Сын человеческий

32

Он подобрался к зданию с запада. Обращенная к нему сторона представляла собой массивную цельную плиту серого гранита без окон, почти не тронутую временем, только разрушение части орнамента под самой крышей указывало на прошедшие годы. По шероховатой поверхности стены взбирался зеленый лишайник, создавая на древних камнях очертания материков. Через портик стала пробиваться трава. Двери не было, но посмотрев внутрь, он увидел внутри здания лишь темноту. Он стал осторожно обходить дом вокруг. Каждым шагом он тревожил легионы жужжащих насекомых, нарушивших тишину. Кусты коричневого чертополоха доходили ему до пояса, своими уродливыми ветками они цепляли его обнаженное тело. Теперь он стоял перед входом в здание.

Издалека он не смог определить его истинную высоту; оно поднималось и поднималось, так высоко утверждаясь в небесах, что непонятно было, как оно не перевернется просто от головокружения. Хотя это и не был небоскреб, фантастический в своей вертикальности. У него был вид настоящего музея. К главному входу вели девять огромных мраморных ступеней, чья ширина равнялась ширине здания. Клей взобрался на первую ступеньку, затем на вторую, а потом, утратив смелость, решил закончить сначала наружный осмотр.

Он пошел по выщербленной ступени на восток и повернул за угол. Здесь было мрачно. Торчали, словно сломанные зубы, остатки разрушенных колонн.

Их обвивали зеленые лозы. Фронтоны тоже упали, и фрагменты шедевров торчали из земли, наполовину погребенные в ней. Пытаясь разобраться, что было изображено на них и подойдя поближе к одной скульптурной массе, он увидел изображение зверя, страннее которого никогда прежде не видел, "с выступающими глазами и решетчатым ртом, шершавой шкурой, – чудовища из кошмара кошмаров. С холодными интересом он исследовал эту галерею ужасов, пока не наткнулся на собственный портрет из сияющего камня. Он побежал и, снова завернув за угол, попытался пройти вдоль задней стены здания, но оно было просто пристроено к мысу и четвертой стены не было. Повернув назад, он старался не смотреть на странный фронтон и вернулся к фасаду. Не войти ли внутрь? Размышляя об этом, он отошел назад. Он увидел, что спускающаяся террасами крыша сплошь заросла и теперь там был целый лес: густой подлесок, купы весело цветущих кустов, потоки блестящего плюща, деревья с великолепными кронами, которым должно было быть много веков. Но даже самые огромные деревья казались карликами на обширном пространстве самой крыши, так что вся запутанная масса растительности казалась обычной небольшой порослью. Среди деревьев гнездились птицы и жили животные. Он заметил пеструю желтую ленту, прокладывающую себе путь среди растений. Довольно.

Он войдет. И он продвинулся к ступенькам.

Вход, конечно, закрывала паутина. Когда он смахнул ее, она разорвалась со слабым металлическим звоном. Он вошел внутрь, вдохнув затхлый воздух.

Вестибюль с липкими ониксовыми стенами был темен, узок и глубок. Перед ним возник высокий дверной проем. Дверь была сделана из мягкого светящегося розового алебастра и покрыта выгравированными символами, которые текли, соединялись и смешивались в беспорядочных взаимоизменениях. Он неуверенно тронул дверь пальцем, и она тут же повернулась, открывая вход во двор, который занимал всю центральную часть здания. Из огромной раны в потолке, невидимой снаружи, лился, пересекая помещение по диагонали, поток солнечного света. Атмосфера казалась холодной и сырой, как в огромной подземной цистерне. Глаза медленно привыкали к царившему здесь полумраку, рассекаемому лишь столбом солнечного света. Он разглядел в углах поврежденные статуи, покрытые грязью. Грязь ковром лежала и на полу. Уже на третьем шаге, он по лодыжку погрузился в прохладный гной и дважды подумывал, стоит ли продолжать. В помещении стоял неприятный едкий запах моржовой мочи. Он ощущал близость животной жизни. Происходящие процессы обмена веществ. А позже он осознал присутствие в дальнем конце дворика пятерки неподвижных гигантских тварей.

Они могли быть динозаврами, имели те же размеры и так далее. Двое средних зверей были более ста футов в высоту; двое рядом почти такие же огромные, а маленький, слева, крупнее самого крупного слона. Кожа, насколько он мог разглядеть, тоже напоминала кожу рептилий: блестящая, чешуйчатая, бронированная, темная. Чудовища сидели в забавно человеческих позах, неудобных и неподходящих для них: головы кверху, руки болтаются, спины выпрямлены, хвосты загнуты книзу, ноги выставлены вперед. Складки мяса многочисленными морщинами спускались по их животам и груди. Форма их голов была разной: у одного была невероятно выступающая морда, выдвинутая вперед футов на сорок-пятьдесят, у другого сферический рогатый купол, у третьего – крошечная головка венчала змеевидную шею, еще один был огромный и совсем без щей, а еще один зубастый, как Едок, но невероятно больших размеров. Все пятеро засели в толстом слое черной грязи, которая покрывала одного почти по плечи, едва испачкала другого, и в разной степени вымазала остальных. Подходящих отверстий, для того чтобы эти чудища могли проникнуть в развалины, казалось не существовало; было ли оно, следовательно, возведено вокруг них? Они сидели рядышком, бесконечно терпеливые, распространяли зловоние и внутренние урчание, изучая его с тусклым равнодушием, словно ряд утомившихся судей. Они показались ему знакомыми: однажды Нинамин в панике показала ему вспышкой их изображение.

Клей осознал, что они и есть Заступники, конечные иерархи человечества, чье мнение все уважали. Он испугался. Из всего разнообразия человеческих форм, с которым он познакомился, эти обитатели грязи в разрушенном каменном замке, были наименее понятны. Они одновременно были и величественны и отвратительны. Тишина оставалась ненарушенной, но ему показалось, что он слышит звуки бесшумных труб и тромбонов, затем вступил могучий рев хора. Встать на колени? Ритуально помазать себя грязью? Он старался не подходить ближе. Пять огромных голов медленно двигались вперед-назад, пробираясь в грязи, и он знал, что любой из них без особых усилий сможет слегка наклониться вперед и схватить его. Нежный кусок, несущий архаичные гены. Как это случилось? Как вы вышли из моего лона? Он дрожал. Страх поверг его в отчаяние. В ужасе он рассматривал собственный скелет как чужого захватчика в своей плоти. Заступники сопели и бормотали.

Один из них, с длинной мордой, издал такой глубокий, низкий рев, что во дворе свалилась каменная плита.

– Меня зовут Клей, – робко сказал он. Говорил ли он когда-либо с такими невероятными существами. – Я принадлежу к человеческой расе. Меня притащила сюда ловушка времени уже давно. Я уже… получил много опыта… я… ловушка… я…

Он не мог устоять на месте. Он приседал, наклонялся вперед, упал на колени в холодную скользкую грязь. Заступники не обратили на него внимания.

– Помогите… мне. Мои шестеро друзей выбрали смерть.

Жесткие пальцы скользили по грязи. По правому бедру бежал поток горячей мочи. Зубы стучали. Самый крупный из Заступников поднял голову и медленно качал ею из стороны в сторону над Клеем. Клей взглянул вверх, ожидая, что его вот-вот сцапают. Голова удалилась. Вялый хвост свернулся и ослаб.

– Иди куда-нибудь, – пробормотал Клей. – Сделай что-нибудь. Если нужно, умри на их месте. Изменить их решение. Как? Что? Если?

Сумел ли он добраться до разума Заступников? Он попытался их нащупать, но ничего не коснулся; Заступники не соблаговолили открыться ему. Есть ли у них разум? Действительно ли они люди в том смысле, который это имеет теперь? Страх испарился.

– Тупые горы мяса. Похороненные заживо, гниющие по шею в дерьме.

Уродливые! Надутые! Пустые?

Теперь Заступники заревели в унисон; тяжеловесные стены здания дрожали, упала еще одна плита. Клей сжался в комочек, прикрыв одной рукой лоб. Они продолжали реветь.

– Нет! Я не хотел… я только… пожалуйста… мои друзья, мои друзья, мои бедные друзья…

Он с трудом переносил режущий звук их ярости и думал, что крик заступников окончательно разрушит древние руины. Но он заставил себя остаться.

– Я покоряюсь вашей воле, – заявил он и стал ждать.

Они успокоились и вернулись к прежнему равнодушию, не обращая на него внимания, языками и зубами врастая в грязь. Он неуверенно улыбнулся и снова встал на колени. Вовсе распростерся.

– Почему Скиммеры должны умереть? Предупредить. Убедить. Умолить.

Он слышал отдаленный рокот барабанов, воодушевляющий звук – или это был гром? Не поднимаясь и извиваясь, он попятился к двери. Что делать? Что делать? Ответ нашелся в его мозгу. Поскольку еще несколько минут назад его там не было, то, должно быть, его поместили туда Заступники. Нужно идти к Колодцу из Первозданного, нужно уступить и принять все. Другого способа нет. Он поднялся и поблагодарил Заступников. Они хрипели и рычали. Тусклые глаза смотрели в никуда. Его отпустили. Спотыкаясь, он бросился прочь из здания в мрачные сумерки.