Т-34 в бою

ТРУДНЫЙ 1942 ГОД

Для Советского Союза 1942 год начинался на мажорной ноте. В начале января 1942 года закончилось контрнаступление Красной Армии на западном стратегическом направлении. Враг был отброшен от Москвы на 100– 250 км. В битве за Москву потерпели серьёзное поражение 38 немецких дивизий, при этом особенно тяжёлые потери понесли немецкие танковые соединения, некоторые из которых практически полностью лишились танков.

Так, например, по состоянию на 21 декабря 1941 года в 7-м танковом полку 10-й танковой дивизии осталось 33 боеспособных танка. Впрочем, в других соединениях дела обстояли ещё хуже. В 1-м танковом полку 1-й танковой дивизии на 1 января 1942 года имелся лишь один боеспособный танк, а в 36-м танковом полку 14-й танковой дивизии – пять. Общее же соотношение в танках на советско-германском фронте на 1 января 1942 года составляло 1 588:840 (1,9:1) в нашу пользу.

Сборка танков в цеху завода «Красное Сормово». 1942 год

Приводимые цифры могут удивить читателя. И действительно, к тому, что Красная Армия имела количественное превосходство в танках над Вермахтом накануне войны, все вроде бы уже привыкли. Как привыкли и к тому, что в течение полутора месяцев мы потеряли почти все танки приграничных округов. Кое-что, правда, оставалось в тыловых округах, но это кое-что (примерно 8 тысяч танков) почему-то совсем не учитывалось. Справедливости ради надо сказать, что из этого количества реально боеспособных танков было немного и они в основном были сосредоточены на Дальнем Востоке и в Закавказье. То есть прикрывали потенциально опасные направления. К тому же всё это были боевые машины так называемых «старых типов», заметно уступавшие немецким танкам по своим тактико-техническим характеристикам. Так что вся надежда была только на новое производство. А с ним-то, как утверждается до сих пор в большинстве изданий, дело-де обстояло совсем плохо. Заводы эвакуировались, находились «на колёсах», и товарищ Сталин чуть ли не поштучно лично распределял боевые машины по танковым частям. Самое любопытное, что начало такой трактовке событий положил сам И. В. Сталин, который, выступая 6 ноября 1941 года на торжественном заседании по случаю 24-й годовщины Октябрьской революции, сказал:

«Другая причина временных неудач нашей армии состоит в недостатке у нас танков и отчасти авиации. В современной войне очень трудно бороться пехоте без танков и без достаточного авиационного прикрытия с воздуха. Наша авиация по качеству превосходит немецкую авиацию, а наши славные лётчики покрыли себя славой бесстрашных бойцов. Но самолётов у нас пока ещё меньше, чем у немцев. Наши танки по качеству превосходят немецкие танки, а наши славные танкисты и артиллеристы не раз обращали в бегство хвалёные немецкие войска с их многочисленными танками. Но танков у нас всё же в несколько раз меньше, чем у немцев. В этом секрет временных успехов немецкой армии. Нельзя сказать, что наша танковая промышленность работает плохо и подаёт нашему фронту мало танков. Нет, она работает очень хорошо и вырабатывает немало превосходных танков. Но немцы вырабатывают гораздо больше танков, ибо они имеют теперь в своём распоряжении не только свою танковую промышленность, но и промышленность Чехословакии, Бельгии, Голландии, Франции. Без этого обстоятельства Красная Армия давно разбила бы немецкую армию, которая не идёт в бой без танков и не выдерживает удара наших частей, если у неё нет превосходства в танках».

Только что собранный Т-34 покидает цех завода № 112 «Красное Сормово». Весна 1942 года

С этих-то слов «вождя народов», стремившегося снять с себя ответственность за чудовищный разгром, и началось то нагромождение лжи и фальсификаций, с которым приходится сталкиваться и по сей день. Интересно, сам-то Сталин хоть немного верил в то, что говорил? Отчасти, видимо, да, поскольку вряд ли располагал точными данными о состоянии Панцерваффе и о германском танковом производстве. Что касается последнего, то за 1941 год немецкая промышленность (включая и заводы оккупированной Чехии) произвела 1 859 танков и 540 штурмовых орудий. Если сравнить их с объёмами советского танкового производства то, признаться, берёт оторопь. Только за 2-е полугодие 1941 года с 1 июля по 31 декабря советские заводы изготовили 4 867 танков всех типов! Но, быть может, это были в основном лёгкие танки? Да, действительно, доля лёгких танков была высока – 2 051 машина, или 42%. Но и при этом средних и тяжёлых танков в СССР было выпущено 2 816 единиц, что больше чем в Германии танков и штурмовых орудий за весь 1941 год! Где уж там «в несколько раз меньше, чем у немцев»!

Ну а какую же долю из этого количества составляли танки Т-34? И кто же их выпускал, если все заводы, как утверждалось, были «на колёсах»?

Ещё 25 июня 1941 года вышло постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) «Об увеличении выпуска танков KB, Т-34 и Т-50, артиллерийских тягачей и танковых дизелей на III и IV кварталы 1941 г.», в котором была сформулирована задача по созданию танкостроительной промышленности. Заводам № 183 и СТЗ предписывалось свернуть выпуск всей гражданской продукции, приступить к выполнению мобилизационного плана и быть готовыми оказать помощь тем предприятиям, которые будут подключены к выпуску Т-34. 1 июля 1941 года появилось ещё одно постановление, уже Государственного комитета обороны № ГКО-1сс, в соответствии с которым к производству танков Т-34 привлекался горьковский завод «Красное Сормово» (завод № 112 Наркомсудпрома). К выпуску узлов и агрегатов танка, в частности, коробок передач, бортовых фрикционов, бортовых передач, ведущих колёс и опорных катков подключался Харьковский тракторный завод.

С первых дней войны завод № 183 наращивал выпуск танков. Люди работали в две смены по 11 часов, не покидая цеха даже во время начавшихся бомбёжек города. В июле из ворот завода вышли 225 танков, в августе – 250, сентябре – 250, в октябре удалось собрать последние 30 машин. На основании постановления ГКО от 12 сентября 1941 года директор завода Ю. Е. Максарев отдал приказ о немедленной эвакуации предприятия в глубокий тыл. Первый эшелон покинул Харьков 19 сентября и направился на Урал, в Нижний Тагил, на территорию Уральского вагоностроительного завода. На эту же площадку прибыли Московский станкостроительный завод имени С. Орджоникидзе, часть оборудования и сотрудников московских заводов «Красный пролетарий», «Станколит» и др. На основе этих предприятий был образован Уральский танковый завод № 183. Первые 25 танков на новом месте собрали уже в конце декабря из узлов и деталей, привезённых из Харькова.

Осенью 1941 года единственным крупным производителем Т-34 оставался СТЗ. При этом выпуск максимально возможного числа комплектующих постарались развернуть в самом Сталинграде. Броневой прокат поступал с завода «Красный Октябрь», бронекорпуса сваривали на Сталинградской судоверфи (завод № 264), пушки поставлял завод «Баррикады». Короче говоря, в городе организовали практически полный цикл производства танка и его деталей. Выпуск танков неуклонно возрастал. Если в июне и июле СТЗ сдал 86 и 93 танка соответственно, то уже в августе – 155! Максимума в 1941 году производство достигло в сентябре – 165 боевых машин. В октябре военпредам передали только 124 танка. Падение производства было вызвано снижением поставок корпусов и башен с эвакуируемого завода № 183.

Программа выпуска Т-34 на заводе «Красное Сормово» в 1941 году включала 700-750 единиц, но до конца года завод смог изготовить только 173 машины.

Литая башня Т-34 выпуска 1942 года. Кормовой люк для демонтажа пушки крепился на 6 болтах

Таким образом, в конце 1941-го и первой половине 1942 года выпуск танков Т-34 осуществлялся на трёх заводах: № 183 в Нижнем Тагиле, СТЗ и № 112 «Красное Сормово». Головным считался завод № 183, так же как и его КБ – отдел 520 (в некоторых источниках – ГКБ-34). Предполагалось, что все изменения, вносимые в конструкцию Т-34 другими заводами, будут утверждаться именно здесь. На деле всё выглядело несколько иначе. Незыблемыми оставались только ТТХ танка, в деталях же танки разных заводов-изготовителей существенно отличались.

Так, например, с 25 октября 1941 года на заводе № 112 приступили к изготовлению опытных образцов упрощённых бронекорпусов, без механической обработки кромок листов после газовой резки, с соединением деталей в «четверть» и шиповым соединением лобового листа с бортами и подкрылками.

Литая башня производства завода № 112 без кормовой дверцы для демонтажа пушки

На чертежах головного завода, поступивших на «Красное Сормово», в задней стенке башни имелся люк, закрываемый съёмным броневым листом с креплением на шести болтах. Люк предназначался для демонтажа в полевых условиях повреждённой пушки. Металлурги завода по своей технологии кормовую стенку башни отливали сплошной, а отверстие под люк вырезалось на фрезерном станке. Вскоре выяснилось, что в съёмном листе при его обстреле из пулемёта возникает вибрация, приводящая к отрыву болтов и срыву его с места. Попытки отказаться от люка предпринимались неоднократно, однако каждый раз возражали представители заказчика. Тогда начальник сектора вооружения А. С. Окунев предложил с помощью двух танковых домкратов поднимать кормовую часть башни. При этом в образовавшееся отверстие между погоном башни и крышей корпуса пушка, снятая с цапф, свободно выкатывалась на крышу корпуса танка. На испытаниях на переднюю кромку крыши корпуса приварили упор, предохранявший башню от сползания во время подъёма. Выпуск таких башен начался на заводе № 112 с 1 марта 1942 года. Военпред А. А. Афанасьев предложил вместо упорной планки на всю ширину крыши корпуса приварить броневой козырёк, который одновременно служил бы упором и защищал от пуль и осколков зазор между торцом башни и крышей корпуса. Позже этот козырёк и отсутствие люка в задней стенке башни стали отличительными чертами сормовских танков.

Из-за потери многих смежников танкостроителям приходилось проявлять чудеса изобретательности. Так, в связи с прекращением поставок из Днепропетровска воздушных баллонов для аварийного запуска двигателя на «Красном Сормове» стали использовать для их изготовления выбракованные по мехобработке корпуса артиллерийских снарядов!

Выкручивались, как могли, и на СТЗ: с августа 1941 года начались перебои с поставкой резины из Ярославля, поэтому с 29 октября все танки Т-34 на СТЗ стали оснащаться литыми опорными катками с внутренней амортизацией. В результате характерной внешней особенностью сталинградских танков стало отсутствие резиновых бандажей на всех опорных катках. Была разработана и новая конструкция трака со спрямлённой беговой дорожкой, позволившая снизить шум при движении машины. Ликвидировали «обрезинку» и на ведущих и направляющих колёсах.

Ещё одной характерной особенностью танков СТЗ стали корпус и башня, изготавливавшиеся по упрощённой технологии, разработанной заводом № 264 по примеру «Красного Сормова». Броневые детали корпуса соединялись между собой в «шип». Традиционные соединения в «замок» и в «четверть» сохранились лишь в соединении верхнего лобового листа корпуса с крышей и днища с нижними листами носа и кормы. В результате значительного сокращения объёма механической обработки деталей цикл сборки корпусов сократился с девяти суток до двух. Что касается башни, то её стали сваривать из листов сырой брони с последующей закалкой уже в собранном виде. При этом совершенно отпала необходимость в правке деталей после закалки и облегчилась подгонка их при сборке «по месту».

Т-34 производства СТЗ выпуска конца 1941 года с цельнометаллическими опорными катками и необрезиненным направляющим колесом

Необходимость «выкручиваться» и изменения, внесённые в нецентрализованном порядке, привели к тому, что ухудшилось качество изготовления танков и существенно ограничилась взаимозаменяемость узлов и деталей. Дошло до того, что порой при ремонте не удавалось устанавливать башню одного завода на корпус другого. Но, пожалуй, самый болезненный кризис в конце 1941 – начале 1942 годов был связан с двигателями, а точнее – с их отсутствием.

В середине 1941 года единственным изготовителем этих двигателей для Т-34 оставался харьковский завод № 75. В первые же дни войны поступило распоряжение о развёртывании их производства на ХТЗ. Однако быстро меняющаяся обстановка на фронте заставила изменить эти планы. Двигательное производство ХТЗ перебазировали на СТЗ, где в ноябре 1941 года и начался выпуск дизелей. Но качество их было очень низким. Достаточно сказать, что из 65 собранных к концу месяца двигателей военная приёмка приняла только 25. План производства также не выполнялся, поэтому приходилось устанавливать на Т-34 двигатели В-2В мощностью 300 л.с, предназначавшиеся для тягачей «Ворошиловец». Завод же № 75 в это время находился «на колёсах» – шла его эвакуация на Урал. Отсутствие дизелей пришлось компенсировать за счёт установки карбюраторных моторов М-17.

Этот вопрос начали прорабатывать на заводе № 183 ещё в июне 1941 года. Работы форсировали после постановления СНК СССР от 16 сентября 1941 года «О установке двигателя М-17 в танк Т-34». Спустя пять дней всю документацию передали на СТЗ и завод № 112.

На СТЗ в 1941 году двигателями М-17 были оснащены 209 машин, в январе-марте 1942-го – 364. Правда, на 95 танках, выпущенных в марте, двигатели М-17 в первой декаде апреля заменили на В-2 производства СТЗ.

Программа выпуска Т-34 на заводе «Красное Сормово» в 1941 году включала 700-750 единиц, но до конца года завод смог изготовить только 173 машины, из них 156 с моторами М-17. В 1942 году заводские цехи покинули ещё 540 «тридцатьчетвёрок» с карбюраторными двигателями.

Важно отметить, что все использовавшиеся на Т-34 двигатели М-17Т и М-17Ф были не новые, все они нуждались в ремонте, но и после него работали ненадёжно, часто не развивали паспортную мощность. Всё это приводило к тому, что из-за технических неисправностей из строя выходило больше танков, чем от воздействия противника (на 1 апреля 1942 года, например, в действующей армии имелось 1 642 исправных и 2 409 неисправных танков всех типов, в то время как наши боевые потери за март составили только 467 танков).

Столь подробный рассказ о производственных проблемах понадобился для того, чтобы понять, насколько ненадёжной машиной была «тридцатьчетвёрка» в конце 1941 – начале 1942 года. Если летом 1941 года высокие тактико-технические характеристики танка не удавалось реализовать из-за элементарной неподготовленности экипажей и отчасти из-за конструктивных недостатков, то зимой 1941/1942 года они не реализовывались в основном из-за низкой технической надёжности, плохого качества узлов, агрегатов и сборки танка в целом. Впрочем, и конструктивные недостатки так и остались на своём месте. И неудивительно – в первой половине 1942 года конструкторам было просто не до этого. Заводам нужно было «гнать» план, а КБ – обеспечивать конструкторское сопровождение серийного производства. Ну а танков требовалось много – и для того, чтобы восполнять потери, и для того, чтобы формировать новые соединения.

Сдаточная площадка Сталинградского тракторного завода. На переднем плане танки Т-34, на заднем – артиллерийские тягачи СТЗ-5. Июль 1942 года

В феврале 1942 года началось формирование большого количества отдельных танковых бригад типа «С», то есть сокращённого двухбатальонного состава по 46 танков в каждой. Причём в отличие от 1941 года, когда большинство бригад формировалось на основе уже имевшихся соединений – танковых дивизий, в 1942 году практически все они формировались заново. Иным был и темп формирования: если в 1941 году формировалось по 8 бригад и 8 батальонов в месяц, то в 1942 году планировалось формировать по 40 бригад в месяц.

С марта 1942 года началось формирование первых четырёх танковых корпусов, которые имели в своём составе две танковые (с середины апреля – три) и мотострелковую бригады. По этому штату в корпусе имелось 5 603 человека и 100 танков (20 KB, 40 Т-34 и 40 Т-60). При этом в создаваемых соединениях совершенно не предусматривалось иметь артиллерийских частей, инженерно-сапёрных, разведывательных подразделений, а также своего корпусного тыла. Управление корпуса фактически представляло собой небольшую группу офицеров, предназначавшихся для координации боевых действий бригад в бою.

Сравнительные размеры танков Т-34 и Pz IVG

Боевое крещение танковые корпуса получили в мае 1942 года, когда наиболее серьёзные по своей напряжённости и результатам события развернулись на харьковском направлении. Советским войскам была поставлена задача разгромить харьковскую группировку противника и овладеть Харьковом. Планом наступательной операции предусматривалось нанесение двух ударов по сходящимся направлениям: одного из района южнее Волчанска и другого – с Барвенковского выступа в общем направлении на Харьков. Главный удар предполагалось нанести с Барвенковского выступа, обращённого в сторону врага, силами 6-й армии генерала А. М. Городнянского и армейской группы генерала Л. В. Бобкина. Второй удар (вспомогательный) наносился из района Волчанска силами 28-й армии генерала Д. И. Рябышева и частью сил соседних с ней соединений 21-й и 38-й армий. Этой группе войск предстояло наступать в обход Харькова с севера и северо-запада.

В свою очередь, немецкое командование в целях создания более благоприятных условий для летнего наступления на юго-западном направлении в конце апреля – начале мая приступило к подготовке операции по ликвидации Барвенковского выступа. Эта операция, получившая название «Фридрикус I», должна была осуществляться наступлением 6-й полевой армии генерала Паулюса из района севернее Балаклеи и армейской группы «Клейст» (1-я танковая и 17-я армии) из районов Славянска, Краматорска и западнее в общем направлении через Барвенково на Изюм. Таким образом, в районе Харькова к наступательным действиям готовились войска обеих сторон.

К началу наступления советское командование сосредоточило довольно сильную танковую группировку, в составе которой было три танковых корпуса (21, 22 и 23-й) и девять отдельных танковых бригад (5, 6, 7, 10, 37, 38, 42, 87 и 90-я), в которых насчитывалось 925 танков (из них 358 – Т-34). Отдельные танковые бригады были включены в ударные группировки и использовались для непосредственной поддержки пехоты стрелковых дивизий первого эшелона. 22-й танковый корпус был придан 38-й армии. Командующий армией решил использовать корпус децентрализованно, придав его бригады стрелковым дивизиям.

21-й и 23-й танковые корпуса составляли подвижную группу Юго-Западного фронта. Её планировалось ввести в прорыв в полосе наступления 6-й армии с задачей развить удар в общем направлении на Люботин и во взаимодействии с соединениями 3-го кавалерийского корпуса завершить окружение харьковской группировки противника. 21-й танковый корпус генерала Г. И. Кузьмина должен был развивать наступление в направлении на Змиев и на пятый-шестой день операции овладеть районом Люботина. К этому же времени 23-й танковый корпус генерала Е. Г. Пушкина должен был выйти в район Валков.

Экипаж маскирует танк в окопе. 1942 год. Судя по ряду характерных деталей, можно утверждать, что эта машина выпущена в конце 1941 года на СТЗ

Все танковые части и соединения, привлекавшиеся к операции, имели довольно пёстрый состав, что хорошо видно на примере 22-го танкового корпуса. На вооружении его бригад состояли танки шести типов. При этом две бригады танков Т-34 вообще не имели, а самыми распространёнными машинами были английские «Матильды» и «Валентайны».

Наступление войск ударных группировок Юго-Западного фронта началось утром 12 мая после часовой артиллерийской и авиационной подготовки. Стрелковые дивизии северной ударной группировки при поддержке танковых бригад за три дня упорных боёв продвинулись в районе Волчанска на 10– 25 км. Однако результаты первых дней не были своевременно использованы. Силы наступающих частей 21, 28 и 38-й армий истощились, резервов для развития удара не оказалось, и поэтому темп их продвижения резко снизился. Более того, противник, подтянув резервы – 3-ю и 23-ю танковые и 71-ю пехотную дивизии, сумел остановить продвижение наших войск южнее Волчанска и 13 мая нанёс контрудар во фланг наступавшим войскам 38-й армии. В течение этого дня все бригады 22-го танкового корпуса вступили в бой с немецкой группировкой, насчитывавшей более 130 танков. В результате 13-я танковая и 133-я бригады потеряли все свои танки, подбив при этом, по докладам командиров, около 65 вражеских боевых машин. 36-я танковая бригада, потеряв 37 танков и подбив при этом 40 танков противника (!), отошла к населённому пункту Непокрытая. В итоге этих боёв вплоть до 17 мая танковые части активныхбоевых действий не вели. А занимались восстановлением материальной части.

Башенный люк больших размеров нельзя отнести к конструкторской удаче, однако его крышка служила хорошей защитой для танкистов, когда они вели наблюдение за полем боя, высунувшись из люка. Калининский фронт, 3-я гвардейская танковая бригада, весна 1942 года

Войска южной ударной группировки, перешедшие в наступление с Барвенковского выступа, к исходу первого дня прорвали главную полосу обороны противника и продвинулись на 12– 15 км. В последующие два дня фронт прорыва был расширен до 55 км, а глубина прорыва достигала 25– 50 км. Сопротивление вражеских войск начало заметно ослабевать. Создались благоприятные условия для ввода в прорыв подвижной группы. Стремительный и мощный удар двух танковых корпусов, имевших в своём составе около 300 танков, мог оказаться весьма эффективным. Однако этого сделано не было.

Танк Т-34 84-й танковой бригады выдвигается к месту боевых действий, Юго-Западный фронт, май 1942 года

Командование 6-й армии, ожидая более выгодной обстановки, решило ввести подвижные войска в прорыв с выходом стрелковых дивизий на рубеж реки Берестовая, до которой ещё оставалось пройти с боем 15 км. 15 и 16 мая танковые корпуса в ночных условиях выдвигались к указанному рубежу. Утром 17 мая, на шестой день операции, после захвата плацдарма на Берестовой, обогнали боевые порядки пехоты и приступили к выполнению задач. Но благоприятный момент был упущен. Отказ от использования подвижных войск 14-15 мая для наращивания удара стрелковых соединений отрицательно повлиял на развитие операции. Противник успел за это время подтянуть резервы и организовать оборону на тыловых рубежах. Преодолевая всё возрастающее сопротивление врага, танковые корпуса 18 мая достигли железной дороги Харьков – Красноград. Но к этому времени тяжёлая обстановка сложилась на южном фасе Барвенковского выступа. 17 мая сильная группировка противника, неожиданно перейдя в наступление, прорвала оборону 9-й армии Южного фронта и, развивая удар на север и северо-восток, вышла на коммуникации наших войск, находившихся на Барвенковском выступе, отрезав их от переправ через реку Северский Донец. Несмотря на это, войска Юго-Западного фронта ещё два дня тщетно пытались пробиться к Харькову. Только 19 мая они перешли к обороне, но было уже поздно. 20 мая немцы, воспользовавшись тем, что северная советская группировка истощила свои силы и прекратила активные действия, перебросили с этого участка фронта на северный фас Барвенковского выступа 3-ю и 23-ю танковые дивизии, которые, прорвав оборону советских войск, к вечеру 20 мая вышли в район Петровской и Красного Лимана, а к концу дня 22 мая завершили окружение советских войск на Барвенковском выступе.

С 23 мая в штабе Юго-Западного фронта стали разрабатывать планы спасения окружённой группировки. Для этой цели, например, в составе Южного фронта был создан сводный танковый корпус. Первоначально в его состав вошли 3-я (8 KB, 9 Т-34 и 9 Т-60) и 15-я (20 Т-34 и 9 Т-60) танковая бригады. Полноценного штаба у корпуса не было, для управления войсками использовались остатки штаба 121-й танковой бригады. Впрочем, в таком составе корпус просуществовал недолго. К 25 мая 3-ю танковую бригаду из него изъяли, включив вместо неё 64-ю (22 «Матильды», 1 «Валентайн» и 21 Т-60) и 114-ю (4 МЗс и 21 Т-60) танковые бригады и 92-й (8 Т-34 и 12 Т-60) отдельный танковый батальон. В таком составе корпус 25 мая перешёл в наступление. Противник встретил атаку танков сильным артиллерийским огнём и беспрерывными ударами с воздуха. К вечеру 25 мая танковые бригады с боем заняли Чепель. В течение этого дня танковые бригады уничтожили 19 немецких танков, 8 противотанковых пушек и до двух рот пехоты. Собственные потери корпуса составили 29 танков, из них – 5 Т-34 15-й танковой бригады. На следующий день наступление возобновилось, но уже безуспешно. За этот день, уничтожив четыре вражеских танка и два орудия, корпус потерял 14 боевых машин, из них 10 Т-34. Но усилия сводного корпуса не пропали даром.

Немецкие солдаты осматривают подбитый под Харьковом советский танк Т-34. Весна 1942 года

В районе Чепеля 26 мая прорвалась из окружения крупная группа бойцов и командиров 6-й и 57-й армий. Все оставшиеся в кольце окружения танки были объединены в танковую группу генерал-майора Г. И. Кузьмина. Она состояла из остатков 5-й гвардейской, 7, 37, 38 и 43-й танковых бригад и 21-го и 23-го танковых корпусов. Группе была поставлена задача – прорвать оборону противника и вывести окружённые части в направлении Лозовенька – Садки – Чепель. По воспоминаниям очевидцев, в районе Лозовеньки приготовилась к прорыву группа из 60 танков. Танки построили клином, в голове которого поставили наиболее опытную и боеспособную 5-ю гвардейскую танковую бригаду, имевшую 14 танков (1 KB, 7 Т-34 и 6 Т-60). На броню машин положили раненых. Пехоту разместили внутри клина и предупредили, чтобы пехотинцы бежали вслед за танками, так как ни перегруппировок, ни остановок не будет. Из 22 тысяч человек, пошедших на прорыв, из окружения вышли 5 тысяч и 5 танков 5-й гвардейской танковой бригады (4 Т-34 и 1 Т-60).

Также в течение 26 мая прорвали кольцо окружения и вышли к своим танкисты 23-го танкового корпуса во главе с его командиром Героем Советского Союза генерал-майором танковых войск Е. Пушкиным. При этом они вывели из окружения большую группу военнослужащих 6-й и 57-й армий.

К моменту завершения боёв в котле 31 мая из окружения вышли 27 тыс. человек. Это была настоящая катастрофа. По советским данным в окружение попали 207 047 человек, 652 танка, 1 646 орудий и 3 278 миномётов. Однако в документах отмечалось, что «установить потери вооружения и техники из-за отсутствия документов по ряду соединений и частей, не представляется возможным». По немецким данным, во время боёв под Харьковом они взяли в плен 239 036 человек, уничтожили и захватили 1 249 танков, 2 026 орудий и 540 самолётов.

Вот что говорилось о действиях советских танковых частей в докладе о действиях в Харьковской операции 3-й танковой дивизии Вермахта: «…несмотря на все недостатки и слабую организованность частей РККА, их танки конструктивно не уступают нашим. Индивидуальная подготовка танковых экипажей также очень хороша. Русский лейтенант-танкист, захваченный в плен в одном из боёв под Харьковом, заявил на допросе, что их танковые войска по всем параметрам превосходят наши. Также в Красной Армии уже известно о применении нами кумулятивных танковых снарядов.

Из-за того, что большинство русских танков не радиофицировано, они не могут должным образом организовать массированные атаки против наших танков. Обычно сначала появляются четыре машины головного дозора, а затем остальные танки – один за одним. Видимо, этой же причиной обусловлена нелюбовь экипажей русских танков к обстрелам из любых видов оружия, даже из тех, что неспособно причинить им какой-либо вред. Не всегда адекватно оценивая опасность, при отсутствии дополнительной информации по радиосвязи, русские танкисты стараются всячески избежать столкновений, уворачиваются, отступают от огня из 37– и 50-мм противотанковой пушки, а также из 50-мм танковой пушки KwK L/42.

Т-34 с десантом на броне перед атакой. Юго-Западный фронт, 5-я гвардейская танковая бригада, май 1942 года

Прекрасно понимая, что наши прорывы в глубину советской обороны во многом связаны с продвижением длинных колонн танков и бронетранспортёров, русские очень часто успешно тормозили наше продвижение, располагая 2-3 засадные позиции танков Т-34 на командных высотах. Хорошо замаскированные, они не были видны до открытия огня, а также не были доступны для обстрела с флангов».

Первый опыт боевого применения танковых корпусов весной 1942 года показал, что новые соединения не обладали необходимой оперативно-тактической самостоятельностью при ведении боевых действий, а в вопросах боевого и тылового обеспечения находились в полной зависимости от армий и фронтов. Всё это отрицательно сказывалось на результатах их боевых действий.

В июле 1942 года в штат корпуса был включён дивизион «катюш», насчитывавший 8 установок БМ-13, разведывательный и мотоциклетный батальоны. Несколько позже в корпус были включены две подвижные ремонтные базы, а также рота подвоза ГСМ для обеспечения второй заправкой топлива и масла.

Танк PzIII AusfL 16-й танковой дивизии Вермахта на одной из площадей Воронежа. Июль 1942 года. Длинноствольная 50-мм пушка представляла для Т-34 серьёзную угрозу

Одновременно с формированием танковых корпусов в мае-июне 1942 начали создаваться танковые армии – 3-я (командующий – генерал А. И. Лизюков) и 5-я (командующий – генерал П. Л. Романенко). Первоначально боевой состав танковых армий определялся директивами на их формирование и был неодинаковым. Так, в состав 3-й танковой армии вошли два танковых корпуса, три стрелковые дивизии, две отдельные танковые бригады, артиллерийский полк и полк «катюш», в состав 5-й – два танковых корпуса, кавалерийский корпус, шесть стрелковых дивизий, отдельная танковая бригада, отдельный мотоциклетный полк, два отдельных танковых батальона. В конце июля 1942 года на Сталинградском фронте с использованием полевых управлений 38-й и 28-й армий были созданы соответственно 1-я и 4-я танковые армии, которые примерно через месяц были расформированы.

В результате тяжёлых поражений, которые потерпела Красная Армия в мае-июне 1942 года, обстановка на советско-германском фронте изменилась в пользу противника. Немцам удалось значительно улучшить положение своих войск и создать выгодные условия для проведения «главной операции» на юге Восточного фронта.

В 10 часов утра 28 июня 1942 года Вермахт начал генеральное наступление на Восточном фронте. К исходу дня оборона советских войск на стыке 13-й и 40-й армий была прорвана. К 30 июня немецкие войска расширили прорыв до 40 км по фронту и продвинулись на 35– 40 км в глубину обороны наших войск.

28 июня Ставка усилила Брянский фронт 4-м и 24-м танковыми корпусами Юго-Западного фронта. К участку прорыва выдвигался также 17-й танковый корпус из резерва Ставки ВГК и 1-й и 16-й танковые корпуса из резерва фронта. Советское командование предполагало, что контрудар этих корпусов должен остановить немецкое наступление.

Танк Т-34 производства СТЗ, подбитый на улице Воронежа. Восточный фронт, лето 1942 года

Однако быстрое изменение обстановки не позволило осуществить этот замысел. Корпуса не успевали в срок прибыть в указанные районы и вводились в бой неодновременно, управление ими не было организовано, командиры действовали по своему усмотрению, боялись оторваться от пехоты. Не были организованы артиллерийская поддержка и взаимодействие с авиацией.

Подобная картина имела место и на уровне подразделений. Вот что вспоминал об этих днях бывший командир 109-й танковой бригады 16-го танкового корпуса В. С. Архипов: «21 июня наш корпус был выдвинут с рубежа реки Олым ближе к фронту, на рубеж реки Кшень. А 28 июня командир корпуса генерал-майор М. И. Павелкин вызвал к себе командиров бригад, сообщил, что противник продвигается к реке Кшень. Мы получили боевую задачу и двинулись навстречу немецким танковым и моторизованным дивизиям.

До 30 июня бой вели 107-я и 164-я танковые бригады, а наша 109-я находилась во втором эшелоне корпуса. Но в этот день обстановка резко осложнилась. Противник форсировал реку Кшень и овладел Новым Посёлком. Командир корпуса приказал мне выделить танковую роту, чтобы поддержать контратаку стрелков 15-й мотобригады. Танки лейтенанта Бегунского ворвались в посёлок, но были вынуждены с потерями отойти. Это случилось вечером, а утром 1 июля не помогла уже и атака Нового Посёлка всем 310-м батальоном. Комбат майор И. В. Смирнов докладывал по рации:

– Зацепился за окраину, веду огонь с места…

– Почему не прорвался к мосту?

– Четыре машины потерял. Лейтенант Садыков со своими орлами прорвался было к мосту, да его оттеснили. Там немецких танков – за каждым плетнём по две башни торчат. Как грибы после дождика.

Готовые к отправке на фронт танки перед погрузкой на железнодорожные платформы. Сталинградский тракторный завод, весна 1942 года

Иван Васильевич не преувеличивал. И разведка наблюдением, и опросы пленных подтверждали, что на плацдарме сосредоточилось много немецких танков – до полка. И когда на следующий день, 2 июля, командир корпуса приказал наконец ввести в бой и 309-й танковый батальон майора Василия Ивановича Землякова, было уже поздно – противник, овладевший плацдармом у Нового Посёлка, имел двухкратное превосходство в танках и ещё большее в пехоте и артиллерии. Нашу атаку гитлеровцы встретили контратакой, в которой участвовало 80 танков и множество бронетранспортёров.

Этот эпизод запомнился мне особенно крепко из-за многочисленных неиспользованных нами возможностей. Вместо того чтобы сбить противника с плацдарма ударом танкового кулака, мы пытались столкнуть его пальцем. В первый день бросили против 20 немецких танков и двух батальонов автоматчиков, овладевших Новым Посёлком, примерно столько же стрелков, но вдвое меньше танков. На второй день – 20 наших танков против 40-50 фашистских и так далее. Противник, наращивая свои силы, опережал нас, и если в первый день боя за плацдарм мы имели общее превосходство в танках, но не использовали его в атаках, то к четвёртому дню, к 3 июля, это превосходство перешло уже к противнику. Вот что значит потеря драгоценного времени, вот что значит применение танков с оглядкой, с дроблением танковых бригад и батальонов для «закрытия брешей».

В результате подобных действий и 16-й, и все остальные танковые корпуса были поистине «измочалены», так и не сумев остановить противника. К 13 июля в 16-м танковом корпусе из 181 танка осталось 45, и лишь 20 из них были боеспособны. Из 88 «тридцатьчетвёрок» корпуса в строю осталось только 6 боевых машин. За четыре дня боёв 17-й танковый корпус потерял 132 танка из 179 (все KB, 62 Т-34 из 88, 47 Т-60 из 68).

К исходу 2 июля противник продвинулся на глубину 60– 80 км. Его подвижные соединения вышли к железной дороге Касторное – Старый Оскол и охватили с севера левофланговые дивизии 40-й армии, продолжавшие вести бои на главной полосе обороны.

К этому времени осложнилась обстановка на правом крыле Юго-Западного фронта. Утром 30 июня ударная группировка 6-й немецкой армии перешла в наступление и прорвала оборону соединений 21-й и 28-й армий. Развивая успех на северо-восток, основные силы 6-й немецкой армии к исходу 2 июля продвинулись на глубину до 80 км и вышли в районы Старого Оскола и Волоконовки, тем самым значительно ухудшив положение советских войск на воронежском направлении. Часть соединений 40-й и 21-й армий Брянского фронта оказалась в окружении.

4 июля соединения 4-й танковой армии генерала Гота вышли на подступы к Воронежу. В течение двух последующих дней немецкие войска захватили плацдарм на левом берегу Дона и в тот же день овладели большей частью города. 10 дней шли ожесточённые бои на улицах западной части Воронежа. Однако дальнейшее продвижение противника было остановлено организованным сопротивлением советских войск.

6 июля 5-я советская танковая армия нанесла контрудар южнее Ельца по флангу армейской группы «Вейхс». Командующий армией генерал-майор А. И. Лизюков решил, не ожидая прибытия всех корпусов, начать 6 июля боевые действия только одним 7-м танковым корпусом. Остальные вводились в бой по мере подхода: 11-й танковый – 7 июля, а 2-й танковый – 10 июля. Поэтому добиться существенных результатов наши войска не смогли. Однако это заставило немецкое командование повернуть на север 24-й танковый корпус и три пехотные дивизии и тем самым ослабить удар на Воронеж. Активными действиями советские войска сорвали и попытку врага расширить прорыв к северу от Воронежа, вдоль Дона. 4-я немецкая танковая армия, завязнув в этих боях, утратила запланированный темп продвижения. Но и 5-я танковая армия понесла в этих боях серьёзные потери. На 6 июля в её составе насчитывался 641 танк (83 KB, 228 Т-34, 88 МК-II «Матильда» и 242 Т-60), а 17 июля осталось только 158 (26 KB, 98 Т-34, 37 «Матильд» и 139 Т-60).

На помощь Сталинграду! В атаке танки Донского фронта. Сентябрь 1942 года

К середине июля прорыв советско-германского фронта на юге достиг по глубине 150– 400 км. Под ударами немецких армий советские войска отошли к Воронежу, оставили Донбасс и богатые сельскохозяйственные районы правобережья Дона. Немецким войскам удалось выйти в большую излучину Дона, захватить важный стратегический пункт – Ростов, форсировать Дон в его нижнем течении и создать непосредственную угрозу Сталинграду и Северному Кавказу. Советскому руководству стал окончательно ясен замысел гитлеровского командования: ударом на Сталинград перехватить Волгу и, отрезав весь юг от центральных районов страны, бросить все силы на захват Кавказа и кавказской нефти.

Сравнительные размеры танков Т-34 и «Матильда»

На рассвете 23 июля северная ударная группировка врага превосходящими силами начала наступление против правофланговых дивизий 62-й армии. С первых же минут борьба приобрела ожесточённый характер. К исходу второго дня боёв немцы прорвали фронт. Чтобы не допустить дальнейшего продвижения прорвавшейся группировки противника, командующий Сталинградским фронтом генерал В. Н. Гордов принял решение нанести по ней удар 13-м танковым корпусом и остановить её. Утром 24 июля 13-й танковый корпус (74 танка Т-34 и 49 Т-70) перешёл в наступление. Организованный наспех контрудар не дал ощутимого результата. Противник отбил все атаки и через двое суток подвижными частями вышел к Дону севернее Калача.

25 июля, бросив в атаку сразу около 100 танков, перешла в наступление южная группировка противника. К исходу дня немцам удалось прорвать фронт. Создавалась серьёзная угроза охвата с юга всей 62-й армии. Вечером 26 июля советское командование решило нанести контрудар силами не до конца сформированных 1-й и 4-й танковых армий, а также частью сил 21, 62 и 64-й армий по войскам противника, прорвавшимся к Дону. В войсках, участвовавших в нанесении контрудара, имелось до 550 танков.

К исходу 26 июля обстановка сложилась так, что требовалось быстрое нанесение контрудара, чтобы не допустить форсирования немцами реки Дон. Поэтому командование фронтом было вынуждено вводить в бой соединения танковых армий по мере их выдвижения и развёртывания на правом берегу Дона. Так, 28-й танковый корпус был введён в бой 27 июля, а 23-й – лишь 30 июля и только одной бригадой. 22-й танковый корпус 4-й танковой армии смог переправиться через Дон только к концу дня 28 июля и вступить в бой на следующий день. В целом для этих боёв были характерны самостоятельные действия танковых частей и подразделений. Стрелковые части, действовавшие совместно с танками, упорство в бою не проявляли и при первом же огневом воздействии противника приостанавливали наступление, оставляя танки в одиночестве. Наступавшие танковые части слабо поддерживались артиллерией и авиацией, при этом, немецкая авиация постоянно «висела» в воздухе. С обеих сторон определяющую роль в сражении играли подвижные части и подразделения. Они маневрировали, пытаясь обойти и окружить друг друга. Фронта, в классическом понимании этого слова, уже не существовало. Группы танков сражались в бескрайней степи, как эскадры кораблей на море, с боем добиваясь более выгодных позиций, загоняя противника в ловушки и засады, цепляясь на несколько часов или дней за населённые пункты, а затем покидая их. Ожесточённые бои в большой излучине Дона продолжались до 8 августа. Наступление прорвавшихся в тыл 62-й армии войск противника было остановлено, а окружённая группировка наших войск – деблокирована. Но ликвидировать вышедшую к Дону группировку врага и восстановить фронт 62-й армии не удалось. Однако и немецкому командованию не удалось осуществить свои планы по окружению частей Красной Армии на западном берегу Дона, не удалось немцам и переправиться через Дон. Вместо быстрого прорыва на восток, к Волге, войска 6-й армии были вынуждены втянуться в затяжные бои, а затем и перейти к обороне для перегруппировки сил и пополнения.

Танк Т-34 одной из частей Донского фронта на улице Сталинграда. Февраль 1943 года

В связи с этим 4-я немецкая танковая армия была повёрнута на сталинградское направление и 1 августа включена в состав группы армий «Б». Армия получила задачу нанести удар вдоль дороги Тихорецк – Сталинград и оказать тем самым помощь 6-й армии в овладении городом. 6 августа немецкие танки вышли на рубеж Абганерово – оз. Цаца – разъезд «74-й км» и двинулись к станции Тингута. Для ликвидации вклинившейся вражеской группировки 64-я армия нанесла 9 августа контрудар силами 13-го танкового корпуса. Противник был остановлен в 30 км от Сталинграда.

Несмотря на сопротивление советских войск 6-й немецкой армии всё же удалось форсировать Дон и к исходу 22 августа захватить на его левом берегу в районе Песковатки плацдарм шириной 45 км. Здесь противник сосредоточил шесть дивизий, из них одну танковую и две моторизованные (всего 250-300 танков), несколько тяжёлых артиллерийских дивизионов. 23 августа немецкая группировка при мощной поддержке авиации прорвала фронт на стыке 4-й танковой и 62-й армий. Задержать противника на среднем обводе не удалось. К 16.00 передовые части 16-й танковой и 3-й моторизованной дивизий 14-го танкового корпуса Вермахта вышли к Волге в районе Посёлка Рынок. В результате Сталинградский фронт был разрезан на две части узким 8-километровым коридором.

Вечером 23 августа 16-я танковая дивизия предприняла попытку с ходу ворваться в Сталинград с севера. Однако немецкие танки были остановлены девушками-зенитчицами 1077-го зенитно-артиллерийского полка. По танкам они стрелять не умели, они просто легли под них, не покинув позиций и ценой своих жизней задержав немцев на полчаса. За то время, пока немецкие танки давили зенитки и их расчёты, к реке Сухая Мечетка в 800– 1 000 м севернее Сталинградского тракторного завода вышли истребительный и учебный танковые батальоны. Оборону усилили несколько десятков вновь изготовленных и отремонтированных на СТЗ танков Т-34. Их экипажи составили рабочие сборочного и сдаточного цехов. Со склада были взяты 1 500 пулемётов ДТ. В ночь на 24 августа на северной окраине города занял позиции и 282-й стрелковый полк войск НКВД. Несмотря на яростные атаки, предпринятые противником в течение 23-25 августа, прорвать нашу оборону ему не удалось, и фронт на реке Сухая Мечетка стабилизировался.

Когда начались бои непосредственно в Сталинграде, тракторозаводцы ремонтировали танки непосредственно на переднем крае или увозили их на завод и через несколько часов возвращали экипажам. За период с 23 августа по 13 сентября 1942 года (до момента прекращения выпуска танков) было собрано и отремонтировано 200 танков Т-34. Кроме того, обороняющим город войскам для оборудования огневых точек было передано 170 башен танка Т-34 с орудиями и пулемётами.

К середине ноября 1942 года советские войска занимали выгодное охватывающее положение по отношению к основной группировке немецких войск, действовавшей в районе Сталинграда. Решающая роль в проведении операции «Уран» – контрнаступлении Красной Армии в районе Сталинграда,– безусловно, отводилась танковым и механизированным войскам.

В танковые войска Юго-Западного фронта входили 5-я танковая армия, 4-й танковый корпус и три танковых полка. В составе войск Сталинградского фронта находились 4-й механизированный и 13-й танковый корпуса, восемь отдельных танковых бригад (13, 56, 84, 90, 235, 236, 254 и 6-я гвардейская) и три отдельных танковых батальона. Донской фронт имел 16-й танковый корпус и четыре отдельные танковые бригады (9, 10, 58 и 121-ю). Всего в составе этих трёх фронтов насчитывалось 979 танков, из которых более 80% находились на Юго-Западном и Сталинградском фронтах.

Литая «улучшенная» башня производства Уралмашзавода. 1942 год

19 ноября 1942 года в первые два часа наступления советские войска на участках прорыва вклинились во вражескую оборону на 2– 3 км. Вначале наступающие советские войска встретили относительно слабое сопротивление ошеломлённых мощной артподготовкой румынских частей. Однако по мере продвижения сопротивление возрастало, а темп продвижения наших войск падал. Чтобы быстрее завершить прорыв главной полосы обороны противника, командующий Юго-Западным фронтом решил ввести в сражение 1-й и 26-й танковые корпуса 5-й танковой армии и 4-й танковый корпус 21-й армии. Между 12 и 13 ч. танковые корпуса пошли в атаку. Вместе со стрелковыми соединениями они завершили прорыв обороны 3-й румынской армии и вышли на оперативный простор.

Особенно успешно действовали 26-й танковый корпус генерала А. Г. Родина и 4-й танковый корпус генерала А. Г. Кравченко, прошедшие с боями 20– 35 км. 4-й танковый корпус к исходу дня захватил Манойлин, а 26-й танковый корпус на рассвете 20 ноября подошёл к Перелазовскому. Успех боя у Перелазовского обеспечили быстрота и смелый манёвр во фланг и тыл обороняющемуся противнику, умелые действия разведывательных подразделений. Командир корпуса заблаговременно получил данные о противнике и организации обороны румынских войск на подступах к Перелазовскому и поэтому решил овладеть этим населённым пунктом с ходу. 157-я танковая бригада подполковника А. С. Шевцова стремительно атаковала противника с фронта, а 14-я мотострелковая бригада, которой командовал подполковник Г. Н. Филиппов, начала обходить Перелазовский с востока и запада. Удар был настолько внезапным и сильным, что ошеломлённые румыны начали большими группами сдаваться в плен. В Перелазовском был разгромлен находившийся там штаб 5-го румынского армейского корпуса.

26-й танковый корпус стремительно продвигался к Калачу. Своевременный выход его частей в тыл врага во многом зависел от быстрого захвата в этом районе переправ через Дон. Для их захвата был сформирован передовой отряд в составе двух мотострелковых рот 14-й мотострелковой бригады, пяти танков 157-й танковой бригады и бронемашин 15-го отдельного разведывательного батальона. Командование этим отрядом было возложено на командира 14-й мотострелковой бригады подполковника Г. Н. Филиппова.

За несколько часов до рассвета 22 ноября отряд приступил к выполнению боевой задачи. При подходе к Калачу выяснилось, что мост через Дон у города взорван. Тогда местный житель Гусев повёл отряд к другому мосту, находившемуся северо-западнее города. Казалось бы, действовать нужно как можно более незаметно, но пьяный воздух «блицкрига» уже ударил в головы советским танкистам. Нагло, не скрываясь, с зажжёнными фарами отряд вышел к мосту. Охрана моста приняла открыто движущиеся танки за свои. В короткой схватке наши бойцы уничтожили охрану и заняли круговую оборону. Попытки врага, стремившегося уничтожить горстку отважных советских воинов и вернуть переправу, успеха не имели. К вечеру к мосту с боем прорвались танки 19-й танковой бригады подполковника Н. М. Филиппенко. Успех передового отряда был закреплён. Захват исправного моста обеспечил быстрое преодоление реки Дон соединениями 26-го и подошедшего затем 4-го танковых корпусов.

Штампованная башня производства Уралмашзавода. 1942 год

Операция на окружение вражеской группировки достигла кульминационного момента 23 ноября, когда 45-я танковая бригада полковника П. К. Жидкова из 4-го танкового корпуса стремительным броском вышла к Советскому и соединилась с 36-й механизированной бригадой подполковника М. И.Родионова из 4-го механизированного корпуса. Подвижные соединения Юго-Западного и Сталинградского фронтов, выйдя в район Калач – Советский – Мариновка, завершили оперативное окружение вражеской группировки. В котле оказались 20 немецких, две румынские дивизии и более 160 отдельных частей, входивших в состав 6-й и частично 4-й танковой армий.

Целью этой книги не является описание всех боевых действий с участием советских танковых войск в годы Великой Отечественной войны. А именно это придётся сделать, если описывать все боевые действия с участием танков Т-34. Не составляя в 1942 году большинства в танковом парке Красной Армии, они тем не менее состояли на вооружении почти всех танковых частей и соединений. Год 1942-й оказался для Т-34 годом трудным. Причём трудным во всех отношениях. За 1942 год было изготовлено 12 527 танков Т-34. Для сравнения – германская промышленность произвела за этот год 4 126 танков всех типов. Соотношение весьма показательное не с точки зрения, кто больше произвёл, а с точки зрения кто лучше использовал. По бездарности применения 1942 год можно считать для Т-34 наиболее трудным. Непростым он выдался и с точки зрения качества боевых машин. Пожалуй, никогда до и никогда после рейтинг «тридцатьчетвёрки» не опускался так низко. Качество изготовления танков было настолько плохим, что стало серьёзно сказываться на боеспособности танков и танковых частей. Именно в 1942 году в основном отмечались многочисленные отказы танкистов идти в бой на Т-34. Экипажи портили исправные танки как могли. Впрочем, и без этого порядка 50% парка «тридцатьчетвёрок» постоянно нуждались в ремонте. Причём отнюдь не по причине боевых повреждений! И всё это на фоне утраты превосходства над немецкими танками в огневой мощи и отчасти в бронезащите. Скандал был неминуем, и он разразился…