Таинственный граф

Глава одиннадцатая

— Я жду, — нарушил царившую в библиотеке тишину сэр Джеймс, сидевший за тяжелым дубовым столом напротив Анри.

Невольная улыбка скользнула по лицу Анри:

— С большим нетерпением, как я вижу, монсеньор.

Щеки сэра Джеймса покраснели.

— Прекратите дерзить и отвечайте, какого черта этот малый полез к вам в комнату. Вы намерены рассказать мне наконец все или не намерены?

— Не намерен, — ответил Анри. — Я не хотел сердить вас, извините.

— Не хотите говорить, не надо, только таким образом мы не продвинемся ни на шаг вперед.

Сэр Джеймс был прав. Пора было действительно продвинуться вперед, хотя Анри очень сомневался, способен ли сэр Джеймс, человек простодушный и прямолинейный, вникнуть в ситуацию. Однако ночное происшествие показало, что выбора нет, если он хочет жить, придется рискнуть и пойти ва-банк.

Анри оглянулся. У двери сидели все те же два чиновника — Вуфертон и Мейберри. Что им известно? Кто-нибудь допрашивал Жан-Марка? Как бы там ни было, медлить больше нельзя. То, что его увезли из гостиницы, показывает, что сэр Джеймс все-таки призадумался.

— Ну хорошо, монсеньор, — сказал он. — Как я уже говорил господину Вуфертону, мой соотечественник преследует одну-единственную цель — убить меня.

Сэр Джеймс скептически скривился.

— Несколько мелодраматично, Руссель. Зачем ему это?

— Я объясню, монсеньор. Только учтите, в то, что я расскажу, не так легко поверить. Кстати, ночью я узнал еще кое-что от Жан-Марка.

Анри сделал паузу, но сэр Джеймс молчал. Анри, вдохнув, продолжил:

— Я и эти трое, что за мной охотятся, вместе служили революционному правительству Франции почти с самого начала. Мне и Жан-Марку удалось продвинуться, и мы оба стали помощниками Робеспьера, с которым и работали в Комитете общественного спасения. Этьен Доде и Огастен Бланш были клерками в Революционном трибунале.

Заметив гримасу отвращения на лице судьи, Анри тихонько вздохнул. Он что, ожидал чего-то иного? Ему и самому тоже не очень-то приятно говорить об этом. Анри почувствовал, как в нем поднимается возмущение.

— Вы осуждаете меня, монсеньор, но ведь вы судите со стороны! — в голосе Анри слышались гневные нотки. — Вам трудно понять, как это человек может действовать вопреки себе, заставлять себя делать то, о чем вы в Англии представления не имеете!

— Но ведь вы, сэр, только что сами сказали, что стали участником этой проклятой революции единственно ради того, чтобы выжить! Разве не так?

У Анри вырвался язвительный смешок.

— Ну вот, я так и думал!

Ну что ж, этого надо было ожидать. Когда Анри делал то, что должен был делать, он не считался с ценой и не задумывался о том, что когда-то придется оправдываться. В те четыре бесконечных года он каждую минуту ждал провала и почти смирился с мыслью, что рано или поздно расстанется с головой. Ему было не до того, чтобы объяснять необъяснимое.

Не в силах сидеть напротив человека, осуждающего его, он встал и заходил по комнате. Кто такой сэр Джеймс Левишем, чтобы решать, жить Анри Русселю или не жить? Деревенский сквайр! Англичанин, не имеющий даже слабого представления о неестественном мире, в котором царят варварство и жестокость. Да и откуда ему знать? Это знают лишь те, спасению кого Анри посвятил себя.

— Bon dieu![20] — Он повернулся к сэру Джеймсу. — И ради этого я рисковал жизнью? Чтобы оправдываться перед противником Франции? — Приблизившись к столу, он хлопнул по нему ладонью. — Вы думаете, я говорю о нынешней Франции, о нации, одержимой бесом? Нет, монсеньор! Я говорю о Франции, которую мы потеряли. Да, были и такие, кто, возможно, и заслуживал смерти, жестокосердные люди, думавшие только о себе. Но были и другие — те, кто не использовал данную им власть против обделенных судьбой бедняков, против тех, кто добывает свой хлеб трудом.

Удивление нарисовалось на лице судьи, сидевшие у двери что-то проворчали. Анри, обернувшись, показал на них рукой:

— Вот такие люди совершили революцию. Люди честные, которые не хотят убивать, но убивают, убивают, убивают. — Анри перевел дыхание. — Сейчас они страдают из-за таких, как Робеспьер. Вы не представляете, монсеньор, каково во Франции. Вам приходят на ум только эмигранты, приехавшие сюда в поисках спасения. Поверьте — из-за революции погибло намного больше таких людей, как эти, чем французских аристократов.

Острая боль пронзила плечо Анри, погасив его гнев. Он и сам уже не понимал, с чего вдруг разразился речью. Он оперся руками о спинку своего стула и посмотрел на сэра Джеймса.

Тот сидел мрачный, поджав губы.

— Да вы настоящий оратор, друг мой, — проговорил он с иронией. — Наверное, вы еще много чего могли бы рассказать про себя, но осмелюсь заметить — это не имеет особого смысла. Может, вы все-таки скажете, вы за или против этой треклятой революции?

И то и другое, — пробормотал Анри. — Я добровольно присоединился к ней, однако это не значит, будто мне нравилось то, что пришлось делать. — Он вздохнул. — Знаете, когда видишь все изнутри, трудно остаться на какой-то одной стороне. Да, я пошел в революцию ради спасения аристократов, но встретил там людей, которые тронули мое сердце. — Анри горько усмехнулся. — Иное дело мой друг Жан-Марк. Для него это стало игрой в политику. Думаю, он выдал меня, чтобы уцелеть самому. Ночью он мне сказал, что верит в революцию и ради нее готов убивать всех, кто стоит у него на пути.

— Включая вас?

Анри рассмеялся.

— Пока что я не стою у него на пути! Другое дело, если он увезет меня во Францию и там я предстану перед судом. Тогда он рискует, потому что я могу его обвинить.

— В чем, сэр? — Сэр Джеймс удивленно поднял брови.

— Разве я не сказал? Вы ничего не поняли?

— Я мало что разобрал в вашей речи, мой молодой друг. Прошу, скажите прямо.

Анри посмотрел на него с изумлением.

— Но вам и так все известно.

— Черт побери, вы будете говорить или нет?

Какое-то движение позади Анри заставило его

круто развернуться. Вуфертон и Мейберри, вскочив, застыли по обе стороны двери, а на пороге, бледная и взволнованная, стояла Грейс.

Увидев Анри, она на какую-то долю мгновения замерла, а потом, с трудом, припадая на ногу, направилась к нему. Анри бросился навстречу, протягивая руку, за которую она ухватилась обеими руками.

— У тебя все в порядке? — спросила Грейс, заглядывая ему в глаза.

— Все хорошо, — улыбнулся Анри. — Но ты откуда взялась? Как ты сюда добралась?

— Часть пути пешком…

— Ты шла пешком?!

— Только до Рейнхэма. Мне повезло, дальше меня подвез на телеге мистер Холвелл.

— Вы приехали на телеге? — удивился сэр Джеймс.

— Должна заметить, это гораздо удобнее, чем пешком!

Анри взял руку Грейс и поднес к губам.

— Ты пришла очень кстати, ma chere.

— Наоборот, некстати, — вмешался сэр Джеймс, выходя из-за стола и приближаясь к ней. — Я должен попросить вас выйти, моя дорогая, я…

— Вы заняты расследованием, да? — перебила его Грейс.

— Вот именно. А потому…

Но я из-за этого и пришла, сэр Джеймс! У меня при себе бумаги, которые…

— Ты их принесла? — воскликнул Анри.

— Мне ничего не оставалось. Хочу сразу сказать, я вскрыла запечатанные документы, потому что… — Она повернулась к сэру Джеймсу: — Я принесла бумаги, которые принадлежат Анри. Думаю, они вас заинтересуют.

— Не означает ли это, — судья устремил недовольный взгляд на Анри, — что у вас были документы, говорящие в вашу пользу, но вы не сочли нужным их представить?

— Просто он боялся, что это бесполезно! — торопливо ответила Грейс, прежде чем Анри успел открыть рот. — В этом все дело. Эти документы ничего не подтверждают с точностью, лишь ставят вопросы, на которые Анри может ответить и сам.

Сэр Джеймс посмотрел на чиновников:

— Пожалуйста, принесите для мисс Даверкорт стул.

Мейберри торопливо поднес стул, и Грейс, поморщившись, села.

— Что с тобой? — забеспокоился Анри.

Она тряхнула головой.

— Ничего страшного. Поясницу немножко прихватило от ходьбы.

— Не удивительно, — фыркнул сэр Джеймс. — Тоже мне, вздумала идти пешком в такую даль, глупая девчонка!

— У меня не было выбора. Анри не революционер, сэр Джеймс. Он роялист.

Это заявление как будто не произвело впечатления на судью.

— И из чего вы это вывели? — ворчливо спросил он.

Грейс нащупала в карманах бумаги.

— Анри отдал мне их на хранение. Я их прочла и решила принести вам. — Она разложила бумаги на столе. — Это удостоверение личности Анри. Это относится к суду… над Анри, который должен был состояться. Вы обнаружите, что те, кто, как Анри полагал, выступят свидетелями в его защиту, — это те самые, что стараются сейчас уговорить вас выдать его им. Вот в этом документе — имена людей, которые помогли Анри бежать. Я думаю, они входят в роялистскую сеть.

Грейс бросила взгляд на Анри. Тот сидел с бесстрастным лицом. Грейс понимала его. Он не хочет вымаливать прощение. Из гордости? Или считает, что это бесполезно? Предпочитает, чтобы его судьи дошли до всего своим умом, как это сделала она?

Сэр Джеймс пробежал бумаги глазами и уставился на Грейс.

— Что еще?

Она протянула ему почти чистый листок.

— В него были завернуты остальные. Я не разобрала, что это за карта, но мне кажется, тут указано, где Анри останавливался, когда бежал из Франции.

Сэр Джеймс кивнул.

— Что в остальных?

— Эти два были запечатаны. Пока я их не прочла, я верила тому, что сказал вам Лорио, — будто Анри революционер. Правда, я надеялась, что его принудили к этому обстоятельства. — Она дрожащей рукой протянула документ судье. — Я не знаю, как это письмо попало к Анри. Вы сами увидите, оно адресовано Лорио, а автор — Робеспьер. Он поручает Лорио расследование против Анри по подозрению в роялизме.

Сэр Джеймс взял листок, посмотрел на подпись, кивнул. И посмотрел на бумагу в руке Грейс.

— У вас там еще что-то.

Грейс, глядя на Анри, проговорила — так, словно его рядом не было:

— Возможно, он выкрал это. Оно как будто не имеет отношения к Анри, кроме того, что оказалось среди его бумаг.

— Вы позволите? — Сэр Джеймс протянул руку.

Грейс молча отдала ему листок. Судья быстро просмотрел его и, к удивлению Анри, повернулся к сидевшему у двери акцизному инспектору.

— Вуфертон!

Тот подошел к столу. Анри удивился еще больше, когда сэр Джеймс протянул ему бумагу. Вуфертон быстро прочел глазами то, что там было написано — ага, значит, владеет французским! — и посмотрел на судью.

— Похоже на прошение, — сообщил он. — Нет ни адресата, ни подписи — вот, взгляните сами. Получателя, кто бы он ни был, просят посмотреть, нельзя ли чего сделать, чтобы спасти пятерых аристократов по фамилии де ла Кур. Похоже, маркиз де ла Кур находится в Бельгии и просит помочь членам своей семьи, которых забрали год назад.

Анри тяжело было вспоминать об этом. Письмо попало к нему слишком поздно — трое взрослых и двое детей были уже казнены. Как и другие, которых он знал и тщетно пытался спасти. Все его хитроумные маневры сорвались, и виноват в этом, конечно же, Жан-Марк, переметнувшийся к революционерам.

Под рассеянным взглядом Анри акцизный инспектор стал читать одну бумагу за другой. Интересно, теперь-то сэр Джеймс выдаст его Лорио? Или с ним произойдет такая же метаморфоза, как с Грейс, и он поймет и примет его таким, каков он есть?

То, что Грейс пришла, было крайне важно, потому что она принесла, сама не ведая о том, его последний козырь. Анри ужасно не хотел пускать его в ход, опасаясь, что последствия могут быть совсем не те, которых он ожидает.

Анри посмотрел на Грейс. Она сидела, сложив руки на коленях и нервно сжав кулаки, и он еле удержался, чтобы не подойти и обнять ее.

Почувствовав его взгляд, Грейс повернула голову и взглянула на него. По-прежнему бесстрастен. Как хорошо он умеет скрывать свои чувства.

Внезапно раздавшийся голос заставил ее вздрогнуть.

— Я все прочел, сэр, — объявил Вуфертон, протягивая бумаги сэру Джеймсу.

— И что?

— Трудно сказать что-то определенное, но, — Вуфертон бросил взгляд на Грейс, — я склонен согласиться с мисс Грейс. Похоже, джентльмен набросал план своего собственного судебного процесса, а в списке имена людей, входящих в подпольную сеть. Набросок карты я не разобрал. Что же до остального, сэр, то совершенно ясно, что ему удалось каким-то образом похитить записку самого Робеспьера.

Сэр Джеймс обратил строгий взгляд на Анри.

— Желаете что-нибудь добавить?

По лицу Анри Грейс заметила, что он колеблется. Почему он ничего не говорит? Ему наверняка есть что сказать! Ей показалось, что прошло уже несколько минут, а он все молчал. И Грейс не выдержала.

— Анри, скажи им! Хотя бы то, что говорил мне. — Молчание. Грейс в отчаянии повернулась к судье: — Он вам сказал, что в него стрелял Лорио? Он хороший стрелок и промахнулся лишь потому, что было темно.

— Но даже если это и так, чем нам это может помочь? — скептически заметил сэр Джеймс.

— Не знаю, — упавшим голосом проговорила Грейс. — Могу сказать только одно — передав Анри этим убийцам, вы подпишете ему смертный приговор. Неужели то, что Лорио проник ночью к нему в комнату, ни о чем вам не говорит?

— Оставь, Грейс. — Анри потянулся через стол и взял ее за руку. — Пусть сэр Джеймс решает сам.

— Нет, если ты молчишь, значит, говорить буду я.

Анри покачал головой.

— Не надо, ma chere, ты судишь сердцем. Предоставь сэру Джеймсу судить головой.

— Не помешало бы и представить доказательства в свою защиту, — пробурчал судья. — Вам что, нечего сказать, Руссель?

Анри вздохнул, выпустив руку Грейс.

— Нечего, сэр Джеймс, поскольку, что бы я ни сказал, вы не поверите и обратитесь за подтверждением или опровержением к Жан-Марку. Ну, а он вам скажет то, что побудит вас отдать меня в его руки. Мое слово против его слова, вот и все.

Как ни странно, по лицу судьи скользнула улыбка.

— А вы недоверчивы, как я вижу. Впрочем, не без оснований. — Сэр Джеймс повернулся к терпеливо стоявшему у стола акцизному инспектору. — Боюсь, мы больше из него ничего не вытащим. Давайте, Вуфертон.

Насколько мне удалось разобрать, сэр, этот Лорио старался уговорить монсеньора Русселя уйти от роялистов и стать республиканцем. Монсеньор Руссель решил, что это обманная уловка, чтобы увести его отсюда и убить. Он начал спорить с Лорио, напомнил, что они, мол, старые друзья и как они все четверо — вместе с остальными двумя — решили проникнуть в ряды республиканцев, чтобы вести свою работу изнутри. А Лорио говорит: я ничего такого не помню. Ну, а потом…

— Diable! — выкрикнул Анри, вскакивая. — Так вы подслушивали! — Он сердито посмотрел на судью. — Если вы все знали, то зачем заставляли меня говорить?

Сэр Джеймс постучал по столу костяшками пальцев.

— Довольно. Вы что, хотите, чтобы я принимал решение на основе подслушанного разговора? Но все же давайте выслушаем Вуфертона до конца.

Акцизный инспектор, прокашлявшись, продолжил:

— Да это почти все, сэр Джеймс. Добавлю лишь, что провалы, которые терпели роялисты, случались как раз из-за Лорио, это он подстраивал.

— Вы бы только знали, — гневно заговорил Анри, — сколько верных людей мы потеряли! Сколько писем с предупреждением не дошло до тех, кого мы хотели спасти, потому что Лорио никому их не передал! Сколько раз мы посылали солдат по адресам в уверенности, что эти люди были предупреждены и скрылись, а в результате их хватали и ставили перед судом! И за всем этим стоял Жан-Марк! И после этого я должен поверить, что он хочет спасти меня от верной гибели? Да пропади он пропадом!

Анри подбежал к окну и замер, глядя перед собой невидящими глазами. Сердце его снова переполнилось болью, которую он чувствовал все последние месяцы, напрасно гадая, кто же предатель. А предателем оказался тот, на кого он не мог и подумать.

Грейс с болью смотрела на его застывшую фигуру. Как же тяжело ему жить с мыслью, что друзья его предали! И ведь это продолжается, наверное, уже давно! Не удивительно после этого, что он так спокойно говорит о смерти.

— Ну что ж, Руссель, — послышался за ее спиной голос сэра Джеймса, — похоже, ваши бумаги подтверждают сказанное ночью.

Анри круто повернулся.

— И что же это означает? Вы верите мне ли нет?

— Я сказал — подтверждают, но это и все. Они не доказывают вашей невиновности. Другое дело, если вы соизволите сказать мне, как к вам попало вот это письмо Робеспьера.

Анри хохотнул.

— Я украл его! А вы думали, Жан-Марк мне его дал? Как бы не так! Просто я обыскал его квартиру, когда он был в Трибунале.

— Зачем?

Действительно, зачем?

— Затем, что я к тому времени уже понял, кто предатель!

— И как это случилось?

Анри почувствовал, как в нем поднимается раздражение. Но стоит ли и дальше хранить в себе эту правду, которая вот уже сколько времени разъедает ему душу? По крайней мере сэр Джеймс знает теперь о его роялистских взглядах. Не думает же он, что ночной разговор с Жан-Марком был подстроен. Будучи сам юристом, Анри знал, что судья не может принять в качестве доказательства показания третьего лица.

— На протяжении некоторого времени, — заговорил он, подходя к столу, — у меня было подозрение, что кто-то — я думал, Этьен или Огастен, — работает против нас. Провал следовал за провалом. Таких, как де ла Кур, было много. Слишком много, — в голосе Анри зазвучала ирония. — Я обсуждал это с Жан-Марком, считая, что могу доверять только ему. Смешно, правда? Но если не Огастен и не Этьен, то кто? Тот, кто предал своего друга, должен его бояться. Жан-Марк боится, что я поймаю его за руку. Значит, меня надо убрать. Жан-Марк говорит Робеспьеру: мол, ему кажется, что помощник Руссель симпатизирует роялистам. Робеспьер — а что вы бы сделали на его месте? — поручает Жан-Марку последить за помощником Русселем.

— Подлец! — буркнул сэр Джеймс, порадовав этим Грейс.

— Жан-Марк сообщает мне, — продолжал Анри, — что меня подозревают, и советует подготовиться к суду. Вы видели бумагу. Я выбираю трех своих товарищей-роялистов в качестве свидетелей, уверенный, что они подтвердят мою преданность революции. Но продолжаю гадать, кто нас предал. Ведь мы были крайне осторожны, предать мог только кто-то из своих.

И тут один из наших, по имени Эдуард, говорит мне, что это Жан-Марк. Я отказываюсь верить. Это невозможно, он же мой друг! Но Эдуард сообщает, что Жан-Марк приходил по очереди к членам нашей организации и заставлял их под угрозой разоблачения дать слово, что они будут свидетельствовать против меня.

— Почему он выбрал именно вас? — спросил сэр Джеймс.

Да потому, что он знает — я никогда не изменюсь! Жан-Марк Лорио начинал в армии, для него жизнь там, где опасно. Когда я решил вернуться в Париж из Брюсселя, где был центр нашей организации, чтобы заняться юридической практикой и заодно передавать информацию, Жан-Марк пришел в восторг. Это он уговорил Этьена и Огастена поехать с нами, так же как позже настроил их против меня. В такие времена не до дружбы!

— Все это хорошо, но давайте вернемся к делу, — проворчал судья.

По лицу Анри пробежала тень, он бросил быстрый взгляд на Грейс. Та ободряюще улыбнулась.

— Да-да, Анри. Ты говорил об Эдуарде…

— Через два дня Эдуард был найден убитым.

Грейс громко охнула.

— Это навело меня на размышления, — тихо заговорил Анри. — Мне говорили, а я не поверил. Я отправился домой к Жан-Марку. Я там часто бывал, и консьержка меня свободно пропускает. Я обыскал квартиру и нашел приказ Робеспьера. Еще я нашел письмо де ла Кура. Выходило, что Жан-Марк предатель, ведь это письмо не дошло до меня. Жан-Марк его придержал.

— Не вижу, как можно использовать эти письма в качестве доказательств, — послышалось со стороны Вуфертона.

— Увидите, подождите немного. Передо мной встала проблема — насколько далеко зашло разрушение организации? Кому можно доверять? Я составил список, который перед вами, и нарисовал карту с обозначением мест в Париже, где живут члены организации. Но пока решил ничего не предпринимать. Тем временем кое-что изменилось Робеспьера арестовывают.

— Ага! А я все ждал, когда это случится, — проговорил сэр Джеймс.

Анри взглянул на него.

— Мы все ждали этого! Уж его-то помощники не могли не знать, что он падет. Он становился слишком могущественным. С его падением я оказался в опасности. Что делать? Роялистская сеть в Париже распалась. Попробовать продолжать работу, оставшись в Париже, или пробираться в Брюссель? Я попытался выяснить что-нибудь у Этьена, который служит в Трибунале.

— И он посоветовал бежать! — догадалась Грейс.

Анри кивнул.

— Он сказал еще, что Жан-Марку тоже лучше исчезнуть. И тут я совершил большую ошибку — показал Этьену эти бумаги. Я был зол и не имел ни малейшего желания спасать Жан-Марка от гильотины, на которую по его вине отправилось столько невинных людей.

— Ах, так вот за чем охотится этот малый!

— За этим и за мной, монсеньор.

— Вам предстоит еще это доказать, мой друг.

— Сейчас мы к этому подойдем. Накануне моего побега из Франции Жан-Марк пришел ко мне. Этьен, судя по всему, разговаривал с ним, потому что он сказал — да, он согласен, чтобы я покинул Францию. Вы улавливаете, в чем тут дело, сэр Джеймс?

Судья насупился.

— Черт меня побери, если улавливаю! А вы, Грейс?

— Ему нужно было, чтобы Анри бежал, — быстро ответила Грейс.

— Все равно не понимаю, — пробурчал сэр Джеймс.

— Ну подумайте сами! Станете вы арестовывать человека, который может указать на вас пальцем? А вот если он пустится в бега, вы можете последовать за ним и заставить его замолчать навсегда! — сделала вывод Грейс.

— Браво, Грейс! Именно так все и было, — улыбнулся Анри.

— Но я не понимаю одного, — заметила она, — почему Жан-Марк считал, что может оставаться во Франции после твоего бегства. Он же был помощником Робеспьера!

— Я тоже его об этом спросил. Но Жан-Марк, оказывается, все предусмотрел заранее. По его словам, он теперь помощник государственного прокурора, причем стал им еще до ареста Робеспьера. Так что ему ничто не грозит. А вот я должен исчезнуть, так как найденная у Робеспьера информация о моей роялистской деятельности находится теперь в конторе прокурора.

— Небось, сам Жан-Марк и принес!

Анри кивнул.

— Хитрость состояла вот в чем: Этьен сказал Жан-Марку, что я знаю о его предательстве. Жан-Марк понимает, что надо избавиться от меня, потому что, стоит мне попасть в руки прокурора, как я назову имена своих друзей.

— Допустим, но ведь потребовались бы доказательства? — вставил сэр Джеймс.

Анри поморщился.

— Никаких доказательств не потребовалось бы. Вы не понимаете, что творится во Франции. Достаточно лишь назвать имя, и все. Жан-Марк, конечно же, постарался замести следы, но мало ли что могло случиться…

— Я начинаю думать, мой друг, что все это не столь мелодраматично, как мне показалось вначале, — мрачно произнес судья. — Но продолжайте. Что было дальше?

— Я бежал из Парижа. Про Брюссель я говорил Этьену, поэтому направился в Англию. Выхода не оставалось, хотя это было и опаснее.

— Опаснее из-за вашего участия в революции, — проворчал сэр Джеймс.

— Вы правы. — Анри отвесил легкий поклон. — Я не взял с собой ничего, только деньги и эти бумаги. Две самые важные для пущей сохранности запечатал. Карту я собирался передать одному нашему человеку в Дьеппе, чтобы тот переправил ее в Брюссель, ради безопасности наших людей в Париже. Но под Парижем меня нагнал связной и сообщил, что Жюль, наш человек в Дьеппе, предатель, а Жан-Марк едет за мной следом в Англию.

— И как скоро они вас догнали?

— Не знаю, я их увидел, уже когда плыл на лодке.

— На какой лодке? — спросила Грейс. — Вы плыли по Темзе?

— Я нанял рыбачью лодку в Маргите, куда приплыл из Дьеппа на шхуне. Наверное, ее капитан тоже оказался предателем, потому что, как я сейчас понимаю, Жан-Марк с приятелями следовали за мной по пятам. Я хотел добраться до Лондона, но, заметив их, пристал к берегу и дальше пошел пешком. Там еще гостиница была.

— А, знаю, — сказал Вуфертон. — Там рядом еще Рейнхэмский ручей в Темзу впадает.

— Наверное, там они вас и заметили, сэр, — подал голос Мейберри, — потому что следы вели через все Рейнхэмское болото до самой гостиницы «Три короны».

— Ну да, там я спросил, как оттуда выехать, и меня направили в Рейнхэм, откуда можно было попасть в Дувр, а оттуда…

— Ну да, а оттуда в Дэнхэм, если вы хотели попасть в Лондон.

— Оттуда дилижансом прямиком доезжаешь до Лондона, — подтвердил Вуфертон.

— Только никуда он не попал, — пробурчал сэр Джеймс, строго глядя на чиновников.

— Хозяин гостиницы предупредил меня, что идти по болоту опасно, поэтому я пошел по Рейнхэмской дороге. У моих врагов был фонарь, они увидели меня, и Жан-Марк выстрелил. Я был ранен. Они приближались, надо было где-то спрятаться. Я скатился в воду и укрылся среди камышей. Они меня не нашли, хотя Жан-Марк был уверен, что ранил меня. Я слышал, как они переговаривались. Они поискали, поискали и решили идти в гостиницу, а утром прийти снова, чтобы найти тело. Я еще какое-то время подождал…

— А потом вылезли и пошли к дому Грейс, как я понимаю, — сказал судья.

— Он беспокоился о бумагах, — вставила Грейс. — Не удивительно! Жан-Марк спал и видел, как бы заполучить обратно записку Робеспьера.

Анри впервые за все время, что длился его рассказ, улыбнулся.

— Не только ее, ma chere. — Он подошел к столу и протянул руку к одному из документов со сломанной печатью. — Вы позволите?

Сэр Джеймс, с недоумением глядя на него, махнул рукой.

— Ладно, берите!

Анри обвел глазами библиотеку.

— У вас есть свеча?

Мейберри взял с камина свечу, зажег и поставил на стол. Анри расправил листок над пламенем. Все собрались вокруг. На бумаге стали проявляться буквы.

— Она адресована Лорио!

— Тайнопись! — воскликнул Мейберри.

— Наверное, лимонный сок. — Вуфертон взял листок у Анри и снова поднес к свече. — Только это ничего не доказывает. Фамилию могли написать позже.

— Поэтому-то Руссель и не торопился представить свои бумаги. Очень интересно, — произнес сэр Джеймс.

Анри, стоя в стороне, смотрел, как они переговариваются, сгрудившись над столом. Впервые за долгое время тяжесть, давившая на сердце, как будто стала полегче. Независимо от того, поверил ему сэр Джеймс или не поверил — а Анри был склонен думать, что поверил, — чувство справедливости не даст ему вынести решение, пока он не прояснит все возникшие вопросы. Судья не станет выносить приговор, пока не уверен в виновности подсудимого. Как это у них, англичан? Невиновен, пока не доказана вина, полностью и неопровержимо. Какая пропасть между этим принципом и тем, что господствует во Франции!

Грейс, припадая на ногу, отошла от стола. Анри растроганно смотрел на нее, думая о том, сколько ей пришлось пройти, чтобы добраться сюда. Он уже хотел было подойти к ней, когда сэр Джеймс внезапно поднявшись, вышел из-за стола, сурово глядя на Ан-ри.

— Что еще, сэр Джеймс? Вам всего этого недостаточно, чтобы поверить в мою искренность?

— Не спешите, молодой человек, — пробурчал судья.

— Как не стыдно, сэр Джеймс! — закричала Грейс. — После всего, что он рассказал? Да как вы можете!

— Он рассказал мне не все, моя дорогая.

— Да что же еще может быть?

— Буду вам обязан, Руссель, если вы расскажете, что подвигло вас стать на этот опасный путь ради спасения аристократов.

— Неужели не ясно? — воскликнула Грейс. — Анри дворянин. Это же сразу видно!

Сэр Джеймс продолжал пристально смотреть на Анри.

— А я этого и не отрицаю. Насколько я знаю, он не единственный из своего сословия, кто связал свою судьбу с революцией, причем по-настоящему. Например, ваш друг Лорио.

— К чему вы ведете, сэр Джеймс? — не унималась Грейс. — Что вы хотите услышать от него?

— Если я намерен впустить его в английское общество, моя дорогая, то я должен быть полностью уверен в том, что я делаю.

— Ну хорошо! — Анри махнул рукой. — Пусть так и будет, но знайте, монсеньор, я этого не хотел, вы вынудили меня.

Грейс переводила недоумевающий взгляд с Анри на сэра Джеймса и обратно.

— Я ничего не понимаю.

— Прости, ma chere, — мягко обратился к ней Анри, — но у меня нет выхода. Прошу тебя, сними ботинок.

— Ты с ума сошел?!

Анри ободряюще улыбнулся.

— Пожалуйста, сядь.

Грейс опустилась на стул. Анри высвободил руку из платка и опустился перед Грейс на колени, чем вогнал ее в краску. Сэр Джеймс внимательно наблюдал за ними.

— Что вы собираетесь делать?

— Одну минуту!

Анри осторожно снял ботинок с ноги Грейс и выпрямился, опершись о стол. Грейс смотрела, как он вытащил из ботинка стельку и достал сложенный лист бумаги.

— А, так вот почему он мне жал!

— Прости, ma chere, мне пришлось спрятать это…

— Ну конечно, в тот вечер, когда ты вернулся! — перебила Грейс. — Мне еще показалось, что ты сунул что-то в карман. Да-да, ты достал это из сапога!

Анри усмехнулся.

— Ты очень наблюдательна. — Он развернул листок. — Это по-французски.

Сэр Джеймс нетерпеливо махнул рукой.

— Дайте его Вуфертону!

Чиновник внимательно прочел бумагу и поднял удивленные глаза.

— Ну, что там? — спросил сэр Джеймс.

— Это письмо от адвоката, сэр. Написано два года назад.

— О чем оно?

— Получается, сэр Джеймс, что стоящий перед нами не просто дворянин.

— Но он Руссель?

— Руссель, но не мистер Руссель.

В голове Грейс всплыло воспоминание.

— Ну конечно, та бумага с картой! Ты еще мне сказал, что такую бумагу во Франции можно найти где угодно. Это твой герб на ней, да, Анри?

Мейберри стал торопливо перебирать лежавшие на столе бумаги.

— Ага, вот она, карта!

— Подержите ее над свечой, — сказала Грейс.

— Точно, герб, смотрите!

— Вуфертон, так что же, черт побери, там написано?

— Да тут все зачеркнуто, — сообщил Вуфертон, — осталась только первая строчка, где адвокат обращается к джентльмену Русселю и приводит его титул.

Грейс почувствовала, как в груди ее словно образовалась пустота.

— Так ты аристократ, — произнесла она с невольной холодностью.

Анри устремил на нее протестующий взгляд.

— Прости, Грейс, я вынужден был это скрывать. Но это ведь ничего не меняет. Просто я при желании могу называться Анри, граф де Руссель.