Так говорил поэт ( в понедельник в газете - в пятницу в интернете…)

Революция в Бишкеке глазами обывателя

Бишкек - город тихий, маленький и уютный. С окраин до центральной площади Ала-Тоо можно дойти пешком за час, если идти прогулочным шагом от магазинчика к магазинчику, от клумбы к фонтану. Маршевым шагом будет намного быстрее. Но марши здесь бывают редко. Примерно раз в пять лет.

Слухи о начале переворота поползли седьмого апреля по городу с самого утра. Коммерсанты начали срочно вывозить товар. Спешно закрывались валютные обменки, магазины и офисы, детей отпустили из школ по домам.

Бишкек оказался разделен на две части центральной улицей. Там уже жгли машины и валили деревья. Поэтому добраться до дома с одного конца города на другой многие не смогли, оставались ночевать на работе или у знакомых, всполошенные родители переплачивали втридорога за такси, чтобы прорваться в объезд и забрать детей из садиков.

Двенадцатилетний сын наших соседей возвращался из гимназии в центре города домой и как раз попал в гущу событий.

Вооруженные люди остановили троллейбус и приказали всем выбегать из салона. Перепуганный мальчишка сначала спрятался в подземном переходе, но там было еще страшнее, и он решил любыми путями пробираться к дому. Когда поднялся из перехода наверх, перевернутый троллейбус уже горел. Мухаммед бежал без оглядки по лужам под проливным дождем через половину города.

Ночью, когда Бишкек был в полной власти мародеров, подожгли один из центральных магазинов, расположенный на первом этаже жилого дома. Люди метались: выходить на улицу с маленькими детьми и стариками, или продолжать сидеть взаперти в горящем здании? Не знаю, есть ли у минздрава статистика по умершим в ту ночь от сердечного приступа горожанам. Наверное, есть…

После переворота по телевизору транслировали только одно: дождь, кровь, слезы. Нон-стопом. Опять же дежавю - на экране, как и пять лет назад, удивленная и растерянная Роза Исаковна [Отунбаева] разводит руками посреди разгрома в Доме правительства: "Мы не ожидали…"

Что изменилось?

Впервые мы увидели свой город разгромленным пять лет назад. Это был шок, в том числе и эстетический. Выбитые витрины, разграбленные и сожженные магазины, на случайно уцелевших стеклах надписи "Биз эл менен!" - "Мы с народом!". Таким нехитрым способом владельцы магазинов пытались оградить собственность от погромов. Помогло не всем.

Полы супермаркетов были щедро усыпаны кошачьим кормом. Мародеры не понимали, для чего он нужен, и просто потрошили пакеты. Редкие утренние старушки на руинах китайского Го Ина подбирали сухие грибы и экзотические специи, потом застыдились. Брать чужое - нехорошо.

Город зализывал раны, но со следами поджогов и фанерой вместо витринных стекол долго еще выглядел, как похмельная красавица, прикрывающая толстым слоем макияжа подбитый глаз. Тогда казалось, что повторение невозможно.

Но возможно все, если страна год за годом идет вразнос. Что изменилось после революции 2005-го года? "Ничего, - мрачно шутили острословы. - Сменяли шило на мыло, А на Б - Акаева на Бакиева".

В регионах власть годами любовно культивирует нищету. Люди лишены работы, нормального образования, медицинской помощи и информации о своих правах. Терять такому народу нечего, и не удивительно, что он готов рисковать жизнью за другую, справедливую власть и четыре сотки земли на окраине Бишкека.

Прошлая революция оставила после себя плотное кольцо так называемых "новостроек". Насколько новостроечная жизнь в лучшую сторону отличается от жизни в аиле? Та же безработица, удаленность от школ и поликлиник, отсутствие элементарных удобств. Какой смысл в благоустроенной городской квартире, если электричество в стране отключают на 10-12 часов в сутки?

"Холодно? - интересовалось у народа правительство. - А вы кизяк на зиму заготавливайте. Не надо отрываться от корней".

Кизяк и печки-буржуйки стали своего рода визитной карточкой бакиевского правления. И тогда опять прорвало плотину. А кто там вытащил нижний кирпичик из ее основания, простому обывателю безразлично.

Тревожный чемоданчик

В отличие от остального народа, так называемому городскому обывателю есть что терять, поэтому он в массе своей крайне запуган - как властями, так и взбунтовавшимися массами.

Днем еще удается не бояться и не чувствовать себя мелкой разменной монетой в чьей-то большой игре - заботы отвлекают. Магазины работают, на базарчиках обычное изобилие зелени, молока и мяса, цены на продукты никто не рискует поднимать. Почта, телефон, телеграф...

Заблокированы только некоторые банки и заморожены операции с недвижимостью, так что желающие уехать не могут продать дома и квартиры. Школы работают, правда, детей в них приходит меньше обычного.

Жизнь продолжается, горожанам по-прежнему надо учиться, лечиться, пользоваться транспортом и связью. Многие остались без работы. И без перспективы изменить это в ближайшее время.

Старшее поколение достало из сундуков приемники ВЭФ и увлеченно слушает "вражьи голоса". Бакиевых в Бишкеке откровенно не любят, особенно "Максимку". Временному правительству настороженно верят, но с еще большим удовольствием поверили бы единоличному лидеру из ранее "незасвеченных", если таковой объявится. И агентство "Одна Бабка Сказала" уже точно знает, кто именно будет этим новым замечательным правителем.

В любом разговоре непременно найдется собеседник, который слышал выкрики или видел надписи: "орусча кетсин!" (русские долой!), но всегда находятся и оппоненты. К вечеру боязнь грабежей и погромов усиливается.

Из телефонного разговора: "Вы как там, живы? Тихо у вас? - Тревожный чемоданчик собрали на всякий случай и новости смотрим. - А дети чем занимаются? - Игрушки прячут…"

"Я не хочу об этом вспоминать"

После суровых заявлений руководства РФ "о защите россиян" простые люди, независимо от их национальности, как правило, начинают путать понятия "россияне" и "русские".

Они искренне полагают, что Россия может прислать спецназ для защиты русских. Это пугает всех, русских в первую очередь, и плодит очередные химеры недоверия. А кроме "русских" в Бишкеке и пригородах бок о бок живут и "русскоязычные" - курды, турки-месхетинцы, корейцы, дунгане, уйгуры и т.д.

В Нажать маевских погромах 12 , конечно, мог быть элемент провокации межнационального конфликта.

Последователи гимлеровской теории "Кровь и почва", к сожалению, встречаются во всех странах, и Кыргызстан не исключение. Но, скорее всего, маевский конфликт - классовый. Бедные - богатые, черная кость - белая кость. Потому и попали под раздачу именно турки. Ведь турки - это большой добротный дом, машины, поле, ухоженный скот. Чем не предмет классовой зависти?

Пока милиция усиленно контролирует центр, городские окраины и пригороды остаются особенно незащищенными. И хотя у многих жителей прочные заборы, злые собаки и какое-никакое оружие - охотничье, газовое или травматическое, - все это в случае чего бесполезно против пьяной толпы с камнями и зажигательной смесью.

Однако никто не готов бросить свою квартиру или частный дом с десятком кур и грядкой укропа, чтобы пожить в заботливо организованных Казахстаном лагерях для беженцев. Люди надеются только на себя и своих соседей, прекрасно понимая, что если начнутся беспорядки, то не поможет ни милиция, ни пожарные, ни "скорая".

В той же Маевке захватчики попросту не пропускали служебные машины к пострадавшим, блокируя проезд и забрасывая их камнями.

Сегодня в Бишкеке и окрестностях тихо. Люди не железные, они не могут бесконечно беспокоиться за себя и близких. Надоели пустые надежды, надоели разговоры и леденящие душу слухи, надоела неопределенность и первые, горящие, строчки в мировых новостях. Мой знакомый из Маевской народной дружины на просьбы рассказать, как они оборонялись от погромщиков, устало, но твердо роняет: "Я не хочу об этом вспоминать".

Так говорил поэт 6:

Снова звон витрин и звон сервизов,

Улиц грозный рев.

Призывал же не будить киргизов

В. Милитарев.

Посбивали вновь запоры с тюрем,

Вышла молодежь,

Кто обманут, беден и обкурен,

Бей вельмож.

Вот идет с разбитой в мясо мордой

Ихний главный мент,

И в бега подался прежде гордый

Бывший президент.

Говорил все Путину Бакиев

Льстивые слова,

Деньги взял, а никуда не вывел

Базу США.

Впереди уже маячит стенка,

Срок за воровство.

И не продал только Лукашенко

Брата своего.

Возродилась грозная Монголия,

Север встал на юг.

Бродит призрак древней ханской воли

Среди юрт.

Поменялись в сотый раз местами

Верх и низ.

С золотыми звонкими зубами

Пой, киргиз!

Зря тебя держали за барана,

Ты не раб!

Вспоминай заветы Чингисхана,

Русских грабь!

Вновь идут земель самозахваты

У чужих.

Что бы тут сказал Чингиз Айтматов,

Будь он жив?

Шум далекой драки, редкий выстрел.

Самосуд.

А у нас они пока что чисто

Улицы метут.

Путин vs Шевчук

Получивший широкую известность благодаря интернету диалог Владимира Путина с "Юрой" Шевчуком, в начале 90-х годов входившим в круг особо приближенной к Анатолию Собчаку творческой интеллигенции "северной столицы", о "пределах свободы" в современной России был постановочной акцией, призванной укрепить авторитет действующего премьер-министра РФ перед началом выборного цикла 2011-2012 годов, передают наши информаторы в Санкт-Петербурге, именно этим обстоятельством объясняя весьма жёсткий разгон "маршей несогласных" 31 мая...

****

Встреча Владимира Путина с интеллигенцией проходила в Михайловском театре в Петербурге в рамках благотворительного музыкального вечера «Маленький принц», организованного фондом «Подари жизнь».

Споры вокруг реализации в Санкт-Петербурге проекта компании «Газпром» «Охта центр» не утихают и не утихнут ещё долго. Напомним, что строительство делового квартала, который раньше носил рабочее название «Газпром-Сити», намечено закончить к 2016 году. Главное же сооружение, доминанта архитектурного ансамбля — небоскрёб высотой 403 метра планируется к сдаче в 2012 году. Последние слушания по этому поводу проводились 1 сентября 2009 года, и с тех пор баталии в Сети возобновились с новым пылом. Противники строительства небоскрёба лично воспринимают эту борьбу ещё и потому, что 8 сентября — годовщина начала блокады Ленинграда.«Газпром» зажигает

Начали с обсуждения проблем детей с онкологическими заболеваниями, строительства ещё одного центра. Чулпан Хаматова попыталась заострить разговор на трудностях отечественной фармацевтики. Отсутствие в нашей стране орфатных препаратов, необходимых для лечения, серьёзно усложняет жизнь онкологическим больным. Кроме этого, она попросила премьер-министра посодействовать в решении ещё одного вопроса — обложения налогом на вторичную помощь фонда «Подари жизнь» детям. «Бывает иногда, — добавила Чулпан Хаматова, — фонд также помогает хоронить детей, и иногда уже спустя время вдруг родителям, которые потеряли ребёнка, ещё приходит счёт», — заключила актриса.

Спустя некоторое время к беседе подключился Юрий Шевчук, он начал сбивчиво говорить о свободе слова, нарастающем недовольстве оппозиции, боярах, мигалках и прочей атрибутике современной российской действительности.

«Ю.Ю.Шевчук: У меня есть вопросы. Честно говоря, давно накопились и, пользуясь случаем, хочу сказать большое спасибо всем, кто здесь собрался, потому что вы видите перед собой, может быть, зачатки настоящего гражданского общества, о котором и вы говорите и нам оно снится.

Что я хочу сказать. У меня несколько вопросов. Первое — свобода. Слово такое. Свобода прессы, свобода информации, потому что то, что сейчас твориться в стране, — это сословная страна, тысячелетняя. Есть князья и бояре с мигалками, есть тягловый народ. Пропасть огромная. Вы всё это знаете.

С другой стороны, единственный выход — чтобы все были равны перед законом: и бояре, и тягловый народ. Чтобы шахтёры не шли в забой, как штрафные батальоны. Чтобы это было всё по-человечески, чтобы личность в стране была свободная, уважающая себя. И тогда поднимем патриотизм. Потому что патриотизм плакатом не создашь, а у нас очень много я вижу, и я не один — интеллигенция, очкарики, скажем так, — мы видим очень многое.

Мы видим этот плакат, внешние проявления. Попытка построения патриотизма, какой-то совести в стране путём гимнов и маршей и так далее. Всё это мы проходили. Только гражданское общество и равенство всех перед законом — всех абсолютно: и Вас, и меня — тогда что-то начнётся. Мы будем строить и больницы, и детям помогать... нищим, калекам, старикам. Всё это будет от души идти, искренне и честно.

Но для этого нужна свобода прессы, потому что её сейчас нет. Есть полторы газеты и полтелевидения. На самом деле то, что мы видим по «ящику» — это даже не полемика, это те же марши и гимны.

На самом деле протестный электорат в стране растёт, вы это тоже знаете. Много недовольных сложившейся ситуацией. Как вы думаете, произойдёт ли, есть ли у Вас в планах действительно серьёзная, искренняя, честная либерализация, демократизация настоящей страны? Чтобы общественные организации не душились, чтобы мы перестали бояться милиционера на улице. Потому что милиционер служит сейчас начальству и своему карману, а не народу.

Вообще у нас очень много репрессивных органов. Я искренне задаю этот вопрос. И завершаю таким вопросом: 31 мая будет «Марш несогласных» в Питере. Он будет разгоняться?

В.В.Путин: По поводу «Марша несогласных». Есть определённые правила, они предусматривают, что такие мероприятия регулируются местными властями. Кроме тех людей, которые выходят на марш согласных или несогласных, есть и другие люди, о правах которых мы не должны забывать.

Если вы решите провести «Марш несогласных», — я прошу прощения за слишком резкие вещи, скажем, у больницы, где будете мешать больным детям, — кто из местных властей вам позволит там проводить этот марш? И правильно сделают, что запретят!

Ю.Ю.Шевчук: Можно я отвечу?

В.В.Путин: Нет! А теперь вы хотите провести его там, где люди хотят в пятницу поехать на дачу, к примеру, просто. Или в воскресенье вечером вернуться с дачи. Да они вас там такими матюгами покроют! И местные власти заодно.

Но это совсем не значит, что власть должна прикрываться теми вещами, о которых я говорил, и создавать невозможные условия для проявления свободы слова. Но это вопрос, который должен решаться вместе с властями.

Я надеюсь, что в Петербурге будет сделано именно так, по уму: с правом граждан выразить своё несогласие с политикой властей по тем или другим вопросам. Но с тем, чтобы люди, которые будут участвовать в этом марше, не мешали другим, которые не хотят демонстрировать, а хотят просто добраться домой вовремя, хотят поехать к семье, к детям и так далее. Нужно выработать.

На самом деле, я хочу, чтобы вы поняли. Мне, уверен, и другим представителям государственной власти, это не мешает, наоборот, помогает.

Ю.Ю.Шевчук: Конечно.

В.В.Путин: Если я вижу, что люди вышли не просто чтобы «побазарить» и попиарить себя, а что-то говорят дельное, конкретное, указывают какие-то болевые точки, на которые власть должна обратить внимание, — что же здесь плохого?! Спасибо надо сказать.

Ю.Ю.Шевчук: Вот.

В.В.Путин: Я так к этому и отношусь.

Ю.Ю.Шевчук: Но Вы видите, местные власти ведь тут же забивают все площади всякими каруселями в этот день. Тут очень много лицемерия.

В.В.Путин: Я с Вами здесь согласен.

Ю.Ю.Шевчук: Я хочу Вам сказать, что в прошлом году весь город бился за спасение архитектурного центра Петербурга. Как давили, Вы даже себе не представляете, — давили страшное дело! А ведь мы дрались за город — Вы же в нём родились — удивительный, жемчужина мира. Чего только не было, какие препоны не ставили. А народ только звереет от этого. Зачем это делать?».

Если бы не Диана Арбенина, пожаловавшаяся премьеру на невозможность пронести на борт самолёта грудное молоко сцеженное в бутылочку для её двойняшек, которые сопровождают певицу на гастролях, к теме детей, вероятнее всего, уже не вернулись бы. И тут сложно сказать, кому удалось в большей степени поставить премьера в тупик: Шевчуку со свободой слова или Арбениной с трудностями грудного вскармливания на борту самолёта.

На следующий день после встречи пресс-секретарь премьера Дмитрий Песков прокомментировал субботнюю встречу в эфире «Эха Москвы».

«Путин ничего не разрешал, потому что он не может разрешать, это делают местные власти. Путин сказал, что всё должно быть в рамках закона. Владимир Путин подчеркнул, что все акции должны проводиться в рамках закона, при том что все должны иметь право на всё.

На обсуждении генерального плана развития Москвы до 2025 года в Общественной палате случился скандал. Эффектную точку в котором поставил Марат Гельман: «Для нас исторический центр Москвы — ценность сам по себе, для Лужкова — это овощная грядка, с которой надо получить урожай». Кроме того, Марат озвучил мнение большинства здравомыслящих москвичей: «Кто эти люди, которые спешат принять генеральный план? У меня есть свой ответ: причины тому жадность, трусость и безразличие. Жадность толкает на преступления, трусость заставляет эти преступления узаконить с помощью генплана, безразличие позволяет не думать о последствиях». Москва генплану не верит

Резюмируя слова Путина, можно сказать следующее: безусловно, все граждане имеют право на проведение различных акций, равно как и другие граждане, которые этих акций не хотят, имеют право на то, чтобы им никто не мешал ездить по улицам, и разрешение на акции даёт не Путин, а местная власть. И рассуждая более концептуально, Путин сказал, что безусловно не может быть порядка без демократии, но не может быть и демократии без порядка, и всё должно быть строго в рамках законности

Певцы, рок-музыканты и артисты, которые принимали участие в благотворительном вечере в Санкт-Петербурге, сделали великое дело. Они присоединились к этой акции, потратили своё время, это достойно восхищения, равно как и деятельность фонда

Беседа действительно была насыщенная. Я бы не сказал, что диалог с Шевчуком был главной темой, отнюдь нет. Очень широкий спектр вопросов обсуждался, они пили чай непринуждённо, без какого-либо протокола, там были и вопросы о редких лекарствах для больных раковыми заболеваниями, и вопросы культурного образования и вопросы культуры и всего остального.

Интересный был случай. Шевчук поднял тост в завершение чаепития, он взял бокал и сказал, что очень хотел бы, чтобы наши дети жили в свободном обществе, в свободной демократичной стране, и что к сожалению пока он не полностью это видит в той стране, где мы сейчас живём. Все присоединились к этому тосту, и Путин в заключение сказал, что, собственно, какой тост, такой и напиток. Тем временем у всех в бокалах была вода. Такой любопытный был момент».

***

Не по-русски

НЕДОУМЕВАЮ, ДОРОГАЯ РЕДАКЦИЯ!

Задал Шевчук премьер-министру свои вопросы, и Путин ему ответил, и мир не перевернулся. А таких вопросов возникает множество, они напрашиваются в прямом смысле, они болят и ноют, но их почему-то не принято задавать. А тем, кто может ответить и даже принять меры, и в голову не приходит, что вопросы эти, оставаясь неотвеченными, превращаются в гнойные проблемы, разрешать которые с каждым днём труднее и болезненнее. И воцаряется в стране атмосфера неверия, равнодушия, презрения к самой себе. Вот, например, в разгар разговоров о модернизации, которая на самом деле необходима России, олигарх Прохоров вкладывает $ 200 млн. в модернизацию американского баскетбола! Об этом торжественно сообщает телевизор, но никто не комментирует этот вопиющий, безобразный с точки зрения отечественной экономики факт. Напротив, олигарх продолжает заседать на высоких советах, обсуждает что-то с первыми лицами… Какая тут модернизация? В связи с катастрофой на шахте «Распадской» обвиняют кого угодно, но только не владельцев. Которым и в голову не приходит повиниться перед народом, они, как и сотни наших бизнесменов, живут в лондонах и забыли о шахтёрах, оттягиваясь на яхтах, стадионах… Они в прямом и переносном смысле куда дальше от народа, чем когда-то ЦК КПСС…

Налич на Евровидении хорошо пел, но занял 11-е место, которым доволен. А я недовольна! Недовольна тем, что он пел по-английски. Израильский представитель – на ещё совсем недавно «мёртвом», а теперь ожившем, ставшем родным для многих наших бывших соотечественников иврите, испанец – на испанском, норвежка – на норвежском, а наш Петя – не на русском, а на плохом английском. Почему, чёрт возьми, не на родном, великом и могучем? Он хотел, чтобы незамысловатый, чтобы не сказать примитивный, текст дошёл до англоязычной аудитории? Зачем он ей?

Правительство вкладывает большие деньги в пропаганду за рубежом российской культуры и русского языка, и вот отличная возможность быть услышанным теми, кто учит или уже знает русский язык. Но нет – ни слова по-русски. Такое ощущение, что в России ныне побеждает следующая «национальная идея»: жить и работать надо так, чтобы в конце концов натурализоваться где-нибудь подальше от Родины. Ну почему?

Так говорил поэт 7:

Он вернулся в свой город, знакомый до слез…

31 мая 2010

Когда встречается лидер нации

С так называемым мозгом нации,

Возможны всякие провокации

И неприятные ситуации.

Помню, в школе мы изучали

Тему «Пушкин и царь».

А нынче над чашкой чая

Куражится всякая тварь.

Казалось — чего тебе надо еще?

Посадили с премьер-министром.

Правильно называл их Хрущев —

Педерасты и абстракцисты.

Приличные люди про бродячих собачек,

Про тигров и проблему грудного молока,

Но это совершенно ничего не значит

Для музыканта Юры Шевчука.

И ведь звонили, предупреждали

Базар фильтровать гнилой,

И Путин срезал в самом начале —

А ты вообще кто такой?

Другие с премьером про экспорт бананов,

Про участь старых артистов несчастных,

А этот знай про ментов поганых

И будут ли пиздить «Марш несогласных».

А не маршируйте у детской больницы,

Не мешайте людям ездить на дачу и с дачи,

И не будет проблем с милицией,

И никто вас не будет херачить.

Как же вы заебали вашей свободой.

Короче, всем стало чрезвычайно неловко,

Выпили за все хорошее минеральную воду

И пошли смотреть театральную постановку.

Почему я не пошёл смотреть Михалкова Объяснительные записки

Разделение поколения победителей на белый народ и чёрного Сталина — неумная социальная инженерия в манихейском духе. И народ — не белый, и Сталин — не «убийца миллионов», хотя не становится от этого лучше. Нельзя говорить: «Сталин — убийца миллионов». Перечитайте фразу два раза, догадайтесь, почему нельзя.

1. Среди прочих в школе была такая игра. Влепив пинка однокласснику и убежав, прокричать в ответ на его ответную агрессию: «Нихьт шиссен, нихьт шиссен! Ти есть рюсски партизан, ти будеш балтаться берёза».

Вот это да! А я-то думал, что здесь всё просто и ясно: Сталин был Верховным Главнокомандующим во время войны, под его руководством мы одержали победу над фашистской Германией, поэтому вполне естественным кажется в день празднования Победы вывесить на улицах его портреты, как и портреты полководцев, командующих фронтами, и героев, отдавших свои жизни за освобождение нашей Родины от захватчика.Хочу Вождя!

Всякая новая картина о Великой Отечественной провоцировала на переменах стилизованное насилие в комплекте с утрированной немецко-фашистскою речью. «Сейчас ми будем тепя немношко пытайт!», и — удар ребром ладони по шее.

Неловкие получали ещё и ребром другой руки, коленом в живот, ботинком в пах. «Руссише швайне, как стоиш перед доблестный немецкий афицирр?!»

Поздняя советская власть пугала народ, прибегая к устоявшейся поэтике, однако новое — предперестроечное — поколение реагировало на застарелую поэтику саркастически. Никто ничего, кажется, не боялся.

Я — боялся.

2. Самое сильное впечатление моего детства — ежегодные походы в райвоенкомат на медкомиссию. Меня, 14-летнего, беззлобно крутил за яйца пожилой офицер медицинской службы. Война в Афганистане едва началась, про её кошмары и перспективы никто ничего не знал. Однако я, в отличие от товарищей, прозревал за картонно-нелепыми советскими фильмами о войне нечто по-настоящему страшное.

До сих пор помню ощущение, поименовать которое удалось спустя годы: «Я — пушечное мясо. Захотят — открутят и яйца, и х…; захотят — прикрутят».

(Внутренний голос не соглашался: «Если уж открутят, то не прикрутят; ты — живой».)

У меня, как выяснилось впоследствии, на первом же серьёзном свидании с женщиной, имелся фимоз. По идее, пожилой майор медицинской службы, может быть, кстати, фронтовик, обязан был отреагировать, направив призывника на операцию. Не отправил. Безусловно, видел; ясное дело, соображал. Не отправил.

«Годен!» А и в самом деле, зачем солдату советской армии безотказно действующий член?

Он крутил мне яйца ещё несколько лет. Первое серьёзное свидание обернулось поэтому позором и нечеловеческой болью. Первое, о чём я подумал, едва боль прошла, едва напившаяся от разочарования женщина уснула: «Им не нужно, чтобы мы трахали девочек и рожали детей, им нужно только пушечное мясо. Наше пушечное мясо, наша плоть и наша кровь, наша доблестная смерть и наша вечная память».

Ничего личного. Без обид. Майор был солдат. Добросовестный солдат, не более, но и не менее.

3. Празднование 65-летия Победы обнаружило тутошнюю символическую нищету. Были извлечены старинные советские фильмы, на которые 10—15 лет назад не плюнул из грамотных только ленивый. Я, кстати, не плюнул, хотя практически всё советское кино мне глубоко неинтересно. (Я, впрочем, полуграмотный.)

Широко зазвучали советские песни, над которыми ещё недавно смеялись и которые вымарывали. Широко употреблялась кондовая лексика в пользу простаков. Были сверхуспешно осуществлены наступательная операция «Сердечная забота» в комплекте с оборонительной операцией «Священная память».

Как я и предсказывал ещё в 90-е, новой России не удалось накопить никакого символического капитала. Славомиру Мрожеку принадлежит фраза: «Самое трудное — ближайшие пять минут». Об этом, помимо Мрожека, хорошо знают развитая массовая культура и развитое религиозное сознание. Устойчивость социума определяется тем, насколько хорошо удаётся обжить ближайшие пять минут.

В России единственным надёжным субъектом снова оказался солдат. Старый добрый солдат.

Ближайшие пять минут, следующие пять минут, все прошлые и будущие часы, дни, годы отданы на усмотрение солдата. К сожалению, не потому что он герой (а он, как правило, герой; и даже мой майор медицинской службы, скорее всего, таков), а потому что в России больше некого поднять на щит, некого воспеть, не на кого заглядеться.

Наши менеджеры среднего звена, как правило, не одухотворены, неприятны.

4. У меня иногда спрашивают: «Манцов, почему же вы за Совок?!»

Дураки, я не за Совок. Например, мне, в отличие от вас, совершенно неинтересна советская культурка. «Короткие встречи», «Большая перемена» и «Семь невест ефрейтора Збруева»; Всеволод Некрасов, массовая советская песня, Станиславский с Мейерхольдом и десятка два балерин — эти да, иногда меня утешают.

Всё прочее — хлам.

Вы невнимательно читаете. Советская власть, которой можно предъявить многое, слишком многое, выполняла одну важную функцию: она не давала в обиду выходцев из деревни, понаехавших в города. Она оберегала их достоинство. Что же вы всё про колбасу-то? Позасовывайте её в разные свои места.

Собственно, что такое перестройка? Её глубинный смысл до сих пор понимают неправильно.

Стремительная советская модернизация провалилась. Уже в конце 60-х выяснилось, что цивилизовать вчерашних крестьян быстро не получится. Это обстоятельство очень тяготило аутентичных городских жителей, которые справедливо хотели иного уровня потребления, иного уровня сервиса, иного градуса душевности.

Городских не устраивали то коллективное бессознательное и та социальная образность, которые клубились в атмосфере. Именно эти слои в конце концов взорвали ситуацию, подавив «деревенщину» сначала на символическом уровне, а потом на экономическом.

Однако, как и следовало ожидать, тутошние городские оказались людьми никчёмными, малосообразительными. Пыжились, пыжились и в конце концов реанимировали страшилки советского образца.

5. Три недели назад президент Медведев проводил совещание в Истре. Тема: гуманитарное строительство, образование и воспитание, нечто подобное. Кроме прочих выступает немолодой человек, кажется, физик. Если не путаю, руководитель Курчатовского центра.

Вот, говорит, внуки смотрят американских Бэтменов и прочую хрень, которую смотреть не следует. Пошёл, говорит, купил внукам замену: мультфильм «Серая шейка» и советское приключенческое кино. Внуки в результате взвыли от тоски уже на пятой минуте. И докладчик, отдадим ему должное, признаёт вслед за внуками, что потреблять медленно-тоскливую серую шейку сегодня невозможно.

Медведев приятно меня удивил. С нескрываемым сарказмом бросил докладчику: «Вот ведь как: и «Бэтмен» вам не нравится, и «Серая шейка» нехороша. Что же будем делать-то?!»

Наверху, короче, ситуацию и понимают, и не принимают. Сарказм Медведева — пополам с горечью. Уже ясно, что у тутошнего грамотного слоя нет элементарной воли к различению смыслов, не говоря об их производстве, не говоря о конструировании аутентичной отечественной образности.

6. Разделение поколения победителей на белый народ и чёрного Сталина — неумная социальная инженерия в манихейском духе. И народ — не белый, и Сталин — не «убийца миллионов», хотя не становится от этого лучше.

Нельзя говорить: «Сталин — убийца миллионов». Перечитайте фразу два раза, догадайтесь, почему нельзя.

(Для дураков, по слогам: я — не — ста—ли—нист, я — не — ком—му—нист, вос—точ—ны—е — дес—по—ти—и — от—вра—ти—тель—ны.)

7. Операции «Сердечная забота» и «Священная память» — мистический проект. Осуществляя их, всё время повторяют, что ветеранов осталось мало и они вот-вот уйдут.

Итак. Первая малая причина — классическая «идентификация с агрессором». Есть такой психологический механизм. Угнетённый хочет быть похож на угнетателя, раб — на хозяина, слабейший противник — на сильнейшего. СССР первые два года был слабее Германии. Но, набравшись сил, распрямившись и победив, тем более хотелось быть похожим на бывшего силача. Не всем хотелось, разумеется. Отдельным неустойчивым личностям. Помёт валькирий

Куда же они уйдут? Да в царство мёртвых, где воссоединятся с подавляющим большинством советского народа. Нужно сегодня задобрить ветеранов квартирами и добрыми словами, чтобы уже завтра они похлопотали там за антисоветскую власть, которая усиленно использует советского происхождения символику, советские жизни и смерти, советскую кровь и советскую же боль.

Даже если идеологи с политтехнологами не осознают ситуацию подобным образом, именно так она выглядит с точки зрения вечности, как ни глупо эта формула звучит.

8. Имеем парадоксальнейший и небезобидный расклад. Во времена ВОВ было огромное количество антисоветчиков. Я признаю полное право этих людей на отрицание подавлявшей их сословия советской власти. Многие, если не большая часть этих людей, ждали прихода немцев как избавления, как божьей милости.

Улавливаете мысль? Антисоветчики были в своём праве, и болели они за Гитлера.

Итак, антисоветская позиция: «за Гитлера». Что делать? Караул!

То самое: разделять страну на чёрного Сталина и белый народ. Приписывать Сталину — советскую власть, приписывают народу — Победу. Теперь вроде бы можно присоседиться к Победе с антисоветских позиций?

Стратегия не слишком остроумная и слишком уж громоздкая. Очередная плохая работа с образами.

Получается, народ по определению антисоветчик? В некотором смысле, да. В том смысле, что частный человек не вполне идеологизирован, даже если он член ЦэКа.

Но даже и Сталин не вполне идеологизирован. Есть там, конечно, какой-то остаток. Может быть, даже половина его души — не идеологизирована.

И всё-таки, советские люди, которые давно уже там, весьма и весьма недовольны, слышите, понимаете?! Не потому, что так уж сроднились с советскою властью, а потому, что власть нынешняя слишком настойчиво лезет в их частную, притом давно завершившуюся земную жизнь, слишком её идеологизирует.

Мёртвые сами про себя знают: с кем они, и за что.

9. Прочитал в статье дельного политолога Николая Злобина:

«История для американца — это длинный список решённых проблем… Политик, который делает упор на исторический опыт, — мёртвый политик в США, он становится профессором истории (ха-ха-ха, всех наших — на истфак МГУ. — И.М.). Политика в США — это о будущем, история — о прошлом, но не просто о прошлом. История — это прогресс. Предаваться реминисценциям — значит проявлять не глубину и духовность, тонкость натуры или сложность сознания, а пассивное реагирование на события, топтание на месте. Это дело народов и стран, вышедших на пенсию…

Чем больше российские политики, националисты и нет, говорят об истории и особенностях исторического пути России, её уникальности и неповторимости, тем сильнее в американской элите растёт чувство того, что Россия — великая страна на пенсии».

10. Мой дед по отцу Яков Павлович ушёл на войну примерно в моём нынешнем возрасте: за сорок.

Представляете, трое детей, устоявшийся быт, первые проблемы со здоровьем и кризис среднего возраста, отчего неизбежно-назойливые мысли о скорой смерти.

О смерти, говорите?! А вот вам, мужчина, война. Попытайте же её, попытайте.

Дед не рассказывал о войне ничего. Но не потому, как принято сейчас разглагольствовать, что «глубоко переживал её в своём сердце». Мне кажется, она была ему глубоко неинтересна. Он был очень простой, неромантичный человек, хотя и знатный портной («Яков? Да ещё портной?!» — стоит мне упомянуть про деда, как меня записывают в евреи. Но, конечно, лучше деньгами!).

Его очень смешили Броневой в роли Мюллера и Мишулин в роли пана Директора. Ему не нравился статично-пафосный Магомаев.

Однажды попросил почитать какую-нибудь книгу. Под руку попался томик со смешным названием «Карабарчик». Деду стр-рашно понравилась незамысловатая история про мальчика, сражавшегося в Гражданскую на стороне, естественно, красных. Глаза у него загорелись. Что-то, может быть, личное.

Наконец, признался, что был старшиной-пехотинцем и в ответ на мою горячую просьбу написал на листочке шесть фамилий подчинённых ему бойцов. Скорее всего, выдумал, ибо фамилии, вспоминаю, были смешными.

Солженицын где-то настаивает, что нужно было и в 20-е, и в 30-е выходить на борьбу с проклятым режимом, нужно было строить баррикады едва ли не на лестничных площадках.

Скорее всего, моя суконно-посконная родня этих призывов не поняла бы. Тёмные, угрюмые, лояльные, тяжёлые на подъём люди. Как и я. Мы не белые, ой, не белые. Мы мутные. Но мы, хе-хе, будем расти над собою. А вы??

11. Сделал бы картину про ВОВ в следующем ключе.

Как воспринимает войну 18-летний доброволец, а как 43-летний мужчина-призывник. Можно для полноты картины добавить 30-летнего.

Эстетское роуд-муви в стиле Вендерса. Думаю, мёртвые не обидятся. Мёртвые знают, что любая жизнь одинаково страшна, одинаково проблематична. Поэтому пускай для компенсации ужаса будет много-много заоблачной красоты. Длинная красивая картина про «ближайшие пять минут».

12. К вопросу о цифрах.

Во-первых, наконец-то изъяли из обращения чудовищную цифру потерь в 60 миллионов. Официально заявили: 27 миллионов 800 тысяч (извините, если ошибаюсь, но всяко не 60 миллионов, это очень важно!)

Во-вторых, безумцы-антисоветчики с утроенной силой повторяют бред: дескать, если б не большевики и не Октябрьский переворот, сейчас население России было бы 500—600 млн.

Поразительное мракобесие. За 20 лет не смогли обеспечить маломальской социальной образностью 140 миллионов: пришлось вытаскивать из советской памяти советского же героического солдата. Как бы они справлялись с массовым обществом вчетверо большим??

Они не понимают, что такое массовое общество, и как его образно окормлять. Втюхивают ему дешёвое толстовство: «быть вполне хорошим», «белый по определению, нравственно чистый народ». Жить этими химерами невозможно.

Посмотрите, как сильно работают америкосы: «Ты можешь быть плохим парнем. Ты, скорее всего, и будешь плохим парнем, согрешишь. Правда найдёт тебя сама».

Поэтому они дышат полной грудью, а мы на пенсии.

13. Сегодняшние идеологи вознамерились подменить советский народ!

Нечто большее, чем пресловутая фальсификация истории.

14. Пожалуй, я не согласен со своими многочисленными — мёртвыми и живыми — родичами ни в чём. Вот и они никогда не поддерживали меня в моих устремлениях и занятиях. И всё-таки, и всё-таки мгновенно считывая презрение с брезгливостью, адресованные моему незадачливому сословию, я внутренне бросаюсь на их защиту.

У меня темнеет в глазах от ярости. Не трогайте моих родных. Победа всё равно будет за нами. Пепел Клааса стучит в моём сердце. Наши мёртвые нас не оставят в беде, наши павшие, как часовые.

Вероятно, я продолжаю писать и печататься только потому, что загадочным образом улавливаю их потусторонние голоса, их просьбы о помощи, о защите и о реабилитации.

15. Год назад явился в американское посольство получать визу. В зале ожидания на большом видеоэкране показывали картину «Любовь и голуби». Американцы решили, что русским это зрелище по кайфу, что русские с этой разлюли-малиной идентифицируются.

Единственный раз в жизни мне было по-настоящему стыдно за то, что я русский. Целый час смотрел, как сытые столичные артисты кривляются, играют пустоту, бряцают пустотой.

«Людк, а Людк! Сучка ты крашена!»

Вокруг было много армян, просто толпы армян, и мне захотелось превратиться в армянина, в негра преклонных годов, да в кого угодно.

Хотелось закричать: «Это клевета, это ложь и тупые барские стилизации. Мы не такие, мы живые. Мы ещё живые!»

Подошла очередь. К моему большому удивлению, визу дали-таки, и я убежал подальше от невозможного зрелища.

С того самого дня никакого отечественного кино не смотрю.

Так говорил поэт 8:

...Входит Котов. Он томится. Он от голода лоснится. Он на западной границе, в представительстве ГУЛАГА. Кровожадные гэбисты, падкие на извращенья, в политическом хищенье обвинили бедолагу. Им в Сибири не сидится, им к Европе чтоб поближе, чтобы видно было с вышек чуть не Эйфелеву башню. Котов гадов не боится, смело драпает по крышам. Гордый Юнкерс взмыл повыше и спикировал отважно, сокращая населенье. Взрывы. Вопли. Затемненье.

Входит Дюжев. Он контужен. По сюжету он не нужен.

Входят воины штрафбата. Им оружия не надо, им саперную лопату выдают одну на роту. Командиры-идиоты поредевшие останки шлют на парусные танки непременно в штыковую, чтобы удаль боевую показать проклятым фрицам (тем, культурным, очень стыдно). Дальше ни хрена не видно, видимо, пришлось делиться многотысячным бюджетом - без ущерба для сюжета, всех и так давно убило. Взрывы. Вопли. Очень мило.

Входит катер вместе с Надей (сколько Надя папе платит?), что, отметим, очень кстати: Наде хорошо за двадцать, значит, будет раздеваться. Зритель замер в предвкушенье, ожидая искушенья сиськами врага народа. Вот немецкие пилоты переходят на сниженье, открывают бомболюки (входит жопа, крупным планом), и парят над капитаном, провоцируют, подлюги, хоть оно и неудобно. Капитан, взревев утробно, сделал ложное движенье. Взрывы. Вопли. Продолженье.

Входит мина. Всем ховаться. Мине хочется взорваться, но плывет, куда деваться: режиссер уж больно строгий. Входит Гармаш. Он безногий. Гармашу неловко тоже. Он с духовностью на роже крестит мину вместе с Надей, и, решив, что с Нади хватит, тонет с явным облегченьем. Окрыленная крещеньем, мина волевым решеньем топит баржу с партактивом. Взрывы. Вопли. Как красиво.

Входит Сталин вместе с тортом (шоколадным, вот же гнида). У него рябая морда, Ворошилов и Буденный. У МихАлкова Никиты зубы сводит от обиды, он кипит, прямой и гордый, каннским солнцем утомленный. Он борец в седьмом колене супротив советской власти и ее дурацких премий Ленинского комсомола. Он встает, мятежный гений, и виновнику несчастий, вереща от наслажденья, телом крепок, духом молод, - о, как сладок миг расплаты! - мажет морду шоколадом. Это сказка, очевидно. Взрывы. Вопли. Как обидно.

Входят разные актеры и друг друга убивают. Входят глупые саперы и кого-нибудь взрывают. Входят головы и ноги и другие части тела, их дизайнеры умело разбросали вдоль дороги, чтоб никто не думал в зале жрать попкорн, на это глядя. Все идут, куда послали. Дальше всех послали Надю. Входит Митя в роли гада, нестерпимо инфернален. Всех, кто скрыл в анкете брата, расстреляет лично Сталин, а кого не расстреляет – доведет до энуреза. Входит Котов, щеголяя металлическим протезом. В подтверждение названья, солнце всходит и заходит. Входят табором цыгане и немедленно выходят. Бравый вермахт входит с помпой, полный нравственных метаний. Входит ядерная бомба на немецком ероплане. Входят сиськи! На экране суета и мельтешенье. Взрывы. Вопли. Продолженье.