Сын проклятого медведя (ЛП)

— Меня это не волнует. Я понимаю. Ты ни на кого не похож, и я не похожа.

— Да, но у меня сильное желание сделать тебя своей.

— О чём ты?

Нокс шокировал её и потом мягко обхватил ее щеки сильными мозолистыми руками.

— Я хочу, чтобы ты была в порядке и уверенной в себе, и я не хочу тебя сломать.

— Нокс, ты не можешь меня сломать.

— Я всё порчу. Специально. Мне нравится это делать. Но я впервые не хочу что-то испортить и не знаю, что нужно делать.

Ох, он волнуется. Он действительно заботится обо мне. Он признал, что это нечто серьезное. Нокс-Бегун стоит здесь и доверил ей свою неуверенность.

— Что ты хочешь сделать? — спросила она.

Он смотрел на нее своими пронзительными голубыми глазами, его грудь вздымалась и опускалась слишком быстро, его тело вибрировало от силы, пока он вглядывался в ее лицо.

— Я хочу, чтобы тебе было хорошо, — сказал он низким, ворчливым голосом.

— Боже мой, да.

— Скажи «трахни», — прошептал он, скользнув руками к ее талии. Он подтолкнул ее к стене, а не к кровати. — Скажи, трахни меня, Нокс.

Ее плечи ударились о гипсокартон.

— Я не ругаюсь.

— Почему?

— Потому что… потому что… — потому что мама сказала ей, что неприлично ругаться и что ей когда-нибудь понадобится вся помощь, которую она только сможет получить, чтобы заполучить мужчину. В ее голове было укоренено не говорить плохих слов, так как, возможно, мальчик полюбит ее настолько, что возьмёт её с собой. А вот Нокс, побуждает её быть плохой и сказать ему грязное слово. Он, заставляющий её жить, всё изменить. И в последнее время ей нравилось меняться. По крайней мере, с ним она менялась.

— Трахни меня, Нокс, — сказала она с прерывистым, неуверенным вздохом.

Он ухмыльнулся и поднял за подбородок, посмотрел на нее сверху вниз, его глаза сверкали серебром.

— Ты произнесла это как вопрос. Может быть, мы немного поиграем, а потом ты снова скажешь это, когда захочешь.

Он дразнит её. Дразнит! Она была готова. У неё просто не было уверенности в словах. Она приоткрыла рот, чтобы возразить ему и сказать, что он ведет себя, как настоящий скотина, но он развернул ее, схватил за руки и ударил ими над головой об стену. Нокс переплел их пальцы и прикусил ее за шею сзади, затем ниже ушка, прижавшись всем телом к её спине. Медленно он наклонился позади неё и приподнял подол её платья, осторожно касаясь кончиками пальцев её кожи, пока тянул его вверх, вверх по её бедру. И когда он собрал всю ткань одним сжатым кулаком у живота, Нокс коснулся кончиками пальцев ее внутренней стороны бедра так мягко, что она задрожала, от касания по её спине пробежали мурашки.

С кем-нибудь другим она бы смутилась, когда он добрался до ее мягкого живота, но как только ее охватили первые оттенки смущения, Нокс пробормотал проклятие и сказал ей:

— Ты такая красивая, — грубым, сексуальным голосом. Большой, властный медведь-оборотень хотел получить свою лису. Её внутренний зверь большую часть времени был незаметным, но прямо сейчас она бодрствовала, присутствовала и была бдительна. Она была готова к тому, чего Невада ещё не понимала.

Раздался тихий рвущийся звук, а затем остатки кружевных трусиков упали на пол.

Нокс прижал свою сильную руку к ее животу, а затем скользнул кончиками пальцев вниз, вниз между ее ног. Когда его пальцы коснулись ее влажного клитора, она издала стон и выгнула спину так, что её попа сильнее прижались к его эрекции.

Нокс глубоко вошел пальцем в нее, как будто не мог удержаться, и в его горле завибрировало рычание, которое отдалось ей в спину. Его борода щекотала ее плечо, пока он нежными поцелуями тянулся от мочки ее уха вниз по шее. Теперь он играл с ней, дразня ее клитор кончиком пальца, затем неглубоко погружая его внутрь, затем снова возвращался к ее клитору.

О, боже мой, о боже мой. Она уже сейчас долго не сможет продержаться. Невада качала бедрами навстречу его руке, молча умоляя.

Еще одно тихое рычание, и Нокс отпустил ткань ее платья и нежно потянул ее за волосы, побуждая ее склониться перед ним, или, может быть, это было восхитительным наказанием за то, что она торопила его. Если это так, она хотела снова повести себя плохо.

Невада скользнула кончиками пальцев правой руки вниз по стене, а затем схватила его руку толкая между ее ног. Вот, вот так. Она хотела, чтобы он был внутри нее.

— Молодец, — пробормотал он, нежно пощипывая губами ее мочку уха. — Покажи мне, что тебе нравится. А потом я покажу тебе, что мне нравится.

Хорошо, тогда, черт возьми, да! Раскачиваясь на его руке, она надавила на его костяшки, и он скользнул двумя пальцами глубоко внутрь нее. Боже, она чуть не прислонилась к стене. Её рука не могла поддерживать ее, поэтому она оперлась на локоть. Качнув бедрами на встречу его руке, она снова втолкнула его глубже.

— Чёрт, ты такая мокрая, — пробормотал Нокс ей в ухо, снова толкаясь в нее. — Знаешь, как трудно сейчас сдерживаться? Я хочу трахнуть тебя так сильно и так быстро, что ты точно будешь знать, кому ты принадлежишь.

Его слова и его ласки разжигали огонь внутри нее, а когда она быстрее толкнулась бедрами, он стал поддерживать её темп движений. Теперь она прерывисто дышала, стонала каждый раз, когда он точно попадал на её клитор. Это было очень сильно и очень мало одновременно. Когда Нокс прикусил кожу у шеи, достаточно сильно, чтобы образовался засос, достаточно сильно, чтобы оставить синяк, достаточно сильно, чтобы оставить на ней метку на целый день, он отстранился от неё.

— Нокс, Нокс, — бездумно сказала она, умоляя о большем, но не в силах выразить словами свои потребности.

Он притянул Неваду к себе, его твердый член прижался через ткань его штанов, прямо к ее заднице. Его пальцы проникли глубоко в нее, и хотя она хотела от него большего, она уже не могла остановиться. Не хотела. Это поднимающееся давление, было слишком приятным, и она уже была на грани…

— О! Я уже… Почти!

Пустота. В голове у Невады царила абсолютная пустота, а тело сплошным куском желе, в котором Нокс отыскал такие ниточки наслаждения, какие никто никогда не мог найти.

— Скажи это, — прорычал он нечеловеческим голосом.

Ровным и уверенным голосом, она сказала:

— Трахни меня, Нокс, — в тот момент, когда оргазм охватил её тело.

Теперь он тёрся об её спину в том же ритме, в котором ласкал пальцами, и она отчаянно захотела его, в глазах всё помутилось, такого сильного желания у неё ещё не было.

— Хорошо, — он практически промурлыкал ей на ухо. А потом зловещим тоном пророкотал. — Теперь моя очередь.

Экстаз и предвкушение закружились внутри нее, когда раздался звон его ремня. Да, да. Она так хотела его. Своим ботинком он раздвинул ее ноги шире, одной рукой схватил ее за бедро, а другой закинул юбки ее платья ей на спину, а затем вонзил в нее кончик своего члена на дюйм. Большой. Нокс был таким большим, как она себе представляла, но он подготовил ее, и она была готова. В следующий раз он скользнул в нее наполовину, растянув ее, и медленно вышел, пока ее оргазм продолжался. В третий раз. Он вошел в нее так глубоко, что она задохнулась от шока. Идеально, это восхитительно. Как будто они были созданы, друг для друга.

Нокс вбивался в неё всё быстрее и быстрее, и когда он сжал зубами её шею и обхватил клитор, её оргазм снова начал нарастать. Еще раз? Что этот мужчина делал с её телом? Едва закончился первый оргазм, и вот, каждый сильный толчок приближал к новому краю. Такой большой, а она была такой тугой. Восторг. Боже, как хорошо.

— Сильнее, — умоляла она, когда он укусил ее.

Такой сильный, его пресс напрягался, прижимаясь к ее спине с каждым ударом. И как только его рычание стало диким, он схватил её за грудь и притянул к себе ещё ближе, чтобы врезаться глубже. Его член запульсировал внутри нее, и она кончила вслед за ним. Невада закричала. А потом в её кожу вцепились зубы. Зубы должны были причинять ей ужасную боль, но она могла сосредоточиться только на удовольствии, которое он ей подарил. Его член пульсировал с каждым движением, пока тепло не потекло по ее ногам. Тепло заструилось и по её шее, и на мгновение она была сбита с толку странными ощущениями, охватившими всё её тело. Всепоглощающее удовольствие, тупая боль и тепло струились по ее коже. Она почувствовала запах крови. Запах железа пропитал воздух. Он укусил ее. Жестко. Достаточно сильно, чтобы заставить ее истекать кровью. Но зачем?

Нокс замедлил свои толчки, гладил её по телу, пока у обоих не закончилась дрожь, и они не стали дрожать уже от повышенной чувствительности.

— Ты не регенируешь, — прохрипел Нокс.

— Лисы не лечатся также быстро, как другие оборотни, — прошептала она, слишком напуганная, чтобы повернуться и посмотреть ему в лицо.

Он схватил ее за плечи и медленно развернул, а затем прижал к стене. Он обхватил ее шею с обеих сторон и всмотрелся в ее лицо своими дикими серебристыми глазами, его светлые брови были сдвинуты в замешательстве.

— Я бы сказал, что сожалею об этом, но это не так. Я ни о чем не жалею.

— Что ты имеешь в виду? Что ты сделал? — спросила она, вздрогнув от странной боли в груди.

— Я… — его глаза сузились, а хмурый взгляд усилился. — Ты знаешь.

— Неееет, — протянула она, сжимая грудь от беспокойства. — О чем ты говоришь? Зачем ты укусил меня? Это какой-то инстинкт у твоего медведя? Это то, что тебе нужно сделать во время секса?

— Больше не нужно, — проговорил тихо. — Я должен идти.

Он опустился на колени и разгладил ее платье, пока юбка снова не выглядела идеально. И ни разу он не поднял глаза и не встретился с ней взглядом.

— Нокс?

— Мне нужно уйти, и все будет хорошо. Все будет хорошо, Невада. Обещаю на мизинце.

Он обхватил ее мизинцем и сильно встряхнул им, затем развернулся и вышел из комнаты, не оглядываясь. На ходу поправляя штаны.

— Ты действительно уходишь?

Она последовала за ним в гостиную. Он шел быстро, и ей приходилось бежать, чтобы не отставать.

— Я-я не понимаю. Я сделала что-то неправильно?

— Нет.

Нокс рывком открыл входную дверь в ее квартиру.

— Ты богиня, и я не заслуживаю тебя, и теперь я погубил тебя, как и обещал. Никогда не пускай монстров в свой дом, Невада. Первое правило выживания.

Нокс забрался в свой грузовик, и двигатель взревел. Его дальний свет освещал парковку, а затем он сжёг резину, чтобы выбраться оттуда. Подальше от нее.

Она прижала руку к ноющему укусу на шее и покачала головой в полном недоумении. Она ошиблась. Его чувства к ней не выросли, и он не был надежным. Он все еще был бегуном.

И теперь у нее не было никаких возможностей, скоро ее изгонят из логова, заметят и заставят покинуть эту территорию, и она, вероятно, получит шрам от укуса человека, ради которого рисковала слишком многим, слишком быстро.

Он сказал «первое правило выживания», как будто знал, что это значило для её народа и для неё. Первым правилом выживания для лис-оборотней была невидимость.

И что она сделала?

Она позволила Ноксу увидеть ее — увидеть её по-настоящему — вместо того, чтобы прислушаться к своим инстинктам и спрятаться.

Теперь она будет нести шрам от чудовищного решения до конца своих дней.

Глава 9

Теперь, когда он знал, что искать, ведь это место кишело оборотнями. Судя по всему, логово лис было огромным. Параноидальные маленькие хищники-оборотни знали свое место в пищевой цепочке и объединялись в большие группы на случай, если кто-то попытается побороться с ними за место.

Его телефон зазвонил снова, в третий раз подряд, и Нокс уставился на определитель номера. Жополицый Дракон с синими яйцами. С рычанием он осмотрел парковку продуктового магазина в поисках машины Невады и припарковал свой грузовик, чтобы подождать, на случай, если сегодня она снова решит отправиться за покупками поздно ночью. Это было небезопасно для нее, пока те два крипера-туриста не уехали из города. Он присматривал за ними, иначе говоря, преследовал их, чтобы понять, не нужно ли им быть немного мертвее, чем он оставил их, когда они напортачили с Невадой несколько дней назад. Очевидно, они были здесь для какого-то большого турнира по гольфу на поле для гольфа Фоксбург, и пока он не закончился, и они не уехали, Нокс собирался патрулировать местный продуктовый магазин на случай, если его знакомой понадобится подкрепление.

Ё*анный ты ублюдок! Прекрати называть её так!

Нокс ударил рукой по рулю, злясь на себя. Не потому, что укусил ее. К черту чувство вины. А потому, что было пыткой держаться от нее подальше. Два дня с тех пор, как он покинул ее дом с этим вопросом на устах. Сделала ли я что-то неправильное?

Она была идеальной. Классная, красивая, забавная и легка на подъем, за исключением тех случаев, когда она была среди людей, но его это не заботило. Ему также не нравилось находиться среди людей. Она была из тех девушек, о которых мечтал парень вроде него. Это настоящая любовь, встреча с парой на всю жизнь, которая заставила его задуматься и всё подвергнуть сомнению. Его судьба была в одиночестве, верно? Он родился со слишком большим количеством Клинтона Фуллера в себе, и ему было суждено скитаться по земле в одиночестве, сражаясь с доминантами, чтобы остаться в своём уме, охотясь за головами, потому что это была одиночная работа, и год за годом стареть, покрываясь морщинами, пока не превратится в прах. В горах Деймона. Ни наследства, ни семьи, ни друга, просто проживая день за днём, удивляясь, какого хрена он не может просто быть нормальным, как все остальные.

Его телефон снова зазвонил. Тупой Деймон.

Раздраженный Нокс ответил:

— У меня нет для тебя новой информации.

— Где ты?

— В дороге.

— У тебя есть новые зацепки на Вира?

Деймон проверял, но Нокс знал, что лучше не лгать древнему. Дэймон Дэй имел сотни лет опыта в области детектора лжи.

— Что ты знаешь о лисах-оборотнях?

— Что их не существует, — вежливо сказал Деймон. — Ответь на мой вопрос.

— Вир не хочет, чтобы его поймали.

Это не было ложью, но и не было ответом на вопрос. Выкуси-бл*дский-придурок.

— Хорошая попытка. У тебя есть новые зацепки?

— Я встретил девушку.

Тишина встретила его с другого конца. Наконец, Деймон клюнул на удочку.

— И она лиса?

— Ага.

— Ну, пи*дец. Иди влюбись в кого-нибудь другого. Лисы своих не отдают, и гризли в свою берлогу пускать не собираются. Я плачу тебе не за то, чтобы ты устроил лисью нору, Нокс. Я плачу тебе за то, чтобы ты нашел моего сына.

— Я хочу знать, почему.

— Это не твое дело.

— Видишь ли, тут ты не прав. Это я рискую своей шеей, чтобы выследить твоего неуправляемого огнедышащего придурка-сына. Вероятность того, что меня поджарят и съедят, составляет девяносто процентов. Я должен хотя бы знать, почему его собственный проклятый отец пытается отправить его в тюрьму для оборотней.

Когда Деймон вздохнул, он превратился в доисторический гул по телефону, который щекотал ухо Нокса и заставлял его отодвигать телефон от лица, пока шум не прекратился. Боже, он ненавидел драконов.

— Разве ты не видел новости? — спросил Деймон.

— Я ненавижу телевизор.

— Точно. Ну вот факты. Мой сын сжег Ковингтон, о чем ты и сам знаешь, поэтому ты отправился за ним. Затем он съел несколько горилл и львов-оборотней на камеру, сжигал землю в течение двенадцати часов подряд после битвы, как будто он претендовал на горы Аппалачи, также на камеру. Он также съел скот на целом ранчо, когда закончил сжигать землю. А потом он свернулся вокруг сарая и начал защищать его, как будто это был его замок. Когда для его нейтрализации были привлечены огромные силы полиции, он взорвал четыре полицейские машины.

Нокс фыркнул. Это было довольно забавно. Если бы Нокс был драконом, он бы творил такие же разрушения. Вир был тупицей, и Нокс все еще ненавидел его, но, по крайней мере, он был забавным тупицей.

— Все взоры сейчас прикованы к драконам. На Темного Кейна, Роуэна, Харпер и меня много нареканий. Даже дошло до Диэма. И если такое внимание останется на нас, оно коснётся и наших людей.

— Эх, это плохо. Есть стопроцентный шанс, что Серые Спины облажаются.

— Мальчик, мне нравится, как ты обвиняешь Серые Спины в плохом поведении, когда твоего отца на этой неделе дважды арестовывали за то, что он нарисовал двенадцатифутовые пенисы на рекламных щитах. Они вызвали три аварии, потому что люди отвлекались…

— Член-подстрекатель…

— Это не смешно!

— Не согласен, и я знаю, какие щиты он разрисовал, потому что я должен был сделать это вместе с ним. Это должен был стать днём розыгрыша отца и сына, но вместо этого я сижу здесь, в скучном городке, пытаясь не быть съеденным заживо твоим же сыном! Чувак!

— Мне тысячелетие, мальчик. Не называй меня чуваком.

— Чувак! Вир не собирается ползти в тюрьму для оборотней только потому, что один гризли-оборотень, которого он, кстати, ненавидит, сказал ему, что так надо.

— Ну, это то, о чем я со всеми договорился, чтобы он это сделал, так что он обязан. Один год лучше, чем вся жизнь там же. Так будет лучше для всех нас.

— Мой папа не посадил бы меня в тюрьму оборотней, даже если бы я съел сотню горилл. Он бы вручил мне награду за это!

— Твой отец такой же правонарушитель, как и ты, и он тоже не отвечает за мои горы с десятками людей, зависящих от него.

— Твои родительские способности нуждаются в прокачке навыков. О, боже ж ты мой.

Нокс уставился в окно на мерцающую неоновую вывеску магазина Эсси, когда молния осенила его мозг идеей.

— Вот почему ты хочешь, чтобы я убедил Вира идти самому, да? Ты не хочешь быть для него плохим парнем. Ты хочешь, чтобы я стал плохим парнем.

— Довольно.

— В любом случае, он все равно будет тебя ненавидеть.

— Я сказал хватит! Это семейный бизнес, и я сто раз говорил ему, что он должен быть осторожен со своим драконом. Он не пытался его контролировать, и его действия должны иметь последствия. Теперь он взрослый мужчина, и он должен иметь контроль, но он отказался от него. Он даже не пытался. Я говорил ему снова и снова, что это произойдет и теперь я не могу защищать его, как раньше. Я просто не могу! Своим поведением повсюду, он подвергает опасности оборотней, и он должен быть наказан, иначе правительство превратит всю нашу жизнь в сущий ад. Найди моего сына, Нокс. И оставь лис в покое.

— О, тех, о которых ты говорил, что их не существует?

— Ты не представляешь, во что ввязываешься. Они не покорные и не слабые, как хотят показаться. Лисы очень умны и умеют оставаться незамеченными. Они также охотятся стаями. Ты можешь исчезнуть, и никто никогда не узнает, что с тобой случилось. Это пираньи нашего вида, и они совершенно бесшумные убийцы. Они сами управляют своим видом, и их закон — немедленно убивать любую угрозу для лис, а вопросы оставить напоследок. Оставь лис в покое и приступай к работе. У тебя есть два дня.

Бросил трубку.

Нокс тяжело сопротивлялся желанию швырнуть телефон в лобовое стекло. Два дня и что дальше? Синий дракон съест его? Но если он попытается взять Вира, то станет пищей для Красного Дракона. Добавить к этому Неваду, метку и глубокую потребность обеспечивать её безопасность, и он полностью увяз в этом. Он был похож на утку, которая заснула в пруду во время метели, а проснувшись, обнаружила, что его ноги замерзли в воде.

Чем дольше он оставался в Фоксбурге, тем труднее было уехать.

Глава 10

Хорошо. Она могла это сделать. Днем Невада сходит по магазинам и заставит себя разговаривать с одним человеком, глядя ему в глаза. И она будет улыбаться и притворяться нормальным, функционирующим взрослым.

Один человек.

Оогх, она хотела блевануть. Просто сделай это. Будь лисой, а не курицей.

Её рука дрожала, когда она потянулась к двери своей квартиры. Она еще даже не вышла из своей квартиры, а у нее уже все лицо покрылось крапивницей. К тому времени, когда она доберется до магазина «Эсси», она будет выглядеть так, будто у нее ветряная оспа. Если у нее не случится полномасштабная паническая атака в продуктовом магазине, это было бы ничем иным, как чудом.

Полная решимости, она распахнула дверь и чуть не наступила прямо на букет, похожий на желтые цветы сорняков. Стебли были перевязаны розовой атласной лентой. Снаружи пошел снег, и весь двор был покрыт тонким слоем белизны, но на ее приветственном коврике лежал маленький комочек весны.

— Это одуванчики, — пробормотал Нокс, сидя у стены с её дверью.

На нем не было куртки, только обтягивающая черная футболка с еще одним белым логотипом «Потрошителя костей» на левой груди. Его джинсы были потерты на коленях, а его черные кожаные ботинки были протерты. Его светлая борода скрывала большую часть его лица, но она не упустила тени в его глазах, когда он обратил на нее свое внимание.

Раньше никто никогда не дарил ей цветов. Невада наклонилась, подняла их и понюхала, как это делали девушки в романтических телешоу. Они приятно пахли и были холодными на ощупь.

— Откуда у тебя одуванчики в это время года?

Нокс носком ботинка толкнул поцарапанный синий холодильник вперед.

— Мой папа отправил их мне за эту ночь. Он выращивает их для моей мамы круглый год в теплице за трейлером.

— Он выращивает сорняки? — тихо спросила она, садясь рядом с Ноксом и прислоняясь спиной к стене. Ей хотелось положить голову ему на плечо, потому что она почувствовала такое офигенное облегчение, снова оказаться рядом с ним. Она думала, что он ушел навсегда, и, естественно, прошлой ночью она плакала, потому что боль в груди никак не утихала.

— Он дарил их моей маме, когда они были детьми. Он говорил: «Ищи меня в одуванчиках». И когда они снова находили друг друга, когда стали старше, он снова дарил ей их. Он никогда не был хорош в «я люблю тебя».

Нокс усмехнулся.

— Другие дети выливали на меня так много дерьма, потому что мой отец дарил мне цветок, когда гордился мной. Я складывал их в старый словарь, а потом, когда они высыхали, складывал их в этот альбом с пластиковыми вкладышами. Торрен видел его однажды, когда ночевал.

— Торрен твой друг?

— Нет. Я ненавижу всех.

Невада нахмурилась и прижала цветы к груди, а затем прижалась к Ноксу.

— Тогда зачем он ночевал?

— Потому что моя мама волновалась, что я закончу… — он замолчал и тяжело сглотнул, сосредоточив свое внимание на падающем снегу.

— Что ты закончишь?

Его губы изогнулись в грустной улыбке.

— Она боялась, что я закончу вот так.

Боль в груди Невады усилилась, поэтому она придвинулась ближе, пока их руки не соприкоснулись. Реакция Нокса на её прикосновение была не той, которую она так боялась. Вместо этого он поднял руку над ней, положил ей на плечи и крепко прижал к своей груди. И теперь она должна была положить голову на него. От него пахло мятной зубной пастой, одеколоном для горячих парней и едва уловимым ароматом шерсти.

— Она приглашала мальчиков со всей горы Деймона на ночевки, чтобы они попытались пообщаться со мной. Торрен был неплох. Я ненавидел его меньше всего, но он никогда не понимал моего языка. Он большой, доминирующий и сломленный, как и я. У него проблемы со зверем. Он скоро схлопочет безумие. Полный пи*дец. Он вырос в небольшой семейной группе горилл-оборотней за пределами гор Деймона, в Саратоге. Он был аутсайдером, как и я. Но после ночевки, он увидел кончики засохших одуванчиков и спросил меня, зачем мне книга цветов. И когда я сказал ему, что это не книга о цветах, что это книга со словами «я люблю тебя», он рассмеялся. Так что я выбил из него всё дерьмо, а он попросил мою маму отвезти его домой. Она поумнела и не пыталась после этого заставлять людей дружить со мной. Невада? — сказал он вдруг, обращаясь к ней. Его лицо было так близко к ней, его губы были всего в нескольких дюймах от нее. — Я тоже не буду хорош в этом.

— В чём?

— «Я люблю тебя» и романтическое дерьмо, которое тебе понадобится. Я не создан для того, чтобы быть хорошим парнем.

Она подняла одуванчики и улыбнулась.

— Ты неплохо справляешься.

Она медленно обвила руками его талию и прижалась щекой к его груди, прислушиваясь к быстрому стуку его сердца.

— Тебе не нужно быть кем-то другим, кроме того, чтобы ты был со мной.

Нокс вздохнул, словно затаил дыхание, и слегка сжал ее руками. Он был таким сильным и уверенным, что вся её тревога испарилась. Здесь, в этом маленьком мире, созданным этим диким человеком, она была в безопасности. Не только в безопасности от других людей, но и в безопасности, чтобы беззастенчиво быть собой, и это то, чем была любовь… верно? Это не было ощущение ловушки. Это была не клетка. Это была свобода. Она не хотела говорить ему, как сильно она попала, потому что это было слишком рано, и она не хотела казаться отчаявшейся. Но её зверь выбрал его, она выбрала его, и всё. Она откажется от своего логова, чтобы получить хоть один такой день, когда она сможет вздохнуть свободно, почувствовать себя ценной и получать ласку от мужчины, который хочет прикоснуться к ней, потому что считает ее душу красивой, а не потому, что она может дать ему наследников.

— Я провела расследование, — нахально сказала она.

— Ой-ой.

— Да, я узнала, почему ты меня укусил, и о своей метке.

— Женщина, ты оборотень. Как ты могла не знать о получении метки?

— Потому что лисы так не делают. Мы придерживаемся своих и не заботимся о том, что вы, варвары, делаете. Дошло? Мишка-варвар?

Нокс усмехнулся и пощекотал ей ребра. Удивленная, она увернулась от его рук и рассмеялась.

— Мне не щекотно. Даже не пытайся.

— Ложь, — сказал, призывая к себе.

— Ну, вот так ты должен говорить. В начале отношений притворяешься, что тебе не щекотно, а потом они никогда больше не пытаются вас пощекотать, потому что это скучно, если ты не реагируешь.

— Да, но это меня не остановит. Я буду продолжать щекотать тебя только ради предлога, чтобы случайно коснуться твоей груди. Хочешь потрахаться?

— Чего? — переспросила она, уверенная, что ослышалась.

— Ты. Хочешь. Потрахаться?

— Не романтично.

— На этот раз мы можем сделать это голыми.

Она вздохнула.

— В прошлый раз ты убежал. Это задело мои чувства.

— Я буду ранить твои чувства шестьсот раз в день, потому что я чудовище.

— Ну, постарайся больше не делать этого!

— Я стараюсь! Я ранил других людей по восемьсот раз в день.

— Оу.

Ну, это было немного романтично по-ноксовски.

— Я хочу миссионерскую позу.

— Банально.

— Это то, чего я хочу, и я не хочу называть это «траханьем», и ты должен смотреть мне в глаза, когда кончишь. И больше не кусаться.

— Мне больше не нужно тебя кусать. Ты уже моя.

— Хм. А ты мой?

— Еще нет.

— Несправедливо. Я не хочу принадлежать человеку, который мне не принадлежит.

Нокс медленно моргнул и бросил на нее вызывающий взгляд, его глаза сверкнули серебром.

— Тогда сделай меня своим, лисёнок.

Улыбка сползла с её лица, а сердце заколотилось о грудь. Нокс был очень горяч, когда он стал серьезным и сказал ей, что делать.

— И мы кончим одновременно, — прошептала она, все ещё ведя переговоры.

Он одарил её лукавой ухмылкой как раз перед тем, как его губы прикоснулись к её губам. Он провел своим языком по её, раз, другой, а затем она оказалась в воздухе, в его руках, и занесли в дом. Он раздавливал её одуванчики между ними, но это было нормально. Она собиралась отгладить их, высушить и вставит в альбом с пластиковыми вкладышами. Она собиралась написать собственную книгу «Я люблю тебя». Она не упустила значения этих цветов. Он заказал отправить их сюда, только для того, чтобы отдать ей. Он уже любил её, как и она его. Им не нужно было произносить это вслух, чтобы это стало правдой.

Дверь захлопнулась, когда он пинком закрыл её за ними, а затем она снова встала на ноги, пошатываясь, но в вертикальном положении, когда он сбросил ее куртку с плеч и бросил на землю. Он не переставал преследовать ее, пока она не подошла к дивану. Задняя часть ее ног ударилась о край подушки, и она шлепнулась на нее с вскриком.

— Неуклюжая, — ухмыльнулся Нокс. Его кристально голубые глаза заплясали, когда он наклонился и зацепил пальцами край её джинсов. Даже не расстегивая их, он снял их, туфли, трусики и все остальное, словно она была каким-то возбужденным бананом.

Дневной свет пробивался сквозь тонкие занавески, освещая комнату. Нокс одним плавным движением сорвал футболку через голову и уперся коленом между ее ног. Она могла видеть каждую черточку чернил татуировки, каждую рябь мышц. Это была та часть, где она должна была стесняться своего тела, верно? Ну и черт с ним, потому что Нокс смотрел на нее сверху вниз с таким голодным выражением в глазах, что она не могла чувствовать себя ни кем иным, как до крайности возбуждённой лисицей, прямо сейчас. Набравшись смелости, она наклонила голову и одарила его дьявольской ухмылкой, а затем легла на спину и раздвинула колени.

— Бл***, женщина, — пробормотал Нокс, широко распахнув глаза между ее ног. — Я хочу тебя съесть, — сказал он, указывая. Затем он ткнул пальцем в ее грудь. — Сними кофту, я хочу трахнуть их.

— На этот раз есть правила.

— К черту правила, я их нарушаю. Сними кофту.

— Миссионерская, а потом в следующий раз можешь делать всё, что захочешь.

Нокс разочарованно зарычал.

— Я не знаю, как трахаться в миссионерской позе. Я никогда раньше не делал этого лицом к лицу.

— Чего? — потрясённо спросила Невада, приподнявшись на локте. — Никогда?

— Ну… нет! Звери занимаются этим со спины. Я зверь. Ты зверь. — Он нахмурился. — Это неестественно.

— Это как одуванчик, — пробормотала она. Он понял? Понял ли он, что она предлагает ему еще один способ проявить к ней привязанность?

Его глаза смягчились, и он стал выглядеть таким неуверенным. Странно было видеть это лицо у большого гризли, мужчины, покрытом мускулами и татуировками, с большой мужественной бородой и длинными волосами на макушке, которые падали на лицо.

Медленно Нокс опустился к ней, прижимаясь к ней сверху, пока она не погрузилась в подушки дивана. Он осторожно стянул с нее свитер через голову, расстегнул лифчик сзади, затем повесил его на подлокотник дивана позади нее, и, стягивал свои штаны, не сводив с неё глаз.

Обнаженный, с гудящим от напряжения могучим телом, он навис над ней.

— Меня ничто не пугает, кроме тебя.

Но то, как он это сказал, звучало не так уж и плохо. И плюс, она поняла. Он создал торнадо перемен в Неваде после того, как она так долго стояла на месте. Это было ужасно страшно, но это также казалось очень правильным.

Слегка приподнявшись, она прижалась губами к его губам, а когда снова расслабилась на диванной подушке, он последовал за её губами и остался так. Его кончики пальцев были нежными, когда он провел ими по её волосам, а затем схватил её за шею. А когда его напряжение ослабло, он расслабился на ней, его теплая кожа покрыла её, пока не было ни конца, ни начала ни одного из них. Он чувствовал себя так хорошо прижатым к ней, головка его члена легла прямо у ее входа, дразня. Он напряг пресс и подал бедрами вперед, полностью врываясь в нее. Он откинулся назад и посмотрел на её лицо, когда сделал это снова. Невада закатила глаза от того, как хорошо она чувствовала себя, пока он скользил в ней, и выгнула спину на диванных подушках только для того, чтобы быть еще ближе к нему. Так правильно было то, как он наполнял её собой, прикасался к ней и когда он проводил кончиками пальцев вверх по ее предплечью, переплетая свои пальцы с её, и прижимая её руку над головой к подлокотнику кушетки, светящееся покалывание внутри неё разгоралось еще больше.

Он был нежным и чувствительным, этот человек, который, вероятно, не прожил ни дня спокойно в своей жизни, — он делал это, потому что заботился о ней и хотел удовлетворить её потребности. И судя по благоговейному выражению на его лице, возможно, он тоже нуждался в этом, сам того не осознавая.

Он наклонился и нежно поцеловал её губы, когда снова вошел в неё. Он ускорил движения, но сохранил их плавными, и теперь давление в её сердцевине быстро нарастало. Проведя ногтями свободной руки по его согнутой спине, она нежно прикусила его нижнюю губу. Мягкое рычание, вырвавшееся из его горла, было сексуальным, а его кожа под её рукой теперь покрылась мурашками. Он сжал ее руку там, над головой, и погрузил язык в её рот в такт своим толчкам внутри нее.

Она была так близко. Тааак близко, и судя по тому, как он ускорялся, Нокс тоже казался у края.

Невада хотела… что-то сделать. Нечто большее. Что-то, что сделало бы их еще ближе. Что-то, что связывало бы их. Это был инстинкт, и из её горла вырвался тихий рык. Привет, Лиса. Где ты была все эти годы? Очевидно, Нокс был единственным, кто мог позвать её.

«Укуси».

Невада поцеловала его в челюсть, а затем проверила, нежно сжав зубы у основания шеи. Большой, властный, буйный гризли позволил ей вцепиться ему в глотку. Она была потрясена. Лисы никогда не открывали глотки, но он доверился ей.

«Укуси его».

«Что, Лиса? Укусить его? Но он будет истекать кровью. Ему будет больно».

«На мгновение, и он не будет возражать».

Так близко, что удовольствие было ослепляющим.

— Сделай это, — призвал он ее низким, хриплым, нечеловеческим голосом. Теперь его глаза были серебряными. Красивый воин. Красивый одиночка. Красивая пара.

Он врезался в нее сильнее и быстрее, и она пропала. С первым импульсом экстаза она укусила его изо всех сил, решив сделать это быстрее для него, а затем отпустила его. Он издал самый сексуальный стон и накрыл её губы своими, когда снова вдалбливался в нее. Когда первая глубокая пульсация его оргазма согрела её изнутри, он схватил её за волосы сзади и посмотрел на неё, как она и просила.

Её тело парило от интенсивности её оргазма, и его освобождение только подстёгивало её, делая тело Невады таким чувствительным.

Нокс чувствовал себя офигенно, пока заполнял её, прижимался к ней, держал одну руку в её волосах, а другой прижимал к её голове.

Нокс, сын Проклятого Медведя, человек, который думал, что он не способен ни на что, кроме секса, только что занимался с ней любовью.

И когда их толчки постепенно стихли, она наклонилась и поцеловала его в знак благодарности.

— Было больно? — прошептала она, не в силах игнорировать румянец, заливающий его шею.

Уголок его губ изогнулся в улыбке.

— Я думаю, что любовь — лучший вид боли.

С кем-то другим это было бы странно. Но с Ноксом, это имело смысл. Он не любил, как другие люди, и не чувствовал любви, как другие люди. Он отличался от остальных и это её более чем устраивало. Потому что она тоже отличалась от всех, и они могли любить, как того сами хотели.

— Спасибо за одуванчики, — прошептала она на вдохе. — Теперь я всегда буду думать о тебе, когда увижу их.

Улыбка на мгновение сползла с его лица и сменилась шоком.

— Ты будешь искать меня в одуванчиках?

Невада кивнула.

— Я думаю, ты тоже должен искать меня в них.

Его светлые брови вопросительно нахмурились.

— Скажи, что ты имеешь в виду.

Медленно она провела ногтями по его позвоночнику, покрывая мурашками там, где касалась его.

— Л-слово. Не убегай.

Сияющая улыбка мгновенно появилась на его лице, а глаза стали такими серебристыми, что казались почти белыми. Красивый зверь. Он наклонился и снова поцеловал ее. Это был уверенный поцелуй, когда они просто лежали, прижавшись друг к другу, их губы были мягкими, но неподвижными. Из уголка её глаза скатилась слеза. Она всегда думала, что такой прекрасный момент не создан для такой девушки, как она.

Нокс откинулся назад, мягко причмокнув губами, и прижался лбом к её лбу.

— Ты пугаешь… но я больше не убегаю. К черту твоё Логово, Невада. Они могут сторониться тебя, но ты не будешь изгоем и не останешься незащищенной. Я позабочусь о тебе.

В каждом произнесенном им слове сквозила искренность. И, совершенно ошеломленная его клятвой, она обхватила его щеку, его жесткая борода царапала ее мягкую ладонь, и прошептала:

— Правда.

— Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы избавить тебя от необходимости регистрироваться в правительстве.

— Правда.

Еще одна слеза скатилась из уголка ее глаза.

— Мое тело встанет между тобой и любым, кто когда-либо попытается причинить тебе боль.

— Правда.

— Я испорчу тебя.

Она громко рассмеялась.

— Тоже правда.

Его голос понизился до шепота.

— Но я постараюсь для тебя.

Она счастливо вздохнула и обвила руками его шею, крепко обняв его. У нее никогда не было такой связи ни с кем. Она никогда не понимала кого-то так легко. Она никогда не чувствовала себя настолько свободной, чтобы быть такой, какая она есть.

— Невада? — спросил он, крепко обнимая ее.

— Да?

— Л-слово.

Она улыбнулась в потолок, её глаза мерцали со счастливыми слезами, потому что это был один из тех моментов, о которых мечтает девушка.

Один из тех моментов, когда все изменилось.

Один из тех моментов, когда она знала, что с этого момента кто-то будет у нее за спиной, и она больше не будет одна.

Л-слово. Он сказал это с такой уверенностью.

Она потерлась своим лицом о его в знак полной преданности. И тогда она прошептала:

— Правда.

Глава 11

— Что означает «Потрошитель костей»? — спросила Невада, обводя логотип на черной футболке Нокса.

Он наклонился вперед и, натянув ботинок, пояснил:

— Это название моей компании. Охотники за головами «Потрошители костей».

— У тебя есть компания? — спросила она, выпрямляясь на диване.

Он усмехнулся, зашнуровывая ботинок.

— Ты удивлена?

— Немного. Чем занимается твоя компания?

— Я охотник за головами. Я выполнял один всю работу в течение первых пяти лет своего бизнеса, но я был слишком перегружен работой, и мне пришлось нанять ещё помощников.

— Ты чей-то босс?

— Вроде того. Я ненавижу разговаривать с парнями, которых нанял. Их трое, живут в разных уголках страны. Я даю им работу, которая ближе всего к ним, и они получают комиссионные. Все оборотни. У меня есть два тигра и кабан. Все заёмщики, которые хорошо выполняют свою работу в их среде.

— Что за среда?

— Охота. Сражения. Не нужно иметь дело с людьми.

Невада подтянула колени к груди и обхватила их руками.

— Значит те, на кого вы охотитесь, за головами… они оборотни?

— Большинство из них. Или иногда мне попадаются очень плохие люди. Опасные, которые убежали или сбежали. Мне нравится вызов, как и другим в моей команде. Если работа слишком легкая, охота не такая веселая, и нам становится скучно.

Говоря это, он смотрел на нее сбоку, зашнуровывая второй ботинок. Она не упустила из виду, что он ни на мгновение не встретился с ней взглядом, пока объяснял, и в ее голове зазвенела легкая тревога.

С таким человеком, как Нокс, лучше всего было перейти к серьезным разговорам.

— Тебе нравится в горах Деймона?

— Нормально. Это место, где можно остановиться. Но я живу в лесу. В одиночестве. Никаких плюсов и минусов в жизни там нет. Это просто место, где можно отдохнуть между работой.

— Хм.

Просто спроси его, не охотится ли он за одним из твоих сородичей.

— Ты в Фоксбурге по работе?

Губы Нокса дрогнули в пустой улыбке.

— Ты не захочешь этого знать.

Невада напряглась. О, о.

— Нокс, ты не можешь схватить ни одного из моих людей. Их обнаружат, и лисы будут разоблачены. Я буду разоблачена.

— Это не охота на лис, Невада.

— Лисы — единственные оборотни в Фоксбурге.

— Ошибочное заявление, и поверь мне, когда я говорю тебе, что ты не захочешь этого знать.

— А ты сохранишь молчание? Вот как это будет? Я не смогу спросить о твоей работе? Опасно ли то, что ты делаешь?

— Да.

— Насколько опасно?

Нокс зарычал и прищурил глаза на входную дверь, словно хотел сбежать. Однако он этого не сделал. Вместо этого он повернулся к ней лицом, потянул ее за колени так, что ее согнутые колени прижимались к его груди, обхватил ее лицо ладонями, а затем произнес:

— Это риск. Я говорил тебе правду. Ты можешь понять всё по моему голосу. Я здесь не для того, чтобы охотиться на одного из твоих. Я ищу кое-что гораздо более страшное, чем всё, что может скрывать в себе ваше логово.

— На что ты охотишься? — прошептала она, и ее кровь застыла в жилах.

Нокс взволнованно почесал бороду и пробормотал проклятие.

— За Красным драконом.

Совершенно ошеломленная, Невада открыла рот. Красный дракон? Здесь, в Фоксбурге? Ой, подождите, это же Нокс. Это такая шутка. Она медленно улыбнулась ему.

— Ха, ха. Было забавно.

Нокс поджал губы и изогнул брови. Он определенно не ответил на её улыбку.

— Подожди, ты серьёзно? Красный дракон?

Её затопила паника.

— Думаешь, Вир здесь?

— Я знаю, что он здесь.

— Нет, нет, нет! Это Фоксбург, население почти что… ноль. Здесь есть лисы, но нет драконов. Никаких страшных, огнедышащих, пожирающих людей драконов!

— Помнишь то приглашение, которое ты получила? Это от Вира.

Невада вздрогнула, как будто ее ударили.

— Красный дракон прислал мне приглашение в свою берлогу? — спросила она писклявым голосом.

— Ага.

Он еле выдавил из себя слово.

— Вот почему я сказал тебе не ходить по этому адресу.

— Почему он хочет поужинать со мной?

Да, ее голос был на октаву выше нормы, и Нокс вздрогнул от высоты её тона.

— Потому что, по-видимому, он чертов волшебный дракон, читающий мысли, и он вытащил твое имя из моей головы, когда я пытался схватить его.

— О, Боже мой. О, Боже мой! Мы должны вызвать человеческие правоохранительные органы. Армию. Спецназ. Береговую охрану, флот, спецназ, армейский резерв, президента, а также инопланетян. Если там есть инопланетяне, нам нужна их помощь и их технологически продвинутое оружие. Я видела видео, Нокс! Ковингтон? Он сжег всё. Он ел людей!

— Ну… он съел мудаков-оборотней-горилл и вроде… двух львов.

Невада замахала руками в воздухе.

— Подожди-ка! Ты его защищаешь? Он злодей!

— Рааазве? Неужели мы назовем его злодеем? — спросил он слегка напевая. — Я видел настоящее зло, Невада. У Вира есть бесконтрольный зверь, но он не злодей.

— Я не слышала, как ты заступаешься за людоеда, потому что я слишком занята поиском в интернете видео, которые ты, должно быть, не видел. Как он подбрасывает гориллу в воздух, как какую-то золотую рыбку, ловит ее пастью и сжирает, — бросила она, нажимая на ссылку видео. Почему на нашей планете, созданной Богом, это всё ещё можно было посмотреть?

Она сунула трубку Ноксу, но он лишь закатил глаза.

— Я знаю, что произошло. Я был там.

— Что?! — закричала она.

Вздохнув, Нокс выхватила телефон у нее из рук, перемотал видео вперед, а затем сунул ей обратно.

— Выглядит знакомо?

Он ткнул пальцем в толпу горилл и львов, дерущихся с зеленоглазым оборотнем и с… да, это был серебристоглазый медведь гризли. Ужас захлестнул ее.

— Ты сражался?

— Ну, так или иначе команда Красного Разрушителя должна была быть убита. Мы не просто дрались из-за этого, Невада. Я знаю, что люди так это крутят — что мы все просто бессмысленно воевали? Но на самом деле не это тогда произошло. Львы Данна объединились не только с одной семейной группой горилл-оборотней, но и со всеми гориллами. Это был огромный прайд и гориллы против одного небольшого клана, состоящего в основном из оборотней-пантер. И некоторые из моих людей были среди них.

— Кто?

— Люди с гор Деймона, которые не сделали ничего плохого. У них были детёныши, Невада. Сестра Торрена была в этом клане, и она… Черт! Что я должен был делать? Деймон призвал всех нас помочь Красным разрушителям. Мы должны были ждать в лесу, чтобы люди не увидели бойню, но сестру Торрена, Женевьеву, львы разрывали в клочья, и Торрен бросился в атаку до того, как Деймон подал сигнал. И мне плевать на всех, Невада! До тебя? Я заботился о своих родителях и… бл*ть! Я заботился о своих родителях и о Торрене, потому что всегда хотел быть его другом. Он собирался умереть, раз бросился туда, чтобы спасти свою сестру в одиночку. Так что я пошел за ним. И да, Вир спалил город. Но он помог спасти Красных разрушителей. У этих детенышей все еще есть клан, потому что мы быстро приняли решение.

Невада покачала головой, совершенно потрясенная.

— Новости говорят совсем не так, — пробормотала она.

— Люди контролируют прессу, поэтому это видео до сих пор доступно для всех. Потому что в этом видео Вир показан монстром-людоедом, а не спасающим клан. Человеческие правоохранительные органы забрали все наши заявления после битвы и сочли это самообороной, потому что было так много доказательств того, что Данн со львами и гориллы пришли уничтожить клан Красного Разрушителя. Но пресса по-прежнему раскручивает историю так, как хочет. Всех признали невиновными, и не посадят в тюрьму для оборотней. Видимо, Вир их исключение. Я должен привести его туда. Никто из людей не пострадал, только идиоты, которые убивали семью Женевьевы. Но Красный Дракон станет примером для всех примером.

— И он спрятался здесь?

Нокс уткнулся подбородком в грудь.

— Боже. Почему ты? Почему именно ты должен запереть его?

— Потому что я хорошо выполняю свою работу, а также пушечное мясо для Деймона Дэя.

— Пусть катится в ад! — воскликнула она, не обращая внимания на свой грязный рот. — Для меня ты не корм для дракона!

Ей захотелось кричать, она была так зла.

— Скажи Дэймону — нет. Скажи ему, что не хочешь этого делать.

— Я пытался. Деймон — не тот человек, которому ты скажешь «нет». Он без сожаления съест меня, если я его опрокину. Он уже взбесился, что мы не дождались сигнала в Ковингтоне. Я думаю, он винит меня и Торрена в том, что Вир оказался этом положении. Если бы мы не нарушили строй и не бросились в бой? Вир остался бы человеком, скрытым от глаз. Не было бы видео, на котором он всех сжирает, причмокивая. Однако Вир и Торрен — друзья, и он не собирался допустить, чтобы что-то случилось с Торреном или с Женевьевой. И, кстати, то, что я объясняю его действия, не означает, что я до сих пор его не ненавижу. Все драконы — чешуйчатые огнедышащие хрены. Им нельзя доверять. Я не буду скучать по нему, когда он будет сидеть в тюрьме оборотней.

— Ложь, — оборвала она его.

Нокс сердито щелкнул зубами и оттолкнулся от дивана.

— Я не хочу больше об этом говорить.

— Потому что ты заботишься о них.

— Меня не волнует никто, кроме тебя.

— А также твои родители. И Торрен. И Вир.

— К черту Вира, — прорычал Нокс, направляясь к двери.

— Ты бежишь, а сказал, что не будешь этого делать.

Нокс хлопнул себя по голове и повернулся к ней. Он стоял там, как бык, готовый разрушить посудную лавку, с глазами цвета ртути.

— Знаешь, сколько раз я пытался подружиться с этими придурками? А? Всегда были Торрен и Вир, и хрен они положили на остальных. На меня!

— Почему они? Почему ты захотел с ними подружиться?

— Потому что они такие же облажавшиеся, как и я! Я мог почувствовать…

— Что мог почувствовать?

— Что я нормальный! Ясно? Я мог бы чувствовать себя нормальным, если бы смог завести одного или двух тупоголовых друзей. Но я не смог. Они были друг у друга, а я всего лишь засранец-отшельник-оборотень в горах Деймона, который ни с кем не может сблизиться. Кто не может перестать драться с другими самцами. Сумасшедший. Проклятый. Тот, кто все портит!

— Потому что ты говоришь на другом языке, помнишь?

— К черту языки. Я никогда не адаптировался.

Плечи Нокса поникли, и он прислонился спиной к двери. Более мягким голосом он повторил:

— Я никогда не адаптировался под них. А теперь я должен запереть Вира, и Торрен возненавидит меня еще больше.

Его глаза стали пустыми, когда он уставился на что-то над ее головой.

— Всё нормально.

Он отбрасывал свои настоящие чувства. Этими двумя последними словами и вымученной пустой улыбкой на лице, когда он открывал дверь, он выбрасывал свои чувства, потому что не любил показывать то, что считал слабостью. Даже ей.

Когда дверь со щелчком закрылась, её сердце разбилось из-за него. Её грудь ужасно болела. В детстве он выбирал себе друзей и наблюдал за ними издалека, потому что не мог придумать, как вписаться в их жизнь.

В этом была его главная трагедия.

Глава 12

Нокс злился.

Полный ярости.

Гнев.

Кровь кипит, как вода на плите.

Словно лава текла по его венам.

Дело не в Неваде, нет.

Она должна была сказать, что хотела, и она видела его.

Может, она слишком много видела, он не знал. Впускать кого-либо было чертовски страшно, и теперь она копалась в этом чувстве, которого ему не хватило в юности, и в этом была вина Торрена. Нет… это была вина Вира, что он взял Торрена под свои уродливые, рванные, кроваво-красные крылья и ограждал его от возможности подружиться с кем-либо еще. У Нокса не было ни единого шанса из-за этого тупого дракона. Его вина. Его вина. Грёбаная вина Вира.

Нокс сел за руль и захлопнул дверь так сильно, что грузовик затрясся.

Ему нужен бой. Да, драка успокоит зверя. Гризли уже рычал в знак согласия. И единственными, кто мог сравниться с ним, это два придурка, сидящие в своём золотом особняке.

Не могу мыслить ясно, не могу думать.

Невада видела его слабым. Слабый, слабый, слабый, и это было из-за дракона и гориллы. Ему нужна была отдушина, чтобы он не сгорел изнутри. Папа боролся с тем же всю свою жизнь. Ищет выходы, чтобы укротить дикого зверя внутри себя. Спасибо за проклятую генетику, папа.

Он мог почувствовать её взгляд еще до того, как увидел её. Моя пара. Моя. Моя Невада. Он бросил на неё взгляд из машины, мертвой хваткой сжимая руль. Она стояла в открытом дверном проеме своей квартиры, спина прямая, длинные темные волосы развевались на ветру, глаза сияли золотом, а перед ней падал снег. Она выглядела как чертов воин.

— Все не в порядке, — сказала она. Окно заглушило её голос, но он не пропустил в её голосе сталь. — Не делай этого.

О, она видела его насквозь. Она слишком много видит, слишком.

Нокс завел двигатель и одарил ее лукавой улыбкой. Привыкай к этому, пара моя. Он не станет просить её стать для него ручной, но и сам не будет приручен. Кровь на его метке еще даже не высохла, но это было к лучшему, чтобы она видела его таким, какой он был на самом деле.

— Нокс! — закричала она, когда он вылетел с парковки.

Он помирится с ней позже. Наверное. Если Вир его не съест. Он даст ей сотню одуванчиков и полакомится ею, заставит выкрикивать его имя и забыть, почему она злилась, и повторять, пока она не простит его за то, что он собирался сейчас сделать.

Он мчался по городу, с каждым поворотом скользя по льду. Снег падал сильнее. Если бы он не видел сейчас красный цвет в глазах, возможно, сейчас во время снегопада красиво… Мимо проплывали живописные леса, а в ручье, через который он проехал, уже лежали куски льда. Наступил снежный сезон. Плохая погода. Он чувствовал её запах. Запах бури. Почувствовал это в ноющей голени, которую он сломал, упав с водонапорной башни, которую он разрушил в подростковом возрасте.

Невада. Невада. Симпатичный, идеальный, соблазнительный ангел. Она была хороша. Красивая душа, и тело, а он ходячее бедствие. Он всегда будет всё разрушать, и теперь они связаны, и он собирался утащить её в самый низ. Нокс не мог понять выражение ее лица, когда уходил. Он проехал последние уцелевшие деревья и остановился в ухоженном дворе особняка Вира.

Засранец-дракон поджидал его, сидя на краю крыши, свесив одну ногу, согнув другую в колене, положив на нее руку и глядя на него мертвыми голубыми глазами.

Когда Нокс вышел из машины, стянув с себя рубашку, потому что, черт возьми, всё порвётся, Вир спрыгнул со второго этажа и приземлился беззвучно. Выпендривается.

— Я слышал, как ты зовешь меня за две мили, Нокси, — крикнул рыжеволосый огнедышащий, шагая к нему. — Сегодня ты желаешь смерти?

— Я сказал тебе перестать называть меня так, ящерица с маленьким членом.

— В чем твоя проблема, чувак? — выкрикнул Вир. — Я отпустил тебя. Какого хрена ты все еще здесь?

— Потому что я не могу вернуться домой, пока ты не окажешься в клетке, где тебе место, ты, гребаный придурок, бл*!

— На этот раз Торрена здесь нет, чтобы спасти твою задницу, Нокс…

Топ-поп-БУМ! Нокс позволил своему зверю изменить своё тело в медведя еще до того, как Вир произнес оставшуюся часть оскорбления.

Вонзив когти в землю в отчаянии, чтобы моментально не разорвать горло этому доходяге, Нокс рванулся к Виру. Время замедлялось с каждым шагом, он бросился ещё ближе. Оборотень-дракон резко остановился и сжал кулаки с выражением чистой ненависти на лице. Его тело вибрировало, края его расплывались, а лицо искажалось во что-то чудовищное, но Нокс был уже слишком увяз в своём гневе, чтобы сейчас остановиться.

Проклятый бешенством.

Проклятый одиночеством.

Проклят быть другим. Непринятым никем.

Проклятый с этим диким инстинктом борьбы.

Проклят подвести Неваду. Бл*ть. Бл*ть. Он разочарует её.

Вир выгнул шею назад и издал оглушительный рёв, от которого сотряслась земля, и в воздух взметнулась огненная вспышка. Он зажмурил глаза, словно телу человека было больно изрыгать огонь. Но когда он снова открыл глаза, они были серебристыми с удлиненными зрачками. Он выстрелил огненным шаром через поляну. Позади Нокса раздался взрыв, и ему в спину ударил жар.

Мой грузовик, мой чертов грузовик. Он сжег мой грузовик! Убить, убить, убить.

— Не перекидывайся! — взревел Торрен. — Вир, сука, не изменяйся!

Он был в форме гориллы. Фрик не должен говорить в виде зверя, но он всегда мог. Поврежден. Чудовище. Такой же, как и Нокс, но они не могли понять, что он мог быть им хорошим другом. Хорошим союзником.

Краем глаза Нокс увидел, как из леса на него мчится массивный серебристый змей, но было слишком поздно. Нокс собирался уничтожить Вира, прежде чем он сможет превратиться в Красного Дракона.

Три зверя, одно сражение, и Нокс выживет. Почему? Потому что у него был якорь. У него была причина жить. У него была Невада.

Наконец-то ему было к кому вернуться.

Но сначала… должна наступить боль.

Глава 13

Она не успеет вовремя! Невада выехала на поляну как раз в тот момент, когда рыжеволосый мужчина возле огромного дома выпустил огонь в небо. Ни один дракон-оборотень в человеческом обличье не должен дышать огнем. В ужасе она ударила по тормозам и остановилась. Был серебристый атакующий Нокс, чей огромный гризли мчался прямо на драконьего оборотня. Нокс был намного крупнее, чем выглядел на видео.

Невада не успевала. Она пинком открыла дверь и даже не поставила машину на тормоз, пока не вышла. Внутри нее происходило что-то ужасное. Её обычные изменения были нежными. Они всегда были такими, потому что ее лиса была послушной и всегда стремилась к максимальному комфорту. Но прямо сейчас она продиралась сквозь Неваду. Она взвизгнула, бросившись вперед. Её тело треснуло, загорелось и сломалось в секунду от такой ослепляющей агонии, что ей пришлось закрыть глаза и надеяться, что она не умрёт. Она приземлилась на четвереньки и впервые в жизни полностью потеряла контроль над своим зверем.

«Наш. Он наш, и он умрет!»

Вир выстрелил огненным шаром прямо в грузовик Нокса, и от взрыва вся машина оторвалась от земли и полетела назад, пока не врезалась в дерево.

— Не перекидывайся, — завопил самец гориллы с отчаянием в своем нечеловеческом хриплом голосе. — Вир, сука, не изменяйся!

Невада молниеносна в этом теле. Возможно, она не могла исцеляться так же быстро, как другие оборотни, но лисы могли это делать, и она бегала быстрее, чем когда-либо в своей жизни. Её лапы едва касались земли, когда она бросилась к троице монстров, собравшихся посреди поляны.

Как только Нокс настиг Вира, Торрен врезался в него сбоку, сбив его с пути. Шквал ударов со стороны гориллы, когда он долбил кулаками по медведю, и Нокс вонзил когти в Торрена, это всё она будет вспоминать в своих кошмарах. Однако сейчас? Она должна помешать Виру стать драконом и убить их всех. И не только их троих, а сжечь весь город. Её жизнь не имела значения по сравнению с сотнями, которые он мог бы покалечить, если Красный Дракон вырвется из него.

Что делать? Что мне делать?! Лиса не замедлялась, но она не могла врезаться в Вира, потому что это только разозлило бы такого монстра, как он. Если она прольет кровь, изменение не остановить. Вир опустился на колени и застонал, его лицо исказилось от боли, когда он ударил кулаками по земле. Он закричал сквозь стиснутые зубы, каждый мускул его тела напрягся, когда ужасный треск эхом разнесся по поляне. Массивные красные крылья раскрылись из-за его спины, охватив всю поляну и окутав их тенью.

О, беги, беги, беги же! Она уже была около него и не могла сразу остановиться, однако дракон уже выходил из него, и она могла придумать только одно.

И это. Было. Отвратительно.

Невада вонзила когти лап в землю, чтобы остановиться и не проскользить мимо по снегу. А потом она подняла свой пушистый рыжий хвост, положила попку на сжатый кулак Вира… и помочилась.

— Какого хрена?

Вир прохрипел, когда бойня медведя и гориллы бушевала под его левым крылом. Он выдернул кулак из-под нее, и его лицо уже не горело бешенством, когда он уставился на свою мокрую руку с выражением полнейшего отвращения.

Пытаясь не быть съеденной, Невада упала на живот и перевернулась, изо всех сил виляя своим большим пушистым хвостом. Посмотри, какая я милая! Ты не хочешь меня есть!

Вир застыл на коленях и уставился на неё, словно она была мифическим пегасом, который, как он только что понял, действительно существует. А затем медленно сложил эти чудовищные крылья и втянул их обратно в своё тело, лицо всё время искажено агонией. Он выглядел обезумевшим от боли, когда упал на землю и перекатился на спину, выгнув позвоночник, как будто его тело было в огне. Когда он приложил мокрый кулак ко лбу, моча брызнула на его волосы. Вир закричал и выглядел испуганным, вытирая чистой рукой крохотные капли с линии роста волос. Уже не поможет!

Ей хотелось рассмеяться, но больше всего ей хотелось найти нору и спрятаться от унижения. Она только что описала Красного Дракона. Пожалуйста, Боже, пусть это будет уже ниже некуда. Не позволяй жизни становиться ещё хуже, чем это.

— Торрен, Нокс, перекиньтесь! — прорычал Вир ужасающим гулким голосом, перешедшим в урчание динозавра.

Ик. Притворись мертвой. Невада лежала с поднятыми ногами, совершенно неподвижно с закрытыми глазами.

Двойной рев боли Нокса и Торрена заполнил её голову, и за секунды оба рёва превратились в человеческие крики.

— Боже мой, Невада!

— Она поссала на меня! — крикнул Вир.

Продолжай притворяться мертвой.

— За это ты убил её? — взревел Нокс. — Я, черт возьми, убью тебя! Медленно. Я вырву тебе кишки через рот, ты… Отвали от меня, Торрен! Фуу, твой член коснулся меня. Невада!

Ее тело подняли. Рот Нокса врезался в её рот, и внезапно её легкие болезненно раздулись. Прекрати это! Она укусила его, и он отпрянул назад.

— Какого хрена?

С его губы капала кровь, а глаза были ярко-серебристыми. Его борода выглядела очень мило. Его волосы были взлохмачены на макушке, его татуировки были очень темными, а лицо было красным. Он выглядел горячим, возбуждающим и голым. Ммм, пирсинг на сосках. Её мысли пролетели ураганом в её голове, вращаясь туда-сюда. Подождите… он выглядел горячим, но он также выглядел безумно. Я исправлю это. Она облизала его губу, скрестила лапы и изо всех сил постаралась улыбнуться ему лисьей кокетливой улыбкой.

Его лицо расслабилось от облегчения, и он судорожно вздохнул.

— Ты играла в опоссума?

Она не знала, что это значит, но его губы были милыми, когда он произносил опоссум. Она наклонилась и лизнула его бороду, чтобы вознаградить его за выражение милашки на лице.

— Чувак, она помочилась мне на руку. Меня никто не слышал? — выкрикнул Вир. — И я коснулся этой рукой своего лица!

Нокс фыркнул, а рядом с ним темноволосый, татуированный бегемот Торрен ростом шесть футов два дюйма издал что-то вроде лёгкого смешка.

— Ну, это сработало, не так ли? И кстати. Нокс, ты, идиот, ты нас всех чуть не угробил!

— Э-э, не это главное, — завопил Вир.

— Он мог убить людей!

— Вероятно, ты бы не стал убивать всех подряд, — сказал Торрен, но в его тоне были фальшивые нотки.

Вир поднялся на ноги. Его рубашка была разорвана в клочья на спине, но, по крайней мере, у него не было большого болтающегося члена, как у Нокса и Торрена.

Нокс уронил Неваду за долю секунды до того, как кулак Вира врезался ему в челюсть. Не было времени на восстановление, прежде чем Нокс ударил его в ответ. Торрен попытался раскидать их, но два гиганта рухнули на землю, просто… впечатывая друг друга.

— Я возьму арбалет, — пробормотал Торрен, неторопливо направляясь к дому.

Что? Нет! Ему нужно разнять Нокса и Вира, прежде чем они перебьют друг друга, иначе Красный Дракон снова начнет выходить.

Вздрогнув от боли, Невада заставила себя перекинуться в человеческую кожу. Она отчаянно смахнула снег с дороги, чтобы схватить две горсти сухой травы, а затем прикрыла ими свои сиськи и своё сокровенное, как смогла.

— Прекратите это немедленно! — завизжала она.

— Бл*ть! — закричал Нокс, пригнувшись от высоты ее голоса.

— Ха, ха! — сказал Вир прямо перед тем, как Нокс ударил кулаком по его лицу.

Дракон оттолкнул его так сильно, что Нокс приземлился в десяти ярдах от него и заскользил по снегу.

— Я ненавижу тебя! — крикнул он Виру, снова вставая на ноги.

— Да, я тоже тебя ненавижу.

— Вы оба только что солгали, — сказала Невада с улыбкой, переводя взгляд то на свою пару, то на Красного Дракона. — И эй, я даже не боюсь прямо сейчас.

Глаза Вира были круглыми, как две луны, и смотрели на её грудь.

— Не смотри на мои сиськи! — упрекнула она его.

— Ага, придурок, не смотри на ее сиськи!

Нокс указал на Неваду.

— Моя!

Звенящий звук пронесся по воздуху, и Нокс развернулся так быстро, что расплылся в глазах. Когда он замедлился, он держал стрелу в руке. Какого черта?

Торрен стоял около дома, натягивая тетиву арбалета и перезаряжая стрелу.

— Ты промахнулся, недоподражатель Робин Гуда! — крикнул Нокс. А затем бросил стрелу, как крошечное копье, и через долю секунды Торрен взвизгнул и схватился за руку. Открыв от шока рот, он посмотрел вниз на свое плечо, где сквозь пальцы текла кровь. На самом деле, он быстро истекал кровью. Нокс пробил руку насквозь.

Сам Нокс был уже черно-синим от кулаков Торрена, и в его бороде была кровь в том месте, где она его укусила. Вир снова и снова вытирал о снег руку, на которую она помочилась, и бормотал о том, как ему хочется блевать. Её машина медленно двигалась мимо них к пруду, а грузовик Нокса горел, сжигая дерево рядом, и в воздух клубился черный дым. Ветер холодил ее обнаженную кожу, и она крепче прижала траву к низу.

Невада откашлялась.

— Я Невада Фоксбург.

Она переводила взгляд с Вира на Торрена и обратно на Вира.

— Полагаю… Приятно познакомиться.

— Я бы пожал вам руку, но моя в настоящее время покрыта мочой, — сказал Вир. — Торрен, перестань стрелять в людей. Нокс, пожалуйста, не дай машине Невады Фоксбург въехать в мой пруд и покалечить моего лебедя.

— Я убил твоего лебедя, — пробормотал Нокс, направляясь к ее медленно движущейся машине.

— Чего-чего? — крикнул Вир.

— Шучу, огнедышащая ящерица.

Невада поджала губы, сдерживая смех, вырывающийся из её горла.

— Вы, парни, настоящее бедствие.

— Говори за себя, — сказал Вир странным, бесстрастным тоном, грациозно вставая. Он наклонил голову и сузил глаза, как будто смотрел сквозь неё. Резкая боль за глазами заставила её вздрогнуть и прижать ладони к вискам.

Вир приближался, медленно, шаг за шагом, сверля её глазами. «Покорная. Нет… что-то еще. Ты паникер. Ты не любишь людей. Нет. Дело не в том, что они тебе не нравятся. Тебе не нравится с ними разговаривать. Тебе не нравится, когда тебя видят».

— Прекрати, — пробормотала она, отступая.

Вир следовал за ней и склонил голову в другую сторону.

— Сколько раз тебя ставили на место, как котёнка, Невада Фоксбург? Я вижу сотни.

— Вир, — позвал Нокс с того места, где он остановил её машину у пруда. — Прекрати это!

Вир преследовал её теперь быстрее, и она споткнулась, затем выпрямилась так быстро, как только могла, и попятилась дальше.

— И каждый раз, когда ты борешься с очередным приказом, твои люди наседают на тебя, — сказал Вир. — Снова, и снова, и снова, пока ты не становишься такой. Перепуганной.

— Я не боюсь тебя.

Вир нахмурился

— Нет, это не так. Почему?

— Я… — она позволила объяснению утихнуть, потому что на самом деле не знала.

— Почему? — прорычал он.

— Я не уверена. Может быть, это потому, что ты пытался не меняться. Ты пытался защитить мир… от себя.

— Я не в безопасности.

Он мотнул головой в сторону гориллы-оборотня, стоящего у дома.

— Он не в безопасности.

Он щелкнул пальцами по её шее, указав на ее метку.

— Пара, которую ты выбрала? Он не в безопасности.

— Но он чувствует себя в безопасности из-за меня.

— Кто, Нокс? — спросил Вир. — Твои инстинкты полностью искажены. Он слабый инструмент.

— Вир! — крикнул Нокс, подбегая к ним.

Она была слишком близко к горящему грузовику. Если бы он продолжал вот так осаждать её, то кожа бы покрылась волдырями.

Снег падал все сильнее, заметая все их следы на поляне. Она была рада белому ливню, поэтому не чувствовала себя такой голой и уязвимой.

Вир остановился как вкопанный, на его лице отразилось явное недоумение.

— Я не понимаю тебя.

Она понизила голос до шепота и посмотрела на снег на земле.

— Также ты не понимаешь Нокса. Он хороший. Он просто реагирует иначе, чем другие люди. Он другой, но другой не всегда означает плохой.

Невада встретилась взглядом с Виром.

— Ты, конечно, можешь это понять.

Теперь Торрен нависал позади Вира, переминаясь с ноги на ногу, словно ему было холодно от промёрзшей земли. Однако его внимание было приковано к ней.

— Ты мне нравишься, Невада Фоксбург, — сказал Вир. — То, что ты сделала с моей рукой, было отвратительно, но после того, как я заглянул в твой разум, увидев, что случилось с тобой, что сделало тебя такой покорной, ты кажешься очень храброй, раз пыталась помешать дракону появиться.

— Поправка, — сказала она, опуская глаза в землю. — Я не просто пыталась. Я остановила тебя.

— Посмотри на меня.

Вес его господства был непреодолимым, сейчас, когда её адреналин полностью исчез. Теперь он ощущался чудовищем, которым и был. Она как будто пыталась вдохнуть снег вместо кислорода.

— Невада, — сказал он мягче.

Пальцы Нокса коснулись её бедра, прежде чем он встал между ней и драконом.

— Отойди, Вир. Она не любит когда столько народу.

— Всё в порядке, Нокс, — пробормотала она.

Он отошел от неё после секундного колебания. Хороший, он позволил ей стоять самостоятельно. О, она знала, что он пойдет на войну за неё, но у него также не было проблем с тем, чтобы позволить ей говорить за себя.

Она заставила себя взглянуть на серебряные глаза дракона с удлиненными зрачками.

— Что?

— Я знаю о лисичках.

— Никто не знает о лисах, — возразила она. — Мы скрытны.

— Ты не права. Мой отец ставит оборотней выше всего. Он много знает. Может быть, он знает всё. Я унаследовал его любопытство к различным культурам, и я знаю, что сделает с тобой твоё логово. Я видел твои воспоминания. В загородном клубе? Как они отреагировали на Нокса? Они будут сторониться тебя.

— Я знаю, — прошептала она, чувствуя себя несчастной.

— Ты знаешь, что происходит, когда они изгоняют лиса из логова?

Её глаза горели, а в груди болело от одной мысли об этом.

— Да.

— Что? — спросил Нокс, в его низком рокочущем голосе слышалось замешательство. — Они выгоняют её из-под своей защиты, да?

Вир вздохнул и сосредоточился на Ноксе.

— Ты должен уладить отношения с её людьми, Нокс. Ты должен уберечь её от изгнания.

— Почему? Они придурки. Они всё равно её не заслуживают. Я смогу защитить её.

— Потому что они клеймят лисиц, которых изгоняют.

— Клеймят… — повторил Нокс тихим убийственным тоном.

— Они поставят метку ей на лицо. Может быть, и её тело. Они доберутся до того места, где любая лиса, которая когда-либо её увидит, сможет всё понять одним взглядом, и избегать её.

Это была та часть, которую она боялась рассказать ему. Это была та часть, на которую она согласилась, когда отказалась от спаривания с Дарреном.

С ужасом в глазах Нокс медленно перевел на нее свой серебряный взгляд.

— Я не позволю им.

— Ты не можешь следить за ней каждую секунду. Лисы умные, терпеливые охотники. Она никогда не будет в безопасности от них.

— Тогда я отвезу её в горы Деймона.

— И принести ещё большую войну? Мой отец не пустит её туда. Не тогда, когда средства массовой информации наблюдают так пристально. Сейчас все должны быть идеальными.

Нокс медленно покачал головой. Он выглядел так, словно его тошнило.

— Что мне делать? Она моя пара. Я утвердил своё право на неё. Она потребовала право для себя.

Он указал на свою шею.

— Она моя, я буду всегда защищать ее. Я не могу вернуть её в это логово. Если ты видел, ты знаешь, как они обращаются с ней. Я должен сделать этот выбор? Пусть заклеймят её внутри или снаружи? Пусть катятся в ад. Больше никаких меток. Они остановятся сейчас. Только через мой проклятый труп, они не продолжат мучить её и впредь.

— Ты не можешь идти сражаться с логовом, Нокс. Это сотня сильных и тихих убийц. Ты находишься в гораздо более горячей воде, чем ты даже задумывался. Ты взял одного из их производителей.

— Производителей?

Нокс сплюнул в снег и упёрся руками в бёдра. Его профиль был ужасающ. Его лицо приняло чудовищное выражение.

— Она не производитель. Уже нет.

— Тогда беги. Беги с ней, — сказал Торрен, скрестив руки на татуированной груди. Он вздернул подбородок и посмотрел на Нокса свысока. — Уведи её отсюда, увези куда-нибудь, где нет лис, спрячь где-нибудь, так глубоко в норе, что у них не будет шансов когда-либо найти вас. Это будет несчастная жизнь, и ты всегда будешь в бегах. Поверь мне в этом. Всё время оглядываться через плечо? Время отымеет ваших зверей. Со временем они станут параноиками и совершенно неуправляемыми.

— Это то, что с вами происходит? — спросила Невада.

Вир и Торрен одновременно опустили подбородки.

— От лис тоже не убежишь, — сказал Вир. — Ты будешь бежать и от моего отца, потому что он будет в ярости, когда ты не доведешь до конца дело и не запрёшь меня.

— Кто сказал, что я не запру тебя? — холодно спросил Нокс.

Вир одарил его ядовитой улыбкой и дважды постучал по виску.

— Гандон, — пробормотал Нокс. — Не лезь в мою голову.

— Если бы я мог. Там довольно грязно.

Дракон указал на Неваду.

— Тебе повезло найти девушку, которая не боится быть сломанной. Жаль, что она лиса. Вам пора идти, влюбленные голубки. Мне нужно меньше внимания, а вы двое — крушение поезда, которое случится в любую минуту.

Нокс издал глухой смешок и посмотрел на Вира, потом на Торрена, а потом снова на Вира.

— Как всегда, да? Экипаж из двух человек? Торрен и Вир против остального мира.

Нокс дернул головой и пробормотал:

— Черт. Всё нормально.

Он обхватил своей большой рукой ладонь Невады.

— Ну ладно. Мы разберемся с этим. Тебе не о чем беспокоиться, — мягко сказал он, ловя её взгляд. — Обещаю, я буду оберегать тебя.

Она грустно улыбнулась.

— Правда.

Жаль, что выполнение этого обещания подвергло бы его большому риску.

— Увидимся, — прошептала она Виру и Торрену, пока Нокс вёл её к машине. Она даже не пыталась скрыть ложь. Она знала, что это такое. Это было прощание с двумя мужчинами, которые должны были принять Нокса. Он заслуживал дружбы, и, возможно, это были единственные два оборотня, достаточно сильные, чтобы быть друзьями для него.

Её охватила внезапная ярость, и она закричала:

— Он бы очень хорошо справился с командой из трех человек. Вы оба должны это знать.

— Мы не команда, — крикнул Вир.

Но когда она обернулась, чтобы бросить на него недобрый взгляд, и Вир, и Торрен стояли в устрашающе похожих позах — растопырив ноги в снегу, скрестив руки, два хмурых взгляда следили за Ноксом.

— Ты должен посмотреть это видео, — крикнула она, когда Нокс дернул её за руку и погнал быстрее к машине.

— Какое? — спросил Торрен.

— Где Вир сжигает Ковингтон. Смотрите на сорок пятой секунде. Смотрите, кто бросился из леса вместе с вами двумя. Смотрите, кто рисковал собой, чтобы прикрыть ваши спины.

Ого, она осмелела, когда разозлилась, но они должны знать цену Ноксу. Если бы она не сказала этого сейчас, у нее никогда не было бы шанса.

— Невада, всё в порядке, — пробормотал Нокс, открывая перед ней пассажирскую сторону ее машины. — Всё хорошо.

Но пока они молча ехали через поляну и мимо горящего грузовика Нокса, всё казалось далеко не в порядке.

Глава 14

Рычание вырвалось из горла Нокса за несколько мгновений до его пробуждения.

Пошарив в темноте, Невада провела рукой по его напряженной спине. Его кожа была ледяной.

— Что не так? — спросила шёпотом.

Нокс сидел на краю кровати, спиной к ней, кожа отдавала синевой от лунного света, проникавшего через окно её спальни. Нокс несколько раз провел руками по лицу. Сонным голосом он проскрежетал:

— Плохой сон, лисёнок. Ничего особенного.

— Ты весь день был в отключке, после стычки с Виром и Торреном. Поговори со мной.

Со вздохом Нокс вскочил с кровати и оторвался от её рук. Закрылся от неё. Он прошел в её ванную и включил свет. Закрылся от тьмы. Он повернулся закрыть дверь. Опять закроется. Затем он остановился и пробормотал ругательство.

— Невада?

— Да?

— Сбреешь мне бороду?

Она села и положила руку под себя.

— Хорошо, господин.

Одеяла запутались вокруг ее ног, поэтому она сбросила их и пошла по холодному деревянному полу в ванную. На ней была старая футболка, которую он ей отдал, и которая пахла им. Как его медведь и его одеколон. Это была одна из его черных футболок с «Потрошителем костей», и она доходила ей до колен.

Она прислонилась к открытой двери и смотрела, как он берет триммер, неглубокую ванночку с теплой водой, бритву и крем для бритья. Он подготовился.

— Тебе надоела твоя борода?

— Сейчас да. Я устал прятаться, и я устал царапать твое лицо, когда целую тебя. Ты не быстро регенирируешь, и кожа краснеет, если я слишком долго с тобой целуюсь.

Он сел на пол, прислонившись к ее ванне.

— Иди сюда.

Его глаза не отрывались от нее, пока она медленно шла к нему и оседлала его ноги. И обхватила его щеки.

— Что происходит у тебя в голове?

— Я хочу узнать тебя. Я хочу знать, от чего ты отказываешься, чтобы быть со мной. Я хочу знать, что ты получишь. Я хочу знать, какой ты была лисицей, кем были твои школьные друзья, счастлива ли ты, какую еду ты любишь и какой твой любимый фильм. Я хочу знать о тебе все.

— Это долгий разговор не на одну ночь, — сказала она сквозь улыбку.

Нокс провел костяшками пальцев её щеке.

— Хорошо, что у нас есть целая жизнь.

Её улыбка стала шире, пока её уши не поползли на макушку. Страшный медведь с чужими. Нежный — с ней.

— Как мне так повезло?

Нокс усмехнулся и почесал нижнюю губу ногтем большого пальца прямо над тонким шрамом, который она оставила днём ранее.

— Если я заставил думать, что это тебе повезло со мной? То это я счастливчик.

Она хихикнула, взяла триммер, включила его и повела бровями от вибрации.

— Ты готов?

Его улыбка потускнела и исчезла, затем медленно вернулась.

— Я готов ко всему.

Нокс выгнул шею назад и подставил ей горло. Храбрый человек, доверившийся ей вот так, когда она знала без сомнения, он мало кому доверял в своей жизни.

Нокс положил руки на ее обнаженные бедра, пока она провела машинкой по его лицу и срезала длинную бороду, которая действительно скрывала его лицо. Она не торопилась, потому что это был их мир. Это был их момент, когда они сидели здесь, на полу в ванной, касаясь друг друга, проявляя нежность, привязанность, заботясь друг о друге.

— Любимое воспоминание детства, — тихо спросил он.

— Это легко. Каждый понедельник вечером грузовик с мороженым подъезжал к моему дому. Там была очень милая девочка, которая жила вниз по дороге. Она была в моём третьем классе. Она была человеком. Мария. Я умоляла маму позволить мне устроить пижамную вечеринку, но людей в наш дом не пускали. Слишком много лис под одной крышей, и нас бы арестовали. Но по понедельникам вечером я бежала по нашей длинной подъездной дорожке, и Мария встречала меня у фургона с мороженым, наши мамы немного разговаривали, и мы бегали по опушке леса, играя. Она была такой милой. Чистая душа. Она никогда меня не подводила. Она сказала мне, что я её лучшая подруга, и я просто… сияла. Каждую неделю мы получали одно и то же мороженое, потому что нам нравилось быть похожими. А иногда мы планировали, что наденем на следующей неделе, когда снова наступит понедельник. Однажды я сделала нам эти одинаковые бантики для волос, и она была так счастлива. Марию никогда не смущало, что я была тихой или говорила слишком тихо, или что я не могла смотреть ей в глаза, когда мы играли. Ей было весело со мной, так же, как и мне, и в то время это было действительно очень важно.

— Ммм, — пророкотал он, поворачивая щеку, чтобы она могла подстричь под лучшим углом. — Что случилось с Марией?

— Она уехала, когда мы были в пятом классе. Ее отец нашел работу в Оклахоме.

— Ты нашла ещё друзей после этого?

— Думаю, что людям трудно дружить с кем-то, у кого есть социофобия, если они этого не понимают.

— Что ты имеешь в виду?

— В старших классах я пыталась найти кого-то вроде Марии. На какое-то время это получалось, но им надоедало моё желание оставаться дома. Вечера с кино надоедали, и когда они хотели побыть в толпе или поговорить с другими друзьями, я молчала. Люди, наверное, думали, что я грубая, но это было не так. Я всегда беспокоилась о других. Просто я была… очень застенчива и не знала, как разговаривать с людьми. Я так и не оправилась от этого. Тревога и паника остались прежними. Одна паническая атака, и они убежали, и в конце концов я испугалась нового отказа, поэтому больше не пыталась. Я просто пыталась освободить место в логове.

— Но ты этого не сделала. Ты осталась снаружи.

— Не мой выбор. Раньше я хотела быть нормальной. Словно, я в очередной раз проснусь и буду общительной, у меня не будет этого тяжелого, трепещущего, ужасного чувства в груди среди толпы. Что я смогу постоять за себя перед своими братьями и сестрами, родителями, двоюродными братьями и остальными обитателями логова. Только это так и не произошло.

— Хочешь узнать светлую сторону этого? — спросил он, когда она закончила стричь его бороду.

— Да.

— Ты не представляешь, какой сильной они сделали тебя. Это был медленный рост, и я уверен, что ты чувствуешь себя слабой из-за того, что не была более напористой, но ты ошибаешься. Я вижу в тебе сталь, маленькая лисичка.

— О нет, только не во мне, — сказала она, её щеки вспыхнули, когда она зачерпнула теплую воду и помассировала его короткие бакенбарды. — Во мне нет стали. Все ходят по мне, и я это позволяю.

— Думаешь? Сегодня я видел, как лиса остановила Красного Дракона посреди изменения. Я наблюдал за тобой. Не мог удержать внимание на схватке с Торреном, потому что ты гнала в сторону гребаного дракона и совсем не тормозила. Маленькая летучая мышь из ада…

— Которая помочилась ему на руку…

— Которая умна, настолько, что смогла удержать дракона в равновесии. Не спорь, Невада. Я вижу тебя и не верю. Будь самоуничижительна с другими, но не со мной. Между нами нет места для этого, если только ты не шутишь. Ты маленькая рыжеволосая златоглазая хулиганка. Я чертовски горжусь тобой. И о, гребанный ад и все демоны в нём! Твой зверь невероятно дьявольски милый! Я хотел пообнимать тебя подольше, но тупой Вир ударил меня. Может быть, я это заслужил, но всё же… У меня был особенный момент, так что я его за это не прощу. Твой мех очень мягкий. Не такой, как у меня. Мой жесткий. И глаза у тебя очень красивые.

Её щеки горели от его комплиментов. Ему нравилось, как она выглядела в образе человека и зверя, и это было очень важно для такой девушки, как она.

— Твоя очередь. Любимое воспоминание детства.

— Ладно… раз в месяц мой папа планировал большой розыгрыш от отца и сына. Однажды мы вломились в трейлер гориллы и прибили всю мебель к потолку. Кирк был так зол, что он и его приятель взяли у нас недельный отпуск. Его девушка, Элисон, позже, втайне, поблагодарила нас за то, что ей нужно было поехать с ним в Кабо. А в другой раз был оборотень, который спал как убитый. Так что в его выходной, когда он спал, мы с отцом прицепили его трейлер, перетащили его в другой трейлерный парк и оставили. Баш проснулся в полной растерянности. Точнее, рассердился, и подрался с моим отцом из-за этого, но папа всегда был готов к хорошей драке.

— Звучит знакомо, — невозмутимо ответила Невада.

— Но моими любимыми воспоминаниями были не сами розыгрыши. Это была наша традиция.

— Какая? — спросила она, втирая крем для бритья на его челюсть.

— После розыгрыша, он всегда водил меня в ресторан на заправке в пятнадцати минутах от гор Деймона. У них были лучшие жареные буррито, и мы заказывали столько, что нас тошнило… просто горы буррито, и пока ели их, болтали и смеялись над тем, что мы только что сделали. И планировали следующую шутку. Мы так делали, сколько я себя помню. Мы делаем это до сих пор.

— Клинтон кажется очень хороший отец.

Нокс улыбнулся.

— Ты говоришь это о Проклятом Медведе.

— Я уже слышала о проклятии медведя. Раньше я задавалась вопросом, каково было бы расти в Горах Деймона, где все так открыто говорят о том, что они оборотни. Раньше я фантазировала о том, что было бы, если бы мне не нужно было скрываться.

— У этого есть и минусы, Невада. Мы всегда с кем-то воюем и должны скрывать это от людских глаз. Наши секреты отличаются от ваших, но они всё равно были секретами.

— Ты участвовал в тех войнах?

— Слишком много, чтобы сосчитать. Оборотни в Горах Деймона были частью первой волны, которые должны были зарегистрироваться в правительстве. Это создало врагов. По той или иной причине, во главе проблемы всегда был какой-то клан, семейная группа или гордость. Кто знает правильный ответ? Регистрация, как должны были сделать все, или сохранение секретности, как вы это сделали. Может быть, правильного ответа нет.

— Мне придется регистрироваться, так как я твоя пара?

— Ты должна, но правила для лохов, и я не собираюсь представлять тебя всем лисой-оборотнем. Если до этого дойдёт и нас подтолкнут к регистрации? Я лучше назову тебя человеком в документах и ​​вставлю хер в задницу любому, кто сомневается в этом.

Она вздохнула с облегчением, ополаскивая бритву в ванне с водой. На самом деле она беспокоилась об этом.

— А если я тебя порежу? — спросила она, поднеся бритву к его щеке.

— Ты укусила меня ранее, и я дал тебе эту бритву. Это не конец света, если ты меня заденешь. Не волнуйся уже об этом.

Нокс смазал пальцем крем с подбородка и обмазал им нос Невады.

— Есть только ты и я.

Что ж, от этого ей стало лучше. Она хихикнула, вытерла лицо рукавом футболки, а затем провела бритвой по его челюсти. Она делала это медленно и уверенно, но не могла перестать улыбаться, потому что Нокс не сводил глаз с её лица. Он выглядел таким милым, как влюблённый школьник, и она задалась вопросом, была ли она когда-нибудь так счастлива хоть один день в своей жизни. Как она так долго обходилась без Нокса, чтобы чувствовать себя собой?

Некоторое время единственным звуком был скрежет бритвы, скользящей по его лицу. И когда он откинул голову еще дальше назад, чтобы она провела бритвой ему по горлу, она спросила:

— Буду ли я тебе по-прежнему нравиться, если моё лицо будет с клеймом из шрамов?

— Да, — сказал он без колебаний. Он указал на свое туловище на длинные выпуклые следы от когтей, которые давно зажили и превратились в пересекающиеся шрамы, которые были видны даже сквозь чернила татуировки. — Ты даже не заметила моих. Тебе не нужно беспокоиться о своём лице, Невада. Ты в безопасности.

Но она лучше знала. Она знала, что на самом деле грядет, и в какой-то момент, будь то сейчас или через десять лет, её люди пометят её. Для лисы было величайшим позором стать изгоем, но она научилась гордиться этим, потому что это означает, что она отрезала себя от места, которое ей не принадлежало, и нашла что-то гораздо лучше. Нокс этого не знал, и она не признавалась в этом вслух, но, хоть Невада и была покорной, боялась разговаривать с людьми, убегающей от проблем она не была. Никогда не была. И она не могла прожить остаток своей жизни, оглядываясь через плечо. Она хотела провести остаток своей жизни с открытым уверенным взглядом, глядя прямо на Нокса.

У неё были планы. И теперь, когда он сказал ей, с правдой, звенящей в его голосе, что он всё равно будет заботиться о ней, она собиралась покончить с этим, получить клеймо и продолжить свою жизнь — с Ноксом.

Нокс внезапно схватил полотенце для рук и вытер остатки крема для бритья с гладкого лица. Его челюсть была точеной и мужественной, четкие линии его улыбки теперь были видны. Он выглядел таким другим. Мягче. Он был красив, если этот термин можно было сказать про такого варвара, как Нокс Фуллер. Однако её удержал вопрос в его глазах. Слегка нахмурив свои светлые брови, он прижал её к своей груди и положил подбородок ей на макушку. И они просто сидели так минуты, часы или дни. Она не знала, как долго, и ей было все равно. Все, что её заботило, — это ритмичное сердцебиение Нокса, барабанившее по её щеке, ощущение его рук, когда он нежно водил вверх и вниз по ее позвоночнику, его запах. Всё, о чем она думала, то как чувствует себя совершенно цельной прямо здесь, окутанная Ноксом.

— Ты была лучшим моим сюрпризом-розыгрышем, — тихо сказал он. — А теперь скажи мне, что творится у тебя в голове?

Но она не могла, потому что он не позволит ей сделать то, что она собиралась. Он увезёт её, и они навсегда будут в бегах от её предрекаемой судьбы. Она не хотела, чтобы он так жил. Так что вместо того, чтобы объяснить, почему необходимо поставить ей клеймо, она прижалась ближе и удовлетворенно вздохнула.

— Ничего, Нокс. Все хорошо.

Глава 15

Невада не могла согреться этим утром. Её кожа была покрыта мурашками с самого пробуждения. Даже сильная рука Нокса, обнимающая её, и его горячая, как уголь, кожа на спине, не смогли её согреть.

Она также не могла сдержать мягкое рычание, которое продолжало царапать её горло. Это было чудо, что она не разбудила Нокса, готовясь отправиться в дом своего детства.

Её телефон загорелся. Она была умной лисой и поставила его на беззвучный режим, чтобы он не насторожил её пару. Это было сообщение от мамы.

«Если ты это сделаешь, ты никогда не сможешь вернуться. Ты же это понимаешь?»

«Почему ты хочешь, чтобы я осталась?» — напечатала она. Ответ был важен для неё.

«Потому что ты Фоксбург. Ты будешь величайшим позором для нашей семьи, и мы никогда не смиримся с этим. Ты своим эгоизмом лишишь нас нашего места в этом логове».

Невада вздрогнула от боли, которую эти слова вызвали у нее в животе. Эгоизм? Мама была не очень хороша в роли мамы. Никогда не была. У неё не было той нежности, о которой мечтала Невада. Было эгоистично с её стороны выбрать себе пару? Выбрать кого-то, кто не заставит её чувствовать себя одинокой и уродливой? Эгоистично хотеть детей с кем-то, кто будет дарить им одуванчики и планировать дни розыгрыша даже после тридцати? Эгоистично хотеть не просто хорошей жизни, а полноценной? Она крепко зажмурила глаза, по щекам катились слезы.

Этого достаточно.

Это последняя боль, которую она допустила от своего народа.

После сегодняшнего дня ничего не будет.

Сегодня последний худший день в её жизни. Это будет больно, не только физически, но и эмоционально, потому что она так отчаянно хотела всё это время, чтобы они приняли её. Вместо этого они клеймят её и изгонят.

Но завтра? Она собиралась проснуться с болью из-за того, что потеряла… но она собиралась проснуться свободной, чтобы получить гораздо больше.

Нокс это свобода, и она собиралась сражаться за неё.

Она накинула сумочку на плечо и еще раз посмотрела на его спящую фигуру. Боже, она надеялась, что после сегодняшнего дня он будет считать её красивой. Она надеялась, что он сохранит эту способность видеть её сначала изнутри, а потом снаружи. Она встанет на колени, чтобы получить шанс на лучшую жизнь, а он сыграет очень важную роль в её обучении снова стоять.

Он еще этого не знал, но Нокс вот-вот должен стать героем, несмотря на всю его ругань по этому поводу.

Проведя костяшками пальцев по влажным щекам, чтобы вытереть их, она выпрямила спину, прошла мимо скрипучих половиц и вышла наружу, в серое предрассветное утро.

Её дыхание замерзало паром перед ней, пока она шла по заснеженному тротуару. Всю ночь бушевала буря, и сейчас на земле лежало три дюйма искрящегося белого снега. Над ней недовольно клубились облака — как раз для этого дня.

Она собиралась сделать это, и она собиралась стать жёсткой.

Она подготовилась.

Невада поставила сумку с аптечкой на пассажирское сиденье и села за руль. Никто не прикоснется к ней после этого. Ей никто не поможет, и она не излечится быстро, так что ей нужно позаботиться о себе самой. Нокс не может её увидеть, пока она практически не выздоровеет. Она забронировала номер в отеле в нескольких городах на несколько ночей.

Падать ниже некуда — сейчас она, на самом деле, совсем одна. Но это то, что Невада знала о таком падении. Ты падаешь с края обрыва, или, может быть, тебя столкнули. И поначалу падение не такое уж страшное, потому что внизу видна вода. Ты знаешь, что это скоро закончится, и ты ударишься о волны, а потом выплывешь на поверхность, всё еще живая, ведь ты можешь дышать. Но когда дно приближается, оно внезапно пропадает и становится черным, ты просто продолжаешь падать, и это уже не то захватывающее ощущение американских горок в глубине твоего желудка. Это неуверенность и страх перед неизвестностью. Это страх, что падение никогда не закончится. И когда ты, наконец, снова видишь это дно, оно покрыто зубчатыми камнями, и ты кричишь, потому что это реально страшно. Ты падаешь слишком быстро, и мягкого приземления на ноги не будет, будет больно. Ты скручиваешься прямо перед столкновением, потому что у тебя нет шансов выжить. А потом… ты ударяешься, и это больно, но ты просыпаешься, лёжа на спине и глядишь вверх на ту скалу, с которой тебя столкнули. Твоё тело устало и болит, но эта боль означает, что ты всё ещё жив. И тебе решать, подняться с этого каменного дна и снова начать медленно взбираться по стене, чтобы вернуться туда, где ты был.

Или, если Невада серьёзна настроена и удачлива, возможно, она сумеет проложить себе путь к чему-то еще, чему-то лучшему.

Сегодня будет падение.

Завтра она собиралась вонзить когти в скалу и подтянуться к тому месту, где её ждал Нокс. И Невада гордится этим. Нокс сказал ей, что видит в ней сталь, и теперь она ему верит. Потому что она чувствовала эту сталь в себе. И рычание в её горле говорило о том, что её лиса тоже чувствует.

С этого момента она сбрасывала кожу своего прошлого и собиралась строить будущее с мужчиной, которого полюбила.

Поездка к дому родителей была короткой, всего пятнадцать минут до старого кремового викторианского дома, расположенного за чертой города, сразу за Фоксбургом. Акры леса окружали дом её детства. На переднем дереве не было ни качелей из покрышки, ни отпечатков ладоней на бетоне. Дом был нетронутым, таким же, каким он был каждый день в детстве. Ей и её братьям, и сестрам не разрешалось, чтобы он выглядел «обжитым».

Мама и папа всегда нуждались в безупречной чистоте для собраний логова. Ведь они были идеальными. Идеальная семья с идеальными лисятами, которые когда-нибудь найдут идеальных партнеров и наполнят следующее поколение идеальным потомством.

Она была их занозой, неудачницей. Она чуть не фыркнула от того, как непривлекательно выглядел дом. Нокс никогда не согласится на идеальность. Его беспорядок соответствовал её. Если бы она хотела нарисовать большие радужные члены мелом на тротуаре по всей их подъездной дорожке, он не просто позволил бы это, он бы рассмеялся и присоединился к ней. Если она хотела покрасить их дом в цвет фуксии и вырастить одуванчики во дворе, он бы помог и поливал эти сорняки для неё.

Она позволила себе улыбнуться. Один час и всё будет сделано. Она сможет быть храброй в течении нескольких десятков минут.

Легковые автомобили, грузовики и внедорожники выстроились вдоль обеих сторон кольцевой дороги. Судя по всему, весь притон собрался, чтобы её публично опозорить. Боже, лисы — мудаки. Если у неё будут лисята с Ноксом вместо медвежат, она научит их быть добрыми, щедрыми и понимающими. Она собиралась делать всё по-другому и убедиться, что они знают, что их любят, каждый божий день. И она не сомневалась, что Нокс сделает тоже самое. О, конечно, они, вероятно, будут маленькими чудовищными варварами, если его генетика в это ввязана, но они были бы хорошими внутри, как и их отец. Она позаботится об этом.

Её братья, сестры и родители выстроились на круглом крыльце, пока она выходила из машины, каждый с одинаковым хмурым взглядом. Золотые глаза следили за её передвижением.

— Привет, семья, — прохрипела она, остановившись перед лестницей на крыльцо.

Она так хотела встретиться с ними глазами, но не могла. Когда-нибудь она сможет смотреть всем в глаза. Это была её личная цель, но она только начинала свой путь и не собиралась усложнять себе жизнь. Не сегодня.

— Я знал, что ты станешь настоящим разочарованием, — сказал Джек, глядя на неё свысока.

Сжав кулаки в гневе, Невада скривила губы и подняла взгляд на Джека.

— Да, я здесь не для того, чтобы обмениваться оскорблениями. Я здесь, чтобы освободить себя от логова.

— Ты оцениваешь ситуацию неверно, — сказала мама. Ее волосы были идеально уложены, на ней был деловой костюм сливового цвета, как будто она специально оделась для такого случая. — Сегодня ты не обретешь свободу. Тебя накажут и изгонят с позором.

— Я вижу это по-другому, — пробормотал Невада. Её голос дрожал, но, по крайней мере, она говорила, и это само по себе было крошечной победой. — Ты видишь позор. Я вижу свободу.

Мамина губа дернулась в наполненном ненавистью рычании, а затем она дернула подбородком в сторону леса, где снег был покрыт отпечатками лап, а между деревьями в ожидании стояли десятки рыжих лисиц. Это будет больно. Один час. Один час. Бл*ть. Нокс был прав, ругань помогала, поэтому она повторила это в уме еще три раза. Бл*ть, бл*ть, бл*ть.

— Одного клейма недостаточно, нужно больше шрамов, — сказала мама. — Я хочу, чтобы её растерзали за её наглость. Я хочу, чтобы её растерзали за то, что она рисковала разоблачением всего логова. Я хочу, чтобы её растерзали за то, что она отказалась от сражений и поединков, отказалась подчиняться и всю свою жизнь переступала границы дозволенного. Я хочу, чтобы она никогда не смогла смотреть на себя с гордостью.

— Мам, — пробормотала Лесли, первые тени ужаса отразились на её лице.

— Придержи язык, или ты будешь следующей, — выплюнула мама Лесли, её глаза вспыхнули цветом чистого золота. Она повысила голос. — Пусть это будет примером для любого из вас, кто решит выйти за рамки и предать свой народ! Никакого снисхождения не будет!

Тяжело дыша, Невада сильно прикусила нижнюю губу, чтобы слёзы не выступили из глаз. Она им не принадлежала, не принадлежала.

— Вам придется жить с собой за то, что вы сделаете сегодня! — крикнула она. Будь проклят её голос, он все еще дрожал, как лист на ветру. — Надеюсь, вам будут сниться кошмары о том, чем вы занимаетесь. Надеюсь, ваши грехи съедят вас заживо. Я надеюсь, вы почувствуете себя отравленными воспоминаниями о том, что вы сделаете со мной. Но знайте. Что бы вы не сделали, вы не тронете мою душу. Вы ничто, и моя жизнь будет счастливой. Я не буду думать о вас.

Она скользнула своим разъяренным взглядом на маму и осмелилась:

— Растерзай меня. Я всё равно буду свободна, а ты окажешься в ловушке этой пустой, скучной жизни, где вы все совершенно одинаковые, безликие лисы. Бесчувственные, равнодушные, жестокие. Я стану другой и буду счастлива. Что бы ты ни сделала, ты не сможешь отнять это у меня. Пометь меня, но услышь мои слова. Если ты когда-нибудь снова нападешь на меня, моя пара убьет тебя, а я и лапы не подниму, чтобы помочь тебе.

— Следи за языком! — потребовала мама.

Невада подняла средний палец и закончила:

— Я отдам тебя Сыну Проклятого Медведя. Ты думаешь, что изгоняешь меня? Конечно нет. Это мой выбор. Я освобождаюсь от вас. Давай покончим с этим. У меня ещё есть дела, которыми нужно заняться.

Она стянула свитер через голову и направилась по хрустящему снегу к лисам в лесу.

Когда она оглянулась через плечо, её братья, сестры и отец мрачно спускались по лестнице и следовали за ней, но мама вцепилась в перила, сцепив пальцы, глаза сверкали, тело тряслось от ярости. Хорошо. Она не должна чувствовать, что побеждает. Что-то произошло во время выступления Невады. Её голос стал более ровным, более хриплым. Её больше не трясло. Она смотрела им в глаза, потому что верила своим словам. Без них ей будет лучше.

Один час.

Нокс, извини. Я вернусь к тебе. Все в порядке. Хорошо. Хорошо. Все в порядке.

Её сейчас трясло от адреналина и страха. Какой бы жесткой она ни хотела быть, это будет больно. И она не собиралась стоять молча. Неа. Она собиралась дать отпор, потому что иначе не смогла бы жить со своим новым, более сильным «я».

Невада сбрасывала сапоги один за другим и оставляла за собой шлейф из одежды, не заботясь о десятках пар глаз, следивших за её продвижением в лесу. Давай, Лиса, у нас есть дельце.

Она наклонилась вперед и отдалась рычащему животному посреди шага. Её лиса рванулась с места, но не убежала. Она вела остальных именно туда, где хотела, чтобы это произошло. Это было её любимое место в детстве. Это поляна, на которую она прокрадывалась, когда жизнь была тяжелой, и здесь она ложилась на траву посчитать звезды.

Снова шел снег, большие снежинки падали вокруг неё и оседали на её густом мехе. Позади, она могла слышать возбужденное тявканье охотящихся лисиц. Охота на неё. Кровожадные маленькие зверюшки. Вир был прав в том, что они убийцы. У диких лис не было такого стайного менталитета, но лисы-оборотни были совсем другим зверем. Она бежала по чистому свежему снегу, хрустя лапами. Она надеялась, что сможет добраться до поляны до того, как они нападут. В этой форме она могла узнавать их тявкающие голоса. Лесли, Джек, мама, папа, Даррен…

Вот оно. Она могла видеть его прямо перед собой, поляну, где она провела так много времени в одиночестве. Это будет последний раз, когда она здесь одна. Это будет последний раз, когда она одна. Эта мысль придала ей смелости, поэтому у входа на поляну она развернулась и посмотрела на них, скривив губы, обнажая зубы, и опустив переднюю часть к снегу. Невада бросила вызов. Она была готова. Кто первый?

Джек напал на неё. Идеально. Она видела, как на неё надвигается море лис, но, по крайней мере, она могла подраться с братом, который толкал её все эти годы и заставлял чувствовать себя никчемной. Она побежала на него и встретила его, столкнувшись так сильно, что чуть не вышибло из нее дух, но она не отступила. Ни дюйма. Она вцепилась зубами в его шею и тряхнула головой изо всех сил, чтобы нанести максимальный урон. И тут всё логово обрушилось на неё.

Боль.

Боль повсюду.

Боль была всей её жизнью в этот момент.

Она чувствовала себя разорванной в клочья. Как будто она больше не была в своей шкуре. Железо наполняло воздух. Алым окрасился снег. Не только её кровью, так как она сражалась так, как никогда раньше, но сто к одному. Какая-то её часть испугалась, потому что её лицо горело, в него впились множество клыков и когтей, но они не останавливались. Растерзать ее. Мамин приказ звенел у неё в голове, как призрак, тащащий за собой цепи.

Растерзать её, значит — убить?

Она больше не могла видеть облака. Не видно ни неба, ни деревьев. Она ничего не видела, кроме рыжего меха и острых как бритва зубов.

Но она слышала. Он начался как дребезжащий, тихий звук и становился громче с каждой секундой. Земля тряслась от чего-то, чего она не понимала. И тут боевые кличи лисиц разбил оглушительный рёв медведя гризли. Он заполнил воздух, как ураганный ветер, и обещал кровь, обещал смерть.

Слой лис был сбит с неё одним сильным ударом лапы. Длинные изогнутые когти едва не задели её живот, когда Нокс швырнул нападавших в лес, как будто они ничего не весили. Он был в бешенстве. Он был в ярости. Его шерсть стояла дыбом, а его массивное тело было согнуто и наполнено мощью. Он был таким быстрым, когда кусал, царапал и бил. Он не отходил далеко от неё, когда преследовал врагов. Несколько шагов, затем снова стоял над ней. Она застыла в шоке. Он действительно здесь, действительно собрался воевать с логовом за нее.

Её Нокс. Её. Её мужчина может быть сломанным и одиноким, но он её поддержит. Всегда. И у неё был он.

Невада встала на четвереньки, расставила ноги и, не обращая внимания на боль на морде, оскалила зубы, глядя на ныряющих туда-сюда лис, проверяющих их слабую сторону. Жаль, но их не было. Нокс был монстром. Её монстр. Он не отступил, не отступил. Он пробивался вперед, сколько бы зубов не касалось его.

И когда эти лисы поумнели, и до них дошло, что делать. Они сразу же напали, полностью накрывая её и Нокса, на ужасное мгновение Невада подумала, что они проиграют. Она подумала, что они проиграют эту битву, потеряют друг друга, потеряют своё будущее, потеряют всё.

Вплоть до того момента, пока большая, мясистая, блестящая черная лапа не сжала шею лисы на загривке Невады и не швырнула её в дерево. Горилла грохнула кулаками по земле, сжала губы, обнажив невероятно длинные клыки, и зарычала.

Дерьмо. Пришел Торрен, а это означало…

Невада обратила внимание на поляну позади, где волна дрожи сокрушала её. Нокс и Торрен дрались, но Вир медленно шел к ним, высоко подняв голову, глаза сверкали серебряным огнем, лицо искажено яростью.

— Прекратите причинять им боль, — сказал он мягким, смертельным голосом.

Некоторые из лис выглядели неуверенными и рассеянными, но большинство были слишком погружены в сражение и жажду крови, чтобы осознать опасность, в которой находятся.

— Я сказал прекратить! — крикнул Вир. Сила его слов образовала трещину в его ногах, которая широко расколола землю. В панике Невада отползла в сторону, чтобы её не утащило под землю. Другим не так повезло. Некоторые лисы упали туда.

Нокс был на другой стороне с Торреном, но одним бешеным взглядом стряхнул с себя пару лисиц и помчался к Неваде. А затем перепрыгнул через раскалывающуюся землю. Он неудачно приземлился, вонзив когти в край, половина тела оказалась в дыре. Она становилась всё шире и шире, и теперь там показался огонь. Вир извергал пламя. Вздымались клубы черного дыма, горели деревья. Лисы разбегались, а Невада лаяла на Нокса. Подтянись, подтянись, скорей!

С ворчанием массивный гризли Нокса рванулся вверх и подхватил Неваду под себя, а струя огня опалила её шкуру. Всё закончилось быстро, но Нокс напрягся и застонал от боли.

Нет нет нет!

— Вир!

Торрен зарычал низким, грубым голосом своей гориллы.

— Достаточно!

— Услышьте меня! — крикнул Вир. — Это больше не ваша территория. Теперь это мои горы. Невада Фоксбург находится под моей защитой. Ещё раз взгляните на неё, и я подожгу ваше грёбаное логово и сожгу всех в пепел до последнего. Я Красный Дракон. Принесите неприятности, и я разоблачу каждый грязный, жестокий, темный уголок вашего клана оборотней и сделаю своей личной миссией уничтожение каждого лисьего логова повсюду.

В его словах звучала такая искренность, что всё, что могла сделать Невада, это лежать под защитным телом Нокса и смотреть, как Сын Дракона завоёвывает территорию.

А потом он сделал что-то ужасное. Когда Торрен закричал:

— Неееет!

Вир присел и прыгнул в небо. В одно мгновение чудовищный дракон с огненно-красной чешуей и с разорванными крыльями по краям, словно какая-то закаленная в боях горгулья, поднялся в воздух, взмахнув крыльями так сильно, что взлетел в воздух, так что снег сдуло. Ураганный ветер заставил Нокса и Неваду отъехать на тридцать ярдов от поляны, прежде чем они резко остановились.

Лисы уже убегали, но Виру, похоже, было всё равно, что они сдались. Он открыл рот с рядами острых клыков и выпустил поток огня и лавы в сторону леса.

Они должны были бежать, но она и Нокс просто стояли, уставившись в небо, совершенно застыв. Торрен медленно передвигался на четвереньках и встал рядом с Ноксом, наблюдая за Красным Драконом вместе с ними. Возможно, их инстинкты были поломаны, но они не собирались бежать. Парни были избиты, порезаны, укушены, с них капала кровь, и она знала, что выглядит она ничуть не лучше. Морда болела так сильно, что голова кружилась, а глаза слезились. Задыхаясь и потрясенная, она прислонилась к ноге Нокса в поисках тепла и силы. Его мех был грубым, как он и сказал. Грубый для её мягкого, совсем как они. Они были разными в том, что дополняло друг друга, но были похожи в том, что имело значение — идеальная пара.

Горилла, гризли и лиса… а там, наверху? В небе, где все жители Фоксбурга смогут видеть? Там был самый страшный оборотень на земле. Большой дракон, который мог дышать огнем в своей человеческой форме и разрушать землю. Он был людоедом, который мог читать мысли и почти не контролировал дракона.

Но Вир и Торрен пришли помочь ей и Ноксу, и в этот момент она поняла, что это её люди, какими бы сломленными они ни были.

Вир опустился на землю и зачерпнул пепел, выгнул спину, взмахнул крыльями и снова поднялся в небо.

Им больше негде будет спрятаться.

Плохие парни с гор Деймона только что объявили о своем присутствии в Фоксбурге, громко и огненно.

Глава 16

Невада, дрожа, сидела в машине. Она увидела в зеркале заднего вида, что её лицо было бледным, шрамы на левой щеке были ужасными, а глаза казались окаменевшими. Но она сделала это. Она прошла собеседование на должность в крошечной публичной библиотеке Фоксбурга, где ей предстояло общаться с реальными людьми, пока она не научится лучше контролировать свою социофобию.

Её наняли на место. Она была в равной степени и в восторге, и в ужасе, и в возбуждении, и в замешательстве от того, что, черт возьми, она только что сделала — эти чувства постоянно кружились внутри нее.

Нокс будет горд. Ей хотелось плакать, потому что, честно? Она тоже очень гордилась собой, и это было действительно хорошее чувство. Больше не нужно прятаться дома или становиться все хуже с каждым годом. С этого момента она собиралась жить дальше.

Её телефон зазвонил из подстаканника в машине. Она возилась с ним трясущимися руками, чуть не уронила его, а затем в спешке подключила вызов.

— Да? — спросила она, затаив дыхание.

— Как прошло? — спросил Нокс.

— Меня взяли.

— Ты серьезно?

Громче повторил он:

— Невада, ты серьезно?

— Я получила эту работу, Нокс. Я получила работу, и я начну на следующей неделе, и я так нервничаю, но все будет хорошо, я освоюсь, и я буду очень стараться, и у меня действительно получилось.

Она сломалась на последней части и подавилась всхлипом.

— Ты сильная! Я знал, что ты сможешь, маленькая хулиганка. Я знал это! Вир, её взяли. Куда? Иди на хрен, чувак.

На другом конце раздалось бурчание, и оно не звучало радостно. Нокс громко вздохнул и пробормотал:

— Вир хочет поговорить с тобой.

По телефону прокатилась статика, а затем Вир пророкотал:

— Твой мужик поджег мой гребаный двор.

Эй, а он звучал сердито.

— Я сейчас приеду, — пробормотала она, пуская машину в ход.

Она повесила трубку и покачала головой. Всё, чего она хотела, так это одной ночи, когда парни не вцепятся друг другу в глотки. Они сплетничали с ней, как дети, и она всегда оказывалась посредине, потому что Торрен и Вир всё еще не понимали языка Нокса. Для неё было легко увидеть, как он ведёт себя с людьми, которые ему небезразличны, но для Вира и Торрена они просто сразу злились и закрывались. Но они продолжали приглашать её и Нокса, так что, по крайней мере, они всё ещё пытались. Тем не менее… Нокс поджигает территорию Вира? Пытался ли он потребовать её для себя? Вир этого не простит. Его дракон был слишком доминирующим, чтобы мириться с этим. Дерьмо на палке, теперь это возглавило и перекрыло все волнения по её работе.

Когда она, наконец, выехала на поляну, она покосилась на клубы дыма, которые действительно шли со значительной части двора. Нокс стоял рядом с лебедем на руках. Мистер Диддлс, Нокс назвал его так после того, как они поймали его, трахающимся со статуей утки. Теперь он был вторым лучшим другом Нокса после Невады, хотя по-прежнему угрожал убить похотливую малютку каждые три часа или около того. Но он бы этого не сделал. Вероятно.

— Нокс, — пробормотала она, выходя из машины и направляясь к нему. — Что ты сделал?

Вир и Торрен смотрели на следы ожогов, скрестив руки и отвернувшись к ней спиной.

— Ты сказала, что мне нужно поработать над языком, который они смогут понять, — безжалостно сказал Нокс. — Так я и сделал.

Он величественно указал на своё произведение искусства.

Он выжег слова «Дорогие засранцы, вы станете моими друзьями?» во дворе какой-то вонючей жидкостью для зажигалок.

Хихиканье вырвалась у неё из горла. Надпись сделана очень хорошо.