Сын Люцифера. Книга 4. Демон

5.

Последующие шесть дней пролетели для Чиликина как один миг. День.., второй.., третий... Кажется, только вчера был вторник, и вот он уже опять! Уж с самого утра Чиликин чувствовал себя не в своей тарелке. Жена куда-то умчалась, по каким-то своим делам (Чиликин, честно говоря, слегка слукавил, сказав ей, что позвонить ему должны только завтра, в среду), и он сидел один на кухне, беспрерывно курил, бездумно смотрел в окно и ждал звонка. Вот сейчас!.. Вот сейчас!..

В глубине души он все-таки никак не мог до конца поверить в реальность происходящего. Ну как это так — он не сегодня-завтра должен умереть? Что это значит?

Меня не будет, что ли, больше вообще? Как это? Никогда?.. Мир, солнце, земля, вода, деревья, небо, ветер, птицы, люди вокруг — все это останется, а меня не будет? Вообще?! Никогда-никогда?.. Не может этого быть!!

Чиликин представил себе, как он вешается. Встает на стул.., одевает на шею веревку.., чуть-чуть ее затягивает... Потом резкое, короткое движение ногами — и!.. Бр-р!..

Чиликин вспомнил, как он читал где-то, что какой-то врач ставил на себе эксперименты. Вешался, а ассистент в последний момент вынимал его из петли. Врача интересовало, что испытывает повесившийся. И как, в частности, люди умудряются повеситься порой даже лежа, на спинке кровати? Казалось бы, инстинкт самосохранения должен включиться в последний момент и заставить человека вылезти из петли, когда он начнет задыхаться. Тем более, что это в данном случае вроде бы так просто?! Однако не тут-то было! По словам врача, как только петля затягивается, человек уже не в силах даже пошевелиться. То ли аорта там какая-то на шее сразу пережимается, то ли еще что, но факт остается фактом. Человеком мгновенно овладевает чудовищная слабость, тело становится как ватное, а все существо его захлестывает волна совершенно непереносимого, смертельного ужаса.

Чиликин словно наяву увидел, как равнодушные санитары вынимают его мертвого, посиневшего из петли, небрежно кладут на носилки и везут в морг. Там догола раздевают, прикрепляют к ноге бирку и швыряют на цинковый стол. А рядом стоят такие же точно столы и на них тоже лежат такие же точно голые тела. Мужские и женские. Безобразные пожелтевшие трупы каких-то отвратительных голых сморщенных старух, бомжей, алкоголиков и пр. и пр.

Как его потом катят на колесиках на вскрытие, распиливают грудную клетку, череп, копаются во внутренностях... Затем опять зашивают...

А он все это время безучастно и равнодушно лежит, и все это и чувствует, и не чувствует. Пошевелиться он не может, боли тоже нет, тело словно уже и не его, но какие-то ощущения в нем все-таки еще остались. Он нечто вроде одушевленного камня или куска сырого мяса. Безучастного к тому, что с ним делают, но все-таки все это каким-то образом ощущающего.

Затем его снова одевают, кладут в гроб и везут на кладбище. Закрывают гроб крышкой, забивают гвоздями и опускают в сырую и холодную могилу. Закидывают сверху землей и уходят. Навсегда.

А он остается лежать под землей, в этом узком, тесном, душном гробу, где нет воздуха, невозможно вздохнуть, невозможно ни пошевелиться, ни перевернуться. Придавленный сверху тяжелым, плотным и толстым слоем земли... Глубоко под землей... В гробу...

Громко зазвонил телефон. Чиликин вздрогнул и, не успев даже ничего понять, быстро схватил трубку.

— Да!

— Андрей Павлович? — услышал он знакомый неторопливый голос.

— Да, это я.

— Здравствуйте. Нам надо срочно встретиться. (Чиликин почувствовал, что внутри у него все оборвалось.)

— Здравствуйте. Когда? — дрогнувшим голосом спросил он.

— Лучше прямо сейчас. Скажем, через 10 минут на прежнем месте. Вас устроит?

— Да, вполне, — Чиликин запнулся. — А... потом мы..?

— Я Вас не задержу, Андрей Павлович. Буквально на полчаса.

— Хорошо, — с неописуемым облегчением выдохнул Чиликин. Фу-у-у!.. У него словно камень с души свалился. Значит, не сегодня. Уу-уу-ух!.. Ну, естественно! Мы же договорились: неделя-две. Значит, неделю-то еще уж точно можно будет выторговать. А там посмотрим. Чего сейчас загадывать? Чего об этом вообще думать?! Неделя — это целая вечность.

— И деньги с собой, пожалуйста, захватите, — вдруг услышал он. — Ну, что я Вам в прошлый раз давал.

— Простите?.. — начал было Чиликин.

— Андрей Павлович! Я Вам все при встрече объясню! — сразу же оборвал его собеседник. — Выходите, на месте все обсудим, — в трубке раздались короткие гудки.

Все хорошее настроение Чиликина мгновенно бесследно улетучилось. Господи! Что еще случилось?! Он передумал?.. Почему?..

Чиликин быстро оделся, схватил пакет с деньгами и выбежал из подъезда. Ровно в назначенное время, минута в минуту, к подъезду подъехала знакомая БМВ. Чиликин лишний раз на нее невольно полюбовался, прежде чем залезть внутрь. Краса-авица!..

Сколько, интересно, людей ради нее повесились? Ради того, чтобы сидящий рядом с непроницаемым видом мужчина смог ее купить? 10?.. 20?.. 100?.. Чиликин поежился. Мужчина, казалось, почувствовал его настроение и еле заметно усмехнулся. Затем внимательно посмотрел Чиликину прямо в глаза и после паузы сказал:

— Поздравляю Вас, Андрей Павлович! Вы здоровы. Ваш диагноз оказался ошибочным.

— Что? — даже не понял сначала Чиликин. Об этом варианте он вообще даже как-то не думал. — Что Вы сказали??!! — чуть не закричал он буквально через секунду. — Откуда Вы знаете?!

— Ну, Вы же сдавали повторные анализы, — невозмутимо пояснил мужчина, с любопытством глядя на Чиликина. — Сегодня утром результаты их стали известны.

— А?.. А, ну да. Понятно... А почему же первый раз?.. — чуть помолчав, спросил Чиликин.

Он еще никак не мог осмыслить до конца услышанное. Как это «здоров»? Все кончилось? Весь этот кошмар. Так просто?

— У Вас есть одна очень редкая особенность организма. Это ввело врачей в заблуждение, — спокойно объяснил мужчина, все так же проницательно глядя на Чиликина. Казалось, он видел его насквозь. Чиликин молчал, не зная, что сказать. — Андрей Павлович! — после паузы все так же спокойно продолжил собеседник. — Как Вы сами понимаете, наша договоренность теперь автоматически теряет силу. Впрочем, если Вы хотите... — вдруг неожиданно пошутил он и усмехнулся.

— Нет-нет! — охотно подхватил его шутливый тон Чиликин и тоже широко улыбнулся. — Боже упаси! Вот Ваши деньги! Все, как договаривались.

— Прекрасно! — мужчина взял у Чиликина пакет с деньгами и небрежно сунул его в бардачок, даже не разворачивая. — Теперь еще одно, Андрей Павлович! — Чиликин смотрел на своего собеседника, все так же радостно осклабившись. — Прочтите, пожалуйста, вот это, — мужчина протянул Чиликину какой-то сложенный вчетверо листок.

— Что это? — автоматически спросил Чиликин, разворачивая листок и быстро пробегая его глазами. — Что это? — повторил он дрожащим голосом через мгновенье, подняв глаза. Улыбка так и застыла на его лице, как приклеенная.

— Читайте сами! — пожал плечами его собеседник.

Чиликин еще раз прочел. Сначала быстро, а потом все медленнее и медленнее.., останавливаясь.., словно спотыкаясь.., на каждом... слове...

Расписка

Я, Чиликина Юлия Владимировна, разрешаю использовать труп моего мужа, Чиликина Андрея Павловича, в качестве объекта для сексуальных действий (некрофилия), а также разрешаю видеосъемки этих действий, за 20 (двадцать) тысяч евро.

Число. Подпись.

Десять тысяч евро получены.

Число. Подпись.

— Что это значит? — наконец, с трудом выдавил из себя он, медленно снова подняв глаза на сидевшего рядом с ним человека.

— Ну, Вы же сами видите!.. — опять чуть заметно пожал плечами тот. — Расписка Вашей жены.

— Что такое «некрофилия»? — тяжело спросил Чиликин, хотя прекрасно это знал.

— Совокупление с трупом, — невозмутимо пояснил ему его собеседник. — Но Вы же и сами, Андрей Павлович, это знаете. Зачем спрашиваете?

— Она что, мой труп продала, что ли? Чтобы его трахали потом перед камерой? Когда я повешусь? — в голове Чиликина все это просто не укладывалось.

Это же вообще дикость какая-то! «Некрофилия»!.. Да Юлька и слов-то таких не знает! Она и не слышала о таком никогда, наверное!.. Да к тому же она верующая, в конце концов! Если самоубийство грех, то это-то что? Это не грех даже, а..! Слов таких нет в человеческом языке!! Это за гранью уже не то что морали, а... Надругательство над трупом мужа... Бред! Бредни!! Бред, бред, бред! Чушь!!!

— Вас, наверное, удивляет, Андрей Павлович, зачем я Вам это показываю? — вежливо поинтересовался мужчина.

— Да!! — Чиликин соображал с трудом. В голове у него царил полный кавардак. Беспорядочно мелькали лишь отдельные обрывки каких-то бессвязных мыслей. Рак.., смерть.., деньги.., ребенок.., некрофилия.., деньги... Деньги.., деньги.., деньги... Слишком много событий сразу на него обрушилось. Новостей. Выздоровление чудесное.., потом вдруг эта расписка... — Удивляет! А действительно, зачем? — он напряженно замер, ожидая ответа и впившись глазами в своего собеседника. Может, это все же шутка какая-то идиотская? Розыгрыш? Понарошку?

— Затем, что Юлия Владимировна, судя по всему, деньги возвращать не собирается, — любезно разъяснил мужчина. — Поэтому я вынужден обратиться по этому вопросу непосредственно к Вам.

— Какому вопросу? — тупо переспросил Чиликин. Он вообще уже почти ничего не понимал и не воспринимал. Лоб горел, в висках стучало, мир вокруг слегка покачивался, колыхался и куда-то плыл.., плыл.., плыл... Куда-то далеко-далеко... В какие-то волшебные, неведомые дали... В сказочную страну Оз. Туда, где порхают над цветками феи, где нет ни рака, ни некрофилии, ни денег, ни предательства. Где обо всем этом можно забыть. Навечно. Навсегда! Забыть!! Забыть!.. Забыть!!! «Говорят, что где-то есть острова, где растет на берегу забудь-трава...»

Лучше бы я умер, — с тоской подумал он.

Мужчина чуть более внимательно посмотрел на Чиликина и с каким-то даже сочувствием терпеливо повторил:

— По вопросу денег. Ваша жена получила от меня 10 тысяч евро — видите, внизу ее расписка! — а возвращать их сейчас, судя по всему, не хочет. Или не может, — добавил он, чуть помедлив.

— Почему не хочет? — огромным усилием воли заставил себя сосредоточиться Чиликин. — Или, Вы говорите, не может. Что значит: не может? Почему?

— Ну, я полагаю, что она просто уже потратила часть денег! — улыбнулся мужчина. — Вы же понимаете — женщина...

— Как это «потратила»?! Она что, не понимала, что, возможно, возвращать придется?.. Нет, погодите! — очнулся Чиликин. — К деньгам мы еще вернемся. Все я Вам, разумеется, отдам, не волнуйтесь! — в глазах у собеседника что-то мелькнуло. Вероятно, последнее замечание Чиликина его слегка позабавило. — Не о том сейчас речь. А когда Вы ей это предложение сделали? Ну, насчет меня... — Чиликин запнулся, с трудом подбирая слова. — Моего тела?.. Что, неужели сразу при встрече? Когда диагноз мой сообщили?

— Нет, ну что Вы! — удивился мужчина и даже головой укоризненно покачал. — Конечно, не сразу. Через день.

— И что, так просто позвонили и..?

— И предложил сначала встретиться, — мужчина смотрел на Чиликина, как на непонятливого ребенка, — сказав, что надо обсудить кое-какие финансовые вопросы. Предупредив, чтобы Вам она только ничего не говорила.

— И она согласилась? — с горечью спросил Чиликин.

— Конечно, согласилась! — мужчина с любопытством разглядывал Чиликина. — Разумеется, Андрей Павлович, она согласилась. Как и любая женщина бы на ее месте. Любая дочь Евы. (Сукин сын! — невольно выругался про себя Чиликин. — «Конечно!»... «Разумеется!»... Это же моя жена, между прочим!..)

— А потом?

— А потом мы встретились! — мужчина опять ясно улыбнулся, безмятежно глядя Чиликину прямо в глаза. — Я ей объяснил, что я от нее хочу, и дал время подумать. Сказал, что позвоню через день. Надо признать, что первая реакция Юлии Владимировны на мое предложение была очень и очень бурная и крайне болезненная, но.., как видите... — мужчина развел руками. — Время и здравый смысл...

— А через день вы опять встретились и передали ей деньги, — закончил за него Чиликин. Мужчина с улыбкой кивнул. — А расписочку-то зачем взяли? — поинтересовался Чиликин. — Это же ведь просто филькина грамота. Юридической-то силы она все равно никакой не имеет.

— Обычная перестраховка, — усмехнулся мужчина. — Во-первых, чисто психологический эффект — вряд ли Ваша жена такой уж знаток законов, а во-вторых, и практически она все же не совсем бесполезна. Не думаю, что женщина, написавшая такую бумагу, осмелится куда-нибудь потом обратиться. Да и вообще она язык за зубами держать будет. Все же подобного рода поступки обществом пока не совсем... одобряются. Скорее, наоборот...

— Поня-ятно... — медленно протянул Чиликин.

Ему действительно стало все понятно. До такой степени понятно, что хоть снова в петлю! Собирайся. Только теперь уже за бесплатно.

И она, значит?.. Все эти дни?.. Сочувствовала мне.., жалела.., плакала.., утешала.., слова любви шептала, самые нежные на свете!.. близка со мной была!!.. − труп мой продав «для сексуальных действий» и шмоток на эти деньги понакупив?

Мужчина молчал, выжидающе глядя на Чиликина.

— Ах, да! Деньги! — опомнился тот. — Так Вы говорите, она теперь Вам деньги не возвращает?

— Именно так, Андрей Павлович!.. — мужчина скорбно покивал головой. — К сожалению, именно так...

— И что, просто отказывается? — не поверил Чиликин. — Что хоть она говорит?

— Юлия Владимировна ничего мне не говорит, — мужчина театрально вздохнул. — Она от меня просто-напросто скрывается. Сегодня мы должны были встретиться, но она на встречу не явилась. И дома ее нет. А у меня, знаете, нет ни времени, ни охоты за ней по всей Москве гоняться. Я человек занятой.

— Да, конечно, — вежливо сказал Чиликин и улыбнулся какой-то застывшей, деревянной улыбкой. — Я все понимаю. Я, естественно, верну Вам все деньги. Сколько Вы можете подождать? Ну, Вы понимаете сложившуюся ситуацию?..

— Да, конечно.., — мужчина опять вздохнул и что-то быстро прикинул в уме. — Неделя Вас устроит? — вопросительно посмотрел он на Чиликина.

— Да, вполне, — механически ответил тот. (А где я их возьму? — мелькнуло в то же время у него в голове. — Целых 10 тысяч евро?!) Если у меня все же возникнут проблемы, мы ведь сможем возобновить наш контракт? — с удивившим его самого спокойствием поинтересовался Чиликин.

— Разумеется, Андрей Павлович, разумеется... — понимающе ухмыльнулся мужчина. — Конечно. В любой момент...

— Только знаете... — Чиликин немного помедлил, глядя прямо в глаза своему собеседнику. — Я бы не хотел, чтобы мой труп потом насиловали перед камерой. Даже если моя жена снова не будет против.

Сидящий рядом мужчина тоже некоторое время молча смотрел Чиликину прямо в глаза, и, наконец, медленно сказал:

— Хорошо, Андрей Павлович. Это я Вам обещаю...

* * *

Чиликин проводил взглядом отъезжавшую черную БМВ и достал сигареты. Посмотрел на небо, на людей на улице, на спешащие куда-то машины... Самому ему спешить было некуда... О том, чтобы возвращаться домой, не могло быть и речи. Сама мысль, что он снова увидит эту женщину, услышит ее голос, вызывала у него дрожь отвращения. Он закурил и неторопливо двинулся в сторону метро. В голове назойливо крутились короткие обрывки какой-то полузабытой песенки: «Говорят, что где-то есть острова... Что где-то есть острова... Где-то есть острова... Острова... Острова... Острова...»

***

И спросил у Люцифера Его Сын:

— Чем плохи заповеди Христа? Разве они не добры и не справедливы?

И ответил Люцифер Своему Сыну:

— Это заповеди хозяина своим рабам. Будьте добры друг к другу, не ссорьтесь, соблюдайте правила общежития. «Возлюби ближнего своего», «не убий», «не укради»...

Все это правильно, но ради чего? Какова конечная цель? Цели нет. Это просто инструкции стаду не толкаться и не ссориться. Цель есть только у хозяина. У рабов, у стада своих собственных целей нет и быть не может.

Единственная «цель» рабов — не создавать хозяину лишних хлопот.

И снова спросил у Люцифера Его Сын:

— А каковы Твои заповеди?

И ответил Люцифер Своему Сыну:

— Будьте свободными! Оставайтесь всегда самими собой! Будьте всегда людьми!

Это — высшая цель. Это — главное!

И ради этого главного можно пойти на все. И на убийство, и на ложь. Можно убить охранника, чтобы бежать из плена, и можно обмануть врага, чтобы спасти свою семью, своих детей, близких, свою Родину, свой народ.

И снова спросил у Люцифера Его Сын:

— Так значит, цель оправдывает средства?

И ответил Люцифер Своему Сыну:

— Свобода не нуждается в оправданиях.