Сыграем

Глава 24

Оставшиеся дни своего отпуска я провела за уборкой квартиры. Лиззи и Лорен по очереди сидели на диванчике, наблюдая за тем, что я вытворяла, находясь в состоянии берсерка. И назвать меня так — была их идея, не моя. Я была дееспособна и чувствовала себя нормально, учитывая статус разбитого сердца. Я бы ни за что не залезла в кровать, как мама, и не стала бы отказываться выходить из спальни. Я сильнее этого, а моя квартира была очень, очень чистой.

— Только посмотри на этот унитаз, — сказала я, указывая в сторону ванной комнаты рукой, одетой в розовую резиновую перчатку и держащей щетку для унитаза. — Да из него есть можно.

— Детка, флаг тебе в руки, но я не собираюсь осматривать твой туалет, — Лорен, закинув ногу на ногу, махнула ногой туда и обратно.

— Нет, ну правда, он сияет.

— Я тебе верю.

Открылась входная дверь, и в комнату вошла Лиззи.

— Она все еще не угомонилась?

Да, в особо несчастливое время они постоянно были рядом, вставляя комментарии и маяча перед глазами. Что так помогало. Беспокойство друзей и семьи было худшей частью. Но также и лучшей, ведь они присматривали за мной в состоянии временной невменяемости.

— Да, не угомонилась. Пожалуйста, стучи, прежде чем входить без приглашения, — сказала я.

Мал бы разозлился. Он терпеть не мог, когда люди просто заходили без стука. Не то чтобы он когда-нибудь окажется здесь или ему будет до этого дело, так что пофигу. Может, мне стоит еще разок выдраить кухню? Будет хорошо вернуться завтра на работу. Она бы меня заняла. Вчера Рис привез мне парочку новых пузырьков с чистящим средством для всех поверхностей и ершики (свои старые я уже использовала). Он понял мою тягу занять себя. Или может и не понял, но, по крайней мере, у него хватило ума не вставать на моем пути и не упоминать некоего известного барабанщика.

— И ты не закрыла как следует дверь, Лиззи.

Моя сестра посмотрела на меня поверх своих солнцезащитных очков.

— Это потому, что к тебе скоро придет еще один гость. Надеюсь, с ним ты будешь вести себя милее.

— Я мила со всеми.

Лорен поморщилась.

— Нет. Не особо. В последнее время ты выглядишь, черт возьми, очень болезненно. Но мы любим тебя и понимаем, что тебе больно, поэтому и рядом.

Правда, складывалось такое впечатление, будто мое лицо постоянно находилось в нахмуренном состоянии. Быть может, они были правы. Возможно, пришло время двигаться дальше. Раз мы были с ним всего неделю, то горевать по нему полнедели было достаточным сроком. Жаль, что мое сердце с этим несогласно.

— Приве-е-ет! — крикнула Эв, появляясь у дверного косяка. — Так, ну ладно. Ничего себе, Лиз. Ей нужна помощь.

— Я же говорила, — сказала Лорен, вставая, чтобы обнять Эв.

— Эм, Энн? — Эв подошла ко мне с особой осторожностью, медленно снимая свой шерстяной пиджак. — Снимай перчатки и иди надеть что-нибудь, в чем нет дырок. Но сначала, быть может, тебе захочется принять душ, помыть волосы? Разве это было бы не здорово?

— Я убиралась, — пояснила я, поднимая щетку в качестве свидетельства. — Кто же носит хорошую одежду при таком занятии.

Лиззи развернула меня в сторону ванной комнаты.

— Когда дело доходит до размахивания щеткой для унитаза, поясняя всю его красоту, наверное, наступает самое время остановиться и переосмыслить свою жизнь.

— Возвращайся туда и на этот раз займись собой, — указала Лорен. — Я принесу тебе что-нибудь из одежды.

— Погодите, — я повернулась обратно к Эв. — А почему ты здесь? Почему ты не в турне?

Она поморщилась.

— Турне отменили. Отложили до следующего года. Говорят, Лори осталась пара дней, так что все парни уехали в Кёр-д’Ален.

О, боже. Бедный Мал. Мои ребра сжались так туго, что свело дыхание.

— Почему ты не с ними? — спросила я.

— У меня рейс во второй половине дня, — она говорила медленно и осторожно. — Но мне захотелось прийти сюда, чтобы вмешаться. И спросить тебя: может ты бы хотела полететь со мной?

Я просто тупо уставилась на нее.

— Мне кажется, он будет очень признателен, если ты там будешь, Энн. Я знаю, что между вами не все так гладко. Но, думаю, сейчас он не отказался бы от твоей поддержки. Да и Лори, наверное, хотела бы попрощаться.

— Я отказала ее сыну выйти за него замуж, так что сильно в этом сомневаюсь.

Эв пожала одним плечом.

— Она расстроилась, да, но... Не думаю, что она была зла конкретно на тебя.

— В любом случае это не важно. Я не могу поехать, — я направилась в ванную, отложила ершик для унитаза и сняла резиновые перчатки. Эв, Лорен и Лиззи собрались кучкой у двери, наблюдая за мной. — Послушайте, девочки, я ценю вмешательство, хотя и не верю, что оно мне нужно. Просто мне было нечем заняться, прежде чем вернуться на работу.

— Конечно, было, — сказала Лиззи. — Именно поэтому ты выдраила потолок.

— Он был в пыли.

— Сосредоточьтесь, дамы, — цокнула Лорен. — Энн, ты должна поехать с Эв. Поговорить с ним.

Я вытерла руки полотенцем. Девушка в зеркале была несколько грязной — ее волосы свисали тонкими прядями, а кожа блестела от жира. Они попали в точку: видок у меня бывал и лучше.

— Вам было хорошо вместе, — сказала Эв. — Пусть его немного занесло с идеей о свадьбе, но, думаю, сейчас до него это дошло.

— Ой, ну, я даже не знаю. Не думаю, что существует так уж много хороших способов принять отказ руки и сердца, — фыркнула я. — Не уверена, что хотя бы кто-нибудь после такого оправляется. Спасибо за заботу, Эв. Но он не захочет меня там видеть.

Она покачала головой.

— Ты этого не знаешь...

— Нет, знаю, — я положила руки на бедра. Получилось не совсем правильно, поэтому вместо этого я скрестила их на груди. — Я отправляла ему сообщения, спрашивала, могу ли я что-нибудь сделать. Хочет ли он, чтобы мы остались просто друзьями. Он сказал, что «нет».

И да, ответ Мала в одно слово из трех букв взбесил и задел меня. С этим ответом неким образом связано и то, что на день рождения я купила себе новый телефон. А еще то, что на стене в спальне остался след, который нужно будет закрасить. Оказывается, я могла очень даже хорошо метать рукой.

Эв, Лорен и Лиззи просто уставились на меня. Офигенно. Я могла бы обойтись без того, чтобы еще раз выставлять свое разбитое сердце напоказ для всех и каждого. И это было дерьмовой, глупой идеей.

— Серьезно, в любом случае спасибо, девочки. За все. Я собираюсь воспользоваться вашим советом и принять душ.

— Это же какие крепкие яйца нужно иметь, чтобы попытаться до него достучаться, — сказала Лиззи.

— Я должна была попытаться.

Лорен нахмурилась, глядя на пол.

— Нам нужна выпивка. Еда.

— Да уж, — вздохнула Лиззи.

Краешки моих губ начали подергиваться в улыбке. Я почти смогла ее выдавить.

— Звучит здорово.

Эв хмуро кивнула. А затем замерла.

— Энн, будь умнее его. Если он что-нибудь для тебя значит, если тебе выдастся еще один шанс... не сдавайся так легко.

Мне нечего было ответить. Я просто смотрела на нее, потерянная, и не имела понятия, как реагировать или что с собой делать. Точно так же, как чувствовала себя с того вечера, когда Мал ушел от меня.

— Иди искупайся, — Лиззи обняла меня сзади, обхватив руками и крепко стиснув. — А я организую что-нибудь из еды и напитков.

— О, я смогу это сделать, после того как...

— Энн, пожалуйста. Хотя бы раз, позволь мне позаботиться о тебе.

Я медленно кивнула, опять на грани того, чтобы расплакаться.

— Хорошо. Спасибо.

Лиззи положила подбородок на мое плечо, не отпуская меня.

— Ты моя невероятно сильная старшая сестренка, и я люблю тебя. Но и тебе порой разрешено нуждаться в помощи. Тебе больше не нужно самой все исправлять, ты ведь в курсе?

— В курсе, — я не была уверена в этом наверняка, но начинала это чувствовать. И это ощущение было теплым, чудесным и таким, как должно было быть. Не справляться с этим в одиночку, быть окруженной их поддержкой, было прекрасно. — Спасибо.

***

В мой день рождения не было ощущения, что это день рождения. Последние два были хорошими, когда мы с Лиззи ходили по магазинам и ужинали с Рисом. Но в этом году? Что-то не очень. Оно больше походило на времена, связанные с времяпровождением с моей матерью и наклеиванием улыбки на лицо ради блага Лиззи. А также с выпечкой торта и тошнотой после того, как съел его половину, потому что именно так ты и поступаешь.

Уже как три дня я ходила на работу. «Вмешательство» возымело свое действие. Я больше не участвовала в сумасшедших марафонах по уборке. По правде говоря, квартира не могла стать еще более чистой, как бы я не старалась. Больше от Мала я ничего не слышала и не ждала, что услышу. Конец истории.

Мое трикотажное платье в полоску определенно подходило для нашего с Рисом ужина. Оно делало меня счастливой. Разбитое сердце может быть скрыто миллионом и одной вещами, включая торт и счастливое платье в полоску.

А что насчет гребаных рок-звезд с их гребаными идиотскими брачными требованиями и их гребаным невероятным запахом, лицом, телом, голосом, чувством юмора, мышлением, щедростью и всем прочим (не обязательно в таком порядке).

В задницу их всех. Но особенно Мала.

Рис опаздывал на пятнадцать минут. Я постукивала своими коричневыми сапогами по деревянному полу, выбивая беспокойный ритм. Не стоит упоминать, от кого я могла перенять эту привычку. Может, подождать снаружи на холодном ветру было бы лучше. Я поплелась вниз по лестнице и к двери, пока набирала сообщение Рису, дабы убедиться, что он не заболел или еще чего.

Он не заболел.

Я знала это, потому что он катался с кем-то по небольшой передней лужайке. Но не с восторгом, а в агонии. Сильной агонии, если посчитать стоны и ворчание как индикаторы. В стороне лежал потрепанный букет роз. Что за черт?

— Рис?

Ответа не последовало.

Я моргнула, проверяя, в порядке ли у меня со зрением. Неужели это действительно был...

— Мал?

Да, Мал и Рис дрались на передней лужайке. Из уголка брови Мала и губы Риса просачивалась кровь. Темное пятно покрывало щеку Мала, а рубашка Риса была разодрана. Они все продолжали драться, размахивая кулаками и издавая похожие на животных звуки.

— Сукин сын... — Мал заехал кулаком в живот Рису.

Рис проворчал, защищаясь от удара в пах. Вместо этого он задел бедро Мала. Исходя из того, как скривилось лицо Мала, по-видимому, это было довольно больно.

— Ты — козлина, раз бросил ее, — насмехался над ним Рис.

Они опять вступили в схватку, кулаки и кровь так и летали. В моем горле застряла желчь, и я проглотила ее обратно. Вот же черт, черт, черт. Что делать? Я вытащила свой телефон, набрала номер Лорен.

— Привет, Энн.

— Ребята, вы дома? Мне нужно, чтобы Нейт вышел на улицу сейчас же, пожалуйста. Побыстрее.

— Что происходит?

— Мал и Рис пытаются поубивать друг друга.

Послышались ругательства и бормотание.

— Мы разворачиваемся. Будем через пять минут.

Я повесила трубку. Пять минут. Они могут еще больше навредить друг другу и нанести серьезный вред, если уже этого не сделали. Я не могла ждать пять минут. Мне нужно было что-нибудь предпринять прямо сейчас.

Я сложила возле рта руки рупором, выходя на крыльцо.

— Эй! Какого хрена вы два идиота, думаете, творите?( Какого хрена вы, два идиота, творите?)

Рис посмотрел в мою сторону, и Мал двинул ему в челюсть. В ярости они опять упали друг на друга.

Ну ладно, это не сработало.

А затем Рис сильно размахнулся, попал Малу в лицо, отчего тот отступил на шаг. На мгновение Мал замер, ошеломленный от удара. И, черт, ни за что я не стану больше стоять и наблюдать, как они получают увечья. Просто не такой я человек. Рис отвел руку назад, его окровавленные губы искривились в улыбке, обнажая зубы.

— Рис, нет! — я не стала раздумывать. Вместо этого я поступила как дурочка и, словно одержимая, поспешила к ним, чтобы защитить своего мужчину.

Мал обернулся.

— Энн.

Я бежала прямо на него. Кулак Риса попал мне в глаз, и я упала. Мой мир заполнила боль, затмевая рассудок. Охренеть, как же это больно.

— Ты в порядке? — спросил Мал.

— Ох... — лучшее, что я смогла сказать.

— Энн, о, черт возьми, мне так жаль, — залепетал Рис.

— Спокойно, — сказал Мал. Мою голову осторожно подняли и положили на упругое, обтянутое джинсами бедро.

— Эй. Привет, — сказала я с неким удивлением и замешательством. Я прикрыла свой пораненный глаз двумя руками, дыша через острую боль.

— Тыковка, о чем ты, блин, думала, когда бежала сюда?

— Я спасала тебя. Или вроде того. Ну, знаешь...

Они перестали драться. Это был своего рода успех.

Из коробки, что стояла возле меня, послышался взволнованный хнык. Высунулась маленькая голова, а потом исчезла. Что за черт? Рассматривая всю картину происходящего, я не могла перестать задаваться вопросом о каждой вещи, что происходила на передней лужайке. Подо мной трава была холодной и сырой. Я легла на спину, глядя на ночное небо. Мысли спутались. Мал смотрел на меня сверху, его глаза были напряжены от беспокойства, а лицо превратилось в кровавое месиво.

— Как самочувствие? — спросил он.

— Ауч.

— Энн, мне так чертовски жаль, — сказал Рис, выглядя при этом раскаивающимся и переживающим, насколько это было возможно. — Ты в порядке?

— Жить буду. — По большей части. — «Адвил» и лед, наверное, не помешали бы.

— Ага, давай доставим тебя наверх, — Мал осторожно убрал волосы с моего лица.

На этот раз из коробки послышалось скуление в сопровождении с пронзительным визгом.

— Киллер, все хорошо. Мамочка в порядке, — Мал сунул руку в коробку и достал дергающееся маленькое тельце, покрытое черно-белой шерстью. Причудливый воротничок с пуговкой украшал его шею, а на голове красовался большой красный бант. Он был больше самой собачки. — Мамочка пыталась спасти папочку от злого дяди Риса, не так ли? Очень милый поступок, но папочка все еще собирается отшлепать мамочку за то, что она так глупо поступила и полезла в драку. Да, так он и сделает, потому что папочка самый лучший.

— Ох, ради всего святого, — пробормотал Рис.

— С Днем рождения; я принес тебе щеночка, — Мал придвинул его к моему лицу, и выскочил мокрый, розовый язык, который лизнул мой подбородок. У щенка были самые темные, милые маленькие глазки. — Я назвал его Киллером.

— Ух ты. — Боже, он был таким милым. Как парень, так и щеночек. — Мал, ты не можешь назвать кого-то столь маленького Киллером.

— Он заслужил это прозвище. Уничтожил один из моих чаксов сразу же после того, как я купил его сегодня днем. Прогрыз дыру прямо в подошве.

Щенок опять меня лизнул, на этот раз очень близко к губам.

— Фу таким быть, маленький дружок, — улыбнулась я. — Я знаю, что ты делаешь этим языком.

Мал улыбнулся, затем протянул щенка Рису.

— Вот, понеси его. Смотри не урони.

— Я не уроню его.

— Уж постарайся.

Последовало еще больше ворчания от Риса и лай от Киллера. Правда, этот вечер был из области сюрреализма.

— Подожди, Мал. Что насчет твоей мамы? — спросила я. — Как она?

С его губ исчезла улыбка, и опустились брови.

— Не очень. Ей недолго осталось.

— Что ты здесь делаешь?

Окровавленное лицо поникло, и он бросил на меня взгляд, полный боли.

— Это как бы тоже длинная история. Я расскажу тебе наверху.

У обочины резко остановилась машина, из нее выскочили Нейт и Лорен. Я неуверенно помахала в их сторону.

— Все нормально. Они перестали драться.

— О-ой, посмотри какой щеночек! — завопила Лорен.

— Вы два гребаных идиота. Что вы с ней сделали? — Нейт присел рядом со мной на корточки, осматривая мой быстро опухающий глаз. Через него мир казался размытым пятном. — Энн, как твоя голова?

Он повернулся к Лорен, которая все еще была занята тем, что ласкала Киллера и ворковала с ним.

— Лорен, оставь собаку и позвони своей подруге, что работает медсестрой. Если мы куда-нибудь повезем Энн в таком состоянии, то люди начнут задавать вопросы, на которые, полагаю, она не захочет отвечать.

— Извини. Да. Хорошая идея, — Лорен достала из сумочки свой телефон.

— Нет, пожалуйста, не нужно, — сказала я. — Все хорошо.

Лорен колебалась, ее глаза метались между мной, Малом и Нейтом.

— Правда, — настояла я, пытаясь выглядеть самоуверенно. — У меня будет «фонарь» под глазом, но ничего страшного.

— Я понесу ее, — прорычал Мал, когда Нейт попытался поднять меня.

— Я пойду. Просто помогите мне встать, — я вытянула руки, и Нейт осторожно поднял меня на ноги. Позади меня Мал вскочил на ноги. Он придерживал меня за бедра, помогая стоять ровно, когда земля ушла из-под ног и мир начал ускользать.

— Воу, — голова пошла кругом.

— Тихо, — Мал стоял за моей спиной, позволяя откинуться на него, пока мне не стало лучше. — Черт, Энн. Мне так жаль.

— У меня никогда еще не было «фингала» под глазом.

— И не появился бы, если бы не я, — его губы коснулись моего уха. — Позволь мне понести тебя.

— Ладно, — бороться было глупо. Мал с Рисом подрались, а я сопротивлялась тому, чтобы меня несли на руках.

Мал поднял меня на свои большие, сильные руки, в то время как я замерла, как и полагается героине из романа.

— Сдается мне, что моя карьера боксера закончилась, даже не начавшись, — я положила голову на его плечо, вдыхая его знакомый запах. Блин, как же я по этому соскучилась. Мал просто покачал головой. Наверное, он был еще не совсем готов разглядеть долю юмора в моей способности принимать удар.

Нейт открыл входную дверь в наш подъезд, и все остальные последовали за нами с Малом, Рис нес щенка, а Лорен до сих пор пыталась его погладить.

— Ты вернулся и принес мне щеночка?

Сама идея до сих пор казалась странной. Возможно, она была вызвана недавней травмой головного мозга. Я обхватила его за шею, пользуясь возможностью повольничать с ним, пока могла. Кто знал, как надолго он задержится на этот раз. Или зачем он вообще вернулся.

— У тебя в детстве никогда не было собаки.

— Мал, в этом здании я не могу держать животное.

— Да, я знаю. Поэтому купил тебе и новую квартиру. Какой смысл делать все наполовину, да?

— Да-а-а-а.

Плохое предчувствие подсказывало, что он не шутил.

Мы поднялись вверх по ступеням. Нейт порылся в моей сумочке, достал ключи и открыл дверь.

— Просто посади меня на диван, хорошо? — указала я. — Э, в холодильнике есть пакет со льдом.

Не говоря ни слова, Мал донес меня, куда было сказано, после чего пошел искать лед. По сравнению с болью в моем глазу, отпускать его было не так больно. Я прикрыла глаз рукой, закрывая его от слишком яркого света потолочных ламп.

— Спасибо, ребята, что вернулись, — сказала я Нейту и Лорен. — Простите, что испортила вам вечер.

Они просто смотрели на меня, вроде как еще немного ошеломленные. На ногах у Лорен были каблуки и джинсы, наряд определенно подходящий для вечера в городе.

— Мне жаль, что я прервала ваше свидание. И, Рис, успокойся, — сказала я, поворачиваясь правее. — Это вышло случайно.

Его взгляд был полон вины.

В суматохе вернулся Мал с пакетом льда, завернутым в полотенце, бутылкой воды и пузырьком «Адвила».

— Спасибо, — я проглотила сразу две штуки и приложила пакет льда к глазу. — Рис и Мал, вам нужно перестать драться. Могу я попросить вас об этом на свой день рождения, пожалуйста?

Немедля Мал протянул руку, готовый к рукопожатию.

— Да, ладно, — Рис взял щеночка в одну руку и пожал ладонь Мала.

— Спасибо.

— Держи, — сказал он, протягивая мне мою недавно появившуюся собачку. Большой красный бант плюхнулся на мордочку Киллера, и он с рыком пытался стянуть его зубами. Ничего милее в жизни не видела. Я даже не понимала, что хочу завести собаку, но, несмотря на жуткую боль, не могла перестать улыбаться. Рис посадил его на мои коленки. Он сразу же начал пытаться взобраться выше, чтобы лизнуть мой подбородок. Из всех троих представителей мужского пола в этой комнате он определенно был моим любимчиком, несмотря на то что так любил прыгать.

— Остынь, малыш, — Мал присел рядом на двухместном диване и положил руку на Киллера, чтобы удержать его на месте.

— Уверена, что с тобой все в порядке? — спросила Лорен, потянувшись рукой к Киллеру, чтобы еще разок почесать ему за ухом.

— Да, со мной все будет хорошо. Спасибо.

— Хочешь, мы уйдем, чтобы ты могла надрать задницу Малу?

— Будьте так любезны.

Она кивнула, схватила озадаченного Нейта и потащила его к двери. Потому что девочки понимают, в чем дело. А у мальчиков с этим проблемы.

— Слушай, Энн, — сказал Рис. — Мне очень жаль, что так получилось. Что ты пострадала и все такое.

— Я знаю, что тебе жаль, Рис. Но прямо сейчас мне нужно накричать на Мала. Мы можем поужинать в другой раз?

— Ты не собираешься кричать на меня?

— Нет. Я собираюсь кричать на Мала, потому влюблена в него.

Мал застыл возле меня, а рука, гладящая Киллера сбилась с траектории.

— Ясно, — сказал Рис. — Что означает, ты совершенно точно не влюблена в меня и мне нужно перестать бороться и отступить.

— Мне жаль, Рис.

— Все нормально, — он грустно мне улыбнулся, затем наклонился и поцеловал в щеку. — Я запомню это на будущее. Только сделаешь мне одолжение? Не приходи на работу еще несколько дней. Останься дома и дай своему глазу и моей вине время, чтобы исцелиться.

— Будет сделано.

— Так чертовски жаль насчет этого.

— Я знаю. Это вышло случайно, Рис. Без обид.

— Да, без обид, — тихо повторил он. После чего нерешительно помахал мне и ушел, закрыв за собой дверь. И вот мы остались втроем: я, Мал и Киллер. Не считая сопящего и скулящего щенка, в квартире стояла жуткая тишина. Мал поднял его и аккуратно поставил на пол.

— Мне хочется наорать на тебя за то, что ты так меня бросил, за то, что исчез, — сказала я, убирая пакет льда с лица. — Но я не могу, потому что ситуация с твоей мамой ужасна, и я знаю, что тебе больно. И по какой-то глупой причине я до сих пор чувствую себя виноватой, что не согласилась выйти за тебя, хотя твое предложение было тем еще безумным, нелепым номером, который никак со мной не связан.

— Не правда. И держи лед у лица.

Я вернула пакет на свое боевое ранение.

— Я не могу четко тебя видеть, когда ты сидишь на той стороне.

Он вздохнул и опустился передо мной на пол; его руки легли на мои колени.

— Видишь меня теперь?

— Да. Почему ты не с мамой? Ты должен быть рядом с ней.

— Она хотела, чтобы я был здесь, с тобой в твой день рождения. Я хотел быть здесь, с тобой в твой день рождения. Ни она, ни я не горели желанием, чтобы какой-то левый чувак шел с тобой гулять. Одна только мысль об этом сводила меня с ума, — он напрягся, а его руки заскользили вверх и вниз по моим бедрам, обтянутым шерстяной тканью. — Мы с мамой поговорили... о тебе и многом другом. Она помогла понять мне несколько вещей.

— Каких, например?

— Ты только что сказала Рису, что влюблена в меня.

— Да. Но что мама помогла тебе понять?

Снизу возле кеда Мала послышался рык. Мы проигнорировали его.

— Даже не знаю, наверное, что представляют собой отношения, что такое любовь. Кучу всего. Видеть ее с отцом вместе эти последние несколько дней... — он раздвинул мои колени, придвигаясь ближе. — Знаешь, а я ведь тоже влюблен в тебя. Просто я слишком увлекся не тем, чем нужно, в не подходящее время и не по той причине. Я сделал массу всего неправильного, Тыковка.

— Да уж.

Он кивнул.

— Девушка-то правильная, а вот все остальное — нет.

Мой целый глаз налился слезами. А пострадавший на самом деле так и не переставал слезиться, но в этот раз уже по другой причине.

— Спасибо. Но когда дела пойдут хреново, ты не исчезнешь снова. Тебе нужно перестать так делать. Это граница, Мал. Подобный поступок я не смогу вынести.

— Я больше никуда не исчезну. Обещаю. Мы разберемся со всем вместе.

— Хорошо, — я шмыгнула носом и улыбнулась. — Тебе лучше вернуться к своей маме.

— Утром. Я нанял самолет, чтобы мы полетели туда вдвоем. Она, э... они думают, что остался день или два, — он крепко зажмурился и прижался лбом к моим коленям. — Самая тяжелая гребаная неделя в моей жизни. Мне вообще почти не удавалось поспать. Ты заснешь со мной рядом, Энн? Мне правда очень нужно, чтобы ты легла рядом со мной.

Я положила руку ему на голову, поглаживая мягкие пряди волос.

— Для тебя все что угодно.

***

Когда я проснулась, на электронных часах с зеленой подсветкой высвечивалось одиннадцать сорок. Мы выключили везде свет и легли вместе на мою кровать (ею до сих пор служил матрас на полу). От «Адвила» я вырубилась, как и всегда. Где сейчас был Мал, я понятия не имела. Издалека послышались шаги по ступеням, открылась дверь и по полу застучали маленькие коготки. Следующее, что я поняла — как по мне прыгает Киллер, будучи по-сумасшедшему энергичным. Поприветствовав меня как следует, он устроился на моем трикотажном платье в полоску. Я бросила его на комод, но оно не долетело. Оно упало на пол, и теперь, видимо, стало идеальной кроватью для щеночка.

— Нашему сыну нужно было отлить, — сказал Мал, стягивая свое худи и снимая обувь.

— Ты хороший отец.

— Круто, да? Я лучший, — за худи последовали джинсы и под ними ничего не оказалось. Вот если бы здесь было больше освещения, чем от уличных фонарей, чтобы иметь возможность рассмотреть его. Он залез под одеяло, пристроившись рядом со мной. — Как ты, Тыковка? Твой глаз выглядит немного подпорченным.

— Я знаю. Вообще не могу им видеть. Но ты должен говорить мне, что я прекрасна, несмотря ни на что.

— Ты прекрасна, несмотря ни на что. А еще у тебя офигенный «фонарь». В будущем в драки не вмешиваться, — он поцеловал меня нежно и сладко. Потом поцеловал сильнее, проскальзывая языком в мой рот. От его вкуса я почувствовала себя дома, ощущение его рук, ласкающих мое лицо, было совершенством. Я пробежалась пальцами по его груди и вверх к упругим плечам, вновь знакомясь с его телом. Мои бедра напряглись, между ногами напухало и стало влажно. Его твердеющий член легонько толкнулся о мою тазовую кость. Как же приятно, что не я одна пребывала в таком настроении.

— С днем рождения, — прошептал он.

— Теперь, когда ты здесь, это действительно так.

— Черт, как же я по тебе соскучился.

— Я тоже соскучилась по тебе.

— Ты так быстро заснула. Что это тут у нас? — он играл с каймой моей футболки для сна.

— Ты уже забыл?

Он стянул с меня футболку и отбросил ее в сторону.

— О, титьки. Самый лучший подарок. Спасибо, Тыковка.

— Всегда, пожалуйста. Я так и настроена на раздачу подарков на день рождения, — я резко втянула воздух, когда он облизнул первый сосок, затем второй. Они затвердели, пульсируя от самой лучшей в мире боли. — Погоди, пока не увидишь, что еще я для тебя приберегла.

— Здесь? Покажи, — его пальцы зацепили пояс моих трусиков, стягивая их вниз. — Здорово. Нужно рассмотреть поближе.

Он опустился между моими ногами, его пальцы легонько водили по моим бедрам. Мучительно медленно он лизнул дорожку, ведущую от лобка до груди. Каждую частичку, к которой он прикоснулся, покалывало. Его рот накрыл мой, в то время как пальцы массировали мою киску, с легкостью проникая в нее пальцами.

— Мне кажется, я тебе нравлюсь.

— Заткнись и поцелуй меня.

Он засмеялся. Пальцы внутри меня задвигались, и он начал потирать какое-то приятное место, от чего у меня напрочь снесло крышу. Я ахнула. Выгнула шею и широко распахнула глаза, уставившись невидящим взглядом на потолок.

— Господи, Мал.

— Точно, — подушечкой пальца он кружил по клитору, от чего дрожали мышцы на ногах. Оргазм в этот раз придет быстро и будет сильным, не сомневаюсь. Я вроде как позабыла о них во время его отсутствия. Мое либидо было на отдыхе. А теперь оно вернулось и даже больше того. Горячий рот накрыл сосок, втянул его, поддразнивая языком.

Я застонала и прижала его к себе.

— Еще.

К первому пальцу присоединился второй, слегка разминая меня, от чего прикосновения к моему приятному месту стало приносить большее удовольствие. Мои пятки глубоко погрузились в матрас. На этот раз он мог попросту убить меня, но это бы того стоило.

— Скажи, что любишь меня, — сказал он, все еще играя с моим соском.

— Я люблю тебя.

— Нет, не любишь. Ты так говоришь просто потому, что хочешь кончить, — он приподнялся, чтобы посмотреть мне в глаза с порочной улыбкой. Я пропала. — Я совсем тебе не верю.

Я схватила его лицо, прижала наши губы вместе в крепком поцелуе. Показывая ему, что чувствую. Его рука не перестала потирать между моих ног, сводя меня с ума. Пальцы вновь и вновь доводили меня до изнеможения. Этого было почти достаточно, но не совсем. Боже, какой же узел завязался внутри. Я была так близко.

— Энн, ты любишь меня? — он сел на корточки, проскальзывая и выходя из меня пальцами, увеличивая напряжение.

— Да.

С края кровати он взял презерватив, открыл его зубами.

— Сильно?

Я кивнула, пытаясь совладать с дыханием.

— Типа сильно-сильно? Или только немного?

— Что?

С усмешкой он надел презерватив.

— Как ты меня любишь? Как сильно?

— Мал... — я не могла понять суть вопроса. Мои пальцы вцепились в подушку под головой.

— Видишь, именно об этом я и говорю, — он оперся рукой возле моей головы и опустился на меня. Медленно он вытащил пальцы из моей киски и вошел в меня. Я старалась держать глаза открытыми, но это все равно, что вести борьбу, обреченную на неудачу. Мои веки опустились. Я потерялась в ощущении того, как его твердый член толкается в меня, словно оставляет для себя постоянное место внутри. Мы просто идеально подходили друг другу.

— Я люблю тебя сильнее, — сказал он. Затем его пальцы начали кружить по клитору, давая мне то, чего я желала, используя идеальное давление, чтобы довести до кульминации. И я взорвалась. Огонь внутри меня вышел из-под контроля. Но пока я держалась за него, все было хорошо. Мои ноги крепко удерживали его; руки вокруг его шеи тянули к себе. Мышцы моей киски хватались за его член, испытывая жажду и потребность.

И он застонал, прижимаясь своей щекой к моей щеке.

Я вернулась к реальности и постепенно начинала осознавать ситуацию. Мал начал двигаться, поначалу медленно, то выходя, то входя в меня. С каждым толчком меня сокрушали небольшие содрогания.

— Врунишка, — прошептала я, вспоминая, что он сказал. — Я люблю тебя сильнее.

Он улыбнулся, толкаясь в меня.

— Докажи.

Я обернулась вокруг него руками и ногами, притягивая его к своим губам, давая ему абсолютно все. Доверяя ему абсолютно во всем. Потому что наконец-то нашла кого-то, кто мог принимать как хорошее, так и плохое, будь оно грустным иди счастливым. Мне хотелось сделать для него то же самое.

Он вел себя осторожно, но внутри него кипело куда больше эмоций. Я могла почувствовать, как они пульсируют под его кожей, бушуют в его глазах.

— Сильнее, — призвала я его.

Он ускорился.

— Перестань сдерживаться.

— Энн... — он стиснул челюсти, а его зеленые глаза вспыхнули.

— Давай. Сделай это для меня. Я выдержу.

Малу больше не потребовалось побуждений. Он приподнял меня; мы терлись кожей друг о друга, пока он толкался в меня. Наши бедра столкнулись, его член заходил так глубоко, насколько это было возможным. Это было сродни нахождению посреди шторма: страшно и красиво в одно и то же время. Никогда прежде я не доверяла никому такого грубого отношения в постели, не доверяла, чтобы все заходило так далеко. Он вколачивался в меня. Его зубы впились в мою шею, помечая, пока его рука держала меня за попу, прижимая к себе. Он весь содрогнулся, когда глубоко вошел и кончил. Он выкрикнул мое имя, а его губы все еще были прижаты к моей коже.

Я крепко обхватывала его руками и ногами, заставляя его извергаться внутри меня. От его тяжелого веса меня вжало в кровать. Я бы могла держаться за него вечно.

Мы лежали в тишине. В том месте, где он прижимался ко мне своей щекой, мое лицо было мокрым. Не знаю, от пота или слез, но его довольно долго стрясло. Я гладила его по волосам и спине, проводя пальцами вверх и вниз по позвоночнику.

— Я люблю тебя, — сказала я. — Так сильно, что не описать словами.

Он провел губами по моей челюсти.

— Я тебе верю.