Сын Нептуна

3. Перси

Перси не боялся привидений, и это оказалось кстати – половина населения лагеря была мертва.

Мерцающие фиолетовые воины, стоя рядом с арсеналом, полировали полупрозрачные мечи. Другие толпились перед бараками. Призрачный мальчик пробежал по улице, гонясь за призрачной собакой. А в стойлах светящийся красный здоровяк с головой волка охранял табун… единорогов?

Никто из местных не обращал на привидений внимания, но когда мимо проходила небольшая процессия во главе с Рейной и с Фрэнком и Хейзел по бокам, все духи бросали свои дела и смотрели Перси вслед. Кто-то выглядел рассерженным. Один маленький призрачный мальчик взвизгнул что-то вроде «Греггус!» – и стал невидимым.

Перси тоже многое отдал бы за невидимость. После стольких недель, проведенных в одиночестве, такое внимание его изрядно смущало. Он держался между Хейзел и Фрэнком и старался выглядеть как можно незаметнее.

– У меня галлюцинации, – не выдержал он, – или вокруг нас…

– …привидения? – повернулась к нему Хейзел. У нее были поразительные глаза – как четырнадцатикаратное золото. – Это лары. Божества – покровители домов.

– Покровители домов, – повторил Перси. – Вроде… меньше настоящих богов, но крупнее квартирных божеств?

– Они духи предков, – объяснил Фрэнк. Он снял шлем, явив мальчишеское лицо, совершенно не сочетающееся с армейской стрижкой и мускулистой фигурой. Он был похож на ребенка на стероидах, записавшегося в морские пехотинцы. – Лары вроде маскотов. Большинство их безобидны, но я никогда не видел их такими взбудораженными.

– Они смотрят на меня, – сказал Перси. – Тот призрачный мальчик назвал меня Греггусом. Меня зовут не Грег.

– Граекус, – уточнила Хейзел. – Поживешь у нас и со временем начнешь понимать латынь. У полубогов к ней склонность от рождения. «Граекус» означает «грек».

– Это плохо? – спросил Перси.

Фрэнк кашлянул:

– Необязательно. У тебя тот же тип телосложения, темные волосы и все такое. Может, они думают, что ты правда грек. Твоя семья из тех краев?

– Не знаю. Говорю же, я ничего не помню.

– Или… – Фрэнк осекся.

– Что? – спросил Перси.

– Скорее всего, ничего, – ответил Фрэнк. – Римляне и греки – давние соперники. Иногда римляне используют слово «граекус» как оскорбление в отношении чужаков, тех, кого они считают врагами. Но я бы не беспокоился на этот счет. – При этом тон у него был весьма обеспокоенным.

Они остановились в центре лагеря, где две широкие мощеные дороги пересекались буквой «Т».

Судя по уличному знаку, дорога, ведущая к главным воротам, называлась «VIA PRINCIPALIS», а проходящая через лагерь – «VIA PRAETORIA». Ниже были прибиты указатели, сделанные от руки: «БЕРКЛИ 5 МИЛЬ», «НОВЫЙ РИМ 1 МИЛЯ», «СТАРЫЙ РИМ 7.280 МИЛЬ», «АИД 2.310 МИЛЬ» (стрелка вниз), «РИНО 208 МИЛЬ» и «НЕМИНУЕМАЯ СМЕРТЬ: ТЫ УЖЕ ЗДЕСЬ!».

Для неминуемой смерти это место выглядело довольно чисто и аккуратно. Свежепобеленные здания выстроились ровной сеткой, как если бы планировкой лагеря занимался математик-невротик. У бараков были крытые террасы, где местные покачивались в гамаках или играли в карты и пили газировку. Спереди каждое общежитие украшал свой набор знамен с римскими цифрами и разными животными – орлом, медведем, волком, лошадью и еще кем-то, напоминающим хомяка.

Вдоль Виа Претория тянулись ряды торговых заведений, предлагающих еду, доспехи, оружие, кофе, гладиаторское обмундирование и тоги в аренду. На фасаде салона колесниц висела крупная реклама «ЦЕЗАРЬ XLS С ПРОТИВОЗАКЛИНИВАЮЩИМИ ТОРМОЗАМИ! НИ ДЕНАРИЕМ МЕНЬШЕ!».

На углу перекрестка стояло самое внушительное здание лагеря – двухэтажная махина из белого мрамора с портиком с колоннами, как у старых банков, – и с римскими стражниками перед ним. Над входом висело большое пурпурное знамя с вышитыми внутри лаврового венка золотыми буквами SPQR[7].

– Ваша штаб-квартира? – полюбопытствовал Перси.

Ответный взгляд Рейны был холоден и враждебен:

– Это называется принципия. – Она повернулась к толпе любопытных, проследовавших за ними от реки. – Возвращайтесь к своим обязанностям. На вечерней перекличке я объявлю, что мы успеем узнать. Не забудьте о военных играх после ужина.

При мысли об ужине у Перси заурчало в желудке. От запаха барбекю из обеденного зала рот наполнился слюной. Из пекарни ниже по улице тоже пахло восхитительно, но он сомневался, что Рейна разрешит ему купить что-нибудь с собой.

Собравшиеся неохотно разошлись. Кто-то вполголоса обсуждал шансы Перси.

– Ему крышка, – заявил один парень.

– Учитывая, что его нашли эти двое… – подхватил другой.

– А что, – пробормотал третий, – пусть вступит в Пятую когорту. Греки и гики.

Несколько ребят засмеялись, но Рейна нахмурилась, и они быстро убежали.

– Хейзел, – сказала она, – ты пойдешь с нами. Доложишь мне о случившемся у ворот.

– Я тоже? – спросил Фрэнк. – Перси спас мне жизнь. Мы должны его принять…

Рейна наградила его таким суровым взглядом, что он попятился:

– Напоминаю тебе, Фрэнк Чжан, что ты на пробатио. От тебя на этой неделе было уже достаточно неприятностей.

Уши Фрэнка вспыхнули. Он прокрутил в пальцах маленькую табличку, свисающую со шнурка на шее. Теперь Перси ее рассмотрел: она была похожа на свинцовый именной жетон.

– Отправляйся в арсенал, – распорядилась Рейна, – займись инвентаризацией. Я позову тебя, если понадобится.

– Но… – начал Фрэнк, но тут же оборвал себя: – Да, Рейна. – И поспешил прочь.

Рейна указала Хейзел и Перси на штаб-квартиру:

– Что ж, Перси Джексон, давай попробуем освежить твою память.

Внутри принципия выглядела еще внушительнее.

На потолке поблескивала мозаика, изображающая Ромула и Рема под их приемной мамой-волчицей (Лупа рассказывала Перси эту историю миллион раз). Пол был из полированного мрамора, стены задрапированы бархатом, и Перси охватило такое чувство, словно он зашел в самую дорогую в мире военную палатку. Вдоль дальней стены выстроились знамена и деревянные шесты, увешанные бронзовыми медалями – Перси предположил, что это армейские знаки отличия, но место посередине пустовало, будто одно знамя забрали в стирку.

Сбоку в углу вниз уходила лестница, закрытая решетчатой дверью, как в темнице. Перси задумался, что могло там скрываться – монстры? Сокровища? Страдающие амнезией полубоги, не угодившие Рейне?

В центре зала стоял длинный деревянный стол, заваленный и заставленный свитками, записными книжками, планшетными компьютерами, кинжалами и с полной желейных бобов большой чашей, кажущейся несколько не к месту. По бокам стол охраняли статуи борзых в натуральную величину – серебряная и золотая.

Рейна зашла за стол и опустилась на один из двух стульев с высокой спинкой. Перси был бы не прочь занять второй, но Хейзел осталась стоять, и что-то подсказывало ему, что то же самое ожидается и от него.

– Итак… – начал он.

Статуи собак оскалились и зарычали.

Перси замер. Вообще-то он любил собак, но эти буквально прожигали его своими рубиновыми глазами. И их клыки выглядели острыми как бритвы.

– Спокойно, ребята, – сказала Рейна борзым.

Те перестали рычать, но продолжали пожирать Перси глазами, словно он был коробкой с остатками ужина из ресторана.

– Они не нападут, – пообещала Рейна. – Если только ты не попытаешься что-нибудь украсть или если я им не прикажу. Это Аргентум и Аурум.

– Серебро и Золото, – вырвалось у Перси. Как и предупреждала Хейзел, значения латинских слов сами собой вспыхнули у него в голове. Он едва не спросил, какую борзую как зовут, но вовремя сообразил, что это глупый вопрос.

Рейна положила свой кинжал на стол. Перси не покидало смутное ощущение, что он ее уже где-то видел. Волосы, черные и блестящие как вулканический камень, были заплетены в косу. Она сидела в позе мечника – расслабленно, но начеку, готовая в любой момент ринуться в схватку. Из-за складки между бровями девушка выглядела старше своего возраста.

– Мы точно встречались, – сказал он. – Но я не помню когда. Пожалуйста, если ты что-то знаешь…

– Все по порядку, – перебила Рейна. – Я хочу послушать твою историю. Что ты помнишь? Как ты сюда попал? И не лги. Мои псы не любят лжецов.

Аргентум и Аурум в знак согласия зарычали.

И Перси рассказал, как проснулся у руин особняка посреди лесов Сономы. Описал время, проведенное с Лупой и ее стаей, как осваивал их язык жестов и мимику, как учился выживать и сражаться.

Лупа поведала ему о полубогах, монстрах и богах. Объяснила, что она была одним из духов-покровителей Древнего Рима и что полубоги вроде Перси даже в наше время должны соблюдать римские традиции – сражаться с чудовищами, служить богам, защищать смертных и хранить историю империи. Она неделями тренировала его, пока он не стал сильным, выносливым и безжалостным как волк, после чего, удовлетворенная его навыками, отправила его на юг, сказав, что если он переживет путешествие, то сможет найти новый дом и вернуть себе память.

Ничто из этого, похоже, Рейну не удивило. Более того, все услышанное она явно считала в порядке вещей – за исключением одного момента.

– Ты ничего не помнишь? – спросила она. – До сих пор?

– Отдельные расплывчатые моменты и фрагменты. – Перси покосился на борзых. Ему не хотелось упоминать Аннабет. Это слишком личное, и он так и не выяснил, где ее найти. Он был уверен, что встретит ее в лагере, но интуиция подсказывала, что он оказался не в том месте.

Еще ему не хотелось делиться своим единственным четким воспоминанием: лицо Аннабет, ее светлые волосы и серые глаза, как она смеется, обвивает его руками и целует всякий раз, когда он совершает какую-нибудь глупость.

«Часто же она меня целовала», – подумал Перси.

Он боялся, что если расскажет хоть кому-то об этом воспоминании, то оно растворится как дым. Он не хотел рисковать.

Рейна раскрутила кинжал:

– Почти все из описанного тобой для полубогов обычно. Достигая определенного возраста, мы так или иначе находим дорогу к Волчьему дому. Нас проверяют и тренируют. Если Лупа считает нас достойными, она отправляет нас на юг – вступить в легион. Но я никогда не слышала, чтобы кто-то терял память. Как ты нашел Лагерь Юпитера?

Перси пересказал ей события последних трех дней – неумирающие горгоны, старуха, превратившаяся в богиню, и наконец встреча с Хейзел и Фрэнком перед туннелем в холме.

Хейзел подхватила его историю, расхвалив Перси за смелость и героизм, отчего ему стало неуютно. Он всего лишь нес на руках неряшливую хиппи.

Рейна внимательно посмотрела на него:

– Ты староват для рекрута. Сколько тебе, шестнадцать?

– Думаю, да, – пожал плечами Перси.

– Столько лет сам по себе, без тренировок и помощи? Тебя давно должны были убить. Тем более сына Нептуна. У тебя сильная аура, которая наверняка притягивает всевозможных монстров.

– Да, – согласился Перси, – мне говорили, что от меня пахнет.

Рейна почти улыбнулась, и в душе у Перси затеплилась надежда. Может, в ней все-таки есть что-то человеческое.

– Ты должен был где-то жить до Волчьего дома, – сказала она.

Перси пожал плечами. Юнона упомянула, что он «почивал», и у него действительно было смутное ощущение, что он спал – возможно, даже очень долго. Но в этом не было никакого смысла.

Рейна вздохнула:

– Ну, псы тебя не съели – полагаю, ты говоришь правду.

– Здорово, – кивнул Перси. – Можно мне в следующий раз воспользоваться полиграфом?

Рейна встала и под чутким взором своих металлических псов начала взад-вперед расхаживать перед знаменами взад-вперед.

– Даже если я поверю, что ты не враг, – заговорила она, – это не отменяет того, что ты не обычный рекрут. Царица Олимпа не посещает лагерь просто для того, чтобы представить нового полубога. В последний раз, когда один из главных богов наносил нам подобный визит… – Она тряхнула головой. – Мне приходилось лишь слышать об этом легенды. Еще и сын Нептуна… это нехороший знак. Особенно сейчас.

– Что не так с Нептуном? – спросил Перси. – И в каком смысле «особенно сейчас»?

Хейзел бросила на него предупреждающий взгляд.

– Ты сражался с сестрами Медузы, которых никто не видел тысячи лет, – продолжила Рейна. – Ты взбудоражил наших ларов, которые зовут тебя граекусом. И на тебе странные символы – эта футболка, бусины на шее. Что они означают?

Перси посмотрел на свою изодранную оранжевую футболку. Когда-то на ней, возможно, была надпись, но буквы так выцвели, что прочесть их стало невозможно. Эту футболку стоило выкинуть еще недели назад, она давно превратилась в лохмотья, но у него не поднималась рука. Вместо этого он всякий раз как мог полоскал ее в реках и фонтанах для питья и опять надевал.

Что касается четырех глиняных бусин, то каждую украшал свой символ. На первой – трезубец. На второй – маленькое Золотое руно. На третьей – лабиринт. А на последней было изображено здание – может, Эмпайр-стейт-билдинг? – и выгравированы незнакомые Перси имена. Он знал, что бусины важны, вроде фотографий в семейном альбоме, но не мог вспомнить, что они означают.

– Я не знаю, – признался он.

– А твой меч? – спросила Рейна.

Перси проверил карман. Как и всегда, ручка вернулась в него сама собой. Он достал ее, но вдруг вспомнил, что не показывал меч Рейне. Хейзел и Фрэнк его тоже не видели. Тогда как Рейна узнала о его существовании?

Но идти на попятную было уже поздно… Он снял колпачок, и Анаклузмос вырос до своих истинных размеров. Хейзел ахнула. Борзые встревоженно залаяли.

– Что это? – спросила Хейзел. – Никогда не видела таких мечей.

– Я видела, – мрачно сказала Рейна. – Это очень старый… греческий дизайн. Когда-то давно в арсенале хранилась парочка таких, но потом… – Она осеклась. – Он отлит из так называемой небесной бронзы. Она смертельна для чудовищ, как имперское золото, только встречается еще реже.

– Имперское золото? – переспросил Перси.

Рейна обнажила свой кинжал. Лезвие действительно оказалось золотым.

– Этот металл освятили в древние времена в римском Пантеоне. Императоры держали его существование в строжайшей тайне, потому что с его помощью их чемпионы убивали монстров, угрожающих империи. Раньше у нас было больше такого оружия, но сейчас… скажем так, нам его едва хватает. Я пользуюсь этим кинжалом. Хейзел сражается спатой, кавалерийским мечом. Многие легионеры вооружены более короткими гладиусами. Но твое оружие вообще не римское. Что служит еще одним подтверждением, что ты не обычный полубог. И твоя рука…

– А что с ней? – спросил Перси.

Рейна продемонстрировала ему свое предплечье. Перси раньше этого не замечал, но на внутренней стороне у нее была татуировка: буквы SPQR, скрещенные меч и факел и под ними четыре параллельные линии, напоминающие зарубки.

Перси посмотрел на Хейзел.

– У нас у всех она есть, – подтвердила она и подняла руку. – У всех полноправных членов легиона.

На татуировке Хейзел тоже были буквы SPQR, но зарубка только одна, и символ выглядел иначе: черный глиф[8], напоминающий человека с поднятыми руками:

Перси изучил свои руки: пара царапин, кое-где грязь, крошка от «хрустящей сосиски с сыром» – но никаких татуировок.

– Это значит, что ты никогда не состоял в легионе, – продолжила Рейна. – Эти метки невозможно свести. Я думала, возможно… – Она помотала головой, будто хотела вытряхнуть из нее какую-то идею.

Хейзел наклонилась вперед:

– Если он все это время выживал в одиночку – вдруг он видел Джейсона? – Она повернулась к Перси. – Ты когда-нибудь встречал других полубогов? Парня в фиолетовой футболке с меткой на руке…

– Хейзел, – напряженным тоном перебила ее Рейна. – Перси и так хватает поводов для беспокойства.

Перси коснулся кончика меча, и Анаклузмос превратился назад в ручку.

– Я никогда не встречал таких ребят, как вы. Кто он – этот Джейсон?

Рейна бросила на Хейзел раздраженный взгляд:

– Он… был моим коллегой. – Она указала на пустующий стул. – В легионе обычно два избранных претора. Джейсон Грейс, сын Юпитера, был нашим вторым претором, пока в октябре прошлого года не исчез.

Перси мысленно прикинул. Живя с волками, он особо не следил за календарем, но Юнона упомянула, что сейчас июнь.

– Хотите сказать, его нет уже восемь месяцев и никто не занял его место?

– Он может быть жив, – сказала Хейзел. – Мы не теряем надежды.

Рейна поморщилась. Перси откуда-то знал, что этот Джейсон был для нее не просто коллегой.

– Выборы происходят только двумя путями, – объяснила она. – Либо легион поднимает кого-то на щите после грандиозного успеха в битве – а за это время у нас не происходило серьезных сражений, – либо желающие выдвигают свою кандидатуру вечером двадцать четвертого июня, во время Пира Фортуны. Который пройдет через пять дней.

Перси нахмурился:

– Пир фон Туны?

– Фортуны, – поправила его Хейзел. – Это богиня удачи. То, как пройдет день пиршества в ее честь, определит судьбу лагеря на ближайший год. Она может одарить нас удачей… или послать нам крупные неудачи.

По спине Перси пробежал холодок:

– Пир Фортуны… я уже слышал о нем от горгон. И от Юноны тоже. Они сказали, что в этот день лагерь подвергнется атаке, что-то насчет злой богини по имени Гея, какой-то армии и необходимости вызволить Смерть. И вы говорите мне, что все это произойдет уже на этой неделе?!

Пальцы Рейны сжали рукоять кинжала.

– Ни слова об этом вне стен этой комнаты! – приказала она. – Я не позволю сеять в лагере еще большую панику!

– Так это правда, – не смутился Перси. – Вам хоть известно, что происходит? Мы можем это остановить?

Перси едва знал этих людей. Он даже не был уверен, что ему нравится Рейна. Но он хотел помочь. Они полубоги, как и он. У них общие враги. И потом Перси не забыл слова Юноны: опасность угрожает не только этому лагерю, но и его прошлой жизни, богам и всему миру. Что бы ни надвигалось, речь идет о чем-то очень серьезном.

– Пока разговоров достаточно, – решила Рейна. – Хейзел, отведи его на Храмовый холм. Найди Октавиана. По дороге ответишь на вопросы Перси. Расскажи ему о легионе.

– Да, Рейна.

У Перси едва не плавились мозги – так о многом он хотел ее спросить. Но Рейна ясно дала понять, что аудиенция закончена. Она убрала кинжал в ножны. Металлические псы встали и, зарычав, надвинулись на Перси.

– Удачи с авгуром, Перси Джексон, – сказала Рейна. – Если Октавиан оставит тебя в живых – возможно, мы сможем обменяться впечатлениями… о твоем прошлом.