Т — это тотальный придурок

Эпилог

Я проснулась утром в объятиях Тони. Я всегда делала по утрам в субботу. В течение последних четырех месяцев он спал в моей постели каждые выходные. Иногда я спала в его, но мы оба предпочитали спать в моей комнате, потому что Кэрри была намного менее надоедливая и любознательная, чем Эйлин Митчелл.

Поднимая голову от его груди, я посмотрела на его прекрасное лицо.

— Привет, — сказала я.

Тони улыбнулся.

— Привет, тебе.

— Сколько времени?

— Слишком поздно, чтобы поразвлечься в постели, если ты хочешь выглядеть блестящие и приятно, когда твои родители приедут.

Я наклонила голову, чтобы взглянуть на часы на моей тумбочке.

— Десять тридцать? Дерьмо! Почему ты не разбудил меня? Они будут здесь через полчаса. — Вылезая из протестующих объятий Тони, я схватила пару обрезанных джинсов и синюю футболку и бросилась в ванную, где поспешила через мою утреннюю рутину.

Когда я вышла пятнадцать минут спустя, Тони застелил кровать, прибрал пол, и избавился от нашей сброшенной одежды с прошлой ночи. Одетый в черные джинсы и рубашку, он стоял перед зеркалом и проверял, как выглядело лучше, верхняя пуговица расстегнутая или застегнутая.

Я подкралась сзади него. Стоя на цыпочках, положила подбородок на его плечо и встретилась с его взглядом в зеркале.

— Ты нервничаешь? — дразнила я его.

Тони прищурил лицо таким образом, что мне захотелось поцеловать его.

— Я собираюсь встретиться с генералом Генри Саммерсом через несколько минут. — Он повернулся и обнял меня. — Так или иначе, я чувствую, что должен побрить голову и одолжить твою армейскую одежду.

Я громко рассмеялась и сказала:

— О нет, Энтони Митчелл, не надо. — Я взъерошила его великолепные золотые пряди, которые он зачесал на одну сторону, пока они не упали своим обычным прекрасным способом на лоб, снова. Затем я расстегнула воротник его рубашки, давая ему возможность дышать и, надеясь, расслабиться. — Ты слишком сильно беспокоишься. Мои родители замечательные. Ты полюбишь их.

— Я уверен, что они такие. Я просто волнуюсь, что они могут не одобрить меня, как парня их дочери.

— Кто вообще может не одобрить тебя? — Поднимаясь на цыпочки, я снова прижала быстрый поцелуй к его губам. Затем расстегнула пуговицы на манжетах и закатала рукава до локтей. — Не могу поверить, что ты выбрал рубашку с длинными рукавами. Ты не подаешь заявление на работу в правительство.

Я закончила с первым рукавом, когда шум подъезжающей машины к дому Кэрри донесся через открытое окно. Прилив волнения, схватил меня за нос. Я улыбнулась лучезарной улыбкой Тони, потом развернулась на каблуках и выскочила за дверь. На полпути по коридору, я поняла, что Тони не идет. Я запнулась, поплелась обратно, и поволокла его со мной в этот раз.

Он так сопротивлялся, я чувствовала, что волочу лошадь позади себя.

— О, ну давай же, — скулила я. — Он не собирается застрелить тебя.

Тони глубоко вздохнул, но не стал двигаться быстрее. На площадке посередине лестницы, я услышала знакомые голоса моих родителей, приветствующих Кэрри, которая встретила их на улице. Я больше не могла держать свой восторг в узде. Выпуская руку Тони, я прыгнула вперед и направилась к двери. Внизу, у ворот, мои мама и папа стояли рядом с Кэролайн, болтая, смеясь, пожимая руки. Мой отец был в своей обычной армейской одежде, а мама была в ярко-желтом весеннем платье, которое она, должно быть, купила недавно, ее волосы завязаны в высокий хвост.

— Пап! Мам!

Они повернулись ко мне, их выражения меняются от дружественного к блаженному.

— Сэмми! — закричали оба, и мой отец развел руки. Я бросилась к нему и закинула свои руки вокруг его шеи. Он крутил меня вокруг и вокруг и вокруг. Я была на вершине мира.

Он поставил меня, чтобы я могла раздавить мою маму в сердечном объятии. Было так хорошо чувствовать ее снова. Вдохнуть ее знакомый запах духов. Услышать от нее слова:

— Ах, моя милая малышка, я так по тебе скучала.

Когда она выпустила меня после целой вечности — и даже это было слишком рано для меня, — я повернулась, чтобы увидеть, вышел ли Тони. Застенчивый, как потерянный ребенок, он стоял возле двери. И, черт возьми, он застегнул эту чертову верхнюю пуговицу своей белой рубашки. Я только покачала головой на него и захихикала.

Поскольку все на него смотрели, он не мог не подойти. Не так неохотно, как прежде, слава богу, он шел к нам. В двух безопасных футах от моего папы, он остановился и признал его с решительным:

— Сэр.

Я скользнулп в его сторону и прошептал ему на ухо:

— Ты такой трус, Энтони Митчелл. — Затем познакомила его с мамой. Она протянула руку, чтобы пожать ему руку двумя своими; ее способ отблагодарить его за то, что он сделал для меня в прошлом ноябре, когда я думала, что должна была лететь обратно в Египет.

Тони расслабил немного и одарил её теплой улыбкой. И она исчезла в момент, когда я познакомила его с отцом.

— Приятно встретиться с вами, генерал, — сказал он, артикулируя каждое слово. Я почти написала в штаны, когда он на самом деле отсалютовал.

Папа тоже засмеялся и хлопнул его по плечу.

— Не нужно быть настолько формальным, парень. Меня зовут Генри.

Явно всё еще не убежден, Тони кивнул.

— Генри.

Я обхватила его за талию, чтобы дать ему немного уверенности и ярко улыбнулась, подняв на него глаза. Медленно, мышцы его спины и живота расслабилась под его кожей.

Кэрри провела нас в заднюю часть дома затем, туда, где она поставила стол с приветственным бранчем. Я была голодна и жадно ела, в то время как мои родители наверстывали всё, что упустили из моей жизни. Там было много чего сказать.

Прежде чем я это заметила, полдень миновал, и пора было собираться ехать в мой новый дом. Я попрощалась с Кэрри долгим объятием. Она пригласила меня прийти в гости к ней и Удару всякий раз, когда я захочу.

— Он точно будет скучать по вашим ежедневным прогулкам по лесу.

Тони загрузил мой чемодан в багажник своей новой машины, черного блестящего Фольксвагена Polo, в то же время, и теперь он держал дверь открытой для меня. Когда я вышла, то вдруг вспомнила, что я забыла что-то.

— Моя толстовка всё еще в ванной. Я вернусь через секунду, — крикнула я, когда метнулась назад в дом и вверх по лестнице.

Я бросилась за угол, схватила свитер и поспешила к двери. Но тогда я не смогла заставить себя уйти. Окна были по-прежнему открыты, и они искушали меня, бросить последний взгляд на загон, где лошади лениво паслись дни напролет. Чудесный аромат свежей травы и сена донесся до меня. Я глубоко вдохнула.

Если бы моя кузина не была такой ужасной со мной прошлой осенью, я никогда бы не получила шанс жить здесь. Что, вероятно, оправдывает выражение, что у каждой тучки есть серебряная полоса.

Хлоя быстро оправилась от аварии, и ребята даже позволили ей остаться в футбольной команде… после моей с Тони мольбы. Сьюзен покачала головой на меня, но в глубине души она знала, что это был правильный поступок. Это заняло время до Рождества, но моя кузина наконец-то решила извиниться передо мной. В этот раз я была рада принять. Здорово помогло то, что она окончательно потеряла интерес к Тони, и я могла расслабиться, когда он был на тренировке.

Памела и я сделали это привычкой встречаться раз или два раза в неделю и общаться… о школе, друзьях, доме, Тони, рисовании. О чем угодно. Всегда было что-то, о чем мы могли поговорить. И с Джеком… ну, я не могу сказать, что я действительно в восторге от него после того, как он выбросил меня из своего дома. Но это было приятно слышать, что он всегда спрашивал у Памелы, как я поживаю после наших встреч.

Всё было в полном порядке. Я стала по-настоящему счастливой девушкой в очень красивом городе, с удивительными друзьями и великолепным парнем, который меня любил.

Когда я вынырнула из своей задумчивости и повернулась с глубоким вздохом, то увидела, что Тони в дверях стоял, скрестив руки на груди.

— Будешь скучать по этому месту, не так ли? — он спросил, его голос нежный и понимающий. Он оттолкнулся от двери, подошел ко мне, и погладил своими руками мои волосы, мою шею, мои плечи и мои руки. Потом обернул руки вокруг меня и крепко обнял.

Я подняла подбородок, пытаясь улыбнуться ему. Но не смогла. Мое сердце немного болело от мысли уехать.

— Я не могу поверить, что четыре месяца уже прошли и мне надо ехать сейчас. У меня столько прекрасных воспоминаний об этой комнате. — Мой взгляд упал на подушку, которую Тони забыл взбить после себя утром. Первая ночь, которую он спал здесь со мной, всплыла в моей голове. — И, так или иначе, они все связаны с тобой, — выдохнула я, глядя в его глаза снова.

— Мы создадим новые воспоминания в твоем новом доме, — сказал Тони, сбрасывая челку с моего лба.

Я наклонилась к его ладони. На этот раз мне удалась улыбка. Та, что я навсегда сохранила для него.

Тони наклонился, чтобы поцеловать меня. Не страстно или с яростью. Он поцеловал меня, как будто лучшие воспоминания все еще впереди нас.

Затем он отстранился, взял меня за руку, переплел свои пальцы с моими, и вышел вместе со мной. Когда я закрывала дверь, больше не чувствовалось, что я оставляю что-то позади. Чувствовалось только, как закрывается первая глава очень длинной истории.