас в ней даже читалась толика удовлетворения. Маленький рот приоткрылся, и послышался ясный голос:

— Юджио и Кирито… Отныне судьба мира в ваших руках. Сгорит ли он дотла… превратится ли в пустоту?.. — Кардинал посмотрела прямо на меня. — Или же вы найдёте иной путь? Я сообщила и вручила вам всё, что должна была. Вам остаётся идти по пути, в который верите.

— Спасибо вам, уважаемая Кардинал! Я обязательно доберусь до вершины собора и верну прежнюю Алису! — объявил Юджио полным решимости голосом.

Я тоже хотел что-нибудь сказать, но не нашёл слов, поэтому просто медленно кивнул.

Кардинал кивнула в ответ, улыбка пропала с её губ. Девочка взялась за ручку двери.

— А теперь… идите!

Она повернула ручку и распахнула дверь настежь. Тотчас в коридор хлынул поток холодного воздуха, но мы с Юджио, сопротивляясь ветру, бросились в проём. Сделав пять-шесть шагов, я услышал за спиной тихий звук, обернулся и увидел лишь гладкую мраморную стену: от двери, ведущей в Великую библиотеку, не осталось и следа.