Так сражались чекисты

„Вы проиграли, Остер!“ А. А. ГОВОРОВ, журналист

Рано утром в Ленинское районное отделение НКВД пришла пожилая женщина.

— Мне надо поговорить с начальником по неотложному делу, — сказала она бойцу охраны.

В коридор вышел дежурный оперативный работник: бледный голова перевязана. Время было трудное и тревожное. Германские армии прорвались к Сталинграду и Заволжье, где стоит тихий, утопающий в садах городок Ленинск, стало близким фронтовым тылом. Везде войска, аэродромы, госпитали, по дорогам потоки эвакуированных…

Разговор с посетительницей сразу принял неожиданный оборот. Вытирая глаза платком, она прошептала:

— Мои сын — шпион…

Наступила пауза.

— Где он? — спросил дежурный.

— Он не один. Их трое. Ночевали у меня в доме, а чуть свет собрались и спешно ушли. Один, Тарасом его звали, немного хромает, трудно ему идти.

— Куда же они пошли?

— Не знаю. Когда уходили, мне сын, Ваня, потихоньку сказал, что они спустились ночью с германского самолета в степи. Идут взрывать железную дорогу Ваня велел передать нашим — вот я и пришла.

Сказав это, женщина, будто свалив с плеч тяжелую ношу, зарыдала. Дежурный выяснил, что она местная колхозница, сын ее добровольно ушел на фронт, а зимой она получила извещение о его гибели в бою…

— Скажите, ради бога, его не расстреляют?

Оперативный работник понимал чувства матери Но что можно было сказать ей в утешение?

— Как решится судьба вашего сына, я не знаю, — сказал он женщине. — Думаю, что положение его не безнадежно.

На розыск диверсантов была немедленно брошена оперативная группа во главе с опытным оперработником капитаном Пантелеевым. Однако обнаружить диверсантов по горячим следам не удалось. Прошли сутки, вторые…

Пантелеев и его помощник лейтенант Ерохин не знали ни сна, ни отдыха. Но вражеские агенты как в воду канули.

На пятый день розыска были получены данные, что подозрительные лица обнаружены недавно во Владимировке.

К утру оперативная группа была на месте. Выяснилось, что трое неизвестных в военной форме — лейтенант и двое старшин, имеющие сходство с разыскиваемыми, появились на железнодорожной станции. Остались ночевать поблизости в небольшой хате-мазанке. Хату окружили. Пантелеев постучал в дверь. Из хаты никто не ответил. Капитан постучал еще раз.

В хате послышался какой-то шум, что-то загремело.

Бойцы оперативной группы навалились на дверь, и она с грохотом открылась. Понять, что происходит в хате, было невозможно. Три человека сцепились друг с другом. Стол повален. У печки валяется наган.

— Встать! Руки вверх! — скомандовал Пантелеев. Все трое, тяжело дыша, встали, подняли руки.

Вдруг один из неизвестных в форме лейтенанта пнул в живот бойца, стоявшего рядом, и бросился к двери. Пантелеев успел подставить ему ногу и свалить на пол.

— Обыщи, свяжи руки и увези, — сказал он Ерохину, а сам подошел к старшинам. С поднятыми руками они прижались к стене. Ни злобы, ни страха в глазах не было. У одного, коренастого, мелькнула даже улыбка. «Наверное, Иван», — подумал Пантелеев.

— Опустите руки. Садитесь, — предложил Пантелеев. Старшины быстро привели себя в порядок, надели пилотки, но сесть не посмели.

— Вы его обезоружили?

— Мы, — ответил плечистый, русый старшина. — Когда постучали, он приготовился стрелять.

— Ваша фамилия Трещов?

— Да. Моя настоящая фамилия Трещов, я из Ленинска…

Второй старшина, небольшой ростом, чернявый, с живыми темными глазами от удивления приоткрыл рот.

— Вы, Тарас, радист, — обратился к нему Пантелеев. — Показывайте, где рация и ваши вещмешки.

Тарас живо заговорил, жестикулируя руками:

— Мы сами хотели этого гада придушить!

Первым на допрос Пантелеев и Ерохин вызвали задержанного в форме лейтенанта.

— Назовите вашу фамилию, имя, отчество.

— Федор Сорокин…

— Это нам известно по документам, которые у вас изъяты. Какова ваша действительная фамилия?

— Федор Францевич Недлер. Родился в Сарепте…

Недлер медленно, с остановками рассказал о себе, своих родителях, родственниках. Но вдруг умолк, опустил голову. Минуту он сидел неподвижно, неожиданно поднялся, уставился тусклым взглядом в угол и громко рассмеялся.

— Сядьте, Недлер, — потребовал капитан. Но Недлер продолжал хихикать.

Пантелеев вызвал конвойного:

— Уведите! — И, обратившись к Недлеру, сказал: — Напрасно прикидываетесь. Подумайте. Мы скоро вызовем вас.

Недлер а увели.

Вызвали Ивана.

Иван рассказал, что отец его был богатым крестьянином, мать — из бедной батрацкой семьи. Красивая, гордая и честная, она не ужилась в кулацкой семье, взяла ребенка и ушла от мужа. С первых дней коллективизации вступила в колхоз. Жила одиноко, растила и воспитывала сына. Иван окончил техникум физкультуры, но работать пришлось мало — началась война. На фронт пошел добровольцем, участвовал в боях, был ранен, попал в плен.

Пантелеев без ошибки определил, что было дальше. Лагерь военнопленных, голод, медленная смерть. Фашистские разведчики, подбиравшие агентуру, обратили внимание на образованного, физически крепкого молодого парня. Вопрос стоял так: или идти на службу в фашистскую разведку, или — расстреляют. Он согласился стать агентом с единственной целью: выжить, вырваться к своим.

Иван назвал десятки фамилий, дал приметы разведчиков и агентов. Он запомнил места явок, на которых ему пришлось бывать, адреса и даже телефоны.

— Готовил нас майор Остер, пожилой, лысый гитлеровец со шрамом на правой щеке… Выбросили нас троих в степи недалеко от Ленинска. Тарас ушиб ногу, шел медленно. Федор ругался, но поделать ничего не мог: без радиста не обойдешься. Я предложил зайти к моей матери, хотя Остер и запретил нам заходить в Ленинск. Я думал, что Федор не ослушается приказа, но он согласился. Мать была, конечно, рада. Тарас и я надеялись, что поживем в нашем доме хотя бы сутки. Но Федор поднял нас рано. И повел не к железной дороге, как планировалось, а в лес, за Ахтубу. Федор иногда расспрашивал местных жителей, куда ведут дороги, есть ли мосты, можно ли проехать на автомашине, перебраться, вброд и все записывал, делал пометки на карте.

— А где карта, которой пользовался Федор? Ее мы не нашли.

— Может быть, спрятана в доме, где нас задержали?

Пантелеев сделал пометку на листе бумаги.

— Какое задание получила ваша группа?

— Остер поручил нам собирать различные сведения и передавать по радио. А главное — взорвать железную дорогу, которую недавно построили в степи от Владимирова до Сталинграда. Гитлеровцы считают, что она питает весь Сталинградский фронт. Нам дали три противотанковые мины. Две носил я, одну — Федор. У него же находились взрыватели. Ну, а Тарас таскал свою рацию. У меня в вещмешке были и другие «хитрые» вещи…

Ерохин принес в кабинет вещевой мешок Ивана. Сначала достал пять небольших пачек овсяного концентрата.

— Неминуемая смерть каждому, кто съест хотя бы ложку супа или каши из этой «овсянки», — объяснил Иван. — Концентрат пропитан сильнодействующим ядом. Майор Остер говорил, что концентрат надо постараться отдать или для вида променять советским бойцам.

Потом достали консервные банки, черные, блестящие куски антрацита, небольшие металлические шарики.

— «Антрацит» — взрывчатое вещество. Обращаться просто: бросил в уголь на паровозе — и все. Взрывчатка сделает свое дело в топке. Консервные банки — мины. Ковырнешь — произойдет взрыв, сильнее, чем от гранаты. Шарики — это для поджогов. На каждом из них есть небольшая проволочка, она соединена с запалом, расположенным внутри. Перед тем, как бросить шарик, надо дернуть за проволочку. Огонь появится не сразу, через несколько минут.

Пантелеев спросил:

— Что за люди Федор и Тарас?

— Федор — немец, жил в Сталинграде и в Прибалтике, хитрый, изворотливый и достаточно смелый. Ко мне относится настороженно. Тарас — родом из-под Винницы. Перед войной служил радистом в танковых войсках. Попал в плен, много пережил. Мне Тарас сказал: «Нам надо держаться друг за друга. С Федором нам не по пути!»

— Тарасу можно доверять? — спросил Пантелеев.

— Вполне! — твердо ответил Иван.

Допросили Тараса. Смешивая русские и украинские слова, он подробно рассказал обо всем. Выяснилось, что Недлер собирал и передавал в фашистскую разведку не только сведения о советских войсках, но и подробные топографические данные о пойме.

— Не десант ли готовят немцы в Заволжье? — забеспокоился Пантелеев. — Надо срочно сообщить командованию фронта.

Обстоятельный допрос Тараса отложили до следующего дня. Еще раз вызвали Федора. Но отвечать на вопросы он отказался.

Пантелеев и Ерохин остались в кабинете одни. Была уже поздняя ночь. Ерохин принес кружки с кипятком, хлеб и рыбные консервы. Пантелеев достал из кармана нож, приготовился открывать банку, но вдруг рука его замерла.

— Ты не перепутал с чужими банками? — тревожно спросил он.

Ерохин рассмеялся:

— Не перепутал. В багажнике нашей машины лежали.

— Петр Иванович, срочно напишите доклад генералу Доронину. Важно предупредить каждого бойца и командира и о консервах-минах, и о концентратах с ядом.

— А что будем делать дальше? — спросил Ерохин.

Капитан помешал чай. Стал рассуждать.

— Обстановка складывается неплохо. Мы без шума задержали трех диверсантов. Двое из них на нашей стороне. Фашистская разведка считает эту группу активно действующей. Она уже на них работала, передавала информацию — это очень важно. Для нас выгодно показывать разведке, что группа по-прежнему продолжает действовать…

Лейтенант Ерохин высказал сомнения:

— Значит, Тарас будет продолжать связь с гитлеровцами? А если он передаст не то, что нам надо, а то, что ему захочется? Тогда фашистская разведка может обманывать нас?

— Вижу, ты все понял. Да, все дело теперь в радисте. Пусть-ка его приведут.

Тараса пригласили за стол, предложили чаю.

— Какие условные сигналы дали вам гитлеровцы на случай задержания? — прямо спросил капитан.

Тарас спокойно ответил, что ему дано несколько вариантов сигналов.

— Если все благополучно — радиограммы я нумерую только четными цифрами и в конце ставлю свои инициалы «ТБ» — Тарас Борщ. В случае же задержания и работы под диктовку я, как инструктировал Остер, должен нумеровать донесения подряд и четными и нечетными цифрами и подписывать полностью — Тарас. Остер предупреждал меня, что в случае ареста советскими органами я могу дать согласие работать с ними, но, конечно, обязательно должен сообщить им об этом.

На рассвете Ерохин еще раз тщательно обыскал дом и двор Александры Никитичны. В сарае, в сене, был обнаружен вещевой мешок Недлера и его полевая сумка, в которой хранилась топографическая карта Волго-Ахтубинской поймы. Утром капитан Пантелеев выехал на доклад к генералу Доронину. Генерал ознакомился с планом и утвердил его.

Пантелеев вызвал Ивана и Тараса в кабинет. Капитан, объяснил им задачу.

Оба не скрывали своей радости. Они вновь поселились в хате-мазанке Александры Никитичны. Хозяйка была подготовлена чекистами к их приходу, но сделала вид, что ничего не знает.

По указанию Пантелеева Тарас зашифровал и передал первую после четырехдневного перерыва радиограмму:

Фашистская разведка ответила:

Бронепоезда, вооруженные зенитными пушками и пулеметами, не дают фашистам бомбить железную дорогу. Поэтому враг во что бы то ни стало пытается убрать их. Охрану бронепоездов усилили.

Посылать радиограммы Недлера стало опасно. Надо было вывести его из дела, иначе любой вопрос фашистской разведки, обращенный к нему, мог провалить задуманную игру, которая так удачно начиналась и могла принести успех.

Выручил несчастный случай.

Ночью к одному из наших бронепоездов, стоявшему на запасных путях, подошел солдат, отставший от своего эшелона. Он искал какой-нибудь попутный транспорт, чтобы догнать свой полк. Часовой окликнул его. Солдат побежал. Было темно, часовой стрелял наугад и все же ранил беглеца.

И тогда распространили слух, будто у бронепоезда был убит диверсант. Рассчитывали, что слух дойдет и до фашистской разведки.

На следующий день Остеру Тарас передал тревожную радиограмму:

Остер промолчал: ни вопросов, ни указаний не поступило…

На следующее утро Пантелеев повел группу в пойму Волги. План капитана был прост: наладить радиосвязь с гитлеровской разведкой и по заданиям, которые она будет давать Ивану и Тарасу, определить, с какой целью фашистское командование интересуется этими местами.

К Волге вышли в сумерки. Иван первым выбежал на берег и, остановившись, подставил лицо холодному верховому ветру. Он, видимо, не замечал, что река хмурая, а берега черные — обожжены горевшей нефтью.

Пошли берегом и вскоре увидели деревянный домик бакенщика. В затишке на бревне сидел старик в рыжей шапке, брезентовом плаще. Заметив военных, старик пригласил в гости.

Хозяина звали Кузьмой Ивановичем.

— Давайте ужинать, — предложил он.

Кузьма Иванович разлил по чашкам уху, но вдруг умолк, прислушался.

— Летит, проклятый!

Он пригасил лампу, и все быстро вышли из дома. Фашистский самолет, завывая, низко летел над Волгой. Кузьма Иванович выругался:

— Опять мины бросает по судовому ходу. Надо буйками это место обозначить.

Иван прыгнул в лодку, сел за весла. Старик привычно оттолкнулся от берега. Когда лодка скрылась в темноте, Тарас быстро развернул рацию. Пантелеев дал ему текст радиограммы:

Ответ получили тут же:

— Вот так номер! — удивился Ерохин. — Немцы отзывают из нашего тыла свою действующую разведывательную группу! И в какое время? Загадка!

Пантелеев молчал. Было ясно, что полным доверием фашистской разведки Иван и Тарас не пользуются. Нужно добиться прежнего доверия каким-нибудь «делом»…

Утром Иван отозвал Пантелеева в сторону.

— Смотрите, товарищ капитан, на той стороне, в затоне, деревянная баржа. Старик говорит, что она была разбита во время бомбежки, но еще на плаву. Ниже затона, у самого леса, стоят большие сараи. Там много ящиков..

— Мысль хорошая. Надо посоветоваться с военным командованием. Делать будем убедительно…

…Спустя некоторое время все увидели военный катер. Катер круто повернул к берегу и ткнулся носом в песок. Моряк в бушлате поднялся к домику.

— Товарищ капитан, — обратился он к Пантелееву. — Вас просит подняться на борт наш командир.

Катер спустил баржу к сараям. И, как должно быть при погрузке, положили сходни. На палубу натаскали ящиков, замаскировав их для вида сеном и досками. На берегу ящики сложили штабелями.

Пантелеев отошел в сторону, посмотрел. Он остался доволен: видимость замаскированной баржи и склада — полная. Прочесали лес. Людей поблизости не было. Вечером Тарас передал немцам точные координаты «баржи с боеприпасами».

Остер поблагодарил и приказал немедленно оставить это место, продвигаться к Сталинграду. Группа, конечно, осталась на берегу — надо было продолжать начатое дело. На поляне развели два костра. На открытой площадке врыли кол и на него посадили валявшееся деревянное колесо — таким приспособлением в то время пользовались для стрельбы из пулемета и по воздушным целям.

На ночь разместились в сарае на сене.

Проснулись на восходе солнца от крика Ивана, несшего службу:

— Самолет-разведчик летит!

По команде Пантелеева кинулись на баржу, затем опять в сарай — началась «паника». Самолет развернулся и стороной ушел на северо-запад.

Долго ждать не пришлось. Звено «юнкерсов» появилось на большой высоте. Самолеты медленно плыли в голубом небе в сторону Ахтубы. Вдруг они резко снизились и стали пикировать на баржу. Загремели взрывы. «Юнкерсы» с ожесточением крошили и баржу, и штабеля ящиков, и сараи.

Шли в сторону Сталинграда. Чувствовалась близость фронта. Фашистские самолеты бомбили села и хутора, гонялись за каждой автомашиной, за каждой повозкой и даже за отдельными бойцами. Пришлось соблюдать осторожность.

Вечером группа подошла к большому приволжскому селу Солодники. Здесь жила тетка Ивана — одинокая, приветливая старушка Ефросинья Тимофеевна.

Пантелеев решил остановиться в Солодниках, чтобы отдохнуть, наметить план действий. Племянника и его товарища — Тараса тетка встретила радостными слезами. Пантелеев и Ерохин остановились в соседнем доме. Иван увидел во дворе летний домик, который называл кухней, и попросил у тетки разрешения жить в нем. Ребята навели в кухне порядок, принесли туда постель и свои вещи.

«Почему немцы отзывают Ивана и Тараса?» — беспокоился Пантелеев. Он предполагал, что фашистская разведка проверяет своих агентов, ждет, какова будет их реакция на этот приказ. Надо было тщательно продумать свои действия…

Ночью в кухне собралась вся группа. Пантелеев подготовил радиограмму. Тарас зашифровал и передал:

И вдруг неожиданный ответ!

Остер приказал оставаться в этом селе и вести наблюдение за передвижением войск по дороге и судов по Волге.

— Так, — сказал Пантелеев, — фашистская разведка снова стала верить нам, а это уже неплохо.

Шли дни. Связь с немецкой разведкой поддерживалась регулярно. Чувствовалось, что гитлеровское командование интересуется передвижением войск в тылах Сталинградского фронта. Остер требовал вести наблюдение за дорогами в ночное время, осмотреть балки, леса, соседние села. О результатах докладывать по возможности быстрее.

Пантелеев с разрешения советского командования передавал противнику кое-какую информацию, создавая видимость активной работы Ивана и Тараса. На основе радиограмм из Солодников можно было сделать вывод, что силы Красной Армии в этом районе незначительны, большой активности со стороны советских войск не предвидится.

А наши войска по ночам все шли и шли…

Наступили холода. Пантелеев предложил:

— А не пора ли нам потребовать у фашистской разведки теплую одежду, денег, продуктов и батарей для рации?

И вот во время очередного сеанса связи Тарас передал «сведения», а потом добавил:

От Остера пришел ответ: посылка будет сброшена с самолета ночью в степи за кладбищем. К назначенному времени все четверо, промесив сапогами грязь, добрались туда. Ждали долго. Наконец, послышался шум мотора. Быстро зажгли паклю. Вспыхнули костры. Самолет снизился. От него отделились два тюка.

Село еще спало, а группа уже была дома. Быстро распороли обшивку тюков. В них оказались продукты, деньги, батареи для рации и зимняя одежда. И тут обнаружили, что немцы прислали четыре комплекта одежды.

— Может, они знают, что нас четверо, — пошутил Тарас.

Но контрразведчикам было не до шуток.

Скоро разгадка, казалось, пришла. Остер передал, что на следующей неделе к Ивану прибудет «наш человек», которому и предназначены два лишних комплекта обмундирования. Одновременно Остер потребовал сообщить данные о тетке Ивана и описать место расположения ее дома.

Канитель, затеянная германской разведкой с зимним обмундированием, настораживала Пантелеева. В самом деле, своим распоряжением передать вещи другой группе агентов, действующих в советском тылу, Остер расшифровал их. И еще: почему опытный разведчик назначает встречу в доме тетки Ивана, а не в каком-то другом месте? Ведь он ставит под удар радиста Тараса!

Со своими думами Пантелеев поехал к генералу.

Выслушав доклад, Доронин заключил:

— Немцы, видно, замышляют что-то серьезное. Передайте нашему коменданту, чтобы выделил в ваше распоряжение отделение бойцов с толковым сержантом. Надо быть готовым к неожиданностям. Только не спугните врага…

Зазвонил телефон. Генерал поднял трубку. Сначала слушал спокойно. Но вдруг нахмурился.

— Как вы допустили это? — резко спросил он кого-то. Чтобы не мешать разговору, Пантелеев хотел выйти из блиндажа. Но Доронин остановил его.

— Бежал Недлер…

Генерал положил трубку, несколько минут молчал, потом объяснил:

— В Астрахани пять дней назад был задержан немецкий агент Коняев, о котором сообщил Иван. По фотокарточке Коняев опознал Недлера как сотрудника германской разведки. Мы решили этапировать Недлера в Астрахань, чтобы провести очные ставки. По дороге Недлер бежал, выпрыгнув из машины на ходу.

— Что же делать теперь? — вырвалось у Пантелеева. — Если Недлер уйдет к фашистам, все наше дело будет провалено.

— Все не может провалиться, — поправил Доронин. — Во-первых, мы постараемся разыскать Недлера. Во-вторых, если он все же уйдет к врагу, попытаемся скомпрометировать его перед фашистской разведкой. Сейчас Недлер, надо полагать, где-то отсиживается. Он не так глуп, чтобы бежать к фронту, где его усиленно разыскивают. Так что время есть. События развиваются динамично. Действуйте, как наметили, не отступайте от плана.

По указанию Пантелеева, Тарас вскоре передал немцам такую радиограмму:

Остер на это никак не реагировал. А вскоре он запросил: может ли Иван принять на время «друга»?

— Что отвечать? — спросил Тарас.

— Полагаю, — ответил капитан, — что поспешное приглашение может показаться Остеру подозрительным. Настоящие агенты врага не радовались бы прибытию другого. С ним возрастет опасность провала.

Остеру ответили, что живут тихо, незаметно, изба тетки небольшая, продуктов мало, лишний человек нежелателен.

Зима в тот год была ранней. В ноябре ударили морозы. По Волге пошла шуга.

От Остера поступило указание:

Ему ответили:

Остер поблагодарил за обстоятельное донесение и сообщил:

О полученной радиограмме Пантелеев доложил генералу Доронину. Доронин сообщил, что в калмыцких степях обнаружен труп неизвестного, имеющего сходство с Недлером.

…В ту ночь Иван и Тарас решили спать в доме. Часто просыпались, прислушивались к каждому шороху. Под утро послышался осторожный стук в окно. Иван толкнул Тараса, быстро встал. Стук повторился.

Утро было морозное. Падал мелкий колючий снежок. Иван осторожно посмотрел через плетень: у калитки кто-то стоит.

— Вам кого? — спросил Иван.

— Я ищу лейтенанта Красина. Не ночует ли он в этом доме? — тихо ответил стоявший у плетня.

— Красин моряк или пехотинец? — уточнил Иван, открыв калитку, и добавил: — Красиных у нас нет.

Гость шмыгнул во двор, осмотрелся.

— Здравствуйте! — он протянул Ивану руку. — Не узнаешь?

Присмотревшись, Иван вспомнил, что видел «гостя» в разведшколе.

— Семенихин!

— Точно, — подтвердил тот. — Как вы тут?

— В такой глуши, увидишь сам, жить можно. Пойдем.

Но Семенихин развел руками:

— Я не один. Нас шесть человек. Меня послали на разведку. Мы плутаем по степи четвертые сутки. Еле-еле стоим на ногах.

— Вот так сюрприз! А где же я вас размещу? Нас двое, да вы еще…

— Мы не надолго. Обогреться и осмотреться. Да и беда у нас: радист сломал ногу. Идти не может, несут его на плащ-палатке.

— Ладно, веди. Разместим как-нибудь в доме и в кухне, — согласился Иван.

Семенихин ушел, осторожно прикрыв за собой калитку. Тарас, наблюдавший из окна, вышел во двор. Иван шепнул ему:

— Шесть «гостей». Один сломал ногу, его несут. Доложи капитану. Разделим на две части. Одних — в кухню, с ними будешь ты. Других — со мной в дом.

Рассветало. «Гости» пришли часа через полтора. Их было пятеро. Все одеты в добротное зимнее обмундирование. Вооружены автоматами.

«Где же шестой?» — подумал Иван и глянул на Семенихина. Тот понял немой вопрос:

— Пристрелили, чтоб не мешал…

— Прошу троих в нашу избушку, а двоих — в дом, — предложил Иван.

Один из пришедших, небольшой ростом, поправив автомат, сказал:

— Меня зовут Карлом Владимировичем. Вам обо мне сообщал Остер. Мы все будем жить в избушке. И, вы с нами. Уходить со двора нельзя. Пошли!

Карл сунул руку в карман полушубка и первым направился к кухне. За ним вся группа. В теплом чистом помещении напряжение спало. «Гости» разделись и уселись около плиты, на которой Тарас варил щи. Автоматы сначала держали между ног, а потом повесили на гвозди в стене.

Иван заметил, что у каждого «гостя» в карманах пистолеты и гранаты. «Осторожные, сволочи. Заподозрят — пойдут на все. Как же задержать их живыми?»

Горячий завтрак и тепло разморили диверсантов. Они разлеглись на полу, постелив полушубки, и захрапели. Карл кивнул Ивану:

— Выйдем, покажешь двор.

Иван понял: надо переговорить с глазу на глаз, и повел немца в сарай.

— Шеф вашей работой доволен. Он передает вам благодарность германского командования, — сказал Карл. — Вы представлены к награде. Но война еще не окончена… Нам надо отдохнуть, выспаться. Покарауль нас.

Иван начал рубить дрова, потом подошел к плетню, за которым стоял Пантелеев.

— Спят как убитые, самый раз брать…

— Не торопись. Нам важно, чтобы они передали своему шефу по радио, что здесь все благополучно. Если соберутся уходить, тогда будем брать. Дашь сигнал…

После ужина Карл ушел в сарай, развернул свою рацию.

Возвратившись в кухню, он торжественно произнес:

— Господа! — Все встали. — Нас поздравляет с успехом майор Остер. Наступление германских войск продолжается. Сталинград взят.

Он обратился к Ивану и Тарасу приказным тоном: — Вы проведете нас за Волгу в село Грачи. Через час выступаем.

Иван вышел, но вскоре вернулся.

— Можно вас на минутку? — обратился он к Карлу.

Немец внимательно посмотрел на Ивана и вышел во двор.

— Что такое?

— Я ухожу от тетки. Скажите ей, пожалуйста, как мой начальник, что я хорошо служу. Это для меня важно, для маскировки…

— Правильно! — буркнул Карл. — Пойдем, поговорю.

Иван провел его в сени дома. Дверь в дом открылась, и он увидел военных в форме Советской Армии. Карл остолбенел, хотел было крикнуть. Но Иван, стоявший сзади, зажал ему рот и заломил назад правую руку. Ерохин быстро обыскал Карла, обезоружил. Тот обмяк, опустился на пол.

— Все нормально, — сказал Пантелеев Ивану, — вызывай следующего.

Без осложнений задержали и других диверсантов. Допрашивали задержанных в помещении сельского Совета. Начали с Карла.

— С каким заданием заброшены в тыл Сталинградского фронта? — спросил Пантелеев. Карл встал, поклонился и начал рассказывать.

— Германская разведка получила данные о передвижении русских войск в этом районе. Но ей не ясны цели. Мы имеем задание обосноваться в землянках в пойме и вести наблюдение у переправы через Волгу у Каменного Яра.

— Что вы должны были делать в Грачах?

— Руководству нашей разведки известно, что где-то там находится запасной командный пункт вашего фронта. — Карл посмотрел на Пантелеева, как бы спрашивая, так ли это. — Мы должны были захватить штабных офицеров и на месте допрашивать… При их захвате нам могли попасть в руки и важные документы. Моя группа — всего лишь разведка. Если все будет благополучно, вслед за нами прибудет целый отряд. Его задача — громить штабы, ликвидировать командиров, нарушать связь…

— Позвони генералу, попроси его приехать сюда, дело очень важное, — сказал Пантелеев Ерохину.

Лейтенант возвратился через полчаса, весь сиял. Шапка в руках, полушубок расстегнут.

— Генерал приказал отправить арестованных машиной в Астрахань, а нам срочно прибыть к нему. Наши войска начали наступление под Сталинградом!

Оперативная группа во главе с капитаном Пантелеевым вошла в освобожденное от врага село Плодовитое, расположенное южнее Сталинграда. Было известно, что здесь находился крупный диверсионный пункт фашистской военной разведки. Необходимо было захватить вражескую агентуру и документы.

В одном из домов на окраине Ерохин увидел туго набитый мешок с документами. Он стал просматривать их. Это были донесения вражеских агентов, протоколы допросов, копии разведывательных докладов командованию, отчеты в абверкоманду. Важные документы!

Ерохин внимательно изучал бумаги. И вдруг он чуть не вскрикнул. Перед ним был протокол допроса самого Недлера!

Диверсант объяснил, что в тылу Красной Армии он был арестован советской контрразведкой. Но ему удалось бежать из-под стражи. Пробираясь к фронту, в калмыцких степях увидел убитого красноармейца, взял из карманов его документы.

К немцам Недлер перешел 17 ноября 1942 года. Он уверял своих хозяев, что Иван и Тарас арестованы. Гитлеровские разведчики поняли, что советские органы «играют» с ними. Группа Карла, на которую возлагались большие надежды, попала в руки чекистов. Свидетель провала был только один — Недлер…

На протоколе допроса кто-то, видимо, начальник, размашисто написал:

Ерохин показал протокол Пантелееву. Капитан прочитал и улыбнулся:

— Все справедливо. Будем надеяться, что фашисты в данном случае были, как всегда, исполнительны.