Сюжеты Ельцинской эпохи

В баталиях психологической войны коммунисты не стали «мальчиками для битья» Выборы губернатора Ростовской области в 1996-м

За несколько дней до выборов председатель Ростовской областной избирательной комиссии Сергей Юсов собрал пресс-конференцию, на которой заявил, что нынешнюю избирательную кампанию характеризуют «невероятный накал борьбы» и «разнузданные методы пропаганды».

По заявлению С. Юсова, практикующиеся методы пропаганды отдельных кандидатов превзошли по своей разнузданности все известные образцы. Впервые, как заявил г-н Юсов, в предвыборной пропаганде используется имя избиркома в анонимных и «откровенно клеветнических» измышлениях. Соблюдая объективность, С. Юсов постарался не называть заинтересованных в подобной клевете кандидатов, но если следовать и известному принципу политического анализа «ищи, кому это выгодно», то силы, пытающиеся очернить избирком, отнюдь не анонимны.

Обычно, когда говорят о некорректных способах ведения кампании, подразумевают существующую власть, стремящуюся переизбрать своего лидера. Но эти выборы продемонстрировали, что и оппозиция способна к реализации не совсем этичных и совсем не этичных, и даже не совсем законных, но эффективных технологий.

Трюк коммунистов с попыткой оспорить результаты президентских выборов на Дону не закончился обличительными заявлениями. По данным облизбиркома, «определенные силы» для того, чтобы доказать фальсификации, сами пошли на фальсификации. Неким Соловьевым были направлены в Центризбирком документы, якобы подтверждающие фальсификации в Азовском и Родионово-Несветайском районах Ростовской области. ЦИК не могла не отреагировать на сигнал, но облизбирком проявил опережающую инициативу и сам провел проверки в указанных районах. В результате выяснилось, что направленные в ЦИК копии протоколов (которые по праву могут иметь наблюдатели, в данном случае от КП РФ), якобы свидетельствующие о фальсификациях, сами были фальсифицированы, причем на некоторых копиях протоколов самым бесхитростным способом были подделаны подписи членов местных избиркомов.

Казалось бы, разбирательство поставило точки над i, попытка «фальсификации для доказательства фальсификации» не удалась. Но возня вокруг протоколов дала оппозиции вполне оправданный повод говорить, что ЦИК и прокуратура «проверяют итоги голосования в Ростовской области». Как этот тезис можно использовать в пропагандистских целях — очевидно. В результате в Ростовской области появились анонимные листовки (г-н Юсов их демонстрировал журналистам), которые под шапками «Центральная избирательная комиссия» и «Генеральная прокуратура РФ» извещают обывателей о том, что вышеупомянутые органы ведут в Ростовской области проверки по заявлениям о фальсификациях. Естественно, на обывателей, не искушенных в бюрократии, листовки с такими шапками производят искомое впечатление. Кроме того, оппозиция заставила власти оправдываться, а в массовом сознании оправдывающийся выглядит неубедительно.

Если оставить в стороне вопросы морали и этики (и нормы уголовного права), то подобная технология показывает, что коммунисты — а именно им выгодна подобная пропаганда — смогли разработать и запустить изощренную и эффективную технологию по обработке населения глубинки, где даже и бездоказательные обвинения под артикулом ЦИК и Генпрокуратуры выглядят более чем убедительно.

В искусстве «черной пропаганды» коммунисты оказались искушены не менее действующих властей. Но задача коммунистов облегчена тем, что власти методами «черной пропаганды» должны доказать, что «все хорошо», а коммунисты — что «все плохо». Второе, несомненно, сделать гораздо легче.

Еще один античубовский прием прямо-таки изящен: по почтовым ящикам распространены листовки с факсимильной подписью В. Чуба. В них В. Чуб поздравляет ростовчан с Днем города: «Примите от меня праздничный подарок — я подписал распоряжение о повышении с 1 июля цен на коммунальные услуги и с 1 октября — на электроэнергию… Мы помним о вас!».

На таком фоне трюки партии власти выглядят безвкусно. Подобное иезуитство превосходит даже образцы прежней коммунистической пропаганды и показывает, насколько технологически выросли коммунисты даже со времени президентских выборов. Оппозиция сумела небывало хитроумными технологиями компенсировать ограничения, чинимые ей партией власти. При таких трюках не нужны оппозиции ни газеты, ни телевидение.

Пока в Ростове были пойманы только два расклейщика анонимных листовок, которые, по предварительным данным, отделаются штрафами. Материалы о «фальсификации фальсификаций» облизбирком направил в прокуратуру и будет настаивать на возбуждении уголовного дела. С. Юсов даже выразил сожаление по отношению к авторам и исполнителям подобных пропагандистских трюков, ибо они могут и не знать, что их ждет ответственность, вплоть до уголовной, за нарушение избирательного законодательства. <…>

«Столько грязи на выборах еще не было», — заявил С. Юсов. Он чрезвычайно озабочен попытками очернить избирком и сами выборы, и не только потому, что радеет за честь мундира. Г-н Юсов не исключил возможности того, что разогреваемые версии о фальсификациях выльются в провокации и «народный гнев» на избирательных участках. Он заявил, что выборы — какие ни на есть — самое большое достижение демократии, и предположил, что некие силы злонамеренно разрабатывают следующий сценарий: клеветой о фальсификациях спровоцировать «народный гнев», подорвать у населения доверие к выборам как к способу установления законной власти (мол, попробовали демократию — не получается) и перейти к другому, привычному способу взятия власти — «кровь и автомат Калашникова».

Интересно, что итоги думских выборов, проведенных тем же облизбиркомом, где сокрушительную победу одержали коммунисты, никто не оспаривает. Интересно также и то, что наиболее массово версия о фальсификациях президентских выборов разрабатывается в «податливых» — «красных» — районах, где с большим перевесом победил… Зюганов. Логика пасует перед целесообразностью психологической войны.

Сентябрь 1996 года.

Пересуды о фальсификациях После выборов губернатора Ростовской области в 1996 г

Областная избирательная комиссия Ростовской области подвела окончательные итоги выборов губернатора.

На встрече с журналистами председатель облизбиркома Сергей Юсов заявил, что выборы были трудными, но прошли организованно, были честными и справедливыми. В среду, 2 октября, облизбирком установил такие итоги: явка — 44,31 %; за Чуба — 62,15 %, за Иванченко — 31,6 %, за Пятакова — 1,61 %, против всех — 2,84 % голосов избирателей Ростовской области.

Главной послевыборной темой, которую усиленно развивают коммунисты, конечно, остается вопрос о гипотетических фальсификациях. Если им удастся наслать из Москвы более-менее независимую комиссию, то скандал может быть раздут ими с нешуточной силой — уж очень близкой им казалась победа и уж очень удивительным оказался результат.

Однако, по свидетельству самого Сергея Юсова (этой же точки зрения придерживается и губернатор В. Чуб), оппозиция разрабатывает версию о подтасовках исключительно из-за того, что не может достойно принять поражение. Как сказал С. Юсов, в день выборов вплоть до начала подсчета голосов коммунистические наблюдатели пребывали в благодушном настроении, считая, что электорат В. Чуба в плохую погоду не пойдет на участки. Разговоры о фальсификациях начались как раз в тот момент, когда стало ясно, что Л. Иванченко проигрывает. С. Юсов выразил удивление по поводу того, что уже на следующий день после выборов Г. Зюганов сделал свое заявление об имеющейся у него информации по поводу подтасовок, тогда как во время их телефонного разговора в день выборов лидер российских коммунистов ни словом не обмолвился о фальсификациях и даже избегал этого термина. «Почему?» — вопрошает г-н Юсов.

Председатель облизбиркома заявил, что информация о фальсификациях избиркому по-настоящему интересна. В адрес Л. Иванченко и Г. Зюганова была послана телеграмма с предложением до окончательного подведения итогов выборов поделиться с избиркомом сведениями о фальсификациях. В среду на заключительном заседании избиркома, как явствует из официальной информации, С. Юсов трижды обращался к представителям штаба Иванченко с просьбой предоставить документы, подтверждающие фальсификации, пока окончательное решение не принято. Никаких документов оппозиционеры не представили.

Однако днем раньше, подгадав момент встречи С. Юсова с прессой, представители левого блока обнародовали перед журналистами информацию о том, что им с огромным трудом удалось добиться пересчета голосов лишь на двух азовских участках, и на обоих участках будто бы обнаружены фальсификации. В частности, будто бы на одном из них в стопке бюллетеней за Чуба обнаружен 81 бюллетень за Иванченко. С. Юсов взял у заявителей соответствующие документы для расследования, но обращает на себя внимание тот факт, что оппозиционеров больше интересовало выступление по поводу фальсификаций перед прессой.

Вообще, коммунисты стали жертвой собственной предвыборной тактики. Их старания по внедрению в массовое сознание версии о былых фальсификациях на президентских выборах и о предстоящих фальсификациях на губернаторских выборах явно были направлены на достижение пропагандистского эффекта, на формирование у избирателя недоверия к партии власти, что, естественно, вело к негативному для партии власти голосованию. Но, как гласит узбекская пословица, если все время понапрасну кричать «Пожар!», то в конце концов соседи не поверят даже тогда, когда пожар начнется. Иными словами, коммунисты сделали немало для того, чтобы их заявления о фальсификациях воспринимались лишь как пропагандистская утка.

Кроме того, обнаружить реальные массовые фальсификации им так и не удалось. Слов на эту тему действительно больше, чем документов. Либо фальсификаций не было, либо коммунисты не сумели наладить контроль. Ходят, к примеру, слухи о том, что специально приставленные люди спаивали наблюдателей кандидата Иванченко на участках. Это забавная и вполне правдоподобная версия: кто же откажется принять почести, соответствующие высокому сану наблюдателя?

Итак, разговоры о фальсификациях пока остаются лишь разговорами. Г. Зюганов сообщил облизбиркому, что фракция КПРФ рассмотрела вопрос о фальсификациях в Ростовской области и намерена добиваться создания специальной депутатской комиссии для выявления фактов. Ну да время уже ушло. Кроме того, эффективность работы подобной комиссии вызывает сомнения.

Сегодня единственным основанием для разговоров о фальсификациях остаются лишь итоги голосования, сами по себе уж очень неожиданные. Право же, для партии власти было бы лучше, если бы отрыв В. Чуба не был бы столь радикальным. Если это все-таки фальсификации, то кто-то на районном уровне (а этих «кого-то» должно быть несколько десятков) явно перестарался[13]. Недаром циники говорят: «Грязная работа». Хотя в смысле отсутствия доказательств все чисто.

Были ли фальсификации, не были — ясно одно: какой бы из обоих способов достижения результата (честный либо нечестный) ни использовался, сам результат достигнут с перевыполнением плана, что лишний раз свидетельствует: губернатор В. Чуб действительно уверенно контролирует область.

Октябрь 1996 года.

Губернатор обзавелся знаком власти и личным штандартом Инаугурация В. Ф. Чуба в должности губернатора Ростовской области. 1996 г

Инаугурация губернатора Ростовской области обошлась без провинциальных неловкостей и прошла на высоком уровне. 1 ноября Владимир Чуб принял все причитающиеся ему знаки и свидетельства власти и вступил в должность.

В конференц-зале областной администрации 1 ноября собрались представители местной и московской власти, духовенства, казачества, прессы, общественно-политических партий и движений. Праздничное убранство зала состояло из гербов Ростовской области и России на фоне соответствующих флагов. Из зала были убраны стулья, лишь пресса на балконе могла сидеть. Впрочем, вся процедура прошла динамично и заняла ровно тридцать минут.

Все началось с выноса на сцену Конституции, Устава области и знака власти губернатора. Следом на сцену поднялись сановные лица, облеченные особыми функциями, были вынесены флаги России и Ростовской области. Появился улыбающийся Владимир Федорович в новом праздничном костюме.

Первым выступил председатель облизбиркома С. Юсов, который огласил результаты выборов, вручил губернатору свидетельство об избрании, подтверждающее его полномочия до 2001 года, и удостоверение губернатора. Г-н Чуб заглянул в красную книжку удостоверения и, убедившись, видимо, что написана нужная фамилия, спрятал его во внутренний карман пиджака. Журналисты пошутили, что теперь он может по этому удостоверению бесплатно ездить в городском транспорте.

Председатель областного суда В. Ткачев объявил о принятии присяги губернатора. Владимир Чуб положил правую руку так, чтобы ладонь накрывала одновременно Конституцию РФ и Устав области, и произнес текст присяги слегка хриплым голосом — после выборов он не успел долечить больное горло. После присяги впервые официально прозвучал областной гимн «Всколыхнулся, взволновался православный Тихий Дон». (На флагштоке здания областной администрации в этот момент подняли флаг Ростовской области.)

Пришел черед председателя областного Собрания Александра Попова, который в соответствии с областным законом вручил губернатору знак власти — медаль с изображением герба области на ленте, символизирующей флаг области. Знак власти был надет на шею В. Чубу. В этот момент аплодисменты присутствующих (несколько сотен приглашенных) перешли в овацию. Внесли губернаторский штандарт, который теперь всегда будет сопровождать губернатора на официальных церемониях.

Следом с речью выступил заместитель председателя правительства РФ, руководитель администрации правительства В. Бабичев. Видимо, он опрометчиво постарался подладиться под провинциальное представление о торжественных церемониях: его выступление было единственным, в котором пафос прочувствованности слегка зашкалило. В. Бабичев, в частности, почему-то заявил, что жители области «вручили губернатору свои жизни». После этого высокий гость троекратно поцеловал В. Чуба в губы. Вероятно, в Москве еще сохранилась эта традиция.

С короткой речью выступил архиепископ Ростовский и Новочеркасский Пантелеймон, который начал свою речь с обращения «Ваше превосходительство». Возможно, впервые в жизни соотечественники обратились к В. Чубу в соответствии с титулом. Архиепископ пожелал губернатору крепости духовной и телесной в его трудах и помощи Божьей.

Настала очередь губернатора выступить с ответной речью. «Мне сегодня очень волнительно, — сказал В. Чуб. — Я благодарен всем, кто отдал свой голос в поддержку моей кандидатуры. Но время идет. Я хочу, чтобы живущие на Дону объединили свои усилия. Мы все живем на одной земле. Один я не в состоянии решить все вопросы и хочу работать с вами вместе. Давайте превратим Дон в одну из красивейших частичек России». Снова раздались аплодисменты. Флаги вынесли, официальная церемония закончилась.

В фойе гостей ожидали юноши и девушки с шампанским. Губернатор произнес краткий тост, приглашенные получили возможность пообщаться. Прохождение В. Чуба через фойе затянулось минут на сорок — все жали ему руку, поздравляли, наседали журналисты. Владимир Федорович слегка растерянно улыбался, старался всем уделить внимание. В конце концов коллеги стали вытаскивать его из толпы. В коридорах администрации витал запах снеди.

Церемония в целом оставила очень хорошее впечатление, не было ни одной заминки или затянутости. Выступавшие говорили лаконично, почти без дифирамбов в адрес лично В. Чуба. Отсутствие панегириков, четкость и сдержанность церемонии опровергли ожидания циников, предполагавших, что мероприятие будет сопровождаться пустой пышностью и провинциальной безвкусицей.

Итак, губернатор вступил в должность. Начавшаяся неделя станет неделей назначений. Единодушия наблюдателей в отношении кадровых перестановок не наблюдается. Никто из заместителей не обделен порцией слухов о своей отставке. Разные источники называют разные «жертвы», не обойдены даже два первых зама — В. Анпилогов и В. Емельянов. Корреспонденту N удалось напрямую обратиться к Владимиру Емельянову, который заинтересовался слухом о своей отставке и адресе последующего назначения, но ничего опровергать или подтверждать не стал, оставив все права за губернатором.

Впрочем, все слухи об отставках достаточно вялые, а их противоречивость снижает уровень их достоверности. Практически все наблюдатели сходятся на том, что существенных перестановок в областной администрации не будет.

Ноябрь 1996 года.

Результат не страшен, но тенденция тревожная Выборы в Законодательное Собрание Ростовской области. 1998 г

Вряд ли можно считать выступление оппозиции на мартовских выборах в Законодательное Собрание победой левых сил. Но партия власти потерпела поражение, которое может стать очевидным на следующих выборах. Подставив в качестве своих представителей известных хозяйственников, технологически и организационно партия власти более-менее удержала контроль над ситуацией. Но политические позиции власть утрачивает.

Осенью в Ростове говорили о перспективах спикерства для лидера донских коммунистов Л. Иванченко. Для этого левым надо было получить 20–22 мандата в Собрании. И это были тревожные прогнозы. Потом прогнозы сулили коммунистам около 15 мандатов. В итоге оппозиция получила 10. Вроде бы это меньше, чем ожидалось. Но когда десять мандатов левой оппозиции стали реальностью, ростовские власти все-таки испытали легкое потрясение.

Сенсация получилась меньше ожидаемой, но эффект обеспечен тем, что впервые оппозиция в Ростове получила столь серьезное представительство в региональных органах власти. Если раньше она была митинговым призраком, бродившим за пределами властных кабинетов, и стены администрации защищали столоначальников, то теперь оппозиция проникла во власть. Такое большое инородное тело уж точно поднимет температуру организма.

Раньше «наветы» оппозиции в донских коридорах власти сходу отметались. Теперь местной партии власти придется перестраивать даже психологический стиль общения с оппозицией. Не говоря уже о том, что многие проекты партии власти не будут отныне проводиться через законодательный орган столь бесшумно.

Осознанно или нет, но партия власти, лишившаяся возможности непосредственного представительства в Законодательном Собрании, нашла хороший технологический ход. Ставка была сделана на хозяйственников, ярких предпринимателей, крупных ведомственных начальников. В краткосрочной перспективе ставка оправдала себя: решающее большинство нового Собрания — люди, лояльные партии власти.

Однако в некоторых округах хозяйственникам не помогла даже поддержка власти — они проиграли левым.

Вообще, необходимо признать, что хозяйственники, ставшие депутатами, победили не потому, что их поддержала партия власти, а потому, что они сами яркие, интересные личности или занимают видное место в общественной иерархии. Голосуя за них, народ поддержал персонально их, а не абстрактный политический курс, проводимый властью.

Иными словами, за политический курс властей никто не проголосовал.

Можно сделать вывод о том, что власть теряет политическую опору в обществе. У власти нет идеологии, у власти нет политических задач, которым народ поверил бы. Остались только кнут и пряник.

Власть уже начинает проигрывать политическую борьбу оппозиции, потому что хозяйственники — последняя опора нынешних властей — это не политическая опора. Союз, основанный на кнуте и прянике, неискренен и ненадежен. Даже лояльные властям хозяйственники, вступив в политику, будут искать прогрессивные, убедительные политические ориентиры. А власть их предоставить не может, потому что не имеет.

Чтобы понять ситуацию, надо проследить ее развитие в динамике.

Нынешняя власть стала таковой на волне политической энергии демократически настроенных народных масс. Нынешняя власть легитимна не пресловутым «голосуй, или проиграешь», а искренним народным волением начала 1990-х. Тогда народ поверил демократическим глашатаям первой волны, стряхнул коммунистов и посадил на царство демократов. При всех их недостатках, при всем их коммунистическом происхождении новые начальники говорили и действовали как демократы.

Про генезис современной партии власти, про чинушество и лицемерие новой номенклатуры сказано много. Результатом развития современной партии власти стала утрата ею политической поддержки демократической части населения.

В прагматическом демократическом Ростове коммунисты никогда не имели особого успеха. Первый звоночек был на довыборах в Госдуму, когда победил коммунист Коломейцев. Тогда были «смягчающие обстоятельства», Коломейцеву помог невнятный посланник Москвы Меликьян. Но на последних выборах в Ростове коммунисты победили в трех округах (еще в одном округе идет разбирательство) безо всяких «смягчающих обстоятельств».

Даже в центре города коммунисты получают перевес в голосах. Интеллигенция либо полевела, либо, что вероятней, отвернулась от б. демократической власти, стала голосовать по протестному варианту, а то и вообще перестала ходить на выборы.

У партии власти нет больше политического курса, нет сколько-нибудь весомой политической поддержки, остались только лидеры, пока еще способные контролировать ситуацию сугубо административными методами.

Почему партия власти утратила поддержку населения? Ответ на этот вопрос может дать избранный народом и свергнутый избиркомом несостоявшийся мэр Нижнего Новгорода Климентьев. У него криминальное прошлое и настоящее. Но насколько он реалистичен и даже симпатичен в своих выступлениях! Это поразительный феномен: заведомо питая к нему антипатию (криминал лезет во власть), ощущаешь, что он говорит так, как не умеют сказать нынешние правители, формально к криминалу не причисленные, а наоборот, поставленные служить народу.

Народ убежден, что большинство руководящих чиновников — ворюги. Но когда выступает человек с очевидной и доказанной криминальной биографией, народ верит ему и голосует за него. Потому что Климентьев реалистичен.

На этих выборах в Ростове всплыл знаменательный факт: лифт в одной девятиэтажке не работал три года. Когда наконец начальство наслало ремонтников, те согнули какую-то железку, и лифт поехал. А люди три года ходили пешком. Не потому, что нет денег в бюджете или высокая инфляция, а потому, что начальству на самом деле нет дела до забот простых граждан. Нравственное качество человеческого материала власти очень невысоко.

Климентьев не бегает от народа, он идет к народу, пусть и с популистскими обещаниями, он понимает долг управителя не как заглушение народных стонов разными способами, а как предложение: власть должна что-то предлагать народу. Неизвестно, что делал бы Климентьев с бюджетом и другими народными богатствами, но он наверняка сделал бы нижегородцам и дешевые магазины, и все прочее, что обещал. Там ведь нужны очень несложные хозяйственные решения, была бы политическая воля. И люди ему поверили.

Нынешняя власть реагирует на запросы народа, когда допекает. В другое время власть бегает от народа. Если кем-то делается что-то хорошее, власть приватизирует успех. Делая что-то для себя, власть морщит лоб в показных заботах о народе.

В общем, банально, но власть не служит народу. Климентьев согласен был послужить народу в обмен на достижение каких-то своих целей. Народ это почувствовал и пошел на сомнительный компромисс.

Но дело не в сомнительности компромисса, а в том, что народ не чувствует желания власти служить народу. А вот фальшь и выхолощенную, двойную мораль чувствует.

Коммунисты говорят, что режим антинародный. Но он не антинародный, он вообще какой-то вненародный. Глядя на иных правителей, думаешь, что они вообще пребывают в космосе. Длительное время.

В Ростовской области наверняка будут оргвыводы. Лидеры партии власти еще в силе и ситуацию контролируют. Но оргвыводами положение не исправить. Если не восстановить хорошего, искреннего отношения хотя бы части населения, то власть окончательно окажется без почвы под ногами. На следующих выборах это воплотится в конкретные результаты. В еще более конкретных, чем 29 марта этого года.

Конечно, как это не раз бывало в ответ на газетные публикации, власть может убедительно ответить на критику и организовать доказательства народной поддержки. Не надо. Доказательства, может быть, и будут, а поддержки нет — это если по-честному, а не для отчета.

Симптоматично, что на прошедших выборах ни один кандидат не выступал публично с поддержкой курса власти, от имени власти. Если судить не по административным, а по политическим параметрам, то правящая партия формально не выставила ни одного своего кандидата, который шел бы именно как кандидат от власти. Интуитивно даже ставленники власти понимали, что выступать с поддержкой правящего курса — это проигрышный ход. Никто не хочет политически отождествлять себя с властью. Какие еще нужны аргументы?

И вроде бы весь прошлый год на Дону предпринимались решительные попытки и аппарат власти почистить, и общественную консолидацию организовать. Но что-то не получается. Незатронутыми оказываются какие-то тонкие материи, какие-то нравственные критерии, которые политологически не опишешь, но народ их чувствует.

Чиновникам нужна какая-то внутренняя работа, чтобы выправить имидж властей и вернуть поддержку хотя бы части населения. Насильственно сформировать общественную поддержку, тем более административными средствами, вряд ли удастся. Надо формировать благоприятный политический имидж властей, иначе здоровые общественные силы останутся без точки приложения. А радикальная оппозиция получит карт-бланш. Не потому, что у нее есть моральные преимущества (их нет), а потому, что у нее появляются политические преимущества[14].

Апрель 1998 года.

Десятилетие выборного опыта в России. Накануне История выборов в России и Ростовской области. 1998 г

В следующем году Россия будет отмечать юбилей — десять лет выборной демократии. И следующий же год даст старт новой волне выборных кампаний всех уровней: выборы в Госдуму, потом выборы президента, губернатора и т. д.

В начале 1989-го состоялись выборы на Съезд народных депутатов СССР. На тех выборах впервые выпукло обозначились разнообразные противоборствующие интересы предвыборных групп. В общих чертах именно тогда стала складываться протопартийная выборная система, отдельные фрагменты которой существуют до сих пор: сильна была номенклатура КПСС среднего звена, составляющая сейчас руководство КПРФ; под пятой КПСС, но уже в чем-то самостоятельно, старались влиять на ход выборов крупные хозяйственники; в радикальной волне оппозиции вызревали демократы разных оттенков и националисты.

Та выборная кампания была совершенно любительской. Ставленники КПСС или красных директоров, обладавшие, казалось бы, поддержкой власти и денег, вполне могли проиграть самовыдвинувшимся случайным активистам. Не потому, что активисты были более технологичны, а потому, что они ярче и смелее использовали интерес населения к преобразованиям.

Главной формой агитации были митинги и пикеты. Мощнейшим ресурсом было наличие ксерокса: плохонькая листовка шла нарасхват. Самое главное — те выборы принципиально не требовали денег. Интерес людей к политике был настолько велик, что можно было сделать кампанию практически на одном энтузиазме единомышленников.

Выборы на Съезд депутатов СССР в 1990 г. и последующие выборы президента России в 1991 г. стали этапами на пути профессионализации выборных технологий. Пришло понимание (пожалуй, чрезмерное) важности политической платформы, стали более разнообразными приемы агитации.

Предвыборная агитация преодолела рамки листовок и митингов, стала обживать страницы газет и экраны телевизоров. Люди пошли в политику уже не только за идею, но и за деньгами. И все же это было еще романтическое время. <…>

Все это закончилось на выборах 1993 года. Вдруг обнаружилось, что огромная люмпенизированная масса не очень хорошо образованных людей среднего и старшего возраста тоже обратилась к политической жизни — тогда, когда им в руки дали бюллетень, а перед этим мозги с экрана промывал Владимир Вольфович Жириновский. Эта масса вдруг обнаружила, что она реально может высказать суждение о своей жизни. Но не умея сделать свою жизнь приятной и не понимая причин этого неумения, эта масса стала голосовать за маргинальные политические проявления. Демократы, недовольные советским режимом, уступили политическую арену просто «недовольным».

Так Жириновский в 1993 году открыл новую страницу в выборном развитии российской демократии. Вдруг оказалось, что наиболее активен старший электорат, совершенно логично настроенный по иждивенческому варианту. (Наиболее ярко это проявилось на выборах в Государственную Думу в 1995 году.) В конце концов в голосовании политическая структура общества в значительной мере была сведена к образовательной структуре наиболее активного — старшего — электората.

Коммунисты успели это понять перед выборами-95. Именно они начали раскручивать маховик протестной риторики, которой начисто были выбиты из массового сознания представления о политической ценности либерализма.

В выборных кампаниях 1995, 1996, 1997 годов политики уже всех мастей обращаются не к либеральным ценностям (это даже опасно), а к иждивенческим и патерналистским ожиданиям слоев населения, считающих себя обездоленными. Даже политики, по уровню своего образования, благосостояния, по складу своего мировоззрения вроде бы призванные говорить о либеральных ценностях, все равно делают упор на социал-иждивенческую риторику. Дошло до того, что протестные приемы эксплуатирует действующая власть.

В результате выборы и политическая жизнь вообще стали соревнованием протестов. Лучшим окажется тот, кто скажет хуже про нашу жизнь! При этом реально оценивать качество жизни люди уже не могут. Аффект бедности: модно считать себя бедным независимо от своего реального благосостояния. Хоть кто-то публично вызовется обозначить себя процветающим человеком? Разве что чудак какой. Это будет воспринято как фрондерство, а не как норма общественной морали. Вот это и страшно. Протестная риторика, обращенная к иждивенцам, а не к создателям национального продукта, убивает конструктивные общественные ориентиры. <…>

Протест — главная идеология современной политики. Даже Ельцин победил благодаря тому, что Чубайс и Филатов нашли для него удачную форму протеста — протест против возвращения мрачных коммунистических времен. После президентских выборов протестность привела к такой маргинализации массового сознания, что из народа начисто вытравились какие-либо представления о необходимости политического конструктива. Злоба возобладала над верой.

С тем приблизился конец биполярного противостояния коммунистов и демократов. Демократы, для которых протест (против КПСС) тоже некогда был мобилизующим фактором, легко перешли в лагерь недовольных. Да и власть, составлявшая с ними праволиберальный союз, со своей стороны предала демократов, избрав ориентацию на консерватизм не политического, а номенклатурного толка.

Политические краски перемешались. В нынешнем политическом споре привлечь голоса можно только за счет все более и более радикальных протестных поливов. Этакая протестная возгонка. В этих условиях сдает свои позиции и КПРФ, ставшая системной оппозицией и переставшая быть оппозицией. В сытом Зюганове маловато протестной символики, он не излучает протестную энергию, как бы лоб ни морщил.

Совершенно логично появляется новая политическая сила, выражающая протест не по классовому, а по национальному признаку. Очень точное понятие национал-социализм. Националисты объясняют плохое качество своей жизни не классовыми, а национальными причинами.

Националисты тем более активно наращивают свой политический потенциал еще и потому, что здравомыслящая часть общества тоже жаждет национального самосознания и ищет формы идентификации государства в державных и культурно-империалистических образцах СССР и царской России. К тому располагают и внешнеполитическая ситуация, и внутренний разлад. Россия ищет свою самость на всех этажах национального самоопределения.

Сопоставив тенденции в перекраивании политического пространства, можно предположи основные черты предстоящего выборного сабантуя 1999–2001 годов. Во-первых, понятно, что поле работающих политических идей сужается вокруг идеи протеста. Некогда демократия наглядно и очевидно отличалась от коммунизма. Чем же отличаются друг от друга разные оттенки национал-патриотизма — народу будет трудно понять. В этих условиях участникам выборов понадобятся более тонкие технологии, более серьезные затраты материальных ресурсов для ограничения своего оттенка предвыборной идеи от конкурирующего. По этой же причине возрастет иррациональность предвыборной символики — смыслы будут замещены яркими образами.[15]

Во-вторых, противостояние демократов и коммунистов не будет больше осевым. И те, и другие найдут свои интерпретации протеста и будут по-своему упражняться в охаивании существующего порядка вещей. Но лучше и тех, и других это «тотальное плохо» смогут «объяснить» политики, использующие национальную и националистическую протестную риторику. Протестная энергия с националистской окраской мобилизует больше людей, чем коммунистический или демократический протест. Дело в том, что протест, который используют социалисты и левые вообще, требует все более и более ярких образов, все более мощной стабилизующей энергии. А национальные различия изначально имеют больший потенциал энергии, чем классовые. Национальные претензии ближе к животной природе человека, чем классовые. (Поэтому, кстати, социальный протест, который никак не находит удовлетворения своих требований, рано или поздно скатывается к бытовому фашизму.)

Новые выборы пройдут под знаком поиска россиянами своей национальной и государственнической идентичности. Диапазон политических идей, обеспечивающих эту идентификацию, неширок. Но его крайности все-таки разнятся по степени политического конструктива. На одном полюсе — откровенный фашизм. На другом — праволиберальный консерватизм государственнического толка, предполагающий возрождение российской державности на демократической основе.

Сентябрь 1998 года.

Грозят ли Ростову «грязные» технологии? К думским выборам 1999 г

Состязательность выборного процесса в России привела к широкому распространению предвыборных технологий. Российское общество столкнулось с новой проблемой: в погоне за голосами избирателей политики порой не стесняются в выборе средств для достижения выборных целей.

Обеспокоенность общественности вызывает применение так называемых грязных технологий обработки массового сознания, которые, судя по сопутствующим им скандалам, все чаще используются в выборных кампаниях. Эта проблема уже вызвала всероссийский резонанс на декабрьских (1998 год) выборах в Законодательное Собрание Санкт-Петербурга. Под «грязными» здесь подразумеваются технологии, которые нарушают нормы общественной морали, а то и закона. Их применение стало возможным из-за того, что выборы стали реальным состязанием политиков. Борясь за влияние на умы избирателей, политики испытывают соблазн использовать все более радикальные, изощренные средства пропаганды и контрпропаганды, ведут информационные войны, лгут, клевещут, поливают друг друга компроматом или даже прибегают к угрозам, а то и к физическому насилию.

Сфера политической деятельности для обывателя остается сакральной, поэтому вскипающая на выборах грязь вызывает у населения шок. В массовом сознании «грязные» технологии однозначно вызывают порицание, однако они все равно применяются — среди политиков и политических технологов распространена точка зрения, что если грамотно манипулировать общественным сознанием, пусть бы и с применением «грязных» технологий, то можно добиться успеха. Россия подходит к моменту истины: если сейчас вдруг окажется, что «грязные» технологии эффективны, то они распространятся повсеместно.

Естественно, оградить общество от «грязных» политических технологий должен закон. Однако не все эти технологии противозаконны, да и закон в России — не всегда действенное средство. Поэтому интересно проанализировать, насколько восприимчива сама по себе политическая среда российской провинции к распространению «грязных» технологий.

Конечно, в каждом регионе свои особенности. Для Ростовской области характерен патриархальный уклад массового сознания, невысокая степень политизированности даже региональной столицы — миллионного Ростова-на-Дону. Определяющим политическим процессом является противостояние двух политических лидеров — Владимир Чуба и Леонида Иванченко. И хотя победа во всех политических стычках между этими политиками (а также на выборах губернатора в 1996 году, где они были основными конкурентами) всегда оставалась за В. Чубом, накал противостояния не снижается уже долгие годы.

Так сложилось, что осторожные и аполитичные жители Дона в большей степени интересуются хозяйственными проблемами и собственным благополучием. В начале 90-х у Леонида Иванченко был имидж крепкого хозяйственника, противостоявшего Москве, которая, дескать, вывозила с Дона продовольствие. Тогда Леонид Иванченко, даже уже и отстраненный от должности, пользовался большим авторитетом. Однако его последующая политизация, его активная коммунистическая позиция, а также, как считают многие, зацикленность на желании отомстить В. Чубу, несколько снизили его авторитет. Владимир Чуб, наоборот, с самого начала своего правления сконцентрировался на построении крепкой управленческой вертикали. До последнего времени он активного участия в политических процессах старался не принимать.

Многолетняя работа губернатора по укреплению своей власти, а также предрасположенность областных элит к «номенклатурному», непубличному типу политики привели к тому, что в Ростове оформилась и набрала большую силу «партия власти». На Дону действуют и добиваются успехов на выборах «Яблоко», КПРФ, ЛДПР, развиваются Республиканская партия Лебедя и «Отечество» Лужкова, однако главной политической силой, регламентирующей все процессы в экономике и в политике, остается «партия власти», сплоченная вокруг сверхфигуры Владимира Чуба.

Такое политическое устройство оберегает Ростовскую область от политических потрясений, а потому вполне соответствует консервативному, собственническому укладу сознания жителей Дона. Ведь, переменись власти или случись какие-то другие катаклизмы, пострадают не только многие влиятельные лица, но и представители среднего класса, втянутые в эту систему общественных отношений, где кумовское право, право «знакомства» и причастности к власти гораздо эффективнее и человечнее права юридического.

Показательны наиболее масштабные трансформации, которые переживала донская «партия власти». Например, в марте 1998 года перед ней встала серьезная проблема. Близились выборы в Законодательное Собрание области, а по новому законодательству чиновники больше не имели права совмещать административную работу с депутатством. В старом Собрании чиновники разного уровня имели 18 мандатов из 45 — больше трети. При том, что оппозиция обладала там всего лишь тремя мандатами, Собрание было чрезвычайно спокойным и работоспособным. Естественно, с точки зрения «первой» власти — исполнительной.

Ситуация усугублялась тем, что коммунисты намеревались выступить на тех выборах серьезно и даже, по слухам, собирались провести Леонида Иванченко в спикеры, что давало ему возможность встать чуть ли не вровень с В. Чубом и вернуться в Совет Федерации, где он уже заседал с 1995-го по 1999 год. Для того чтобы провести «своего» спикера, коммунистам надо было получить 20–22 мандата. Собрание без чиновников, да еще и с коммунистами — это была серьезная угроза для администрации В. Чуба.

И вот «партии власти» предстояло решить задачу — как сохранить «политическую стабильность» на Дону и «не допустить раскола между ветвями власти». Номенклатурные технологи нашли изящное решение: они решили, что в Собрание надо провести… чиновникозаменителей. Влиятельным промышленникам, предпринимателям, руководителям ведомств было явно или исподволь предложено баллотироваться в Собрание. Тем самым была уловлена еще и общая тенденция массового сознания: избиратели к тому времени уже разочаровались в «чистых» политиках и верили только людям дела — крупным руководителям-практикам. По итогам тех выборов директора, предприниматели, генералы, ректоры вузов и руководители ведомств получили большинство в донском парламенте чуть более 30 мандатов. Они не составляют единой политической фракции и вообще в большинстве своем аполитичны. Но по роду своей деятельности достаточно сильно зависят от исполнительной власти и потому выступать против нее вряд ли будут. Левая оппозиция получила лишь 10 мандатов. «Политическая стабильность» сохранена.

Другое испытание донской «партии власти» на прочность было связано с тем, что после муниципальных выборов 1996–1997 годов все главы муниципальных образований стали формально независимы от областной власти. Если раньше они подчинялись губернатору напрямую и губернатор мог снять их за плохую работу или нелояльность, то теперь он был лишен этой возможности. К тому же из 63 муниципальных «самоизбранных» глав Ростовской области более десяти так или иначе представляли левую оппозицию.

Это стало серьезной проблемой для донских властей. Конечно, губернатор может наказать нелояльного местного главу, сократив ему дотации областного бюджета, лишив каких-то иных видов финансовой и материальной поддержки.

И такие эксперименты проводились, хотя никто, конечно же, в этом не признается. Но при этом ведь страдало и население района или городка, а местному главе, который к народу ближе, всегда легко объяснить ухудшение жизни тем, что область, мол, зажимает. Так что в преддверие череды выборов такие способы воздействия на местных глав чреваты негативными для областных властей последствиями. Поэтому технологи губернатора В. Чуба пошли по другому пути.

В конце 1998 года губернатор подписал постановление, согласно которому за каждым вице-губернатором и областным министром закреплялась определенная территория. Этот областной чиновник должен был сформировать так называемую информационную группу, выезжать с ней «на место», вести личные приемы граждан, курировать деятельность местного главы. В общем, был введен своего рода институт представителей губернатора. Никаких карательных полномочий у областных властей как не было, так и нет. Но, получая информацию непосредственно в районах, областные власти смогли более оперативно реагировать, а в нужных случаях — направлять в районы прокурорские проверки и т. п. Районные главы, чувствуя непосредственный губернаторский контроль, присмирели.

Кроме того, высшие областные чиновники только за несколько месяцев 1999 года провели по области встречи более чем с 60 тысячами (!) жителей. Естественно, руководителям области легче решать проблемы, с которыми обращались жители. В результате таких массированных выездов областной власти «на места» ее авторитет в глубинке заметно повысился, что также несколько умерило фрондерство местных глав и повысило управляемость областью в преддверие новых выборов. Таким образом, многие проблемы политического свойства донская партия власти научилась решать административными методами.

При этом все формальные демократические процедуры на Дону соблюдаются — проходят относительно свободные выборы, сильна коммунистическая оппозиция, которая время от времени даже добивается определенных успехов. Однако же наибольший эффект на выборах дают не публичные предвыборные технологии, обрабатывающие массовое сознание, а умение кандидата привлечь или хотя бы нейтрализовать административный ресурс.

Таков глобальный общественно-политический фон для распространения предвыборных технологий на Дону. Предвыборные кампании не отличаются особой скандальностью. Нарушения и конфликты нередки, но такого разгула «грязных» пропагандистских технологий, как это было в Санкт-Петербурге, на Дону до сих пор не было.

Политика на Дону непублична. Консерватизм жителей Дона приводит к тому, что между яркостью и солидностью они выберут солидность, сановитость. Это тоже сокращает возможности для информационных войн, политических скандалов, воздействия с помощью компромата и т. д.

Поэтому, отвечая на вопрос, поставленный в заголовке, можно предположить, что «грязные» предвыборные технологии не получат в Ростовской области и похожих на нее регионах широкого распространения. Консерватизм, непубличность политики, всеподавляющая сила административного влияния, как ни странно, являются своего рода предохранителем против слишком шумного политиканства. Если в провинции «все схвачено» партией власти, то в различных новомодных фокусах, связанных с обработкой массового сознания, просто нет нужды. Борьба проходит в иной плоскости — в непубличной. В отсутствие демократической культуры предохранителем от политических свистоплясок выступает культура традиционалистская.

Но для сохранения такой системы нужна сверхфигура главного администратора, умеющего консолидировать чиновничьи кланы, каковым на Дону является губернатор Владимир Чуб. Если же политическая состязательность проникнет и внутрь административной системы, если административные кланы в отсутствие объединяющей их сверхфигуры не сумеют договориться и вынесут свой спор на публику вот тогда могут оказаться востребованными и «грязные» технологии пропаганды. Остается надеяться, что на Дону к тому времени будет накоплен более-менее серьезный запас политической культуры и общество выработает устойчивый иммунитет к «грязным» технологиям. Они не опасны, когда они неэффективны.

Май 1999 года.

В Ростове появилось «Отечество» 1998 г

В областной Филармонии 4 декабря прошла учредительная конференция ростовского отделения лужковского объединения «Отечество». Ростовское «Отечество» возглавил депутат областного Собрания Владимир Колесников.

Конечно, надо было ожидать, что после официального старта лужковской кампании в Ростове появятся желающие попасть в лужковскую компанию. Они стали появляться стихийно, но потом некто взял этот процесс в свои умелые руки, и самостийные «убежденные лужковцы» были отсечены.

Учредительную конференцию в филармонии помогали проводить работники администраций городского и районного уровней. На собрании присутствовали два районных главы — Сологуб и Дыкань (Алексей Дыкань даже стал вторым человеком в ростовской организации после Колесникова), несколько депутатов местных дум и областного Собрания и директора — много директоров всех мастей, от директора школы до директора конезавода. Но не крупные директора, не больше уровня среднего заводика. Из чего можно сделать вывод, что низовая номенклатура в отношении кандидата в президенты уже определилась. Точнее, ей помогли определиться. А еще точнее — лужковский актив в Ростове умелой рукой сформирован из административно-хозяйственной номенклатуры низового звена.

Особого ума не надо, чтобы увидеть сходство с созданием НДР весной 1995-го. Только тогда областные власти обозначили свое присутствие очень явно, отрядив «целого» вице-губернатора А. Бедрика на пост председателя номенклатурной партии. Теперь же все прошло несколько более тонко: все было сделано руками неизвестных муниципальных чиновников, и не было особого куража и размаха. Повестку из нескольких основополагающих пунктов (руководство, устав, делегаты на съезд) прошли за полчаса. Это, наверное, самое быстрое учреждение политической организации в Ростове за всю историю демократии. Прессу не приглашали. Даже иллюминацию в зале не включали, провели мероприятие при дежурном освещении. Этакий небольшой административный курултайчик, организованный «по поручению» — ведь смешно предполагать, что сразу такое большое количество низовых административно-хозяйственных руководителей одновременно сошло с ума и выступило с политической инициативой без поручения старших товарищей. В общем, галочка в неведомом плане подготовки к выборам поставлена.

Событие это чревато не внутренним смыслом, а именно знаковостью. Теперь в Ростове есть официальное политическое представительство Лужкова, которым областная элита может оперировать в дальнейших интригах с претендентами на кремлевский престол. Обозначена и приоритетная ставка местной элиты — Лужков. Но это не безоговорочная ставка: в случае чего — какой спрос с директоров да с районных чиновников?

Перспективы ростовского «Отечества» опять же логично сравнивать с опытом НДР. Понятно, что никакой собственной избирательной машины такая организация в Ростове создать не сможет, а действовать будет на рынке голосов не рыночными, а административными способами. В случае с НДР, когда особого рвения проявлять не было смысла, в Ростовской области «Наш дом» получил немногим более пяти процентов и всего один мандат по ростовскому списку. Если Лужков будет более очевидным фаворитом, то рвения будет, конечно, несколько больше. К тому же Лужков — фигура более яркая, чем Черномырдин. Поэтому можно сказать, что ростовское «Отечество» за счет своих административных возможностей сработает никак не хуже, чем НДР в 1995-м, а за счет харизмы Лужкова весьма вероятно, что и немного лучше.

Но стать политической организацией такое «Отечество» не сможет, так как опыт свидетельствует, что политические организации «по поручению» нежизнеспособны. Ведь надо проявлять собственную политическую активность и уметь ее воплощать в результате. А если инициатива заведомо находится за пределами организации, то никогда не достанет политического задора конкурировать на свободном, неадминистративном рынке голосов. Для «Отечества», и через него — для Лужкова, этот фактор может и не представлять никакой опасности, если местная элита однозначно определится с фаворитом. Тогда административные каналы сработают в полную мощность. Но это вряд ли произойдет.

Скорее всего, борьба будет острой, исход ее неоднозначен, а значит, местные элиты будут хранить яйца во всех политических корзинах, более-менее пригодных. Например, может всплыть Примаков, и тогда в Ростове будет создан НДР-3. Лужков сразу потеряет изрядную часть административного ресурса, и его «Отечество» будет вынуждено действовать на рынке голосов больше рыночными, а не административными методами. А в таком виде оно к этому вряд ли способно. Точно так же вряд ли станет местная элита бить горшки с Лебедем, с Явлинским (а часть элиты — даже с Зюгановым) в угоду Лужкову. Мало ли чего.

Поэтому лужковцам в Ростове все-таки необходимо осваивать не только административный ресурс, дальновидно, но хитроумно предложенный местной элитой, но и некий политический ресурс, который пока не видно даже где водится. На Дону он исчерпан коммунистами, яблочниками и Лебедем. <…>

Но все перспективы зависят от того, как лужковские технологи оценят дееспособность услужливо предложенной им ростовчанами эндээроподобной организации, хватит ли им шансов «чуть лучших, чем результат НДР в 1995-м». Ведь неубедительное выступление на думских выборах резко уменьшает шансы Лужкова на президентство. Первый съезд «Отечества» в Москве пройдет 17 декабря. Хотя понятно, что такого рода вопросы решаются не на съезде, а при подведении его итогов в узком кругу.

Декабрь 1998 года.

Хвост виляет Россией Итоги выборов в Государственную Думу 19 декабря 1999 года

Итоги голосования по партийным спискам оказались из разряда ожидаемых неожиданностей. Три главные «ожидаемые неожиданности»: успех «Единства» и правых и неуспех «Яблока». В Ростовской области результаты голосования не сильно отличаются от федеральных. Основные отличия — в предпочтениях жителей Дона. «Единство» (30,78 %) довольно уверенно опережает коммунистов (28,48 %), «Яблоко» (7,17 %) опережает «Союз правых сил» (5,96 %), а ЛДПР не набирает 5 %.

Многие ожидали от «Единства» неожиданного результата, но результат превзошел ожидания. Этот результат знаменует новую эпоху в истории России — наша страна стала в один ряд с развитыми государствами, где медиа-технологии решают все, а медиа-технологи управляют политиками.

Еще в августе «борец с землетрясениями, борец с преступностью и просто борец», как их называют в московской прессе, вряд ли знали, что они являются потенциальными лидерами нации. Они хорошие парни, но в августе, скорее всего, думали о каких-то своих планах, а не о том, чтобы сойтись друг с другом для создания партии «нового типа». В сентябре им сказали: «Надо».

По одной из версий, «семейные» кремлевские технологи выстраивали из «Единства» социальную платформу под будущего «преемника», и Путин не погнушался этот дар принять. По другой версии, более правдоподобной, команда Путина сама изначально целенаправленно выращивала «Единство», чтобы организовать таким образом будущему кандидату в президенты широкую поддержку масс.

Воплотились пророческие сюжеты писателя Пелевина: Россия — это то, что показывают про нее по телевизору. Огромные деньги вложены в информационный шквал, сообщающий о подвигах МЧС и предложениях олимпийского чемпиона Карелина по конституционной реформе и продувший мозги миллионов, уложив извилины в нужном направлении. Американский фильм «Плутовство: хвост виляет собакой» стал самым цитируемым в политической тусовке в последние месяцы.

Так или иначе, этот хвост будет по-прежнему вилять «Единством». Остается надеяться, что пульт управления хвостом находится все-таки в руках Путина, а не кремлевских царедворцев.

Триумф «Единства» наверняка приманит к «шайгакам», как окрестили их недруги, большое количество неопределившихся и депутатов из других, «малоперспективных» фракций. Недостающих депутатов докупят. И вполне может статься, что «Единство» с сателлитами обретет в Думе конституционное большинство. И в стране установится единодушие…

Более того, это единодушие будет изначально массово-сероликим, кандидатов, проходящих по региональным спискам «Единства», не то что никто не знает — они просто случайно были выпущены на лед с околономенклатурной скамейки запасных из команды третьей лиги (весь основной состав номенклатурного резерва был разобран еще раньше другими блоками). Это люди, зачастую не имеющие вообще никакой публичной школы или хоть какого-то опыта политической самостоятельности. Теперь они должны быть просто поражены свалившимся на них счастьем. Об управляемости такой фракцией даже и дискутировать не стоит.

Интересно, что Запад, по некоторым данным, с энтузиазмом воспринял результаты российских думских выборов. Во-первых, Запад уже перестал верить в реформаторский потенциал в России, а тут — пожалуйста, побеждают центристы, хорошо проходят правые. Во-вторых, некоторые западные дипломаты, по свидетельству, например, «Гардиан», рассчитывают, что после того, как Путин формализовал свою общественную поддержку, получив самую мощную фракцию в Думе, милитаристский настрой правительства в Чечне несколько спадет. Кстати, если эти домыслы западных дипломатов подтвердятся, то лишний аргумент получат те, кто называет войну в Чечне предвыборной PR-акцией кремлевских технологов.

Очевидно, что на Западе снова вырастут котировки Чубайса (будет забавно, если и Чубайс по этому поводу отбросит ура-патриотическую риторику). Победа правых во многом обусловлена его финансовым гением и организационными талантами. Вообще, наилучших результатов в этой кампании достигли именно новички («Единство» и СПС) и именно за счет применения новых технологий. Но если «Единство» использовало… точнее, если для продвижения «Единства» использовались технологии виртуальной постирки избирательских мозгов, то правые поступили более гуманно, организовав кампанию, которую можно считать образцом предвыборной кампании для новой, демократической России.

Первый фактор успеха — правые напрочь отказались от лидерской конфигурации. Именно этот вопрос весной-летом ставил под сомнение саму возможность правой коалиции из-за личных амбиций лидеров правых. Но отказ от безусловного лидера сказался благотворно не только потому, что снизил тонус внутреннего интриганства. Самое главное — фокус неприятия либералов избирателями был рассредоточен. Оказалось некого ненавидеть. Гайдар был деликатно выведен за скобки пропаганды, на экранах появлялись сразу пять-шесть лидеров правых, создавая образ просто команды деловых, успешных и прогрессивных, а главное — молодых людей (возраст, пожалуй, впервые стал политическим фактором).

Второй фактор успеха — привлечение молодежи. Трудно сказать, сколько молодых людей, оттанцевав на рок-концертах правых, дошли до участков, но бесспорен факт: молодежь — это как раз тот электорат, для которого рок-тусовка в шкале положительных ценностей куда важнее, чем ваучерная приватизация и унижения середины 1990-х — в шкале отрицательных.

Это была лучшая кампания правых и лучшая предвыборная кампания с точки зрения ее объективной полезности для развития выборной демократии. Одно «но»: такая кампания требовала очень больших денег, и происхождение этих денег, скорее всего, в значительной степени связано с вращением дисков на электрических счетчиках в наших квартирах. Что, впрочем, не умаляет гениальности Чубайса.

В Ростове и на Дону правые выступили несколько слабее. Здесь их кампания завершилась слегка пригашенным скандалом: по слухам, московские товарищи были недовольно деятельностью ростовчан и даже прислали целых девять эмиссаров с проверкой финансовой деятельности ростовского штаба СПС. Злые языки муссируют слух о пропавших 40–50 тысячах партийных долларов. Однако сами штабисты отвечают, что приехавшие москвичи — всего лишь «технологи», приехавшие помогать в организации кампании.

Среди ростовских правых много недовольных, но победителей не судят, и вряд ли правые станут выносить сор из избы. Сейчас предстоят сложные перерасчеты для распределения мандатов по региональным организациям, но уже сейчас ясно, что лидер ростовских правых Борис Титенко, возглавляющий южный список СПС, имеет очень хорошие шансы снова стать депутатом.

Яблочники в Ростове выступили традиционно сильнее, чем по стране в целом, но это никак не скрасило горечи и даже какого-то злорадства в адрес московских товарищей по партии, которые царили в ростовском яблочном штабе в ночь после выборов. Еще за неделю стало ясно, что «Яблоко» не выходит на показатели прежних выборов (7 %), проигрывая правым и со спортивной, и с содержательной точки зрения.

Несмотря ни на что, ростовские яблочники старались честно отработать кампанию. Но народ (и даже «устойчивый электорат „Яблока“»), видимо, устал от «принципиальности» Явлинского. Человек, сделавший партию и являвшийся, по сути, сам по себе партией, сам же все и погубил. Причем главные ошибки Явлинского даже не в том, что он поскандалил с Чубайсом, отвратив свой исконный электорат — интеллигенцию, или выступил с нелепым заявлением по Чечне. Главная ошибка от глаз общественности была сокрыта. В яблочных кулуарах циркулирует слух, что еще в сентябре между Путиным и Явлинским, которые, вообще-то, состоят в неплохих личных отношениях, имел место некий разговор, где «Яблоку» было предложено стать проправительственной партией. Со всеми вытекающими отсюда перспективами (которые потом «вытекли» в сторону народившегося «Единства»). Тогда, в сентябре, после заключения союза со Степашиным, при патриотической позиции самого Явлинского «Яблоко» имело рейтинг около 20 %. Если бы оно сохранило динамику и получило хотя бы толику финансовой, организационной и электоральной любви, вложенной потом в «Единство», то это могло бы вывести партию Явлинского на новый уровень — на уровень реальной власти. Все это слухи, конечно, но, согласно слухам, отвечая на то предложение, Явлинский остался верен себе. И народилось «Единство».

История, возможно, оправдает принципиальность яблочного лидера. Но делать эту историю будет «Единство».

Для ростовских яблочников уже в который раз результат, «обеспеченный» московскими товарищами, оказался горькой пилюлей. В Ростове сложилась крепкая команда с профессиональными технологами, есть хорошие связи в предпринимательской среде, поддержка избирателей и крепкие позиции во властных структурах, есть перспективный лидер. Но все это улетает в пустоту «принципиальной» позиции федерального «Яблока». Еще в 1997 году ростовчане предприняли попытку в пределах федерального «Яблока», опираясь на принцип партийного федерализма, создать региональную партию, входящую в «Яблоко» со своей программой, своим именем. Но яблочники из донской глубинки, жестко ориентирующиеся на Явлинского, идею не поддержали.

Автономные позиции ростовского «Яблока» просматривались и в выступлениях лидера ростовских яблочников Михаила Емельянова. Он грамотно просчитал, что свою предвыборную кампанию надо строить не столько под партийным лейблом, сколько как персональный депутатский отчет. Такого залипания на партийный статус, как это наблюдалось у коммунистов, Емельянов старался избежать. А по некоторым вопросам, например по Чечне, он выступил вразрез с заявлениями Явлинского (и был, кстати, поддержан Степашиным). Видимо, в ближайшее время ростовским яблочникам придется как-то еще более решительно, чем в прежние годы, определяться в политическом спектре. Региональная партийная машина Михаила Емельянова слишком хороша, чтобы возить на ней 5 % демократических мандатов.

…Кампания завершена. И кампания продолжается. Многие избиратели, наблюдая за информационными войнами, говорили: «Ах-ах, неужели ОНИ не видят, что центристские организации топят друг друга, а коммунисты победят?!» Да нет, ОНИ все видят. Но победа, или, точнее, сохранение значительного влияния коммунистов — не такой уж плохой результат для тех, кто организовывал эту игру.

Вырисовывается примерно такой сценарий президентской кампании. В Думе образуются два центра тяготения: ведомое неведомым хвостом «Единство», сопровождаемое свитой из ЛДПР, части СПС и значительной части независимых, — на одном полюсе и КПРФ, к сожительству с которым все сильнее будут подталкивать «Отечество», — на другом. Судя по раздраженным выступлениям Евгения Примакова в ночных послевыборных эфирах, еще парочка информационных наступлений — и ОВР можно будет легко выдавить в протестный сектор, где его с распростертыми объятиями ждет КПРФ.

После этого образуется до боли знакомая картина биполярного противостояния 1996 года. Только теперь здоровым силам (олицетворенным тремя «борцами») во главе с кандидатом здоровых сил Путиным будет угрожать «криминально-реваншистская» группировка Зюганова-Примакова-Лужкова. В том, что у неведомого хвоста хватит финансовых, организационных и нравственных сил реализовать такой сценарий, сомневаться не приходится.

Ключевой фигурой остается Путин. О нем так до сих пор ничего и не известно.

Декабрь 1999 года.

Победа «Единства» в Ростовской области Предвыборные технологии в ходе думской кампании в Ростовской области. 2000 г

Географически Ростовскую область обычно приписывают к «красному поясу» Уклад жизни здесь действительно по-южному консервативный, а окрестные регионы и подавно голосуют сплошь за коммунистов.

Но в 1996 году губернатору области Владимиру Чубу удалось вывести свой регион из «красного пояса». В первом туре тех президентских выборов Борис Ельцин набрал на Дону всего 29,08 % голосов и проиграл Зюганову (34,9 %). Между первым и вторым туром в Ростовской области были предприняты титанические административные усилия. И случилось чудо: во втором туре Ельцин набрал 50,67 % голосов жителей Дона и обошел Зюганова (44,17 %).

Именно тогда и сформировав современный политический облик Ростовское области, включающий четыре основные черты.

1. Между донскими коммунистами и областной администрацией сохраняется непримиримое противостояние, во многом замешанное на личных неприязненных взаимоотношения губернатора В. Чуба и лидера донских коммунистов, бывшего советского руководителя области Леонида Иванченко.

2. Самая большая электоральная группа (до 30 %) всегда готова голосовать за КПРФ.

3. В то же время административного ресурса местной партии власти хватает, чтобы контролировать выборный процесс, а в решающие минуты (выборы президента, губернатора) — побеждать коммунистов.

4. Остальные партии и движения (наиболее влиятельно «Яблоко», затем идут РНРП Лебедя, ЛДПР Жириновского и правые силы) существуют в отведенных для них партией власти «политических резервациях».

В политическом поведении донского руководства тоже просматривается отпечаток своеобразной южной мудрости и консерватизма. Владимир Чуб считается сторонником демократических преобразований, но ни в одной из демократических партий не состоял, предпочитая поддерживать «все здоровые силы», никогда не торопился становиться активным участником или комментатором каких-то событий на федеральной политической сцене. Все московские инициативы по созданию общефедеральных партий власти донское руководство поддерживало, но не слишком рьяно, чтобы не закрывать себе и других возможностей — ведь политические ветры часто меняются. К примеру, при создании НДР в 1995 году руководить региональным отделением был направлен вице-губернатор по социальным вопросам А. Бедрик. Это был знак губернаторского расположения. Но неучастия. Когда летом 1999 года Примаков присоединился к движению «Отечество — Вся Россия», возглавить местное отделение выпало другому высокопоставленному донскому чиновнику — председателю областного Законодательного Собрания Александру Попову. Это тоже была очень высокая оценка перспектив тандема Примаков — Лужков. И наконец, когда звезды сошлись в пользу движения «Единство», лидером местной «медвежьей берлоги» стал первый вице-губернатор В. Анпилогов. Все это были делегаты губернатора.

Таким образом, позицию самого губернатора Владимира Чуба можно охарактеризовать как «лояльное неприсоединение» — он старается просчитывать наиболее перспективные сценарии, делегирует своих представителей для участия в них, но в то же время старается не делать однозначного крена в сторону какой-либо определенной политической силы, чтобы не лишаться иных перспектив при самых разных вариантах развития ситуации.

1999 год в этом плане был для донских властей особым. На фоне слабеющего президента значительно усилилось влияние Совета Федерации и отдельно взятых губернаторов, они стали зачастую вести себя как самостоятельная политическая сила. Нельзя сказать, чтобы донской губернатор Владимир Чуб был в авангарде этой губернаторской эмансипации, но и на Дону стали более отчетливо проявляться политические симпатии областного руководства. Наибольшее предпочтение в первой половине 1999-го отдавалось Лужкову, затем Лужкову с Примаковым — они считались реальными и приемлемыми претендентами на роль новых лидеров федеральной партии власти. Впервые донские губернские власти попытались самостоятельно сделать опережающий политический выбор.

Однако Кремль поставил на другого претендента. В адрес Лужкова с Примаковым полетели каменья, направляемые тайной, но умелой рукой.

Легко предположить, что кремлевские стратеги должны были вставить перед собой две взаимосвязанные задачи. Первая — сыграть на «понижение» имиджа Лужкова и Примакова. Для решения этой задачи кремлевские технологи обращались к электорату, это и был PR — в основном с лицом Сергея Доренко. Вторая задача — работать с губернаторами, чтобы отсечь регионы от тандема Примаков — Лужков. (Тут тоже был PR, но особого рода — внутриноменклатурный, граничащий с прямым административным давлением. Но это отдельная тема.)

«PR на понижение», наверное, не может быть «чистым». Это всегда грязные технологии, независимо от реального воплощения — просто по самому уже предназначению. Чтобы лишним упоминанием не умножать их присутствие, рассмотрим лучше те технологии, которые использовались Кремлем в районах «на повышение». На повышение имиджа «Единства». А поскольку сначала у «Единства» вообще никакого имиджа не было, то это были технологии «на появление» или «на проявление».

Работа «на проявление» имиджа нового «регионального блока» велась не только на центральном телевидении и в центральной прессе, но и в местных СМИ под руководством, очевидно, некоего центрального штаба.

И здесь уместно вспомнить политический фон для такой работы, существовавший в Ростовской области. В сентябре 1999-го в лидерах соц. опросов на Дону было «Отечество — Вся Россия». Областное руководство, скорее всего, желало победы Лужкову с Примаковым. Но препятствовать новым инициативам Кремля ни за что бы не стало. Таким образом, сложилась ситуация, в которой местная партия власти никак не содействовала, но и никак не препятствовала продвижению и раскрутке нового блока. Это была чистая ситуация взаимодействия PR-технолога с местными медийными каналами (которые также не получали по поводу «Единства» никаких указаний местных властей и в данном случае оказались вроде как и не ангажированы). Поэтому на примере Ростовской области можно достаточно чисто оценить тот эффект, который дала PR-кампания по продвижению «Единства» в ее региональной части.

Эта кампания имела два аспекта — содержательный (количество и качество информации) и медийный (способы ее распространения).

Первое, что обращало на себя внимание в рекламной кампании нового «блока губернаторов», как его поначалу называли, — это непритязательность к журналистскому уровню материалов при огромном их количествен и большом тематическом разнообразии. Сообщай, сообщай, сообщай, гони план по валу и вал по плану, лишь бы там было что-то «на заданную тему». Казалось, неведомые пиарщики решили завалить всю местную прессу рассказами о «Единстве» и его лидерах. Оценивая эту компанию, можно сказать: создавай информационный фон любыми средствами в больших объемах, и если волна как следует накроет обывателя, то он попросту не успеет распробовать вкус воды…

В местных газетах и на телевидении примерно с октября появились материалы (они не были помечены как рекламные) двух типов. Одни были посвящены политическим событиям, связанным с «Единством», — о том, как поддержали «Единство» губернаторы, как среагировали разные политики, как всем нам необходим новый неидеологизированный блок, опирающийся на регионы, предпринимались попытки инспирированной аналитики в пользу «Единства» и т. д. Другие материалы — с «человечинкой» — были посвящены героям «Единства» в их профессиональной и человеческой ипостасях. Это были рассказы о Шойгу и его борьбе с чрезвычайными ситуациями, о Гурове и его борьбе с преступностью, о Карелине и его просто борьбе. В ход шло все — даже рассказы о местных спасателях и высказывания кого угодно о Шойгу.

В материалах второго типа практически не было политики — просто отсвечивались новые герои. Масштабная информационная облава на обывателя, дополненная повсеместным «телесопровождением» Шойгу, которое шло на центральных каналах, имела расчетный эффект. В обывательской картине мира неизмеримо возросло ощущение «чрезвычайщины» и предчувствие-желание «спасения» (причем при помощи «спасателя»). Эмоционально это все вполне резонировало с чеченским кризисом и терактами (один из которых произошел в Волгодонске — на территории Ростовской области). Об эффекте можно судить хотя бы по такой совершенно не имеющей отношения к выборам детали: в декабрьском отчете ростовского мэра теме борьбы с чрезвычайными ситуациями было посвящено 2,5 страницы. Тогда как более традиционным борьбе с преступностью или здравоохранению было отдано всего 2 и 1,5 страницы соответственно.

Искусственности, виртуальности, надутости этого «околомедвежьего» дискурса неискушенный читатель не замечал. Это объяснимо: виртуальность очень хорошо паразитировала на реальных событиях, ведь МЧС — вполне «ньюсмейкерская» структура. Искусственность при желании можно заметить лишь сейчас, задавшись всего одном вопросом: а почему это сейчас, после выборов, по телевизору ничего не говорят про МЧС? Куда подевались статьи в газетах про Шойгу и прочих спасателей? Ответ содержится в вопросе: а потому что «после выборов»…

Конечно, параллельно велась и административная работа в пользу «Единства». Но в Ростовской области власти долго колебались между ОВР и «Единством», решительный перелом произошел лишь за месяц до выборов, когда, наконец, начал полномасштабную работу региональный штаб «Единства» и на прорыв были брошены многие исключительно важные с точки зрения влияния на избирателя начальники (стали активистами «Единства» и ушли в отпуск руководитель областного Пенсионного фонда, областной министр образования, замминистра по промышленности, вице-губернатор по казачеству, зам. мэра Ростова по социальным вопросам, руководитель городского фонда медицинского страхования…). В последние недели местная партия власти все-таки определилась и решила играть в пользу наиболее вероятного победителя. Тем более что Кремль, мягко говоря, помогал именно с таким политическим «самоопределением».

Однако сколько может дать административное влияние на процесс голосования? Опыт показывает, да и сами чиновники, занимающиеся выборами, говорят: административный ресурс в части влияния на процедуру выборов может дать от 3 до 5 процентных пунктов. «Единство» в Ростовской области получило изумительный результат — 31 % — и обошло даже традиционного лидера — КПРФ. Понятно, что эти 31 % — заслуга не столько чиновничьего аппарата, брошенного рыть донскую берлогу в последний месяц, сколько тех самых пиарщиков, удобрявших местную прессу с октября под мощный гул общефедеральной пиаровской канонады.

У них получилось.

Возможно, избиратель, проявивший столь редкую впечатлительность, гипнабельность и единодушие, со временем очнется и скажет, как тот монтер в рекламе: «Е-мое, что ж я сделал-то!» Последовавшие скандальные события в Думе, демарш думского меньшинства стали своего рода знаком прозрения. Произошел такой небольшой возврат политического маятника от полюса эффективности к полюсу какой-никакой морали.

Но так или иначе, прошедшие выборы как в России в целом, так и в регионах стали грандиозным и успешным экспериментом. Эксперимент удался. Значит, так можно действовать и впредь. Значит, масштабная и управляемая виртуализация политической реальности будет осуществляться и дальше. Оказывается, демократия может быть управляемой, если одно политическое послание искусственными мерами раздувается до неимоверных размеров и заслоняет все остальные.

И единственное, что можно противопоставить массовому оболваниванию, — это разнообразие источников и каналов политической информации. Как известно, самый большой процент голосов «Единство» получило в восточных регионах страны, где практически нет вещания НТВ. Значит, большой выбор, большое разнообразие источников информации, конкуренция и конфликтность политических посланий — вот единственное средство от повальной унификации настроений граждан, от которой действительно всего один небольшой шажок до «демократического централизма».

Февраль 2000 года