Табу (СИ)

Глава 19

Бабуля со всей строгостью посмотрела сначала на Кирилла Витальевича, задумчиво потерла подбородок и в полной уверенности перевела на меня взгляд. Хмурый и недовольный. Она определенно нашла виноватого и не собиралась привлекать в эти дела Коршуна.

— Это была моя идея, — мгновенно протараторил шеф.

Собственно, изначально всё это затеял и правда он. Я не планировала встревать или пытаться переубедить бабушку, ведь в гневе она могла кричать так, что закладывало уши. И седьмое чувство подсказало, что лучше сейчас не высовываться.

Но она взяла курс на мои истязания и не собиралась сворачивать. Как скоростной поезд. Поэтому пропела сладко:

— Кирюшенька, вы не дадите дамам немного свободы?

И “Кирюшенька” конечно же дал, мигом испарился в темноте коридора и закрылся в гостиной, даже дверь за собой прикрыл. Чёртов предатель!

Ба очень долго пялилась на меня, выискивала что-то, хмурилась и вздыхала. Мне и самой было сложно всё осознать, не то что раскрыть карты. Она вздохнула, тяжело и горестно, а потом заговорила таинственным полушёпотом:

— Неужели у моей внучки нет ничего сексуальнее в гардеробе, чем это старьё? — презрительно скривилась, ткнув аккуратным пальчиком в мой халат. Самый приличный из всех. К счастью, “единорога” я не надела. Иначе бы бабушка разыграла карту инфаркта. — Позор, Эва, полный позор! Как же ты будешь Кирюшеньку соблазнять?

— А зачем мне его соблазнять? — дёрнула плечами, вспоминая утреннюю сцену с телефоном, и выгнула бровь.

Близость начальника действовала на меня очень дразняще. Мне хотелось большего, а не просто фикции для коллег и знакомых. Чего-то настоящего. И даже похождения Макса налево не пугали — с Коршуновым я была готова рискнуть. Однако он этого явно не желал.

— Ты ему нравишься, он — тебе, так почему бы не ускорить процесс?

Сердце предательски заколотилось с огромной силой, а ладони вспотели. Верила ли я в это? Конечно, нет. В Кирилле Витальевиче было нечто такое, что давало понять — он человек слова и добивается всего, чего пожелает. Такие люди занимали высокие должности в хороших компаниях, жили в приличных квартирах и ездили на дорогих иномарках. Мне приходилось довольствоваться маленькой однушкой в хрущевке, одинаковой должностью на протяжении пяти лет и своими ногами. Между нами вряд ли бы могло что-то получится, особенно если учитывать наличие рядом с начальником таких женщин как Машка. Но хотела ли верить в сказку? Определенно, да.

— Ба, всё не так просто… — я пыталась подбирать слова аккуратно, чтоб не ляпнуть лишнего.

— Да чего же тут непросто? — гневно зашипела она в ответ и даже ударила ладонью по столу. — Я вижу, как он смотрит на тебя. И не смей говорить, что я это всё придумала! Ничего подобного! Он как кот мартовский рядом с тобой трётся, а ты вбила себе в голову ересь. Думаешь, после развода жизнь заканчивается?! — конечно, глядя на бабулю, я прекрасно понимала, что это не конец. Однако спешить с вступлением в новый этап я не пыталась. Одной восьмилетней ошибки хватило.

Бабушка вскочила со стула и подлетела, будто хищная птица к кролику. На ногах у неё красовались модные туфельки, и из-за этого она чуть возвышалась надо мной. Тонкий накрашенный красным лаком пальчик с золотым колечком больно уткнулся в ребра.

— Так и быть, Сёмушке я ничего не скажу. Зачем доводить до увольнения, правильно? Только прошу тебя, Эвочка, не проворонь своё счастье. Хватайся за Кирюшу руками, ногами, маткой, — щёки моментально покраснели, и я нервно глянула в коридор, где виднелась закрытая дверь в гостиную. Коршунов ведь не мог ничего слышать? — Ну, а что такого? Он мужчина видный, утащит какая-нибудь вертихвостка вроде Машки. И поминай как звали.

— Да, кстати, — воспользовалась шансом и перевела тему, — откуда ты узнала правду?

Родственница с задумчивым видом глянула через мое плечо в окно и тихо призналась:

— С утра в кафе с Николя сидели, а там за соседним столом Маша с Катей. Я сперва поздороваться хотела, но потом услышала случайно, о чем они общаются. Вот одна делилась подробностями твоей личной жизни. Всё трещала о том, как ты с Кирюшенькой в лифте застряла, как вы там целовались. И что наш благородный принц захотел спасти тебя от увольнения и соврал начальству об отношениях.

В голове всё перемешалось. Неужели Синица рассказала всё Машке? Ведь она могла доложить Колобку! Зачем?! Видимо, бабуля увидела замешательство, отразившееся на моём лице, поэтому с доброй улыбкой посоветовала:

— Сходи в гости к Катерине, узнаешь много нового.

В висках застучало, и я вновь опасливо зыркнула на закрытую дверь. Мог ли Кирилл слышать хотя бы часть монолога бабули? Узнать правду о нашей первой встрече? Была ли эта тайна в безопасности? Или всё же карты должны быть раскрыты?

Мне хотелось рассказать и посмотреть на выражение лица начальника в тот момент. Увидеть расширившиеся от шока голубые глаза и возможно даже слабую улыбку. Но я знала, что так не будет. И наша общая ложь теперь находилась под угрозой.

Бабушка попрощалась и ушла, а Коршунов моментально нарисовался на кухне при полном параде: в костюме, начищенный и опрятный. Кажется, даже волосы гелем уложил. Или мне причудилось?

— Куда-то собрались? — уточнила с фальшивым безразличием. Мне хотелось услышать, что он просто так оделся. Или что собрался увидеться с кем-то из родных. Может даже с друзьями. Бывшей. Хоть что-то определенное. Я хотела точно знать, что он не планирует раскрыть все карты Борщёву при первом удобном случае. Потому что между нами была только ложь и никакого доверия.

Мужчина кивнул и спрятал ладони в карманы темно-синих брюк.

— Дела есть на сегодня.

Сцепила зубы покрепче и через силу улыбнулась. Он не должен был догадаться, что меня волнует эта тема.

— Замечательно, тогда подкиньте меня по пути, тут близко.

Кирилл Витальевич нахмурился, смерил меня тяжёлым взглядом и поджал губы, будто был крайне недоволен неожиданной просьбой. Однако мне было всё равно на его раздражение, я не планировала больше быть удобной для мужчины. Зачем? Мне всё равно от этого ничего не светило. Разве что работа в "Тренде" рядом с шефом не висела на волоске.

— Эвелина Павловна, не дадите мне ключи? Если уж вы тоже уходите, — он недовольно цокнул и скривился.

— В ящике в прихожей комплект с брелком-собачкой, — я взяла первые попавшиеся вещи из шкафа и скрылась в ванной, чтоб собраться. Слова бабушки никак не выходили из головы.

Через десять минут мы погрузились в знакомую белую иномарку и поехали. Кирилл Витальевич с любопытством поглядывал в мою сторону и хмурился. Ему явно не нравилась складывающаяся ситуация. Но прыгать из машины на ходу в угоду начальника я не планировала.

К счастью, тяжёлое молчание длилось недолго — дом Кати находился совсем рядом, поэтому я вылетела из авто, как пробка от шампанского, и почти побежала в сторону обычной отреставрированной пятиэтажки бледно-персикового цвета.

Поднялась на нужный этаж и нетерпеливо нажала на звонок. Раздались приглушенные звуки: недовольный женский крик, тихое бурчание и топот детских ног вперемешку со звонким смехом. Но дальнейшее повергло в шок.

Дверь открыл Макс.

Его округлившиеся от шока глаза, растянутые домашние штаны и отсутствие рубашки давало ответ сразу на все вопросы. В том числе и на главный: кто же именно увёл его из семьи.

За спиной бывшего появился Никита — шестилетний сын Екатерины. Отец оставил их с Синицей ещё до родов, не желая иметь дел с девушкой. Собрал вещи и сбежал ещё до того, как Катя призналась, что забеременела. С тех пор она одна занималась воспитанием мальчишки, работала и содержала семью. Небольшую помощь оказывали родители Кати, но в основном сидели с ребенком, когда того требовала ситуация. Знакомым она обычно говорила, что отец сбежал, как только узнал о беременности, хотя на самом деле наверняка даже не подозревал о наличии сына.

Подруга вскользь упоминала, что стала общаться с мужчиной, который очень хорошо отнёсся к Никите. Принял как своего. Только я совсем не ожидала увидеть на его месте Макса.

— Что ты тут делаешь? — недоверчиво прошептал бывший.

В это время мальчик засмеялся и во всё горло крикнул:

— Мама, тут тётя Эва пришла! — и с радостным визгом умчался в комнату.

Повисла неловкая тишина. Общая картина уже нарисовалась в голове, оставалось лишь узнать, почему именно Макс? Неужели других мужчин в городе не нашлось? Я бы ещё смогла понять, если бы чувства вспыхнули внезапно, и он сразу подал на развод. Но их связь продолжалась больше года, а я в итоге осталась дурой.

Наконец в коридоре появилась Катя: бледная, в тонком атласном халате и пушистых тапках. Она затолкала Макса внутрь, закрыла дверь и навалилась на неё спиной так, словно ей вдруг стало плохо, и ноги уже толком не держали. Стыдливо опустила глаза и невнятно залепетала:

— Прости, я должна была давно рассказать, но не хватало духа. Всё думала, что будет подходящий момент, только он не наступал. Мы с Максимом любим друг друга давно, он ни в чем не виноват, это я его соблазнила.

В горле пересохло. Такой подлости можно было ожидать от ничего не соображающей Беловой, ведь та вечно искала принца побогаче и не гнушалась никакими мерами на этом скользком пути. Только даже Машка действовала открыто — в лицо, без ужимок и интриг. Она говорила, чего хотела добиться, и шла к цели.

Катька переплюнула её. Толкнула в спину, когда не ожидали, и сбежала в кусты. Не призналась. Не намекнула. Никак себя не проявила.

— И попросить раздела имущества тоже ты подсказала? — прохрипела я.

Синица резко вздернула голову и посмотрела на меня так, что можно было обжечься. Чёрные глаза с ненавистью прищурились.

— Тебе бабушка с квартирой помогла, так что не надо тут строить из себя рабыню Изауру. Он много финансов вкладывал в семью, уж я-то знаю! Мне почти не копейки не давал!

— А ты не думала, — зарычала гневно, — что он просто тратил всё на себя? Он не сделал ни одного платежа за квартиру, я никогда этого не просила. Продукты пополам всегда. Что он там вкладывал? Не заметила как-то!

Катя приоткрыла рот, однако не осмелилась перечить. Задумчиво подняла глаза вверх и прошептала:

— Макс мне другое говорил совсем.

— Больше его слушай, — рявкнула я, развернулась и подлетела к лестнице, остановилась и сухо уточнила. — Для чего ты всё Машке рассказала?

Вместо ответа Екатерина вздохнула и тенью просочилась обратно в квартиру.

На повестке дня появилась ещё одна проблема, и я побежала в соседний дом к Светке. Где-то глубоко в душе я понимала, что Калашникова всё знает. Она всегда в курсе всех сплетен и грязных делишек. Просто надеялась услышать от подруги внятное объяснение её поступка.

Она открыла почти сразу. Лохматая и помятая Ланка походила на человека, который только что проснулся. Без лишних вопросов подруга распахнула дверь и поплелась в сторону кухни, укутавшись на ходу в пушистый халат.

— Что тебя привело в мою скромную обитель в выходной? — устало ворчала подруга и ставила чайник. — Почему ты не в постели с секси-начальником?

Ходить вокруг да около я не собиралась, поэтому выпалила сразу:

— Ты ведь знала, что у Макса роман с Катей, почему не сказала?

Блондинка повернулась, слегка нахмурилась и поправила тонкую пижаму, едва не сорвавшуюся с груди.

— Хотела, но это ведь не мой секрет. Я пыталась уговорить Катюху саму признаться тебе, мозг ей промывала. А она… в общем, ты и сама знаешь, что она струсила. Надо было ей хотя бы пощечину влепить, осталась совсем безнаказанной.

Я только кивнула и поджала губы. Потому что не могла такое сделать с Синицей, хоть та и оказалась предательницей.

— Стоп! — рявкнула так, что Светка от испуга подпрыгнула и едва не выронила заварочник. — Откуда ты знаешь, что я должна быть с начальником в постели? И с чего решила, что Катька не наказана?

Калашникова безразлично пожала плечами.

— Она позвонила и сказала, что Макс пытался поговорить на счет раздела имущества, а ты с Кирюхой зажималась в постели. И написала сообщение, что ты приходила и всё узнала.

Услышанное повергло в шок — прошло не больше пятнадцати минут, а Катя уже всё растрезвонила Светке. Причем с такой лёгкостью, словно это всё было какой-то дурацкой шуткой. Но из состояния равновесия меня вывело отнюдь не это. Мой телефон начал разрываться от трели. Со скоростью пулемёта в рабочий женский чат присылали фотографии. И стоило мне их увидеть, как сердце болезненно сжалось — на них со счастливой улыбкой стоял Кирилл Витальевич и обнимал молоденькую хрупкую блондинку.

Наш хрустальный замок рассыпался.