Таинственные земли

Часть вторая Сей день безумия

Инос разбудил солнечный свет, проникший сквозь мрамор. Некоторое время она лежала, тупо уставясь в газовый полог и силясь отделить приятную действительность от назойливых воспоминаний о шатре, который им с Кэйд приходилось делить во время долгих недель путешествия по лесу. Внезапно на нее нахлынули воспоминания — о смерти и колдовстве, предательстве и утрате.

Но реальность совсем не располагала к скорби. Непривычная шелковая ночная рубашка ласкала кожу, как и тонкие простыни, а на эти перины, вероятно, пошел пух с целого птичьего двора. Высокие арочные окна заключали в себе аккуратные кусочки синего неба. Наступило утро. Должно быть, она проспала часов двенадцать. В голове Инос пронеслись обрывки пробуждений в темноте, воспоминания о страхе и горе, но она поспешила прогнать их. Неужели рядом с постелью и вправду стоял поднос с едой? Приподнявшись на локте, Инос выглянула из-за полога. Даже если когда-то сюда приносили еду, теперь она исчезла, зато имелся маленький бронзовый гонг.

Жизнь во дворце оказалась весьма приятной, но у Инос отняли ее королевство, и она намеревалась получить его обратно.

Кроме того, еще никогда в жизни девушка не чувствовала такого голода. Раздвинув складки полога, она протянула руку и негромко стукнула пальцем по гонгу.

Ее поступок обрел незамедлительные последствия, которые сконфузили Инос. Долговязая женщина, закутанная в черное, скользнула в дверь, торопливо прошагала по мягким коврам и опустилась на колени, преклоняясь перед Инос, словно перед божеством.

— Доброе утро, — приветливо произнесла Инос. — Уже наступило завтра, верно? Кто ты?

Женщина села на пятки. Ее лицо было старым, прорезанным глубокими морщинами, жидкие пряди белых волос выбивались из-под белоснежной повязки. На скрюченных темных пальцах старухи поблескивали перстни — значит, она занимала не самое низкое положение в обществе. Она могла бы быть экономкой, вот только связка ключей у нее отсутствовала.

— Я — Зана, если это будет угодно вашему величеству. Вашему величеству? О бедный отец!

— Скажи, есть ли у меня шанс получить что-нибудь на завтрак? — поспешно спросила Инос. — И может, здесь найдется даже горячая вода?

Долгие недели чуть ли не каждый час Инос обещала себе горячую ванну при первом же удобном случае. Она могла бы предложить половину своего королевства за ванну — при условии, если к ней будут прилагаться мыло и полотенца. Инос пересекла застывшие просторы Пандемии, с вожделением представляя себе наводнение дымящейся воды, но даже в своих самых смелых мечтаниях не осмеливалась надеяться, что ее давнее обещание осуществится так скоро.

Ее почтительно провели по коридору в комнату размером с небольшой лужок, содержащую гигантскую ванну из зеленого мрамора. Целая свита одетых в черное служанок стояла наготове, и, прежде чем Инос успела объяснить, что она вполне в состоянии позаботиться о себе, они уже приступили к работе при помощи мыла и душистого масла, благовоний, пудры и притираний. Здесь была даже музыка! Нет, таких высот Кинвэйлу никогда не достичь.

Пусть Святое Писание утверждало, что в каждом добре есть зло, Инос не могла отыскать это зло в ванне; единственное, о чем она пожалела, — что слишком голодна и не может провести в ванне целый месяц. Наконец, завернутую в струящиеся одеяния из шелка цвета слоновой кости, с волосами, упрятанными под кружева, и ногами в позолоченных сандалиях, ее провели по ярко освещенным просторным коридорам — к обещанному завтраку. Ее путь лежал мимо высоких окон, откуда открывался вид на громадный город, террасами спускающийся по склонам холмов. На сияющей синей глади залива виднелись крапинки парусов. По сравнению с этим великолепием Краснегар был просто курятником…

И все-таки, будь у нее выбор, Инос предпочла бы неказистый каменный дворец на Севере!

Наконец она вышла в сад, окруженный стенами. Ветви над головой отбрасывали темные тени, подстриженная травка была такой нежной, что с успехом могла бы заменить зеленую бархатную скатерть, а эти цветы точно сделаны из шелка и, пожалуй, из золота с эмалью. Синева неба соперничала яркостью с синевой залива, солнце висело над головой раскаленным шаром, а пестроты оперения порхающих вокруг птичек Инос не могла себе даже вообразить.

Кстати, о птичках… в бельведере из пестрого мрамора с гротескным куполом сидела тетушка Кэйд, подобно голубке в клетке, и невозмутимо жевала нарезанные ломтиками персики.

Ее белоснежные волосы прикрывало золотое кружево, а вся одежда была белой, без единого цветного пятнышка. Инос припомнила далекие дни, когда она помогала Идо в прачечной дворца, и иногда они вдвоем закутывались в простыни, изображая злобных призраков.

Кэйд подняла голову. Облегчение сверкнуло в ее тускло-голубых глазах, и она сделала движение, словно собираясь встать.

— Сиди, сиди! — торопливо велела Инос и склонилась, чтобы поцеловать ее. На минуту они застыли в объятии. Милая тетушка Кэйд, ей следовало бы не таскаться по свету, участвуя в опасных приключениях, а мирно устроиться в Кинвэйле и еще лет тридцать провести за вязанием и составлением брачных пар.

— Ты выглядишь очень… изысканно, — заметила Инос, тактично не упоминая про призраков. — Такой я тебя не видела со времен маскарада.

— А ты, дорогая, непременно заслужила бы приз. Неистребимое добродушие тетушки Кэйд не исчезло, и, только присмотревшись, можно было заметить, что улыбка у нее слегка вымученная. И пухлые щечки тетушки розовели не так ярко, как обычно.

— Во всяком случае, приз лучшему представителю породы точно достался бы мне, — поддержала ее Инос. — Прелестная башенка, верно?

— На редкость милая! — Кэйд в свою очередь пристально осмотрела племянницу, отыскивая на ее лице следы усталости. — Будто из волшебных сказок.

— Анджилки позеленел бы от зависти.

— Он приказал бы стереть Кинвэйл с лица земли и начать строить его заново. Насколько я вижу, ты хорошо выспалась, дорогая?

Инос опустилась в кресло, подвинутое ей одной из молодых служанок.

— Должно быть, да. Ничего не помню. — Незачем было упоминать о ночных слезах. — А ты?

— Как всегда, превосходно. Пару раз я заглядывала к тебе, но ты крепко спала и была холодна, как плавучая льдина. — Лишь на миг в голосе пожилой дамы промелькнуло беспокойство, но тут же исчезло. — Эта дыня бесподобна. Кофе крепче, чем мы привыкли пить, но к нему есть фрукты и булки, а эта рыба, хотя и незнакомая…

Инос оглянулась на Зану.

— Несите все сюда, — твердо заявила она.

В саду простирали тень неизвестные ей деревья, окруженные мраморными решетками. Небесный свод блистал неописуемым кобальтовым оттенком, цветы казались слишком яркими, чтобы быть настоящими. В тот же миг, словно подтверждая нереальность происходящего, существо, точно вырезанное из драгоценного камня, промелькнуло над столом, прямо перед глазами изумленной Инос. Она едва успела понять, что чудесное видение было крохотной птичкой, прежде чем та исчезла, напоследок вспыхнув всеми цветами радуги. Инос вновь начала осмотр, оглядываясь, пытаясь привыкнуть к сказочному окружению и поверить, что все вокруг — настоящее, что она не попала загадочным образом в расписанную искусным художником иллюстрацию в романе.

Незнакомые деликатесы лежали перед ней на блюдах из хрупкого, почти прозрачного фарфора, и Инос с усердием принялась уничтожать их. На вкус они оказались ничуть не хуже, чем на вид. Но в голове Инос по-прежнему крутились невеселые мысли. Отец мертв. Рэп погиб. Андор оказался обманщиком. Войска Империи захватили Краснегар, к тому же Калкор только и ждет удачного момента, чтобы вторгнуться в него. Знатные горожане отвергли ее притязания на престол. Ну что она теперь могла поделать, сидя здесь, на другом краю света?

Служанки, закутанные в черное, удалились. Зана почтительно держалась в стороне.

— У нас нет причин жаловаться на гостеприимство, — заметила тетя Кэйд. Ее глаза предупреждающе блеснули.

— Да, пожалуй, с такой жизнью я могу примириться, — пробормотала Инос с полным ртом, расшифровав слова тетушки: жалобы могут подслушать.

Она торопливо ела, храня задумчивое молчание. Вновь она пожалела о том, что была так невнимательна в детстве, на уроках мастера Порагану. О Зарке она не могла припомнить ровным счетом ничего, о джиннах лишь однажды упоминалось в кинвэйлской поговорке: «Честен, как джинн».

Но как отнестись к подобному определению? У каждого народа есть свои характерные черты, хотя в некоторых случаях их приписывали несправедливо. Неряшливого ребенка называли «чумазым карликом», о мужчине говорили, что он «силен, как тролль». Обычно подобные замечания следовало воспринимать буквально, но некоторые из них бывали ироничными. Например, «тайной импов» именовали то, что было известно решительно всем. А кто мог усомниться в значении выражения: «Кроткий, как пьяный джотунн»? В Кинвэйле Инос услышала и еще одну поговорку: «Расскажи это фавну». Так что же все-таки значит быть «честным, как джинн»?

Но Инос не решилась задать тетушке такой вопрос.

— Ты… ты уже встречалась с султаншей?

— Нет, дорогая. Но, по-моему, ей доложат, что ты уже встала.

В словах тетушки вновь послышалось любопытство. Дамы в Кинвэйле быстро учились обмениваться знаками, не прерывая бессмысленной болтовни, — особенно это касалось предупреждений. Тетушка Кэйд повторила предупреждение о том, что колдунье известно обо всем. Беседу можно подслушать — повсюду, в любое время. Некоторое время Инос молча жевала. Затем ее осенило, что колдунья, вероятно, умеет читать мысли.

— Вообрази, я беспробудно проспала двенадцать часов! Хотелось бы знать, что творится сейчас в Крас… О, как глупо! Инос виновато улыбнулась тетушке. Сегодня в Краснегаре должны были состояться похороны короля. На мгновение голубые и зеленые глаза встретились. Король избавился от земных страданий, его муки завершились. Инос сумела попрощаться с отцом, а все остальное не имело значения. Ради Холиндарна они с Кэйд вынесли кошмарное путешествие через леса. Похороны были уже не так важны. Наконец-то тяжесть спала с души короля, чаша весов с Добром перевесила. Король Холиндарн завершил свои земные дела.

А Инос дала ему клятву.

Она попыталась улыбнуться.

— Разумеется, я имела в виду обстановку в городе. Интересно было бы узнать, что там творится?

Кэйд свернула белоснежную льняную салфетку.

— Это известно лишь Богам! Если доктор Сагорн был прав, тогда импы разбегутся прежде, чем прибудут джотунны. Возможно, они уже пересекли дамбу. — Подобные предположения не радовали Инос, но одно то, что тетушка призналась в них, выказывало ее озабоченность.

Если имперские войска бежали, тогда краснегарские импы и джотунны вполне могли к этому времени уже перерезать друг другу глотки. В честном бою джотунны наверняка потерпели бы поражение. А когда джотунны Нордландии в конце концов прибудут, чтобы возвести тана Калкора на трон Иниссо — ее трон! — тогда стрелка весов качнется в другую сторону.

А может, импы, составляющие половину жителей Крас-негара, сбежали с имперскими войсками? Или же, наоборот, выгнали джотуннов… Семьи распались, друзья стали врагами, или… или…

Инос вдруг перестала жевать. Ее руки застыли неподвижно, зубы крепко сжались.

— Я пообещала отцу сделать все, что смогу! Я должна вернуться!

— Я уверена, султанша Раша даст нам совет, — строго произнесла Кэйд, — и, пожалуй, даже поможет нам. «Нам? Помощь нужна мне!» Инос задумалась о странных событиях вчерашнего дня.

— Мне бы не хотелось всецело зависеть от бывшей распутницы.

— Инос!

— Ты сомневаешься, что… что он…

— Госпожа Зана называет его «Великаном».

— Благодарю. Так ты сомневаешься в словах Великана?

— Как гостям, нам не следует верить гнусным сплетням. — На лице тетушки Кэйд появилось характерное выражение, которое Инос сразу же узнала и возненавидела: за месяцы, проведенные в Кинвэйле, она видела его слишком часто, но в последнее время — ни разу.

— Так или иначе, — добавила Кэйд, — мы ее гости.

— Я — королева Краснегара!

— Нет, дорогая! Ты только заявила о своем праве на престол, а это не одно и то же. В политике ты разбираешься похуже меня, к тому же не можешь вытряхнуть армию из рукава. Ее величество спасла нас от импов и оказала нам радушный прием. Безусловно, мы обязаны доверять ее суждениям и верить в благие намерения. — И Кэйд отпила кофе, словно считая вопрос решенным.

Инос вновь принялась за еду с притворно невозмутимым видом, который удался ей на редкость легко.

— Более того, — продолжала тетка, — во время последней встречи тебе вряд ли удалось завоевать ее благосклонность.

Вспоминая безобразную сцену в круглой комнате, Инос пришла в ужас: что она себе позволила — спорить, кричать? О Бог Глупцов!

— Да, твои усилия прошли для меня даром, тетя Кэйд! Кэйд одобрительно улыбнулась этим покаянным словам.

— Ее величество поняла, что ты чрезмерно взволнованна. В конце концов, она позволила тебе взглянуть в зеркало. Кивнув, Инос пробормотала:

— Полагаю, мне следует радоваться тому, что меня не бросили в подземелье. Или не превратили в жабу.

— Этого мало! Не сомневаюсь, краткая записка с извинением придется как нельзя кстати и будет принята. А кроме того, нам остается лишь ждать, когда ее величество удостоит нас аудиенции. — Кэйд промокнула губы салфеткой и оглядела стол, убеждаясь, что ничего не упустила. Затем она довольно вздохнула.

Безусловно, она заслуживала отдыха после долгих недель, проведенных в седле, да еще на зимнем морозе. Любой мог бы понять, что женщина в возрасте Кэйд не прочь побаловать себя, — но Инос не могла согласиться с ее советом. Писать, извиняться, как капризному ребенку?

Ну что ж, может, так будет лучше. В их положении гордость — непозволительная роскошь, а она уже проявила нетактичность. Принести извинения, а затем сидеть и ждать сложа руки? Нет, это невозможно!

— Что же случилось вчера? — Инос нахмурилась. — После того как я посмотрела в зеркало, меня словно окружил туман.

— Она подвергла тебя легкому гипнозу, дорогая, — объяснила Кэйд, — и отправила нас обеих отдыхать. Принц Азак лично проводил нас, помнишь?

— Не совсем… А она… она исправила то, что сделала с ним?

Кэйд кивнула, словно обращаясь к кусту возле бельведера, осыпанному лиловыми цветами.

— Он вполне оправился. Разве что немного дрожал.

Что за женщина эта Раша? Она подвергла Азака варварской пытке прямо на глазах у Инос. Здесь кроется какая-то тайна…

— Великие боги! Что это?

Тетушка усмехнулась, словно ждала этого возгласа.

— Ананас с соусом карри — я уже спрашивала. Вкусно, не правда ли?

Инос попробовала ярко-оранжевого блюда и сморгнула слезы.

— На это кушанье следовало бы поместить сигнальный маяк. Да, на вкус он неплох — особенно когда уже познакомишься с ним. Что такое «ананас»?

— Полагаю, фрукт.

— В самом деле?

— По-моему, наш визит будет весьма познавательным. Путешествия так расширяют кругозор!

— Ты хочешь сказать, и фигуру тоже?

Инос попробовала неизвестное кушанье с привкусом орехов. И вправду, султанша Раша проявила к ней, Инос, большую снисходительность, чем к злосчастному Азаку. Если верить ее словам, Раша терпеть не могла мужчин — причем всех до единого. Насколько можно доверять этой колдунье?

— Ты считаешь, что наша титулованная хозяйка поддержит требования законной королевы Краснегара? Кэйд не ответила.

— А если с ней соперничает мужчина?

— Может быть, дорогая.

— Значит, если… ее величество простит мою вчерашнюю выходку… тогда для начала мы можем попросить ее остановить когорты императора — полагаю, для колдуньи это не составит труда? Ведь там всего две тысячи воинов.

— Думаю, ты права. Если верить поэтам, волшебник Кварлин в одиночку разгромил три армии. Иниссо построил замок за пять часов. — Кэйд нахмурилась, старательно припоминая давние годы учебы.

— Вот и хорошо! Раша прогонит импов, а если Калкор и его пираты двинутся на Краснегар морем, она заставит их убраться восвояси, верно?

Кэйд поджала губы.

— Несомненно, мы сможем попросить об этом, дорогая.

— И тогда все, что нам понадобится сделать, — убедить горожан признать меня королевой! Пожалуй, они уже достаточно напуганы, чтобы согласиться.

Несколько минут Инос обдумывала этот план. В нем ощущался некий недостаток — она возвращалась к тому, от чего ушла всего два дня назад.

— А когда я объясню, что не собиралась приводить с собой легионеров… — Она помедлила. — Конечно, достойный муж все-таки не помешает, — печально заключила девушка. Холодная волна сожалений окатила ее при мысли об Андоре — разумеется, не настоящем Андоре, а о том, каким он казался. Выбор мужа представлялся Инос нелегкой задачей.

Внезапно Инос поняла, что ее тетя не радуется и ничем не выказывает воодушевления. Инос одарила ее недовольным взглядом. К сожалению, Кэйд не считала политику подходящим занятием для знатных дам.

Взяв фруктовый ножик, Инос потянулась через стол и коснулась плеча изумленной собеседницы.

— Герцогиня Кэйдолан, сим назначаю тебя нашим королевским канцлером, казначеем, сенешалем, и… на сегодня хватит. — В последовавшей тишине Инос отчетливо услышала юношеский голос: «А я буду и военачальником, и главным конюхом…» Бедный, бедный Рэп!

Легкомыслие племянницы заставило Кэйд нахмуриться.

— Если мне будет пожалован титул главной советницы, королева Иносолан, тогда я посоветую вам обуздать свое тщеславие — пока не состоится разговор с султаншей Рашей.

— Это еще почему?

— Несмотря на то что Краснегар не входит в состав Империи, уверена, существует запрет на применение волшебства против имперской армии. — Тетушка откинулась в кресле и надула губки, словно раздраженная необходимостью проявлять здравомыслие.

К несчастью, в тех редких случаях, когда Кэйд что-нибудь утверждала, она неизменно оказывалась права. Рэп тоже сказал бы что-нибудь вроде этого. Проклятье!

— Престол принадлежит мне по праву рождения! — Инос ударила кулаком по столу. — И я хочу получить его — не потому, что считаю неслыханной честью титул королевы Краснегара, а потому, что у меня есть долг! Я поклялась отцу! О Боги, если бы я мечтала лишь об удобствах, я предпочла бы Кинвэйл — или даже Араккаран. Чего ради мне взбрело бы в голову жить в тундре? Тебе это известно, тетушка, — во мне течет королевская кровь. Это входной билет почти в любое знатное семейство Империи.

— Инос, что за отвратительные…

— Это правда, и ты сама это знаешь! Я без труда отыскала бы какого-нибудь безмозглого мужа-аристократа, остепенилась и стала бы жиреть, рожая детей, в роскоши до конца своих дней — если бы мечтала только об удобствах и богатстве. Но наш род испокон веков справедливо, честно правил Краснегаром. Пусть импы и джотунны не всегда жили мирно, но по крайней мере они жили и не мешали жить другим. Они разрешали недоразумения кулаками, а не мечами.

— Да, дорогая, но…

— А теперь, когда Краснегар остался без правителя, и император и таны Нордландии считают своим долгом защитить свои народы — вскоре разразится война, если она уже не началась!

И чем же все это кончится? Если в Краснегаре победят джотунны из Нордландии, импы начнут мстить всем джотуннам, каких только смогут найти, а джотунны рассеяны по всему побережью Пандемии. Если победят импы, опять начнутся набеги жителей Нордландии, как бывало на протяжении всей истории вплоть до нынешних времен — правда, в последнее время они действовали с опаской.

Беда в том, сердито решила Инос, что ее обманули. Будь она мальчишкой, ее учили бы политике, стратегии и тактике. В Кинвэйле ее отправляли бы не на рукоделие, а на уроки фехтования. Возможно, ей посчастливилось бы даже учиться в Имперской Военной академии в Хабе — как ее отцу. Инос проводила бы время, не распевая мадригалы, а муштруя солдат! Не дамское искусство вежливой беседы, а интриги, махинации, коварные планы — вот что ей нужно! Она понятия не имела ни о колдовстве, ни об имперской политике, ни о связях Араккарана с Империей. Она даже толком не знала, где находится Араккаран — в Зарке, но где этот Зарк? Внизу справа на карте, а Краснегар — вверху слева… «Мастер Порагану, ну почему вы не сумели заставить меня быть внимательнее?»

— Ты еще слишком молода, дорогая.

— Я — королева!

— А ведешь себя не по-королевски, — резко отозвалась Кэйд. — И потом, сейчас ты — нищая беженка, незваная гостья в чужих землях. Султанша Раша — твоя единственная надежда. И даже если она пожелает помочь тебе, как обещала, не следует забывать о хороших манерах, чтобы выразить признательность за то, что она уже сделала. Кроме того, надо выждать время, прежде чем начать осаждать ее просьбами.

Инос вспыхнула, тетушка ответила ей гневным взглядом — и оказалось, что всегда добродушные и блеклые голубые глаза Кэйд способны испускать молнии.

Внезапно Инос показалось, что она вновь попала в Кинвэйл — правда, более роскошный и величественный Кинвэйл. Тетушка права — она слишком молода. Она осталась без единого гроша — это тоже верно. И она беспомощна — ни родных, ни друзей…

А затем в ее голове начала обретать форму любопытная мысль. Не все навыки, приобретенные в Кинвэйле, бесполезны — пришло время воспользоваться кое-какими из них. Рядом есть человек, которому, несомненно, гораздо больше известно о волшебстве и политике, чем самой Инос, — даже если в душе он варвар. «Не задавая вопросов, ничего не узнаешь».

Проклятье! Это же одно из кратких, но многочисленных наставлений Рэпа. Поговорок в голове Рэпа умещалось больше, чем рыбы в море. Он…

Забудь о Рэпе! Азак может стать ценным и незаинтересованным советчиком, если пожелает. Его сведения о Раше несомненно будут полезными — ведь его глаза не затуманивает любовь. Инос считала, что ей не составит труда выведать все необходимое. Официально уроков плетения интриг в Кинвэйле не давали, но практика в подобном умении превосходила все остальное.

Пожалуй, Кэйд не одобрит идею племянницы — особенно если заподозрит, что мнение Раши совпадает с ее собственным.

Инос приняла решение.

— Я — законная королева Краснегара! У меня отняли королевство, и я клянусь именем всех Богов, что сделаю…

— Инос! — Голос Кэйд зазвенел, как меч от удара о доспехи, — в нем послышалась вся вспыльчивость, присущая джотуннам, предкам тетушки. — Не искушай Зло! — И она сотворила знак священного равновесия.

Инос упрямо смотрела ей в глаза. Ладно, ей запретили говорить об этом, но она выполнит задуманное — непременно!

Увидев, что племянница не собирается заканчивать фразу, Кэйд расслабилась и сразу раскаялась в своей неприличной вспышке.

— Тебе следовало бы отучиться от такой запальчивости, дорогая, — с мягким упреком заметила она. Отучиться от запальчивости? Как бы не так!

— Так ты замолвишь за меня словечко перед султаншей, тетя?

Кэйд вздохнула:

— Ну, если ты настаиваешь…

А Инос решила немедленно приступить к поискам Великана.

Набросав краткую записку для султанши Раши с извинениями за вчерашнюю несдержанность, Инос передала письменные принадлежности Кэйд. Приготовившись писать, обе они расположились в гостиной, отделанной фресками с изображением цветов и лиан. Огромные окна выходили в сад с многочисленными фонтанами и чувственно приоткрытыми бутонами цветов.

Зана была поражена, когда ее подопечные попросили бумагу и чернила. Заметив ее изумление, Инос заподозрила, что Зана, должно быть, неграмотна. Чтобы отыскать требуемые предметы, понадобилось некоторое время. Кэйд принялась сочинять записку к султанше с просьбой об аудиенции и рассчитывала, что ее составление займет не меньше часа.

Следовало воспользоваться случаем, чтобы провести небольшое расследование. Ведь если Инос невзначай окажется где-нибудь неподалеку от султана, кто может ручаться, что между ними не завяжется беседа?

Она бесшумно выскользнула в коридор и почти не удивилась, когда перед ней словно из-под земли возникла Зана.

Значит, теперь у них две тюремщицы вместо одной?

— Что-нибудь угодно вашему величеству?

Зана уже состарилась, ее лицо напоминало выжженный солнцем пустынный ландшафт. Несмотря на то что ее глаза имели оттенок перьев на грудке малиновки, они были тверды как кремень и не мигая уставились на Инос.

— А, вот вы где, госпожа Зана! — притворно воскликнула Инос. — Обмениваться записками пристало с дамами, но не с джентльменами. Не могли бы вы засвидетельствовать мое почтение… Великану… и сообщить ему, что я хотела бы увидеться с ним в любое удобное для него время?

Если Зана и вправду неграмотна, передача устных сообщений для нее должна быть в порядке вещей.

Зана улыбнулась — к досаде Инос, ее улыбка оказалась на редкость мудрой. Она намекала, что Инос проявила недостаточную тонкость. С другой стороны, в этой улыбке не было ничего угрожающего.

— Я позабочусь, чтобы он узнал об этом сразу же, как только вернется сегодня вечером, госпожа. — Служанка склонилась, как травинка под незримым порывом ветра.

— Вы так любезны! — Инос ответила на поклон и прошла мимо, намереваясь в одиночку совершить увлекательное и полезное путешествие по дворцу.

Она не успела сделать и шести шагов, когда сухой старческий голос произнес:

— Вы не в Империи, госпожа.

Инос остановилась, повернулась и задумалась.

— Несомненно.

— Эти покои весьма обширны, ваше величество. Здесь легко заблудиться. Не хотите ли взять с собой Винишу? Щелкнув пальцами, Зана вызвала молодую служанку.

Виниша оказалась не старше самой Инос и не выше ее, будучи довольно низкорослой для джиннов. Она была закутана в такую же черную одежду, как и другие служанки, так что оставались видны лишь ладони и лицо. Это розовое лицо постепенно приобретало все более яркий оттенок, пока Виниша ждала приказаний Инос.

— Ну разумеется, я возьму ее, — жизнерадостно отозвалась Инос. Ее подкупила возможность расспросить Винишу — несомненно, ее избрали в качестве провожатой за скрытность, но предстояла честная сделка, а проводница наверняка окажется кстати в таком огромном дворце. — Если тетя спросит обо мне, прошу вас, передайте ей, что я вскоре вернусь.

На протяжении всей жизни самыми близкими друзьями Инос были дети слуг ее отца. В Кинвэйле она успешно водила дружбу с прислугой, пока Кэйд не убедила ее, что этого делать не стоит. Инос считала, что с Винишей она найдет общий язык легче, чем казалось Зане.

— Мне не терпится осмотреть покои для гостей, — объяснила Инос, направляясь по широкому коридору. — Нет, пожалуйста, иди рядом.

Виниша послушно нагнала ее. Черты ее лица отличались тонкостью и выразительностью, а двигалась она с гибкой грацией, которой, как считала Инос, ей самой никогда не овладеть.

— Есть ли здесь что-нибудь особенное, что стоит осмотреть? — спросила она. — Какие-нибудь произведения искусства?

В коридоре любоваться было нечем, если не считать светильников под разноцветными стеклами.

На лице Виниши появилось озадаченное выражение.

— Нет, госпожа.

— Так куда же мы пойдем в первую очередь? Сколько здесь комнат?

Вид служанки стал еще более удивленным.

— Не знаю, госпожа.

Значит, Винишу выбрали не за скрытность, а за глупость. Инос тяжело вздохнула.

— А сул… то есть дворец может принять много гостей?

Виниша бросила на Инос быстрый взгляд и вновь потупилась, на этот раз не только с удивлением, но и с беспокойством.

— Этого я не знаю, госпожа.

Инос пропустила две развилки коридоров и большой зал, прежде чем решилась на еще одну попытку.

— Ну что ж, — начала она самым веселым тоном, — покои достаточно велики для приема гостей. Наконец-то!

— Прежде они предназначались не для гостей, ваше величество. Они были покоями принца Хакараза.

— Были?

— Да, госпожа. Он неожиданно скончался.

— Как печально! Он был близким родственником… Великана?

— Его братом.

— О, какая трагедия! Это случилось недавно?

— Всего несколько дней назад. — Едва тема беседы стала ей понятна, Виниша охотно принялась отвечать на вопросы. — Его имущество еще не успели убрать, и госпожа Зана решила, что здесь понравится высокородным гостьям.

Инос помедлила на очередной развилке и направилась в тенистую аркаду, огибавшую еще один сад. Аркада привела к широкой лестнице. Виниша безмолвно плыла бок о бок с Инос. Стайка женщин в черном отступила в сторону и поклонилась. Ступени были широкими, высеченными из великолепного черного камня, а стены — гладкими, беломраморными. Инос уже насмотрелась на мрамор и теперь почти не замечала его.

— Кстати, кто такая госпожа Зана?

— Старшая сестра Великана.

Уже поднявшись до половины лестницы, Инос недоуменно взглянула на спутницу.

— Значит, она принцесса?

Виниша вновь смутилась. Инос терпеливо ждала. Откуда-то спереди доносились приглушенные голоса.

— Я не знаю, что такое «принцесса», ваше величество. Да, это не Империя — Зана была права.

— Кто же такая дочь султана?

— Женщина, госпожа.

Лестница привела их к еще одному коридору с высокими окнами. Инос мельком заметила живописный вид на город и залив, но сейчас была не в том настроении, чтобы любоваться пейзажами. Она пришла в совершенное недоумение и старалась не показать этого.

— Зана выглядит настолько старой, что вполне может приходиться Азаку матерью, а то и бабушкой.

Это замечание не вызвало комментариев — видимо, оно показалось Винише несущественным. У следующего перекрестка Инос помедлила и направилась туда, откуда слышались голоса.

— Как же тогда к ней обращаться?

— Просто «госпожа Зана».

За поворотом голоса стали громче, широкие окна выходили в парк. Вдалеке виднелись всадники — это зрелище было заманчивым.

— О, как я люблю лошадей! Ты умеешь ездить верхом, Виниша?

Прекрасные глаза девушки раскрылись широко, словно готовы были выскочить из орбит.

Инос снова вздохнула. Отвернувшись от окна, она едва смогла сдержаться, чтобы не броситься бежать по коридору. От абстрактных тем она вернулась к обитателям дворца — по-видимому, этим исчерпывались знания ее спутницы.

— Она замужем? Я имею в виду Зану.

Ответом ей стало удивленное покачивание головой.

— Об этом мне неизвестно, ваше величество.

— Забавно… В ней есть нечто… материнское.

— О да! Она родила пятерых сыновей. Инос изумилась:

— А сколько дочерей?

Джинна покраснела и промолчала — очевидно, вопрос был из числа неприличных.

Представления Инос об Араккаране как о более роскошном варианте Кинвэйла быстро рушились.

— И при этом осталась не замужем? Кто же был отцом ее детей?

Виниша нахмурилась в глубокой задумчивости.

— Точно не знаю, госпожа, — пожалуй, отцов было несколько.

Да сохранит меня Добро! Что сказала бы Кэйд, услышав подобное?

Они шагали мимо дверей, ведущих в восхитительные спальни — просторные, светлые, обставленные изысканной мебелью и увешанные шелками. Огромные ложа выглядели на редкость уютно. Кинвэйл не мог сравниться с Араккараном в роскоши. Очевидно, покойный принц Хакараз считался чрезвычайно важной персоной.

Коридор закончился еще одной дверью. Из-за нее доносился смех и шум игры. Детская? Инос помедлила, почему-то потеряв желание открывать дверь и боясь увидеть то, что скрывается за нею. Вероятно, в комнате находилось много детей. Сквозь их смех слышались женские голоса и плач младенцев.

Инос уцепилась за притягательную мысль, которая пришла ей в голову при виде парка.

— Полагаю, если мне захочется проехаться верхом, это можно будет устроить? Надеюсь, гостье это не запрещено?

На лице Виниши отразилось уныние, казалось, она вот-вот расплачется.

— Проехаться верхом, ваше величество? На лошади? Но…

— Что «но»? — перебила Инос.

— Но ведь вам нельзя выходить!

— Откуда?

— Из этих покоев. Инос затаила дыхание.

— Из покоев принца Хакараза? Из этих комнат? Виниша с явным облегчением закивала.

— Ты хочешь сказать, меня не выпустят? Не позволят даже осмотреть дворец? Никогда? Каждый вопрос вызывал кивки. Милосердный Боже! Внезапно услышанные ранее слова обрели смысл.

— Ты говорила про имущество принца, которое еще не успели убрать… Неужели ты… нет, не может быть. Так ты имела в виду себя! Ты принадлежала ему?

Виниша робко кивнула — на этот раз она была смущена и встревожена. Инос чувствовала, как пылает ее собственное лицо — теперь, должно быть, она стала румянее служанки.

— Каковы были твои обязанности при жизни принца Хакараза?

— Вы желаете знать точно?

— Нет! — поспешно возразила Инос. — В общих чертах.

Широкая улыбка облегчения вновь сделала лицо Виниши юным и прекрасным. Она положила ладонь на дверную ручку.

— Не хотите ли увидеть моего ребенка? — с надеждой спросила она.

В конце концов Инос обнаружила выход самостоятельно. Он оказался запертым, и, выглянув в окно, Инос увидела, что снаружи стоит вооруженная стража. Строение, которое она считала дворцом, оказалось просто флигелем, отведенным покойному принцу Хакаразу, одному из младших принцев, — больше выведать у Виниши ничего не удалось. Весь ансамбль дворца был просторнее, чем города Краснегар и Кинфорд, вместе взятые.

В мрачном настроении Инос вернулась к тетушке и застала ее радостно изучающей незнакомые цветы в одном из огороженных высокими стенами садов.

День, который начался так удачно, портился с каждой минутой. Титулованные гостьи могли наслаждаться удобствами покоев, но покинуть их имели право лишь с позволения Великана или, разумеется, султанши Раши. Хотя Зана наотрез отказывалась упоминать колдунью. Об Азаке она тоже не распространялась.

Некогда Инос считала Кинвэйл тюрьмой. Этот дворец оказался гораздо роскошнее и вместе с тем еще сильнее походил на тюрьму.

Записка к Раше осталась без ответа, а Зана терпеливо объяснила, что Великан отбыл на охоту, так что теперь получит известие от Инос только после возвращения, на закате.

Расспросы об Азаке и Раше — о давности их правления, их взаимоотношениях, о том, пользуются ли они любовью народа, — были вежливо отклонены. Даже Кэйд начала тревожиться. Ее добродушная болтовня о том, как приятно очутиться в роскоши и покое после тягот путешествия по лесу, постепенно стала бессодержательной.

День наливался сокрушительной жарой. Инос позволила себе принять еще одну продолжительную ванну, подумав о том, что ей понадобится по крайней мере десяток, чтобы прийти в себя.

Кэйд смело экспериментировала с многочисленными сладостями и незнакомыми блюдами. Инос насчитала в покоях около сорока женщин разных возрастов, от дряхлой старухи до юной девочки. Вежливые и обаятельные, они были в состоянии говорить лишь о своих детях и заманчивых перспективах передачи покоев со всем «имуществом» в самом ближайшем будущем другому принцу. Оказывается, Виниша была не глупее большинства женщин Араккарана.

Кроме того, Инос попыталась сосчитать детей и младенцев и сбилась со счета, едва он перевалил за три десятка.

Зана призналась, что даже она не знает, сколько принцев во дворце. Вместе со всеми младенцами-мальчиками — должно быть, несколько сотен. А взрослых… вероятно, около ста. Любой отпрыск королевского рода и мужского пола, у которого уже появились усы, считался взрослым и имел собственную челядь.

Даже у принцев-подростков были свои женщины.

Да, это далеко не Империя. Инос могла поклясться всеми богами, что Империей здесь и не пахнет.

— Джинны еще хуже джотуннов! — заявила Инос, когда они с Кэйд остались наедине на несколько минут.

Кэйд укоризненно заморгала бледно-голубыми глазами.

— Краснегарских джотуннов — может быть. Но насчет нордландских — не знаю.

Припомнив слухи о тане Калкоре, Инос поспешила перевести разговор в другое русло.

После заката Зана взволнованно известила Инос, что Великан получил сообщение и готов засвидетельствовать ей свое почтение на следующее утро. Эти слова показались Инос и заманчивыми и странными. Разве не гостья должна свидетельствовать почтение хозяину?

Поразмыслив, Инос рассказала Кэйд о предстоящей встрече. Хранить ее в тайне — значило признавать старшинство Кэйд, а Инос уже решила, что, будучи королевой, она занимает высшее положение из них двоих. По своему обыкновению Кэйд пришла в восторг и даже не спросила, почему Инос не посоветовалась с ней, чем вызвала у племянницы раздражение и угрызения совести.

Несколько минут спустя Зана явилась к ним с известием, что обе гостьи сегодня вечером приглашены на ужин — очевидно, в представлении джиннов это была неслыханная честь. Но если официальная встреча должна была состояться завтра утром, то ужину полагалось бы следовать за ней. Нет, здесь явно не придерживались порядков, заведенных в Империи.

Инос в третий раз позволила себе выкупаться и насладилась блаженством церемонии переодевания в еще более шелковистое, легкое платье. С сомнением она согласилась набросить на голову покрывало, которое скрывало все лицо Инос, кроме глаз. Инос наотрез отказалась надевать покрывало. Это привело к бурному спору с самой Заной. Великану уже известно, как она выглядит, заявила Инос, другого лица у нее нет, и ей нечего стыдиться. Зана явно не одобряла ее намерений и не собиралась сдаваться. Покрывало необходимо только до тех пор, пока гости не прибудут в столовую, возражала старуха, чтобы их не видели стражники и прочие слуги низкого звания. Пусть видят, сопротивлялась Инос. Кэйд не вмешивалась в спор — значит, принимала сторону Инос и тоже не собиралась прятаться под покрывалом.

По-видимому, приглашение распространялось и на саму Зану. Она рассталась с привычным черным одеянием, сменив его на роскошный наряд из шелка оттенка слоновой кости и вышитое жемчугом покрывало. При виде этого великолепия Инос была готова изумленно присвистнуть. Оставив многочисленную свиту восхищенно щебетать, три дамы отправились на ужин.

Их сопровождали шесть рослых стражников, вооруженных ятаганами — кроме них, у каждого имелась целая коллекция другого оружия. У двоих за пояса были заткнуты даже хлысты. Факелы разбрызгивали искры, которые кружились в темноте теплой ночи, под усыпанным крупными звездами небосводом. Кэйд возбужденно болтала, Инос нехотя соглашалась с ее восторженными замечаниями. Эта экзотическая земля как нельзя лучше подходила для романов и приключений.

Будут ли на приеме танцевать? Когда Инос задала этот вопрос Зане, то была награждена удивленным взглядом, а затем не менее удивленным заверением, что танцевать непременно будут. Инос самодовольно улыбнулась, уверенная в своей способности производить впечатление на окружающих во время танцев. Гибкий молодой султан двигался с поразительной грацией — значит, был восхитительным партнером.

На прием пригласили и десяток других… гм… придворных дам. Все они были молоды и разодеты в пух и прах, а возбуждение в преддверии непривычного события вскоре пересилило их робость перед незнакомками. К сожалению, в разговоре они ограничивались столь малоинтересными темами, как роды и болезни детей.

Раша так и не появилась.

Кушанья были великолепны — этого Инос не могла отрицать, несмотря на то что еще не успела привыкнуть к ним. И вина вызывали восторг, а прислуга — безупречна.

Внушительных размеров зал был освещен множеством светильников — численностью они превосходили звезды, сияющие в небе. Азак облачился в зеленое, очевидно, этот цвет символизировал власть. Джинн горделиво выставлял напоказ широкий, усеянный изумрудами пояс. Он растянулся на диване, одном из целого кольца диванов, занятых принцами. Инос насчитала двадцать пять человек — от седобородых старцев до зеленых юнцов.

Но вечер безнадежно испортило то, что Инос вместе с остальными женщинами усадили на высокой галерее, за резным экраном, сквозь который они могли созерцать происходящее внизу, не будучи замеченными. Единственными женщинами, допущенными в зал, оказались почти обнаженные девушки, исполнявшие танец живота. Они показали свое искусство в самом конце вечера, после жонглеров и факиров.

Инос редко удавалось выглядеть наилучшим образом ранним утром, а ее встреча с Азаком — или встреча Азака с ней — должна была состояться на рассвете. Если у Инос еще и оставались сомнения в том, что она оказалась вдали от цивилизации, то прием в столь ранний час окончательно убедил ее в этом. И тем не менее она была готова вовремя, как и тетушка Кэйд. Северянки вновь отказались накинуть покрывала.

Высокородных гостей сопровождали Зана и еще шесть пожилых женщин в черных одеждах и с покрывалами на головах. Кроме того, их охраняли устрашающего вида стражники в коричневом. Но от чего охраняли? Зачем понадобилась вооруженная охрана во дворце? На этот раз идти пришлось значительно дольше.

Несмотря на утреннюю хандру, при виде приемного зала у Инос перехватило дыхание. По сравнению с ним тронный зал в Краснегаре показался бы просто кладовой. Узкие арочные окна тянулись по обеим стенам, мозаичный пол сверкал, как шкатулка с драгоценностями. Зал был просторным, как лужайка для игры в кегли в Кинвэйле. Пустота зала резко контрастировала с теснотой и мешаниной стилей в покоях Раши. Очевидно, колдунья плохо разбиралась в искусстве убранства комнат. Остальной дворец блистал безукоризненным вкусом — несмотря на масштабы. Взглянув на тетушку, Инос обнаружила, что и на Кэйд зал произвел сильное впечатление.

Их вдвоем подвели к низкому помосту, по-видимому предназначенному для трона, но трона нигде не оказалось. Инос и Кэйд застыли в благоговейном молчании, невольно прижавшись друг к другу. Зана и ее спутницы скромно заняли места поодаль. Они восторженно перешептывались, словно впервые оказавшись в этом зале.

Время шло. Инос слышала гулкие удары собственного сердца — оно ускоряло бег, по мере того как росло ее раздражение. Местный этикет оставался для нее загадкой. Как гостью, ее должны были вызвать к султану, но сначала оказать ей честь, а потом заставить ждать — это казалось намеренным оскорблением.

Затем бледно-желтый свет, льющийся в высокие окна, сменился золотисто-розовым, возвещающим о восходе солнца. Пропели фанфары, и в зал вошла небольшая группа. Впереди возвышалась рослая фигура Азака. Позади него шагала дюжина других мужчин, облаченных в одежду различных оттенков зеленого. Вошедший вместе с ними отряд вооруженных стражников остался у двери.

Шествие остановилось перед помостом, и некоторое время обе стороны в молчании созерцали друг друга. Инос впервые увидела вблизи принцев Араккарана, и это зрелище ее не впечатлило. Здесь были мужчины всех возрастов — от юных мальчиков со свежими лицами до морщинистых старцев. Те из них, кто уже достиг зрелого возраста, носили бороды. Ростом Азак превосходил остальных джиннов, у всех них была красноватая кожа и такие же глаза. Несмотря на обилие драгоценных камней, все принцы казались грубыми и свирепыми. Все до единого уставились на Инос с явным неодобрением. Она не привыкла видеть, что ее внешность вызывает отвращение у мужчин, но неприязнь была взаимной — гораздо охотнее Инос оказалась бы сейчас на корабле, полном грязных джотуннов.

Сомнений в том, кто возглавляет этих бандитов, у нее не оставалось — чалма Азака, поблескивающая жемчугом, возвышалась над остальными. Как и при первой встрече два дня назад, Азак был облачен в свободную тунику, шаровары и тот же самый широкий пояс, за который можно было купить целое королевство. Но сегодня его широкие штанины были заправлены в высокие сапоги, с плеч свисал тяжелый плащ с капюшоном и длинными рукавами с прорезями, болтающимися вдоль тела. Очевидно, эта одежда предназначалась для выхода, и ее дополнял ятаган, более грозный, чем оружие, которое Инос видела прежде. Инос сделала вывод, что Азак облачился в свою повседневную одежду.

Неожиданно он щелкнул пальцами. Гибкий юноша неловко вышел вперед и остановился. Его красноватое лицо слегка побледнело, кулаки были крепко сжаты, а в глазах мелькал ужас. Над редкой полоской его усов поблескивал пот. Он оглянулся, и Азак нетерпеливо кивнул, а вместе с ним кивнул и хмурый мужчина постарше.

Юноша повернулся лицом к гостьям, с трудом сглотнул и облизнул губы. И вдруг Инос поняла, что должно случиться, но не успела возразить.

Дрожащим тенором юноша возвестил: — Его величество, султан Аз…

И затих. Жизнь покинула его тело. Одежда осталась на месте, развеваясь на ветру, но облегала она только статую из блестящего розового гранита. Сходство истукана с оригиналом было поразительным, до мельчайших подробностей — рот остался приоткрытым, глаза, инкрустированные киноварью и перламутром, тупо уставились в никуда. Кэйд подавила вскрик, а Инос передернуло. Азак проигнорировал случившееся. Он сделал два шага вперед и согнулся пополам в своем гимнастическом поклоне, дополненном замысловатыми жестами руки.

Но тут Инос заметила, что мужчина постарше на заднем плане горделиво усмехается, и испытала минутное облегчение. Поскольку проклятие запрещало называть Азака султаном в пределах дворца, он пользовался им как испытанием на преданность или смелость. На этот раз пришла очередь юноши, а всеобщее спокойствие доказывало, что колдунья вскоре снимет с него заклятие.

Ледяная ярость, овладевшая Инос, лишила ее дара речи. Она низко присела. Азак находился от нее на расстоянии нескольких шагов, но их взгляды встретились, и некоторое время они смотрели друг другу в глаза, словно выжидая, кто заговорит первым. Очевидно, Азак уже давно обратил внимание на отсутствие покрывала на лице Инос, но на его лице читалась лишь надменность. Юный султан мнил себя красавцем, и в каком-то смысле он был прав. Со своим красноватым лицом, обрамленным аккуратной бородкой, с выразительным ястребиным носом, поблескивающими красно-карими глазами, ошеломляющим ростом и высокомерием, Азак был твердо уверен: любая женщина готова лишиться чувств, едва взглянув на него.

И, будь он проклят, он был близок к истине!

Даже шея его впечатляла.

С другой стороны, осмотр, которому Азак подверг Инос, ни в коем случае нельзя было назвать поверхностным. Ростом Инос была пониже джотуннов, но повыше импов. Кружевная накидка почти не скрывала медово-золотистые волосы — должно быть, такой цвет волос для Азака был необычайной редкостью, как и зеленые глаза.

Ну, он у нее попляшет! Инос считала, что, даже будучи облаченной в рясу, она способна заставить забиться мужское сердце одним движением ресниц — вот таким.

Да, зрачки Азака заметно расширились.

Внезапно Инос задумалась о состоянии собственных зрачков и напрашивающихся выводах. Зло его побери! Варвар!

Внимательно осмотрев Инос и предоставив ей возможность — хотя и мимолетную — восхититься его персоной, Азак снова поклонился.

— Ее величество — почетная гостья в смиренном жилище моих предков. Если здесь чего-нибудь недостает, чтобы сделать ваше пребывание более приятным, желание вашего величества — закон для всего моего народа.

Не дожидаясь ответа, он поклонился Кэйд.

— Разумеется, это относится и к желаниям ее сиятельства.

Пока Кэйд приседала, Инос боролась с гневом — и потерпела поражение. Если этот дикарь ростом с тролля допускает, чтобы его подданные превращались в камни, лишь бы польстить его болезненному самолюбию, очевидно, он высоко ставит смелость, а Инос считала, что никто не сравнится с ней храбростью, и собиралась доказать это, несмотря на предупреждения Раши. Возможно, краткое пребывание в виде статуи принесет желанный отдых.

— Мы глубоко польщены возможностью навестить… — она сделала глубокий вдох, — нашего кузена из Араккарана.

Кэйд издала негромкое тревожное восклицание, но слова Инос не имели никаких магических последствий. Для заклятия формула вежливости оказалась слишком тонкой. Но Азак ее заметил. Его глаза расширились, и нечто вроде краткой улыбки тронуло его губы.

С бешено бьющимся сердцем Инос решила еще раз попытать удачу.

— Мы счастливы тем, что повидали прекрасное королевство Араккаран… благословленное столь достойным правителем.

На этот раз ее смелость не прошла незамеченной даже для свиты султана. Принцы переглядывались и поджимали губы. Азак просиял и вновь поклонился — еще ниже, чем прежде.

— Ваше величество оказало нам любезность!

А ее величество тряслось от ужаса, но намеревалось не выдать своих чувств.

— Надеюсь, вы уже оправились после своего испытания, кузен?

Глаза Азака блеснули, но его лицо осталось невозмутимым.

— Какого испытания, кузина?

— Того, что случилось два дня назад. При первой нашей встрече вам нездоровилось. Полагаю, об этом мучительно даже вспоминать.

— А, вон что! — Он равнодушно махнул громадной ладонью. — Дрянная колдунья пыталась сломить мою волю физической болью. Ей следовало бы уже понять: такие попытки бесполезны.

Инос не сдержала удивления.

— Значит, такое бывало и прежде?

Азак пожал плечами, но его лицо оживилось от удовольствия — представлялась прекрасная возможность известить о случившемся свою свиту.

— Да, много раз. Боль — ничто. Кроме того, колдунья насылает на меня хвори: червей, гнойные язвы, увечья. Меня пытались ослепить, сделать калекой… надеюсь, со временем она узнает: ни один принц Араккарана не отступит от своего долга из-за таких пустяков.

Беспокойство мелькнуло на лицах прочих присутствующих принцев Араккарана.

— Но чего она надеется добиться такой жестокостью? — воскликнула Инос. Азак пожал плечами.

— Добровольного признания ее возмутительных притязаний на незаслуженный титул. Я не покорюсь, даже если она обратит меня в пепел. Но если у вашего величества пока нет никаких желаний…

Долгожданный миг наступил! Бесполезная церемония оказалась лишь игрой, которую Азак принял, чтобы дать Инос понять: она в гостях у него, а не у Раши. Инос сыграла свою роль исключительно ради него, и теперь наступила его очередь.

— Видите ли…

— Да? — Азак остановился, уже приготовившись поклониться в очередной раз.

— Мне не терпится осмотреть это прекрасное королевство… — Инос вовремя опомнилась и не добавила «принадлежащее вам». Рискованный шаг заставил ее затаить дыхание.

— Разумеется! Вам будет предоставлен экипаж и эскорт… знатные дамы, чтобы сопровождать…

Инос уже заметила, что на нем высокие сапоги, и сделала верные выводы.

— Вы ведь отправляетесь на верховую прогулку, кузен? Несколько обрамленных щетиной ртов за его спиной потрясенно открылись, и даже Азак заморгал.

— Вы ездите верхом?

— Да. Что же здесь странного? В Империи высокопоставленные дамы ездят верхом и слывут умелыми наездницами. Я не прочь поразмяться и заодно как следует поговорить о колдовстве, политике, управлении королевством, военных кампаниях и тому подобных вещах.

Кэйд издала приглушенный стон.

— Полагаю, если мы и в самом деле… Повернувшись к ней, Инос мило улыбнулась.

— Тебе незачем сопровождать нас. тетушка.

— Инос! Но я… — Кэйд застыла в ужасе.

— Уверена, я буду в полной безопасности в обществе… нашего араккаранского кузена. Не правда ли, кузен?

Взгляд блестящих глаз Азака метнулся с племянницы на тетку и обратно. Инос надеялась, что в ее словах султан усмотрит вызов, а не мольбу, но тот остался безучастным.

— Со мной ничего не случится, тетушка. Надеюсь, ты не наносишь оскорбление… нашему царственному кузену, предполагая обратное?

Кэйд вспыхнула и потупилась.

Несомненно, на это утро у Азака были иные планы, но он помнил о своем долге перед Инос. Азак с трудом сглотнул.

— Конечно, я буду рад возможности лично сопровождать ваше величество.

Отъявленный лжец!

— Замечательно! Кто сможет лучше показать королеве королевство? — Несмотря на такую дерзость, Инос не превратилась в камень: заклинание Раши не могло распознавать такие двусмысленные замечания. — Вы позволите мне задержаться на десять минут, чтобы переодеться? Надеюсь, мой костюм для верховой езды вычищен… — Она оглянулась на Зану, которая на протяжении всего разговора стояла с испуганно вытаращенными глазами, но теперь согласно кивнула. — Десять минут, хорошо? — И Инос величественным жестом протянула руку.

Азак пошатнулся, словно от удара. На мгновение на его лице появилось выражение, которое Инос сочла ужасом. Только тут она поняла, как погрешила против обычаев Зарка, где никто и никогда не целовал дамам руки. Оправившись, молодой великан сложился пополам в еще одном поклоне.

Он немедленно выпрямился с плохо скрытой яростью. — Сколько потребуется вашему величеству… я всегда к вашим услугам.

Ну разумеется! Инос робко присела, вознаградила его за терпение последним взмахом ресниц и удалилась на поиски подходящей одежды, не взглянув на тетушку.

Предстояла нелегкая задача — завоевать себе союзника.

Инос задержалась дольше обещанных десяти минут. Она не уложилась даже в полчаса, но в конце концов собралась и спустилась по лестнице туда, где стоял султан, скрестив руки на груди и нетерпеливо постукивая об пол носком сапога. Задержка была вызвана в основном необходимостью найти кого-нибудь, кто умел бы заплетать косу — по-видимому, в Зарке подобное искусство было редкостью. Затем Зана настояла, что Инос должна дождаться, когда принесут подходящий плащ. Инос возразила, что ее костюм для верховой езды и без того достаточно теплый для здешнего климата и больше ей ничего не понадобится, но дождалась только твердого, по-матерински непререкаемого ответа: она должна надеть свободный плащ из темного материала — не ради тепла, а чтобы уберечься от солнца. И от ветра с пылью.

Азак, встретив Инос, согнулся в очередном поклоне. Инос попыталась ответить тем же, но выяснилось, что костюм для верховой езды не предназначен для таких трюков. Принц окинул ее надменным, оценивающим взглядом, а затем представил своих четырех спутников. Все четверо были принцами с гортанными именами, но их родство с Азаком озадачило Инос. Старший из принцев — один из братьев Азака — был пожилым, коренастым и пышнобородым.

Имя следующего ей удалось уловить — его звали принц Кар. Инос сразу же решила, что ей не нравится его вежливая проницательная улыбка. Этот второй был чисто выбрит и годами опять-таки превосходил Азака.

Остальные двое оказались дядями Азака — почти неразличимыми на вид подростками, ровесниками Инос, лица которых были покрыты юношеским пушком. Очевидно, они были близнецами. Мысленно Инос решила попросить Кэйд распутать для нее родословную царствующего дома Араккарана: в подобных генеалогических исследованиях Кэйд не было равных. Кроме того, следовало выяснить законы престолонаследования — чтобы узнать, каким образом у султана могли оказаться два старших брата.

Принцы и их гостья отправились к конюшням — путешествие оказалось настолько долгим, что удобнее была бы совершить его верхом. Азак молчал и намеренно шагал так быстро, что его спутникам пришлось почти бежать. Инос с раздражением подумала, что молодому гиганту не мешало бы повзрослеть.

Спутников вновь сопровождал эскорт грозных на вид стражников, вооруженных таким количеством оружия, что его хватило бы на целый военный музей. Отец Инос в своем королевстве ходил без охраны куда вздумается, а этот высокомерный султан не мог обойтись без защиты даже в собственном дворце!

Пройдя под последней дверью-аркой, они оказались на открытом дворе, и солнце обрушилось на Инос подобно упавшей крыше. У нее захватило дыхание — этой жары было достаточно, чтобы расплавить подковы. Инос уже давно поняла, что поступила необдуманно, а теперь решила, что попросту спятила.

Даже роскошь дворца не подготовила ее к великолепию конюшен, черепицей с крыш которых можно было покрыть целый городок. Манежи тянулись до отдаленных оград и деревьев, осыпанных розовыми цветами. Над ними на фоне моря виднелись вдалеке башни дворца. Во дворе ждали конюхи и лошади, но поблизости не было видно ни единой женщины. Вероятно, все спутники Инос находили ее поведение бесстыдным и возмутительным.

Что же, их возмущение было взаимным!

В толпе, ждущей во дворе, Инос заметила нескольких человек, которые сопровождали Азака утром, — некоторые из них уже сидели верхом, другие осматривали коней и сбрую и, очевидно, задержались только затем, чтобы взглянуть на непривычное зрелище: женщину на коне. После этого должна была начаться охота. Пятеро неудачников — Азак, его братья и дяди — с нескрываемым вожделением поглядывали на толпу людей и лошадей, конюхов и псарей, охранников и слуг. Псы рвались с поводков, сокольничие стояли наготове.

Инос почувствовала болезненный укол совести.

— Вижу, я помешала вашему развлечению, кузен. Я была слишком самонадеянна. Моя экскурсия могла подождать.

Азак раздраженно взглянул на нее — султан, который объявил о своем решении, не мог передумать.

— Для охоты впереди еще много дней, кузина.

— Как бы мне хотелось присоединиться к вам! — с девической невинностью воскликнула Инос. — Разумеется, если это позволительно. Я еще никогда не видела охоты с ястребами. Ведь это ястребы, верно?

— Большие ястребы.

— Вот как? А мы на севере охотимся с кречетами. Пять пар красных глаз вспыхнули, словно сигнальные фонари.

— С кречетами! — эхом отозвались два потрясенных юных дядюшки.

— Вы… сами? — переспросил Азак.

— Разумеется.

Пять царственных лиц затвердели от шока. Очевидно, женщина на коне была меньшей непристойностью по сравнению с женщиной, охотящейся с кречетом.

— Моей любимицей была Рапира — быстрая, послушная. Как мне недостает ее! Некоторое время отец пробовал охотиться с золотистым орлом, но ему редко везло. Пару раз в Кинвэйле я выезжала на охоту с соколами-сапсанами, но училась именно с кречетами. Других ловчих птиц в Краснегаре нет.

Принцы обменялись взглядами, в которых отчетливо читались сомнение или возмущение, а может, и то и другое.

— Сначала найдем вам лошадь. — Азак чуть не положил руку на плечо Инос, но поспешно отдернул ее и сделал широкий жест, приглашая гостью пройти вперед. В сопровождении четверых принцев они прошагали по пружинистому дерну туда, где две лошади стояли отдельно, окруженные конюхами. Одной из этих лошадей оказался гигантский вороной жеребец, несомненно, самый громадный из всех, каких доводилось видеть Инос, — он переступал ногами, плясал на месте, бил копытом, не давая отдыха конюхам. Пони из Краснегара были смирными, коренастыми лошадками, но Инос считала лошадей Кинвэйла непревзойденными. Однако они и в подметки не годились этому лоснящемуся эбеновому красавцу. Инос сразу поняла, кто поедет верхом на этом жеребце.

Затем она перевела взгляд на понурую низкорослую клячу, стоящую рядом, и все угрызения совести мгновенно растворились в волне возмущения. Длительный осмотр превратил возмущение в ярость.

— Кузен! — произнесла она тоном, от которого застыл бы на месте любой дворцовый слуга из Краснегара. — Что это значит? За такое мой отец велел бы высечь конюхов!

— В чем дело, ваше величество? — Азак в притворном недоумении уставился на нее, широко раскрыв глаза цвета розового дерева. Он и впрямь оказался искусным комедиантом.

Голос Инос обрел силу.

— Ну что же, если вы ничего не замечаете, пока она стоит, велите конюху пустить ее по кругу — только вряд ли он сумеет выполнить этот приказ!

Старая кобыла едва держалась на ногах, безнадежно опустив голову. Со всадником на спине она будет неподвижна, как сам дворец. Квартет принцев обменялся понимающими взглядами, которые вызвали у Инос и удовлетворение и ярость.

— А, вот оно что! — Азак развел руками, словно вдруг прозрев. — Прошу прощения, кузина, я не заметил… По-моему, ее уже давно пора скормить собакам. Виновный конюх дорого поплатится за свой недосмотр, уверяю вас. Эй, ты, уведи отсюда эту клячу и приведи более достойное животное для королевы.

— Что-нибудь вроде вот этого, — добавила Инос. Ужасная ошибка!

Принцы расхохотались. Волосатые обезьяны! Зубы Азака ослепительно блеснули на солнце.

— Если вы пожелаете, можете сесть верхом на Злодея, королева Иносолан.

Она зашла слишком далеко. Ее возмутило жестокое обращение с несчастной клячей, которую давно следовало умертвить, и привело в ярость предположение Азака, что она не сумеет определить по виду, что лошадь нетверда в ногах. Именно потому Инос не удержалась. Первой ее ошибкой был рассказ о кречетах, а теперь вот это. Она открыла рот, чтобы с улыбкой отказаться от предложения, но гнев ответил за нее:

— Хорошо.

Неужели она осмелится? Она только что завершила многонедельную поездку по тайге — никогда еще у нее не бывало лучшей практики. Однажды она даже каталась верхом на Огненном Драконе — правда, тогда рядом был Рэп, а лошади всегда при нем становились послушными. «Немедленно прекрати вспоминать про Рэпа!»

Но постойте, только вчера она жаловалась на то, что уроки Кинвэйла оказались бесполезны. Она забыла, что училась не только в Кинвэйле. Верховой езде ее обучал юноша, который знал лошадей как никто другой, умел точно определить, что думает лошадь в тот или иной момент. Вот случай воздать должное его памяти!

С бешено бьющимся сердцем и напряженными нервами Инос подошла поближе, чтобы осмотреть Злодея — иссиня-черного, без единого белого волоска. Если бы боги были лошадьми, они выглядели бы в точности так же, как этот жеребец. Она протянула руку, чтобы потрепать жеребца по шее, как это сделал бы Рэп. Вздернув голову, Злодей отшатнулся, потащив за собой конюха, и угрожающе выкатил глаз. Конюх мрачно вцепился в поводья, недовольно поглядывая на Инос.

Инос осмотрела широкий манеж. Места здесь было вдоволь.

Теперь она королева. Ей уже пытались подсунуть дряхлую клячу. Что предложат ей дальше — больное или бешеное животное? Конь султана в худшем случае окажется норовистым.

— Укоротите стремена!

Нелепая ухмылка Азака сменилась выражением ярости.

— На этом жеребце еще не ездил ни один мужчина, кроме меня.

— Так будет и впредь. — Инос старалась держаться уверенно, несмотря на опасения.

— Королева Иносолан, этот конь — убийца!

Возможно, султан был прав, но теперь Инос не могла отступить. Кроме того, Рэп всегда утверждал: на свете не существует лошадей, подчиняющихся одному человеку. Разумеется, в небольшом табуне Краснегара имелась пара упрямцев, к которым не осмеливался приблизиться никто, кроме Рэпа, — но это не важно. Наверняка Азак — великолепный наездник. Во всем, что бы он ни делал, султан проявляет завидное мастерство. Значит, конь отлично выезжен. Остальное — лишь вопрос нрава.

— Так я могу сесть на него верхом или вы этого не говорили?

Теперь Азак оказался зажатым в угол. Слишком разъяренный, чтобы отступить, он окинул Инос долгим взглядом янтарно-красных глаз и прорычал:

— Делайте, что она прикажет!

Конюхи засуетились, подтягивая стремена, а затем быстро отступили. Возле жеребца остался лишь один мужчина, готовый подсадить Инос, и второй — у головы коня. Оба были перепуганы. Третий конюх держался неподалеку.

Инос сбросила плащ и отдала его кому-то не глядя. Она подступила ближе, и Злодей оскалился, прижимая уши к голове. Жеребец возвышался над Инос как гора. Сможет ли она усидеть на этом чудовище? Седла такого рода были незнакомы Инос, она привыкла, чтобы лука была пониже, но нечто подобное она видела в Кинвэйле и припомнила, как кто-то объяснял, как в нем сидеть. Это подхлестнуло ее, и она взяла поводья и потянулась, чтобы схватиться левой рукой за луку. Для этого девушке пришлось встать на цыпочки. Злодей бешено выкатил глаз. Инос подняла ногу, чтобы встать на подставленные руки конюха.

Ей показалось, что она взлетела выше самого высокого из куполов дворца. Конюхи подхватили ее ступни, вдели их в стремена и тут же отшатнулись. Того, который стоял у головы жеребца, отшвырнул сам Злодей, встав на дыбы… Инос еще никогда не испытывала большего страха. Она взглянула на поспешно отступающего Азака — казалось, султан находится где-то далеко внизу, в рамке ушей Злодея.

Копыта обрушились на траву. В следующий миг жеребец взбрыкнул задними ногами.

Затем он поднялся на дыбы. Зарывшись лицом в гриву, Инос чувствовала себя так, словно пыталась вскарабкаться на гладкую мраморную колонну. Ее колени и бедра ныли от напряжения. Внезапно Злодей вновь забил задом, и она откинулась назад, чтобы удержаться в седле…

Удар! Еще прыжок… Удар! Удар!

Без предупреждения Злодей сорвался с места, отчего Инос едва не вылетела из седла. Она неслась быстрее, чем когда-либо прежде. Внезапно манеж стал крохотным, а цветущие деревья неслись прямо на нее размытыми бело-розовыми кляксами. Жеребец намеревался перемахнуть через живую изгородь или удариться об нее, чтобы ветки сбили с седла Инос. Девушка изо всех сил потянула за поводья, поворачивая его, и жеребец застыл как вкопанный. Колени Инос скользнули по седлу, плечом она ударилась о шею Злодея и, только уцепившись рукой за луку, сумела удержаться. Спустя мгновение жеребец попытался укусить ее, и Инос пнула его в челюсть. Тогда Злодей закружился на месте, снова принялся лягаться, встал на дыбы, обрушил передние ноги на землю, яростно заржал и понесся вперед. Конюхи и принцы бросились врассыпную, как ворох листьев, увидев, что чудовище надвигается на них. Жеребец повернулся в прыжке и приземлился чуть в стороне на четыре прямых ноги. Этот конь знал больше хитростей, чем фокусник.

Инос вновь увидела перед собой небо. Удар! Она слепла от пота. Ее позвоночник раскалывался от боли. Впереди вновь появились деревья. Инос заметила проблеск яйцевидных куполов дворца на синем фоне, затем зеленый дерн, розовые цветы, белую ограду, черного жеребца, и потом все снова — белое, синее, черное, розовое, бело-сине-черно-розовое… Наконец цвета слились в невообразимую мешанину.

Ее ноги дрожали от напряжения. Она погибла — подобную встряску не пережил бы никто. Сколько еще… выдержит… конь снова начал лягаться…

Последующие несколько часов прошли незабываемо, но в тот момент, когда Инос в сотый раз заключила, что она проиграла, неожиданным, непостижимым образом дрожащий, пляшущий, покрытый пеной Злодей сдался. Он перешел на шаг. В триумфе Инос пустила его галопом — они вновь понеслись к ограде, но теперь конь подчинялся Инос. Они взмыли над оградой, верхняя перекладина которой оказалась выше талии Инос. Казалось, Злодей вдруг обрел крылья и полетел. Вот это мощь!

Он коснулся земли легко, как перышко. Неудивительно, что Азак не желал делиться таким чудом! Инос развернула жеребца, заставила его вновь перемахнуть ограду и пустила спокойной рысью к зрителям, наслаждаясь ровным глухим стуком огромных копыт по траве и диким биением собственного сердца. Победа! Теперь эти волосатые дикари поймут, что женщина способна ездить верхом.

Наконец-то к ней станут относиться как к мужчине!

Но приветственных криков она так и не услышала. Зрители расступились, расчистив путь к самому Азаку, который стоял со скрещенными на груди руками, а глаза его метали молнии. Инос потянула поводья, едва до нее дошел смысл выражения его лица. Внезапно она почувствовала, что неудержимо дрожит, покрытая потом, и борется с подступающей истерикой. Каждую минуту завтрак мог извергнуться из ее желудка. Ей казалось, что она вывихнула запястья, что у нее в теле не осталось ни единой целой кости… Но ведь она победила, черт возьми! Разве нет? Теперь она сравнялась с мужчинами, верно?

Злодей выглядел не лучше ее — покрытый клочьями пены, с вытаращенными глазами, судорожно подергивающимися мускулами. Все кругом спешили убраться подальше от ярости султана.

— Вы говорите, ваш отец сек конюхов? — взревел Азак так громко, что Злодей присел. — Сек? Да своих конюхов, которые смеют так обращаться с лошадьми, я велю сжигать живьем!

— Что?

Значит, ее не похвалят? И не поздравят?

— И что же мне теперь с ним делать? О, вы удержались! Признаю, вы удержались в седле! Однако конь будет ни на что не годен несколько дней, а то и недель. Взгляните на него! Может, теперь вы желаете уморить кого-нибудь из его братьев? Или удовлетворитесь животным, с которым сумеете справиться?

Инос без посторонней помощи спрыгнула с седла — путь вниз оказался очень долгим. От удара ее ноги чуть не подогнулись. Выпрямившись, она бросила поводья конюху. С трудом вскинув подбородок, она крепко сцепила пальцы рук, заложив их за спину. Только затем она сумела взглянуть в глаза Азаку.

— Я предпочту лошадь, с которой смогу справиться, — произнесла она. — И буду весьма рада побывать на охоте.

Наконец-то вечер…

Удерживая на лице улыбку вежливого интереса, усвоенную еще в Кинвэйле, Инос шагала по великолепным аллеям, поднималась по грандиозным лестницам и пересекала величественные парки. Несмотря на беспечный шаг, она напрягала все мускулы и нервы, чтобы не хромать. Осмелится ли она теперь когда-нибудь сидеть? Ее в благоговении сопровождала целая дюжина принцев. Они с удивлением и восхищением взирали на эту зеленоглазую, золотоволосую женщину, умеющую ездить верхом, охотиться с ловчими птицами, стрелять из лука и заявляющую, что она законная королева. Араккаран еще никогда не видывал подобного чуда.

А чудо чувствовало себя обломком кораблекрушения. Ее глаза болели от пыли и солнца, половина песка пустыни набилась ей в волосы, кожа лица напоминала не слишком хорошо ошкуренное дерево. Но она пережила этот день.

Ей так и не удалось побеседовать с Азаком наедине, так что полной победой она не могла похвалиться. Несмотря на благоговейный трепет остальных принцев, султан не замечал Инос с тех пор, как она укротила Злодея. На протяжении всей охоты девушка с трудом различала Азака, преодолевающего в самоубийственной скачке каменистые холмы. Потому Инос считала, что не добилась победы, а просто поднялась на ступеньку выше, чтобы завтра вновь начать борьбу. Завтра охоты не предполагалось, вместо нее было решено устроить осмотр окрестностей дворца. Отвратительно!

Престарелый и дородный принц слева от Инос, задыхаясь, рассказывал бесконечную историю о кинжале, скале и некоем злосчастном козле, которого он убил еще до рождения Инос. Принц помоложе, идущий справа, постепенно подступал все ближе и, похоже, готовился дать волю рукам. На темнеющем небе вспыхивали звезды.

Инос небрежно взмахнула хлыстиком вправо, нанеся ощутимый удар. «Невероятно!» — пробормотала она, повернувшись влево, к рассказчику, который пыхтел, взбираясь по лестнице. Ошибка! Следующим в ее списке стояло восклицание «восхитительно». Следовало придерживаться алфавитного порядка и не допускать бестактности, то и дело повторяясь. Зато теперь… терпеть осталось уже недолго. Процессия достигла площадки, и козлоубийца забубнил по новой. А принц справа вновь изготовился к атаке.

Наконец Боги смилостивились над ней, и Инос достигла входа в свои покои. Стражники вскинулись, с удивлением созерцая такой эскорт. По незаметному сигналу дверь распахнулась. Инос повернулась и одарила принцев сияющей улыбкой.

— Благодарю вас, ваши высочества! Итак, до завтра?

Пятнадцать или шестнадцать величественных тюрбанов качнулись в глубоком поклоне. Инос поклонилась в ответ, подавляя стон. А затем — о, божественное милосердие! — она оказалась в своих покоях, и дверь за ней закрылась с глухим стуком.

На нее тут же обрушился шквал вопросов, и Инос устало прислонилась к двери. Перед ней, возбужденно щебеча, столпилось, похоже, все женское население Зарка. Зана тщетно пыталась восстановить порядок. Но, разумеется, здесь были только женщины покойного принца Хакараза, которым не терпелось узнать новости о чуде этого дня.

На мгновение Инос ощутила взрыв досады. Ей хотелось принять ванну, расслабиться, что-нибудь съесть, а затем — провалиться в сон. Меньше всего ее прельщала возможность пересказывать события этого дня. Затем раздражение уступило место жалости — в конце концов, такое внимание ей льстило.

Инос вскинула руку, и щебет утих, от него осталось лишь хныканье испуганных детей.

— Об этом позднее! — заявила она. — Да, я выезжала на охоту вместе с принцами, но поговорим потом, прошу вас! После того как я приму ванну и переоденусь, я расскажу вам обо всем! — Она выдавила из себя самую искреннюю улыбку, на какую только была способна, и постаралась отогнать подальше мысли о длинном вечере.

Под возобновившийся шум, в котором звучали возбужденные обещания горячей воды и еды, Инос проковыляла мимо Заны, разыскивая Кэйд.

Ей пришлось пройти сквозь анфиладу комнат и выйти на балкон. Стайка пестрых попугаев расселась на перилах, насмешливо крича. Небо, словно тент из кобальтовой замши, нависло над Весенним морем, а над пребывающими в вечной пляске пальмами уже засияло несколько ранних звезд. Внизу, на глади залива, белые паруса фелюг — местной разновидности рыбачьих лодчонок — спешили к своим причалам, неслышные, словно совы.

Смакуя финики и отставив книгу на длину вытянутой руки в угасающем свете дня, Кэйд раскинулась на соблазнительно пухлом диване. Запотевший графин какого-то холодного напитка стоял на столике рядом с ней и одного вида этого графина хватило, чтобы у Инос вновь пересохло во рту.

Морщась от боли в суставах, она устало — и очень осторожно — опустилась на подушки рядом с тетушкой. Внезапно Инос поняла: за весь день она ни разу не вспомнила об отце. И об Андоре.

Зана уже наполняла мелодично звенящий бокал. Кэйд оторвалась от книги и улыбнулась, прищуривая блеклые, как зимнее небо, глаза.

— Ну, как провела день, дорогая?

Инос издала душераздирающий стон и припала к бокалу. О блаженство! Холодный лимонад! Это какое-то волшебство!

— Восхитительно! И ужасно. Я чувствую себя словно раскрошенный сухарь. Но, похоже, я произвела впечатление, тетушка.

— В этом я не сомневаюсь. Зана тактично отплыла прочь.

«Должно быть, Боги дали мне силу», — подумала Инос. Но сегодня утром она обошлась с Кэйд весьма бесцеремонно.

— Прости, если я застала тебя врасплох, тетушка. Ты же знаешь мою порывистость! Мне показалось, что у меня появилась прекрасная возможность… поближе познакомиться с местной знатью.

— Ты всегда была удачлива на охоте с кречетами. Инос поперхнулась вторым глотком живительного эликсира.

— Так ты видела? Кэйд кивнула.

— Ее величество показала мне это в зеркале — всего на несколько минут, пока ты была в отъезде. Надеюсь, ты вернулась с достойной добычей?

Ястреб Инос растерзал единственную злосчастную горлинку, превратив ее в окровавленный комок перьев, но, возможно, Кэйд имела в виду совсем не то.

— Ничего существенного. — Уже собираясь упомянуть, что погоня возобновится на следующее утро, Инос вдруг передумала. — Отец всегда говорил, что удачливого охотника отличает терпение. — И она оросила пересохшее горло третьим прохладным глотком.

Но Кэйд не позабавили слова Инос. Ее племянница вела себя неподобающим для дамы образом.

— Когда я пила чай с ее величеством…

Инос вновь поперхнулась. Воспоминания о торжественных чаепитиях Кэйд в Краснегаре и пышных ритуальных сборищах вдовушек в Кинвэйле смешались с образом тетушки, потягивающей чай в обществе колдуньи, и вызвали настоящий тайфун кашля. Когда Инос сумела отдышаться, она произнесла:

— Значит, этот день принес тебе больше пользы, чем мне!

— Может быть. Она многое показала мне в зеркале. — Кэйд вздохнула с таким видом, словно обсуждала последний крик моды. — Я и не подозревала, каким полезным может быть волшебство! Вообрази только — мы здесь, в далеком Зарке, а она сумела показать мне, что творится повсюду! Например, в Кинвэйле. Мы видели, как герцог наблюдает за посевом — в Кинвэйле уже весна. Да, волшебное зеркало — чудесное приспособление! Оно должно быть у каждого! — Обдумав собственное заявление, Кэйд поправилась: — Разумеется, у каждого из достойных людей.

— Вы видели и Краснегар? Лицо тетушки омрачилось.

— Да… но мы опоздали. Должно быть, похороны состоялись вчера.

Инос заморгала и кивнула.

— А импы?

— Они по-прежнему там. Похоже, они намерены обосноваться в Краснегаре навсегда. — Редкостное выражение гнева появилось на обычно дружелюбном лице принцессы Кэйдо-лан. — Они превратили тронный зал в казарму! А в лавках купцов устроили конюшни!

Инос откинулась на подушки и поморщилась. Если бы ванны в Араккаране были поменьше, наполнять их удавалось бы побыстрее. Попугаи вновь загалдели.

— Что же там происходит? Когда прибудет Калкор? Что…

— Не могла же я допрашивать ее величество!

— Конечно. — Инос вздохнула. Рассказ Кэйд грозил растянуться на целый вечер.

— Но королева Раша подтвердила наши подозрения. Она не в силах выгнать легионеров. Только чародею Востока позволено применять свое искусство против воинов Империи.

Это звучало весьма разумно.

— Понятно… Значит, волшебник сильнее простой колдуньи?

Тетушка предостерегающе прокашлялась, предупреждая: «Возможно, нас подслушивают».

— Сила здесь ни при чем, дорогая. Любая колдунья, нарушившая это правило, навлечет на себя гнев Четверки. Таков Договор.

— Но ведь таны, когда они прибудут, смогут применить силу?

Кэйд скорчила гримасу при мысли о насилии.

— О да. Сила — земное понятие. Насчет нее не существует никаких правил. Полагаю, ты имела в виду именно такую силу? Но если воины-импы находятся под покровительством чародея Востока Олибино — кстати, он сам имп, — то джотуннам помогает волшебница Севера, гоблинка. Я говорю о Блестящей Воде. Разумеется, ее покровительство распространяется не на всех джотуннов, а только на уроженцев Нордландии.

Инос еще никогда не слышала от тетушки лекций о политике. Это было поразительное достижение, и, должно быть, оно означало, что Кэйд удалось завоевать доверие Раши. Следовательно, она и впрямь провела день с большей пользой, нежели Инос: неудивительно, что теперь Кэйд так довольна собой! Какой бы беспорядочной ни была ее болтовня, в ней присутствовал здравый смысл, ибо, хотя Кэйд веровала, что воспитанным дамам полагается выглядеть легкомысленными, она умела пользоваться своим умом, когда этого хотела. Значит, дело того стоило.

Инос выпрямилась, не замечая боли.

— Ты хочешь сказать, что борьба импов с джотуннами означает борьбу одного Хранителя против другого?

— Видишь ли… Это не просто обычная размолвка, дорогая. Один из возможных исходов дела — битва флота Нордландии с имперской армией, морские силы против наземных. Султанша говорит, что такое случалось крайне редко с тех пор, как Эмин учредил Договор — только один или два раза за всю историю. Это повлечет за собой вражду Хранителей, между ними может даже произойти раскол — двое против двоих. И тогда можно ждать каких угодно бедствий. Джотунны, конечно, еще не прибыли. Пройдет немало времени, прежде чем их корабли достигнут Краснегара. Раша говорит, что без труда сможет справиться с любым другим войском — по ее словам, устроить хороший шторм совсем нетрудно. Но в этом случае она не осмелится встать ни на одну из сторон — ни помочь импам, ни поддержать джотуннов, когда они прибудут. И те и другие ей неподвластны — как драконы, так она сказала.

— Проклятье!

— Инос, опомнись!

— Прости, но это ужасно! Это невозможно! Помнишь наш разговор, когда Андор привез в Кинвэйл весть об отце? Мы рассуждали, примет ли меня город? Мы думали, начнется вражда между соседями. Потом вмешалась армия импов, и войну начал не сосед с соседом, а тан с проконсулом. Империя против Нордландии. А теперь ты заявляешь, что волшебник будет воевать с волшебницей!

— Да, может дойти и до этого, — осторожно подтвердила Кэйд. — Разумеется, пока Четверка даже не подозревает о предстоящем.

— Кто же победит?

— Заранее угадать невозможно. Блестящая Вода очень стара и… как мне говорили, непредсказуема. По меркам колдунов, Олибино еще молод — так сказала ее величество, — но слишком горяч и может в запале натворить немало глупостей.

— Замечательные новости! Просто замечательные!

— А остальные двое могут принять сторону того или другого.

— Или разделиться? Плохо, плохо! — Инос заметила, что Зана маячит в дверях, давая ей понять, что ванна уже готова. Но теперь ванна потеряла для Инос прежнее значение. Важнее всего была расстановка магических сил в Империи — и во всей Пандемии. Даже доктор Сагорн жаловался на то, как трудно что-либо узнать о волшебстве: колдуны и маги не имели обыкновения посвящать посторонних в свои тайны. Кэйд добилась головокружительных успехов! Ее сведения было невозможно проверить, но зачем колдунье понадобилось лгать?

— Расскажи мне о двух других Хранителях. Кэйд еле заметно кивнула, показывая, что ждала этого вопроса.

— Оба они волшебники: Югом правит эльф Литриан. Королева Раша… не слишком высокого мнения об эльфах. Прежде в число Хранителей входили две волшебницы и два волшебника, но покровительница Запада умерла больше года назад, и ее место занял колдун Зиниксо, молодой гном. На редкость могущественный маг, как говорит султанша, притом пределы его возможностей неизвестны.

— Прежняя Хранительница и вправду умерла?

— Ее убили.

Инос на минуту задумалась. Должно быть, этим сведения тетушки не исчерпывались, но, по-видимому, Кэйд не испытывала желания посвящать племянницу в свои выводы.

— Что же посоветовала ее величество?

— Она предложила нам наблюдать и ждать. Импы могут разбежаться. Возможно, джотунны вовсе не появятся. Хаб или вмешается, или предпочтет сохранять нейтралитет… А здесь мы — желанные гостьи. Ее величество пригласила меня снова завтра утром, разумеется, вместе с тобой…

— Завтра я вновь отправляюсь на охоту.

Было еще достаточно светло, чтобы заметить недовольство на лице Кэйд — вероятно, это выражение было бы заметно и в кромешной темноте.

— Сколько еще дам поедут с вами?

— Надеюсь, ни одной.

— Инос, ты поступаешь неразумно! Чрезвычайно неразумно! Даже в Империи даме не пристало выезжать на охоту без компаньонки. А здесь, в Зарке, законы еще более суровы…

— Все в порядке, тетушка. Теперь я одна из своих. — Инос начала подниматься.

— Я не шучу, Инос! Обычаи у каждого народа свои, и невозможно предугадать, какое впечатление ты производишь.

— Ты имеешь в виду, они не захотят больше приглашать меня на ужин?

— Они могут счесть тебя отъявленной распутницей!

А бывают ли неотьявленные распутницы? И разве можно навлечь на себя неприятности, отправляясь на охоту со свитой принцев?

— А что думает по этому поводу султанша?

Очко в пользу Иносолан. Кэйд поджала губы.

— Она нашла это забавным, — призналась тетушка. Разумеется, несмотря на титул и магическое искусство, Раша не заслуживала названия дамы, и, должно быть, это несоответствие тревожило Кэйд.

— Какую выгоду преследует Раша? Или же просто желает помочь бедной беззащитной женщине?

Вопрос вызвал еще один приступ предупредительного кашля.

— Уверена, отчасти это правда. Конечно, самое лучшее — если бы в конце концов возобладал рассудок. Краснегару не выстоять в войне против императора или танов. Четверка согласится помочь тебе взойти на престол. Таким образом, статус-кво был бы соблюден.

Итак, Инос оказалась пешкой в такой серьезной игре, о которой она и не задумывалась. Если в нее вмешаются волшебники, тогда может произойти все, что угодно. Краснегар будет стерт с лица земли, перенесен в Зарк или превращен в шоколадный пудинг.

Краснегар! Как она тосковала по Краснегару!

Допив остаток лимонада, Инос с трудом поднялась на ноги. Отмокая в ванне, ей следовало о многом поразмыслить.